В камышах Приаралья: охота на тигров по-туркестански Место:Республика Каракалпакстан, Узбекистан Колушев, поручик. Охота на тигров // Разведчик, 1894, № 219, 220.
Команда охотников 5-го Туркестанского линейного баталиона в составе пятнадцати нижних чинов с десятью верблюдами и тридцатью двумя собаками выступила 4-го января 1894 года на охоту в Чимбайский участок Амударьинского отдела в урочище Дау-Кара. По заранее собранным сведениям, было известно, что в вышеназванном участке появилось много тигров, которые наносили большой вред стадам туземцев, и бывали случаи, что заедали даже людей.
Вооружены охотники были, как всегда, укороченными берданками с примкнутыми штыками, имея на поясах ножи и кинжалы. Патронов было взято шестьсот штук, из которых половина с разрывными пулями. В патронташе на груди у каждого охотника было всегда десять штук: пять простых и пять с разрывными пулями. Для довольствия команды было взято провианта и других продуктов на полтора месяца.
5-го января поднялся буран и продолжался до полдня 8-го числа. Идя с Уллудаха, за мятелью пропустив сворот дороги на озеро Истемес, команда с 6-го числа пошла без дороги, прямо степью, по компасу на северо-запад, и 10-го вышла на Дау-Кару. Когда погода прояснилась, я стал на ходу упражнять поочередно охотников в стрельбе в цель, указывая на различные местные предметы в пределах охотничьего выстрела. Люди упражнялись в этой стрельбе с интересом, и я убедился, что они хорошо изучили бой своих ружей.
С 10-го по 20-е команда обогнула с севера Дау-Каринские озера: Кара-Кудук, Кара-Куль, Кунград и Кара-Терень, убив только одного кабана. Лед на озерах был тонкий, зверей и людей не держал, поэтому и тигры, и кабаны, по словам туземцев, ушли к берегу Аральского моря. 20-го января команда прошла по озеру Кара-Унгур и ничего не убила, хотя старых следов зверей было много.
21-го января мы пошли на урочище Джидели и дорогой увидели свежий след большого тигра, который перешел дорогу и направлялся на озеро Кара-Унгур; я выделил четырех охотников с верблюдами и приказал им возвратиться на старый стан на Кара-Унгуре, а с одиннадцатью остальными пошел по следу; собак взяли с собой. След, пройдя через несколько мелких озер и выйдя на другую дорогу из Джиделей, по ней привел нас на озеро Кара-Унгур и, перейдя его поперек с севера на юг, направлялся на небольшой, шагов в восемьдесят, островок, крайний к южному берегу озера. [Озеро Кара-Унгур представляет из себя разлив в песках реки Яны-су, верст в 10 длиной и 3 шириной, со множеством мелких островов, покрытых густым гребенщиком. Края озера и островов обросли камышами]. С юга озера в песках паслись стада киргизского скота.
Предполагая, что тигр на день залег на этом островке, и чтобы не упустить случая захватить его в удобном для нас месте, так как кругом острова по льду было открытое пространство, я, подходя, разделил команду на три части. Четверо — старший в команде ефрейтор Гусев в рядовые: Распопов, Лапенко и Иванов, под командой первого, пошли по следу; четверо (с ефрейтором Черновым за старшего) пошли с левой стороны, и три охотника (со мной — четвертым) — с правой, северной стороны острова. Я предполагал, что спугнутый с логова зверь постарается уйти в правую половину озера к стороне густых камышей и выйдет, таким образом, на мою партию. Собаки разбрелись по камышу.
Расчет мой оказался верен. Пройдя шагов двадцать, я заметил легкое колебание камыша, сообщил об этом охотникам и, взбросив ружья к плечу, мы стали ждать появления зверя. В таком положении мы простояли с минуту, как заметили, что слева от нас из камыша выскочила собака Жучка и, увидев нас, снова бросилась в камыш. Предполагая, что это она бегает в камыше, мы отставили ружья и тронулись вперед, как вдруг в том месте в камыше, против которого мы стояли, раздался страшный рев зверя. Тигр, обеспокоенный, вероятно, собаками и не решаясь выйти на нас, повернул назад и пошел на партию ефрейтора Гусева. Заметив это по движению камыша, я крикнул: «Берегись! на вас, на вас!»
Услышав мой предостерегающий крик, шедшие немного впереди ефрейтор Гусев и рядовой Распопов приготовились и, увидя выскочившего из камыша и давшего прыжок от них вперед тигра, выстрелили по нем: одна пуля перебила ему заднюю левую ногу, а другая, задев затылок, разорвалась в воздухе. Тигр, заревев, кинулся от них влево, но, нарвавшись на партию ефрейтора Чернова и преследуемый собаками, обернул назад, в конец острова, где и был окружен нами и собаками. Партия ефрейтора Гусева встала на бугорке в конце острова и ожидала появления возвращающегося слева зверя. Тигр от партии Чернова бросился ко мне мимо партии Гусева. Первый из партии Гусева увидел зверя рядовой Лапенко и выстрелом в бок свалил его. Собаки на него насели, но он, моментально их разбросав, уселся за куст впереди фронта партии Гусева.
Рядовой Иванов, чтобы лучше видеть, подался немного вперед и, поскользнувшись на обледенелом снегу, упал назад и, не выпуская ружья из рук, скатился прямо к тигру, который с ревом и насел на него. Тигр, обняв Иванова лапами, старался достать его за голову или за шею, но голова его самого случайно попала между винтовкой и погонным ремнем; Иванов, по объяснению впоследствии его самого, отстраняя от себя левой рукой винтовку, оттягивал ремнем голову тигра. Зверь, не достав головы или шеи Иванова, изранил ему левую руку, а потом левую же ногу. Еще ранее Гусев, Распопов и Лапенко, увидев катящегося Иванова, кинулись на тигра со штыками, но не успели предупредить его и, воткнув штыки в заднюю половину его туловища, свалили его на спину. Иванов выполз из-под тигра, в чем ему помог правой свободной рукой ефрейтор Гусев. Бросив Иванова, тигр, изгибаясь на штыках, старался достать передними лапами рядового Распопова, но в этом ему препятствовала собака Цыган, вцепившись в его правое ухо и оттягивая голову его назад к земле. После первых выстрелов я с своей партией вошел в камыши на лай собак, но, когда раздался выстрел рядового Лапенки, рев тигра и крик Иванова «Ай!», я бросился вперед и выскочил к месту свалки. Увидя Иванова выползавшим из-под зверя, а Распопова в таком опасном положении, я вставил винтовку в левое ухо тигра и выстрелил, и сейчас же, к этому уху пристроилась собака Тулупко, а подоспевшие люди моей партии и партии ефрейтора Чернова окончательно растянули зверя штыками. Весь бой, от первого моего крика «Берегись! на вас, на вас!» до смерти зверя, продолжался не более двух минут. Тигр старый, со скрошенными клыками, длиною четырнадцати с половиной четвертей от морды до хвоста и двадцать с хвостом.
Обернувшись к стоявшему в стороне без винтовки Иванову [винтовка Иванова так и осталась на шее тигра], я спросил: «Что с тобой?»
Он ответил: «Ранен, ваше благородие!»
Для удобства перевязки, я приказал развести костер и осмотрел раны. На руке шесть, а на ноге десять, все длиною не менее дюйма, глубиною до костей, некоторые с разрывом сухожилий, артерий и вен, нанесены и зубами, и когтями. Отобрав у охотников полотенца и разорвав свое нижнее белье и пояс, я наскоро перевязал раны и отправил Иванова на верблюде на стан (верстах в трех), где и поместил его в киргизской кибитке со мной и двумя охотниками, поочередно дежурившими при нем. Там, пользуясь лекарствами и перевязочными средствами из фельдшерской сумки, которою снабдил меня врач баталиона перед отправлением на охоту, я только к вечеру 22-го числа окончательно остановил кровь из ран, так что можно было тронуться с Ивановым в дорогу. 23-го января, устроив удобную качалку из лесенок на верблюде для Иванова, мы с раненым пошли на ближайший фельдшерский амбулаторный пункт в гор. Чимбае, куда и прибыли 25-го числа.
27-го утром я, основываясь на мнении фельдшера, что Иванову тронуться в дорогу ранее двух-трех недель будет нельзя, и уступая усиленным просьбам киргиз идти к ним и бить тигров, которые таскают у них скот и даже один заел киргизку, — выступил из Чимбая, оставив для ухода за раненым двух охотников и уговорившись с фельдшером переписываться через ездящих из аулов на базар киргиз. К вечеру прибыл на ближайшее озеро Бузгуль.
Киргизка была заедена тигром при следующих обстоятельствах. Дней за пять перед нашим приходом в Чимбай, из одного аула на берегу озера Сызгуль несколько киргизок пошли на озеро резать камыш на топливо. Проработав до вечера, киргизки стали собираться домой. Одна из них, работящая и старательная, заявила, что до темноты она еще нарежет несколько снопов, и осталась на озере. Киргизки, отойдя шагов двести, вдруг услышали на том месте, где осталась их подруга, рев тигра и отчаянные ее крики. Киргизки убежали в аул и сообщили о случившемся своим мужьям и братьям. Те, как народ трусливый, вместо оказания помощи несчастной, заперлись в своих кибитках и только на другой день, утром, собравшись всем аулом и вооружившись кто чем мог, решились пойти на место катастрофы. Там они нашли останки несчастной. Тигр, перегрызя ей шею, выел груди и мускулы рук, не тронув остальных частей тела.
28-го января утром, идя по берегу озера, мы остановились в одном ауле, и я стал расспрашивать киргиз, не видал ли кто из них тигров и кабанов, и не может ли указать, в каком месте озера [озеро Бузгуль длиной верст пятнадцать и шириной пять, покрыто чакынами (куча) вперемежку с камышами]. Один киргиз вызвался указать, где он накануне видел трех кабанов. Я послал с ним Гусева и охотников, а сам с верблюдами и двумя охотниками пошел буграми берегом. Охотники с Гусевым, отойдя от аула шагов сто, вдруг что-то закричали и, побежав с собаками вперед, скрылись в ближайшем ко мне чакыне, а проводник их во все лопатки кинулся назад в аул. Я был в недоумении — что случилось. Вот залаяла одна собака, а потом отчаянно завизжала за ней другая. Я, думая что это кабан, закричал охотникам, чтобы они скорее ломились к зверю и не давали ему портить собак.
Вдруг из-за чакына с воем вылетела на воздух белая собака и, сверкнув своей шерстью, шлепнулась на прогалину на лед. Я закричал: «Тигр!» и, подозвав к себе двух охотников от верблюдов, встал с ними наготове на бугре, представляющем перешеек между озерами Бузгуль и Сызгуль. Тигр, направлявшийся на Сызгуль, вероятно, увидев меня с охотниками на бугре, не решился выйти из чакына и повернул назад на команду, и был окружен ею и собаками. Первым до него долез ефрейтор Гусев и почти вплотную выстрелом в шею свалил зверя. Собаки на него насели, а Гусев с бывшим с ним в паре рядовым Салтановым прикололи его штыками. Тут подоспели и остальные люди команды. Салтанов с такой силой ударил зверя, что штык, пройдя тушу, вошел в лед озера и сломался пополам. После из расспросов оказалось, что Гусев с охотниками, отойдя от аула, около прорубей во льду, из которых киргизы поили скот, спугнули зверя. Убитый зверь оказался тигрица, длиною одиннадцати с половиною четвертей от морды до хвоста и семнадцать с половиной с хвостом.
Тут же на буграх между озерами Сызгуль и Бузгуль встали станом.
29-го января убили кабана на Бузгуле. Кабан этот был до того стар, что нижние клыки его стерлись почти до основания, а верхние врастали в нос.
30-го отдыхали.
В ночь с 30-го на 31-е вокруг стана ходил тигр, собаки несколько раз бросались в темноту и быстро возвращались. Ночь была темная, ничего не видно. Утром шагах в пятидесяти от стана нашли след тигра, прошедшего с Сызгуля на Бузгуль, и, идя по этому следу, в густой прошлогодней траве на берегу озера потеряли его. Возвращаясь назад, убили кабана.
1-го февраля команда без меня пошла на охоту за убежавшими накануне кабанами, но, наткнувшись опять на след прошедшего с Сызгуля тигра, охотники решили выследить его и убить. Пройдя верст десять по следу, охотники остановились около стога камыша покурить и отдохнуть. Вдруг слева от них в чакыне раздался крик кара-кулака. [Кара-кулак («черные уши») — спутник тигра — камышевая рысь. Туземцы считают тигра злым духом, а кара-кулака — добрым, предупреждающим их своим криком при приближении первого]. Охотники кинулись на крик и спугнули тигра, евшего только что задранного им волка. Тигр, бросив добычу, стал уходить. Охотники разбились на три партии — одна с собаками шла по следу, а две, обегая чакыны с боков по прогалинам, старались обогнать зверя и перерезать ему дорогу. Боковые партии в одном месте увидали зверя и, открыв перекрестный огонь, перебили ему правую переднюю и левую заднюю ноги. Зверь заревел и, прихрамывая, вошел в следующий чакын. Охотники, предполагая, что он легко ранен, тоже побежали вперед, а остались только двое рядовых Постников и Дегтярев, чтобы на следу убедиться по крови, как ранен зверь. Подойдя к тому месту, куда ушел тигр, Дегтярев вдруг заметил в чакыне голову зверя, которая сейчас же скрылась. Тигр, очевидно, хотел прыгнуть на них, но раненые ноги ему этого не позволили. Дегтярев крикнул Постникову: «Берегись!», и оба отбежали в сторону.
В это время подбежали по следу собаки и вступили в бой со зверем. Постников и Дегтярев пролезли к тигру, и первый вплотную выстрелом в шею свалил зверя, а оба и подоспевшие остальные охотники прикололи его штыками. Тигр еще с полчаса ревел и возился на штыках, пока рядовой Лапенко, по приказанию Гусева, выстрелом в рот не прекратил все признаки жизни. Тигр величиной двенадцать с половиной четвертей от морды до хвоста и восемнадцать с хвостом. Приехавшими с озера Сызгуля киргизами он признан за того, который особенно их беспокоил и даже днем на виду ходил вокруг ихнего аула, и который, по их мнению, заел киргизку.
2-го февраля я передвинулся станом против середины озера Сызгуля [Сызгуль — залив от больших озер, тянущихся от Аральского моря; все пространство этих озер и берег моря покрыты на десятки верст почти непроходимыми камышами]. Когда шли, дорогой Гусев и с ним шесть охотников с восемью не ранеными собаками пошли по моему приказанию на разведку краем озера, и невдалеке же от стана убили поросенка.
Гусев приказал рядовым Дегтяреву и Пономареву нести поросенка на стан, а сам с остальными и собаками пошел далее. Дегтярев и Пономарев, отойдя от места шагов двести пятьдесят и оглянувшись, увидали, что большой тигр, выйдя из камыша и улегшись на льду, где опаливали поросенка, следит за ними. Охотники решили вступить с ним в бой. Уговорившись, что Пономарев будет настороже, Дегтярев выстрелом ранил зверя левее и выше правой лопатки [видно было по отпечатку на снегу, когда тигр при преследовании ложился]. Тигр опрокинулся на спину, заревел и, встав на ноги, прыгнул в камыш и стал уходить. На выстрел прибежал Гусев с охотниками и собаками и, узнав в чем дело, кинулся преследовать зверя.
Пришедшие на стан Дегтярев и Пономарев доложили мне обо всем, и я, взяв еще пять охотников и догнав Гусева, по следу продолжал с командой преследование. Тигр, исходя кровью, четыре раза ложился на снег раной и, как только мы доходили до него, распугав собак, уходил далее вглубь камышей. Где снегу не было или над льдом была вода, дорогу нам указывала кровь на камыше. Пройдя по следу тигра таким образом верст десять, мы забрели в густые лежачие камыши с водой над льдом выше колена, и так как время уже близилось к сумеркам, то, заметив последнее место, я, рассчитывая, что за ночь зверь издохнет и утром мы его по следу найдем, возвратился с командой на стан.
Там я получил записку от фельдшера из Чимбая, что Иванов в опасном положении и может умереть. Считая необходимым в этом случае свое присутствие около больного, и в то же время не решаясь без себя оставить команду на охоте, я решил прекратить ее. Отужинав, приказал вьючиться, тотчас же выступили и к часу ночи пришли в Чимбай.
Уходя с Сызгуля, мы сказали по аулам киргизам, что оставляем в камышах тяжело раненого тигра, и чтобы они его там поискали. Но, очевидно, что в то время они не решились его искать, и только через месяц, когда лед уже растаял, нашли на острове разлагавшуюся тушу зверя с раной на правом боку левее и выше лопатки. Сняли шкуру, но она уже испортилась и никуда не была годна.
Иванова я застал живым, и умер он 3-го февраля утром, по мнению фельдшера, от воспаления брюшины, перешедшего из раненой ноги.
Вечером 3-го февраля мы с телом выступили в укрепление Нукус, куда прибыли 4-го, и 5-го похоронили Иванова на православном кладбище. Вечная память тебе, Иванов, погибший при исполнении своего долга и присяги. [Заботами командира баталиона, могила Иванова обнесена решеткой и поставлен железный крест, с надписью: «Умер от ран, нанесенных тигром»].
Во время движения из Чимбая в Нукус нам пришлось встретить серьезное препятствие при переправе через проток Куванш-Джарма, который был покрыт некрепким льдом, и притом не во всю свою ширину. Я обратился за помощью к местным аксакалам, которые и предоставили в мое распоряжение около сотни людей с пешнями и топорами. При помощи их мы прочистили лед, устроили спуски и переправились на каюке. Это задержало нас почти на целый день.
С 5-го по 9-е февраля стояли в Нукусе, ожидая распоряжения из Петро-Александровска, сделав за это время короткий поиск верст за пятнадцать к северу, где, по слухам, был тигр, но нашли там только старые его следы. 9-го февраля выступили к штабу баталиона, куда и прибыли 15-го, дорогой зайдя в Назар-Ханский тугай [лес с густыми зарослями] и убив там одного кабана.
С 4-го января по 15-е февраля, за все время движения, не считая дней охоты, команда сделала приблизительно семьсот пятьдесят верст, в среднем по 30 верст в день, притом около полутораста верст не зная местности, без дорог, по компасу, заменяя воду снегом, причем наши верблюды оставались без питья в продолжение шести дней. Несмотря на то, что команда жила под открытым небом при разнообразной погоде и несла большие труды, больных в команде за все время не было. Все охотники вели себя безукоризненно, причем во время опасных охот на тигров действовали смело и уверенно и, пуская в дело оружие, рассчитывали хладнокровно свой выстрел, благодаря чему промахов по зверю с близкого расстояния не было, и при большой суматохе, во время схваток со зверями, ни одна собака не была ранена неосторожным выстрелом охотника. Все звери добиты штыками. Несмотря на несчастье с Ивановым на охоте на первого тигра, при последующих охотах команда горела желанием добыть зверя.
Мясо убитых кабанов употреблено в пищу охотникам и собакам, а шкуры тигров отданы в выделку.
Из числа тридцати двух собак, десять за непригодностью к охоте розданы мною киргизам, а из двадцати двух остальных шестнадцать ранены. Все они приведены мною обратно, причем некоторые, тяжело раненые, везлись навьюченными на верблюдах. Лечу я их сам.
Что касается местного населения, то везде мы встречали радушный прием, а местная туземная администрация оказывала нам во всем полную предупредительность и содействие. [По мнению туземцев, какая-нибудь часть шкуры тигра: зуб, коготь, волос из усов и т. д., придают владетелю их качество храбрости и считаются талисманами, поэтому много труда нам было охранить шкуры убитых нами тигров от обезображивания. Кроме того, по мнению туземок, если через разостланную шкуру тигра головой к солнцу перешагнуть три раза и столько же раз обойти с молитвой кругом ее, то они вылечиваются от всех женских болезней, считая в том числе и бесплодие, и наши шкуры убитых тигров от такого лечения порядочно загрязнились].
Каракалпаки считает жабы (ябы) ат - это кыпчакская порода! Ябы ат широко распространён среди каракалпаков, почти 99% лошадь у каракалпаков это ябы ат! каракалпак - охотник. каракалпакский телега - Биязы арба (или просто - Ат арба). Кыз кууыу! Скачки -Атшабыс! Кокпар - Ылак ойын! Каракалпакский племя Жабы (ябы) - это кыпчакский племя! Самые знаменитые выходцы из Ябы-кыпчаков 18 в. каракалпакский батыр Оразак http://karakalpak.info/?p=1665 и его сын батыр Маман бий Ябы предводитель Нижних каракалпаков.