Лидеры

Добрый день, уважаемые участники форума! Есть новости по Жагалбайлы: https://forum.molgen.org/index.php?topic=9810.msg543506#new Your YDNA paternal haplogroup had been updated on Yfull live: https://www.yfull.com/live/tree/O-MF58622 This is equivalent to O-MF61473 on the Chinese YDNA tree: https://www.theytree.com/tree/O-MF61473 You and one Chinese individual from Jiangsu Xuzhou, one Chinese individual from Shannxi Yan'an, one Chinese individual from Shandong Weihai share an ancestor from 2430 years ago. There is also a new study done on Y-STR in Kazakhstan: "Genetic Relationship Among the Kazakh People Based on Y-STR Markers Reveals Evidence of Genetic Variation Among Tribes and Zhuz" https://doi.org/10.3389/fgene.2021.801295 Abstract Ethnogenesis of Kazakhs took place in Central Asia, a region of high genetic and cultural diversity. Even though archaeological and historical studies have shed some light on the formation of modern Kazakhs, the process of establishment of hierarchical socioeconomic structure in the Steppe remains contentious. In this study, we analyzed haplotype variation at 15 Y-chromosomal short-tandem-repeats obtained from 1171 individuals from 24 tribes representing the three socio-territorial subdivisions (Senior, Middle and Junior zhuz) in Kazakhstan to comprehensively characterize the patrilineal genetic architecture of the Kazakh Steppe. In total, 577 distinct haplotypes were identified belonging to one of 20 haplogroups; 16 predominant haplogroups were confirmed by SNP-genotyping. The haplogroup distribution was skewed towards C2-M217, present in all tribes at a global frequency of 51.9%. Despite signatures of spatial differences in haplotype frequencies, a Mantel test failed to detect a statistically significant correlation between genetic and geographic distance between individuals. An analysis of molecular variance found that ∼8.9% of the genetic variance among individuals was attributable to differences among zhuzes and ∼20% to differences among tribes within zhuzes. The STRUCTURE analysis of the 1164 individuals indicated the presence of 20 ancestral groups and a complex three-subclade organization of the C2-M217 haplogroup in Kazakhs, a result supported by the multidimensional scaling analysis. Additionally, while the majority of the haplotypes and tribes overlapped, a distinct cluster of the O2 haplogroup, mostly of the Naiman tribe, was observed. Thus, firstly, our analysis indicated that the majority of Kazakh tribes share deep heterogeneous patrilineal ancestries, while a smaller fraction of them are descendants of a founder paternal ancestor. Secondly, we observed a high frequency of the C2-M217 haplogroups along the southern border of Kazakhstan, broadly corresponding to both the path of the Mongolian invasion and the ancient Silk Road. Interestingly, we detected three subclades of the C2-M217 haplogroup that broadly exhibits zhuz-specific clustering. Further study of Kazakh haplotypes variation within a Central Asian context is required to untwist this complex process of ethnogenesis.

Добрый день, уважаемые участники форума! Есть новости по Жагалбайлы: https://forum.molgen.org/index.php?topic=9810.msg543506#new Your YDNA paternal haplogroup had been updated on Yfull live: https://www.yfull.com/live/tree/O-MF58622 This is equivalent to O-MF61473 on the Chinese YDNA tree: https://www.theytree.com/tree/O-MF61473 You and one Chinese individual from Jiangsu Xuzhou, one Chinese individual from Shannxi Yan'an, one Chinese individual from Shandong Weihai share an ancestor from 2430 years ago. There is also a new study done on Y-STR in Kazakhstan: "Genetic Relationship Among the Kazakh People Based on Y-STR Markers Reveals Evidence of Genetic Variation Among Tribes and Zhuz" https://doi.org/10.3389/fgene.2021.801295 Abstract Ethnogenesis of Kazakhs took place in Central Asia, a region of high genetic and cultural diversity. Even though archaeological and historical studies have shed some light on the formation of modern Kazakhs, the process of establishment of hierarchical socioeconomic structure in the Steppe remains contentious. In this study, we analyzed haplotype variation at 15 Y-chromosomal short-tandem-repeats obtained from 1171 individuals from 24 tribes representing the three socio-territorial subdivisions (Senior, Middle and Junior zhuz) in Kazakhstan to comprehensively characterize the patrilineal genetic architecture of the Kazakh Steppe. In total, 577 distinct haplotypes were identified belonging to one of 20 haplogroups; 16 predominant haplogroups were confirmed by SNP-genotyping. The haplogroup distribution was skewed towards C2-M217, present in all tribes at a global frequency of 51.9%. Despite signatures of spatial differences in haplotype frequencies, a Mantel test failed to detect a statistically significant correlation between genetic and geographic distance between individuals. An analysis of molecular variance found that ∼8.9% of the genetic variance among individuals was attributable to differences among zhuzes and ∼20% to differences among tribes within zhuzes. The STRUCTURE analysis of the 1164 individuals indicated the presence of 20 ancestral groups and a complex three-subclade organization of the C2-M217 haplogroup in Kazakhs, a result supported by the multidimensional scaling analysis. Additionally, while the majority of the haplotypes and tribes overlapped, a distinct cluster of the O2 haplogroup, mostly of the Naiman tribe, was observed. Thus, firstly, our analysis indicated that the majority of Kazakh tribes share deep heterogeneous patrilineal ancestries, while a smaller fraction of them are descendants of a founder paternal ancestor. Secondly, we observed a high frequency of the C2-M217 haplogroups along the southern border of Kazakhstan, broadly corresponding to both the path of the Mongolian invasion and the ancient Silk Road. Interestingly, we detected three subclades of the C2-M217 haplogroup that broadly exhibits zhuz-specific clustering. Further study of Kazakh haplotypes variation within a Central Asian context is required to untwist this complex process of ethnogenesis.

что еще за татары?)) специально себя так называете, чтобы не отождествлять с современными монголами?

Поздравляю всех с Чага байрамом! сагаалганаар, наши монгольские друзья! походу Чагатай родился на Чага майрам. Осенило.

Этногенез: Сарты (Часть 4) Категория сартов представляли собой крупнейший, наряду с дашти-кипчакскими узбеками, составляющий компонент современной узбекской нации. Однако относительно их идентичности и этногенеза до сих пор имеются принципиальные расхождения среди исследователей Центральной Азии. Всех тех исследователей, которые касались темы сартов, можно разбить на три группы в соответствии с отстаиваемыми ими позициями. Первая группа, к которой можно отнести Г. Вамбери, В. В. Радлова, В. В. Бартольда, Ю. Брегеля, Н. П. Остроумова и ряд других востоковедов, признает как само существование, так и наличие этнической идентичности у сартов. При этом делаются ссылки на древние источники - памятник уйгурской письменности Кутадгу билик, Махмуда Кашгарского, Бабура, Алишера Навои, Абу-л Гази и других, а также на свидетельства, хотя и немногие, использования этого термина в качестве самоназвания частью местного населения. Наиболее обстоятельно и аргументированно точку зрения в пользу обоснованности использования термина «сарт» высказал В. В. Бартольд. Приведем с некоторыми сокращениями его статью «Сарт», опубликованную в Энциклопедии Ислама. Сарт - первоначально древнетюркское слово, означавшее купец; в этом значении оно употребляется в Кутадгу билик и у Махмуда Кашгарского. В изданном Радловым уйгурском переводе (с китайского) «Саддхарла пундарики» - санскритское слово sarthavaha, или sarthalaha, купец, водитель каравана переведено сартпау; это слово объясняется как старший купец (сатыкчы улугы). Отсюда Радлов заключает, что тюрк. “сарт” заимствовано из индийского. Когда иранцы Средней Азии захватили в свои руки торговлю с кочевыми народами, слово «сарт» стало употребляться тюрками и монголами как название народа, в том же значении, что и таджик. Рашид ад-дин рассказывает, что, когда правитель (принявших ислам) карлуков Арслан-хан подчинился монголам, он был назван ими сартактай, т. е. таджик. Здесь имя народа выступает в форме сартак; окончание «тай» присоединялось монголами к названию для обозначения мужского представителя соответствующего народа. Как показывает этот пример, сартактаи были для монголов людьми не столько определенной национальности и языка (карлуки были, как известно, тюркским народом), сколько принадлежащими к определенному культурному типу персидско-мусульманскому. Сартактай, по-видимому, пришел к монголам не только как торговец, но и вообще как носитель культуры, в особенности как специалист по ирригации; только этим могут быть объяснены монгольские легенды о богатыре Сартактае и построенных им чудесных каналах, мостах и плотинах. Рядом со словом «сартактай» употреблялось в том же значении, очевидно, образованное от того же корня, слово «сартаул»; в изданном Мелпоранским арабско-монгольском словаре (Ибн Муханны) «capmayл» объясняется как «ал-муслимун». С другой стороны, в Туркестане в период монгольского владычества сарты противопоставлялись тюркам очевидно, только по языковому признаку. А. Самойлович обращает внимание на другое место у Бабура, где, по-видимому, проводится различие между сартами и таджиками; здесь говорится, что население города Кабула и нескольких селений состоит из сартов, в то время как в других селениях и вилайетах живут другие народы, в том числе таджики. Особенно часто язык сартов противопоставляется языку тюрков (Мир Али-Широм Неваи, ср., напр., цитату из его «Маджалис ан-нафиис» и особенно целиком его сочинение «Мухакамат ал-лугатайн», где персидский язык, как фарс-тили или сарт-тили, сопоставляется с тюркским). После завоевания Туркестана узбеками противоположность между узбеками и покоренным оседлым населением, по-видимому, иногда должна была ощущаться сильнее, чем противоположность между тюрками и таджиками (или сартами). Особенно часто противопоставляются узбеки в Хиве сартам у Абу-л Гази. То же самое словоупотребление сохранилось в Хорезме до настоящего времени. Менее отчетливым было это противопоставление в Бухаре и Коканде; чаще, особенно среди самих кочевников, не узбеки, а казаки как кочевники противопоставлялись сартам как городским жителям и земледельцам. Для казака каждый оседлый житель был сартом, независимо от того, говорил ли он на тюркском или иранском языке; в официальном языке словом сарт, по-видимому, обозначалось тюркизированное оседлое население в противоположность таджикам, которые сохранили свой иранский язык. То же самое словоупотребление было принято европейскими учеными, несмотря на то, что было трудно определить различие между сартом и узбеком. Согласно Радлову, сартами называется сейчас говорящее по-тюркски городское население Средней Азии, в противоположность крестьянам узбекам. В некоторых местностях, особенно в районе Самарканда, сельские жители действительно считают себя узбеками и сохранили родовое деление; однако такое противопоставление города и деревни никак не применимо для всего Туркестана. Пока еще не было попыток установить диалектальное различие между сартами и узбеками. Оседлый житель Средней Азии чувствует себя в первую очередь мусульманином, а затем уже жителем определенного города или местности; мысль о принадлежности к определенному народу не имеет для него никакого значения. Лишь в новейшее время возникло стремление к национальному единству. Ко второй группе исследователей, касающихся темы сартов, можно отнести тех российских востоковедов, кто, не отрицая обоснованности применения этнонима «сарт», в то же время подчеркивает этническую неопределенность этого термина и склонен объединять их с узбеками. К этой группе относятся В. Наливкин, И. Магидович и др. Так, В. Наливкин указывает на социо-культурную рознь между кочевыми и осевшими узбеками как первопричину появления в обиходе слова «сарт». Как он считает, это слово применялось сначала по отношению к осевшим узбекам, но затем распространилось на все вообще оседлое туземное население, т. е. одинаково на оседлых узбеков, так равно и на таджиков. (Нередко случается и теперь слышать в разговоре, что такой-то киргиз сделался сартом...). Вместе с тем, Наливкин сам термин «узбек» понимает довольно расширительно, включая в него, наряду с действительно узбекскими племенами, также казахов и кыргызов, т. е. отождествляя его с понятием тюрок. В этой связи он пишет следующее: «В расовом или племенном отношении оседлое население Ферганы, носящее общее название сартов, состоит из узбеков (или тюрков) и таджиков. Сарты-узбеки, говорящие на тюркском языке, суть прежние кочевники узбекских родов кыргыз, быгыш, кипчак, каракалпак, курама, минг, юз, кырк и др., осевшие здесь в разное время и принявшие земледельческий культ местных аборигенов таджиков. Что касается И. Магидовича, то этот исследователь выполнял, скорее, социальный заказ, чем следовал своим научным убеждениям. Он стремился убедить читателя в том, что различия между узбеками и сартами, в силу перехода первых к оседлому образу жизни, стали к началу XX столетия настолько зыбкими и неопределенными, что настала пора регистрировать тех и других как одну народность. Наконец, третья группа лиц, участвовавших в дискуссии о сартах, состояла, в основном, из джадидов и близких к ним кругов местной интеллигенции Махмудходжа Бехбуди, Шерали Лапина и др. Представители этой группы совершенно отрицали обоснованность применения термина «сарт» по отношению к населению Центральной Азии. Впервые возражение против использования термина сарт прозвучало из уст Шерали Лапина, казаха по этническому происхождению, который работал в Самарканде переводчиком при областном военном губернаторе. По этому вопросу в 1894 г. между Шерали Лапиным и Василием Бартольдом состоялась полемика, выразившаяся в серии статей, где оба автора отстаивали противоположные точки зрения относительно правомерности использования термина сарт и его значения. Позиция Лапина, опубликованная в «Оренбургском листке» № 6 за 1894 г., в Туркестанских ведомостях №№ 36, 38, 39 за 1894 г. и озвученная в публичной лекции, опубликованной впоследствии в Туркестанских ведомостях, выразилась в следующем: 1) слово «сарт» есть название всего туземного оседлого населения Средней Азии, без различия происхождения; 2) нет особого народа сарты, как нет особого сартовского языка; 3) те оседлые туземцы, к которым применяют наименование сарт главным образом русские востоковеды, есть народ, образовавшийся от узбекско-таджикского смешения, не присвоивший себе особого названия; 4) в таком случае следовало бы употреблять не слово сарт, а чала-узбек (полу-узбек) или чала-таджик (полу-таджик); 5) язык, на котором говорит эта смесь, являющийся разновидностью тюркского языка с большим содержанием заимствованных иранизмов, правильнее всего называть новоузбекским; 6) название сарт могло быть впервые дано киргизами и, вернее всего, происходит от слияния слов сары-ит (желтая собака). Критика этой позиции В. Бартольдом прозвучала в газете «Окраина», (1894, № 19), в статье «О преподавании туземных наречий», а также в «Туркестанских ведомостях» (1894, № 48), в статье «Вместо ответа господину Лапину». Бартольд настаивал на том, что сарты представляют собой именно отдельную народность, этническую группу, которую неправомерно путать ни с узбеками, ни с таджиками, хотя значение названия сарт менялось исторически: в XI в. турки называют сартами купцов; затем монголы в XII в. вообще всех иранцев, в XIII в. оседлых земледельцев, прибегающих к искусственному орошению, а также турок-карлуков и хорезмийцев, а в начале XV в. таджиков; далее тюрки конца XV в. вообще всех персов; узбеки XVI в. покоренные оседлые народы Мавераннахра без различия происхождения; узбеки и туркмены Хорезма XVII в. часть тюркского, преимущественно городского, населения; тюркские кочевые и полукочевые племена тюркоязычное оседлое население, утерявшее свою родоплеменную принадлежность. К позиции Лапина близки туркестанские джадиды, в частности Махмудходжа Бехбуди, который в 1915 г. в ряде номеров журнала «Ойна» опубликовал две статьи: «Слово сарт неизвестно» и «Слово сарт не стало определенным». Бехбуди, так же как и Лапин, резко возражает против использования термина «сарт», считая, что его привнесли северные народы казахи, татары и русские для обозначения всего оседлого населения Туркестана. Главный аргумент Бехбуди состоит в том, что в Туркестане имеются только турки (узбеки, казахи и др.), таджики и арабы; среди узбеков 92 племени, и среди них нет племени сарт. Правда, он признает, что в «Шейбани-наме» Мухаммада Солиха, в трудах Бабура, Навои и Абу-л Гази-хана сарты упоминаются как отдельная народность наряду с другими народами региона. Вместо термина «сарт» Бехбуди предлагает использовать слово туркестанец или мусульмане Туркестана, чем выдает подлинные мотивы своих возражений против употребления слова «сарт». В конце XIX и начале - XX в. в среде национальной интеллигенции Туркестана зарождается национальное самосознание, в значительной степени окрашенное в цвета пан-тюркизма и пан-исламизма и находившееся под влиянием движения младотурков в Оттоманской Турции. Тюркизм по замыслу его идеологов и последователей в регионе, служил как способом достижения единства народов Туркестана, так и средством пробуждения национального самосознания через апелляцию к золотому веку тюркских народов, каковым, по их представлениям, был период XI XVI вв. Поскольку тюркизм воспринимался джадидами как шанс обновления общества, то они старались всячески поощрять проявления тюркской идентичности и отвергали слово «сарт», индифферентное по своему этноисторическому значению. Таким образом, отвержение термина «сарт» джадидами имело отчетливую идеологическую подоплеку, выдающую желание построить новую национальную идентичность при помощи культурно-исторических символов, наиболее подходящих для мобилизации населения Туркестана под знаменами национальной автономии. Дискуссия о существовании сартов не утихла и после указанной полемики между джадидами и русскими востоковедами. Точку зрения первых уже после второй мировой войны продолжал отстаивать Боймирза Хаит, находившийся в изгнании в Германии. Он также отрицал существование народа сарт и особого сартовского языка. Соответственно, он выступал против использования термина «сарт» как этнонима, поскольку, якобы, этот термин был намеренно введен русскими, чтобы постепенно расстроить таким способом национальное самосознание Туркестана. На этот раз в полемику с представителем туркестанизма вступил один из учеников В. Бартольда Юрий Брегель. В качестве аргумента в пользу обоснованности использования термина сарт он прибегнул к цитированию исторического труда Абу-л Гази-хана «Древо тюрков» (Shadjara-i Turk). В этом произведении дается характеристика Хорезма конца XVII в., где наряду с узбеками и туркменами фигурируют сарты как особая этническая группа. Споры и расхождения между указанными тремя точками зрения на проблемы существования и идентичности сартов имели не только теоретическое, но и практическое значение. С одной стороны, они являлись отражением реальности, преломленным через призму широкого спектра социальных и мировоззренческих установок, от принципов научного пуризма (сущее) до политико-идеологических расчетов (должное). С другой стороны, имел место и обратный процесс: сами эти взгляды активно формировали то, что являлось объектом изучения национальную идентичность узбеков, сартов и других народов региона. Так, в формировании новых национальных республик в составе бывшего СССР и, соответственно, определении того, кого следует считать титульными нациями, в качестве исходного материала для принятия решений служили конкурирующие друг с другом представления тех же российских востоковедов, джадидов, а также советских политических функционеров об идентичности и этногенезе узбеков, сартов и других народов региона. Под влиянием этих представлений, а также исходя из интересов укрепления Советской власти в Туркестане, разрабатывалась и осуществлялась на практике национальная политика в регионе. В итоге было принято решение о национальном размежевании и создании национально-государственных образований по этноцентристскому принципу: какая-либо из национальностей становилась осевой, вокруг нее группировались национальные меньшинства со значительной квотой для представительства русского населения. Парадоксально то, что размежевание фактически предполагало слияние объединение различных народностей и племен под единым собирательным именем, чтобы обеспечить численное превосходство титульной (осевой) нации. Для оправдания такой политики архитекторы новых национально-государственных образований ссылались на естественно-исторические процессы сближения узбеков и сартов, основанные на полном переходе дашти-кипчакских узбеков к оседлому образу жизни и стирании таким образом граней между теми и другими. Если процесс сближения между сартами и узбеками и имел место, то он вряд ли мог происходить такими темпами, при которых к 1924 г. не осталось ни одного сарта. По этому поводу американский этноантрополог Джон Шоберлейн также выразил свое удивление: Около 1,7 млн. сартов Средней Азии не могли попросту исчезнуть за один день. Прежде всего, можно предположить, что не только сарты в массовом порядке пожелали называться узбеками, но и часть узбеков, не знакомая, в силу неграмотности с аргументами джадидов, напротив, могла пожелать стать сартами. Однако национальное размежевание показало только односторонний переход сартов в ряды узбеков и ни одного случая обратного перехода. Если взглянуть на статистические данные, то они говорят о несколько ином направлении этнических процессов, нежели то, как их представлял Магидович. В этой связи проследим динамику численности узбеков и сартов на протяжении досоветского периода на примере трех областей дореволюционного Туркестана. Из приведенных данных видно, что темпы роста численности сартов, зафиксированные в период между 1897 и 1914 гг., на несколько порядков превышают соответствующие темпы для узбеков и таджиков, так что, по крайней мере, по данным статистики, напротив, наблюдался переход из категории узбеков в категорию сартов. Это особо заметно по Ферганской области, где численность узбеков на указанный период сократилась на 80%, в то время как численность сартов возросла на 67%. Если бы мнение об оскорбительности слова сарт соответствовало действительности, то такой рост численности сартов был бы вряд ли возможен. На самом деле, мнение об оскорбительности этого слова разделяли не все представители местной интеллигенции. Так, в упомянутой выше статье Слово сарт не стало определенным Бехбуди полемизирует с неким Мулло Абдуллабеком, который в № 30 газеты Садойи Фаргона опубликовал статью Слово сарт известно, утверждающую, что мы должны радоваться и гордиться, если кто-то будет называть нас сартами. Сарт означает культурного, опрятного уламо (ученого). Мнение об оскорбительности этого термина было в решающей степени распространено с легкой руки Шерали Лапина, который выступал как бы в роли эксперта относительно того, как воспринимают сартов среди казахов. Но вот мнение другого казахского просветителя Шакарима Кудайберды-улы, племянника Абая, который в 1911 г. писал о сартах следующее: Так называют казахи оседлые тюркские племена, населяющие восточный и западный Туркестан и говорящие на тюркском языке, а также отюреченных таджиков... В указанном сочинении нет никакого намека на народную этимологию слова, распространенную, якобы, среди казахов. Так что оскорбительный смысл слова сарт можно отнести, разве что, к частным, а не к массовым проявлениям взаимоотношений сартов и кочевых народов. По крайней мере, в Ферганской долине, Хорезме, да и в зоне Ташкента значение слова «сарт», по всей видимости, не обязательно имело негативную коннотацию. Некоторое презрительное отношение кочевых народов к оседлым, конечно, имело место, но это отношение, скорее всего, было взаимным. На основании только этой особенности взаимоотношений между оседлыми и кочевыми народами, конечно, неправомерно было делать вывод об изжитости этнонима, сформированного столетия назад. Так что ссылка на оскорбительность слова сарт не может рассматриваться в качестве действительной причины отказа в регистрации этого этнонима. Причина лежит гораздо глубже. На самом деле, причин несколько. Назовем только две из них. Первая причина. По мнению ряда авторов сарты являются категорией не только и не столько этнической, сколько социальной. В одних случаях к сартам относят тех бывших дашти-кипчакских, или чагатайских, узбеков, которые перешли к оседлому образу жизни и утеряли свою родоплеменную принадлежность. В других случаях, к ним относят отюреченных таджиков. В любом случае в понятии сарт сочетаются этнические и классовые характеристики. Сарты это, как правило, городские жители, занятые ремесленничеством, торговлей, а также в нижних и средних эшелонах администрации и в образовании. Среди них относительно высока доля духовенства, служителей культа, блюстителей закона. В сельской местности они заняты исключительно земледелием. По своему складу характера, своим поведенческим установкам, ценностным ориентациям, своей предприимчивости и даже по внешности они были более схожи с таджиками, чем с представителями узбекских племен, в основном занятых сельскохозяйственным трудом и скотоводством. В силу этой социально-экономической разницы между сартами и узбеками большевики были более склонны сочувствовать узбекам, чем сартам. Если последние представляли собой питательную среду для буржуазных националистов и панисламистов, то сельские узбеки, если при этом вывести за рамки рассмотрения узбекскую родовую аристократию, больше подходили под категорию угнетенной бедноты, являющейся, тем самым, естественным союзником Советов. Такой предвзятый взгляд на сартов и узбеков подтверждается следующим характерным высказыванием С. Асфендиярова, опубликованным в 1924 г. в журнале Народное хозяйство Средней Азии: «В центре кишлака базар, где сосредоточиваются почтенные представители торгового капитала, посредствующего звена, соединяющего отсталый феодальный кишлак с промышленной метрополией. У них и лучшие усадьбы с тенистыми садами, прохладными хаузами. У них же лавки, чайханы, караван-сараи. В большинстве случаев, они выходцы из города. Имеется их целая градация, начиная с крупного бая, нередко зимой проживающего в городе, а летом выезжающего в кишлак, на дачу. Они даже в национальном отношении отличаются от окружающего населения. Это так называемые сарты термин, существовавший в истории в противовес кишлачному узбеку. На них исключительно опиралось царское правительство, создавая опору колониального режима. Они становились всеобъемлющими посредниками, они же проникали в низшую администрацию (аксакалы и мингбаши), они же являлись комиссионерами хлопковых фирм и крупных скупщиков хлопка. Вторая причина предпочтения этнонима «узбек» названию «сарт» кроется, вероятно, в следующем. Сарты менее подходили для статуса новой социалистической нации, поскольку, несмотря на свой относительно высокий культурный уровень, в гораздо меньшей степени, чем узбекские племена, обладали тем, что можно было бы назвать символическим капиталом в духе представления его неэкономических форм Пьером Бордье. Ассоциируясь с таджикским населением, сарты вполне справедливо воспринимались, как принадлежащие к числу покоренных тюркскими племенами народов. По свидетельству Абу-л Гази, в Хорезме в конце XVII в. сарты составляли слой райат (подданные), а узбеки слой сипах (военное сословие), то есть стояли на ступень выше, по сравнению с сартами, по социально-политической иерархии. В багаже у узбеков было больше национально-исторических символов их былой славы и величия, воплощенных, к примеру, в дастане Мухаммада Солиха «Шейбани-наме». Сарты, напротив, не могли соотнести себя в прошлом ни с Шейбанидами, ни с Темуридами, как чагатайские тюрки, примкнувшие к узбекам. То есть они оказывались без национальных святынь, без предметов национальной гордости и как бы вне истории вообще. Таким образом, наличие символического капитала у дашти-кипчакских узбеков и чагатайских тюрок создавало более благоприятные условия для формирования именно узбекской идентичности. По материалам сборника: "Этнический атлас Узбекистана".

Это и есть название рода

Это образцы исследованные китайскими генетиками для научной статьи. Однако самой статьи я до сих пор не нашёл, возможно она и не опубликована ещё.

Жетысу никакое не Семиречье, а Жетесу - сторона Жете

У нас в разговорном қатын это женщина и жена

Вот бы поржали архелоги и историки-тюркологи, уйгуроведы со всего мира) Я вот думаю, может к премии ВРАЛ добавить малую статуэтку, типа гран-при, и номинировать вас? Материалы по вам можно с форума набрать, а карты с пэйнт у меня сохранены

Канглы у могулов то и не было. Это выдумка Юдина.

Ваш С2 F-4002 нашли у средневекового монгола буддиста из Улытау и одного средневекового монгола из провинции Сухэ Батор (Восточная Монголия)

конкретно про это слово я не могу доказать т.к. я не лингвист. про то, что казахи - потомки средневековых монголов и кипчаков, это лежит на поверхности.

https://www.yfull.com/tree/C-M504/ Объясню обоим , АКБ хотел лекцию т.е разъяснений по ему больному вопросу , по простому Смотрите уфулл , от С-М504 до С-F3796 это не старкластер , там сидит Нурхаци , дауры , халха , конные тунгусы ,нивхи От С-F3796 и ниже до хазарейцев это старкластер Иными словами АКБ с Нурхаци имел общих предков где то 3600лет назад