Ашина Шэни

СТАТУЯ ЗАПАДНОТЮРКСКОГО КАГАНА ИЗ ЦЯНЬЛИНАСорен ШтаркОб облике (западнотюркского) кагана он (Сюаньцзан) пишет, что "Каган носил халат [из] зеленого дамасского шелка; его волосы, десять футов длиной, не были завязаны. Вокруг его лба была обернута повязка из белого шелка, свисавшая сзади". Очень похожую повязку можно наблюдать на одной из статуй так называемых "иностранных вождей" с Пути Духов Цяньлина 乾陵. С учетом волос, разделенных на длинные копны или косы, это определяет фигуру как Тюрка; более того, можно показать с высокой степенью вероятности, что это воистину изображение западнотюркского кагана. Первоначально каждая из статуй этих «иностранных вождей» имела надпись на спине, дающую имя и титулы изображенного лица; однако надпись давно исчезла конкретно с этой статуи. К счастью, список 36 из изначальных надписей сохранился в Чанъань Чжиту (長安志图, середина четырнадцатого века). Этот список, в конечном счете, восходит к четырем плитам, каждая из которых содержала имена и названия 16 статуй, составленные из старых надписей и помещенные рядом со статуями между 1086 и 1094 неким Ю Шисином 游師雄. Теперь кажется возможным определить, какие из 2 × 4 рядов по восьми статуй принадлежат ко "второй левой плите", "первой правой плите" и "второй правой плите" соответственно. Исходная точка дается с сохранившимися надписями шести статуй, опубликованными в 1960 году и скорректированными Чэнь Гоцанем в 1980 году. Согласно Чэню, эти шесть сохранившихся надписей относятся к королю из Цемо 且末, Ябгу из Тохаристана, Тегину из Тохаристана, королю от Хотана, королю из Чжуцзюйбани 硃俱半 и послу восточных тюрков. К сожалению, ни статья 1960 года, ни подробное исследование Чэня не указывают, какие из сохранившихся статуй несут на себе оставшиеся шесть надписей на спине. Когда я посетил место в июле 2008 года, я смог с уверенностью идентифицировать лишь статую Тегина Тохаристана и статую короля Чжуцзюйбани (следы изначальных надписей на двух других статуях были слишком плохо сохранены для аттрибуции). Тем не менее эти две надписи ясно дают понять, что надпись статуи тюрка с повязкой на голове точно некогда была записана на "первой правой плите".Это наблюдение помогает нам с высокой степенью вероятности сузить возможную личность статуи, потому что из первоначальных 16 человек, некогда записанных в «первой правой плите», всего 11 до сих пор известны нам из списка в Чанъань Чжиту. Среди них только три тюрка - все они каганы крыла Нушиби или Долу западных тюрков, а именно Ашина Мише 阿史那彌射 (ум. 662 г.), его сын Ашина Юаньцин 阿史那元慶 (ум. 692 г.) - оба каганы крыла Долу 咄六 - и сын его двоюродного брата Ашина Хусэло 阿史那斛瑟羅 (ум. 701 г.), каган крыла Нушиби 弩失畢. Учитывая, что эти близкие родственники стояли рядом друг с другом, мы могли бы даже восстановить одного из четырех человек, которого не хватает в списке, а именно Ашина Бучжэня 阿史那步真 (ум. 666/667 г.), двоюродного брата Ашины Мише, отца Ашины Хусэло, и кагана крыла Нушиби западных тюрков.[Stark, Sören. Some Remarks on the Headgear of the Royal Türks //Journal of Inner Asian Art and Archaeology 4 (2009) - p.123]статуя западнотюркского кагана из Цяньлина (фотография автора)

ТЮРКО-КУРЫКАНСКИЕ КОНИ ТАНСКОГО ИМПЕРАТОРА ТАЙЦЗУНАЭдвард ШаферВыше всех экзотических коней в эпоху Тан чтились "Шесть Баярдов", что пронесли императора Тайцзуна через опасные кампании против соперников-претендентов на трон Китая. Эти парагрны известны нам через как литературу, так и искусство. Сам суверен в глубоком расположении к ним написал короткое прозаическое описание для каждого из шести или скорее их изображений и поэтический панегирик для каждого. Вот одно из них:"Черпад Красный: цвет его чистый красный, оседланный во время усмирения [Ван] Ши Чуна и [Доу] Цзяньдэ; сраженный четврьмя стрелами спереди и одной стрелой сзади. Панегирик: Где Чань и Цзянь еще не были спокойны,Там топор и секира расширяло величество мое;Алый пот - стремительные ноги! Синие знамена - триумфальное возвращение!"Поэзия и скульптура увековечили этого скакуна, но боевой конь, на котором ездил Тайцзун в той же самой кампании, по имени "Желтый Седовласый Чалый конь", играл другую роль в искусстве: после его смерти в корейских войнах, Тайцзун приказал сочинить музыку в его честь, по имени "Двойная Песнь Желтого Седовласого", видимо имитируя старый мотив времен Хань.С помощью образа "алого пота", любимый "Черпад Красный" был связан, по меньшей мере легендарно, с ферганскими скакунами, "потевшими кровью". Хотя вся имперская шестерка имела западную кровь в их венах, с учетом некоторых из их имен, таких как "Тегин Чалый", определенно, что они достались Тайцзуну от тюрок. Известные изображения этих прославленных скакунов, вытесанные в каменных рельефах по приказу императооа зимой 636-637 годов, базировались на картинах великого Янь Либэня. После смерти Тайцзуна скульптуры были поставлены рядом с его "Сиятельным курганом" в Шаньси, но с тез пор были перенсены в музеи. Гривы каменных коней обрезаны или связаны в пучки, как зубчатые стены, древний обычай в Центральной Азии и Сибири, хотя возможно иранского происхождения, но вышедший из употребления в Китае со времен ханьских императоров. Их возрождение свидетельствует о тюркском происхождении скакунов Тайцзуна и обозначает знатность как коней, так и наездника. Но идеальная родословная Шести Баярдов восходила раньше знаменитых коней Хань, к Восьми Баярдам Му-вана Чжоу, чьи чудесные отличительные черты все еще сохранялись как модель для великих королей-усмирителей варваров в старом изображении, своего рода танское национальное сокровище. Не настолько известные, как Шесть Баярдов, но гремевшими в свое время были "Десять Скакунов" Тайцзуна. Эти редкие и прекрасные кони пришли к монарху поздно в жизни и потому им не хватало тесной связи с ним, что давала особое достоинство и славу их шести предшественникам в старые дни горьких испытаний и неясных успехов. Новые кони были лично выбраны монархом из сотни, присланной тюркским народом курыкан в 647 году. Северные пастухи, вырастившие их, насельники земель, полных лилий, к северу от Байкала, разводили их как мускулистых и мощных коней, схожих с таковыми у кыргызов, и отправили их незаклейменными, но со странно подрезанными ушами и помеченными носами, великому правителю Китая. Твйцзун сам выбрал имена для избранной десятки: "Морозный Гарцующий Белый", "Сияющий Снежный Седовласый", "Замерзший Росяной Седовласый", "Висящий Легкий Седовласый", "Погружающийся в Волну Гнедой", "Летящий над Закатом Чалый", "Молнией Бросающийся Красный", "Текущий Золотой Желтый", "Парящий Единорог Фиолетовый", "Бегущий Радужный Красный".[Schafer, Edward H. The Golden Peaches of Samarkand. A Study of T'ang Exotics - Berkeley-Los Angeles: University of California Press, 1963 - p.68-70]барельеф одного из "Шести Баярдов" на гробнице императора Тайцзуна

Биография Ашины Шэни по переводу Шаванна

Поправил мой старый перевод, исправив транскрипцию китайских наименований и добавив иероглифы где надо

Ашина Шэни 阿史那社爾 был младшим сыном тюркского Чуло 處羅 хана. В 11 лет, он был одарен новым именем за свои храбрость и мудрость и получил титул Та-шада 拓設; он разбил свой лагерь к северу от каменистой пустыни. Он с Юкук-шадом (欲谷設 Юйгу шэ), сыном Иллиг-кагана (頡利 Сели), разделил управление племенами Теле 鐵勒, Уйгур 回紇, Бугу 僕骨 и Тонгра 同羅. Когда Чуло умер (620), он впал в траур как велели того обычаи. Он правил своими людьми на протяжении десяти лет никогда не повышая налоги, а когда предложили это сделать ради увеличения ресурсов, он ответил: "Племена мои живут в достатке, этого мне достаточно". Потому все вожди любили его.Иллиг-каган часто вступал в войну; Ашина Шэни возражал, но его не слушали. В первый год чжэнь-гуань 貞觀 (627), Теле, Уйгуры и Сеяньто 薛延陀 все восстали и сразили Юкук-шада у горы Мале 馬獵. Ашина Шэни оказывал ему помощь в сражении, но не имел успеха.В следующем году (628), возглавив своих оставшихся людей, он сумел взять Каган-ступу 可汗浮圖 (Бешбалык). Благодаря этому Иллиг-каган сумел нанести поражение западным тюркам, а вскоре умер западный Тун-джабгу-каган. Силиби-Дулу-хан 奚利必咄陸 и Сы-джабгу-xан 肆葉護 схватились в борьбе за трон. Ашина Шэни повел своих воинов в атаку чтобы застать их врасплох и отнял у них часть земель; благодаря этому он встал во главе более ста тысяч людей и принял титул Дубу-хан 都布.Тогда он сказал вождям: "Те кто восстал и уничтожил мой эль (Восточный Тюркский каганат) - Сеяньто. Я сумел подчинить страны Запада; но если я не одолею Сеяньто, то нанесу оскорбление памяти моего отца кагана и утрачу свою честь. Если поход мой не увенчается успехом, я не колеблясь сложу свою голову".Вожди отвечали: "Мы только что захватили западные земли; нам необходимо остаться здесь и укрепиться, если сейчас мы уйдем далеко сражаться с Сеяньто, еще до конца кампании сыновья и внуки джабгу заберут наши земли".Ашина Шэни не прислушался к этим словам, он повел 50 тысяч всадников на север каменистой пустыни чтобы сразиться с Сеяньто; сто дней он дрался без передышки; воины его устали от долгой кампании и постепенно рассеялись. Тогда Сеяньто атаковали его всеми силами и победили. Шэни пришлось укрыться в Гаочане (у Турфана). У него осталось не больше 10 тысяч человек; не имея возможности заключить мир с западными тюрками, ему пришлось во главе своих людей отправиться в Чанъань и подчиниться Империи; в десятый год (636) он прибыл ко двору. Его одарили титулом генерала левого кавалерийского корпуса, а его орды расположили в округе Лин; согласно императорскому указу, он получил честь взять в жены старшую принцессу Хэнъян 衡陽 с титулом военного командующего-имперского зятя (фума дувэй 駙馬都尉) и управлением солдатами корпуса вэйтунь 衛屯. В четырнадцатый год (640), с титулом общего управляющего войсками в округе Цзяохэ 交河, он умиротворил Гаочан. Другие генералы все получили части добычи; (Ашина) Шэни, что не получил еще имперского указа (авторизовывавшего это), не посмел ничего взять; лишь увидев другой приказ, он принял некоторые вещи; впрочем то что он взял состояло лишь из стариков и детей, да старинных и использованных вещей; Тайцзун 太宗оценил такое отсутствие интереса, он выдал ему меч, украшенный драгоценными камнями, (короля) Гаочана и тысячу кусков различного шелка; указом он назначил его надзирателем левого лагеря восточных врат и дал ему титул графа королевства Би 畢. (Ашина Шэни) следовал за императором в его экспедиции в Ляодун; в него угодила шальная стрела, но ее он вырвал и вернулся в сражание; те кем он командовал были храбрецами что все покрыли себя славой. По возвращению, его повысили добавив к его титулам таковые высокого чиновника хунлу 鴻臚.В двадцать первый год (647) с титулом великого общего управляющего армии округа Куньцю 昆丘, он отправился с Циби Хэли 契弊何力, Го Сяокэ 郭孝恪, Ян Хунли 楊弘禮, Ли Хайанем 李海岸 и эти пять генералов втянули в кампанию тринадцать племен Теле и сто тысяч кавалеристов Коктюрок чтобы атаковать Кучу. Эти войска прошли через (территорию) западных коктюрок; они сразились с Чуми 處密 и Чуюэ1 處月 и победили их; они вошли (на территорию Кучи) идя с запада от Карашара; солдаты появились там где их не ожидали, так что Куча была объята страхом2. (Имперская армия) расположилась в каменистой пустыне; префект Ичжоу (Хами), Хань Вэй 韓威, выступил первый с тысячей кавалеристов; за ним последовал генерал правого кавалерийского корпуса Цао Цзишу 曹繼叔; он прибыл в город Дохэ 多褐. Король (Кучи) во главе пятидесяти тысячи человек войск вышел против него и принял бой; (Хань) Вэй притворился что отступает, и король с всеми солдатами последовал за уходившими; (Хань) Вэй скооперировал соединение с (Цао) Цичжоу; они развязали битву насмерть и нанесли сокрушительное поражение (королю Кучи).(Ашина) Шэни таким образом захватил столицу. Король сбежал с легкой кавалерией. (Ашина) Шэни, оставив (Го) Сяокэ охранять (столицу), возглавил сам своих лучших кавалеристов и пустился по следам (короля), преследуя его на протяжении шести сотен ли; король расположился в городе великого Бохуаня 撥換 (Яка Ярык); (этот город) был окружен препятствиями, создававшими естественную защиту; (Ашина) Шэни проник туда после сорокадневной атаки; он взял в плен короля и захватил пять других больших городов. Он отправил капитана правого корпуса, Цюань Чжифу 權祗甫, огласить его приказы различным главам, показывая им бедствия (которые они навлекли на себя сопротивлением) и преимущества (которые они получали от подчинения ему); слались больше семидесяти городов. Он объявил и разъяснил престиж и хорошее доверие (имперского правительства) и не было ни единого человека, что не был рад подчиниться. Он установил стелу чтобы увековечить свои деяния, потом вернулся.Он извлек выгоду из обстоятельств, убедив короля Хотана прийти оказать почести двору. Король этот предложил три сотни коней и других голов скота на поддержку армии. Западные коктюрки, Карашар и королевство Ань 安 (Бухара) по желанию доставили людей армии. Когда (Го) Сяокэ был в лагере, его кровать, его покрывала и посуда, коими он пользовался, были расточительно украшены золотом и драгоценными камнями; похожие дары были преподнесены (Ашине) Шэни, который принимать их отказался. Император, узнав об этом, сказал:"Из этих двух генералов, который выдающийся а который недалекий, об этом не нужно спрашивать других людей". Когда император умер (649), (Ашина Шэни) изъявил желание лично последовать за ним в гробницу чтобы охранять его загробный сон. Гаоцзун 高宗 на это не согласился. Он повысил его до ранга генерала правой гвардии.В шестой год юнхуэй 永徽 (655) он умер. По смерти ему пожаловали титулы генерала-опоры Государства и военного командующего округа Бин 並; он был погребен у гробницы Чжао 昭; курган, что ему возвели имел форму Цуншань 蔥山 (Цунлин/Луковых гор); его посмертным именем было Юань 元.Комментарий Эдуарда Шаванна1. В тексте - Чучжэнь, следует полагать что это Чуюэ основываясь на том что об этом племени заходит речь в том же контексте в описании похода Ашины Шэни в Цзычжи Тунцзянь Сыма Гуана. Чуюэ обитали у Гучжэня; Чуми обретались на берегах реки Манас; одолев эти два племени, Ашина Шэни взял дорогу, ведшую от Урумчи на малый Юлдуз, и оттуда в большой Юлдуз; он направился в Карашар прийдя с северо-запада и это объясняет почему его атака застала королей Карашара и Кучи врасплох. 2. Здесь следует добавить то что касается королевства Карашар (Цзычжи тунцзянь, цзюань 199): В 648 году, в десятый месяц, "когда Ашина Шэни сразил Чуюэ и Чуми, он повел своих солдат западом от Карашара и перешел в восточную часть королевства Куча; он направил своих по пяти дорогам и появился там, где его не ждали. Король Карашара, Сюэпо Аначжи 薛婆阿那支, покинул город и укрылся в (стране) Куча, на восточной территории, откуда он держал оборону. (Ашина) Шэни отправил солдат догнать его и атаковать; они взяли его и обезглавили. (Ашина Шэни) поставил королем Карашара Сяньна-чжуня 龍先那准, кузена отца (Сюэпо Аначжи)”. [Documents sur les Tou-Kioue (Turcs) Occidentaux recueillis et commentés parÉdouard Chavannes (1865-1918) - Librairie d’Amérique et d’Orient Adrien Maisonneuve, Paris, 1903, IV+380 pages. - p.174-178]Бюст принца Восточного каганата и генерала империи Тан, Ашины Шэни

ТЮРКСКАЯ МОДА В СРЕДНЕЙ АЗИИ 7-8 ВЕКОВСорен Штарк, доктор исторических наукНью-Йоркский университет, СШАСформировавшиеся социальные связи между тюрками и согдийцами ясно демонстрируются тенденцией к "тюркскому" вкусу у согдийской аристократии в 7 и 8 веках. Таким образом мы можем объяснить особенное широко распространенное использование тюркских титулов и эпитетов в до-мусульманском Мавераннахре (Stark, Die Alttürkenzeit in Mittel- und Zentralasien. Studien zu Archäologie und Geschichte pastoralnomadischer Gruppen und ihrer Interaktion mit Seßhaften vom 6.-8. Jh., 2005, p.224-225). Следовательно, иногда трудно отличить тюрок от согдийцев с тюркскими титулами. Очевидно случай с членеми семьи Бухархуда в Бухаре или близкими родственниками Ишхидов Самарканда представляет собой вторую категорию. Согласно Цэфу Юаньгуэй, цзюань 971, брат Бухархуды Тугшада носил тюркский титул Асилань дагань 阿悉爛達干 - Арслан Таркан; регент Майсурга, младший сын Ишхида Гурека, упомянут в Синь Таншу, цзюань 221б, как Мочо 默啜, что также являлось титулом восточно-тюркского кагана. С упадком Западного каганата и его влияния в Мавераннахре во второй половине 7 века, даже малые дихканы в восточном Иране начинают носить довольно двусмысленные тюркские титулы. В некоторых случаях они даже зовут себя "каганами" (Sims-Williams, From the Kushan-Shahs to the Arabs. New Bactrian documents dated in the era of the Tochi inscriptions. 1999, 255-256; Stark 2005, 225). Также в согдийских одежде, конском снаряжении и вооружении, "тюркский стиль" ясно заметен (Распопова, Согдийский город и кочевая степь в 7-8 вв., 1970). Спектр обсуждаемого материала может быть связан прежде всего с военно-аристократической обстановкой. Это особенно очевидно касательно влияний из тюркских степей на согдийские наборы поясов с металлическими вставками. Поясные пряжки и вставки так называемого "типа Мартыновки" (или "геральдического стиля"), доминирующие в евразийских степях примерно со второй половины 6 по середину 7 века (Амброз, Проблемы раннесредневековой хронологии Восточной Европы, 1971; Ковалевская, Поясные наборы Евразии VI-IX вв., 1979; Добжанский, Наборные пояса кочевников Азии, 1990; Bálint, Kontakte zwischen Iran, Byzanz und der Steppe. Das Grab von Üč Tepe (Sowjet. Azerbajdzan) und der beschlagverzierte Gürtel im 6. und 7. Jahrhundert, 1992, 389-415) еще довольно редко фигурируют в Мавераннахре. Но к концу 7 века, ситуация меняется с повсеместным появлением пржковыз и вставочных типов, которые впервые появляются в Уральских горах и южной Сидири в середине и второй половине 7 века (Распопова, Поясной набор Согда VII-VIII вв., 1965; Распопова 1970; Распопова, Металлические изделия раннесредневекового Согда, 1980; Ковалевская 1979; Добжанский, 1990, с.38). Как следствие, мода на пояса в Трансоксиане и евразийских степях оказывается отличительно однородной с конца 7 по середину 8 века. Если теория о тюркском военном присутствии в Трансоксиане верна, должны быть и схожие влияния в конской и наезднической экипировке, как и в вооружении. И действительно, использование целого набора оружия и видов экипировки, типичных для пасторальной кочевой культуры тюрок Центральной Азии и Южной Сибири, начинается в Трансоксиане самое позднее в 7 веке (Распопова 1970; Распопова 1980, с. 103-107). В этот набор входит особый тип колчана в форме песочных часов (Худяков, Древнетюркские поминальные памятники на территории Монголии, 1985, 151-152, Рис. 66; Табалдиев, Курганы средневековых племен Тяньшаня, 1996, 46, Рис. 8/1 и 11/1-2), сбруя (Табалдиев 1996, 37-38, Рис. 43/1, 16/9; Распопова 1980, 99- 101; Рис. 70-71), ношение меча на двух ремнях вместо использования ножен (Bálint 1992, 338-343; Koch and Wenzel, Waffentechnologie zwischen China und Byzanz. Anmerkungen zu einem Miniaturschwert aus dem Grab des Kaisers Wudi der Nördlichen Zhou-Dynastie (557-581 n. Chr.), 2000, 193-199; Беленицкий, Монументальное искусство Пенджикента, 1973, Рис. 8, 10-11, 23, 25, 30), и особые виды стремян (Амброз 1971; Вайнштейн, Некоторые вопросы истории древнетюркской культуры, 1966; Werner, Ein byzantinischer‚ Steigbügel’ aus Cariçin Grad, 1984, 149-150). Иногда типологическая близость артефактов из Согда и пасторальной кочевой Центральной Азии поразительна. Например, изображение стремян на южной стене объекта 23/1 в Афрасиабе (старый Самарканд), датируемым серединой или второй половиной 7 века (Альбаум, Живопись Афрасиаба, 1975; Mode, Sogdien und die Herrscher der Welt. Türken, Sasaniden und Chinesen in Historiengemälden des 7. Jahrhunderts n. Chr. aus Alt-Samarqand, 1993; Marshak, Le programme iconographique des peintures de la «Salle des ambassadeurs» à Afrasiab (Samarkand), 1994), привлекает внимание, поскольку оно демонстрирует типичный выступ, где ось ушка встречает стремя (Рис. 2). Эта деталь имеет точные параллели в находках из ранних аварских могил в Восточной Европе (Werner 1984, Fig. 157 a-b) и с верхней Оби (Рис. 3). [Stark, Sören. Mercenaries and City Rulers: Early Turks in Pre-Muslim Mawarannahr //Popova, L., Hartley, Ch. and Smith, A.T. (eds.), Social Orders and Social Landscapes: Proceedings of the 2005 University of Chicago Conference on Eurasian Archaeology, Newcastle, 2007 - p.317, 319, 324]Рис.1 Тюрко-согдийские воины. Согдийская роспись в ПенджикентеРис.2 Изображение стремян на настенных росписях Афрасиаба (старый Самарканд), объект 23/1, южная стена (Авторская прорисовка детали по фотографии, снятой с оригинальных рисунков автором).Рис.3 Стремя из могильника Умна-2, Курган 1 (по: Тройцкая и Новиков, Верхнеобская культура в Новгсидирском Приобье, 1998 рис. 23/11).

ТЮРКО-СОГДИЙСКИЕ ГОРОДА СЕМИРЕЧЬЯ В ЗАПАДНО-ТЮРКСКОМ КАГАНАТЕВ V-VII вв. интенсивная согдийская колонизация в долинах рек Талас («страна Аргу» тюркских источников), Чу и Или привела к созданию там десятков городов и укреплённых посёлков. Основной приток согдийцев в Семиречье, особенно в Чуйскую долину, приходится на VII-VIII вв. Поселения этого времени частично вскрыты раскопками. Это были большие города, не уступавшие по размерам большинству раннесредневековых городов Средней Азии. Их центральная часть состояла из цитадели и плотно застроенного шахристана. К шахристану примыкали рабад (ремесленно-торговое предместье) и обнесённая стенами территория усадебной застройки; укрепленные усадьбы — кёшки, окружённые садами и виноградниками, отстояли друг от друга на 50-100 м. Прилегающая местность, составлявшая пахотные земли жителей города, также была обнесена валами.Только в Чуйской долине в VI-VIII вв. существовало не менее 18 крупных городов и большое число мелких поселений, основанных и населенных согдийцами, тюрками, сирийцами, персами. Первое описание городов Семиречья и их населения принадлежит китайскому путешественнику Сюань Цзану, посетившему страну в 630 г.:«Пройдя более 500 ли на северо-запад от Прозрачного озера (Иссык-Куль), прибыли в город Суй-е (Суяб). Этот город в окружности 6-7 ли. В нём смешанно живут торговцы из разных стран и ху (согдийцы). Земли пригодны для возделывания красного проса и винограда. Люди одеваются в тканые шерстяные одежды. Прямо на западе от Суй-е находятся несколько десятков одиночных городов, и в каждом из них свой старейшина. Хотя они не зависят один от другого, но все подчиняются тюркам» (Зуев, Китайские известия о Суябе, 1960).Теми же словами характеризует путешественник другой крупный город — Талас. Сюань Цзан резюмирует свои наблюдения: «Страна от города Суяба до княжества Кушания называется Согд, её население также носит это имя» (там же). Как очевидно, Сюань Цзан, показавший себя весьма тонким наблюдателем, не находил этнического различия между частью населения семиреченских городов и собственно Согда.[Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи древней Евразии - Санкт-Петербург: Филологический факультет СПбГУ, 2005 - с.99-100]

ДРЕВНЕТЮРКСКАЯ МОНЕТА ИЗ ЧАЧА С ТИТУЛОМ ТУДУН (7-8 ВЕКА)Изображание голлвы принца, слегко повернутой направо, носящей головной убор. Его глаза слегка скошены. В ухе серьга.Обратная сторона: в центре - там в форме вилы. Вокруг согдийская легенда. Буквы начинаются против часовой стрелки и читаются: c'cynk γwβ stcry tδwn - "Сатачари тудун, король Чача". Диаметр 20 мм. Вес 2.2 г. Ташкент. Бронза.[Dr. Gaybullah Babayar. Köktürk Kağanlığı Sikkeleri Kataloğu. The Catalogue of the Coins of Turkic Qaghanate. - Ankara: Tika, 2007 - p.103]

ЗНАЧЕНИЕ КОКТЮРОК В МЕЖДУНАРОДНОЙ ТОРГОВЛЕ РАННЕСРЕДНЕВЕКОВОЙ ЕВРАЗИИКоктюрки были важными посредниками в интернациональной торговле. Их империя служила коммерческим мостом через Евразию, способом, благодаря которому Китай и в меньшей степени Индия вышли на контакт с восточным Средиземноморьем (Сасанидский Иран и Византия). Таким образом, согласно Таншу западнотюркский каган Шегуй (611-619) был источником "последовательных подношений" страусиных яиц из Тяочжи (Вавилония). Этот же источник упоминает западнотюркского кагана, что в 620 году отправил китайскому императору "гигантскую птицу из Тяочжи". Однако коктюрки были больше, чем просто источник предметов роскоши. Их временное объединение Шелкового пути имело важные экономические последствия. Pax Turcica обеспечил свободный поток товаров между Востоком и Западом. Это, можно полагать, привело к росту международной торговли. Американский тюрколог Питер Голден[Golden, Peter B. An introduction to the history of the Turkic peoples: Ethnogenesis and state-formation in medieval and early modern Eurasia and the Middle East - Wiesbaden: O. Harrassowitz, 1992 - p.153]

ШАМАНСКАЯ МАГИЯ ДРЕВНИХ ТЮРОК И ЛЕГЕНДА О ПЕРВОМ ОБРАЩЕНИИ ТЮРОК В ХРИСТИАНСТВО"Сообщают, что предок Тюрок произошел в стране Со 索, расположенной от хуннов на север. Старейшина этого племени назывался Абанбу 阿謗步, у него было 70 младших братьев, один из которых назывался Ичжинишиду 伊質泥師都. Он родился от волчицы. Абанбу с его братьями были от природы глупы, и их страна скоро была уничтожена. Нишиду имел сверхъестественные силы создавать ветер и дождь. Он взял за себя двух девушек, о которых говориои, что они дочери духа лета и духа зимы соответственно. Одна из них забеременела и родила четырех сыновей, один из которых превратился в белого лебедя, в то время как другой основал государство между реками Афу 阿輔 и Цзянь 劍. Оно называлось Цигу 契骨. Третий установил свое владение на берегах реки Чучжэ 處折, четвертый жил на горе Цзяньсы-чучжэши 踐斯處折施. Он был старшим"."История династии Бэй-Чжоу", глава 50[Sinor, Denis. The Legendary Origin of the Türks //Indiana University Uralic and Altaic Series 141 (1982) - p.226]Комментарий Питера Голдена: "Власть над элементами, дождем и ветром, приписываемая Ичжинишиду, есть знакомая характеристтка тюркских и монгольских шаманов (ср. yat "гадание на камнях, чтобы призвать дождь и ветер", yatči, yada taši "дождевой камень" и т.д".[Golden, Peter B. An introduction to the history of the Turkic peoples: Ethnogenesis and state-formation in medieval and early modern Eurasia and the Middle East - Wiesbaden: O. Harrassowitz, 1992 - р.119]"Первое обращение (тюрок в христианство) упомянуто в хронике Кузистана (прим. 660-680), также известной как хроника Гвиди (в честь Игнацио Гвиди, первым опубликовавшего сирийский текст) или анонимная восточная сирийская хроника. В ней анонимный автор рассказывает, как "Элия, митрополит Мерва, сделал учениками многих людей из Turkāyē и других народов". Хотя дата не дана, исследователи обычно датируют это 644 годом. Выдержка, имеющая место в конце хроники Кузистана, в деталях описывает как, путешествуя где-то "во внешних граничных землях за (Мервом)", Элия "встретил там малого владетеля, что отправлялся на войну против другого правителя". Владетель потребовал, чтобы Элия "показал знак мне, как священники моих богов". Когда тюркские "священники" затем начали творить погодную магию, так, что "воздух стал наполнен облаками и ветром, и начались гроза и молния... тогда тот Элия затряс с божественной силой и сотворил знак святого креста и усмирил фантом, что сотворили восставшие демоны. И все это в миг исчезло. Тогда, когда увидел малый владетель то, что сделал святой Элия, пал он ниц и стал поклоняться ему. И уверовал он, и вся его свита. И он [Элия] отправил их к реке и крестил их всех и назначил для них священников и диаконов и вернулся в свою землю"". [Dickens, Mark. Patriarch Timothy I and the Metropolitan of the Turks //JRAS, Series 3, 20, 2 (2010) - p.121-122]

БАЛАСАГУН И ДРУГИЕ ГОРОДА, УНАСЛЕДОВАННЫЕ КАРАХАНИДАМИ ОТ ЗАПАДНО-ТЮРКСКОГО КАГАНАТА Кубат Табалдиев, кандидат исторических наук, профессор Кыргызско-Турецкого университета «Манас» Баласагын был одним из крупных политических и культурных центров Чуйской долины. Город находился на караванном пути, проходившем через всю долину. Наивысший расцвет города приходится на период правления династии Караханидов. Археологические находки позволяют достаточно уверенно говорить, что это место, начиная с эпохи возникновения Западного Тюркского, затем - Тюргешского и Карлукского каганатов являлось одним из центров этих политических образований, наряду с такими городами, как Суяб и Невакет. Здесь также обнаруживаются раннесредневековые погребения с конем и памятники буддийской культуры. Опыт исследований показывает что в недрах многих го-родищ X–XII вв. прослеживаются слои VI–VIII вв. Находки раннесредневековых слоев в городищах, датированных караханидским временем и их характеристика могут изменить взгляд на проблему их возникновения и начальных этапов развития. В недрах городищ караханидской эпохи лежат культурные слои периода тюркских каганатов. Это были поселения тюрков, небольшие крепости, служившие ставками тюркских каганов и их подразделений. После образования тюркских каганатов возникают гораздо более укрепленные крепости, города. С эпохи раннего средневековья в Южном Прииссыкулье значимым политическим и культурным центром становится ареал городища Кан-Дюбе. В результате раскопок установлено, что город возник на базе расположенных в бассейне р. Тон населенных пунктов периода тюркских каганатов, с течением времени превратившись в укрепленный город. Роль данной местности как одного из центра Западного Тюркского каганата прослежена на примере каменных изваяний, установленных в честь высокопоставленных лиц. В пределах цитадели выявлены слои времени Западного Тюркского каганата. На глубине 1,20 м обнаружен пол помещения. На этом участке найдены два кувшина и костяная подпружная пряжка, характерная для VIII–IX вв. Для строительных работ широко применялись пахса, сырой кирпич и глиняная заливка. В нижних слоях крепостной стены довольно четко прослеживаются комбинированные заливки глиняного и гравийно-глиняного слоев. Городище Кошой-Коргон, расположенное во Внутреннем Тянь-Шане, в научной литературе включено в число памятников караханидского времени. Однако позднее здесь были прослежены слои раннего железного века, найдены обломок андроновской керамики и бронзовый наконечник стрелы. Встречаются также слои периода Западного Тюркского и Тюргешского каганатов. Нестабильная политическая ситуация подорвала экономическое, культурное развитие караханидских городов, в недрах которых обнаружены культурные слои раннесредневековых тюрков. Более поздние слои XIII–XIV вв. незначительны. Это свидетельствует о постепенном прекращении функционирования городов развитого средневековья. В тимуридскую эпоху ставки не имели грандиозных крепостных сооружений. Об этом можно судить по данным раскопок небольших дворцов, изученных в Чуйской (с. Садовое) и Кетментюбинской (с. Ак-Чий) долинах. В их числе относительно крупным был город Шельжи (городище Садыр-Коргон). В его недрах обнаружены остатки культурного слоя раннего средневековья. Это один из редких городов, развивавшийся в течение VIII–XVIII вв. Многие исследователи связывали возникновение городов с деятельностью пришлых согдийцев. Однако на раннесредневековых городищах в нескольких случаях в нижних слоях обнаружены вещи усуньского времени [Кожемяко, К вопросу о топографии раннесредневековых поселений Чуйской долины, 1959. С. 167]. Археологические данные позволяют говорить о том, что возникновение ряда поселений можно отнести к раннему времени. В этот период местное население занималось скотоводством и земледелием. Земледельческая деятельность подтверждалась находками зерен проса и значительного количества ручных зернотерок. На основе таких поселений возникали и развивались ускоренными темпами раннесредневековые города. Этот процесс связан с переходом части кочевников-скотоводов к оседлому образу жизни. При этом участие согдийцев в жизни поселений Чуйской долины остается несомненным [там же. С. 168]. [Табалдиев, К. Памятники на территории Кыргызстана //Западный Тюркский Каганат. Атлас - Астана: "Service Press", 2013 - c.514-515]

В 7 и 8 веках женщины высшего общества носили западные одеяния, в то время как их мужчины на охоту носили тюркские костюмы или играли в поло, игру, произошедшую из Центральной Азии. Сам император не гнушался в нее играть: см. эпизод, упомянутый в "Истории Ань Лушаня" (Des Rotours, R. Histoire de Ngan Lou-chan (Ngan Lou-chan che tsi), Paris: PUF, 1962, p.87). Мода включала в себя замшевые ботинки, кафтаны, затянутые у пояса и широкие рукава. [De la Vaissière, Étienne. Histoire des marchands sogdiens - Paris, 2002 - p.145]

МОДА НА ТЮРКСКУЮ ОДЕЖДУ В ТАНСКОМ КИТАЕХорошо известно, что танская мода находилась под значительным иностранным влиянием. Любовь к экзотическим стилю, обычаям и внешности стала повальной в правление императора Сюаньцзуна 玄宗. Многое из этого представляло собой степное наследие. Например, в разительном контрасте с полномасштабным движением китаизации тобасского императора Сяовэня 孝文, в котором император взял личную ответственность за упразднение даже обычной одежды сяньбийских женщин, большая часть так называемой "регулярной одежды" 常服 в эпоху Тан происходила из тобасской военной традиции. Однако, что касается того, как на это смотрела традиционная китайская знать, мы отметим, что войлочная шляпа, популяризированная Чжансуном Уцзи 長孫無忌, шурином императора Тайцзуна, была позже наречена конфуцианскими историками "дьявольской". Другим выдающим примером, записанным в Тан юйлинь 唐語林, было чувство отчуждения 興己, испытанное императором Сюаньцзаном всего лишь из-за "конфуцианского одеяния" его главного министра Чжан Юэ 張説. Эти случаи в очередной раз показывают на разрыв между танским правящим классом и конфуцианской знатью в этом плане. Канадско-китайский синолог Саньпин Чэнь[Sanping, Chen. Succession Struggle and the Ethnic Identity of the Tang Imperial House //Journal of the Royal Asiatic Society, vol. 6, no. 3, 1996 - p.382-383]В начале династии Тан (VII век) элементы раннетюркского костюма (особые халат, пояс с подвесными предметами и сапоги) стали модными у китайских горожан (в том числе, у прислуги обоих полов, придворных дам в облике всадниц). Так, принц Ли Чжэн уже в детстве обожал экзотическую одежду тюрков и другие атрибуты кочевой жизни. Однако при этом важные детали (головной убор, прическа, манера запахивания кафтана направо) сохранили китайский облик. Это обычно позволяет отличить в произведениях искусства китаизированных кочевников от собственно китайских (ханьских) слуг.Российский иранист Сергей Яценко[Яценко, С.А. Тюрки: мужской костюм в китайском искусстве //Западный Тюркский Каганат. Атлас - Астана: "Service Press", 2013 - c.595]В 7 и 8 веках женщины высшего общества носили западные одеяния, в то время как их мужчины на охоту носили тюркские костюмы или играли в поло, игру, произошедшую из Центральной Азии. Сам император не гнушался в нее играть: см. эпизод, упомянутый в "Истории Ань Лушаня" (Des Rotours, R. Histoire de Ngan Lou-chan (Ngan Lou-chan che tsi), Paris: PUF, 1962, p.87). Мода включала в себя замшевые ботинки, кафтаны, затянутые у пояса и широкие рукава. Французский согдолог и тюрколог Этьен де ла Вэссьер[De la Vaissière, Étienne. Histoire des marchands sogdiens - Paris, 2002 - p.145] Китайский вкус к экзотике пронизывал каждый социальный класс и каждую часть повседневной жизни: иранские, индийские и тюркские фигуры и декорации появлялись на каждой домашней вещи. Мода в двух столицах как правило следовала тюркской и восточно-иранской моде в одежде. В Танское время, как мужчины, так и женщины носили "варварские" головные уборы, когда они отправлялись за границу, особенно когда это делалось верхом на конях. В раннем 7 веке аристократки предпочитали комбинацию головного убора и вуали, род бурнусе, называемый мили 羃䍦. Эта накидка покрывала лицо и большую часть тела и помогала высокопарной леди сохранить анонимность и избежать вульгарных взглядов. Но скромность пережила упадок после середины века, когда длинная вуаль была заброшена ради "занавесочной шляпы", головного убора с широкими полями с капюшоном, что лишь ниспадал на плечи и мог даже оставлять открытым лицо. Этот головной убор, изначально созданный для защиты головы во время долгих путешествий сквозь пыль, носился как мужчинами, так и женщинами, но привлекал нежелательное внимание особенно к женщинам. Приказ 671 года попытался поставить этих бесстыдных наездниц вне закона, чтобы они путешествовали в как следует закрытых повозках, но закон проинорировали, и к раннему 8 веку женщины разъезжали по городу, нося тюркские головные уборы или даже простоволосыми, и одевались в мужские одежды наездника и сапоги. Другие экзотические моды средней Тан включали в себя головные уборы из кожи леопарда, носимые мужчинами, узкие рукава и лифы в иранском стиле, носимые женщинами наряду с юбками в складку и длинными меховыми накидками, окутывавшими шею, и даже прически и макияж "некитайского" характера". Придворные дамы 8 века носили "уйгурские шиньоны". Американский синолог Эдвард Шафер[Schafer, Edward H. The Golden Peaches of Samarkand. A Study of T'ang Exotics - Berkeley-Los Angeles: University of California Press, 1963 - p.28-29]статуэтки Танской эпохи в тюркских костюмах

ДРЕВНЕТЮРКСКАЯ МОНЕТА ИЗ ЧАЧА С ТИТУЛОМ ЭЛЬТЕБЕР (НАЧАЛО 7 - ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА 8 ВЕКА) Изображение голлвы принца. Его волосы волнообразны и зачесаны назад. Глаза довольно скошены. Справа: видны сииволы полумесяца и звезды. Обратная сторона: в центре - тамга. Согдийская легенда расположена вокруг. Буквы начинаются по часовой стрелке и читаются: pny t/ynk [rytpyr] c'cynk γwβw - "Король Чача, t/ynkа? Монета Эльтебера". Вес 2 г. Регион Ташкента. Бронза. [Dr. Gaybullah Babayar. Köktürk Kağanlığı Sikkeleri Kataloğu. The Catalogue of the Coins of Turkic Qaghanate. - Ankara: Tika, 2007 - p.96]

СВИДЕТЕЛЬСТВА ДРЕВНЕТЮРКСКОЙ ВЛАСТИ В ГАОЧАНЕ В КИТАЙСКИХ ТУРФАНСКИХ ДОКУМЕНТАХ И СХОЖАЯ СИСТЕМА ПЕРЕКРЕСТНОЙ ВЛАСТИ В ТЮРКСКОМ КАГАНАТЕ И МОНГОЛЬСКОЙ ИМПЕРИИДжонатан Карам Скафф, доктор исторических наукШиппенсбургский университет Пенсильвании, СШАПосвящение буддийской сутре, датируемой 599 годом, доказывает, что царь Гаочана принял титул эльтебер более чем за двадцать лет до правление Тун джабгу. Другие фрагментарные документы, являвшиеся записями предметов снабжения, что люди в Гаочана предоставляли посещавшим сановникам, подтверждают, что тюрки разместили тудуна и других чиновников в Гаочане. Записи также демонстрируют, что подданные Гаочана по очереди поддерживали своих тюркских надзирателей. Пример одного из этих документов датируется примерно шестым или ранним 7 веком. Упомянутые тюркские чиновники - Тудун, посол кагана, великий чиновник Шуло кагана Удулуня, посол северного кагана и великий чиновник Тудуна. В тексте документа эти лица упоминаются в следующих строках: Тудун (тутунь 吐屯, строки 5 и 15), посланец кагана (кэхань ши 珂寒使, строки 1 и 15), великий чиновник Шуло кагана Удулуня (Шуло кэхань Удулунь дагуань 恕邏珂寒烏都倫大官, строка 8), посланец северного кагана (бэйсян кэхань ши 北相珂寒使, строка 12) и великий чиновник тудуна (тутунь дагуань 吐屯大官, строка 16). Цзян Боцинь отождествляет Шуло кагана Удулуня с Чуло 處羅 каганом, что появляется в официальных китайских хрониках. Однако в Суйшу личное имя Чуло кагана дается как Дамань 達曼, а не Удулунь, поэтому это отождествление видимо неверно. Существование "великих чиновников", что служили под началом "Тудуна" и "Шуло кагана" демострирует, что Тудун был не единственным тюркским исполнительным лицом, размещеным в оазисе. Появление двух разных каганов, "Шуло" и "Северного", в одном и том же документе отнюдь не так проблематично, как может показаться. Майкл Дромпп указал на то, что в любое время восточные тюрки имели верховного кагана и от нуля до пяти подчиненных каганов. Он относит нескольких каганов к гибкости их структуры власти (Drompp, Supernumerary Sovereigns: Superfluity and Mutability in the Elite Power Structure of the Early Türks (Tu-jue), 1991). Этот древний документ предоставляет свидетельства того, что у западных тюрок была схожая гибкая организация. В этом отношении также примечательно, что другой недатированный документ из Гаочана - но необязательно в точности современный предыдущему - упоминает посла южного кагана (наньсян кэхань ши 南葙珂寒使, строка 3). Немногие чиновники и послы, которых тюрки отправляли в оазисные города, наиболее вероятно не играли прямой роли в управлении ими, но лишь следили за подчинением тюркской власти. Многочисленность тюркских вождей, отправлявших послов в Гаочан в любой взятый момент, приводит к заключению, что более чем одна из их элит имела авторитет в Гаочане. Перекрещивающиеся юрисдикции тюркских элит в Гаочане напоминают схожую организационную структуру в куда более позднее время под властью монголов в позднем 13 и ранеем 14 веках и под властью Тимура в позднем 14 веке. В своем исследовании военной системы монгольской династии Юань в Китае, Цицин Сяо предположил, что причиной подобной дупликации ответственности было предотвратить "злоупотребление... властью", создавая систему взаимного контроля, в противном случае расточительную. В другом исследовании, Элизабет Эндикотт-Вест соглашается, что такой же принцип работал в юаньской гражданской админстрации. Даже хотя тюрки в Гаочане были значительно отдалены в пространстве и времени от монголов и Тимура, они кажется практиковали схожий тип административной культуры. [Skaff, J.K. Western Turk Rule of Turkestan’s Oases in the Sixth through Eighth Centuries //The Turks. Ankara: Yeni Türkiye, 2002 - p.10-12]примеры китайских турфанских документов эпохи государства Гаочан (499-640)

ТЕКТУРМАС В 6,4 км к северо-западу от села Кошек батыр. Географические координаты 42 Т 632229 4873690. Открыто и обследовано в 1898 году В. А. Каллауром. В 1949 году обследовано сотрудником Жамбылского областного историко-краеведческого музея Л. И. Ремпелем, в 1980 году – экспедицией музея (К. Байбосынов). Городище представляет собой прямоугольный в плане бугор размером 330 x 240 м, высотой 4 м. В северной части – цитадель размером 95 x 80 м, высотой 4 м. Ее окружают земляные бугры, остатки отдельных строений. Подъемный материал – фрагменты керамических сосудов [Байбосынов, Городище Тамды, 2002. С. 271]. КОНЫРТОБЕ В 2,4 км к северо-западу от села Тамды, слева от автодороги Тамды – Каратау, на левом берегу речки Тамды. Географические координаты 42 Т 627737 4780016. В 1941 году выявлено и обследовано экспедицией Джамбулского археологического пункта (Г. И. Пацевич). В 1980 году экспедицией Жамбылско- го областного историко-краеведческого музея (К. Байбосынов). Параметры бугра 85 x 80 м, высота 3 м. На поверхности встречаются фрагменты поливной и неполивной керамики. Вся территория поселения занята современным кладбищем [Байбосынов, 2002. С. 278]. ЫНТЫМАК (ТАЙТОБЕ) В 5,5 км к северу от села Саду Шакирова, в 3,2 км к северо- востоку от села Тамабек, на равнине. Географические координаты 42 Т 672067 4843833. Обследовано в 1949 году (Л. И. Ремпель) и в 1980 году (К. Байбосынов) экспедицией Жамбылского областного историко-краеведческого музея. Параметры бугра, вытянутого с востока на запад, 180 x 130 м, высота 6 м. На поверхности встречаются фрагменты керамики [Байбосынов, 2002. С. 275-276]. ХИАМСогласно данных арабских источников, крепость тюркского кагана Хиам расположена на северных склонах «лысых» гор, на левобережье реки Чу. В процессе археологических разведывательных работ близкая по описанию, одиноко стоящая крепость, выявлена в 5 км к северо-востоку от аула Толеби. Крепость Толеби – «Хиам» расположена в 5 км к северо-востоку от аула Толеби, Шуского района Жамбылской области на юге р. Шу. Судя по оплы- вам стен размеры крепости 120 х 140 м с востока на запад. План крепости сделан в августе 2007 года. Местом раскопок выбрано здание размером 15 х 20 м, стены которого хорошо прорисовывались на территории крепости. Это здание расположено в 30-35 м от восточной, и в непосредственной близости от северной стены крепости. Раскопки планировались в двух квадратах: южный А1 и северный А1. Всего заложено четыре шурфа, на территории квадрата А1 шурфы I-III, из них III является расширением шурфа А1/I; единственный шурф на территории квадрата А-1. Размеры шурфов: А1/I-III: 4х10 м, А1/II: 5 х 5 м и А-1: 2 х 10 м. Все шурфы ориентированы по направлению север - юг. Самый поздний ярус здания обнаружен на глубине 0,3 м. Большая часть этого слоя серьезно порушена звериными норами и современными ямами. Несмотря на это, план строения хорошо прослеживался. Дом был прямоугольного плана, ориентированный, как и крепость, на восток-запад. На исследованных участках лучше всего сохранилась восточная стена здания, построенная из сырцового кирпича, размерами 15-18 х 18-20 х 30-32 см. Толщина стены достигала 0,7-0,8 м, а сохранившаяся высота 0,3-0,4 м. Само здание разделено внутренними стенами восточно-западной ориентировки минимально на три помещения. Северная стена здания и внутренние перегородки частично уничтожены современными ямами. В юго-восточной комнате строения зафиксированы две печи, первая – прямоугольная, размером 0,6х0,45 м, а вторая – в 30 см от первой – круглая, диаметром 0,3-0,35 м. Южнее, уже у стены дома, в овальном углублении найден небольшой очаг, обложенный сырцовым кирпичом, наружным диаметром 0,5 м. К восточной стене дома пристроено небольшое сооружение, рухнувшую крышу которой – остатки деревянных балок и покрытие из камыша, удалось зафиксировать и задокументировать на месте. Южная стена пристройки продолжала стену главного здания, но размер составляющих ее кирпичей и структура кладки стены отличалась. В юго-западном углу пристройки стоял круглый очаг, также по периметру обложенный сырцовым кирпичом. Наружный диаметр очага 0,65-0,70 м. Постройка нижнего, раннего, исследованного горизонта на глубине 1,5-1,8 м в главных размерах не отличалась от позднего строения, но в деталях прорисовывались заметные различия: южная и северная стены только частично шли под стенами верхнего горизонта, а восточная стена вообще не со- впадала, а шла приблизительно на 70 см восточнее. Это была еще не наружная стена дома, а только внутренняя стена. Здесь же найден и проход между двумя помещениями. Южная стена исследованного помещения тоже не совпадала со стеной поздней постройки: она шла на 60-80 см южнее, давая место двум здесь найденным хумам. На западном краю раскопа А1/II обнаружена другая внутренняя стена, а следы третей, перпендикулярной этой, были найдены в раскопе А-1. Таким образом, прорисовывалась комната размером 2,7 х 2,7 м. Вдоль южной стены этой комнаты располагалось два уже упомянутых лепных хума конической формы. Оба были разбиты. Сохранившаяся высота их достигает 90 см, а диаметр меняется от 40 см на верху, до 60 см у дна. Оба хума вкопаны в суфу у южной стены помещения. Следующее помещение здания раннего горизонта выделяется западнее от комнаты с хумами. Его размеры примерно 2 х 2,8 м. Здесь южная стена шла се- вернее, чем южная стена восточного помещения с хумами, на 0,5-0,7 м. У южной стороны помещения прослеживались остатки суфы, шириной до 0,3-0,4 м. Из следующего помещения, исследованного в А-1, найдены только южная и северная стены. Их расстояние достигало 5 м. При южной стене здесь также просматривались следы суфы шириной в 0,4-0,5 м. В обвалах нижнего горизонта, на уровне хумов обнаружена уникальная костяная подвеска в форме круга с прорезанным греческим крестом посередине, обрамленным по периметру круговым циркульным орнаментом. Южную часть квадрата А1 охватывает современная яма размерами 30 х 20 м. Разрез и глубину этой ямы удалось зафиксировать в южном конце шурфа А1/I-III, где также достигли и материка. Поверхность материка находится примерно на глубине 2-2,5 м от северной современной поверхности крепости. В месте разрушения ямой культурных слоев под достигнутым в других местах нижним горизонтом прорисовывался еще один уровень, датировка которого еще неизвестна. Основную часть находок составляет коллекция керамического материала. Произведена предварительная классификация массовой керамики. Среди этого материала по фрагментам выделяется несколько вариантов сосудов: а) котлы с налепными овальными ручками; б) орнаментированные сосуды; в) ступа; г) плоскодонные сосуды; д) ручки сосудов разного типа. Также в полевых условиях удалось определить главные типы использованной глины, большую часть которой представляет глина, приобретающая по обжигу красный цвет; намного меньше желто-глиняных изделий, и совсем редко встречается серая керамика. Металлических находок почти не обнаружено. Большей частью находились мелкие бронзовые обломки, неукрашенные и сами по себе недатирумые. Интересная находка выявлена на уровне поздней постройки, на полу юго-восточного помещения. Это сплющенное окончание какого-то бронзового предмета, украшенное на конце в форме пятилепесткового цветка. В ходе раскопок определены четыре главных яруса, которые принадлежат не более чем двум хронологическим горизонтам. Керамика двух горизонтов значительно не различается. Аналоги материалов из крепости Толеби-«Хиам» встречаются в средневековых городах Тараз, Баласагун, Кулан, Мерке. Функционирование крепости в ранний тюркский период и в последущие века эпохи средневековья не вызывает сомнения. [Досымбаева, А. Города как центры коммуникации на маршрутах Великого Шёлкового пути //Западный Тюркский Каганат. Атлас - Астана: "Service Press", 2013 - c.460, 462-463]

ДРЕВНЕТЮРКСКАЯ МОНЕТА ИЗ ЧАЧА С ТИТУЛОМ ЫШБАРА ТЮРК-КАГАН (ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА 7 ВЕКА)Изображение принца с длинными волосами до плеч. Голова слегка повернута направо. Видно, что лицо круглое, с большими миндалевидными глазами и тонкими усами. На обратной стороне та же тамга, что и на монетах Тун-Джабгу-Кагана и Джабгу-Кагана, на которых изображены принц и принцесса, сидящие с перекрещенными ногами. Согдийская надпись помещена вокруг. Буквы начинаются против часовой стрелки. Теперь попытаемся прочесть эту надпись следующим образом: 'šβr' (?) twrk [γ]'γ'n pny - "Монета Ышбара (?)Тюрк Кагана". Диаметр 2.6 мм. Вес 4 г. Канкатепе (Ташкент). Бронза.[Dr. Gaybullah Babayar. Köktürk Kağanlığı Sikkeleri Kataloğu. The Catalogue of the Coins of Turkic Qaghanate. - Ankara: Tika, 2007 - p.71]

Фонетически тут допустим все неплохо. Однако исторически по прежнему не удовлетворительно. Никакой силы и политического могущества конкретно какому то одному племени с именем теле китайцы не приписывали. Наоборот, прямо сказано, что у теле множество разбросанных племен и все они подчиняются тюркам Ашина. В 7 веке всю историю в Монголии из теле делали конкретно сеяньто и уйгуры. "Теле" же эти, если считать их одним племенем, как то исчезли и ни слуху ни духу о них. Что то не вяжется. Они даже не попали в список племен, поставлявших лошадей в Тан, данный в Танхуэйяо и переведенный Зуевым, хотя там даже далекие курыканы упомянуты. С учетом этого я продолжу настаивать на том, что племени такого отдельного не было и теле было именно названием союза племен, который постепенно распался Собственно как они описаны в Суйшу: "The ancestors of the Tiele were the descendents of the Xiongnu. There were many clans among the Tiele, who were compactly distributed along the valley from the east of the Western Sea. ... Although there were so many different names of the clans, they were all called Tiele as a whole. There was no ruler among them, and they belonged to the Eastern and Western Türks separately". Как отмечает Джонатан Скафф, в 7 веке китайские источники постепенно переходят от термина теле к термину цзю син 九姓, ака токуз огуз. К 8 веку термин теле становится совсем редким, что отображает распад союза теле и выдвижение нового союза токуз огуз. Сам этот эпизод на днях у Голдена встретил. Собственно, что коктюрки Ашина это сложносоставный народ, не новость С одной стороны они по Чжоушу и Бэйши "несомненно отделившаяся ветвь сюнну". С другой стороны по Суйшу они "смешанные ху Пинляна". Вот от ху этих кремация видимо и идет. Таки не соглашусь здесь, с учетом того, что кыргызские каганы сами как раз себя родней Ашина не считали, а возводили себя к Ли Лину и братались на этой основе с Тан Тут именно отображение общих этнических корней, которые в генеалогической легенде отражены в родственных связях предков-основателей кыргызов и коктюрок. Может тут и речь и о несюннуском компоненте в этногенезе коктюрок. Про пещеру же ничего выдумывать не надо. На сей счет Денис Шинор все давно расписал в статье "The Legendary Origins of the Turks": в отношении двух "пещер" тюрок использованы два разных иероглифа - ку 窟 и сюэ 穴. Первый означает именно пещеру, и так названы "пещера Ашидэ" в Юян цзацзу и "предковая пещера", куда регулярно отправлялись тюрки Ашина в процессе поклонения предкам. Второй же означал "открытый амфитеатр гор", и фигурирует это дело в легенде о волчице и ее сыновьях Ашина. Легенда о волчице, легенда о Надулу-шаде и легенда о Шэмошэли - это три разные генеалогические легенды тюрок Ашина, по видимому отображающие их полиэтническое происхождение. К слову, легенда о пещере фигурирует и в происхождении Кабулшахов у Бируни: "У индийцев были в Кабуле цари из тюрков, происходивших, как говорили, из Тибета. Первым из них пришел Бархатакин. Он вошел в пещеру в Кабуле, в которую нельзя было войти иначе как боком и ползком; там была вода, и он положил туда еду на несколько дней". Получаем дополнительное подтверждение того, что в двух генеалогических легендах тюрок фигурирует именно пещера, а не долина.

А теперь докажите, что они там действительно были в ту эпоху. Китайцы из Сун туда попасть точно не могли, а китайцам из Цзинь преграждали путь тангуты и монголы.