Таким образом, хошунное деление у монголов существовало задолго до того, как в конце XVI — начале XVII в. на территории Маньчжурии (т.е. северо-восточных провинций современной КНР) тунгусскими и чжурчженьскими племенами было образовано маньчжурское военно-феодальное государство.
Отец-основатель этого государства хан Нурхаци (1559—1626) в 1616 г. провозгласил себя маньчжурским императором. Годы его правления (1616—1627) получили девиз Тяньмин. Он и положил начало в двадцатых годах XVII в. покорению Южной Монголии как важной предпосылки успешного проведения начатых им завоевательных походов против соседних стран и народов, и, прежде всего против Китая, где правила династия Мин (1368—1644).
Охваченные внутренней распрей южномонгольские князья, как, впрочем, впоследствии и северомонгольские, оказались не в состоянии противостоять силовому и дипломатическому давлению маньчжуров, угрозам применения и тем более применению вооруженной силы, а также тактике натравливания монгольских владетелей друг на друга путем ловкой игры с использованием противоречий между ними, т.е. с помощью заимствованной у Китая и традиционной для него “стратагемной дипломатии” 1, в частности древнекитайского принципа и чжи и, гласившего: “с помощью варваров обуздывать варваров”.
С другой стороны, маньчжуры, стремясь использовать военные силы монголов в своих целях, не жалели усилий для привлечения монгольских правителей (нойонов) на свою сторону, заключая политические союзы, династийные браки, щедро жалуя пышные титулы, высокие должности, большое жалованье, прибегая к дорогим подаркам, различного рода посулам и прямому подкупу.
В итоге, отмечает современная немецкая монголистка Вероника Файт, “как союзники, а благодаря умной матримониальной политике как родственники ряд монгольских племен держали сторону маньчжуров” 3.
Так, в 1624 г. Нурхаци был заключен договор “о союзе и дружбе” с княжеством Хорчин, а затем в 1626—1627 гг. — с княжествами Чжуруд, Баарин, Аохан и Найман.
Здесь, без сомнения, сыграли свою роль и определенная этническая и культурная близость маньчжуров и монголов, сходство некоторых обычаев, письменности и общественного устройства, к чему постоянно апеллировал маньчжурский император, подчеркивая так называемое “родство” двух народов 4, а также тот объективный факт, что в первой половине XVII в. у них действительно был один общий враг — минский Китай.
Как бы там ни было, но единственным в Южной Монголии, кто оказал маньчжурам длительное вооруженное сопротивление, был [5] Лигдан-хан Чахарский. И осенью 1628 г. преемник Нурхаци, император Абахай (1592—1643; девиз его правления в 1627—1636 гг. — Тайцзун, а с 1636 г. — года провозглашения династии Цин — по 1644 г. — Чундэ) начал активные военные действия против Лигдан-хана.
На стороне маньчжуров выступали и войска ряда южно- и восточномонгольских княжеств: Хорчин, Харчин, Баарин, Чжаруд, Найман, Аохан и др.
В апреле 1629 г. Абахай издал указ всем монгольским князьям, вступившим в союз с маньчжурским правителем. В указе четко определялись обязанности монголов не только в период боевых действий против Чахарского ханства, но и в дальнейшем — в вооруженной борьбе против минского Китая. Указ гласил:
“Поскольку все вы присоединились (к нам), то в случае объявления срока выступления войск каждый из вас должен с воодушевлением идти в бой и, объединив все силы, без промедления дать отпор врагу. Если наши войска направятся в Чахар, все управляющие делами знамен бэйлэ от 13 до 70 лет обязаны принять участие в походе. За нарушение (этого приказа) будет налагаться штраф в размере 100 лошадей и 10 верблюдов. Прибывшие в установленное место с опозданием в три дня должны будут уплатить штраф в размере 10 лошадей...
В случае выступления против минского государства в походе от знамени обязаны участвовать один бэйлэ, два тайджи, сто конников. За нарушение приказа будет налагаться штраф в размере 1000 лошадей и 100 верблюдов. С тех, кто прибудет на установленное место сбора с опозданием в три дня, будет взиматься штраф в размере 10 лошадей. С того, кто не явится в то время, пока наше войско будет находиться на вражеской территории, будет взиматься штраф в размере 1000 лошадей и 100 верблюдов” 5.
Из текста указа явствует, что маньчжурское командование стремилось привлечь подавляющее большинство восточномонгольских князей к совместному походу против чахарского Лигдан-хана. Более того, указ Абахая обязывал монгольских феодалов участвовать и в борьбе против минской династии в Китае.
Маньчжурскому императору понадобилось еще несколько лет, чтобы благодаря огромному превосходству в силах разгромить Чахарское ханство, которое стало буквально распадаться на части.
Князья ряда хошунов Чахара, уделов Лигдан-хана, стали один за Другим “добровольно” переходить в подданство к маньчжурам. В 1632— 1634 гг. большая часть территории Чахарского ханства была захвачена маньчжуро-монгольскими войсками. Лигдан-хан бежал в Ордос, но участь его была уже предрешена: он потерпел поражение и в сентябре 1634 г. умер от оспы. К 1636 г. последние силы сопротивления [6] Чахарского ханства, группировавшиеся вокруг малолетнего сына Лигдан-хана, Эчже, были подавлены, после чего большинство князей Южной и Восточной (Хинганской) Монголии признали вассальную зависимость от маньчжурского императора и стали именоваться его “внешними вассалами”.
В апреле 1636 г. съезд 49 южно- и восточномонгольских князей из княжеств Хорчин, Чжалайт, Горлос Харчин, Тумэт, Аохан, Найман, Баарин, Оннют, Чжаруд и др. возвел Абахая на великоханский престол с титулом богдо-хан и таким образом оформил подчинение Южной и Восточной Монголии маньчжурам.
С того времени южные и восточные монголы получили название внутренних, а области, населенные ими, — название Внутренняя Монголия. Северная же Монголия (Халха) оставалась до 1691 г. независимой и стала называться Внешней Монголией.
Халхаские князья, раздираемые внутренними противоречиями и борьбой с Джунгарским ханством (1634—1758), не принимали участия в вооруженном сопротивлении маньчжурской агрессии в Южной Монголии. Однако падение Чахарского ханства и распространение власти маньчжурского императора на всю Южную и Восточную Монголию заставили халхаских феодалов предпринять необходимые меры для обеспечения безопасности своих владений.
Ряд крупных феодалов Халхи выступили с инициативой установления мирных, добрососедских отношений с маньчжурскими правителями. В 1636—1637 гг. к маньчжурскому хану Абахаю были направлены посольства от халхаских Цэцэн-хана и Тушету-хана с богатыми дарами, состоявшими из нескольких десятков лошадей и верблюдов, большого количества шкурок соболя и выдры, золотых и серебряных изделий, дробовиков и других ценных вещей, которые маньчжуры рассматривали как дань. Пестрый состав даров и эпизодичность отправки халхаских посольств “позволяют рассматривать эти подношения не как дань, а как обычное для норм феодальной дипломатии подношение даров от одного правителя другому при установлении между ними дипломатических контактов” 6.
Монгольские посольства были щедро вознаграждены Абахаем, который, в свою очередь, стал отправлять посольства с подарками к халхаским ханам.
Вместе с тем была предпринята попытка положить конец междоусобицам и объединить усилия халхаских и ойратских княжеств перед лицом нараставшей угрозы со стороны маньчжуров. Так, в 1640 г. в Джунгарии по инициативе западных монголов состоялся съезд халхаских и ойратских князей, ставивший целью урегулировать взаимоотношения между ними и обеспечить взаимную помощь в случае нападения извне. [7]
На этом съезде было выработано и утверждено монголо-ойратское уложение под названием “Их цааз” 7, регулировавшее правовое положение князей, буддийской церкви и духовенства и являвшееся, по существу, платформой объединения монгольских князей. Но практически никакого объединения не произошло, поскольку основной вопрос о создании централизованной власти на этом съезде не был решен.
Между тем давление маньчжуров на Халху усилилось особенно резко после того, как сын и преемник Абахая, Фулинь (храмовое имя — Шуньчжи, девиз правления в 1644—1662 гг. — Эебэр Засагчи), в 1644 г. захватил с участием конницы своих южномонгольских вассалов Пекин и провозгласил себя китайским императором, положив начало господству в Китае Цинской (маньчжурской) династии (1644— 1911).
Цинский правитель стал добиваться от халхаских ханов признания их зависимости от маньчжурского двора, угрожая прямым военным вторжением, осуществить которое, однако, он не решался, ибо основные силы маньчжуров были заняты закреплением своих далеко не прочных позиций в Китае и преодолением вооруженного сопротивления китайского народа.
И, тем не менее, летом 1646 г. маньчжурские войска во время подавления антиманьчжурского выступления одного из князей Внутренней Монголии — сунитского князя Тэнгиса на юго-восточной границе Халхи столкнулись с войсками Тушету-хана и Цэцэн-хана, направлявшимися на помощь восставшим сунитам. В происшедшем сражении монгольские войска потерпели поражение. Но, несмотря на победу, маньчжурские власти решили прекратить продвижение своих войск в глубь территории Халхи, рассчитывая овладеть страной “мирным” путем.
Цинское правительство продолжало в ультимативной форме настаивать на заключении дружеского союза халхаских ханов с маньчжурскими правителями, на направлении в Пекин в качестве своеобразных заложников младших сыновей халхаских князей, на ежегодном предоставлении символической дани и т.п.
И начиная с 1655 г. халхаские владетели вынуждены были пойти на удовлетворение большей части этих требований, что означало (и с каждым годом усиливало) фактическую зависимость Халхи от династии Цин. К тому же резко обострились отношения халхаских ханов с ойратскими феодалами, особенно с правителем Джунгарского ханства Галдан Бошокту-ханом (1671—1697), который стремился объединить монгольские княжества и продолжить борьбу с маньчжурами. Вмешавшись в очередную внутреннюю смуту в Халхе и стремясь обеспечить свой тыл, Галдан-хан вторгся в Северную Монголию и в 1688 г. нанес сокрушительное поражение халхаским князьям, [8] озлобленным нашествием своих соплеменников и отказавшимся поддержать антиманьчжурскую политику и действия ойратов. Под натиском ойратских войск большинство халхаских князей, в том числе Тушету-хан, Цэцэн-хан и Дзасакту-хан, духовный владыка Халхи — Ундур-гэгэн (1635—1723) и другие с массой подданных бежали на территорию Внутренней Монголии, где в 1691 г. маньчжурскими властями и было инспирировано “добровольное” вхождение Халхи в состав Цинской империи.
Этот акт был торжественно оформлен в мае 1691 г. на Долоннорском съезде владетельных князей Халхи и Внутренней Монголии в присутствии цинского императора Сюанье (Канси; девиз правления в 1662—1722 гг. — Энхэ-Амугулан), объявившего всю территорию Внешней и Внутренней Монголии частями Цинской империи, а всех монголов — своими поданными, на которых распространялись его законы.
https://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Mongol/Mong_ulozenie/pred.phtml?id=4426
