Hadji-Murat

Отдельные тюркские этносы (среднеазиатские скифы) не позже VI в. до н.э. уже были насельниками северной части полуострова Индостан. Общеизвестно, что выходцем из племени сакьев ~ шакьев (saka) был великий Сиддхартха Гаутама, прозванный Буддой Шакьямуни. Слонов, обезьян и крокодилов древние тюрки видели не только тогда, но и в более поздние времена: юэчжи-кушаны, белые гунны-эфталиты, халаджи, солдаты эмира Тимура, воины Великих Моголов и т.д. - периодически пассионарные люди, набранные из разных этнических групп, объединенные под властью вождей и государей, приходили в Индию, покоряли местное население, захватывая власть вооруженной рукой. Но если в суровых условиях дальневосточной тайги (откуда в степь переселились предки монголов) могли в прежние времена обитать слоны (yağan) и обезьяны (beçin), то, несомненно и несмотря на тюркские корни слов, а также вопреки всякой логике, наши предки указанные названия экзотических животных, ныне живущих лишь в странах знойного юга, заимствовали у северных народов. Все ведает только Создатель миров. В этимологии же чаще всего бытуют предположения, более или менее обоснованные. Происхождение слов uluw (ср. тюркск. uluğ > казахск. ulıq ~ uluw 'великий, большой', ulğay- ~ ülkey- 'увеличиваться') и yağan ( от тюркск. yağ ~ казахск. jaw 'жир, тук') объясняется при обращении к лексике тюркских языков. В одном из вариантов древнетюркского календаря год “дракона”, согласно сообщению Махмуда Кашгарского, назывался Näk yılı. Вероятно, это диалектная или просторечная форма звучания названия года näng, либо особенность его записи. Специфический назальный звук [ng], встречающийся в тюркских языках и не имеющий соответствующей графемы в арабском алфавите, мог передаваться на письме разными способами: диграфами ng, nk либо буквой k (kaf) с тремя диакритическими точками, расположенными над знаком. Этимологически лексема näng, возможно, является заимствованием из персидского языка, преобразованном в соответствии с фонетическими законами. Слово nähäng (значения: самое крупное морское животное – кит; самый крупный водяной хищник – крокодил; самая большая по размерам из рыб – акула) встречается в персидском варианте “животного” календаря в названии года “дракона”. Но более вероятным представляется то, что в самом персидском языке указанная лексема – древний тюркизм. В казахском языке оно существует в трех вариантах: nähan, nahan balıq и nän и употребляется в общем смысле ‘большое водное существо; огромная рыба, акула’. В результате звуковых изменений конечный звук [ng] в этом слове был заменен фонемой [n]. Кроме того, в краткой форме слова – nän появились новые (возможно, наоборот – сохранились старые) значения ‘громоздкий; громадный; сильный’. В чалканском диалекте алтайского языка аналогичное слово встречается в формах: n’an ~ n’aan ~ t’aan ‘крупный, большой’, в хакасском и шорском - çoon 'толстый, полный, тучный; объемный'. Нередко оно сочетается с синонимом uluğ ~ uluw ~ ulı ‘большой; страшный’, образуя лексические композиты, выражающие интенсивный признак, uluğ-n’aan ‘великий-превеликий’ ~ uluw-t’aan ‘очень большой; великий’. Фонетическим вариантом алтайского слова yaan со значением ‘старший, большой’ (антоним слова kiçüw ‘малый, младший’) является – d’aan. В плане сопоставления значений у слова nähäng ~ nähan ~ nän ‘год дракона’ / ‘громадный’ можно предположить существование аналогичной семантической корреляции между названием года uluw и, вероятно, однокоренным с ним тюркским словом uluğ ~ ulığ ~ ulıq ~ uluw ~ ulu ~ ullu ~ ulı ~ olı ‘большой, великий’. Сравнение названий года “дракона” в алтайском, казахском и персидском языках с учетом исходной семантики соответствующих слов (телеутск. ulı, кумандинск. uluw-arjan, казахск. uluw, персидск. nähäng), предполагает следующий вывод – тюркское uluğ и персидское nähäng являются синонимами. В пользу этого мнения свидетельствует факт парного употребления этих слов в чалканском диалекте алтайского языка. Бурятский ученый Г.Ц. Цыбиков переводил тибетскую лексему “лу” (klu), санскритскую “нага” (naga < nahang < yağan ~ yangan ~ yanga) и монгольскую “луу” (luw) по традиции словом “дракон”, при этом их значение определено так – ‘особые духи, обитающие на поверхности земли в сырых и болотистых местах’. Если вывод верен, то слово uluw в специальном “календарном” значении является субстантивированным прилагательным (uluw < uluğ ang 'большой зверь'). Переход прилагательных в существительные путем эллипсиса, т.е. сокращения определяемого слова в синтагме, наиболее распространенный вид конверсии в различных языках, например, в русском языке: прил. рабочий > сущ. рабочий ‘наемный работник’; прил. серый > сущ. серый в значении ‘волк’; кабардинск. duguj ‘серый’ > ‘волк’; арабск.: qäş’äm ‘большой, огромный’ > ‘лев’, yähmuwr ‘красный’ > ‘кулан’; др.-тюркск.: kiyik ‘дикий’ > казахск. kiyik ‘сайгак’ (см. кыпчакск. keyik sığır ‘антилопа’, букв. ‘дикая корова’), алтайск. kiyik ‘олень; дикий козел’, турецк. geyik ‘олень’; тюркск. köpek ‘маленький; малорослый’ (ср. казахск. köpek iyt ‘небольшая собака’, köpey ‘ягненок позднего окота’) > турецк. köpek ‘собака’; казахск. jiyren ‘рыжий, игреневый’, казахск. устар. zeren ‘джейран’, ср. др.-тюркск. yeğrän > монгольск. dzeren, русск. джейран; тюркск. pişik ‘живой; шустрый; бывалый’ (см. казахск. pısıq ‘живой, подвижный; видавший виды, бывалый; зрелый’, турецк. pişkin ‘бывалый’ < тюркск. piş- ‘вариться; созревать’) > туркменск. pişik, узбекск. muşuq, казахск. mısıq ‘кот, кошка’ ; алтайск. moğıs ‘бойкий, шустрый’ > ‘медведь’; др.-тюркск. yoğan ~ yağan ~ yoğun ‘толстый; крупный; большой; великий; вельможа, большой человек’– в социально-политическом плане (туркменск. yoğın, казахск. juwan, казахск. диалектн. joyan ~ jayın, киргизск. литературн. joon, киргизск. диалектн. joğan ~ joğon ~ jowon, алтайск. диалектн. yaan ~ t’aan ~ d’aan ~ n’aan ~ n’aa ~ n’an ~ d’oğan ~ d’oon ~ çoon ~ киргизск. çong > казахск. диалектн. şong, якутск. toyon, казахск. диалектн. nähang ~ nän ~ nawan, монгольск. noyon ~ noyan) > др.-тюркск. yağan ~ yangan ~ yanga ‘слон’ > ср.век.-монгольск. ja’an, монгольск. zaan ~ dzan, калмыкск. zan ‘слон’.

Об альтернации фонем /ğ/ ~ /ng/ в исконно тюркских словах писали на форуме прежде (uluğ ~ lung). Относительно соотношения анлаутных звуков: u ~ 0 (нуль звука) в лексемах uluğ и lung ~ long < *uluğ ang 'великий (большой, страшный) зверь'. Затем: uluğ > uluw > luw. Ср. yağan < yağan ang 'слон' (букв. 'большой, толстый зверь'; по-казахски juwan, диалектн. joyan - большой, толстый). В некоторых словах начальный краткий гласный мог сокращаться до нуля звука, ср. формы одних и тех же лексем: др.-тюркск. uğlaq ~ узбекск. uloq ~ казахск. laq ‘козленок’; узбекск. uloqtir- ~ казахск. laqtır- ‘бросить; закинуть’, карач.-балкарск. iläçin ~ башкирск. ılasın ~ узбекск. loçin ~ казахск. laşın ‘сокол’, алтайск. ılar ~ lar ‘они’, inek ~ nek ‘корова’, ıraq ~ raq ‘далеко’, др.-тюркск. irinç ~ узбекск. ränj ~ казахск. reniş ‘обида, огорчение, досада’ (cр. формы глагола renji- ~ irenji- ‘обижаться’), казахск. ırıs ~ rıs ‘счастье; доля’, ırım ~ rım ‘обычай’; *uruğ > urıq ‘семя; потомство’ > uruw ~ ruw ‘род’. Нельзя исключить то, что существование в древнетюркском языке оригинальных (не заимствованных) названий крокодила – *uluğ > uluw, слона – yağan, обезьяны – beçin, льва – arslan, леопарда – qaplan, тигра – bars ~ pars > латинск. *pars + окончание -us > pardus) – свидетельство первоначального обитания пратюркских племен в каком-то районе субтропического пояса, в местах доисторического проживания населения, говорившего на языках ностратической сверхсемьи (В таком случае шумеро-тюркские лексические параллели обретают реальную базу). В результате переселения тюркоязычной общности на север – в Центральную Азию, отличающуюся иной флорой и фауной, природно-климатическими условиями, лексика тюркских народностей, отражая новые реалии жизни, претерпела соответствующие изменения. Если обратимся к лексическому фонду русского языка, носители которого и их предки – восточные славяне издавна жили в поясе умеренного климата, то обнаружим, что слова лев, тигр, леопард, слон, верблюд, крокодил, обезьяна и т.д. являются заимствованными из других языков.

Господин Enhd, не обижайтесь, что внес некоторые грамматические и пунктуационные коррективы в Ваш пост. Привычка - вторая натура! Ведь одна из моих профессий - преподаватель русского языка и литературы. Большую часть своей трудовой деятельности я проработал в органах внутренних дел. Уверен, Вы знаете: одной из основных функций блюстителей правопорядка является пресечение правонарушений. Наглость, неуважительное отношение к другим, беспардонные реплики (синдром у людей с ограниченным интеллектом, изъянами в семейном воспитании или больным самолюбием) тоже своего рода нарушение этических норм, правил общежития (может быть это не их вина, но беда?). Таких наглецов следует ставить в position Number two, чтобы как-то научить их правилам вежливости. Надеюсь, что Вы согласитесь с моими доводами. Ведь, например, Вы, выражая противоположную позицию, не опускаетесь до хамства, оскорбительных оценок чужих мнений, и даже самокритичны (называя себя дилетантом). Уважая других, заслуживаете аналогичного отношения к себе. Закон природы: Сила действия равна силе противодействия. В данный момент я - энтомолог.

Когда притаившееся где-то в земле ядовитое насекомое попытается коварно укусить вас, обязательно бросьте ему в жвала (mandibulae) щепотку дуста. Если это не образумит черного паучка, то следует перейти к стандартной процедуре, которую рекомендуют энтомологи: возьмите вредное существо за гузно, т.е. держите его вверх ногами, и энергично встряхивайте, чтобы проверить, есть ли в его голове хотя бы опилки. Оно должно завопить что-нибудь вроде Excuse me, sir! Услышав это, отпустите insect'a - пусть себе убегает с глаз долой и прячется. В противном случае необходимо сделать инъекцию этой пустоголовой ошибке природы, впрыснув в его черепную емкость элементарное представление о разуме. P.S. Справка: Яд каракурта в 15 раз сильнее яда гремучей змеи, наиболее ядовиты взрослые самки. Лошади и верблюды практически всегда умирают после укуса этого паука. Укушенный человек испытывает мучительные боли и без медицинской помощи может умереть, вот почему при подозрении на укус каракурта необходимо как можно скорее обратиться в медицинское учреждение. К счастью, яд виртуального паучка совершенно не опасен для людей, и даже наоборот, вызывает лишь жалость к маленькому самонадеянному существу, время от времени напрасно выделяющему безвредную жидкость, которая только пачкает интернет-страницу.

Это - инъекция!

Монгольск. илжиг / iljig 'осел, ишак' и тюркск. işäk ~ eşäk ~ eşek ~ yesek 'осел', несмотря на некоторое звуковое отличие, вполне сопоставимы. Сочетание звуков [lj], встречающееся в некоторых монгольских словах, соответствует общетюркской фонеме [ş] и казахскому варианту в тюркских лексемах с аналогичным значением. Ср., например, монгольск. хорголж / horgolj и татарск. qurğaş (qurğaşın) 'свинец', название озера Кургальджино (Центральный Казахстан) и казахск. qorğasın 'свинец'.

Arıstan, относительно слова әйел. К нам это слово арабского происхождения попало, вероятнее всего, через фарси, где оно имеет значение 'жена, супруга'. Значение 'женщина' у него появилось уже в наших языках. Откуда возникла и где зафиксирована приведенная Вами негативная сема - 'женщина легкого поведения'? Я солидарен с Вами в том плане, что недопустимо искажение значений устойчивых речевых выражений под влиянием чужого языка и неправомерно употребление инородных грамматических моделей вместо исконных общетюркских конструкций: чем применять громоздкую грамматическую кальку Merekeleringiz'benen! - проще и правильнее сказать: Merekeleringiz quttı bolsın! Aytıngız qabul (mübaräk) bolsın! Janga jıl hayırlı (qayırlı) bolsın! и т.д. P.S. В казахском языке упомянутая конструкция встречается в предложениях типа: Janga Jıl quttı bolsın “Да будет счастливым Новый год”, Nawrız hayırlı bolsın “Да будет благодатным Навруз”, Aytıng qabıl bolsın “Пусть будет принят Господом твой праздник”, Aytıng mübaräk bolsın “Да будет счастливым твой праздник”. Ср. в других тюркских языках: узбекск. Yängi Yil qutluğ bulsin “Да будет счастливым Новый год”, турецк. Yeni Yıl qutlu olsun “Пусть будет счастливым Новый год”, татарск. диалектн. Ğäyitigiz qurtlı bulsın “Да будет счастливым религиозный праздник” (диалектн. qurt вместо литературного qot 'счастливая доля', ср. огузск. gurtar-, gurtul- и кыпчакск. qutqar- 'спасать', qutıl- 'спастись').

Mein kamerad Eger, высказанное Вами предположение интересное, но есть ли связь между словами garage и *qaraq (после сонорного /-ng/ следующее за ним начальное /q-/ озвончается в /ğ/: çang + qaraq > çangğaraq) - не знаю. Суффикс -age в английском языке образует существительные от глаголов: to assemble 'собирать' > assemblage 'сборка', to clear 'очищать' > clearage 'очистка', to haul 'тянуть' > haulage 'тяга'. Казахское слово qaraq, вероятно, образовано с помощью аффикса -aq / -ek ~ -q / -k от глагола qara- 'смотреть'. Глаголы со значением 'смотреть' потенциально могут развить семантику в интересующем нас направлении и использоваться в смысле "заботливо присматривать за чем-либо", "беречь как зеницу ока", "сохранять". Например, казахск. baq- 'смотреть; присмотреться' > 'присматривать; заботиться; воспитывать; ухаживать' > 'разводить; выращивать' (скот) > 'подстерегать; поджидать; подкарауливать'; русское "зреть", "зрение" > "призор" и "беспризорник"; "надзор" и "безнадзорный" (ребенок). Не обращался к этимологическому словарю по поводу слова şangıraq. Но у меня оно ассоциируется со словами çıng > şıng 'высота, вершина' и qaraq 'зрачок'. Может быть, çıng ~ çang qaraq имело прямое значение 'верхнее окно, верхний светопроем'? По аналогии с русской метафорой: "око" ~ "окно". Вот примеры метафорического переноса значений: "Безразлично зияли пустые глазницы многоэтажных домов...", "В поле зрения не было ни одного целого здания, одни пустые глазницы окон и обрушенные ...". Дом напоминает огромную голову богатыря, с которой столкнулся пушкинский Руслан, окна - широко открытые глаза, крыша (которая у некоторых "едет", тихо шифером шурша) - черепная коробка, в которой хранится бесценный либо бесполезный, мизерный мозг (в последнем случае, это объект изучения энтомологов!). У нас в левобережной части города расположен поселок, именуемый "Жоламановка". Там раньше были серии небольших глинобитных домов, имевших смежные стены с другими домами (возможно, некоторые сохранились до сих пор). Так в некоторых комнатах, не имевших внешних стен, для доступа света в помещение были окна в потолке. В войлочной юрте верхнее отверстие служит как для выхода очажного дыма, так и в качестве светопроема. P.S. Г. Бэйли предполагал, что в языке азиатских скифов-saka было слово çangaraka со значением '(небесный) круг'.

В замечательном “святочном рассказе” В.Г. Короленко «Сон Макара» изображен Бог (которого именуют Тойон), в виде “ветхого днями” персонажа: “Средняя дверь отворилась, и вошел старый-престарый Тойон, с большой серебристою бородой, спускавшеюся ниже пояса”. <…> И при первом же взгляде на старого Тойона Макар узнал, что это тот самый старик, которого он видел нарисованным в церкви”. Все помнят, что в виде человека преклонных годов изображался Создатель и на рисунках атеистического характера: восседающий на облаке одетый в белое платье старичок с лысым теменем, над которым сияет нимб. Несомненно, что такой постоянный признак Бога, как старый возраст, служил перманентной метафорой, передавая наглядно идею Его извечности – Он, конечно же, старше всего сотворенного им. В наиболее архаичные времена, на ранней стадии возникновения культуры, когда представления об окружающей действительности подвергались мифологизации, появилась вера в зооморфных тотемов-предков - предшественников богов. По самым древним мифам, сохранившимся у австралийских племен (вероятно, раньше всех отделившихся от общечеловеческого массива), все животные были раньше людьми. Поэтому в наших сказках и баснях звери умеют говорить между собой и с человеком (конечно же, когда захотят этого). Кстати, в прежние времена казахи избегали упоминать имя волка или змеи, опасаясь, что те ненароком услышат их слова, превратно поймут смысл сказанного и нежданно-негаданно явятся на призыв, что было очень нежелательно для скотоводов и босоногих индивидов. Слова, обозначающие нежелательные или запретные понятия, табуировались и заменялись другими лексемами или выражениями-намеками. Но в Центральной Азии однажды и очень давно (судя по соответствующим петроглифам в Казахстане, не позже III тыс. до н.э.) появился миф, связанный с некоторыми созвездиями. Осенью в степях и лесах Северного полушария наступал период охоты – в это же время над горизонтом восходили звезды Пояса Ориона, невидимые в летние дни. У наших наблюдательных предков, глядевших на ночное небо как на очень точный календарь (помните: “Все врут календари…”, но только не этот, самый древний и безошибочный!) и огромный циферблат, возникла естественная ассоциация между этими явлениями, т.е. началом охоты и возвращением указанных светил. Три расположенных в ряд и на равные интервалы друг от друга звезды этого, безусловно, уникального по конфигурации красивого астеризма стали называться у прототюрков тремя архарами (вариант: маралами), а ниже, у горизонта – где расположена яркая звезда Сириус – оказался вооруженный луком легендарный охотник Когалдай-мерген и его собаки (созвездия Большого и Малого Псов). Сохранились изображения, где он держал лошадь за повод. Вероятнее всего, антропоморфный образ бога возник на основе представлений о неолитическом охотнике, который, поразив трех животных одной стрелой, вечно преследует их в небе (здесь видно, как древний космогонический сюжет связал созвездия Большого и Малого Псов, в т.ч. звезду Сириус, и сияющие объекты Пояса Ориона). Будучи вооруженным луком (оружие не только охотничье, но и боевое), он стал покровителем воинов. Стрелы-молнии связали его с дождем и грозой, и он превратился в бога-громовержца. Плодородие, обилие зелени – достаточность подножного корма для травоядных животных во многом зависят от количества небесной влаги – и он оказался покровителем урожая и хозяином диких зверей. Вот петроглиф, обнаруженный мной среди многих других наскальных рисунков в небольшом горном массиве Кызыл-Кара (Жарминский район ВКО). Обратите внимание на то, что между первой и второй фигурой животных обозначена круглая свинцовая пуля. Следовательно, изображение было нанесена на поверхность камня относительно недавно, когда уже пользовались фитильными ружьями (qara multıq). Отмечу, что в некоторых тюркских языках у слова oq более раннее значение - стрела, позднее - пуля. Навстречу подателю небесной влаги в обличии мифического человекобога с юга, из области субтропиков, двигался другой бог грозы – териоморфный, в образе дракона, который вел происхождение от крокодила-тотема племен, обитателей знойных стран. Произошел идеологический конфликт между божествами-конкурентами, отразившийся в мифах многих народов северной и центральной части Евразии в виде змееборческих сюжетов, битвы богатырей или богов с драконом, змеем, гидрой, т.е. с громадным водным чудовищем (Левиафаном). Четвероногий и хвостатый змей с огромной зубастой пастью (крокодил), как владыка земных и небесных вод, приобрел крылья (В былинах у Тугарина Змеевича они оказались, как назло, бумажными. И дождь с грозой, которыми он управлял прежде в мифах, были ему отнюдь “не на руку”, т.е. могли подмочить крылья, а следовательно, и репутацию непобедимого летучего бойца). Так как он (крокодило-змеедракон) не смог бы по анатомо-физиологическим причинам натягивать тетиву лука и метать огненные стрелы во врага или просто так, бесцельно, то яркие молнии стали осмысляться как пламя, исходящее из его огромной пасти (всем известен образ огнедышащего дракона). Гипертрофированный крокодило-дракон был богом не только у жителей ЮВА и африканских субтропиков, но и у враждебных номадам древних обитателей территории современного Китая. Неприязнь к тотему-божеству своих вековечных соседей, иногда неприятелей, кочевники (киммерийцы, скифы и всякие-прочие юэчжи) донесли из степных просторов родной матери - Центральной Азии до самой западной оконечности и Британских островов своей мачехи Европы. Вот почему в фольклорных произведениях северных и западных народов дракон стал коварно и бессердечно залегать ручьи, реки, требуя ежедневно свежего мяса, т.е. немалое количество жертв в виде молодых людей и скота (ибо крокодилы не давали жаждущим живительной влаги людям, домашним и диким животным спокойно пользоваться речной водой, внезапно нападали на них и увлекали свои несчастные жертвы – будь то беспечная девушка или неосторожная антилопа - на губительное дно водоемов). См. сказочное имя Тугарин < Toğğarın < Toq qarın, букв. ‘Сытое брюхо’ – это обозначение по состоянию зверя, когда “крылатому” крокодилу-змею удавалось сытно поесть). Дракон мог выпить целое озеро (см., напр., в мифах и легендах поволжских татар и башкир). В Алтайском крае РФ, близ границы с Казахстаном находится татарская деревенька Букер (букв. 'Горбатая', видимо, расположена у холма), называемая по-русски Беленькая. Так вот, престарелая уроженка этого населенного пункта рассказывала местные легенды об убыре (вампире) и его признаках; самодвижущемся огненном круге; о том, что сравнительно недавно исчезло озеро, прежде существовавшее близ деревни, так как его выпил пролетавший среди туч дракон. В китайской культуре дракон – символ императора; у древних вьетнамцев мифический крокодил-дракон считался первопредком; многие народы субтропиков верили, что их предки живут в облике местных крокодилов, и приносили им в жертву людей, т.е. выдавали “за них замуж” самых красивых девушек из своей деревни, привязывая несчастных к стволам деревьев, растущих у реки (здесь следует вспомнить миф об Андромеде и Персее – отголосок упомянутого варварского и жестокого обычая). Сюжет небесной охоты породил целый веер вариантов в виде европейских мифов и легенд о “дикой охоте”, иногда наблюдаемой в небе, но уже не как сцену, разыгрываемую среди звезд, а в более близком пространстве – в грозовых тучах. Помню, как в детстве читал произведение, называемое “Дикой охотой короля Стаха”. Образ небесного охотника-великана стал благодатным источником для мифологических человекообразных супергероев и могучих богов, стрелков-громовержцев (Орион, Аполлон, Зевс, Юпитер, Тин, Укко, Перун и т.д.), заметно оттеснив на обочину мифотворческого шляха более древние - по времени происхождения - звероподобные божества-тотемы. Был дан старт и показано правильное, гуманистическое направление для мифологического творчества. Теогонический процесс развивался по принципу: дальше – больше. Тут, как грибы после дождя, стали возникать для многих явлений, понятий и объектов свои антропоморфные представители – всякие божества и прочие призрачные создания (боги, нимфы, наяды, дриады, парки, музы и пр.). Благо этому способствовал здоровый анимизм, т.е. искренняя вера в одушевленность всей природы и духов, в т.ч. в духов-предков. Некоторые древние и современные философы, обращаясь к теме Бога, также считали, что Он - везде, Он – истинная реальность. Здесь можно увидеть высшую (на данном этапе развития наших представлений) ступень анимизма. В пантеоне массагетов на первый план, видимо, вышел образ Солнца, которому они поклонялись как творцу и хранителю жизни. Среди петроглифов Казахстана встречаются солнцеголовые фигуры. Подобное изображение было обнаружено нашими краеведами в числе других наскальных рисунков в горном массиве Orda (Абайский район ВКО). Сюжет о находке древних изображений был показан по местному TV каналу. Солярный рисунок помещен ниже этого абзаца. Нельзя исключить то, что изображение вместо головы диска (с отходящими от него лучами или точками), венчающего человеческую фигуру, впоследствии трансформировалось в нимб богов и святых. Вспомнил изображение солнечного диска вокруг головы Иисуса Христа - на репродукции какой-то страницы из старого дореволюционного букваря; под рисунком были помещены характерные слова: "Азъ есмь свет миру". Иными словами, предания о реальном человеке-проповеднике гуманистической морали и новых религиозных взглядов, альтруисте и мученике за правое дело по имени Иегошуа в представлениях верующих со временем контаминировались с образом солнечного бога язычников (Гелиоса и др. богов-аналогов). Свидетельством солярного культа предстает такая особенность – обращенность древних наскальных рисунков в сторону полуденного солнца. Древнетюркские каменные изваяния всегда обращены лицом на восток - в сторону восходящего светила. В понятии “небесный бог” (Tängri ~ Tengri), может быть, соединились представления о высшем божестве-творце и взошедшем за архарами в небеса легендарном охотнике. По другим, палеосибирским представлениям, Солнце оказалось объектом, расположенным на рогах космического лося (образ созвездия Большой Медведицы), которого преследует охотник-великан. Отсюда берут начало широко распространенные в Евразии мифы и сказки об Олене-Золотые рога, златорогой лани (высекающей золото из-под своих копыт; так как Солнце связано с представлением о золоте благодаря яркому желтому цвету, как бледная Луна – с серебром у алхимиков и поэтов), которых преследуют разные фольклорные персонажи, включая Геракла. Вспомним также, что от азиатских скифов остались нам на долгую память, так называемые, “оленные камни”. P.S. Случайно или нет, но в вышеупомянутом рассказе Короленко отражен интересный момент. Макар видит во сне, как, будучи пешим, обгоняет знакомого татарина, едущего на тот свет верхом на краденой лошади. Скифы хоронили с умершим соплеменником лошадь, чтобы покойник мог легко добраться до потустороннего мира. В трех местах Восточно-Казахстанской области я видел на могилах лошадиные черепа: одна из из них была укреплена внутри могильной оградки (Жарминский р-н, с. Уш-Биик), другая - на стенке внутри современного мазара (городское кладбище г. Семей - в сосновом бору), третья находилась на постаменте у входа в мазар Мамай-батыра (Абайский р-н, некрополь близ с. Орда). Посвященную лошадь (tul at) убивали на годовых поминках. Казахский язык сохранил эти архаичные представления. На похоронах нередко говорят о покойном так: O düniye'ge atqaruw ~ O düniye'ge attandıruw, букв. 'Посадить на лошадь - на тот свет' (чтобы покойник отправился в царство мертвых верхом на коне).

Qurmetti Arıstan, язык как коммуникативная система, выполняет много функций. См. http://ru.wikipedia.org/wiki/Язык В связи с этим он должен изменяться, совершенствоваться и соответствовать требованиям современности. Язык как динамичная система развивается в определенных социально-исторических условиях, распространен на определенной территории и испытывает многофакторное влияние: интралингвистического и экстралингвистического характера. Все это именуется эволюцией языка. Это естественный процесс, который прекращается лишь с переходом языка в разряд мертвых. Вспомните историю английского языка, грамматический строй, лексика, фонетика которого претерпели кардинальные изменения. Сейчас это самый развитый язык ввиду богатства его лексического фонда. Общеизвестно, что English оказывает мощное влияние на многие языки мира. Отсюда вывод: то, что происходило и происходит с казахским языком – объективно обусловлено. Самое главное для нас – он в настоящее время вышел за пределы аулов, из сферы бытового употребления переместился на государственный простор. А ведь было прежнее время, когда наш язык находился в стагнации, им владели на удовлетворительном уровне лишь 33 % коренного населения республики.

О СЛОВАХ, ОБОЗНАЧАЮЩИХ В КАЗАХСКОМ ЯЗЫКЕ ПОНЯТИЕ ‘СЕМЬЯ’ (Терминологический этюд) Известно, что различные предметы и явления порождают определенные представления и понятия о них. Потребность оперирования этими понятиями вызывает необходимость их обозначения в языке, как важнейшем средстве человеческого общения. Одним из путей обогащения словарного фонда предстает полисемия, в результате которой отдельные слова, отражающие наши представления о каких-либо проявлениях объективной реальности, становятся многозначными, называя новые предметы, явления и понятия на метафорической, метонимической или функциональной основе. Однако во многих случаях полисемия слов и наличие синонимов, отличающихся смысловыми и стилистическими оттенками, приходят в противоречие с требованиями строгой определенности понятий, особенно в разных отраслях науки, в юриспруденции, в сферах экономической и производственно-технической деятельности. Как известно, этим требованиям отвечает особая категория слов – термины, которые направлены на специальные понятия в разных областях знаний. Принятие в нашем государстве Закона «О языках в Республике Казахстан» явилось одним из стимулов деятельности по развитию и совершенствованию казахской терминологической лексики, особенно в сфере права и экономики. Здесь можно отметить, что традиционными источниками пополнения фонда специальных слов и составных наименований в казахском языке предстают исконная лексика, слова арабского происхождения и интернациональные термины. Например, устаревшее слово beren ‘сталь высокого качества’, встречавшееся в казахском фольклоре в словосочетаниях aq beren ‘доспех из металлических пластинок, скрепленных кольцами’, kök beren ‘ружье, ствол которого изготовлен из прочной стали’ (beren mıltıq), в настоящее время перешло в разряд используемой лексики, получив новое терминологическое значение ‘бронежилет’ . Однокоренные арабские слова kamil ‘полный, законченный, совершенный’, kämal ‘совершенство, законченность, полнота’ и производное от него kämaliyyät (с тем же значением) заимствованы казахским языком, соответственно, в виде kämil, kemel и kämelet. Последняя лексема приобрела со временем специальное значение ‘совершеннолетие, зрелость’ и закрепилась в устойчивом словосочетании kämelettik attestat (аттестат зрелости – свидетельство об окончании средней школы); в форме дательного падежа сочетаясь с глаголами jetüw ‘достичь’ и toluw ‘исполниться’, переводится как ‘достижение совершеннолетия’. У казахов издавна существует ряд слов и словосочетаний, ядерной семой в которых является значение ‘семья’, понимаемое в прежние времена чаще всего как единица хозяйствования. В первую очередь, укажем на древнетюркское слово tütün, букв. ‘дым’. Очевидно, что в условиях кочевого скотоводства коллективные поселения и отдельные хозяйства не были стационарно связаны с конкретными земельными наделами, дворами, усадьбами; поэтому за счетную единицу принималось жилище, в которой проживала группа близких родственников. Центральное место в жилом помещении занимал очаг, на котором разводили огонь для приготовления пищи и обогрева внутреннего пространства дома, кибитки. Поговорка Нет дыма без огня объясняет, почему дым как явление стал визуальным сигналом обитаемого жилья, а у слова tütün появилось новое значение. Оно было воспринято некоторыми земледельческими народами, переведено на их языки и усвоено вместе с системой исчисления подданных и налогового сбора, вероятно, еще со времен Великого переселения народов, господства гуннов в Средней Азии (эфталиты-хиониты и кидариты), в Восточной и Центральной Европе. Возможно, в период существования в центре средневековой Европы могущественного Аварского каганата либо позже – во время появления на севере Балканского полуострова Болгарского ханства – данники-славяне заимствовали этот социальный термин в виде лексической кальки, т.е. буквально перевели его на свой язык, но с закреплением за ним его нового, переносного значения. В “Повести временных лет” упоминается о порядке сбора правителями Хазарского каганата с подвластных восточнославянских племен полян, северов и вятичей дани “от дыма”, т.е. от каждого жилья . Вплоть до XIX века единица податного обложения в Польше называлась дымом, через понятие очаг прямо обозначая дом, крестьянскую усадьбу (семью) . Добавим, что в Имеретии (историческая область Грузии) со времен средневековья численность населения определялась также словом, имевшем прямое значение ‘дым’. Хроники сообщают о переселении на территорию Восточной Грузии в XII веке 40 000 “дымов”, или кибиток половцев-кипчаков. Ч. Валиханов, повествуя о нападении джунгар на кочевья киргиз-калмыков, употребляет слово дым в значении ‘семья’ . Персидское dud(e)man имеет значения ‘семья, семейство; род, племя’. Производящая основа этой лексемы – корень dud ‘дым’. В казахском языке слово tütin, имеющее прямое значение ‘дым’, на основе метонимии прежде использовалось в переносном смысле ‘семья’. Фразеологизм tütin tütetüw можно перевести как буквально – ‘зажечь очаг’ (букв. ‘задымить’), так и в переносном значении ‘жениться, создать семью, жить самостоятельно’. Выражение otı janbağan (tutanbağan), букв. ‘тот, у кого не горит (не зажжен) огонь’, характеризует человека, не имеющего своего очага, т.е. дома и семьи . Словосочетанием tütin salıq называли государственный сбор, налагаемый на каждое отдельное хозяйство (ärbir jeke üy bası’na salınatın salıq). Переносное значение слова tütin выражено в казахской рифмованной поговорке Yeki jartı – bir bütin, / Yerli-qatın – bir tütin ‘Две половинки – одно целое, / Муж с женой – одна семья’. Развитие новых лексических значений произошло через ряд последовательных метонимических переносов, осуществляемых на основе постоянной связи во времени и пространстве двух явлений или предметов, в данном случае группы жильцов и зажженного очага, почитаемого святым местом жилища (oşaq); затем очага, где готовили пищу и огонь которого обогревал помещение в осенние холода и зимнюю стужу, и очажного дыма (tütin); впоследствии – дыма и отверстия-дымохода в своде, ограниченного размерами круглого навершия юрты (şangıraq); и, наконец, последнего звена в этой логической цепи – отверстия в куполе и его войлочного покрытия (tündik). В результате смыслового развития, слова tütün и tündik (tündük) оказались синонимами во вторичных значениях, определяя семью как субъект хозяйственной деятельности. Отметим, что у киргизов один из старых видов налога назывался tündük-zäket, т.е. подымный сбор с каждой юрты (взимался с местного населения в пользу кокандских ханов) . Кроме того, в казахском языке встречалось изафетное словосочетание tündik bası (tütin tütetetin ärbir üy), которое по грамматической структуре и композиционной семантике аналогично выражению ot bası, букв. ‘глава, начало огня’ (современное значение у этой синтагмы – ‘семья’). Фразеологизм ot bası, oşaq qası, букв. ‘близ огня, возле очага’, отражает понятие домашний очаг, т.е. семья. Казахское слово oşaq имеет следующие лексические значения: 1. Очаг. 2. Печь. 3. Семья. Русское слово очаг было заимствовано из древнетюркского наречия (ср. турецк. ocak, узбекск. uçoq, казахск. oşaq) в прямом и переносном значениях: 1. Устройство для разведения и поддержания огня, печь. 2. Родной дом, семья (Вернуться к родному очагу). Второе производное значение лексемы очаг ‘место, откуда что-нибудь распространяется’, видимо, появилось уже в русском языке. В тексте русского перевода сочинения Льва Африканского "Африка - третья часть света" слово "очаг" используется в значении "семья", напр., "В прошлые времена в нем было 8 тысяч очагов, но он был полностью разрушен во время войны халифов Кайруана, если не считать стены" (о городе Азажжен в Сев. Африке). Иногда в значении очаг, семья употреблялось слово şangıraq (çanğaraq), имеющее прямое значение ‘деревянная конструкция купола юрты’. Фразема qara şangıraq, букв. 'черный (от копоти) купол', обозначала родительский дом, где по определенным случаям собирались дети, уже ставшие взрослыми и живущие обособленно со своими семьями и отдельными хозяйствами. Понятие семья как элементарный социально-экономический комплекс (люди, хозяйство, земельное владение) в казахском языке выражается такими парными словами, как mal-jan, букв. ‘скот, имущество + души’, üy-jay, букв. ‘дом + место, местожительство’. Кроме того, отделение взрослых женатых сыновей от отцовского очага и создание новых семей обозначалось словами üy boluw, букв. ‘стать домом’, в результате чего у лексемы üy ‘дом’ появилось переносное значение ‘семья’. Производный от тюркского слова ev ~ üy ‘дом’ глагол evlen- ~ üylen-, букв. ‘обзавестись домом’, приобрел значение ‘жениться’, а противопоставленные ему по признаку активный – пассивный залог глаголы *evger > ever- и üylendir- – значение ‘женить’. В Турции, где издавна развито земледелие, слова ev и hane, имеющие прямое значение ‘дом, помещение’, в переносном значении используются для обозначения двора, отдельного крестьянского хозяйства и служат единицей счета. Часто в речи казахов для обозначения только домочадцев, т.е. жены, детей и иных проживающих вместе близких родственников, применяется словосочетание üy işi, которое имеет следующую семантику: 1. Внутренняя обстановка (в противоположность üy sırtı ‘внешнее пространство дома’). 2. Семья. В родственном узбекском языке одним из обозначений семьи также является устойчивое сочетание слов üy içi ‘дом, семья’. Здесь следует добавить, что для перевода слова семья с русского на туркменский и узбекский языки, помимо других слов, используется лексический дуплет bala-çaga ~ bolä-çaqa, букв. ‘дети’, где обе части сочетания синонимичны (ср. казахск. balalı-şağalı ‘семейный’). Новая семейная ячейка, получившая свой надел (скот, угодья, постройки, иное имущество), называлась otaw ‘юрта, дом для молодоженов; семья молодых’. В прямом значении это слово у казахов обозначало небольшую свадебную юрту, которая обычно изготовлялась в приданное дочери (aq otaw). Русским эквивалентом устойчивого словосочетания otaw qur- предстает выражение создать семью. Во многих тюркских языках аналогичным словом обозначали как разновидность жилья, так и отдельные помещения в нем. В статье “Очерки Джунгарии” встречается пояснение Ч. Валиханова о том, что в жаргоне купцов походная палатка именовалась словом огонь: “К 25 числу сентября на этом месте собралось до 60 палаток, или, как принято в караванном языке, до 60 огней… Соединенный наш караван состоял из десяти огней и число людей увеличилось до 60” . Основываясь на данном сообщении, а также на наличии в лексике казахского языка глагола otas- ‘жить совместно (в супружестве, букв. ‘вместе зажигать огонь’)’, можно предположить о том, что слово otaw ‘жилище’ образовано от глагола ota- ‘разводить огонь’, в свою очередь, производного от существительного ot ‘огонь’. Киргизы словом otaw называют облегченный тип юрты, балкарское otaw – пристроенная к жилью дополнительная комната для молодоженов, азербайджанское otag и турецкое oda переводится уже просто словом комната . Отмеченные изменения в семантике характерны и для общего родового слова üy ‘дом’, одним из значений которого является ‘отдельное помещение для жилья в доме’ (awız üy – передняя, tör üy – гостиная, demalıs üy – спальная, qorjın üy или qarsı üy – противоположные комнаты). В связи с изменением социально-экономических условий появилась необходимость в слове, обозначающем семью как новую социальную формацию, которое бы имело определенное, отвечающее юридическим отношениям содержание – ‘группа живущих вместе родственников (муж и жена, родители и дети)’ и было свободно от дополнительных смысловых нюансов. Если члены семьи проживают в многоквартирном доме, включены в совершенно иную, отличную от прежних времен, правовую, в т.ч. налоговую, систему, работают в разных местах, не имеют единого сельского хозяйства либо частного предприятия, то для обозначения подобной семьи, имеющей определенные законом имущественные отношения, такие слова, как tütin, tündik, ot bası, oşaq, mal-jan, üy-jay не вполне приемлемы. У всех вышеприведенных слов, используемых в казахском языке для обозначения понятия ‘семья’, семантическая структура сохраняет излишние дополнительные значения, смысловые и стилистические коннотации. Кроме того, переносные значения лексем tütin и tündik оказались архаичными, так как семантическое поле (логическая связь обозначенных предметов, явлений и понятий, тематическая группировка соответствующих слов) и исторический фон, связанный со временем возникновения переносного значения, существенно изменились. Ощущаемая многими людьми потребность в слове, имеющем строго определенное значение ‘совокупность близких родственников, проживающих вместе’, вызвала появление в языке нового лексического образования jan uya, а также обусловила употребление в казахской речи русского слова семья. Оба названия, видимо, нельзя признать литературной нормой по следующим причинам. Первое выражение jan uya является метафорическим – буквально ‘гнездо души’, подразумевающим место проживания людей (слово jan ‘душа’ здесь используется в значении ‘человек’, ср. русское выражение Не видно ни души); и его употребление более оправданно в художественном стиле речи, допускающем использование поэтических образов, нежели, например, в строго детерминированном тексте Кодекса о браке и семье. Встречающееся не только в устной речи, но и зафиксированное в некоторых казахских словарях слово семья в сложившихся условиях развития и взаимоотношения культур может рассматриваться как факт неправомерного смешивания двух языков и относится, на наш взгляд, к разряду варваризмов. Нередко на практике случается такое, когда недостаточно хорошо владеющие родным языком казахи в процессе общения вносят в свою речь чуждые элементы и даже целые лексико-грамматические конструкции. Через их смешанную речь подобные ошибки способны проникнуть в казахский язык. Так, например, вместо общетюркской модели пожелания … (quttı, mübaräk, hayırlı, qabul) bolsın! все чаще встречаются русифицированные грамматические построения с постоянным компонентом …-men (-ben) quttıqta-. Например, взамен традиционного новогоднего поздравления Janga jıl(ıngız) quttı bolsın! в наше время обычно говорят и пишут: Janga jılıngız’ben quttıqtaymız! или даже Janga jılıngız’ben! ~ Meyramlarıngız’ben ~ Merekeleringiz’ben!, что представляет собой грамматическую кальку русских выражений С Новым годом (поздравляем)! ~ С праздником!, в которых имена оформлены окончаниями творительного падежа. То или иное слово, представляющее собой определенный звуковой комплекс и рассматриваемое в фонетическом аспекте, может оцениваться формально, с учетом количества и качества фонем, т.е. размера слова и его благозвучия (эвфонии), с учетом артикуляционной сложности, т.е. соответствия звуков слова фонологии родного языка. Но в этом плане нельзя делать выводы о целесообразности использования какого-либо слова, будь то исконное или заимствованное. Однако на лексико-семантическом уровне, при определенных историко-культурных условиях положение меняется. В современных условиях развития национальной культуры и роста этнического самосознания, некоторые лексемы, в некоторых случаях – фонографические варианты слов (при их наличии), могут восприниматься как более или менее предпочтительные либо отвергаться. Например, трудно оправдать существование в казахском языке таких словосочетаний, как балалар творчествосы ‘творчество детей’ или творчестволыќ бірлестігі ‘творческое объединение’. Создатели этих лексических композит, видимо, не утруждали себя поиском эквивалента русского слова “творчество”. Обратившись к лексическому фонду и лингвистическому опыту иных тюркских народов, находим, например, в турецком языке обозначение понятия творчества (как деятельности) словами yaratma kuvveti, yaratıcılık, а русский глагол творить переводится словами yaratmak, vücud’e (форма дат. падежа) getirmek. В связи с этим, приведем казахское слово jaratuw, который имеет значение ‘сотворить, создать что-нибудь’ и предстает генетически близким турецкому yaratmak. От арабского заимствования idjad ‘создание, творение’ образовано узбекское глагольно-именное сочетание ījod qılış ‘творение (как процесс)’. В лексическом фонде узбекского языка имеется также производное слово ījodiyot (< idjadiyat) и собственно-тюркское yaratış (< yarat- ‘создавать’) со значением ‘творчество’. Отметим, что в казахской литературе изредка встречаются указанные арабизмы: лексема ījad в значении ‘творение; издание’ и однокоренное ей слово ujud (ср. турецк. vücud) ‘существование, бытие; наличие, присутствие’ . Следовательно, есть в языке собственные лексические возможности для обозначения понятия творчество, а также иных понятий, явлений и предметов, и надо их использовать, не создавая серию неудачных словесных гибридов. Если обратиться к тюркским языкам, имеющим развитую письменность и богатый лексический фонд, то можно отметить логический подход к формированию терминологии, учитывающий многовековую традицию усвоения через религиозную, научную и художественную литературу и устную речь слов арабского происхождения. На примере некоторых слов отметим тенденцию, определившуюся в современном казахском языке. Так, например, вместо ранее широко употреблявшихся (но в тоже время явно осознаваемых как инородные) слов директор, текст, процент, появились известные в ряде других тюркских языков новые лексемы müdir, mätin, payız, которые воспринимаются в речи органично, соответствуя фонетике (звуковому строю) языка. Следует сказать, что будучи общими для многих тюркоязычных этносов, слова-арабизмы и фарсизмы, обозначающие социальные и природные явления, абстрактные понятия и предметы материальной культуры, подобно исконно тюркской лексике, являются одним из факторов, объединяющих представителей этих народов и облегчающих их взаимопонимание. Для номинации понятия семья в ряде тюркских языках наряду с другими синонимами активно применяется арабское слово ‘ayilä (например, татарск. ğayilä, узбекск. oyilä, турецк. aile). В персидском языке указанная лексема в фонетических вариантах ayele ~ aele имеет значения: 1. Семья, семейство. 2. Жена, супруга. Казахи широко используют однокоренное слово äyel в значении ‘женщина; жена’, заменив исконное qatın, которое характеризуется стилистически сниженной окраской, получив в речи оттенок вульгарности. В фарси ему соответствуют варианты äyal ~ eyal, в узбекском – äyöl’ ‘женщина’. Использование в казахском литературном языке для обозначения понятия ‘семья’ – с учетом современного статуса этой общественной формации – арабского слова ‘ayilä в адаптированной форме äyile не противоречит культурно-исторической традиции; оно будет лишь способствовать обогащению словарного состава, сохранению близости литературных языков тюркских народов. Это слово свободно от излишних смысловых нюансов, имеет строго ограниченное значение, т.е. обладает признаками термина, генетически и семантически соотносится с ранее освоенным словом äyel и может использоваться в текстах юридического, научно-философского характера, общественно-политической направленности, в деловых и иных документах. Употребление таких слов, как üy, üy işi, üy-jay, tütin, tündik bası, ot bası, şangıraq, mal-jan, jan uya, otaw, oşaq и семья в официально-деловом стиле, в научно-публицистической и иных сферах, требующих строго определенного значения ‘совокупность живущих вместе близких родственников (супруги, родители с детьми)’, представляется неприемлемым ввиду приведенных выше доводов. Интересно узнать, какие архаизмы, неологизмы и общеупотребительные слова используются для обозначения в разных языках народов Евразии (тюркских, монгольских, угро-финских, тунгусо-маньчжурских, самодийских и др.) понятия "семья", и каково исходное (прямое) значение таких слов.

Следует отметить единственный случай на нашем форуме, когда однажды придуманный кем-то, когда-то и где-то неологизм-идиотизм "лингвофрик" был использован не убогим эпигоном, жалким подражателем чужой манеры выражаться лексическими суррогатами - "стершимися" от неумеренного употребления штампованными ярлыками (ввиду неспособности ясно соображать и неумения приводить разумные доводы), но как проявление здорового юмора и веселого настроения. Ура! и увы!

Qayrat, несомненно, qoyma - крытое строение, помещение-хранилище. Однако это слово образовано от другого корня - qoy- 'поставить; положить, класть; оставить, перестать' (вероятнее всего у слов qoyma и küyme формантом выступает один и тот же аффикс-субстантиватор: -ma ~ -me) и прямо соответствует русской лексеме "кладовая" (от глагола "класть") - чулан, амбар, клеть; каменное строение для хранения денег и пр.; каменная палатка (Вл. Даль). Корень, выделяемый из основы küyme ~ köymä, должен быть глаголом в форме *küy- ~ *köy-, но какая у него семантика? Следует подумать об этом на досуге...

My dear friend Eger, кажется, обнаружена еще одна типологическая параллель в тюркских языках, говорящая в пользу предположения о связи слов, имеющих значения "короб" и "корабль". Судите сами, в казахском языке имеется словосочетание küymeli arba > küyme arba 'повозка с крытым верхом; в такой арбе везли невесту в аул' (küyme - крытый верх повозки, пролётки). Кроме того, в нем есть и слово keme 'корабль' (ср. узбекск. kemä, турецк. gemi 'корабль'). И вот что интересно: в поволжско-татарском языке название судна имеет, на мой взгляд, более древнюю форму - köymä, которая близка к лексеме küyme. Можно предположить, что keme ~ kemä ~ gemi представляет собой трансформацию исходного köymä (произошла монофтонгизация). Вероятнее всего, это слово было атрибутивным компонентом словосочетания вроде *köymä qayıq 'лодка с навесом; крытая посудина', а затем - как обычно случается - сократилось основное, определяемое слово - и köymä ~ küyme стало выражать всё композиционное значение. Впоследствии эта лексема подверглась уже упомянутому фонетическому упрощению: köymä ~ küyme 'судно с сооружением, защищающим от дождя, ветра и пекла' > kemä ~ keme 'корабль' (ср. алтайск. kebe 'лодка'). Ср. корреляцию гласных [ü] ~ [e] в тюркских словах üy ~ ev 'дом', süy- ~ sev- 'любить', küyse- ~ gevşe- 'жевать'. P.S. В абазинском языке (Сев. Кавказ) есть тюркизм gwima ( < küymä) - двухколесная повозка типа фургона, покрытая войлоком или шелком. На гвиме возили невест, ездили в гости. P.P.S. В книге о древних мифах Алтая и Казахстана, по-моему, встречается слово kerep 'корабль; ковчег'. У поволжских татар есть лексема qorab - 'корабль', а также употребляется русская форма этого слова в виде корабль.

Ваше предположение, вне сомнения, отличается некоторой смелостью и определенной оригинальностью – совершенно в духе нашего вольнолюбивого времени, где уже нет гнетущей цензуры и благоденствует плюрализм мнений. Но, в то же время отмечу, что в нем не заметен особый пиетет к издателям журнала “Qazaqstan äyelderi” и ко всем тем, кто пошел у них на поводу или задолго до выпуска этого периодического издания допускал "грубые" речевые ошибки, заменив в своей речи исконно тюркское слово qatın на иностранное äyel, которое используется в значениях 'жена; женщина' (более того, придав слову qatın вульгарный смысловой оттенок). Известно, что в арабской лексике имеются следующие однокоренные слова: ‘äyyil – ребенок; ‘äyilät ~ ‘ailät – семья; домашние; mu’äyil – многосемейный и т.д. Персы употребляют гомогенные слова: äyal в значениях ‘жена, супруга’, ayele ‘семья, семейство; супруга’, aeledar ‘семейный, имеющий семью’. Каким же образом в казахском языке была утрачена столь позитивная семантика приведенных слов, и ясный положительный смысл слова äyel радикально изменился, приобретя столь мутное лексическое значение? Ведь у казахов в словарном фонде есть иные обозначения для падших женщин – jez ökşe ‘латунный каблук’ и jälep ‘azğan, arsız äyel’. P.S. Наличие одних и тех же арабских заимствований во многих тюркских языках способствует не только обогащению лексики, но и в определенной мере позволяет сохранять их словарную близость, наряду с исконными словами обеспечивает возможность общаться между собой представителям разных тюркоязычных этносов.

Keş jarıq, Qayrat! Вы, вероятно, обратили внимание на то, что в двух мифах (из упомянутых мной трех преданий) имя Tengri ~ Tängri связано со словом tang 'рассвет'. Следовательно, динамика Вашего мышления имеет то же логическое направление, в котором двигался пытливый ум создателей приведенных здесь сказаний и интерпретаторов рассматриваемого нами теонима. Очевидно и то, что подобное объяснение являет собой пример народной этимологии и обусловлено некоторым сходством в звучании лексемы tang 'рассвет' и корня teng- ~ täng- в имени Tengri (Tängri); а также тем, что в указанный период суток лучи Солнца, находящегося за чертой горизонта, освещают восточную часть неба (т.е. два природных явления - светлеющее небо и период рассвета непосредственно связаны между собой, что вызывает естественную ассоциацию понятий о них в сознании людей и, конечно же, могло найти соответствующее отражение в их языке). Приведу предположение о том, как возникло тюркское словосочетание kök tengri ‘голубое небо’, сократившееся в современных тюркских языках до слова kök ‘небо’. Видимо, у слова kök в приведенной синтагме первоначально было значение ‘пустой’, т.е. сочетание *käwäk tengri > kök tengri имело буквальный смысл ‘пустой круг (небесный), пустое небо’. Это предположение опирается не только на наличие в тюркских языках аналогичного слова со значением ‘пустой’ (см., например, узбекск. köväk ‘пустой, полый’), но также и на обнаруженные лексико-семантические (типологические) параллели в других неродственных и иноструктурных языках. Так, например, китайская лексема со значением ‘небо’ имеет две формы: простую tiān и сложную tiān-kōng < tiān ‘небо’ + kōng ‘пустой’; в японском – koku ‘пустота; пространство; небо’. Хроматическая семантика (значение цвета) у слова kök (ср. чувашск. kavak, туркменск. göök, якутск. küöh) ‘серый; синий, голубой – небесного цвета; светло-зеленый, цвет молодой зелени’ появилась позже на основе метонимии: ‘пустое (небесное пространство)’ > ‘небо’ > ‘серый, голубой, синий’ (цвет неба). Соответствие краткой и полной формы рассмотренного слова видно также на примерах: казахск. kök terek ‘тополь’ ~ турецк. kavak ağacı, kavak ‘тополь’. Отметим, что китайское tiān ‘небо’ имеет фонетическое и семантическое сходство с тюркским корнем täng- ~ teng-, который является производящей основой слова и формирует его лексическое значение.

В лингвистике есть термин для подобных языковых явлений - интеркаляция. Qayrat, рекомендую - в порядке самообразования в интересующей тебя области знаний - в частности, в изучении языковых явлений, иными словами, интралингвистических аспектов взаимодействия языков, возникающих в результате билингвизма, поискать в Google определения (дефиниции) к терминам "словообразовательная калька", "семантическая калька" и "синтаксическая калька", "интерференция" и "интеркаляция" (речевая мутация), "трансференция" и "транскаляция" (языковая диффузия), "фацилитация". В нашем регионе нередко можно услышать просторечную форму oyläym, в которой фонема [l] палатализована, а в окончании 1 лица ед.ч. исчезли ажно два звука [ın]. Еще два примера семантической кальки (влияние русского языка): 1) некоторые курсанты в ответ на чихание товарища желают ему Saw bol, вместо употребления правильных выражений: Järahmalla или Ber tängir (bes jüz jılqı). Чихнувший же произносит Alhamdu lilla! Устойчивое словосочетание Saw bol говорится при прощании и должно переводится как "До свидания!", "Ну, будь здоров! Прощевай!" - Good-bye! и т.д.; 2) вместо исконно тюркской конструкции, используемой в поздравлениях: ... quttı (mübaräk, hayırlı) bolsın! Напр., Janga jıl quttı bolsın! - С Новым годом! - повсеместно применяют русскую грамматическую модель, где существительное стоит в форме творительного падежа: Janga jıl'men quttıqtaymın! - Поздравляю с Новым годом! P.S. Интересен употребленный тобой фонетический диалектизм menim'şe. Здесь наблюдается чередование звуков /ng/ и /m/. В турецком языке имеется похожая форма личного местоимения benim 'мой' (но: bence - по-моему), у поволжских татар тоже - minem 'мой' вместо mineng (minemçä ~ minemşä - по-моему). В узбекском литературном языке обе формы признаются нормативными: menimçä ~ meningçä (mening fikrimçä) - по-моему; сдаётся мне (кажется). P.P.S. Еще примеры из идиолекта (или эколекта), которые я нередко слышу: mäğam - мне, säğan - тебе.

Qurmetti Qayrat, по всей видимости, Вы вступили в диалог с так называемым неодушевленным “виртуальным собеседником” (по-английски – chatterbot). На некоторых форумах в течение определенного периода действует эта несложная программа, созданная одним из джокеров-программистов, склонных к нетривиальным шуткам в Интернете. Судя по постингам, этот злосчастный скрипт периодически генерирует на нашем форуме короткие примитивные сентенции, иногда – для вариативности и большей убедительности в его мнимой одушевленности – фразы со знаком вопроса. Сия, по своей сути, вредоносная программа характеризуется определенным несовершенством ввиду объективных и субъективных причин. Отсюда появление в созданных ею предложениях логических, грамматических и пунктуационных ошибок. Согласитесь, что и nick-name по содержанию имеет издевательский характер. Здравомыслящий человек не станет характеризовать себя через образ червяка или мерзкого паучка. Таким образом, выходит, что остается лишь одна рациональная мера – посыпать свежим дустом или обрызгать аэрозольным “Дихлофосом” упомянутый скрипт и в дальнейшем просто игнорировать этот виртуальный продукт, созданный каким-то досужим юмористом. Вот пример: начало одной из фраз, "созданных" the chatterbot'ом, в которой допущены логическая, грамматическая и пунктуационная ошибки.

Древний корень *teng- ~ *teg- ~ *teğ-, выражающий идею вращения, встречается в составе определенных слов, см., например, туркменск. değirmen ~ азербайджанск. däyirmän ~ узбекск. диал. dıyırman ~ ногайск. termen ~ уйгурск. диал. tügümän ‘мельница’. В отдельных случаях данная лексема имеет значение ‘жернов’ и ‘мельничное колесо’. По-казахски qol diyirmen ‘ручная мельница’ (в виде двух небольших жерновов, один из которых вращается с помощью рук). Производящей основой рассматриваемого существительного является тюркское слово tägir- ~ tegir- ~ degir- ‘крутить, вращать, поворачивать’ + имяобразующий аффикс -man ~ -men. Фонетическим вариантом приведенного глагола предстает devir- ~ tevir- ‘вращать, крутить; опрокидывать, ставить вверх дном’. Однокоренные существительные: tegir ~ tekir ‘круг; круглый’ (*tekir küzgi ‘круглое зеркало’) и däwir ‘вращение’. Последнее слово могло обозначать и временной цикл (ср. греческ. periodos ‘обход, круговращение’ – промежуток времени, охватывающий какой-либо законченный процесс; от değir был образован глагол *değiri- > *değri- ‘обходить кругом’). Результат метатезы: тюркск. tegire 'круг; колесо' > монгольск. terge ~ tergen 'повозка, телега, арба'. Формы devir ~ däwir вторичны по отношению к tägir- ~ tegir- ~ degir- и образованы от одного и того же корня с помощью аффикса -ir. Наблюдается интересная параллель с некоторыми словами из арабского языка: существительным däwir ‘оборот; период; круг; чередование; стадия’, однокоренным с ним глаголом darä (dwr) ‘вращаться, вертеться; обращаться (вокруг чего-либо); огибать, обходить’ и другими производными лексемами: däwrät ‘оборот, обращение; период; цикл; очередь; смена’ и т.д. См. также лексические параллели, этимологизируемые на тюркской основе: säwr ‘вол’ (< tur ~ греч. tauros ‘бык’ < tuwar < tuğar ‘взрослый плодоносящий скот, КРС’, а также компаунд mal-tuwar); burdj ‘башня’ ~ греч. pyrgos, герм. burg ‘крепость; город’ < burç < burış ‘угловая башня’ – древние поселки были огорожены стеной с башнями на углах); qadır ‘сильный, могучий’ < qadar ‘твердый, крепкий’ ~ qajar ~ kejir ‘сила, энергия’ ~ алтайск. keder 'норовистый' (о коне); qäläm ‘калем, тростниковое перо’ ~ греч. kalamos ‘тростник’ < *qamal ~ qamıl > qamış ‘камыш; тростник’; täwrat ‘Тора’, евр. torah ‘закон’ < töre ‘закон’ < töre- ‘порождать; создавать (законы)’; jaşm ~ yaşb ~ yaşp ‘яшма; нефрит’ < yeşim taşı < yäşin taşı ‘молниевый камень’. Корень teng- оказывается гомогенным с глаголом dön- ~ tön-, представляющим собой лабиализованный вариант и передающим близкую семантику, в т.ч. переносные значения – поворачивать обратно, возвращаться; превращаться, т.е. переходить из одного состояния в другое, становиться; обращаться (напр., принимать новую веру - düngen), см. казахск. tön- ‘набрасываться сверху’, töngker- ‘опрокинуть’, töngbekşi- ‘поворачиваться из стороны в сторону’, töngirek ~ tögerek ‘окрестность; окружающее; вокруг’. P.S. Вопрос к друзьям: имеется ли у кого-нибудь в запасе немного виртуального инсектицида для нейтрализации обитающих в интернет-пространстве косноязычных примитивных существ – надоедливых и qap-qara мерзких насекомых, пытающихся обратить на себя внимание и вступить в общение путем жалких и тщетных попыток ужалить в ахиллесову пяту (a pitiful insect bite)? Как иногда говаривал в таких случаях В. Шекспир: Alas! Appeared another imbecile man having got a name tag to show us what a real freak he is. Этот продукт ментальной каши в мизерной голове the insect-freak'a никаким "маслом" не сдобришь.