Лидеры

В шежире название народа или племени предка не упоминается. К названиям и преемственности от народов и племен в нашем регионе до 13 века надо относиться со скептицизмом. Особенно при попытке натянуть древний созвучный этноним на народ, который состоит из случайного набора племен образованного после распада ЗО.

Ув. Кылышбай, канглы ведь не укладываются в вашу географическую локализацию МИ (Монгольского улуса) в Халхе и Забайкалье. Как быть?

Мишин Д.Е. Сакалиба (славяне) в исламском мире в раннем средневековье, есть и другие книги. бородач

предлагаю закрыть тему пок. Ашина Шэни "Письменное наследие Монгольской империи". там идет одно обсуждение, часто оффтоп. хотя сама тема изначально создавалась для представления конкретных письм. памятников Монг. империи

ув. АКБ, мне кажется у вас несколько идеализированный взгляд на жизнь и реалии казахского общества в прошлом

АКБ, вы не согласны тем что поголовье скота напрямую зависит от площади и качества пастбища, которые ограничены? Куда им расти? Резерв пастбищ быстро закончился после обильного заселения казахами огромной части степи после джунгаров. Или верите в пословицу "қой егіз туса, шөп басы айыр шығады", "если родится двойня у овцы, то на месте одной травы, вырастут целые две" и высшие силы все отрегулируют?

я тоже не слышал что голову подают именно свату. общеизвестно что почетному гостю или аксакалу

Иногда мальчикам тоже надевали серьги. Родители, у которых очень поздно родился мальчик, следуя примете, продевали в ухо ребенка серьгу. Это делалось с целью уберечь его от сглаза, различных недобрых сил, для того, чтобы ребенок был здоров. У казахов мальчики носили эту серьгу до пяти лет, а у узбекского народа — до вступления в брак. В узбекской семье, когда мальчик взрослел, начинал возмужать, его родители устраивали той на всю округу, на котором они вынимали серьгу из уха сына. У казахского народа такой той называется «сырға той». Обряд ношения сережки у мужчин сохранялся вплоть до начала ХХ века. Редкие случаи встречались и до 40-50 гг. ХХ века. Источник: http://e-history.kz/ru/publications/view/1286© e-history.kz Любимые дочери отца носили сережку в носу. Согласно исследователю Андрееву: «Казахские женщины носят на груди украшения. На голову надевают жаулык (платок), а сверх оного — накладку на лоб, у коей прицеплены нитки жемчуга и коралла. Некоторые носят в носу маленькое серебряное колечко, по которому определяют любимую дочь отца. Перстней надевают множество; носят серьги по большей части на больших кольцах, длинные с жемчужинами». Судя по этим сведениям, можно предположить, что у казахов бытовала традиция ношения сережки в носу. Источник: http://e-history.kz/ru/publications/view/1286© e-history.kz

https://www.yfull.com/tree/C/ Новые образцы на дереве гаплогруппы С

Р. Ю. Почекаев К вопросу о составе господствующего класса Золотой Орды: династии сановников Ханская власть в тюрко-монгольских государствах Чингизидов не была наследственной. Тем более, не приходится говорить о наследственной передаче административных должностей в пределах одного рода сановников. Тем не менее, в источниках неоднократно отмечается переход властных полномочий от высших сановников к их сыновьям или другим близким родственникам, что позволяет говорить о формировании целых сановных династий. Подобная ситуация вполне характерна для тех улусов Монгольской империи, в которых в течение веков складывались и развивались бюрократические традиции, формировалась особая корпорация чиновников, передававших свои знания, навыки, ценности своим потомкам. Совершенно иная ситуация сложилась в Золотой Орде, в которой таких бюрократических традиций не было изначально и так и не сложилось со временем. Тем не менее, и в золотоордынской управленческой практике складывались своеобразные династии сановников, из поколения в поколение занимавшие высокие посты. В рамках настоящей статьи мы намерены проанализировать основные группы представителей золотоордынской аристократии, которые занимали высшие посты в государстве, а также способы легитимации передачи ими этих постов своим сыновьям или другим близким родственникам. Исследователи обращались к данному вопросу и ранее. Так, значительную работу в этом направлении проделал В.П. Костюков, который в ряде работ подробно проанализировал деятельность представителей нескольких ветвей рода Джучидов (в частности, потомков Шибана и Туга-Тимура) не только как претендентов на верховную власть, но и как потомственных полководцев и областных правителей (Костюков, 2007; 2008; 2009). Ему удалось достаточно четко определить статус этих царевичей - государственных деятелей и военачальников, которые достигали значительных постов благодаря не только своей принадлежности к правящему роду, но и собственным заслугам. Не последнюю роль в их судьбе, впрочем, играли, по мнению В.П. Костюкова и некие семейные «служебные» традиции. О роли представителей рода Джучидов как областных правителей писал нумизмат А.Г. Гаев (Гаев, 2002), однако его выводы, на наш взгляд, являются спорными, и ряд наместнических династий, которые исследователь относит к Джучидам, скорее, следует счесть представителями племенной аристократии. Большой интерес представляют исследования о клановой структуре Золотой Орды, проводимые Ю. Шамильоглу и Д. М. Исхаковым. Американский историк Ю. Шамильоглу, кажется, первым обратил внимание на роль и значение родовой аристократии как фактор прихода к власти тех или иных сановников (8сЬатПо§1и, 1984; 1986). В дальнейшем его наработки были развиты казанским исследователем Д. М. Исхаковым, который внес существенные уточнения в выводы Ю. Шамильоглу. Не ставя целью детально проанализировать механизмы передачи власти внутри кланов, он, тем не менее, вполне однозначно установил, что высшие военные и административные посты в Золотой Орде занимали представители тюрко-монгольской племенной знати, благодаря своей принадлежности к тому или иному клану. Важным фактором прихода к власти, сохранения ее и передачи потомкам, согласно выводам Д. М. Исхакова, являлось место самого клана в системе золотоордынской иерархии, его влияния на том или ином этапе истории Улуса Джучи (Исхаков, Измайлов, 2007; Исхаков, 2009). Значительный вклад в изучение золотоордынского правящего класса внес петербургский тюрколог А. П. Григорьев, в течение нескольких десятилетий исследовавший ярлыки ханов Золотой Орды и предпринявший беспрецедентную попытку реконструкции изначального содержания документов, дошедших до нас только в иностранных переводах. Ему удалось установить подлинные имена ордынских сановников, упоминаемых в ярлыках и соотнести их с лицами, упоминаемыми также в нарративных источниках. В ряде случаев исследователь также предпринимает попытки выявить родовые связи тех или иных деятелей, проследить судьбу этих родов в золотоордынской правящей системе (Григорьев, Григорьев, 2002; Григорьев, 2004). Следует также отметить работу воронежского историка Ю. В. Селезнева, посвященную элите Золотой Орды (Селезнев, 2009). Работа представляет собой перечень имен, упоминаемых в источниках и исследованиях о Золотой Орде, и могла бы служить неплохим пособием для дальнейших исследований по данной тематике. Однако автор поставил перед собой слишком глобальную цель - составить список всех представителей золотоордынской элиты за всю историю этого государства, что вызвало ряд проблем. Так, Ю. В. Селезнев несколько запутался в самом понятии «элита», включив в нее не только представителей правящего рода и высших слоев ордынской аристократии, но также правителей вассальных государств, торговцев и мелких чиновников, однократно упоминавшихся в том или ином источнике. Затем, книга представляет собой всего лишь алфавитный список без систематизации персоналий по социальным группам, происхождению, должностям. Кроме того, книга имеет и большое количество фактических неточностей (На1репп, 2009). Таким образом, можно отметить, что задел по изучению истории сановных династий Золотой Орды уже создан. Однако стоит отметить, что исследователи в большинстве своем исследователи ограничивались либо попытками реконструкции структуры органов власти, либо характеристикой конкретных политических и государственных деятелей, на основе которой делаются обобщающие выводы. Таким образом, общее представление о составе золотоордынской знати (речь идет не о членах правящего рода, претендентах на ханский трон, а именно о высшей администрации Золотой Орды) и в особенности о механизмах занятия ими ключевых административных постов в государстве на сегодняшний день практически отсутствует. Соответственно, мы намерены предпринять попытку по устранению этого пробела. Одной из проблем отсутствия фундаментальных исследований по истории золотоордынской знати, несомненно, является довольно скудная источниковая база. Собственно золотоордынских нарративных сочинений, как известно, не сохранилось, а официальных документов до нас дошло всего несколько десятков, большинство которых, к тому же, в иностранных (русских, итальянских, латинских, польских) переводах. Тем не менее, значительная информация о сановниках Золотой Орды, их происхождении и семейных связях содержится в сочинении Рашид ад-Дина «Сборник летописей», который, однако охватывает период до начала XIV в. включительно. Сведения о сановниках Золотой Орды более позднего времени можно обнаружить в сочинениях персидских и среднеазиатских (тимуридских) историков - Хазрет-Вассафа, Гийас ад-Дина Али, Шараф ад-Дина Али Йазди, Хафиз-и Абру; немногочисленные, но от этого не менее важные, сведения содержатся в китайской династийной истории «Юань ши». Безусловно, важнейшим источником информации о правящем классе Золотой Орды и его конкретных представителях являются ханские ярлыки, в которых поименно перечисляются представители высшего административного аппарата этого государства. Ценность ярлыков как источника увеличивается также за счет того, что они имеют конкретную датировку, что позволяет более точно установить время пребывания того или иного сановника у власти, соотнеся данные ярлыков со сведениями нарративных источников. Безусловно, наибольшие возможности для прихода к власти и занятия высших постов в гражданской и военной администрации Золотой Орды были у представителей Золотого рода - прежде всего, у потомков Джучи.[1] Хотя каждый Джучид (как и любой потомок Чингис-хана по прямой мужской линии) уже в силу своего происхождения имел право на удел, с которого мог получать доходы (Владимирцов, 2002, С. 396-397; Почекаев, 2009, С. 103), многие царевичи не ограничивались ролью этаких «помещиков» и исполняли различные должностные обязанности, нередко передавая их по наследству. Наиболее ярко проявили себя на этом поприще потомки Шибана и Туга-Тимура - соответственно, пятого и тринадцатого сыновей Джучи. Так, сам Шибан, как сообщают средневековые источники, проявил себя талантливым и энергичным военачальником на службе у своего брата Бату. Правда, по некоторым сведениям, старший брат поручал Шибану не только военные операции: согласно сообщению Вильгельма де Рубрука, Бату направил его навстречу хану Гуюку, который приближался к границам Золотой Орды со своими войсками, и во время этой встречи Шибан, якобы, отравил Гуюка, причем погиб и сам....[2] Потомки Шибана унаследовали его таланты полководца, и ряд из них сделал неплохую карьеру на службе у золотоордынских правителей. Так, например, Балакан б. Шибан и его племянник Ара-Тимур б. Байнал б. Шибан командовали золотоордынскими соединениями в войсках Хулагу, фактически являясь резидентами и проводниками интересов Джучидов в Иране. Так, когда Хулагу, согласно указу своего брата, монгольского хана Мунке, был назначен правителем всех завоеванных земель в Иране, Балакан вместе с другими Джучидами в войсках Хулагу активно воспротивился этому акту. В результате против него было сфабриковано обвинение в колдовстве, и Хулагу казнил его (примечательно, что его решение было санкционировано Берке, правителем Золотой Орды, который, как глава Джучидов, должен был взять своего племянника под защиту). После расправы с Балаканом и другими военачальниками-Джучидами Ара-Тимуру удалось с небольшим количеством воинов вернуться в Золотую Орду через Кавказский хребет. Не удивительно, что когда золотоордынские ханы впоследствии развязали войну с Хулагу и его наследниками за Азербайджан, потомки Шибана наиболее активно проявили себя как военачальники на кавказском фронте. Так, известно, что войсками Золотой Орды в боевых действиях против Хулагуидов в 1288-1290 гг. командовали Тама-Токта, сын Балакана, и Джучи-Буга, сын Бадакула: несомненно, среди мотивов, побудивших их принять участие в этих кампаниях, не последнее место занимала месть за казнь Балакана (Костюков, 2008, С. 59-71; 2009, С. 139). Однако связывать военную карьеру Шибанидов на службе у золотоордынских ханов только с местью за родича было бы, наверное, неправильным. В. П. Костюков предположил, что между родами Бату и Шибана существовало что-то вроде формального или неформального соглашения, в соответствии с которым Шибаниды из рода в род занимали крупные военные посты в джучидской армии. Соответственно, в благодарность за то, что им эти посты предоставлялись, они стояли на страже интересов сарайских ханов. Наиболее важным это соглашение оказалось в то грозное время, когда хан Токта выступил против всемогущего временщика Ногая и поначалу потерпел сокрушительное поражение, едва не был захвачен в плен и, соответственно, чуть не лишился трона, а заодно и жизни. Спасение пришло со стороны восточных огланов-военачальников, во главе которых оказался именно Тама-Токта, возглавивший войска, поспешившие на помощь хану: узнав о приходе к Токте новых сил, Ногай отказался от намерения двинуться на Сарай и захватить хана. Примечательно, что ранее Тама-Токта являлся соратником Ногая по иранским походам, однако лояльность к ханскому роду оказалась сильнее (Костюков, 2008, С. 87-88). Еще в конце XIV в. ряд Шибанидов по-прежнему демонстрировал лояльность ханскому трону, хотя потомки Бату и лишились его, уступив представителям другой ветви: так, например, Али- оглан и Ильяс-оглан были полководцами хана Токтамыша из рода Туга-Тимура (Костюков, 2009, С. 146-147). Особые отношения, вероятно, существовали между правящим в Золотой Орде домом Бату и потомками его брата Туга-Тимура. Однако, в отличие от Шибанидов, Туга-Тимуриды сделали карьеру в административной, а не военной сфере. Вероятно, это также связано с деятельностью самого Туга-Тимура, который во время отсутствия Бату в своих владениях исполнял роль правителя Улуса Джучи, а затем помогал Берке (опять же - по поручению Бату) организовать курултай в Монголии, на котором ханом был избран Мунке (Костюков, 2007, С. 179). Соответственно, потомки Туга-Тимура также занимали высокие посты в гражданской администрации. Так, представители одной из ветвей потомков Туга-Тимура были переведены в Крым во время правления хана Менгу-Тимура в Крым. По некоторым сведениям, Урук-Тимур, сын Туга-Тимура, от имени Менгу-Тимур-хана даже заключил договор с генуэзцами о предоставлении им возможности основать свою колонию в Кафе (Canale, 1855, P. 154). Потомки Урук-Тимура к середине XIV в. окончательно закрепились на полуострове улус-беками Крыма становились Тулек-Тимур, его сын Джанса и сыновья Джансы - Али и Таш-Тимур (ср.: Гаев, 2002, С. 20-23). Крымские ханы Гиреи являлись прямыми потомками Таш-Тимура. О статусе потомков Туга-Тимура в восточном крыле Золотой Орде («Синей Орде»), в котором находились их основные родовые владения, сведений практически нет. Однако не лишено оснований мнение И. М. Миргалеева, предположившего, что Туга-Тимур и его потомки являлись своеобразными «хранителями семейного очага» рода Джучидов (Миргалеев, 2009, С. 167-168). Подобная версия позволяет, в частности, объяснить, почему именно Туга-Тимур заменял Бату на должности правителя Улуса Джучи в его отсутствие. Логично предположить, что особый статус Туга-Тимура мог быть унаследован его потомками, что потом принесло им немалую пользу. Однако что же заставляло Джучидов поступать на «государственную службу» и нести нередко обременительные обязанности, отказываясь от роли беззаботных владетелей собственных уделов, получающих без всякого труда доходы с них? Думается, ответ имеет в какой-то степени демографическое объяснение: чем больше рождалось сыновей у того или иного улусного владетеля, тем на меньший удел (и, соответственно, меньшие доходы) мог рассчитывать каждый его потомок. Государственная же должность гарантировала, что ее обладатель не затеряется среди многочисленных Джучидов, и его личные качества и таланты смогут быть замечены и оценены. А это, в свою очередь, повышало шансы на ханский титул. Как убедительно доказал Т. И. Султанов, все Чингизиды - т. е., прямые потомки Чингис-хана по мужской линии - имели равные права на трон. Поскольку четко определенного порядка наследования в Золотой Орде (как и в Монгольской империи и других государствах Чингизидов) не существовало, существовало порядка пяти-шести оснований для признания того или иного потомка Золотого рода достойным ханского трона, и личные качества, таланты, опыт, удача входили в их число (Султанов, 2006, С. 87-101). Соответственно, Джучиды, не относившиеся к числу представителей старших ветвей рода или не являвшиеся старейшими в семействе, в борьбе за трон могли рассчитывать только на собственные таланты, которые могли проявить на военной или гражданской службе. И этот результат не замедлил сказаться, как только ветвь Бату, представители которой признавались наиболее легитимными претендентами на ханский трон, утратила монополию на верховную власть, и у всех многочисленных потомков Джучи оказались равные права на трон. Потомки Шибана, апеллируя к заслугам своих предков полководцев, в течение 1360­1380 гг. занимали трон Золотой Орды около десятка раз. Не меньше преимуществ было и у потомков Туга-Тимура. Так, например, согласно «Чингиз-наме», когда наместник Синей Орды Тенгиз-Буга решил возвести на трон собственного хана-марионетку, его выбор пал на Кара-Ногая, являвшегося потомков именно Туга-Тимура. В. П. Костюков предположил, что такой выбор мог быть связан с особым положением Туга-Тимуридов в Синей Орде, хотя допускал и вероятность «случайного стечения обстоятельств» (Костюков, 2007, С. 204). Несколько Туга-Тимуридов, занимавших ханский трон, происходили из крымской ветви рода и приходили к власти, очевидно, при поддержке своих родичей и крымской знати. Как бы то ни было, именно потомки Туга-Тимура в конечном счете одержали победу в борьбе за ханский трон, положили конец смуте, а в дальнейшем в течение нескольких веков возглавляли и Казахское ханство.[3] Представители менее знатной аристократии Золотой Орды, не относившиеся к роду Джучидов (в крайнем случае, связанные с ним родством по женской линии), тем не менее, также имели немало возможностей для карьеры на ханской службе и, в свою очередь, основали значительное число сановных династий, передавая власть из поколения в поколение. Аристократические династии, занимавшие высшие посты в Золотой Орде можно подразделить на несколько групп. Некоторые династии формировались из числа монгольской знати, пришедшей в Дешт-и Кипчак с Джучи и его ближайшими преемниками в первой половине XIII в. Так, например, Байху из племени хушин, эмир правого крыла войск Бату, на закате своих дней сделал своим преемником собственного приемного сына Элдэке. Черкес, бекляри-бек при хане Токте, был потомком другого видного военачальника Бату - Мунгету-нойона сиджиута (Рашид ад-Дин, 1952, С. 172, 183). Надо полагать, именно эта «старая» аристократия поначалу занимала высшие посты в Золотой Орде. Однако уже к концу XIII в. она, по- видимому, уступила место тем кланам, которые породнились с ханским домом и тем, кто закрепился в качестве потомственных областных правителей. По крайней мере, ни один род, представители которого занимали высшие государственные посты в государстве Джучидов, не апеллировал к тому, что его предки завоевывали Дешт-и Кичпак вместе с сыновьями Джучи, они имели другие основания претендовать на власть. Соответственно, следующая группа сановников, получивших возможность основать династии - близкие родственники ханского дома, причем не обязательно ханов, но и ханш. Так, например, «старшим эмиром» при Бату был Ит-Кара из племени алчи-татар, а при хане Туда-Менгу, внуке Бату - Бек-Тимур, вероятно - потомок или близкий родственник Ит-Кары (Рашид ад-Дин, 1952, С. 111). Известно, что из племени алчи-татар была Боракчин, старшая жена Бату, так что возвышение двух упомянутых нойонов вероятно, связано с тем, что они приходились ей близкими родственниками. Но, наверное, наиболее яркие примеры назначения на высокие посты ханских родичей из числа высшей золотоордынской аристократии имели место в правление хана Узбека. Его близким родственником (двоюродным братом по материнской линии) был Кутлуг-Тимур, который после прихода Узбека к власти занял пост бекляри-бека, а когда его отношения с этим капризным и неуравновешенным монархом испортились, стал улус-беком Хорезма. Его брат Мухаммад-ходжа стал даругой Азака (Азова), другой брат - Сарай-Тимур являлся военачальником, а затем, когда хан Джанибек б. Узбек в 1356 г. завоевал Азербайджан и поставил там правителем своего сына Бердибека, он стал его везиром. Во время правления Бердибека в Золотой Орде Сарай-Тимур стал золотоордынским везиром - вторым по значению сановником после бекляри-бека (Григорьев, Григорьев, 2002, С. 12-14, 128-129). Сведений о том, какой пост занимал Харун-бек, сын Кутлуг-Тимура, не сохранилось, однако, учитывая, что он был женат на дочери Узбека, можно предположить, что и он являлся одним из высших ханских сановников. С Кутлуг-Тимуром успешно соперничал за власть и влияние при ханском дворе еще один родственник Узбек-хана - Иса-бек (Иса-Коркуз) из рода уйшин, который также был женат на ханской дочери и, соответственно, получил право прибавить к своему имени почетную приставку «гурген». Несколько раз он сменял Кутлуг-Тимура на посту бекляри- бека, а его потомки, хотя и не заполучили этот пост, также оставались влиятельными сановниками. Так, Амат, сын Иса-бека, являлся одним из ближайших эмиров Джанибек- хана, на чьей дочери был женат, а Салчи, сын Амата и ханской дочери, в 1375 г. стал правителем Хаджи-Тархана - Астрахани (История, 2005, С. 222; Григорьев, Григорьев, 2002, С. 13-14; Мустакимов, 2009, С. 275-276). После 1380 г. представители этого рода в источниках не упоминаются - вполне вероятно, что они были уничтожены Токтамыш-ханом как сторонники потомков Бату. По-видимому, родственными связями объясняется и возвышение рода, к которому принадлежал Могул-Буга, бекляри-бек ханов Джанибека и Бердибека. А. П. Григорьев не без оснований отнес его к роду кунграт, со времен Чингис-хана связанному брачными узами с Золотым родом. По мнению А. П. Григорьева, впрочем, в возвышении Могул-Буги и его рода сыграла роль не только его принадлежность к этому влиятельному клану, но и близкое родство с ханским домом: исследователь не без оснований предположил, что Могул-Буга мог быть братом знаменитой ордынской ханши Тайдулы - супруги Узбека, матери Джанибека и бабки Бердибека, при которых она пользовалась большим влиянием в политических делах. А. П. Григорьев также предпринял попытку восстановить и семейные связи Могул-Буги, в результате чего пришел к выводу о существовании весьма значительного и влиятельного клана кунгратов. Согласно результатам его исследований, отцом Могул-Буги был Севинч-Буга, сановник хана Узбека, упоминаемый в русских летописях как ханский посол в Тверь (1321 г.); также, по мнению А. П. Григорьева, у Могул- Буги были двое братьев - Кутлуг-Буга, бекляри-бек при хане Джанибеке, в дальнейшем - даруга Солхата (Старого Крыма) и Урус-Буга, темник Бездежа. Как видим, три представителя одного поколения занимали видные посты в золотоордынской администрации. Не остались в стороне от ордынской политики и представители следующего поколения этого рода. Ильяс, сын Могул-Буги, стал бекляри-беком при хане Мюриде, а его тезка и двоюродный брат Ильяс б. Кутлуг-Буга, как и его отец, состоял на службе у Мамая и выполнял дипломатические поручения - в частности, в 1366 г. был отправлен послом в Литву и Тверь (Григорьев, 2004, С. 145-146).[4] Последние сведения о представителях этого рода относятся к 1387 г., под которым Кутлуг-Буга упоминается в качестве наместника Солхата - как видим, он сумел благополучно пережить многочисленные перевороты и послужить сначала Мамаю, а затем и его противнику-победителю Токтамышу (Григорьев, Григорьев, 2002, С. 213). На высокие посты и передачу их потомкам претендовали также «провинциальные династии» - кланы, которые смогли закрепиться на определенных территориях и впоследствии практически приобрели монополию на административные должности в тюменах, расположенных в пределах их родовых владений. К таковым, например, можно отнести семейство правителей китайских владений Золотой Орды - Бок-Бугу или племени найман и его внука Терэла: в течение длительного времени они управляли китайской областью Пинъянфу, которая после завоевания империи Цзинь была передана под власть Бату. Любопытно отметить, что после того, как великий хан Хубилай конфисковал владения золотоордынских правителей, расположенных в Китае и Чагатайском улусе, и власть этого рода в Пинъянфу прекратилась, Терэл остался на службе у Хубилая и неоднократно направлялся с миссиями именно к золотоордынским ханам (Храпачевский, 2009. С. 246-247). Гораздо более длительное время находился у власти род кият, некоторые представители которого сделали блестящую карьеру. Этот род с сер. XIII в. был связан с Крымским полуостровом: знаменитый золотоордынский военачальник Бурундай, происходивший из киятов, участвовал в покорении Крыма на рубеже 1230-1240-х гг. и, вероятно, получил здесь владения. Его потомки уже в начале XIV в. стали правителями- темниками Солхата и оставались таковыми в течение полувека. Крымскими темниками были Тулук-Тимур, его сын Кутлуг-Тимур, внук Али (История, 2005. С. 259, 294). Другой сын (брат?) Тулук-Тимура, Иса (Исатай), стал основателем новой «провинциальной династии»: по указу хана Узбека он в 1320-е гг. стал наместником хана в Синей Орде. Длительное время управляя этим регионом, он закрепился здесь, приобрел поддержку местного населения и, пользуясь ослаблением ханской власти после Узбека, сумел сделать свой пост наследственным: после его смерти новым наместником левого крыла стал его сын Джир- Кутлуг, а когда и он погиб, его сменил его собственный сын Тенгиз-Буга (Утемиш-хаджи, 1992. С. 109). Родственник Тенгиз-Буги, знаменитый Мамай, опираясь на могущество своего рода, сумел добиться наивысшего в Золотой Орде поста бекляри-бека, который занимал около двух десятилетий. При этом он не терял связей с Крымом, который в течение 1360­1370-х гг. оставался его опорным пунктом: ведь именно здесь находились его родовые владения, и отсюда он черпал ресурсы для борьбы за объединение Золотой Орды. К числу «провинциальной аристократии» можно отнести и еще один род, известный в истории Золотой Орды - семейство Суфи, также происходившее из племени кунграт. Основатель этого рода, Нангудай, был эмиром хана узбека и даже женил своего сына на его дочери. Однако этот клан сделал ставку не на родство с ханским домом, а на свои родовые владения: Нангудай был улус-беком Хорезма, и поэтому когда в Золотой Орде в начале 1360­х гг. началась смута, и сам родоначальник погиб, его потомки фактически отделили Хорезм от Золотой Орды и стали править самовластно. Сначала правителями были сыновья Нангудая - Хусайн-Суфи и Йусуф-Суфи, затем - представители третьего поколения рода, пока последний из них, Сулейман-Суфи в 1388 г. не был окончательно изгнан из Хорезма Тимуром (Йазди, 2008. С. 75, 77, 126)[5]. Еще одна группа аристократических кланов не попадает ни в одну из вышеперечисленных категорий. Речь идет о племенных предводителях, которые добились власти и сумели сохранять ее в своем роду благодаря могуществу возглавляемых ими племен, т. е. племена которых являлись гегемонами в Дешт-и Кипчаке. Наиболее известным таким кланом в истории Золотой Орды были мангыты. Его родоначальник Идигу уже на рубеже XIV-XV вв. основал фактически самостоятельно государство - Мангытский юрт (будущую Ногайскую Орду), однако при этом не только не устранился от золотоордынской политики, но и обеспечил своим потомкам право претендовать на пост бекляри-бека Золотой Орды. С конца XIV в. и до 1550-х гг. (когда имели место последние попытки восстановления Джучидской державы, фактически упраздненной в 1502 г.) мангытские беки - сыновья, внуки, правнуки и даже праправнуки Идигу - занимали пост бекляри-бека в Золотой Орде, Тюменском, Астраханском и Крымском ханствах (Трепавлов, 2001. С. 78 и след). Аналогичную роль сыграл клан ширинов - правда, не в Золотой Орде, где ширинские беки были всего в числе ближайших ханских эмиров, а в раннем Крымском ханстве, где они, подобно мангытам в Золотой Орде, из поколения в поколение занимали пост бекляри-бека. Интересно отметить, что даже борьба за этот пост зачастую шла не с представителями других влиятельных крымских родов, а внутри одного рода - между дядьями и племянниками, родными и двоюродными братьями и пр. Так, например, в 1473 г. на пост бекляри-бека Крымского ханства претендовали сразу три представителя рода ширин - братья Эминек и Кара-Мирза и их племянник Шейдяк, сын прежнего бекляри-бека Мамака. В результате их распри хан Менгли-Гирей, в течение двух лет пытавшийся лавировать между членами могущественного клана, передавая пост то одному, то другому претенденту, в 1475 г. был свергнут с трона, а Крым попал под сюзеренитет Османской империи (Гайворонский, 2007. С. 45-60). Итак, мы выявили группы золотоордынских аристократических семейств, которые имели возможность закреплять высокие государственные посты и, следовательно, власть, внутри одного рода. Каковы же были механизмы этого закрепления? Иными словами - как сановники легитимировали передачу власти своим родичам, не узурпируя тем самым властные полномочия? В ряде случаев имела место своего рода «рекомендация»: сановник, оставляя пост, рекомендовал хану заместителя из числа своих родичей, и тот формально закреплял за последним соответствующую должность. Так, например, вышеупомянутый Байху из племени хушин заявил Бату, что по старости и здоровью не в состоянии исполнять свои обязанности и порекомендовал на свой пост собственного пасынка Элдэкэ, который длительное время был его заместителем (Рашид ад-Дин, 1952. С. 172). В начале XV в. всесильный золотоордынский временщик Идигу из рода мангыт (Едигей русских летописей) был вынужден оставить пост бекляри-бека, который занял его брат Иса-бек (Трепавлов, 2001. С. 74). Нет прямых указаний источников на то, что именно Идигу «рекомендовал» брата, однако есть все основания предполагать именно такой вариант: вынужденный оставить высокий пост в силу ряда неудач, которые он потерпел в предшествующие годы, Идигу, чтобы не лишиться власти и могущества, по-видимому, передал пост брату, находившемуся под его влиянием. Порой основанием для передачи поста потомкам предыдущего его обладателя могли стать заслуги предков. Именно такое основание, по-видимому, привело к тому, что потомки Шибана из поколения в поколение занимали видные армейские посты. Аналогичным образом, потомки Исатая кията сохраняли пост наместников Синей Орды - за то, что их предок помог хану Узбеку занять ханский трон (Утемиш-хаджи, 1992. С. 109). Менее легитимным, но от этого не менее редким основанием передачи власти родственникам видного сановника являлись семейные связи с ханским родом. Так, например, вероятно, именно в силу родства с ханшей Тайдулой ее предполагаемый брат Могул-Буга неоднократно занимал пост бекляри-бека при ханах Джанибеке, Бердибеке и Наурузе. То же самое относится к семейства Кутлуг-Тимура, двоюродного брата Узбека, и Исы, зятя этого хана: именно благодаря родству с ханским домом они сами добивались поста бекляри-бека и получали возможность добывать высокие посты своим родственникам. Впрочем, и сами сановники, вероятно, осознавали порочность такой практики: не случайно видные политические деятели Золотой Орды, даже имея родственные связи с ханским домом, предпочитали использовать другие основания для своих претензий на власть. Так, например, бекляри-беки Мамай и Идигу не фигурируют в источниках с титулом «гурген» (ханский зять), хотя имели на него полное право, поскольку были женаты на ханских дочерях: Мамай предпочитал опираться на свои родовые владения, а Идигу - на могущественное племя мангыт, являвшееся в то время гегемоном в Дешт-и Кипчаке. При сильных золотоордынских правителях и ханах (таких как Бату, Менгу-Тимур, Токта) племенные аристократические роды не имели возможности закрепиться на определенных территориях: эти монархи периодически «тасовали» их владения именно с целью не допустить, чтобы удельные владетели сумели «пустить корни» в каких-то местностях, приобрести поддержку местного населения и проявить свои сепаратистские устремления. Однако при последующих, менее могущественных монархах это все-таки произошло. В результате появилось новое основание легитимации власти сановников - их родовое господство в определенных уделах: ханам приходилось просто-напросто смиряться с тем, что власть в каком-либо уделе передавалась из поколения в поколение и лишь официально своим указом подтверждать переход власти, фактически осуществлявшийся без их воли. Таким образом, в поздней Золотой Орде чаще всего легитимация имела «давностный» или «прецедентный» характер: представители одного и того же рода в течение ряда лет занимали определенный пост, неплохо справлялись со своими обязанностями и имели поддержку как со стороны ханского семейства, так и племенной аристократии. Вероятно, именно так передавались должности наместников Солхата в роду киятов, улус- беков Хорезма в клане Суфи, бекляри-беков Золотой Орды в клане мангытов и бекляри- беков Крымского ханства в роду ширин. В ряде случаев имели место своеобразные «коллизии» различных оснований для претензий на тот или иной пост. Так, например, при Узбеке пост бекляри-бека попеременно занимали его двоюродный брат Кутлуг-Тимур и зять Иса: оба они претендовали на власть в силу родства с ханским домом. Аналогичным образом после смерти в 1ЗЗ8 или 1ЗЗ9 г. Кутлуг-Тимура, наместника Солхата из рода кият, хан Бердибек отверг претензии на эту должность его родственника Мамая, потомка целой плеяды наместников, и передал Солхат в управление Кутлуг-Буге - брату своей бабки Тайдулы. Видимо, хану пришлось отдать этот почетный пост своему двоюродному деду, чтобы выказать уважение его роду: предоставить ему, например, пост бекляри-бека он не мог, потому что этот пост занимал Могул-Буга, родной брат Кутлуг-Буги (ср.: Григорьев, Григорьев, 2002. С. 211, 21З). Даже при передаче власти в рамках одной сановной династии использовались различные механизмы передачи власти в руках этого рода. Наиболее ярким примером тому, пожалуй, может служить судьба золотоордынских бекляри-беков из рода мангыт. Так, первым бекляри-беком из этого рода стал эмир Балтычак (еще в Синей Орде, при хане Тимур-Малике), возможно - на основании своего родства с ханским домом (на его сестре был женат Кутлуг-Тимур, один из крымских Туга-Тимуридов). Его сын Идигу (Едигей) мог претендовать на пост бекляри-бека уже на том основании, что прежде он принадлежал его отцу. Затем бекляри-беком стал Иса, брат Идигу - как мы предположили, по его «рекомендации». А в дальнейшем многочисленные сыновья, внуки и правнуки Идигу становились ханскими бекляри-беками либо на основании традиции - вслед за своими отцами и братьями, - либо просто как предводители самого могущественного из золотоордынских племен в XV-XVI вв. Кроме того, бывали случаи, когда потомки или другие родственники получали не тот пост, который занимал их предшественник, а другой - менее (в редких случаях - более) значительный. Такое случалось в результтате изменения политической ситуации - прихода к власти нового монарха, ослабления или усиления позиций клана, из которого происходил сановник и т. п. Так, например, если предки Мамая были даругами-темниками Солхата, то ему удалось достичь поста бекляри-бека. Обратный пример касается еще одного даруги Солхата - на этот раз эмира Зайн ад-Дина Рамадана из племени Сарай: он пользовался влиянием при последних ханах из дома Бату, а его сын Хасан после прихода к власти Токтамыша (из рода Туга-Тимура) не сумел удержать прежних позиций и был вынужден довольствоваться ролью ханского посла, хотя и выполнявшего весьма ответственные поручения хана в Египте и Литве (Григорьев, Григорьев, 2002. С. 174). Однако, в любом случае, утверждение на том или ином государственном посту конкретного сановника - даже если он происходил из могущественного клана, представители которого из поколения в поколение занимали соответствующий пост (как мангыты в Золотой Орде или ширины в раннем Крымском ханстве постоянно занимали пост бекляри-беков) - осуществлялось указом хана, поскольку формально в Золотой Орде (и выделившихся из нее пост-ордынских государствах) источником власти являлся хан, и только он мог делегировать соответствующие полномочия тем или иным сановникам. В заключение отметим, что в настоящей статье мы лишь затронули вопрос о составе господствующего класса Золотой Орды. Безусловно, наши построения достаточно схематичны, и при анализе истории каждого конкретного аристократического клана, находившегося у власти, вполне могут быть выявлены некие особенности. Однако это - предмет комплексного исследования с привлечением специалистов в области дипломатики, археографии, эпиграфики, просопографии, статистики и других специальных дисциплин. Кроме того, на сегодняшний день практически нет информации о профессиональном чиновничестве Золотой Орды - о работниках ханской канцелярии, диванов и т. д., за исключением единичных упоминаний их в отдельных исторических сочинениях. Доступная сегодня источниковая база позволяет сделать вывод, что чиновники в Золотой Орде, по- видимому, не пользовались таким значением, как в государствах с развитой бюрократической культурой и поэтому, скорее всего, не создавали таких династий, как, например, семейство Махмуда Хорезми (Махмуда Йалавача), фактически управлявшее Чагатйским улусом во второй пол. XIII - начале XIV вв., везирские династии Джувейни и Рашид ад-Дина в хулагуидском Иране или род бухарца Сейида Аджаля, правивший областями в империи Юань. Однако, вполне возможно, что по мере обнаружения новых источников по истории Золотой Орды мы сможем получить больше информации о чиновничестве и будем в состоянии добавить к выявленным нами группам золотоордынских сановников также и чиновников - выходцев из других государств. https://secrethistory.su/1823-k-voprosu-o-sostave-gospodstvuyuschego-klassa-zolotoy-ordy-dinastii-sanovnikov.html

А мне пофигу что аноним там думает, который свой род даже боится назвать, я за свои слова отвечаю и могу поспорить с любым на любую сумму о достоверности гаплотипа и гаплогруппы Кылышбая. Проверить можно везде в любой лаборатории.

Дают гостям голову по всему Казахстану. Если гость старше сватов, то конечно гостю. Кылышбай прав.