Оригинал: // Этнические культуры Сибири. Проблемы эволюции и контактов. Сборник научных трудов. - Новосибирск, 1986. - С. 81-99
Исходя из имеющихся сведений, историческая ситуация, сложившаяся на севере Центральной Азии в начале XVIII в. и характер взаимоотношений России и Джунгарии позволяет с наибольшей достоверностью реконструировать следующее историко-политическое положение, вызвавшее так называемый угон енисейских киргизов.
Судя по русским архивным документам, 1703 год для киргизов начался как и предыдущие. На земле енисейских киргизов находился Аранжама, наместник джунгарского хана, по указанию которого осуществлялась внутренняя и внешняя политика киргизских князей. По-видимому, в начале 1703 г. русские служилые люди еще не проникли на Киргизскую землю. Во всяком случае, об этом ничего не сообщают русские архивные документы. В документах также ничего не говорится о каком-либо столкновении между русскими служилыми людьми и киргызами. Вероятно, русские власти в Сибири не подозревали, что именно в этом году случится то, что для них оказалось столь неожиданным. Раньше русские власти в Сибири посылали служилых людей к кургизам летом и осенью для сбора ясака. Зимой и весной посылали очень редко, в исключительных случаях. По-видимому, и в начале 1703 года, рокового для киргизов, воеводы сибирских городов считали не нужным "проведывать" киргизов до осени.
Поэтому в русских архивных документах мы не встречаем материалов, где бы говорилось о положении в первой половине 1703 года на Киргизской земле. Правда, в марте 1703 года атаман Ф. Сорокин, посланный из Кузнецка в Кондомскую волость для сбора недоимок, обнаружил, что там скрываются "беглые от Контайши киргизы з женами и з детьми 25 человек" [2]. На это сообщение кузнецкий воевода не обратил внимание. Судя по источникам, нельзя допустить, чтобы джунгары начали угонять киргизов с марта месяца. Можно подумать, что они готовились к угону, а люди, узнав о том, скрывались. Если бы подготовка к угону продолжалась с марта до августа, то за такой большой срок кто-нибудь обязательно донес бы об этом русским властям. Вероятно, эти беглые люди по каким-то причинам бежали от своих князей и скрывались в Кондомской волости. Поэтому можно полагать, что это сообщение не имело никакого отношения к угону енисейских киргизов.
В других документах, относящихся к событиям в самой Джунгарии и киргизам, нет подробных сведений и не сообщается хронологически каким образом и куда были выведены киргизы. Также нет точных данных об их дальнейшей судьбе. Только по отрывочным сведениям русских источников, относящихся к тому времени, мы можем сделать отдельные, предположения.
Внимательно изучая их, все же можно отчасти восстановить события 1703 г. в Минусинском крае в связи с уводом джунгарами енисейских киргизов.
Что же произошло в действительности? Первое известие об угоне енисейских киргизов получил кузнецкий воевода Борис Синявин. В своем Донесении к Петру I, посланном из Кузнецка 1 октября 1703 года, он писал: "В нынешнем, государь, 1703-м году августа в 1 ден посылал я, холоп твой, ис Кузнецка в Киргискую землицу для проведывания вестей верх Томской волости ясачных татар Рыстайка Кубанова с товарыщи трех человек. И в нынешнем же, государь, 1703-м году августа в 10 ден пришед ис Киргиской землицы ясачной татарин Рыстайка с товарыщи в Приказной избе в вестях своих передо мною, холопом твоим, сказал: ходил де он, Рыстайка, с товарыщи в Киргискую землицу до речки Болыксы, где прежде сего живали киргиские кыштымы сагай. И в тех, государь, урочищах на реке Болыкса он, Рыстайка, с товарыщи киргизских кыштымов сагай на старых жилях никово не нашел. А с Болыксы, государь, речки пошел он, Рыстайка, с товарыщи на речку Оксыс, где прежде, государь, сего кочевями своими живали киргизы. И не доходя, государь, речки Оксысу нашли три дороги незнамо какие люди ис Киргиской землицы прошли во многолюдстве теми дорогами чрез речку Болыксу ко Мрасе реке. И увидев, он, Рыстайка, с товарыщи те вышеописанные дороги в Киргискую землицу итит не посмел" [3] и вернулся. Мы привели здесь полностью первую часть донесения Б. Синявина для того, чтобы яснее представить, каковы были первые сведения об уводе киргизов. Во-первых, как явствует из донесения, русские власти в сибирских городах как и раньше посылали в "Киргискую землицу" своих людей для "проведования" положения киргизов осенью. Ибо это время являлось сезоном для сбора ясака от кыштымов киргизских князей. Во-вторых, из этого сообщения видно, что служилые люди, побывавшие в киргизах, не могли понять, что означает отсутствие там населения. Они не представляли, что киргизов могли угнать. Скорее всего, они подумали, что находятся или прошли через Киргизскую землю какие-то неизвестные военные люди, может быть, джунгары, и поэтому побоялись идти по их следам и поспешили вернуться с сообщением к воеводе. Б. Синявин, вероятно, тоже подумал также, как и его посланники. Это сообщение насторожило кузнецкого воеводу. Однако он об этом не сообщил ни в Томск, который являлся разрядным городом, ни в Красноярск. Если бы на Киргизской земле находилось джунгарское войско, то оно совместно с киргизами могло бы напасть на тот или иной город, близлежащий к киргизам. Пренебрегая этой опасностью, кузнецкий воевода принимает решение еще раз послать людей для "подлинного проведования". В день приезда Р. Кубанова из Кузнецка воевода послал "вверх по реке Мрасе служилого человека, пеших казаков, пятидесятника Бориса Аннсимова. И велел ему, Борису, проведаты: какие люди ис Киргиской землицы теми дорогами прошли и куды пошли?" [4]. Б. Анисимов, вернувшись 19 августа, рассказал, что, не доезжая до речки Комеру, он "наехал" на три дороги. Местный житель по имени Когодей из Мрасской волости сообщил ему: "теми де дорогами прошли ис киргиз черные калмыки и киргизы со всеми своими кочевями. А пошли, государь, те черные калмыки и киргизы к Контайше чрез реки Мрасу и Кондому" [5]. Когодей больше ничего не мог рассказать. Поэтому Б. Анисимов решил идти по их следам дальше. Взяв с собой Когодея, он доехал до р. Комере. Здесь ему сагаец Казарчак сообщил, что "присылал Контайша от себя в Киргискую землицу к посланцу своему Аранжаме две тысячи черных калмыков и велел де ему, Аранжаме, киргиз и киргизских кыштымов всех з женами и з детьми и со скотом собрав привести к себе. И контайшин де посланец Аранжама с черными калмыки киргиз и киргиских кыштымов всех з женами и з детьми и со скотом взяли к Контайше. И пошли чрез реки Мрасу и Кондому, и ныне де те вышеписанные черные калмыки и киргизы стоят про меж Бие и Катуни реками" [6].
Как видно из приведенных данных, Б. Анисимов получил больше сведений, чем Р. Кубанов. Теперь кузнецкому воеводе стало ясно, что, во-впервых, киргизов увели калмыцкие войска, присланные от Хунтайджи. Если они ехали тремя дорогами, значит калмыки увели немалое число киргизов. Во-вторых, ему было известно местонахождение уведенных киргизов — "промеж Бие и Катуни реками". Получив вторично такие сведения, кузнецкий воевода Б. Синявин опять же не сообщил об этом воеводам других городов, а действовал сам. Нам кажется, что воевода не мог представить себе, чтобы киргизы были уведены. Отсюда можно предположить, что он не поверил этим сообщениям. Иначе как объяснить то, что Б. Синявин в третий раз посылает служилых людей для полного "проведования". 19 августа 1703 года "для подлинного уверения" воевода посылает "за Бию реку казака Степана Серебриникова" с наказом узнать, где "Контайшин посланец Аранжама с черными калмыки и с киргизы в которых местах и урочищах стоят. И нечают ли от них под Кузнецкий город воинского походу" [7]. 29 августа того же года С. Серебриников, вернувшись в Кузнецк, рассказал воеводе, что "был де он, Степан, за Биею рекою в Нижней Кумандинской ясачной волости" у местного жителя по имени Одияк, который в свою очередь сообщил ему следующее: "было де у него, Одияка, в улусе де, Контайшин посланец Аранжама да с ним, Аранжамою, две тысячи черных калмыков. Да киргиские два князца Коржинка Еранаков, Тангытка Тайн Иркин со всеми своими улусными людьми и з женами и з детьми и со скотом. И пошли де те черные калмыки и киргизы от него, Одияка, из улус в Калмыцкую землю к Контайше до ево, Степанова, приезду за пят дней; переплавились реки Бию и Катуню" [8].
Далее в этой же отписке к Петру I кузнецкий воевода Б. Синявин пишет и о других сообщениях, которые он получил по другим каналам. В частности, 12 сентября 1703 года в Кузнецк приехал из "Керсагальской землицы князец Буяндары Урусов". В приказной избе он сообщил воезоде Б. Синявину то, что узнавали об угоне киргизов посланцы воеводы Р. Кубанов, Б. Анисимов и С. Серебриников. "Да он же, Буяндары, сверх того передо мною, холопом твоим, говорил: А сам де, Контайша, ныне живет за рекою Иртышем на Кылте реке. А как контайшин посланец Аранжама переплавились реки Бию и Катуню взял у него, Буяндары, дву человек князцов с собою в провожатых Моногоча да Бултая, чтобы их проводит до князца ко Океня Матура, а сам де он, Буяндары, проводил их, черных калмыков и киргиз, за Бию и за Катуню реку" [9].
Как мы видим, кузнецкому воеводе Б. Синявину из сообщений С. Серебреникова и Б. Урусова стало ясно, что киргизов действительно увели джунгары в свои земли, за реки Бию и Катунь, и что положение самого хунтайджи ухудшилось. Таким образом, Б. Синявин, узнав о положении енисейских киргизов и написав об этом царю, сам, вероятно, занялся подготовкой к выступлению против оставшихся.
Выше мы приводим сообщение кузнецкого воеводы Б. Синявина, который первым узнал об угоне киргизов. Другие города, граничащие с киргизами, узнали об этом позднее. Из русских архивных документов, которые,нам известны, сопоставляя их даты, можно заключить, что вторым после кузнецкого воеводы узнал об этом томский.
Томские воеводы Григорий и Лаврентий Солововы сообщали Петру I, что они хотели снарядить отряд осенью 1703 года для "усмирения" киргизов. Но в первых числах сентября 1703 г. они получили известие от приказчика Петра Степкова из Ачинска, где тот сообщил томским воеводам о том, что "приходили де в Киргискую землицу на киргиских людей войною черные мунгалы или иных землиц неведомо какие люди многолюдством и многих киргиских людей побили до смерти, а иных взяли с собой в полон со всем кочевем. А которые де киргиские люди осталися малое число и те де живут в бегах" [10].
Из сведений, полученных томскими воеводами, обстановка на "Киргиской землице" им была не совсем понятна. Не ясно кто такие и откуда пришли к киргизам воинские люди: "черные мунгалы" или другие? Но им стало известно, что киргизы оказывали сопротивление. Значит, это переселение киргизов и их правителей было не добровольным, а насильственным. В документе указывается, что пришельцы "многих киргиских людей побили до смерти", значит между ними был бой. К сожалению, мы не обнаружили другого документа, где хотя бы частично сообщались подробности сопротивления киргизов.
В русских архивных документах мы не нашли других известий, касающихся событий того времени, полученных томскими воеводами. Последние, имея некоторые сведения о киргизах, решили отложить до весны 1704 года ранее намеченный поход вооруженным отрядом в Киргизскую землю. Но все же томский воевода посылает отряд из 500 служилых людей во главе с сыном боярским Михаилом Лавровым, основной целью которого, судя по источнику, было — уточнить обстановку в Киргизской земле. Из Томска отряд вышел 18 декабря 1703 года [11]. Вступив на Киргизскую землю, русские служилые люди убедились в достоверности угона киргизов, так как отряд не встретил никакого сопротивления на территории киргизов. Это подтверждается и тем, что М. Лаврову попадалась мелкие киргизские и шустские аилы, насчитывавшие по нескольку десятков юрт. В частности, отряд встретился на речке Базыре с киргизскими и шустскими и другими местными жителями, которые прятались от джунгаров. Казаки разгромили в этом районе более 50 юрт, убили 26 и взяли в плен 147 человек [11]. Этим, в сущности, и закончилось пребывание Лаврова в Киргизской земле, если не считать стычки с мелкими киргизскими отрядами по дороге в Томск.
Красноярский воевода узнал об угоне енисейских киргизов позже кузнецкого и томского воевод. Пятидесятник Федор Моисеев из Верхнего Караульного острога 29 октября 1703 г., приехав в Красноярск, к воеводе Ивану Савичу Мусин-Пушкину, сообщил, что к нему Ф. Моисееву, "в нынешнем де 1703 г., октябре 15 ден, приходил де в караульный острог кызылской ясачный татарин, а в вестях сказывал: приехали де 2500 калмыков в Киргискую землицу и киргиз де к себе загнали всех. И ныне де в Киргиской землице кыргыз никого нет" [13]. Получив такое сообщение, И.С. Мусин-Пушкин 16 ноября посылает для "полного уведомления" о состоянии дел киргизов из Красноярска конного казака П. Кураева. Но вернувшийся П. Кураев ничего не сообщил о киргизах. Очевидно, этот посланник не был у киргизов, а вернулся от кыштымов с собранным ясаком. Вероятно, кыштымы, которых посетил П. Кураев, тоже не знали о событиях, происходивших в Киргизской земле. Таким образом, красноярский воевода не мог получить полную информацию о киргизах, по он собственно, и не стремился к этому, как кузнецкий воевода, и почти два месяца после этого не пытался узнать о положении дел у киргизов. И только 26 января 1704 года из Красноярска был послан к киргизам боярский сын Иван Злобин с несколькими людьми для разведки. В своем донесении к красноярскому воеводе он пишет, что киргизов в их обычных кочевьях не нашел, а от киргизских кыштымов узнал, что киргизов угнали калмыки и теперь они сами прячутся, чтобы их не угнали вслед за киргизами" [14]. Кстати, эти сведения И. Злобина раньше в исторической литературе, посвященной енисейским киргизам XVII в., считались первым сообщением об угоне киргизов, полученным русскими властями в Сибири. Но, как уже установлено, русские власти городов Кузнецка и Томска об угоне киргизов узнали гораздо раньше.
Таким образом, получив сведения об угоне киргизов джунгарами, каждый из воевод в сибирских городах действовал по-своему. Согласованности между ними не было. А центральная власть узнала об этом еще позднее.
Вышеприведенными действиями воеводы ограничились осенью и зимой 1703—1704 гг., русские власти не принимали решительных мер против киргизов. Вероятно, они ждали весны, когда откроется дорога.
Теперь рассмотрим события в Минусинском крае, последовавшие после угона киргизов. Это позволит выяснить, все ли киргизы были уведены с их земли?
С весны 1704 года русские власти перешли к действиям. Из сибирских городов Томска, Кузнецка и Красноярска были снаряжены отряды в Киргизскую землю, чтобы подчинить оставшееся местное население и собрать ясак. Они не встретили организованного сопротивления, как раньше, со стороны киргизских князей. Если в этих аилах были кыштымы киргизских князей, то от них собирали ясак и заставляли их подчиняться власти русского царя. Оставшееся население киргизских улусов еще долгое время сопротивлялись русским властям, а это показывает, что угнано было не все население, а часть, в основном сами киргизы и роды, примыкавшие к ним. А большинство кыштымов киргизских князей оставалось на месте, скрываясь от джунгаров. Это подтверждается показаниями упомянутого Ивана Злобина, побывавшего на Киргизской земле в январе 1704 года. В своей записке (доезде) красноярскому воеводе И. С. Мусину-Пушкину он сам рассказывал, что они киргизов не нашли, а встретили кыштымов киргизских князей, у которых собирали ясак. В частности, И. Злобин сообщает следующее:
1. Малый байкотовский улус — 14 чел,, взяли 26 соболей;
2. Кожи улус — 3 чел., взяли 3 соболя и лисицу за 2 соболя;
3. Шараданов улус — взяли 5 соболей и др. вещи (не называет);
4. Татаров улус — взяли 4 соболя;
5. Арщюпов улус — взяли 9 соболей;
6. Большой байкотовский улус — взяли 25 соболей и др. вещи (не называет);
7. Урчин улус — взяли 6 соболей;
8. Сыйской улус — взяли 2 соболя;
9. Аксиа улус — взяли 2 соболя;
10. Кайдынов улус — взяли 9 соболей и др. вещи (не называет);
11. Ингара улус — взяли 19 соболей и др. вещи (не называет);
12. Кайдынов улус — взяли 19 соболей;
13. Бугачеев улус — взяли 65 соболей;
14. Шип улус — взяли 26 соболей;
15. Ургунов улус — взяли 30 соболей;
16. Остатки тубинцев — взяли 50 соболей.
Всего собрано 8 сороков 26 соболей [15], т.е. 346 собольих шкур. В данном случае русские служилые люди под словом улус (по-монгольски — улс) подразумевали не государство, а отдельные аилы или объединения нескольких мелких аилов. Улусы назывались по имени стоявшего во главе их человека. В сообщении И. Злобина говорится, что от каждого улуса осталось на месте по нескольку юрт, а в некоторых улусах больше. Поэтому ясак они собирали от 2-х до 65-ти соболей. Если от каждого хозяина брали по 1 или по 2 соболя, то в этих аилах было приблизительно от 2-х до 32 юрт. В среднем, считая в каждой юрте по 4 человека, получим, что некоторые аилы были довольно крупными, а количество людей в таком аиле доходило до 128 человек. Это опять подтверждает то, что значительная часть населения из улусов енисейских киргизов осталась на месте. В этом же документе И. Злобин сообщает, что в указанных им улусах 60 человек, их сородичи, ушли от них и спрятались от калмыков, которых русские служилые люди не нашли. Такие сообщения встречаются и в других документах.
Дальнейшее изучение других архивных материалов открывает нам одну интересную информацию — о возвращении кыргызов на свои старые земли. Атаман Федор Сорокин, посланный в марте 1704 г. из Кузнецка с отрядом в Кондомскую волость бывших кыштымов киргизских князей, вернулся 25 апреля и сообщил воеводе Б. Синявину, что они обнаружили там киргизов. В своей записке (доезде) он пишет: "по ведомостям ясачных татар, что бежали от Контайши; киргизы з женами и з детми и живут де в Кондомских ясачных волостях в улусе у ясачного татарина Тентяги двадцат пят человек. И ходят де те киргизы в за Бейских волостях" [16].
В другой отписке к царю Б. Синявин писал, что к нему 4 августа 1704 г. явился ясачный человек Митка Азбалыков из Ашкиштамской волости, который сообщил следующее: "Пришли де к ним, в Ашкиштамскую волости, киргизы и говорят им, ясачным людем, чтоб их, киргиз, проводили ис черни на степ промежу городов Томского и Кузнецкого до Томи реки, чтоб им пройтит в свою Киргискую землю". Получив такое сообщение, Б. Синявин послал 6 августа казачьего голову Якова Максякова, а с ним "всякова чину служилых людей" сто шестьдесят семь человек. "И велел я, холоп твой, — пишет Б. Синявин, — иттит служилым людем в степ на переем, чтоб их, киргиз, в свою землю не пропустит" [17]. Этот отряд, встретив киргизов между речками Бочатом и Уром, дал им бой. Со стороны киргизов было убито 19 человек и семеро были взяты в плен. Пленные сообщили Кузнецкому воеводе следующее: "было де их, киргиз, тридцат человек" и что четверо ушли от них перед встречей их с русским отрядом из Кузнецка. "А жили, государь, они, киргизы, за Иртышом рекою на Конкоре озере с киргиским князцом Кулюгенем в улусе. И напали де на них, киргиз, бруты и разбили Кулюгенев улус, а жен и детей в полон взяли. А они, де, вышеписанные киргизы, в то число ушли от брут и отсиделис в крепких местах на том же вышеписанном озере. А как, государь, те бруты, с того места отступили и они де, киргизы, пошли из за Иртыша реки в свою Киргискую землю" [18]. Далее в этом же источнике приводятся показания пленных о состоянии в самой Джунгарии. Они сообщили, что "поступают де на Контайшу войною с одну сторону мунгалы, а з другую сторону бруты: а что, государь, у Контайщи с мунгалами и з бруты учинилось, про то они, киргизы, подлинно сказали, не знают" [19].
Благодаря этому документу, выясняется ряд неясностей, связанных с событиями, происходившими на Киргизской земле. Во-первых, видно, что уведенные киргизы начали возвращаться обратно; во-вторых, становится достоверным, что угнанные киргизы жили в районе озера Конкора за Иртышом и что на них нападали буруты ("бруты"); в-третьих, русские власти имели сведения о том, что внутри самой Джунгарии не спокойно и хунтайджи приходится выдерживать натиск войск восточномонгольских феодалов и, с другой стороны — бурутов.
Отсюда можно следать следующий вывод: угнанные киргизы жили в районе озера Конкора, что подтверждают ранние сведения о местонахождении киргизов, уведенных за р. Иртыш. Теперь, исходя из ранних сообщений и данного документа, можно предположить, что угнанные киргизы двигались тремя колоннами, о чем говорят сообщения русских служилых людей, что они обнаружили три дороги. Каждую колонну составлял один из трех улусов енисейских киргизов. Кроме того, это предположение дополняется тем, что в колонне, т.е. среди уведенных киргизов, были знатные киргизские князья Корчуй Еренаков (в документе — Коржинка Еранаков. — А. А.) и Дайн Эрке (в документе — Тангытка Тайн Иркин. — А. А.) [20]. Нам известно, что Корчун являлся главным князем Алтысарского улуса, а Дайн Эрке — Алтырского. В документе упоминается еще один ранее неизвестный киргизский князь Кулюген, который, как глава некоторой части уведенных киргизов, жил у озера Конкора. Вероятно, этот князь являлся выходцем из есерских князей и возглавлял Есерский улус.
Следовательно, каждый киргизский улус составлял одну колонну, которую сопровождали войска, разделенные также на три части. Киргизы, очевидно, были сосредоточены на территории Алтырского улуса, т.е. между реками Аскиз и Уйбат. Далее их путь лежал вверх по р. Аскиз до Балыксу, где обнаружили их след русские служилые люди. Дальше они шли, вероятно, по долине между Абаканским хребтом и Кузнецким Алатау, там, где протекает река Томь. Перевалив на западную строну этих гор, они дошли до р. Мрас-су. Дальнейший путь, наверное, через реки Кондома, Бии, Катунь, а затем, переправившись через Иртыш, они вступили во владения Джунгарии. Здесь у озера Конкора, очевидно, есерский князь Кулюген остался со своими подданными. Два других известных уже нам князя продолжали, наверное, путь дальше (о них мы расскажем ниже). Как указывается в документе, улус киргизского князя Кулюгена был полностью разгромлен "бурутами", а их жены и дети взяты в плен.Киргизы, которые спаслись бегством, вернулись в свои старые кочевья.
Если верить этому документу, то можно с уверенностью сказать, что одна из колонн угнанных киргизов была разгромлена в 1704 году. Что касается "брутов", то мы думаем, что под ними подразумеваются казахи. Ибо тянь-шаньские киргизы, называвшиеся "брутами", находясь отсюда далеко, не могли совершить такой длинный путь до Иртыша и напасть на угнанных енисейских киргизов. Джунгары имели обыкновение называть всех своих соседей, ранее перешедших к ним, но после по каким-то причинам отошедшим от них, "брутами", т.е. изменниками. К таким "брутам" у них относились и тянь-шаньские киргизы и другие соседние народы. В долгой борьбе против джунгарских феодалов они вынуждены были то переходить на их сторону, то вести упорную борьбу против них.
О вылазках вернувшихся киргизов на русские ясачные волости мы находим донесения и в другой отписке кузнецкого воеводы. Б. Синявин 20 сентября 1704 года писал царю, что он получил сведения о пришедших" киргизах из-за р.Оби и Кондомскую волость, где грабят местных русских ясачных людей. "И на них де, киргиз, послал он войною кузнецких служилых людей сына боярского Дмитрия Федорова, атамана Федора Сорокина да с ним служилых людей и казачьих детей 250 человек. И на том бою киргиз побито 78 человек, в полон взяли 95 человек, а рогатого скота и лошадей 260 скотин, 15 пищалей, 84 лука стрелебных" [21]. Все это свидетельствует о том, что вернувшихся киргизов было несколько сот человек.
После увода киргизов с их земель с весны 1704 года наряду с красноярскими кузнецкими ратными людьми туда стали совершать военные карательные походы и томские воеводы. Томский воевода Г.П. Соколов 12 марта 1704 года посылает в Киргизскую землю Осипа Качанова с отрядом. Последний в своей доезднои записке пишет, что он 30-го марта достиг Киргизской земли, т.е. вышел к Белому озеру. Из документов видно, что этот отряд встречал в районе озера Белого и у рек Июс и Серес много киргизских юрт. Из этого источника мы узнаем, что среди оставшихся киргизов были люди из улусов известных киргизских князей, как Корчун Еренаков, Улагач и Кулюген. Эти известия дают возможность предполагать, что не все люди из улусов самих кнргизских князей желали покидать родные места. С насильным угоном не мирились не только основная масса кочевых киргизов, по и некоторые князья. Об этом свидетельствует ряд документов, освещающих походы томских служилых людей на Киргизскую землю после увода киргизов.
В нескольских документах, относящихся к 1704 году, упоминается захват русскими служилыми людьми юрты киргизского князя Улагача со всем убранством и взятие в плен князя Абыштака, двоюродного брата Улагача [23]. В челобитье боярского сына Ильи Цыцурина (из Томска) к царю сообщается, что он участвовал в походе на Киргизскую землю из Томска в составе полка под командованием казачьего головы Савы Цыцурина. Из Томска этот отряд был послан к киргизам 9 марта 1704 года. И. Цыцурин пишет, что в бою с киргизами он лично взял в плен "киргиза Шуптурачка Муллина да киргискова князца Улагачки брата его двоюродного Абыштака Барсакаева" [24]. С. Цыцурин "пошел от речки Базыра в Киргискую землицу в дальные урочища с ратными людми до Божия озера и до реки Черного и Белого Июсов и до реки Уйбата". Он от своего полка посылал Илью Цыцурина в разные места для отыскания киргизов. Илья, найдя их, вступал в бой. В этих боях общей сложностью они "побили 84 человека да в полон взяли 165 человек". Взяли "юрту цветную со всяким уборством и следми киргизского князя Улагачки" [25].
Как видно из этих документов, воеводы русских городов посылали в Киргизскую землю большие отряды. Если бы, как утверждают некоторые исследователи, на Киргизской земле не осталось бы киргизов, то незачем было бы посылать туда столь крупные военные силы. Кроме того, известно, что на своих кочевьях оставались и некоторые киргизские князья.
В русских архивных документах сообщается, что многие уведенные киргизы возвращались с пути или с места прибытия в свои старые кочевья. А многие так и остались, прячась на старом месте. Среди скрывавшихся от джунгаров были и другие племена, которые ранее были кыштымами киргизских князей. Очевидно, джунгарские правители хотели увести не только киргизов, но и другие племена, проживавшие в то время в Минусинской котловине. Но им не удалось полностью осуществить свои замыслы. Сагаец Казарачак, уведенный джангарами и бежавший с дороги, сообщил Б. Анисимову, посланцу кузнецкого воеводы, что он, Казарачак, от "черных калмыков ушел з дороги не доезжая Бие реки и пошел в свою Киргискую землицу. Да он же, Казарачак сказывал ему ж, Борису, осталис де в Киргнской землице в Мандырской да в Таштыпской вершинах двести человеке матар да сто человек саян к Контайше иттит не захотели и от черных калмыков отсиделис в осаде в камсню" [26].
В другом документе, в донесении томского воеводы Г.П. Соколова, говорится, что в 1707 году 24 июня приказчик Ачинского острога Павел Петров поймал трех киргизов. Он привел их в Томск, т.к. они бежали из Джунгарии и скрывались в старых киргизских кочевьях. В показаниях этих людей говорится, что они в количестве 30 человек "бежали назад в Киргискую землицу покинув жен и детей" [27].
Таким образом, выясняется, что джунгарским властям не удалось увести всех жителей Минусинской котловины. Многие местные жители, и даже некоторые киргизские князья, скрываясь от джунгар, остались на месте. А многие из уведенных возвращались затем группами на прежние свои кочевья.
Теперь рассмотрим на основе русских источников дальнейшую судьбу уведенных киргизов. Выше мы упоминали, что, по свидетельству источников, уведенные киргизы остановились у озера Конкор. Видимо, в этом районе осталась одна колонна из трех уведенных, которая была разбита "брутами". Мы предполагаем, что эта колонна состояла в основном из жителей бывшего Есерского улуса. Таким образом, была разгромлена одна третья часть уведенных киргизов. Остальные две колонны киргизов, вероятно, остановились в верховьях Иртыша у реки Амели, в самой Джунгарии. Ибо русские источники, относящиеся к последующим периодам, указывают, что в этих районах жили уведенные киргизы.
По этому вопросу интересны показания вышеупомянутых трех киргизов. На самом деле, как видно из источников, двое из них были "шустскими татарами" — Кучелай Табукин и Коначач Уханаков, а третий, как его именуют, "киргизетин" — Шерлучач Кучелаев. В своем донесении томский воевода Г.С. Соловов пишет, что в 1706 году 17 ноября к нему пришли князья Чулымских волостей. Они жаловались, что в этом ж году в их краях появились бывшие киргизские воры "Чучелай, Конзачач и Шерлучач "с товарыщи" и стали "грабит" волостных людей, проживающих у рек Чулым и Яю. Посланные воеводой люди, поймали этих воров и привели в Томск. На допросе они сообщили следующее: "приезжали де из Урги, от Контайши калмыки две тысячи человек и киргизких людей и их, шуских татар, всех з женами и з детми взяли в Ургу. И идучи де дорогою будучи в Ыртышских вершинах напали на них Казачи орд люди, а сколько де человек того де он не ведает. И многих киргиских людей побили до смерти, а жен и детей у многих побрали в полон. А он, де, Конзачачко, с товарищи в тридцати человеках от киргиз в то время бежали назад в Киргискую землицу, покинув жен и детей" [28].
Из этого документа узнаем еще об одном "погроме" уведенных киргизов, который произошел позже. Ибо, как пишет кузнецкий воевода Б. Синявин, о первом "погроме" он получил сообщение от М. Азбалыкова о прибытии киргизов 4 августа 1704 г. Через два дня, т.е. 6 августа, воевода послал отряд из 167 человек во главе с Яковом Максаковым, который, разгромив этих беженцев между реками Бочатом и Уром, привел 7 пленных в Кузнецк. После пытки двое из них рассказали о "погроме" у озера Конкор. Стало быть, первый разгром угнанных киргизов произошел_весною 1704 года. Если джунгары увели киргизов летом 1703 года, то до весны следующего года они, проделав длинный путь, дошли до озера Конкор. Это время было достаточным для того, чтобы пройти такое расстояние с обозом, скотом и перезимовать в пути. Исходя из этого, можно полагать, что весной 1704 г. остальные две колонны двинулись дальше, в глубь территории Джунгарии. А одна колонна осталась на месте, где на нее и напали "бруты".
Теперь, как видно из показаний трех киргизов, вторично разгром произошел значительно позже, т.е. в следующем 1705 году, в верховьях Иртыша, у р. Амели. К сожалению, нам неизвестно, попали ли в этот погром обе колонны, состоящие отдельно из киргизских улусов, или только одна? Но ясно, что уведенные киргизы подверглись нападению со стороны враждебных джунгарам сил. Вероятно, этот погром учинили тоже, как и у озера Конкор, казахские султаны. Ибо в то время джунгарам с северо-запада угрожали только казахские султаны. А тянь-шаньские киргизы и другие соседние народы с ними; ведущие борьбу против джунгаров, не могли напасть, так как они были далеко от верховьев Иртыша.
Судя по источникам, второй разгром тоже был значительным. Далее источники сообщают и о третьем нападении на киргизов, о котором подробно изложено в донесении Кузнецкого воеводы О.Р. Качанова к царю. Он пишет, что 23 августа 1707 года к нему приехал "белый калмык" Алагыз Балаев и сообщил, что последний в июле того же года был у князя "белых калмыков" Шала Табунова, ставка которого находилась между р. Иртыш и Обь. При Алагызе к Шала пришли двое "белых калмыков", которые сообщили, что все внутренние враждебные силы объединились против джунгарского хан-тайчжи, и, напав, "разорили" Ургу.. Под этот разгром попали и те киргизы, "которые были взяты в Ургу для осторожности от бурутов 7ОО человек" и были побиты. "Только де не тех людей прибежали к нему, Контайше, князец белой калмык Матай в 30 человеках, а ис тех де 30 человек вышеписанные калмыки два человека от него, Контайши, убежали" [29]. Это известие подтвердил Ефрем Кирилов, посланный в 1707 году из Кузнецка в Тогульскую волость к теленгутскому князю Аягану для сбора ясака. Он докладывал воеводе то, что было сказано А. Бадаевым, и добавил, что внутренние враждебные силы "со многими воинскими людми вверх Иртышу реки, у Амели реки, у Контайши много людей побили. Киргиз и телеут, которые взяты были к нему, Контайше, побиты. И Контайша де прислал посланцев своих ко князцу Шалу для досмотру земли меж рек Иртыша и Оби, чтоб было возможно, ему, Контайше, со своими улусными людми в том месте кочеват" [30].
Третье нападение на уведенных киргизов нанесло им тоже ощутимые потери. Судя по источнику, под разгром попали киргизы и так называемые "белые калмыки", взятые в Ургу. Вероятно, их брали притом только взрослых, чтоб пополнить войска джунгарского хана. Стало быть, многие киргизские семьи потеряли своих кормильцев, а это значит, что многие семьи распались, что уменьшило численность уведенных киргизов.
Таким образом, можно сделать следующий вывод: в результате трех погромов уведенные киргизы, в основном, были истреблены, а их жены и дети угнаны на чужбину. В связи с этим, вызывает большой интерес исследование К.Г. Копкоева. Он, основываясь на русских архивных документах, пишет, что "количество всех людей в "Киргиской землице", к концу XVII века насчитывалось около 12 тысяч. Если же в 1703 году было угнано со Среднего Енисея 3000, то это примерно составляло четверть всего населения Хакасии. Очевидно, более 3/4 хакасов оставалось на родине, избежав выселения на чужбину" [31]. Далее К. Г. Копкоев сообщает, что "по неполным сведениям кузнецких воевод, за 1703—1706 гг. из Джунгарии вернулось более 1500 уведенных "киргизов" [32]. Однако, как показывает источник, было уведено 3 тысячи дворов, т.е. 12—15 тыс. человек обоего пола, т.е. угон охватил основную массу населения Хакасско-Минусинской котловины.
Угнанные енисейские киргизы пребывали в верховьях Иртыша и на реке Или, на самой территории Джунгарии. Пребывание угнанных киргизов в указанных районах подтверждают и показания самих киргизов. В рапорте полковника Павлуцкого, коменданта крепости Ямышева, от 1 июня 1747 года к генерал-майору Киндерману, начальнику Сибирской губернской канцелярии, говорится: "На Чарыше пойманы два человека, Тургей и Цой Хотонов, которые называли себя киргиз-калмыками. Природы они киргиз-калмыцкой, ныне владения зенгорского владельца, а в прошлых летах отцы их кочевали на Сагайской степи, между Кузнецкого и Красноярского городов... А когда отец их сошел в Зенгорскую землицу, не знает; и жили они в том владении вниз по реке Или, на урочище Шарабе, у ноена Зенго Бутуя в холопстве" [33]. Далее говорится о том, что отец их зимой бежал от Бутуя с детьми в сторону России.
Такие же показания дали и другие возвратившиеся киргизы, которые единодушно утверждали, что они жили в "Большой урге", в "Зенгорской землице", т.е. на территории самой Джунгарии. Но теперь этих возвратившихся киргизов называли "киргиз-калмыками". Прибывшие в Усть-Каменогорск "12 человек с бабами и детьми" называли себя киргиз-калмыками [34]. Поэтому генерал-майор Киндерман приказал разузнать, кто такие киргиз-калмыки и к какому племени они принадлежат? На этот вопрос ответил полковник Зорин, комендант Усть-Каменогорской крепости. Как пишет Зорин, для выяснения этого вопроса он обратился к секунд-майору Беклемишеву, коменданту Семипалатинской крепости. По этому поводу Беклемишев в рапорте от 4 октября 1746 года пишет, что "жительство" они имели "с прочими киргиз-калмыками землицею во владении хана Танган-Батыря-Датжи (Тангытка Тайн Иркии или Дайн Эрке, сын алтырского князя Талая, главный князь Алтырского улуса. — А. А.), в здешнем сибирском крае, между Томским и Енисейским городами, против города Красноярска, в степи, на речке, называемой Белом Июсе, от которого, де, их жилища до помянутого Красноярского города расстоянием тихой езды дни с три... И тому назад лет с пятьдесят, или более, а подлинно, де, объявить они не помнят, приходили, де к ним из землицы Контайши три зайсана, Духар, Сандык, Чинбил, в 3500 человеках; а стояли, де, они особливым кочевьем, всего мужска и женска полу тысячи с три дымов; и захватили, де, оные зайсаны войском своим внезапно, увезли в Зенгорскую землицу сильно, токмо без бою. И жили там в Зенгорской землице в Большой Урге и платили де они Галдап Чирину алман" [35].
Таким образом, угнанные енисейские киргизы, несмотря на то, что прошло много времени, помнили свои прежние кочевья и то как они были угнаны. Они также заявляли, что жили в "Зенгорской землице в Большой Урге" и тем самым подтверждали об их пребывании на территории Джангарии. Об этом много лет спустя писали и русские посланцы И. Унковский и Л. Угримов. Например, Л. Угримов писал, что во всех его встречах с джунгарским ханом наравне с другими почтенными зайсанами неизбежно и постоянно присутствовал и киргизский князь Бото [36].
Итак, на основе всего вышеуказанного мы приходим к выводу:
1. Решение о переселении енисейских киргизов в начале XVIII в. в Джунгарию было принято джунгарскими правителями в одностороннем порядке. Это переселение было неожиданным и для правителей енисейских киргизов, и для России. Чтобы не потерять своих подданных, джунгары насильно увели киргизов.
2. В 1703 году было угнано практически все почти население Хакасско-Минусинской котловины. В дальнейшем в течение 50 лет, вплоть до гибели Джунгарского ханства происходил процесс возвращения енисейских киргизов. Незначительная часть оставшихся и вернувшихся енисейских киргизов со ставили ядро будущей хакасской народности.
3. Угнанные киргизы были размещены на территории Джунгарии, в верховьях р. Или. По пути они потерпели ряд крушений, что резко сократило число угнанных. Оставшиеся не представляли силу и не имели какого-либо значения для Джунгарского ханства. Енисейские киргизы, попавшие в плен к казахам; жили вместе с ними и образовали ряд новых родов под названием "кыргыз" в Среднем жузе. А киргизы, оставшиеся в Джунгарии, как и все ее население, попали под жестокое истребление войсками цинского императора. Уцелевшие в одиночку и группами вернулись обратно в Минусинский край.
4. Угнанные енисейские киргизы не пребывали на территории современной Киргизии. Следовательно, нет оснований утверждать о каком-то переселении на Тянь-Шань в начале XVIII в.
Примечания:
1. Миллер Г.Ф. История Сибири. М.-Л., 1937, т. 1; Фишер И.Е. Сибирская история. СПб., 1774; Левшин А.И. Об имени киргиз-казахского народа и отличии его от подлинных или диких киргизов. — Московский вестник. М., 1827, ч. 4; Словцов П.А. Историческое обозрение Сибири. СПб., 1886, кн. 2; Радлов В.В. Этнографический обзор тюркских племен Южной Сибири и Джунгарии. Томск, 1887; Кузнецов-Красноярский И.П. Заметки о древних обитателях южных частей Енисейской губернии. Томск, 1902; Козьмин Н.Н. Хакасы. Иркутск, 1925; Бахрушин С.В. Енисейские киргизы в XVII в. — Научные труды. М., 1955, т. III, ч. 2; Потапов Л.П. Происхождение и формирование хакасской народности. Абакан, 1957; Арзыматов А. Из истории политических отношений енисейских киргизов с Россией в XVII — первой половине XVIII вв. Фрунзе, 1966; Копкоев К.Г. Об угоне "енисейских киргизов" в Джунгарию в начале XVIII века. — Уч. зап. Хак. НИИЯЛИ, Абакан, 1965, вып. 11.
2. Архив внешней политики России (АВПР), ф. Зюнгорские дела, 1713, д. № 2, лл. 50—51.
3. ЦГАДА, ф. Сиб. приказ, стб. 1400, л. 107 —108.
4. ЦГАДА, ф. Сиб. приказ, стб. 1400, л. 108.
5. Там же.
6. Там же.
7. ЦГАДА, ф. Сиб. приказ, стб. 1400, л. 109.
8. Там же.
9. ЦГАДА, ф. Сиб. приказ, стб. 1400, л. 109.
10. ЦГАДА, ф. Сиб. приказ, стб. 1400, л. 247.
11. Там же.
12. АПВР, ф. Зенгорские дела, 1731, д. номер 2, л. 45.
13. Памятники Сибирской истории в XVIII в., кн. 1, 1700-1713 гг. СПб, 1882, с. 232.
14. Памятники Сибирской истории в XVIII в., кн. 1, 1700-1713 гг. СПб, 1882, с. 233-235.
15. ЦГАДА, ф. Сиб. приказ, стб. 1400, л. 536-537.
16. ЦГАДА, ф. Сиб. приказ, стб. 1400, л. 463.
17. Там же, л. 711.
18. ЦГАДА, ф. Сиб. приказ, стб. 1400, л. 711.
19. Там же.
20. ЦГАДА, ф. Сиб. приказ, стб. 1400, л. 109.
21. ЦГАДА, ф. Сиб. приказ, стб. 1199, л. 4.
22. Там же, стб. 1239, л.2-3; стб. 1442, л. 155 об.
23. ЦГАДА, ф. Сиб. приказ, стб. 1442, л. 159 об., 167 об., 168 об., АПВР, ф. Зенгорские дела. 1731, д номер 2, л. 39, 44, 45.
24. Там же, стб. 1442, л. 159 об.
25. Там же, стб. 1442, л. 168-168 об.
26. ЦГАДА, ф. Сиб. приказ, стб. 1400, л. 108.
27. Там же, стб. 927, л. 61.
28. ЦГАДА, ф. Сиб. приказ, стб. 927, л. 58 — 62.
29. ЦГАДА, ф. Сиб. приказ, стб. 1008, л. 17 — 20.
30. ЦГАДА, ф. Сиб. приказ, стб. 1008, л. 20.
31. Копкоев К.Г. Об угоне "енисейских киргизов" в Джунгарию в начале XVIII века. Ученые записки хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории. Вып. 11, Абакан, 1965, с. 75.
32. Там же, с. 79.
33. Потанин Г.Н. (материалы для истории Сибири. М., 1967, с. 62).
34. Там же, с. 127.
35. Потанин Г.Н. Указ. работа, с. 128.
36. АВПР, ф. Зюнгорские дела, 1731—1733 гг., оп. 113/1, д. номер 3, л. 79 — 80.
Рекомендуемые комментарии
Комментариев нет