Машанов М. А., профессор Казанской духовной академии, миссионер . Доклад на съезде православных миссионеров 1905 год.
«. В то время как даже в русских селениях редко можно было встретить школы, а инородцы не имели их совсем, у татар в каждой деревне была школа, а в больших деревнях и несколько школ с их исключительно религиозным духом
….
Таким образом, создается ими литературный язык, понятный всем отраслям тюрков, настоящий пантюркский язык! Либеральные турки приветствуют пантюркизм в России как зарю возрождения общей народности'.
Объединение всех мусульманских народностей России на почве единого пантюркского языка татары предположили начать со школы и потому стараются ввести в мусульманских школах этот объединяющий язык и даже стараются получить на это право путем законодательной санкции. Все же существует много наречий тюркского языка, на котором говорят инородцы России; нужно было для татар установить какой-либо один язык из всех этих наречий, — и они в основу положили османский язык, как имеющий уже богатую сравнительно литературу. Поэтому настаивают они, чтобы в мусульманских школах было обращено должное внимание на изучение литературного турецкого языка в качестве обязательного предмета2. Крымские татары даже нарочито посылали своих представителей в Петербург просить кого следует о разрешении преподавать в татарских школах на татарском языке, разумея под этим не свой лютеранский' язык, а османское наречие. Да на прак¬тике в крымских мусульманских школах преподавание уже ведется по учебникам на османском наречии3. Наряду со школой к той же цели стремится в настоящее время большинство повременной татарской печати в России, а также и масса книг и брошюр на татарском языке.
Особенно сильно омусульманение и отатарение распространяется в киргизских степях. Разные татарские проходимцы всегда наполняли и наполняют киргизские степи, даже разные
преступники, бежавшие от кары русских законов, искали себе приюта у простодушных киргиз. Эти татарские проходимцы, вместе с городскими татарами—мещанами и купцами, имеющими постоянные сношения с Казанью и среднеазиатскими центрами мусульманства, являются по отношению к киргизам живыми, самы¬ми деятельными проводниками ислама и татарских обычаев и понятий, чему способствуют их широкие торговые и родственные связи с киргизами. Татары же снабжают степь и всевозможными атрибутами мусульманства и татарства, начиная с корана и кончая узкогорлым кумганом,—кувшином для омовений. Один старый киргиз рассказывал, что киргизы, чтобы снискать себе расположение татар, стали чаще упражняться в омовениях, соб¬людать пост, совершать намаз и учиться у тех же татар их грамоте. Достойно примечания, что сами киргизы привыкли смотреть на татар, как на людей лучших себя, более умных и ученых, чем они,— призванных быть их учителями и наставниками.
Являясь в степь, они тотчас же выдают себя за мулл: держат себя солидно и строго, при малейшем возражении со стороны киргиза, называют „кефиром" (неверным)1. Генерал-адъютант К. П. Фон-К..уфман во всеподданнейшем отчете по управлению Туркестанским краем, между прочим, писал: „сообразно с резкими особенностями, отличающими характер татарина от прочих мусульманских народ¬ностей, сложилась и особенная культурная роль местного татарского населения, водворившегося в киргизской степи. Поселение в киргизской степи татар, выходивших из русского Поволжья и татарских центров прежних пограничных окраин Империи, было результатом коммерческих сношений их с кочевниками и шло, опираясь на торговые города , бывших, передовых линий—Орск, Оренбург, Троицк, Петропавловск,
Семипалатинск... и на города Сергиополь, Копал, Верный.... Татарские муллы стремятся создать себе как можно более прочную иерархическую роль в кочевьях..., их лучшее средство к умножению выгод своих состоит в увеличении числа степных мечетей, управляющих духовным воспитанием паствы под их фанатическим руководством. Оттого именно ближе к татарским передовым линиям можно видеть почти повсеместно, уже вполне организованное ]*'усульманство, с присяжными вероучителями из Уфимских и Оренбургских татар, с значительным числом мечетей татарского типа, мусульманство, все бо^ее и более приближаемое к своему образцу, по духу стойкой вражды к христианству и вообще к иноверным религиям"1.
Успевшая уже достаточно отатариться и омусульманиться часть киргизского народа стремится под влиянием татаризма укрепить в степи шариат, вместо народного киргизского суда по „адату". По словам представителей этой части населения, народный суд руководствуется устаревшим обычным правом. не удовлетворяющим более требованиям правосудия. Обычное право вырабатывалось в течение "многих столетий; при устной передаче оно представляет обширное поле для юристов—правотолков. Отсюда, по словам отатарившихся киргизов, возникает необходимость перейти к писанному закону—шариату, а следовательно перейти от народного судьи к казню, совмещающему в своих правообязанностях элементы духовной и гражданской власти. Татарская пресса прилагает особые старания к тому, чтобы киргиз—кайсаки признавали себя издревле мусульманами и требовали, поэтому, замены адата шариатом, что включило бы их уже на вечные времена в семью строгих мусульман. Проводниками этой идеи являются муллы— татары, торговцы—татары и ученики татарских школ, просвещающие в течение летних каникул наивное юношество кочевого мира. Прививка этой идеи идет с наглядным
успехом, окрыляющим все миллионы исповедников мусульманского культа надеждою на сильно сплоченное ядро мусульманской, а вернее татарской в России политической партии1.
В Букесвской орде татаризация и пропаганда ислама идет быстрыми шагами через массовое распространение среди киргиз татарами татарских религиозных книг; вместе с книгами влияние распространяется и через устные беседы. Помимо того, что татары и Э лавках и на улице при случае ведут религиозные беседы с киргизами, они выезжают еще с товаром прямо в степь, где уже и стараются обнаружить всю свою мудрость и знания перед киргизами, имея ввиду через это побольше поживиться от киргизов: здесь они и лечат, и отчитывают, чем и наживают больше, нежели продажей товара. Успешнее же всего татарская пропаганда распространяется здесь через сеть мусульманских школ, всюду во множестве разбросанных по степи под разными наименованиями.
И все эти школы преследуют одну цель—татаризацию киргизского края: во всех их дети, руководимые фанатичными муллами, воспитываются в строгом духе ислама, в ненависти к христианам и вообще ко всему не мусульманскому; киргизы, посту¬пая в татарские школы с покрытыми волосами головами, начинают брить головы, носить тюбетейки и пр.
„избить бы здесь всех русских", кричит один татарин зимою 1896 года, когда вышла неприятность между русскими и татарами. Понятно, при всяком удобном случае, хотя очень скрытно, со свойственным татарину лукавством, стараются они внушить киргизам ненависть к русским. Кажется, уже все киргизы, благодаря татарам, знают, что там. где-то у султана хранится знамя Мухаммеда и меч Алия, которые в свое время будут употреблены в дело, и тогда уже все последователи Мухаммеда •должны соединиться под властью султана, своего повелителя и сражаться против неверных, о чем мне, пишет автор заметки, при¬ходилось слышать самому лично от здешних мусульман Из оказанного видно, насколько сильно влияние татар и мулл на киргиз, каким большим авторитетом пользуются они среди этих детей степей. Для киргизов, знающих пока веру мусульманскую еще плохо, татары, в особенности же муллы, представляются настоящими столпами ислама, устами которых говорит сама мудрость. Посему во всех более или менее важных случаях жизни, некоторые киргизы рады зазвать к себе татарина, а особенно муллу, и готовы уже во всем следовать его совету,—последние же умело из этого извлекают для себя пользу и все меры прилагают, чтобы еще более усилить и расширить это влияние. Для этого они стараются подорвать уважение и доверие киргиз к русским, наговаривая на них разные небылицы и представляя их непримиримыми врагами ислама1. Местные ахуны и указные муллы посылали нередко и сами разных проповедников ислама к киргизам. Вызывая из Бухары или Ташкента беглых ученых татар, они выхлопатывали им паспорта торговцев из Бухары или Ташкента и потом рассылали их с проповедью по киргизской степи. Так из одного официального дела мы узнаем, что ахун г. Петропавловска Серазеддин Сейфуллин в половине прошлого столетия писал к одному бухарскому имаму Абдулле Рашиту: „носятся слухи об одном татарине, сведу ющем хальфе, если человек этот действительно мюрид, то хорошо было бы приехать ему сюда; ежели не имеет паспорта от русского правительства, то взял бы вид от казиев, назвав себя родившимся там татарским сыном и приехал бы сюда. Бог милостив! Такой человек не может подвергнуться игу неверных. Одним словом, пусть он не опасается русских, и когда будет иметь вид от казиев, то если бы и случилось доказательство, что он татарин, то от этого ничего не будет; или пусть возьмет из находящихся на пути приказов билет, назвав себя ташкенцсм. Такого человека в Петропавловске необходимо иметь, без которого просвещение покрыто мраком невежества"1. Благодаря такой пропаганде татар в степи, в кочевниках этой последней трудно узнать тех киргиз, которые в первой половине прошлого века выражали даже крайнее недовольство к мусульманскому духовенству. Так напр, известно, что в 1830 году являлась к Государю Императору депутация киргизов из Средней Орды и в то же время подала в Азиатский Департамент прошение, в котором просила между прочим: „укреплений и деревянных домов не строить, пашен не пахать, мечетей и школ не заводить, ахунов и указных мулл не определять"2. Как ни странно, но тем не менее это факт, что кир¬гизы, когда жили самостоятельно, только номинально числились мусульманами, а были на самом деле чем-то в роде шаманистов, а под владычеством православной христианской России они начали столь быстро омусульманиваться и отатариваться, "то через полсотни лет стали неузнаваемы в этом отношении. На опасность такого положения вещей в степи обратил внимание и полуофициозный орган местного туркестанского управления и нашел, что подобное явление крайне нежелательно в государственных интересах, потому что татарские проповедники ислама среди киргиз внушают этим последним, согласно требованиям своей религии, враждебность к последователям других вер, не исключая и христианства, и распространяют среди них прямо преступные политические понятия, что ведёт к печальным последствиям в роде пресловутого андижанского восстания.
Таким образом, проживающие среди киргизов татары, занимающиеся торговлею, лечением больных и обучением киргизских детей, в течение нескольких лет обогащаются и приобретают себе сравнительно солидное состояние1. Такие торговцы —татары с пропагандой ислама заходят далеко по всем степям и простирают свою деятельность даже на Алтай2
Усиление ислама, сопровождаемое почти всегда отатариванием других инородцев России, вредит не только делу христианства, но и должно обратить на себя государственых деятелей, так как идет в ущерб русским государственным интересам. Татары, фар этичные в своей вере, считают всякое общение с русскими, даже на житейском поприще, грехом и как сами, стараются избежать сближения с русскими, так и другим внушают ненависть к ним, как к неверным, которые в глазах фанатичного мусульманина занимают место едва ли выше собаки3. Особенный вред татарнзации может нанести русским государственным интересам в киргизских степях. Киргизы и сами по себе народ добродушный, значительно доверчивый и чуждый фанатического враждебного отношения к русским, но под влиянием татар совершенно преобразуются и становятся такими же фанатиками, как и татары. Бывший генерал-губернатор Фон-Кауфман во всеподданнейшем отчете по управлению Туркестанским краем с 7 ноября 1867 года по 25 марта 1881 года горячо ратовал за то, чтобы предохранить киргизское население от разлива в него общемусульманского направления и стремлений, не согласных с основными задачами нашей государственной политики по отношению к киргизским степям. Конечная цель русской политики по отношению к киргизской степи—закрепление степи за Россией и воспитание кочевников в духе русских стремлений и граж¬данственности окажется, по словам отчета, надолго-недостижимою без изолирования киргиз от влияний татарских и сартовских Мусульманские оседлости разрастаются и завоевывают киргизскую степь прямо в ущерб русской колонизации, не умеющей проти¬вопоставить никакого противовеса крепко укоренившемуся уже в степях мусульманству, с его противогосударственными и враждебными для наших стремлений тенденциями. Ибо татарин,сумевший переселением в степь избежать воинской повинности, является в степи агитатором, распространяющим в умах кочевников убеждение что их будут брать в солдаты и со временем обращать в христианство, что для этого и заводятся в степи русские школы и поселения и т п, Генерал-губернатор особенно опасался татарского влияния на киргиз. Татарский элемент он признавал „до такой сте¬пени вредным, что предпочитал бы лучше, в видах Государственной пользы, видеть на их месте самых отъявленных фанатиков Бухары". Действительно фанатики - бухарцы только фанатизировали бы киргиз, между тем как татары, проникнутые сверх фанатизма еще национальной идеей, стремятся к объединению всех мусульманствующих инородцев России1. Такое опасение оправдалось в андижанском восстании, бывшем в 1898 году. Нафанатизированные татарами кочевники напали на русский лагерь и произвели резню и только благодаря тому, что быстро были приняты меры к подавлению бунта, дело обошлось сравнительно с ничтожным кровопролитием; при малейшем промедлении можно было бы ожидать крупных беспорядков в степи, вызванных уже не стремлением кочевников к бывшей раньше .безграничной кочевой вольности, но изуверным фанатизмом2.
….
Под влиянием разных религиозных, а также народных и исторических мотивов, татары в России являются крайне щепетильными в деле религии и национальности и возбуждаются при малейшем подозрении. Такая щепетильность татар обна¬руживается иногда в крайних мелочах.»
