Rust

Мало ли что писали 30 лет назад. По Каракоруму все очевидно, даже монета найдена в месте раскопок. Может новые "ученые", которые исправят "историческую ошибку" покажут нам хоть один кирпич из Каракорума в Кз?

Юзер Bir Bala идет в отпуск до начала следующего года за оскорбления.

Получается кыргызский вариант бешбармака?

Ничем не доказанный бред. Тангутскую традицию монголы в телевизоре увидели? Вместе с сериалами про Чх?

Керулен растянут на пол Монголии.

А так путь вполне понятен.

Вот этот фрагмент: дается в стихах и отражает общее описание пути - 1. после Янь цзи чэн в течение 3 месяцев достигает Керулена. 2. потом идет на запад и уже с этой западной точки до Керулена 5000 ли.

Этот перевод уточняет мою примерную карту.

Нашел интересный перевод Бретшейдера: Li Chi Ch'ang - Travels to the West of Kiu Ch'ang Ch'un (The Travels of an alchemist). Translated by E. Bretschneider — Mediæval Researches from Eastern Asiatic Sources (New York: Barnes & Noble, 1888) Volume I. Переведено с помощью www.DeepL.com/Translator On the 15th of the fourth month (May 18) 1220, the master with his disciples and Liu kung (see note 96) left Yen (Peking), and travelled to the north. The way led through Ku yung *100. One night, at the northern exit (of the pass), we met a gang of robbers ; but they bowed and said, “ We do not harm the master.” In the fifth month (June) we arrived at Te king *101, and passed the summer there in the temple of Lung yang huan. *101 Now the city of Pao an chou, north-west of Peking. 15 числа четвертого месяца (18 мая) 1220 года мастер со своими учениками и Лю-куном (см. прим. 96) покинул Йен (Пекин) и отправился на север. Путь пролегал через Ку-юн *100. Однажды ночью у северного выхода (из перевала) мы встретили банду разбойников; но они поклонились и сказали: "Мы не причиним вреда мастеру". В пятом месяце (июне) мы прибыли в Те кинг *101, и провели там лето в храме Лунг янг хуан. *101 Сейчас город Пао-ань-чжоу, к северо-западу от Пекина. At the beginning of the winter (1220) A-li-sien arrived, sent by the prince O-ch'en*102, and soon after another envoy came. They invited the master to call upon the prince on his way to the emperor. He made an affirmative sign with his head. In the same month, the courier sent to Chinghiz returned, and brought a letter from the emperor to the master, in which the latter was again invited in the most flattering terms. Chung lu also received a letter, with the imperial order to take the greatest care of the sage. The master then conferring with Chung lu said: “How the winter is beginning, the way through the desert is cold and distant ; our companions have not purchased all things required for such a long journey. Would it not be better to pass the winter in Lung yang kuan, and start in spring?” Chung lu agreed, and so they passed the winter there. * 102 Here Chinghiz’ younger brother is meant. In the Yuan shi, where he is often mentioned, his name is spelled O-ch'i-ghin. Properly his name was T'ie-mu-go; O-chi-ghin was his surname. Udjughen , in Mongol, “little.” See Yuan shi, chap, cvii., genealogical table. Rashid calls him Temugu Udjukin (d’Ohsson, i. 212, 426). At the time that Chinghiz waged war in the west, his brother Udjukin was entrusted with the government of the Mongol empire. He had his territories and residence in the north- eastern corner of Mongolia, according to Rashid (d’Ohsson, ii. 7), near Calaltchin alt and the river Olkui (Ulgui on the Russian map). В начале зимы (1220 г.) прибыл А-ли-синь, посланный князем О-чи-гином *102, а вскоре после него прибыл еще один посланник. Они пригласили хозяина позвать князя по пути к императору. Он сделал утвердительный знак головой. В том же месяце вернулся курьер, посланный в Чингиз, и привез письмо от императора к господину, в котором последний снова приглашался в самых лестных выражениях. Чанг-лу также получил письмо с императорским приказом проявлять максимальную заботу о мудреце. Затем мастер, посовещавшись с Чанг-лу, сказал: "Начинается зима, путь через пустыню холоден и далек; наши спутники не приобрели всего необходимого для столь долгого путешествия. Не лучше ли переждать зиму в Лун Ян Куане, а весной отправиться в путь?". Чанг-лу согласился, и они провели зиму там. * 102 Здесь имеется в виду младший брат Чингиза. В Юань ши, где он часто упоминается, его имя пишется как О-чи-гин. Правильно его звали Т'ие-му-го; О-чи-гин - его фамилия. Уджугхен, по-монгольски "маленький". См. Юань ши, глава cvii., генеалогическая таблица. Рашид называет его Тэмугу Уджукин (d'Ohsson, i. 212, 426). В то время, когда Чингиз вел войну на западе, его брату Уджукину было поручено управление Монгольской империей. По словам Рашида (d'Ohsson, ii. 7), он имел свои владения и резиденцию в северо-восточном углу Монголии, недалеко от Калалтчинской высоты и реки Олкуй (Улгуй на русской карте). On the 8th of the first month (February 1, 1221), we started again. It was a fine day; the friends of the master brought presents, and standing before his horse, shed tears, and asked him: “Master, you undertake a distant journey of several tens of thousands of li ; when shall we have the happiness of again bowing before you ? ” The master replied : “ If you will be strong in the faith, I shall meet you again.” As the friends pressed the question, he said evasively : “ Our staying and our travelling depend not on our own will.” But the friends would not desist, and wished a decisive answer. Then the master said : “ I will be back in three years — in three years.” He repeated it twice. On the 10th of the first month (February 3, 1221) we passed the night at Ts'ui ping k'ou *103 The next day we passed the defile called Ye-hu ling *104. To the south we saw the T'ai hang ling *105 and other mountains. The mountain air was delicious. Towards the north there were only cold sandy deserts and parched grass. Here are the limits of the breath of Chinese nature *106. We saw a field of battle covered with bleached human bones *107. *103 According to the great Chinese map of China, this is the name of a defile about thirty li west of Kalgan (Chang kia k'ou). *104 Ling in Chinese means “a pass” and also “a ridge of a mountain.” The Ye-hu defile or mountain ridge is situated five li north of the Shan fang pu Lou, one of the gates in the great wall, next to the west after the gate of Kalgan. See my “Reclierches Arch, et Hist, sur Pekin,” note 190. In about the middle of the thirteenth century a Chinese traveller, Chang Te hui , went from Peking to Karakorum. The narrative of his journey, which has been preserved, was translated into Russian by Arehim. Palladius in the “ Memoirs of the Siberian Section of the GTeogr. Soc.,” 1867. An English version of the same by Schuyler is found in the Geographical Magazine, 1875, Chang Te hui, who in the first part of his journey went by the same way as Ch'ang ch'un, calls this defile O-hu ling. Ye-hu or O-hu represent probably a Mongol word. Yeke= “big” in Mongol. *105 Name of the mountains which surround Peking north and west. *106 The traveller who proceeds from Peking to Kiakhta has to pass north of Ivalgan (a little east of the ancient road followed by Ch'ang ch'un and Chang Te hui) an elevated mountain ridge, and then finds himself on the table-land of Mongolia. Indeed, the change of the climate, vegetation, &c., here is very sudden. My friend Dr. Bushell, in his interesting “Notes of a Journey Outside the Great Wall ” (J.R.G.S. vol. xliii.), makes just the same remark as the Chinese author made about 650 years earlier on the sudden change of the climate when entering Mongolia. Compare also Przewalsky (“Mongolia,” &c., i. 33): “That range, along the axis of which is carried the Great Wall, and which forms (north of Kalgan) so distinct a definition between the high chilly plateau of Mon- golia and the warm plains of China.” ... Ibidem, i. 131 : “On the 6th of May we again stood on that point of the marginal range of Mongolia where the descent to Kalgan commences. Again the great panorama of mountain scenery lay at our feet, the bright green plains of China spark- ling like emeralds in the distance. There it is warm and spring-like ; here, on the plateau, Nature was only just waking from her long winter’s sleep.” *107 It was the place where Chinghiz in 1211 had vanquished the army of the Kin. This battle at Ye-hu ling is recorded in the annals of the Yuan shi. 8 числа первого месяца (1 февраля 1221 года) мы снова отправились в путь. Был прекрасный день; друзья мастера принесли подарки и, стоя перед его лошадью, проливали слезы и спрашивали его: "Господин, вы совершаете далекий путь в несколько десятков тысяч ли; когда же мы будем иметь счастье снова склониться перед вами? "Учитель ответил: "Если вы будете тверды в вере, я встречусь с вами снова". Когда друзья продолжили расспросы, он уклончиво ответил: "Наше пребывание и наше путешествие не зависят от нашей воли". Но друзья не отступали, желая получить решительный ответ. Тогда хозяин сказал: "Я вернусь через три года - через три года". Он повторил это дважды. 10-го числа первого месяца (3 февраля 1221 года) мы переночевали в Ц'уй пинг к'оу *103 На следующий день мы прошли дефиле под названием Йе-ху линг *104. На юге мы увидели T'ai hang ling *105 и другие горы. Горный воздух был восхитителен. На севере были только холодные песчаные пустыни и пересохшая трава. Здесь пределы дыхания китайской природы *106. Мы видели поле битвы, покрытое обесцвеченными человеческими костями *107. *103 Согласно большой китайской карте Китая, так называется дефиле примерно в тридцати ли к западу от Калгана (Chang kia k'ou). *104 Линг по-китайски означает "перевал", а также "горный хребет". Дефиле Йе-ху или горный хребет расположен в пяти ли к северу от Шань фан пу лу, одних из ворот в великой стене, следующих на запад после ворот Калгана. См. мои "Reclierches Arch, et Hist, sur Pekin", примечание 190. Примерно в середине тринадцатого века китайский путешественник Чан Те Хуэй отправился из Пекина в Каракорум. Сохранившееся повествование о его путешествии было переведено на русский язык Арехимом. Палладием в "Записках Сибирской секции Гтеогр. Soc.", 1867. Английская версия того же самого, сделанная Шуйлером, находится в "Географическом журнале", 1875 г. Чанг Те Хуи, который в первой части своего путешествия шел тем же путем, что и Чанг Ч'ун, называет это осквернение О-ху линг. Ye-hu или O-hu, вероятно, представляет собой монгольское слово. Еке = "большой" на монгольском языке. *105 Название гор, которые окружают Пекин с севера и запада. *106 Путешественник, направляющийся из Пекина в Кяхту, должен пройти к северу от Ивалгана (немного восточнее древней дороги, по которой шли Чанг Ч'ун и Чанг Те Хуэй) возвышенный горный хребет, а затем оказаться на столовой земле Монголии. Действительно, смена климата, растительности и т.д. здесь происходит очень внезапно. Мой друг доктор Бушелл в своих интересных "Заметках о путешествии за Великую стену" (J.R.G.S. vol. xliii.) делает точно такое же замечание, как и китайский автор, сделанное примерно 650 лет назад, о внезапном изменении климата при въезде в Монголию. Сравните также Пржевальского ("Монголия" и т.д., i. 33): "Хребет, по оси которого проходит Великая стена и который образует (к северу от Калгана) столь отчетливую границу между высоким прохладным плато Монголии и теплыми равнинами Китая". ... Там же, т. 131: "6 мая мы снова стояли на той точке окраинного хребта Монголии, откуда начинается спуск к Калгану. Снова великая панорама горного пейзажа лежала у наших ног, ярко-зеленые равнины Китая сверкали вдали, как изумруды. Там тепло и по-весеннему тепло; здесь, на плато, природа только-только пробуждалась от своего долгого зимнего сна". *107 Это было место, где Чингиз в 1211 году победил армию Цин. Эта битва при Йе-ху-лине записана в анналах Юань ши. Travelling farther to the north, we passed Fu chou*108 and on the 15 th (February 8), proceeding in a north-eastern direction, arrived at a salt lake called Kai-li po *109. Here we saw the first settlements — about twenty houses. To the south was a salt lake with many sinuosities *110 which stretched to the north-east. From this (northward) no rivers are met, water being obtained only by wells dug in the sand. Neither are there any considerable mountains for several thousand li farther to the north. After five days' travelling on horseback we left the boundary-line called Ming ch'ang *111. In six or seven days we arrived at a great sandy desert, ta Sha t'o *112. In low places elm trees of a dwarf size are found. Some of them are of a considerable circumference *113 but from this in a north-eastern direction extending more than ten thousand (!) li , no tree is to be seen. *108 The southern part of the plateau of Mongolia, north of the Great Wall and in the regions here spoken of, represents a vast plain, treeless, but in summer covered with luxuriant grass and abounding in water. This prairie, the imperial pasture-land, extends west and east to a great distance. To the north, a low ridge of hills separates it from the sterile Gobi desert. In this “pays des herbes,” in ancient times, many fortified places were built to prevent the invasion of the wild hordes of Mongolia into China. Fu chou was one of the most important of these places. Ch'ang ch'un, in one of his poems recorded by Palladius, calls it little Yen (Peking). But it seems to have been abandoned or destroyed sub- sequently, for Chang Te hui, who passed there twenty-seven years later, states that only the wall of Fu chou remained. Ancient Fu chou must be looked for, as Archim. Palladius first determined from his own local observation, in the ruins called Khara balgasun by the Mongols of the present time. Khara balgasun lies on the road from Peking to Kiakhta, about thirty English miles from Kalgan. See also my “ Rech. Arch, et Hist. s. Pekin,” note 19 1. *109 Perhaps the lake marked К'o-le hu on modern Chinese maps. Hu and po both mean lake. *110 It is difficult to say what lake is meant, for Mongolia is very rich in salt lakes ; but they change often as regards their size or disappear, whilst in other places new lakes arise. *111 This is a rampart in Southern Mongolia, raised by the emperor Madaku of the Kin dynasty during the time of his reign, called Ming chang, a.d. 1190-96, and from this the name of the wall is derived. See also Chang Te hui’s itinerary, infra , note 114. *112 Great Sha t'o. This name, Sha t'o, the Chinese apply to certain portions of the Mongolian desert. Sha= “sand” t'o = dangerous, rugged, uneven. Thus the name may be translated by “sandy downs.” It answers perfectly the nature of that desert spoken of. Przewalsky, who went by the same way as Ch'ang eh'un, states (“Mongolia,” &c., i. p. 106): “ Twenty-seven miles beyond Dolonnor we entered the aimak of Kesliikten. From this point of the road a succession of sandy hillocks, called by the natives guchin gurhu, extends as far as the Dalai nor,” &c. Przewalsky gives a detailed description of these sand-hills. Marignolli, in the four-teenth century, notices the cyollos kagon, or sand-hills thrown up by the wind, on the northern verge of the Mongolian desert. See Yule’s “Cathay,” 339. There was, in the seventh and eighth centuries, a tribe of the Western T'u hue (Turks) called Sha Vo, and who had received this name from the desert in which they lived (between the Altai and the T'ien shan). T'ang shu, chap, cclvii. b. See also note 151. It may be here the proper place to say a few words regarding the Chinese names applied to the Mongolian desert. The Mongols call it, as is well known, Gobi, and on modern Chinese maps this name is also ren- dered by Ge-bi. An ancient Chinese name for the desert, still in use up to this time, is Sha mo (sAa = sand, mo= desert, sandy plain). Another ancient name for the Gobi was So mo (northern desert). It was properly applied to the desert extending from Kan chou (in Kan su) east to the Ordos, whilst the waterless solitude west of Kan chou was, and is still, known under the name of Ta tsi , also Sha tsi. Tsi means properly a rock. Compare also note 9 on the desert Han hai. *113 Isolated elm trees (Ulmus pumila) are not unfrequent on the Mon- golian plateaux, as I know from my own observation. They owe their existence to water-springs in the desert, and are sometimes of a large size. Двигаясь дальше на север, мы миновали Фу-чоу *108 и 15-го (8 февраля), двигаясь в северо-восточном направлении, прибыли к соленому озеру под названием Кай-ли-по *109. Здесь мы увидели первые поселения - около двадцати домов. На юге было соленое озеро с множеством синусоид *110, которое простиралось на северо-восток. От него (на север) не встречается ни одной реки, воду можно добыть только в колодцах, вырытых в песке. На протяжении нескольких тысяч ли к северу нет ни одной значительной горы. После пяти дней пути на лошадях мы покинули границу, называемую Минг-чанг *111. Через шесть или семь дней мы прибыли в большую песчаную пустыню, Та Ша Т'о *112. В низких местах встречаются карликовые вязы. Некоторые из них имеют значительную окружность *113 , но от них в северо-восточном направлении, простирающемся более чем на десять тысяч (!) ли, не видно ни одного дерева. *108 Южная часть плато Монголии, к северу от Великой стены и в регионах, о которых здесь идет речь, представляет собой обширную равнину, без деревьев, но летом покрытую роскошной травой и изобилующую водой. Эта прерия, императорские пастбища, простирается на запад и восток на огромное расстояние. На севере невысокая гряда холмов отделяет ее от бесплодной пустыни Гоби. В этой "травяной стране" в древние времена было построено множество укрепленных мест, чтобы предотвратить вторжение диких орд Монголии в Китай. Фу чжоу был одним из самых важных из этих мест. Ч'анг Ч'ун в одной из своих поэм, записанных Палладием, называет его маленьким Йеном (Пекином). Но, по-видимому, он был заброшен или разрушен последовательно, так как Чан Те Хуэй, который проезжал там двадцать семь лет спустя, утверждает, что от Фу чжоу осталась только стена. Древний Фу чжоу следует искать, как это сделал архим. Палладий впервые определил это на основании собственных наблюдений на месте, в развалинах, которые монголы нынешнего времени называют Хара-балгасун. Хара-балгасун находится на дороге из Пекина в Кяхту, примерно в тридцати английских милях от Калгана. См. также мой труд "Rech. Arch, et Hist. s. Pekin", примечание 19 1. *109 Возможно, озеро, обозначенное К'о-ле-ху на современных китайских картах. Ху и По оба означают озеро. *110 Трудно сказать, какое озеро имеется в виду, так как Монголия очень богата солеными озерами; но они часто меняются в размерах или исчезают, в то время как в других местах возникают новые озера. *111 Это вал в Южной Монголии, возведенный императором Мадаку из династии Цин во время его правления, называемого Минг Чанг, 1190-96 гг. н.э., и отсюда происходит название стены. См. также маршрут Чан Те Хуи, см. ниже, примечание 114. *112 Великий Ша т'о. Это название, Ша т'о, китайцы применяют к некоторым участкам монгольской пустыни. Ша = "песок", т'о = опасный, пересеченный, неровный. Таким образом, это название можно перевести как "песчаные низины". Оно полностью соответствует характеру пустыни, о которой идет речь. Пржевальский, который прошел тем же путем, что и Ч'анг эх'ун, сообщает ("Монголия" и др., i. с. 106): "В двадцати семи милях от Долоннора мы вошли в аймак Кесликтен. От этой точки дороги череда песчаных бугров, называемых туземцами гучин-гурху, простирается до Далай-нора" и т.д. Пржевальский дает подробное описание этих песчаных холмов. Мариньолли в XIV веке отмечает cyollos kagon, или песчаные холмы, поднятые ветром, на северной границе монгольской пустыни. См. Yule's "Cathay", 339. В седьмом и восьмом веках существовало племя западных тюрков, называвшееся Ша то, и получившее это название от пустыни, в которой они жили (между Алтаем и Тьеншань). T'ang shu, chap, cclvii. b. См. также примечание 151. Возможно, здесь уместно сказать несколько слов о китайских названиях, применяемых к монгольской пустыне. Монголы называют ее, как хорошо известно, Гоби, а на современных китайских картах это название также переводится как Гэ-би. Древнее китайское название пустыни, которое используется до сих пор, - Ша мо (шa = песок, мо = пустыня, песчаная равнина). Другое древнее название Гоби - Со мо (северная пустыня). Оно правильно применялось к пустыне, простирающейся от Кан чоу (в Кан су) на восток до Ордоса, в то время как безводная пустыня к западу от Кан чоу была и остается известной под названием Та цзы, также Ша цзы. Тси означает "скала". Сравните также примечание 9 о пустыне Хань-хай. *113 Изолированные деревья вяза (Ulmus pumila) нередки на Монгольских плато, как мне известно из моих собственных наблюдений. Они обязаны своим существованием водным источникам в пустыне и иногда достигают больших размеров. We left the sandy desert on the 1st of the third month (March 25, 1221), and arrived at a place called Yu rh li *114, where we began to find settlements. The people for the greater part are engaged in agriculture and fishing. At that time it was ts'ing ming (fifteen days after the spring equinox), but there was no trace of spring, and the ice was not yet melted. On the 5th of the third month (March 29) we started again, and travelled in a north-eastern direction. All around we saw habitations, consisting of black carts and white tents *115. The people here are nomades, and change their abode according to the prevalence of water and pasture. 1ST 0 tree could be seen, and we met only yellow clouds (of dust) and decayed grass. Finally, after twenty days and more without changing the direction, we reached a sandy river, which flows to the north-west, and discharges itself into the Lu ku river *116. *114 Let me quote here the diary of Chang Te liui (see note 104), who went by the same way as Ch'ang ch'un as far as this lake : “ On the north from Fu chou (see note 108) I came to Ch'ang chou (according to Palla- dius’ investigations, the ruins called Tsagan balgasun by the Mongols, eight miles north-west of Khara balgasun, and, like this place, on the road to Kiakhta). ... On the east of that city is a salt lake, about 100 li in circumference, called the Bog’s lake, on account of the similarity of its shape to that of a dog (probably the same as the lake with many sinuo- sities mentioned in Ch'ang ch’un’s itinerary). More than 100 li north of the city I noticed an old rampart, which stretched far off over the mountains and valleys. On the south a ruined town is joined to it, a fortified place, in which the boundary-guard was quartered. (This is the boundary-line Ming ch'ang in Ch'ang chun’s itinerary.) From this fort I went four stations more, and then came to the Sha t'o desert, in the whole expanse of which there are no stones or clods of earth. From a distance you see, as it were, a chain of low hills and hillocks ; but when you come to them they are only sand heaps. The trees which can grow on this soil are only elms and willows, and these are miserable, scattered about, and grow in clusters. The water is everywhere saline. I went in this desert six stations and then came out of it. After that I went north-westerly one station to the lake Yii rh po. There are really two lakes, both in cir- cumference more than 100 li. Between them is a dry passage from north to south. On the south-west of the lake is the temporary palace of a princess.” (Detailed description of the palace.) The Yu rh li of Ch'ang ch'un and the Yii rh po of Chang Te hui are the same. Li and po both mean “ lake ; ” yii = to fish. This lake is twice mentioned in the Yuan slii, for the first under its Chinese name Yii rh li. Annals, sub anno 1215. It is stated there that Chingliiz encamped near it after returning from his invasion into China. In the biography of Te sie shan (Yuan shi, chap, cxviii.) this lake is again mentioned, and the name is written there Ta-rh nao-rh {nor = lake in Mongol), also T'a-rh hai-tze {hai tze in Chinese = little sea). Its position is given there as distant 300 li north-east of JShang tu, the summer residence of Kubilai Khan. In the year 1270 the city of Ying cliang was founded on this lake. In the great Chinese geography of the empire the same lake, in South-Eastern Mongolia, is called Pu yii rh hai (meaning also “fishing lake”). This name is not to be confounded with Buyiir, a lake in North-Eastern Mongolia. The Chinese geography states that the (modern) Mongol name of the Pu yii rh hai is T'a li. In the times of the Mongols there was a junction of several post-roads at this point, Chang Te hui, who went to Karakorum, here turned to the west. Ch'ang ch'un, who was bound to the encampment of the prince Ocheghin, took a north-eastern direction. The first European who visited the lake in question was Father Gerbillon. See the narrative of his journey from Peking to Nipcliu (Nerchinsk), in Du Halde’s “China,” iv. He saw this lake on the 27th of June 1689, and gives a detailed description of it. He calls it Taal nor , and is of opinion that it is about fifteen “ lieues ” in circumference. According to the Father it abounds in fish. At a distance of half a ‘ ‘ lieue ” from the lake he saw a ruined pagoda, and a marble slab with a Chinese inscription dating from the Mongol period. The same lake and the surrounding country were scientifically explored about sixteen years ago by Przewalsky. His accounts of it are in accor- dance with those of Gerbillon, but he calls it erroneously Dalai nor. The real name of the lake is, as I have been informed in Peking, by Mongols from those regions, Taal nor , as the Jesuit Father writes the name. Taal in Mongol means a plain ; nor, a lake. According to Przewalsky ( "Mon- golia,” &c., i. 108), this is the largest of the lakes of South-East Mongolia. In shape it is a flattened ellipse, with an axis elongated from north-east to south-west. It is about forty miles in circumference, and lies at an elevation of 4200 feet above the sea; its climate is therefore as rigorous as the rest of Mongolia. In the middle of April its shores were still frozen. It does not entirely thaw till the first half of May. The lake abounds in fish. ... In early spring several hundred Chinese make their appearance on its shores for the purpose of fishing, and remain till late in the autumn. *115 Probably the large carts covered with felt—tents on wheels — are meant, as described by Marco Polo, Kubruek, Ibn Batuta, and others. See Yule’s “M. Polo,” i. 244-246. According to Potanin (“Mongolia,” ii. 108), the practice of carrying felt tents upon waggons is now-a-days entirely obsolete in Mongolia. *116 In ancient Chinese history the Kerulun river, in North-Eastern Mongolia, is called Lu leu. In the Yiian shi it is generally named K'ie-lu-lien, which is a transcription of the Mongol name Kerulun. The sandy river crossed by Chang ch'un was probably the Khalga gol, which, how- ever, is not a direct affluent of the Kerulun. See also note 127, regarding the Kerulun. Мы покинули песчаную пустыню 1-го числа третьего месяца (25 марта 1221 года) и прибыли в место под названием Юу рх ли *114, где начали находить поселения. Жители в большинстве своем занимаются земледелием и рыболовством. В то время было ts'ing ming (пятнадцать дней после весеннего равноденствия), но не было никаких следов весны, и лед еще не растаял. 5-го числа третьего месяца (29 марта) мы снова отправились в путь и двинулись в северо-восточном направлении. Повсюду мы видели жилища, состоящие из черных повозок и белых палаток *115. Люди здесь кочевники и меняют место жительства в зависимости от наличия воды и пастбищ. Деревьев не было видно, и мы встретили только желтые облака (пыли) и разложившуюся траву. Наконец, через двадцать дней и более, не меняя направления, мы достигли песчаной реки, которая течет на северо-запад и впадает в реку Лу-ку *116. *114 Позвольте мне процитировать здесь дневник Чан Те Люя (см. прим. 104), который прошел тем же путем, что и Чанг Ч'ун, до этого озера: "На севере от Фу чоу (см. прим. 108) я пришел к Чанг чоу (согласно исследованиям Палладиуса, развалины, называемые монголами Цаган балгасун, в восьми милях к северо-западу от Хара балгасуна, и, как и это место, на дороге в Кяхту). ... На востоке от этого города находится соленое озеро, около 100 ли в окружности, называемое Болотным озером, из-за сходства его формы с собачьей (вероятно, то же самое, что и озеро со многими синусами, упомянутое в маршруте Чанг Чжуна). Более чем в 100 ли к северу от города я заметил старый вал, который далеко простирался над горами и долинами. На юге к нему примыкает разрушенный город, укрепленное место, в котором квартировала пограничная стража. (От этого укрепления я прошел еще четыре станции и попал в пустыню Ша-т'о, на всем пространстве которой нет ни камня, ни комка земли. Издалека вы видите как бы цепь невысоких холмов и бугров; но когда вы подходите к ним, это всего лишь песчаные кучи. Деревья, которые могут расти на этой почве, - только вязы и ивы, да и те жалкие, разбросанные повсюду и растущие кучками. Вода везде соленая. Я прошел по этой пустыне шесть станций и затем вышел из нее. После этого я прошел на северо-запад одну станцию до озера Йий-эр-по. Это действительно два озера, оба в окружности более 100 ли. Между ними есть сухой проход с севера на юг. На юго-западе озера находится временный дворец принцессы". (Подробное описание дворца.) Yu rh li из Ch'ang ch'un и Yu rh po из Chang Te hui - одно и то же. Li и po оба означают "озеро"; yu = ловить рыбу. Это озеро дважды упоминается в Юаньской летописи, в первый раз под китайским названием Yu rh li. Анналы, под аннотацией 1215 года. Там говорится, что Чингиз разбил лагерь возле него после возвращения из своего вторжения в Китай. В биографии Те Се Шаня (Yuan shi, chap, cxviii.) это озеро снова упоминается, и его название там написано Ta-rh nao-rh (нор = озеро по-монгольски), также T'a-rh hai-tze (хай-цзе по-китайски = маленькое море). Его местоположение указано там как удаленное на 300 ли к северо-востоку от Чжаншань-ту, летней резиденции Хубилай-хана. В 1270 году на этом озере был основан город Иньцзян. В большой китайской географии империи то же самое озеро в Юго-Восточной Монголии называется Pu yu rh hai (что также означает "рыбацкое озеро"). Это название не следует путать с Буйир, озером в Северо-Восточной Монголии. В китайской географии говорится, что (современное) монгольское название Пу-ий-эр-хай - Т'а-ли. Во времена монголов в этом месте было слияние нескольких почтовых дорог, Чан Те Хуэй, который шел в Каракорум, здесь повернул на запад. Чанг Ч'ун, который был связан с лагерем князя Очигина, взял северо-восточное направление. Первым европейцем, посетившим это озеро, был отец Гербильон. См. рассказ о его путешествии из Пекина в Нипцлю (Нерчинск) в книге Дю Хальде "Китай", iv. Он увидел это озеро 27 июня 1689 года и дал его подробное описание. Он называет его Таал ни, и считает, что оно около пятнадцати "лье" в окружности. По словам отца, она изобилует рыбой. На расстоянии половины "лье" от озера он видел разрушенную пагоду и мраморную плиту с китайской надписью, относящейся к монгольскому периоду. Это же озеро и окрестности были научно исследованы около шестнадцати лет назад Пржевальским. Его рассказы о нем совпадают с описаниями Гербильона, но он ошибочно называет его Далай-нор. Настоящее название озера, как мне сообщили в Пекине монголы из тех краев, Таал нор, как пишет это название отец-иезуит. Таал по-монгольски означает равнину; нор - озеро. Согласно Пржевальскому ("Монголия" и др., i. 108), это самое большое из озер Юго-Восточной Монголии. По форме оно представляет собой сплюснутый эллипс, который имеет форму эллипса. *116 В древней китайской истории река Керулун в Северо-Восточной Монголии называется Лу-лю. В Юань ши она обычно называется К'ие-лу-лен, что является транскрипцией монгольского названия Керулун. Песчаная река, которую пересек Чанг ч'ун, вероятно, была Халга гол, которая, однако, не является прямым притоком Керулуна. См. также примечание 127, касающееся Керулуна. We crossed the sandy river, the water coming up to the girths of the horses. The borders of the river were over- grown with willow-trees. After travelling three days in a northern direction, we entered the siao Sha t'o (little Sha t'o desert; see note 112). On the 1st of the fourth month (April 23, 1221), we reached the encampment of the prince O-ch'en (see note 102) *117. At that time the ice was only beginning to melt, and the first green was seen on the ground. There was a wedding being celebrated, and many Mongol chiefs had arrived with mare’s milk. We saw several thousands of black carts and felt tents standing in long rows. On the 7th (April 29) the master was presented to the prince, who asked him about the means of prolonging life. As it would have been unbecoming that the prince should hear the precepts of the master before the master had seen the emperor, it was agreed that on his return the master should call again on the prince. On the 17th the prince ordered that a hundred horses and bullocks should be given to expedite the master, and we started again (May 9). Our way led in a north-western direction. On the 22d of the fourth month (May 14) we reached the river Lu-ku (or Kerulun), which here forms a lake of several hundreds of li in circumference. When the waves rise by the wind, great fish are thrown out, and the Mongols catch them easily *118. * 117 Palladius is of opinion that the encampment of the prince was on the Khalga river. But it would seem from the narrative that it was farther to the north. * 118 Palladius thinks that the lake Buyilr is meant. I may observe that the Buyur is not in direct connection with the Kerulun, but communicates by the river Or shun with the great lake Kulon or Dalai nor , into which the Kerulun discharges itself. It seems to me that the great lake mentioned in the narrative was the Kulon. Father Gerbillon visited these lakes in 1698 (Du Halde’s “China,” iv.) ; Pallas, in the last century, saw the Kulon. He states that it is abounding in fish. Gerbillon says the same regarding the Buyiir. The Buyiir lake is frequently mentioned by Rashid- eddin in connection with the ancient history of the Mongols (d’Ohsson, i. 62, 75, 428, &c.) The lake Keule mentioned together with the Buyiir on p. 75 is probably the Kulon. Мы пересекли песчаную реку, вода доходила до подпруги лошадей. Границы реки заросли ивами. Пройдя три дня в северном направлении, мы вошли в сяо Ша-т'о (маленькая пустыня Ша-т'о; см. примечание 112). 1-го числа четвертого месяца (23 апреля 1221 года) мы достигли лагеря князя О-Ч'эна (см. примечание 102) *117. В это время лед только начинал таять, и на земле появилась первая зелень. Там праздновали свадьбу, и многие монгольские вожди прибыли с кобыльим молоком. Мы увидели несколько тысяч черных повозок и войлочных палаток, стоявших длинными рядами. 7-го числа (29 апреля) хозяин был представлен князю, который спросил его о средствах продления жизни. Поскольку принцу не подобало бы выслушивать наставления мастера до того, как тот увидит императора, было решено, что по возвращении мастер должен снова обратиться к принцу. 17-го числа принц приказал дать сотню лошадей и быков, чтобы ускорить мастера, и мы снова отправились в путь (9 мая). Наш путь лежал в северо-западном направлении. 22 числа четвертого месяца (14 мая) мы достигли реки Лу-ку (или Керулун), которая здесь образует озеро в несколько сотен ли в окружности. Когда волны поднимаются от ветра, большие рыбы выбрасываются наружу, и монголы легко ловят их *118. * 117 Палладий считает, что лагерь князя находился на реке Халга. Но из повествования следует, что она находилась дальше к северу. * 118 Палладий считает, что имеется в виду озеро Буилр. Я могу заметить, что Буюр не находится в непосредственной связи с Керулуном, но сообщается рекой Ор-шун с великим озером Кулон или Далай-нор, в которое впадает Керулун. Мне кажется, что великое озеро, упомянутое в повествовании, - это Кулон. Отец Гербильон посетил эти озера в 1698 году (Du Halde's "China", iv.); Паллас, в прошлом веке, видел Кулон. Он утверждает, что оно изобилует рыбой. Гербильон говорит то же самое о Буйире. Озеро Буйир часто упоминается Рашид-Эддином в связи с древней историей монголов (d'Ohsson, i. 62, 75, 428 и др.) Озеро Кеуле, упомянутое вместе с Буйиром на стр. 75, вероятно, является Кулоном. We then went along the southern shore of the river Kerulun). We found abundance of ye kie *119 everywhere. On the 1st of the fifth month (May 23), at noon, an eclipse of the sun happened, while we were on the southern bank of the river. It was so dark that the stars could be seen, but soon it brightened up again *120. In this country it is cold in the morning but warm in the evening. We saw huang hua (yellow flowers)*121 in abundance. The river flows to the north-east. On both banks of it are many high willow trees, which the Mongols use for making their tents. After a journey of sixteen days (up the Kerulun, along its southern bank), we arrived at the place where the river changes its direction, winding round the hills to the north-west. We could ascertain nothing about its sources *122. Farther to the south-west we reached the post-road, which leads to Yu rh li *123. The Mongols here were very glad to see the master. They brought him millet, and said that they had been waiting for him for a year. The master made them a present of jujubes. They had never before seen this fruit. Prom this we travelled ten days. At the time of the summer solstice the shadow (of the gnomon) measured three feet six or seven inches *124. *119 Hie is a kind of cultivated Allium. Ye hie , or wild hie, denotes one of the numerous Allium species of Mongolia. Camels are very fond of them. ! *120 This statement gives a stamp of authenticity to the whole narra- tive. A. Wylie, who, in the first edition of my “ Chinese Mediaeval Travellers,” gives a long and interesting article on the eclipse observed by Chang ch'un, has found by calculation that there was a solar eclipse on May 23d (old style), 1221, central about 3 h. 45 m. civil reckoning at London. All astronomical details furnished by Chang ch'un, in the above passage and farther on, with respect to this celestial phenomenon, are in general in accordance with Wylie’s calculations. The same eclipse is also mentioned in the Chinese astronomical annals, and with the same date as given by Ch'ang chun. See Gaubil’s “ Traites de l’Astronomie Chinoise ” in Souciet’s “Observ. Math. Astron.,” &c., iii. 354. *121 In China the name of huang hua is applied to the yellow Day Lily, Hemeroeallis fulva. This species is hardly found in a wild state in Northern Mongolia. The Chinese author may have seen there H. graminea or H. flava. *122 The caravan road from Kiakhta (resp. Urga) to Kalgan passes near the place where the Kerulun, which takes rise in the Kentei mountains, near the Russian frontier, changes its south-eastern direction to a north-eastern. The diarist was mistaken as to the direction of the current of the river. In 1698 Father Gerbillon went by about the same way as Chang ch'un, from the Kulon lake upwards along the Kerulun, and to the Orkhon. He mentions rich pastures on the borders of this river. Some thirty years ago the Kerulun valley was surveyed by Russian topographers. See the new Russian map of Asia. See also note 127. *123 The road followed from Yil rh li to Karakorum by Chang Te hui (see note 104). *124 Wylie tries to determine from these indications the position of the travellers. He states : Taking 3 feet 6 \ inches as the shadow of an 8- foot stile (the standard used in China from time immemorial), we have the sun’s altitude 66° 7', which must have been in latitude 47 0 21'. According to this it is probable they were south of the southern bend of the Tula river, somewhere about E. long. 107° ; and as four stations farther to the north-west took them across a river, that river was doubtless the Karuha {Kharukha of the Russian map, an affluent of the Tula). Затем мы пошли вдоль южного берега реки Керулун). Повсюду мы нашли изобилие йе ки *119. 1-го числа пятого месяца (23 мая), в полдень, произошло затмение солнца, когда мы находились на южном берегу реки. Было так темно, что были видны звезды, но вскоре снова посветлело *120. В этой стране утром холодно, а вечером тепло. Мы видели хуан хуа (желтые цветы)*121 в изобилии. Река течет на северо-восток. По обоим берегам реки растет много высоких ив, из которых монголы делают палатки. После шестнадцатидневного путешествия (вверх по Керулуну, вдоль его южного берега) мы прибыли к месту, где река меняет свое направление, огибая холмы на северо-запад. Мы ничего не смогли выяснить о ее истоках *122. Дальше к юго-западу мы достигли столбовой дороги, ведущей в Ю-эр-ли *123. Здесь монголы были очень рады видеть хозяина. Они принесли ему просо и сказали, что ждали его целый год. Хозяин преподнес им в подарок джуджубы. Они никогда раньше не видели этого фрукта. После этого мы путешествовали десять дней. Во время летнего солнцестояния тень (от гномона) составляла три фута шесть или семь дюймов *124. *119 Hie - разновидность культурного Allium. Ye hie, или дикий hie, обозначает один из многочисленных видов Allium в Монголии. Верблюды очень любят их. *120 Это утверждение придает всему рассказу печать достоверности. А. Уайли, который в первом издании моих "Китайских средневековых путешественников" дает длинную и интересную статью о затмении, наблюдаемом Чан Чжуном, путем вычислений установил, что солнечное затмение было 23 мая (по старому стилю) 1221 года, центральное около 3 часов 45 минут по гражданскому отсчету в Лондоне. Все астрономические подробности, приведенные Чанг Чжуном в приведенном выше отрывке и далее в отношении этого небесного явления, в целом согласуются с расчетами Уайли. Это же затмение упоминается и в китайских астрономических анналах, причем с той же датой, что и у Чанг Чуна. См. статью Gaubil "Traites de l'Astronomie Chinoise" в Souciet's "Observ. Math. Astron.", &c., iii. 354. *121 В Китае название huang hua применяется к желтой дневной лилии, Hemeroeallis fulva. Этот вид почти не встречается в диком состоянии в Северной Монголии. Возможно, китайский автор видел там H. graminea или H. flava. *122 Караванная дорога из Кяхты (или Урги) в Калган проходит недалеко от того места, где Керулун, берущий начало в горах Кентей, недалеко от российской границы, меняет свое юго-восточное направление на северо-восточное. Дневник ошибался в направлении течения реки. В 1698 году отец Гербильон прошел примерно тем же путем, что и Чанг Ч'ун, от озера Кулон вверх по Керулуну и до Орхона. Он упоминает о богатых пастбищах на границах этой реки. Около тридцати лет назад долина Керулуна была обследована русскими топографами. См. новую российскую карту Азии. См. также примечание 127. *123 Дорога, по которой Чанг Те Хуэй проследовал из Ил Ри Ли в Каракорум (см. примечание 104). *124 Уайли пытается определить по этим признакам положение путешественников. Он утверждает: Принимая 3 фута 6 дюймов за тень от 8-футового столба (стандарт, используемый в Китае с незапамятных времен), мы имеем высоту солнца 66°7', что должно быть на широте 47 0 21'. В соответствии с этим, вероятно, они находились к югу от южного изгиба реки Тулы, где-то около восточной долготы. 107°; а поскольку четыре станции дальше на северо-запад привели их через реку, этой рекой, несомненно, была Каруха (Харуха на русской карте, приток Тулы). Here we noticed the peaks of high mountains; the country we traversed westward was throughout moun- tainous or hilly. The population was numerous, all living in black carts and white tents (see note 115). The people are engaged in breeding cattle and hunting. They dress in furs and skins, and live upon milk and flesh-meat. The men and unmarried young women plait their hair so that it hangs down over their ears. The married women put on their heads a thing made of the bark of trees, two feet high, which they sometimes cover with woollen cloth, or, as the rich used to do, with red silk stuff. This cap is provided with a long tail, which they call gu-gu, and which resembles a goose or duck. They are always in fear that somebody might inadvertently run against this cap. Therefore, when entering a tent, they are accustomed to go backward, inclining their heads *125. * 125 Meng hung, a Chinese general, contemporary of Chinghiz, has left very valuable accounts regarding the Mongols. He had been in Mongolia, and knew them from his own observation. In his Memoirs he states the following about the coiffure of Mongol ladies : The wives of their chieftains (princes) wear a cap which they call gu-gu. It is made from wire, about three feet high, and has the appearance of a bamboo (?) The whole is covered with purple velvet. Several Western mediaeval authors mention this peculiar coiffure of Mongol women, which, according to Potanin’s inquiries (“Mongolia,” ii. p. 23, note 27), is unknown, now-a-days, in Mongolia. Carpini (615) states on the subject: — “Mulieres maritatae super caput habent unum quid rotundum de viminibus vel de cortice factum quod in longum protenditur ad unam ulnam, et in summitate desinit in quadrum : et ab imo usque ad summum in amplitudine semper crescit, et in summitate habet virgulam unam longam et gracilem de auro vel de argento seu de ligno, vel etiam pennam : et est assutum super unum pileolum quod protenditur usque ad humeros ; et tarn pileolum quam instrumentum prsedictum est tectum de bukerano sive purpura vel baldakino ; sine quo instrum en to coram hominibus nunquam vadunt.” Rubruquis, p. 232: “Mulieres maritatae habent ornamentum capitis quod vocant bocca ” (some MSS. have botia). After this he describes this coiffure in about the same way as Carpini. The Mohammedan authors also know this head-dress of the Mongol princesses, and term it bogtak. See Quatremere’s “ Histoire des Mongols de la Perse,” i. 102, note, and Yule’s “Cathay,” 131. Здесь мы заметили вершины высоких гор; страна, которую мы пересекли на запад, была в основном гористой или холмистой. Население было многочисленным, все жили в черных повозках и белых палатках (см. примечание 115). Люди занимаются разведением скота и охотой. Они одеваются в меха и шкуры и живут молоком и мясом. Мужчины и незамужние молодые женщины заплетают волосы так, чтобы они свисали до ушей. Замужние женщины надевают на голову нечто, сделанное из коры деревьев, высотой в два фута, которое они иногда покрывают шерстяной тканью или, как это делали богатые, красным шелком. Эта шапочка снабжена длинным хвостом, который они называют гу-гу и который напоминает гуся или утку. Они всегда боятся, что кто-то может случайно натолкнуться на эту шапку. Поэтому, входя в палатку, они привыкли идти спиной вперед, наклонив голову *125. * 125 Мэн Хунг, китайский генерал, современник Чингиза, оставил очень ценные сведения о монголах. Он был в Монголии и знал их по собственным наблюдениям. В своих "Мемуарах" он сообщает следующее о прическе монгольских женщин: Жены их вождей (принцев) носят шапочку, которую они называют гу-гу. Она сделана из проволоки, высотой около трех футов, и имеет вид бамбука (?) Вся она покрыта пурпурным бархатом". Несколько западных средневековых авторов упоминают об этой особой прическе монгольских женщин, которая, согласно расспросам Потанина ("Монголия", ii. с. 23, прим. 27), в настоящее время в Монголии неизвестна. Карпини (615) говорит по этому вопросу: "Mulieres maritatae super caput habent unum quid rotundum de viminibus vel de cortice factum quod in longum protenditur ad unam ulnam, et in summitate desinit in quadrum : et ab imo usque ad summum in amplitudine semper crescit, et in summitate habet virgulam unam longam et gracilem de auro vel de argento seu de ligno, vel etiam pennam : et est assutum super unum pileolum quod protenditur usque ad humeros ; et tarn pileolum quam instrumentum prsedictum est tectum de bukerano sive purpura vel baldakino ; sine quo instrum en to coram hominibus nunquam vadunt". Rubruquis, p. 232: "Mulieres maritatae habent ornamentum capitis quod vocant bocca" (в некоторых MSS. есть botia). После этого он описывает эту прическу примерно так же, как Карпини. Магометанские авторы также знают этот головной убор монгольских принцесс и называют его богтак. См. "Histoire des Mongols de la Perse" Кватремера, i. 102, примечание, и "Cathay" Юла, 131. These people (the Mongols) have no writing *126. They settle their matters by verbal convention, and when they enter into contracts they cut certain marks on wood. They are never disobedient to orders, and never break their word. They have preserved the customs of the early ages. Farther on, after four stations, to the north-west we crossed a river beyond which a plain extended with luxurious grass and abounding in water. The plain was surrounded by mountains with picturesque valleys. On the east and on the west (of the river ?) we saw the ruins of an ancient city. We could recognise the position of the streets. There is a tradition that this city was built by the K'i-tan. We found, indeed, on the soil a tile with letters of the K'i-tan. This was probably a city founded by those K'i-tan warriors who emigrated, unwilling to submit to the new dynasty *127. *126 The Uigur writing was introduced by Chinghiz among his people a few years after Ch'ang ch'un visited Mongolia (Palladius). *127 Let me quote here the narrative of Chang Te hui’s journey (see note 104), who, from the bend of the Kerulun westward, seems to have followed the same route as Ch'ang ch'un. This traveller, after leaving the lake Yu rh po (see note 114), went north-westerly twenty stations, and then arrived at a river, which the northern people (Mongols) called Ki-lu-lien (Kerulun). His report then continues as follows : — “ On both banks of this river willows grow plentifully. It flows to the east, and has a) very rapid current. The natives there say that there are fish in it three and four feet long, which, however, it is impossible to catch either in spring, summer, or autumn ; but in wdnter they make holes in the ice and catch them. Along the river there live Mongols and Chinese together. There are some miserable huts with earthen roofs. The land there is much cultivated, but they only sow hemp and wheat. On the northern side of the river is a large mountain called K'u-su-wu , that is, “black mountain.” If you look at it from some distance there seems to be a thick forest on it, but when you are near, this turns out to be dark stones, which receive this colour from the constant mists on the mountains.” Palladius is right in identifying this with the mountain called nowa- days Tono, about which the Kerulun, running from the north, makes a semicircle so as to turn to the east. Gerbillon saw the Tono in 1696. Our traveller continues : “From the southern side of the mountain I went south-west nine stations, and came to another river, in width and depth equal to one-third of the river Ki-lu-lien. Here there are also large fish, which are caught in the same way. The river runs to the west, and is exceedingly swift, so that it is impossible to cross it. In the northern language (Mongol) it is called Hun JDu-la, that is, ‘ the hare.’ ” Tulai in Mongol means “ a hare.” Ho doubt here the river Tola is meant, which the caravans from the south going to Urga have to pass. The traveller evidently did not cross it,’ and went along its southern bank. The Tola from Urga runs about a hundred miles in a south-western direc- tion, and then turns to the north. The T'u-la or T'u-wu-la river is often mentioned in the Yuan shi. Rashid-eddin calls it Tula , sometimes Tura. With respect to Hun , prefixed to the name of the river, see note 308. The traveller continues : “I went down the river (Tola) one station to an ancient town (not ‘ wooden town/ as Mr. Schuyler repeatedly translates) constructed by the K'i-tan. It is about three li in circumference ; the back is turned to the mountain, the front to the river. From this place the river runs to the north.” After that the traveller went in a north-western direction, to a lake called U-u-gie-nao-rh (the TJgei nor of modern maps of Mongolia), from which there was a carriage road to Ilo-lin ( Karakorum , see note 304), situated from the lake south-west about ioo li distant. It does not seem that Chang Te hui visited Karakorum, but he crossed the river on which the modest Mongol capital stood. The traveller further states : — “From the lake (Ugei nor) directly west is a small ancient city also constructed by the K'i-tan. To the west the city opens on a broad valley, ioo li in circumference. Around it are mountains on every side... In the middle of it runs the river Ho-lin (the Orkhon). From this place Chang Te hui went to the summer residence of Kubilai Khan, which was beyond the river Ta-mi (Tamir), somewhere in the Khangai mountains. After this digression let us return to Ch'ang ch'un’s itinerary. Where was the river he crossed beyond which a plain extended, surrounded by picturesque mountains, and on which a ruined city of the K'i-tan stood ? It cannot be denied that these particulars bear a striking resemblance to the description Chang Te hui gives of the plain in which the Ho-lin (OrJchon) river runs, and where he notices a city of the K'i-tan. But he mentions also the ruins of a K'i-tan city on the Tola river, and Palladius thinks that Ch'ang ch'un crossed this river. That is, however, not probable, for then the traveller would have been obliged to cross the river a second time. Wylie (see note 124) and Paderin look for the K'i-tan city in question on the Karuha river, which is an affluent of the Tola. It is difficult to trace Ch'ang ch'un’s route precisely. The regions here spoken of have repeatedly been traversed during the last twenty years by Russian officers ; for the straight road from Urga to Uliassutai passes by the above-mentioned lake Ugei nor and crosses the Orkhon and other tributaries of the Selenga. In 1873 M. Paderin dis- covered what he believes to be the ruins of ancient Karakorum. An English translation of his report, annotated by Colonel Yule, is found in the Geographical Magazine, 1874. About ten years ago Professor Pozdneyeff visited the valley of the Orkhon. See his “ Mongol annals Erdeniin,” 1883. In 1879 Colonel Pevtsoff went from Urga to Uliassutai. He published, in 1883, an interesting book on his travels in Mongolia, and appended to it an excellent map of Mongolia, the best now existing. Regarding the K'i-tan, see note 22. Palladius states on the subject : “ The K'i-tan of the tenth and eleventh centuries left traces of their rule in all the countries which touch China on the north. Ruins of their fortifica- tions and towns are met with not only on the Tola, but on the Kerulun and in Manchuria. The K'i-tan letters, mentioned by Ch'ang ch'un, were formed on the basis of the Chinese characters. Specimens of them are preserved on the Shu shi hui yao. У этих людей (монголов) нет письменности *126. Они решают свои дела устно, а когда заключают договоры, то вырезают на дереве определенные знаки. Они никогда не ослушиваются приказов и никогда не нарушают своего слова. Они сохранили обычаи ранних веков. Дальше, после четырех станций, на северо-западе мы пересекли реку, за которой простиралась равнина, поросшая роскошной травой и изобилующая водой. Равнина была окружена горами с живописными долинами. На востоке и на западе (от реки?) мы увидели развалины древнего города. Мы могли различить расположение улиц. Существует предание, что этот город был построен К'и-таном. Действительно, мы нашли на земле плитку с письменами К'и-тана. Вероятно, этот город был основан теми воинами К'и-тан, которые эмигрировали, не желая подчиняться новой династии *127. *126 Уйгурская письменность была введена Чингизом среди его народа через несколько лет после того, как Чанг Ч'ун посетил Монголию (Палладий). *127 Позвольте мне процитировать здесь рассказ о путешествии Чан Те Хуи (см. примечание 104), который от излучины Керулуна на запад, похоже, следовал тем же маршрутом, что и Чан Чжун. Этот путешественник, покинув озеро Юй-эр-по (см. прим. 114), прошел на северо-запад двадцать станций, а затем прибыл к реке, которую северные народы (монголы) называют Ки-лу-лен (Керулун). Далее его отчет продолжается следующим образом: - "По обоим берегам этой реки обильно растут ивы. Она течет на восток и имеет очень быстрое течение. Туземцы говорят, что в ней водится рыба в три и четыре фута длиной, которую, однако, невозможно поймать ни весной, ни летом, ни осенью; но зимой они делают лунки во льду и ловят ее. Вдоль реки живут вместе монголы и китайцы. Есть несколько жалких хижин с глинобитными крышами. Земля там возделана, но они сеют только коноплю и пшеницу. На северной стороне реки находится большая гора под названием К'у-су-ву, то есть "черная гора". Если смотреть на нее издалека, кажется, что на ней густой лес, но когда приближаешься, оказывается, что это темные камни, получившие такой цвет от постоянных туманов на горах". Палладий прав, отождествляя ее с горой, называемой ныне Тоно, около которой Керулун, текущий с севера, делает полукруг, чтобы повернуть на восток. Гербильон видел Тоно в 1696 году. Наш путешественник продолжает: "От южной стороны горы я прошел на юго-запад девять станций и пришел к другой реке, по ширине и глубине равной одной трети реки Ки-лу-лен. Здесь также водится крупная рыба, которую ловят таким же способом. Река течет на запад и очень быстра, так что переправиться через нее невозможно. На северном языке (монгольском) она называется Хун-Джу-ла, то есть "заяц". "Тулай" на монгольском языке означает "заяц". Несомненно, здесь имеется в виду река Тола, которую должны пересечь караваны с юга, идущие в Ургу. Путешественник, очевидно, не стал пересекать ее, а пошел вдоль южного берега. Тола от Урги протекает около ста миль в юго-западном направлении, а затем поворачивает на север. Река Т'у-ла или Т'у-ву-ла часто упоминается в "Юань ши". Рашид-эддин называет ее Тула, иногда Тура. Что касается приставки "хун" к названию реки, см. примечание 308. Путешественник продолжает: "Я прошел вниз по реке (Тола) одну станцию до древнего города (не "деревянного города", как неоднократно переводит г-н Шуйлер), построенного К'и-таном. Он около трех ли в окружности; спиной обращен к горе, а передом к реке. От этого места река течет на север". После этого путешественник пошел в северо-западном направлении, к озеру под названием У-у-гиэ-нао-рх (Угей на современных картах Монголии), от которого шла дорога на Хо-лин (Каракорум, см. примечание 304), расположенное от озера к юго-западу на расстоянии около 100 ли. Не похоже, что Чан Те Хуэй посетил Каракорум, но он пересек реку, на которой стояла скромная монгольская столица. Далее путешественник пишет: - "От озера (Угей-нор) прямо на запад находится небольшой древний город, также построенный К'и-таном. С запада город выходит на широкую долину, окружностью в 1oo ли. Вокруг нее со всех сторон - горы... В середине ее протекает река Хо-лин (Орхон). Отсюда Чан Те-хуй отправился в летнюю резиденцию Хубилай-хана, которая находилась за рекой Та-ми (Тамир), где-то в Хангайских горах. После этого отступления вернемся к маршруту Чанг Чхуна. Где была река, которую он пересек, за которой простиралась равнина, окруженная живописными горами, и на которой стоял разрушенный город К'и-тан? Нельзя отрицать, что эти сведения имеют поразительное сходство с описанием Чан Те Хуи равнины, по которой протекает река Хо-лин (Орхон), и где он отмечает город К'и-тан. Но он также упоминает руины города К'и-тан на реке Тола. После этого отступления вернемся к маршруту Чан Чжуна. Где была река, которую он пересек, за которой простиралась равнина, окруженная живописными горами, и на которой стоял разрушенный город К'и-тан? Нельзя отрицать, что эти сведения имеют поразительное сходство с описанием Чан Те Хуи равнины, по которой протекает река Хо-лин (Орчхон), и где он отмечает город К'и-тан. Но он также упоминает руины города К'и-тан на реке Тола, и Палладий считает, что Чанг Ч'ун пересек эту реку. Это, однако, маловероятно, поскольку тогда путешественнику пришлось бы пересекать реку во второй раз. Уайли (см. примечание 124) и Падерин ищут город К'и-тан на реке Каруха, которая является притоком Толы. Трудно точно проследить маршрут Ч'анг Ч'уна. Районы, о которых идет речь, за последние двадцать лет неоднократно были пройдены русскими офицерами, так как прямая дорога из Урги в Улясутай проходит мимо упомянутого озера Угей, пересекает Орхон и другие притоки Селенги. В 1873 году М. Падерин обнаружил то, что, по его мнению, является руинами древнего Каракорума. Английский перевод его отчета, аннотированный полковником Юлом, можно найти в "Географическом журнале" за 1874 год. Около десяти лет назад профессор Позднеев посетил долину реки Орхон. См. его "Монгольские летописи Эрдэнийна", 1883. В 1879 году полковник Певцов отправился из Урги в Улясутай. В 1883 году он опубликовал интересную книгу о своих путешествиях по Монголии и приложил к ней превосходную карту Монголии, лучшую из ныне существующих. Что касается К'и-тана, см. примечание 22. Палладий говорит по этому поводу: "К'и-тан в десятом и одиннадцатом веках оставили следы своего правления во всех странах, которые соприкасаются с Китаем на севере. Развалины их укреплений и городов встречаются не только на Толе, но и на Керулуне и в Маньчжурии. К'и-танские письмена, о которых упоминает Чанг Чжун, были созданы на основе китайских иероглифов. Их образцы сохранились в "Шу ши хуэй яо". We were told, also, that the city of Sun-sz’-kan (Samarkand; see note 29) lay more than 10,000 li to the south-west, that it was built on the best place in the country of the Hui-ho (Mohammedans), and that it was the capital of the K'i-tan dynasty, of which seven emperors had reigned there *128. On the 13th of the sixth month (July 3), 1221, we passed over a mountain called Ch'ang sung ling (mountain of high pines), and stopped on the other side. There were many pines and kuai trees (see note 139). They grow so high as to reach the clouds, and so dense that the sunbeams cannot penetrate them. They predominate in the valleys on the northern slope of the mountain. On the southern slope few are found *129. On the 14th (July 4) we passed over a mountain crossed a shallow river, and passed the night in a plain. It was frightfully cold, and the next morning we found a thin coat of ice on the water. The natives said that generally in the fifth or sixth month snow begins to fall in this country, and that, happily, this year it was not so cold as in other years ; therefore the master changed the name of the mountain into Ta han ling (mountain of the great cold). Eain here is always accompanied by hail *130. *128 According to the Persian historiographers, the Karakhitai were often at war with Khovarezm, and may have possessed Samarkand for a time. *129 Przewalsky (“Mongolia,” i. 7). Pevtsoff, Gerbillon, make the same observation with respect to the mountains of Mongolia. Kostenko (“Turkestan,” i. 95) states that in the Then shan also forests are found only on the northern slopes, whilst the southern slopes of it are destitute of trees. This striking fact is also reported by Elias (p. 129, note) with respect to the mountains of Mongolia. *130 Carpini, 610 : “ De dispositione aeris in terra Tartarum : Ibi est etiam in aestate subito magnus calor, et repente maximum frigus. — Grando ibi saepe cadit maxima.” ... Нам также сказали, что город Сун-шз'-кан (Самарканд; см. прим. 29) находится более чем в 10 000 ли к юго-западу, что он построен на лучшем месте в стране хуэй-хо (магометан) и что это столица династии К'и-тан, семь императоров которой царствовали там *128. 13-го числа шестого месяца (3 июля) 1221 года мы перевалили через гору, называемую Ч'анг сунг линг (гора высоких сосен), и остановились на другой стороне. Там было много сосен и деревьев куай (см. примечание 139). Они растут так высоко, что достигают облаков, и настолько густы, что солнечные лучи не могут пробиться сквозь них. Они преобладают в долинах на северном склоне горы. На южном склоне их мало *129. 14-го (4 июля) мы перевалили через гору, пересекли мелкую речку и переночевали на равнине. Было ужасно холодно, и на следующее утро мы обнаружили на воде тонкий слой льда. Туземцы сказали, что обычно в пятом или шестом месяце в этой стране выпадает снег, и что, к счастью, в этом году было не так холодно, как в другие годы; поэтому хозяин переименовал гору в Та хан линг (гора большого холода). Эйн здесь всегда сопровождается градом *130. *128 Согласно персидским историографам, каракитаи часто воевали с Ховарезмом и, возможно, некоторое время владели Самаркандом. *129 Пржевальский ("Монголия", i. 7). Певцов, Гербильон делают такое же замечание относительно гор Монголии. Костенко ("Туркестан", i. 95) утверждает, что в Затем-шане также леса встречаются только на северных склонах, в то время как южные склоны его лишены деревьев. Об этом поразительном факте также сообщает Элиас (стр. 129, примечание) в отношении гор Монголии. *130 Carpini, 610: "De dispositione aeris in terra Tartarum: Ibi est etiam in aestate subito magnus calor, et repente maximum frigus. - Grando ibi saepe cadit maxima." ... Thence we went more than a hundred li to the south-west, through a mountainous country, on a winding road. There was a stony river, more than fifty li long, the banks of which were about a hundred feet high. The water in the river was clear and cold, and bubbled like sonorous jade. On the steep, bank we saw a large kind of onion, three or four feet high *131. In the valleys splendid pine trees were growing, of more than a hundred feet in height. The mountains stretched to the west in a continuous chain, all covered with tall pine trees. We were five or six days travelling in these mountains, the road winding round the peaks. It was magnificent scenery, the slopes of the rocks covered with noble forests, with the river gliding through the depths below. On level places pines and birches were growing together. Then we ascended a high mountain which resembled a large rainbow, overlooking an abyss of several thousand feet deep. It was dreadful to look down to the lake in the depth *132. *131 Probably AUium fistulosum, according to Potanin. *132 Although it is impossible to ascertain the route followed by Ch'ang cliun since he left the bend of the Kerulun, there can, however, be no doubt that he traversed the mountainous country watered by the Orkhon, Tamir, and other affluents of the Selenga. Perhaps he proceeded partly by the afore-mentioned straight road from Urga to Uliassutai, which crosses those rivers. At any rate he passed over the high range of moun- tains stretching from north-west to south-east and forming the watershed which divides the basin of the Selenga from that of the Dsabkhan and the lakes east of the Altai. This chain is known to the Mongols by the name of Khangai. The description given by the Chinese traveller of the in- hospitable mountains they passed through agrees well with the Khangai, which in some places rises to a considerable elevation. Shishmareff, who at the end of July 1868 visited Uliassutai, situated at an elevation of 5400 feet, on the western slope of this mountain, saw one of its summits there covered with snow ( “ Peterm. Geogr. Mitth.,” 1870, p. 1 16). There is a defile of nearly 10,000 feet elevation north-east of Uliassutai, marked on Potanin’s map. This able explorer of "Western Mongolia has tried to trace Ch'ang ch'un’s itinerary over the Khangai (Potanin’s ‘‘Mongolia,” i. 235, seqq.) He comes to the conclusion that the Chinese traveller came out from it near the present Uliassutai. Khangai is an ancient name. The Han hai mountain is mentioned in the Yuan slii, annals sub anno 1204, with reference to Chinghiz Khan’s war with the Naimans. The same name is found there, sub anno 1289, Kublai Khan’s war with Kaidu. On the same occasion Rashid-eddin notices (d’Ohsson, ii. 461) that the dominions of Kubilai and Kaidu were separated by the mountains Kanghai and the Kobi desert. On modern Chinese maps the name is spelled Hangai. Potanin identifies the “mountain of high pines” of Ch'ang ch'un with a mountain which the Mongols call Undur shana (high pine), an eastern branch of the Khangai, — and the “ stony river ” of the Chinese traveller, with the Ckilotu (meaning “ stony ” in Mongol), a southern affluent of the Selenga. The Undur shana lies east of the Chilotu. The lake beneath the mountain, resembling a rainbow, in the Chinese account, is, according to Potanin, the Chagan nor , from which the Chilotu river comes out. Затем мы прошли более ста миль на юго-запад, через горную страну, по извилистой дороге. Там была каменистая река длиной более пятидесяти ли, берега которой были высотой около ста футов. Вода в реке была прозрачной и холодной, и бурлила, как звучный нефрит. На крутом берегу мы увидели большой лук, высотой три или четыре фута *131. В долинах росли великолепные сосны высотой более ста футов. Горы тянулись на запад непрерывной цепью, сплошь покрытые высокими соснами. Мы провели в этих горах пять или шесть дней, дорога петляла вокруг вершин. Это был великолепный пейзаж: склоны скал покрыты благородными лесами, а внизу в глубине скользит река. На ровных местах росли сосны и березы. Затем мы поднялись на высокую гору, похожую на большую радугу, над пропастью глубиной в несколько тысяч футов. Страшно было смотреть вниз на озеро в глубине *132. *131 Вероятно, AUium fistulosum, согласно Потанину. *132 Хотя невозможно установить маршрут, которым следовал Ч'анг чиун с тех пор, как он покинул излучину Керулуна, однако несомненно, что он пересекал горную страну, орошаемую Орхоном, Тамиром и другими притоками Селенги. Возможно, он частично следовал по вышеупомянутой прямой дороге из Урги в Улясутай, которая пересекает эти реки. Во всяком случае, он прошел через высокий горный хребет, простирающийся с северо-запада на юго-восток и образующий водораздел, который отделяет бассейн Селенги от бассейна Дсабхана и озер к востоку от Алтая. Эта цепь известна монголам под названием Хангай. Описание, данное китайским путешественником гостеприимных гор, через которые они проходили, хорошо согласуется с Хангаем, который в некоторых местах поднимается на значительную высоту. Шишмарев, который в конце июля 1868 года посетил Улиассутай, расположенный на высоте 5400 футов, на западном склоне этой горы, видел там одну из ее вершин, покрытую снегом ("Peterm. Geogr. Mitth.", 1870, p. 1 16). К северо-востоку от Уляссутая есть дефиле высотой почти 10 000 футов, отмеченное на карте Потанина. Этот искусный исследователь "Западной Монголии попытался проследить маршрут Чанг Чжуна через Хангай (Potanin's ''Mongolia'', i. 235, seqq.) Он пришел к выводу, что китайский путешественник вышел из него недалеко от нынешнего Уляссутая. Хангай - древнее название. Гора Хан-хай упоминается в "Юань ши", анналах под анно 1204 года, в связи с войной Чингиз-хана с найманами. То же название встречается там же, sub anno 1289, в связи с войной хана Хубилая с Кайду. По этому же поводу Рашид-эддин замечает (d'Ohsson, ii. 461), что владения Хубилая и Кайду были разделены горами Канхай и пустыней Коби. На современных китайских картах это название пишется как Хангай. Потанин отождествляет "гору высоких сосен" Чанг Ч'уна с горой, которую монголы называют Ундур-шана (высокая сосна), восточным рукавом Хангая, - а "каменистую реку" китайского путешественника - с Чкилоту (что по-монгольски означает "каменистая"), южным притоком Селенги. Ундур-шана лежит к востоку от Чилоту. Озеро под горой, напоминающее радугу, в китайском рассказе, по мнению Потанина, является Чаган-нор, из которого вытекает река Чилоту. On the 28th of the sixth month (July 18) we stopped to the east of the wu-li-do (ordo, see note 137) of the empress *133. Chung lu (the adjutant) sent an express to announce our arrival, and the empress immediately sent an invitation to the master. We crossed a shallow river which flows to the north-east, the water of which came only up to the axle of the cart, and then entered the encampment. On the southern bank of the river there were more than a thousand carts and tents. The Chinese princess and the princess of Hia *133 iu both sent presents of millet and silver. At this place eighty kin of flour cost fifty Hang *135 for the flour is brought from beyond the Yin shan *136, a distance of more than 2000 li, on camels, by the Western barbarians. Although it was the hot season we had no flies in our tents. Wu- li-do (in Mongol) means in Chinese King kung *137. Carts and tents had all a magnificent appearance, such as was unknown to the ancient Shan yu *138. *133 The Chinese commentator of Ch'ang ch'un’s travels explains that they arrived at the temporary residence of one of the principal wives of Chinghiz. The Yuan shi states (chap, cvi.) that Chinghiz had four ordo, in every one of which one of his principal wives resided with a number of concubines. This ordo of the empress seems to have been, as Potanin judiciously assumes, on the river Eter, one of the sources of the Selenga. *134 Here the princesses of the emperors of the Kin and the Hia (Tangut, see note 46) are meant. Chinghiz, after vanquishing these sovereigns, took their princesses as concubines. This is reported also in the Yuan shi. Rashid (d’Ohsson, i. 418) calls the Kin princess, taken for wife by Chinghiz, Gukdju. *135 One kin, now-a-days = 1 g pound ; one Hang of silver = about six shillings. *136 The T'ien shan, the Celestial Mountains. See notes 4, 152. *137 Hing = to go, kung = palace. Hing kung = movable palace. By wu-li-do the Mongol word Ordo is rendered. Carpini writes orda, and gives a correct definition of the word in stating, p. 609 : “ Sic enim apud Tartaros stationes imperatoris et principum appellantur. ” Rubruk, 267, translates this term by “imperial court.” *138 See note 84. 28-го числа шестого месяца (18 июля) мы остановились к востоку от ву-ли-до (ордо, см. прим. 137) императрицы *133. Чанг-лу (адъютант) прислал экспресс, чтобы сообщить о нашем прибытии, и императрица немедленно отправила приглашение господину. Мы пересекли неглубокую речку, текущую на северо-восток, вода в которой доходила только до оси телеги, а затем вошли в лагерь. На южном берегу реки стояло более тысячи повозок и палаток. Китайская принцесса и принцесса Хиа *133 иу прислали подарки из проса и серебра. В этом месте восемьдесят кин муки стоят пятьдесят ханг *135, так как муку привозят западные варвары на верблюдах из-за Инь-шаня *136, расстояние более 2000 ли. Несмотря на жаркий сезон, в наших палатках не было мух. Ву-ли-до (по-монгольски) означает по-китайски Кинг-кунг *137. Повозки и палатки все имели великолепный вид, такой, какого не знал древний Шань-юй *138. *133 Китайский комментатор путешествий Чан Чжуна объясняет, что они прибыли во временную резиденцию одной из главных жен Чингиза. В "Юань ши" говорится (глава cvi.), что у Чингиза было четыре ордо, в каждом из которых проживала одна из его главных жен с несколькими наложницами. Этот ордо императрицы находился, как справедливо полагает Потанин, на реке Этер, одном из истоков Селенги. *134 Здесь имеются в виду принцессы императоров Кин и Хиа (тангутов, см. прим. 46). Чингиз, победив этих государей, взял их принцесс в наложницы. Об этом также сообщается в "Юань ши". Рашид (d'Ohsson, i. 418) называет кинскую принцессу, взятую в жены Чингизом, Гукджу. *135 Один кин в наши дни = 1 г фунта; один ханг серебра = около шести шиллингов. *136 Т'иеншань, Небесные горы. См. примечания 4, 152. *137 Хинг = идти, Jcung = дворец. Хинг-кунг = передвижной дворец. Под ву-ли-до подразумевается монгольское слово Ordo. Карпини пишет orda, и дает правильное определение этому слову, говоря, стр. 609: "Sic enim apud Tartaros stationes imperatoris et principum appellantur. " Рубрук, 267, переводит этот термин как "императорский суд". *138 См. примечание 84. On the 9th of the seventh month (July 29), 1221, we left the Ordo, and travelled in a south-western direction five or six days. Several times we saw snow on the tops of the mountains, and at their base we often met with grave-mounds. On the top of one of the mountains we found traces of sacrifices offered to the spirits (of the mountains). After two or three days we passed over a mountain which rises in the form of a pointed peak. It was covered with pines and kuai trees *139. To the west was a lake. We passed through a vast defile to the south, and found a river flowing westward *140. On the northern side we saw a great variety of trees, and for more than twenty li we found on our road abundance of Jcm ul and fragrant grass. To the north lay ruins of an ancient city, Ho-la-siao *142. *139 Kuai is a coniferous tree, according to the Dictionary of the Tang dynasty, identical with the Jcui or Juniperus ; but here probably larch trees are to be understood. *140 Potanin (l.c.) thinks that the pointed peak in the narrative is the Otkchon khairkhan, one of the snowy summits of the Khangai, east of Uliassutai. At the foot of it is a lake, at the sources of the Bogdyn river. The river flowing westward, after Ch'ang ch'un had come out from the defile, was, according to Potanin, the Uliassutai river. Here the traveller found himself west of the Khangai range. *141 Kiu in China is Allium odorum ; frequent in the Peking mountains, and also much cultivated. *142 This name bears some resemblance to Uliassutai. The city of this name dates only from the middle of the last century, but the river Uliassutai, near which it is situated, was probably long ago known by this appellation. Uliassu means a poplar. Uliassutai is the adjective form. 9-го числа седьмого месяца (29 июля) 1221 года мы покинули Ордо и пять или шесть дней двигались в юго-западном направлении. Несколько раз мы видели снег на вершинах гор, а у их основания часто встречали могильные курганы. На вершине одной из гор мы нашли следы жертвоприношений духам (гор). Через два или три дня мы перевалили через гору, которая возвышается в виде остроконечной вершины. Она была покрыта соснами и деревьями куай *139. На западе было озеро. Мы прошли через обширное дефиле на юг и обнаружили реку, текущую на запад *140. На северной стороне мы увидели большое разнообразие деревьев, и на протяжении более чем двадцати ли мы нашли на нашей дороге изобилие Jcm ul и душистой травы. К северу лежали развалины древнего города Хо-ла-сяо *142. *139 Куай - хвойное дерево, согласно словарю династии Тан, тождественное с Jcui или Juniperus; но здесь, вероятно, следует понимать лиственницу. *140 Потанин (l.c.) считает, что остроконечная вершина в рассказе - это Откчон хайрхан, одна из снежных вершин Хангая, к востоку от Улясутая. У ее подножия находится озеро, истоки реки Богдын. Река, текущая на запад, после того как Чанг-чун вышел из дефиле, была, по словам Потанина, рекой Уляссутай. Здесь путешественник оказался к западу от Хангайского хребта. *141 Киу в Китае - это Allium odorum; часто встречается в горах Пекина, а также широко культивируется. *142 Это название имеет некоторое сходство с Улясутаем. Город с таким названием появился только в середине прошлого века, но река Улиас-сутай, возле которой он расположен, вероятно, уже давно была известна под этим названием. Улиассу означает тополь. Улиасутай - форма прилагательного. Proceeding to the south-west, we passed about twenty li through a sandy desert, where water and grass were scarce. There we saw the first Hui-ho (see note 149), who were occupied irrigating their fields by means of aqueducts. After five or six days' travelling we reached a mountain, and having passed on its southern side, rested at a Mongol encampment (station), passing the night in a tent. At daybreak we started again, and travelled along the Nan shan (southern mountains), on which we saw snow *143. The master wrote a poem (detailing his journey from Pu chou to the mountains mentioned). At the station we were told that to the north of these snowy mountains is T'ien Chen-hai ba-la-ho-sun. Ba-la-ha-sun (balgassun) is the same as “city” in Chinese. There are magazines of corn ; therefore the city is also called tsang t'ou (the head of magazines) *144. *143 Potanin is embarrassed in tracing Ch'ang ch'un’s road west of the Khangai mountain. Between this range of mountains and the Altai (noticed farther on in the narrative) there are no mountains of a consider- able elevation. Besides this, the diarist does not mention the crossing of the Dsapkhan river. *144 Tien means “field” in Chinese. Chen-hai was the name of a high officer in the service of Chinghiz. His biography is found in the Yuan shi, chap. cxx. There it is stated that Chinghiz established a military settlement at A-lu-huan. A city was built there, and Chen-hai was appointed to the government of the place. This explains the above name. There were 300 families and more from Western Asia, employed in weav- ing gold brocade, and 300 from Pien Icing (now Kai feng fu in Ho nan) making woollen cloth. Chen-hai is stated in this biography to have been minister during the reign of Ogotai and Kuyuc, Chinghiz’ successors. This must be the Chingcai mentioned by Rashid. D’Ohsson (ii. 189) calls him “le chancelier Tchingcai.” Carpini (763, 764) speaks also of the Chancellor Chingay, with whom he conferred at the court of Kuyuc. According to Rashid, Chingcai was an Uigur, and was killed by order of the Emperor Mangu (d’Ohsson, ii. 269). The Yuan shi does not speak of his perishing by a violent death. As to the situation of the ancient Chinese colony, Potanin conjectures that it was somewhere near the Tsastu-bogdo mountain, an eastern branch of the Altai, about 46° 40' bT. lat. ; but it seems to me that it was farther to the north. Двигаясь на юго-запад, мы прошли около двадцати ли через песчаную пустыню, где не хватало воды и травы. Там мы увидели первых хуэйхо (см. примечание 149), которые занимались орошением своих полей с помощью акведуков. После пяти или шести дней пути мы достигли горы и, перевалив на ее южную сторону, остановились на отдых в монгольском лагере (станции), переночевав в палатке. На рассвете мы снова двинулись в путь и проехали вдоль Нань-шаня (южных гор), на которых мы увидели снег *143. Мастер написал поэму (подробно описывающую его путешествие из Пу-чжоу в упомянутые горы). На станции нам сказали, что к северу от этих снежных гор находится T'ien Chen-hai ba-la-ho-sun. Ба-ла-ха-сун (балгасун) по-китайски то же самое, что "город". Там есть журналы кукурузы; поэтому город также называется tsang t'ou (глава журналов)*144. *143 Потанину не удается проследить дорогу Ч'Анг Ч'уна к западу от горы Хангай. Между этим хребтом и Алтаем (о чем говорится далее в повествовании) нет гор значительной высоты. Кроме того, дневник не упоминает о переправе через реку Дсапхан. *144 Тянь в переводе с китайского означает "поле". Чэнь-хай - имя высокопоставленного офицера на службе у Чингиза. Его биографию можно найти в "Юань ши", глава cxx. Там говорится, что Чингиз основал военное поселение в А-лу-хуан. Там был построен город, и Чэнь-хай был назначен правителем этого места. Это объясняет вышеупомянутое название. В городе проживало 300 семей и более из Западной Азии, которые занимались плетением золотой парчи, и 300 семей из Пьен Исинга (ныне Кай фэн-фу в Хо-нане), которые изготавливали шерстяные ткани. В этой биографии Чэнь-хай указан как министр во время правления Оготаи и Куюка, преемников Чингиза. Это, должно быть, тот самый Чинкай, о котором упоминает Рашид. Д'Оссон (ii. 189) называет его "канцлером Тхингкай". Карпини (763, 764) также говорит о канцлере Чингае, с которым он советовался при дворе Куюка. Согласно Рашиду, Чингкай был уйгуром и был убит по приказу императора Мангу (d'Ohsson, ii. 269). В "Юань ши" не говорится о его гибели насильственной смертью. Что касается местоположения древней китайской колонии, Потанин предполагает, что она находилась где-то около горы Цасту-богдо, восточного ответвления Алтая, около 46° 40' северной широты; но мне кажется, что она была гораздо севернее. On the 25th of the seventh month (August 14) a number of Chinamen, artisans and workmen, who lived there (compare note 144), came in procession to see the master. They were all ravished ; met him with exclamations of joy, bowed before him, and accompanied him with variegated umbrellas and fragrant flowers. There were also two concubines of the Kin emperor, Chang tsung *145, and the mother of a Chinese princess, who met the master with exclamations and tears. The latter said: “For a long time I have heard of your reputation and your virtues, and was always grieved at not having seen you ; but now, unexpectedly, I have met you in this country.” The next day Chen-hai arrived from the northern side of the A-bu-han mountain *146. Ch'ang ch'un said to him that he was much surprised at seeing the people ruled by Chen-hai carrying on agriculture, for in the desert this is a rarity. He also asked Chen-hai’s opinion about the question of remaining there and waiting the return of the emperor. *145 These concubines had been taken by Chinghiz after the surrendering of Yen (Peking). *146 Evidently the same as the A-lu-huan in Chen-hai’s biography. (See note 144.) We shall see afterwards that this mountain was about 1000 li south-east of the Upper Yenissey. See note 262. 25-го числа седьмого месяца (14 августа) несколько китайцев, ремесленников и рабочих, которые жили там (см. прим. 144), пришли в процессии, чтобы увидеть мастера. Все они были в восторге, встретили его возгласами радости, склонились перед ним и провожали его с разноцветными зонтиками и благоухающими цветами. Были также две наложницы кинского императора Чанг-цунга *145 и мать китайской принцессы, которые встретили мастера с восклицаниями и слезами. Последняя сказала: "Долгое время я слышала о вашей репутации и добродетелях и всегда огорчалась, что не видела вас; но теперь, неожиданно для себя, я встретила вас в этой стране". На следующий день Чэнь-хай прибыл с северной стороны горы А-бу-хан *146. Ч'анг Ч'ун сказал ему, что он очень удивлен тем, что люди, которыми правит Чэнь-хай, занимаются земледелием, так как в пустыне это большая редкость. Он также спросил мнение Чэнь-хая о том, стоит ли оставаться там и ждать возвращения императора. *145 Эти наложницы были взяты Чингизом после сдачи Ена (Пекина). *146 Очевидно, это та же А-лу-хуан в биографии Чэнь-хая. (См. прим. 144.) Впоследствии мы увидим, что эта гора находилась примерно в 1000 ли к юго-востоку от Верхнего Енисея. См. примечание 262. Chen-hai declared that he lately had received orders from Chinghiz to expedite the master when he arrived in this country, as soon as possible, and that he would be responsible for the master’s staying there for any length of time. He manifested his intention to go with the master, so that the latter could not object, and decided to proceed on his journey again. Chen-hai observed further, that in the regions they would have to pass through now there were precipitous mountains and large marshes which could not be traversed by carts. He proposed to travel on horseback, and to restrict the num- ber of the suite and the carts. The master agreed, and left nine of his disciples behind. A monastery was built for them, in the construction of which everybody assisted — the rich with money and the workmen with their labour ; so that in less than a month the edifice was finished. It was named Si hia kuan (Si hia was the name of Ch'ang ch'un’s native place). Чен-хай заявил, что недавно получил приказ от Чингиза ускорить прибытие мастера в эту страну, как можно скорее, и что он будет отвечать за то, что мастер останется там надолго. Он выразил свое намерение отправиться вместе с мастером, чтобы тот не мог возражать, и решил снова отправиться в путь. Чен-хай заметил далее, что в тех краях, через которые им придется пройти сейчас, есть обрывистые горы и большие болота, по которым не могут проехать телеги. Он предложил ехать верхом, а число свиты и повозок ограничить. Мастер согласился и оставил девять своих учеников. Для них был построен монастырь, в строительстве которого помогали все: богатые - деньгами, рабочие - своим трудом, так что менее чем за месяц здание было закончено. Он был назван Си хиа куан (Си хиа - название родного места Чан Чжуна). On the 8th of the eighth month (August 26), 1221, the master started again, taking with him ten disciples. There were only two carts with the caravan, and more than twenty Mongols from the station (encampment) accompanied him. Liu kung (see note 96) and Chen-hai had also a hundred riders with them. The way led to the west, in the vicinity of high mountains. One of the servants of Chen-hai reported that these mountains had a bad fame for their goblins, and that once a goblin pulled him by the hair. Chen-hai narrated further, that once it occurred also to the Khan of the Naiman (see note 98), who passed through this country, to be charmed by a goblin, and that he was obliged to offer a sacrifice to him. The master did not make any remark on these tales. 8 числа восьмого месяца (26 августа) 1221 года мастер снова отправился в путь, взяв с собой десять учеников. В караване было всего две повозки, а сопровождали его более двадцати монголов со станции (лагеря). С Лю Куном (см. прим. 96) и Чэнь Хаем было еще сто всадников. Путь вел на запад, в окрестности высоких гор. Один из слуг Чэнь-хая сообщил, что эти горы пользуются дурной славой из-за гоблинов, и что однажды гоблин оттаскал его за волосы. Чен-хай рассказал далее, что однажды хана Наймана (см. прим. 98), который проходил через эту страну, тоже очаровал гоблин, и он был вынужден принести ему жертву. Хозяин не сделал никаких замечаний по поводу этих рассказов. After having travelled south-westward about three days, we turned to the south-east, passed a great moun- tain, proceeded through a vast defile, and on the 15 th of the eighth month (September 2) we were at the north-eastern side of the Kin shan mountains (the Altai; see note 5). We stopped here for some time, and then went south. These mountains are very high and vast, with deep defiles and long slopes. There is no road for carts. The road over these mountains was planned and constructed by the third prince, at the time the army went to the west *147. The hundred riders (who formed the escort) were ordered, at difficult ascents, to pull our carts by ropes, and to place drags upon the wheels when descending. In the space of about three stations (three days' journey) we crossed successively three ridges of mountains, and arrived then at the southern side of the mountain (they had now crossed the Kin shan), where we stopped near a river, at a place abounding in water and grass *148. Here tents were pitched, and we were waiting several days for bullocks and horses. The master (profiting from this rest) made three poems (in which he celebrates the scenery of the Kin shan). *147 Ogotai. the third son of Chinghiz, who probably preceded the bulk of the Mongol army proceeding on this way to the west in 1219. *148 From the statement, that in the defile Ch' ang ch'un passed through, the road had been prepared for the passage of the Mongol army, we may conclude that he went by the same way as Chinghiz Khan and Ye-lii Ch'u tsai (see the first narrative), but unfortunately the geographical definitions in the narratives of the Chinese travellers are so vague that it is impos- sible to decide where they crossed the Altai range. As the defile of Dabysten daban is the less difficult among the passes leading over that mountain chain, the Mongol armies and our travellers may have passed by this defile. But, on the other hand, the rich pastures noticed in the above text and the river the travellers had to cross would lead us to suppose that they had come down from the Ulan daban pass to the Bulgun river. Compare note 5. Пройдя на юго-запад около трех дней, мы повернули на юго-восток, миновали большое ущелье, прошли через обширное дефиле и 15-го числа восьмого месяца (2 сентября) оказались на северо-восточной стороне гор Кин-шань (Алтай; см. прим. 5). Здесь мы остановились на некоторое время, а затем пошли на юг. Эти горы очень высокие и обширные, с глубокими дефиле и длинными склонами. Здесь нет дороги для телег. Дорога через эти горы была спланирована и построена третьим князем, когда армия отправилась на запад *147. Сотне всадников (которые составляли эскорт) было приказано при трудных подъемах тянуть наши телеги веревками, а при спуске подкладывать под колеса волокуши. В течение примерно трех станций (три дня пути) мы пересекли последовательно три горных хребта и прибыли на южную сторону горы (теперь они пересекли Кин-шань), где остановились у реки, в месте, изобилующем водой и травой *148. Здесь были разбиты палатки, и мы несколько дней ждали быков и лошадей. Хозяин (воспользовавшись этим отдыхом) сочинил три поэмы (в которых он воспевает пейзажи Кин-шаня). *147 Оготай третий сын Чингиза, который, вероятно, предшествовал основной части монгольской армии, направлявшейся этим путем на запад в 1219 году. *148 Из заявления, что в дефиле, через которое прошел Чанг Ч'ун, была подготовлена дорога для прохождения монгольской армии, мы можем заключить, что он шел тем же путем, что и Чингиз-хан и Е-ли Ч'у-цай (см. первое повествование), но, к сожалению, географические определения в рассказах китайских путешественников настолько расплывчаты, что невозможно определить, где они пересекли Алтайский хребет. Поскольку дефиле Дабыстен-дабан является менее трудным среди перевалов, ведущих через эту горную цепь, монгольские армии и наши путешественники могли пройти через это дефиле. Но, с другой стороны, богатые пастбища, о которых говорится в приведенном выше тексте, и река, которую пришлось пересечь путешественникам, заставляют нас предположить, что они спустились с перевала Улан-дабан к реке Булгун. Сравните примечание 5. After having crossed the river, we proceeded southward and passed over a low mountain with stones of different colours. On the sides of this mountain no tree or grass was found. Within seventy li we saw two red-coloured hills ; and thirty li farther, stopped at a fresh- water well in the midst of a salt desert, where we prepared our food with this water. The grass around the well was much trampled down by sheep and horses. Chung lu then had a conference with Chen-hai about our journey. He said: “We are come now to the most difficult part of the road ; what is your opinion". Chen-hai replied: “ I have known these places well for a long time;" and addressing the master he said : “We have before us the po ku t'ien (field of white bones). It is thickly strewn all over with black stones. We have to travel more than 200 li to reach the northern border of the Sha t'o (sandy desert; see note 112), where we shall find plenty of water and grass ; then we have to cross the great Sha t'o, in extent about 100 li (from north to south). This desert extends west and east, I can- not tell exactly how many thousand li. On the other (southern) side of the desert is a town of the Hui-ho *149. *149 By Hui-ho Mohammedans in general are to be understood. See n ote 49. Переправившись через реку, мы двинулись на юг и перевалили через невысокую гору с камнями разного цвета. По сторонам этой горы не было ни дерева, ни травы. Через семьдесят миль мы увидели два холма красного цвета, а еще через тридцать миль остановились у колодца с пресной водой посреди соляной пустыни, где мы приготовили себе пищу на этой воде. Трава вокруг колодца была сильно вытоптана овцами и лошадьми. Затем Чанг-чун посовещался с Чен-хаем о нашем путешествии. Он сказал: "Сейчас мы подошли к самой трудной части пути; каково твое мнение". Чен-хай ответил: "Я давно и хорошо знаю эти места", и, обращаясь к хозяину, сказал: "Перед нами По Ку Тьен (поле белых костей). Оно густо усеяно черными камнями. Нам нужно пройти более 200 ли, чтобы достичь северной границы Ша-т'о (песчаной пустыни, см. примечание 112), где мы найдем много воды и травы; затем мы должны пересечь большую Ша-т'о, протяженностью около 100 ли (с севера на юг). Эта пустыня простирается на запад и восток, я не могу точно сказать, на сколько тысяч ли. На другой (южной) стороне пустыни находится город Хуэй-хо *149. *149 Под Хуэй-хо следует понимать магометан в целом. См. примечание 49. There only shall we find water and grass again". The master asked: “What do you mean by 'field of white bones'?” Chen-hai replied : “ That is an old battlefield — a field of death. At one time a whole army perished there by exhaustion; no one escaped. A short time ago, at the same place, the army of the Nai-man was destroyed *150. Whoever crosses the desert in the daytime and in clear weather ( i.e ., exposed to the sun) will die from fatigue, and his horse also. Only when starting in the evening, and travelling the whole night, is it possible to reach water and grass on the next day by noon." After a short rest we started in the afternoon. On our road we saw more than a hundred large sand-hills, which seemed to swim like big ships in the midst of the waves. The next day, between eight and ten o'clock in the morning, we reached a town. We did not get tired travelling at night-time, only we were afraid of being charmed by goblins in the darkness. To prevent charms, we rubbed the heads of our horses with blood. * 150 By Chinghiz. See note 98. Только там мы снова найдем воду и траву". Мастер спросил: "Что ты имеешь в виду под "полем белых костей"?". Чэнь-хай ответил: "Это старое поле битвы - поле смерти. Когда-то там от истощения погибла целая армия, никто не спасся. Не так давно на том же месте была уничтожена армия Наймана *150. Кто пересечет пустыню днем и в ясную погоду (т.е. под солнцем), тот умрет от усталости, и его лошадь тоже. Только если пуститься в путь вечером и ехать всю ночь, можно добраться до воды и травы на следующий день к полудню". После короткого отдыха мы отправились в путь во второй половине дня. По дороге мы увидели более сотни больших песчаных холмов, которые, казалось, плыли, как большие корабли среди волн. На следующий день, между восемью и десятью часами утра, мы достигли города. Мы не устали, путешествуя ночью, только боялись, что в темноте нас могут заколдовать гоблины. Чтобы предотвратить чары, мы натерли головы наших лошадей кровью. *150 По Чингизу. См. примечание 98. When the master saw this operation he smiled and said : “ Goblins flee away when they meet a good man ; as it is written in the books. It does not suit a Taoist to entertain such thoughts.” At sunset we started again, leaving behind on the road all our tired-out bullocks, and put six horses to every cart ; henceforth we used no more bullocks *151. * 151 The above accounts in the narrative refer to the inhospitable barren solitudes which extend between the Altai chain and the Celestial Mountains, and which on the west are bordered by the Dsungarian mountains. During the space of the last ten years, these uninhabitable tracts, suitable only for wild horses and wild camels, and for which Przewalsky proposes the name of Dsungarian desert , have been repeatedly traversed, in various directions, by Russian travellers. Captain Sosnowsky, and his companions of travel, crossed it, when returning from China, between the city of Ku ch'eng and the Russian military station of Zaisan, in September 1875. The expedition was near perishing during this passage. Such accidents are not uncommon in these regions. See Dr. Piassetsky’s “Travels in China,” ii. 483 seqq. — Przewalsky. from October to December 1877, went by the same way, from Zaisan to Ku ch'eng and back. And in 1879, in spring, the intrepid traveller again crossed the same desert, proceeding from lake Ulungur (Kizilbash) up the rivers Urungu and Bulgun, and then turning to the south, went to Barkul. See his “Tibet,” 21 seqq. — Potanin , on his journeys from Kobdo to Barkul , and from Hami to Uliassutai , in 1877, had to cross the most eastern narrowed portion of the same desert. See “Mongolia,” i. 145, 181. — Potanin gives also (l. c. i. 124 seqq.) two itineraries of Russian commercial caravans proceeding, in 1877, from Kobdo , via Ulan daban and Bulgun river, to Ku ch'eng. The Dsungarian desert is described by Przewalsky and the other tra- vellers as an elevated (from 1800 to 2500 feet) barren plain, for the greater part destitute of water, sandy in some parts ; in other places thickly covered with pebble. This latter is, as Potanin notices (i. 146), of a black colour, and gives to the desert a peculiar darkish aspect. Compare the statement in the Chinese account that all over it was thickly strewn with black stones. — Piassetsky compares the sand-hills in this desert ( sha t'o in the Chinese text, see note 112) to the waves of the sea. The Chinese diarist makes a similar comparison. The Russian caravan had to cross, before reaching Ku ch'eng, a desert consisting of sand-hills, and extending for eighty versts from north to south. Although it is impossible to determine the line actually followed by Ch'ang ch'un in crossing the Dsnngarian desert, we may conjecture that his guides had chosen the shorter and at the same time less dangerous route, i.e., from the Bulgun river or the Urungu to about the spot where now Ku ch'eng stands. There is now, as Przewalsky states, a road practicable for carts connecting Ku ch'eng with Bulun tokhoi via the Urungu river. Когда мастер увидел эту операцию, он улыбнулся и сказал: "Гоблины убегают, когда встречают хорошего человека, так написано в книгах. Даосу не подобает предаваться таким мыслям". На закате мы снова двинулись в путь, оставив на дороге всех наших усталых быков, и запрягли в каждую телегу по шесть лошадей; отныне мы больше не использовали быков *151. *151 Вышеприведенные рассказы в повествовании относятся к негостеприимным бесплодным пустыням, которые простираются между Алтайской цепью и Небесными горами, и которые на западе граничат с Джунгарскими горами. В течение последних десяти лет эти необитаемые пространства, пригодные только для диких лошадей и верблюдов, которые Пржевальский предлагает называть Джунгарской пустыней, неоднократно обходили в разных направлениях русские путешественники. Капитан Сосновский и его попутчики пересекли ее, возвращаясь из Китая, между городом Ку-чэн и русской военной станцией Зайсан, в сентябре 1875 года. Во время этого перехода экспедиция едва не погибла. Такие несчастные случаи не редкость в этих краях. См. "Путешествия по Китаю" д-ра Пиассецкого, ii. 483 и далее. - Пржевальский с октября по декабрь 1877 года прошел тем же путем, из Зайсана в Ку-чэн и обратно. А в 1879 году, весной, бесстрашный путешественник снова пересек ту же пустыню, пройдя от озера Улунгур (Кизилбаш) вверх по рекам Урунгу и Булгун, а затем, повернув на юг, направился в Баркуль. См. его "Тибет", 21 и далее. - Потанин в своих путешествиях из Кобдо в Баркуль и из Хами в Улясутай в 1877 году должен был пересечь самую восточную суженную часть той же пустыни. См. "Монголия", i. 145, 181. - Потанин также приводит (l. c. i. 124 и далее) два маршрута русских торговых караванов, следовавших в 1877 году из Кобдо через Улан-дабан и реку Булгун в Ку-чэн. Джунгарская пустыня описана Пржевальским и другими путешественниками как возвышенная (от 1800 до 2500 футов) бесплодная равнина, большей частью лишенная воды, местами песчаная, местами густо покрытая галькой. Эта последняя, как замечает Потанин (i. 146), черного цвета и придает пустыне особый мрачноватый вид. Сравните утверждение в китайском рассказе, что вся она была густо усеяна черными камнями. - Пиассецкий сравнивает песчаные холмы в этой пустыне ("sha t'o" в китайском тексте, см. примечание 112) с морскими волнами. Китайский дневник приводит аналогичное сравнение. Русскому каравану пришлось пересечь пустыню, состоящую из песчаных холмов и простирающуюся на восемьдесят верст с севера на юг, прежде чем он достиг Ку-ч'энга. Хотя невозможно определить линию, по которой в действительности следовал Чан Чжун, пересекая Джунгарскую пустыню, можно предположить, что его проводники выбрали более короткий и в то же время менее опасный путь, т.е. от реки Булгун или Урунгу примерно до того места, где сейчас находится Куччэн. В настоящее время, как утверждает Пржевальский, существует пригодная для телег дорога, соединяющая Ку ч'эн с Булун тохой через реку Урунгу. At the time we were still at the northern border of the great desert, we had observed on the southern horizon something like a silver-hued morning twilight. We asked our companions, but nobody knew what it was. Then the master said : “ That must be the Tin shan mountain chain.” *152 The next day, after crossing the desert, we met some woodcutters, and asked them. They confirmed the words of the master. It was the Yin shan. On the 27th of the eighth month (September 14), 1221, we arrived at the northern side of the Tin shan. There was a small town (the town of the Hui-ho, spoken of by Chen-hai). The Hui-ho came to meet the master, and the chief of the town presented fruits and Persian linen cloth ( Po-sz pu). He told us that 300 li distant, on the other side of the Yin shan , there was the city of Huo chon; *153 that it was very hot there, and that Huo chou was celebrated for the abundance of grapes *154. The next day we proceeded westward along a river, and passed two small towns. At this time (middle of September) wheat was just beginning to get ripe. The land was artificially irrigated by spring-water (conducted from the mountains), for rain is rare there. *152 The Tien shan or Celestial Mountains ; see note 4. This immense chain can be seen from the Dsungarian desert at a distance of more than 200 versts. Piassetsky, l. c., ii. 490; Przewalsky, “Tibet,” 45. *153 About Huo chou , comp, note 13 and p. 16 text. It is the KaraJchodjo of the Persian historiographers. In 1879 Dr. A. Regel visited the vast ruins of this city, situated forty versts east of Turfan. See Peterm. “Geogr. Mitth.,” 1880, p. 207, and the map (18) appended. *154 Dr. Regel, Z. c., 204, notices the excellent grapes of Turfan. В то время, когда мы еще находились у северной границы великой пустыни, мы заметили на южном горизонте нечто похожее на серебристые утренние сумерки. Мы спросили наших спутников, но никто не знал, что это такое. Тогда хозяин сказал: "Это, должно быть, горная цепь Тиньшань". *152 На следующий день, пройдя через пустыню, мы встретили нескольких лесорубов и спросили их. Они подтвердили слова мастера. Это был Инь-шань. 27-го числа восьмого месяца (14 сентября) 1221 года мы прибыли на северную сторону Тинь-шаня. Там был небольшой город (город Хуэй-хо, о котором говорил Чэнь-хай). Хуэй-хо вышли навстречу хозяину, и начальник города подарил фрукты и персидскую льняную ткань (Po-sz pu). Он рассказал нам, что в 300 ли от него, по другую сторону Инь-шаня, находится город Хуо-чон, *153 что там очень жарко и что Хуо-чон славится обилием винограда *154. На следующий день мы отправились на запад вдоль реки и миновали два небольших города. В это время (середина сентября) пшеница только начинала созревать. Земля искусственно орошалась родниковой водой (проведенной с гор), так как дожди здесь бывают редко. *152 Тянь-шань, или Небесные горы; см. примечание 4. Эта огромная цепь видна из Джунгарской пустыни на расстоянии более 200 верст. Пиассецкий, l. c., ii. 490; Пржевальский, "Тибет", 45. *153 О Хуо-чоу см. примечание 13 и текст на стр. 16. Это Караджчоджо персидских историографов. В 1879 г. д-р А. Регель посетил обширные руины этого города, расположенного в сорока верстах к востоку от Турфана. См. Peterm. "Geogr. Mitth.", 1880, стр. 207, и прилагаемую карту (18). *154 Д-р Регель, Z. c., 204, отмечает превосходный виноград Турфана. Travelling farther to the west, we reached a large city called Bie-sz’-ma *155. The wang (ruler or prince), the officers, the people, the Buddhist and Taoist priests, &c., came long distances out of the city to meet the master. We lodged in a vineyard west of the city. The relatives of the wang of the Hui-ho brought wine made of grapes, *156 various fruits, &c. The devotion the people felt for the master increased from day to day. In his company were seen Buddhists, Taoists, and Confucionists. The master inquired much about the country and its customs. They told us that at the time of the T'ang dynasty (618-907) this city was the tuan fu of Pei Ting, *157 and that up to this time the frontier towns estab- lished by the T’ang still exist. They related further, that several hundred li to the east is a fu (city of a department) called Si liang, *l58 and 300 li to the west a Men (district city) called Lun t'ai *159. The master asked what they reckoned the distance to the place where the emperor (Chinghiz) then was. All agreed in estimating it at 10,000 li and more to the south-west. On the 2d of the ninth month (September 19) we started again, and after four days' journey westward, stopped east of the city of Lun t'ai (see note 159), where the chief of the Tie-sie *160 came to meet us. *155 Bishbalik is meant ; see note 157. Ye-lii Ch'u ts'ai (see note 8) writes the name more correctly Bie-shi-ba . I may observe that the Mongols in ancient times, in pronouncing foreign words, frequently confounded b or jp with m. Thus Rashid, on the authority of the Mongols, writes Kai min fu instead of Kai ping fu. M. Polo (i. 26) writes Kemenfu. 156 Chinese wine is made of rice. 157 Pei t'ing in Chinese means “ northern court.” In the seventh cen- tury (T’ang period) this was one of the residences of the T'u-kue (Turks). After the latter had submitted to the Chinese, Pei t'ing in 702 became the seat of a Chinese governor-general, tu hu fu. I cannot explain why the above text has tuan fu. In 981, when Wang Yen te visited the Uigur country, Pei t'ing belonged to the Uigurs. In the days of Chinghiz this place was called Bishbalik ( i.e ., Five cities), and was the capital of the Uigurs. Klaproth in his “ Mem. rel. h l’Asie,” ii. 355 seqq., has pointed out that the site of ancient Bishbalik answers to the present Urumtsi. 158 Si Hang of that time was the present Liang chou fu in the province of Kan su. This place, however, was not to the east, but to the south-east of Bishbalik, and at a considerable distance. There must be an error, or the author speaks of another city of this name. 159 The same place is mentioned in the itinerary of Ye-lii Ch'u t'sai, 200 li west of Bishbalik. This author, as well as the diarist of Ch'ang ch'un’s travels, place it north of the T'ien shan. As has been observed in note 12, it would seem that the Lun t'ai of the Han dynasty must be looked for south of these mountains. 160 According to Palladius (“Ancient Traces of Christianity in China,” Russ. Orient. Record, i. 25-63), Tie-sie is the Chinese transcription of the word tersa, used by the Persians since the time of the Sassanides to designate the Christians, and sometimes also the Fire-worshippers and Magi. The name of Tarse is applied expressly to the kingdom of the Yogars (Uigurs) by Haithon the Armenian in his account of the king- doms of Asia (beginning of the fourteenth century). John of Monte- corvino, in a letter written at Peking at about the same time, speaks of Tarsic characters, meaning evidently Uigur letters. Yule thinks (“ Cathay,” 205) that the application of this term to the Uigurs indicates the extensive prevalence of Nestorian Christianity among them. Путешествуя дальше на запад, мы достигли большого города под названием Би-шз'-ма *155. Ванг (правитель или князь), офицеры, народ, буддийские и даосские священники и т.д. вышли на большое расстояние из города, чтобы встретить мастера. Мы поселились в винограднике к западу от города. Родственники вана Хуэй-хо принесли вино из винограда, *156 различные фрукты и т.д. Преданность, которую люди испытывали к господину, росла день ото дня. В его компании были буддисты, даосы и конфуцианцы. Мастер много расспрашивал о стране и ее обычаях. Они рассказали, что во времена династии Тян (618-907) этот город был туаньфу Пэй Тинга, *157 и что до сих пор существуют пограничные города, основанные Тянгами. Далее они рассказали, что в нескольких сотнях ли к востоку находится фу (город департамента) под названием Си Лян, *l58 и в 300 ли к западу - Мень (окружной город) под названием Лун Т'ай *159. Хозяин спросил, каково, по их мнению, расстояние до места, где тогда находился император (Чингиз). Все сошлись на том, что оно составляет 10 000 ли и более к юго-западу. 2-го числа девятого месяца (19 сентября) мы снова отправились в путь и после четырех дней пути на запад остановились к востоку от города Лун-т'ай (см. прим. 159), где нас встретил вождь Тие-си *160. *155 Имеется в виду Бишбалик; см. примечание 157. Е-ли Ч'у ц'ай (см. прим. 8) пишет это имя более правильно Бие-ши-ба. Я могу заметить, что монголы в древние времена, произнося иностранные слова, часто путали "b" или "p" с "m". Так, Рашид, основываясь на авторитете монголов, пишет Kai min fu вместо Kai ping fu. М. Поло (i. 26) пишет Kemenfu. *156 Китайское вино делается из риса. *157 Пэй т'инг по-китайски означает "северный двор". В седьмом веке (период Т'анг) это была одна из резиденций Т'у-куэ (тюрков). После того, как последние подчинились китайцам, Пэйтин в 702 году стал резиденцией китайского генерал-губернатора Ту Ху Фу. Я не могу объяснить, почему в приведенном выше тексте стоит tuan fu. В 981 году, когда Ван Ен Те посетил страну уйгуров, Пэйтин принадлежал уйгурам. Во времена Чингиза это место называлось Бишбалик (т.е. Пять городов) и было столицей уйгуров. Клапрот в своем "Mem. rel. h l'Asie", ii. 355 и далее, указал, что место древнего Бишбалика соответствует нынешнему Урумци. * 158 Си Ханг того времени был нынешним Лян чжоу фу в провинции Кансу. Однако это место находилось не на востоке, а на юго-востоке от Бишбалыка, причем на значительном расстоянии. Должно быть, здесь ошибка, или автор говорит о другом городе с таким названием. * 159 Это же место упоминается в маршруте Е-ли Ч'у ц'ай, в 200 ли к западу от Бишбалика. Этот автор, как и дневник путешествий Чанг Ч'уна, помещает его к северу от Тьен-шаня. Как было отмечено в примечании 12, кажется, что Лун-т'ай династии Хань следует искать к югу от этих гор. *160 Согласно Палладию ("Древние следы христианства в Китае", Русск. восточн. записи, i. 25-63), Тие-сие - это китайская транскрипция слова терса, используемого персами со времен Сасанидов для обозначения христиан, а иногда также огнепоклонников и волхвов. Название Тарсе прямо применяется к царству йогаров (уйгуров) Хаитоном Армянским в его рассказе о царствах Азии (начало XIV века). Иоанн Монте-корвино в письме, написанном в Пекине примерно в то же время, говорит о тарских иероглифах, подразумевая, очевидно, уйгурские буквы. Юл считает ("Катай", 205), что применение этого термина к уйгурам указывает на широкое распространение среди них несторианского христианства.

— Третьей луны, 1-го числа, мы вышли из песчаной полосы и прибыли в Юй эрр ли * * Известная ставка или орда Чингисхана, часто упоминается в кит. истории. Шеньяо доказал несправедливость мнения тех, которые полагали этот пункт восточнее и даже юго-восточнее. К Юй эрр ли проведена была почтовая дорога, из разных мест. Чан чунь, отселе, повернул на С. В., вместо того, чтобы ехать на северо-запад; он дал слово побывать у Очинь давана. — Третьей луны 5-го числа мы поднялись с мест и ехали на северо-восток; по всем сторонам, вдали, виднелись людские обиталища, состоявшие из черных телег и белых юрт; жители переходить с места на место, смотря потому, где есть вода и трава для пастбища; по возвышенностям и низменностям, не было более ни одного деревца; во все стороны виднелись только желтоватые облака и блеклое растение; не переменяя дороги, через двадцать с лишком дней, мы, наконец, увидели одну песчаную речку, текущую на северо-запад и впадающую в реку Лу гюй*. Вода в речке по брюхо лошади; по берегам ее ростут густо ивы. Перешед речку, мы три дня ехали на север и вошли в небольшую песчаную полосу. * Лу гюй: так в китайской истории называется река Кэрулун. Четвертой луны 1-го числа мы прибыли в ставку великого князя Огиня*; тогда лед только что таял и на почве появились ростки растений. * Вероятно ставка была на реке Халха, впадающей в озеро Буюйр, и о которой не однажды упоминается во вновь открытом жизнеописании Чингисхана; прежде там кочевал и Чингисхан. — Путь наш лежал на северо-запад. 22-го числа мы прибыли к реке Лу гюй. Воды ее образуют здесь озеро*, в окружности на несколько сот ли. * Вероятно, Буюйр. — Следуя на запад, по южному берегу реки, мы инде находили порей и ели его... После 16 дней пути, река уклонилась на северо-запад, в горы; мы не могли узнать ее истоков; на юго-запад, мы выехали на почтовую дорогу Юй эрр ли* * Дорога эта вела на северо-запад. — Далее * мы путешествовали десять дней; в летний поворота солнца, тень от него, по нашему измерению, была 3 фута и шесть или семь вершков. Мало по малу, показались пики высоких гор**. Отселе на запад постепенно были горы и холмы; обитателей весьма много; все они тоже живут в черных телегах и белых юртах. * Трудно определить географически дальнейшую дорогу Чан чуня. Ученый Шень яо сделал исследование ее довольно пространное; но результаты его неопределенны. Переезд был от поворота Кэрулуна до орды Ханши. ** Это вероятно отроги Голтэйского хребта, направляющиеся с востока; они незаметно сходятся с протяжением хребта Канхайского (с ю. з.), из которого берет начало р. Селенга. — Далее, через четыре переезда на северо-запад, мы переправились через реку*, за которой началась равнина; на окраинах ее горы и долины прекрасны, трава тучная и вода добрая; на западе и востоке есть основания древнего города **, еще свежие; можно было распознать улицы и переулки; устройство походит на китайское; время построения его нельзя было узнать за неимением памятников; говорили, впрочем, что [290] он построен Киданьцами. Вскоре нашли в земле старую черепицу с киданьскими на ней буквами. Это был, вероятно, город, построенный теми киданьскими воинами, которые удалились сюда, не желая поддаться новой династии ***. Говорили также, что отсюда на юго-запад, более 10,000 ли, есть город Сюнь сыгань ****, построенный в самом лучшем месте государства Хой-хэ *****, который составляет столицу Киданьцев ******, где царствовали преемственно семь их императоров. * Шень яо полагает, что это река Орхон; но скорее Тола. ** Шень яо предполагает что были два городища: оба в бассейне реки Орхон. Выражения: «на западе и востоке» вероятно означают: по направлению с востока на запад. *** Шень яо подтвердить эти слова своими изысканиями. Под буквами киданьскими разумеются письмена, составленные на основании китайских знаков. Образца этих букв сохранились в сочинении Шу ши хой яо. **** Так назван Самарканд, иногда называемый в кит. истории, Хэ чжун фу (имя данное ему Хара-Киданями). В одном христианском памятнике времен Монголов, на кит. языке, Самарканд также назван Сюнь сы гянь. ***** Туркестана ****** По Юань чао ми ши у Хара-Китайский Гурхан имел резиденцию на реке Чуй. — 6-й луны 13-го числа мы достигли хребта Чан сун лин* и остановились позади его. Сосны и ели растут густо, во множестве, поднимаясь до облаков и заслоняя солнце; большею частию они растут на северной стороне гор, по падям; на южной же стороне весьма мало. * Т. е. длинный сосновый хребет, вероятно на Толе. — 28-го числа мы остановились на восток от орды*. Посланец отправился наперед доложить о нашем прибытии императрице и получил от нее приказание просить учителя переправиться через реку. Река эта течет на северо-восток**; широка и глубока по ступицу колеса. Переправившись через реку, мы вступили в становище и тут оставили телеги; на южном берегу были тысячи телег и юрт. * Волидо, но китайскому тексту. Это была временная резиденция Ханши по мнению Шень яо; но орды, которых было четыре у Чингисхана, были постоянны; в каждой орде была одна из главных Ханш его. ** Вероятно Орхон или Хода. — 7-й луны 9-го числа мы вместе с посланцем отправились на юго-запад* и ехали пять или шесть дней; мы несколько раз замечали на горах снег, а у подошвы гор, часто попадались могильные насыпи; поднявшись на один высокий холм, мы заметили там следы жертвоприношений духам. Потом, через два или три дня, мы переехали через гору, поднимающуюся вверх пиком, как будто обсеченным; по горе в обилии растут сосна и ель. На западе есть озеро; по выходе на юг из огромного ущелья, есть река, текущая на запад; на северной стороне ее множество разных дерев; мелкий дикий лук цзю рос по обеим сторонам дороги обильно, как душистая трава, на протяжение нескольких десятков ли. На севере было древнее городище, называемое Хэласяо**. На юго-запад мы проехали песчаную полосу, около 20 ли, где весьма мало воды и травы, и здесь впервые увидели Хой хэ***, которые орошали пшеницу, посредством вырытых водопроводов. * Переезд был от орды Ханши до Бишбалыка, нынешнего Урумчи. ** Хэласяо: вероятно сокращение названия: Хара-Балгасунь. *** Туркестанцы и Уйгуры равно называются так Чан чунем. Он вступил, вероятно, здесь в Найманское владение. Хой хэ могли быть переселенцы. — Потом пять, или шесть дней, ехали до перевала через хребет, откуда, на юг, мы прибыли в монгольский стан, в котором и переночевали в юрте. С рассветом, мы снова отправились вдоль южных гор. — Станционные сказывали, что на севере этих снежных гор стоит Балгасун Тянь чжень хая*; Балгасун, по нашему, значит город; в нем есть хлебные магазины; посему он называется также Цан тоу**. * По Юань ши (Цз. 120, 10) Чингисхан завел военное поселение на Алу хуане (Орхон?), где построен был городок Чжинь хай чэн, по имени Чжинь хая, которому Чингисхан поручил управление этой страной. Чжинь хай начальствовал над 300 слишком домов золототкачей из западных краев, и 300 домов шерстяноткачей из Китая. Ремесленники, из запада переселены были по возвращении Чингисхана из похода в Туркестан. Ремесленники были разных наций; не их ли омонголившиеся потомки ныне известны под именем Дархатов (художников), на вершинах Енисея, куда переселенцы, может быть, удалились современем? ** Т. е. магазин. — На другой день посетил учителя Чжень-хай с северной стороны гор Абу-хань *. * Где было военное поселение. — 8-го числа, взяв с собой десять учеников, Сюй цзин сянь шен, Чжао цзю-чу и других, на двух телегах и в сопровождении 20 слишком станционных Монголов, учитель отправился около великих гор на запад; у посланца Лю гуна и Чжень хая Сян гуна было также сто вершников... На дороге, слуга Чжень хая рассказывал Лмцзяну, что, перед тем, у этих гор, оборотень схватил его за волосы на затылке и чрезвычайно напугал его. Чжень хай тоже говорил, что Найманьский государь, проезжая этими местами, был обморочен горным оборотнем и принес ему в жертву отборные кушанья. Учитель не сказал на то ни слова. Ехавши на юго-запад около трех дней, мы поворотили на юго-восток, переехали большую гору, проехали большим ущельем и 15-го числа прибыли в северо-восточной стороне Цзиньшаньских гор*. Остановившись здесь на несколько времени, мы снова поехали на юг. * Т. е. Золотых гор; это Китайский Алтай.

По мне все укладывается вполне нормально в географические реалии того времени. Вот попробовал обозначить на карте путь Чань Чуня: понятно, что все условно.

Т.е. Отчигин просто ушел немного севернее Буир-Наура

В Монголии найдено несколько городов монголов ЧХ. Вот слайды с выступления ув. Н.Н. Крадина. Надеюсь публикация здесь не нарушит авторских прав.

Здесь я не вижу противоречий. Юрт Отчи был на Буир-Науре: это самые восточные пределы проживания монголов. Сегодня слушал выступление уважаемого Н.Н. Крадина "Особенности урбанизационных процессов в Монгольской империи XIII века" на V археологическом конгрессе в г. Туркестан (Казахстан). Отчигин построил Кондуйский городок. Из ВИКИ: Располагается в Борзинском районе Забайкальского края, в 89 км от города Борзя, в 62 км к западу от Хирхиринского городища, в 9 км от села Кондуй, в долине между рек Кондуй и Барун-Кондуй (притоками реки Урулюнгуй[1]). Получается. что во времена Чань Чуня он находился на Керулене, а позднее построил себе Кондуйский городок в Забайкалье. Там же рядом был городок Хирхира, где был найден камень Есунке.