Kamal

Алейникова Эльмира. «Книга таинств» каракалпакских вышивальщиц. http://lib-tour.ru/2009/06/02/alejnikova-elmira-kniga-tainstv-karakalpakskix-vyshivalshhic/ Мысль рассказать о каракалпакской вышивке и мастерицах появилась давно, но, видимо, всему отведен свой час. Поводом для статьи стал случай в кафе в Ташкенте. Иностранец из-за соседнего столика спросил разрешения сфотографировать меня, вернее даже не меня, а вышивку на накидке, которая была на мне надета. Он фотографировал и громко восхищался красивым орнаментом и затем со знанием дела заметил, что это изумительная техника и очень тонкая работа, которая присуща только каракалпакским мастерицам. Здесь пришло время восхититься мне, – переполняла гордость за своих землячек, работы которых, как оказалось, не только знают за рубежом, но и узнают по технике исполнения в буквальном смысле на улице. Накидка приобрела новый смысл, перейдя из разряда красивой, оригинальной одежды в разряд «книги таинств», которую могли прочесть только настоящие ценители искусства, благодаря именно ручной вышивке, которой каракалпакские умелицы её щедро украсили. Красными и желтыми нитями с помощью разных орнаментов они вышили таинственные сказки и описали реальные события, мечты о будущем и печаль о прошедшем, вложили в узоры жизнь и подпитали их богатой историей края…1 А подарила мне эту ценнейшую «книгу таинств» моя подруга Гульнара Ембергенова, скромно обратив моё внимание на то, что это ручная работа. В этом Гульнара толк знает, неся на своих плечах ни много, ни мало целое «Золотоё наследие Арала».2 Это женское общественное объединение Каракалпакстана вплотную занимается поддержанием традиций и восстановлением забывающихся сегодня промыслов и ремесел, в ряду которых вышивка выделяется особо, ведь именно с помощью этого искусства многие каракалпакские женщины сегодня не только зарабатывают на жизнь, но и творчески самовыражаются, рассказывая через свои работы о самобытной культуре и быте каракалпаков. А ведь ёще в начале ХХ века искусство вышивки носило массовый характер в Каракалпакии. «Пальцы проколоты» – говорили с почтением о мастерицах-вышивальщицах в Каракалпакстане, так как умение вышивать считалось одним из достоинств девушки, и нередко приносило ей славу, если она достигала мастерства в этом древнем искусстве. К мастерице, сделавшей что-то оригинальное, эксклюзивное, отправляли всадника из соседних аулов (селение в Каракалпакстане), чтобы он привез её изделие на показ всем остальным. Полюбоваться, а может быть скопировать, изучить технику и орнамент вышивки собирались все женщины и девушки аула. Поэтому в искусстве каракалпакской вышивки были свои непревзойденные мастерицы, имена которых до сих пор помнят в народе, именно они были хранительницами и продолжателями художественных стилей, своеобразных канонов орнамента и принципов их построений в вышивке. И вот я уже еду в Каракалпакию, чтобы еще раз самой лично прикоснуться к тому, что вызвало бурю положительных эмоций у иностранного туриста, поблагодарить наших женщин за прекрасную накидку, снять на камеру их работы и, конечно же, накупить сувениров себе и друзьям. …Мы с Гульнарой в бывшем портовом городе Муйнаке, жители которого до сих пор не смирились с мыслью, что Аральское море их бросило, и упорно ждут прихода большой воды. Дверь мастерской, где женщины сидят на одеялах прямо на полу за маленьким столиком, гостеприимно открыта для всех. Здесь они изготавливают небольшие сувениры – кошельки, тумары (традиционные треугольные обереги), футляры для очков, косметички, сумочки и многое другое. Глаза разбегаются от разнообразия красок и изделий! Все хочется разглядеть внимательно и получше, – вышивка-то очень мелкая, погладить и полюбоваться переливами нитей. Вот витиеватый растительный орнамент на кошельке, а на футляре для визитных карточек зооморфный орнамент – бараньи рога искусно изогнуты и больше напоминают цветок.3 А как хочется все это великолепие купить… Отбираю десяток сувениров, на мой взгляд самых-самых красивых и оригинальных, повторяя вслух (больше для себя, чтобы остановиться!), что куплю только эти и ни на одну больше, как вдруг Гульнара достаёт из-под низкого столика еще один узёлок с изделиями, и под общий смех мастериц я начинаю отбирать ещё добрый десяток работ, чтобы и их увезти с собой. Успокаиваю себя, что такой шанс нельзя упускать, – когда мне ещё придется приехать в этот далекий городок и, пообщавшись с настоящими мастерицами-авторами сувениров, купить их изделия? А ведь их работы экспонировались на выставках изделий мастеров Центральной Азии во многих странах и получали международные дипломы и сертификаты! Смотрю на эти проворные загорелые руки, на крепкие пальцы, сжимающие тонкую иглу, и не могу до конца поверишь, что простые руки сельской женщины способны творить такую красотищу, которой восхищается весь мир. Неосознанно разглядываю и свои кисти, сокрушаясь в душе, почему им не дан такой дар – превращать обычные нити и ткань в искусство. Но, каждому своё. В старину каракалпакскую девочку вышивке никто специально не обучал, её вначале учили узорному ткачеству для украшения юрты, что было важнее в повседневной жизни семьи. Обычно вышивать девочки и девушки собирались группками, среди которых были уже умелые мастерицы и только начинающие. Для образца брали законченную кем-то вещь, которую клала на колено самая старшая девушка или женщина. Имея перед глазами образец, юные рукодельницы могли придумывать тут же новые орнаменты, находить их другие сочетания, комбинировать цвета.4 Все это происходило привычно, часто под навесом у кого-то во дворе или в доме, но при этом в этих будничных посиделках был заключен такой дух творческого соревнования, такое горячее желание научиться технике вышивки, а потом превзойти других, что многие девушки становились искусными мастерицами, прославившись умением вышивать красивые наряды. Их часто приглашали для работы по приготовлению свадебной одежды невесты в соседние аулы; вещи, украшенные вышивкой, высоко ценились на базарах и приносили авторам неплохой доход. …Наблюдаю за работой мастериц в мастерской в Нукусе, фотографирую, успевая поделиться впечатлениями с Гульнарой. На мои восхищенные высказывания с досадой замечает: «Часто слышу от довольно солидных людей, имеющих право голоса при принятии важных для нас решений, что изделия ремесленников остаются невостребованными, и нет смысла развивать это направление. Но как можно согласиться с этим?». Гульнара и её мастерицы убеждены, что их продукция необходима и востребована на рынке, особенно как вспомогательный компонент для развития туризма в стране. Просто нужно изменить отношение к ремеслу – чаще отправлять мастеров-изготовителей в другие города и страны для участия в выставках, семинарах, чтобы они знали, что происходит в этой сфере, помнить о том, что именно они являются хранителями секретов традиционного искусства, создавать условия для развития ремесленничества. Наш становившийся тяжелым разговор прервали заказчики, которым для молодежного конкурса мастерицы шили и вышивали традиционный костюм каракалпакской девушки. На примерку пришла девчушка, ничем особенным не отличающаяся от своих сверстниц, но стоило ей надеть костюм, как вся она непроизвольно преобразилась, превратившись из нукусской студентки в одну из воинственных массагеток, воспетых в каракалпакском народном эпосе «Сорок девушек».5 В который раз удивляюсь, – неужели новый наряд и обычная вышивка на платье могут таким образом преобразить женщину? При этом гордо поправляю свою накидку с вышитой на груди «книгой таинств», начиная мечтать уже о традиционном каракалпакском торжественном платье. Эльмира Алейникова 1 Мир орнаментальных образов каракалпакских мастериц-вышивальщиц широк. Он включает природу, предметы украшения, быта. Значительную группу орнаментов составляют знаки, тамги, связанные с этнической историей, верованиями и представлениями народа. Многие из них утеряли в сознании народа былое значение и наименование, как, к примеру, крест, свастика. Их смысл можно восстановить, только опираясь на косвенные источники. (Из книги: Алламуратов А. Каракалпакская народная вышивка. Нукус. Каракалпакстан. 1977). 2 Общественное объединение женщин Каракалпакстана “Золотое наследие Арала” – республиканская некоммерческая организация. Создана представительницами различных профессий. Это врачи и художники, швеи и искусствоведы, преподаватели и молодые ученые. Целью их объединения явилось желание приложить свои силы и возможности для улучшения положения женщин и детей в регионе Аральского экологического кризиса. Девиз организации “Сохранить и передать потомкам лучшее, что имеется”. Председатель общественного объединения “Золотое наследие Арала” – Гульнара Ембергенова. 3 Сложно делить каракалпакские орнаменты на группы, однако еще в 70-е годы ХХ века ученые приблизительно разделили их на четыре группы – растительный, зооморфный, геометрический и изобразительный, исходя из их сходства с реальной природой, но, учитывая, что многие названия мастерицы давали не по сходству, а по ассоциации или по другим признакам. Часто встречаются растительный и зооморфный орнаменты. Растительный орнамент – схематизированное, незавершенное изображение растения (цветок с листьями, тростник, ветка). Варианты – «ерик гуль» (цветок урюка), «карели гуль» (цветок сливы), «коралы гуль» (загороженный цветок), «кауаша гуль» (цветок хлопчатника) и др. Зооморфный орнамент связан с миром животных. Основной мотив – муйизы (бараньи рога). Их встречается множество, в различных вариациях. Есть также «Кумырска бель» (талия муравья), «гарга тырнак» (когти вороны), «шаян куйрык» (хвост скорпиона), «курбака» (лягушка) и множество других. 4 Цвет в каракалпакской вышивке играет активную роль, делает возможным «разночтения» одних и тех же мотивов. По белому фону вышивают красными, желтыми, зелеными шелковыми нитками, причем, преобладает красный цвет. Белый цвет одежды был принят у пожилых женщин. Вышивка по красной основе использовалась в наряде невесты, где преобладали зеленый, красный, желтый, белый цвета ниток. На черном фоне использовали красные, желтые и белые нитки, причем все зависит от типа одежды, от расположения орнамента и других требований. 5 Ряд орнаментальных полос из ромбовидных фигур на груди традиционного торжественного синего платья каракалпачки (кок койлек) напоминают панцирь, кольчугу. Орнамент называется «сауыт нагыс» («узор кольчуги»). Это наводит на мысль, предполагают искусствоведы, что в узоре нашли отклик традиции древнего наряда воительниц, описанных в каракалпакском народном эпосе «Сорок девушек». С постепенным прекращением участия девушек и женщин в военных делах, девушки массагетов (предполагаемых древних предков каракалпаков), становясь искусными вышивальщицами, перенесли некоторые черты воинского одеяния в мирный праздничный наряд. (Из книги: Алламуратов А. Каракалпакская народная вышивка. Нукус. Каракалпакстан. 1977).

ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЕ ПАМЯТНИКОВ ПРИАРАЛЬСКОЙ ДЕЛЬТЫ АМУДАРЬИ http://kerder.ndpi.uz/istoriya.html Самые ранние сведения о памятниках Приаральской дельты Амударьи имеются в сочинении хивинского хана, историка Абул-Гази Бахадурхана. Воссоздавая события XVI-XVII вв., он пишет о развалинах крепости Ток-кала, со стены которой видна крепость Куня Урганч [Абул Гази Бахадурхан, 1905, с.203,205,245]. Крепость Ток-кала неоднократно упоминается в хронике Муниса и Агахи [Мунис и Агахи, 1938, с.323-331]. Некоторые археологические памятники Приаральской дельты Амударьи были занесены на географические карты во время Хивинского похода 1873 г. В результате завоевания Хорезмского оазиса правый берег Амударьи отошел к России, а Хивинское ханство попало в зависимое от нее положение. После завоевания Хивинского ханства царской Россией и создания на правобережной части Амударьи Амударьинского административного отдела Туркестанского генерал-губернаторства интерес к древностям, находящимся на территории Каракалпакии, проявили некоторые представители военной администрации. Так, подполковник А. Гробенкин собрал среди местного населения сведения о памятниках Ток-кала и Хайван-кала, которые изложил в письме на имя начальника Амударьинского отдела, полковника Н.И.Иванова. Приведенные в письме данные были опубликованы в монографии А.В.Каульбарса [Каульбарс, 1881, с.451,452]. О памятниках Приаральской дельты Амударьи упоминают и другие авторы [Кун, 1876; Самойлович,1909]. В 1929 г. на территории Каракалпакии работала этнографическая экспедиция, руководимая А.Л.Милковым. Он открыл на территории Приаральской дельты Амударьи городище Куюк-кала и оссуарный могильник на возвышенности Кушханатау, собрал фрагменты керамики, алебастровых оссуариев, монеты и передал их в Русский музей в Санкт-Петербурге [Якубовский, 1930, с.564]. В мае 1929 г. при Каракалпакском областном комиссариате просвещения был создан национальный исторический музей. Заведующая музеем ККАО Н.В.Торчинская подготовила «Краткий перечень памятников старины и искусств в автономной области». Об этой деятельности имеются сведения в работе А.С.Морозовой. В 1929 г. создается особая комиссия, в которую входили учителя, сотрудники областного музея по охране памятников старины, искусства и природы. В задачу комиссии входил учет всех памятников старины, искусства и природы- древних городищ, курганов, могил святых. Члены этой особой комиссии выступали с призывами ко всем учителям, учащимся, гражданам прислать сведения о памятниках, находящихся на данной территории, развалинах, курганах, кладбищах, известных старых городищах с их названиями, легендами и описанием [ЦГА ККАССР, ф.2, оп.1, ед.хр.315, с.115]. В 1928-1929 гг. по заданию Государственной Академии истории материальной культуры А.Ю.Якубовский обследовал холмы у города Ходжейли, где находились развалины городища Гяур-кала, мавзолея Мазлумхан-сулу и другие древности. Он установил предварительную периодизацию памятника и дал его первое научное описание. Проведенное им исследование подтвердило правильность предположения академика В.В.Бартольда об идентификации развалин Гяур-калы со средневековым Миздахканом [Бартольд, 1965, с.164,168]. В 1931 г. в Каракалпакии был открыт Комплексный научно-исследовательский институт, а в 1933 г. – Историко-краеведческий музей. В 1932-1933 гг. сотрудники научно-исследовательского института и музея собрали сведения о землях древнего орошения, о памятниках дельты Амударьи, об обилии и хорошей сохранности находящихся на них развалин. Они собрали многочисленные находки древних монет в окрестностях памятников. Большое внимание исследованию археологических памятников в низовьях Амударьи и Сырдарьи уделял академик В.В.Бартольд [Бартольд, 1966, с.21,32,91]. Огромное значение для изучения археологических памятников Каракалпакии имело создание в 1937 г. Хорезмской археолого-этнографической экспедиции Государственной Академии истории материальной культуры под руководством С.П. Толстова. На первых этапах перед Хорезмской экспедицией стояла задача выявления и изучения существовавших здесь центров древней земледельческой цивилизации. Однако по мере роста и углубления знаний о них становилось все более ясно, что далекое прошлое Средней Азии не может быть понято достаточно полно без знакомства с жизнью периферийных районов, в которых происходил постоянный контакт кочевой и земледельческой среды. Для древнего Хорезма таким районом, сыгравшим большую роль в его истории, были южное и юго-восточное Приаралье и некогда смыкавшиеся дельты Амударьи и Сырдарьи. Подробные стационарные раскопки на комплексе археологических памятников Ток-кала, Куюк-кала, Хайван-кала, Курганча, расположенных в дельте Амударьи, явились закономерным и необходимым звеном в исследованиях, проводившихся в Приаралье уже в течение многих лет Хорезмской археолого-этнографической экспедицией. Первые работы в этой области были предприняты сразу же после окончания второй мировой войны. Они носили характер маршрутов и рекогносцировок, и проводились наряду со стационарными раскопками на памятниках Южного Хорезма. В 1945 г. Хорезмская экспедиция провела археологическую рекогносцировку в северо-западных Кызылкумах, к востоку от Тахтакупыра. Здесь были обследованы городище Курганча, замки и усадьбы Барак-там и развалины нескольких хивинских и каракалпакских крепостей XVIII-XIX вв. В 1946 г. экспедиция провела серию аэроразведок сухих русел Кувандарьи, Жанадарьи и низовьев Сырдарьи, и автомобильный маршрут от Нукуса по северным Кызылкумам [Толстов, 1947, с.27]. В результате были открыты группа городищ Джетыасар в низовьях Сырдарьи и “болотные городища” возле Казалинска, установлено, что район Кувандарьи и Жанадарьи изобилует разнообразными памятниками. В том же году были проведены маршруты, охватившие и западную окраину дельты Амударьи и чинк Устюрта. Здесь была обследована цепь хорезмийских пограничных крепостей и сигнальных башен X-XII вв. по чинку. Впервые археологи осмотрели городище Топрак-кала (возле Кунграда) и крепость, город и рустак Пулжай и Бограхан [Толстов, 1947, с.27]. Большая работа по изучению истории ирригации и древних дельтовых русел была проведена Я.Г.Гулямовым. Им в общих чертах обследована и описана без шурфовки и съемки планов большая часть городищ дельты [Гулямов, 1957, с.167]. Несмотря на то, что все это было только началом археологического изучения дельт великих среднеазиатских рек, проделанная работа позволила С.П.Толстову поставить целый ряд важных вопросов по истории племен Приаралья и их связей с древнехорезмийской цивилизацией и предложить решение этих вопросов на основе нового археологического материала [Толстов, 1950]. Рекогносцировки в Приаралье, продолженные уже стационарными раскопками на Джетыасаре в 1948, 1949, 1951 и 1953 гг., показали, насколько важным и перспективным является изучение этого района для древней истории Средней Азии. В начале 1954 г., в Ташкенте состоялась объединенная научная сессия по истории Средней Азии и Казахстана в дореволюционный период [Материалы объединенной научной сессии, посвященной истории Средней Азии и Казахстана в дореволюционный период, 1955]. В числе других малоисследованных вопросов на сессии был выделен вопрос об общественном строе кочевников в древности. Специальным решением совещание обратило внимание ученых на необходимость всестороннего изучения кочевого мира и его связей с земледельцами. В последующие годы Хорезмская экспедиция уделила основное внимание работе по изучению общественного строя и культурно-бытового уклада степных племен, окружавших древние центры античной и средневековой цивилизации Средней Азии, в частности Хорезмский оазис. Были предприняты стационарные раскопки и детальные маршруты на сухих руслах северного Кызылкума и в низовьях Сырдарьи. В 1948-1949, 1951 гг. велись раскопки на городищах Джетыасар, а также на нескольких курганных группах. В 1963 г. производились раскопки на городище Кескин-Куюк-кала. Суммарным итогом проведенных исследований является вывод о том, что «культура жителей этой обширной области имеет многовековую историю развития – от бронзового века до средневековья. На протяжении этого длительного периода она сильно менялась: сначала под влиянием античного, а затем средневекового Хорезма в эпоху античности, особенно поздней, а в эпоху средневековья, главным образом, раннего, эта культура в свою очередь сама оказала сильное влияние на развитие Хорезма» [Толстов, 1962, с.205]. По общему плану работ с Хорезмской экспедицией под руководством С.П.Толстова в 1958 г. археологами Каракалпакии была начата работа над темой «Археологические памятники Приаральской дельты Амударьи». По результатам исследований этой темы были защищены кандидатские диссертации: в 1963 г. В.Н.Ягодиным [Ягодин, 1963], а в 1964 г. - А.В.Гудковой [Гудкова, 1964] (рис.1). В 1958 году В.Н.Ягодиным и А.В.Гудковой было проведено маршрутное обследование правобережной дельты, во время которого подвергалось осмотру и городище Ток-кала, а в следующем 1959 г. на нем были предприняты рекогносцировочные раскопки. Расширение научных работ в Каракалпакии в связи с преобразованием в конце 1959 г. Комплексного научно-исследовательского института в Каракалпакский филиал АН УзССР и выявившееся к тому времени богатство памятников в дельте Амударьи, позволили направить дальнейшее исследования по двум направлениям. С одной стороны, производилось составление археологической карты дельты и разведочные раскопки на ряде памятников, с другой - было решено начать стационарные раскопки на одном из памятников дельты. Самым удобным объектом считалась Ток-кала, оказавшаяся одним из наиболее многослойных памятников этого района [Гудкова, 1964]. Сотрудниками Хорезмской экспедиции в 1947 г. была обследована Хайван-кала. Сборы подъемного керамического материала, произведенные во время обследования городища в 1947 г., позволили Н.Н.Вактурской и Е.Е.Неразик впервые охарактеризовать керамический комплекс этого памятника. Е.Е.Неразик удалось на весьма скудном подъемном материале выявить существенное отличие керамики Хайван-калы от ранее известной на синхронных памятниках Хорезма и близость Хайванкалинской керамики к керамике степных племен – северных соседей Хорезма [Неразик, 1959]. В 1956 г. Куюк-кала была обследована сотрудниками Хорезмской экспедиции, на памятнике проведены рекогносцировочные раскопки, позволившие определить датировку памятника, дать характеристику ее топографии, а также установить наличие мощного культурного слоя, разделяющегося на три строительных горизонта. Оссуарный могильник на возвышенности Кушханатау исследователи относят к VII-VIII вв. []Неразик, Рапопорт, 1959, с.128]. После раскопок Хорезмской экспедиции на городище и могильнике Куюк-кала стало известно о существовании здесь в раннем средневековье какой-то своеобразной культуры, отличной от хорезмийской, но тесно с ней связанной. Обнаружение такого же материала и на других памятниках дельты позволило приступить к специальному изучению этой культуры, выяснению ее конкретного облика, происхождения и связей. Эти общие задачи, естественно, уточнялись и расширялись в ходе исследований. Облик материальной культуры, и прежде всего керамики, обитателей средневековых поселений значительно отличается от тех, которые известны для этого времени в Южном Хорезме, но совпадает с материалом с других городищ дельты. Это заставляет утверждать, что средневековое поселение принадлежало носителям особой культуры, связываемым с населением Кердера. В арабо- и персоязычных источниках VIII-XIII вв. обычно в связи с описанием Хорезма упоминается владение или область Кердер. Первое упоминание о Кердере (городе) относится к 728 г., когда, по сообщению ат-Табари, его жители восстали против арабов [Бартольд, 1963, с.82]. В связи с этим, вполне убедительным представляется мнение В.В.Бартольда о том, что этот город существовал еще в домусульманскую эпоху. У ибн-Хордадбека, писавшего в 847 г. при перечислении податных округов халифата и получаемого с них в 826-827 гг. хараджа упоминаются Хорезм и Кердер [МИИТ, т.1, с.167]. Их подать указана общей суммой. Тот же автор называет Аральское море Кердерским озером. Примерно к 930-933 гг. относятся сообщения ал-Истахри. При перечислении городов Хорезма и расстояний между ними он дважды называет город Кердер, расположенный на канале, и указывает, что Кердер (видимо, канал) является восточной границей рустака Миздахкана [МИИТ, т.1, с.187,181]. К последней четверти Х в. относится упоминание города Кердера на канале, носящем то же название, в дорожнике у ал-Макдиси, называющего его и при перечислении городов хайтальской (правобережной) части Хорезма [МИИТ, т.1, с.187,206]. Он же указывает на значительные размеры этого города и существование в нем укреплений. Город Кердер упоминается и в анонимном сочинении «Худуд-ал-алем». Последнее сообщение о Кердере принадлежит Якуту и относится к 1219 г. Он пишет: «Кердер местность в области Хорезма или на границе ее с областью тюрок. Язык населения ее не хорезмийский и не тюркский. У них в области множество селений, у них стада и животные, но это презренные люди» [МИИТ, т.1, с.131]. Несмотря на то, что сведения в источниках о Кердере в целом довольно лаконичны, все же на их основе удается составить о нем некоторое представление. Выясняется, что Кердер был частью Хорезма, но выделялся как особая, вероятно, первоначально полунезависимая область (владение), население которой отличалось от хорезмийского этнографически и наличием своего особого диалекта. В конце прошлого века вопросом локализации Кердера вскользь занимались П.И.Лерх [Lerch, 1873, p.35] и Н.И.Веселовский [Веселовский, 1877, с.13], помещавшие его на севере Хорезма, в дельте, скорей всего, в ее восточной части. Первое четкое определение области Кердер, как «нижней части правобережья Хорезма, составлявшей в эпоху арабского завоевания особое владение», дано составителями первого тома «Материалов по истории туркмен и Туркмении». Затем это мнение было обосновано и развито на археологическом материале С.П.Толстовым, возвращавшимся к этому вопросу неоднократно, и поддержано Я.Г.Гулямовым, проделавшим специальную работу по изучению канала Кердер. В последнее время наиболее полная сводка имеющихся сведений и мнений о Кердере была сделана В.Н. Ягодиным [Ягодин, 1963, с.72,75], приведшим новые данные в подтверждение локализации г.Кердер городом Хайван-кала, а канала Кердер - современным протоком Чортанбай. Археологическое своеобразие района Кердера начало намечаться еще в конце 30-х годов прошлого века. С.П.Толстов в 1948 г. писал, что «в северо-западных районах Хорезма керамика афригидского времени отлична от классической южнохорезмийской» [Толстов, 1948, с.205]. В 1956 г. Е.Е.Неразик и Ю.А.Рапопорт по результатам раскопок на Куюк-кале впервые ввели в научный оборот памятник, оставленный населением Кердера, как это и было определено его исследователями, указавшими также на его принципиальное отличие от афригидских памятников Хорезма и явную связь с культурой «болотных городищ» возле Казалинска. Продолжение археологических исследований в дельте Амударьи позволило начать углубленное исследование культуры Кердера. Установлено, что она распространена только в правобережье и на Устюрте, а ее происхождение тесно связано с районом низовий Сырдарьи. Подробное описание этой культуры на всей территории ее распространения не входит в задачи авторов. Этот вопрос специально освещен в работах В.Н.Ягодина [Ягодин, 1963, с.40]. Мы полностью солидарны с ним в выделении самостоятельной культуры Кердера и разделении ее на два этапа, датируемых: первый – VI-VIII вв., второй – IX-XI вв. К первому этапу относятся городища Куюк-кала, Курганча и нижний слой Ток-калы; IX-XI вв. датируются верхний слой памятников Ток-калы и Хайван-калы (рис.1). Рис.1. Средневековые памятники дельты Амударьи Главным результатом раскопок Ток-калы в 1961 г. явилось начало исследования могильника, где были обнаружены два горизонта погребений: нижний – погребения в оссуариях; верхний – погребения в цистах из сырцового кирпича [Гудкова, 1964, с.62,72]. Раскопки Ток-калы, продолжавшиеся ежегодно вплоть до 1963 г., позволили с большой полнотой воссоздать историю этого интересного памятника, а также привели к открытию оссуариев с надписями и живописью на них [Гудкова, 1964, с.71]. В 1961 г. были произведены раскопки и обследования окрестностей Хайван-калы. В результате были установлены многометровые культурные слои, разделенные на несколько строительных горизонтов. Кроме того, вокруг городища было обнаружено огромное неукрепленное поселение. В 1962 г. были произведены раскопки городища Гяур-кала Ходжейлийская. Здесь были вскрыты многометровые культурные наслоения, охватывающие огромный промежуток времени от IV в. до н.э. до XIII в. н.э. Значительный интерес представило исследование многослойного могильника, где наряду с прочими находками, были обнаружены оссуарии со скульптурами животных и многоцветной сюжетной росписью [Ягодин, Ходжайов, 1971, с.90-96]. Следует отметить, что на возможность нахождения здесь могильника указывал еще в 1928-1929 гг. А.Ю.Якубовский [Якубовский, 1930, с.551]. В 1963 г. повторно были обследованы Багдат-кала и Курганча. На обоих памятниках были заложены шурфы, а на Багдат-кале снят схематический план. В 1964 г. было произведено обследование юго-восточного побережья Аральского моря, приведшее к открытию на возвышенности Терменбес стоянки с тремя археологическими комплексами: энеолитическим, эпохи поздней бронзы и раннесредневековым. В 1964-1966 гг. проводились широкие исследования некрополя древнего Миздахкана. Благодаря аэрофотосъемке всего археологического комплекса были выявлены неизвестные ранее особенности его топографии [Ягодин, Ходжайов, 1971, с.9]. В 1965-1967 и 1969-1973 гг. продолжались исследования городища Курганча. В результате установлена последовательность возникновения отдельных его частей, а обживание памятника отнесено к VII-VIII вв. В 1968 г. были продолжены раскопки на могильнике Ток-калы. Получена новая информация о погребальных обрядах средневекового населения Дарсана. В 1970 году отделом археологии ИИАЭ ККО АН РУз. была разработана долгосрочная программа археологического изучения Арало-Каспийского междуморья и начата ее реализация. В рамках этой программы проводились систематические археолого-топографические изыскания, своего рода «археологическая съемка» территорий, до этого практически полностью незатронутых археологическим изучением. В результате были выявлены памятники различных хронологических групп - от каменного века до средневековья и большого количества категорий, в том числе и ранее неизвестных: городища, башни, стреловидные планировки, кочевнические святилища и стоянки, грунтовые могильники, курганы. Было установлено, что Устюрт является еще одним из районов распространения Джетыасарско-Кердерской культуры, что выдвинуло задачу изучения специфики этой культуры в экстраординарных условиях Арало-Каспия [Ягодин, 1992, с.8]. VII-VIII вв. – время становления феодального строя в оседло-земледельческом Хорезме, время появления крупных замков, контролировавших большие ирригационные системы, время резко выраженного социального расслоения общества и появления на разных его полюсах знатного феодала - дехкана и общинника – крестьянина. В противоположность этому в Джетыасарских и Кердерских поселениях мы наблюдаем сохранение огромных общинно-племенных домов-массивов, общеплеменных систем охотничьих сооружений и святилищ на Устюрте. Все это свидетельствует о замедленных, по сравнению с оседло-земледельческими областями, процессах общественного развития, стойком сохранении архаических патриархально-родовых общественных отношений, слабо развитой социальной стратификации общества. В 80-годы прошлого века В.Н.Ягодиным в Восточной части Устюрта выявлены несколько средневековых кочевнических святилищ Дуана-1,2; Сумбетимералан-Куркреук и Джарынкудук-10. Анализ материалов исследований святилищ позволил отнести их к единой Джетыасарско-Кердерской культуре [Ягодин, 1992, с.32]. Анализ пространственного распределения стреловидных планировок святилищ VII-VIII вв. н.э. на территории плато Устюрт позволяет говорить о том, что они использовались в качестве охотничьей и пастбищной территории. Святилища Дуаны, Джарынкудука и урочища Алан являются свидетельством того, что подобные святилища создавались по одному на тот район охоты, которым владел определенный род или племенноносители Кердерской культуры. Как свидетельствует этнография, руководители таких охот совмещали светские и религиозные функции. Перед началом охоты происходило общественное моление, сопровождавшееся определенными обрядами. По завершении охоты совершались благодарственные обряды с жертвоприношениями. Устюртские святилища достаточно ярко свидетельствуют о существовании подобных обрядов у Кердерских племен [Ягодин, 1992, с.33]. С 1997 г. археологические памятники Приаральской дельты Амударьи изучаются Нукусским госпединститутом. В 1997 и 1999 гг. археологическому изучению подвергались городища Кердер и Дарсан. Были заложены три раскопа и траншея. В результате раскопок на Куюк-кале выявлен трехметровый культурный слой, разделенный на несколько строительных горизонтов. В 2002-2006 гг. продолжены исследования на городище Куюк-кала. В результате раскопок была уточнена топография памятника, открыт городской некрополь и получены новые данные по стратиграфии и истории сложения города. В 2000-2003 гг. исследованию подверглось городище Крантау, где был открыт городской некрополь. Установлены три типа погребений: захоронения в оссуариях (III-II вв. до н.э.); погребения в щелевидных погребальных камерах (VII-VIII вв.) и погребения в подбое (IX-XII вв.) [Ходжаниязов, Юсупов, Амиров, 2001, с.184]. Значительный объем полученной керамической коллекции дал возможность сделать кердерскую керамику с Куюк-кала и Ток-кала предметом специального анализа, позволившего углубленно рассмотреть вопрос о происхождении кердерской культуры и ее связях как с племенами нижней Сырдарьи, Западной Сибири, Семиречья, из среды которых вышли обитатели Кердера, так и с населением Хорезма. Первостепенное значение для исследования всех проблем, связанных с Кердером, имели материалы раскопок раннесредневековых некрополей Ток-калы, Куюк-калы и Крантау. Население, заселившее дельту Амударьи в конце VI-VIII вв., знало два погребальных обычая: погребение предварительно очищенных костей в оссуариях или сосудах и трупоположения в ямах. Оссуарные захоронения были распространены в Ток-кале, Гяур-кале, Куюк-кале, Крантау, Порлытау, а трупоположения в грунтовых погребениях найдены в Куюк-кале [Мамбетуллаев, Юсупов, Турманов, 2003, с.78], Крантау; не исключено, что они практиковались населением Курганча и Гяур-калы. Большая часть алебастровых оссуариев из Ток-калы и Гяур-калы была покрыта цветными и черными рисунками или надписями. Эти надписи были прочитаны С.П.Толстовым и В.А.Лившицем [Толстов, Лившиц, 1964, с.67]. Надписи состоят из даты (год, месяц, день – в терминах зороастрийского календаря), имени усопшего и его отца и формулы благопожелания. Нас не должно удивлять наличие на оссуариях с территории Кердера VII – первой половины VIII в. хорезмийских по письму и языку надписей. Поскольку на нижней Сырдарье, откуда происходили обитатели Кердера, зороастризм не был распространен, то надо полагать, что он был заимствован ими у хорезмийцев и, разумеется, в его хорезмийском варианте. При этом не только естественным, но и необходимым было заимствование хорезмийского языка, как языка культа. Если в Кердере в это время и существовал местный диалект, на что указывает сообщение Якута о не хорезмийском и не тюркском языке населения этой области в предмонгольский период, то есть основание предполагать существование здесь своей особой письменности и письменного языка. Если учесть, что в 1987 г. при раскопках городища Алтынасар в нижней части Сырдарьи был найден красноглиняный кувшин с рунической надписью, то можно считать, что керамический комплекс, полученный в результате этих раскопок, характерен для третьего этапа джетыасарской культуры (VI-VII вв.). Надпись является памятником восточноевропейской разновидности древнетюркского рунического письма (ВЕР), основной ареал распространения которой включает территорию степной зоны Юго-Восточной Европы, от Поволжья до Дуная [Кляшторный, Левина, 1989, с.91, рис.8,9]. Эта находка впервые с полной определенностью свидетельствует об использовании этой разновидности рунической письменности раннесредневековым тюркоязычным населением Приаралья, и в том числе Кердера. И сведения источников, и археологические данные позволяют связать окончательное запустение поселений Ток-калы, Хайван-калы в XI в. с изменением водного режима в дельте и перемещением основного стока в ее западную часть. Анализ ситуации, сложившейся в VIII-XIII вв. во всей дельте Амударьи, и сопоставление ее с некоторыми сведениями в источниках об огузах и ранних туркменах (ал-Бируни, Константин Богрянародный, Абул-Гази), дают возможность высказать предположение о тесной связи населения Кердера в это время с огузами в низовьях Сырдарьи и их некотором участии в этнических процессах этого района и более поздних этнических процессах в Южном Приаралье, в частности в становлении каракалпакского народа. д.и.н., профессор НГПИ им. Ажинияза М.Мамбетуллаев

То есть, добровольное присоединение. Это не удивительно, так как, кроме каракалпакских ханств, после джунгарского нашествия, по степи кочевали десятки племен во главе своих бийев-батыров, разбросанных вдали от своих основных кочевий. В 1743 году, кроме каракалпакских ханов и султанов, присягу верности российской империи приняли более 50 таких племен. Так как, в 1743 году началась война с казахами, те племена вполне могли повторить судьбу жалаиров и все труды Маман бия по объединению каракалпаков пропали даром. Значит, потомки их сейчас живут среди казахов и являются казахами. Маман батыр - бий рода Жабы (Ябгы) из племени Кипчак, по поручению каракалпакских ханов объездил почти все отдаленные кочевья каракалпаков, принудил их к объединению и он же был выбран послом в Петербург.

Спасибо! Но, вроде Вы уход жалаиров связывали с Бараком. Я никак не могу найти источник, где говорится о подлинной вражде Абулхаира с Бараком и какую роль при этом сыграли Жалаиры.

Абсолютно верно, информации слишком много, но все они только предположения. Про Карасакала тоже писали разное. Но тем не менее есть архивные данные. Я лично сверял эти архивы, все сходится, потомки Кучума есть среди каракалпакских ханов. Деятельность Кучумовых до Кучук хана (хотя, он тоже всячески поддерживал башкирские восстания) проходила на территории нынешнего Башкортостана и в российских архивах тоже есть эпизоды каракалпакско-казахско-башкирских совместных действий. Не ясным остается Бухарцы (кто они?). Тут может быть два объяснения: 1. Кучум с каракалпаками пришел именно из Бухары и отсюда - Бухарцы. 2. Каракалпаки на простой народ говорят Пухара (биз пухара халыкпыз) и отсюда Пухарцы-Бухарцы. От себя добавлю, что со ссылкой на архивы, бухарские каракалпаки были самыми отважными у Бухарского эмира (кажется из донесения Позухина, сейчас не помню). Сейчас всех, кто проживает на бывшей территории Сибирского ханства называют Сибирскими татарами. Так, что все усилия наших предков (казахов, башкир, каракалпаков), как историческое наследие, досталось нашему северо-западному соседу, татарам.

В принципе нет различий между Аральскими и Сырдарьинскими каракалпаками. Из-за стихийных бедствий в дельте Амударьи в начале 16 века, каракалпаки сместились в разном направлении. Северо-западная часть присоединилась к своим ногайским соплеменникам, а с распадом Ногайской Орды заселили территорию Сырдарья-Урал-Эмба. В начале 17 века, Амударья снова легла на свое прежнее русло и первыми дельту заселили ушедшие на Юг (Ургенч) и Юго-Запад (озеро Сарыкамыш). А Северо-Западные или их остатки, присоединились к ним только в конце 18 века. В истории Евразии, к сожалению, делается акцент только на Сырдарьинских каракалпаков и рассматривают каракалпаков, как пришельцев на своей нынешней территории, что в корне ошибочно, хотя написана масса научных трудов, проведены археологические и прочие научные работы, подтверждающие общность Аральских народов с Сырдарьинскими каракалпаками. В добавок, нынче и Аральцы, и Сырдаринцы являются одним народом. И неспроста это, что каракалпаки делятся на два Арыса, а единое шежере состоит из шести основных племен Конраты, Кипчаки, Мангыты, Хитаи, Муйтены, Кенегесы. После 1723 года из-за нападений джунгар, каракалпаки снова были рассредоточены и как пишет А.И.Левшин, казахи воспользовались моментом и отомстили каракалпакам за все прошлые обиды. Отсюда следует, что каракалпаков было намного больше, чем многие предполагают и в прошлом приносили казахам не мало бед или составляли конкуренцию в политической арене. Таким образом, целый народ каракалпаков, бывший независимым, имевший своих ханов и кочевавший на реке Сыр, от частых нападений и мщения киргизов за древние обиды, рассеялся и в конце минувшего столетия потерял политическое бытие свое 8. В 1740 году большая часть Средней орды и хан ее Абульмагмет кочевали на Ори и Хобде; Абульхайр жил тогда более на берегах Сыра, или Кувана, и потому писал в 1742 году Неплюеву в Оренбург: "Я с Меньшею ордою на Сыре, а Средняя орда близ вас, генерал". Теперь видим совсем противное: ни один из родов Средней орды не приближается к Оренбургу. Подобно сему, многие аулы алимулинского поколения, зимовавшие всегда на Сыре, по вражде с однородцами своими, которым покровительствует хивинский хан, в 1821 году пришли на зиму к Илеку. В то же время несколько других аулов, обыкновенно кочевавших у границ наших, удалились к Хиве. Все сие ведет нас к заключению, что киргиз-казаки при настоящем образе их жизни и в ныне занимаемых ими землях не могут поселиться; что польза их собственная и выгоды соседственных с ними держав, особенно России, требуют, чтобы они состояние богатых пастухов не меняли на состояние бедных земледельцев, и что самые степи их как будто нарочно созданы для кочевой жизни. Не заведением селений водворится в ордах сих тишина и согласие, но строгою справедливостию и приучением к подчиненности можно довесть их до того, что они, наконец, почувствуют благодетельные следствия мира. (http://vostlit.narod.ru/Texts/Dokumenty/M.Asien/XIX/1820-1840/Levschin/text15.htm).

Нет, не забыт. Казахские историки тоже исследовали все, что касается Кучума. А каракалпакам известно, что Кучум родился в Приаралье на каракалпакской земле и умер там же. Во времена когда он появился на свет, каракалпаки входили в состав Бухарского ханства. Молодость Кучума прошла в Бухаре, оттуда он убыл в Сибирское ханство. Его потомки правили каракалпакским и башкирским народами. А когда башкиры отошли русским, Кучумовичи правили только каракалпаками. Родословная потомков Кучума указана в разделах этого форума "каракалпакские ханы", а также "Карасакал - Шуна батыр". http://sybyrlar.narod.ru/istoria2.html Сам Кучум и все члены его рода, так называемые шейбаниды, были в основном выходцами из Средней Азии и Казахстана. Какая-то часть коренного населения, естественно, оставалась на прежних местах и смешивалась с пришельцами-завоевателями. В одной из сибирских легенд об основании д. Кускуны Тевризского района Омской области говорится о том, что во времена хана Кучума сюда пришли каракалпаки (казахи?) и прогнали живших здесь остяков[6]. Рядом с Кускунами находится другая деревня сибиров Байбы, в прошлом известная как Байбахтинская. Этноним байбахты встречается как родовое подразделение не только у каракалпаков, но входил в состав казахов-алчынов младшего Жуза.

Наоборот, чуть монголоидным оттенком. А вот Максет, тоже молодой певец, чуть европеоидный. Такие монголо-европеоидные лица у каракалпаков преобладают. У всех вытянутые и худощавые лица. Я сейчас в другой Республике и по таким лицам сразу распознаю каракалпаков. Ни разу не ошибался. А в Нукусе все перемешаны, поэтому сразу различить кто есть кто трудно. http://www.youtube.com/watch_popup?v=rNBotR8phqE&vq=small

Посередине бабка Тоты, ей 132 года, самая старейшая среди каракалпаков. Проживает в Турткульском районе, на юге Каракалпакстана. Вроде внесена в книгу Гиннеса.

Здесь интервью с артистами. Разговорный каракалпакский язык. http://www.youtube.com/watch_popup?v=M07gnv0_yhI&vq=medium

Раньше не замечал, но теперь каракалпаков сразу различаю. У нас лица более удлиненные, овальной формы. При том, такой тип фактически у всех каракалпаков, хоть с преобладанием монгольской примеси, хоть европеоидной, 9 из 10 точно.

Домбра у каракалпаков была. Источники сообщают, что сам каракалпакский классик 19 века Бердах в молодости играл на домбре, а в старости предпочел дутар. Скорее всего в результате слияния Сырдарьинских каракалпаков с Амударьинскими, домбра вышла из массового пользования уступив дутару. Дутар и домбра это фактически два разновидности одного и того же музыкального инструмента.

Абат Кыдырбаев. Сагыныш. http://www.youtube.com/watch_popup?v=0Q3JkbMbzhE&vq=medium

Полат, а как называется блюдо, где мясо варят отдельно, а готовое мясо в бульоне наливают в тарелки и подают вместе с катлама наном (слоистый хлеб вроде лаваша), а едоки поданный хлеб сами крошат в свои тарелки. Приготовление пищи я считаю чисто женским делом и ем все подряд, что мне приготовят. Поэтому, я честно говоря и не знаю, какое блюдо как называется. Это блюдо вроде разновидность бешбармака или я ошибаюсь?

Нет, шла подготовка к проведению всеимперской переписи 1897 года и в реестр включены приблизительные данные до этого периода. Официально каракалпаки вошли в состав Российской империи в 1873 году и то та часть, включенная в Амударьинский отдел Туркестанского генерал губернаторства. Нужно смотреть результаты переписи после 1897 года. По вопросу численности каракалпаков "империалисты" хорошо поработали. Изучение каракалпакской историй и интерес по собранию материалов принадлежащих каракалпакам началось после завоевания Среднюю Азии Российской империей. Перед /До/ октябрской революции, русские ученые интересовались общей численностью каракалпаков, и собрали из разных областей Средней Азии, а также среди башкортов, татаров многие материалы. По этому сведению на тот момент общая численность каракалпаков составляла более 200 тысяч, из них в Хивинском ханстве более 100 тысяч. Кроме этого в каракалпакских степях Ферганской долины кочевали более 3 тысяч семьей.

Несомненно Жийен имеет привилегии, как у казахов. Я имел ввиду, что жийен должен соблюдать знаки приличия по отношению к дайы, тогда как любой из дайы журта по отношению к жийену не ограничен, может сыпать жийена подколками, шутками, само собой разумеется, в допустимых этических нормах. А вообще, у каждого возраста есть свои запоминающиеся периоды, и большинство из таких периодов связано с родичами по материнской линии: пословица: «Балалыгын ядына туссе дайы журтына бар, жигитлигин ядына туссе кайын журтына бар, картайып колдан кеткен уактында, оз журтынды излерсен», т. е. когда вспоминаешь о детстве, приходи в аул дайы; когда вспоминаешь о юности, приходи в аул жены, на старости лет будешь искать «свой аул».

Максет Полатов. Жапыраклар http://www.youtube.com/watch_popup?v=7yR3WrqYzbY&vq=small

Талгат Алламуратов. http://www.youtube.com/watch_popup?v=u6ySn_JT-lI&vq=medium

Я удалял эту тему, так как не смог разместить видео. Раз уж есть тема, будем заполнять. http://www.youtube.com/watch_popup?v=9H6xqg19-ws&vq=medium

Звуковой мир каракалпаков. http://www.imhoart.net/pdf/karakalpak.pdf

Открытие палеолитических стоянок полностью перевернуло наши представления о характере раннего заселения Приаралья. В самых последних изданиях по истории Каракалпакии, Узбекистана, СССР об этом районе сказано, что его первоначальное заселение началось с третьего-четвертого тысячелетия до нашей эры. Теперь это время отодвинулось в глубь истории по меньшей мере в сто раз! Из лука веков Читатель спрашивает «С интересом прочитала в одной из газет об археологических находках на плато Устюрт в Каракалпакии — загадочной системе гигантских стрел. Очень хотелось бы поподробнее узнать об этих знаках». Т. Сопова, Москва Припав к иллюминаторам, напряженно всматриваемся в проплывающую под крылом желто-бурую выжженную поверхность Устюрта. По правому борту синеет Аральское море, прямо под самолетом — плато, обрывающееся к морю стометровой белой известняковой стеной, а на самой кромке узкой береговой полосы ощерились серые клыки скал, словно охраняющие затерянный мир Устюрта... Никто из нас, включая каракалпакских ученых, не видел еще с воздуха то, что ищем,— объекты, именуемые в научном отчете как «стреловидные планировки». Никто не знает, с какой высоты их можно обнаружить. Мы не в состоянии дать летчикам точного ориентира, потому что его здесь нет, а, руководствуясь схемой археологов, пилоты не могут привязать интересующие нас объекты к своей карте. Полет длится уже почти три часа, из которых минут двадцать мы кружим в предполагаемом районе, то прижимаясь к земле так, что видны прорезающие ее трещинки, то поднимаясь на километровую высоту... И наконец, вот она! Первая загадочная стрела, вернее, только ее огромный треугольный зубец выплывает из-под крыла, словно некий космический знак. Поднявшись на несколько витков над стрелой, мы видим с километровой высоты рисунок целиком: это огромный овал с двумя исходящими из него стрелами длиной в несколько сот метров. Только теперь сознаем, насколько нам повезло: лето было необычайно дождливо, и по всему периметру конструкции — на месте бывшего здесь когда-то рва — зеленеет густая трава (для разгара лета явление на Устюрте редчайшее), четко выделяясь на фоне пожухшей и выцветшей степи. Без этого стрелы были бы неразличимы. — Их обнаружили совершенно случайно,— рассказывает заведующий сектором археологии Каракалпакского филиала Академии наук Узбекской ССР кандидат исторических наук Вадим Николаевич Ягодин.— Впервые странные стреловидные знаки, никогда ранее в археологической практике не встречавшиеся, были замечены при анализе и дешифровке материалов аэрофотосъемки. При обычных методах археологического обследования местности знаки эти заметить невозможно: гигантские размеры делают их совершенно невоспринимаемыми с высоты человеческого роста, рельеф их сглажен, и можно сотни раз проезжать по стрелам, не ведая о том, что под ногами у тебя уникальный памятник... Удалось выявить десятки таких стреловидных планировок, почти непрерывной цепью протянувшихся в широтном направлении от мыса Дуана на Аральском море в глубь Устюрта. Все они развернуты стрелами на север и мало отличаются друг от друга очертаниями и размерами. Каждая планировка представляет собой фигуру в виде мешка с втянутой внутрь верхней частью, разорванной широким проходом, к которому на некоторых из планировок ведет направляющий вал. Верхние острые края мешка образуют таким образом две растопыренные стрелы, имеющие наконечники в форме удлиненных треугольников — узкий проход ведет в них из тела стрелы. На вершинах треугольников расположены кольца десятиметрового диаметра, служившие, вероятно, когда-то ямами. Схематический рисунок системы напоминает военную карту, на которой жирными стрелами указано направление массированного удара. Длина каждой из планировок 800—900 метров, а вместе с направляющим валом достигает полутора километров, ширина — 400—600 метров, высота ограды в нынешнем состоянии не превышает 80 сантиметров, в прошлом она была, конечно, больше. Циклопическую систему удалось проследить пока на ста километрах, но ученые уверены, что она тянется дальше, по территории Казахстана, превосходя протяженностью всемирно известную систему загадочных линий и рисунков в перуанской пустыне Наска — единственно сравнимый с ней по масштабам археологический феномен! ...Обнаружив линию стрел, мы, сделав крутой вираж над прибрежной синью Арала, летим перпендикулярно береговой черте в глубь материка. Не успевает раствориться в дымке одна стрела, как на смену ей неумолимо вырастает под крылом другая. Все они имеют индивидуальные признаки: у одних наконечники стрел нарисованы прямыми линиями, у других они изящно вогнуты. На некоторых линии одних стрел перекрыты очертаниями других. — Это,— высказывает догадку Ягодин,— вероятно, объясняется тем, что на месте старых, отслуживших сооружений возводились новые. Зеленые стрелы влекут все дальше в глубь Устюрта, но топливный ресурс Ан-2 не безграничен. К счастью, самолет ведет опытнейший летчик Тундыбаев, имеющий право посадки в любом месте по своему усмотрению, и мы сможем потрогать таинственные стрелы руками. ...Искусство пилота мы оценили, лишь когда вышли из самолета. Он посадил машину в старую колею грузовика, которая белой чертой прорезала растрескавшуюся почву. Проплешины безжизненной земли чередуются с зарослями такой же сухой, как земля, ломкой бело-голубой среднеазиатской полыни — джусана, на которой настоян раскаленный воздух. Какие мы все, оказывается, маленькие! Как ни тянись на цыпочках над плоско уходящей к горизонту степью, как ни верти головой — только что видимой с высоты стрелы как не бывало... Идем, выбирая приблизительное направление и обильно цепляя брюками колючки, семена, травинки, стебельки. И вот в одном месте желто-бурая гамма под ногами вдруг оживает сочной зеленью. Вдоль нее еле приметным возвышением тянется каменистая гряда, в которой при внимательном изучении нетрудно увидеть следы скрепляющего раствора. Так выглядят вблизи очертания стрел. Зная, что изгородь неизбежно приведет к треугольному наконечнику, мы идем вдоль нее. Через несколько десятков шагов зеленая черта, служащая нитью Ариадны, завершается круглым понижением, по краю которого кольцом буйно разрослась трава, а контур стрелы под довольно острым углом уходит из кольца обратно. Значит, мы у острия одной из стрел. Огибаем кольцо и возвращаемся по другой стороне наконечника. В некоторых местах каменная насыпь выступает из земли довольно заметным бугром, и хорошо видна слоистая структура крупных кусков устюртского известняка, из которого она сложена, и который брали, очевидно, из рва, зеленеющего рядом. Каменная изгородь была поставлена на земляной вал, а ров проходил с внутренней стороны «мешка». Кто, когда и зачем построил загадочные сооружения и каково значение этого открытия? — неизбежно возникают эти вопросы, и мы задаем их, понятно, Вадиму Николаевичу Ягодину, занимающемуся изучением стрел со дня их открытия. Ответить на них можно, оказывается, пока лишь с большой осторожностью. Для серьезных научных обоснований нужно обстоятельное изучение системы, а сейчас только делаются первые шаги в этом направлении. — И все же кое-что можно сказать определенно уже сегодня,— говорит Вадим Николаевич.— Начнем с датировки. Во время пробных раскопок одного из валов стрелы найдены керамика и другие предметы, характерные признаки которых свидетельствуют о принадлежности к VII—VIII векам. Поскольку эти предметы находятся выше культурного слоя времени создания стен, то эти века, вероятно, и следует считать верхней границей периода возведения стрел. В какую даль веков уходит нижняя, мы пока не знаем. Теперь о тех, кто возвел на плато эти гигантские сооружения. В районе стрел (еще до их обнаружения) нами найден целый уникальный комплекс археологических памятников, несомненно, со стрелами как-то связанных. В этот комплекс входят, помимо стрел, остатки культовых сооружений, огромные могильники кочевников. В результате была открыта древняя кочевая культура Устюрта, неизвестная ранее. Мы знаем о существовании здесь кочевников-казахов в XVIII—XIX веках, письменные источники сообщают о средневековых кочевниках, теперь же, в результате раскопок, найдены многочисленные свидетельства обитания здесь кочевников в первом тысячелетии до новой эры! Что представляют собой раскопанные памятники? Это, как правило, курганы, причем не просто разбросанные по территории Устюрта, а сгруппированные в определенных районах. Цепочка этих курганов тянется по восточной границе Устюрта по побережью Аральского моря, подходя к системе стрел. Раскопки позволили установить их типологическую близость сарматским погребальным памятникам Южного Приуралья. У кочевавших на Устюрте сарматских племен был беспрерывный круглогодичный кочевой цикл: весной они использовали плато как пастбище, к лету поднимались далеко на север, выходили даже в Приуралье, в район реки Белой, осенью опять спускались к Аральскому морю на устюртские пастбища и зимовали, вероятно, на границах античного Хорезма, вступая с ним в торговые связи. Вот почему во многих сарматских курганах Южного Урала находят вещи хорезмийского происхождения. Наши материалы с каждым новым полевым сезоном растут, сарматская гипотеза обрастает все новыми и новыми фактами, но одновременно с этим выясняется, что Устюрт был чрезвычайно сложной в этническом отношении территорией. Помимо сарматских, мы обнаружили памятники, имеющие другую этническую характеристику и принадлежащие, очевидно, другим племенам. Каким? Сейчас пока трудно сказать. То, как своеобразно использовали кочевники Устюрт, говорит об их адаптации к экстремальным жизненным условиям, которые лишь и может предоставить это суровое плато. В далеком прошлом экологическая среда Устюрта была, судя по всему, иной. По некоторым признакам, сопровождающим наши археологические находки, удалось установить, что здесь было влажнее. Мы нашли даже какие-то руслоподобные образования, которые существовали за счет выхода на поверхность грунтовых вод, видимо, были и более или менее постоянные озера. А нынешний, экстроаридный, то есть крайне жаркий и засушливый, климат сложился как раз ко времени формирования культуры кочевников. Пролить свет на историческое прошлое Устюрта должно во многом и изучение системы стреловидных планировок, безусловно, игравших в хозяйственной ли, в духовной ли жизни кочевников огромную роль. Ведь надо думать, что такая система, потребовавшая колоссальных усилий и времени на ее возведение, строилась не потехи ради, а с какой-то очень важной, может быть, жизненно необходимой целью. С какой? Одна из гипотез, которую мы выдвинули: система — это загоны для гигантских облавных охот на мигрирующих куланов и сайгаков. В случае, если эта гипотеза подтвердится, то система стрел станет одним из важных примеров хозяйственной адаптации кочевников к экстремальным условиям — использовались не только продукты скотоводства, но и дикая фауна. Исторический парадокс: крайне неблагоприятная среда обитания сделала Устюрт благодаря кочевьям важным звеном, можно сказать, гигантским ретранслятором культурной информации из районов Средней Азии на Южный Урал, в Западную Сибирь. В археологии накоплено множество фактов, которые свидетельствуют о культурных связях между этими отдаленными районами, но не было промежуточного звена их передачи. Сейчас Устюрт приобретает в наших глазах все большее значение именно как это звено,— пояснил Вадим Николаевич. Устюрт принес ученым уже не одну сенсацию. За десять лет ведущихся здесь археологических работ представление о плато в корне изменилось. До начала раскопок были известны лишь отдельные находки памятников каменного века третьего-четвертого тысячелетий до нашей эры и хорошо заметные развалины средневековых караван-сараев на караванных путях, связывавших Хорезм с Восточной Европой. И среди ученых ходило пессимистическое мнение об Устюрте как о совершенно бесперспективной в археологическом отношении территории. В. Ягодин, Ю. Манылов — один из участников нашей экспедиции, другие каракалпакские археологи, начиная свои работы на Устюрте, после теоретической разработки вопроса пришли к убеждению, что здесь обязательно должны быть памятники каменного века, намного превосходящие возрастом ранее найденные. На чем основывалась их уверенность? Дело в том, что многие районы Приаралья, долина и дельта Амударьи, оазисы находятся под толстым слоем аллювиальных наносов этой реки, скрывшим следы человеческой жизни и деятельности в этих краях в древности, если таковые были. На Устюрте же поверхность сохраняется практически в нетронутом виде миллионы лет. Уже по одному этому признаку ученые были вправе ожидать находок большой древности. — И действительно, наши работы последних лет,— рассказывает Ягодин,— выявили памятники верхнего палеолита, возраст которых около сорока тысяч лет, а затем и нижнего палеолита, уходящего от нас за многие сотни тысяч лет — во времена формирования человека! Все эти находки сосредоточены в районе впадины Барса-Кельмес, на западной стороне которой имеются выходы окремненной породы. Там на хребте Ясен мы обнаружили ряд разработок древним человеком этой породы, целые стоянки с большим количеством орудий, двусторонне обработанных кусков кремня, заостренных с одного конца,— ручных рубил. Затем нижнепалеолитические орудия были обнаружены и в местности Каракудук — на восточной стороне Барса-Кельмеса, а более молодые находки палеолита — в районе Чурука и впадины Шахпаткуль. Открытие палеолитических стоянок полностью перевернуло наши представления о характере раннего заселения Приаралья. В самых последних изданиях по истории Каракалпакии, Узбекистана, СССР об этом районе сказано, что его первоначальное заселение началось с третьего-четвертого тысячелетия до нашей эры. Теперь это время отодвинулось в глубь истории по меньшей мере в сто раз! ...Наша короткая экспедиция к тайне устюртских стрел подходит к концу: нужно засветло вернуться в Нукус, а путь впереди — около четырехсот километров. Короткий, с легкой тряской разбег — и вновь под нами летят зеленые стрелы, выпущенные из тугих луков столетий. Не меньше пятнадцати веков летели они к нашим ногам, чтобы донести весть о тех, кто спустил тетиву. Пока прочитаны только первые строки послания, а дальше... — А дальше предстоит огромная работа,— говорит Вадим Николаевич.— В этих крайне удаленных от населенных мест районах вести стационарные раскопки очень сложно, достаточно сказать, что ближайшая пресная вода находится в полутораста километрах — в Комсомольске-на-Устюрте... Это потребует, конечно, должного технического оснащения экспедиции. Ведь долгое время мы ездили по необжитой и безводной территории с нарушением всех правил техники безопасности и риском для жизни на одном разбитом грузовике. Теперь, после постановления ЦК Компартии и Совета Министров Узбекистана о развитии археологии, у нас появилось два вездехода. Однако для обстоятельной экспедиции нужны бензовозы, водовозы и многое другое. Для начала мы планируем провести специальную детальную аэрофотосъемку системы и ее дешифровку на местности. Если же говорить о дальнейшей археологической разведке Устюрта в целом, то первая наша задача — завершить составление его археологической карты с выявлением памятников разных эпох, а затем уже наметить программу углубленного их изучения по направлениям: памятники каменного века, этническая характеристика Устюрта в прошлом, проблемы сарматской культуры, в частности, и система стрел. Так что все еще впереди... Александр Миловский, Вилор Ниязматов

Как нам известно, по-разному исполняются эпосы народов мира, по-разному дошли они до наших дней. У одних народов эпос прекратил свое существование много веков тому назад, дошел до нас лишь как письменный памятник. А у других народов он сохранил свою древний модель до наших дней. Но проблема исполнения эпосов в фольклористике практический не исследуется. Эпос – плод сложного творческого процесса, формировавшегося на протяжении веков. Он живет своей жизнью, своими законами, своими традициями. До настоящего времени записывались тексты эпосов, по ним проводились научные исследования. Но в том, что он дошел до нас, в его сохранении большую роль играет его исполнение, музыка. До сих пор эта проблема не стала объектом специального исследования мировой фольклористики (8). Можно ли рассматривать эту проблему как научную? К какой отрасли науки она относится? К фольклористике или искусствоведению (в частности, музыковедению)? Как исполняется эпос? Какова его модель? Эти проблемы не могут быть решены в Европейской фольклористике, потому что золотая эпоха эпоса завершилась в Средние века. Эта проблема может быть решены сквозь призму фольклора народов Востока, в частности, фольклора народов Центральной Азии. Эпос – самый совершенный жанр фольклора. У тюркоязычных народов /в фольклоре народов мира/ эпос может исполняться с музыкальным сопровождением и без оного. Так, без музыкального сопровождения исполняются киргизский эпос “Манас”, якутские олонхи. Науке неведомо, использовалась ли музыка при исполнении классический эпос Гомера “Илиада”. Известно, сколько строк насчитывают индийские эпосы “Махабхарата” и “Рамаяна”, но о какой-либо музыке к ним ничего не говорится. Это же можно сказать о французской “Песне о Роланде”, немецкой “Песне о нибелунгах”. До нас дошли в переводах тексты многих эпосов народов мира. Но только тексты. Но есть народы, эпосы которых дошли до нас в письменном виде, без устного исполнения, есть народы, эпосы которых дошли до нас только в устном исполнении. Об этом верно заметил А.Н. Веселовский. Он критикует западных фольклористов, который высказывают свои мнения только по письменным версиям эпосам, не вникая в живой эпический процесс [4, 622]. Он отмечает необходимость изучения исполнения эпосов, говорит, что эту проблему нельзя раскрыть на примере Европейского эпоса. А В.М. Жирмунский также отметил, что эту проблему можно решить на примере эпосов народов Центральной Азии, Кавказа, тюркоязычных народов [5, 632]. Оба этих ученых отметили жизнедеятельность эпического процесса, необходимость изучения в фольклористике исполнительского искусства. Действительно, изучение искусства исполнения эпосов может раскрыть нам неведомые секреты этого жанра. У каждого народа свои национальные формы, доведения произведения до слушателей. Так, например, существуют узбекский, каракалпакский, казахский варианты эпоса “Алпамыс”, но их исполнение отличается друг от друга. Самый близкий по содержанию и объему к каракалпакской версии – это узбекский вариант, но и он исполняется по-другому. Исполнительское искусство, мелодии каракалпакских жырау не схожи с узбекскими, потому что разными являются уклад жизни народов. В фольклористике изучаются в основном текст эпоса. Неисследованная проблема-это выявление формулы музыкального исполнения эпоса, проблема импровизации. У каракалпаков эпос не исполняется без музыкального сопровождения. Среды каракалпаков известны много профессиональных исполнителей. В том, что эпос как живой эпический процесс дошел до наших дней. Большую роль сыграли исполнительские школы, в которых учили заучивать тексты, эпическим мелодиям. Во многих каракалпакских эпосах и поэтический, и прозаический тексты. И в прозаическом тексте есть рифмы, и они исполняются в сопровождении мелодии. Каракалпакские жырау исполняют особым гортанным хриплым голосом и звуки кобыза тесно переплетаются с этим голосом. В репертуаре каракалпакских жырау были от 7-8 до 30- 50 эпосов. Каракалпакские эпосы включали в себя от 3000 до 25000 стихотворных строк. И такой объемный дастан они, жырау, исполняли в сопровождении кобыза. В целом каракалпакские жырау должны были держать в памяти 750000 стихотворных строк с мелодией. Каракалпакские жырау исполняли различные мелодии, которые зависели от содержания дастана, т.е. мелодии использовались в соответствии с сюжетом дастана. Каракалпакские эпосы классифицируются на героические, лирические, сказочно-фантастические, социальные, исторические. Эта классификация составлена в соответствии с содержанием дастанов, и по способу их исполнения. Если же их классифицировать по способу исполнения, то следует отметить, что лирические дастаны входят в репертуар бахсы, а не жырау, исполняются на дутаре, а не на кобызе. Остальные же дастаны могут входить в репертуар и бахсы, и жырау. Так, исторический дастан “Едиге” входил в репертуар жырау, а исторический дастан “Даулетярбек”-в репертуар бахсы. Манера исполнения, мелодии бахсы и жырау не были схожи. Вот, например, как выглядит музыкальное оформление дастана из репертуара жырау. Дастан “Алпамыс” имеется у многих тюркоязычных народов и его сюжет выглядит следующим образом: 1) Сватовство двух баев при рождении детей. 2) Рождение Алпамыса и Гульпаршин. 3) Той Байбори. 4) Игра в кокпар на тое и ссора Байбори и Байсары. 5) Переезд Байсары в страну калмыков. 6) Совершеннолетие Алпамыса, поиск своей суженой. 7) Состязание в стране калмыков, чтобы жениться на Гульпаршин. 8) Победа Алпамыса. 9) Возвращение вместе с Гульпаршин в родные края. Свадьба. 10) Поездка за родителями Гульпаршин к калмыкам. 11) Заключение Алпамыса в зиндан. 12) Освобождение из зиндана. 13) Возвращение Алпамыса в родные края. 14) Той рабов для Гульпаршин. 15) Встреча Алпамыса с сыном Жадигером и женой Гульпаршин. 16) Достижение Алпамысом своей цели. Жырау не просто пересказывает этот сюжетный мотив, он передает его слушателями с помощью мелодии. Поэтому для нас важны количество и порядок размещения этих мелодий. В дастане “Алпамыс” варианта Кияса жырау 39 мелодий. Ссора Байбори и Байсары при игре в кокпар передается мелодией “Жолшы” 7-8-сложными строками. Здесь изображается схватка Байбори и Байсары при игре в кокпар, момент удара Байсары плеткой Байбори. Сцена рассказа Байсары о своей обиде перед тем, как тронутся в страну калмыков, передается мелодией, “Зачин мелодии”. Конфликт в дастане начинается именно отсюда. Здесь передается тоска человека, который покидает родную землю, прощается с родными и друзьями. Прощание Гульпаршин со своей страной передается мелодией “Ќайырым”, 11-12-сложными стихами. Сюжет о том, как конь Каражана в страхе чует приближение Алпамыса, передается мелодией “Шар бейит”, 11-сложными стихами. Они полны внутренних переживаний. Существует 4 варианта мелодии “Шар бейит”. Там, где в дастане идут нравоучительные строки, чаще всего используется мелодия “Ноєайлы”. Мелодия звучит как толгау. Алды бийик арты жар, Айланурєа жери тар, Сен болмасаѕ шыраєым, Ќауендери ким болар. Впереди - высоко, сзади - скала, Нет места развернуться, Если не будет тебя, светоч, Дедушке твоему Байбори Кто будет покровителем. /Подстрочный перевод/. “Агылым” – мелодия, которая используется для передачи хода иноходца. Мелодия схожа со звуками бурно текущей реки. Сауерден аккан кара тер, Жумалап жерге тамады, Ок жыландай атылып, Аккан суудын жарысын, Кыя майдан далада, Ушкан кус пенен жарысып, Шоллерге сегбир кылады. Пот, текущий с коня, Падает на землю, Словно кобра выстреливает, Мчится словно воды, По огромной степи, Состязается с летящей птицей, Падает на пески. /Подстрочный перевод/. В дастане широко используется мелодия “Агылым”, 7-8-сложный стих. Этой мелодией передаются слова сваток Тайшахана и Каражана, обращенные к Байсары. Ханга берсен кызынды, Хан атасы боласан, Алтын тахка минесен. Если отдашь дочь за хана, Станешь отцом хана, Сядешь на золотой трон. /Подстрочный перевод/. Мелодия “Гульпаршин” используется в дастане тогда, когда Гульпаршин выходит навстречу сватам Тайшахана и отвечает им. Этот сюжет состоит из двух частей. В первой части изображается красивый облик девушки, ее одежда, величавость девушки. Вторая часть более соответствует толгау: девушка просит отсрочки в шесть месяцев, говорит, что выйдет замуж за того, кто одержит верх в состязаниях. Этой мелодией передается образ Гульпаршин. Мелодия “Айга шап” используется тогда, когда старуха Мастан заключает в плен Алпамыса. В дастане “Коблан” эта мелодия используется тогда, когда Кыдырбай различными хитростями завлекает в свои сети тигра. Здесь мы видим закономерность использования мелодий в дастанах. Каждая мелодия имеет свое название, содержание, место, порядок использования. Один из самых ярких сюжетов дастана “Алпамыс: победа Байшубара, коня Алпамыса, на состязаниях. Восторг Гульпаршин передается мелодией “Коз айдын”. Эта мелодия, рожденная из самого содержания дастана. Здесь также использованы мелодий “Аудан толгауы”, “Ерман толгауы”, “Канигуль толгауы”. Дастан только тогда может дойти до слушателей, когда мелодий соответствуют содержанию. Когда мы знакомимся с дастаном, мы, в первую очередь, обращаем внимание на текст. В меньшей степени обращаем внимание на его исполнение, использование в них мелодий, композиция мелодий. Каракалпакские дастаны - это не только произведение, отображающее какие-либо события, дастаны - это театр. Театр, в котором нет симфонического оркестра, но есть двухструнный кобыз, который извлекает его звучную мелодию. Дастан-это древний театр. Если рассматривать расположение мелодий, то можно заметить, что их используют в соответствий с содержанием дастана. Мелодия “Ат шабар” изображает бег иноходца, Мелодия “Айга шап”-для придачи силы коню или батыру, мелодия “Жан-жан” – для отображения события, мелодия “Жети асырым”-для передачи ритма: высокого или низкого. Последняя мелодия чаще использовалась для изображения бега иноходца, дальний путь батыра. Во вступительной части дастана чаще всего использовались мелодий “Той баслау”, “Терме”, “Узын толгау”, “Келте толгау”. Мелодий жырау отличается многовариантностью. Так, “Ылгал” имеет 4-5 вариантов, “Шар бейит” – 4 варианта, “Сыбай”-2 варианта, “Уллы зибан”-3 варианта, “Айга шап”-2 варианта, “Терме” и “Толгау” – множество вариантов. Все это свидетельствует о высокой музыкальной культуре исполнителей дастанов. При Советской власти каракалпаков относили к малограмотным народам, не уделялось должного внимания сохранению их культуры, мелодий исполнителей, их искусство постепенно стало приходить в забвение. Знаменитые каракалпакские жырау при исполнении дастана “Алпамыс” использовали следующие мелодий: Есемурат жырау Кыяс жырау Отенияз жырау Шамурат жырау Зачин мелодий Зачин мелодий Зачин мелодий Зачин мелодий Толгау Толгау Толгау Толгау Терме Терме Терме Терме Хэй-яр Хэй-яр Хэй-яр Хэй-яр Ылгал Ылгал Ылгал Ылгал Яр-яр Яр-яр Яр-яр Яр-яр Короткий толгау Короткий толгау Короткий толгау Шанкай Шанкай Шанкай Хаужар Хаужар Хаужар Яглы бахар Яглы бахар Ерман Ерман Ерман Ерман Жортулы Жортулы Жортулы Жанажан Жанажан Жанажан Жанажан Шар бейит Шар бейит Шар бейит Шар бейит Орман бий Орман бий Ат шабар Ат шабар Дуйсенбай Дуйсенбай Жети асырым Жети асырым Жети асырым Сыбай Сыбай Сыбай Уллы зибан Уллы зибан Уллы зибан Киши зибан Келте зибан Киши зибан Ер Шора нама Ер Шора нама Айтуар Айтуар Айтуар Айтуар Айга шап Айга шап Айга шап Толкын Толкын Айбатыр 21 из 39 мелодий из репертуара Кыяса жырау есть у других жырау, следующих мелодий у них нет: “Жолшы”, “Кайырым”, “Ногайлы”, “Агылым”, “Аудан”, “Канигуль”, “Гульпаршин”, “Дилим”, «Дилуар”, “Кобызым”, “Заманым”, “Дунья”, “Отенияз жырау”, “Тийер”, “Ырза” /автором последних 3 мелодий является сам Кыяс жырау/. Отенияз жырау использовал мелодий: “Жийен жырау”, “Туменбай”, “Ерман”, Нурабылла, “Ылгал”, Айтуара, “Жанажан”, “Дидай”, Айтуара, “Толгау Сыбана”, “Я керим” Кепе жырау, “Даулбай” Кепе жырау, Нурабылла, “Дуйсенбай”, “Тийер”, “Айымбет”-всего 41 мелодию, 27 из которых другие жырау не использовали. У Шамурата жырау записаны 29 мелодий, из них 20 мелодий исполняли также другие жырау. Только в исполнении Шамурата жырау можно услышать такие мелодий, как “Шыназхан”, “Палеке”, “Шалкайма”, “Тер шыгар”, “Мактанба”, “Узын бел”, “Хауиж”, “Шын аскан”. Нами записаны 147 мелодий каракалпакских жырау. Такие мелодий, как “Ылгал”, “Ырза”, “Шанкот”, “Хэй яр” имеют около 10 вариантов. Все это свидетельствует о высоком музыкальном искусстве каракалпакских жырау. Искусство каракалпакских жырау - древнейший вид искусства, дошедший до нас через тысячелетия. Жырау не только исполнитель дастана, но и хранитель музыки этого искусства. Образно говоря, жырау-это своеобразный живой музей, который представляет эпос, это энциклопедия и памятник древней цивилизации. Рассматривая проблему исполнения дастанов каракалпакскими жырау, мы пришли к выводу, что она требует своего разрешения в тюркологии на примере их музыки, секретов исполнительского мастерства. Наряду с текстами эпосов, следует изучать их музыку, порядок расположения мелодий, ибо способствуют раскрытию содержания дастанов. Именно поэтому надо изучать творчество жыршы, ырчи, кайчи, жырау. Дастан, исполняемый жырау -это крупная эпопея времени, повествующая об общественной жизни народа, судьбах целых поколений, это роман фольклорной мысли. Поэтому герой в дастане изображается в различных жизненных ситуациях. Здесь отображается радость и горе героя, его борьба за жизненные позиций. Всему этому сопутствует музыка. Практически жырау исполняет функции режиссёра: он расставляет мелодии по позициям. События в дастане выстраиваются не только в соответствии с сюжетной линией, но и с помощью композиционно выстроенных мелодий. Каждая мелодия в дастане имеет свое начало, развитие, свои внутренние закономерности, имеет свою завершенную структуру. Каждый дастан начинается с мелодий “Той баслау”, “Толгау”, “Терме”, “Келте толгау”. Мелодии используются в строгом соответствии с развитием сюжета дастана. Например, мелодия “Ат шабар” используется при изображении бега скакуна, “Уллы зибан”, “Келте зибан”-при передаче настроения батыра, “Толкын”-при отображении девичьего облика, “Коз айдын”-при приветствиях. При использовании мелодии нашли свое отображение исторический путь развития народа, его национальная особенность, социальное положение, обычаи и традиции, природные особенности. Мелодии “Ат шабар”, “Жортулы”, “Жолшы” отображают животноводческий образ жизни, “Асырым”, “Жети асырым”- широкие каракалпакские степи. Мелодии в дастанах располагаются не везде одинаково, они используются в соответствии с содержанием, жанрам дастана. Так, мелодия, используемая при изображении печального события в дастане “Алпамыс”, в дастане “Едиге” не используется. Использование мелодии, порядок их размещении имеет свои традиции. Постижение этих таинств - это постижение науки. До настоящего времени в фольклористике мы изучали только тексты дастанов, в музыковедении только музыку. И это, по нашему мнению, неправильный подход к проблеме. Репертуар жырау, его исполнительское искусство нельзя рассматривать в отрыве от текста, содержания дастана. Искусство жырау можно постичь лишь тогда, когда рассматриваешь оба его составляющие. Поэтому в научных исследованиях, посвященных проблеме дастана, надо рассматривать вместе и текст, и музыку. Это может нам сохранить дастан в первозданном виде. Обобщая изложенное, следует отметить, что при изучении дастанов тюркоязычных народов, нужно исследовать их музыкальное оформлению как наука, воспринимать эту отрасль как важнейшую проблему в тюркологии, изучать его как предмет в учебных заведениях, создать по данной дисциплине самостоятельные учебники, учебные пособия, рассматривать эту область науки как самостоятельную специальность в фольклористике.

Баксы и жырау, дуутар и кобыз. О традиционной музыкальной культуре каракалпаков Каракалпаки - один из древних, полукочевых в прошлом народов Средней Азии, обладающих богатой музыкальной культурой, формирование которой проходило под влиянием исторических перипетий его судьбы, его культурной и хозяйственной деятельности, географического и религиозного факторов. Традиционная музыкальная культура каракалпаков базируется на богатейшей мифологической, мифопоэтической, эпической традициях как Хорезмского оазиса, так и в целом среднеазиатского и средневосточного регионов. В ее древнейшем пласте прослеживаются связи с общетюркскими, в том числе шаманистскими, элементами, переосмысленными в национальной художественной практике. На определенной стадии исторического развития, по-видимому, с XVI в., на художественное сознание каракалпаков начинает оказывать заметное влияние ислам и мусульманские культурные ценности. Однако ислам в музыкальной культуре каракалпаков не занимает такого базового положения, как в культуре узбеков и таджиков. Он представлен пантеоном традиционных мусульманских личностей и персонажей, местных хорезмийских святых, образов и тем, основных понятий и принципов веры, суфийских мотивов и настроений, отдельных жанров музыки, связанных с исламскими праздниками. Важное значение в музыкальной культуре каракалпаков имеет устная песенная и эпическая традиция. Еще в XIX в. об этом в форме поэтической легенды писал казахский ученый Чокан Валиханов: "Песнь, путешествуя по миру, однажды остановилась ночевать в стойбищах каракалпаков, по ту сторону реки Сыра. Весть о прибытии невиданной и неслыханной гостьи разнеслась с быстротой стрелы во все стороны. Бесчисленное множество каракалпаков, собравшись в счастливом ауле, слушали дивную гостью с самого начала вечера и до самой утренней зари, пока наконец Песня устала и легла спать. Тысячи рассказов, повестей, песен и историй голосистой гостьи сохранили в памяти бесчисленные каракалпаки" (1, с. 235). Каракалпакский эпос, устное народное поэтическое творчество - основной источник для изучения музыкально-эстетических представлений народа. Здесь содержатся многочисленные упоминания о музыкальных инструментах, видах и жанрах музыки, суждения о ее характере. Для выразителей художественно-музыкального сознания каракалпакского народа - жырау, баксы, шаиров - характерно обостренное чувство восприятия исторической действительности. Все крупные события народной истории, ее трагические страницы переосмысливались ими в устной музыкально-поэтической форме. Сложный этногенез каракалпакского народа, включающий в себя тюркский и частично иранский компоненты, повлиял на характер его музыкальной культуры. Развиваясь в постоянном контакте с традициями других народов Средней Азии, музыкальная культура каракалпаков творчески осваивала те достижения, которые соответствовали особенностям художественного мышления народа. Напевы, мелодии музыкального искусства каракалпаков созвучны узбекским (в особенности хорезмским), туркменским, казахским, азербайджанским и др. Это относится и к инструментарию (дуутар, кобыз, шынкобыз), закономерностям строения, репертуару (наличие вариантов) и т.п. В русле общей традиции тюркских народов развивался и каракалпакский эпос. Терминология традиционной музыки каракалпаков имеет как древнетюркское, так и общемусульманское (персидские и арабские корни - саз, сазенде, дуутар, асбаб) происхождение. Им был известен и термин макам (в форме мукам), который применялся преимущественно в письменной литературе для обозначения музыкального тона, напева. Лексический состав музыкальной культуры в ХХ в. был пополнен русскими словами и словами народов Европы. Особого внимания заслуживает вопрос о пересечении музыкальных традиций в Хорезмском оазисе. Случалось, что каракалпаки обучались мастерству у известных музыкантов соседних народов, которые становились популярными среди каракалпаков. Это сохраняется и ныне. Так, в пригороде Нукуса (поселок Респо) живет известный казахский жырау Аллаберген Таскенбаев (род. в 1926 г. в Муйнаке). В его репертуаре - эпос (дастаны, жыр, терме-толгау), народные песни различных жанров, инструментальные пьесы. (Аллаберген жырау, как и казахские жырау, играет на домбре). Свои сочинения А.Таскенбаев, как правило, создает в процессе живого общения со слушателями путем творческой импровизации. В каракалпакской музыкальной культуре, как и у других народов Средней Азии, существуют два основных пласта, каждый со своей сложной внутренней структурой: традиционная музыка, связанная с историческим развитием этноса как хранителя данной культуры в ее устной передаче; современное музыкальное искусство профессионального (письменного) типа, основанное на синтезе закономерностей традиционной музыки многоголосной гармонической системы русско-европейской традиции. Традиционная музыка каракалпаков в основе своей монодийна. Ей присуща устная природа бытования (на протяжении веков она передавалась от учителя к ученику) и вариантность. Она выступает в двух основных ипостасях - как органичная часть устного народного поэтического творчества и как самостоятельное искусство. Превалирует песенное начало. Развито инструментальное исполнительство на национальных музыкальных инструментах: кобызе, дуутаре, гиржеке, шынкобызе (распространен в женской среде), нае, баламане и др. - которое однако, не получило самодовлеющего значения, что наблюдается в музыкальной культуре узбеков и таджиков. Нередко в инструментальной версии пересоздается репертуар вокальной музыки, мелодии из крупных эпических композиций. Поэтическое творчество каракалпаков неразрывно связано с музыкой. Реальное существование во времени любого поэтического произведения могло быть обеспечено только посредством его музыкального воспроизведения. Выдающиеся каракалпакские поэты прошлого одновременно являлись музыкантами-певцами - жырау либо баксы, владели игрой на различных музыкальных инструментах: Жиен Аманлык улы (XVIII в.) - жырау-сказитель, Кунходжа Ибраим улы (1799-1880), Ажинияз Косыбай улы (1824-1878), Бердах, Отеш и другие певцы - баксы. Поэт Бердах (1827-1900) долгое время был вынужден зарабатывать себе на жизнь, выступая на свадьбах с дуутаром в руках, по этой причине он был известен в народе как Бердах-баксы. Обращение к музыке было естественным стремлением усилить воздействие поэзии на слушателей. Известная поэма Ажинияза "Бозотау", положенная на народную мелодию, посвящена трагическим страницам истории каракалпакского народа (разорение народа в 1859). В XX в. благодаря концертному исполнению выдающейся певицы и артистки Айымхан Шамуратовой поэма стала символом трагической истории, выражением скорби своеобразным "гимном каракалпаков" (2, с. 4, 91-93). Традиционным музыкально-поэтическим сочинением является косык (мн.ч. косыклар), "песня", основанная на простом стихотворении. Термин имеет аналогии в музыкальных культурах других тюркских народов. Сама мелодия песни, инструментальная мелодия или напев из дастана обозначаются термином нама. Косык представлен в богатом жанровом разнообразии. Сюда относятся песни различного содержания: любовно-лирические (мухаббат косыклары), назидательно-наставительные (несият косыклары), исторические (тарийхий косыклар) и др. Ими обозначаются обрядовые и необрядовые песни. Песни жар-жар или яр-яр (жар-жар косыклары, яр-яр косыклары), оленг последовательно отражают основные этапы свадебного обряда: той баслар (зачин тоя), хаужар (или яр-яр), сынсу или кыз сынгсыу (плач невесты), коримлик (наставления невесте) и бет ашар (открытие лица невесты) и др. Они выразительны и эмоциональны, и, как правило, имеют несложное мелодическое строение в небольшом диапазоне, соответствующее куплетному строению поэтического текста, обычно семисложного. Исполняются профессиональными певцами и участниками свадьбы. Важное событие - обряд, связанный с рождением и укладыванием ребенка в колыбель - Баланы бесикке салыу или Бесик тойы. С рождения каракалпакский ребенок слышал колыбельную песню - бесик жыры. К обрядовым относятся также песни-причитания и оплакивания (жаклау, еситтириу), глубоко скорбные и печальные по своему характеру. Они поются обычно близкими родственниками покойного и специально приглашенными плакальщицами. Пример религиозно-обрядовой песни у каракалпаков - ярамазан, бытующая под сходными названиями у всех народов Средней Азии. Она приурочивалась ко времени священного месяца рамазан и распевалась детьми и подростками. Религиозные песнопения, связанные с практическим лечебным назначением - бадик и гулапсан (названия болезней, соответствующих ритуалов и заклинаний с песнопениями), обычно исполнялись хором старыми женщинами в юрте, где находился больной. Практикующиеся лечебные сеансы именовались порханами (термин бытовал и у туркмен). Одним из высоких проявлений художественного творчества каракалпакского народа считается айтыс (айтыслык) - словесное поэтическое состязание, в котором музыка выступает в качестве органичной составной части. Айтыс имеет много разновидностей. Широко распространены айтысы, устраиваемые юношами и девушками (кыз-жигит). Этот вид музыкально-поэтического творчества находит аналогию в казахской традиции, где он считается высшей формой музицирования. В эпических поэмах можно встретить ситуацию, когда переход от прозаического к поэтическому тексту связан с началом игры на инструменте. На традиционных собраниях и пирушках исполнение инструментальной музыки чередовалось с вокальной. "Бир пасыл косык айт, бир пасыл саз ур" ("Одну часть спой, а другую сыграй на инструменте"), - говорит один из героев айтыса (3, с. 78). Жырау и баксы. Эпическая традиция каракалпаков связана с творчеством двух основных типов носителей традиционной музыкальной культуры: жырау и баксы (бахсы). Жырау - главным образом хранители и распространители поэм и сказаний (дастанов, дестанов) различного содержания - лирических, героических, сказочно-романтических, исторических, религиозно-мифологических и др. Их творчество - синкретическое искусство. В нем взаимодействуют поэтическое слово, рассказ, музыкальное сопровождение, жестикуляция и мимика, а также другие способы воздействия на слушателя. Широко известно сравнение эпического сказителя с "театром одного актера" В репертуаре жырау насчитывается, по некоторым данным, более пятидесяти дастанов. Одни из них бытуют только среди каракалпаков, другие относятся к общетюркским. Есть дастаны, имеющие значение общевосточных. Большое место не только в эпосе, но и в целом в культуре каракалпаков занимает эпическая поэма "Кырк-кыз" ("Сорок девушек"). Широко известны также дастаны "Коблан", "Шэрьяр", "Курбанбек", "Маспатша", "Ер Зиуар" ("Ер Зивар"), "Алпамыс", "Гариб Ашык", "Гор оглы", "Саятлы Хамра" и многие другие. Каракалпакские жырау, так же, как и сказители других среднеазиатских народов, имеют свой институт традиции - жыраушылык, включающий систему передачи мастерства, профессиональные и этические нормы и правила, художественно-эстетические и философские представления, музыкальную традицию. Отношение к точной передаче слов и напевов дастанов было строгим, что обеспечивало преемственность. Каждый выдающийся жырау создавал свою версию того или иного известного дастана, и она сохранялась в рамках его школы. Так складывались школы жырау, история которых нередко насчитывает несколько столетий. Широко известны десятки имен жырау и созданных ими школ: Саппаслы Сира-жырау, Халмурат-жырау (ум. около 1902 г.), Ербай-жырау, Курбанбай Тажибаев, Кулемет-жырау, Даулет-жырау Шамуратов (1882-1965), Кияс Кайратдинов (Хайритдинов) и многие другие. Старейшей считается школа легендарного Джиен-жырау Тагай-улы (иначе - Жиен-жырау; жил во второй половине XVIII в.), которая, по мнению исследователей, имеет давние связи с булунгурской школой узбекских сказителей. Среди созданных Джиен-жырау дастанов - знаменитая поэма "Разоренный народ", а в репертуаре его школы бытуют эпические поэмы "Алпамыс", "Кырк-Кыз" и др. На вторую половину XX в. пришлось творчество жырау Джумабая Базарова (Джумабай-жырау), здравствующего и ныне. На примере его деятельности можно проследить процесс трансформации искусства жырау. Как и другие жырау и бахсы, Джумабай-жырау нередко выступал с исполнением дастанов по каракалпакскому телевидению, участвовал в концертных программах международных форумов и фестивалей традиционной музыки, что значительно расширило аудиторию почитателей искусства жырау. Одно из монументальных творений его исполнительского искусства, представленного в телевизионной версии, - дастан "Шерьяр". Вокальный стиль Джумабай-жырау, по мнению американского этномузыковеда Теодора Левина, близок традиции кашкадарьинских бахши, так называемому "внутреннему голосу" (ички овоз). Для музыкального сопровождения каракалпакские жырау используют в основном струнный смычковый кобыз. В отличие от них проживающие в Каракалпакстане казахские жырау аккомпанируют себе на домбре или дутаре. Каждый жырау при исполнении эпических произведений имеет в своем репертуаре ряд устойчивых напевов, которые чередуются с мелодизированной декламацией поэтического и прозаического текстов. В близкой связи с традицией жырау находится и искусство баксы. Основу их репертуара также составляют различные эпические произведения, и прежде всего - дастаны. Кроме того, баксы широко представляют в своем творчестве и другие популярные народные жанры и формы, в том числе лирические песни. Баксы в отличие от жырау, как правило, используют дуутар - двухструнный инструмент с округлым продолговатым корпусом и коротким грифом. Имена известных баксы хранятся в памяти народа: Муса-баксы, Джума-баксы, Шерназар-баксы, Курбанияз-баксы, Ходжамберген-баксы, Джапак-баксы Шамуратов и многие другие. Кобыз и дуутар. Инструмент древнего происхождения, широко распространенный у тюркских народов, - кобыз (4, с. 72-73). Его можно с полным правом считать символом традиционной каракалпакской музыкальной культуры. Особенностями этого смычкового инструмента являются его строение, способ звукоизвлечения и особое звучание. Две толстые струны кобыза, сделанные из множества конских волос, издают многочисленные обертоновые подголоски, которые в совокупности придают звучанию инструмента неповторимый "космический" колорит. Изображение кобыза в многочисленных живописных и графических вариантах очень популярно в современном Каракалпакстане и легко ассоциируется с национальной эпической традицией. Его применение - прерогатива творческой деятельности каракалпакских жырау-сказителей. Если в казахской традиции кобыз преимущественно связан с практикой шаманского камлания, то у каракалпаков - это инструмент эпических сказаний. Жырау и кобыз формируют единый, цельный образ сказителя. Однако если жырау исполняет инструментальные мелодии вне эпического сказания, то в этом случае он может называться кобызшы (музыкант-кобузист) (5, с. 161). Кобызу посвящены многочисленные проникновенные поэтические строки, созданные жырау и современными каракалпакскими поэтами и писателями. Одним из первых воспел кобыз Жиен-жырау, посвятив своему инструменту особое сочинение, варианты которого известны в жанре толгау (Кобыз толгау) (6, с. 101-102), а также в традиции айтыса. Дуутар - инструмент более широкой сферы применения, и, как правило, связан с различными традициями и видами музицирования: с исполнением эпоса, различных фольклорных жанров. Он известен также как инструмент домашнего музицирования. Его можно увидеть в числе обязательных атрибутов традиционной жизни каракалпаков, в том числе как часть "интерьера" традиционного жилища - юрты, а ныне - в обычной современной квартире, где дуутар висит на ковре. Конструкция этого инструмента отличается от его аналогов у узбеков и таджиков более коротким грифом и, соответственно, - иным объемом и параметрами звукового строя. Его ладки - надвязанные, жильные (в настоящее время - капроновые). Дуутар также получил богатое отражение в устном поэтическом творчестве каракалпаков. В Каракалпакстане существуют свои давние традиции изготовления музыкальных инструментов. Мастера (уста) этого ремесла имели свою тщательно разработанную технологию, передаваемую из поколения в поколение. Известным мастером-изготовителем дуутаров в ХХ в. был Сейтнияз Жармагамбетов, дуутары которого пользовались широкой известностью и славились высоким качеством (7, с. 170-172). Традиция жырау и баксы сохраняет свою живую жизненную силу и в условиях современности. Интерес к их искусству возрождается на базе оживления национального самосознания. Творчество жырау и баксы, равно как и другие виды и жанры традиционной музыкальной культуры, вновь обретает свое культурное значение как выражение исконных национальных культурных ценностей каракалпакского народа.

Вот теперь правильно понимаешь. Всю эту недавнюю басню нынче изучают в Узбекистане, а потом спорят с каракалпаками. Для изучения этнографии такого малого народа, как каракалпаки, советские ученые потратили по 40 лет своей сознательной жизни. Вамбери обошел всю Среднюю Азию за полгода и написал целую книгу. Ему нужна была сенсация, близкая к правде, но не сама правда, так как в то время европейцы ничего не знали о Средней Азии. В Хиве он бывал дважды, по дороге в Бухару и в обратном пути. Некоторые сведения говорят, что его вообще держали в темнице в Хиве, так что мало вероятно, что он вообще бывал в Бухаре. Вполне возможно, что всю "необходимую" информацию он получил в Хиве. Но все же Вамбери признает, что название узбек не имеет этнического значения. Так, что все сведения от Вамбери о Средней Азии это путевые заметки туриста, которых нужно всесторонне исследовать, прежде чем выдать за действительное. Помнишь, как Шурик изучал кавказский фольклор и участвовал в похищении невесты?

Это мы знаем. Изучали, как формировалась узбекская нация в 20 веке. (Этнический атлас Узбекистана. стр. 288). И сколько узбеков было в Хорезме в 1924 году. 11,3 процента. (национально-государственное размежевание советских республик Средней Азии). Аральцы, аральские народы и аральские узбеки это три разных групп населения Южного Приаралья. Согласно Узбекской истории, оказывается шесть узбекских племен конраты, кипчаки, мангыты, кенегесы, хытаи и муйтены, в 16 веке сформировали каракалпаков. Вот это на самом деле чушь.