Ермолаев

О параллелях слов монгольской и тунгусо-маньчжурской ветвей, кои никак не могут заимствоваться.

СКОТОВОДЧЕСКАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ ХУННУ-СЮННУ С ПОЗИЦИЙ ПРОТОМОНГОЛЬСКОГО ЯЗЫКА: Кит. "kwjāt-d(h)ē" (совр. чтение - "цзюэти"): Шовэнь утверждает, что это тип мула, а Сюй Гуан в комментарии к Ши цзи полагает, что это крупные лошади, каких разводят северные варвары, наиболее пригодные для запрягания в повозки и пр. Однако интересно вот что: "Пуллиблэнк собрал три отрывка из древнекитайских источников, иллюстрирующие, что под цзюэ-ти – katiroм древние китайцы подразумевали лошадей очень хорошей породы. Вот, что пишет Д. Пуллиблэнк: «Отрывок, прекрасно иллюстрирующий то, что под цзюэ-ти подразумевались высоко ценившиеся лошади очень хорошей породы, и между прочим, показывающий, что она была извест- на в Китае еще до объединения его династи- ей Цинь в 221 г. до н.э., находится в докладе Ли Сы князю царства Цинь, включенном в «Ши цзи». Ли Сы, родом из царства Чу, за- щищаясь от чиновников царства Цинь, кото- рые хотели изгнать всех иностранных советников («гостей»), находившихся при циньском дворе, для примера указывает на многие ценности, которые царство Цинь получало из- за границы. Он говорит: «Если бы предметы должны были производиться в Цинь прежде, чем их разрешат … женщины из царств Чжэн и Вэй не наполняли бы ваш внутренний дворец, а прекрасные цзюэ-ти не стояли бы в ваших стойлах». В других текстах из «Ши цзи», цитируемых в «Тайпин юйлань» и «Хуайнань цзы», о цзюэ-ти говорится как о лучших ло- шадях для экипажа. В биографии Цзоу Яна в «Ши цзи» в другом отрывке, который, по- видимому, указывает, что эти животные бы- ли известны в позднечжоуское время, говорится, что князь царства Янь угощал Су Циня блюдом, приготовленным из цзюэ-ти, причем подразумевалось, что это было проявлением особой милости»" При этом Лай Миндэ поясняет последние три названия так: цзюэти — скакуны, таоту — пони, тоси — дикие лошади. Также, примечательна запись вида 駃騠 (оба означают "скаковая лошадь"). То есть видно, что речь идет не о мулах или лошаках, а о лошадях, при чем скаковых. Возможно, пояснение Шо Вэня как "вид мула" связано с созвучием или пратюрк. "kаtɨr" (мул) или же протомонг. "kačir" (вид мула); взаимопередачи "č" и "tt" мы можем наблюдать в тюрк. "ot-tegin", которое перешло в монг. как "očigin". Тогда, исходя из протомонгольского, вонетически и семантически выводится слово "kаtаri-te(j)" (рысак; скакун; рысистый конь). Возможно, даже его ворма, близкая к бур. "hаtаr-te(j)" (рысак), то есть имеем дело с протомонг.-хуннским "kаtаr-te(j)" (скакун; рысак). Видимо, человек, услышавший хуннское слово, не воспринял комплекс "-аr-" в следствие, возможно, быстрой речи носителя языка или по другим причинам. При быстрой речи, можно допустить сближение хуннского слова в восприятии на слух китайцами с возможно вормой "kаtr-te(j)", при этом конечная "r" в первом слоге не передалась. Впрочем, здесь скорее явление компромисса между желанием максимально точно передать звучание хуннск. "kаtаr-te(j)" и желанием передать также и значение слова. По сему и были выбраны такие иерогливы со звучанием "kwjāt-dē" (оба иероглива имеют значение "скаковая лошадь"). То есть: "kat(a)rte(j)" - "kat(r)te" - "kwjāt-dē" (сравните с древнекит. "kwēt-dē"; также сравните с ПДК "kwiēt-thiḗj"). Кит. "d(h)ān-gēh" или "d(h)ān-kēh" (совр. чтение "тоси"): в составе слова имеется 驒 (дикая лошадь); Лай Миндэ поясняет так: "тоси" — "дикие лошади". Интерпретируют (Дыбо) как пратюрк. "*taɣɨ" (самка кулана), что, как пишет Дыбо, заимств. в протомонг. Однако, следует полагать о наличии тюрко-монгольской параллели слов "taɣɨ"-"taki" (обозначение кулана и дикой лошади); "teke" - "tаki" (козел), и "toku" - "tаki" (обряд; жертвоприношение; уважение), причем последняя параллель указывает на происхождение первых двух от понятий "жертвоприношения, обряда и уважения", что вполне может объясняться как часть тюрко-монгольской культуры, а точнее тюрко-монгольского вероисповедания, в котором в жертву, для обрядов, да и как уважаемое (священное?) животное использовались дикие лошади, куланы и/или козлы. Следует связать с протомонг. "taki" (дикая лошадь; так называют монголы лошадь Пржевальского). Видимо, конечная "n" - не часть исходного хуннуского слова, а просто особенность звучания иероглива для того периода, кой по мнению записывающего наиболее подходил для записи услышанного им слова (впрочем, ср. более молодое среднекит. "dâ-kìej"). То есть: "taki" - "tā-kē" - "dān-kēh". Кит. "g(h)oŋ-g(h)oŋ" (совр. чтение - "кьён-кьён"): видимо, имеется ввиду масть/порода лошади. Следует связать с протомонг. "koŋ-" , если учитывать редупликацию (повторение, по сути) вида "goŋ-goŋ". Также могло быть записано протомонг. "koŋgor", близкое к среднемонг. "qoŋqor" (конечные "р" обычно записывают как "н" - "татар" - "дадань"; однако тут видим "ŋ", что больше говорит о первом варианте - редупликации). То есть: "koŋ-koŋ" - "goŋ-goŋ" или же "koŋgor" - "goŋ-goŋ". Кит. "thāk-lhāj": Пуллиблэнк не предлагает иноязычной интерпретации этого двусложного слова (оно может толковаться как «вьючный верблюд», но то, что вторая часть композита значит «верблюд» только с Хань, наводит на подозрения о заимствовании из хуннуского). Лучше, видимо, связать с пратюрк. "tạj-kak" (уменьш. от "жеребенок"; сравните совр. тур. "тайлак" - верблюжонок). Однако, от протомонг. же можно предъявить "teɣe-(h)üle" ("перевозить" + "излишек" = "перевозчик излишков", т.е. указание на верблюда как на вьючное животное, которое перевозило на себе очень тяжелые грузы). В слове "hüle" начальная "h" могла опускаться в самом языке хунну. То есть: "teɣe-(h)üle" - "tek(eü)le" - "thāk-lhāj". Кит. "rhāk-lhāj": второе написание того же слова "вьючный верблюд", с заменой первого иероглива. Возможно, что это название верблюда, образованное от протомонг. "ar(u)-aɣula" ("спина-гора", т.е. указание на горбы верблюда), причем второй иероглив со звучанием "lhāj" оставили, видимо, из-за возможной путаницы двух созвучных слововорм "(h)üle" и "aɣula", а точнее с теми частями, на которые их разделили китайцы: "üle" и "ula" (т.к. от слова "aɣula" часть" "aɣ" вошла в первый слог). То есть китайцы восприняли два этих слова слова как "teɣe-üle" и "ar(u)aɣ-ula". Для "ar(u)" конечная "u" могла усечья в самом языке хунну, для удобства произношения, ибо трудность возникала из-за последующего гласного "а". То есть: "ar(u)-aɣula" - "(a)rak(u)la" - "rhāklhāj". Также стоит отметь слово, к которому лично я не смог подобрать монгольской интерпретации, причем, полагаю, и никто не сможет, ибо это слово явно тюркское по происхождению, как то объясняет пр. Дыбо: "Слово из Ши цзи, из того же пассажа, что предыдущее. Предположительное чтение: ЗХ "Łhə̄w-Łhā". В таком виде напрашивается интерпретация через пратюркское "ulaλa" > общетюрк. "alaša" (небольшая/маленькая лошадь)." Небольшой лошадью (тюрк. "ulaλa") могла называться только монгольская лошадь, которую монголы традиционно называют "адуу" (арх. "aduɣu"). Тюрк. "ulaλa" явно обозначение лошади, не привычной для тех, кто её так называет (эти люди, видимо, огурско-булгарская часть полиэтноса хунну), тогда как для монголов монгольская же лошадь практически единственная порода домашней лошади, которую они могли видеть в своих родных угодьях (посему "aduɣu" означает также и "домашнее животное" вообще). То есть, если небольшая в размерах монгольская лошадь обозначается просто как "небольшая лошадь", то отсюда вытекает, что для людей, нарекающих сим словом "адуу", эта порода лошадей не родная, они о ней узнали, придя сюда из мест, где были другие лошади, кои были больше монгольских "адуу". В общем, те, кто называют "адуу" как "небольшая лошадь" - пришлые для степей совр. Монголии.

ТЕРМИНОЛОГИЯ КИСЛО-МОЛОЧНОЙ ПРОДУКЦИИ ХУННУ-СЮННУ С ПОЗИЦИЙ ПРОТОМОНГОЛЬСКОГО ЯЗЫКА: Возможные интерпретации из монгольского: Кит. "rāk" (кумыс, хмельное): это слово заимствовано в китайский язык из хуннского (значение 酪 - сыр; кумыс; хмельное). Наиболее приемлемо связать с протомонг. "ajirag" (кумыс), которое в китайской записи утратило начальное "аji" (впрочем, весьма странное усечение, хотя оно могло присутствовать и в самом хуннуском языке;), по сему, возможно, следует ожидать вариацию слова на подобие совр. даурск. "airag"; конечный "g" легко перешел в глухой "k" ("kаgаn" - "kehаn"). Вкратце: "airag" - "(ai)rak" - "rak". Также интересно отметить, что в монг. языках названия кисло-молочных продуктов имеют в своем составе часть "rаg": монг. "аjrаg" (кумыс); "tаrаg" (тарак, кевир, простокваша); "uurаg" (молозиво). Кит. "sā" (то, что образует плавающий слой на поверхности "rāk", то есть "кумыса" или монг. "айраг"): записано иерогливом 酥 (творог, сыр; вместе 油 - "сливочное масло"). Обычно идет как "sā-rāk". Ничего лучше, чем протомонг. "sаgа-" (подниматься; переливаться через край; сочиться; бродить) не имеется. Скорее, имело место быть ворма, близкая к письм.-монг. "saɣa-". Возможно, имело место быть усечение медиального "ɣ" при записи или же в самом хуннуском (на что может указывать высокотональный "а"). Также имеем "sаɣа-" (доить). То есть: "sа(ɣ)а" - "sаа" - "sā" (вонетически очень достоверно, ибо в совр. монг. как раз имеется такая ворма вида "sā", где, правда, "ā" - не высокотональный, как в китайском, а парный или долгий "а"). Очень интересно, что в письм.-монг. имеем слово "sа-rаkа" (спиртной напиток), что вонетически очень подходит для композита "sā-rāk". Кит. "t(h)ēg(h)ā" (чистая разновидность "лао", т.е. кумыса): явно связывается с протомонг. "čagaɣa(n)" (белый, светлый; также "цагаа" - кипяченый кумыс/тарак). Вонема "th" в кит. записи может говорить о звуке "č" в исходнике (сравните: 嗔 - совр. кит. "chēn", др.-кит., класс. кит. "thin", ЗХ "thjən", ВХ "ćhən", ПДК, ср.-кит. "ćhin" ‘смотреть с гневом’). При этом звонкий велярный спирант (ɣ) перешл в глухой "h", а конечная "n" могла отсутствовать уже в самой речи хунну (ср. совр. "цагаа" - кипяченый кумыс; тарак). Вкратце: предположительное хуннуское "čаgаɣа(n)" - "čeg(а)hа" - "thēghā". Также сравните совр. дунс. "čǝga(n)". Кит. "toŋh" (записано иерогливом со значением "молоко/кумыс", которое прослеживается только с Хань, т.е. - "хуннизм" в китайском; упоминается при изготовлении напитка из сбитого молока): возможно, следует связать с протомонг. "taŋ" (нежный). То есть: "taŋ" - "toŋ" - "toŋh". Также может быть протомонг. "düŋ" (очень холодный), то есть "напиток, который надо пить очень холодным". В общем: "düŋ" - "toŋ" - "toŋh". Кит. "mēk-rwa": это слово обнаружено в оде «Чан-ян фу» поэта I в. до н.э. Ян Сюна, цитируемой в Хань шу, в перечислении ущерба, который китайцы нанесли сюнну («сломали их палатки, разогнали верблюдов и сожгли ми-ло»); слово больше нигде не зафиксировано. Комментатор Чжан Янь объясняет его как «сушеный лао, употребляемый для закваски». Возможно, это протомонг. "üme kawra" ("üme" - усилительная частица, показывающая что-либо оторванное от целого или процесс отделения от чего-либо; "kawra" - "сухой"; т.е. "сухой оторванный/отломанный кусочек"). Интересная ситуация с "wr-rw": видимо, записывающий, воспринимая все на слух, перепутал порядок вонем "wr" на "rw", что в общем не редкость, ибо некоторые согласные могут легко при меняться местами, при восприятии на слух: так, например, имеется совр. "Керулен" и арх. "Келурен" (река в Монголии). То есть: "üme kawra" - "(ü)mek(a)rwa" - "mēk-rwa"

База Старостина - не словарь, а лингвистическая база по самым крупным группам языков. Все данные для базы брались из этимологических словарей (в данном случае ЭСТЯ, ЭСМЯ и иже с ними). Праязыковые слова - "измышления" (если честно, то такое слово по сути плевок в душу лингвистов, реконструирующих праязыки), как вы сказали - реконструируются согласно уже отлаженной методике, так что это не "измышления", а вакты действительности (тем более, что для протомонгольского имеется его поздняя письменная версия, то есть письменный монгольский): http://www.studfiles.ru/preview/4513885/

Так Щербак и писал, что это заимствование из монгольского в среднетюрк., кой промежуточная ступень между совр. карлукскими языками и древнекарлукским. Да и откуда еще быть вонетически и семантически тождественное монгольскому "мурэн", имеющему параллели практически во всех монгольских языках. "Вы судите теоретически, я же на основе живых языков. Убежден, что язык Махмуда Кашгари на 98% понятен и знаком казахам и думаю намного менее понятен и знаком уйгурам." - разве это не относится к понятию "теоретически"? Разве вы не в теории предполагаете 98-ми процентное понимание караханидского? Да и как уйгурский язык из карлукской ветви может быть менее близок тому же карлук. языку хакани, чем кипчакский язык казахов?

А Дыбо, Рамстедт, Старостин, Миллер, Владимирцев, Рассадин, Пентти, Бутанаев, Котвич и др.? Вамилии ученых и с той, и с этой стороны весомы, что приводит по сути к "ничему". Почему, если мы исходим из одной ветви гаплогруппы C и родственных ей, то у наших предков не было общего языка? Если не было расхождения от праалтайского языка, то почему слова списка Сводеша совпадают? Почему в японском и корейском языках мы находим совпадения с тюрко-монголо-тунг., подобные этому, например: Proto-Altaic: *kūči Nostratic: Nostratic Meaning: power Russian meaning: сила Turkic: *gǖč Proto-Turkic: *gǖč Altaic etymology: Altaic etymology Meaning: power Russian meaning: сила Old Turkic: küč (Orkh., OUygh.) Karakhanid: küč (MK, KB) Turkish: güǯ Tatar: köč Middle Turkic: küč (Sangl., Pav. C., MA) Uzbek: kuč Uighur: küč Sary-Yughur: kuš Azerbaidzhan: güǯ Turkmen: gǖč Khakassian: küs Shor: küš Oyrat: küč Halaj: kīič Yakut: kǖs Dolgan: kǖs Tuva: küš Tofalar: küš Kirghiz: küč Kazakh: küš Noghai: küš Bashkir: kös Balkar: küč Gagauz: güč Karaim: küč Karakalpak: küš Kumyk: güč Comments: VEWT 306, EDT 693, ЭСТЯ 3, 96-98, Stachowski 166. Mongolian: *küči-n Proto-Mongolian: *küči-n Altaic etymology: Altaic etymology Meaning: power, strength Russian meaning: сила Written Mongolian: küči, (L 496:) küčü(n) Middle Mongolian: kočer- (IM), kučin 'old age' (MA), guču(n) 'strength' (SH, HYt) Khalkha: xüč Buriat: xüše(n) Kalmuck: küčṇ Ordos: güči(n) Dongxian: kučie Dagur: kuči (Тод. Даг. 152, MD 184) Shary-Yoghur: kuǯǝn Monguor: kuʒ́i (SM 207) Comments: KW 249, MGCD 403. Tungus-Manchu: *kusǖ- Proto-Tungus-Manchu: *kusǖ- Altaic etymology: Altaic etymology Meaning: 1 to fight 2 fight 3 strength, power Russian meaning: 1 драться, биться 2 драка, бой 3 сила Evenki: kusī- 1, kusīn 2 Even: kusi- 1, kusin 2 Negidal: kusī- 1, kusun 3 Spoken Manchu: husun 3 (171) Literary Manchu: xusun 3 Jurchen: xiu-sun (513) 3 Ulcha: kusu(n) 3 Orok: kusu(n) 3 Nanai: kusũ 3 Udighe: kuhi 3 Solon: xusuš́i 'strong, powerful' Comments: ТМС 1, 438-439. Korean: *kóčắk Proto-Korean: *kóčắk Altaic etymology: Altaic etymology Meaning: 1 extreme, very powerful 2 at most Russian meaning: 1 чрезвычайный, очень сильный 2 самое большее Modern Korean: koǯak 2 Middle Korean: kóčắk-hă- 1 Comments: Nam 48, KED 148. Comments: EAS 96, KW 249, Владимирцов 165, Poppe 63, 112, АПиПЯЯ 16. High tone in Kor. is not clear. Despite TMN 3, 627, Щербак 1997, 128, Mong. is hardly borrowed from Turkic; TM cannot be borrowed from Mong., despite Rozycki 113. In АПиПЯЯ (p. 77) the root was compared with PJ *kìsV- 'to contest'. The latter, however, has better Tungus parallels: TM *gali- 'to contest' (ТМС 1, 138), see *gaĺi.

Вы про современный уйгурский? Так ведь он вместе с караханидским и древнеуйгурским и другими, кои образуют карлукскую группу. Для эпохи 900-1500 г.г. все эти карлукские языки лингвисты объединяют в Midlle Turkic, то есть караханидский и иже с ним по сути диалекты среднетюркского (среднекарлукского).

По каким это исследованиям алтайская семья не существует, дозволите спросить? Как тогда объяснить совпадение слов списка Сводеша в языках (даже в корейском и японском). Даже генетика говорит о крайней близости монголов, тунгусо-маньчжуров и части тюрков (те, что по C гаплогруппе идут), то есть о происхождении от одного корня вместе с народами на-дене, айнами и др.

Произошло разделение семантики слов: западная (тюрко-монгольская) ветвь имеет "сыб/усу" (вода), восходящее к праалтайскому "si̯uba" (вода). Другие ветви - центральная (т-м) и восточная (японо-корейская) - утратили праалтайское "si̯uba" (вода) за ненадобностью, ибо у них имелось также праалтайское "mi̯ū̀ri" (вода), реликты которого имеются в западной ветви - "мурэн" (река) и "ягмур" (дождь). Так у Кашгари вроде как идет монголизм: По Щербаку: "Mong. > MTurk. mürän 'river' (TMN 1, 506, Щербак 1997, 206). The MMong. form in LHa - merän - is certainly not enough to reconstruct PM *meren, as attempted by Doerfer (TMN 1, 507) (cf. -ö- or -ü- in other sources). This is obviously done in order to attack the traditional etymology of the word, which nevertheless still holds."

1) Здесь, видимо, тюрк. "кумыс" исковерканное европейцами. 2) "Каптаргак" - сумка (обратите внимание на калмыцкий и ордосский варианты): Proto-Mongolian: *kabt- Altaic etymology: Altaic etymology Meaning: sack Russian meaning: мешок Written Mongolian: qabta-ɣa(n) (L 899) Khalkha: xavtga Kalmuck: xaptǝxǝ, xaptrɣǝ Ordos: GabtarGa Dagur: xartag (Тод. Даг. 174) Monguor: sdarGa 'petite bourse, blague, poche' (SM 333) 3) "Гриут" - сушеный творог. Халх. "хуурай" (сухой) при добавлении конечного "д" может образовать какое-то обозначение предмета, человека и т.п. Так "дээр" (наверху, наверх) стало "дээд" (социальные верхи; верховный, верхний, лучший). Proto-Mongolian: *kawra- Altaic etymology: Altaic etymology Meaning: dry Russian meaning: сухой Written Mongolian: qaɣurai, quɣurai (L 910), qawraj (МХТТТ) Khalkha: xūraj Buriat: xūraj Kalmuck: xǖrǟ Ordos: xūrǟ Dagur: xuārī (MGCD xuare) Shary-Yoghur: xūrā- (MGCD χūʁa-) Monguor: xō- 'devenir sec, tarir' (SM 168) Comments: Cf. also *ku(w)ar- > *ku(w)a- in MMong. qoṣon 'dryness' (ИМ); qusun, quasun (MA); Dag. xua-, S.-Yugh. χū-, Dong. Go-, qosu-, Bao. χo-. KW 204, 317, MGCD 335. Mong. > Tat. qawrai etc. (ЭСТЯ 5, 171-172). 4) "Согур" - тюрк. (а точнее, караханидское) название сурка: Proto-Turkic: *sogur ( ~ -a-) Altaic etymology: Altaic etymology Meaning: a small fur animal (marmot) Russian meaning: вид грызуна (сурок) Karakhanid: soɣur (MK) Tatar: suwɨr Oyrat: sɨɣɨrɣan 'a small rodent' Chuvash: sъʷvъʷr Bashkir: hɨwɨr Comments: EDT 815, VEWT 416, 425, ЭСТЯ 7. 5) "Аркали" - даже если и тюркизм в монгольском (что еще не вакт, если честно, ибо ученые говорят либо о параллельности слов, либо о заимствовании из протомонг. в пратюрк.), то все равно ведь халх. вариант идентичен слову, записанному очевидцем: "Basically a Turk.-Tung. isogloss. If Mong. argali is related, then Turk. *arkar (see ЭСТЯ 1, 176, Лексика 155) 'mountain ram' must be an old Mong. loanword - which is somewhat dubious." Перевод: "В основном Turk.-Тунг. изоглосса. Если монг. "аргали" связано [с ней], то Turk. "*Аркара" (горный баран) должен быть старым (древним) Монг. заимствованием - что несколько сомнительно."

Здесь показано не заимствование из т-м языков, а параллельное развитие из праалтайского "*mi̯ū̀ri" (вода) монг. "мурэн" (река), возможно, тюрк. "ягмур" (дождь), т-м "му" (вода) и т.д. Такое разделение слова на разные значения (но объединенные одной общей темой, а в данном случае - "вода") явление обыденное; например, в картвельских языках произошло разделение общего праслова в значении "влага" на "озеро" и "облако".

Слова, обозначающие какие-либо объекты (реки, озера, горы, моря, океаны, небо, земля и т.д.) имеют этимологию, которую нужно искать на более высоком уровне - на уровне семьи и даже макросемьи. Так "мурэн" имеют аж бореальную этимологию от праслова, означающего "воду, влажность": Eurasiatic: *mäŕä Meaning: wet Borean: Borean Borean (approx.) : MVRV Meaning : wet Eurasiatic : *mäŕä Afroasiatic : *mar- (+ Eg. mr- 'canal, lake' Sino-Caucasian : *mărƛwÁ Austric : PAA *Cǝmǝl 'cloud', ?PAN *lemer 'wet' (Peiros 1989: *miɣmiɣ 'to wet') Reference : МССНЯ 334, ОСНЯ 2, 60-61. Indo-European: *mar- Proto-IE: *mar- Nostratic etymology: Nostratic etymology Meaning: marsh, lake, sea Old Indian: maryādā f. `frontier, limits, boundary' (L. also maryā f.); mīra- m. `the sea, ocean; (L. also) limit, boundary' Slavic: *morje Baltic: *mar-i n.?, *mar-iā̃, *mar-jā̂ f. Germanic: *mar-i- c., n., *mar-isk-a- m., *mōr-a- m., n., *mōr-i- c., *mōr-iōn- f. Latin: mare, -is, abl. -ī (/-e) n. `Meer' Celtic: Gaul Are-morici "Meeranwohner"; OIr muir, gen. mora n. `Meer', Cymr mor `Meer', Corn mor `Meer', Bret mor `Meer' Russ. meaning: стоячая вода, болото; озеро, море References: WP II 234 f Altaic: *mi̯ū̀ri ( ~ -ŕ-) Uralic: *märV (also *marV ) Number: 1826 Proto: *märV > Nostratic: > Nostratic English meaning: to dive German meaning: untertauchen Khanty (Ostyak): mȧ̆rǝt- (J O), mĕrǝt- (DN) 'untertauchen, tauchen' Mansi (Vogul): marėχt- (LM) 'öfters tauchen', jol-mārėχt- (N) id., mɔ̄̈rǝŋ (KM) 'далеко нырять', māraχt- (LO) 'нырнуть' Hungarian: mer- 'schöpfen', merít- 'id., tauchen', merül- 'sinken, tauchen' Kartvelian: *mar- Proto-Kartvelian: *mar- Nostratic: Nostratic Russian meaning: влага English meaning: moisture Megrel: mere ( > West Georg. dial. mere 'ploughed lowland') Megrel meaning (Rus.): озеро Megrel meaning (Eng.): lake Svan: mare, märe Svan meaning (Rus.): облако Svan meaning (Eng.): cloud Notes and references: См. ОСНЯ 2, 60, где основа сопоставляется с ПИЕ *mor- 'болото, море', драв. *mar..-ai 'дождь', алт. *miūri 'вода' < ностр. *mäŕä. Dravidian: *maṛ- (?) Proto-Dravidian : *maẓ- (?) Meaning : rain Nostratic etymology: Nostratic etymology Proto-South Dravidian: *maẓ-ai Notes : SDR isogloss. Cf. *maṛ- 'blunt, dim, dark'. Eskimo-Aleut: *ǝmǝʁ (???) Proto-Eskimo: *ǝmǝʁ Nostratic etymology: Nostratic etymology Meaning: water Russian meaning: вода Proto-Yupik: *ǝmǝʁ Proto-Inupik: *ǝmǝʁ Comments: Cf. *ǝmǝʁ- 'to drink' and its derivatives. Comparative Eskimo Dictionary: 110 Chukchee-Kamchatkan: *mɨrɨ 'tear' Proto-Chukchee-Kamchatkan: *mɨrɨ " Nostratic etymology: Nostratic etymology Meaning (Rus.): слеза Proto-Chukchee-Koryak: *mɨrɨ " Proto-Itelmen: *măz- " Comments: In Drav. cf. also *muṛṇ- 'to be immersed, sink' (which, however, can be also compared with *ńorV q.v.?) References: МССНЯ 334, ОСНЯ 2, 60-61. ND 1461 *moRE 'body of water', 1480 *mAŕV 'rain, cloud' (despite, ND, not opposed anywhere and hardly separable). Meaning: water Russian meaning: вода Mongolian: *mören Proto-Mongolian: *mören Altaic etymology: Altaic etymology Meaning: river Russian meaning: река Written Mongolian: mören (L 548) Middle Mongolian: muren (HY 2, SH), murän (MA) Khalkha: mörön Buriat: müre(n) Kalmuck: mörṇ Ordos: mörön Dongxian: moren, moran Baoan: moroŋ Dagur: mure (Тод. Даг. 155, MD 192), mur (Тод. Даг. 155) Shary-Yoghur: merēn, merēm Monguor: murōn (SM 250) Comments: KW 267, MGCD 298, 492. Mong. > MTurk. mürän 'river' (TMN 1, 506, Щербак 1997, 206). The MMong. form in LHa - merän - is certainly not enough to reconstruct PM *meren, as attempted by Doerfer (TMN 1, 507) (cf. -ö- or -ü- in other sources). This is obviously done in order to attack the traditional etymology of the word, which nevertheless still holds. Tungus-Manchu: *mū Proto-Tungus-Manchu: *mū Altaic etymology: Altaic etymology Meaning: water Russian meaning: вода Evenki: mū Even: mȫ Negidal: mū Spoken Manchu: mukē, mukū (347) Literary Manchu: muke Jurchen: mo (51) Ulcha: mū Orok: mū Nanai: muke Oroch: mū Udighe: mu-de 'inundation' Solon: mū Comments: ТМС 1, 548-549. Korean: *mɨ́r Proto-Korean: *mɨ́r Altaic etymology: Altaic etymology Meaning: water Russian meaning: вода Modern Korean: mul Middle Korean: mɨ́r Comments: Nam 229, KED 675. Japanese: *mí(-n-tú) Proto-Japanese: *mí(-n-tú) Altaic etymology: Altaic etymology Meaning: water Russian meaning: вода Old Japanese: mjidu Middle Japanese: mídú Tokyo: mìzu Kyoto: mízú Kagoshima: mízu ( = míT) Nase: mùǯí Shuri: míǯì Hateruma: mìʒɨ̀ Yonakuni: míŃ Comments: JLTT 483. Comments: EAS 79, 147, KW 267, Poppe 35, Lee 1958, 115, Martin 246, ОСНЯ 2, 61, Murayama 1962, 109, Menges 1984, 277-278, АПиПЯЯ 28-29, 69, 86, 278, Rozycki 160. Turkic has preserved the root only within the archaic compound *jag-mur 'rain'. Tone in Jpn. is irregular (probably because of reduction and the position within a compound; suffixless *mi is also attested in OJ, but its accent is unknown); loss of resonant presupposes a suffixed form: *mí < *mi̯ū̀r(i)-gV (cf. Manchu mū-ke).

ТИТУЛАТУРА ХУННУ-СЮННУ С ПОЗИЦИЙ ПРОТОМОНГОЛЬСКОГО ЯЗЫКА: Кит. "tān-wa" (шаньюй): в Хань шу сказано, что «титул шаньюй означает ‘обширный’ и показывает, что носитель этого титула обширен подобно небу». Обычно интерпретируется как тюрк. "*darxan", с передачей конечнослогового "r" финалью "n" (ср. ЗХ *kraś-pin ‘Кашмир’) и опущением конечного "n". Однако, титул "дархан" скорее монгольского происхождения, ибо может исходить от монг. "дарх" (привелегия, исключительное право). То есть, возможная интерпретация - "tаrkаn" (на начальную "k" во втором слоге указывает звучание иероглива из других периодов, равно как: 于 - совр. кит. "gu/hu", древнекит. "w(h)u", среднекит. "hu"). Видимо, следует считать толкование титула как "обширный" ошибкой в следствие созвучия двух разных по значению слов. Возможно, под "обширным" понималось протомонг. "tarkaj" (разбросанный, рассеянный, распространенный). В то же время сам титул, судя по возможной интепретации вида "tаrkаn" и с более древним чтением вида "tārw(h)a", нужно связать с протомонг. словом "dаrugа" (главный, начальник, командир), которое произошло от "teriɣün" или "taraki" (голова, глава; главный); также вполне вероятно от "daraɣa" (после, следуя за, в ряд) . При этом в слове "dаrugа" при записи в виде "tān-wa" начальная "d" стала "t", звук "r" передался как виналь "n", звук "u" отображен передался как "w" (читается не совсем как "в", а примерно как "ОУв", то есть "в" подавляется), "g" передался глухой "h" и опустился. То есть: "dаrugа" - "dаnu(h)а" - "tānwa". Кит. "dā-grjəj" (Туци-ван): титул упомянут в Хань шу, относится к «левому» и «правому» кронпринцам. Предлагается толкование титула: "hsien" 賢 ‘мудрый; добродетельный’ («Сюнну называют достойных людей туци, поэтому обычно старший сын-наследник шаньюя именуется цзо-туци-ван»). Возможно, это протомонг. "daga-h (h)oraj" (следовать за вершиной), что подходит при условии понимания под "вершиной" именно шаньюя, то есть "вершины власти". Вполне себе подходит для титула наследника престола, следующего за своим отцом, кой "вершина" всей державы. При этом при записи "horaj" нужно учесть возможное усечение начального "h" (что даже могло иметь место в самой речи хунну; сравните совр. монг. "oroj" - вершина). Также при записи "daga oraj" вонемы "а" (виналь первого слова) и "о" слились в одну вонему "ао" и легко отпали. То есть: "daga(hh)oraj" - "dag(ao)raj" - "dāgrjəj" (ə - примерно как "э"). Более подходит протомонг. "daɣa-h (h)orаj" ("принимать ответственность" + "вершина" = "вершина, принимающая ответственность"), что нужно понимать как обозначение человека, принимающего бразды правления, то есть большу ответственность. В общем: "daɣa(hh)orаj" - "dag(ao)rаj" - "dāgrjəj". Также можно связать с протомонг. "daɣa-h" (принимать ответственность) + "ere" (мужчина) = "daɣa-h ere" - "мужчина, принимающий ответственность". Также если учитывать толкование титула как "мудрый/добродетельный", то можно связать с протомонг. "taraki" (мозг, ум; голова), а точнее с его возможно вормой с рекомбинацией согласных "r" и "k" (сравните: протомонг. "mekelej" и "melekej" - лягушка). То есть, возможный прототип - протомонг. "takari" (мозг, ум; голова), или даже титуларизированное "takarin" (умный; главный). То есть: "takarin" - "dag(a)ri(n)" - "dāgrjəj". Кит. "kōk-r(h)ə" (Гули-ван; военный чин): если следовать за Дыбо (вторая "k" не читается), то следует связать с протомонг. "kura" (собирать [войска]); сравните совр. монг. "хурандаа" (полковник); также возможно "uka öre" (понимать как приводить в порядок), на что может указывать значение иероглива 理 - упорядочить. Если же придерживаться строго чтения, то либо "köke ere" (синий муж), либо "kög ere" (муж в кольчуге/панцире), или даже "köɣürge" (барабан; сравните с вариантом "kōkrhə"). Все три варианта подходят как вонетически, так и семантически, однако при сочетании с кит. титулом "ван" более всего будет подходить "köɣürge" (барабан), то есть "köɣürge-wаn" - "барабан-ван", то есть командующий барабанами (заведует музыкальными войсками). В общем: "köɣürge" - "kök(ü)rhe" - "kōkrhə" Кит. "chiá-ka" (Цицзюй; чиновничья должность): может, это "čagаɣа(n)" (белый), или даже письм. монг. "čagа(n)". Может, в значении "чистый", "праведный"? Также интересно значение иерогливов как "пока" и "проживать". Может, это указание на протомонг. "čag" (время); сравните также тюрк. "čiāk" (время). То есть: "čagа(n)" - "сhakа" - "chiáka" или "čag" - "chak" - "chiáka". Кит. "γāt-tə̄j" (чит. как "гаттэй") или "ʔāt-tə̄j" (как "аттэй"): интерпретируют как титул жены шаньюя - тюрк "хатун" и монг. "хатан". Вонетически, более привлекателен монг. вариант, а точнее протомонг. "kаtаn", кой по звучанию можно вывести от протомонг. "kаtа" (твердый, крепкий, жесткий). Хотя, суффикс "-tan", "-tеn", "-tоn" придает притяжательное значение в монгольском языке: "морьтон" — "всадник” или "имеющий коня”; "эвэртэн" — "рогатый” или "имеющий рога”. Тогда можно этимологизировать как протомонг. "аkа" (старший) + "-tаn" = "(а)kа-tаn" (владеющая старшинством), то есть "старшая по политическому весу женщина в державе". То есть: "kаtа(n)" - "kаtə̄n" - "γāttə̄j". Впрочем, возможно, хронист записал протоворму титула "хатан", а именно "(а)kа-tаj" или "(а)kа-tej" (имеющая старшинство; старшая), "-tаj" и "-tej" - показатель "имения". Тогда: "(а)kаtej" - "γаtej" - "γāt-tə̄j" Кит. "w(h)āk-wa" или "whrāk-wa" (Ху-ю; титул): титул приводится в Хань шу, это титул наследника шаньюя, в частности, излагается эпизод, в котором титул «левого мудрого принца», т.е. титул левого "dā-grjəj", при сюннуском дворе сочли несчастливым, и вследствие этого титул "w(h)(r)āk-wa", вопреки обычаю, достался другому лицу. Пуллиблэнк и ряд других исследователей полагают, что это то же слово, что др.-тюрк. "xagan". Но имеет ли слово "xagan" тюрк. происхождение? Не происходит ли этот титул от протомонг. "(u)qaɣa(n)" (ум; понимать, думать)? На начальную "u", кстати, указывает вонема "w" в кит. записи. То есть: (h)ukaɣan - ukaɣa(n)" - "whākwa". Кит. "kā-Łhā": это часть титула сюннуского правителя "thāŋ-rə̄j kāŁhā d(h)anhwa", и "thāŋ-rə̄j kāŁhā" переведено китайцами (Ши цзи и Хань шу) как «сын неба», что, конечно, может отражать как влияние китайского императорского титула на сюнну, так и его же влияние на китайских переводчиков. Из протомонг. наиболее подходит "kewken" (сын), однако вонема "Ł" сильно портит такую интерпретацию. Впрочем, это могло быть ошибкой записывающего, причем даже умышленной: китайцы очень часто искажают иностранные слова на свой лад для придания негативного оттенка. Так это слово "kā-Łhā", возможно, не случайно записано иерогливами "孤 塗" ("сирота/одинокий/горемычный" + "грязь/грязный"). В общем: "kewken" - "kāwhā(n)" - "kāŁhā". Также, можно рассмотреть более древнее чтение вида "kwā-Łhā", что можно связать с протомонг. "köw" (сын; письм.-монг. "köü") + "ile" (явный, известный, очевидный; сравните среднемонг. "ilä̆") = "köw-ile", или возможный вариант вида "köü-ilä̆" - "известный сын", "явный сын", "очевидный сын" (видимо, подчеркивает очевидность "небесного" происхождения носителя титула). То есть: "köüilä̆" - "kwā(i)Łhā" - "kā-Łhā". В итоге, имеем полный титул шаньюя как протомонг. "teŋgerijn köü-ilä̆ dаrugа" - "главный явный/известный/очевидный сын Неба". Но более правдоподобно выглядит толкование как протомонг. "köü" (сын) + "nilka" (новорожденный, молодой; ребенок, младенец, дитя) = "köü-nilka" - "новорожденный сын", "молодой сын". Это подходит при ситуации, когда записывающий воспринял титул "köü-nilka" как "köün-ilka", при этом конечная "n" в первом слоге не передалась. То есть: "köünilka" - "köü(n)(i)lha" - "kwāŁhā" - "kāŁhā". Кит. "kwə̄t-tā (gwа)" (Гуду-хоу; военный чин): очень хочется связать совр. "худуу" (худон; сельская местность, степь), а точнее арх. "ködeɣe(n)". На это может указывать значение второго иероглива 都 (крупный район, крупная область).. Также "kötü" - вести (получается "kötü-gwа" - "ведущий-хоу"). Вариант "ködeɣe" особенно хорошо подходит при условии, что "eɣe" утратило медиальную "ɣ". То есть: "ködeɣe" - "köte(ɣ)e" - "kötee" - "kwə̄ttā". То есть изначальное "ködeɣe-gwа" - "хоу (маркиз) худона/степи (степной области)". Также семантически и вонетически подходит протомонг. "koto" (город, деревня; группа юрт, стойбище), а точнее его ворма, близкая к письм. монг. "qota(n)". То есть: "kotа(n)" - "kwаtа" - "kwə̄ttā", то есть изначально было "kotа-gwа" - "хоу (маркиз) города/деревни/группы юрт/стойбища". Кит. "njət-Łhəuk" (Жи-чжу; титул): хронист толкует титул как «тот, за которым следует солнце» и объясняет западным расположением владений персонажа. Переврод иерголивов: "солнце" + "следовать за, преследовать". При этом персонаж — сын левого "дацзяна", который вопреки обычаю не мог стать наследником престола, а потому получил этот титул. Не может ли это быть протомонг. "nar(an) daka-h" ("солнце" + "следовать за кем-либо" = "следовать за солнцем"). Возможно, хронист не совсем правильно истолковал значение титула, перепутав "следующий за солнцем" с "тот, за кем следует солнце". Пояснение: "njət" - виналь "t" может передавать звук "r"; "Łhəuk" - вонема "Ł", возможно, здесь должна передавать "d" (чтение иероглива для РПДК - "dhiuk"); "h" - чтением можно пренебречь. При записи, комплекс "а-h" выпал. То есть: "nardakah" - "natŁhak(ah)" - "njətŁhəuk" (сравните позднее чтение "ńət-dhiuk"). Кит. "ka-shjəś" (принцесса; дочь шаньюя; "ś" - примерно как "ш"): может это протомонг. "öki-n aǯiči(n)" ("дочь" + "кто занимается домашним хозяйством" = "дочь-хозяйка")? Видимо, неверная передача "i" как "а", хотя могло быть так, что для хуннуского, в отличие от дунхусского, имело место быть наличие слова, близкого, например, к совр. баоань. "oken" или среднемонг. "ugen"; конечнослоговые вонемы "н" часто не передаются при записи. То есть: "ökin aǯiči(n)" - "(ö)kiaǯič(i)" - "kashjəś". Однако более пригодна интерпретация как "egeče-eǯ(en)" (старшая сестра-хозяин; дочь-хозяин?), что однако подходит при условии, если "egeče" в хуннском имело значение "дочь": подобную ситуацию с различием значений одного слова наблюдаем для, например, ПТ "ăčaj" (отец, мать, дед, сестра, дочь, дядя и т.д.; то есть слово для обозначения каких-либо родственников). В итоге гипотетически в хуннском имеем слова "egeče-eǯ(en)" со значением "дочь-хозяин" или "дочь-владелец" ("eǯen" - частое обозначение Чингисхана в летописях, например, в "Шара Тоджи"). При этом, видимо, начальная "е" выпала, а у слова "eǯen" еще в самом разговорном языке хунну отсутствовал конечный комплекс "еn" (сравните: монг. "элс" и "элсэн" - "песок"). То есть: "egečeeǯ(en)" - "(e)gesheeś" - "kashjəś". Кит. "dhə̄k-ćəś-śəj-lhəuk" (титул Ювулуо): записано иерогливами со значением: "особенный", "достигать", "идол/образ", следовать за/преследовать". Может протомонг. "daɣagč(in) eǯeni" + пратюрк. "ulug" (великий, большой) = "daɣagč-eǯeni-ulug" - "последователь великого/большого хозяина", где под "хозяином" надо понимать китайского императора, у которого первое время служил шаньюй южных хунну. В общем: "daɣagčeǯeniulug" - "dak(a)kčeśśe(n)(iu)luk" - "dakčeśśeluk" - "dhə̄kćəśśəjlhəuk". Кит. "nak-d(h)ē" (часть титула шаньюя): в Хань шу говорится, что это постоянный эпитет, прилагавшийся к имени шаньюя в дипломатических письмах, которые посылались к ханьскому двору; толкуется он как «почтительный к старшим» (т.е. к ханьскому императору). Следует связать с протомонг. "nek deɣed" (слуга верховного/высшего). Окончание "d/t" отпадается, как то показано при передаче "меркит" (Mièerqǐ), "онгирад" (Hóngjílá). То есть: "nekdeɣed" - "nekd(e)he(d)" - "nakdhē". Также может быть протомонг. "nаki-" (сгибать, наклоняться, нагибаться) + "-te" (показатель "владения/имения") = "nаki-te" (букв. "имеющий сгибание/наклонение", что надо понимать как "согбенный, наклоняющийся", то есть "сгибающий спину пред ханьским императором"). В общем: "nаkite" - "nаk(i)de" - "nakdē". ИМЕННИК ПРАВИТЕЛЕЙ ХУННУ-СЮННУ С ПОЗИЦИЙ ПРОТОМОНГОЛЬСКОГО ЯЗЫКА: Кит. "kjə̄j-təuk" (Цзиюй, сын Маодуня): возможно, это "kutug" (счастье, святость, величие). Кит. "wā-dwa-ʒjwan" (имя шаньюя южных хунну): пр. Дыбо интерпретирует как "Odočin", при этом ошибочно связывая с тюрк. "otači" (лекарь), хотя видно, что имеется монгольское окончание деятеля вида "-čin" в интерпретации, данной самой Дыбо. Возможно, это протомонг. "(h)odučin" (звездочет). Кит. "rhə́̄w-daŋh" (Лаошань, имя наследника Маодуня): значение иерогливов - "старый/старик" + "верх/верхний", что следует понимать как "старший и верховный". Может, протомонг. "örgü-" (поднимать) + "-tаn" (показатель "владения/имения") = "örgü-tаn" (букв. "имеющий поднятие", то есть "поднимаемый [на кошме]"). В общем: "örgütаn" - "(ö)rhewdаn" - "rhə́̄wdaŋh". Кит. "dhwā-m(h)anh" (Тоумань, отец Маодуня): связывают с "тумэн/туман" (десять тысяч/великое множество). Но может это протомонг. "du maŋ" (внутри туман; темный внутри - в переносных значениях как "внутренние мысли его скрыты, туманны, темны"). Кит. "mūh-twə̄nh" или "māk-dōk" (Маодунь; Моду): возможно, это протомонг. "obug-ten" (владеющий родом/племенем); такое обозначение в "Сокровенном сказании монголов" имеем для Бодончара ("Bodončar Borjigin oboqtan boluba" - "Бодоначар стал владельцем рода Борджигин"). Начальная "о" отпала; "b" легко переходит в "m".То есть: "obugten" - "(o)muhten" - "mūhtwə̄nh". Однако, истинное современное чтение у иерогливов дается как "mò-dú", что для ЗХ звучало, возможно, как "māk-dōk", что можно интерпретировать как протомонг. "magtа-" (хвалить, прославлять) + "dogi" (опытный; бывалый; много испытавший) = "magtа-dogi", то есть "прославленный тем, что многое испытал", "прославленный тем, что опытный/бывалый". То есть: "magtаdogi" - "makd(а)dok(i)" - "māk-dōk". Впрочем, также возможно и от протомонг. "maɣu" (плохой, дурной) + "dogi" (опытный; бывалый; много испытавший) = "maɣu-dogi". Возможно, это связано с легендой о шаньюе Модэ: "У шаньюя был старший сын — наследник по имени Маодунь. Позднее у шаньюя от любимой яньчжи родился младший сын, и шаньюй решил, устранив Маодуня, поставить наследником младшего сына. Тогда он послал Маодуня заложником к юэчжи, и как только Маодунь прибыл к ним, Тоумань внезапно напал на юэчжи. Юэчжи намеревались убить Маодуня, однако тот, завладев прекрасным конем, сумел ускакать. Тоумань оценил его мужество и отдал под его командование десять тысяч всадников." То есть, видно, что Маодунь был нелюбимым сыном Тоуманя. По сему, его изначальное имя могло иметь негативный характер, а после проявления удальства (побег от юэчжей), к его имени добавили слово как напоминание о его подвиге. То есть: "maɣudogi" - "mak(u)dok(i)" - "mākdōk". Кит. "wā-γān-lhia" (Хуханье, имя шаньюя; в 51 г. до н. э. сдался Хань): очень хочется связать с протомонг. "аkа-nilkа" (старший новорожденный). То есть: "аkаnilkа" - "аγаn(i)lhiа" - "wāγānlhia". Но более правильно будет толковать как протомонг. "bаgаn(а)" (опора, оплот) + "irgen" (народ) = "bаgаn(а)-irgen" - "оплот народа", "опора народа". Виналь "а" могла отсутствовать в самом языке хунну; вонема "b" перешла в "w"; вонема "i" не передалась; вонема "r" может передастся как "l" (хотя, это более справедливо для позднего периода развития языка); "g" - оглушена до "h"; "e" передается как комплекс "iа". То есть: "bаgаn(а)irgen" - "wаgаn(i)lgiа(n)" - "wāγānlhia" Кит. "ʔā-bhwa-rä" (Ювулуо): может это протомонг. "abura-h" (спасать; спасательный). В общем: "aburah" - "abwаra(h)" - "ʔābhwarä". Возможно, на это указывает значение двух последних иерогливов: "поддерживать" и "силки". Кит. "hēk-len" (Хэлян): записано иерогливами 赫 連 ("пылающий, багровый" + "соединяться"). Тогда, не читая конечнослоговое "k" (получается "hēlen"), можно связать с протомонг. "hulaɣan" ("красный"; проходит, если учесть возможное усечение медиального звонкого велярного спиранта). Значение первого иероглива (багровый, пылающий) может указывать на связь имени с "красным". Однако, скорее, мы можем иметь дело с перестановкой согласных вонема вида "l" и "ɣ" (в итоге получаем "huɣalan") в хуннуском, как диалектном варианте протомонгольского (сравните: письм. монг. "malaɣaj" и среднемонг. "maɣala" - шапка). То есть: "huɣalan" - "hek(e)len" - "hēklen". Кит. "kun-ghjǝn" (Гунчен): возможно, связано с протомонг. "hünegen" - "лисица; лис; лиса". В общем: "hünegen" - "kun(e)ghjen" - "kunghjǝn". Кит. "ʔjǝj-Łhǝ́j-lhia" (Ичизе): Кит. "ʔā-wjǝj-" (Увей): возможно, здесь протомонг. "gabija" (забота; прилежание), то есть "заботливый" или "прилежный". В общем: "gabija" - "ʔawjǝj". Кит. "ʔā-ṣjǝj-r(h)a" (Юшилу): возможно, протомонг. "hači" (милось; услуга; благодеяние; добро; любезность) + "čiraj" (лицо; облик) = "hači-čiraj" - "милостивый облик", "добрый облик", "любезный облик". В общем: "hačičiraj" - "ʔač(i)čira(j)" - "ʔāṣjǝjra". Кит. "hwa-r(h)ǝ-ɣā" (Гуйлиху): возможно, это протомонг. "(h)üreɣe" (жеребец от трех до пяти лет); также возможно, что это протомонг. "huraka" (аркан). В общем: "hüreɣe" - "hwаreɣа" - "hwarǝɣā"; или же "huraka" - "hwаraka" - "hwarǝɣā". Кит. "chiá-tē" (Чеди): возможно, это протомонг. "čida-" (быть способным; мочь; уметь) + "-te(n)" = "čida-te(n)" - "способный", "могущий" или "умеющий". В общем: "čid(a)te(j/n)" - "čitte" - "chiátē". Кит. "gā-rōk-kā" (Хулугу): возможно, это протомонг. "gar" (рука) + "ukа" (разум; ум; сознание; рассудок) = "gar-ukа" - "рука разума". В общем: "garukа" - "garukkа" - "gārōkkā". Кит. "gā-lán-tē" (Хуаньди): возможно, протомонг. "gar" (рука) + "(h)аni-" (закрывать глаза) + "-te(n)" = "gar-(h)ani-te(n)" - "закрывающий глаза рукой)". В общем: "gar(h)anite(n)" - "galan(i)te" - "gālántē". Кит. "ha-r(h)a-gwan-ga"; также (Хуйлюй-Жуанкуй;): Кит. "ʔrōk-lán-g(h)wa-tē"; также "dā-grjǝj-dāŋ" (Уян-Гуйди; Туци-Тан): возможно, первое имя это протомонг. "(h)irügel" (благословение) + "anuɣuhаn" (полный сил; здравствующий; крепкий) + "-te(n)" = "(h)irügel-anuɣuhа(n)-te(n)" - "благословенный и здравствующий". В общем: "(h)irügelanuɣuhа(n)te(n)" - "(i)rok(e)lan(u)g(u)hаte" - "ʔrōklánghwatē". Этимологию титула "dā-grjǝj" см. выше; слово "dāŋ" видимо является виксацией аввикса "-tаn", который показывает "обладание" - в данном случае надо переводить как "валдеющий титулом Туци". Кит. "b(h)ǝuk-ṭwa-rwǝj"; также "tjǝ̄w-Łhǝ̄w-māk-kǝ̄w" (Вуюле; Даятоао-Могао): первое имя, возможно, надо интерпретировать как протомонг. "bökötör" (горбатый) + "beje" (тело; лично сам) = "bökötör-beje" - "горбатое тело", "горбатый лично сам". В общем: "bökötörbeje" - "bök(ö)törwej(e)" - "bǝukṭwarwǝj". Кит. "ṣǝw-hat(?)"; также "chiá-m(h)rjǝj-sa" (Сеуся; Юмихуй): возможно Кит. "ka-ŋrā"; также "chiá-māk-ka" (Гуя; Юмигуй): может, протомонг. "hаŋhаr" (могучий; громадный; богатырского сложения). То есть: "hаŋhаr" - "kаŋ(h)rа" - "kaŋrā". Второе имя, возможно, есть протомонг. "čimaɣan" или письменно-монг. "čаmaɣaŋ" - "придирчивый, разборчивый, привередливый". То есть: "čаmaɣan" - "čiаmakka(n)" - "chiámākka" Кит. "ʔā-twa-rhjǝw"; также "nāŋ-ṭe-ŋrā-se": Кит. "ʔā-rwajh"; также "grǝ̄m": возможно, протомонг. "arbaj" (ячмень). В общем: "arbaj" - "arwaj" - "ʔārwajh". Второе имя, возможно, есть протомонг. " Кит. "w̥ā-tā-nǝ-l̥jǝj-lhǝ̄́w-kǝ̄w" или ВХ "w̥ā-tā-ńǝ-śǝj-lhǝ̄́w-kǝ̄w": Кит. "ʔā-d(h)āt-tē" или ВХ "ʔā-d(h)āt-tiē": возможно, протомонг. "aldar" (слава; почет) + "-te(n)" = "aldar-te(n)" - "славный", "почетный". В общем: "aldarte(n)" - "a(l)datte" - "ʔādāttē". ИМЕННИК ПРАВИТЕЛЕЙ СЕВЕРНЫХ ХУННУ-СЮННУ С ПОЗИЦИЙ ПРОТОМОНГОЛЬСКОГО ЯЗЫКА: Кит. "bhā-nhā": возможно, протомонг. "maŋа(n)" (туман; мгла). То есть: "maŋа(n)" - "bangа(n)" - "bhānhā". Кит. "ʔǝw-rhjǝw": Кит. "pǝ̄k": возможно, протомонг. "bekü" (крепкий, сильный, прочный); сравните письм.-монг. "beki" и халха-монг. "bex". Кит. "ʔā-źa-kan": видимо, нужно связать с гиптотечески возможной вормой протомонг. "eǯen" (хозяин) в виде "äǯän" (сравните: среднемонг. "äǯinu" и могольск. "eǯän"). То есть, "äǯän" (хозяин) + "kаn" (титул; возможно, титул "хан" <= древнкит. "ghʷāŋ" - "желтый" - часть титула китайских императоров) = "äǯän-kаn" - букв. "хан-хоязин" (сравните имена монг. правителей Орда-Эжэн, Эсэн-тайши). В общем: "äǯänkаn" - "äǯä(n)kаn" - "ʔāźakan". Кит. "b(r)oŋ": возможно, связано со протомонг. "boro" (серый), чья ворма совпадает с дунс. "boroŋ". В общем: "boroŋ" - "b(o)roŋ" - "broŋ".

ЭТНОНИМ "ХУННУ-СЮННУ" С ПОЗИЦИЙ ПРОТОМОНГОЛЬСКОГО ЯЗЫКА: Имеем: латинское "Hun(n)i", греческое "(H)ounnoi" и "Khiónitós", согдийское "hwn", китайское "hoŋnhō" или "ŋoŋnhā", древнеинд. "[hаrа]-hunа", среднеперс. "xiyon" и авест. ""xiiaona". Со стороны протомонгольского имеем исходник вида "künün/küŋün" в значении "человек, люди". Множественное число ("люди") можно образовать путем прибавления "-nüɣüd" (универсальный показатель множ. числа), в результате получив "kününnüɣüd" или "küŋünnüɣüd". Однако такая сложная ворма (künün/küŋün) могла приобрести более упрощенный вариант вида "kün" или "küŋ", как то показано в совр. монгольских языка: усечение конечного слога по примеру совр. монг. "tav(аn)", "mös(ön)"; для многих слов с показателем деятеля "-č(in)" и т.д. К тому же, современная ворма слова именно такая: халха-монг. "xün", баоань. "kuŋ", ордос. "kün". То есть, тогда множ. число будет вида "künnüɣüd" или "küŋnüɣüd". Также множественное число слова "künün/küŋün" может образоваться путем прибавления "-nаr" (используется для множественности категорий людей и людей вообще, при условии, что слово оканчивается на гласную). Однако такое возможно только при учете того, что в слове "künün/küŋün" усечения только конечной "-n" с образованием "künü/küŋü". Таких случаев много в монгольских языках: То есть множ. число будет иметь вид "kününаr/küŋünаr". Теперь сопоставляем с имеющимися виксациями: Китайское "hoŋnhō": возможно образовано от "küŋünnüɣüd", упрощенного до "küŋnüɣüd", где звук "k" легко перешел в "h", звуки "ü" легко перешли в "o", а звонкий "ɣ" перешел в глухой "h"; конечный звук "d" мог усечься при передаче, как то показывает кит. передача совр. этнонима "баргут" как "bā'ěrhǔ" (также этот же этноним перешел в тюрк. языки и был завиксирован без конечной "d" как "bajarqu"); также сравните с кит. передачей этнонима "онгуд" как "wāng-gǔ". Везде видим отсутствие винали "d", которая имелась в исходном слове То есть "küŋnüɣüd" довольно легко переходит в кит. "hoŋnho", через вышеуказанные усечения, характерные для китайского и могущие иметь место при записывании этнонима. В кратком виде: "küŋnüɣüd" - "hüŋn(ü)hü(d)" - "hоŋnhō". Впрочем, это есть позднее чтение слова "ŋōŋnhā", то есть его более истинное толкование совпадает с нижестоящим. Китайское "ŋōŋnhā": первая ворма записи. Здесь можно было бы отмахнуться просто искажением "kün(ün)nüɣüd" или "küŋ(ün)nüɣüd", однако мы можем иметь дело с другой вормой монгольского множественного числа вида "-nаr". Тогда при допущении возможных усечений получаем слово вида "kününаr" или "küŋänаr". Тогда вполне легко объяснима самая ранняя китайская ворма "ŋōŋnhā": начальный "k" перешел в "ŋ" (как начальный звук звучит примерно как "нг"); во втором слоге "ü" поглотился; в третьем "ü" перешел в "ō"; конечная "r" усеклась (сравните запись этнонима "уйгур" в среднекит. как "ʔo-ɣò"). Вкратце: "küŋünаr" - "ngüŋ(ü)nа(r)" - "ŋōŋnhā", где чтением "h" можно пренебречь (так слово "Łhə̄w-Łhā" - "низкорослая лошадь" -интерпретируют как пратюрк. "ulaλa"). Согдийское "hwn": такая ворма опять же может быть связана с упрощенным протомонг. "kününаr", где двойной "n", при пропадании медиальной гласной "u", слился в единый звук, а конечная вонема "r" усеклась (возможно, еще в языке носителей этнонима, то есть эвталитов и/или хионитов, кои, видимо, заимствовали этот этноним у собственно хунну, то есть küŋünаr). Вкратце: "küŋänаr" - "hün(ü)nа(r)" - "hunа". Более вероятно, что в данном случае задокументировано слово вида "kün(ün)" (человек, люди), где еще в исходнике отпала виналь "ün". То есть: "kün(ün)" - "hwn". Среднеперсидское "xiyon": видим передачу протомонг. "kün(ün)" (аналогично согдийской виксации). Древнеиндийское "[hаrа]-hunа": следует считать виксацией протомонг. "kün(ün)" с особенностями индо-арийской адаптации, то есть с прибавлением конечного "а" после винали "n" в оригинале. Сравните: англ. "Boston" и непальск. "Bōsṭana"; монг. "Улаан-Баатор" и хинд. "Ulaana-Baataar"; англ. "London" и непальск. "Lanḍana". Также видим здесь тюрко-монгольское "kаrа" (черный). Авестийское "xiiaona": аналогично индийской виксации. Греческое "khiónit-ós": видимо, следует считать тюркской адаптацией протомонг. "künün" (человек, люди) + "-d" (аввикс множ. числа; ставится, если слово оканчивается на "n", "r", "l" или "č") = "künüd" (люди). При этом надо полагать, что произошел переход вонемы "ü/u" в "ɨ", как то мы наблюдаем в переходе этнонима "mаnggud" в каз. "маңғыт"; также этноним "рус" перешел в каз. "орыс"; также древнетюрк. "baɣatur" стало тув. "mādɨr", кырг., алт., якут. и туркм. "bātɨr". В общем: протомонг. "künüd" => тюрк. "künɨt" => греч. "khiónit". Греч. "(h)oúnnoi": интерпретация через тюрк. "künɨ" <= протомонг. "künü(n)". Лат. "hun(n)i": интересно, что, а хранящейся в Британском музее карте, составленной Св. Иеронимом (приблизительно 340-420 г.г.) на латинском языке, рядом с "Seres-oppidum" (Китаем) есть отметка о "Huni-scite" ("Huni-scythae"); эта карта была составлена в конце 4 начале 5 веков н.э., по преданию, на основании начерченной в августе 7 г. до н.э. карты Рима и "Orbis pictus" (карты мира) Агриппы (примерно 62-12 гг. до н.э.). Из этого можно видеть, что европейцы еще до нашей эры знали о соседних с Китаем сюнну и называли их "Huni" (благодарность пр. Добреву за материал). Интерпретация через тюрк. "künɨt" <= протомонг. "künüd". В итоге можно сказать, что, если отталкиваться от монгольского языка (что в общем справедливо также при учете мнении пр. Дыбо: "этноним, видимо, не тюркский по происхождению") должны иметь два возможных исходника - "kününаr/küŋünаr" и "kün(ün)nüɣüd/küŋ(ün)nüɣüd", а также "kün(ün)/küŋ(ün)" и "künü(n)/küŋü(n), что имеет значение "человек, люди", кои, по моему скромному мнению, пока что являются наиболее близкими к истине интерпретациями. ЭТИМОЛОГИЯ ЭТНОНИМОВ ХУННСКИХ ПЛЕМЕН С ПОЗИЦИЙ ПРОТОМОНГОЛЬСКОГО ЯЗЫКА Кит. "w̥ā-lán": возможно, связано с протомонг. "olon" (много, множество) или его вормой, близкой к письм.-монг. "olаn" (в кит. "wа" и близкие к нему комплексы передают звуки "о", "u" и родственные им). Вонетически очень близко к протомонг. "(h)ula(ɣ)an" (красный), однако такое может быть только при условии возможного усечения нижнего велярного спиранта либо в языке хунну, либо при передаче этнонима, до вормы, близкой к среднемонг. "(h)ula'an". То есть: "olаn" - "wаlаn" - "w̥ālán"; также: "(h)ula(ɣ)an" - "wаlaan" - "w̥ālán". Но вонетически более правильно интепретировать как протомонг. "belen" (готовый; приготовленный), а точнее с его возможно вормой, близкой к баоань. "balaŋ", то есть хунн. "bаlаn" (готовый, приготовленный), что может быть отражением того, что представители племени отличаются своей "[бое]готовностью" или что-то в этом роде. То есть: "bаlаn" - "wаlаn" - "w̥ālán". Кит. "ha-r(h)wān-tē": возможно, "tē" это протомонг. "ten" (обозначает собирательную множественность, например, "нагасатан" — "дядья" (по матери); обозначает категорию животных и людей, которые обладают тем, что указано в основе: "улаан малгайтан" — «красношапочники»); халхам-монг. "илдтэн" - "меченосец". Тогда очевидное сходство имеется с протомонг. "harbаn" (десять; десяток; арван) + "-ten" - "владеющие десятками", где "hаrbаn" подразумевает "десяток" как военно-административную или этническую единицу, что, видимо, является отражением руководящей роли этого рода, владеющего другими "арванами". Вонетика очень схожа записью. В итоге: "harbаnten" - "harwаnte(n)" - "hаrwāntē". Кит. "swa-pōk": возможно, связано с протомонг. "usu-obug" (водяной род). Начальная "u" усеклась при передаче; комплекс "uo" передается как "wа"; "b" оглушается до "p"; также "g" оглушается до "k". То есть: "usu-obug" - "(u)swаpuk" - "swapōk". Кит. "khǝw-rǝm": может, протомонг. "horim" (след; отпечаток)? "Kh" нам показывает глухой звук "h" в исходнике; комплекс "ǝw" передает звуки "о/u" и близкие к ним; "i" передается как "ǝ". То есть: "horim" - "hǝwrǝm" - "khǝwrǝm". Кит. "rān": связать надо с протомонг. "urаn" (мастер, ремесленник; искусный, умелый, изящный) или "(h)аrаn" (народ; простолюдины; "черная кость"). То есть: "urаn" - "(u)rаn" - "rān" или "(h)аrаn" - "(а)rаn" - "rān". ЭТИМОЛОГИЯ ЭТНОНИМОВ ПРАХУННСКИХ ПЛЕМЕН С ПОЗИЦИЙ ПРОТОМОНГОЛЬСКОГО ЯЗЫКА: Кит. "hiā́n-lún" (сяньюнь); "ŋam-lún" (яньюнь); "hjā́n-lún": видимо, нужно принять за вакт тюркскую природу этнонима, так как виналь "n" в записи передает звук "r", то есть второй слог передает исходное "lur", что нужно считать тюрк. показателем множ. числа вида "-lаr". Возможно, тюркизированная ворма исходного корня протомонг. "kün(ün)/küŋ(ün)". Кит. "hwǝn-ŋ(w/h)á(h)" (сюньюй I): не уверен, что чтение второго иерогливов "獯鬻" такое для ЗХ, но вонетически сходные иерогливы дают такую запись, очень схожую с "hoŋnhō" и "ŋōŋnhā". Видимо, это запись прямых предков хунну, судя по схожести этнонимов "сюньюй" и "сюнну". Этимология аналогична объяснению этнонима "сюнну". Кит. "m̥ǝ̄n-tǝuk" (хунжу); "hwǝn-tǝuk" (сюньжу): возможно, протомонг. "ama-n-otug" (род/племя долины/пади) и "kün-otug" (людское племя/людской род). В общем: "ama-n-otug" - "(a)men(o)tuk" - "m̥ǝ̄n-tǝuk" и "kün-otug" - "hwǝn(o)tuk" - "hwǝn-tǝuk". Кит. "hwǝn-lhǝuk" (сюньюй II): тюркизированная ворма вида "kün-ulug" (большие/великие хуны/люди)? ЭТИМОЛОГИЯ ЭТНОНИМА "БЭЙ-ДИ" С ПОЗИЦИЙ ПРОТОМОНГОЛЬСКОГО ЯЗЫКА: В "Цзинь-Шу" (цзюань 97) сказано: "[Племена], относящиеся к группе сюнну, именуют общим названием бэй-ди" Чтение иероглива 狄 (dí) для западно-ханьского будет как "l(h)ēk". Известно, что символом царства Дай (чтение для ЗХ: "lǝ̄h") была "собака дисской породы". Согласно толкованию, дисская собака — это "предок царства Дай". Исходя из этого, можно сделать предположение, что этноним "ди" (а если быть точным, то "l(h)ēk") должен в значении кореллироваться со словом "собака". По сему, можно предположить исходное слово для китайского "l(h)ēk" (Ди) и "lǝ̄h" (Дай) как протомонгольское "gölige" (щенок; детеныш собаки), чья ворма в хуннском, возможно, также была близка по звучанию совр. шары-югурск. "gǝlǝg". То есть гипотетеческий исходник - "göleg(e)". Возможно, что этноним "göleg(e)" был воспринят китайцами как "gö-leg(e)", где в первом слоге "gö-" они ошибочно увидели искаженное западно-ханьское "kwǝ̄k" или даже древнекит. "kʷǝ̄k" (страна, государство; совр. звучание - "guo"). То есть этноним "göleg(e)" (щенок) был воспринят как "gö-leg(e)", то есть, как понимали китайцы, это было как "kwǝ̄k-lēk" (страна Ди). Этноним "göleg(e)" в значении "щенок, детеныш собаки", видимо, указывал на происхождение дисцев и дайцев от собаки дисской породы.

Решил, что уж лучше просуммировать в отдельной теме, что имеется по монгольской версии хунну. Сложилась пренеприятнейшая ситуация: со стороны других версий о языковой принадлежности хунну имеются такие добротные труды, как "Лингвистические контакты ранних тюрков" (А. Дыбо), где отстаивается тюркская (правда, с огромной долей иранской) версия о хунну. Вот, собственно, сам труд А. Дыбо: http://www.bulgari-istoria-2010.com/booksRu/Lingivist-kontakt-rannix-tyurkov-Dybo_2007.pdf Все что имеем по языку хунну со стороны монгольской версии - статья А.С. Шабалова "Языку хунну - разновидность монгольского". Однако, там рассматриваются современные звучания хуннуских слов в китайской записи, тогда как нужно рассматривать их исходя из периода, когда была сделана сама запись. Вот труд А.С. Шабалова: http://www.bulgari-istoria-2010.com/booksRu/A_Shaboblov_Yyazyk-hunnu-raznovidnost-mongolskogo-yazyka.pdf Но если с лингвистической стороны должных работ не имеем, то имеем добротную статью Е.В. Бембеева и А.Н. Команджаева "Происхождение хунну в свете данных археологии, антропологии и анализа письменных источников", поддерживающую монгольскую версию хунну (а точнее происхождение хунну и дунху от общей этнической общности - прапротомонгольской): http://cyberleninka.ru/article/n/proishozhdenie-hunnu-v-svete-dannyh-arheologii-antropologii-i-analiza-pismennyh-istochnikov-1#ixzz3UkkWu4Hl Но все же, надо бы и лингвистику подтянуть, что и будет сделано (как попытка, конечно же, ибо я любитель в сей области) ниже.

Но ведь Карпини пишет: "Когда же он умрет, то, если он из знатных лиц, его хоронят тайно в поле, где им будет угодно, хоронят же его с его ставкой, именно сидящего посредине ее, и перед ним ставят стол и корыто, полное мяса, и чашу с кобыльим молоком, и вместе с ним хоронят кобылу с жеребенком и коня с уздечкой и седлом, а другого коня съедают и набивают кожу соломой и ставят ее повыше на двух или четырех деревяшках, чтобы у него была в другом мире ставка, где жить, кобыла, чтобы получать от нее молоко и даже иметь возможность умножать себе коней, и кони, на коих он мог бы ездить, а кости того коня, которого они съедают за упокой его души, они сжигают." То есть тайно хоронят всех знатных людей. Далее Карпини пишет уже об ином способе погребения некоторых знатных лиц (видимо, принявших ислам), коих также хоронят тайно в силу их знатности, однако хоронят их в явно мусульманскую могилу (при этом все остальное - обряды - не мусульманское). И могила с лахабом также относится к иному погребению некоторых знатных лиц: "Мертвого же кладут в яму, которая сделана сбоку, вместе с теми вещами, о которых сказано выше, затем зарывают яму, которая находится перед его ямой, и сверху кладут траву, как было раньше, с той целью, чтобы впредь нельзя было найти это место. В остальном они поступают так, как о том сказано выше..." Обряды то монгольские (раба в лахад суют; могилу скрывают, чтобы не нашли), но могила - мусульманская, с лахадом для тела усопшего. Это уже - часть исламской традиции. Здесь видно явное смешение монгольской и исламской традиций.

Вот общий мусульманский обычай погребения: "Могила (кабр) может быть сооружена по-разному – это зависит от состава, влажности и плотности почвы, а также от рельефа местности, где находится кладбище. Могила мусульманина представляет собой яму, в одной из стен которой сделана ниша (ляхд). Яма выкапывается таким образом, чтобы ее размеры соответствовали размерам умершего, т. е. длина могилы будет несколько больше, чем рост умершего, ширина – половина длины могилы (около 60–80 см), глубина минимум 150 см, но лучше (сунна) выкопать могилу глубже (обычно до 190–230 см). В книге «Бушра аль-карим» пишется, что сунной является, чтобы ниша в могиле была широкой, свободной, в частности те ее стороны, где покоятся голова и ноги умершего, дабы это позволяло уложить покойного немного в той позе, в которой человек находится при поясном поклоне в намазе (руку‘). Об этом говорится и в достоверном хадисе Посланника Аллаха (мир ему и благословение). Сообщается от Хашима ибн Амира, что Пророк (мир ему и благословение) сказал: «Копайте могилу, делайте ее просторной и делайте это хорошо» (Ибн Маджа). Оптимальным размером могилы является такой, что ее ширина позволяет свободно спустится туда и тому, кто хоронит умершего, и самому покойному. А глубина лучше, чтобы была такой, что если человек среднего роста, спустившись в могилу, поднимет вверх руки, то они не выходили бы из могилы, т. е. выше (приблизительно 225 см). Также желательно, чтобы потолок с обеих сторон был высоким, в случае если тело покойного опухнет, дабы он не касался потолка. Даже обязательно делать потолок таким высоким. Если почва плотная, то лучше на дне могилы сделать и такую нишу для тела покойного, в которой бы свободно поместился умерший. Ниша помещается в той из стен могилы, которая находится в стороне Киблы, и бывает такой высоты, чтобы в ней возможно было сидеть (т. е. примерно 80–100 см), а шириной чуть больше ширины плеч умершего (минимум 50 см). В эту нишу иногда, если почва влажная и мягкая, справа от тела ставят тонкую плиту, а слева – плиту потолще и укрепляют потолок. А в некоторых случаях на дне могилы, оставив посредине место, достаточное для помещения в него тела покойного, с обеих сторон воздвигают стенку. Затем туда укладывают тело покойного, направив лицо в сторону Киблы, потолок закрывают каменными или деревянными плитами и до полна засыпают могилу." Еще вот: "Могила сооружается по-разному, в зависимости от рельефа местности, в которой живут мусульмане. 1. Лахад — состоит из айвана и кельи внутри него. Айван выкапывается по размеру 1,5 х 2,5 м глубиной 1,5 м. Снизу айвана круглый вход в келью (80 см), такого размера, чтобы в ней могло поместиться тело и те, кто участвуют в похоронной процессии. 2. Ярма — состоит из айвана и внутренней полки. Ярма превышает размеры тела умершего Примерно на полметра с обеих сторон. Полка (шикка) выкапывается по размеру длины тела или по размеру ширины ярмы (ширина 70 см, высота 70 см). Шариат требует хоронить покойного таким образом, чтобы не ощущался запах, и хищники не могли бы вытащить его. С этой целью могила укрепляется жженым кирпичом для лахада, а для ярмы - доской. Мусульман не принято хоронить в гробу. Если мусульманин умер во время плавания, Шариат требует по возможности отсрочить похороны и похоронить его на суше. Если же земля далеко, над ним совершается мусульманский обряд (омовение, окутывание в саван, молитва и т.д.), затем к ногам тела покойного привязывают тяжелый предмет и опускают покойного в море или океан." А это от Карпини: "Иной также способ существует для погребения некоторых знатных лиц." "Мертвого же кладут в яму, которая сделана сбоку, вместе с теми вещами, о которых сказано выше, затем зарывают яму, которая находится перед его ямой, и сверху кладут траву, как было раньше, с той целью, чтобы впредь нельзя было найти это место." Как видите, у татар лишь некоторые знатные лица погребаются в яме с боковой нишей для тела усопшего, как то соответствует мусульманской традиции.

Ув. АксКерБорж, разрешите вмешаться? Карпини явно описывает именно общемусульманский обряд погребения. Вот собственно схема мусульманской могилы, схожая с описанием Карпини:

Proto-Mongolian: *böküne Altaic etymology: Altaic etymology Meaning: 1 gad-fly 2 mosquito Russian meaning: 1 овод 2 комар Written Mongolian: böküne (L 127), bökügene 1 Middle Mongolian: boko'una (HY 12) Khalkha: böxnö 1 Kalmuck: bökǖnǝ 2 Ordos: böχöŋ 2 Monguor: pugunoG (SM 307) Comments: KW 55.

Очень интересно, что Хормуста - повелитель 55 западных небес, а Ата Улан - 44 восточных. То есть, видно что Хормуста пришел с запада, с иранской стороны, где жили согдийцы, кочевые скиво-сарматы и иже с ними.

Да, только не персидский, а иранский и зороастрийсеий вообще. Хормуста у нас от согдийцев скорее, они как бы "виникийцы" Средней Азии - торгаши, кои везде в общем были. Также чув. Ырымась, арм. Арамазд и др. Это все от зороастрийцев-иранцев, кои опять же были огнепоклонниками.

У нас, кстати, вот еще что по огню есть: "Ата Улан (или Атай Улан Тэнгэр, Галта Улан, Атай Хан — «огненно-красный тэнгри») — персонаж бурятской мифологии, небесное божество (тенгри), покровитель лошадей и источник зла; правитель 44-го из небес Востока. Когда-то предводительствовал всеми 99 небесами, однако был убит ханом западного неба Хормустой. Причиной конфликта стало сватовство сыновей соперников к дочке Саган Себдега, красавице Наран. Есть версия, что Ата Улан хотел погубить Наран. После смерти Ата Улан мог сохранить свою власть только над 44 тенгри. По другой версии, Ата Улан был разорван на части. Его голова превратилась в чудовище Арааха (Раху), которое хочет проглотить небесные светила, а туловище в одноглазого огненного монстра Гал Нурмана. Для борьбы с этичи чудищами был послан сын Хормусты Гэсэр. Также существует версия, что Гэсер является зятем Ата Улана. Армия Ата Улана, согласно мифам, состоит из 6666 солдат. У него есть три сына и три дочери. Одна из легенд рассказывает о том, что враг поразил копьём большой палец на его ноге, вследствие чего в мире людей появилось несколько духов болезней."

А преемственности нет? Разве Северная Юань не осколок хубилаидской Юань? Вот, кстати, из "Мин ши": "«Ойраты-монгольское племя и находятся к западу от татар. После падения династии Юань, юаньский сильный сановник Мэн-кэ-тэ-му-эр [Менкэ-тимур] завладел ими. После его смерти народ разделился на 3 части: их вождей звали-Ма-ха-му [Махмуд], второй -Тай-пин, третьей-Ба-ту-бо-ло [Бату-Болот]." А ойраты как мы знаем были к западу от халха-монголов.

Маньчжуры начали свое усиление только с 1614 года (основание Поздней Цзинь). До этого от падения собственно Цзинь в XIII веке до 1614 года чжурчжэни-маньчжуры были зависимы от Северной Юань и Мин.

1) Разве маньчжуры не вобрали в себя культуру подчиненных им китайцев, практически растворившись в ханьской культуре? Разве маньчжуры не заимствовали у монголов письменность? 2) Так ведь "улан залаа" и была введена только в 1437 году ойратским Тогоном-тайши, а не в 13 в. при Чингисхане. 3) Вот из труда "Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период" (1967): Глава II ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ СЛОЖЕНИЯ КАЛМЫЦКОЙ НАРОДНОСТИ 1. Происхождение калмыков. Ойраты — предки калмыцкого народа Указанные успехи ойратских феодалов не могли не способствовать дальнейшему углублению процесса консолидации ойратов в особую монголоязычную этническую общность — ойратскую народность. Примечательно, что именно к этому времени относится появление у них такого этнографического новшества, как ношение улан-зала - небольшой кисти из красной ткани на головных уборах, перешедшей от ойратов к калмыкам и бывшей в употреблении вплоть до сравнительно недавнего времени. Введенное впервые указом ойратского правителя Тогона-тайши в 1437г., улан-зала в дальнейшем получило широкое распространение в народных массах, служа как бы наглядным выражением их отличия от остальных монголов. Важно отметить, что калмыки вплоть до Октябрьской революции часто называли себя «улан залата» или «улан залата хальмг», т.е. «носящие красную кисть» или «краснокистные калмыки», вкладывая в эти слова смысл этнонима, равного по значению термину «калмык». 4) Вот из описания герба Калмыкии: "Историческое происхождение улан зала: В 1437 году ойратский предводитель Тогон-тайша подписал специальный указ об обязательном ношении ойратами на головных уборах улан зала, как отличительном знаке от других народов Востока. В 1750 году Дондок Дайши издал закон, подтверждающий вышеназванный указ. И, наконец, в 1822 году на Зензелинском собрании калмыцких нойонов, зайсангов, лам и гелюнгов было принято решение: «Всем на шапке иметь улан зала и всякому мужчине носить косу»... Улан зала содержит в себе символическую нагрузку. У буддистов при молитве и медитации, согласно учению Будды, на затылке открывается тысячелистковый белый лотос. Когда они молятся, то складывают ладони обеих рук и заносят над головой. В этот момент, по буддийскому учению, открывается дверь сознания. Затем молящиеся касаются руками области подбородка, рта и груди, тем самым открывая двери речи и души. Этот ритуал несет в себе очищение разума, сознания, речи и души, а также познание истины. Ритуал этот также подразумевал, что сознание человека всегда было открыто. Поэтому было введено ношение улан зала (на самом высоком месте -голове), символизирующего священный белый лотос. По кругу, обрамляющему улан зала и дорвн тоолг, изображен орнамент «зег», свидетельствующий о кочевом образе жизни в прошлом и светлом пути процветания."