KestaS

******************************************************************************** ********* Этноним Венды (венеды, венеты, винды и так далее), по всей видимости, изначально принадлежал или иллирийскому племени, или даже какому то неизвестному индоевропейскому (а может даже и доиндоевропейскому) племени - народу. Единого мнения на этот счет пока нет. Происхождение имени тоже не ясно - разных гипотез очень много. Ясно только, что примерно в 6-8 веках этим именем в западных крониках уже называют часть племен, которые скорее всего уже говорили на славянских наречиях. Но нам неизвестно, как себя называли сами эти славяноязычные племена. Самоназвание у них могло быть и другое, а имя Венеды им присволили просто по месту жительства прежнего населения с названием (может - и самоназванием) Венеды (венеты, венды). Имя -этноним Венды (венеды, венеты, винды и так далее) разбросан по всей Европе. В том числе о вендах (венетах) упоминается и в Северной Италии (как об иллирийцах), и в окрестностях Риги (как о племени с неизвестным происхождением). То, что венды, жившие в окрестностях Риги, были славянами - по моему, очень сомнительно - немцы в то время уже очень хорошо знали разных славян и имели неплохое представление об их наречиях. Но в хронике не говорится, что это славянское племя. Так, что этот вопрос, как и разные другие вопросы, связанные с многочисленными упоминаниями различных версий этнонима Венды (венеды, венеты, винды и так далее), остается открытым. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Происхождением названия Рига я серьезно не занимался, но прекрасно знаю, что она основана немцами на территории, где в то время (12 - 13 века) жило финское племя ливы. Поэтому думаю, что название Риги имеет или ливское, или немецкое происхождение. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Связывать имена "лютичи" и Литва (Летва, Летува, Латва, Лядва, Ляйдва, Ляйтва), по моему, нет никаких языковых предпосылок. Я, по крайней мере, не знаю такого звукового ряда (перехода звуков), которым можно было бы обосновывать такую версию. Сравнительное языковедение - наука точная, можно сказать, математическая. Тут нет места для "народных" этимологий, которыми пестрят средневековые (и не только) работы. ******************************************************************************** *********

******************************************************************************** ********* Этнонимы Жямайтис и Аукштайтис возникли намного позже этнонима Жемгаляй. Наверное, это произошло не позже 8-9 веков. А Жемгаляй свое название скорее всего получили еще тогда, когда все восточно балтские племена жили довольно компактным массивом где то на востоке. Не надо путать все эти восточно балтские племена с западными балтами - пруссами, ятьвягами и (может быть - куршями - насчет их изначальной "западности" имеются некоторые сомнения). Я думаю, что изначально словом Аукштайчяй жители Летвы (Lietva) называли тех своих сородичей, которые (со стороны нынешних Вилейки и Смургайняй (Сморгонь)), ПРОДОЛЖАЯ свой путь на запад по руслам и долинам рек, постепенно переселились на Ашмянскую и Аукштайтскую возвышенности, а Жямайчяй появились еще позже - так стали называть тех Аукштайчяй, кто со временем уже спустилься с Аукштайтской возвышенности в сторону рек Швянтойи и Нявежис. Эти процессы происходили примерно в 8-11 веках. Все эти группы переселенцев из Летвы на запад постепенно оттеснили племена Селяй на север, а племена Ятвягов на юг. По руслу реки Нямунас колонизация достигла Балтийского моря. Надо добавить, что в те времена Жямайчяй говорили на практически таком же диалекте, как и Аукштайчяй, и жители Летвы (в то время Летва - это территория примерно между нынешним Минском и нынешним Вильнюсом). А в то время (примерно до 6-10 веков) вся территория нынешней Литвы была населена тоже близкородственными Летвам балтскими племенами, но не Летвами (литовцами - в тогдашнем понимании этого этнонима). Например, Вильнюс уже стоит на колонизированной Аукштайчями территории - ведь до них тут жили Селяй - это доказывает до наших дней сохранившаяся топонимика. А на территории нынешних Тракай раньше жили Ятьвяги (Йотвингяй). Очевидно, что большинство здесь живших селяй и йотвингяй никуда не ушли, а были постепенно ассимилированы выходцами из Летвы - иначе не осталось бы до наших дней старой селянской и ятьвяжской топонимики и следов их языков в местных аукштайтских наречиях. Жямайчай со временем постепенно колонизировали нынешнюю территорию Жямайтии (где до них жили Куршяй) и их наречия испытали очень сильное куршское влияние. Куршяй в то время уже несомненно говорили на языке, сильно отличавшемся от наречий выходцев из Летвы. Старую территорию Жямайчяй - так называемую "древнюю Жямайтию" (то есть земли на запад от Аукштайтской возвышенности - в сторону реки Нявежис) заняли Аукштайчяй, спустившиеся с Аукштайтской возвышенности. Именно такую ситуацию мы видим в начале 13 века. Источники доказывают, что разные семьи князей, в начале 13 века управлявших широко разбросанными и многочисленными землями Летвы, Аукштайтии и Жямайтии, уже в самом начале 13 века действуют сообща и вместе ведут переговоры с другими государствами. И именно князья Летвы, как это отмечено в крониках, являются главными (старшими) по отношению к другим князьям (из Аукштайтии и Жямайтии). Это и понятно - ведь именно от Летвы пошла вся дальнейшая колонизация летвами (то есть будущими литовцами) земель нынешней Литвы. Надо заметить, что среди них нет князей ни ятвягов, ни селяй, ни куршяй, ни галиндай, ни пруссай - то есть представителей из других балтских племен. И позже всегда Летва (к тому времени уже Летува), Аукштайтия и Жямайтия действуют сообща против разных внешних врагов. Исключения составляют только времена междуусобиц внутри правящей литовской элиты, когда родственники борются друг с другом за право владеть государством. --------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Исследуя местонахождение Летвы (в 8-10 веках) интересно было бы провести эксперимент - проехать на машине (а еще лучше - на велосипеде) по разным дорогам (примерно со стороны нынешней Вилейки) по разным направлениям в сторону Ашмянской возвышенности и Аукштайтской возвышенности. Я думаю, что этноним Аукштайчяй мог появиться только там, где, двигаясь пешком или верхом на лошади (или в повозке), по тогдашней "дороге" (в те времена - скорее всего по руслам рек и полянам между лесами, озерами и болотами) был совершенно очевиден резкий и длинный подьем вверх. Сразу могу сказать, что, опираясь на этот признак, можно сделать вывод, что земля Летва в 8-9 веке должна была быть в низине - от куда уже можно было подниматься вверх - в Аукштайтию. По моему, скорее всего земля Летва в 8-9 веке - это территория севернее нынешних Молодечна и Ашмяны - бассейны рек Вилия и Нарутис (Нарочь). --------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- "Gardcike" - это название произошло не от славянского "городище", а из древнебалтского "гардукас" (то есть небольшое огороженное место). Например, сравните литовскую форму названия Новогрудка - Наугардукас (то есть "новое (по литовски - "науяс") небольшое огороженное место"). Такая этимология более убедительна по языковым переходам (чередованию) звуков, чем от славянского "городище". Вообще, слово "гардукас" это уменьшительная форма от слова "гардас" (огороженное место). В литературном языке его уже не услышишь, только в деревнях (в том числе и окрестностях Игналины). Это дренее индоевропейское слово. От этого корня и славянские cлова "огород", "город", "городище". Особое внимание обратите на "женский" вариант слова "гардукас" - это слово "гардике". Кроме того не забывайте, что в восточно-северных литовских наречиях как раз и употребляется до сих пор звук -ц- вместо -т-, и -дз-(иногда) вместо -д-. Поэтому литовцев, живущих в окрестностях Швянченис, Игналина, Зарасай, Даугпилис, иногда даже называют северными дзуками. Скорее всего это наследие от прежних местных жителей, то есть - Селяй. "Южные" дзуки (Дзукия - нынешняя этнографическая область Аукштайтии) это свойство унаследовали от йотвингяй, которые тоже "дзуковали". Так что "Gardcike" ("Гардцике") является несомненным и прямым потомком слова "гардике" (которое даже в нынешнем сельском наречии в северо-востоке Литвы звучит как "Гардцике"). По моему, Таубе не знал литовского языка, а тем более такие, в современном литовском литературном языке редко употребляемые слова, как "гардукас" и "гардике". Что уж тут говорить о знании местного наречия и слова "Гардцике". ******************************************************************************** *********

******************************************************************************** ********* Проверил по интернету, но заслуживающее внимания пока нашел только это: Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика А. В. Юдин ОНОМАСТИКОН РУССКИХ ЗАГОВОРОВ Имена собственные в русском магическом фольклоре Москва 1997 http://72.14.221.104/search?q=cache:IW-Hif...lt&ct=clnk&cd=7 Цитата "Как было уже замечено, гледея вполне естественно переходит в ледею - семантическую противоположность огнеи. Известны формы: ледея: Афан. т. 3, 85-88, № 3; Балов, 425, № 3; Майк., 461-464, № 3; Псков, Вохин, 491, № 3; Сибирь, Гром., 93, № 3; Тих. Пам., 351-352, № 6; Новг. г., Гер., 174, № 2; ледеа: Соколов, 34, № 6 (7); ледиха: Афан. т. 3, 85-88, № 3; Пермск. г., S., XXXVI, № 2; леденая: Новг. г., Гер., 164, № 2; ледзянка: бел., Карский 1916, 76, № 2; аки лед: Сибирь, Гром., 95, № 3; акилед: Ворон. г., Селиванов, 89, № 8; ledawaja: бел., Were(ko, 167, № 12; оледия: Волог. г., Черепан., 75, № 7; оледья: Арх. г., Ефим., 205, № 5; сочетание ЛЕД роднит с этим полем имена бледная: Тих. Пам., 353, № 11; бл±духа: Даль т. 2, 258, № 8. Ср. также зублея: Пермск. г., Остр., 138, № 6 (от холода, озноба стучат зубы; впрочем, может иметься в виду и зубная боль). Обычные пояснения: "аки лед знобит род человеческий, и кого она мучит, тот не может в печи согреться" (Афан. т. 3, 85-88, № 3); на основании глагола знобить появляется следующее семейство имен: знобея: Влад. г., Череп., 50-52, № 10; Тих. Пам., 351-352, № 10; Соколов, 34, № 9; зноб±я: Тих. Лет. 4, 79-80, № 3; укр., Иван., 739, № 3; знобая: укр., Еф., 11, № 9; знобуха: Даль т. 2, 258, № 11; Новг. г., Попов, 239, № 2; знобиха: Арх. г., Забыл., 331, № 8; Арх. г., Забыл., 332, № 9; Щуров, 167, № 10; знобица: Яросл. г., Майк., 464-465, № 11; Яросл. г., Череп., 50-52, № 11; озноба: Тих. Пам., 353, № 1; знобительная: Забыл., 269, № 8; зябуха: Тих. Лет. 4, 79-80, № 1; укр., Иван., 739, № 1; знобилка: Даль 1989, т. 2, 258. Ср. два описания из старославянского списка: мразящая плъть (Череп., 50-52, № 4) и творящая клъчет зубы (Череп., 50-52, № 6), а также греч. RLPD"голяда = 'неимущий человек, бедняк'; а также древний балтийский этноним голядь) а все поле возвел к 'L8@Ш, Гилло греческих перечней (Соколов, 25, № 1; Соколов 1889, 344, № 1), что вызывает у нас некоторые сомнения (см.: Ляцкий 1893, 124-125). Ср. также голендук, колендук: Новомб. 07, 223-224, № 11; Новомб. 07, 223-224, № 11; Новомб. 07, 223-224, № 11 (возможно, связано с голендай, голендуха - собират. 'голь, голынь, голяк, голыш' в значении бедняка, нищего, бедности, нищеты - Даль 1989, т. 1, 372; ср. послужившие, вероятно, источником календарные христианские имена: Голиндуха-Мария, муч. персидская - 12 июля; Голиндуха, мученица - 3 июля); а также лядвия: Костр. г., Черепан., 81, № 4 (ср. лядвея - 'бедро, ляжка', также в СРНГ, вып. 17: ляда - 'заразная болезнь, лядать - 'болеть', лядва - 'лентяй, лентяйка, лежебока', отсюда же укр. ледащий)." ----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Самая интересная, на мой взгляд, этимология в статье - "лядва - 'лентяй, лентяйка, лежебока' " Можно сравнить с переходом (трансформацией) значения древнего имени племени голядь в значение 'голь, голынь, голяк, голыш' в значении бедняка, нищего, бедности, нищеты. ("голяда = 'неимущий человек, бедняк'; а также древний балтийский этноним голядь). ******************************************************************************** *********

******************************************************************************** ********* Все, что тут написано, не мои предположения, а информация из очень серьезного академического пятитомника "История литовского языка". Его автор - ведущий языковед по балтским языкам, академик Зигмас Зинкявичюс (всего вышло 5 томов, но на литовском языке). Гипотеза о происхождении имен четырех славянских племен с окончанием -ичи исследуется в 1 томе, на стр. 252-253. (Zigmas Zinkevičius. Lietuvių kalbos istorija, 1 tomas - Lietuvių kalbos kilmė /Vilnius, leidykla "Mokslas", 1984/, p. 252-253). Между прочем, эту гипотезу (предположение) выдвинул не З. Зинкявичюс, а другие ученые еще до него - он только включил эту информацию (именно как предположение, которое еще требует детального исследования) в обзор древнебалтских племенных названий. ******************************************************************************** *********

Самое прямое значение - это слово "вильнис" ("маленькая волна") и "вилна" (теперь имеет значение "руно"). Лиовские слова (нынешние) беру для определения этимологии по давно известной причине - именно литовский язык является наиболее архаичным(из ныне живых индоевропейских языков), то есть сохранил наиболее древние индоевропейские формы (и балттские). Славянское слово (глагол) "вилять", "виляти", вiлiть имеет самое прямое соответствие и в литовском языке - глагол "вилЁти" ("vilioti"). Мне кажется, что и не языковеду очевидно, что слова "вильнис" ("маленькая волна") и "вилна" намного ближе к названию речки Вильня, чем славянское слово (глагол) "вилять", "виляти", вiлiть или литовское - глагол "вилЁти" ("vilioti"). Кроме того, давно доказано, что славяноязычные люди на территории, где протекает речка Вильня появились намного (на несколько тысячелетий) позже, чем балтские племена. Когда в 5-11 веках происходили миграции славянских племен, то на всей ими занятой территории они уже нашли древнюю топонимику (балтскую, финскую, иранскую,...) и ее переняли. ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Карта распространения балтской топонимики - названий рек, озер и болот На этой территории надо искать прародину балтских народов http://vydija.puslapiai.lt/straipsniai/Protev4.jpg http://www.lietuvos.net/istorija/tarvydas/...es/image011.gif Територия, на которой в то время жили балтские племена (pagal K. Būgą, M. Fasmerj, V. Toporovą, O. Trubačiovą, M. Gimbutienę ir A. Vanagą) http://www.lietuvos.net/istorija/tarvydas/...es/image013.gif Балты во 2-ом - 3-ем столетии нашей эры. http://www.istorija.net/photos/show-album....=13&photoid=243 ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Вся славянская топонимика в этих местах не позднее 5-10 веков.

Где была древняя земля Ляйтва (Ляйдва, Лядва)? Поиск прародины восточных балтов. ******************************************************************************** ********* Предлагаю обсудить интересную гипотезу. Исследователи уже давно отметили схожесть названий земель (племен) Lietuva (Летува) и Latvija (Латвия). Более древние формы (10-13 века) соответственно были Lietva (Летва) (гипотеза) и Latva (Латва) (факт). Кроме того рядом с Латва жили Latgaliai (Латгаляй), что дословно означает, если перевести - "живущие на краю Лат(в)а". -в- пропала, так как трудно выговорить Латвагаляй (например, и в русском языке тоже говорят "латыши", а не "латвыши"). Слово "гал-(ас)" ("край") часто используется в названиях балтских племен: latgaliai (латгаляй - "край Лат(В)ы"), žiemgaliai (жемгаляй - "зимний (северный) край"), galindai (галиндай ("крайние") - западные (жили около пруссов и ятвягов) и восточные (жили в окрестностях нынешней Москвы - Голядь в русских летописях). По моему, все эти названия эти племена получили еще тогда, когда они все жили на своей старинной родине, рядом друг с другом, а их наречия почти не отличались одно от другого. Из этой гипотетической земли эти племена скорее всего постепенно разошлись по разным направлениям около 5-7 веков, под давлением волны, вызванной великим переселением народов (готов, гуннов, славян, аваров (позже)). Например, установлено, что литовский и латышский языки разошлись примерно в 7 веке. Я думаю, что эта гипотетическая прародина называлась именем, от которого произошли оба названия -Lietva (Летва) (гипотеза) и Latva (Латва). Слово Lietva в начале нашей эры должно было выговариваться как Ляйтва (Leitva), так как -ie- (по русски произносится как -е-) произошло из более древнего -ei- (по русски произносится как -яй-). Так что имеем два очень похожих названия - Ляйтва и Латва (и еще Лат-галяй). Моя гипотеза такова - общая древняя земля всех этих балтских племен называлась скорее всего Ляйтва. За основу беру литовскую форму, так как латышский язык (особенно под влиянием финского субстрата) изменился больше, чем литовский, который был меньше повержен влиянию других языковых групп. Эта земля Ляйтва, где до 5-7 века жили предки будущих литовцев и латышей, должна была быть где то на востоке от нынешней Литвы. Восточное направление только примерное, так как эта Ляйтва могла быть и немножко южнее (скорее всего), или немножко севернее (менее вероятно). Для подтверждения этой гипотезы надо искать какие то топонимические реликты слова Ляйтва на нынешних териториях Белоруси (скорее всего на юго востоке) и прилегающей територии Украины - по моему, примерно (скорее всего) где то вокруг нынешнего Гомеля. ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Карта распространения балтской топонимики - названий рек, озер и болот На этой территории надо искать прародину балтских народов http://vydija.puslapiai.lt/straipsniai/Protev4.jpg http://www.lietuvos.net/istorija/tarvydas/...es/image011.gif Територия, на которой в то время жили балтские племена (pagal K. Būgą, M. Fasmerj, V. Toporovą, O. Trubačiovą, M. Gimbutienę ir A. Vanagą) http://www.lietuvos.net/istorija/tarvydas/...es/image013.gif Балты во 2-ом - 3-ем столетии нашей эры. http://www.istorija.net/photos/show-album....amp;photoid=243 ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Скорее всего в те времена именем Ляйтва (или очень похожим) называлась какая то речка или озеро или (сейчас) болото. Слово Ляйтва за 1300 лет в славянских языках скорее всего превратилось в слово Ляйдва или даже Лядва (возможен вариант - Лятва). Обобщая делаю вывод, что на выше очерченной территории надо искать речку и (или) озеро (теперь уже может быть болото, торфяник, луг, даже мокрый лес) с именем Ляйтва (Ляйдва, Лядва, Лятва) - но скорее всего с именем Ляйдва или Лядва. Могут быть и какие то другие языковые реликты в местных наречиях. К примеру, от племени голядь в русских наречиях осталась не только разная топонимика, но и разные поговорки и слова (скажем, под значением "нищий" - следствие жестоких разгромов территории галиндов (голяди) при опричнине Ивана Грозного). Просьба ко всем, кто читает этот форум, поискать каких то реликтов (в топонимике и в наречиях), которые могли остаться от древней Ляйтвы (Ляйдвы, Лядвы).

Где была древняя земля Ляйтва (Ляйдва, Лядва)? Поиск прародины восточных балтов. Переместил в отдельную тему. ******************************************************************************** Просьба ко всем, кто читает этот форум, поискать каких то реликтов (в топонимике и в наречиях), которые могли остаться от древней Ляйтвы (Ляйдвы, Лядвы).

К. Буга и М. Фасмер связывали название реки и, следовательно, города с лит. vieloti "вить", "извиваться", viela "проволока" (1, с. 57). ******************************************************************************** *** Я более основанной считаю другую этимологию. Но надо заметить, что оба слова - и "vieloti" ("вить", "извиваться"), "viela" ("проволока"), и "vilnyti" ("вильнити") (которое примерно можно перевести как "виляться, производить волны", то есть вода в речке течет, образуя волны), происходят из того же корня. История названий города - Vilnia (Вильня) и Vilnius (Вильнюс) Старинное литовское название города (самое старое - в литовском языке употреблялось примерно до 16-17 веков) - Vilnia (Вильня). Оно произошло от названия речки Vilnia (Вильня), которую сейчас часто называют в уменшительной форме Vilnelė (Вильняле). Речка Vilnia (Вильня) протекает через весь город. До сих пор рядом с Вильнюсом имеющаяся ж-д. станция называется Naujoji Vilnia, то есть Новая Вильня - таким образом сохранено старинное название города! Белорусы и русские называют эту станцию Вилейка. Слово Вильня происходит от древнего литовского слова "vilnyti" ("вильнити"), которое примерно можно перевести как "виляться, производить волны", то есть вода в речке течет, образуя небольшие волны. Это слово и сейчас часто используется в литовском языке. Из этого же корня происходит и литовское слово "vilna" ("вилна"), то есть "овечья шерсть" (которая виляется, скручивается, образует волны на шкуре овцы). Славянское (русское) слово "волна" и балтийское (литовское) "вильня" имеют одинаковое происхождение - оба они происходят из общего очень архаического индоевропейского корня! В свою очередь от Vilnia произошло польское - Wilna и Wilno, немецкое - Vilna, Vilno и русское - Вильна (Вильня) и Вильно. Примечание (представил Роман) В древнейших письменных источниках господствуют формы - Вильня, Wilnia, Vilna (в письмах Гедимина 1323 года - "in civitate nostra regia Vilna") и подобные. В памятниках письменности, начиная с XIV в., употребляются формы Wilno, Vilno и другие варианты названия. В литовских памятниках письменности 1600, 1653 и позднейших лет встречается вариант Vilnius. Со второй половины XIX века, в особенности после подавления восстания 1863 года в Литве М. Н. Муравьёвым, написанию придавалось особенное значение: форма Вильна (Вильня) считалась русской, в написании Вильно усматривались притязания на город со стороны поляков. ----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Связывание названия Кривого замка (по литовски - Кряйвойи пилис) с именем племени кривичи (которое, между прочем, в 12-13 веках уже было давно забыто и не использовалось в быту) ни чем не подтверждается - эти и похожие этимологии были созданы через сотни лет после 13 века. Название города Крева (Krėva) и в правду может быть связано с имнем кривичей, но это тоже только одна из возможных гипотез. Не надо забывать, что в литовском языке до сих пор часто используется слово кряйвас, то есть кривой. Отсюда, наверное и нынешнее белорусское название Крява, и литовское Крева (здесь букву е надо читать не как ие, а как литовское - ė -). В славянских языках такого звука сейчас нет. Иногда ему соответствует славянское -я-. Например литовское "mėsa", а русское "мясо". Кроме того не надо забывать, что балтские племена своих жрецов называли "кривис" (krivis) или "кривайтис" (krivaitis), а ихний посох (ритуальную палку) "кривуле" (krivūlė). Эти слова близко родственны русскому слову "кривой". Само имя племени "крив-ичи", по мнению филологов, является балтским - то есть было балтское племя, люди которого называли себя самоназванием "кривис". Более древняя форма этого названия - "кревис" (krievis). Именно от этой более древней формы присходит нынешнее латышское название русских - кревяй. То есть предки нынешних латышей были соседями племени "кривис" еще в то время, когда использовалась древняя балтская форма слова "кревис" (krievis). Все филологические данные указывает на то, что это древнее балтоязычное племя "кревис" (krievis) было постепенно славянизированно и переняло старое самоназвание. Но к этому времени (примерно 7-8 век) это название уже превратилось по известным законам развития языка в форму "кривис" (в литовском языке сейчас используется тоже эта форма), только добавив славянское -ичи (то есть показывая, что человек из рода "крив"). Латыши до сих пор сохранили старинную форму слова "кревис" (krievis), только со временем начали так называть всех русских. Балтское присхождение, по мнению ученых, и у племен дреговичи (от балтского Dreguvis - Дрягувис), радимичи (из Родимис) и вятичи (из Вянтис).

Van - "Может быть, вполне достаточно было привести ссылки, зачем все копировать?" -------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Во первых, если бы не привел весь текст, то и ошибок в этом тексте никто бы не заметил и не исправил Не все же наизусть знают древнюю историю Японии. Van, спасибо за исправления. Ведь так и собирается информация, и уточняется. Во вторых, сайты часто умирают, а вместе с ними и информация - печальный опыт по этому вопросу у меня уже имеется - приводишь ссылку, а через несколько дней она уже не открывается

******************************************************************************** ********* Вячорка Вильня уже в 13 веке это был крупный город с каменными строениями и укреплениями ******************************************************************************** ********* Насчет каменных строений и укреплений в Вильня в 13 веке - пока только романтическая гипотеза, неподтвержденная археологическими раскопками. То, что пишут в популярной литературе - основано только на предположении о крещении Миндауга в каменной кафедре и неправильной датировке того, что было найдено при раскопках кафедры- это уже ясно в свете новых исследований. Все, что до сих пор раскопанно, относится на начало 14 века (в лучшем случае - самый конец 13 века). С другой стороны не надо забывать, что уже во время Миндаугаса, Литва в своем составе имела несколько крупных славянских городов (например, тот же Новогрудек и Гродно), в которых в то время уже было достаточно умелых каменщиков и других мастеров. ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Kingdom of Mindaugas in the 2nd half of the 13th century http://www.istorija.net/photos/get-photo.asp?photoid=359 (после нажатия на линк сайта. подождать пока на карте в правом нижнем углу появится окошко и нажать на него - карта "вырастет") ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Так, что даже странно, что до сих пор не найдено в Вильня остатков каменных строений, скажем, середины 13 века. Ведь даже монголы (кочевники) привозили из своих походов в Монголию и Китай разных мастеров, захваченных ими в рабство в занятых городах. Вильня, по сегодня имеющимся данным, стала "каменным" городом только во время правления Гедиминаса - и то это было только несколько строений (крепость, и еще, наверное, несколько других). ******************************************************************************** ********* Волковыск - это ведь тоже несомненая ятвяжская територия. ******************************************************************************** ********* Вячорка Предполагают даже, что славянскими были не только Вильня, но даже и Кернов. Но это больная мозоль. Археологи ведут споры по находкам в Кернове. ******************************************************************************** ********* По раскопкам в Кярнаве и в Вильня (и не только в сороковые годы) очевидно, что тут, среди другого населения, уже в 13-14 веках были и православные. Кто они и на каком языке говорили - это по археологии не установить - надо найти письменные источники. С другой стороны то, что тут (конкретно, в Вильня, в начале 14 века) уже была колония не просто православных, а именно православных-славян, известно из письменных источников, например писем самого Гедиминаса в западные города, где он приглашает в Вильня ремесленников, обещая им свободное право на вероисповедание. Как пример приводит немцев и руских, которые уже живут в Вильня и исповедуют свою религию. Кроме того, из других более поздних источников известно о так называемом Руском городе в Вильня. В Кярнаве на сей день раскопано только несколько процентов всей территории древнего кладбища (которое найдено, между прочем, совсем случайно). Кроме того, могут быть и другие кладбища, которые еще не найдены в огромной (по меркам того времени) территории, которую занимал в то время город. Ведь более-менее исследовано только около 5-8 процентов предполагаемой древней територии Кярнаве. ******************************************************************************** ********* В этом, по моему, ничего странного, так как купцы везде в то время создавали свои кварталы по признаку вероисповедания (реже - по языковому признаку). Помоему, Русский город был и в Риге, и в других торговых городах (даже в Западной Европе).

******************************************************************************** Источник - http://erosport.ru/2006/06/16/istorija_jap...h_iskusstv.html Имеются интересные материалы по истории боевых исскуств Японии История Японии - династии и развитие боевых искусств (выдержка) ---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- 5. Период Камакура (1185 - 1336 гг.). 1192 г. - самурай Минамото Ёритомо устанавливает сёгунат в городе Камакура. 1205 г. - усиление клана Ходзё. 1232 г. - публикация Дзёей Шикимоку как основного закона страны. 1274 г. - первое монгольское нашествие. 1281 г. - второе монгольское нашествие. 1331-1336 гг. - война Гэнко. Введение единовластия императора Годайго и упразднение регентства Ходзё. Начало этого периода было отмечено установлением кланом Минамото сёгуната - режима военной диктатуры, при которой самураи безраздельно властвовали как в политических, так и в социальных областях. Центром сёгуната был город Камакура в провинции Сагами (ныне Соши). Это повлекло за собой 675 лет феодального правления под руководством верховного военного командования (сегуна). Осенью 1274 года к западным берегам Японии подошел флот монгольского хана Хубилая и захватил острова Цусима и Ики. Несмотря на храбрость и самоотверженность, японские солдаты не могли успешно противостоять монгольской армии, превосходившей их по численности и по опыту ведения сражений. Налетевший внезапно тайфун разметал и уничтожил более 200 вражеских кораблей и тем самым сорвал монгольское вторжение. Однако монголы предприняли еще одну попытку. Снарядив флот численностью около 3500 (!) судов, летом 1281 года они снова направились к берегам Японии. И снова боги оказались милостивыми к островитянам. Налетевший тайфун снова уничтожил почти весь флот монголов. Усмотрев в этом вмешательство высших сил, японцы дали тайфуну имя камикадзе (по-японски ками - "бог", кадзе - "ветер"). Две эти попытки вторжения обогатили сокровищницу боевых искусств Японии новой тактикой ведения боя, заключавшейся в едином командовании, взаимодействии всех отрядов и широко применяемой тактике обхода с флангов (незначительные силы монголов, уцелевшие после тайфуна, высадились на острова и вступили в бой с японцами). Кроме того, именно монголы впервые познакомили самураев с огнестрельным оружием. Ожесточенные битвы послужили толчком для творческих изысканий оружейников и создания более качественного оружия. Более других в этом преуспели кузнецы провинции Бизен. По оценкам некоторых экспертов, мечи, созданные ими, стали лучшими за всю историю изготовления подобного оружия. Новая тактика ведения боя, требовавшая от солдат большей маневренности, привела к тому, что изменились и доспехи. Отныне они стали изготовляться в облегченном варианте. Несмотря на то что основные силы монголов были уничтожены, часть их все же успела высадиться на острова. Они продолжили попытку интервенции. Постоянные стычки с ними, а также чрезмерная роскошь, введенная в ранее простую и суровую жизнь самураев, снизили силу сёгуната. Воспользовавшись моментом, император Годайго, при активной поддержке клана Ашикага, совершил переворот и сверг сёгунат, восстановив свою прежнюю власть и создав правительство Кэмму. ********************************************************************************

******************************************************************************** Источник - http://erosport.ru/2006/06/16/o_boevom_isk...i_ne_tolko.html О боевом искусстве корсу, и не только Так уж случилось, что практически каждый читатель, мало-мальски интересующийся отечественными боевыми искусствами, хоть краем уха уже что-то слышал о некой "загадочной" системе самозащиты Коросу. Неоднократные публикации в прессе, несколько передач на радио и телевидении, безусловно, дело свое сделали. Ну а кульминацией всего происходящего стал первый в истории России международный семинар по боевому искусству Коросу, который по какой-то такой счастливой случайности, достаточно успешно и торжественно прошел в апреле 2002 года в городе Десногорске Смоленской области. Таким образом, хотим мы этого или нет, боевое искусство Коросу уже стало явлением достаточно привычным и обыденным, которое остается только признать и с которым приходится уже считаться. Надо отдать должное, наша страна достаточно богата своими высокими достижениями и славными традициями в спортивных единоборствах. У нас давно и успешно развиваются бокс, каратэ, дзюдо, самбо и т.п. Возникает законный вопрос! Зачем же нам еще и Коросу? Действительно, после проведения международных семинаров и показательных выступлений отношение к Коросу сложилось неоднозначное. С одной стороны, это уже сотни молодых людей увлеченно и достаточно успешно осваивающих азы нашей отечественной системы самозащиты. С другой, косые взгляды и закулисные разговоры о нецелесообразности и пагубности таковых занятий. Кто-то до сих пор не может понять, как можно заниматься по системе в которой не предусмотрены спортивные состязания. А кто-то, углядел в наших показательных выступлениях элементы пропаганды жестокости и насилия. Что же такое система Коросу? Так уж исторически сложилось, что мы всегда были очень падки на все заграничное и экзотическое. Достаточно вспомнить некоторые наши былины и народные сказки про заморские чудеса и полистать труды таких известных мэтров отечественной истории как Н. Карамзин, Н. Устрялов и Н. Костомаров. Но мы не будем подвергать анализу и критике весь спектр социально-политических вопросов российской истории, а очень кратко остановимся на эволюции всего лишь одного явления - нашего отечественного боевого искусства. С неподдельной гордостью мы читаем исторические повести и смотрим фильмы о непобедимых русских богатырях времен Александра Невского и Дмитрия Донского, Ивана Грозного и Петра I. С удивлением узнаем, что оказывается, китайских императоров династии Мин охраняли, как наиболее подготовленные и преданные, исключительно русские воины. С восхищением перечитываем героические летописи о подвигах русских солдат и офицеров времен Александра Суворова и Михаила Кутузова. Вспоминаем, какими ратными подвигами наших воинов насыщен прошедший ХХ век. Русско-японская, гражданская, финская, Великая Отечественная, Афган и т.д. Те, кто серьезно интересовался военной историей знают, какое место в описании самых жестоких баталий всех времен летописцы отводили эффективности русского рукопашного боя. А ведь не знали тогда наши предки ни про японские каратэ и дзюдо, ни про корейские тхэквондо и хапкидо, ни про китайские ушу и цинна. Как же они выкручивались? Всегда и во все времена, как впрочем и у всех других народов, у нас было свое отечественное боевое искусство. Безусловно, сталкиваясь на поле боя с воинами других племен, русские ратники, впрочем как и наши оппоненты, дополняли свое умение наиболее эффективными приемами и методами из других систем ближнего боя. Постоянно шел процесс взаимного обогащения и обмена знаниями и умениями. Почему же в начале ХХ века, мы забыли о своем и обратили столь пристальное внимание на боевые искусства Востока? На это есть свои, вполне объективные причины. ЕВРАЗИЙСКАЯ БОЕВАЯ ТРАДИЦИЯ Мы – евразийцы! Гигантский континент, где проживает большая часть населения планеты, совокупность народов, тысячелетиями «варившихся» в едином этническом котле от берегов Тихого океана до Атлантики, от студёного Ледовитого океана – до знойного Индийского. Россия -- это особый исторический и географический мир, не принадлежащий полностью ни к Европе, ни к Азии; неповторимая индивидуальность, где сосуществование различных наций и народностей есть залог успешного развития каждого. Академик Л. Н. Гумилёв говорил: «Вечно меняясь, умирая и возрождаясь, как всё живое на нашей планете, этносы оставляют след былого путём свершения деяний, которые составляют скелет этнической истории. Этот след – память о событиях». В нашем случае, этим следом является древняя боевая традиция, наследниками которой являемся мы – слабые потомки могучих предков. Веками, тысячелетиями люди сражались друг с другом. Все, без исключения, племена и народы создавали свои собственные приёмы ближнего боя с оружием в руках и без него. Шло постоянное заимствование, когда одни формы ведения поединка уходили в прошлое, вытесняясь другими, более эффективными. Постоянно шёл естественный отбор и слабые бойцы уничтожались сильными. И так – десятки тысяч лет! Следы этих вековых сражений не могли исчезнуть, они здесь, они – внутри нас. Генетическая память каждого человека хранит информацию о прошлом, ведь все мы – ПОТОМКИ ПОБЕДИТЕЛЕЙ, ибо побеждённые, по понятным причинам, потомков не оставляли! Следовательно, среди нас не может быть трусов, не может быть слабаков. Есть люди, чья внутренняя память ещё не пробудилась. Конечно, у большинства т.н. «цивилизованных» людей она спит всю жизнь, но это вовсе не значит, что в КАЖДОМ не заложены те движения, те забытые навыки, благодаря которым его далёкие предки крушили скулы своих врагов. Надо лишь естественным образом пробудить эту память о многовековом опыте предков-победителей! Именно этому служит традиция Коросу. НЕМНОГО ИСТОРИИ Предания о той эпохе, когда на Севере расцвела цивилизация гипербореев, сберегли многие народы. В северных названиях есть и корни с солнечным смыслом. Карелия, Карское море содержат корень «кар-карс» (ср. бог зимнего Солнца Хорс, он же Корс – борец с демонами, всегда возвращающийся с карающим мечом). Сами праиндоевропейцы называли себя ариями (Арий, значит воин, благородный). Согласно древнейшим свидетельствам («Ригведа» и «Авеста»), можно сделать вывод, что сами арийские племена не являлись коренными жителями ни в Европе, ни в Азии. Эти племена были пришельцами с Севера, в незапамятную эпоху прибывшие на территорию современного Китая. Из тех, невозможно-давних времён дошло до нас слово корочун (карачун). Оно имеет два значения: первое, это зимний солнцеворот, 12 декабря (по старому стилю), второе же значение – внезапная гибель. СМЕРТЬ! Уничтожить, «окоротить» кого-либо. Это слово есть во всех славянских (kračun, kročic, kroczyc, kračeti и т. д.) и в некоторых других европейских языках (craciun). В японском языке имеется слово, созвучное «коросу», оно означает УБИВАТЬ! Вполне обоснованно можно предположить, что древнейшим обозначением воинского умения являлось именно слово корочун. Кстати, А. В. Суворов в своей «Науке побеждать» так и пишет: «Врагу – штыком карачун!» Пятьдесят веков не выходит из сражений народ, называемый корды (самоназвание «курды»). Как первые меченосцы и всадники, они принесли в мир идею Арты – жизни по Божественному порядку и Правде. Верность – душа их религии. Частью генетики кордов стало закреплённое за ними всеми соседями название «народ-герой». А.С. Пушкин встречал их подле Арзерума, где отмечена самая южная граница берёз в мире. Он написал на французском языке статью про них. Самоназвание «корд» на всех древних иранских языках означает «меч», орудие уничтожения врага. О них говорили, что малодушия они остерегаются, как чумы, и считают трусость признаком оставленности Творцом, и верят: только отважным владеет Бог, а «страх рождает сатану». И это всего лишь одна глава из многогранной Евразийской воинской традиции! Известный учёный А. Асов предполагает, что древние арии шли через Алтай. «С Алтая сошли и разошлись по Евразии многие народы. Именно здесь мы находим тот единый ствол, от которого ответвились тюрки и индоевропейцы, в том числе предки славян», -- заявляет он. Здесь память о родстве славян и тюрков жива поныне. Эти легенды восходят к III-I тыс. до н. э., когда на Алтае жили скифские, сакские и сарматские племена, которые признаются прямыми предками многих тюркских и славянских родов. В «Книге Велеса», написанной предположительно в IX веке н. э. хорватскими волхвами, говорится о прародине скифов-славян: «Прежде был славянский род в горах великих и высоких (Алтай?)… Сами мы – арии, и пришли из земли Арийской в край Иньский (верховья реки Хуанхэ)… И ушли мы из края Иньского (по китайским хроникам, «Край Иньский» существовал с 1395 по 1122 годы до н. э., тогда правила династия Инь) и пошли, куда глаза глядят. И прошли мимо земли Фарсийской (как раз после падения династии Инь на территории Персии появляются т. н. «индо-арии») и пошли далее… мимо Каялы к Непре-реке… и пошли в землю Сирии… а после шли горами великими (Кавказскими), и снегами, и льдами, и притекли в степи и были там со своими стадами. И там скифами перво-наперво были наречены наши пращуры…». Древнегреческий историк Геродот пишет в своей «Мельпомене»: «Всем им в совокупности есть имя – СКОЛОТЫ, по имени их царя (склавины, славяне?). Скифами же их назвали эллины». Исследователь И. А. Воронов считает, что классическая концепция воинского обучения, принятая в Китае, оказала колоссальное влияние на «народ Дин-Лун» (так китайцы называли ариев). По его мнению, в основе обучения боевым навыкам лежала комплексная поэтапная система педагогического воздействия средствами труда и охоты, военной подготовки, боевых единоборств, заклинаний и молитв, различных зелий и цепочек мыслеобразов. Существовало понятие «омовение», которое обозначало специальные психофизические упражнения (как, например, хатха-йога). Фехтование и рукопашный бой у скифов по форме своей были близки к приёмам, распространённым в Передней Азии и Персии. Существовала также определённая категория женщин-воительниц, принимавших участие в ратных делах и охоте. Примером тому служит культ «колчаноносной» Дианы Скифской. В легендах Древней Греции её отождествляют с богиней Артемидой. В начале IV века до н. э. на юго-восточном побережье Крыма скифы заложили город Сурожь (ныне Судак). Это название предположительно происходит от «сурья» -- категория, схожая восточному понятию «ци», но имеющая у скифов-сколотов «солнечное» начало (вспомним о боге Хорсе). Таким образом, понятие «Коросу», т. е. «способ уничтожения врага», существует уже тысячелетия! А. Асов считает: «Арийцев Кавказа, пожалуй, можно разделить на две большие группы: индскую (венедскую) и иранскую. Вначале они разделялись не по языку, а по вере. Венды (инды) почитали своим богом Дыя (Дьяуса, Дивса, Дялу и т. п. у их потомков), то есть они были дэво-поклонниками. А иранцы (собственно арийцы) почитали Асилу Велеса (Ахура Мазду), потому они были асо-поклонниками. Их противостояние отразилось в мифах как борьба дэвов и асуров…». Кстати, «бог» по-латышски -- dievs. И это не случайно! До наших дней венедский (индский) язык сохранили литовцы, он более, чем славянский, близок к санскриту, языку ведийских ариев. Венды (венеды) жили на территории нынешней Латвии, куда они пришли из Северного Причерноморья. Они прямые родичи готов-германцев. Как память об этом древнем народе, сохранились в Латвии река Вента и город-порт Вентспилс. В «Хронике Генриха Латвийского», написанной в начале XIII века, упоминается о сражениях вендов с куршами. Это балтское племя, жившее на восточном побережье Балтийского моря, является одним из племён – предков современных латышей. Курши (курсы, корсь, коросы), славились своим воинским умением и мастерством. Это «злое племя» немало кровушки попортило немецким крестоносцам, которые как раз в те годы рвались захватывать новые земли на востоке. Лишь с большим трудом, в течение почти ста лет, покорили их захватчики, признав при этом за куршской знатью невиданные привилегии, сохранявшиеся вплоть до XX века (т. н. «куршские короли»). Случайно ли это? Не есть ли логичное объяснение в том, что это лихое племя сохранило и преумножило древние воинские традиции Коросу, за что и было особо отмечено более слабыми соседями? Эпоха Великого переселения народов (II-VII в.в. н.э.) известна достаточно хорошо. В те времена шло смешение различных племён не только в рамках отдельных племенных союзов, но и населения Европы и азиатских просторов в целом. Шла трансформация вооружения и приёмов ведения боя. Боевые навыки славян усложняются, они стали вести войны в союзе с кочевниками, в том числе с аварами (хотя часто воевали и с ними). Родовая община с элементами кланово-кастового строя породила системы элитарных воинских искусств у самых разных народов, от кельтов до японцев. В условиях массового войска-дружины умение сражаться и побеждать сводилось к отбору индивидуальных принципов и приёмов, которые каждый воин определял себе сам. В те времена всё чаще в исторических источниках мы слышим слово «Русь», или «Рось». Людей, относящихся к этому понятию, называют «русичи». Каково же происхождение этого славного имени? Вот уже сотни лет ученые многих стран пытаются разгадать эту загадку. Существует множество весьма противоречивых, а порой и странных гипотез. В свете последних открытий нам кажется, что многие исследователи исходили из ложной предпосылки, выводящей имя «Русь» из места проживания (названия реки или региона). Не логичнее ли попытаться заглянуть глубже, к индоевропейским истокам? Нет ли здесь связи с санскритом? Слова «райя», «раджья»… В сословно-кастовой структуре традиционных обществ Индии и Ирана имеются т. н. «кшатрии» -- «воины». Задумаемся: «Ко-РОСУ». Возможно ли, что «русь» изначально -- это не племя, не народ, а ВОИНСКОЕ СОСЛОВИЕ, т. е. защитники, бойцы. Подобно кшатриям, они оберегали свою землю от врагов, но, в отличие от них, они не являлись замкнутой кастой, куда не было доступа иначе, как по праву рождения. Любой удалец мог стать «русью», доказав это право своим воинским умением! Эта версия объясняет многое, например, почему столь огромен ареал расселения т. н. русов: русичи (Россия), белоруссы (Белоруссия), этруски (древние жители Италии), рутены (современная Франция), маврусии (север Африки), редоны (современная Бретань), битуруги, ремы (современная Бельгия), херуски (современная Германия), реции, ругии (побережье Балтики), россии, росы (современный Дунай), роксоланы (Причерноморье), боруски и т. д. Очевидно, что в древности у разных племён, независимо от названия, были свои «русы», отборные элитные воины, блестяще владевшие Евразийской боевой традицией. Лишь со временем, спустя века, когда изначальный смысл забылся, словами «Русь» и «русские», стали называть определённую страну и нацию. Может поэтому, во все времена России была свойственна национальная терпимость, как генетическая память о едином индоевропейском прошлом? Конечно, эта смелая гипотеза ещё нуждается в дополнительных исследованиях, но нужно помнить, что, со времён Киевской Руси, верой и правдой служили князьям и государям, защищая рубежи своей Родины, богатыри-воины, среди которых были не только народ русичи, но и скандинавы, чудины, торки, берендеи, кипчаки, литвины и многие, многие другие, чья кровь проливалась во славу Российского воинского сословия! ПОЧЕМУ ТРАДИЦИИ ЗАБЫВАЮТСЯ? Середина семнадцатого века стала свидетелем одного из самых удивительных парадоксов в истории: лучшие оружейники мира, японские, перестали делать огнестрельное оружие! Главная причина отказа от пушек и мушкетов заключалась в том, что самураи не могли смириться с ударом по своему мироощущению и жизненным ценностям, выраженном в появлении на поле сражения солдата с мушкетом. Воин с мечом являлся для самураев олицетворением человека высшего духовного состояния, облечённого большой ответственностью, человека чести и отваги, каковым ему позволили стать долгие годы самоотверженных занятий боевыми искусствами. Но любой необученный крестьянин дрожащей от страха рукой мог направить мушкет на воина-героя и выстрелить. Столь бесславная смерть была ужасна! Мушкет грозил полным уничтожением самурайских дворянских ценностей, а, значит, и самому воинскому сословию. Это, а также некоторые другие обстоятельства, послужило тому, что Япония вновь превратилась в «страну мечей» и оставалась таковой вплоть до середины XIX века. Данное удивительное явление привело к неожиданному результату: в то время, как неумолимый прогресс уничтожал в Европе военную традицию, а искусство владения холодным оружием превращалось в безобидный спорт, в Японии продолжали сохраняться и культивироваться «нецивилизованные» стороны воинской культуры. Благодаря этому, в XX веке весь мир практически заново начал постигать давно забытые знания и навыки. Ведь почти исчезли боевое европейское фехтование и европейский рукопашный бой! Лишь в виде бокса, кулачного поединка и национальной борьбы можно было явно соприкоснуться с утерянным наследием. В глобальном же масштабе Евразийская боевая традиция умирала! Почему? Никогда истинное боевое искусство не было достоянием широких народных масс. Простолюдинам было просто некогда глубоко совершенствовать свои навыки рукопашного боя. Только по большим праздникам, при народных гуляньях выходили померятся силами мужики. Именно померятся силами! А не обменяться знаниями и умениями в искусстве ведения боя без оружия. У народов нашей страны, таким образом, сохранилось несколько видов незамысловатой и популярной национальной борьбы. На Руси до начала ХХ века жила традиция кулачного боя "стенка на стенку". Лишь в регулярной армии простым людям прививались навыки, необходимые для ведения боя штыком и прикладом, преподавались элементарные приемы реального рукопашного боя. Но при этом, индивидуальные особенности обучаемых практически не учитывались. Подготовка была в основном направлена для действий в строю в составе своего подразделения. Если провести исторические аналогии, то уместно вспомнить технику и тактику действий в бою воинов "македонской фаланги" или римских легионеров, которые, по сути, проходили такую же примитивную подготовку и выигрывали в бою в основном за счет четкой организации и дисциплины. В тоже время, мужская половина дворянского сословия, как правило, начинала свою карьеру в действующей армии. Причем, на офицерских должностях! Именно в этой среде, от отца к сыну передавалось элитарное, фамильное искусство стрельбы, фехтования и рукопашного боя. И это всегда было славной воинской традицией. Такое положение дел было не только в Европе, но и в Азии. Уместно опять вспомнить Японию! А именно, уровень подготовки самураев, которые являлись самыми яркими представителями японской знати. В этой связи, очень показателен классический сюжет художественного фильма Акиро Курасавы "Семь самураев", где целая деревня оказалась беспомощна перед бандой вооруженных грабителей и была вынуждена нанять для защиты своих жизней и имущества семерых профессиональных воинов-самураев. Те же, в свою очередь, в кратчайшие сроки сумели обучить крестьян основам ведения боя и, взяв на себя общее командование, успешно отразили нападение противника. Очень нагляден бой на саблях между известным французским фехтовальщиком офицером-дворянином и простым русским мужиком в популярнейшем историческом фильме "Эскадрон гусар летучих". Эта картина посвящена героям Отечественной войны 1812 года. Хотя наш партизан и превосходил своего противника по размерам и силе чуть ли не в двое, лишь вмешательство в поединок русского офицера, легендарного Дениса Давыдова, позволило спасти мужику жизнь. Такие примеры можно приводить бесконечно. Конечно же, были и исключения из правил. И выходцы из простых семей становились офицерами и профессиональными воинами. Но для этого они должны были попасть в соответствующую среду! Октябрьская социалистическая революция 1917 года открыла новую эпоху в жизни нашей страны. И первый вопрос, который встал перед молодой Советской республикой, как сохранить свои завоевания. Интервенция, гражданская война, сепаратизм, саботаж и подавление внутренней контрреволюции. Для решения всех этих проблем требовалось создать хорошо обученную регулярную армию и другие силовые структуры. А для этого нужны были профессионалы! Русское же офицерство, в своем подавляющем большинстве, не приняло нововведений и, либо эмигрировало за границу, либо было уничтожено красной гвардией. Большой удар был нанесен и по нашему профессиональному воинскому сословию - казачеству. Практически все сферы жизни и деятельности страны пришли в упадок. Для восстановления всего этого требовалось время и специалисты. Безусловно, это коснулось и развития отечественного боевого искусства. Кстати, до сегодняшнего дня, многие элитные подразделения морской пехоты США обучаются рукопашному бою по так называемому "русскому стилю". Инструкторы коммандос не скрывают, что хранят и чтут традиции привнесенные в американскую армию русскими белогвардейскими офицерами-эмигрантами. Подобных примеров полно и в армиях стран Западной Европы. Только мы, в 1917-м, с развитием боевых искусств остались "у разбитого корыта". Пришлось обратиться к специалистам рукопашного боя, к военспецам, опять же бывшим офицерским чинам царской армии. Так русский стиль рукопашного боя начал возрождаться повторно на своей же родине. РОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ САМБО Первыми систематизаторами принципов и приемов современного отечественного рукопашного боя стали В.А. Спиридонов и В.С. Ощепков, а позже, в 20-х - 40-х годах, их опыт обобщили их ученики и сподвижники А. Харлампиев, В. Волков и многие другие. В результате родилось советское боевое искусство под названием САМБО (САМозащита Без Оружия). Первым среди создателей самбо надо назвать ветерана русско-японской войны 1905 года В.А. Спиридонова (1883 - 1943). До революции он служил в отделе контрразведки Генерального штаба царской армии, проходил обучение японскому дзю-дзюцу и являлся непосредственным носителем старого традиционного стиля фехтования и рукопашного боя русского офицерства. В 1922 - 33 гг. он разработал на практике и зафиксировал в трех опубликованных книгах технику самозащиты на основе японского дзю-дзюцу, английского и французского бокса, а также "бытовой драки". Всю технику боя он сгруппировал по 7-ми разделам и назвал свою систему САМОЗ. На основе этой техники он и предложил приемы защиты от различных захватов и от нападения вооруженного противника. Ставка в данном виде единоборства делалась на технику и ловкость, а не на грубую физическую силу. Система Спиридонова во многом напоминала японское айкидо. Ударная техника при этом не исключалась, но тактика поединка строилась исключительно от обороны. Одним из главных требований в САМОЗе было научиться работать расслабленно. Техника не требовала каких-то суперфизических возможностей, ни больших затрат энергии. Система Спиридонова была предназначена для сотрудников НКВД, т.е. для милиции, органов госбезопасности, пограничных и конвойных войск. Второй создатель самбо преподаватель Московского института физкультуры Василий Сергеевич Ощепков (1892 - 1937). В 1911- 1914 гг. он прошел курс обучения дзюдо в Токийском институте Кодокан у самого основателя системы Кано Дзигоро и получил из рук патриарха черный пояс 2-й Дан. В 1922 - 1925 гг. Ощепков находился в Китае (в Маньчжурии), где познакомился с некоторыми стилями ушу. Он предпринимал многочисленные творческие попытки обогатить и расширить рамки дзюдо и создать новую систему самозащиты, приспособленную к нашим условиям. В поле его зрения попали многие национальные виды борьбы - грузинская борьба "чидаоба", где система подножек считается лучшей чем в дзюдо, узбекская "кураш", казахская "курес", киргизская и таджикская "куреш", азербайджанская "гулеш" (или гурассу), армянская "кох", молдавская "трынтэ", японская "сумо", китайская "сюайцзяо", исландская "глима", голандско-немецкая, финская и многие другие. Именно ему, а не как многие думают его ученику А.А. Харлампиеву, должен быть по праву посвящен культовый художественный фильм "Непобедимый", в котором главную роль прекрасно сыграл не так давно трагически погибший актер Андрей Ростоцкий. В отличие от Спиридонова, не допускавшего изучения своей системы людьми, не состоявшими на службе в НКВД, Ощепков стремился познакомить с дзюдо как можно больший круг лиц и постоянно проводил семинары для всех желающих. То, чему обучал Ощепков, он называл "борьбой вольного стиля", или "борьбой в одежде - дзиу-до". Однако в отличие от классического дзюдо, Ощепков изменил униформу занимающихся, устранил японские ритуалы, жесткое татами заменил толстым мягким ковром, дополнил технику дзюдо некоторыми приемами европейского и китайского происхождения. Неоценимый вклад внес В.С. Ощепков в развитие рукопашного боя в Красной Армии. Сравнивая системы Спиридонова и Ощепкова, надо признать, что вторая была более "спортивной", более доступной для массового распространения. Эти два мастера не жаловали друг друга, в результате чего, в сентябре 1937 года Ощепков был арестован и через 10 дней после ареста, по одной из версий, убит в тюрьме как "враг народа" и японский шпион, дав свой последний бой палачам из НКВД прямо в камере для допросов и пыток. Организовать и реализовать донос было несложно, Спиридонов был действующим офицером НКВД. Надо отдать должное ученикам обоих мэтров отечественной самозащиты. В отличие от своих учителей, они постоянно общались и взаимно обогащали свое личное мастерство двумя системами. В результате объединения обоих направлений и появилось САМБО. Но компетентные органы вовремя спохватились, решив, что в условиях диктатуры пролетариата "невидимое оружие пролетариата", а именно так называли самбо, не должно иметь массового распространения. Началось выхолащивание техники. В результате самбо разделили на спортивное - для всех, и на боевое - для избранных. В число последних вошли работники НКВД и офицеры военной разведки. Естественно, что избранных обучали не только бросковой технике, но и боевым и специальным приемам. Справедливости ради, надо отметить, что помимо спортивных состязаний по борьбе самбо, или как она тогда называлась "борьбе вольного стиля", широким массам было также предложено несколько примитивных и мало эффективных приемов самозащиты и обезоруживания противника из так называемого боевого раздела. Они, наряду с другими нормативами, вошли в очень тогда популярный комплекс ГТО ("Готов к Труду и Обороне") как раздел "Боевое самбо". Надо же было как-то объяснять молодежи почему спортивная борьба носит столь грозное боевое название? Теперь все стало на свои места. У спортивной борьбы появился "боевой" раздел. Забегая немного вперед, хочу отметить, что таким он практически и сохранился до сегодняшнего дня. Более того, именно таким он и изучался в Советской Армии до 1987 года и до сегодняшнего дня, без особых изменений, изучается нашими доблестными правохранительными органами. Но по этому поводу я выскажу свое мнение чуть позже. Что же произошло с полноценной системой САМБО, которая была практически засекречена в конце 30-х годов. Скажем так, судьба у нее не простая. С одной стороны, она успешно развивалась в анналах спецслужб, продолжая обогащаться лучшими методиками и техниками боевых систем Востока и Запада. С другой, вследствие традиционных межведомственных расприй между НКВД и военной разведкой, начала делиться на два практически мало зависимых друг от друга направления. Первое в основном делало упор на технику обезоруживания, задержания и конвоирования. Сейчас это направление традиционно называют «полицейская техника». Второе же, в большей степени, развивало технику направленную на тотальное уничтожение противника при ведении реального боя с превосходящими силами противника в условиях войны. Современное название такого подхода – «армейская» или «спецназовская техника». Впрочем это было вполне закономерно. Уж больно разные задачи стояли перед сотрудниками этих организаций. В 1940 году В.П. Волков, прошедший обучение как у Спиридонова, так и у Ощепкова, впервые официально соединил элементы обеих систем в рамках единого курса обучения, изложенного им в учебнике для школ НКВД. Отталкиваясь от этого фундаментального пособия, А.А. Харлампиев (1906 - 1979) продолжил работу в данном направлении, итоги которой были изложены в его большой книге "Борьба самбо" (1949). Однако в ней он исключил удары, удушения, опасные броски, приемы самозащиты от вооруженного противника. Так произошло окончательное закрепление разделения самбо на чисто спортивный вариант "борьба в одежде" (который впоследствии и стал популярным международным видом спорта) и на боевой вариант (его Харлампиев частично изложил в книге "Борьба самбо - специальные приемы", изданной в 1952 году военным издательством с грифом "Для служебного пользования"). Перестав быть боевым искусством, открытое для всех желающих, самбо харлампиевского образца очень быстро превратилось в обыкновенное спортивное единоборство, со всеми его условностями и ограничениями. А засекреченный полноценный боевой вариант системы очень быстро перестали называть самбо и он разделился на несколько отдельных систем рукопашного боя, впитывающих в себя самые разнообразные влияния и веяния. САМОЕ ПРОГРЕССИВНОЕ НОВОЕ – ЕСТЬ ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ ИЛИ СОВРЕМЕННАЯ ВЕРСИЯ ЕВРАЗИЙСКОЙ БОЕВОЙ ТРАДИЦИИ Одним из таких направлений и явилась система Коросу. Сегодня мы должны быть благодарны полковнику Никонору Тарасовичу Короткому (1908-1971), который по сути стал первым популяризатором древней системы. Его фамилия говорит сама за себя. Старинный воинский род, в котором из поколения в поколение передавались секреты искусства уничтожать врага, искусства Коросу. Никто уже не помнит, когда наименование воинской традиции трансформировалось в родовую фамилию, да и мало кто знал, ЧТО означает это необычное слово. Семейное предание гласит, что в годы русско-японской войны отец полковника, Тарас Короткий, попал в плен и провёл в Японии несколько лет. Там он находился на хозяйственных работах и жил в семьях японской знати. Добросовестный работник, любознательный человек, он нашёл общий язык с некоторыми японскими мастерами боевых искусств. Поделившись своими познаниями, он поразил их тем, что он, русский солдат, общался с ними практически на равных. Очень много общего оказалось в простых эффективных движениях его Коросу и в приёмах айки-дзюцу и дзю-дзюцу, которые демонстрировались ему. Благодаря этому, он вернулся в Россию, значительно обогатив свою технику приемами некоторых школ дзю-дзюцу и айки-дзюцу Дайто-рю клана Такэда. Своими впечатлениями и знаниями он поделился с сыном, что, по всей видимости, и определило в дальнейшем его выбор и судьбу. Он стал боевым кадровым офицером Красной Армии. Н.Т. Короткий изучал систему рукопашного боя, разработанную в конце 20-х г.г. специалистом НКВД Н.Ознобишиным, обучался у В.Спиридонова, бывал на семинарах у В.Ощепкова. Общаясь с мастерами отечественного САМБО, он смог творчески развить Коросу, приспособить традицию к реалиям XX века. Но в отличие от них, Н.Т. Короткий был не инструктором, а боевым офицером, для которого, как и для других военных профессионалов, особенно в годы войны, основной задачей было уничтожение врага. Поэтому, естественно, что из системы самозащиты, как вначале предполагалось, система Коросу в боевых условиях стала системой уничтожения противника. Занимаясь вопросами разведки и контрразведки, Н.Т. Короткий неоднократно принимал участие в боевых операциях, и имел возможность на деле убедиться в эффективности того или иного приема. По работе, Н.Т. Короткий тесно общался с людьми, которые по долгу службы находились в Китае, Японии, Корее, в странах Европы и Америки. От них он дополнительно получал знания по европейским и американским системам самозащиты, по китайскому боксу, японским ниндзюцу, айки-дзюцу и каратэ-до, корейскому хапки-до. Он все тщательно анализировал, отбирая особо действенный технический арсенал и создавая свою методику подготовки. Таким образом, впитав наиболее эффективные и практичные элементы из отечественных и зарубежных систем, и возникла современная версия боевого искусства Коросу. Результативность и эффективность этого боевого искусства были проверены и доказаны во время войны с Финляндией, Великой Отечественной войны и войны с Японией, а также при проведении различных послевоенных специальных операций. Система не предполагала массового обучения военнослужащих, а была элитарной, так как требовала индивидуального подхода и глубокой проработки теории и практики с каждым обучаемым в отдельности. В связи с этим, Коросу в основном обучался старший офицерский состав разведки и контрразведки и, как исключение, младшие офицеры, выполнявшие задачи особой государственной важности. Именно поэтому, многие методики и техники системы были включены в курс подготовки как диверсантов, так и разведчиков-нелегалов ГРУ и органов госбезопасности. В 1943 - 1945 гг. система разработанная Н.Т. Коротким успешно применялась офицерами СМЕРШ при задержании и уничтожении вражеской агентуры в нашем тылу. Безусловно, о появлении в открытой печати информации о создании и развитии в нашей стране столь эффективной системы ближнего боя не могло быть и речи. Коросу развивалась под грифом "Совершенно секретно". В 1945 году советскими спецслужбами в Маньчжурии был захвачен японский разведчик Томики Кэндзи (1900 г.р.), который провел в плену 3 года. Помимо всего прочего, этот человек был известным, а позже стал и легендарным мастером боевых искусств. Спустя 20 лет после войны он приобрел мировую известность как создатель одного из оригинальнейших направлений японского боевого искусства Томики-рю, представляющего синтез дзюдо и айкидо. Томики Кэндзи с 1922 года проходил обучение дзюдо в Кодокане, непосредственно у самого патриарха Кано Дзигоро. А с 1930 года, по рекомендации Кано, изучал айки-дзюцу под руководством будущего основоположника айкидо Уэсиба Морихэя. Памятуя рассказы отца и имея благодаря служебному положению соответствующие возможности и полномочия, Н.Т. Короткий, конечно же, не мог не заинтересоваться пленником со столь интересной и богатой биографией. Два мастера нашли общий язык и японец поделился некоторыми своими знаниями с Н.Т. Коротким. Кто знает, может только благодаря этому контакту и приятельским отношениям с советским офицером-разведчиком, пребывание в плену Томики Кэндзи и стало столь коротким. Что, кстати, было очень несвойственно для того времени. Уже гораздо позже, этот контакт имел свое логическое продолжение. При посещении СССР, великий мастер традиционного дзюдо Кавайси Микиносукэ (1899 - 1969) ("отец" европейского дзюдо) провел ряд занятий по боевому разделу дзюдо и дзю-дзюцу с ведущими инструкторами наших силовых структур. На эти занятия был приглашен и Н.Т. Короткий. С 1945 по 1947 год Н.Т. Короткому, судя по всему, пришлось плотно пообщаться и с Ямагучи Гогэном (1909-1989), попавшим в руки нашей контрразведки при выполнении тайных заданий японских спецслужб. Он занимался этим с 1938 по 1945 год в Маньчжурии. Ученик легендарного окинавского Мастера Мияги Чодзюна (1888-1953), это был самый известный японский Мастер и Учитель окинавского направления каратэ Годзю-рю. Его называли "Кот". По крайней мере, у ветераном наших спецслужб сохранились воспоминания о японском мастере каратэ, который был абсолютно невосприимчив к пыткам. Такой уровень мастерства и психологочиской подготовки, конечно же, не мог не заинтересовать наших специалистов, занимавшихся подготовкой советской агентуры. В числе них был и Н.Т. Короткий. Ямагучи Гогэн, спустя два года все-таки сумевший бежать из советского плена, знаменит также и благодаря своим ученикам. Самым известным из них по праву считается Ояма Масутацу - создатель стиля Кёкусин. Именно у Ямагучи он заимствовал идеи отшельничества в горах, медитации под мощным водопадом и практику смертельных схваток с опасными животными. И если Ояма практиковал бои с быками, его учителю однажды пришлось убить голыми руками тигра! Ныне действующий патриарх Коросу Валерий Никонорович Короткий, прошел курс обучения у своего отца Н.Т. Короткого и во многом повторил его жизненный путь. Имеет также богатую боевую биографию. Проходя службу в рядах Вооруженных сил СССР на офицерских должностях, он продолжал развивать систему Коросу, обогатив ее техниками современных японских боевых искусств айкидо и каратэ, корейского хварангдо и, уже позже, традиционного советского рукопашного боя школы Тадеуша Касьянова. Мастер спорта СССР по боксу и боевому самбо, обладатель черного пояса 6-го Дана по дзю-дзюцу школы Хакко-рю, ряда мастерских степеней по различным видам и направлениям восточных боевых искусств. И это далеко не полный перечень достижений В.Н. Короткого за более чем 50-ти летний стаж занятий боевыми искусствами. В настоящее время он на пенсии, проживает в Минске, работает над серией учебно-методических изданий и видеофильмов по Коросу, консультирует силовые структуры, регулярно выезжает за рубеж и проводит семинары по своей фамильной системе в центрах развития Коросу, передает свой опыт немногочисленным ученикам, среди которых и его сын Виталий. В.В. Короткий за 30 с небольшим лет своей жизни успел в составе погранотряда повоевать с бандами наркодельцов на афганской границе и получить ранение, которое чуть не стоило ему руки, пройти хорошую школу каратэ и дзю-дзюцу, стать мастером спорта по боевому самбо, получить 6-ю мастерскую степень (6-й Дан) по боевому искусству Коросу. Уже шесть раз в составе сборной СНГ он успешно представлял нашу отечественную систему боя на Всемирных фестивалях боевых искусств в Южной Корее (г. Чхунджу). Ныне проживает в Минске и, работая инструктором, передает свои знания молодежи. Как видите, Коросу как оригинальная система боя, развивается уже в четвертом поколении! КАК ЖЕ ДАЛЬШЕ РАЗВИВАЛИСЬ БОЕВЫЕ ИСКУССТВА У НАС В СТРАНЕ? Безусловно, апогеем развития и применения наших отечественных боевых систем стали события Великой Отечественной войны. Именно по выше перечисленным методикам готовились наши пограничники, а также разведчики и диверсанты активно работавшие в тылу врага. С первых же дней войны убедились вражеские лазутчики в преимуществах нашей рукопашки, сначала столкнувшись с советскими пограничниками, а затем бойцами нашей армейской разведки в своем глубоком тылу. И это вполне объяснимо. Основой подготовки к рукопашному бою спецподразделений из ведомства адмирала Канариса было японское дзю-дзюцу, или как его тогда было принято называть джиу-джитсу. Подготовкой бойцов «Абвера» занимались японские инструкторы. Особенности этой ортодоксальной системы боя были хорошо известны нашим экспертам. Наряду с достоинствами, которые, безусловно, впитали в себя и взяли на вооружение наши отечественные системы, школы джиу-джитсу обладали большим недостатком в методике обучения. А именно, это слепое подражание учителю и наработка до автоматизма огромного количества приемов на все случаи жизни. На показательных выступлениях предвоенной поры все это смотрелось эффективно и убедительно, а вот в реальном бою давало существенные сбои. Советские же боевые системы практически были лишены этого недостатка. Наши бойцы проходили курс специальной физической подготовки, затем усваивали основополагающие принципы и отрабатывали отдельные элементы ударной и бросковой техники. Только после этого, в учебных схватках, каждый обучаемый выстраивал свою собственную систему боя. Бойцы учились мгновенно переходить с одного элемента на другой в зависимости от развития ситуации. Это смотрелось не так красиво как у японцев, но работало гораздо эффективнее, позволяя вести бой дерзко и неожиданно даже против нескольких вооруженных врагов. И если не удавалось победить и суждено было погибнуть в неравном бою, то уж прихватить с собой на тот свет парочку фашистов было делом чести. Даже будучи раненым, наш боец представлял из себя большую опасность в рукопашке. В отечественных системах боя было предусмотрено и это! С 1943 по 1945, когда не на шутку разыгралось противостояние советских и немецких спецслужб, очень хорошо проявили себя военные контрразведчики "СМЕРШ" (Смерть шпионам!). Всего за годы войны знаменитые "волкодавы", как их было принято тогда называть, обезвредили свыше 30 тысяч вражеских агентов и ликвидировали несколько сотен диверсионно-террористических групп. Одним словом, практическая работа сотрудников военной контрразведки осуществлялась в очень больших масштабах. А их противниками были не простые вражеские солдаты, а хорошо подготовленные выпускники немецких разведшкол. Основными же методами работы СМЕРШ, кроме оперативно-розыскной деятельности, было физическое воздействие (жесткое задержание, обезоруживание, конвоирование, форсированный допрос, иногда уничтожение вместо задержания). Все это и относится к армейскому рукопашному бою. Надо также отметить, что контрразведчики хоть и вели работу на своей территории, им почти всегда приходилось "воевать не числом, а умением", так как основные силы были задействованы на фронте. И несмотря на это, они всегда были на высоте. Достаточно вспомнить главы из не так давно экранизированной повести В. Богомолова "Момент истины или в августе 44-го", которая до сих пор является настольной книгой всех российских чекистов. После окончания Второй Мировой войны и проведения тотальной демобилизации, боевые искусства спецслужб ушли в глубокое подполье. Уж очень узок был круг, продолжающих совершенствование в этом направлении. А на гражданке, в это же время, вовсю развивался спортивный вариант харлампиевского самбо. Прикладные же системы, по понятным причинам, так и не получив возможности стать достоянием масс, постепенно приходили в упадок. Только на высших курсах госбезопасности и в армейских диверсионных школах ветераны войны продолжали обучать кадровых офицеров искусству ведения реального боя голыми руками, но это все происходило "под семью замками". История повторялась! Но, как говорится, "свято место пусто не бывает". Примерно в это же время, после окончания оккупации Японии войсками США, в стране "Восходящего солнца" была принята серьезная правительственная программа подъема национально-патриотического самосознания. Пытаясь возродить в населении дух легендарных самураев, руководство страны во главу угла поставило задачу небывалого по масштабам развития традиционных видов японских боевых искусств как у себя в стране, так и за рубежом. Мощно финансируемая государством, эта программа быстро принесла ощутимые результаты. По всему миру разъехались японские агенты-миссионеры, проповедуя превосходство дзюдо, каратэ-до, айкидо и других национальных систем, над всем известными видами единоборств Востока и Запада. И надо отдать должное, у них это получилось! По крайней мере, первым национальным видом борьбы, вошедшим в число олимпийских видов спорта, почему-то стало японское дзюдо, а не грузинская "чидаоба". Кстати, освободившись от гнета Японии, аналогичным путем пошли и умные корейцы, превратив тхэквондо версии WTF в олимпийский вид спорта. Но вернемся к расцвету японских видов. В нашей стране, как известно, в то время был "железный занавес". Поэтому в Советским Союзе широким массам стало доступно лишь дзюдо, имеющее чисто спортивную направленность. Кто же первым одел дзюдоги (так правильно называется то, что сейчас безграмотно называют кимоно) и вышел на татами? Конечно же самбисты! Причем в первых же матчах они убедились в своем техническом превосходстве. А ведь все это мы уже проходили, выиграв у немецкой сборной по джиу-джитсу еще в начале 20-х со счетом 2:1. Почему же потом стали проигрывать японцам? Лишь по причине хитромудрости дзюдоистских правил. Как объяснил при нашей встрече и обсуждении этого вопроса участник первых таких соревнований, ученик легендарного Е.М. Чумакова, долгие годы проработавший главным инструктором по рукопашному бою в КГБ СССР, Заслуженный Мастер спорта СССР Б.П. Корякин: "Мы привыкли бороться и выигрывать, а не выпендриваться перед судьями, изображая академическую чистоту традиционного броска". Но правила есть правила, поэтому пришлось подстраиваться и вскоре отечественное дзюдо поднялось на небывалую высоту. Но это ровном счетом ничего не значило для развития наших прикладных систем. Более того, несмотря на олимпийский статус дзюдо, и наше самбо получило мировое признание как более энергичный, зрелищный и эффективный вид спортивной борьбы. Да и правила в самбо понятнее и защищеннее от коррумпированных спортивных функционеров. Даже в Японии, многие мастера признали самбо и с большим интересом наблюдают за его развитием. А несколько тысяч японцев вообще предпочли своему белому традиционному дзюдоги, цветную самбистскую куртку. А как же обстояло дело с прикладными системами? 24 октября 1950 года приказом Министра обороны СССР в составе армий и округов было создано свыше сорока отдельных рот специального назначения (ОРСН), то есть спецназ ГРУ. Кроме задач ведения глубинной разведки во вражеском тылу, перед этими подразделениями была поставлена задача обнаружения и уничтожения ядерных объектов противника в условиях войны. Программа обучения бойцов спецназа, безусловно, включала и специальную подготовку по рукопашному бою. Встал вопрос! По какой же такой системе готовить наших "зеленых беретов"? А в это время, со всех наших резидентур, разбросанных по всему миру и, как обычно, обосновавшихся под крышами посольств, шли донесение за донесением о небывалом росте интереса к японским "супер" системам рукопашного боя. Причем особый интерес вызывало то, что эти системы активно берут на вооружение спецслужбы и силовые структуры США, Великобритании, Франции, ФРГ и других стран, считавшихся тогда для нас потенциальными противниками. Речь шла прежде всего о каратэ и айкидо. Вот бы самое время провести глубокий анализ неизвестных систем и сравнить их с нашими, проверенными войной и временем. Но нет. Мы как та самая сорока, реагирующая на все блестящее, жадно заглотили наживку и попались на крючок собственным безолаберности и невежеству. Борьба между ветеранами и новаторами в области развития отечественного рукопашного боя была недолгой. Хорошо финансируемая Японией и странами Запада реклама сделала свое дело. Победила молодость! Как известно, и сейчас молодежь выбирает "Пепси", почему-то забывая вкус и целебные свойства русского кваса. Ничего не изменилось! Кто платит, тот и заказывает музыку. А ведь безудержная пропаганда «восточных мудростей» еще ничего не значит. Однажды, еще в 1945 году, пленные офицеры японской Квантунской армии, желая поддержать свой боевой дух, предложили нашему командованию провести турнир с русскими самбистами, что-то вроде сегодняшних боев без правил. Японцы выставили титулованных и очень сильных бойцов, но так и не выиграли у наших самбистов ни одного поединка. Да, история нас так ничему и не научила! Последним же ударом "по крышке гроба" отечественных прикладных систем, стала знаменитая "хрущовская оттепель", когда, дав хорошего пинка под зад, наряду с огромным количеством молодых специалистов, из Вооруженных Сил выперли практически последних, еще пытавшихся что-то сделать для возрождения отечественной рукопашки, ветеранов. Ах, как это по нашему: "До основанья, а затем ..."! Так что же мы выбрали на этот раз? С айкидо у нас не получилось по ряду причин. Во-первых, некогда было вникать в эту сложную науку. А во-вторых, слишком густо техника этого боевого искусства была замешана на чуждой нам философии и идеологии. Выбор пал на каратэ. Там можно было обойтись без философии, так как никто не собирался сохранять название Каратэ-до, да и с биомеханикой, как сразу показалось, было все более менее понятно. Забегая вперед, хочу напомнить, что несмотря на "железный занавес", до поры до времени оберегавший нас от модных течений Востока и Запада, информация о зарубежных боевых искусствах в Союз всё же регулярно просачивалась. А носителями ее были либо иностранцы, либо наши соотечественники, которые по той или иной причине, как правило по служебной необходимости, провели какое-то время "за бугром". Именно обучавшиеся у нас иностранные студенты и вернувшиеся из-за рубежа советские дипломаты стали первыми в СССР носителями знаний и учителями по столь модным традиционным боевым искусствам Востока. Но вернемся к силовым структурам. И так, стараясь ни в чем не уступать заграничным оппонентам, мы начали слепо копировать то, в чем особенно-то и не нуждались. В результате наши элитные рода войск и спецподразделения начали обучаться по системе, которая являлась вовсе и не системой, а суррогатом наспех сляпанным из связок ударной техники, похожей на каратэ. И если техника ног в новоиспеченной системе заслуживала какое-то внимание, то техника рук не укладывалась ни в какие рамки. Про стойки и передвижения и говорить не хочется. И все это было названо армейским рукопашным боем! Толком не разобравшись, что традиционные японские ката есть серьезные и сложные комплексы психо-физической и динамической медитации, требующие многолетней и осознанной проработки, наши "спецы", по их образцу и подобию, быстренько сляпали специальные комплексы для спецвойск с оружием и без него (РБ-1, РБ-2, РБ-3) и начали обучать неизвестно чему новобранцев. Просто плакать хотелось от умиления и зависти, когда еще будучи школьником, в популярной в то время телевизионной передаче "Служу Советскому Союзу" смотрел я на наших грозных десантников, занимающихся откровенным "онанизмом" с подчеркнуто мужественными лицами. Особенно я "торчал" когда они разбивали об свой лоб бутылки и крушили стройматериалы. Но это я сейчас понимаю, что бутылки надо было учиться разбивать об головы противников, а тогда я сам мечтал помахать "граблями" вместе с ними. Справедливости ради, надо признаться, мечта сбылась. Намахался в армии вдоволь, как говорится, на всю оставшуюся жизнь. Особенно ценилась у нас красота действий в строю, прямо-таки как у девушек в синхронном плавании. Даже конкурсы проводились между подразделениями! Одним словом, наши элитные подразделения вернулись к уровню подготовки бойцов "македонской фаланги". И это после такой-то героической летописи! Обидно... . Вскоре, авторы нововведений спохватились, что в новой версии армейского рукопашного боя не хватает бросковой техники, а также различных рычагов, заломов и удушающих приемов. Как вы думаете, что они сделали? Догадаться несложно. В ход пошло все, что имелось и осталось, а именно спортивное самбо, спортивное дзюдо и те самые примитивные рычаги, которые сохранились в легендарном комплексе ГТО, о котором мы уже упомянали выше. Так наряду с современным армейским рукопашным боем, бездарно рожденным впопыхах, слепо копируя каратэ, появилось современное боевое самбо, имеющее очень мало общего с тем самым легендарным САМБО, одной из версий которого является Коросу. Что же оно из себя представляет? Представьте себе, что у жирафа оторвали родные ноги и пришили ему ноги от коровы. Да, ходить он конечно сможет, а вот насчет возрождения других привычных для него прежде занятий, возникают большие сомнения. Что я имею ввиду? Лакомство любимыми листочками с самой верхушки дерева, перемещение в стаде себе подобных с обычной скоростью, регулярные совокупления с жирафихой, в конце-концов. Проблем хоть отбавляй! А тут еще и шакалы заинтересовались уродцем ... . Так и у нас, пытаясь возродить практически забытое САМБО, в спортивную технику борьбы начали грубо и бестолково вживлять ударную технику из каратэ, а потом еще и из спортивного бокса. Все прямо как на Западе при создании знаменитого кикбоксинга. А вы знаете как его называют японцы? Мастурбация в каратэ. Хорошо, если по этой "суперсистеме" обучался солдат, позанимавшийся на гражданке классическим самбо, каратэ или боксом. Тот хоть оставался при своем. А если натаскивали бойца с нуля? Даже страшно подумать! Абсолютно разные принципы движения и ведения боя пытались объединить под одной общей вывеской - "Боевое самбо". Надо отдать должное, иногда получались и неплохие приемчики как для жизни, так и для показательных выступлений. Но причем здесь система? Система не может состоять из нескольких тысяч приемов (по сто вариантов для каждого случая жизни), часто не имеющих между собой ничего общего. Система не может существовать без базовых принципов и характерных для них движений. К сожалению, именно такой не системой и стало, столь почитаемое, современное боевое самбо. Результат не заставил себя долго ждать. Достаточно вспомнить советско-китайский пограничный конфликт на острове Даманском в 1969 году. Вот где впервые пришлось убедиться в полной несостоятельности нововведений. А столкнулись тогда наши пограничники в рукопашке не просто с китайскими фанатиками-маоистами, а с бойцами спецподразделений КНР переодетыми в гражданку или форму обычных бойцов. Применение огнестрельного оружия, до поры до времени, было запрещено и пограничное противостояние вылилось в жестокий "мордобой". Наше современное боевое самбо против традиционного китайского Саньда (вольный стиль контактного рукопашного боя с применением техники уличного Ушу - Дуаньда). Хотя об этом писать и говорить до сих пор не принято, но имели мы тогда, прямо таки скажем, "бледный вид". После соответствующих докладов в Главный штаб погранвойск, в Москве срочно были собраны эксперты по рукопашке для выработки простых и надежных рекомендаций нашим пограничникам. Наконец-то дошло, что одних приемчиков маловато, нужны еще и принципы! Так родилась простая и надежная тактическая концепция: "Бьют - хватай, хватают - бей". Говорят, по этому поводу даже была специальная директива, после доведения которой до личного состава, ситуация на границе изменилась для нас к лучшему. Но конфликт был недолговременный и серьезные выводы для себя сделали лишь непосредственные участники событий. На государственном уровне подход к рукопашке мало изменился. Единственное, что для многих стало очевидным, современная система рукопашного боя должна быть комбинированной, то есть содержать как бросковые, так и ударные техники, выполнение которых основано на общих базовых принципах движения. Ни бокс, ни каратэ, ни спортивные дзюдо и самбо, эти проблемы не решали. Вспоминать старое никому не хотелось, решили заняться "изобретением велосипеда". Начались долгие и нудные эксперименты. Так уж исторически сложилось в нашей стране, что все талантливое, основательное и настоящее держится на отдельных личностях - энтузиастах. К счастью, таковые были всегда, в том числе и в армейской среде. Именно они, нахлебавшись суперсовременного стиля, стали возрождать то, что было уже почти забыто. К их числу и относятся В. Короткий, А. Кадочников, А. Медведев, А. Тарас и некоторые другие. Но об их системах чуть позже. Некоторые отечественные мастера пошли другим, не менее эффективным путем. Они брали за основу реально действующие зарубежные системы. А уж затем, стали развивать свой индивидуальный подход к реализации полученных знаний, не теряя при этом основополагающих принципов и базовой техники, присущих истокам. Такой подход нам также хорошо известен. Ведь все наши современные отечественные боевые системы изначально и создавались как творческая компиляция наиболее эффективных подходов к реальному бою из других, восточных и западных систем. Кстати, практически все самые известные и знаменитые системы и школы реального боя, создавались именно таким путем. Не верите? Пожалуйста! Легендарный основатель современного классического каратэ Сётокан ("Сосны и волны") Фунакоси Гитин (1869-1957), прежде чем объявить о создании своей системы, долгие годы обучался окинавскому стилю у легендарных мастеров Сюри-тэ Азато Анко и Итосу Ясуцунэ. Те же, в свою очередь, еще раньше, обучались китайским системам рукопашного боя. Уэсиба Морихэй (1883-1969), перед тем как создать свое знаменитое Айкидо, обучался более чем 10-ти различным стилям и направлениям японских боевых искусств. Популярное корейское боевое искусство Хапкидо создано мастером Чхве (или Чой) Ён Соль (1904-1987), который в детстве изучал старинные боевые искусства Кореи "Тхеккён" и "Юсуль", а затем 27 лет провел в Японии, постигая секреты айки-дзюцу Дайто-рю у легендарного Такэда Сокаку Минамото-Масаёси (1858-1943). И такие примеры можно приводить бесконечно. Кстати, ни один из этих мастеров никогда не ставил перед собой цели превратить свое боевое искусство в спорт, с чем мы сегодня, к сожалению, сталкиваемся сплошь и рядом. Кстати, это касается и основателя дзюдо Кано Дзигоро (1860-1938), который всего лишь хотел создать собственную школу дзю-дзюцу нового направления, для решения задач морального и нравственного воспитания человека через практику боевого искусства. Между прочим, стиль Кано был очень далек от совершенства. Для того чтобы укрепить престиж своей школы он, бросив вызов мастерам других школ дзю-дзюцу, выставлял для боев и использовал одного из наиболее талантливых мастеров айки-дзюцу Сайго Сиро, известного нам по фильму Акиро Курасавы "Гений дзюдо" (в японском оригинале фильм назван по имени главного героя Сугато Сансиро). У Сайго Сиро были исключительные природные способности и огромная физическая сила. В поединках с представителями различных школ дзю-дзюцу Сайго побеждал противников с помощью броска из школы Дайто-рю, называемого яма-араси ("горный вихрь"), который позже и стали отождествлять с его именем. Больше никто из его поколения не смог овладеть этой техникой, сочетающей бросок и замок кисти. Она была настолько сильной, что большинство противников некоторое время после броска не могли встать на ноги. Кано Дзигоро весьма умно, хотя и не вполне честно, использовал техники мастера Дайто-рю, чтобы показать превосходство своей системы дзюдо. Большинство приемов, с помощью которых Сайго побеждал своих противников не имели к дзюдо никакого отношения, поскольку считались слишком опасными и травматичными. В 1905 г. система Кодокан включала около 150 так называемых "приемов", в то время как в Дайто-рю (один из истоков современной версии системы Коросу) число видов техники (или Вадза) превышало 7000. Кроме того, в школе Кодокан были введены правила соревнований, которые хотя и уменьшили число травм, но ускорили деградацию дзюдо от уровня боевого искусства (Бу-Дзюцу) до уровня спорта и спектакля на публику. А сегодняшнее, современное спортивное дзюдо объединяет с техникой и традициями Кодокана лишь название, некоторые элементы ритуала, да и форма одежды, которую правда тоже уже успели подкрасить. О чем можно говорить, когда ведущие спортсмены дзюдоисты, как впрочем и их прославленные тренеры не знают даже классической терминологии Кодокана, оставив в своем лексиконе лишь некоторые команды из правил судейства. Но в этом не их вина, такова тенденция развития любого спортивного единоборства, где от учеников требуются не глубокие знания и овладение искусством, а быстрые результаты несмотря ни на что. Поэтому любое спортивное единоборство, даже самое кровавое и жестокое, по определению, боевым искусством уже не является. И если кто-то, отправляясь для занятий в спортивную секцию, ставит перед собой задачу соприкоснуться с сокровищницей древних знаний и приобрести навыки реальной самообороны, спешу огорчить, вы обратились не по тому адресу. Но вернемся к нашим отечественным мастерам. Кто же пошел вторым путем, взяв за основу классические зарубежные стили боя? Прежде всего А.Б. Штурмин, основавший знаменитую советскую школу "СЭНЪЭ" (Дорога жизни). В начале 80-х годов его дело продолжил Т.Р. Касьянов, и сегодня возглавляющий Федерацию рукопашного боя России. С самого начала в школе имело место смешение корейских, японских и советских элементов рукопашного боя. Т.Р. Касьянов ранее серьезно занимался боксом, а затем и самбо у легендарного А.А. Харлампиева. Это отразилось и в терминологии, и в технике, и в методике преподавания. Техника школы универсальна. Она позволяет вести бой и на дальней, и на ближней дистанции благодаря тому, что удары руками и ногами сочетаются с подножками, подсечками, болевыми приемами на суставы. Много место отводится приемам работы с оружием (до 50-ти наименований) и против оружия. Это всевозможные ножи, топоры, палки, штыки, лопаты, ремни и т.д. Причем защитное снаряжение и учебное оружие на тренировках не используются. Считается, что они притупляют чувство опасности, а это может дорого стоить в реальной боевой ситуации. В настоящее время система продолжает развиваться и взята на вооружение некоторыми частями и подразделениями российской армии. И хотя эту систему до сих пор именуют как советское каратэ, лично я считаю, что если «кимоно» одел не японец, то что он творит, уже не может быть традиционным боевым искусством страны "Восходящего солнца". Это уже наше отечественное искусство! Достаточно вспомнить творчество легендарного В. Ощепкова! Мне, в свое время посчастливилось достаточно серьезно приобщиться к этой системе именно в армии. Наверное поэтому, мне сразу стали близки и понятны принципы и идеи системы Коросу, впитавшей в себя наряду с другими, и методы и техники школы "СЭНЪЭ". Далее, из современных отечественных мастеров с подобным подходом, нельзя не отметить Германа Попова, создавшего в середине 80-х российскую школу боевого искусства "Чой" (Школа птицы и змеи). Ранее он был сотрудником советского посольства в Бирме, где три года учился у мастера бандо по имени У Даун Тин, специализировавшегося в стиле змеи. В СССР Г.В. Попов изучал самбо и дзюдо. Вернувшись домой, он оказался одним из первых серьезных отечественных специалистов по боевым искусствам Востока и многое сделал для их популяризации в широких массах, а также в армейских спецподразделениях. Позже техника школы была дополнена элементами айкидо, бокса, каратэ, работой с оружием и против оружия и Чой превратилась в оригинальный боевой стиль. Основной его принцип известен как базово-кустовой метод. Имеется в виду то, что основой техники являются несколько базовых перемещений, на которые накладываются базовые удары, захваты и блоки. ********************************************************************************

******************************************************************************** Источник - http://erosport.ru/2006/06/16/o_boevom_isk...i_ne_tolko.html Имеются интересные материалы по истории боевых исскуств Японии и Китая О боевом искусстве корсу, и не только (выдержки, касающиеся Японии - полный текст статьи см. в теме Боевое искусство корсу (Коросу) Так уж случилось, что практически каждый читатель, мало-мальски интересующийся отечественными боевыми искусствами, хоть краем уха уже что-то слышал о некой "загадочной" системе самозащиты Коросу. ПОЧЕМУ ТРАДИЦИИ ЗАБЫВАЮТСЯ? Середина семнадцатого века стала свидетелем одного из самых удивительных парадоксов в истории: лучшие оружейники мира, японские, перестали делать огнестрельное оружие! Главная причина отказа от пушек и мушкетов заключалась в том, что самураи не могли смириться с ударом по своему мироощущению и жизненным ценностям, выраженном в появлении на поле сражения солдата с мушкетом. Воин с мечом являлся для самураев олицетворением человека высшего духовного состояния, облечённого большой ответственностью, человека чести и отваги, каковым ему позволили стать долгие годы самоотверженных занятий боевыми искусствами. Но любой необученный крестьянин дрожащей от страха рукой мог направить мушкет на воина-героя и выстрелить. Столь бесславная смерть была ужасна! Мушкет грозил полным уничтожением самурайских дворянских ценностей, а, значит, и самому воинскому сословию. Это, а также некоторые другие обстоятельства, послужило тому, что Япония вновь превратилась в «страну мечей» и оставалась таковой вплоть до середины XIX века. Уместно опять вспомнить Японию! А именно, уровень подготовки самураев, которые являлись самыми яркими представителями японской знати. В этой связи, очень показателен классический сюжет художественного фильма Акиро Курасавы "Семь самураев", где целая деревня оказалась беспомощна перед бандой вооруженных грабителей и была вынуждена нанять для защиты своих жизней и имущества семерых профессиональных воинов-самураев. Те же, в свою очередь, в кратчайшие сроки сумели обучить крестьян основам ведения боя и, взяв на себя общее командование, успешно отразили нападение противника. САМОЕ ПРОГРЕССИВНОЕ НОВОЕ – ЕСТЬ ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ ИЛИ СОВРЕМЕННАЯ ВЕРСИЯ ЕВРАЗИЙСКОЙ БОЕВОЙ ТРАДИЦИИ Одним из таких направлений и явилась система Коросу. Сегодня мы должны быть благодарны полковнику Никонору Тарасовичу Короткому (1908-1971), который по сути стал первым популяризатором древней системы. Его фамилия говорит сама за себя. Старинный воинский род, в котором из поколения в поколение передавались секреты искусства уничтожать врага, искусства Коросу. Никто уже не помнит, когда наименование воинской традиции трансформировалось в родовую фамилию, да и мало кто знал, ЧТО означает это необычное слово. Семейное предание гласит, что в годы русско-японской войны отец полковника, Тарас Короткий, попал в плен и провёл в Японии несколько лет. Там он находился на хозяйственных работах и жил в семьях японской знати. Добросовестный работник, любознательный человек, он нашёл общий язык с некоторыми японскими мастерами боевых искусств. Поделившись своими познаниями, он поразил их тем, что он, русский солдат, общался с ними практически на равных. Очень много общего оказалось в простых эффективных движениях его Коросу и в приёмах айки-дзюцу и дзю-дзюцу, которые демонстрировались ему. Благодаря этому, он вернулся в Россию, значительно обогатив свою технику приемами некоторых школ дзю-дзюцу и айки-дзюцу Дайто-рю клана Такэда. Своими впечатлениями и знаниями он поделился с сыном, что, по всей видимости, и определило в дальнейшем его выбор и судьбу. Он стал боевым кадровым офицером Красной Армии. Н.Т. Короткий изучал систему рукопашного боя, разработанную в конце 20-х г.г. специалистом НКВД Н.Ознобишиным, обучался у В.Спиридонова, бывал на семинарах у В.Ощепкова. Общаясь с мастерами отечественного САМБО, он смог творчески развить Коросу, приспособить традицию к реалиям XX века. Но в отличие от них, Н.Т. Короткий был не инструктором, а боевым офицером, для которого, как и для других военных профессионалов, особенно в годы войны, основной задачей было уничтожение врага. Поэтому, естественно, что из системы самозащиты, как вначале предполагалось, система Коросу в боевых условиях стала системой уничтожения противника. Занимаясь вопросами разведки и контрразведки, Н.Т. Короткий неоднократно принимал участие в боевых операциях, и имел возможность на деле убедиться в эффективности того или иного приема. По работе, Н.Т. Короткий тесно общался с людьми, которые по долгу службы находились в Китае, Японии, Корее, в странах Европы и Америки. От них он дополнительно получал знания по европейским и американским системам самозащиты, по китайскому боксу, японским ниндзюцу, айки-дзюцу и каратэ-до, корейскому хапки-до. Он все тщательно анализировал, отбирая особо действенный технический арсенал и создавая свою методику подготовки. Таким образом, впитав наиболее эффективные и практичные элементы из отечественных и зарубежных систем, и возникла современная версия боевого искусства Коросу. Результативность и эффективность этого боевого искусства были проверены и доказаны во время войны с Финляндией, Великой Отечественной войны и войны с Японией, а также при проведении различных послевоенных специальных операций. Система не предполагала массового обучения военнослужащих, а была элитарной, так как требовала индивидуального подхода и глубокой проработки теории и практики с каждым обучаемым в отдельности. В связи с этим, Коросу в основном обучался старший офицерский состав разведки и контрразведки и, как исключение, младшие офицеры, выполнявшие задачи особой государственной важности. Именно поэтому, многие методики и техники системы были включены в курс подготовки как диверсантов, так и разведчиков-нелегалов ГРУ и органов госбезопасности. В 1943 - 1945 гг. система разработанная Н.Т. Коротким успешно применялась офицерами СМЕРШ при задержании и уничтожении вражеской агентуры в нашем тылу. Безусловно, о появлении в открытой печати информации о создании и развитии в нашей стране столь эффективной системы ближнего боя не могло быть и речи. Коросу развивалась под грифом "Совершенно секретно". В 1945 году советскими спецслужбами в Маньчжурии был захвачен японский разведчик Томики Кэндзи (1900 г.р.), который провел в плену 3 года. Помимо всего прочего, этот человек был известным, а позже стал и легендарным мастером боевых искусств. Спустя 20 лет после войны он приобрел мировую известность как создатель одного из оригинальнейших направлений японского боевого искусства Томики-рю, представляющего синтез дзюдо и айкидо. Томики Кэндзи с 1922 года проходил обучение дзюдо в Кодокане, непосредственно у самого патриарха Кано Дзигоро. А с 1930 года, по рекомендации Кано, изучал айки-дзюцу под руководством будущего основоположника айкидо Уэсиба Морихэя. Памятуя рассказы отца и имея благодаря служебному положению соответствующие возможности и полномочия, Н.Т. Короткий, конечно же, не мог не заинтересоваться пленником со столь интересной и богатой биографией. Два мастера нашли общий язык и японец поделился некоторыми своими знаниями с Н.Т. Коротким. Кто знает, может только благодаря этому контакту и приятельским отношениям с советским офицером-разведчиком, пребывание в плену Томики Кэндзи и стало столь коротким. Что, кстати, было очень несвойственно для того времени. Уже гораздо позже, этот контакт имел свое логическое продолжение. При посещении СССР, великий мастер традиционного дзюдо Кавайси Микиносукэ (1899 - 1969) ("отец" европейского дзюдо) провел ряд занятий по боевому разделу дзюдо и дзю-дзюцу с ведущими инструкторами наших силовых структур. На эти занятия был приглашен и Н.Т. Короткий. С 1945 по 1947 год Н.Т. Короткому, судя по всему, пришлось плотно пообщаться и с Ямагучи Гогэном (1909-1989), попавшим в руки нашей контрразведки при выполнении тайных заданий японских спецслужб. Он занимался этим с 1938 по 1945 год в Маньчжурии. Ученик легендарного окинавского Мастера Мияги Чодзюна (1888-1953), это был самый известный японский Мастер и Учитель окинавского направления каратэ Годзю-рю. Его называли "Кот". По крайней мере, у ветераном наших спецслужб сохранились воспоминания о японском мастере каратэ, который был абсолютно невосприимчив к пыткам. Такой уровень мастерства и психологочиской подготовки, конечно же, не мог не заинтересовать наших специалистов, занимавшихся подготовкой советской агентуры. В числе них был и Н.Т. Короткий. Ямагучи Гогэн, спустя два года все-таки сумевший бежать из советского плена, знаменит также и благодаря своим ученикам. Самым известным из них по праву считается Ояма Масутацу - создатель стиля Кёкусин. Именно у Ямагучи он заимствовал идеи отшельничества в горах, медитации под мощным водопадом и практику смертельных схваток с опасными животными. И если Ояма практиковал бои с быками, его учителю однажды пришлось убить голыми руками тигра! Ныне действующий патриарх Коросу Валерий Никонорович Короткий, прошел курс обучения у своего отца Н.Т. Короткого и во многом повторил его жизненный путь. Имеет также богатую боевую биографию. Проходя службу в рядах Вооруженных сил СССР на офицерских должностях, он продолжал развивать систему Коросу, обогатив ее техниками современных японских боевых искусств айкидо и каратэ, корейского хварангдо и, уже позже, традиционного советского рукопашного боя школы Тадеуша Касьянова. Мастер спорта СССР по боксу и боевому самбо, обладатель черного пояса 6-го Дана по дзю-дзюцу школы Хакко-рю, ряда мастерских степеней по различным видам и направлениям восточных боевых искусств. И это далеко не полный перечень достижений В.Н. Короткого за более чем 50-ти летний стаж занятий боевыми искусствами. В настоящее время он на пенсии, проживает в Минске, работает над серией учебно-методических изданий и видеофильмов по Коросу, консультирует силовые структуры, регулярно выезжает за рубеж и проводит семинары по своей фамильной системе в центрах развития Коросу, передает свой опыт немногочисленным ученикам, среди которых и его сын Виталий. В.В. Короткий за 30 с небольшим лет своей жизни успел в составе погранотряда повоевать с бандами наркодельцов на афганской границе и получить ранение, которое чуть не стоило ему руки, пройти хорошую школу каратэ и дзю-дзюцу, стать мастером спорта по боевому самбо, получить 6-ю мастерскую степень (6-й Дан) по боевому искусству Коросу. Уже шесть раз в составе сборной СНГ он успешно представлял нашу отечественную систему боя на Всемирных фестивалях боевых искусств в Южной Корее (г. Чхунджу). Ныне проживает в Минске и, работая инструктором, передает свои знания молодежи. Как видите, Коросу как оригинальная система боя, развивается уже в четвертом поколении! ********************************************************************************

******************************************************************************** ********* Источник - http://erosport.ru/2006/06/16/klassichesko...n_sjuriken.html (тут можно посмотреть смотреть рисунки) Классическое оружие: бо, яри, дзё, тамбо, тонфа, кама, сай, нунтяку, ходзё, кусари, тессен. 16 июня 2006 года БО - шест (180 см.) ЯРИ - копьё, НАГИНАТА - алебарда. ДЗЁ- палка (120 см.) ТАМБО - короткая палка. ТОНФА - видоизменённый рычаг от ручной мельницы. КАМА - серп. САЙ- трезубец. НУНТЯКУ - видоизменённый цеп для молотьбы риса. ХОДЗЁ - верёвка. КУСАРИ - длинная цепь с грузами на концах. ТЕССЕН- веер. СЮРИКЕН - метательное оружие. Бо-дзюцу Самым "классическим" из оружия кобудо, является бо. Бо (на Окинаве до сих пор используется старое название кон) - шест длиной 1800 мм, чаще всего круглого сечения, выполненный из древесины твердой породы, которая хорошо держит удары и при этом не колется и не слоится. Лучше всего для этой цели подходят бук и его разновидности. Точнее было бы сказать, что бо - это название целого ряда самых разнообразных шестов, используемых в кобудо. Так, например, существуют шесты другой длины, конусообразные, эллипсовидные и даже с рабочей поверхностью веслообразной формы (собственно говоря, это и есть весло). Правда, используются они гораздо реже описанного выше варианта. Бо-дзюцу по праву занимает привилегированное положение среди направлений работы с оружием. И этому есть целый ряд объективных причин, благодаря которым с этого предмета начинают изучение кобудо. Во-первых, несмотря на простую и незамысловатую на первый взгляд техническую базу, она дает основные ключи к пониманию и освоению других видов оружия. Можно с точностью утверждать, что всякий, кто освоил (именно освоил, а не просто скопировал!) технику бо-дзюцу, сумеет освоить любой другой вид оружия, но не всякий, кто овладел каким-то другим предметом, сможет работать с бо. Это, так сказать, улица с односторонним движением. Простота техники бо-дзюцу только кажущаяся. На самом деле это сложнейший и точнейший механизм взаимодействия положения в пространстве, времени, энергии, передвижения, расслабления и напряжения и еще доброго десятка разных параметров, которые, естественно, не видны невооруженным глазом. Во-вторых, благодаря своим качествам, с помощью техники бо-дзюцу можно успешно противостоять любому холодному, кроме метательного, оружию. Даже знаменитому самурайскому мечу, который не способен с одного удара его перерубить. Людям, незнакомым с техникой шеста, кажется, что бо - громоздкое, неповоротливое и малоэффективное, особенно в ближнем бою, оружие. Безусловно, конструкция шеста максимально проста и он не производит впечатления грозного оружия. И тем не менее заложенные в него возможности (варьировать дистанцией, площадью воздействия и многократным усилением энергии удара) позволяют мастеру бо-дзюцу справляться с противником. В-третьих, практика бо-дзюцу положительно воздействует на организм. Люди старшего поколения помнят, что в семидесятых годах по отечественному телевидению шли передачи утренней гимнастики, в которых нередко использовалась гимнастическая палка. Бо, конечно, не гимнастическая палка, но тем не менее заставляет активно задействовать весь опорно-мышечный аппарат человека. Это лишь кажется, что в технике работы с шестом используются только руки. На самом деле выполнение комплексов требует работы и ног, и туловища, и рук. Но самое главное, это эффект воздействия на внутренние органы. По своей сути шест является волноводом, своеобразным каналом, по которому может течь энергия. Зная взаимосвязи энергетических потенциалов в организме и умело используя "внешний волновод", можно активно влиять на те или иные внутренние органы. В арсенале бо-дзюцу стиля Дзёсин-рю существуют ката, правильное выполнение которых благотворно воздействует на внутренние органы: легкие, печень, желудок и т. п. Естественно, эффект достигается не от однократного, а от систематического повторения этих комплексов. Раз уж речь зашла о стиле Дзёсин-рю, то нельзя обойти стороной одну очень важную особенность этого направления. Речь идет о конструкции шеста. В стиле кобудо Дзёсин-рю, и только в нем одном, используются бо эллипсовидного сечения. Эта вроде бы незначительная деталь очень важна. В технике владения шестом большое внимание уделяется правильной работе рук. Точнее - кистей. Все новички делают одну и ту же ошибку. Видя, как мастер легким и изящным движением выбивает шест из рук противника, они пытаются повторить это, вцепляясь в свой шест мертвой хваткой. В результате - отбитые руки и ничего больше. Со временем, конечно, приходит осознание того, что скорость и мощность выполнения техники зависят не от физических данных, а от правильного чередования расслабления и напряжения в нужный момент. И все-таки даже среди людей с высоким уровнем квалификации существуют серьезные проблемы при работе с шестом. Секрет заключается в работе кистей рук. При работе с бо положение кистей в начальную, промежуточную и конечную фазы движения определяет силу и направление воздействия, а также ударную нагрузку, испытываемую шестом. Из какого бы крепкого дерева он ни был изготовлен, всегда существует предел сопротивляемости, выше которого происходит разрушение предмета. Во время поединка, в особенности с мастером высокого уровня, ударная нагрузка может достигать сотен килограммов на квадратный сантиметр. К тому же воздействие приходится не на всю плоскость оружия, а только на очень маленькую поверхность, что еще больше усиливает эффект удара. Единственный выход из положения - "растянуть" площадь удара за счет скручивания шеста и принять его под углом к продольной оси предмета. Но и этого еще не достаточно. Вслед за первым ударом последуют второй, третий, четвертый и так далее до тех пор, пока не будет допущена роковая ошибка в обороне. Следовательно, после парирования первого удара нужно иметь возможность выполнить свою контратаку до того, как противник нанесет следующий. А для этого необходимо, чтобы бо находился в удобной позиции для выполнения соответствующей техники. Вся эта работа проделывается исключительно за счет движений кистей рук. Доходчиво объяснить эти довольно сложные вещи на обыкновенном, круглом шесте непросто. Еще труднее правильно запомнить и отработать эту технику. Эллипсовидный же шест "ставит" руки на место очень быстро. Достаточно только уяснить принцип и уже не надо будет каждый раз запоминать, как должны располагаться руки в той или иной фазе движения. Кроме этого, подобное сечение позволяет дополнительно усилить ударное воздействие и снизить ответное за счет использования эффекта эксцентрика. Более высокая эффективность эллипсовидного шеста, по сравнению с круглым, очевидна. Остается только удивляться тому, что за столь длительный период развития кобудо, только создателю стиля Дзёсин-рю пришла в голову эта идея. Пожалуй, это только еще раз подтверждает тот факт, что хороших бойцов может быть много, но великих мастеров - единицы. Так с чего же начинается изучение техники бо-дзюцу? Прежде всего с фундаментального изучения основных, принятых в данной системе стоек и передвижений. На этом этапе ученику еще не дают в руки шест, и он практически ничем не отличается от начального этапа изучения каратэ. Вполне понятно, что новички стараются как можно быстрее пройти его, чтобы начать изучение настоящего (по их мнению) кобудо. А зря! В боевых искусствах нет второстепенных вещей, но изучение исходной базы особенно важно, так как тем самым закладывается фундамент для будущей техники. Если, скажем, на плохой фундамент поставить большой дом, то он рухнет. Это аксиома. То же самое происходит и в единоборствах. Мне ни разу не приходилось видеть ни одного мастера (в истинном понимании этого слова) с плохой базовой техникой. Зато нередко встречались "специалисты" с высокими степенями, более или менее красивой техникой, годящейся разве что только для кино и показательных выступлений (да и то не всегда) и слабой базой. Никакая, даже самая виртуозная техника владения оружием не стоит ровным счетом ничего, если ее обладатель не научился твердо стоять на ногах, удерживать баланс и, что особенно важно, грамотно и своевременно передвигаться. Если ученик не владеет базой стоек и передвижений, но уже пытается изучать работу с оружием, то это в первую очередь ошибка его инструктора, не сумевшего или не захотевшего объяснить ему необходимость и важность начального этапа. После освоения стоек и передвижений наступает очередь изучения основной техники работы непосредственно с бо. Это не менее важный этап, на котором закладываются основные принципы и навыки работы не только с шестом, но и с другими видами оружия. Овладеть им - значит получить возможность быстро продвигаться по ступенькам мастерства владения техникой работы с оружием. Мы уже говорили об этом, но это настолько важно, что позволим себе повториться. Почти все новички делают одну и ту же ошибку, сильно сжимая в руках свое оружие. Это нормальная, человеческая реакция, ведь хватательный рефлекс появляется у нас с рождения. При работе с оружием этот рефлекс тоже необходим, но не всегда, а только в определенный момент. Большую часть времени бо, впрочем, как и любой другой предмет, удерживается расслабленными руками. Это нужно для того, чтобы иметь возможность оперативно управлять предметом, переводя его при необходимости из плоскости в плоскость, из состояния покоя в скоростное движение. Только расслабленные мышцы способны на мгновенное сокращение. Напряженные же теряют это качество и уже не способны выполнить ту работу, которая от них требуется. Реальный бой с оружием сильно отличается от того, который мы привыкли видеть в многочисленных "мордобойных" боевиках. В кино действуют законы жанра, по которым любая демонстрируемая техника должна быть прежде всего зрелищной, эффектной. В реальном же бою важно поразить своего противника максимально быстро и точно, затратив при этом минимум усилий. Невзирая на физические данные бойцов, которые могут и не отличаться атлетическим сложением, во время боя оружие испытывает огромные ударные нагрузки. Сила и скорость их таковы, что мастер кобудо способен выбить оружие из рук своего менее тренированного противника раньше, чем тот сообразит, что произошло. Во избежание этого, в момент соприкосновения предметов руки и тело должны быть напряжены. Но только на то мгновение, когда происходит сам удар (или блок). Чередование напряжения и расслабления требует от учеников значительных усилий в освоении и доведении этого навыка до уровня рефлекса. Но и это еще не все. Следующим важным моментом является постановка правильной работы кистей рук. Об этом также уже шла речь. Но... Это "но" может перечеркнуть все наработанные навыки, а может, наоборот, максимально использовать их. Имя этому "но" - время. Не то время, которое нам показывают часы, а то, которое течет в период поединка. Измеряется оно не часами, не минутами и даже не секундами, а мгновениями. Мгновением раньше - и противник, разгадав ваш маневр, изменил свою атаку. Мгновением позже - и контратака бесполезна, так как противник уже поразил вас. Временной фактор - вещь очень тонкая и деликатная. Этому нельзя научить кого угодно. Ученик должен быть готов физически и психологически к восприятию подобной информации. В сущности, все обучение боевым искусствам в конечном итоге сводится именно к искусству работы со временем и во времени. Яри-дзюцу и нагината-дзюцу Копье является одним из самых древних и распространенных видов оружия на земле. Его история восходит к периоду возникновения первых каменных орудий труда, и с тех пор копье многие сотни лет верой и правдой служило человеку как для охоты на животных, так и для выяснения отношений между собой. Давно замечено, что внешний вид оружия во многом отражает душу и характерные национальные черты народа, его создающего. Копье не является исключением. При желании, между изящной формой клинка яри и этическими нормами, принятыми в среде самураев, можно было бы провести прямые и недвусмысленные аналогии. Сходство - результат неосознанного стремления кузнеца подчеркнуть это, а скорее внешним проявлением его понимания внутренней гармонии боевого искусства. Вплоть до середины XIX столетия яри состояли на вооружении регулярной японской армии. Помимо классического, применялись и другие виды копий, с разнообразными и разнокалиберными перпендикулярными отростками. Отростки эти уже не имели ничего общего с национальными чертами японцев и диктовались только техникой работы против конного воина. С его помощью противника цепляли и стаскивали с коня, нанося при этом если не смертельные, то довольно серьезные ранения. Хотя копья с успехом применялись и пешими и конными воинами, все же они считались оружием пехоты, ряды которой в большинстве своем состояли из молодых людей неблагородного происхождения. Раз так, то и технике владения копьем их обучали, не вдаваясь в подробности. Показали несколько приемов - и хорошо. В те времена пехота воевала не столько умением, сколько числом. На хорошую подготовку не было времени, да и небезопасно это было с точки зрения последствий неповиновения или открытого бунта. Совсем другое дело - самураи. Они осваивали этот предмет, что называется от корки до корки. Не случайно изучение яри-дзюцу, наряду с кен-дзюцу, входило в разряд первоочередных дисциплин при обучении владения оружием. Копье длиннее шеста, но так же, как и бо, оно позволяет вести поединок на различных дистанциях с применением широкого диапазона технических приемов. Учебное копье, безопасное в обращении, с помощью которого отрабатываются боевые связки, изобретение отнюдь не наших дней. Его применяют уже многие десятки лет. Конечно, вместо современных материалов в прошлом на конец такого копья надевался обыкновенный кожаный мешок в форме шара, набитый обрезками материи. Конструкция очень простая и вместе с тем надежная. Очень близким по форме к копью является другой вид оружия, называемый нагината. Алебарда, как и копье, не являются исконно японскими видами оружия и были завезены из Китая. В Японии их внешний вид претерпел существенные изменения, и это не могло не отразиться на технике ведения боя. Но если внешние различия между яри и нагинатой незначительны, то технические приемы сильно отличаются. Прямолинейное лезвие яри удобно для нанесения прямых колющих ударов, в то время как изогнутое и заточенное с одной стороны лезвие нагинаты идеально приспособлено для широких дугообразных секущих ударов. Таким ударом можно было легко отрубить ступни, повредить сухожилия противника или его коня. Интересный факт. В прошлом женщины в самурайских семьях также изучали приемы владения оружием. Учитывая, что военное дело все-таки было уделом мужчин, перечень осваиваемых видов оружия был гораздо скромнее, нежели у самураев. Как это ни странно, но среди них была и алебарда. Более того, эта "специализация" не только сохранилась до наших дней, но и приобрела настолько массовый характер, что сегодня нагината-дзюцу считается чуть ли не женским видом оружия. Действительно, в наши дни в Японии женщин, практикующих технику работы с алебардой, гораздо больше, чем мужчин. Существуют целые женские группы и даже женщины - наследные мастера школ нагината-дзюцу. Дзё-дзюцу Другим не менее распространенным и важным орудием является дзё - палка длиной 1200 мм. О серьезности и значимости этого оружия говорит хотя бы уже тот факт, что до сих пор дзё официально находится на вооружении некоторых подразделений японской полиции. В том числе и тех, которые охраняют императорский дворец в Токио! Сейчас сложно точно определить, когда впервые метровая палка стала использоваться в качестве оружия. Известно, что в конце XVI - начале XVII века в период правления первого сегуна из клана Токуга-ва, регулярные полицейские силы были вооружены дзё и с успехом применяли его при задержании преступников. О серьезности этого оружия говорит дошедшая до нас легенда, согласно которой безвестный самурай невысокого ранга Ходзё Дзинсуке бросил вызов знаменитому и искуснейшему фехтовальщику Миямото Мусаси. Мусаси с легкостью одолел его, но сохранил жизнь молодому человеку. Для самурая проиграть поединок и остаться в живых означало покрыть себя несмываемым позором, который мог быть смыт только сеппуку (ритуальным вскрытием своего живота). Но Дзинсуке поступил иначе. Он сломал свой меч и удалился на безлюдный остров. После долгих раздумий и анализа своего поражения он придумывает систему ведения поединка, которая могла противостоять мастерству великого фехтовальщика. Меча у него уже не было, и он отрабатывал приемы с палкой в руках. Через год Дзинсуке снова повстречал Мусаси и опять вызвал его на поединок, причем использовал для этого все ту же палку. В этот раз молодой самурай одержал победу, также сохранив жизнь своему противнику. Быть может, это всего лишь красивая сказка и ничего больше, но то, что дзё является эффективным оружием, не вызывает никакого сомнения. Так же, как и бо, дзё является фундаментальным предметом, который изучается вслед за шестом. Без всякого сомнения, это самый универсальный предмет. Он вобрал в себя элементы техники кен-дзюцу (фехтование на мечах), каратэ и джиу-джицу. Подобным набором не может похвастать ни одно другое оружие кобудо! И именно благодаря такому разнообразию техника работы с дзё встречается в большинстве существующих сегодня школ. Единого подхода к разучиванию техники дзё-дзюцу не существует. Все зависит от специализации данной конкретной организации. За редким исключением, школы кобудо не существуют сами по себе. То есть они, конечно, могут являться совершенно самостоятельными организациями, но, как правило, в их рамках практикуется еще и какое-то направление рукопашного боя: каратэ или джиу-джицу. Бывает и так, что техника работы с дзё практикуется в рамках другой дисциплины. Примером может служить айки-до, в котором, на определенном уровне, также изучается дзё-дзюцу. Рукопашная специализация и определяет разучивание исходной базы. Если это каратэ, то базовой является ударная техника. Она же превалирует и в дальнейшей работе. Если это джиу-джицу, то основой являются болевые удержания и фиксации. Технические приемы работы с оружием во многом обусловливаются характеристиками используемого предмета. В данном случае двадцатимиллиметровое сечение дзё, пускай даже сделанного из очень крепкого дерева, не гарантирует того, что палка выдержит сильный поперечный удар другого оружия. Таким образом, хорошо тренированный каратэка может ее сломать даже голой рукой. Для того чтобы уберечь дзё от поломки во время блокирования удара, предмет должен быть расположен так, чтобы воздействие приходилось по касательной к поверхности. Другой характерной особенностью дзё является сравнительно небольшой вес. Известно, что сила удара зависит от двух величин, массы предмета и скорости его движения. Следовательно, увеличение силы удара возможно только за счет увеличения скорости, так как масса палки неизменна. Но это нельзя сделать, допустим, взяв палку за один конец и как следует размахнувшись. Во-первых, техника кобу-до, как и других видов восточных единоборств, построена на принципе исходной защиты, а не нападения. Раз так, то подразумевается, что противник нападает первым и сначала требуется заблокировать или отбить его атаку, и уже только после этого проводить свою контратаку. Во-вторых, если только это не показательные выступления, когда каждый участник точно знает действия своих партнеров, никогда нельзя точно предугадать, как именно будет производиться атака. Поэтому исходное положение удержания оружия должно быть таким, чтобы его можно было оперативно использовать в любом направлении, под любым углом. Чаще всего используются два варианта исходного удержания дзё. Одной рукой, когда палка располагается сбоку от туловища, и двумя руками, когда палка располагается перед корпусом параллельно земле. И в том, и в другом случае для максимальной скорости удара необходимо использовать эффект рычага. Он достигается за счет неподвижного удержания одной рукой конца палки и поступательного движения со скольжением другой. Этот же самый прием позволяет быстро переводить дзё для защиты из одной плоскости в другую. В фильмах нередко можно увидеть различные варианты жонглирования одной или двумя палками. Подобная техника, хотя и не имеет ничего общего с реальной, прикладной, все-таки используется при подготовке. Главным образом это делается для того, чтобы научиться как можно лучше и легче манипулировать палкой, а также развить подвижность и ловкость рук. Тамбо Данный вид оружия применяется далеко не во всех стилях и часто имеет различные размеры и модификации. Тамбо представляет собой деревянную палку круглого сечения (иногда встречаются варианты с профилем в виде многогранника), длинна тамбо меняется от стиля к стилю. В традиции кобудо Дзёсинрю длинна тамбо подбирается индивидуально - если взять тамбо за один конец таким образом, чтобы оно лежало на предплечье, второй конец должен закрыть локоть. Тамбо используется как в парном, так и в одиночном варианте. При помощи тамбо выполняютя тычки, рубящие удары, блоки, болевые и удушающие захваты. В одиночном варианте тамбо удерживается одной рукой, и только при выполнении некоторых технических элементов, таких как удушающие и болевые захваты, подключается вторая рука. При удержании тамбо и выполнении технических приёмов важно соблюдать принципы общие для всех видов оружия кобудо: 1. Рука, удерживающая оружие должна быть расслаблена. Чрезмерно напряжённый хват не позволит своевременно и эффективно выполнять технические действия. 2. В конечной стадии технического действия должен выполняться Кимэ. Правильно выполняемая техника превращает легкую деревянную палочку в грозное оружие, с помощью которой можно противостоять бойцу вооружённому более "серьёзным" предметом, например бо или яри. Тонфа-дзюцу Тонфа представляет собой слегка видоизмененный рычаг от ручной мельницы, с помощью которой рис размалывали в муку. Ни раньше, ни сейчас не существовало какого-то одного, официально принятого вида тонфы. Пожалуй, чаще других в классической технике используется вариант с прямоугольным сечением. В отличие от описанных выше видов оружия, имеющих фиксированные размеры, этот подбирается индивидуально по руке человека. В соответствии с приведенной выше классификацией, тонфа относится к крестьянскому оружию, парному, ударно-раздробляющего действия. Оригинальная конструкция, необычная техника применения и высокая эффективность в ближнем бою снискали этому оружию широкую славу не только в Японии, но и за рубежом. Не случайно один из видов тонфы официально принят на вооружение полиции США и других стран. Правда, в некоторых регионах, например у нас в стране, тонфа изготавливается из сырой резины и теряет качества, необходимые для работы с ней. Хотя тонфа и классифицируется как оружие парное, но она может использоваться и в одиночном варианте. В любом случае техника применения основывается на блокировке ударов и нанесении ответных с использованием вращения предмета вокруг рукоятки. Это позволяет во много раз увеличить силу воздействия, хотя и создает определенные сложности при разучивании и закреплении навыка. Вне зависимости оттого, каким концом, коротким или длинным, выполняется удар, требуется соблюдение соосности расположения тонфы и предплечья. В противном случае она просто провернется в руке. Для тонфа-дзюцу характерны два прямо противоположенных действия. С одной стороны, необходимо, чтобы тонфа легко вращалась в руке для увеличения силы удара (или блока), с другой стороны - требуется ее жесткая фиксация. Как тут не вспомнить о навыке расслабления и закрепощения, который вырабатывается практикой бо-дзюцу. Именно он-то как раз и необходим в данном случае! Любое оружие - это своего рода палка о двух концах. С его помощью можно защитить себя от нападения, а можно получить травму. Причем зачастую довольно серьезную. Конечно, оружие оружию рознь. Одно более опасно для того, кто его использует, другое - менее. В этом плане тонфа относится к категории опасных предметов. Практика показывает, что чаще всего при использовании тонфы новичками страдают их локтевые суставы. Происходит это по двум причинам. Первая, это неправильный индивидуальный подбор предмета. Но если неверная длина самой тонфы не играет большой роли, то неправильно подобранная высота рукоятки может сыграть роковую роль. Слишком высокая рукоятка затрудняет удержание предмета в плоскости, параллельной предплечью, во время вращения и фиксации при ударе или блоке. Слишком низкая рукоятка не позволит манипулировать предметом с достаточной скоростью. И в том и в другом случае тонфа будет задевать за локоть. Этот вид оружия относится также к разряду оборонительного. Подобная особенность изначально была заложена в самой природе возникновения техники тонфа-дзюцу. Естественно, что среди крестьян тоже находились такие, кто промысел на большой дороге предпочитал тяжелому труду, по колено в воде, под палящим солнцем на рисовых полях. В семье, как говорится, не без урода. В основном же это были мирные люди, не хотевшие никому зла и не желающие, чтобы кто-либо трогал их. Но их трогали, и они защищались всеми доступными им средствами. Поэтому, даже сегодня в технике работы с тонфой четко прослеживается оборонительная тактика. Тонфа позволяет работать против большинства видов оружия кобудо. В истории известны случаи, когда с ее помощью успешно защищались от метательного оружия, стрел, ножей, сюрикенов. Однако классическим сочетанием все же является работа против бо. Вполне понятно, что любой энтузиаст, изучающий технику работы с оружием, стремится как можно быстрее от базовой техники перейти к разучиванию парной работы против другого оружия. Делать этого нельзя, не овладев предметом настолько, чтобы он полностью подчинялся хозяину, а не двигался по одному ему ведомой траектории. В противном случае попытки работать против другого оружия приведут к обоюдным травмам. Что касается конкретно тонфа-дзюцу, то разучивание этой техники начинается не с блоков и ударов, а с вращения предмета вокруг оси рукоятки. На первый взгляд ничего сложного в этом нет. Но это впечатление обманчиво. Мало того что надо умудриться не попасть по своему же локтю, для традиционной техники вовсе небезразлично то, как выполняется само вращение. По своей траектории движение руки должно почти полностью соответствовать движению, выполняемому во время прямого удара (цуки). Такое движение не так заметно нападающему, как движение руки по кругу. Но вместе с тем оно затрудняет и придание необходимого вращательного импульса тонфе. Импульс создается за счет движения кисти. Очень важно, чтобы в конечной точке этого движения рука мгновенно расслаблялась, давая возможность оружию провернуться вокруг оси рукоятки. На начальном этапе достаточно, чтобы тонфа делала полный оборот в 360 градусов и возвращалась в исходное положение. Дальше надо переходить к отработке навыка остановки и надежной фиксации предмета после его поворота на 180 градусов. Это, конечно, гораздо сложнее, но совершенно необходимо для правильной постановки ударной техники. Следующим этапом является разучивание перехвата тонфы, при котором удержание производится уже не за рукоятку, а за основное тело предмета. Это открывает новые возможности использования данного оружия и применения "вилки", образованной перпендикулярно стоящей рукояткой для осуществления блоков и болевых удержаний. Коварство подобного перехвата заключается в том, что стоит только на мгновение потерять контроль над предметом, как он тут же вылетает из рук. И только вслед за этим можно начинать разучивание основных блоков и ударов применяемых в тонфа-дзюцу. Кама-дзюцу Кама - серп, широко распространенное в Японии сельскохозяйственное орудие труда. Он и сегодня используется по прямому назначению. Правда, в единоборствах, кроме обычного, применяется также вариант с деревянным лезвием, который значительно снижает риск получения травмы при разучивании техники. В особенности если серп находится в руках неопытного бойца. Конструктивно кама задумывалась как орудие труда, а не как оружие, так что техника прикладной работы с ней не блещет разнообразием. Но это ни в коей мере не означает, что это не эффективное оружие. Наоборот! Отточенное лезвие серпа, хотя и не обладает качествами кованого клинка меча, тем не менее достаточно остро для того, чтобы нанести глубокую резаную рану. И тех неглубоких познаний в медицине и анатомии, которыми обладали крестьяне в своей массе, было вполне достаточно для того, чтобы с успехом использовать каму для защиты от нападения. В современной технике кобудо кама используется как парное оружие. Раньше же она в основном применялась в одиночку, так как косить сразу двумя серпами практически невозможно. Пожалуй, это единственный вид сельскохозяйственного орудия труда, который применялся для самозащиты и дошел до наших дней без каких-либо изменений (тонфа, нун-тяку и другие имеют некоторые отличия от своих прототипов). Несмотря на свои неплохие боевые качества, кама неэффективна против некоторых видов оружия. К примеру, против меча. Учитывая это, при активной помощи переселенцев из Китая был создан класс так называемого композитного оружия, то есть оружия, состоящего из отдельных частей. Классическим примером может служить трехзвенный цеп - оружие, широко распространенное в Китае и завезенное в Японию с континента (правда, на островах архипелага Рюкю оно мало использовалось). К классу композитного оружия относятся как виды, состоящие из разных частей, относящихся к одному и тому же предмету - нунтяку, так и виды, выполненные из двух разных вариантов оружия - кусаригама. Последняя есть не что иное, как обыкновенный серп, к рукоятке которого привязана длинная, тонкая, плетеная веревка с грузиком на конце. И если кама является оружием только ближнего боя, то кусаригама может применяться и на средней дистанции, причем уже и против меча. Используя грузик, веревка набрасывается на руки противника, опутывает их и не позволяет ему использовать меч в полном объеме. Существует разновидность серпа с петлей на рукоятке. На самом деле это не отдельный вид, а лишь вариант. Тем не менее он позволяет вращать каму наподобие милицейского жезла. С точки зрения прикладной техники, это не имеет серьезного практического значения, но за счет внешней эффектности нередко используется в показательных выступлениях и при съемках фильмов. Помимо общих навыков, необходимых для работы с оружием, в кама-дзюцу требуется ловкость и цепкость пальцев, чтобы быстро перевести серп из одной плоскости атаки в другую. Это сложный технический элемент, требующий тщательной отработки с небольшой скоростью на безопасном, деревянном предмете. Как это ни странно, но в отличие от индейцев, отлично бросавших свои томагавки, японцы почти никогда не делали этого с серпом. И хотя в истории известны такие случаи, их можно рассматривать только как исключение из правил. В наши дни, в особенности в американских и европейских школах кобудо, все чаще и чаще начинают применять подобную метательную технику. Однако она не имеет ничего общего с традиционной техникой кама-дзюцу. Так же как и при изучении других видов оружия кобудо, практика работы с серпом начинается с разучивания базовых элементов. Учитывая, что этому предшествует освоение базовых предметов таких, как бо и дзё, серьезных проблем с изучением кама-дзюцу, как правило, не происходит. Единственная проблема, которая встречается более менее регулярно, это попытка форсирования событий в отношении перехода с учебного вида оружия на боевое. Советом здесь может быть только напоминание, часто даваемое начинающим автомобилистам, что исправные тормоза должны быть в первую очередь в голове и только потом уже в машине! Сай-дзюцу От других видов оружия железный трезубец сай отличается прежде всего своим "туманным" происхождением. На роль его прародителей претендует сразу несколько предметов, начиная от дзиттэ - холодного оружия, находившегося на вооружении полицейских сил в феодальной Японии, до примитивного приспособления для посадки риса. Наверное, отчасти этим и объясняются те существенные различия, которые сразу бросаются в глаза в используемых сегодня вариантах сай. Но это далеко не все отличительные особенности, присущие этому оружию. По одной из классификаций сай относится к парным предметам, но в прошлом воины использовали не два, а три трезубца. Два из них использовались в схватке, а один, в случае необходимости, мог применяться для метания. Это не так просто сделать с классическим вариантом, но ведь существуют и другие, более пригодные для этого трезубцы. В то же время в одной из ката, выполняемой с трезубцем Чатан Яра-но сай дай, начало комплекса демонстрируется только с одним сай. Второй в это время находится за поясом и используется только после нескольких начальных движений. Сай с успехом использовался как низшим сословием, так и самураями, а также полицейскими. Причем последними чаще всего. Трезубец очень удобное оружие самозащиты и просто идеальное в том случае, если необходимо задержать нападавшего. Вилкообразные "усы" позволяют не только защититься от удара копьем, алебардой, палкой и даже мечом, но и зажать оружие, а вслед за этим выбить его из рук противника. Конечно, это требовало очень хорошо развитых кистей рук и определенной ловкости и сноровки, но ведь известно, что ничего не дается без труда. Строение конкретного вида сай во многом определяет технические приемы работы с ними. Чаще всего используется, конечно, классический вариант. Так же как и в камадзюцу, технический арсенал сай-дзюцу не слишком разнообразен. Даже поверхностное знакомство сразу выявляет ее схожесть с техникой каратэ. В особенности в разделе блоков, выполняемых в положении гъякутэ мочи. И точно так же, как в технике тонфа-дзюцу, активно используется поворот оружия вокруг оси. Правда, трезубец поворачивается не вокруг рукоятки, а вокруг одного из "усов", защищающих кисть, но принцип сложения скоростей руки и оружия для увеличения силы удара остается прежним. Вполне понятно, что очень быстро добиваются успехов в освоении сай-дзюцу именно каратэки. И снова возникает путаница. К какой категории относить технику работы с трезубцем при классификации по "социальному" признаку? С точки зрения схожести с каратэ, это вроде бы как крестьянское оружие. С другой стороны, наиболее близким по внешнему сходству является тэкко, оружие полицейских. По большому счету, скрупулезное выявление вопросов классификации оружия в большей степени интересно чисто с теоретической точки зрения. На практику изучения техники владения оружием это влияет не очень сильно (только не надо воспринимать это как призыв к отказу от изучения теории, относящейся к конкретному виду оружия!). У каждого оружия в кобудо существует некое соответствие, считающееся классическим сочетанием. Для сай таковым является меч. Нунтяку-дзюцу Благодаря фильмам с участием Брюса Ли, нун-тяку, слегка видоизмененный цеп для молотьбы риса, стал едва ли не самым известным оружием кобудо. Экранные мастера единоборств, вращая нунтяку с бешеной скоростью, крушат все вокруг себя налево и направо. Спору нет, выглядит это весьма эффектно и довольно устрашающе. Жаль только, что лишь для непосвященного человека. Те самые разнообразные вращения, которые нередко принимаются поклонниками этого оружия, пытающимися изучать технику по сомнительным самоучителям, за реальную, прикладную, необходимы только для вырабатывания навыка безопасного манипулирования. И ничего больше! Ну а то, что подобное манипулирование может быть весьма болезненным для самого человека, использующего этот предмет, знает любой, кто хоть раз брал его в руки. Не случайно нунтяку считается очень опасным оружием для ученика при разучивании. К сожалению, это оружие гораздо больше опасно для самого владельца, чем для его противника, если тот вооружен длинномерным оружием (шест, палка, копье, алебарда, меч и т. п.). Естественно, утверждение это не абсолютно, и история знает немало примеров, когда боец, вооруженный нунтяку, выходил победителем из схватки с противником, вооруженным копьем или мечом. Просто сделать это гораздо сложнее, так как цеп - это оружие ближнего боя. Бессмысленное, с точки зрения прикладной техники, вращение нунтяку может устрашить человека, далекого от единоборств, но не воина. И уж тем более не воина с оружием в руках. Смысл техники нунтяку-дзюцу точно такой же, как и в других видах оружия, использующих эффект вращения, и заключается в способности увеличивать за счет этого эффекта силу удара. Помимо этого, активно используется способность свободной части цепа наносить удар в плоскости, не совпадающей с плоскостью движения руки. Такой "сюрприз" может дорого обойтись человеку, недооценивающему коварства этого оружия. Во время реальной схватки нунтяку может использоваться в одиночном или парном варианте. В любом случае, до момента нанесения удара они используются как обыкновенные палки, сложенные вместе. Это, кстати, тоже весьма действенное оружие. Причина состоит в том, что при всех своих явных плюсах вращение цепа имеет не менее явные минусы. Так, к примеру, если противник разгадал траекторию движения нунтяку, то изменить ее до момента окончания сложно, почти невозможно. К тому же, если во время вращения в цепочку или веревку, соединяющую две части этого оружия, попадет какой-либо посторонний предмет, то это изменит траекторию свободного конца цепа и может привести к удару по его же владельцу. Для того чтобы проделать подобный "фокус", хорошему бойцу не нужно даже оружие. Достаточно только подставить руку в нужное время в нужное место. Но вот в чем действительно нельзя отказать нунтяку, так это в отличных захватах. С его помощью можно не только перехватывать конечности противника, но и надежно их фиксировать, что в сочетании с сильным болевым эффектом позволяет решить исход поединка. Думаю, что сказанного вполне достаточно, чтобы понять, что нунтяку - это не тот предмет, который следует изучать в первую очередь. Когда же очередь все-таки дойдет до него, то делать это надо аккуратно. Лет сто назад крестьяне, изучавшие технику нунтяку-дзюцу, сильно рисковали. Если при неаккуратной работе тонфой страдают локти, то в данном случае не везет голове: теменной и височной части. Что ж, искусство требует жертв! Если же серьезно, то в настоящее время существует простой и надежный выход из положения. И на Западе и на Востоке продается большое количество совершенно безопасных имитаций, выполненных из легкой пористой резины. Таким "оружием" можно безбоязненно бить по голове и быть уверенным, что не будет даже маленькой шишки! Ходзё-дзюцу Ходзё-дзюцу - это техника связывания противника. В прошлом высшим мастерством в этом виде считалось умение одолеть противника и связать его таким образом, чтобы его оружие оставалось при нем, но он не мог им воспользоваться. Для самурая это было смертельным позором, требовавшим совершения сеппуку. Если быть точным, то ходзё-дзюцу является своего рода пограничной техникой между кобудо и рукопашным боем. Дело в том, что суть техники состоит именно в связывании противника. Для этого противника сначала необходимо было сбить с ног и, используя болевое удержание, обездвижить. Фактически, это не что иное, как джиу-джицу в чистом виде. И все-таки в ходзё-дзюцу есть один раздел, который позволяет отнести эту технику к разряду работы с оружием. Речь идет об использовании веревки для блокирования атаки противника и выполнения контратаки. Сама по себе веревка, конечно, не способна выполнять блокирующую функцию, так как не обладает необходимой для этого жесткостью. Однако она обладает прочностью, которой достаточно для того, чтобы, поймав оружие или руку противника в своеобразную петлю, заблокировать ее или изменить траекторию движения в сторону от точки нанесения удара. Можно также растянуть веревку и отбить удар. В этом случае ходзё работает как сетка батута, первоначально замедляя атакующее движение, а затем отбрасывая его назад. Причем силы рук вполне хватает для того, чтобы отбить даже очень сильный удар ногой или дубинкой. Понятно, что подобная техника совершенно бесполезна против удара мечом или каким-либо другим оружием, имеющим хорошо заточенную режущую кромку. И все же это не означает, что техника ходзё-дзюцу в данном случае бесполезна. Существует еще один очень маленький по объему, но очень действенный раздел. Это ударная техника. Да, именно ударная техника! Практически этот раздел состоит всего из одного приема - щелчка концом веревки. Наверное, мало кто из мальчишек в детстве в шутку не щелкал веревкой. У кого-то это получалось лучше, у кого-то хуже. Особенно ловко это проделывают деревенские пастухи и цирковые артисты, занимающиеся джигитовкой. Техника, надо сказать, не сложная, хотя и требующая усидчивости и терпения в отработке. Но несмотря на это, может быть с успехом применена в реальном поединке. В зависимости от того, из какого материала сделан хлыст, с его помощью можно нанести серьезную травму противнику, вплоть до перелома костей и проникающих ранений. Причем вовсе не обязательно, чтобы это был какой-то прочный и тяжелый материал. Если у человека наработан соответствующий навык, то и обычный шелковый шнур вполне может подойти для этого. Собственно говоря, японские воины в прошлом чаще всего использовали в ходзё-дзюцу именно шелковый шнур от меча - сагео, с помощью которого ножны фиксировались за поясом. Для этого могла подойти даже обыкновенная скрученная полоска ткани или цепочка. Какой-либо специальной веревки или шнура для этого не существовало. И на то были свои причины. Как уже говорилось, техника ходзё-дзюцу нередко использовалась в завершающей стадии поединка, если необходимо было взять противника живым. На начальном этапе воины могли вести бой на мечах, копьях либо другом оружии или рукопашную схватку. После того как противник был повержен и обездвижен при помощи болевой фиксации, его можно было связывать. Но чем? Лишних вещей, в особенности если самурай готовился к поединку, с собой не носили. Поэтому пользовались тем, что было всегда под рукой, со своим же мечом воин практически никогда не расставался, так что подходящий крепкий шнур всегда был под рукой. Во время сражений самураи надевали легкие и довольно прочные доспехи. В обычной жизни они носили кимоно с широкими рукавами и особые брюки-юбку хакама, которые могли надевать только люди благородного сословия. Рукава кимоно мешали вести поединок, поэтому если он не возникал внезапно, то перед схваткой их подвязывали специальной длинной узкой полоской ткани, проходящей крест на крест через спину. Ее также частенько использовали для связывания. В настоящее время во время тренировок применяют обыкновенные пояса от спортивной одежды для занятий восточными единоборствами доги. Обусловливается это только соображением безопасности партнера. Даже широкий и достаточно жесткий пояс, который сам по себе не всегда бывает просто завязать туго, и тот зачастую оставляет отметины и синяки на теле. Что уж говорить о тонком шелковом шнуре! И уж конечно же, первоначально изучается раздел, использующий веревку для постановки блоков. Более того, сначала атака должна быть безоружной и только по мере освоения техники можно переходить к оружию. Когда люди только начинают знакомиться с техникой ходзё-дзюцу, они завязывают узел на конце пояса. Это облегчает его удержание в момент выполнения техники. Дает, так сказать, дополнительную точку опоры для руки. В принципе это допустимо, но только на определенном этапе, так как в бою, да и сразу после него, вязать узлы нет времени. Кусари-дзюцу Самой близкой к ходзё-дзюцу является техника кусари-дзюцу. С небольшой натяжкой, но можно сказать, что последняя является хоть и, безусловно, самостоятельной, но составной частью искусства связывания противника. Вместе с этим она имеет свои отличительные черты. Кусари - это длинная тонкая и прочная цепочка с двумя грузиками на концах. С ее помощью можно блокировать даже удары мечом или алебардой. Другими словами, с цепочкой можно делать все то же самое, что и с веревкой, и даже больше. И все-таки основа этой техники - в другом. Мастер кусари-дзюцу, вступив в поединок с вооруженным противником, не спешит сойтись с ним на дистанцию ближнего боя. Раскручивая цепочку, он искусно маневрирует, сохраняя определенное расстояние, и ждет удобного момента для нападения. Когда же враг совершает ошибку или какие-то действия, позволяющие его атаковать, он, в зависимости от ситуации, набрасывает цепочку на руки, ноги или туловище противника. Разорвать или перерубить ее можно разве что в кино. Для того чтобы освободиться, требуется размотать цепь, а вот времени-то, естественно, ему никто и не дает. В рассказе о кама-дзюцу уже говорилось о композитном оружии кусаригама. Это оружие совмещает в себе лучшие качества обоих видов. На дистанции броска используется цепочка, а после того, как с ее помощью противник оказывается лишенным способности активно защищаться, в дело пускается серп. Среди предметов, относящихся по классификации к виду цепочного оружия, существует очень сходный, по внешнему виду, с кусари предмет. Это сурудзин. Единственное его отличие в том, что с одной стороны цепочки крепится грузик, а с другой - небольшая (10 - 15 см) деревянная рукоятка. Это оружие бывает двух видов, отличающихся по длине. Тан сурудзин имеет длину цепочки, равную 1500 мм, а нага сурудзин - 2400 мм. В остальном же техника работы с этим предметом точно такая же, как и с кусари. Тессен-дзюцу Без сомнения, искусство применения боевого веера является самым необычным и самым редким видом техники кобудо. Более мирного предмета, чем веер, трудно придумать, и все же он тоже может быть оружием. Никакой мистики в этом нет и секретной техники тоже. Просто в поединке используется не совсем обычный веер. А если быть точным, то совсем необычный, железный. Им с одинаковым успехом можно пользоваться как для обмахивания в жаркую погоду, так и для защиты от нападения вооруженного противника. История донесла до нас один курьезный случай применения боевого веера. Один высокопоставленный самурай по имени Мацумура Сокон был широко известен как мастер рукопашного боя и работы с оружием. Слава о его ратных подвигах дошла до сегуна. Желая убедиться в этом собственными глазами, а также произвести впечатление на своих подданных, он вызвал к себе мастера и сообщил, что через десять дней он устраивает праздник, на котором хочет удостовериться в доблести прославленного воина, для чего тому необходимо будет сразиться с быком. Приказ начальника - закон для подчиненного, в особенности в средневековой Японии. Но Мацумура был не только искусным, но и хитрым воином. В течение этих десяти дней он ежедневно приходил в стойло, в котором находился бык и, оставаясь в безопасности за перегородкой, нещадно колотил его по морде боевым железным веером до тех пор, пока тот не падал на колени. Через некоторое время несчастное животное стало само падать на колени, как только самурай подходил близко. Настало время праздника. Посмотреть поединок с быком собралось много гостей, в том числе и из других провинций. Мацумура вышел на площадку, где уже находился бык, практически безоружным, с одним только вакидзаси (средний меч) за поясом. На этот раз в руках он держал самый обыкновенный веер. Едва только бык увидел самурая, как тут же упал на колени и жалобно замычал. Надо ли говорить, что публика во главе с сегуном была в восторге от столь убедительной демонстрации воинского мастерства. Данный эпизод скорее относится к курьезам, чем к реальной технике, но боевой веер применялся и в настоящих схватках. Даже самим японцам сегодня сложно ответить на вопрос, кому и почему пришла в голову идея превратить мирный предмет обихода в настоящее оружие. Наверное, это так навсегда и останется тайной. Работа с веером делится на две части: работа со сложенным веером и работа с развернутым веером. В сложенном состоянии он использовался точно так же, как и короткая дубинка. В развернутом с его помощью можно было защититься от метательного оружия. Тонкие кованые пластинки, из которых состоял веер, не в состоянии были выдержать удар стрелы или пущенного сильной и умелой рукой сюрикена, но повернутые под небольшим углом к линии атаки - могли отклонить летящее оружие в сторону. На близкой же дистанции с его помощью противнику закрывали обзор. С учетом этого, как правило, вместе с веером использовалось еще какое-то оружие, например, короткий меч танто (хотя танто очень часто ошибочно называют ножом). Кроме того, острым краем развернутого веера наносили удары по незащищенным уязвимым зонам противника (шея, лицо, внутренняя поверхность кистей рук и т. д.). Чередование раскрывания и закрывания веера во время поединка создавало дополнительную помеху, которую применяли для отвлечения и рассеивания внимания противника. К сожалению, в настоящее время тессен-дзюцу находится на грани почти полного исчезновения и сохранилось только в нескольких небольших фамильных школах в Японии. Сюрикен-дзюцу Если разобраться, то в жизни нас сплошь и рядом окружают мифы. Одним из них является принадлежность одного из наиболее известных видов японского метательного оружия, тонких стальных пластинок сюрикенов, похожих на своеобразные фрезы, исключительно легендарным ниндзя. Источником дезинформации явились многочисленные боевики, в которых люди в масках, не задумываясь, пускают это оружие в ход. На самом деле все было далеко не так. Сюрикены активно применялись и самыми низшими слоями японского общества, к которым относились ниндзя и самураи. Существует еще одно заблуждение относительно качества их изготовления. В некоторых изданиях можно прочитать об их феноменальной прочности и балансировке. Может быть, в отношении какого-либо особого, подарочного, варианта это высказывание и верно, но никак не в связи с массовой продукцией. А это была именно массовая продукция, точно так же, как стрелы или свинцовые пули для мушкетов. Правда, иногда после применения сюрикены возвращались обратно владельцам, но это никак не могло восполнить их потребность. В любом случае качественное изготовление метательного оружия в больших количествах требовало более высокой организации труда, нежели та, которая существовала в средневековой Японии. Раз так, то обильный спрос удовлетворялся за счет качества продукции. Это вовсе не означает, что метательные звездочки делались кое-как, но методика их изготовления была гораздо проще, чем та, по которой ковались мечи. Так что результаты попадания целиком зависели от владельца оружия. Как и большинство других видов оружия, относящихся к метательному типу, сюрикены носились сразу по несколько штук. Чаще всего их было девять, так как это число считалось священным и приносящим удачу. По количеству же разнообразных форм они уступают только стрелам, которые различаются по форме оперения и наконечника и насчитывают более полутора сотен типов. Во внешнем виде сюрикенов также проявилась тяга японцев к эзотерике и мистическому символизму. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить их форму с любым из многочисленных изданий, посвященных оккультным наукам, в котором показаны соответствующие символы. Помимо информации, заключенной в самой форме, мистические знаки наносились иногда на поверхность оружия. В этом нет никакой бравады, и делалось это не для красоты, ибо люди, изготовлявшие оружие и использовавшие его, свято верили в то, что с их помощью можно привлечь на свою сторону могущественные потусторонние силы. В отличие от кино, на практике дистанция эффективного поражения сюрикеном была не так велика. В основном она зависела от физических кондиций и мастерства воина и только отчасти - от конструкции и веса самого оружия. В любом случае, она составляла не более двадцати метров. Да и на таком расстоянии он был эффективен, только если противник был без доспехов и не видел броска. Сюрикен просто идеально создан для метания, поэтому сделать это не так сложно, как, например, при броске ножа. Его конструкция такова, что он легко втыкается. Главное - научиться попадать туда, куда необходимо. Существует несколько способов метания. Наиболее распространенный - в вертикальной плоскости, от плеча с замахом от уха. При необходимости же это можно было делать в любой плоскости, любым способом, лишь бы попасть в цель. Очень близким по форме и способам применения является сякен. В отличие от сюрикена, острые, иглообразные концы сякена торчат в разные стороны. Благодаря такой конструкции, это оружие не только метали в противника, но и разбрасывали на земле, осложняя преследование и маневрирование пеших и конных противников. Правда, эта же особенность несколько затрудняет ношение стальных "колючек", что, впрочем, не мешает активно применять их и самураям, и ниндзя. Вообще, класс метательного оружия включает в себя довольно большое количество разнообразных видов, отличающихся между собой по форме, конструкции, способу применения и т. д. Большинство из них не имеет ярко выраженной социальной окраски, но некоторые все-таки, хотя и с определенной натяжкой, могут быть отнесены к конкретному классу. Одним из основных видов оружия самураев был большой меч катана. Это не только смертоносное оружие, но и настоящее произведение искусства. Классификация мечей сама по себе сложна и требует обстоятельного подхода. Здесь же мы коснемся только одного предмета, входящего в экипировку меча. Это небольшой, всего около 15 см, нож - козука. Может, это покажется странным, но его основное предназначение не боевое, а вспомогательное, хозяйственное. В частности, он применялся во время еды. В случае же необходимости козука мог был использован и в качестве метательного оружия на дистанции, не превышающей 5 - 6 метров, что обусловлено небольшим весом ножа. Уход за деревянным оружием. Деревянное оружие в арсенале окинавского кобудо составляет большую часть. Конечно, мы будем говорить прежде всего об оружии "высокого качества", но эти советы пригодны и для оружия массового производства. Кроме того, в силу существующих различий между конструкциями традиционного и покупного оружия, как правило, оружие попадает в наши руки "незаконченным". Поэтому первый шаг по "доводке" купленного оружия заключается в его шлифовке. Рекомендуется купить различные сорта шлифовальной бумаги, начиная с номера зерна 100 и продолжая номерами 150, 200, 250 и 300. Шлифовка оружия имеет дополнительный смысл в том, что позволяет вам так изменить диаметр и баланс оружия, чтобы оно соответствовало всем вашим требованиям. Традиционное оружие Окинавы всегда изготавливалось вручную, поэтому его размеры всегда различались даже у оружия одного типа. Если вы хотите уменьшить диаметр вашего бо, убедитесь в том, что вы сохранили характерное для него уменьшение в диаметре к обоим концам. Балансировка оружия также является очень важной для получения правильного "ощущения" оружия, это наиболее важно для оружия типа бо, нунтэ бо, яри бо и подобных им. Чтобы провести балансировку, положите бо на ребро ладони и найдите его центр тяжести. Сравните его положение с положением размерной середины бо, чтобы видеть, какую регулировку нужно сделать. Помните о том, что древесина не всегда имеет одинаковую плотность, и вам придется сделать более "тонким" один конец бо, чтобы добиться баланса. Когда фактический центр баланса будет совпадать с размерным центром, вы получите оружие, которое хорошо чувствуется в руках. Когда вы уже довольны качеством поверхности оружия, нужно стереть с него всю деревянную пыль и грязь. Вы можете использовать для этого влажную ткань, а потом дайте оружию высохнуть. После этого есть два варианта завершения работы - льняное масло или датское (тунговое) масло. Подходит и то, и другое, всё зависит от вашего выбора. В любом случае процедура одинаковая. Возьмите мягкую ткань и пропитайте её подогретым (не кипятить!) маслом. Втирайте масло в оружие. Возможно, что вам потребуется повторить эту процедуру несколько раз, чтобы полностью покрыть оружие и убедиться в том, что масло впитывается в древесину. Покройте оружие маслом, подождите 5-10 минут, а потом сотрите избытки масла и дайте оружию высохнуть. Для тех, у кого есть немного больше времени и кто хочет "довести" бо до совершенства, рекомендуется использовать для "полировки" оружия мелкую крошку из твёрдой древесины (типа древесины грецкого ореха), чтобы сделать поверхность бо гладкой, как стекло. Когда доработка вашего деревянного оружия закончена, вы должны подумать о его хранении. Прежде всего, рекомендуется сшить чехол для оружия. Этот чехол защитит деревянное оружие от масла и грязи. Кроме того, вам потребуется периодически вновь пропитывать маслом ваше оружие, пока внутри него не накопится достаточный запас масла, который не позволит оружию высохнуть. Если ваше оружие долгое время находилось на открытом воздухе и начинает казаться жёстким и грубым, потребуется снова отшлифовать его тонкой полировальной бумагой и снова пропитать маслом. После использования оружия рекомендуется вытереть его мягкой тканью и положить в чехол для хранения. Это поможет удалить с оружия любую грязь от ваших рук, которая постепенно делает оружие "липким". Если у вас возникло ощущение "липкости" оружия, протрите его тонкой металлической губкой для чистки посуды, чтобы счистить грязь, прилипшую от рук. Когда необходимо хранить оружие типа бо, рекомендют ставить его вертикально. Это можно легко сделать, если прибить высоко на стене крюк и привязать к нему чехол бо за его верхнюю часть. Вертикальное хранение бо позволяет избежать его искривления, которое часто происходит, если вы ставите бо под наклоном в углу. Специальная стойка для бо тоже работает хорошо. Потребуется совсем немного сил и времени для того, чтобы продлить жизнь вашему деревянному оружию. ******************************************************************************** *********

******************************************************************************** Источник - http://erosport.ru/2006/06/16/kobudo__isku...m_oruzhiem.html КОБУДО - искусство работы с традиционным японским холодным оружием 16 июня 2006 года Вся история профессиональных военных, с древнейших времен и до наших дней, неразрывно связана с оружием. Во все времена у всех народов лучшие умы прилагали все усилия для того, чтобы сделать его мощнее, эффективнее, красивее. Оружие украшали драгоценными камнями и тончайшими инкрустациями. Его обожествляли и ему поклонялись, давали ему красивые имена и передавали из поколения в поколение как семейные реликвии. Правда, с тех пор, как появилось огнестрельное оружие и заняло главенствующую роль, потеснив холодное оружие, ситуация изменилась. Конечно, и в наши дни можно найти прекрасно изготовленные и богато украшенные образцы ружей и пистолетов. Но они, хотя и являются оружием, по сути, представляют интерес в основном для узкого круга ценителей и коллекционеров. Боевое же оружие унифицировано и обезличено. Отличить два образца одной и той же марки можно разве что по заводскому номеру. Да и изготовляют оружие теперь почти без ручного труда. В древности было не так. Мастера-оружейники выполняли работу от начала до конца вручную. А сам процесс сопровождался религиозными ритуалами, призванными отгонять от оружия и его владельца злых духов, придавать магическую силу. Оружейники не просто делали оружие - они вкладывали в него душу. Как нельзя найти двух людей с одинаковыми отпечатками пальцев, так нельзя найти и двух одинаковых клинков, изготовленных вручную. Внешний вид оружия отражал не только особенности характера изготовителя, но и региональные и национальные особенности. Судите сами: широта души русского человека и прямой, с широким лезвием меч. Коварные и хитрые турецкие янычары и ятаган с кривым лезвием или сабля с раздвоенным, как язык змеи, концом лезвия. Ценящие простоту и красоту японцы и изящный изгиб самурайского меча. Этот список можно было бы продолжать долго. Мощное и эффективное оружие без человека мертво. Только человек, беря оружие в руки, вдыхает в него жизнь и наделяет силой. Но в руках человека некомпетентного, не обученного мастерству, оно или бессильно, или опасно. С появлением оружия появилась и стала совершенствоваться техника владения им, а вслед за этим и техника борьбы с вооруженным противником. До сегодняшнего дня эти направления существуют, как две стороны одной медали. Как только появлялся новый технический прием, незамедлительно находился и соответствующий ему контрприем, а то и несколько. И в поединке побеждал тот, кто мог грамотнее применить на практике свои знания. Разговор об оружии был бы неполным без упоминания об еще одной его разновидности. Строго говоря, это не оружие, а предметы, используемые в качестве такового. Чаще всего это сельскохозяйственные орудия, которыми крестьяне и ремесленники, люди, которые по роду своей деятельности, социальному и материальному положению не могли иметь настоящего оружия, пользовались для защиты и нападения. Разумеется, предметы, использовавшиеся в качестве оружия, сохраняли свое прямое хозяйственное назначение, и поэтому значительно уступали по конструкции и красоте отделки настоящему оружию. Однако это никак не отражалось на боевых качествах и не делало эти предметы менее грозными в умелых руках. История возникновения и развития любого боевого искусства неразрывно связана с историей страны. А историю нельзя отнести к точным наукам. Людская память - весьма ненадежный инструмент. Поэтому зачастую те или иные сведения, которыми мы располагаем, - это только более или менее достоверная версия событий, имевших когда-то место. Тем более что люди, фиксирующие происходящие события, часто эмоционально окрашивают их в зависимости от собственного отношения к происходящему. Нечто похожее произошло с историей боевых искусств Японии. Как бы автору ни хотелось, рассматривать вопросы, непосредственно связанные только с кобудо, невозможно. Ни одно боевое искусство Японии не может существовать отдельно от других. Даже если внешне какое-то из них выглядит изолированным, это далеко не так. При более глубоком изучении наверняка можно будет обнаружить прямые либо косвенные связи с другими единоборствами. Кобудо - не исключение. Оно тесно связано с целым рядом единоборств. И в первую очередь с тем, которое сегодня называют каратэ. Да, да, именно так! Это не опечатка. Хотя и верно то, что каратэ имеет древние корни, но существующая ныне структура, да и само название, относятся к началу XX века. Это довольно интересная и характерная для боевых искусств история, поэтому уделим ей немного внимания. Первый зафиксированный случай употребления слова каратэ в названии школы рукопашного боя относится к середине XVIII века. Это была школа каратэ-но сакугава, основанная Мастером Сакугавой, который несколько лет изучал в Китае рукопашный бой и приемы владения оружием. В это время слово "каратэ-до" записывалось двумя иероглифами: кара - "Великий Китай" и тэ - "рука". То есть речь шла о "Руке Великого Китая" или же, другими словами, о рукопашном бое, практикуемом в Поднебесной. Сегодня это слово также записывается двумя иероглифами, которые читаются точно так же, но обозначают уже кара - "пустота", тэ - "рука". В результате получается "пустая рука", термин, символизирующий ведение поединка без оружия. Секрет заключается в особенностях японского языка. В древности у японцев не было собственной письменности. Она была заимствована из Китая и Кореи. Вместе с китайскими иероглифами были почти полностью заимствованы и понятия, которые они обозначали, и отчасти их звучание. Вместе с тем японцы дали им еще и собственное звучание. В результате один и тот же иероглиф, в зависимости от контекста, может звучать по-разному, а два совершенно разных иероглифа, обозначающие разные понятия, могут звучать одинаково. Автором нынешнего варианта написания слова каратэ является известнейший мастер этого единоборства Гитин Фунакоси. Он систематизировал различные направления рукопашного боя, существовавшие на Окинаве. В начале XX века, точнее в 1921 году, техника каратэ была продемонстрирована мастером будущему императору Японии, наследному принцу Хироито. Принц по достоинству оценил технику этого единоборства, что решило дальнейшую судьбу каратэ, единственное замечание, высказанное Хирохито, касалось самого названия. Ясно прослеживавшиеся в названии китайские корни, по мнению принца, "ущемляли национальное достоинство японцев". Мастер нашел выход из положения, переписав название другими иероглифами с тем же самым звучанием. И уже в 1924 году в университете Кэйо открылся первый официальный клуб каратэ. Поэтому Фунакои по праву считается "отцом" каратэ. Достоверность исторических фактов - вещь спорная. История Японии вообще и история оружия в частности - не исключение. Различные источники не только по-разному трактуют один и тот же исторический факт, но нередко датируют его с разницей чуть ли не в сотню лет! Приведенные в книге факты не претендуют на истину в последней инстанции. Это только одна из принятых ныне версий, которая, с точки зрения автора, является наиболее достоверной. ********************************************************************************

******************************************************************************** Источник - http://erosport.ru/2006/06/16/istorija_jap...h_iskusstv.html Имеются интересные материалы по истории боевых исскуств Японии История Японии - династии и развитие боевых искусств 16 июня 2006 года История Японии 1. Античный период (до 405 г. до н. э.). 672 г. до н. э. - узурпация трона императором Темму. 645 г. до н. э. - возведение на престол императора Котоку, провозглашение реформы Тайка. 607 г. до н. э. - первое посольство отправляется в Китай. Уничтожение клана Сога военачальниками Нака-но-Ое и Накатоми Каматори. 604 г. до н. э. - принятие китайского календаря. 594 г. до н. э. - буддизм становится официальной религией на Японских островах. 587 г. до н. э. - клан Сога наносит смертельный удар клану Мононобе. 552 г. до н. э. - клан Сога, борющийся против кланов Мононобе и Накатоми, становится приверженцем буддизма. 405 г. до н. э. - письменность из Кореи попадает на Японские острова. К сожалению, история не только не сохранила точной даты начала похода императора Японии Дзимма с острова Кюсю через Внутреннее море к Каши-варе в провинции Ямато, но и ставит под сомнение само существование легендарного полководца. Известно только, что некий поход имел место и в результате были покорены враждебные племена, установлена Японская империя. Континентальная культура Китая и Кореи стала постепенно проникать на острова. Вместе с культурой шелка и классическим конфуцианством в Японию попало и искусство изготовления мечей, которое к тому времени уже активно развивалось на континенте. Кузнецы, которые по разным причинам бежали из Кореи и Китая, селились на островах и открывали кузницы, в которых изготовляли оружие. Хотя оно было еще далеко от совершенства, но по сравнению с примитивными местными образцами это был шаг вперед. Помимо оружия, изготовлявшегося на местах, большое количество оружия привозилось с континента. Привезенное и изготовленное на месте оружие было очень похоже, так что сейчас, при всем желании, определить место изготовления того или иного образца оружия тех времен невозможно. Характерной особенностью мечей этого периода была прямая (китайская) форма, двусторонняя и довольно примитивная по качеству заточка. Эти мечи были пригодны для нанесения уколов, но мало подходили для рубящих ударов. Поединки больше походили на поединки на шпагах, чем на мечах. 2. Период Нара (405 г. до н. э. - 793 г. н. э.). 702 г. - бюрократическое устройство копируется с китайской модели управления и устанавливается первая постоянная столица в городе Нара. 712-720 гг. - составление официальных записей кодзики, газет фудоки и хроник нихонги. 740 г. - восстание Фудзивары Хироцугу против влияния на правящий двор монарха Гембо. Процветание буддийской секты в городе Нара. 764 г. - поражение Фудзивары и концентрация силы в руках императрицы Кокен (Шотоку), которая назначила настоятеля Докюо премьер-министром. 784 г. - столица переводится из города Нара в город Нагаока. Начало периода ознаменовалось событием, сыгравшим важнейшую роль во всей дальнейшей истории Японии. С приходом к власти императора Котоку, чьим девизом было выражение "Тайка!", что дословно переводится как "Великая перемена!", начинается летосчисление знаменитого класса профессиональных японских воинов - самураев. Этот период в истории архитектуры, живописи, религии и скульптуры известен как "золотой век". В отличие от предыдущего периода, когда у империи не было единой столицы, в начале периода Нара столица располагалась в городе Нара в провинции Ямато. Ознаменовавшая начало периода реформа Тайка установила абсолютное правление императорской семьи, законодательно оформила возникновение централизованного государства и регулярной армии. В течение этого периода японцы изготовляли оружие из сплава, очень близкого по составу к бронзе. Частично металлы добывались в Японии, но в основном на переплавку шли китайские изделия из бронзы. В это время было создано немало величайших литературных памятников. Некоторые из них дошли до наших дней, а "Кодзики" даже переведен на русский язык. 3. Период Хейан (794-1156 гг.). 794 г. - основан город Хейан (Киото). 801 г. - на севере страны военачальник Тамурамаро Саканоуэ одержал решительную победу над племенами Айнов. Падение силы клана Фудзивара. 833 - 967 гг. - период многочисленных интриг, сражений и восстаний между императорами, регентами и диктаторами. 939-940 гг. - восстание под предводительством самурая Тайры Масакадо. 1051-1062 гг. - одиннадцатилетняя война, в которой генерал Минамото Ёшии уничтожил клан Абе на севере острова Хонсю. 1083-1087 гг. - трехлетняя война, в которой генерал Минамото Ёшии уничтожил оппозиционный клан Киёвара на севере Хонсю. 1156 г. - представитель провинциальной военной аристократии Тайра Киёмори берет контроль над гражданским правительством в столице. В это время столица из города Нара переводится в город Хейан (ныне Киото) в провинции Ямаширо, по имени которого и назван весь исторический период. Реальная власть была сосредоточена в руках клана Фудзивара, породнившегося с императорской семьей. Представители этого клана правили страной почти сто лет. Первоначально это было сравнительно мирное время. Но рано или поздно всему приходит конец. Правление клана Фудзивара, купавшегося в роскоши, и его политика, направленная на постоянное увеличение поборов с крестьян, были благодатной почвой для заговоров. Два враждовавших до этого клана, Минамото и Тайра, объединили свои усилия и свергли ослабевший клан Фудзивара. Для этого периода характерно постепенное угасание интереса к Китаю, одной из причин которого было стремление японцев к полной независимости. Кроме того, это стало первым всплеском национализма, который еще не раз имел место в истории Японии. Многочисленные стычки между кланами требовали большого количества оружия. Это привело не только к увеличению его производства, но и к его качественному улучшению. В особенности это касалось мечей. Однако подлинный взлет этого искусства был еще впереди. 4. Период Рокухара (1156 -1185 гг.). 1156-1158 гг. - война Хоген, в результате которой воинами генерала Тайры Киюмори были уничтожены большинство лидеров клана Минамото. 1159-1160 гг. - война Хёйджи, дальнейшая экспансия власти клана Тайра. 1180-1185 гг. - война Гэмпей, приведшая к разорению клана Тайра. Вследствие агрессивной политики, проводимой кланом Тайра, весь этот период сопровождался постоянными вооруженными столкновениями. Что касается изготовления оружия, то этот период ничем не примечателен. Это было следствием того, что дефицит оружия привел к его поточному изготовлению, а доступные в то время орудия и методики производства исключали получение высокого качества. 5. Период Камакура (1185 - 1336 гг.). 1192 г. - самурай Минамото Ёритомо устанавливает сёгунат в городе Камакура. 1205 г. - усиление клана Ходзё. 1232 г. - публикация Дзёей Шикимоку как основного закона страны. 1274 г. - первое монгольское нашествие. 1281 г. - второе монгольское нашествие. 1331-1336 гг. - война Гэнко. Введение единовластия императора Годайго и упразднение регентства Ходзё. Начало этого периода было отмечено установлением кланом Минамото сёгуната - режима военной диктатуры, при которой самураи безраздельно властвовали как в политических, так и в социальных областях. Центром сёгуната был город Камакура в провинции Сагами (ныне Соши). Это повлекло за собой 675 лет феодального правления под руководством верховного военного командования (сегуна). Осенью 1274 года к западным берегам Японии подошел флот монгольского хана Хубилая и захватил острова Цусима и Ики. Несмотря на храбрость и самоотверженность, японские солдаты не могли успешно противостоять монгольской армии, превосходившей их по численности и по опыту ведения сражений. Налетевший внезапно тайфун разметал и уничтожил более 200 вражеских кораблей и тем самым сорвал монгольское вторжение. Однако монголы предприняли еще одну попытку. Снарядив флот численностью около 3500 (!) судов, летом 1281 года они снова направились к берегам Японии. И снова боги оказались милостивыми к островитянам. Налетевший тайфун снова уничтожил почти весь флот монголов. Усмотрев в этом вмешательство высших сил, японцы дали тайфуну имя камикадзе (по-японски ками - "бог", кадзе - "ветер"). Две эти попытки вторжения обогатили сокровищницу боевых искусств Японии новой тактикой ведения боя, заключавшейся в едином командовании, взаимодействии всех отрядов и широко применяемой тактике обхода с флангов (незначительные силы монголов, уцелевшие после тайфуна, высадились на острова и вступили в бой с японцами). Кроме того, именно монголы впервые познакомили самураев с огнестрельным оружием. Ожесточенные битвы послужили толчком для творческих изысканий оружейников и создания более качественного оружия. Более других в этом преуспели кузнецы провинции Бизен. По оценкам некоторых экспертов, мечи, созданные ими, стали лучшими за всю историю изготовления подобного оружия. Новая тактика ведения боя, требовавшая от солдат большей маневренности, привела к тому, что изменились и доспехи. Отныне они стали изготовляться в облегченном варианте. Несмотря на то что основные силы монголов были уничтожены, часть их все же успела высадиться на острова. Они продолжили попытку интервенции. Постоянные стычки с ними, а также чрезмерная роскошь, введенная в ранее простую и суровую жизнь самураев, снизили силу сёгуната. Воспользовавшись моментом, император Годайго, при активной поддержке клана Ашикага, совершил переворот и сверг сёгунат, восстановив свою прежнюю власть и создав правительство Кэмму. 6. Период Мурамачи (Ашикага) (1337 - 1573 гг.). 1337 - 1392 гг. - война Намбокутёдзидай между северным двором с центром в Киото и южным двором с центром в Ёсино. 1338 г. - Ашикага Такаудзи, опираясь на военную силу, захватывает власть и провозглашает себя сегуном. 1339 г. - выход в свет Дзинно Сёто-ки (Записи о законных деяниях Божественных монархов). 1365-1372 гг. - битва при Кюши между воинами клана принца Каненаги и воинами под предводительством генерала Имагавы Садаё. 1372 г. - признание архипелагом Рюкю вассальной зависимости от Китая. 1568 г. - самурай Ода Нобунага оккупировал Киото и разрушил главный буддийский храм. В истории нередко случается, что недавние друзья вдруг становятся непримиримыми врагами. Воспользовавшись ошибками, совершенными императором Годайго, Ашикага предал его и восстановил систему сёгуната, назначив в Киото свое собственное марионеточное правительство. Низвергнутый император Годайго, захватив с собой регалии императорской власти, бежал на юг страны в резиденцию Ёсино около города Нара. На целых 55 лет (с 1337 по 1392 год) установилась непрекращающаяся борьба между двумя императорскими домами. Это был один из самых темных периодов истории Японии. В борьбу были втянуты практически все слои общества. В связи с тем , что приверженцы клана Ашикага были не в состоянии полностью контролировать провинции, им приходилось постоянно воевать. Архипелаг Рюкю, самым крупным островом которого является Окинава, сыграл важнейшую роль в развитии рукопашного боя и работы с оружием. Именно с Окинавы эти искусства попали в Японию. Хотя у японцев и жителей архипелага Рюкю общие этнические корни, они постоянно боролись за независимость как от Японии, так и от Китая. В свою очередь эти государства неоднократно пытались присоединить эти острова к себе. И все же в 1372 году архипелагу пришлось признать свою зависимость от Китая, где в то время правила династия Мин. Сразу же вслед за этим на Окинаву было отправлено посольство во главе с посланником, а также миссия, основной целью которой было распространение китайской культуры на островах архипелага. К концу века китайская колония достигла значительных размеров и, несмотря на ее обособленность, из нее все больше и больше стали просачиваться сведения о самобытных китайских воинских единоборствах. Время феодальных войн, именуемое также периодом Сенгоку, длилось более сотни лет - с 1467 по 1574 год. В течение этого времени потребность в хорошем оружии была необычайно велика, и оно изготовлялось в огромных количествах. Клан Ашикага, превзошедший в роскоши даже клан Фудзивара, базировался в городе Киото, и это активно способствовало процветанию различных искусств. 7. Период Азучи - Момояма (1574-1602 гг.). 1582 г. - самурай Тоётоми Хидэёши отомстил за смерть Оды Нобунаги. 1592 г. - объединение страны стараниями Тоётоми Хидэёши и поход с войсками в Корею. 1597 г. - второй поход японцев в Корею. 1598 г. - смерть Тоётоми Хидэёши. 1600 г. - победа Токугавм Иеясу над оппозиционным военным кланом в битве при Сэкигахаре. 1615г. - уничтожение войсками Токугавы крепости в городе Осака. Будущий знаменитый военачальник Ода Нобунага родился в семье самурая невысокого ранга в провинции Овари (Айти). Ода был вторым сыном, и отец построил ему небольшой замок в Нагое поселив отдельно от семьи. Карьеру военачальника Нобунага начал в 1551 году в возрасте семнадцати лет, после смерти своего отца. Он зарекомендовал себя как жестокий и вероломный правитель, безжалостно подавлявший крестьянские восстания, не щадивший ни соседей, ни ближайших родственников. Тем не менее Нобунага был первым, кто предпринял попытку объединить раздробленные удельные княжества. В 1582 году, будучи окруженным в Киотском замке войсками врагов, Ода Нобунага совершил ритуальное самоубийство - сэппуку. Его преемником в деле объединения страны стал самурай Тоётоми Хидэёши. Он родился в семье крестьянина и стал самураем на службе у Нобунаги. Политика Хидэёши была прямым продолжением политики, проводившейся Но-бунагой. Завершив объединение Японии, Хидэёши стал регентом императора и дайте - феодальным лордом. С наступлением мира остро встала проблема содержания огромной и теперь уже абсолютно ненужной армии. Чтобы разрешить эту проблему, Хидэёши предпринял два похода в Корею, но оба они оказались неудачными. В течение этого времени столица была перенесена в город Осака. 8. Период Эдо (Токугава) (1603-1867 гг.). 1637-1638 гг. - мятеж Шимабары. 1685 г. - письменное закрепление кодекса чести Бусидо под редакцией Ямаги Соко. 1701-1703 гг. - знаменитая история сорока семи ронинов (самураев, потерявших своего господина). 1791 г. - первое появление в Японии русского военного корабля. 1867 г. - продолжение ослабления власти сёгуна-та побудило последнего сегуна Токугаву Ёшинобу подать в отставку. Таким образом была восстановлена верховная административная власть императора (1968 г.). После смерти Хидэёши сложилась довольно тревожная обстановка. В сентябре 1600 года состоялась знаменитая битва при Сэкигахара. Клан Токугава в грандиозном сражении одержал победу над кланом Хидэёши. Отныне Токугава Иеясу стал верховным правителем страны. Столица снова переезжает, теперь уже окончательно, в город Эдо (ныне Токио), в котором клан Токугава правил более 250 лет. В самом начале своего правления Токугава установил фундаментальные законы сёгуната и сословной системы "симин" си-но-ко-сё. По этой системе си - означали самураи, но - крестьяне, ко - ремесленники, сё - торговцы. Подобная система наглядно показывает приоритеты, существовавшие в то время в японском обществе. Именно поэтому в ходу была популярная поговорка "Хана-ва сакураги, хито-ва буси", что означает "Среди цветов - вишня, среди людей - самурай". Токугава также создал весьма эффективную особую тайную полицию. В самом начале XVII века Токугава направил на Окинаву три тысячи самураев клана Симадзу и, несмотря на героическое сопротивление местных жителей, завоевал ее. С этого времени Окинава превратилась в протекторат Японии. Вслед за этим последовали жесточайшие налоги и поборы со стороны императорской власти. Свободолюбивое население острова протестовало, как могло, убивая сборщиков налогов. В ответ на это император издал указ, запрещающий местным жителям ношение оружия, известный в истории, как "охота за мечами". Любой человек, посмевший ослушаться его, подлежал смертной казни. Дело доходило даже до того, что на деревню выдавался один-единственный нож, который, к тому же, хранился под усиленной охраной и выдавался на короткое время под расписку! Жесткие условия, в которые были поставлены островитяне, не сломили их гордый дух. Безоружные крестьяне противопоставили хорошо вооруженным воинам и бандитам, нещадно грабящим деревни, искусство рукопашного боя окинава-тэ, что переводится, как рукопашный бой острова Окинава. Сами же стили назывались по названиям городов, в районе которых они практиковались: наха-тэ, сюри-тэ и томари-тэ. Длительный период правления Токугавы подошел к концу в начале XIX века, когда Япония наконец прекратила свою изоляцию от внешнего мира, открыв границы для торговцев и путешественников из других стран. 9. Новейший период (с 1968 г. до наших дней). 122-й потомок императора Дзиммы, император Мэйдзи помог даймё Сотозава - оппозиции клану Токугавы, возникшей после битвы при Сэкигахара - получить верховенство над кланом Токугавы. Весьма непродолжительное (до1876г.) ношение мечей было запрещено декретом императора. Конечно же, приведенная выше хронология исторических событий далеко не полная. Тем не менее данная хронология вполне достаточна для знакомства читателя с классическими воинскими искусствами и в первую очередь с теми из них, которые используют оружие. Исторический экскурс был бы не полным без хотя бы краткого упоминания биографий известнейших мастеров прошлого. Все они внесли неоценимый вклад в развитие искусства поединка. Однако в прошлом не существовало такого жесткого разделения, как сейчас, на каратэ, кобудо, джиу-джицу и т. д. В то время воин обязан был в совершенстве владеть как оружием, так и приемами рукопашного боя, без оружия. Поэтому практически одни и те же имена почитаются и в среде приверженцев каратэ, и в среде специалистов по кобудо. В отличие от современных спортивных школ, школы окинава-тэ в древности были строго законспирированы и походили больше на тайные общества, в которых все члены давали клятву, нарушение которой каралось смертью. В большой степени и само искусство отличалось от современного. Крестьяне не могли вести с самураями или бандитами продолжительный поединок. Остаться в живых можно было, только опередив противника и убив его одним ударом. Соответственно, вся подготовка была направлена на смертельное поражение с одного удара - иккен хиссацу. В рукопашном бою без оружия допускалось применение в качестве последнего подручных сельскохозяйственных орудий труда. Сегодня они известны как классическое оружие кобудо: нунтяку (две деревянные палки, связанные веревкой) - трансформированный цеп для молотьбы риса; тонфа (деревянная палка с перпендикулярной рукояткой) - рычаг для вращения мельничных жерновов; кама (серп на деревянной рукоятке) - сельскохозяйственный серп и т. д. Однако не следует считать, что рукопашным боем занимались только крестьяне. История донесла до нас имена трех незаурядных мастеров благородного происхождения, внесших большой вклад в развитие этого искусства на Окинаве: Чотоку Кян, Чоки Мотобу и Анкичи Аракаки. Чотоку Кян родился в декабре 1870 года и был третьим сыном. Его отец Чофу Кян был одиннадцатым потомком короля Шосей королевства Рюкю. Он служил управляющим у последнего отпрыска королевской семьи. Получив превосходное обучение, Чофу Кян не только превосходно разбирался в китайской классике и японской каллиграфии, но был еще и неплохим бойцом. Этими качествами, а также кристальной честностью и ответственностью он снискал уважение и безграничное доверие со стороны своего господина. В возрасте двенадцати лет Чотоку Кян отправился с отцом в Токио, где изучал китайскую классику до своего шестнадцатилетия. В отличие от отца, он был невысоким и слабым. Решив, что сын должен обладать здоровьем, достойным самурая и члена королевской фамилии, отец занялся его закаливанием. Для этого он частенько выгонял Чотоку в холодные зимние дни на улицу для занятий сумо и рукопашным боем. После того как дела в Токио были завершены, отец и сын вернулись на Окинаву. Когда Чотоку исполнилось двадцать лет, отец решил, что следует больше внимания уделять практике рукопашного боя. Учитывая физические кондиции сына, он дал ему несколько важных советов о том, как превратить свои недостатки в преимущества: "Хотя ты и не наделен физической силой от природы, ты обладаешь мужеством и смелостью. Успех в будо вовсе не зависит от телосложения, а в большей степени зависит от того, как энергично ты тренируешься самостоятельно. Самое главное, это отработка той ваза (техники), которая более всего подходит к твоим физическим кондициям". В то время в мире рукопашного боя на Окинаве наиболее известными мастерами были Сокон Мат-сумура и Анко Итосу в городе Сюри и пэйчин (воинское звание) Оядомари в городе Наха. Отец Чотоку обратился к ним с просьбой обучить сына каратэ, потому что считал, что родственные отношения не позволят ему отнестись к сыну-ученику со всей строгостью и беспристрастием. Кян изучал рукопашный бой, впитывая в себя одновременно технику томари-тэ и сюри-тэ. Через несколько лет он стал настоящим мастером. Отработку техники Кян производил на берегу реки Хидзя, повернувшись спиной к берегу или перилам моста. В молодые годы Кян охотно принимал участие в поединках, целью которых было проверить и отточить мастерство, и почти всегда выходил из них победителем. К тридцати годам он стал известнейшим мастером в районах Сюри и Наха. В связи с последовавшими реформами Мэйдзи (1868) самураи были лишены своих социальных привилегий и экономической основы. Не избежали этой участи и члены семьи Кян. Они были вынуждены переехать в деревню Емитан, где у них остался небольшой клочок земли и хижина. Кян должен был выполнять тяжелую и грязную работу, чтобы хоть как-то прокормить семью. И все же, несмотря на житейские сложности, он даже увеличил интенсивность занятий боевыми искусствами. В это время Кян под руководством учителя по имени Яра, хорошо известного в окрестностях деревни Емитан, изучает ката Кушанку. Мастерство Кяна наглядно иллюстрирует следующий случай. Высокий и сильный молодой человек по имени Матсуда имел привычку задирать молодых и слабых. Как-то раз Кян, которому в то время было сорок лет и он работал водителем трамвая, упрекнул его за это. Матсуда вспылил и вызвал его на поединок. Кян принял вызов. Противники вышли на берег реки Хидзя. Кян стоял спиной к реке, как на тренировке. Матсуда попытался ударить мастера кулаком в живот, но тот в последний момент увернулся и в свою очередь атаковал противника, в результате чего Матсуда кубарем полетел в воду. Со временем Кян стал преподавать каратэ молодым людям в деревне и проводил инструкторские занятия в полицейском участке Кадена. Одними из самых любимых ката Кяна были ката Пассай, Чинто и Кушанку. В мае 1942 года в городе Нара Чотоку Кян демонстрировал ката Пассай и бо-дзюцу (работа с шестом) перед именитыми гостями, среди которых были контр-адмирал Кенва Канна и главный редактор газеты "Рюкю Шинпо Пресс". Его великолепная техника владения каратэ и кобудо в возрасте семидесяти трех лет произвели на гостей сильное впечатление. Чотоку Кян умер 20 сентября 1945 года в возрасте семидесяти пяти лет. Другим мастером был Чоки Мотобу. Он родился в городе Сюри в феврале 1871 года в семье адзи - дворянина высокого ранга. Он был третьим сыном в семье, что предопределило его судьбу. Согласно традиции того времени, образование давалось только старшему сыну при полном пренебрежении к воспитанию остальных. Поэтому Чоки Мотобу рос человеком грубым и необразованным. В то же время ему очень хотелось стать самым сильным на Окинаве. Он упорно тренировался и упражнялся с макиварой, отрабатывая ударную технику, поднимал тяжести. Своей способностью схватывать все "на лету" и подражать он заслужил прозвище "обезьяна". По вечерам Мотобу имел привычку ходить в район, где он дрался для проверки своей доблести и мастерства. Однажды он бросил вызов мастеру каратэ по имени Итарашини и потерпел сокрушительное поражение. И хотя он был зол на свой проигрыш, техника каратэ настолько поразила его, что он решил изучить и перенять приемы противников. Большинство мастеров каратэ осуждали изучение техники этого искусства посредством уличных драк, поэтому они отказывались обучать агрессивного Мотобу. И все же нашелся каратэка по имени Косаку Матсумора (не путать с Матсумурой Сокон!) из города Томари, который, впечатлившись энтузиазмом Мотобу, обучил его формам Найфанчин и Пассай. Мотобу попросил Матсумору обучить его также и технике поединка. Поскольку кумитэ было весьма опасной техникой, Матсумора, зная драчливость ученика, отказал ему в этой просьбе. Но Мотобу, согласно свидетельствам известного мастера музыки Рюкюан Рюодзину Кину, изучал кумитэ Матсуморы, подсматривая за ним из-за забора, окружающего додзё - зал для занятий боевыми искусствами. Со временем Мотобу решает отправиться в Киото. По пути он с друзьями становится свидетелем соревнований, в которых представители различных боевых искусств участвовали в поединках профессиональных боксеров. После окончания нескольких боев на ринге появились высокорослые иностранцы, на лицах которых было написано презрительное превосходство. Они вызывали на поединок любого желающего, будучи уверенными в своей победе. Тогда Мотобу решил их проучить и бросил им вызов. Боксер крепкого телосложения, увидев щуплого Мотобу, мог решить, что перед ним ребенок. На самом деле Мотобу было тогда пятьдесят два года. Два раунда закончились позиционной борьбой. В третьем раунде Мотобу перешел в наступление, проведя молниеносный удар, с быстротой молнии атаковал висок своего противника и нокаутировал его. Боксер упал на землю. Поединок был закончен. Этот случай стал причиной слухов и статьи, появившейся в популярном журнале, которая прославила имя Мотобу на всю страну. В результате он стал преподавать каратэ в городе Осака и даже открыл зал в Токио. Со временем Мотобу изменил свое отношение к агрессивности. Он развивал каратэ не только в поединках. Мастер комбинировал изучение поединка с практикой ката, понимание которой пришло только после длительных занятий и работы с такими мастерами каратэ, как Матсумора. Незадолго до начала Второй мировой войны Мотобу вернулся на Окинаву. 2 сентября 1944 года он скончался в городе Нара в возрасте семидесяти трех лет. И наконец, третьего мастера, о котором хотелось бы рассказать, звали Анкичи Аракаки. Анкичи Аракаки родился в ноябре 1899 года в городе Сюри. Он был старшим сыном в семье, в которой, помимо него, было еще шестеро детей. Его отец занимался изготовлением рисовой водки - саке, что давало приличный доход. В начальной школе Аракаки был тихим и послушным учеником. Однако со временем он стал пренебрегать образованием в угоду спортивным занятиям, и в конце концов его выгнали из школы. Аракаки стал изучать каратэ еще в детстве. Его первыми учителями были Шимпан Гусукума и Чомо Ханаширо. После изгнания из средней школы юноша стал обучаться под руководством Тесины Чибаны, который был особо почитаем в мире окинавского каратэ после того, как он получил почетный знак от императора Хирохито. Аракаки был невысокого роста, но усердно тренировался и имел неплохие физические данные. Так как он происходил из обеспеченной семьи, он мог с головой окунуться в каратэ. Всего за несколько лет он стал весьма неплохим бойцом. В возрасте девятнадцати лет проворство и сила Аракаки стали уже широко известны. В этот же год он участвовал в турнире по сумо, проводившемся в городе Сюри. Его противником был гигант из деревни Емитан. Надо сказать, что в сумо соревнуются самые большие и сильные люди, и участие невысокого молодого человека вызвало весьма скептическое отношение к нему. Тем сильнее было удивление, когда Аракаки победил противника с помощью хитроумного приема. В 1921 году Аракаки переезжает в деревню Кадена, где начинает изучать каратэ под руководством мастера Чотоку Кян. К сожалению, Анкичи Аракаки прожил короткую жизнь. 28 декабря 1927 года он умер от язвы желудка в возрасте двадцати восьми лет. Тем не менее он известен и почитаем как непревзойденный мастер быстрых и мощных ударов ногами. ********************************************************************************

КОБУДО - искусство работы с традиционным японским холодным оружием Перекинул в раздел - Военное дело Развитие боевых искусств в Японии Оружие, стили боевых искусств в Японии

О боевом искусстве корсу, и не только (Имеются интересные материалы по истории боевых исскуств Японии и Китая) Перекинул в раздел - Военное дело

Классическое оружие: бо, яри, дзё, тамбо, тонфа, кама, сай, нунтяку, ходзё, кусари, тессен. Перекинул в раздел - Военное дело Развитие боевых искусств в Японии Оружие, стили боевых искусств в Японии

******************************************************************************** ********* Источник - http://erosport.ru/2006/06/16/istorija_jap...h_iskusstv.html Имеются интересные материалы по истории боевых исскуств Японии История Японии - династии и развитие боевых искусств 16 июня 2006 года История Японии 1. Античный период (до 405 г. до н. э.). 672 г. до н. э. - узурпация трона императором Темму. 645 г. до н. э. - возведение на престол императора Котоку, провозглашение реформы Тайка. 607 г. до н. э. - первое посольство отправляется в Китай. Уничтожение клана Сога военачальниками Нака-но-Ое и Накатоми Каматори. 604 г. до н. э. - принятие китайского календаря. 594 г. до н. э. - буддизм становится официальной религией на Японских островах. 587 г. до н. э. - клан Сога наносит смертельный удар клану Мононобе. 552 г. до н. э. - клан Сога, борющийся против кланов Мононобе и Накатоми, становится приверженцем буддизма. 405 г. до н. э. - письменность из Кореи попадает на Японские острова. К сожалению, история не только не сохранила точной даты начала похода императора Японии Дзимма с острова Кюсю через Внутреннее море к Каши-варе в провинции Ямато, но и ставит под сомнение само существование легендарного полководца. Известно только, что некий поход имел место и в результате были покорены враждебные племена, установлена Японская империя. Континентальная культура Китая и Кореи стала постепенно проникать на острова. Вместе с культурой шелка и классическим конфуцианством в Японию попало и искусство изготовления мечей, которое к тому времени уже активно развивалось на континенте. Кузнецы, которые по разным причинам бежали из Кореи и Китая, селились на островах и открывали кузницы, в которых изготовляли оружие. Хотя оно было еще далеко от совершенства, но по сравнению с примитивными местными образцами это был шаг вперед. Помимо оружия, изготовлявшегося на местах, большое количество оружия привозилось с континента. Привезенное и изготовленное на месте оружие было очень похоже, так что сейчас, при всем желании, определить место изготовления того или иного образца оружия тех времен невозможно. Характерной особенностью мечей этого периода была прямая (китайская) форма, двусторонняя и довольно примитивная по качеству заточка. Эти мечи были пригодны для нанесения уколов, но мало подходили для рубящих ударов. Поединки больше походили на поединки на шпагах, чем на мечах. 2. Период Нара (405 г. до н. э. - 793 г. н. э.). 702 г. - бюрократическое устройство копируется с китайской модели управления и устанавливается первая постоянная столица в городе Нара. 712-720 гг. - составление официальных записей кодзики, газет фудоки и хроник нихонги. 740 г. - восстание Фудзивары Хироцугу против влияния на правящий двор монарха Гембо. Процветание буддийской секты в городе Нара. 764 г. - поражение Фудзивары и концентрация силы в руках императрицы Кокен (Шотоку), которая назначила настоятеля Докюо премьер-министром. 784 г. - столица переводится из города Нара в город Нагаока. Начало периода ознаменовалось событием, сыгравшим важнейшую роль во всей дальнейшей истории Японии. С приходом к власти императора Котоку, чьим девизом было выражение "Тайка!", что дословно переводится как "Великая перемена!", начинается летосчисление знаменитого класса профессиональных японских воинов - самураев. Этот период в истории архитектуры, живописи, религии и скульптуры известен как "золотой век". В отличие от предыдущего периода, когда у империи не было единой столицы, в начале периода Нара столица располагалась в городе Нара в провинции Ямато. Ознаменовавшая начало периода реформа Тайка установила абсолютное правление императорской семьи, законодательно оформила возникновение централизованного государства и регулярной армии. В течение этого периода японцы изготовляли оружие из сплава, очень близкого по составу к бронзе. Частично металлы добывались в Японии, но в основном на переплавку шли китайские изделия из бронзы. В это время было создано немало величайших литературных памятников. Некоторые из них дошли до наших дней, а "Кодзики" даже переведен на русский язык. 3. Период Хейан (794-1156 гг.). 794 г. - основан город Хейан (Киото). 801 г. - на севере страны военачальник Тамурамаро Саканоуэ одержал решительную победу над племенами Айнов. Падение силы клана Фудзивара. 833 - 967 гг. - период многочисленных интриг, сражений и восстаний между императорами, регентами и диктаторами. 939-940 гг. - восстание под предводительством самурая Тайры Масакадо. 1051-1062 гг. - одиннадцатилетняя война, в которой генерал Минамото Ёшии уничтожил клан Абе на севере острова Хонсю. 1083-1087 гг. - трехлетняя война, в которой генерал Минамото Ёшии уничтожил оппозиционный клан Киёвара на севере Хонсю. 1156 г. - представитель провинциальной военной аристократии Тайра Киёмори берет контроль над гражданским правительством в столице. В это время столица из города Нара переводится в город Хейан (ныне Киото) в провинции Ямаширо, по имени которого и назван весь исторический период. Реальная власть была сосредоточена в руках клана Фудзивара, породнившегося с императорской семьей. Представители этого клана правили страной почти сто лет. Первоначально это было сравнительно мирное время. Но рано или поздно всему приходит конец. Правление клана Фудзивара, купавшегося в роскоши, и его политика, направленная на постоянное увеличение поборов с крестьян, были благодатной почвой для заговоров. Два враждовавших до этого клана, Минамото и Тайра, объединили свои усилия и свергли ослабевший клан Фудзивара. Для этого периода характерно постепенное угасание интереса к Китаю, одной из причин которого было стремление японцев к полной независимости. Кроме того, это стало первым всплеском национализма, который еще не раз имел место в истории Японии. Многочисленные стычки между кланами требовали большого количества оружия. Это привело не только к увеличению его производства, но и к его качественному улучшению. В особенности это касалось мечей. Однако подлинный взлет этого искусства был еще впереди. 4. Период Рокухара (1156 -1185 гг.). 1156-1158 гг. - война Хоген, в результате которой воинами генерала Тайры Киюмори были уничтожены большинство лидеров клана Минамото. 1159-1160 гг. - война Хёйджи, дальнейшая экспансия власти клана Тайра. 1180-1185 гг. - война Гэмпей, приведшая к разорению клана Тайра. Вследствие агрессивной политики, проводимой кланом Тайра, весь этот период сопровождался постоянными вооруженными столкновениями. Что касается изготовления оружия, то этот период ничем не примечателен. Это было следствием того, что дефицит оружия привел к его поточному изготовлению, а доступные в то время орудия и методики производства исключали получение высокого качества. 5. Период Камакура (1185 - 1336 гг.). 1192 г. - самурай Минамото Ёритомо устанавливает сёгунат в городе Камакура. 1205 г. - усиление клана Ходзё. 1232 г. - публикация Дзёей Шикимоку как основного закона страны. 1274 г. - первое монгольское нашествие. 1281 г. - второе монгольское нашествие. 1331-1336 гг. - война Гэнко. Введение единовластия императора Годайго и упразднение регентства Ходзё. Начало этого периода было отмечено установлением кланом Минамото сёгуната - режима военной диктатуры, при которой самураи безраздельно властвовали как в политических, так и в социальных областях. Центром сёгуната был город Камакура в провинции Сагами (ныне Соши). Это повлекло за собой 675 лет феодального правления под руководством верховного военного командования (сегуна). Осенью 1274 года к западным берегам Японии подошел флот монгольского хана Хубилая и захватил острова Цусима и Ики. Несмотря на храбрость и самоотверженность, японские солдаты не могли успешно противостоять монгольской армии, превосходившей их по численности и по опыту ведения сражений. Налетевший внезапно тайфун разметал и уничтожил более 200 вражеских кораблей и тем самым сорвал монгольское вторжение. Однако монголы предприняли еще одну попытку. Снарядив флот численностью около 3500 (!) судов, летом 1281 года они снова направились к берегам Японии. И снова боги оказались милостивыми к островитянам. Налетевший тайфун снова уничтожил почти весь флот монголов. Усмотрев в этом вмешательство высших сил, японцы дали тайфуну имя камикадзе (по-японски ками - "бог", кадзе - "ветер"). Две эти попытки вторжения обогатили сокровищницу боевых искусств Японии новой тактикой ведения боя, заключавшейся в едином командовании, взаимодействии всех отрядов и широко применяемой тактике обхода с флангов (незначительные силы монголов, уцелевшие после тайфуна, высадились на острова и вступили в бой с японцами). Кроме того, именно монголы впервые познакомили самураев с огнестрельным оружием. Ожесточенные битвы послужили толчком для творческих изысканий оружейников и создания более качественного оружия. Более других в этом преуспели кузнецы провинции Бизен. По оценкам некоторых экспертов, мечи, созданные ими, стали лучшими за всю историю изготовления подобного оружия. Новая тактика ведения боя, требовавшая от солдат большей маневренности, привела к тому, что изменились и доспехи. Отныне они стали изготовляться в облегченном варианте. Несмотря на то что основные силы монголов были уничтожены, часть их все же успела высадиться на острова. Они продолжили попытку интервенции. Постоянные стычки с ними, а также чрезмерная роскошь, введенная в ранее простую и суровую жизнь самураев, снизили силу сёгуната. Воспользовавшись моментом, император Годайго, при активной поддержке клана Ашикага, совершил переворот и сверг сёгунат, восстановив свою прежнюю власть и создав правительство Кэмму. 6. Период Мурамачи (Ашикага) (1337 - 1573 гг.). 1337 - 1392 гг. - война Намбокутёдзидай между северным двором с центром в Киото и южным двором с центром в Ёсино. 1338 г. - Ашикага Такаудзи, опираясь на военную силу, захватывает власть и провозглашает себя сегуном. 1339 г. - выход в свет Дзинно Сёто-ки (Записи о законных деяниях Божественных монархов). 1365-1372 гг. - битва при Кюши между воинами клана принца Каненаги и воинами под предводительством генерала Имагавы Садаё. 1372 г. - признание архипелагом Рюкю вассальной зависимости от Китая. 1568 г. - самурай Ода Нобунага оккупировал Киото и разрушил главный буддийский храм. В истории нередко случается, что недавние друзья вдруг становятся непримиримыми врагами. Воспользовавшись ошибками, совершенными императором Годайго, Ашикага предал его и восстановил систему сёгуната, назначив в Киото свое собственное марионеточное правительство. Низвергнутый император Годайго, захватив с собой регалии императорской власти, бежал на юг страны в резиденцию Ёсино около города Нара. На целых 55 лет (с 1337 по 1392 год) установилась непрекращающаяся борьба между двумя императорскими домами. Это был один из самых темных периодов истории Японии. В борьбу были втянуты практически все слои общества. В связи с тем , что приверженцы клана Ашикага были не в состоянии полностью контролировать провинции, им приходилось постоянно воевать. Архипелаг Рюкю, самым крупным островом которого является Окинава, сыграл важнейшую роль в развитии рукопашного боя и работы с оружием. Именно с Окинавы эти искусства попали в Японию. Хотя у японцев и жителей архипелага Рюкю общие этнические корни, они постоянно боролись за независимость как от Японии, так и от Китая. В свою очередь эти государства неоднократно пытались присоединить эти острова к себе. И все же в 1372 году архипелагу пришлось признать свою зависимость от Китая, где в то время правила династия Мин. Сразу же вслед за этим на Окинаву было отправлено посольство во главе с посланником, а также миссия, основной целью которой было распространение китайской культуры на островах архипелага. К концу века китайская колония достигла значительных размеров и, несмотря на ее обособленность, из нее все больше и больше стали просачиваться сведения о самобытных китайских воинских единоборствах. Время феодальных войн, именуемое также периодом Сенгоку, длилось более сотни лет - с 1467 по 1574 год. В течение этого времени потребность в хорошем оружии была необычайно велика, и оно изготовлялось в огромных количествах. Клан Ашикага, превзошедший в роскоши даже клан Фудзивара, базировался в городе Киото, и это активно способствовало процветанию различных искусств. 7. Период Азучи - Момояма (1574-1602 гг.). 1582 г. - самурай Тоётоми Хидэёши отомстил за смерть Оды Нобунаги. 1592 г. - объединение страны стараниями Тоётоми Хидэёши и поход с войсками в Корею. 1597 г. - второй поход японцев в Корею. 1598 г. - смерть Тоётоми Хидэёши. 1600 г. - победа Токугавм Иеясу над оппозиционным военным кланом в битве при Сэкигахаре. 1615г. - уничтожение войсками Токугавы крепости в городе Осака. Будущий знаменитый военачальник Ода Нобунага родился в семье самурая невысокого ранга в провинции Овари (Айти). Ода был вторым сыном, и отец построил ему небольшой замок в Нагое поселив отдельно от семьи. Карьеру военачальника Нобунага начал в 1551 году в возрасте семнадцати лет, после смерти своего отца. Он зарекомендовал себя как жестокий и вероломный правитель, безжалостно подавлявший крестьянские восстания, не щадивший ни соседей, ни ближайших родственников. Тем не менее Нобунага был первым, кто предпринял попытку объединить раздробленные удельные княжества. В 1582 году, будучи окруженным в Киотском замке войсками врагов, Ода Нобунага совершил ритуальное самоубийство - сэппуку. Его преемником в деле объединения страны стал самурай Тоётоми Хидэёши. Он родился в семье крестьянина и стал самураем на службе у Нобунаги. Политика Хидэёши была прямым продолжением политики, проводившейся Но-бунагой. Завершив объединение Японии, Хидэёши стал регентом императора и дайте - феодальным лордом. С наступлением мира остро встала проблема содержания огромной и теперь уже абсолютно ненужной армии. Чтобы разрешить эту проблему, Хидэёши предпринял два похода в Корею, но оба они оказались неудачными. В течение этого времени столица была перенесена в город Осака. 8. Период Эдо (Токугава) (1603-1867 гг.). 1637-1638 гг. - мятеж Шимабары. 1685 г. - письменное закрепление кодекса чести Бусидо под редакцией Ямаги Соко. 1701-1703 гг. - знаменитая история сорока семи ронинов (самураев, потерявших своего господина). 1791 г. - первое появление в Японии русского военного корабля. 1867 г. - продолжение ослабления власти сёгуна-та побудило последнего сегуна Токугаву Ёшинобу подать в отставку. Таким образом была восстановлена верховная административная власть императора (1968 г.). После смерти Хидэёши сложилась довольно тревожная обстановка. В сентябре 1600 года состоялась знаменитая битва при Сэкигахара. Клан Токугава в грандиозном сражении одержал победу над кланом Хидэёши. Отныне Токугава Иеясу стал верховным правителем страны. Столица снова переезжает, теперь уже окончательно, в город Эдо (ныне Токио), в котором клан Токугава правил более 250 лет. В самом начале своего правления Токугава установил фундаментальные законы сёгуната и сословной системы "симин" си-но-ко-сё. По этой системе си - означали самураи, но - крестьяне, ко - ремесленники, сё - торговцы. Подобная система наглядно показывает приоритеты, существовавшие в то время в японском обществе. Именно поэтому в ходу была популярная поговорка "Хана-ва сакураги, хито-ва буси", что означает "Среди цветов - вишня, среди людей - самурай". Токугава также создал весьма эффективную особую тайную полицию. В самом начале XVII века Токугава направил на Окинаву три тысячи самураев клана Симадзу и, несмотря на героическое сопротивление местных жителей, завоевал ее. С этого времени Окинава превратилась в протекторат Японии. Вслед за этим последовали жесточайшие налоги и поборы со стороны императорской власти. Свободолюбивое население острова протестовало, как могло, убивая сборщиков налогов. В ответ на это император издал указ, запрещающий местным жителям ношение оружия, известный в истории, как "охота за мечами". Любой человек, посмевший ослушаться его, подлежал смертной казни. Дело доходило даже до того, что на деревню выдавался один-единственный нож, который, к тому же, хранился под усиленной охраной и выдавался на короткое время под расписку! Жесткие условия, в которые были поставлены островитяне, не сломили их гордый дух. Безоружные крестьяне противопоставили хорошо вооруженным воинам и бандитам, нещадно грабящим деревни, искусство рукопашного боя окинава-тэ, что переводится, как рукопашный бой острова Окинава. Сами же стили назывались по названиям городов, в районе которых они практиковались: наха-тэ, сюри-тэ и томари-тэ. Длительный период правления Токугавы подошел к концу в начале XIX века, когда Япония наконец прекратила свою изоляцию от внешнего мира, открыв границы для торговцев и путешественников из других стран. 9. Новейший период (с 1968 г. до наших дней). 122-й потомок императора Дзиммы, император Мэйдзи помог даймё Сотозава - оппозиции клану Токугавы, возникшей после битвы при Сэкигахара - получить верховенство над кланом Токугавы. Весьма непродолжительное (до1876г.) ношение мечей было запрещено декретом императора. Конечно же, приведенная выше хронология исторических событий далеко не полная. Тем не менее данная хронология вполне достаточна для знакомства читателя с классическими воинскими искусствами и в первую очередь с теми из них, которые используют оружие. Исторический экскурс был бы не полным без хотя бы краткого упоминания биографий известнейших мастеров прошлого. Все они внесли неоценимый вклад в развитие искусства поединка. Однако в прошлом не существовало такого жесткого разделения, как сейчас, на каратэ, кобудо, джиу-джицу и т. д. В то время воин обязан был в совершенстве владеть как оружием, так и приемами рукопашного боя, без оружия. Поэтому практически одни и те же имена почитаются и в среде приверженцев каратэ, и в среде специалистов по кобудо. В отличие от современных спортивных школ, школы окинава-тэ в древности были строго законспирированы и походили больше на тайные общества, в которых все члены давали клятву, нарушение которой каралось смертью. В большой степени и само искусство отличалось от современного. Крестьяне не могли вести с самураями или бандитами продолжительный поединок. Остаться в живых можно было, только опередив противника и убив его одним ударом. Соответственно, вся подготовка была направлена на смертельное поражение с одного удара - иккен хиссацу. В рукопашном бою без оружия допускалось применение в качестве последнего подручных сельскохозяйственных орудий труда. Сегодня они известны как классическое оружие кобудо: нунтяку (две деревянные палки, связанные веревкой) - трансформированный цеп для молотьбы риса; тонфа (деревянная палка с перпендикулярной рукояткой) - рычаг для вращения мельничных жерновов; кама (серп на деревянной рукоятке) - сельскохозяйственный серп и т. д. Однако не следует считать, что рукопашным боем занимались только крестьяне. История донесла до нас имена трех незаурядных мастеров благородного происхождения, внесших большой вклад в развитие этого искусства на Окинаве: Чотоку Кян, Чоки Мотобу и Анкичи Аракаки. Чотоку Кян родился в декабре 1870 года и был третьим сыном. Его отец Чофу Кян был одиннадцатым потомком короля Шосей королевства Рюкю. Он служил управляющим у последнего отпрыска королевской семьи. Получив превосходное обучение, Чофу Кян не только превосходно разбирался в китайской классике и японской каллиграфии, но был еще и неплохим бойцом. Этими качествами, а также кристальной честностью и ответственностью он снискал уважение и безграничное доверие со стороны своего господина. В возрасте двенадцати лет Чотоку Кян отправился с отцом в Токио, где изучал китайскую классику до своего шестнадцатилетия. В отличие от отца, он был невысоким и слабым. Решив, что сын должен обладать здоровьем, достойным самурая и члена королевской фамилии, отец занялся его закаливанием. Для этого он частенько выгонял Чотоку в холодные зимние дни на улицу для занятий сумо и рукопашным боем. После того как дела в Токио были завершены, отец и сын вернулись на Окинаву. Когда Чотоку исполнилось двадцать лет, отец решил, что следует больше внимания уделять практике рукопашного боя. Учитывая физические кондиции сына, он дал ему несколько важных советов о том, как превратить свои недостатки в преимущества: "Хотя ты и не наделен физической силой от природы, ты обладаешь мужеством и смелостью. Успех в будо вовсе не зависит от телосложения, а в большей степени зависит от того, как энергично ты тренируешься самостоятельно. Самое главное, это отработка той ваза (техники), которая более всего подходит к твоим физическим кондициям". В то время в мире рукопашного боя на Окинаве наиболее известными мастерами были Сокон Мат-сумура и Анко Итосу в городе Сюри и пэйчин (воинское звание) Оядомари в городе Наха. Отец Чотоку обратился к ним с просьбой обучить сына каратэ, потому что считал, что родственные отношения не позволят ему отнестись к сыну-ученику со всей строгостью и беспристрастием. Кян изучал рукопашный бой, впитывая в себя одновременно технику томари-тэ и сюри-тэ. Через несколько лет он стал настоящим мастером. Отработку техники Кян производил на берегу реки Хидзя, повернувшись спиной к берегу или перилам моста. В молодые годы Кян охотно принимал участие в поединках, целью которых было проверить и отточить мастерство, и почти всегда выходил из них победителем. К тридцати годам он стал известнейшим мастером в районах Сюри и Наха. В связи с последовавшими реформами Мэйдзи (1868) самураи были лишены своих социальных привилегий и экономической основы. Не избежали этой участи и члены семьи Кян. Они были вынуждены переехать в деревню Емитан, где у них остался небольшой клочок земли и хижина. Кян должен был выполнять тяжелую и грязную работу, чтобы хоть как-то прокормить семью. И все же, несмотря на житейские сложности, он даже увеличил интенсивность занятий боевыми искусствами. В это время Кян под руководством учителя по имени Яра, хорошо известного в окрестностях деревни Емитан, изучает ката Кушанку. Мастерство Кяна наглядно иллюстрирует следующий случай. Высокий и сильный молодой человек по имени Матсуда имел привычку задирать молодых и слабых. Как-то раз Кян, которому в то время было сорок лет и он работал водителем трамвая, упрекнул его за это. Матсуда вспылил и вызвал его на поединок. Кян принял вызов. Противники вышли на берег реки Хидзя. Кян стоял спиной к реке, как на тренировке. Матсуда попытался ударить мастера кулаком в живот, но тот в последний момент увернулся и в свою очередь атаковал противника, в результате чего Матсуда кубарем полетел в воду. Со временем Кян стал преподавать каратэ молодым людям в деревне и проводил инструкторские занятия в полицейском участке Кадена. Одними из самых любимых ката Кяна были ката Пассай, Чинто и Кушанку. В мае 1942 года в городе Нара Чотоку Кян демонстрировал ката Пассай и бо-дзюцу (работа с шестом) перед именитыми гостями, среди которых были контр-адмирал Кенва Канна и главный редактор газеты "Рюкю Шинпо Пресс". Его великолепная техника владения каратэ и кобудо в возрасте семидесяти трех лет произвели на гостей сильное впечатление. Чотоку Кян умер 20 сентября 1945 года в возрасте семидесяти пяти лет. Другим мастером был Чоки Мотобу. Он родился в городе Сюри в феврале 1871 года в семье адзи - дворянина высокого ранга. Он был третьим сыном в семье, что предопределило его судьбу. Согласно традиции того времени, образование давалось только старшему сыну при полном пренебрежении к воспитанию остальных. Поэтому Чоки Мотобу рос человеком грубым и необразованным. В то же время ему очень хотелось стать самым сильным на Окинаве. Он упорно тренировался и упражнялся с макиварой, отрабатывая ударную технику, поднимал тяжести. Своей способностью схватывать все "на лету" и подражать он заслужил прозвище "обезьяна". По вечерам Мотобу имел привычку ходить в район, где он дрался для проверки своей доблести и мастерства. Однажды он бросил вызов мастеру каратэ по имени Итарашини и потерпел сокрушительное поражение. И хотя он был зол на свой проигрыш, техника каратэ настолько поразила его, что он решил изучить и перенять приемы противников. Большинство мастеров каратэ осуждали изучение техники этого искусства посредством уличных драк, поэтому они отказывались обучать агрессивного Мотобу. И все же нашелся каратэка по имени Косаку Матсумора (не путать с Матсумурой Сокон!) из города Томари, который, впечатлившись энтузиазмом Мотобу, обучил его формам Найфанчин и Пассай. Мотобу попросил Матсумору обучить его также и технике поединка. Поскольку кумитэ было весьма опасной техникой, Матсумора, зная драчливость ученика, отказал ему в этой просьбе. Но Мотобу, согласно свидетельствам известного мастера музыки Рюкюан Рюодзину Кину, изучал кумитэ Матсуморы, подсматривая за ним из-за забора, окружающего додзё - зал для занятий боевыми искусствами. Со временем Мотобу решает отправиться в Киото. По пути он с друзьями становится свидетелем соревнований, в которых представители различных боевых искусств участвовали в поединках профессиональных боксеров. После окончания нескольких боев на ринге появились высокорослые иностранцы, на лицах которых было написано презрительное превосходство. Они вызывали на поединок любого желающего, будучи уверенными в своей победе. Тогда Мотобу решил их проучить и бросил им вызов. Боксер крепкого телосложения, увидев щуплого Мотобу, мог решить, что перед ним ребенок. На самом деле Мотобу было тогда пятьдесят два года. Два раунда закончились позиционной борьбой. В третьем раунде Мотобу перешел в наступление, проведя молниеносный удар, с быстротой молнии атаковал висок своего противника и нокаутировал его. Боксер упал на землю. Поединок был закончен. Этот случай стал причиной слухов и статьи, появившейся в популярном журнале, которая прославила имя Мотобу на всю страну. В результате он стал преподавать каратэ в городе Осака и даже открыл зал в Токио. Со временем Мотобу изменил свое отношение к агрессивности. Он развивал каратэ не только в поединках. Мастер комбинировал изучение поединка с практикой ката, понимание которой пришло только после длительных занятий и работы с такими мастерами каратэ, как Матсумора. Незадолго до начала Второй мировой войны Мотобу вернулся на Окинаву. 2 сентября 1944 года он скончался в городе Нара в возрасте семидесяти трех лет. И наконец, третьего мастера, о котором хотелось бы рассказать, звали Анкичи Аракаки. Анкичи Аракаки родился в ноябре 1899 года в городе Сюри. Он был старшим сыном в семье, в которой, помимо него, было еще шестеро детей. Его отец занимался изготовлением рисовой водки - саке, что давало приличный доход. В начальной школе Аракаки был тихим и послушным учеником. Однако со временем он стал пренебрегать образованием в угоду спортивным занятиям, и в конце концов его выгнали из школы. Аракаки стал изучать каратэ еще в детстве. Его первыми учителями были Шимпан Гусукума и Чомо Ханаширо. После изгнания из средней школы юноша стал обучаться под руководством Тесины Чибаны, который был особо почитаем в мире окинавского каратэ после того, как он получил почетный знак от императора Хирохито. Аракаки был невысокого роста, но усердно тренировался и имел неплохие физические данные. Так как он происходил из обеспеченной семьи, он мог с головой окунуться в каратэ. Всего за несколько лет он стал весьма неплохим бойцом. В возрасте девятнадцати лет проворство и сила Аракаки стали уже широко известны. В этот же год он участвовал в турнире по сумо, проводившемся в городе Сюри. Его противником был гигант из деревни Емитан. Надо сказать, что в сумо соревнуются самые большие и сильные люди, и участие невысокого молодого человека вызвало весьма скептическое отношение к нему. Тем сильнее было удивление, когда Аракаки победил противника с помощью хитроумного приема. В 1921 году Аракаки переезжает в деревню Кадена, где начинает изучать каратэ под руководством мастера Чотоку Кян. К сожалению, Анкичи Аракаки прожил короткую жизнь. 28 декабря 1927 года он умер от язвы желудка в возрасте двадцати восьми лет. Тем не менее он известен и почитаем как непревзойденный мастер быстрых и мощных ударов ногами. ******************************************************************************** **********

******************************************************************************** Источник - http://www.moldo.org/2nd.php?idm=3&ida=85 ******************************************************************************** Предания клана Шоу Дао и происхождение даосизма (III). Продолжим с того, на чем мы остановились - с ближневосточных параллелей в мифологии мяо-яо. Какие же это сюжеты? Тот же Я. В. Чеснов упоминает в качестве таких мотивов следующие: «создание человека духом-горшечником, непорочное зачатие и строительство башни» (Чеснов 1976: 171). Каждый, кто знаком с Библией, легко опознает эти сюжеты. Помимо того, он пишет о том, что собака в мифологии мяо-яо трактуется как существо водной природы. Параллель такому пониманию он видит в Авесте, у индоиранцев, также как и образу собаки в качестве стража загробного мира – «на Дальнем Востоке подобные представления не выражены» (Чеснов 1976: 168). В самом имени Паньху, второй компонент, «ху», означает Запад, и вообще вещи, связанные с Западом. Чаще всего термин «ху» употреблялся по отношению к Ирану (Чеснов 1976: 168). В свою очередь, М. Е. Кравцова также отмечает ближневосточные связи населения Чу. Очень важно здесь упоминаемое ею сходство чусского искусства и изображений на каменных ритуальных сосудах с территории Элама начала II тыс. до Р. Х. (Кравцова 1994: 70). Очень интересна также интерпретация некоторыми современными китайскими учеными сведений Сыма Цяня о титулах правителей Чу – «сюн» и «ао». Эти исследователи, сторонники западного происхождения чуссцев, сопоставляют данные титулы с иранским и древнеперсидскими языками (Сыма Цянь 1987: 285). Эти факты увязывают происхождение Чу и мань-и с Ближним Востоком, и, в частности, с территорией Ирана. Вспомним, что именно на территории Ирана (точнее, Загроса) помещает и прародину тохаров А. Ковалев (2004: 268). Развивая идею У. Б. Хеннинга (1978), он отождествляет тохаров и кутиев. Археологические следы миграции из Загроса в Китай во II тыс. до Р. Х. он полагает несомненными. Хочу заметить, что эта же идея рассматривается (прежде всего с лингвистической точки зрения) в работе В. В. Иванова (1997), опубликованной в сборнике "Стратум: структуры и катастрофы"; в ней же он упоминает их совместную с Т. В. Гамкрелидзе статью, посвященную именно концепции У. Б. Хеннинга. В связи с культурными импульсами, стартовавшими с территории Ирана и достигнувшими Китая, стоит упомянуть, на мой взгляд, и о таком явлении, как древняя тибетская религии – бонпо. Отправным толчком для того, чтобы связать вопросы происхождения мань-и, Чу, и в конечном итоге, даосизма, с бон, послужило упоминание в одной работе Л. Н. Гумилева о том, что мяо-яо исповедуют…. бонпо. Сегодня для ученого нет лучшего способа дискредитировать свою работу, как сослаться в каком-то вопросе на Л. Н. Гумилева. И все же я решил проверить это утверждение. И обнаружились очень интересные данные. В работе Р. Е. Пубаева, посвященной анализу тибетской исторической хроники «Пагсам Чжонсан», приводится интересные сведения об основных (с точки зрения автора трактата) религиях Китая. По мнению этой тибетской хроники, «буддизм подобен солнцу, бонпо, получившая начало от учителя Лоу-Чжуна, подобна луне, и конфуцианство подобно звезде» (Пубаев 1981: 207). Интригует в данном случае отнесение бонпо к числу основных религий Китая. Р. Е. Пубаев в конечном итоге приходит к выводу, что «вероятнее всего, под «бонпосским учением» имеется в виду даосизм, тогда как бонпосский учитель Лоу-чжун – не кто иной, как Лао-цзы» (!). Очевидно, что автор этого трактата имел куда лучшее представление о бонпо, чем мы, и уж коли сблизил его с даосизмом, под этим что-то скрывается. Значимо здесь и сопоставление бонпо с луной. Некоторые современные ученые (в основном китайские), выдвинули предположение, что "учение "Даодэцзин", как и "И цзин", коренится в почитании луны как женского божества" (Торчинов 1982: 100). В этой связи отметим, что сама бонпо объясняет свое происхождение как результат прихода Шенраба, основателя этого учения. Шенраб пришел из страны, которую современные исследователи размещают на территории Ирана, или Индии (!). Тот же Л. Н. Гумилев, в соавторстве с крупным специалистом по Тибету Б.И. Кузнецовым, попытался доказать происхождение бонпо от митраизма. А приход Шенраба связывал с территорией именно Ирана. Насколько бонпо действительно восходит к митраизму – отдельный вопрос (ряд исследователей с этим не согласны (см. Бураев Д. И.)). Но, во всяком случае, все эти факты ориентируют нас на поиск и в этом направлении. И привлекают наше внимание к территории, прилегающей к Тибету с юго-запада – современной Северо-Западной Индии. Мне удалось ознакомиться также с изданной посмертно книгой Б. И. Кузнецова "Бон и маздаизм" (2001). В ней он очень аргументированно и убедительно обосновывает свою гипотезу о происхождении бон от маздаизма. Приводимые им факты настолько любопытны, что, предоставляя решение этого вопроса самим читателям, считаю все же необходимым рассказать о них. Прежде всего, "древние тибетские традиции, как бонские, так и буддийские, единодушны в том, что основатель бон был родом из Ирана, а сама религия бон берет начало из этой же страны" (2001: 112); "авторы поздних бонских сочинений поясняли, что Олмо - это Персия" (2001: 66). По мнению Б. И. Кузнецова, основанному на анализе тибетской картографии, Олмо - это Элам. Кстати, именно Олмо являлась, как следует из карт "Тибетско-шаншунского словаря", той самой загадочной Шамбалой, которую давно и безуспешно ищут (2001: 65). "Еще в VI в. н. э. в одном из районов Тибета имя главного божества произносилось как ахура" (2001: 171) (для более далеких от темы читателей поясню, что верховное божество маздаизма - Ахура Мазда - А. Р.); подлинное имя Шенраба (Совершенного жреца), основателя бон - Дмура, или Мура (в буддийской традиции - Матхар), что "может соответствовать Митре" (2001: 113). Так же, как и для маздаизма, для бон характерен четкий дуализм и борьба тьмы и света. Ну и, наконец, один важный, как станет ясно ниже, факт: бонские храмы - это храмы Солнца и Луны (2001: 45). Вместе с тем, на мой взгляд, тот импульс из Ирана, который Б. И. Кузнецов считает причиной возникновения бон, и который он относит ко времени Ксеркса ("анти-дэвовская"реформа которого и стала причиной бегства жрецов маздаизма сначала в Восточный Декан, а затем и в Тибет), был не первым. Он, видимо, наложился на более ранние и шел по уже проторенной дорожке. В этой же связи упомянем, что крупнейший специалист по религиям Гиндукуша, К. Йеттмар, сопоставлял страну Шенраба, «Bru-zha», с одной из ветвей дардов – бурушаска (Йеттмар 1986: 210). Соответственно, Шенраб мог быть, по его мнению, выходцем именно из страны дардов. Судя по всему, религия дардов и бонпо находятся в определенной связи, и одно может быть понято через другое. Так, В. Сарианиди пишет о том, что "уникальные погребальные обряды кафиров Гиндукуша ближе всего к заупокойным ритуалам зороастрийцев" (1984: 53). Кроме того, в этногенезе тибетцев, помимо западных цянов, определенно принимали участие индоиранские народы, в частности, как полагал Ю. Н. Рерих, восточные группы тохаров (Иванов 1992: 17). Сами же дарды, рассматриваемые К. Йеттмаром как «архаичная группа индоариев, распространявшаяся ранее значительно южнее (до Джелалабада, по крайней мере)» (Йеттмар 1986: 17), имеют «близнецов» в Европе. Это и современный пролив Дарданеллы, и дарданцы гомеровского эпоса, и, наконец, иллирийское племя дардов. Кроме того, Л. С. Клейн (2000: 185), касаясь в работе о тохарах вопроса о других индоевропейцах на границах Китая, пишет следующее: "что же касается более ранней индоевропейской миграции на восток, ... то это могла осуществить мало известная ветвь ариев, оставившая на Памире дардов, но могли стоять за этим и какие-то родичи кельтов, италиков и греков, некая вообще не сохранившаяся группа западных индоевропейцев". При этом, по данным физической антропологии, "кафиры по антропологическим признакам ближе к населению Индии" (Сарианиди 1984: 44). Таким образом, перекидывается любопытный мостик к Чу из Ирана и Северо-Западной Индии, и, в том числе, через бонпо. К Северо-Западной Индии обращает наше внимание и ряд других обстоятельств. Так, В. В. Иванов полагает, в связи с проблемой происхождения такого заметного образа китайской мифологии, как цилинь (священный единорог), что истоки его «следует видеть в Индии, еще в протоиндийской культуре», то есть, цивилизации Мохенджо Даро и Хараппы (1992: 15). Единорог заставляет нас опять вспомнить о ритуальной прическе мань-и, и таком интересном персонаже китайской мифологии, как Чи-ю. Но сюда же следует добавить - индуистское божество (в том числе - плодородия) Вишну - "хранителя мира", персонификацией которого служил, в том числе, вепрь с одним рогом (Волчок 1970: 30). Заметим, что и в китайской мифологии существовало представление о Гигантском вепре как символе плодородия (Кравцова 1994: 189). Впрочем, можно сказать, что именно рогатые божества лучще всего демонстрируют и подтверждают высказанный выше тезис - о дравидском влиянии на Южный Китай в целом и его роли в формировании даосизма, в частности. Рогатые божества, и конкретно - бык. Как пишет Б. Л. Рифтин, "бычьеголовые существа вообще малохарактерны для китайской мифологии" (Рифтин 1979: 86). Напротив - Индия, и конкретно дравидская и протодравидская цивилизация. "Особенно широко культ священного быка был распространен в древней цивилизации долины Инда" (Мифы, т.1: 203). Как пишет Б. Я. Волчок, "верховный бог протоиндийцев изображался с буйволовыми рогами на голове" (1972: 256). А также: "особенно почитался бык в южной Индии" (1972: 260). Именно этот рогатый бог стал прототипом Шивы (Мифы, т.2: 644), и бык до сих пор - ездовое животное (вахана) Шивы. Также в протоиндийской цивилизации весьма почитался носорог (и единорог). Причем, в более позднее время эта традиция пресекается. Б. Я. Волчок, пытаясь объяснить это, высказывает гипотезу, что именно такая аватара Вишну, как "однорогий вепрь", представляет собой продолжение этого культа. Вероятно, это так, но, по собственным словам автора, это - редкая аватара (1972: 255). Так что, если бык продолжает процветать, то однорогим повезло меньше. И это представляет собой интересную загадку. Впрочем, это отдельный вопрос. Итак, как видим, рогатые божества в протоиндийской цивилизации - на первом плане. Но и в Китае их было куда больше, чем это кажется на первый взгляд. Анализ самого Б. Л. Рифтина прекрасно это показал. Так, у одного из центральных персонажей китайской мифологии, Шэнь-нуна, - "голова быка" (1979: 86). Следующий за ним Хуан-ди - "родился от молнии, имеет солнечный рог". При этом он четырехлик (как и его противник Чи-ю) (!979: 92), что тоже сближает его с Шивой. Далее, потомок Хуан-ди, Чжуан-сюй, "носит на своей голове копье и щит". Б. Л. Рифтин убедительно показывает, что речь идет о его изначально рогатом облике, позднее переосмысленном. И кстати, в качестве параллели приводит сюжет из Малой Азии - "Рассказ о быке, раздвинувшем горы"(1979: 109). Намеки на рогатый облик есть и в описании Фу-си, божественного первопредка в китайской мифологии. У него было "тело змеи, голова цилиня"; также упоминается "солнечный рог" Фу-си (Рифтин 1979: 13-14). И даже Нюй-ва, супруга Фу-си, по некоторым источникам имела "тело змеи, голову быка, черно-белые волосы" (1979: 20). Наконец, зверь цзечжуй, помощник Гао-яо, справедливого судьи во времена Шуня, мифического правителя древности. Этот зверь бодал виноватого, когда видел ссору. По конфуцианской традиции, помощник Гао-яо - однорогий баран. Б. Л. Рифтин заключает: "может, изначально сам Гао-яо изображался в виде зеленого зверя с одним рогом" (1979: 169). Здесь же стоит добавить, что, по мнению исследователей, знак цян (обозначение тибетского народа - цянов) первоначально обозначал человека с бараньими рогами (1979: 109). Очевидно почитание рогатого божества и цянами. Как видим, наиболе почитаемые и значимые персонажи китайской мифологии отражают в своем облике образ рогатого божества, и прежде всего - быка. Но также очевидно, что эти, рогатые черты их облика - постепенно исчезают и забываются. У некоторых, как у Чжуан-сюя, это рудимент, который способен обнаружить только тщательный анализ. Смех над "однорогим бараном" Гао-яо, отрицательный ответ Конфуция на вопрос, был ли Хуан-ди четырехликим показывают - эта традиция действительно периферийная для китайской мифологии, и - забывающаяся. Очевидна и причина - это внешнее для китайской цивилизации влияние. На мой взгляд, наиболее приемлемый источник этого влияния - Индия. А "южные варвары" - посредник. Здесь следует сказать и о том, что даосская традиция, очевидно, была теснее связана с почитанием быка. По любезному сообщению М. Е. Кравцовой, Лао-цзы уезжает на Запад... верхом на быке. Таким образом, бык, как ездовое животное Лао-цзы, может быть сопоставлен с быком, как ездовым животным (ваханой) Шивы. И следует иметь в виду, кстати, что бык в мифологиях древней Месопотамии, Ирана, Средней Азии и Индии - символ "прежде всего лунного божества" (Мифы, т.1: 203). Шумерский Нанна, бог Луны, сопоставляется с Шивой, и "символ Шивы - Луна" (Кузнецов 2001: 60). Выше я уже упоминал о возведении рядом исследователей даосизма к культу луны как женского божества. Добавлю, что у дардов одно из главных божеств, Манди (или Мон, Мони), выступает и в облике быка. При этом существуют определенные параллели, сближающие его с Шивой - например, сюжет, где он сбивает стрелой крепость демонов (Мифы, т.2: 229). Продолжая тему быка, отметим, что бык позволяет не только обнаружить культурный импульс, стартовавший с территории Индии (вероятно, около середины II тыс. до н.э.) и достигщий Южного Китая, но и проследить его движение дальше на восток (как и было предложено в первой части статьи).... до Филлипин. А именно, у бонток, одной из горных народностей о. Лусон (Филлипины), существует культ буйвола и свиньи (вспомним такой персонаж преданий Шоу как Мудрая Свинья (!)). При этом, у многих других народов Филлипин буйвол либо вообще неизвестен, либо используется очень ограниченно. Поэтому, по мнению Фюрер-Хаймендорфа, именно бонток и другие горные народы Лусона принесли буйвола и его культ в середине II тыс. до н.э (Мешков 1968: 62). При этом, не исключено, по мнению исследователей, что появление буйвола на Лусоне связано с Индокитаем. А "некоторые обряды с буйволом на Филлипинах напоминают... в Ассаме (регион в Сев.-Вост. Индии - А. Р.), Бирме, центральном Вьетнаме, в меньшей степени в Индонезии" (Мешков 1968: 63). Также, и лошадь на Филлипинах - азиатского происхождения. М. Салливан видит индийское влияние в бронзовых подвесках центрального Лусона первой половины I тыс. до н.э (Мешков 1968: 64). А Д. Хаттон полагает, что у народа нага в Ассаме "сооружение террас и техника орошения, деревянные заступы, мечеобразный топор идентичны северному Лусону. Остальные элементы материальной и духовной культуры говорят также о близких аналогиях с нага. Обе области показывают столь близкое родство, что можно говорить об одних и тех же культурных истоках" (Мешков 1968: 66). Ну, и, наконец, "происхождение керамики раннего железного века Филлипин ищут даже в Южной Индии и Малой Азии" (Мешков 1968: 67-68). Все эти факты позволяют говорить, по моему мнению, о ряде импульсов в течении II - начала I тыс. до н. э. с территории Индии, которые принесли в Индокитай и Южный Китай культ быка. То, что это было именно влияние с территории Индии, позволяют, на мой взгляд, говорить и данные этнографии такого мон-кхмерского народа, проживающего в Юньнани, как кава. Кава приносят в жертву буйволов, свиней и кур. Собаку же (в отличие от мяо - А. Р.), никогда не приносят в жертву и не почитают. Но при этом "порода собак у кава не похожа на породы китайские или вьетнамские, а напоминают породу индийских" (Чеснов 1968: 145). Принося в жертву быка, они каждый раз вкапывают возле дома деревянную рогатину в его честь. Аналог этого обычая находим у народов нага, кука и гаро в Ассаме (1968: 152). Заметим, что гаро - один из народов бодо, тибето-бирманского происхождения, и в Ассаме появились, по видимому, из Тибета, с севера, в конце II тыс. до н. э.(Маретина 1967: 91). При этом рогатины у кава связаны не только с быком, но и с почитанием женского начала (Чеснов 1968: 176); сами кава рассказывают, что еще 400 лет назад женщины у них играли ведущую роль (Чеснов 1968: 167), что сближает их с теми же гаро (Маретина 1967: 93). Существует еще ряд фактов, свидетельствующих об Индии, а точнее – прото-дравидской и дравидской цивилизации, как еще об одном из источников влияния на формирование Чу и мань-и. В первую очередь это проанализированный Р. Ф. Итсом персонаж мифологии народа Ба, представленный и в археологических материалах (Итс 1972: 171). Он представляет собой «существо с роговыми серьгами в ушах, попирающее правой ногой солнце и левой ногой – луну. В каждой руке он сжимает по змеевидному гаду». Это существо реконструируется как «предок Ту, исполняющий боевой танец» (Итс 1976: 50). Именно этот боевой танец Ба стал источником танца Да-у чжоусского церемонила. Танец Да-у танцевался в память о помощи, которую Ба оказали Чжоу при войне с Инь. У туцзя, современного народа Южного Китая, тоже связанного своим происхождением с мань-и, существует аналог – танец Баюйу, или «танец перевоплощения Ба». Все, что мы знаем об этом «танцоре», позволяет указать определенные параллели ему именно в Индии. Я имею в виду удивительную близость «танцора» с одним из центральных персонажей индуистской мифологии - опять таки богом Шивой. А также – рядом сопутствующих ему персонажей (в частности, Кали, Дурга), более ранних протодравидских божеств (чье участие в формировании образа Шивы признается всеми), и собственно дравидских – например, Муруганом. Среди самых ярких признаков - и змеи, и танец, и связь с солнцем и луной. Вспомним «Шиву, танцующего космический танец». При этом, речь должна идти не о буквальном цитировании, но о перефразировании сюжета - своего рода вариации на тему. Что касается солнца и луны, то это перекидывает также мостик к дардам и Восточному Ирану. Именно здесь в первые века нашей эры было распространено изображение мужского и женского божества с солнцем справа и луной слева от головы. А в Хотане уже Шиву изображали с солнцем и луной в руках (Йеттмар 1986: 179). У самих дардов мы находим божество Манди, одно из центральных, которое сажает на правое плечо солнце, а на левое – луну (Йеттмар 1986: 84). У тохаров также существовал древний культ парных божеств - солнца и луны (Иванов 1992: 21). И корейский Чхумо-ван - тоже "сын Солнца и Луны" (Джарылгасинова 1979: 108). В китайской мифологии мы также наблюдаем очень интересную картину. Обратимся к анализу божественной пары первопредков, Фу-си и Нюй-ва. Как пишет Б. Л. Рифтин, "на сычуаньских и иных изображениях Фу-си и Нюй-ва держат в поднятых руках солнце и луну" (1979: 42). Находки из Мавандуй (территория Чу) демонстрируют женское божество, слева от которого изображалось солнце, справа - серп луны (1979: 76). Изображение другого женского божества, Сиванму - Царицы Запада, также на рельефах из Сычуани, следует этому же канону - с солнцем и луной по бокам. Исследователи отмечают слияние образов Нюй-ва и Сиванму (Рифтин 1979: 78). Кроме того, "в древности на знаменах удельных правителей изображались солнце и луна, а также знак цзяо (соитие, сплетение)" (Рифтин 1979: 42). Учитывая, что архаические изображения божественной парочки показывают их со сплетенными змеиными хвостами, что символизирует как раз соитие, можно думать, что на знаменах изображались, символически, как раз Фу-си и Нюй-ва. Наконец, о Лао-цзы мы знаем, что, отождествленный с Пань-гу, он стал восприниматься как создатель мира, при этом "его левый глаз стал солнцем, правый - луной" (Торчинов 1982: 102). Но в связи с Фу-си и Нюй-ва Б. Л. Рифтин задает еще один очень интересный вопрос. А именно - "почему изображения Фу-си и Нюй-ва на рельефах эпохи Хань обнаружены даже не во всех местах, где сделаны находки каменных рельефов, ... но зато много изображений первопредков обнаружены на окраинных сычуаньских землях, где ранее обитали Ба и Шу?" (1979: 28-29). Он пытается объяснить это консервацией на периферии тех явлений, которые в центре уже изживают себя. Возможно. Но, на мой взгляд, скорее причиной является тесная изначальная связь Фу-си и Нюй-ва именно с этим регионом (и, соответственно, "южными варварами"). Кстати, именно такая идея уже была высказана В. Эберхардом. По его мнению, "образ Нюй-ва сложился в районе культуры Ба в юго-западной провинции Сычуань" (Мифы, т.1: 653). Кстати, Э. М. Яншина также отмечает, что "на сычуаньских рельефах Фу-си и Нюй-ва изображаются менее очеловеченными, чем на шаньдунских" (1984: 220). По моему мнению, именно эта большая архаичность является как раз свидетельством в пользу сычуаньского происхождения, по крайней мере Нюй-ва (если признавать, что Нюй-ва древнее Фу-си, а их объединение в пару - достаточно позднее явление). Аргументируя эту гипотезу, прежде всего, следует упомянуть об анализе мифосистемы Фу-си - Нюй-ва, проделанном Вэнь И-до. Считая Нюй-ва женской ипостасью первопредка, он возводит обоих к культу тыквы-горлянки (Рифтин 1979: 10-19). Само имя Фу-си означает, по его мнению, искаженную запись слова "паоси" - ковш из тыквы-горлянки. Нюй-ва же тоже держит в руке музыкальный инструмент - шен, изготовленный из тыквы-горлянки. Этот факт очень значим. Миф о тыкве-горлянке (как первопредке) - центральный в мифологии мон-кхмерских народов Индокитая. Именно от них, полагают исследователи, этот миф был заимствован соседями. В том числе, и именно через мяо-яо, он попадает и в Китай (Мифы, т. 2: 175). Но при этом сама тыква-горлянка, или хулу, считается завезенной в Китай из Персии в начале нашей эры (Рифтин 1972: 73, Рифтин, Хасанов 1977: 407). Само слово хулу происходит от того же корня, что и русское "огурец". Интересно, что высушенные плоды хулу таскали с собой бродячие даосы, и хулу была постоянным атрибутом одного из 8 бессмертных даосского пантеона - Ли Те-гуая. Здесь мы сталкиваемся с очень любопытным обстоятельством. По словам Я. В. Чеснова (также считающего, что истоки мифа о происхождении из тыквы-горлянки восходят к мон-кхмерам), "мотив о происхождении народа из тыквы, обычно тыквы-горлянки, широко распространен среди мон-кхмерских народов Северного Индокитая, у тайских народов Китая и Индокитая. он известен у мяо и некоторых тибето-бирманских народов (например, аси в Юньнани)" (Чеснов 1968: 168). Поэтому, полагает он, тыква была одним из древнейших культурных растений, известных аустроазиатам и другим народам Южного Китая и Юго-Восточной Азии (1968: 169). Исходя из этих фактов, можно предложить следующую интерпретацию. Тыква-горлянка действительно была известна тем же мон-кхмерам издревле. К китайцам же она попадает сравнительно поздно, и при таком посредничестве, которое связало в китайской традиции тыкву-горлянку с Западом вообще и с Ираном в особенности. В пользу такой интерпретации говорит и то, что "миф о происхождении народов или определенных родов от тыквы известен и у народов группы мунда в Индии. Индо-арии заимствовали у аустро-азиатов и такие мифы, и слова, обозначающие тыкву" (Чеснов 1968: 169). Помимо того, божественная пара демонстрирует очень четко и свою змеиную природу - они изображаются с нижней половиной туловища в виде змеи. Это также уводит нас на запад, к "народам-нагам" (Я. В. Чеснов) Индокитая и не-арийским народам Индии (в том числе дравидам). И, хотя М. Е. Кравцова полагает, что происхождение Фу-си и Нюй-ва все же следует связывать с Юго-Восточным Китаем (я надеюсь в ближайшем будущем ознакомиться, благодаря помощи Марины Евгеньевны, с аргументами в пользу данной точки зрения), на мой взгляд, Юго-Западный Китай, то есть Сычуань, все же предпочтительнее. Ведь, именно "на юго-западе Китая ... собака Паньху превращается даже в змеевидное божество: "У государя Паньху была голова дракона и туловище змеи"" (Яншина 1984: 222). Все эти факты позволяют видеть именно в "южных варварах", обитателях Сычуани, основных изначальных носителей мифологемы Фу-Си - Нюй-ва. А такой обязательный элемент их изображений, как солнце и луна по бокам, считать принесенным с запада, в конечном итоге - с территории Индии. Очевидно, именно при движении по этому пути произошло совмещение в этой мифологеме таких элементов, как змеиная природа, связь с тыквой-горлянкой, голова быка и изображение солнца и луны по бокам. Добавлю, что Б. Л. Рифтин выделяет, помимо Сычуани, еще два региона, где архаические черты в изображениях божественной пары изживаются очень долго и с трудом. Первый из них - Корея, и с точки зрения формулируемой мной гипотезы, это закономерно увязывается с изложенными выше фактами - из Сычуани импульс распространился на территории, где позже происходило формирование древних корейцев. Второй такой регион - Синьцзян, а именно Астана. И это тоже хорошо объясняется этой гипотезой - Синьзцзян был территорией расселения тохаров. И эта территория подчинялась Китаю эпизодически (Рифтин 1979: 30) - вряд ли это способствовало консервации образа Фу-си и Нюй-ва здесь. Скорее, пограничные поселенцы, собранные из разных мест, склонны к нивелировке культуры и ориентации на современные им образцы метрополии. Как видим, культ Фу-си и Нюй-ва действительно живучее не просто на периферии, но в определенных и неслучайных регионах. В завершение этого вопроса остановлюсь на том, что и "Пань-гу иногда рисовали с солнцем в одной руке и луной в другой" (Мифы, т.2: 282). В объяснение этого приводится легенда о том, что Пань-гу, когда творил вселенную, "неверно расположил солнце и луну". Информация очень любопытная. На китайских изображениях солнце помещается слева (на стороне "ян"), а луна - справа (на стороне "инь"). Это отражает характерное для китайской мифологии представление о главенстве солнца над луной. Как отмечают исследователи, в китайской мифологии лунарные мифы явно беднее солярных (Мифы, т.1: 654). В Иране и у дардов, как мы видели, картина обратная - луна находится слева. Но и "танцор Ба", выбиваясь из китайских изображений, левой ногой попирает именно луну. Поэтому, возможно, что "путаница Пань-гу" связана как раз со сменой положения солнца и луны при ассимиляции этого мифа китайской мифологией. Продолжая анализ образа "танцора Ба", остановимся еще раз на змеях, которых он сжимает в руках. Связь змей и культа Шивы (а также сопутствующих ему и соотносящихся с ним персонажей) известна. И восходит, в конечном итоге, к дравидскому и прото-дравидскому комплексу верований. Однако, такой элемент как сжимание змеи в руке, нехарактерен для изображения Шивы. Змея вешается им на шею, изображаются гирлянды из змей. Хотя, А. В. Парибок, у которого, пользуясь случаем, я смог проконсультироваться по этому вопросу (спешу выразить свою благодарность), как будто-бы встречал изображения Шивы, сжимающего змей. Я надеюсь в дальнейшем прояснить этот вопрос, и буду очень признателен всем, кто сможет чем-либо помочь. Пока же ближайшую параллель (из известных мне) мотиву "сжимание змей в руках" мы обнаруживаем только в Средиземноморье. Прежде всего, конечно, вспоминается Геракл, задушивший, еще будучи в колыбели, подброшенных ему змей. Но есть и более древний пример - изображения женщин ("жриц") со змеями в руках весьма обычны на Крите и Кипре (Мифы, т. 2: 469). Поэтому, учитывая дардов (видимо, связанных происхождением именно с Балканами (дарданцы гомеровского эпоса, пролив Дарданеллы, иллирийское племя дардов)), можно предположить, что в Китай данный мотив попадает, в конечном итоге, именно отсюда. В самом же Китае мы обнаруживаем этот сюжет, помимо "танцора Ба", в связи с образом мифического правителя древности Яо. О нем сказано, что он "сжимает в руке счастье". Пытаясь выяснить смысл этого (кстати, Шива значит "благой", "приносящий счастье"), Б. Л. Рифтин обращает внимание на отрывок из "Книги гор и морей", где описываются дочери Яо. О них говорится, что в местах их пребывания "много необыкновенных духов, похожих на людей ... держат змей в обеих руках" (Рифтин 1979: 141). Видимо, более тщательное исследование образа Яо позволит нам лучше понять истоки сюжета "сжимания змей". Помимо «танцора», можно отметить и другие следы дравидского и вообще индийского влияния. Так, М. Е. Кравцова высказала два очень интересных наблюдения. Во-первых, анализируя солярные мифы Чу, она сопоставила их как вообще с солярными мифами индоевропейцев, так и в особенности – с ведическим и индуистским мифом об Ашвинах – солнечных братьях-близнецах. Еще важнее - во вторых. М. Е. Кравцова, демонстрируя коренные отличия культуры Чу от традиций Чжоу в области философско-идеологической на примере поэтической традиции царства Чу, обнаружила очень интересных параллели «Чусским строфам» не только в индоевропейской культуре. Но и… в древнетамильской ритуально-поэтической культуре, конкретно – поэзии панаров, своего рода жрецов-поэтов у тамилов (Кравцова 1994: 344). Таким образом, эта параллель еще раз связывает царство Чу и культуру дравидов. Весьма важен в данном вопросе также реконструируемый учеными культ чусской Великой Богини, как возможный источник всей мировоззренческой концепции даосизма (Кравцова 1994: 209). Не вдаваясь в подробности, хочу отметить, что можно сопоставить «женственное» в даосизме и представления дравидов о женской энергии – ананги. А также - индуистского тантризма - шактизма. Е. А. Торчинов обращает внимание на то, что для шиваистского тантризма характерно представление об активности женского начала, а для буддийского - о пассивности (1982: 106). Хотя в китайской традиции вообще мы видим представление о женской энергии как о пассивной, можно показать (в том числе опираясь на анализ культа Великой богини как предтечи даосизма, проделанный Е. А. Торчиновым), что для даосизма изначально характерно скорее обратное. Здесь же добавлю, что уже упомянутая Сиванму – Царица Запада (анализ этого персонажа: Кравцова 1994), как одна из персонификаций Великой Богини, размещалась рядом китайских источников именно в Индии – стране Футуху (Будды) (Кюнер 1961: 109-110). И, хотя здесь возможны возражения (по принципу: «царица Запада и должна была обитать на крайнем, для китайцев, западе»), все же вряд ли эта ассоциация случайна. Ведь, китайские авторы, помещавшие Сиванму в Индии, знали и более западные страны. Более того, и саму Индию они для себя "открыли", благодаря путешествию Чжан Цяня, именно с запада – через территорию Средней Азии и Ирана. Ну и, наконец, хочу затронуть почитание деревьев. Для клана Ветви Дерева именно почитание дерева стояло в центре всех их воззрений. Обращаясь к Китаю, стоит начать с того, что Г. Стратанович объяснял само название царства Чу, как "терновник" (Яншина 1984: 39). В даосизме же существовал культ сливы - по ряду мифов, Лао-цзы родился от того, что его мать сьела косточку сливы (Торчинов 1982: 103). Эти представления, очевидно, восходят к растительным тотемам. И, кажется, из племен, населявших в древности территорию Китая, растительные тотемы были характерны именно для обитателей Юго-Западного Китая (в частности, племен лаху и ну) (Рифтин 1979: 147). Упомяну и то, что на ханьских рельефах дерево - атрибут луны (Яншина 1984: 230). Однако вопрос о возможности использования этого в качестве ключа к отысканию истины весьма неоднозначен. Культ деревьев распространялся так широко, что ухватиться практически не за что. Тем не менее, все же отмечу, что культ деревьев был очень популярен и в протоиндийской цивилизации. При этом "верховную богиню было принято изображать в виде дерева" (Волчок 1972: 251). В Южной же Индии, у дравидов, он чрезвычайно популярен до сих пор. И там до сих пор широко распространены первые храмы Индии - деервья с пристроенным алтарем, или окруженные платформой, или оградой. На этом я пока остановлюсь. Хотя есть еще ряд фактов, которые после проверки смогут пролить больше света на вопрос о влиянии на "южных варваров" с территории Индии, и о движении индоевропейцев в Южный Китай через территорию Индии. В частности, возможно, что свидетельством этого является денежная система царства Чу. Для нее характерен золотой стандарт (для остального Китая - серебро и медь; М. Е. Кравцова любезно сообщила, что все же были и попытки внедрить золотой стандарт - при Цинь Ши-Хуанди и Ван Мане. Но не более того), а также подражания раковинам каури. Особое пристрастие к каури питали (опять таки по сообщению М. Е. Кравцовой) жители одного из государств мань-и (возникшего, согласно традиции, при участии одного из царевичей Чу, родственника Цюй Юаня (Итс 1976)) - государства Дянь. В целом же, по мнению А. А. Быкова, именно каури были первыми монетами Китая, и даже иероглиф "бэй" - деньги, происходит от изображения каури. Но при этом в китайских морях каури встречаются редко, и только на юге, "зато в изобилии - в Индийском океане на Мальдивских островах, откуда их, видимо, и привозили в Китай" (Быков 1969: 4). Если это действительно так, и если каури везли именно посуху, то, очевидно, это еще один факт в пользу того, что уже очень рано связи Китая с Индией были весьма интенсивны. Во всяком случае, у тибето-бирманских народов Индокитая раковины каури - непременный элемент обрядового убора невесты (Стратанович 1978: 60). Используются они и в качестве денег. Пока же скажу, что все вышеизложенное позволяет, на мой взгляд, говорить о участии не только индоевропейского компонента в формировании Чу и происхождении даосизма, но и дравидского и прото-дравидского. А соответственно – подтверждают достоверность и «индийского эпизода» в преданни клана Шоу Дао. Разумеется, можно предположить, что все равно, эти дравидские влияния попали в Южный Китай с индоевропейцами, и с севера. Например, с тохарами, контакты который с дравидами давно озадачивают лингвистов (Иванов 1992: 8). При этом тохары рассматриваются В. Ивановым как возможный посредник, который принес образ цилиня в Китай. Хотя он не исключает и участие в этом каких-то других индоевропейских народов, позже исчезнувших (1992: 15). Тохарский вариант еще возможнее, если верна гипотеза У. Б. Хеннинга (1978) и А. Ковалева (2004) о пребывании тохаров на Ближнем Востоке и их тождестве с загадочными кутиями – народом, известным по текстам Шумера. Кутии появились неизвестно откуда, и исчезли неизвестно куда. Что ж, в принципе, это не противоречит преданию Шоу Дао. Оно утверждает только пребывание клана в Индии. Но ничего не говорит, каким именно путем клан затем попал в Китай. И все же, на мой взгляд, скорее всего переселение происходило по тому самому прямому пути, о котором сообщал Чжан Цянь. И который соединял как раз Ба, Шу и Индию (Кюнер 1961: 112). В пользу этого говорит и присутствие в языке тохаров заимствований из аустроазиатских языков («слон»). Причем таких, которые могли осуществиться только при прямых контактах – посредничество китайского языка исключено. Поэтому, по мнению В. Иванова, это является серьезным аргументом в пользу того, что пра-тохары некогда обитали значительно южнее (1992: 16). На мой взгляд, не исключен также путь движения клана через Тибет и его южные предгорья. И здесь следует отметить, что непроходимость этого пути для движения народов сильно преувеличена. Так, Б. А. Литвинский в работе «Древние кочевники «Крыши мира»» специально разобрал эту проблему. И аргументировал возможность вторжения кочевых племен саков в Индию через Памир и Гиндукуш (1972: 182-189). В пользу этого говорят и свидетельства разведчиков английского генштаба, о проходимости этого пути для отрядов пехоты, конницы и даже легкой артиллерии. А также и исторически засвидетельствованный факт пересечения китайской армией (10 тыс. человек) в 774 году Памира и разгрома тибетцев у Сархада. Кроме того, по археологическим данным, мы наблюдаем проникновение в долину Свата (притока Инда) влияний сначала со стороны Мохенджо Даро и Хараппы, а позже - со стороны т.н. «китайского неолита» (Йеттмар 1986: 305). Логично заключить, что если это было возможно в одном направлении, то возможно и в обратном. Резюмируя, хочу сказать следующее. Предание клана Шоу Дао, невзирая на степень достоверности традиции, донесшей его до нас, и на свой крайний схематизм, отражает, скорее всего, реальные события. Очевидно, в формировании царства Чу, а также других царств и народов мань-и (Ба, Шу, Елан), значительную роль играли какие-то индоевропейские народы (скорее всего, не тохары), проникшие в Южный Китай с территории Индии. Скорее всего, именно эти народы принесли с собой и значительный пласт представлений, восходящий к дравидской и прото-дравидской культуре. И именно в культуре дравидских народов следует искать объяснение многим существенным чертам даосского феномена. На этом пути и произошло слияние ближневосточных, восточноиранских, прото-дравидских и мон-кхмерских мифологем в тот комплекс, из которого возник даосизм. И, вероятно, этот импульс затем достиг территорий, где позже происходило формирование древних корейцев. Хочу заметить также, что я рассматриваю свою статью только как первое приближение к проблеме, ее постановку. И публикую ее здесь, в первую очередь, для того, чтобы привлечь внимание куда более опытных и компетентных исследователей к этой проблеме. Думается, совместными усилиями многих будет значительно легче отыскать истину. Алексей Романчук. Данная статья представляет собой сокращенный вариант работы «Миграции индоевропейцев и происхождение даосизма». Основные выводы этой работы были представлены на конференции «Антропологические исследования в Молдове» (28 ноября 2004), организованной университетом Высшая Антропологическая Школа (Кишинев), а также в докладе "Происхождение даосизма и внешние культурные импульсы" на конференции "II Торчиновские чтения" (Санкт-Петербург, 17-19 февраля 2005). И, пользуясь случаем, хочу выразить искреннюю благодарность Марине Евгеньевне Кравцовой за дружескую поддержку и неоценимую помощь литературой, советами и критическими замечаниями. ********************************************************************************

******************************************************************************** Миграции индоевропейцев и происхождение даосизма (II). VI. Индийские влияния: штрихи к портрету Весьма важен в данном вопросе реконструируемый учеными культ чусской Великой Богини, как возможный источник всей мировоззренческой концепции даосизма (Кравцова 1994, 209). Можно сопоставить «женственное» в даосизме и представления дравидов о женской энергии – ананги. А также - индуистского тантризма - шактизма. Е.А. Торчинов обращает внимание на то, что для шиваистского тантризма характерно представление об активности женского начала, а для буддийского - о пассивности (1982, 106). Для даосизма также характерно (наряду с понятием инь как пассивное) представление об активности женского начала. Так, в даосской эротологии именно женщина – воин (благодарю М.Е. Кравцову за консультацию в этом вопросе). И, можно показать, опираясь на проделанный Е.А. Торчиновым анализ культа чусской Великой Богини, что представление об активности женского начала первично для даосизма. Здесь же добавлю, что уже упомянутая Сиванму – Царица Запада (анализ этого персонажа: Кравцова 1994), как одна из персонификаций Великой Богини, размещалась рядом китайских источников именно в Индии – стране Футуху (Будды) (Кюнер 1961, 109-110). И, хотя здесь возможны возражения (по принципу, «царица Запада и должна была обитать на крайнем, для китайцев, западе»), все же вряд ли эта ассоциация случайна. Ведь, китайские авторы, помещавшие Сиванму в Индии, знали и более западные страны. Более того, и саму Индию они для себя сначала "открыли", благодаря путешествию Чжан Цяня, именно с запада – через территорию Средней Азии и Ирана. Поскольку этот момент очень важен, остановлюсь на нем подробнее. Согласно Сыма Цяню, в своем путешествии на запад через Центральную Азию, Чжан Цянь добрался сначала до государства Давань, где «лошади потеют кровью», а затем еще западнее – до Дася (Кюнер 1961, 103). По мнению исследователей, Давань соответствует современной Фергане (Кюнер 1961, 10, Фрай 1972, 73). Сыма Цянь пишет следующее. «(Чжан – Н. К.) Цянь говорит – когда я был в Дася, то видел бамбуковые посохи из Цюн (название горя и реки в Западном Китае – Н. К.) и полотна из Шу (область в Западном Китае – Н. К.). Спросил, как получили это. Жители Дася сказали, «мы, жители, отправляемся торговать в Шэньду. Шэньду находится на юго-восток от Дася, возможно, в нескольких тысячах ли. Их обычаи оседлы, в значительной мере одинаковы с Дася. Но страна низменная и сырая, жаркая и знойная. Их народ ездит в сражении на слонах». По моим, (Чжан – Н. К.) Цяня расчетам, Дася отстоит от Хань на юго-запад на 12000 ли. Теперь государство Шэньду находится от дася на юго-восток еще на несколько тысяч ли, получая вещи из Шу (т. е., из Сычуани – Н. К.). Это значит, что оно отстоит недалеко от Шу. Следовать через Шу было бы коротким путем» (Кюнер 1961, 111). Интересным фактом является и то, что календарь, связываемый в китайской традиции с именем Чжуань-сюя (как помним, считавшегося предком Чу), тесно скоординирован с движением Юпитера (Сыма Цянь 1984, 27). Некоторые эры древней Индии тоже использовали цикл Юпитера в 60 лет. Именно этот цикл лежит в основе древнетамильской хронологии (Волчок 1972, 263). Также, возможно, что свидетельством юго-западного влияния является денежная система царства Чу. Для нее характерен золотой стандарт, тогда как для остального Китая - серебро и медь. М.Е. Кравцова любезно сообщила, что все же были и попытки внедрить золотой стандарт (при Цинь Ши-Хуанди и Ван Мане), но не более того. Также для Чу характерны подражания раковинам каури. Особое пристрастие к каури в качестве денежной единицы питали (опять таки по сообщению М.Е. Кравцовой) жители одного из государств мань-и (возникшего, согласно традиции, при участии одного из царевичей Чу, родственника Цюй Юаня (Итс 1976)) - государства Дянь. В целом же, по мнению А.А. Быкова, именно каури были первыми монетами Китая, и даже иероглиф "бэй" - деньги, происходит от изображения каури. Но при этом в китайских морях каури встречаются редко, и только на юге, "зато в изобилии - в Индийском океане на Мальдивских островах, откуда их, видимо, и привозили в Китай" (Быков 1969, 4). Если это действительно так, и если каури везли именно посуху, то, очевидно, связи Китая с Индией были весьма интенсивны уже в весьма раннее время. Ниже мы еще обратимся к использованию каури. Пока же скажу, что все вышеизложенное позволяет, на мой взгляд, говорить о участии не только индоевропейского компонента в формировании Чу и происхождении даосизма, но и дравидского и прото-дравидского. И, в свете рассмотренных выше фактов, вряд ли можно предположить, что все равно, эти дравидские влияния попали в Южный Китай с индоевропейцами, и с севера. Например, с тохарами, контакты который с дравидами давно озадачивают лингвистов (Иванов 1992, 8). При этом тохары рассматриваются В. Ивановым как возможный посредник, который принес образ цилиня в Китай. Хотя он не исключает и участие в этом каких-то других индоевропейских народов, позже исчезнувших (Иванов 1992, 15). Напротив, стоит задать вопрос – а не двигались ли и сами тохары именно этим путем, через Индию, Индокитай и затем Сычуань? По тому самому прямому пути, о котором сообщал Чжан Цянь, и который соединял как раз Ба, Шу и Индию (Кюнер 1961, 112). В пользу этого говорит и присутствие в языке тохаров заимствований из аустроазиатских языков («слон»). Причем таких, которые могли осуществиться только при прямых контактах – посредничество китайского языка исключено. Поэтому, по мнению В. Иванова, это является серьезным аргументом в пользу того, что пра-тохары некогда обитали значительно юго-восточнее (Иванов 1992, 16). Возможно же, по моему мнению, что и они пришли в Китай через Индию. Тохарский вариант еще возможнее, если верна гипотеза У.Б. Хеннинга и А. Ковалева (Ковалев 2004) о пребывании тохаров на Ближнем Востоке и их тождестве с загадочными кутиями – народом, известным по текстам Шумера. На мой взгляд, не исключен также путь движения через Тибет и его южные предгорья. И здесь следует отметить, что непроходимость этого пути для движения народов сильно преувеличена. Так, Б.А. Литвинский в работе «Древние кочевники «Крыши мира»» специально разобрал эту проблему. И аргументировал возможность вторжения кочевых племен саков в Индию через Памир и Гиндукуш (Литвинский 1972, 182-189). Об этом говорят и свидетельства разведчиков английского генштаба, о проходимости этого пути для отрядов пехоты, конницы и даже легкой артиллерии. А также и исторически засвидетельствованный факт пересечения китайской армией (10 тыс. человек) в 774 году Памира и разгрома тибетцев у Сархада. Кроме того, по археологическим данным, мы наблюдаем проникновение в долину Свата (притока Инда) влияний сначала со стороны Мохенджо Даро и Хараппы, а позже - со стороны т.н. «китайского неолита» (Йеттмар 1986, 305). Логично заключить, что если это было возможно в одном направлении, то возможно и в обратном. В этой связи приведем также выводы Г.Г. Стратановича по поводу «скользящего этнонима» таман. На острове Калимантан обитает народ таман, у которого наблюдаются всаднические ритуалы. При этом коней на острове нет вообще. Очевиден пришлый характер этого народа. И на материке обнаруживается народ таман, который в средневековой Бирме служил, вместе с гуркхами, в кавалерии. В Бирме появление этого народа – результат медленной, ее можно назвать «ползучей», миграции с севера. По мнению автора, начальной точкой такой миграции служил Тибет, затем Непал (где обнаруживается народ таманг). И само название таман этимологизируется из тибетского как «конница» (Стратанович 1970а, 56). Поэтому, подчеркну еще раз – в смысле проходимости для миграций народов Тибет сегодня сильно недооценивается. Но, сравнение конечного результата (корейской мифологии, с ее позитивным восприятием змеи) и трактовки змеи в желтошапочном ламаизме (а также наличие такого центрального образа тибетской мифологии как птица кьюнг) заставляет думать, что культурный импульс с территории Восточного Ирана разделился на два варианта. И пути их, в конечном итоге, сильно разошлись. Впрочем, попробуем теперь ответить на уже давно поставленный вопрос – как и когда происходил синтез тех элементов, которые были проанализированы выше. И, надеюсь, этот ответ добавит и новых доказательств в пользу предложенной гипотезы. VII. К попытке датировки импульса: вариант реконструкции Начать следует опять таки с конечного результата - корейской мифологии. Как мы видели, она результат синтеза разных по происхождению, иногда очень радикально противоположных элементов. Первым «снежком» в этом «снежном коме» стала мифология почитателей собаки и птицы с территории Восточного Ирана. Войдя в соприкосновение с представителями цивилизации Мохенджо-Даро и Хараппы, они восприняли почитание единорога и лунного быка-коровы (а, скорее, включили какие-то группы хараппцев в свой состав). Также, возможно, что именно отсюда был воспринят очень популярный позже среди тибето-бирманских народов сюжет о борьбе человека с тигром. Во всяком случае, он очень часто изображается на печатях Хараппы (Эрман 1980, 36). Почитание собаки у тибето-бирманцев мы уже имели возможность увидеть неоднократно. Что касается птицы, то Я.В. Чеснов отмечает, что характерный головной убор из птичьих перьев известен ему в материковой Юго-Восточной Азии только у лепча, апатана, нага Индии и Бирмы, качинов. То есть, у некоторых гималайских и тибето-бирманских народов (Чеснов 1976, 146-147). Очевидно, ареал этой традиции маркирует путь движения мигрантов. Если же говорить о корейцах, то, помимо уже приведенных выше фактов, следует упомянуть о засвидетельствованном у них (правда, уже в XIX веке) образе… крылатого тигра (Мифы т. 1, 668). При этом, в каждой из передних лап он сжимает какие-то предметы. То есть, перед нами – «корейский Сэнмурв». Далее, двигаясь через страну «народов-нагов», и опять таки смешиваясь с ними, воспринимается культ змеи. Здесь следует иметь в виду, что эти выходцы из Восточного Ирана, скорее всего, не ведические арии. С.Н. Невелева отмечает, что «Махабхарата» (продолжая в этом ведийскую традицию), очень отрицательно относится к арийским народам Северо-Западной Индии. Равно, как и к народам Восточной (Невелева 1991, 60). Интересно, что среди этих народов Северо-Западной Индии присутствуют и камбоджи. Именно этот народ дал название такому государству Индокитая, как Камбоджа (Стратанович 1970а, 58). Однако, на мой взгляд, отдельные группы и самих ведических ариев проникают в Индокитай. Об этом свидетельствует, например, такой факт, как «высшее благое божество лаотянцев и (некоторых? – А. Р.) других тайских народов – Пхра Ин (от санскритского Индра)» (Мифы, т. 2, 354). Также, Я.В. Чеснов пишет, что в Индокитае «следы индраических культов в глубинных районах заставляют высказать предположение о распространении этих культов … и материковым путем из Северо-Восточной Индии» (Чеснов 1976, 66). Эти факты не привлекают внимания исследователей, видимо, полагающих, что культ Индры проникает в Индокитай с индуизмом, или буддизмом. Но, дело в том, что Индра, по единодушному мнению исследователей, уже в эпоху сложения индийского эпоса был окончательно оттеснен на второй план сначала Брахмой, а затем Вишну и Шивой (Эрман, Темкин 1985, 8). Начался этот процесс же еще в поздневедическое время. И в индуизме Индра – второстепенный персонаж. Поэтому, на мой взгляд, как высшее благое божество он мог быть воспринят тайцами скорее на пике своего значения, чем позже. Возвращаясь к нашему «снежному кому» - соприкосновение с мон-кхмерами (или мунда) добавляет миф о тыкве-горлянке. И, видимо, его значение было достаточно высоким, если впоследствии тыква-горлянка была ассоциирована с Ираном. В корейской мифологии мы находим очень интересный синтезный вариант – рождение героя из «пурпурного яйца размером с тыкву» (Мифы т. 1, 668). Наконец, стоит остановиться на таком очень популярном персонаже корейской мифологии, как медведь. Первоначально я полагал, что это персонаж, воспринятый предками корейцев уже на территориях северо-восточнее Китая. Однако, здесь есть некоторые моменты, которые заставляют задуматься. Известнее всего то, что тотемом правителей Чу был Сюн, медведь (Сыма Цянь 1987, 285). Уже было упомянуто, что ряд китайских авторов сопоставляет их с иранским и древнеперсидским языками. Но, кроме этого, следы культа медведя мы встречаем у разных народов Индокитая, от вьетов до семангов Малакки. Кажется очевидным проникновение этого культа с севера. Вопрос – с северо-запада или северо-востока? Неоднозначность ответа на него диктуют следующие факты. В древнеиндийском эпосе упоминается о борьбе Рамы в союзе с медведями и обезьянами против ракшасов. В медведях и обезьянах исследователи видят аборигенные народы Восточной Индии (Гринцер 1974, 167). И, действительно, на северо-востоке Индии мы обнаруживаем почитание и медведя. Так, дафла в Ассаме – не едят собак, считая их, вместе с тигром и медведем, потомками своего прародителя (Чеснов 1976, 161). Этногонические мифы, связанные с медведем, мы обнаруживаем у чинов Бирмы, кьенгов Бирмы и Бангладеш (Мифы т. 2, 592). Поэтому, можно думать, что и почитание медведя могло быть принесено предками древних корейцев с юго-запада. Но, окончательный ответ на этот вопрос пока дать невозможно.. Когда же приходит этот импульс на территорию Китая? По моему мнению – в эпоху Инь, или чуть раньше. Во всяком случае, на иньцах этот импульс тоже отразился. Впрочем, не следует полагать, что культурный импульс этот был однороден. Или, что он ограничился строго определенными территориями. Очевидно также, на разных территориях он наложился на разные субстраты, и дал разные результаты. Примером этого, на мой взгляд, следует считать отражение этого импульса в мифологии некоторых тунгусо-маньчжурских народов. Так, у некоторых из них присутствует очень близкий к тибето-бирманским миф о лепке людей из глины божеством-творцом (Мифы т. 2, 533). Вылепив фигурки людей, он поручает охранять их собаке. Но та, соблазнившись на посулы антагониста благого божества (аналог этому – миф о собаке Индры (Эрман, Темкин 1985, 21)), позволяет причинить ему вред фигуркам. При этом, помимо известных по тибето-бирманской мифологии элементов, добавляются новые, очевидно – приобретенные уже из местного мифологического тезауруса. Наиболее ярким примером таких местных элементов следует считать появление ворона, замещающего в данном сюжете собаку. Степень сходства, на мой взгляд, не позволяет говорить о случайном совпадении. Наличие же у этих народов других мотивов мифологии, которые мы не обнаруживаем у тибето-бирманцев, задает направление заимствования. Что касается ворона, то трехлапого ворона как солярный символ мы видим в чжоусской традиции. Аналогичный образ существовал и в корейской традиции (Мифы, т.1, 668). Его источником, очевидно, является мифология народов Северо-Восточной Азии. Также, у орочей и удэгейцев мы обнаруживаем образ мирового древа, растущего корнями вверх (Жуковская 1970, 114). Такой вариант достаточно редок, насколько я могу судить. Один из них – это индийская ашваттха. Она восходит к еще к цивилизации Мохенджо Даро и Хараппы - особенность протоиндийского мирового древа в расположении двух деревьев на одной вертикальной линии, причем верхнее – корнями вверх (Волчок 1972, 249). Опять таки, совпадение весьма маловероятное. Возвращаясь к иньцам – что позволяет говорить о влиянии этого импульса и на них? Прежде всего, именно птица (Сюаньняо) считается тотемом Инь (Кравцова 1994, 154). Отмечаем мы и почитание собаки иньцами. Она помещалась ими в могилу, и, очевидно, как и у индоевропейцев, считалась стражем загробного мира. Об этом свидетельствует такая традиция иньских погребений, как яо-кэн – яма на уровне талии погребенного, в которую помещалась собака. Примечательно, что бедные погребения не имели, как правило, яо-кэна (Кучера 1986, 57). Однако, на мой взгляд, объяснением этого является не бедность (как полагает С. Кучера) – собаку нашли бы и беднейшие. Скорее, это признак, отличавший иньскую элиту, т. е. – собственно иньцев. Далее, прическа иньцев представляла собой узел на макушке, со шпилькой (Чеснов 1976, 149). Я.В. Чеснов сопоставляет ее с рогообразной прической мяо и ицзу. Очевидно, в данном случае мы наблюдаем редуцированный, выродившийся вариант – но той же идеи. Очень интересен также образ дракона в Инь – это змееобразное безногое существо. Позже в китайской традиции возобладал иная традиция дракона – с лапами, восходящая к образу крокодила и отражающая культурное влияние юго-востока Китая и Индокитая (Чеснов 1976, 195). Кроме того, еще одним тотемом иньцев была Солнечная Шелковица (Кравцова 1994, 152; там же смотрите очень интересный анализ этой мифологемы). И в этой связи интересно, что Брахма в индийской традиции удаляется, после творения мира, под сень шалмали – шелковицы (Эрман, Темкин 1985, 15). Однако, если те, кто принес этот комплекс в Китай, пришли еще в эпоху Инь, то, какое отношение это имеет к Чу и происхождению даосизма? Прежде всего, следует сказать, что сегодня рассматриваются три основные гипотезы происхождения Чу (Кравцова 1994, 67-68). И одна из них считает чуссцев как раз осколком шан-иньской цивилизации, вытесненным чжоуссцами на юг (Кравцова 1994, 68). На мой взгляд, однако, предлагаемая мной гипотеза позволяет объединить часть версий происхождения Чу в единую непротиворечивую картину. Начнем с того, что импульс, очевидно, не ограничился ни бассейном Янцзы, ни бассейном Хуанхэ. Его следы мы наблюдаем значительно севернее, во Внутренней Монголии (Чулуут) и Хакасско-Минусинской котловине (феномен т. н. «окуневских изваяний»). «Окуневские изваяния» характеризуются так называемыми «антропоморфными личинами». Эти личины представляют собой маски, изображавшие существа с коровьми ушами и рогами. На голове у них также размещается вертикальное украшение (которое может быть интерпретировано как еще один рог) (Вадецкая, Леонтьев, Максименков 1980, 44-48). При стилизации эти рогатые компоненты личины трансформируются в трехзубую корону. Существенным представляется также то, что рога у личин, по мнению Н. В. Леонтьева, в большинстве случаев - не бычьи, а коровьи. Или же – вола. Они значительно длиннее и изогнуты, в отличие от бычьих. Помимо того, в ушах изваяний мы наблюдаем серьги (Вадецкая, Леонтьев, Максименков 1980, 41). И, наконец, следует упомянуть изображение на плите с р. Аскиз – божество с распущенными волосами, в его руках – как бы находятся извивающиеся змеи (Вадецкая, Леонтьев, Максименков 1980, 65). Это изображение послужило основанием Я.В. Чеснову, со ссылкой на М. Д. Хлобыстину, говорить об изображениях женщин со змеями в руках на окуневских стелах Южной Сибири (Чеснов 1976, 186). Однако, М.Д. Хлобыстина также рассматривает только изображение с р. Аскиз (Хлобыстина 1971, 178). Сравнительно недавно Д.А. Мачинский выдвинул версию о принадлежности этих изваяний на самом деле Афанасьевской культуре. Формирование ее связывается исследователями с проникновением с запада индоевропейцев (Мачинский 1997). Хотя его аргументы представляются достаточно убедительными, для интересующих нас проблем значения это не имеет. И в том, и в другом случае первопричина возникновения «личин» - приход индоевропейского населения. М.А. Дэвлет, рассматривая аналогии этим «личинам» («антенным», по ее терминологии), обнаруживает достаточно близкие от Армении до Амура. Также они присутствуют в верховьях Инда и во Внутренней Монголии. Аналогии им она видит также в культовых масках ламаистской мистерии Цам, и для интерпретации «личин» она привлекает как раз тибетские параллели, точнее - бон (Дэвлет 1997, 240-241). Существует достаточно много гипотез происхождения этого уникального феномена. Не пытаясь выбрать наиболее достоверную, хочу присоединиться к мнению Д.Г. Савинова – все они в конечном итоге правы (Савинов 1997, 12). Очевидно, что в сложении феномена участвовали как местные элементы, так и пришлые. Но, что касается пришлых, то, видимо, здесь произошло наложение нескольких импульсов, из разных мест. И здесь следует упомянуть, прежде всего, о восточноазиатской гипотезе происхождения окуневских стел, предложенной С.В. Киселевым. А также – о гипотезе южных связей этой культуры. А. Формозов сопоставил иконографию окуневских изображений с Мохенджо-Даро и Хараппой. Его поддержали М.Д. Хлобыстина, М.А. Дэвлет и Д.Г. Савинов (Савинов 1997, 11). Д.А. Мачинский, обращаясь к такому характерному элементу личин, как трехглазость, сопоставляет и объясняет его в соответствии с индийскими представлениями о чакрах (Мачинский 1997, 81). Правда, по мысли всех исследователей, отмечающих южные связи «окуневского феномена», эти влияния приходят с запада. Разумеется, никоим образом не стоит исключать западных связей той же Афанасьевской культуры. Но, сам Д.А. Мачинский отмечает, что именно в Хакасско-Минусинской котловине ритуальные сосуды Афанасьевской культуры приобретают уникальную яйцевидную форму. Такие сосуды, по его словам, выглядят как яйцо большой птицы (Мачинский 1997, 79). В этой связи обратимся к типологически близким петроглифам Внутренней Монголии из Чулуута. Э.А. Новгородова отмечает, что прямые аналогии им отсутствуют. Но ближайшая параллель - в том самом окуневском могильнике Черновая VIII, изображения которого были описаны выше (Новгородова 1989, 92). Те же лирообразные рога быков, которые заставляют исследователей искать их истоки на юге. Но добавляется еще один очень популярный образ – танцующие фигурки мужчин в птичьих масках, с хвостами, с птичьими трехпалыми руками, и антеннообразными головными уборами (Новгородова 1989, 118). И, «интересно сравнить монгольские изображения ритуального танца с древними китайскими пиктограммами, обозначающими магический танец «у», где фигура человека обычно изображалась с одной или двумя извивающимися змеями в руках. Древнекитайский танцор часто изображался с трехпалыми руками» (Новгородова 1989, 116). Важным здесь является то, что чем севернее, тем больше мы наблюдаем обеднение исходной мифологемы. По словам Э.А. Новгородовой, ни в Южной Сибири, ни в Туве, ни в Казахстане, ни в Киргизии пока неизвестны изображения танцующих трехпалых персонажей типа Чулуута (Новгородова 1989, 103). Исключение – Алтай (Каракол). И, на 1997 год ситуация не изменилась. Кроме того, уже монгольские изображения танцующих трехпалых персонажей не представлены сжимающими змей. Предметы, которые они иногда держат в руках, очевидно, изображают что-то другое – возможно, хвосты быка (Новгородова 1989, 116). Что же касается Южной Сибири, то там мы имеем единственное изображение с р. Аскиз. Но даже изображение с р. Аскиз только намекает на «сжимание змей». Поэтому, мы можем рассматривать эти факты как аргумент о направлении импульса с юго-запада, через Сычуань, на северо-восток, до Южной Сибири. Вероятно, в результате этого в мифологии енисейских кетов и появился такой персонаж, как Калбэсэм. Как и тувинский Курбусту, он возводится исследователями к имени иранского Ахура Мазды (Мифы, т.2, 88). Но, в отличие от Ахура Мазды, Калбэсэм у кетов – отрицательный персонаж. Кроме того, уже в монгольских памятниках мы наблюдаем появление элементов местного мифологического фонда. Наиболее ярким из них является образ оленя, широко представленный в том же Чулууте (Новгородова 1984, 42). Отразилось это и в иньской культуре – иероглиф «солнце» изображался с оленьими рогами (Новгородова 1989, 109). Эти данные позволяют объяснить и гипотезу о приходе чуссцев из Внутренней Монголии, и миф о бегстве Чи-ю с севера на юг. Очевидно, та группа пришельцев, которая стояла у истоков Чу и таких народов мань-и, как Ба и Шу, первоначально продвинулась значительно дальше на северо-восток. И только позже произошел откат назад. Был ли он связан с крахом Инь? Судя по тому, что в мифологии поражение Чи-ю связывается еще с деятельностью Хуан-ди, это было значительно раньше. И, как мы видели, в борьбе Чжоу и Инь народ Ба поддержал чжоуссцев (Итс 1976). VIII. Заключение Подводя итоги, хочу сказать следующее. Использование мифологии мяо для реконструкции процесса возникновения Чу и формирования даосизма действительно очень информативно. При этом основное значение имеют выявленные взаимосвязи мяо и древних корейцев, а также ближневосточные параллели в мифологии мяо. Кроме того, целый ряд элементов мифологии мяо демонстрирует влияния с территории Индии и Восточного Ирана. Поэтому, можно говорить, что в формировании царства Чу, а также других царств и народов мань-и (а именно - Ба, Шу, Елан), значительную роль играли какие-то индоевропейские народы (скорее всего, не тохары), проникшие в Южный Китай с территории Индии. Скорее всего, именно эти народы принесли с собой и значительный пласт представлений, восходящий к дравидской и прото-дравидской культуре. И именно в культуре дравидских народов следует искать объяснение многим существенным чертам даосского феномена. На этом пути и произошло слияние ближневосточных, восточноиранских, прото-дравидских, тибето-бирманских и мон-кхмерских мифологем в тот комплекс, из которого возник даосизм. И, вероятно, этот импульс затем достиг территорий, где позже происходило формирование древних корейцев. Хочу заметить также, что я рассматриваю свою статью только как первое приближение к проблеме, ее постановку. И публикую ее, в первую очередь, для того, чтобы привлечь внимание исследователей к этой проблеме. Думается, совместными усилиями многих будет значительно легче отыскать истину. Основные выводы этой работы были представлены на конференции «Антропологические исследования в Молдове» (28 ноября 2004), организованной университетом Высшая Антропологическая Школа (Кишинев), а также в докладе "Происхождение даосизма и внешние культурные импульсы" на конференции "II Торчиновские чтения" (Санкт-Петербург, 17-19 февраля 2005; с. 186-191). И, пользуясь случаем, хочу выразить искреннюю благодарность Марине Евгеньевне Кравцовой за дружескую поддержку и неоценимую помощь литературой, советами и, особенно - критическими замечаниями. Алексей Романчук. Статья была опубликована в журнале Института археологии и этнографии АН Р. Молдова "Revista de etnografie", I (Chisinau, 2005). Библиография Белявский 1971: В.А. Белявский, Вавилон легендарный и Вавилон исторический (Москва 1971). Бонгард-Левин, Деопик 1957: Г.М. Бонгард-Левин, Д.В. Деопик, К проблеме происхождения народов мунда. Советская этнография 1, 1957, 44-57. Бутин 1982: Ю.М. Бутин, Древний Чосон (Новосибирск 1982). Быков 1969: А.А. Быков, Монеты Китая (Лениград 1969) Вадецкая, Леонтьев, Максименков 1980: Э.Б. Вадецкая, Н.В. Леонтьев, Г.А. Максименков, Памятники Окуневской культуры (Ленинград 1980). Волчок 1970: Б.Я. Волчок, К интерпретации некоторых протоиндийских изображений. В сб.: Сообщение об исследовании протоиндийских текстов (Москва-Лениград 1970), 15-42. Волчок 1972: Б.Я. Волчок, Протоиндийские божества. В сб.: Сообщение об исследовании протоиндийских текстов. ч.II (Москва-Лениград 1972), 246-304. Гринцер 1974: П.А. Гринцер, Древнеиндийский эпос (Москва 1974). Гумилев 1959: Л.Н. Гумилев, Эфталиты и их соседи в IV веке. Вестник древней истории, 1, 1959, 129-140. Гумилев, Кузнецов 1970: Л.Н. Гумилев, Б.А. Кузнецов, Бон (древняя тибетская религия). Доклады Географического Общества СССР 15, 1970, 71-90. Дементьева-Лескинен 1968: А.Н. Дементьева-Лескине, Новые данные о ман Вьетнама. В сб.: Проблемы этнографии и этнической истории народов Восточной и Юго-Восточной Азии (Москва 1968), 127-136 Джарылгасинова 1970: Р.Ш. Джарылгасинова, Китай и Корея в V веке до н. э. – III веке н.э. В сб.: Китай и соседи в древности и средние века (Москва 1970), 90-107. Джарылгасинова 1979: Р.Ш. Джарылгасинова, Этногенез и этническая история корейцев (по данным эпиграфики) (Москва 1979). Дэвлет 1997: М.А. Дэвлет, Окуневские антропоморфные личины в ряду наскальных изображений Северной и Центральной Азии. В сб.: Окуневский сборник (Санкт-Петербург), 240-250. Жуковская 1970: Н.Л. Жуковская, Формы проявления культа природы в пантеоне и ритуалах ламаизма. В сб.: Религия и мифология народов Восточной и Южной Азии (Москва 1970), 103-115. Иванов 1992: В.В. Иванов, Тохары. В сб.: Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье (Москва 1992) 5-24. Ионова 1970: Ю.В. Ионова, Пережитки тотемизма в религиозных обрядах корейцев. В сб.: Религия и мифология народов Восточной и Южной Азии (Москва 1970), 140-170. Итс 1972: Р.Ф. Итс, Этническая история юга Восточной Азии (Москва 1972). Итс 1976: Р.Ф. Итс, Золотые мечи и колодки невольников (Москва 1976). Йеттмар 1986: К. Йеттмар, Религии Гиндукуша (Москва 1986). Кашина 1977: Т.Н. Кашина, Керамика культуры Яншао (Новосибирск 1977). Кисель 1997: В.А. Кисель, Священная фигура скифов (Санкт-Петербург 1997). Клейн 2000: Л.С. Клейн, Миграция тохаров в свете данных археологии. Stratum plus 2, 2000, 178-187 Ковалев 2004: А.А. Ковалев, Древнейшая миграция из Загроса в Китай и проблема прародины тохаров. В сб.: Археолог: детектив и мыслитель (Санкт-Петербург 2004), 249-292. Кравцова 1994: М.Е. Кравцова, Поэзия древнего Китая (Санкт-Петербург 1994). Кравцова 2004: М.Е. Кравцова, История искусства Китая. Учебное пособие (Санкт-Петербург 2004). Кузнецов 2001: Б.И. Кузнецов, Бон и маздаизм (Санкт-Петербург 2001). Кучера 1986: С. Кучера, Проблемы древней истории Китая в археологической науке КНР. В сб: Общественные науки в КНР (Москва 1986), 15-60. Кюнер 1961: Н.В. Кюнер, Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока (Москва 1961). Литвинский 1972: Б.А. Литвинский, Древние кочевники «Крыши мира» (Москва 1972). Луконин 1977: В.Г. Лукони, Искусство древнего Ирана (Москва 1977). Мачинский 1997: Д.А. Мачинский, Сакральные центры Скифии близ Кавказа и Алтая и их взаимосвязи в конце IV I тыс. до н. э. В сб.: Стратум: структуры и катастрофы. (Санкт-Петербург 1997), 73-94. Мифы т. 1: Мифы народов мира. Т. 1 (Москва 1991). Мифы т. 2: Мифы народов мира. Т. 2 (Москва 1992). Мешков 1968: Ю.Ю. Мешков, Основные этапы этнической истории Филлипин. В сб: Проблемы этнографии и этнической истории народов Восточной и Юго-Восточной Азии (Москва 1968), 49-69. Новгородова 1984: Э.А. Новгородова, Мир петроглифов Монголии (Москва 1984). Новгородова 1989: Э.А. Новгородова, Древняя Монголия (Москва 1989). Пубаев 1981: Р. Пубаев, Пагсам Чжонсан (Москва 1981). Рифтин 1972: Б.Л. Рифтин, Герои и сюжеты китайских сказок. В сб.: Китайские народные сказки (Москва 1972), 5-16. Рифтин 1979: Б.Л. Рифтин, От мифа к роману (Москва 1979). Рифтин, Хасанов 1977: Б.Л. Рифтин, М. Хасанов, Художественный мир дунганской сказки. В сб: Дунганские народные сказки и предания (Москва 1977), 4-17. Савинов 1997: Д.Г. Савинов, Проблемы изучения Окуневской культуры (в историографическом аспекте). В сб.: Окуневский сборник (Санкт-Петербург 1997), 7-19. Сарианиди 1984: В.А. Сарианиди, Бактрия сквозь мглу веков (Москва 1984). Сидорова 1972: В.С. Сидорова, Художественная культура древней Индии (Москва 1972). Стратанович 1970: Г.Г. Стратанович, Ритуальное убиение быка. В сб.: Религия и мифология народов Восточной и Южной Азии (Москва 1970). Стратанович 1970а: Г.Г. Стратанович, О скользящих этнонимах. В сб.: Этнонимы (Москва, 1970), 54-60. Стратанович 1978: Г.Г. Стратонович, Народные верования населения Индокитая (Москва 1978), 186-195. Сыма Цянь 1985: Сыма Цянь, Исторические записки. Т. IV (Москва 1985). Сыма Цянь 1987: Сыма Цянь, Исторические записки. Т. V (Москва 1987). Сычев, Сычев1975: Сычев Л.П., Сычев В.Л. Китайский костюм. Символика, история, трактовка в искусстве и литературе (Москва, 1975) Торчинов 1982: Е.А. Торчинов, Даосское учение о «женственном». Народы Азии и Африки 6, 1982, 99-107. Тревер, Луконин 1987: К.В. Тревер, В.Г. Луконин, Сасанидское серебро (Ленинград 1987). Фрай 1972: Р. Фрай, Наследие Ирана (Москва 1972). Хлобыстина 1971: М.Д. Хлобыстина, Древнейшие южносибирские мифы в памятниках окуневского искусства. В сб.: Первобытное искусство (Новосибирск 1971), 165-180. Церен 1966: Э. Церен, Библейские холмы (Москва 1966). Церен 1976: Э. Церен, Лунный бог (Москва 1976). Чеснов 1968: Я.В. Чеснов, Народ кава. В сб.: Проблемы этнографии и этнической истории народов Восточной и Юго-Восточной Азии (Москва 1968), 137-183. Чеснов 1976: Я.В. Чеснов, Историческая этнография Индокитая (Москва 1976). Чжан Я-цин 1984: Чжан Я-цин, Керамика неолитических культур Восточного Китая (Новосибирск 1984). Щетенко 1979: А.Я. Щетенко, Первобытный Индостан (Ленинград 1979). Эрман, Темкин 1985: В.Г. Эрман, Э. Н. Темкин, Мифы древней Индии (Москва 1985). Яншина 1984: Э.М. Яншина, Формирование и развитие древнекитайской мифологии. (Москва 1984). Интернет-ресурсы: «Шицзин», III, I, 8: «Шицзин», III, I, 8. In: http,//daolao.narod.ru/Confucius/Shijing/shijing3.htm Алексей А. Романчук, преподаватель, Университет «Высшая Антропологическая Школа» ул. Зимбрулуй 10А, Кишинев, Молдова ******************************************************************************** Источник - http://www.moldo.org/2nd.php?idm=3&ida=56 ******************************************************************************** Предания клана Шоу Дао и происхождение даосизма (I) С огромной благодарностью – Марине Евгеньевне Кравцовой. Толчком к созданию этой работы послужило знакомство с преданием о происхождении даосского тайного клана Спокойных, или Шоу Дао. В изложении А. Н. Медведева оно звучит следующим образом. Клан Шоу Дао, или Ветви Дерева, как он первоначально назывался, начал свою историю на территории, прилегающей к современной Дании. Именно отсюда двинулась в поисках лучшей доли небольшая группа людей, объединявшаяся вокруг культа Дерева. В ходе длительных странствий Ветви Дерева добрались до Индии, где и обитали достаточно длительное время. По пути они впитали в себя представителей многих народов. Обогатились они и знаниями этих народов. В Индии клан оказался втянутым в тяжелую войну. В результате Ветви Дерева разделились. Часть народа ушла в Египет, другие же двинулись в Китай. Именно здесь, в Китае, впитав новые элементы и новые представления, окончательно сложился даосский клан Шоу. И именно верования Шоу стали той основой, из которой позже вырос даосизм в своем классическом выражении. Тот даосизм, который для нас ассоциируется с «Даодецзин», Чжуан-цзы и Ле-цзы. На первый взгляд, это выглядит как авантюрный роман. И степень доверия читателей, как правило (даже последователей Шоу Дао) – не выше, чем к подобному роману. В самом деле, такое исконно китайское явление, как даосизм и … выходцы из Европы! Для большинства читателей это звучит как заявление в духе известных «исторических» фальшивок современности, вроде «Влесовой книги». Или – «арийского мифа» времен третьего рейха, когда сокрушительные походы «индогерманцев» Коссины, начинаясь именно в Северной Европе, охватывали чуть ли не всю Евразию. Резюмируя, можно сказать, что это предание сегодня отнюдь не повышает степень доверия к Шоу Дао в целом. Более того, многих оно просто отталкивает, как заведомая фальшивка. И служит критикам аргументом в пользу того, что Шоу Дао – отнюдь не древнее учение, а современный «новодел», сляпанный А. Н. Медведевым. Однако существует вопрос, возникший у меня с самого начала, и в итоге побудивший провести это исследование. Вопрос очень простой – зачем было сочинять такую неправдоподобную фальшивку? В самом деле, если бы А. Н. Медведев заботился о придании авторитета пропагандируемому им учению, «тайного даосского клана» хватило бы с избытком. И максимально осложнило бы возможность уличить его во лжи. Китай большой, а клан тайный – попробуй, проверь. А тут и европейское происхождение клана, и пребывание в Индии, и разделение клана на китайскую и египетскую ветви. Именно поэтому я решил проверить – а вдруг предание Шоу куда правдивее, чем нам кажется? Прежде всего, для этого следовало ответить на вопрос – когда именно могли происходить события, описываемые в предании? И с переселением каких исторически достоверных народов можно их сопоставить? Поскольку даосизм как сложившееся явление возникает не позже середины первого тысячелетия до Р. Х., переселения клана тоже не могли происходить позже этой даты. Сам же характер и путь движения клана вполне вписывается в то, что нам известно о расселении индоевропейских народов, которое происходило в течении II тысячелетия до Р. Х.. Таким образом, при проверке на достоверность предание клана следует сопоставлять именно с событиями II-начала I тыс. до Р. Х., и именно с миграциями индоевропейцев. Индоевропейцы добирались и до Китая. Наиболее известный пример такого рода дает весьма загадочный индоевропейский народ – тохары. Поэтому предание клана в данном случае науке не противоречит. Так же и сам характер движения клана, описываемый в предании – медленное просачивание небольшой группы людей, вполне соответствует, например, реконструируемому сегодня учеными заселению ариями Ирана и Индии (смотрите, в частности, работы И. М. Дьяконова и Э. А. Грантовского). И в том, что исходным регионом движения клана были территории, прилегающие к Ютландскому полуострову, тоже нет ничего невозможного. Хотя прародину индоевропейцев сегодня размещают чаще всего на Балканах или в Малой Азии (Иванов 1992: 6), при своем формировании и последующем расселении они вполне могли увлекать народы с прилегающих территорий. Тем более, что реальнее всего на сегодняшний день выглядит представление индоевропейцев не в виде «народа», а в виде «языкового союза». Теория «индоевропейского языкового союза» («гипотеза Бартольди-Пизани», как ее обычно называют; в советской литературе ее оригинальную разработку предложил Н. Я. Мерперт) полагает, что индоевропейцы как языковая общность – не результат распада некой исходной этнической общности, пра-народа, но результат периодически возникавших ситуаций интенсивных языковых контактов, в которые вовлекались различные, изначально даже неродственные народы. И Н. Я. Мерперт видит в качестве такой "контактной зоны", где происходило формирование индоеропейцев, территорию вокруг Черного моря, в широком смысле слова. В границах этой контактной зоны происходили достаточно активные перемещения народов. Согласно Н. Я. Мерперту, "определенное сходство керамики рассматриваемого периода (раннего бронзового века - А. Р.) в Центральной Европе, на Балканах, в Эгейе и на Кавказе, как и распространение шнуровой орнаментации, боевых топоров, специфических украшений, повозок и пр. по всей Центральной, Восточной, и Юго-Восточной Европе, а частично и Анатолии, необъяснимы без учета "контактной непрерывности" и активных перемещений внутри "циркумпонтийской зоны", включая ее южную половину" (Мерперт 1984: 242). При этом, по его мнению, "особо следует подчеркнуть сложные, но несомненные исторические, а в конкретных случаях и генетические связи системы (системы культур циркумпонтийской зоны раннего бронзового века - А. Р.) с такими значительными центрально- и восточноевропейскими этнокультурными общностями, как культуры шнуровой керамики, культура шаровидных амфор, ранние скотоводческие культуры каспийско-причерноморских степей..." (1984: 239). Именно в ходе этих процессов могло произойти просачивание клана, как это описано в предании, из региона, прилегающего к Ютландскому полуострову, в Северное Причерноморье, или даже южнее. Поэтому те же арии, сложились ли они в Северном Причерноморье или же в Поволжье, вполне могли включить в свой состав и пришельцев из Северной Европы. Или тохары - Л. С. Клейн, автор наиболее свежей из известных мне работ по тохарской проблематике, полагает, что "видимо, исходный пункт движения прото-тохаров на восток лежал в восточной части и на севере Центральной Европы" (2000: 185). В связи с данным вопросом, Л. С. Клейн любезно сообщил мне о работе А. Ковалева (2004) (она опубликована в сборнике "Археолог: детектив и мыслитель", собранном в честь Л. С. Клейна). В своей статье А. Ковалев возражает против вывода Л. С. Клейна о движении тохаров на восток по лесной полосе Восточной Европы. А исходной точкой их движения он полагает Ближний Восток (точнее, Загрос). Анализ крайне интересной и аргументированной работы А. Ковалева требует значительно больше места, чем это можно здесь позволить. Поэтому хочу только заметить, что суть его выводов (в отношении гипотезы Л. С. Клейна) сводится к отрицанию сколь-нибудь заметного влияния пра-тохаров на носителей языков уральской языковой семьи (Ковалев 2004: 267). Но, даже если это так, то его вывод имеет отношение к вопросу о пути движения тохаров на восток. Но не к вопросу об исходном пункте их движения - до Загроса история тохаров могла быть связана все же с территориями, указанными Л. С. Клейном. Поэтому, ограничившись пока вышесказанным, напомним, что ученых давно озадачивает один очень интересный факт – язык тохаров родственен, прежде всего, не восточным группам индоевропейцев, а западным (Иванов 1992: 8) – тем же кельтским языкам, или латыни. Так что тохары одновременно и «самые восточные» из индоевропейцев, и «самые западные». И формировались, как полагают лингвисты, в ситуации контактов с представителями западных индоевропейских языков. Таким образом, в ходе индоевропейских миграций, вместе с теми же ариями клан вполне мог добраться до Индии. Но вот здесь начинаются трудности. В специальной литературе общепринято мнение, что Индия и Китай начинают сколь-нибудь заметно общаться не ранее III века до Р. Х. (Бокщанин 1970). То есть, слишком поздно, чтобы клан Шоу мог стать предтечей даосизма. При этом, по мнению ученых, речь идет не более чем о торговых связях, а вовсе не о переселении народов. Индоевропейцы же, те же тохары, в частности, попадают, согласно современной науке, в Китай совсем другим путем – через Центральную Азию, с северо-запада. Таким образом, здесь предание клана Шоу Дао противоречит представлениям современной науки. Но вопрос – кто здесь ошибается? Для разрешения этого вопроса я решил обратиться прежде всего к тому, что нам известно о происхождении даосизма. И обнаружились весьма интересные вещи. Начать следует с того, что китайская цивилизация, складывавшаяся в течении I тыс. до Р. Х., аккумулировала в себе несколько региональных цивилизаций. Наиболее весомый вклад внесли две из них – так называемая «центральная», или царство Чжоу, и «южная», или царство Чу. При этом основная роль, роль стержня складывающейся китайской цивилизации, принадлежала именно царству Чжоу, располагавшемуся в бассейне реки Хуанхэ. Царство Чу располагалось в Южном Китае, к югу от реки Янцзы. Жителей Чу остальные «китайцы», и прежде всего чжоусцы, воспринимали как «южных варваров», и подчеркивали странность их обычаев. И даже после завоевания их и вхождения в общекитайскую цивилизацию они ассимилировались долго и трудно. Дальше начинается самое интересное. По словам М. Е. Кравцовой (ее работу «Поэзия Древнего Китая» я очень рекомендую всем интересующимся), «поясним, что в современной синологии является в целом общепринятым считать даосизм порождением именно культуры Чу» (Кравцова 1994: 68). Таким образом, вопрос о происхождении даосизма упирается в вопрос о происхождении царства Чу. Как же возникло царство Чу? Разумеется, процесс это был сложный, и участвовало в нем достаточно много персонажей. Но, по общему мнению большинства ученых, одним из главных, если не главным компонентом, опять таки был… какой-то индоевропейский народ (или народы)! Цитируя ту же М. Е. Кравцову, царство Чу, или «южная субтрадиция являлась скорее всего последней из экспансионистских волн, появившихся в древнем Китае. Здесь наличествуют многие детали, указывающие на индоевропейское происхождение чуссцев» (Кравцова 1994: 224). Итак, предание клана Шоу подтверждается и с этой стороны. Но и здесь мы встречаем то же препятствие – «индийский эпизод» в предании клана. Хотя существуют три основные версии, кто именно составлял ту «последнюю экспансионистскую волну», которая положила начало царству Чу, все они сходятся в одном – это были пришельцы с севера. То есть, в конечном итоге – из области великих степей Евразии. Сама М. Е. Кравцова, никак не акцентируя своей позиции в этом вопросе (как имеющем только косвенное отношение к интересующей ее теме), по всей видимости, согласна в северном пути проникновения индоевропейцев в Южный Китай. Тем не менее, существуют основания, позволяющие утверждать достоверность и «индийского эпизода» в предании Шоу Дао. В попытках подтвердить его следует начать с того, что М. Е. Кравцова в своих умозаключениях ограничивалась данными по царству Чу. Между тем, существует возможность взглянуть на проблему возникновения Чу совсем с другой стороны. И заодно - существенно расширить источниковую базу исследования. Речь идет, фактически, о создании нового источника, весьма информативного, и об объединении, весьма плодотворном, двух областей исследования, ранее рассматривавшихся порознь. Но об этом - в следующей части. Алексей Романчук. ******************************************************************************** Источник - http://www.moldo.org/2nd.php?idm=3&ida=97 ******************************************************************************** Предания клана Шоу Дао и происхождение даосизма (II). С огромной благодарностью - Марине Евгеньевне Кравцовой. В качестве такого нового источника выступает мифология, история и этнография крайне интересной группы народов Южного Китая и соседних территорий, наиболее известных под именем мяо-яо. Сделать это возможно, в первую очередь, благодаря работам выдающегося советского исследователя, крупнейшего специалиста в этой области – Р. Ф. Итса. Кто же такие мяо-яо? И почему их можно использовать в качестве источника сведений о происхождении царства Чу? Мяо-яо, так же как и родственные им ицзу, являются потомками древнего народа который китайские источники обозначали как мань-и, или «южные варвары». Наряду с юэ, мань-и составляли самую заметную группу населения Южного Китая в I тысячелетии до Р. Х. При этом, жителей Чу китайские авторы тоже относили к мань-и, полагая их родственными народами. Да и сами чуссцы именовали себя мань-и (как, например У-ван, правитель Чу: «я принадлежу к варварам мань и и» (Сыма Цянь1987: 184)). И, хотя термин мань-и иногда мог иметь расширительное значение, можно проследить, как я постараюсь показать ниже, определенные закономерности даже в случаях расширительного использования термина. В работах Р. Ф. Итса приводятся гипотезы ряда исследователей (Эркес, Хирт, Чжан Ци-юнь), полагающих, что чуссцы являются предками мяо-яо (Итс 1972: 151). Сам же Р. Ф. Итс склонен считать население Чу смешанным, включавшем, помимо мань-и, и другие народы. Поэтому, по его мнению, в этногенезе мяо-яо участвовало не вообще население Чу, а именно «чусские мани» (Итс 1972: 172). Из работ Р. Ф. Итса можно привести много свидетельств тесного родства предков мяо-яо и жителей Чу. Но я ограничусь цитатой одного китайского автора XVI века, Гуан Лу, который писал, что «Мяо – единое целое. Женщины не говорят по-китайски. Знают песни Чу» (Итс 1972: 151). Также, Р. Ф. Итс видел «аналоги поэзии Цюй Юаня (по китайской традиции, автора «Чусских строф» - А. Р.), особенно «Цзюгэ», и эпических произведений ицзу и мяо» (Итс 1972: 151). Здесь же я хотел бы отметить, что хотя в советской литературе было принято, вслед за Р. Ф. Итсом, сближать мяо и яо, все же кажется более убедительной точка зрения А. Н. Дементьевой-Лескиной, отмечающей ряд важных различий между мяо и яо (1968: 134-136). Причиной этих различий служит, очевидно, участие в этногенезе яо также и народа юэ. Мань-и создали еще ряд государств, располагавшихся в целом западнее Чу. Из них наибольший интерес представляют собой царства Ба и Шу, и возникшее позже на их основе Дянь. Население этих царств, очевидно, также включало индоевропейский компонент (см. Итс 1976: 10). К сожалению, условия данной работы не позволяют дать развернутый анализ данных, касающихся происхождения мань-и и приведенных в работах Р. Ф.Итса. Отмечу только, что в целом позиция исследователей, занимавшихся этим вопросом, также исходит из идеи о проникновении индоевропейцев в Южный Китай с севера. Из представления о «северном пути» исходит и автор чрезвычайно интересной и ценной работы «Историческая энография народов Индокитая», Я. В. Чеснов. Я. В.Чеснов подробно аргументирует, в частности, индоевропейское происхождение культа центрального божества мяо-яо и их первопредка - пятицветной собаки Паньху (Чеснов 1976: 162-168). В этой связи он обращает также внимание на чрезвычайно любопытный народ, упоминаемый в китайских письменных источниках – цюаньжуны, или «собачьи жуны». Жуны, к сожалению, тоже требуют отдельного и обстоятельного разговора. Р. Ф. Итс также полагает, что миф о Паньху «трудно принять за китайский» (Итс 1971: 138). Вполне согласна с ним и Э.М. Яншина (1984: 121, 127-129), отмечая, что имя Паньху (Паньгу) неизвестно китайской античности и появляется в ряде памятников III-V вв. н. э. А источником его является этногенетическая легенда "южных варваров". Интересно, что в собственно китайской мифологии с Паньгу связан миф о сотворении мира. В нем Паньгу теряет свой характер предка "южных варваров". Э. М. Яншина полагает, что космогоническая легенда о сотворении мира Паньгу является компилятивной, несет черты позднего оформления и появляется только в позднесредневековых китайских источниках (1984: 121, 127). Здесь возникает вопрос, который, насколько мне известно, никем не задавался. А именно - почему как раз Паньгу, персонаж не-китайский изначально, был избран в качестве творца мира? На мой взгляд, ответ кроется в посредничестве даосизма. Именно в даосизме огромную роль играет "персонифицированный первозданный хаос (олицетворенный в образе самого космического Лао-цзы и первопредка Паньгу)" (Торчинов 1982: 107). То есть, как раз даосизм уделяет большое внимание космогонии (при малом вообще интересе к этому китайской мифологии (Яншина 1984: 121-129)), создавая даже образ Лао-цзы как персонифицированного первозданного хаоса. И именно даосизм, вырастая из мифологий "южных варваров", тянет за собой и Паньгу. Что еще интересно, обращение к культу Паньху (и цюаньжунам) увязывает в одну проблему этногенез мань-и и этногенез современных корейцев - населения государства Когуре. Так, Я В. Чеснов пишет, что «у корейцев существует ритуальное поедание собак в особо торжественных случаях. При этом собака обязательно должно быть удушена (чтобы не пролить и капли крови; это обличает ее некогда тотемный характер). Такой ритуальный характер поедания собак сближает корейцев не с китайцами, а с населением Юго-Восточной Азии, причем не всей, а главным образом Восточного Индокитая» (то есть, теми же мяо) (Чеснов 1976: 162). Добавлю, что в «Боучжи» приводится по поводу дун-и («восточных иноземцев», т. е. народов, принявших участие в этногенезе корейцев), этногенетический миф о «собаке Ху, которая родила яйцо….» (Кюнер 1961: 221). Интересно же в данном случае это потому, что здесь улавливается еще одна корреляция с преданиями клана Шоу-Дао. Именно через корейскую диаспору на территории бывшего СССР произошло распространение сведений о школе Шоу-Дао среди широких слоев населения. С другой стороны, наибольшие соответствия учение Шоу Дао, особенно в таких уникальных элементах, как «облачные движения» находит именно среди боевых искусств Корейского полуострова, прежде всего - тхэккена (Медведевa 2000). Р. Ш. Джарылгасинова, посвятившая ряд работ происхождению корейцев, отмечает (опираясь, в том числе, на работы Н. И. Никулина) «возможные аналогии корейскому материалу в духовном наследии народов Юго-Восточной Азии, в первую очередь Вьетнама» (именно Северного Вьетнама – А. Р.) (Джарылгасинова 1979: 97). При этом «сопоставление различных вариантов древнекорейских мифов о рождении героев из яйца с аналогичными сюжетами у вьетов и мыонгов позволяет сделать ряд предположений. Очевидно, можно говорить о южном происхождении самого сюжета» (1979: 113). В этой же работе она пишет, что мотив "мирового яйца" был очень популярен в древней Индии; в Китае же известен, но не столь популярен (1979: 111). Сопоставление этногенеза корейцев и мань-и, впрочем, тоже требует отдельной работы. Я могу только посоветовать в этом вопросе, прежде всего, обратиться к прекрасным работам Р. Ш. Джарылгасиновой. Однако не могу не упомянуть здесь хотя бы еще одну параллель. Р. Ф. Итс приводит в работе «Золотые мечи и колодки невольников» очень интересное предание о том, что именно жители Ба помогли в свое время Чжоу свергнуть власть династии Шан-Инь. В этом предании народ Ба описывается как конный народ (причем кони у них «потеют кровью» (!)), люди с белой кожей и своеобразной прической. Прическа эта – в виде пучка волос, собираемого на макушке и завязываемого, имела ритуальный характер (Итс 1976: 6-15). В дальнейшем подобная прическа, «в виде рога», продолжала оставаться отличительным признаком как мань-и, так и их потомков вплоть до наших дней. Так, подобную прическу – «тяньпус» (вместилище небесного духа), а также целый цикл мифов и верований, связанных с тяньпусом, мы обнаруживаем у народа ицзу (Итс 1976: 9). Согласно мифам ицзу, тяньпус отражает память о «рогатом предке» этого народа. В качестве такового, очевидно, выступает мифический герой китайской мифологии - Чи-ю (изображался с рогом на голове). Он, согласно варианту Юань Кэ, «привлек на свою сторону мяо и восстал против Хуань-ди. Потерпев поражение, «братья Чи-ю» бежали на юг». И интересно, что в мифологии мяо есть близкие мотивы (Итс 1972: 138-139). На мой взгляд, именно прическа мань-и является источником характерной даоской (в том числе и шоу-даосской) прически – также в виде пучка волос, завязываемого на макушке. Даосская прическа – отнюдь не общекитайское явление, и резко отличается от собственно китайских типов прически (см. работу Л. П. Сычева, В. Л. Сычева (1975), посвященную китайскому костюму). Чрезвычайно интересен в данном случае сюжет о некоем Вэй Мане – уроженце Янь, который бежал к «восточным иноземцам» - предкам древних корейцев. В источниках, сообщающих об этом, вместо дун-и – «восточные иноземцы», стоит мань-и. И Н. В. Кюнер трактует это как случай использования мань-и в значении «вообще иноземцы» (Кюнер 1961: 332). Вместе с тем, он полагает, что "мань-и, буквально «южные и восточные иноземцы», это "некитайские племена Южного Китая" (Кюнер 1961: 311). В целом же, в советской литературе принято понимать под мань-и именно «южных варваров» (Сыма Цянь 1987: 220). Поэтому, достаточно странно, что в сюжете о Вэй Мане употреблен как раз этот термин. Насколько мне известно, объяснения этому не предлагалось. На мой взгляд, ключ может быть найден в самом описании этого события Сыма Цянем. Это описание приводит Р. Ш. Джарылгасинова (1970: 95). И, в частности, сообщает следующие детали: «человек по имени Ман, уроженец Янь, собрал единомышленников, которые связали волосы в пучок на затылке, оделись в одежды мань-и и ушли на восток». Ю. М. Бутин, в работе «Древний Чосон», обращаясь к этому же сюжету, переводит его следующим образом. «Взяв с собой 1000 человек, он в варварской прическе (мань-и. – Ю. Б.) и одежде отправился на восток…» (Бутин 1982: 26). Достаточно явно, что связывание волос в пучок и переодевание являлись ритуальными, символическими действиями. Это своего рода «превращение» в мань-и, принятие их облика. И, как видим, облик тех, к кому ушел Ман, совпадает с обликом "южных варваров" в таких важнейших чертах, как специфическая ритуальная прическа. Вероятно, именно какая-то родственная связь (и, по всей видимости, весьма значительная) тех "восточных иноземцев", к которым ушел Ман, с "южными варварами", и побудила в данном случае Сыма Цяня употребить термин "мань-и". В этой же связи стоит упомянуть, что клан Шоу именовал себя также Бессмертными. Между тем, именно к территориям восточнее Китая восходит культ бессмертных существ (Кравцова 1994: 76). Именно по поводу "восточных иноземцев" китайские источники сообщают, что «неумирающие люди живут на восток от Цзяоцзин» (Кюнер 1961: 130). Таким образом, на мой взгляд, мань-и и предки древних корейцев были весьма тесно связаны. И связь эта отражает как проникновение северных элементов в Южный Китай, так, очевидно, и какие-то обратные влияние. Влияния, отразившиеся, в частности в сюжете древнекорейской мифологии о рождении героев из яйца. К сожалению, в рамках данной работы не представляется возможным остановиться на этих связях подробнее. Поэтому, здесь самое время перейти к тем чертам мифологии мяо-яо, которые ведут нас совсем в другую сторону. И это - еще более загадочное явление. Алексей Романчук. ********************************************************************************

Источник - http://www.moldo.org/2nd.php?idm=3&ida=141 Сайты, как показывет практика, часто умирают, а статьи интересные, поэтому выложил все. ******************************************************************************** ********* Миграции индоевропейцев и происхождение даосизма (I) С огромной благодарностью – Марине Евгеньевне Кравцовой Эта статья представляет собой развитие идей, высказанных в работе "Предания клана Шоу Дао и происхождение даосизма". Хотя она частично повторяет предыдущую, по размышлении я решил оставить на сайте обе работы. Это целесообразно, поскольку "Миграции индоевропейцев и происхождение даосизма" концентрируется только на части проблем, поставленных в предыдущей работе. Хочу также заметить, что и эту статью я рассматриваю лишь как промежуточный этап в аргументации предложенной мною гипотезы. Для меня она устарела раньше, чем вышла из печати. На данный момент уже подготовлены и находятся в печати еще две работы, посвященные анализу иконографии "танцора Ба" и уточняющие наши представления о ряде важных вопросов, связанных с проблемой возможности миграции индоевропейцев в Юго-Западный Китай через территорию Индии. Кроме того, накоплен значительный материал, который я надеюсь в будущем воплотить в тексте, и который значительно меняет прежде всего последнюю главу данной статьи. И, особо хочу подчеркнуть следующее. Я никоим образом не хочу представить свои выводы как истину в последней инстанции. Более того, я рассматриваю эту статью как попытку обратить внимание на изложенные факты, и попытку их достаточно непротиворечивого объяснения. Буду очень благодарен всем, кто предложит аргументированную критику тех или иных выводов или предпосылок этой работы. I. Предварительные рассуждения: к постановке проблемы Начать следует с того, что китайская цивилизация, складывавшаяся в течении I тыс. до Р. Х., аккумулировала в себе несколько региональных цивилизаций. Наиболее весомый вклад внесли две из них – так называемая «центральная», или царство Чжоу, и «южная», или царство Чу. При этом основная роль, роль стержня складывающейся китайской цивилизации, принадлежала именно царству Чжоу, располагавшемуся в бассейне реки Хуанхэ. Царство Чу располагалось в Южном Китае, к югу от реки Янцзы. Жителей Чу остальные «китайцы», и прежде всего чжоусцы, воспринимали как «южных варваров», и подчеркивали странность их обычаев. И даже после завоевания их и вхождения в общекитайскую цивилизацию они ассимилировались долго и трудно. По словам М.Е. Кравцовой, «в современной синологии является в целом общепринятым считать даосизм порождением именно культуры Чу» (Кравцова 1994, 68). Царство Чу же, или «южная субтрадиция являлась скорее всего последней из экспансионистских волн, появившихся в древнем Китае». И, есть «многие детали, указывающие на индоевропейское происхождение чуссцев» (Кравцова 1994, 224). Кто же были эти индоевропейцы? Как и откуда они попали в Китай? В попытках ответить на эти вопросы следует начать с того, что существует возможность расширить источники исследования. В качестве такого источника выступает мифология группы народов Южного Китая - мяо-яо. II. Мифология мяо-яо и происхождение даосизма Кто же такие мяо-яо? И почему их можно использовать в качестве источника сведений о происхождении царства Чу? Мяо-яо, так же как и родственные им ицзу, являются потомками древнего народа который китайские источники обозначали как мань-и, или «южные варвары». Наряду с юэ, мань-и составляли самую заметную группу населения Южного Китая в I тысячелетии до Р.Х. При этом, жителей Чу китайские авторы тоже относили к мань-и, полагая их родственными народами. Да и сами чуссцы именовали себя мань-и (как, например У-ван, правитель Чу, «я принадлежу к варварам мань и и» (Сыма Цянь1987, 184). И, хотя термин мань-и иногда мог иметь расширительное значение, можно проследить, как я постараюсь показать ниже, определенные закономерности даже в случаях расширительного использования термина. В работах Р.Ф. Итса приводятся гипотезы ряда исследователей (Эркес, Хирт, Чжан Ци-юнь), полагающих, что чуссцы являются предками мяо-яо (Итс 1972, 151). Сам же Р.Ф. Итс склонен считать население Чу смешанным, включавшем, помимо мань-и, и другие народы. Поэтому, по его мнению, в этногенезе мяо-яо участвовало не вообще население Чу, а именно «чусские мани» (Итс 1972, 172). Из работ Р.Ф. Итса можно привести много свидетельств тесного родства предков мяо-яо и жителей Чу. Но я ограничусь цитатой одного китайского автора XVI века, Гуан Лу, который писал, что «Мяо – единое целое. Женщины не говорят по-китайски. Знают песни Чу» (Итс 1972, 151). Также, Р.Ф. Итс видел «аналоги поэзии Цюй Юаня (по китайской традиции, автора «Чусских строф» - А. Р.), особенно «Цзюгэ», и эпических произведений ицзу и мяо» (Итс 1972, 151). Здесь же я хотел бы отметить, что хотя в советской литературе было принято, вслед за Р.Ф. Итсом, сближать мяо и яо, все же кажется более убедительной точка зрения А.Н. Дементьевой-Лескинен, отмечающей ряд важных различий между мяо и яо (Дементьева-Лескинен 1968, 134-136). Причиной этих различий служит, очевидно, участие в этногенезе яо также и народа юэ. Мань-и создали еще ряд государств, располагавшихся в целом западнее Чу. Из них наибольший интерес представляют собой царства Ба и Шу, и возникшее позже на их основе Дянь. Население этих царств, очевидно, также включало индоевропейский компонент (Итс 1976, 10). Я.В.Чеснов подробно аргументирует, в частности, индоевропейское происхождение культа центрального божества мяо-яо и их первопредка - пятицветной собаки Паньху (Чеснов 1976, 162-168). В этой связи он обращает также внимание на чрезвычайно любопытный народ, упоминаемый в китайских письменных источниках – цюаньжуны, или «собачьи жуны». Р.Ф. Итс также полагает, что миф о Паньху «трудно принять за китайский» (Итс 1971, 138). Вполне согласна с ним и Э.М. Яншина (Яншина 1984, 121, 127-129), отмечая, что имя Паньху (Паньгу) неизвестно китайской античности и появляется в ряде памятников III-V вв. н.э. А источником его является этногенетическая легенда "южных варваров". Интересно, что в собственно китайской мифологии с Паньгу связан миф о сотворении мира. В нем Паньгу теряет свой характер предка "южных варваров". Э.М. Яншина полагает, что космогоническая легенда о сотворении мира Паньгу является компилятивной, несет черты позднего оформления и появляется только в позднесредневековых китайских источниках (Яншина 1984, 121, 127). Здесь возникает вопрос, который, насколько мне известно, никем не задавался. А именно - почему как раз Паньгу, персонаж не-китайский изначально, был избран в качестве творца мира? На мой взгляд, ответ кроется в посредничестве даосизма. Именно в даосизме огромную роль играет "персонифицированный первозданный хаос (олицетворенный в образе самого космического Лао-цзы и первопредка Паньгу)" (Торчинов 1982, 107). То есть, как раз даосизм уделяет большое внимание космогонии (при малом вообще интересе к этому китайской мифологии (Яншина 1984, 121-129)), создавая даже образ Лао-цзы как персонифицированного первозданного хаоса. И именно даосизм, вырастая из мифологий "южных варваров", тянет за собой и Паньгу. Что еще интересно, обращение к культу Паньху (и цюаньжунам) увязывает в одну проблему этногенез мань-и и этногенез современных корейцев - населения государства Когуре. Так, Я В. Чеснов пишет, что «у корейцев существует ритуальное поедание собак в особо торжественных случаях. При этом собака обязательно должна быть удушена (чтобы не пролить и капли крови; это обличает ее некогда тотемный характер). Такой ритуальный характер поедания собак сближает корейцев не с китайцами, а с населением Юго-Восточной Азии, причем не всей, а главным образом Восточного Индокитая» (то есть, теми же мяо) (Чеснов 1976, 162). Добавлю, что в «Боучжи» приводится по поводу дун-и («восточных иноземцев», т. е. народов, принявших участие в этногенезе корейцев), этногенетический миф о «собаке Ху», которая подобрала яйцо, рожденное женщиной, и сберегла его (в более древней версии, очевидно, родила яйцо) (Кюнер 1961, 221). Р.Ш. Джарылгасинова, посвятившая ряд работ происхождению корейцев, отмечает (опираясь, в том числе, на работы Н.И. Никулина) «возможные аналогии корейскому материалу в духовном наследии народов Юго-Восточной Азии, в первую очередь Вьетнама» (Джарылгасинова 1979, 97). При этом «сопоставление различных вариантов древнекорейских мифов о рождении героев из яйца с аналогичными сюжетами у вьетов и мыонгов позволяет сделать ряд предположений. Очевидно, можно говорить о южном происхождении самого сюжета» (Джарылгасинова 1979, 113). В этой же работе она пишет, что мотив "мирового яйца" был очень популярен в древней Индии; в Китае же известен, но не столь популярен (Джарылгасинова 1979, 111). Забегая немного вперед, хочу сказать, что, на мой взгляд, «южным» (точнее, юго-западным) источником корейских мифов о рождении героев из яйца были не вьеты и мыонги, а народы, принадлежавшие к носителям тибето-бирманских языков. И, скорее всего, это было население, родственное населению двух очень любопытных государств мань-и – Ба и Шу. Эти государства располагались на территории нынешней Сычуани, и ниже мы будем часто обращаться к ним. Р.Ф. Итс приводит в работе «Золотые мечи и колодки невольников» очень интересное предание о том, что именно жители Ба помогли в свое время Чжоу свергнуть власть династии Шан-Инь. В этом предании народ Ба описывается как конный народ (причем кони у них «потеют кровью» (!)), люди с белой кожей и своеобразной прической. Прическа эта – в виде пучка волос, собираемого на макушке и завязываемого, имела ритуальный характер (Итс 1976, 6-15). В дальнейшем подобная прическа, «в виде рога», продолжала оставаться отличительным признаком как мань-и, так и их потомков вплоть до наших дней. Так, подобную прическу – «тяньпус» (вместилище небесного духа), а также целый цикл мифов и верований, связанных с тяньпусом, мы обнаруживаем у народа ицзу (Итс 1976, 9). Согласно мифам ицзу, тяньпус отражает память о «рогатом предке» этого народа. В качестве такового, очевидно, выступает мифический герой китайской мифологии - Чи-ю (изображался с рогом на голове). Он, согласно варианту Юань Кэ, «привлек на свою сторону мяо и восстал против Хуань-ди. Потерпев поражение, «братья Чи-ю» бежали на юг». И интересно, что в мифологии мяо есть близкие мотивы (Итс 1972, 138-139). На мой взгляд, именно прическа мань-и является источником характерной даосской прически – также в виде пучка волос, завязываемого на макушке. Даосская прическа – отнюдь не общекитайское явление, и резко отличается от собственно китайских типов прически (Сычев, Сычев 1975). Чрезвычайно интересен в данном случае сюжет о некоем Вэй Мане – уроженце Янь, который бежал к «восточным иноземцам» - предкам древних корейцев. В источниках, сообщающих об этом, вместо дун-и – «восточные иноземцы», стоит мань-и. Н.В. Кюнер трактует это как случай использования мань-и в значении «вообще иноземцы» (Кюнер 1961, 332). Вместе с тем, он полагает, что "мань-и, буквально «южные и восточные иноземцы», это "некитайские племена Южного Китая" (Кюнер 1961, 311). В целом же, в советской литературе принято понимать под мань-и именно «южных варваров» (Сыма Цянь 1987, 220). Поэтому, достаточно странно, что в сюжете о Вэй Мане употреблен как раз этот термин. Насколько мне известно, объяснения этому не предлагалось. На мой взгляд, ключ может быть найден в самом описании этого события Сыма Цянем (Джарылгасинова 1970, 95). В частности, сообщаются следующие детали: «человек по имени Ман, уроженец Янь, собрал единомышленников, которые связали волосы в пучок на затылке, оделись в одежды мань-и и ушли на восток». Достаточно явно, что связывание волос в пучок и переодевание являлись ритуальными, символическими действиями. Это своего рода «превращение» в мань-и, принятие их облика. И, как видим, облик тех, к кому ушел Ман, совпадает с обликом "южных варваров" в таких важнейших чертах, как специфическая ритуальная прическа. Вероятно, именно какая-то родственная связь (и, по всей видимости, весьма значительная) тех "восточных иноземцев", к которым ушел Ман, с "южными варварами", и побудила в данном случае Сыма Цяня употребить термин "мань-и". Ю.М. Бутин, в работе «Древний Чосон», обращаясь к этому же сюжету, о Вэй Мане, переводит его следующим образом. «Взяв с собой 1000 человек, он в варварской прическе (мань-и. – Ю. Б.) и одежде отправился на восток…» (Бутин 1982, 26). В другом месте, обращаясь к этому же сюжету, он уточняет, «в варварских одеждах и высокой прическе (корейский шиньон – Ю. Б.)» (Бутин 1982, 117). И приводит следующий комментарий, «по корейски эта прическа называется сантху. По утверждению Ли Бендо (одного из крупнейших специалистов по этногенезу корейцев – А. Р.), в Восточной Азии такую прическу носят только корейцы и племена мяо в Южном Вьетнаме» (Бутин 1982, 315). Еще один интересный факт приводит Г. Стратанович. Он отмечает существование и у корейцев и у мяо-яо обряда «весеннего качания на качелях», в котором участвовали юноши и девушки. При этом, «конструкция двухярусных качелей у корейцев такая же, как у народов мяо и яо КНР, соответственно мео-зао Вьетнама, Лаоса, Таиланда» (Стратанович 1978, 66). Таким образом, на мой взгляд, какие-то группы мань-и и предки древних корейцев были весьма тесно связаны. И связь эта отражает как проникновение северных элементов в Южный Китай, так, очевидно, и какие-то обратные влияние. Влияния, отразившиеся, в частности в сюжете древнекорейской мифологии о рождении героев из яйца. Поэтому, здесь самое время перейти к тем чертам мифологии мяо-яо, которые ведут нас совсем в другую сторону. И это - еще более загадочное явление. III. Мифология мяо-яо и Передняя Азия Речь идет о ближневосточных параллелях в мифологии мяо-яо. Какие же это сюжеты? Тот же Я.В. Чеснов упоминает в качестве таких мотивов следующие, «создание человека духом-горшечником, непорочное зачатие и строительство башни» (Чеснов 1976, 171). Каждый, кто знаком с Библией, легко опознает эти сюжеты. Что касается «непорочного зачатия», то очень трудно аргументировать, что это именно ближневосточный сюжет, а не – мифологическая универсалия. Но «создание человека духом-горшечником» и «строительство башни», по всей видимости, действительно имеют ближневосточное происхождение. Особенно, если сравнить аналогичные сюжеты у ряда тибето-бирманских народов, например – лепча (Мифы т. 1, 621). И, хотя китайской мифологии сюжет о лепке людей из глины тоже известен, в связи с образом богини Нюй-ва, но это – поздний мотив, и появляется только во II в. н.э. (Мифы т. 2, 232). Известно и строительство башни – «чудесная башня» чжоусского Вэнь-вана (по любезному сообщению М.Е. Кравцовой). Однако этот сюжет нисколько не похож на ближневосточный («Шицзин» III, I, 8) – Вэнь-ван благополучно достраивает свою башню. Помимо того, Я.В. Чеснов пишет о том, что собака в мифологии мяо-яо трактуется как существо водной природы. Параллель такому пониманию он видит в Авесте, у индоиранцев, также как и образу собаки в качестве стража загробного мира – «на Дальнем Востоке подобные представления не выражены» (Чеснов 1976, 168). В самом имени Паньху, второй компонент, «ху», означает Запад, и вообще вещи, связанные с Западом. Чаще всего термин «ху» употреблялся по отношению к Ирану (Чеснов 1976, 168). Этот момент очень важен, и ниже мы остановимся на нем подробнее. В свою очередь, М.Е. Кравцова также отмечает ближневосточные связи населения Чу. Очень важно здесь упоминаемое ею сходство чусского искусства и изображений на каменных ритуальных сосудах с территории Элама начала II тыс. до Р.Х. (Кравцова 1994, 70). Очень интересна также интерпретация некоторыми современными китайскими учеными сведений Сыма Цяня о титулах правителей Чу – «сюн» и «ао». Эти исследователи, сторонники западного происхождения чуссцев, сопоставляют данные титулы с иранским и древнеперсидскими языками (Сыма Цянь 1987, 285). Добавим к этому представление о «лунном зайце». В китайской мифологии заяц связан с луной. И можно думать, что это восходит к традиции Чу – уже в «Вопросах к Небу» заяц является олицетворением луны (Яншина 1984, 230). Мифологема эта весьма редкая, и в работах исследователей я не встретил попыток отыскать ей аналогии. Однако такие аналогии есть. А именно, «в пасхальных обрядах современной Европы яйцо связано с пасхальным, или лунным зайцем» (Церен 1976, 230). Другой район такой трактовки зайца, по мнению Э. Церена – древняя Месопотамия (Церен 1966, 158). Здесь, видимо заяц вообще был относительно популярным персонажем, при этом трактуясь как далеко не мирное существо (Кисель 1997, 50). Все эти факты увязывают происхождение Чу и мань-и с Ближним Востоком, и, в частности, с территорией Ирана.. В связи с культурными импульсами, стартовавшими с территории Ирана и достигнувшими Китая, стоит упомянуть, на мой взгляд, и о таком явлении, как древняя тибетская религии – бон, или бонпо. Отправным толчком для того, чтобы связать вопросы происхождения мань-и, Чу, и в конечном итоге, даосизма, с бон, послужило упоминание в одной работе Л.Н. Гумилева, написанной совместно с Б.Н. Кузнецовым (Гумилев, Кузнецов 1970), о том, что мяо-яо исповедуют…. бонпо. Сегодня для ученого нет лучшего способа дискредитировать свою работу, как сослаться в каком-то вопросе на Л.Н. Гумилева. И все же я решил проверить, есть ли какие-то факты, которые могли привести авторов к подобному утверждению. И обнаружились очень интересные данные. В работе Р.Е. Пубаева, посвященной анализу тибетской исторической хроники «Пагсам Чжонсан», приводится интересные сведения об основных (с точки зрения автора трактата) религиях Китая. По мнению этой тибетской хроники, «буддизм подобен солнцу, бонпо, получившая начало от учителя Лоу-Чжуна, подобна луне, и конфуцианство подобно звезде» (Пубаев 1981, 207). Интригует в данном случае отнесение бонпо к числу основных религий Китая. Р.Е. Пубаев в конечном итоге приходит к выводу, что «вероятнее всего, под «бонпосским учением» имеется в виду даосизм, тогда как бонпосский учитель Лоу-чжун – не кто иной, как Лао-цзы» (!). Очевидно, что автор этого трактата имел куда лучшее представление о бонпо, чем мы, и уж коли сблизил его с даосизмом, под этим что-то скрывается. Значимо здесь и сопоставление бонпо с луной. Некоторые современные ученые (в основном китайские), выдвинули предположение, что "учение "Даодэцзин", как и "И цзин", коренится в почитании луны как женского божества" (Торчинов 1982, 100). В этой связи отметим, что сама бонпо объясняет свое происхождение как результат прихода учителя Шенраба, основателя этого учения. Шенраб же пришел из страны, которую современные исследователи размещают на территории Ирана, или Индии (!). Тот же Л.Н. Гумилев, в соавторстве с крупным специалистом по Тибету Б.И. Кузнецовым, попытался доказать происхождение бонпо от древних иранских религий – зороастризма, митраизма или маздаизма. А приход Шенраба связывал с территорией именно Ирана. Насколько бонпо действительно восходит к тому же митраизму – отдельный вопрос. Но, во всяком случае, все эти факты ориентируют нас на поиск и в этом направлении. И привлекают наше внимание к территории, прилегающей к Тибету с юго-запада – современной Северо-Западной Индии. Мне удалось ознакомиться также с изданной посмертно книгой Б.И. Кузнецова "Бон и маздаизм" (Кузнецов 2001). В ней он очень аргументировано и убедительно обосновывает свою гипотезу о происхождении бон от маздаизма. Приводимые им факты настолько любопытны, что, предоставляя решение этого вопроса самим читателям, считаю все же необходимым рассказать о них. Прежде всего, "древние тибетские традиции, как бонские, так и буддийские, единодушны в том, что основатель бон был родом из Ирана, а сама религия бон берет начало из этой же страны" (Кузнецов 2001, 112); "авторы поздних бонских сочинений поясняли, что Олмо - это Персия" (Кузнецов 2001, 66). По мнению Б.И. Кузнецова, основанному на анализе тибетской картографии, Олмо - это Элам. Кстати, именно Олмо являлась, как следует из карт "Тибетско-шаншунского словаря", той самой загадочной Шамбалой, которую давно и безуспешно ищут (Кузнецов 2001, 65). "Еще в VI в. н. э. в одном из районов Тибета имя главного божества произносилось как ахура" (Кузнецов 2001, 171) (для более далеких от темы читателей поясню, что верховное божество маздаизма - Ахура Мазда - А. Р.). Подлинное имя Шенраба (Совершенного жреца), основателя бон - Дмура, или Мура (в буддийской традиции - Матхар), что "может соответствовать Митре" (Кузнецов 2001, 113). Так же, как и для маздаизма, для бон характерен четкий дуализм и борьба тьмы и света. Ну и, наконец, один важный, как станет ясно ниже, факт - бонские храмы - это храмы Солнца и Луны (Кузнецов 2001, 45). Вместе с тем, на мой взгляд, тот импульс из Ирана, который Б.И. Кузнецов считает причиной возникновения бон, и который он относит ко времени Ксеркса ("анти-дэвовская"реформа которого и стала причиной бегства жрецов маздаизма сначала в Восточный Декан, а затем и в Тибет), был не первым. Он, видимо, наложился на более ранние и шел по уже проторенной дорожке. В этой же связи упомянем, что крупнейший специалист по религиям Гиндукуша, К. Йеттмар, сопоставлял страну Шенраба, «Bru-zha», с одной из ветвей дардов – бурушаска (Йеттмар 1986, 210). Соответственно, Шенраб мог быть, по его мнению, выходцем именно из страны дардов. Судя по всему, религия дардов и бонпо находятся в определенной связи, и одно может быть понято через другое. Так, В. Сарианиди пишет о том, что "уникальные погребальные обряды кафиров Гиндукуша ближе всего к заупокойным ритуалам зороастрийцев" (Сарианиди 1984, 53). Кроме того, в этногенезе тибетцев, помимо западных цянов, определенно принимали участие индоиранские народы, в частности, как полагал Ю.Н. Рерих, восточные группы тохаров (Иванов 1992, 17). Сами же дарды, рассматриваемые К. Йеттмаром как «архаичная группа индоариев, распространявшаяся ранее значительно южнее (до Джелалабада, по крайней мере)» (Йеттмар 1986, 17), имеют «близнецов» в Европе. Это и современный пролив Дарданеллы, и дарданцы гомеровского эпоса, и, наконец, иллирийское племя дардов. Кроме того, Л.С. Клейн (Клейн 2000, 185), касаясь в работе о тохарах вопроса о других индоевропейцах на границах Китая, пишет следующее. "Что же касается более ранней индоевропейской миграции на восток, ... то это могла осуществить мало известная ветвь ариев, оставившая на Памире дардов, но могли стоять за этим и какие-то родичи кельтов, италиков и греков, некая вообще не сохранившаяся группа западных индоевропейцев". При этом, по данным физической антропологии, "кафиры по антропологическим признакам ближе к населению Индии" (Сарианиди 1984, 44). Таким образом, перекидывается любопытный мостик к Чу из Ирана и Северо-Западной Индии, и, в том числе, через бонпо. Ниже мы еще вернемся и к бон, и к дардам. IV. Культурный импульс с территории Индии: синтез различных элементов Сейчас же следует точнее сформулировать предлагаемую гипотезу – в формировании царства Чу и ряда государств мань-и (в первую очередь – Ба и Шу), участвовали индоевропейские народы, прошедшие через территорию Восточного Ирана и, затем, двигавшиеся через территорию Индии, и, возможно, Тибета. При этом они, очевидно, воспринимали и транслировали дальше элементы культуры местных народов, в первую очередь – носителей прото-дравидской цивилизации, создавших цивилизацию Мохенджо-Даро и Хараппы в Северо-Западной Индии. Что свидетельствует в пользу этой гипотезы? Для начала упомянем, что М.Е. Кравцова высказала два очень интересных наблюдения. Во-первых, анализируя солярные мифы Чу, она сопоставила их как вообще с солярными мифами индоевропейцев, так и в особенности – с ведическим и индуистским мифом об Ашвинах – солнечных братьях-близнецах. Еще важнее - во вторых. М.Е. Кравцова, демонстрируя коренные отличия культуры Чу от традиций Чжоу в области философско-идеологической на примере поэтической традиции царства Чу, обнаружила очень интересных параллели «Чусским строфам» не только в индоевропейской культуре. Но и… в древнетамильской ритуально-поэтической культуре, конкретно – поэзии панаров, своего рода жрецов-поэтов у тамилов – дравидского народа в Южной Индии (Кравцова 1994, 344). Именно к Северо-Западной Индии обращает наше внимание и ряд других обстоятельств. Так, В.В. Иванов полагает, в связи с проблемой происхождения такого заметного образа китайской мифологии, как цилинь (священный единорог), что истоки его «следует видеть в Индии, еще в протоиндийской культуре», то есть, цивилизации Мохенджо Даро и Хараппы (Иванов 1992, 15). Единорог заставляет нас опять вспомнить о ритуальной прическе мань-и, и таком интересном персонаже китайской мифологии, как Чи-ю. Но сюда же следует добавить - индуистское божество (в том числе - плодородия) Вишну - "хранителя мира", персонификацией которого служил, в том числе, вепрь с одним рогом (Волчок 1970, 30). У женщин Кафиристана (= Дардистана) и прилегающих территорий Северо-Западной Индии отмечается существование головного убора в виде шапки с рогом (Гумилев 1959, 137). Я.В. Чеснов, рассматривая вопрос о рогообразной прическе у народов Индокитая, приводит следующие данные. Такая прическа в Юго-Западном Китае характерна для ицзу и мяо. Помимо этого, она образует определенный ареал в Северном Индокитае и пригималайских областях Северо-Восточной Индии; у нага Ассама встречается также рогообразное украшение на шапке (Чеснов 1976, 149). Правда, он полагает эту традицию восходящей, в конечном итоге, к Центральной Азии – ниже мы подробнее рассмотрим эту проблему. Но, добавим сразу же, мужчины в цивилизации Хараппы укладывали волосы по-разному, и в том числе – в пучок (Сидорова 1972, 19). Пока же, можно сказать, что именно рогатые божества лучше всего демонстрируют и подтверждают высказанный выше тезис - о дравидском влиянии на Южный Китай в целом и его роли в формировании даосизма, в частности. Рогатые божества, и конкретно - бык. Как пишет Б.Л. Рифтин, "бычьеголовые существа вообще малохарактерны для китайской мифологии" (Рифтин 1979, 86).Напротив - Индия, и конкретно дравидская и прото-дравидская цивилизация. "Особенно широко культ священного быка был распространен в древней цивилизации долины Инда" (Мифы, т.1, 203). Как пишет Б.Я. Волчок, "верховный бог протоиндийцев изображался с буйволовыми рогами на голове" (Волчок 1972, 256). А также, "особенно почитался бык в южной Индии" (Волчок 1972, 260). Именно этот рогатый бог стал прототипом Шивы (Мифы, т.2, 644), и бык до сих пор - ездовое животное (вахана) Шивы. Также в протоиндийской цивилизации весьма почитался носорог (и единорог). Причем, в более позднее время эта традиция пресекается. Б.Я. Волчок, пытаясь объяснить это, высказывает гипотезу, что именно такая аватара Вишну, как "однорогий вепрь", представляет собой продолжение этого культа. Вероятно, это так, но, по собственным словам автора, это - редкая аватара (Волчок 1972, 255). Так что, если бык продолжает процветать, то однорогим повезло меньше (хотя, видимо, эту же традицию представляет слоноголовый Ганеша – у него один бивень обломан (Мифы т. 1, 264)). И это представляет собой интересную загадку. Возможно, объяснить ее поможет уточнение нашего представления о мифологиях. А именно – стройные мифологические системы явление сравнительно позднее. И, они представляют собой результат синтеза различных локальных традиций. Порой эти традиции чрезвычайно противоречивы даже при весьма тесном родстве их носителей. Хороший пример этого дает древнеиранская мифология. «У разных иранских племен могли почитаться верховными божествами Митра, Зерван, Йима, и даже злой дух Ахро-Майнью» (Мифы т.1, 562). Ахеменидский Иран не знал ряд ключевых образов и мифологем, упоминаемых «Авестой» - она отражала реалии, в первую очередь, Восточного Ирана. Ну, и наиболее известный факт – индоарийское противопоставление асуров (ахуров) и дева (дэвов). Если в иранском варианте этой традиции ахуры стали добрыми божествами, а дэвы – их противниками, то в индийском – с точностью наоборот. Поэтому, можно предположить, что угасание почитания в Индии единорога и носорога связано как раз с уходом их основных почитателей. И, в этой связи упомянем, что для народов Индокитая характерно как раз представление о небесных первопредках – единороге и льве (вариант – «небесная собака») (Стратанович 1978, 22). А в Китае, при слабой представленности бычьеголовых существ, сложился, в конечном итоге, образ цилиня (при всей его сложности и неоднозначности). Возвращаясь к теме - как видим, рогатые божества в протоиндийской цивилизации - на первом плане. Но и в Китае их было куда больше, чем это кажется на первый взгляд. Анализ самого Б. Л. Рифтина прекрасно это показал. Так, у одного из центральных персонажей китайской мифологии, Шэнь-нуна, - "голова быка" (Рифтин 1979, 86). Следующий за ним Хуан-ди - "родился от молнии, имеет солнечный рог". При этом он четырехлик (как и его противник Чи-ю) (Рифтин !979, 92), что тоже сближает его с Шивой. Далее, потомок Хуан-ди, Чжуан-сюй, "носит на своей голове копье и щит". Б.Л. Рифтин убедительно показывает, что речь идет о его изначально рогатом облике, позднее переосмысленном. И кстати, в качестве параллели приводит сюжет из Малой Азии - "Рассказ о быке, раздвинувшем горы"(Рифтин 1979, 109). Намеки на рогатый облик есть и в описании Фу-си, божественного первопредка в китайской мифологии. У него было "тело змеи, голова цилиня"; также упоминается "солнечный рог" Фу-си (Рифтин 1979, 13-14). И даже Нюй-ва, супруга Фу-си, по некоторым источникам имела "тело змеи, голову быка, черно-белые волосы" (Рифтин 1979, 20). Наконец, зверь цзечжуй, помощник Гао-яо, справедливого судьи во времена Шуня, мифического правителя древности. Этот зверь бодал виноватого, когда видел ссору. По конфуцианской традиции, помощник Гао-яо - однорогий баран. Б.Л. Рифтин заключает, "может, изначально сам Гао-яо изображался в виде зеленого зверя с одним рогом" (Рифтин 1979, 169). Как видим, наиболее почитаемые и значимые персонажи китайской мифологии отражают в своем облике образ рогатого божества, и прежде всего - быка. Но также очевидно, что эти, рогатые черты их облика - постепенно исчезают и забываются. У некоторых, как у Чжуан-сюя, это рудимент, который способен обнаружить только тщательный анализ. Смех над "однорогим бараном" Гао-яо, отрицательный ответ Конфуция на вопрос, был ли Хуан-ди четырехликим, показывают - эта традиция действительно периферийная для китайской мифологии, и - забывающаяся. Очевидна и причина - это внешнее для китайской цивилизации влияние. На мой взгляд, наиболее приемлемый источник этого влияния - Индия. А "южные варвары" - посредник. И следует иметь в виду, кстати, что бык в мифологиях древней Месопотамии, Ирана, Средней Азии и Индии - символ "прежде всего лунного божества" (Мифы т.1, 203). Шумерский Нанна, бог Луны, сопоставляется с Шивой, и "символ Шивы - Луна" (Кузнецов 2001, 60). Выше я уже упоминал о возведении рядом исследователей даосизма к культу луны как женского божества. Добавлю, что у дардов одно из главных божеств, Манди (или Мон, Мони), выступает и в облике быка. При этом существуют определенные параллели, сближающие его с Шивой - например, сюжет, где он сбивает стрелой крепость демонов (Мифы т. 2, 229). Здесь следует сказать и о том, что даосская традиция, очевидно, была теснее связана с почитанием быка. Так, рогатые реликты не отмечаются у Яо и Шуня – вокруг этих двух персонажей, по наблюдению Э.М. Яншиной, циклизируются почти все сюжеты и герои в конфуцианской (восходящей прежде всего к чжоусской (Кравцова 1994, 224)) традиции (Яншина 1984, 150). По любезному сообщению М.Е. Кравцовой, Лао-цзы уезжает на Запад... верхом на быке. Таким образом, бык, как ездовое животное Лао-цзы, может быть сопоставлен с быком, как ездовым животным (ваханой) Шивы (правда, здесь мы не можем исключить возможность более позднего, буддийского влияния). Кроме того, именно упомянутый выше Чжуан-сюй, «носивший оружие на голове», считался предком династии царей Чу (Кучера 1986, 45). Что касается мяо, то в облике Чи-ю рогатые черты выражены как раз очень отчетливо и подчеркнуто (Мифы, т.2, 632) – они не маскируются, как у других персонажей. Отдельный вопрос – маски таоте. Они, по преданию, связаны с Чи-ю и считаются характерными для Северного Китая. Но необходимо иметь в виду, что сами чжоусские авторы считали таоте изображением головы поверженного врага (Кравцова 2004, 143). И М.Е. Кравцова отмечает удивительную близость иньских изображений таоте и внешнего облика народа, оставившего в Сычуани культуру, представленную уникальным памятником Саньсиндуй (китайские исследователи относят его к Ба и Шу, хотя здесь еще есть над чем подумать). Продолжая тему быка, отметим, что бык позволяет не только обнаружить культурный импульс (точнее - импульсы), стартовавший с территории Индии и достигший Южного Китая. Но и проследить его движение дальше на восток.... до Филлипин. А именно, у бонток, одной из горных народностей о. Лусон (Филлипины), существует культ буйвола и свиньи. При этом, у многих других народов Филлипин буйвол либо вообще неизвестен, либо используется очень ограниченно. Поэтому, по мнению Фюрер-Хаймендорфа, именно бонток и другие горные народы Лусона принесли буйвола и его культ в середине II тыс. до н.э (Мешков 1968, 62). Не исключено, по мнению исследователей, что появление буйвола на Лусоне связано с Индокитаем. А "некоторые обряды с буйволом на Филлипинах напоминают... в Ассаме (регион в Сев.-Вост. Индии - А. Р.), Бирме, центральном Вьетнаме, в меньшей степени в Индонезии" (Мешков 1968, 63). М. Салливан видит индийское влияние в бронзовых подвесках центрального Лусона первой половины I тыс. до н.э (Мешков 1968, 64). А.Д. Хаттон полагает, что у народа нага в Ассаме "сооружение террас и техника орошения, деревянные заступы, мечеобразный топор идентичны северному Лусону. Остальные элементы материальной и духовной культуры говорят также о близких аналогиях с нага. Обе области показывают столь близкое родство, что можно говорить об одних и тех же культурных истоках" (Мешков 1968, 66). Впрочем, на мой взгляд, эти факты свидетельствуют только о существовании своего рода «канала культурных импульсов», проходившего через Индокитай, и, далее, через Южный Китай, достигая Филлипин. Однако на возникновение собственно Чу и государств мань-и в Сычуани оказали влияние в первую очередь другие ответвления этого «канала», проходившие севернее и западнее. Важный вопрос здесь – где именно начинался этот канал. В советской литературе было принято трактовать те же народы нага в Ассаме, как пришельцев из Индокитая. Также, как и народы мунда в Индии (Чеснов 1976, 53-54). Однако, на мой взгляд, прежде всего не следует абсолютизировать одно из направлений миграций. Скорее всего, в разное время (а, возможно, и одновременно), народы двигались как с востока на запад, так и с запада на восток. Что же касается народов мунда, то, сами авторы гипотезы об их приходе из Индокитая, связывая с мунда традицию плечикового топора (и т. н. «культуру медных кладов и желтой керамики» в Индии), говорят о следующих ареалах. По их мнению, в энеолите – бронзовом веке, в Западной и Центральной Индии бытуют проушные орудия и отчасти плоские. В Северо-Восточной Индии и Северной Бирме – только плоские. А в Восточном Индокитае, Индонезии и, в значительной степени – Южном Китае, только втульчатые (в Южном Китае отчасти и проушные) (Бонгард-Левин, Деопик 1957, 50). Не будем пытаться здесь обсуждать вопрос о происхождении проушных орудий Южного Китая (и их возможной связи с индийскими). Но заметим, что в рамках очерченного ареала плоских орудий (Северо-Восточной Индии и Северной Бирмы) исходный центр расселения мунда можно размещать как в Северной Бирме, так и в Северо-Восточной Индии. Скорее же всего, вся эта область и была местом их формирования. Следует упомянуть также, что А.Я. Щетенко, объясняя феномен «желтой керамики», вслед за рядом индийских археологов полагает ее изначально черно-красной. И только в результате пребывания в земле она, будучи достаточно нестойкой, зачастую разрушалась и приобретала характерную желтую, или охристую окраску (Щетенко 1979, 166). При этом, носители культуры «желтой керамики», по мнению С. Бхана, под давлением хараппской цивилизации двигались как раз на восток (Щетенко 1979, 171). Возвращаясь к теме быка, остановимся на возражении, выдвинутом М. Е. Кравцовой по этому поводу. А именно – культ быка существовал, очевидно, и в Чжоу. Поэтому, где гарантия, что не жители Южного Китая как раз заимствовали его у Чжоу. И, более того, можно, в определенном смысле, говорить об универсальности этого культа. Действительно, культ быка можно обнаружить у самых разных народов. И все же его роль была разной – где-то его культ имел первостепенное значение, а где-то – просто «присутствовал». Разной была и семантика этого культа. Где-то он ассоциировался с богами-громовержцами, где-то – с солнцем, где-то – с луной. Как кажется, анализ Б.Л. Рифтина все же свидетельствует о второстепенности культа быка в собственно китайской традиции. Напротив, у ряда народов Индокитая, он, очевидно, доминирует. И, у тех же кава (и нага Ассама) он демонстрирует определенные реминисценции связи с женским началом. Помимо того, название быка в тибето-бирманских языках восходит к языку шумеров (Белявский 1971, 5). Именно у шумеров, как помним, бык прочно был связан с луной (правда, как мужским божеством). Наконец, Я.В. Чеснов упоминает о находке печатки в Индокитае, у подножия Гималаев, с изображение крылатых быков. По его мнению, эта находка относится к традиции, несомненно, восходящей к Средиземноморью (Чеснов 1976, 198). Что же касается Чжоу, то в «Личжи» прямо указывается, «ни в коем случае не должен приносить в жертву самку», то есть корову (Стратанович 1970, 190). В этой связи интересно обратиться к корейским материалам. По данным Ю.В. Ионовой, корейцы почитают именно корову, и в жертву приносят тоже ее (Ионова 1970, 159). Набор корейских жертвенных животных вообще очень интересен. Г.Г. Стратанович для Восточной Азии выделяет т. н. «северный» и «южный» циклы жертвенных животных. «Северный» - бык, баран, петух; «южный» - бык, свинья и собака (Стратанович 1978, 42). Корейцы, как следует из работы Ю. В. Ионовой, фактически объединяют оба цикла. Но при этом у них выпадает баран, и очень важное место занимает лошадь. Напомним, у мяо роль лошади тоже очень велика, и она даже может заменять быка при жертвоприношении (Дементьева-Лескинен 1968, 134). Также, быка у мяо при принесении в жертву может заменять и собака (Стратанович 1978, 42). Такая, повышенная роль собаки, как уже было отмечено, тоже сближает мяо и корейцев. И, наконец, очень почитаем у корейцев тигр. Этот момент очень важен. Хотя, почитание тигра очень распространено, но, в данном случае мы наблюдаем уникальное сочетание. А именно – тигр, собака, корова, лошадь. Оставим пока за кадром почитание медведя и птицы, тоже очень значимых для корейцев персонажей. Но если обратиться только к этой четверке, то очевиден ее синтезный характер. Сочетание тигр и собака – уникальный опознавательный признак тибето-бирманских народов. Степень уникальности повышает и такой элемент тибето-бирманской мифологии, как причастность собаки к рождению яйца (либо рождение ею самой этого яйца), из которого рождается затем герой. У вьетов и мыонгов же речь идет, как правило, о рождении «ста яиц», и этот мотив не ассоциируется у них с собакой (Мифы т.1, 256). Но если тигр и собака в этом комплексе – от тибето-бирманцев, то корова и лошадь, очевидно, имеют другой источник. Для коровы, скорее всего, таким источником стала прото-дравидская цивилизация (вспомним, что в индуизме по сей день почитается именно корова). И в этой же связи стоит упомянуть, что для корейского языка, в попытках объяснить его происхождение, уже указывалось В. Хальбертом на сходство с дравидийскими (Бутин 1982, 44). Однако, как и когда произошел этот синтез, синтез коровы-быка, тигра, собаки, рождающей яйцо, единорогого существа (культ которого отразился в прическе корейцев и мяо), а также, что очень важно – птицы и медведя, лучше попытаться объяснить ниже. А сначала – предложить вниманию читателей еще ряд фактов, свидетельствующих об Индии, а точнее – прото-дравидской и дравидской цивилизации, как еще об одном из источников влияния на формирование Чу и мань-и. V. «Танцор Ба»: снова синтез различных традиций В первую очередь это проанализированный Р.Ф. Итсом персонаж мифологии народа Ба, представленный и в археологических материалах (Итс 1972, 171). Он представляет собой «существо с роговыми серьгами в ушах, попирающее правой ногой солнце и левой ногой – луну. В каждой руке он сжимает по змеевидному гаду». Это существо реконструируется как «предок Ту, исполняющий боевой танец» (Итс 1976, 50). Именно этот боевой танец Ба стал источником танца Да-у чжоусского церемонила. Танец Да-у танцевался в память о помощи, которую Ба оказали Чжоу при войне с Инь. У туцзя, современного народа Южного Китая, тоже связанного своим происхождением с мань-и, существует аналог – танец Баюйу, или «танец перевоплощения Ба». Все, что мы знаем об этом «танцоре», позволяет указать определенные параллели ему именно в Индии. Я имею в виду удивительную близость «танцора» прежде всего с одним из центральных персонажей индуистской мифологии - опять таки богом Шивой. А также – рядом сопутствующих ему персонажей (в частности, Кали, Дурга), более ранних протодравидских божеств (чье участие в формировании образа Шивы признается всеми), и собственно дравидских – например, Муруганом. Среди самых ярких признаков - и змеи, и танец, и связь с солнцем и луной. Вспомним «Шиву, танцующего космический танец». При этом, речь должна идти не о буквальном цитировании, но о перефразировании сюжета - своего рода вариации на тему. Что касается солнца и луны, то это перекидывает также мостик к дардам и Восточному Ирану. Именно здесь в первые века нашей эры было распространено изображение мужского и женского божества с солнцем справа и луной слева от головы. А в Хотане уже Шиву изображали с солнцем и луной в руках (Йеттмар 1986, 179). У самих дардов мы находим божество Манди, одно из центральных, которое сажает на правое плечо солнце, а на левое – луну (Йеттмар 1986, 84). У тохаров также существовал древний культ парных божеств - солнца и луны (Иванов 1992, 21). И корейский Чхумо-ван - тоже "сын Солнца и Луны" (Джарылгасинова 1979, 108). При этом, в Юго-Восточной Азии в целом культ солнца и луны развит слабо (Чеснов 1976, 195). В китайской мифологии мы также наблюдаем очень интересную картину. Обратимся к анализу божественной пары первопредков, Фу-си и Нюй-ва. Как пишет Б.Л. Рифтин, "на сычуаньских и иных изображениях Фу-си и Нюй-ва держат в поднятых руках солнце и луну" (Рифтин 1979, 42). Находка из Мавандуй (территория Чу) демонстрирует женское божество, слева от которого изображалось солнце, справа - серп луны (Рифтин 1979, 76).Изображение другого женского божества, Сиванму - Царицы Запада, также на рельефах из Сычуани, следует этому же канону - с солнцем и луной по бокам. Исследователи отмечают слияние образов Нюй-ва и Сиванму (Рифтин 1979, 78). Кроме того, "в древности на знаменах удельных правителей изображались солнце и луна, а также знак цзяо (соитие, сплетение)" (Рифтин 1979, 42). Учитывая, что ранние изображения божественной парочки показывают их со сплетенными змеиными хвостами, что символизирует как раз соитие, можно думать, полагает он, что на знаменах изображались, символически, как раз Фу-си и Нюй-ва. Но в связи с Фу-си и Нюй-ва Б.Л. Рифтин задает еще один очень интересный вопрос. А именно - "почему изображения Фу-си и Нюй-ва на рельефах эпохи Хань обнаружены даже не во всех местах, где сделаны находки каменных рельефов, ... но зато много изображений первопредков обнаружены на окраинных сычуаньских землях, где ранее обитали Ба и Шу?" (Рифтин 1979, 28-29). Он пытается объяснить это консервацией на периферии тех явлений, которые в центре уже изживают себя. Возможно. Но, на мой взгляд, скорее причиной является тесная изначальная связь в первую очередь Нюй-ва (ее объединение с Фу-си, видимо, результат относительно поздних представлений (Рифтин 1979, 22)) именно с этим регионом (и, соответственно, "южными варварами"). Кстати, именно такая идея уже была высказана В. Эберхардом. По его мнению, "образ Нюй-ва сложился в районе культуры Ба в юго-западной провинции Сычуань" (Мифы, т.1, 653). Правда, по устному замечанию М.Е. Кравцовой, основная масса изображений Фу-си-Нюй-ва происходит из Хэнани (а в Сычуани они были не очень-то в ходу). Как мне кажется, в данном случае важно следующее. Фу-си первоначально почитался именно племенами дун-и, «восточных и» Шаньдуна, в облике человека-птицы. На рубеже эр, вероятно, происходит его объединение в единую мифологему с Нюй-ва, и она начинает считаться его сестрой и одновременно женой. С этого же времени, очевидно, под влиянием Нюй-ва, Фу-си начинает изображаться с телом змеи и головой человека. Но апокрифические сочинения продолжают сохранять представления о его птичьем облике (Мифы т. 2, 572-3). То есть, изображения с солнцем и луной по бокам первоначально атрибут именно женских божеств (Нюй-ва, Сиванму, богиня из Мавандуй (М.Е. Кравцова полагает ее чусской Великой богиней)). И в мифологему божественной парочки они попадают именно от Нюй-ва. А именно этот атрибут Нюй-ва, по моему мнению, восходит к Сычуани и, в конечном итоге, к Восточному Ирану. Кстати, Э.М. Яншина также отмечает, что "на сычуаньских рельефах Фу-си и Нюй-ва изображаются менее очеловеченными, чем на шаньдунских" (Яншина 1984, 220). По моему мнению, именно эта большая архаичность является как раз свидетельством в пользу сычуаньского происхождения, по крайней мере Нюй-ва. К Сычуани же, на мой взгляд, восходит и такой элемент образа Нюй-ва, как полузмеиная внешность. Так, именно в Сычуани, «на юго-западе Китая… собака Паньгу превращается даже в змеевидное существо» (Яншина 1984, 222). Это также уводит нас в конечном итоге на запад, к "народам-нагам" (Чеснов 1976, 183) Индокитая и не-арийским народам Индии (в том числе дравидам). При этом, в Индокитае этногонические легенды о происхождении народов и династий от нагов характерны для тибето-бирманских народов и мон-кхмеров, и отсутствуют у тайских (Мифы т. 2, 488). Я.В. Чеснов, поставив вопрос, местного происхождения культ нагов в Индокитае или же влияние из Индии, считает возможным говорить о его местном возникновении (Чеснов 1976, 183). Однако, сам он отмечает, что у мон-кхмеров основным источником представления о нагах было почитание крокодила (на основе чего сложился образ дракона), а не змеи (Мифы т. 2, 175). Г.Г. Стратанович отмечает, что в Индокитае гигантская змея Нага – всегда вредоносное животное (в отличие от Нгамоейка); там, где ощущалось брахманистское влияние, прослеживается более позитивное ее восприятие (Стратанович 1978, 39-40). И у тибето-бирманцев мы наблюдаем, наряду с этногоническими мифами, представления о вредоносных действиях змеи (например, у лепча – разрушающей сделанные богом-творцом из глины фигурки людей) (Мифы т. 2, 506). Поэтому, скорее можно думать, что источником этого влияния для Индокитая стали те «народы-наги», с которыми столкнулись арии, придя в Индию, и страна которых располагалась в Северо-Западной Индии (Мифы т. 2, 195). Продолжая, обратимся к анализу мифосистемы Фу-си - Нюй-ва, проделанном Вэнь И-до. Считая Нюй-ва женской ипостасью первопредка, он возводит обоих к культу тыквы-горлянки (Рифтин 1979, 10-19). Само имя Фу-си означает, по его мнению, искаженную запись слова "паоси" - ковш из тыквы-горлянки. Нюй-ва же тоже держит в руке музыкальный инструмент - шен, изготовленный из тыквы-горлянки. Здесь следует отметить, что, невзирая на то, насколько правильна интерпретация Вэнь И-до этой мифологемы в целом, как единой и восходящей к культу тыквы-горлянки, бесспорно наличие у Нюй-ва такого атрибута, как шен. То есть, она демонстрирует определенную, возможно, не самую существенную в ее образе, но – связь с тыквой-горлянкой. Этот факт очень значим. Миф о тыкве-горлянке (как первопредке) - центральный в мифологии мон-кхмерских народов Индокитая. Именно от них, полагают исследователи, этот миф был заимствован соседями. В том числе, и именно через мяо-яо, он попадает и в Китай (Мифы т. 2, 175). Но при этом сама тыква-горлянка, или хулу, считается завезенной в Китай из Персии в начале нашей эры (Рифтин 1972, 73, Рифтин, Хасанов 1977, 407). Само слово хулу происходит от того же корня, что и русское "огурец". Интересно, что высушенные плоды хулу таскали с собой бродячие даосы, и хулу была постоянным атрибутом одного из 8 бессмертных даосского пантеона - Ли Те-гуая. Выше было уже упомянуто, что компонент «ху» обозначал различные вещи, связанные с Западом, и в первую очередь - с Ираном. Мы сталкиваемся с очень любопытным обстоятельством. По словам Я.В. Чеснова (также считающего, что истоки мифа о происхождении из тыквы-горлянки восходят к мон-кхмерам), "мотив о происхождении народа из тыквы, обычно тыквы-горлянки, широко распространен среди мон-кхмерских народов Северного Индокитая, у тайских народов Китая и Индокитая. Он известен у мяо и некоторых тибето-бирманских народов (например, аси в Юньнани)" (Чеснов 1968, 168). Поэтому, полагает он, тыква была одним из древнейших культурных растений, известных аустроазиатам и другим народам Южного Китая и Юго-Восточной Азии (Чеснов 1968, 169). Однако и на территории Китая сосуды, подражающие тыкве-горлянке, появляются уже в неолите (Чжан Я-цин 1984, 78), равно, как и орнамент (Кашина 1977, 126). Исходя из этих фактов, можно предложить следующую интерпретацию. Тыква-горлянка действительно была известна тем же мон-кхмерам издревле. К китайцам же она попадает сравнительно поздно (но уже в неолите), и при таком посредничестве, которое связало в китайской традиции тыкву-горлянку с Западом вообще и с Ираном в особенности. Либо же, эта ассоциация более поздняя – известная издревле, тыква-горлянка была почему-то связана с Ираном. Но, в любом случае, эта ассоциация неслучайна, как не случайна и причастность к этому отождествлению народов мяо-яо. В пользу такой интерпретации говорит и то, что "миф о происхождении народов или определенных родов от тыквы известен и у народов группы мунда в Индии. Индо-арии заимствовали у аустро-азиатов и такие мифы, и слова, обозначающие тыкву" (Чеснов 1968, 169). Впрочем, ниже мы углубимся в эту проблему. Все эти факты позволяют видеть именно в "южных варварах", обитателях Сычуани, если не основных изначальных носителей мифологемы Фу-Си - Нюй-ва, то активных участников ее создания. А такой обязательный элемент их изображений, как солнце и луна по бокам, считать принесенным с запада, в конечном итоге - с территории Индии и Восточного Ирана. Очевидно, именно при движении по этому пути произошло совмещение в этой мифологеме таких элементов, как змеиная природа, связь с тыквой-горлянкой, голова быка и изображение солнца и луны по бокам. Добавлю, что Б.Л. Рифтин выделяет, помимо Сычуани, еще два региона, где архаические черты в изображениях божественной пары изживаются очень долго и с трудом. Первый из них - Корея, и с точки зрения формулируемой мной гипотезы, это закономерно увязывается с изложенными выше фактами - из Сычуани импульс распространился на территории, где позже происходило формирование древних корейцев. Второй такой регион - Синьцзян, а именно Астана. И это тоже хорошо объясняется этой гипотезой - Синьзцзян был территорией расселения тохаров. И эта территория подчинялась Китаю эпизодически (Рифтин 1979, 30) - вряд ли это способствовало консервации образа Фу-си и Нюй-ва здесь. Скорее, пограничные поселенцы, собранные из разных мест, склонны к нивелировке культуры и ориентации на современные им образцы метрополии. Как видим, культ Фу-си и Нюй-ва действительно живучее не просто на периферии, но в определенных и неслучайных регионах. В завершение этого вопроса остановлюсь на том, что и "Пань-гу иногда рисовали с солнцем в одной руке и луной в другой" (Мифы т. 2, 282). В объяснение этого приводится легенда о том, что Пань-гу, когда творил вселенную, "неверно расположил солнце и луну". Информация очень любопытная. На китайских изображениях солнце помещается слева (на стороне "ян"), а луна - справа (на стороне "инь"). Это отражает характерное для китайской мифологии представление о главенстве солнца над луной. Как отмечают исследователи, в китайской мифологии лунарные мифы явно беднее солярных (Мифы т. 1, 654). В Иране и у дардов, как мы видели, картина обратная - луна находится слева. Но и "танцор Ба", выбиваясь из китайских изображений, левой ногой попирает именно луну. Поэтому, возможно, что "путаница Пань-гу" связана как раз со сменой положения солнца и луны при ассимиляции этого мифа китайской мифологией. Продолжая анализ образа "танцора Ба", остановимся еще раз на змеях, которых он сжимает в руках. Связь змей и культа Шивы (а также сопутствующих ему и соотносящихся с ним персонажей) известна. И восходит, в конечном итоге, к дравидскому и прото-дравидскому комплексу верований. Однако, такой элемент как сжимание змеи в руке, нехарактерен для изображения Шивы. Змея вешается им на шею, изображаются гирлянды из змей. Хотя, А.В. Парибок, у которого, пользуясь случаем, я смог проконсультироваться по этому вопросу (спешу выразить свою благодарность), как будто бы встречал изображения Шивы, сжимающего змей. Я надеюсь в дальнейшем прояснить этот вопрос, и буду очень признателен всем, кто сможет чем-либо помочь. Первоначально ближайшую параллель мотиву "сжимание змей в руках" я видел только в Средиземноморье. Прежде всего, конечно, вспоминается Геракл, задушивший, еще будучи в колыбели, подброшенных ему змей. Но есть и более древний пример - изображения женщин ("жриц") со змеями в руках весьма обычны на Крите и Кипре (Мифы т. 2, 469). В самом же Китае я обнаружил этот сюжет, помимо "танцора Ба", в связи с мифического правителя древности Яо. О нем сказано, что он "сжимает в руке счастье". Пытаясь выяснить смысл этого (кстати, Шива значит "благой", "приносящий счастье"), Б. Л. Рифтин обращает внимание на отрывок из "Книги гор и морей", где описываются дочери Яо. О них говорится, что в местах их пребывания "много необыкновенных духов, похожих на людей ... держат змей в обеих руках" (Рифтин 1979, 141). М.Е. Кравцова любезно указала мне, что этот сюжет вообще очень часто встречается в «Шаньхайцзин». Однако есть еще одна интересная параллель этому мотиву. В Тибете мы встречаем изображения такого синкретического образа, как Кришна-Гаруда. Этот образ – синтез одной из аватар Вишну – Кришны, и ездового животного (ваханы) Вишну – птицы Гаруды. Кришна-Гаруда изображается держащим в руках и клюве извивающуюся змею, на шее у него ожерелье из змей. Стоит Кришна-Гаруда двумя птичьими лапами на лотосовом троне, на голове между рогами (!) – лотосовая корона, в ней – солнце и луна (Жуковская 1970, 111). Как видим, изображение очень информативное. При этом, змея в желтошапочном ламаизме трактуется отрицательно (как, кстати, и в зороастризме (Тревер, Луконин 1987, 24)), а символика змей в данном сюжете используется для выражения победы победы над ними (Жуковская 1970, 111-112). Кроме этого, можно упомянуть еще и изображение Падмасамбхавы, проповедника буддизма в Тибете, сжимающего в левой руке скорпиона (вавилонского, по мнению автора, символа) (Кузнецов 2001, 137). Это подводит нас к мысли, что «танцор Ба» синтезировал черты не только Шивы, но и Вишну. И его «сжимание змей» в руках – змееборческий мотив. Это очень показательно, поскольку у народов Индокитая, «мон-кхмеров и их соседей змееборческий мотив получил слабое проявление. Примеры этого мотива – в районах, где сказалось влияние змееборческих мифов Индии и островного мира» (Мифы т. 2, 175). Однако, откуда в образе Вишну эти, змееборческие черты? Имеющиеся факты позволяют считать, что это – результат очень тесных отношений Вишну и самого крупного ведического змееборца – Индры. Именно Вишну в Ведах называется Упендра - «младший Индра» (а позже становится Атиндра - «старше, чем Индра») (Мифы т. 1, 239), и обнаруживает очень тесную, и до сих пор не совсем понятную связь с Индрой. Символ Индры – орел. Поэтому, и гаруда Вишну, и мотив борьбы птицы и змеи в образе Вишну, вероятно, восходят к комплексу верований, связанных с Индрой. Гаруда, царь птиц, в Ведах еще не упоминается. Устойчивый мотив его образа – вражда со змеями. Изображался с человеческим туловищем и головой орла, крыльями и когтями (Мифы т. 1, 266). В Восточном Иране, где борьбе змеи и птицы тоже уделялось повышенное внимание, основным змееборцем был Веретрагна (сокол, кабан). И уже значительно позже, в указе шаха Сасанидского Ирана Ездигерда II мы встречаем слова «да погибнут змеи» (Тревер, Луконин 1987, 24). Вероятно, встреча индоариев с народами-нагами активизировала почитание птиц-змееборцев. И, здесь же стоит вспомнить, что именно в Восточном Иране складывается такой любопытный образ, как Сэнмурв, собака-птица (Луконин 1977, 188). Сэнмурв был еще одним воплощением Веретрагны (Тревер, Луконин 1987, 37). А Индра, символ которого – орел, в борьбе с демоном Вритрой, использует помощь божественной собаки Сарали (Эрман, Темкин 1985, 21). К индийской традиции можно возвести и такой элемент образа «танцора Ба», как роговые серьги. Прежде всего, серьги в Китае входят в употребление не ранее III-IV вв. н. э. (Кравцова 2004, 140). Тогда как в Индии, помимо традиции серег вообще, мы наблюдаем такой образ, как Карна – внебрачный сын Сурьи, бога солнца. Карна родился с чудесными серьгами в ушах, которые обеспечивали его неуязвимость (Мифы, т.1, 624). Кстати, Карна был союзником Дурьодханы, который сделал его царем Анги (Бенгалия). В Сычуани традицию использования серег демонстрируют носители уже упомянутой уникальной культуры Саньсиндуй (Кравцова 2004, 143). Итак, «танцор Ба» синтезировал ряд элементов, прототипы которых обнаруживаются в Восточном Иране и Северо-Западной Индии. Изначально он – змееборческое существо. Но почитался ли он народом Ба именно в таком качестве – отдельный вопрос. Во всяком случае, для корейцев (одним из весомых компонентов в этногенезе которых, как мы видели, стало родственное Ба население) характерно как раз очень почтительное отношение к змее (Ионова 1970, 148). Очевидно, в процессе перемещения через территории, населенные почитателями змей, произошел синтез двух первоначально противоположных традиций. И, судя по корейцам, победила змея. Сам факт такого синтеза очень показателен – это еще один аргумент движения населения, принесшего этот образ в Китай, именно через территорию Индии. Но, кроме того, он позволяет, как мы увидим, получить еще весьма ценную информацию. И, попытаться ответить на вопрос, сформулированный выше – как и когда происходил синтез всех рассмотренных нами элементов. Но прежде остановимся на некоторых других следах дравидского и вообще индийского влияния на Южный Китай. Алексей Романчук. Статья опубликована в журнале Института археологии и этнографии АН Р. Молдова "Revista de etnografie", I (Chisinau, 2005). ******************************************************************************** *********

Вячорка, тоже спасибо за инфу - уже использовал. КеstaS

******************************************************************************** ********* Насколько я знаю (может и ошибаюсь), крайней славянской крепостью в этом направлении (в сторону запада) в 12 веке был Минск (Менск), построенный на балтском городище (кажется, сожженным). Южнее был Гродно (Гардинас) и Новогрудек (Наугардукас) - но это уже в ятвяжских землях. Севернее - Бреславль (Бряслауя). Остальные опорные пункты - мелкие городища (в 12 веке). Линия славян и восточных балтов в 10-12 веке практически не менялась - похоже, что именно на этом рубеже была остановлена до того очень стремительная экспансия славян на запад. Сдвиги в 10-30 км за 200 лет - это явно не соответствует темпам 7-9 века, когда восточные славяне (практически за несколько десятков лет) колонизировали очень большие пространства Восточной и Центральной Европы, и даже достигли Кольский полуостров. ******************************************************************************** *********