кылышбай

Не несколько казахов а большинство специалистов во всем мире, и не монголами в смысле совр. халха и буряты, а племена, говорившие как на тюркском, так и на монгольском и жившие на территории совр. Монголии и близлежащих территорий. Будьте мужиком, пишите честно правду, а не преукрашивания

Именно по данному вопросу не подскажу, но по узбекам материалы можно найти у Абашина на академии: https://eu-spb.academia.edu/SergeyAbashin

Серали Лапин именно с этим и боролся, ведя полемику в "Туркестанской правде" с Бартольдом. Но им двигало не только его видение на месте, изнутри, но и его панисламистские воззрения. Выделение сартов сильно мешало объединению мусульман Туркестана

Я так и написал, что ссылаются на Тевкелева, а у него этого нет

Про перевод уаков и кереев слышал, но не знаю источник. В Младший перевели роды из Жетыру (там, кстати кереиты). Многие ссылаются на Тевкелева с упоминанием этих переводов с жуза в жуз, но вроде у него такого нет. Если потоми сестры то это уже не родные, а племянники, жиены, другой род. Даже если допустить что абак кереи уйсуны то почему уйсунами должны быть кереи? Еще раз: нет у казахов нирунов! Были катаганы, от них остались шанышкылы в Старшему жузе и все. Джалаиры не кровные нируны и у РАДа есть разночтения: в одной главе они нируны, а вдр., более детальной, они новые монголы. Объяснить это можно тем что джалаиры после разгрома примкнули к предкам ЧХ при Кайду, поэтому "омонголились".

АКБ не нирун, а ашамайлы керей. Происхождение этот рода пока неизвестно. Самая распространенная версия от кереитов. Хотя у казахов есть собственно кереиты в др. жузе

В Монголии широкие массы знают про узбекскую нацию? Или тут под узбеками имеются ввиду все тюрки Средней Азии?

Смотря что вы понимаете под старкластер. Если это потомки Бодончара (по Уэллсу, первым поднявший эту тему) то не все F3796, если это потомки монгольской экспансии то скорее всего весь F3796, если это носители F4002 то все F3796 и т.д.

Но слово казак древнее. Могло использоваться как этноним

Мнение об оскорбительности этого термина было в решающей степени распространено с легкой руки Шерали Лапина, который выступал как бы в роли эксперта относительно того, как воспринимают сартов среди казахов. Но вот мнение другого казахского просветителя Шакарима Кудайберды-улы, племянника Абая, который в 1911 г. писал о сартах следующее: Так называют казахи оседлые тюркские племена, населяющие восточный и западный Туркестан и говорящие на тюркском языке, а также отюреченных таджиков... В указанном сочинении нет никакого намека на народную этимологию слова, распространенную, якобы, среди казахов. Так что оскорбительный смысл слова сарт можно отнести, разве что, к частным, а не к массовым проявлениям взаимоотношений сартов и кочевых народов. http://mg.uz/print/publish/doc/text57529_etnogenez_sarty_(chast_4)

Сергей Абашин: Они были одногодками. Им в 1894 году исполнилось по 25 лет. Один из них был киргизом, как тогда называли казахов, из зажиточной семьи Сырдарьинской области, закончивший Туркестанскую учительскую семинарию и теперь находящийся на службе переводчиком при Самаркандском военном губернаторе. Второй был обрусевшим немцем (но, судя по всему, оставшийся лютеранином), тоже из небедной семьи, учившийся в петербургском университете на факультете восточных языков и оставшийся там же в должности что-то вроде докторанта. Их биографии пересеклись в Туркестане, где начинающий востоковед жил в 1893-1894 годах и собирал материалы к своей диссертации. Трудно сказать, встретились ли они лично в том же Самарканде, куда докторант приехал в 1893 году. Можно предположить, что такое знакомство было, потому что самаркандский мир колонистов был не таким уж многочисленным и люди примерного одного статуса и общих интересов не могли там не пересечься. Однако встреча, судя по всему, не закончилась взаимной симпатией. Уже в марте 1894 года петербургский начинающий учёный опубликовал в самаркандской газете заметку с очень резкой, если не сказать грубой, критикой исторических воззрений переводчика губернатора о происхождении термина «сарт», обвинив его в «апломбе» и «абсолютном невежестве». Критика во многом была справедливой, но по форме выглядела, что уж там, неприличной. Последний не стал отмалчиваться и через пару месяцев ответил своему критику уже в главной туркестанской газете развёрнутым изложением своих взглядов, где в том числе мягко заметил о недопустимости такого покровительственного и резкого тона. В той же газете ещё через пару месяцев появился в свою очередь ответ на ответ, в котором автор продолжил свою критику, опять снабдив её эпитетами «бесцеремонный» и «отсутствие серьёзности» и заметив, вполне по-колониальному, что «склонность к научным работам со стороны туземца представляет во всяком случае отрадное явление». Суть спора, если немного упросить, была в том, нужно ли сохранять термин «сарты» в качестве названия местного оседлого тюркоязычного населения, или от него нужно отказаться. Обрусевший немец настаивал, что нужно сохранять, тогда как киргиз-казах предложил заменить его на «узбеков». Дискуссия, как водится, не завершилась каким-то итогом. Учёный муж вернулся в Петербург, защитил свою знаменитую диссертацию о Туркестане и стал со временем академиком, фактически основателем научных среднеазиатских исследований, умер в почёте в 1930 году и похоронен на Смоленском лютеранском кладбище. Его имя — Василий Владимирович Бартольд — теперь известно каждому, кто изучает регион. А его оппонент ушёл с государственной службы, потом переехал в Петербург, где сдал экзамены на юридическом факультете университета и стал работать адвокатом, одновременно сотрудничая с мусульманской фракцией в Государственной думе, в 1917 году он возглавил крупнейшую мусульманскую партию в Туркестане, но его отношения с большевиками не сложились, он сначала эмигрировал, а потом вернулся в Самарканд, где и умер в 1918 году. Из истории Средней Азии его имя — Серали Лапин — было на долгие годы вычеркнуто и забыто. Парадокс этой дискуссии ещё и в том, что после крушения Российской империи слово «сарты» было-таки заменено на слово «узбеки». Исторически Лапин, который первым твёрдо стал отстаивать эту идею, оказался победителем, а Бартольд проигравшим. Вот такой очередной небольшой экскурс в прошлое. Критические отзывы Бартольда на работы Лапина можно прочитать во 2 томе его переизданных в советское время сочинений, здесь: А с сегодняшнего дня статья Лапина, которую можно было найти только в библиотеке, и то не каждой, тоже доступна для чтения на моей странице в академия.еду, чем я очень горжусь: Лапин С.-А. О значении и происхождении слова «сарт» (По поводу заметки г. В. Бартольда) // Туркестанские ведомости. 1894, № 36, 38, 39 (PDF, 26 Мб).

Не вижу годов расхождения и возрастов снипов. 2470 с китайцем из Цзянсу?

РАД в одном месте пишет что они из дарлекинов, но в разделе с классификацией племен отделяет их от дарлекинов и нирунов, и перечисляет в группе с "новыми монголами". Возможно из-за того что часть джалаиров были с нирунами Хайду, предка ЧХ. Тем более джалаиров связывают с древними уйгурами

На дереве yfull O-MF58622 еще нет?

Приезжали коллеги с Бийска. У них тоже какое то крутое пиво производят, то ли Барнаульское, то ли Бийское

Джалаиры не "монголы" (не нируны и не дарлекины), а "новые монголы" вместе с ойратами, баргутами, хори, татарами, курыканами и др. Кераиты не монголы (не новые и не собственно нируны и дарлекины), а тюрки (вместе с найманами, кыпчаками, карлуками, кыргыами, уйгурами и др.)

Зимой года девятьсот пятнадцатого 27 [Мухаммад Шайбани-хан] отправился для наказания Касим-хан казаха [и] произвел в том владении много разрушений. В момент возвращения сзади показалось войско казахов. Хан не посчитал правильным остановиться и отправился в Мавераннахр. Казахи, отстав на несколько переходов, преследовали узбеков, грабя [их]. Хан благополучно прибыл в Самарканд... [Абдаллах-султан] оставил отца там, [а] сам занялся покорением [соседних[ владений. Многократно воевал он с потомками Барак-хана в Самарканде и Туркестане, [в конце концов] одержал победу, и Мавераннахр подчинился ему. [Затем он] пошел на Ташкент. Баба-султан после сражения бежал к казахским султанам. [Абдаллах-султан] разорил его владение. Казахи убили Баба-султана, [а] голову его прислали Абдаллах-султану. [Таким образом] он освободился от дел той страны и вернулся [в Бухару]... /498а/ Когда казахские султаны получили известие о распре между отцом и сыном [между Абдаллах-ханом и Абд ал-Мумин-|498б| ханом], то подняли мятеж, и Таваккул-хан с огромным войском решил овладеть Бухарой. Абдаллах-хан вывел на битву группу [своих] полководцев. В том бою были убиты большинство знаменитых узбеков. Войско, обращенное в бегство, пришло в Бухару. Это событие стало дополнительным огорчением [для хана]. Собрав войско, он выступил в поход в сторону Самарканда для подготовки [отражения] казахов. В этот период [его] правления в зеркале его сердца такие непрерывные поражения получили изображение, что от печали и огорчения он занемог и в году тысяча [395] седьмом 29 препоручил остаток своей временной жизни принимающему души [ангелу смерти Азраилу]. Он погребен в славном граде Бухаре на светозарном мазаре Ходжа Накшбанда — да святится тайна его. Один поэт нашел тарих [его смерти в словах]: «Настал судный день» 30... Абд ал-Мумин-хан, сын Абдаллах-хана. После [своего] отца воссел [на трон] в славном граде Бухаре. Среди узбекских султанов он был выдающимся в отношении славы и отваги. Изложение обстоятельств его жизни было опущено. Оттуда он направился в Самарканд. В конце года тысяча седьмого 31 воссел на тимуридский трон. Его двоюродный брат [по отцу] Хазарэ-султан поднял штандарт завоевания в Ташкенте. Рустам-султан, сын Джанибек-султана, оказал ему содействие. Абд ал-Мумин-хан с огромными силами выступил в поход на Ташкент. После [ряда] сражений он захватил Хазарэ-султана и победоносно вернулся в славный град. Казахские султаны [и] хакимы той страны изъявили [ему] покорность и повиновение... /499а/ Когда Таваккул казах получил известие об убиении Абд ал-Мумин-хана и о воцарении Пир-Мухаммад-хана 32, он ступил на [путь] покорения Ташкента и Мавераннахра. [Вначале] он овладел Ташкентом, [а] затем захватил Самарканд [и] обратил лицо в [сторону] Бухары. Пир-Мухаммад-хан не видел возможности сопротивляться в открытом бою, [а потому] укрылся в крепости. Примерно в течение двадцати дней Таввакул-хан [и его казахи] в окрестностях Бухары /499б/ грабили, и в промежутке времени от восхода до захода между обеими сторонами происходили постоянные стычки. В конце концов на казахов пало поражение. Таваккул-хан отступил до Самарканда. В союзе со своим братом Ашим-ханом он подготовился к бою и сражению с Пир-Мухаммад-ханом. Хан опять встретил [их] с намерением сразиться. В это время [к нему] пришел [и] присоединился Баки-Мухаммад-султан, брат Дин-Мухаммад-хана. Хан почел его прибытие за доброе предзнаменование [и] оказал [ему] почет. Примерно месяц между войсками обеих сторон происходили бои и стычки. Однажды ночью Таваккул-хан совершил нападение. Произошел жестокий бой. Таваккул-хан был тяжело ранен. [Так как у него] ничего не получилось, то он обратил поводья отправления в сторону Ташкента. От той раны Таваккул-хан поторопился в загробный мир... /503б/ Абд ал-Азиз-хан 33 созвал всех узбекских военачальников и полководцев и устроил великий курилтай 34. После совещания и гадания было решено, что без содействия казахских султанов [эта] черная напасть не будет отражена. Шейхи, ученые и [396] нойаны 35 вместе с ханом ради устройства того дела направились в Ташкент. Узбеки, казахи и каракалпаки устроили большое собрание. После совета триста тысяч человек с одним лаком конных казахов повязали пояс для помощи. Шахзаде Мурадбахш 36 без инструкции отца передал Балх в компетенцию Бахадур-хана афгана, Дусале [и] Мейменэ 37 — Рустам-хану и Гахти, Андхуд 38 — Шад-хану, [а сам] отправился для целования /504а/ порога отца. Шах Джахан-падишах 39 по причине огорчения ушел в Пешавар 40, не повидав сына, и быстро вытребовал из Гуджерата 41 царевича Аурангзиба 42. После того, как [тот] удостоился [счастья лицезреть] их светлость [своего] родителя, [падишах] без промедления отправил [его] к важным делам Балха. Эмир-ал-умара Али-Мардан-хана и озаряющего бой Са'ид-хан-бахадура назначил к стремени шахзадэ. Дорогой через Дара-йи Газ 43 [он] отправился в Балх. Дед автора ради доказательства дружбы к высокорожденному шахзадэ в должности [командира] двух или трех тысяч всадников в местности перевала Йусуф 44 удостоился [прибытия] на службу падишахзадэ 45. Шахские знамена остановились в куполе ислама Балхе. Надир-Мухаммад-хан 46 прибыл с войском Ирана и осадил в Меймене Рустам-хана и Гахти. Абд ал-Азиз-хан с казахскими хаканами и Йалангтуш-аталыком, Алчин-бек-оглы-бием с двумя лаками всадников-кровопийц узбеков и казахов переправился через Джайхун в Герат и остановился лагерем в Чиганак-Кули и Акча 47. Царевич встретил [их] также примерно с лаком всадников. Он остановился в селении Фатхабад, которое находилось от города в семи курухах 48 и когда между двумя войсками осталось три куруха расстояния. На следующий день войска обеих сторон произвели ночную разведку, и от рассвета и до захода шло сражение. Таким образом они простояли на одном месте до пятидесяти дней и [ежедневно] проявляли мужество и героизм. Большинство ночей войска были заняты битвами и сражениями. Из убитых образовались груды трупов. Было похоже на день страшного суда. Надир-Мухаммад-хан два раза подрывал крепость порохом, но Рустам-хан /504б/ сразу же укреплял [взорванные места]. Узбеки прервали пути подвоза хлеба. Надвинулись также и зимние дни. Изо дня в день войско чагатаев становилось [все] назойливей. Это обстоятельство стало известно Шах-Джахан-падишаху. Он не видел возможности охранять ту страну и приказал: «Вручите ту страну в компетенцию Надир-Мухаммад-хана и вернитесь». Это известие достигло Надир-Мухаммад-хана. Он отправил своего внука Касим-Мухаммад-султана для принятия области Балха... [397] Абд ал-Азиз-хан и Йалантуш не прекращали взаимной вражды... перешли через Джайхун. Индийское войско быстро отправилось дорогой через перевал Хиндукуш 49. Рустам-хан и Шад-хан оставили деда автора в качестве проводника. Тот господин доставил их здоровыми и обогащенными добычей в Бамиан 50 и вернулся на свою исконную родину в Чичекту. Надир-Мухаммад-хан после двух с половиной лет подвижничества прибыл в Балх... /506а/ Приблизительно сорок лет между братьями [Субханкули-ханом 51 и Абд ал-Азиз-ханом] продолжались распри. Страны Мавераннахра и Балха по причине набегов хорезмцев и казахов пришли на грань гибели. КИПЧАК-ХАН. ТА'РИХ-И КИПЧАКИ

После [кончины] Хан-и Бузурга (Абу-л-Хайр-хан) столпы государства в согласии с царевичами определили на ханство Шайх-Хайдара. Он был человеком мягкотелым и слабовольным [и] в делах правления не был в состоянии предпринимать [самостоятельные шаги]. По той причине Бу[рун]дук-хан из потомков Джанибека, который был из ханов Дашт [-и Кипчака], объединил улус [и] напал на сыновей Абу-л-Хайр-хана. У них не было силы [оказывать] сопротивление, и [потому они] рассеялись. После возвращения того племени, [они] вновь собрались. Назначили Шах-Будак-султана на трон Саин-хана, и повели войско против той группы, и выкорчевали корень их жизни. Зимой года девятьсот пятнадцатого 27 [Мухаммад Шайбани-хан] отправился для наказания Касим-хан казаха [и] произвел в том владении много разрушений. В момент возвращения сзади показалось войско казахов. Хан не посчитал правильным остановиться и отправился в Мавераннахр. Казахи, отстав на несколько переходов, преследовали узбеков, грабя [их]. Хан благополучно прибыл в Самарканд... КИПЧАК-ХАН. ТА'РИХ-И КИПЧАКИ

[Он] одарил всех. Когда провел [он] некоторое время в радостях и увеселениях, /483а/ то приказал глашатаям, чтобы собрали войско, и Бахтийар-мирзу 12 назначил в передовой отряд, левое крыло отдал под команду Умар-бий буркуту, правое крыло — в распоряжение Саййид Кул-Мухаммаду и выступил в поход, чтобы сразиться с Махмуд-Ходжа-ханом 13, который был выдающимся среди государей-чагатаидов. Упомянутый хан получил известие об этом обстоятельстве. [Он] привел войско в порядок и встретил [Абу-л-Хайр-хана. Обе] стороны построили ряды на берегу реки Тобол и завязали ожесточенное сражение. Правое крыло перемешалось с левым крылом, левое крыло — с правым крылом, и [войска] окрасили прах поля битвы кровью героев. После [проявления] полного усердия [войсками Абу-л-Хайр-хана] Махмуд-Ходжа-хан 13 был убит. Его войско, потерпев поражение, бежало. Хан-и Бузург вернулся победителем и устроил большой той. Тут ошибка и речь про Махмуд Ходжа шибанида из Сибири? Тут про него http://istorja.ru/forums/topic/1558-mahmud-hodzha-han/

К вопросу о буркутах и тайбугидах: На ристалище вышел Бай-ходжа-бахадур из войска Джумадук-хана [и начал] вызывать мужей [из войска Абу-л-Хайр-хана на поединок]. Сразиться с ним вышел Сагын-ходжа-оглан, [который] был убит. Говорят, [что он] отправил в дом вечности двенадцать огланов Наконец Хан-и Бузург и другие витязи отпустили поводья коней [и] обратили противника в бегство. Джумадук-хан был убит. Хан-победитель [Абулхаир] прибыл в основной юрт. В году восемьсот тридцать третьем (1429/1430) в возрасте шестнадцати лет он утвердился в четырех сторонах государства страны севера. [Затем, когда] он овладел областью Тара, которая была родиной буркутов, остальные деятели меча и пера того дня и материка [также] собрались к [его] дворцу, [и он] устроил великий той. КИПЧАК-ХАН. ТА'РИХ-И КИПЧАКИ

Этногенез: Сарты (Часть 4) Категория сартов представляли собой крупнейший, наряду с дашти-кипчакскими узбеками, составляющий компонент современной узбекской нации. Однако относительно их идентичности и этногенеза до сих пор имеются принципиальные расхождения среди исследователей Центральной Азии. Всех тех исследователей, которые касались темы сартов, можно разбить на три группы в соответствии с отстаиваемыми ими позициями. Первая группа, к которой можно отнести Г. Вамбери, В. В. Радлова, В. В. Бартольда, Ю. Брегеля, Н. П. Остроумова и ряд других востоковедов, признает как само существование, так и наличие этнической идентичности у сартов. При этом делаются ссылки на древние источники - памятник уйгурской письменности Кутадгу билик, Махмуда Кашгарского, Бабура, Алишера Навои, Абу-л Гази и других, а также на свидетельства, хотя и немногие, использования этого термина в качестве самоназвания частью местного населения. Наиболее обстоятельно и аргументированно точку зрения в пользу обоснованности использования термина «сарт» высказал В. В. Бартольд. Приведем с некоторыми сокращениями его статью «Сарт», опубликованную в Энциклопедии Ислама. Сарт - первоначально древнетюркское слово, означавшее купец; в этом значении оно употребляется в Кутадгу билик и у Махмуда Кашгарского. В изданном Радловым уйгурском переводе (с китайского) «Саддхарла пундарики» - санскритское слово sarthavaha, или sarthalaha, купец, водитель каравана переведено сартпау; это слово объясняется как старший купец (сатыкчы улугы). Отсюда Радлов заключает, что тюрк. “сарт” заимствовано из индийского. Когда иранцы Средней Азии захватили в свои руки торговлю с кочевыми народами, слово «сарт» стало употребляться тюрками и монголами как название народа, в том же значении, что и таджик. Рашид ад-дин рассказывает, что, когда правитель (принявших ислам) карлуков Арслан-хан подчинился монголам, он был назван ими сартактай, т. е. таджик. Здесь имя народа выступает в форме сартак; окончание «тай» присоединялось монголами к названию для обозначения мужского представителя соответствующего народа. Как показывает этот пример, сартактаи были для монголов людьми не столько определенной национальности и языка (карлуки были, как известно, тюркским народом), сколько принадлежащими к определенному культурному типу персидско-мусульманскому. Сартактай, по-видимому, пришел к монголам не только как торговец, но и вообще как носитель культуры, в особенности как специалист по ирригации; только этим могут быть объяснены монгольские легенды о богатыре Сартактае и построенных им чудесных каналах, мостах и плотинах. Рядом со словом «сартактай» употреблялось в том же значении, очевидно, образованное от того же корня, слово «сартаул»; в изданном Мелпоранским арабско-монгольском словаре (Ибн Муханны) «capmayл» объясняется как «ал-муслимун». С другой стороны, в Туркестане в период монгольского владычества сарты противопоставлялись тюркам очевидно, только по языковому признаку. А. Самойлович обращает внимание на другое место у Бабура, где, по-видимому, проводится различие между сартами и таджиками; здесь говорится, что население города Кабула и нескольких селений состоит из сартов, в то время как в других селениях и вилайетах живут другие народы, в том числе таджики. Особенно часто язык сартов противопоставляется языку тюрков (Мир Али-Широм Неваи, ср., напр., цитату из его «Маджалис ан-нафиис» и особенно целиком его сочинение «Мухакамат ал-лугатайн», где персидский язык, как фарс-тили или сарт-тили, сопоставляется с тюркским). После завоевания Туркестана узбеками противоположность между узбеками и покоренным оседлым населением, по-видимому, иногда должна была ощущаться сильнее, чем противоположность между тюрками и таджиками (или сартами). Особенно часто противопоставляются узбеки в Хиве сартам у Абу-л Гази. То же самое словоупотребление сохранилось в Хорезме до настоящего времени. Менее отчетливым было это противопоставление в Бухаре и Коканде; чаще, особенно среди самих кочевников, не узбеки, а казаки как кочевники противопоставлялись сартам как городским жителям и земледельцам. Для казака каждый оседлый житель был сартом, независимо от того, говорил ли он на тюркском или иранском языке; в официальном языке словом сарт, по-видимому, обозначалось тюркизированное оседлое население в противоположность таджикам, которые сохранили свой иранский язык. То же самое словоупотребление было принято европейскими учеными, несмотря на то, что было трудно определить различие между сартом и узбеком. Согласно Радлову, сартами называется сейчас говорящее по-тюркски городское население Средней Азии, в противоположность крестьянам узбекам. В некоторых местностях, особенно в районе Самарканда, сельские жители действительно считают себя узбеками и сохранили родовое деление; однако такое противопоставление города и деревни никак не применимо для всего Туркестана. Пока еще не было попыток установить диалектальное различие между сартами и узбеками. Оседлый житель Средней Азии чувствует себя в первую очередь мусульманином, а затем уже жителем определенного города или местности; мысль о принадлежности к определенному народу не имеет для него никакого значения. Лишь в новейшее время возникло стремление к национальному единству. Ко второй группе исследователей, касающихся темы сартов, можно отнести тех российских востоковедов, кто, не отрицая обоснованности применения этнонима «сарт», в то же время подчеркивает этническую неопределенность этого термина и склонен объединять их с узбеками. К этой группе относятся В. Наливкин, И. Магидович и др. Так, В. Наливкин указывает на социо-культурную рознь между кочевыми и осевшими узбеками как первопричину появления в обиходе слова «сарт». Как он считает, это слово применялось сначала по отношению к осевшим узбекам, но затем распространилось на все вообще оседлое туземное население, т. е. одинаково на оседлых узбеков, так равно и на таджиков. (Нередко случается и теперь слышать в разговоре, что такой-то киргиз сделался сартом...). Вместе с тем, Наливкин сам термин «узбек» понимает довольно расширительно, включая в него, наряду с действительно узбекскими племенами, также казахов и кыргызов, т. е. отождествляя его с понятием тюрок. В этой связи он пишет следующее: «В расовом или племенном отношении оседлое население Ферганы, носящее общее название сартов, состоит из узбеков (или тюрков) и таджиков. Сарты-узбеки, говорящие на тюркском языке, суть прежние кочевники узбекских родов кыргыз, быгыш, кипчак, каракалпак, курама, минг, юз, кырк и др., осевшие здесь в разное время и принявшие земледельческий культ местных аборигенов таджиков. Что касается И. Магидовича, то этот исследователь выполнял, скорее, социальный заказ, чем следовал своим научным убеждениям. Он стремился убедить читателя в том, что различия между узбеками и сартами, в силу перехода первых к оседлому образу жизни, стали к началу XX столетия настолько зыбкими и неопределенными, что настала пора регистрировать тех и других как одну народность. Наконец, третья группа лиц, участвовавших в дискуссии о сартах, состояла, в основном, из джадидов и близких к ним кругов местной интеллигенции Махмудходжа Бехбуди, Шерали Лапина и др. Представители этой группы совершенно отрицали обоснованность применения термина «сарт» по отношению к населению Центральной Азии. Впервые возражение против использования термина сарт прозвучало из уст Шерали Лапина, казаха по этническому происхождению, который работал в Самарканде переводчиком при областном военном губернаторе. По этому вопросу в 1894 г. между Шерали Лапиным и Василием Бартольдом состоялась полемика, выразившаяся в серии статей, где оба автора отстаивали противоположные точки зрения относительно правомерности использования термина сарт и его значения. Позиция Лапина, опубликованная в «Оренбургском листке» № 6 за 1894 г., в Туркестанских ведомостях №№ 36, 38, 39 за 1894 г. и озвученная в публичной лекции, опубликованной впоследствии в Туркестанских ведомостях, выразилась в следующем: 1) слово «сарт» есть название всего туземного оседлого населения Средней Азии, без различия происхождения; 2) нет особого народа сарты, как нет особого сартовского языка; 3) те оседлые туземцы, к которым применяют наименование сарт главным образом русские востоковеды, есть народ, образовавшийся от узбекско-таджикского смешения, не присвоивший себе особого названия; 4) в таком случае следовало бы употреблять не слово сарт, а чала-узбек (полу-узбек) или чала-таджик (полу-таджик); 5) язык, на котором говорит эта смесь, являющийся разновидностью тюркского языка с большим содержанием заимствованных иранизмов, правильнее всего называть новоузбекским; 6) название сарт могло быть впервые дано киргизами и, вернее всего, происходит от слияния слов сары-ит (желтая собака). Критика этой позиции В. Бартольдом прозвучала в газете «Окраина», (1894, № 19), в статье «О преподавании туземных наречий», а также в «Туркестанских ведомостях» (1894, № 48), в статье «Вместо ответа господину Лапину». Бартольд настаивал на том, что сарты представляют собой именно отдельную народность, этническую группу, которую неправомерно путать ни с узбеками, ни с таджиками, хотя значение названия сарт менялось исторически: в XI в. турки называют сартами купцов; затем монголы в XII в. вообще всех иранцев, в XIII в. оседлых земледельцев, прибегающих к искусственному орошению, а также турок-карлуков и хорезмийцев, а в начале XV в. таджиков; далее тюрки конца XV в. вообще всех персов; узбеки XVI в. покоренные оседлые народы Мавераннахра без различия происхождения; узбеки и туркмены Хорезма XVII в. часть тюркского, преимущественно городского, населения; тюркские кочевые и полукочевые племена тюркоязычное оседлое население, утерявшее свою родоплеменную принадлежность. К позиции Лапина близки туркестанские джадиды, в частности Махмудходжа Бехбуди, который в 1915 г. в ряде номеров журнала «Ойна» опубликовал две статьи: «Слово сарт неизвестно» и «Слово сарт не стало определенным». Бехбуди, так же как и Лапин, резко возражает против использования термина «сарт», считая, что его привнесли северные народы казахи, татары и русские для обозначения всего оседлого населения Туркестана. Главный аргумент Бехбуди состоит в том, что в Туркестане имеются только турки (узбеки, казахи и др.), таджики и арабы; среди узбеков 92 племени, и среди них нет племени сарт. Правда, он признает, что в «Шейбани-наме» Мухаммада Солиха, в трудах Бабура, Навои и Абу-л Гази-хана сарты упоминаются как отдельная народность наряду с другими народами региона. Вместо термина «сарт» Бехбуди предлагает использовать слово туркестанец или мусульмане Туркестана, чем выдает подлинные мотивы своих возражений против употребления слова «сарт». В конце XIX и начале - XX в. в среде национальной интеллигенции Туркестана зарождается национальное самосознание, в значительной степени окрашенное в цвета пан-тюркизма и пан-исламизма и находившееся под влиянием движения младотурков в Оттоманской Турции. Тюркизм по замыслу его идеологов и последователей в регионе, служил как способом достижения единства народов Туркестана, так и средством пробуждения национального самосознания через апелляцию к золотому веку тюркских народов, каковым, по их представлениям, был период XI XVI вв. Поскольку тюркизм воспринимался джадидами как шанс обновления общества, то они старались всячески поощрять проявления тюркской идентичности и отвергали слово «сарт», индифферентное по своему этноисторическому значению. Таким образом, отвержение термина «сарт» джадидами имело отчетливую идеологическую подоплеку, выдающую желание построить новую национальную идентичность при помощи культурно-исторических символов, наиболее подходящих для мобилизации населения Туркестана под знаменами национальной автономии. Дискуссия о существовании сартов не утихла и после указанной полемики между джадидами и русскими востоковедами. Точку зрения первых уже после второй мировой войны продолжал отстаивать Боймирза Хаит, находившийся в изгнании в Германии. Он также отрицал существование народа сарт и особого сартовского языка. Соответственно, он выступал против использования термина «сарт» как этнонима, поскольку, якобы, этот термин был намеренно введен русскими, чтобы постепенно расстроить таким способом национальное самосознание Туркестана. На этот раз в полемику с представителем туркестанизма вступил один из учеников В. Бартольда Юрий Брегель. В качестве аргумента в пользу обоснованности использования термина сарт он прибегнул к цитированию исторического труда Абу-л Гази-хана «Древо тюрков» (Shadjara-i Turk). В этом произведении дается характеристика Хорезма конца XVII в., где наряду с узбеками и туркменами фигурируют сарты как особая этническая группа. Споры и расхождения между указанными тремя точками зрения на проблемы существования и идентичности сартов имели не только теоретическое, но и практическое значение. С одной стороны, они являлись отражением реальности, преломленным через призму широкого спектра социальных и мировоззренческих установок, от принципов научного пуризма (сущее) до политико-идеологических расчетов (должное). С другой стороны, имел место и обратный процесс: сами эти взгляды активно формировали то, что являлось объектом изучения национальную идентичность узбеков, сартов и других народов региона. Так, в формировании новых национальных республик в составе бывшего СССР и, соответственно, определении того, кого следует считать титульными нациями, в качестве исходного материала для принятия решений служили конкурирующие друг с другом представления тех же российских востоковедов, джадидов, а также советских политических функционеров об идентичности и этногенезе узбеков, сартов и других народов региона. Под влиянием этих представлений, а также исходя из интересов укрепления Советской власти в Туркестане, разрабатывалась и осуществлялась на практике национальная политика в регионе. В итоге было принято решение о национальном размежевании и создании национально-государственных образований по этноцентристскому принципу: какая-либо из национальностей становилась осевой, вокруг нее группировались национальные меньшинства со значительной квотой для представительства русского населения. Парадоксально то, что размежевание фактически предполагало слияние объединение различных народностей и племен под единым собирательным именем, чтобы обеспечить численное превосходство титульной (осевой) нации. Для оправдания такой политики архитекторы новых национально-государственных образований ссылались на естественно-исторические процессы сближения узбеков и сартов, основанные на полном переходе дашти-кипчакских узбеков к оседлому образу жизни и стирании таким образом граней между теми и другими. Если процесс сближения между сартами и узбеками и имел место, то он вряд ли мог происходить такими темпами, при которых к 1924 г. не осталось ни одного сарта. По этому поводу американский этноантрополог Джон Шоберлейн также выразил свое удивление: Около 1,7 млн. сартов Средней Азии не могли попросту исчезнуть за один день. Прежде всего, можно предположить, что не только сарты в массовом порядке пожелали называться узбеками, но и часть узбеков, не знакомая, в силу неграмотности с аргументами джадидов, напротив, могла пожелать стать сартами. Однако национальное размежевание показало только односторонний переход сартов в ряды узбеков и ни одного случая обратного перехода. Если взглянуть на статистические данные, то они говорят о несколько ином направлении этнических процессов, нежели то, как их представлял Магидович. В этой связи проследим динамику численности узбеков и сартов на протяжении досоветского периода на примере трех областей дореволюционного Туркестана. Из приведенных данных видно, что темпы роста численности сартов, зафиксированные в период между 1897 и 1914 гг., на несколько порядков превышают соответствующие темпы для узбеков и таджиков, так что, по крайней мере, по данным статистики, напротив, наблюдался переход из категории узбеков в категорию сартов. Это особо заметно по Ферганской области, где численность узбеков на указанный период сократилась на 80%, в то время как численность сартов возросла на 67%. Если бы мнение об оскорбительности слова сарт соответствовало действительности, то такой рост численности сартов был бы вряд ли возможен. На самом деле, мнение об оскорбительности этого слова разделяли не все представители местной интеллигенции. Так, в упомянутой выше статье Слово сарт не стало определенным Бехбуди полемизирует с неким Мулло Абдуллабеком, который в № 30 газеты Садойи Фаргона опубликовал статью Слово сарт известно, утверждающую, что мы должны радоваться и гордиться, если кто-то будет называть нас сартами. Сарт означает культурного, опрятного уламо (ученого). Мнение об оскорбительности этого термина было в решающей степени распространено с легкой руки Шерали Лапина, который выступал как бы в роли эксперта относительно того, как воспринимают сартов среди казахов. Но вот мнение другого казахского просветителя Шакарима Кудайберды-улы, племянника Абая, который в 1911 г. писал о сартах следующее: Так называют казахи оседлые тюркские племена, населяющие восточный и западный Туркестан и говорящие на тюркском языке, а также отюреченных таджиков... В указанном сочинении нет никакого намека на народную этимологию слова, распространенную, якобы, среди казахов. Так что оскорбительный смысл слова сарт можно отнести, разве что, к частным, а не к массовым проявлениям взаимоотношений сартов и кочевых народов. По крайней мере, в Ферганской долине, Хорезме, да и в зоне Ташкента значение слова «сарт», по всей видимости, не обязательно имело негативную коннотацию. Некоторое презрительное отношение кочевых народов к оседлым, конечно, имело место, но это отношение, скорее всего, было взаимным. На основании только этой особенности взаимоотношений между оседлыми и кочевыми народами, конечно, неправомерно было делать вывод об изжитости этнонима, сформированного столетия назад. Так что ссылка на оскорбительность слова сарт не может рассматриваться в качестве действительной причины отказа в регистрации этого этнонима. Причина лежит гораздо глубже. На самом деле, причин несколько. Назовем только две из них. Первая причина. По мнению ряда авторов сарты являются категорией не только и не столько этнической, сколько социальной. В одних случаях к сартам относят тех бывших дашти-кипчакских, или чагатайских, узбеков, которые перешли к оседлому образу жизни и утеряли свою родоплеменную принадлежность. В других случаях, к ним относят отюреченных таджиков. В любом случае в понятии сарт сочетаются этнические и классовые характеристики. Сарты это, как правило, городские жители, занятые ремесленничеством, торговлей, а также в нижних и средних эшелонах администрации и в образовании. Среди них относительно высока доля духовенства, служителей культа, блюстителей закона. В сельской местности они заняты исключительно земледелием. По своему складу характера, своим поведенческим установкам, ценностным ориентациям, своей предприимчивости и даже по внешности они были более схожи с таджиками, чем с представителями узбекских племен, в основном занятых сельскохозяйственным трудом и скотоводством. В силу этой социально-экономической разницы между сартами и узбеками большевики были более склонны сочувствовать узбекам, чем сартам. Если последние представляли собой питательную среду для буржуазных националистов и панисламистов, то сельские узбеки, если при этом вывести за рамки рассмотрения узбекскую родовую аристократию, больше подходили под категорию угнетенной бедноты, являющейся, тем самым, естественным союзником Советов. Такой предвзятый взгляд на сартов и узбеков подтверждается следующим характерным высказыванием С. Асфендиярова, опубликованным в 1924 г. в журнале Народное хозяйство Средней Азии: «В центре кишлака базар, где сосредоточиваются почтенные представители торгового капитала, посредствующего звена, соединяющего отсталый феодальный кишлак с промышленной метрополией. У них и лучшие усадьбы с тенистыми садами, прохладными хаузами. У них же лавки, чайханы, караван-сараи. В большинстве случаев, они выходцы из города. Имеется их целая градация, начиная с крупного бая, нередко зимой проживающего в городе, а летом выезжающего в кишлак, на дачу. Они даже в национальном отношении отличаются от окружающего населения. Это так называемые сарты термин, существовавший в истории в противовес кишлачному узбеку. На них исключительно опиралось царское правительство, создавая опору колониального режима. Они становились всеобъемлющими посредниками, они же проникали в низшую администрацию (аксакалы и мингбаши), они же являлись комиссионерами хлопковых фирм и крупных скупщиков хлопка. Вторая причина предпочтения этнонима «узбек» названию «сарт» кроется, вероятно, в следующем. Сарты менее подходили для статуса новой социалистической нации, поскольку, несмотря на свой относительно высокий культурный уровень, в гораздо меньшей степени, чем узбекские племена, обладали тем, что можно было бы назвать символическим капиталом в духе представления его неэкономических форм Пьером Бордье. Ассоциируясь с таджикским населением, сарты вполне справедливо воспринимались, как принадлежащие к числу покоренных тюркскими племенами народов. По свидетельству Абу-л Гази, в Хорезме в конце XVII в. сарты составляли слой райат (подданные), а узбеки слой сипах (военное сословие), то есть стояли на ступень выше, по сравнению с сартами, по социально-политической иерархии. В багаже у узбеков было больше национально-исторических символов их былой славы и величия, воплощенных, к примеру, в дастане Мухаммада Солиха «Шейбани-наме». Сарты, напротив, не могли соотнести себя в прошлом ни с Шейбанидами, ни с Темуридами, как чагатайские тюрки, примкнувшие к узбекам. То есть они оказывались без национальных святынь, без предметов национальной гордости и как бы вне истории вообще. Таким образом, наличие символического капитала у дашти-кипчакских узбеков и чагатайских тюрок создавало более благоприятные условия для формирования именно узбекской идентичности. По материалам сборника: "Этнический атлас Узбекистана".

Монголы сартаулами называли мусульман Ср. Азии, даже карлуков в т.ч. Название это впервые отмечено в «Сокровенном сказании монголов» — sarta’ul [Сумъяабаатар 1990: §263, 264, 265]. В XII−XIII вв. находившихся под властью Хорезма мусульман монголы называ­ли сартаулами (sartaүul). Сартаул – это санскритское слово. В санскритском языке sart означает торговец, а словом sartavaxi называ­ют главу торговых людей [Древне­тюркский словарь 1969: 490]. Назва­ние sartaүul (сартаул) образовалось путем присоединения к санскрит­скому слову sart (сарт) аффикса -ul (-уул) монгольского разговорного языка. Завоевав народы Средней Азии в 1219−1225 гг., Чингис-хан при­вел на монгольские земли часть мусульманского населения, в основ­ном, торговцев и ремесленников в количестве 120000 человек из Ур­генча, Бухары, Самарканда и Мерва [Жүвэйни 1989: 146]. Так среди мон­голов появилась этническая группа сартаул, представителей которой и начально поселили на Алтайских го­рах, близлежащих землях к крепости Чингай, для занятий земледелием [Čan Čun 1993: 56−63]. Бартольд. Что касается этимологии слова сартаул, то его объясняли различно; по мнению архимандрита Палладия7, «слово это, вероятно, составлено из сарт, названия коренного народа в Туркестане, и аул, в смысле страны, особого владения». С другой стороны, профессор В. П. Васильев8 видел в слове сартагол «сокращение монгольского Сара (шара) тологай — желтоголовые (кызил-баши?)». То и другое объяснение кажется нам очень сомнительным. Если бы мнение архимандрита Палладия 'было справедливо, то в монгольских и ранних мусульманских сочинениях рядом со словом сартаул несомненно употреблялось бы и слово сарт. Объяснение профессора Васильева, по всей вероятности,'покажется каждому читателю слишком искусственным; кроме того, тюркское слово кызыл, как известно, значит 'красный', а не 'желтый', так что монгольское сара-тологай было •бы очень дурным переводом .выражения кызыл-баш. Со своей стороны заметим только, что окончание аул 9 в монгольских и тюркских словах времен Чингиз-хана встречается довольно часто, преимущественно в •названиях должностей и т. п.; некоторые из таких терминов, например караул и есаул, вошли и в русский язык. Из этого можно заключить, что это окончание было приставкой, употреблявшейся для образования некоторых имен, и что, следовательно, в слове сартаул корень — сарт или сарта 10. Что касается слова сартакты, то происхождение последнего слога было уже указано г-ном Лапиным11; слог ак в тюркском языке употребляется для образования отглагольных существительных12; в монгольском, судя по приведенному выше примечанию профессора Березина, он служил также для образования прилагательных. Итак, по нашему мнению, слова сартаул и сартакты13 происходят от общего корня сарт. Вопрос о том, к какому языку принадлежит этот корень и почему монголы 'назвали мусульман этим именем, мы оставляем открытым 14. Представители мусульманской культуры появлялись на отдаленном востоке главным образом в качестве торговцев; оттого монголы, по всей вероятности, первоначально называли сартами приезжавших к ним мусульманских купцов. Торговля в Средней Азии велась в то время главным образом, если не исключительно, таджиками; по свидетельству Рубрука, в северной части Семиречья был торговый город, где жили «сарацины, говорившие по-персидски» (5агасеш кхше^ез рег^сшп); даже в Казани слово тгзик (таджик) употреблялось в смысле 'купец'15. Первого мусульманского владетеля, с которым им пришлось иметь дело, монголы, естественно, сблизили с приезжавшими к ним мусульманскими купцами и потому, несмотря на его тюркское происхождение, применили к нему термин, которым, по свидетельству Рашид ад-дина, обыкновенно обозначали только таджиков. Впоследствии кочевники-тюрки, несмотря на свою религию (никогда не имевшую «а них большого влияния), тесно сблизились с монголами; оседлое население Туркестана, говорившее в то время едва ли не исключительно на персидском наречии, 'более проникнутое началами мусульманской культуры, сохранило свою обособленность; поэтому тюрки, по примеру монголов, стали называть горожан-таджиков сартами. Племенное различие между монголами и тюрками в то время мало сознавалось; к тому же монгольские элементы 'были очень немногочис-ленны сравнительно с тюркскими и легко подчинялись влиянию последних. В XIV в. даже монгольские ханы, по крайней мере в Западном Туркестане, по свидетельству путешественника Ибн Баттуты16, говорили по-тюркски; тот же путешественник называет монгольского хана «султаном тюрков»17. Таким образом, слово тюрк обозначало вообще господствующее кочевое население, в противоположность покоренным оседлым жителям. Естественно, что тюрки, даже принимая оседлую жизнь, не хотели называться сартами. Положение тюрков как господствующего народа содействовало развитию тюркского национального чувства, которому способствовало также появление, в эпоху Тимуридов, нескольких талантливых писателей, создавших ©осточно-тюркский (так называемый чагатайский) литературный язык. Эти писатели называют сартами вообще персов и противополагают язык и литературу сартов своим собственным тюркским произведениям. Узбеки, завоевавшие в начале XVI в. владения Тимуридов, конечно, были чужды национально-культурных стремлений и не интересовались разницей между тюрками и таджиками. Для них сарты были оседлые жители покоренной ими страны, в противоположность завоевателям-узбекам и союзным с ними кочевым народам. Абулгази (в XVII в.) называет сартами только среднеазиатских горожан, противополагая их узбекам и туркменам и нисколько не сближая их с «кызылбашами» (персами). К киргизам18 слово сарт, по-видимому,, перешло от узбеков. Под влиянием завоевателей19 сами горожане-туземцы стали называть себя сартами; но племенное различие между тюрками и таджиками так велико, что представители обоих народов не могли называть себя одним и тем же именем. Так как /большинство оседлого населения теперь говорило по-тюркски20, то сартами стали называться только горожане-тюрки, в противоположность не только кочевникам^ но и таджикам, и теперь жители, например, Ташкента прямо говорят о сартском языке, в противоположность таджикскому. Таким образом установилась разница между терминами сарт и таджик, которые некогда были синонимами. В этом отношении судьба слова сарт вполне соответствует судьбе слова таджик. Первоначально персы называли таджиками завоевателей-арабов, потом распространили это название на своих соплеменников, принявших ислам21; тюрки стал называть таджиками все оседлое мусульманское население, без различия происхождения. Когда арабские завоеватели, за ничтожными исключениями, слились с туземным населением, слово таджик сделалось этнографическим термином для обозначения персов, и под влиянием тюрков сами персы стали называть себя таджиками, совершенно перестав применять это слово к арабам 22. Как при употреблении слова таджик мы нисколько не думаем о его первоначальном значении, точно так же мы не имеем основания отказываться от употребления слова сарт в качестве этнографического названия. 22 Исключение составляют некоторое термины, сохранившиеся от прежних времен, напр., асп*и тазй ('арабская лошадь'). <0 термине таджик юр. иаот. изд., т. II, ч. 1. стр. 469—470. — Ю. Б.>

У меня примерно те же представления были когда жил рядом с ташкентскими узбеками а как переехал в Казахстан и начал более подробно изучать историю то понял что среди узбеков есть племенные, которые ближе к казахам чем кто либо. Наверное отличие от вашего пресдтавление в том, что у нас в горах жили издавна таджики, а в наше время их стало много и в городах и я лично с детства, судя по внешности и менталитету, считал узбеков и таджиков родственными народами. Чуть позже узнал что у таджиков язык другой, нов целом стереотип об их близости осталось. Тем более как раз в Ташкентской области племенных узбеков нет и не было. Живущие там курама это отдельный этнос, искусственно инкорпорированный в состав совр. узбеков. Что касается этнонима сарт, то так мы, тамошние казахи, называли всех узбеков и это оскорбительное наименование.

Джагури из какого рода? Кстати, найман из хазарейцев с N-F4205 не из ваших?