Лидеры

Академик Маргулан А.Х. опираясь на издание Казневи (я приводил цитаты) утверждал, что до начала 13 века горы назывались Найман-таг и принадлежали найманам, после были отвоеваны Чингизханом и переименованы в Чингиз-таг (ныне Чингиз-тау). Аналогично и Каракорум был им отвоеван у кереев Тугрулхана.

Еще раз про страну могулов (Монголию): Рашид-ад-дин: "Угедей-каан имел семь сыновей... Первый сын – [А] Гуюк-хан. Его юрт был в земле Кумак в местности, называемой Бери-Манграк, Имиль и Уршаур. Хотя наследником престола Угедей-каана был его внук Ширамун, 19 Туракина-хатун и [10] сыновья Угедей-каана после его [смерти] поступили наперекор его приказу и посадили на ханство Гуюк-хана, несмотря на то, что он в течение всей жизни болел хронической болезнью" Как указано было выше, коренной юрт Чингизхана на Эмиле наследовал Угедей. Из данного отрывка ясно, что этот же юрт наследовал старший сын Угедея, Гуюк. И вот эти казахские области, смежные с Синьцзянем КНР: Кумак - река Кубук или Кобук на Сауре (где вершина Коджур возвышается над Уркашаром и Тарбагатаем) Имиль - Эмиль, приток Алакуля Уршаур - надо полагать Уржар, приток Алакуля (или хребет Уркашар, здесь же)

Еще раз про Каракорум: Вот как описывает местность, где располагался Каракорум, Рашид-ад-дин (Джами-ат-таварих): "Рассказывают, что в стране Уйгуристан имеются две чрезвычайно больших горы; имя одной – Букрату-Бозлук, а другой – Ушкун 721-Лук-Тэнгрим; между этими двумя горами находится гора Каракорум. Город, который построил Угедей-каан, также называется по имени той горы. Подле тех двух гор есть гора, называемая Кут-таг. В районах тех гор в одной местности существует десять рек, в другой местности – девять рек" Как известно, название "каракорум" тюрки давали гористым местностям с награмождением черных камней. Однако фотографии якобы раскопанного Каракорума в Монголии, рядом с монастырем Эрдэни-дзу, которыми изобилует интернет, не стыкуется с этим правилом и описанием Рашид-ад-дина, это гладкая и ровная степь. Да и Уйгуристан откуда? Все это легко обнаружить и в описаниях других средневековых авторов.

В те времена был народ Алаш. В Алаш входили нынешние племена ногайцев, каракалпаков и казахов. Четкого разделения не было. Мангышлак не был конкретно чьей-то территорией. В основном там жили племена нынешнего младшего джуза. Ногайцы и каракалпаки входили в состав казахского ханства. Раскол произошел с началом войны с Джунгарами. Вроде бы тема про Узбеков

Очень интересная гипотеза у АКБ. А почему эта тема в фольк-хистори Казахстана? Можно же ее вывести отдельной темой.

Вы совершенно правы, уважаемый Аrсен. Вот только краешек проблемы. ССМ, § 1: "Предком Чингис-хана был Борте-Чино, родившийся по изволению Вышнего Неба. Супругой его была Гоа-Марал. Явились они, переплыв Тенгис (внутреннее море)" Но что это за море? В официальной науке принято считать, что это Байкал, переплыв который предки Чингизхана якобы поселились в Трехречье Восточной Халхи. Другая версия это Далай-нор. Но обе официальные версии хромают из-за нестыковок с письменными источниками! Например, Плано Карпини (История монгалов, § I. O положении земли) пишет: "с севера земля татар окружена морем океаном". Однако озеро Байкал окружает Иркутскую область, а не Монголию и даже не Бурятию. Далее Г.Рубрук пишет: "мы въехали в горы, на которых обычно живут каракатаи, и нашли там большую реку (108 – у коментатора река Или). После этого мы въехали в одну долину... мы въехали на очень красивую равнину, имеющую справа высокие горы, а слева некое море или озеро, тянущееся на 25 дней пути в окружности. И эта равнина вся прекрасно орошена стекающими с гор водами, которые все впадают в упомянутое море. Летом мы возвращались с северного бока этого моря, где равным образом были большие горы" Под эти описания подходит некогда единый озерный котлован Балхаш-Алаколь-Эби-нур меж горных систем Тянь-Шаня и Алтая. Название Балхаш позднее, времен казахо-калмыцких войн, до этого назывался Тенгис или море. В этом случае это обширное море действительно окружает с севера кочевья родов, некогда называвшихся татарами, а позже вошедших административно в Улу жуз или хотя-бы территориально (жалаир, уйсын-хушин, дулат-доглат, баят-баяут, катаган-хатакин, албан-алмат, куралас-горлос, ысты-йусут, конырат-хунгират и др.).

ШЛЕМОВЫЕ ПЛЮМАЖИ И ЗНАЧКИ НА КОПЬЯХ, КАК МАРКЕР КАЗАХСКОЙ ВОЕННОЙ ЭЛИТЫ ЭПОХИ ПОЗДНЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ И РАННЕГО НОВОГО ВРЕМЕНИ1 Бобров Л.А. Новосибирский государственный университет http://www.hist.vsu.ru/cdh/Articles/part10/10-03.htm Вещественные, изобразительные и письменные источники эпохи Средневековья и раннего Нового времени фиксируют факты применения кочевниками Евразии различных типов плюмажей, а так же значков на боевых копьях. Несмотря на обилие источников, данная тема ни разу не становилась объектом специального научного исследования, основанного на комплексном анализе источников2. В связи с тем, что органика плохо сохраняется в погребениях, мнение археологов, оружиеведов и военных историков по предмету длительное время основывалось преимущественно на анализе иконографии, которая сама по себе дает представление о форме и (реже) материале плюмажа или значка, но редко позволяет понять его социальное назначение. Как правило, учеными фиксировался сам факт использования номадами перьевых или волосяных султанов, копейных бунчуков, бубенчиков, лент и флажков, причем эти элементы рассматривались почти исключительно, как декоративные украшения. Однако даже первичный анализ профильных материалов позволяет утверждать, что определенные типы плюмажей и копейных значков применялись воинами Великой степи отнюдь не бессистемно. На это указывают письменные и фольклорные источники, которые помогают расшифровать назначение того или иного, якобы «сугубо декоративного» предмета в составе костюма или комплекса вооружения. Сопоставление различных видов источников, позволяет сделать вывод о том, что в целом ряде кочевых сообществ эпохи Средневековья и Нового времени существовали своеобразные «иерархии» плюмажей и копейных значков. На это же указывает и средневековая иконография. На картинах изображающих тюркскую и монгольскую знать эпохи раннего и развитого Средневековья лица стоящие на разных социальных ступенях носят на головных уборах и шлемах плюмажи, которые существенно различаются между собой по конструкции, составу и системе оформления. Значительным своеобразием отличаются и изображенные на миниатюрах копейные значки воинов действующих в составе одного воинского отряда. Есть основания полагать, что рассматриваемые в статье элементы, помимо эстетической, несли и определенную социально-политическую (а в случае с копейными значками и военную) нагрузку. В пользу данной версии свидетельствуют многочисленные сообщения современников датированные эпохой позднего Средневековья и раннего Нового времени. Особый интерес в данной связи представляют плюмажи и копейные значки казахских воинов XVI-XIX вв., военное искусство которых впитало в себя многие элементы военно-культурных традиций тюркских кочевников Центральной Азии более ранних эпох. Плюмажи. В отличие от централизованной Цинской империи и Джунгарского хунтайджийства, основным трендом внутриполитического развития Казахского ханства XVII- первой половины XIX вв. были центробежные тенденции и перманентное ослабление власти правителей-Чингизидов. В этих условиях о целенаправленной регламентации и унификации костюма номадов указами «сверху» не могло быть и речи. Уступая реальные рычаги управления степными родами старшинам, биям и батырам казахские Чингизиды, тем не менее, упорно цеплялись за внешние атрибуты представителей «белой кости», которые проявлялись, в том числе, и в одежде. Так, например, исключительной прерогативой казахских султанов-Чингизидов было ношение головных уборов отороченных мехом чернобурой лисицы. По сообщению И.П. Шангина, побывавшего в казахских кочевьях в 1816 г.: «Султаны для отличия от простых Киргизов, подбивают свои шапки чернобурою лисицею и покрывают их сверху какой-нибудь белой тканью» («Сибирский Вестник», 1820, с. 148). Носить шапки опушенные мехом чернобурки представителям «черной кости» категорически запрещалось. Несоблюдение этого правила российскими властями, которые по незнанию, пытались дарить ханам и султанам «не тот» мех, приводило к конфликтам с представителями степной аристократии. Подарок же в виде «шапки с лисицею черною», или шкуры «чернобурых лисиц», напротив, помогал добиться взаимопонимания с гордыми потомками Чингиз-хана. Не удивительно, что российские посланцы XVIII в. наряду с традиционным сукном, саблями и кольчатыми панцирями регулярно преподносили в подарок казахским ханам и султанам лисьи шкуры и шапки, отороченные мехом «черныя лисицы» (РКО, 1961, с. 42, 62, 95). В отличие от маньчжуров и ойратов у казахов XVII-XVIII вв. не было единого типа плюмажа, которого можно обозначить в качестве «этнического» или «государственного» маркера.9 Казахские плюмажи рассматриваемого периода отличаются значительным разнообразием. Они представлены султанами из конского волоса, кистями из шнуров и матерчатых лент, одинарными или парными кисточками на шнурках, перьевыми султанами, флажками-«яловцами» и др. Тем не менее, представляется возможным выделить определенные закономерности в системе плюмажей применявшихся на головных уборах и шлемах казахских воинов. Судя по данным вещественных и изобразительных источников, одним из популярнейших типов плюмажей кочевников Казахстана XVII-XIX вв. были волосяные или шнуровые кисточки красного, черного, синего, белого или зеленого цвета. По своим размерам и системе оформления они разительно отличаются, как от маньчжурской кисти «чжувэй», так и от ойратской «улан зала». Последние крепилась непосредственно к макушке шапки и покрывали значительную часть тульи. Казахская кисточка имела небольшие размеры и плелась из цветных шнуров, нитей или крашенного конского волоса. Готовая кисточка пришивалась к более или менее длинному шнуру, который крепился к верхней части головного убора (рис. 1, 1-4, 9, 10, 12, 21-23, 26, 28). Интересно, что схожие по оформлению плюмажи носили и рядовые казахские воины, и представители знати. На рисунках XVII-XIX вв. они украшают, как колпаки простых ополченцев, так и расшитые золотыми нитями и галунами «мураки» и воинские «малакаи» степной аристократии (рис. 1, 1-4, 9, 10, 12)10. Кисти на шнурке относятся к числу древних, но не слишком популярных типов плюмажей воинов Центральной, Средней и континентальной Восточной Азии. Они встречаются на изображениях шлемов латников сяньбийских государств Северного Китая VI в. (Бобров, Худяков, 2005, с.180, рис. 15, 14), монгольских головных уборах, шлемах воинов Юаньской империи конца XIII в., среднеазиатских государств XIV-XVI вв. и др. Пик популярности данного типа плюмажа у казахов пришелся на XVIII-XIX вв. К этому периоду относится большинство подлинных головных уборов с кисточками на шнурках и их изображений. Они не редко упоминаются и в письменных источниках данного периода. Так, например, по замечанию И-Г. Георги (70-е гг. XVIII в.): «Верхняя шапка [казахов] подобна так, как и у башкирцев, кеглею, но не опускается, а делается с ушками, которые загибаются и придают ей вид корабля. Вершина шапки украшается по большей части кистью» (Георги, 2005, с. 240). Плюмаж в виде кисточки на шнурке благополучно сохранился в составе казахского костюма вплоть до Этнографического времени (рис. 1, 22, 26, 28) и не редко встречается даже на казахских головных уборах XX в. Ближайшим аналогом данного типа казахских плюмажей, являются кисточки на киргизских колпаках Нового времени (рис. 1, 25, 27). Последние крепились к тулье с помощью шелкового шнура или нитки бисера. Иногда применялся специальный серебряный фиксатор (Антипина, 1962, с. 237). Возможно, с казахским влиянием связано появление некоторых разновидностей кисточек на шнурках на алтайских шапках «борок». Значительно меньшее распространение среди казахов XVIII-XIX вв. имели плюмажи из разноцветных лент. Судя по некоторым цинским картинам середины XVIII в. часть казахов Старшего жуза, принявших джунгарское подданство во второй половине 30-х гг. XVIII в., носили красные кисти из матерчатых лент «улан зла». Отдельные схематичные изображения султанов из лент встречаются на рисунках европейских художников XIX в. (рис. 1, 5-7). В некоторых случаях плюмаж из одной или двух широких длинных лент ниспадающих на спину прикреплен не к макушке тульи, а к назатыльнику шапки, или к полям колпака (рис. 1, 13, 14). Такой способ фиксации ленточного плюмажа часто встречается на головных уборах монголов XIX-начала XX вв. (Кочешков, 1973, с. 136, рис. 1а,б,в, с. 137, рис.2б,в, с. 138, рис.3в). Значительный интерес представляют казахские шлемовые плюмажи. В отличие от Цинской империи и Джунгарского хунтайджийства в казахских жузах отсутствовало собственное массовое поточное производство металлических боевых наголовий. Значительная часть шлемов и мисюрок импортировались в Дашт-и Кипчак с территории Средней Азии, Восточного Туркестана и Ирана и стоили весьма дорого. Вплоть до XIX в. железные наголовья продолжали оставаться прерогативой знати, профессиональных воинов-«батыров» и наиболее зажиточных ополченцев. Соответственно и казахские шлемовые султаны представляют собой особую разновидность плюмажей степной элиты и наиболее состоятельных кочевников. Судя по данным вещественных, изобразительных, письменных и фольклорных источников, характерные для казахских головных уборов одинарные и парные кисточки на шнурках практически не применялись при оформлении железных боевых наголовий. Казахские шлемовые плюмажи были представлены перьевыми султанами («жыга»), флажками («жалау») и кистями из лент и конского волоса («шашак»). Иностранные путешественники XVIII в. обратили внимание на тот факт, что отличительной особенностью профессиональных казахских воинов («батыров») командовавших в ходе военной кампании отдельными воинскими отрядами были султаны из птичьих перьев («жыга»). Так, например, по данным И.П. Фалька (вторая половина XVIII в.): «Некоторые воины (batyr) выходят в строй в панцырных рубахах. В походе это- обыкновенно- предводители отрядов, их отличает наличие особого крылышка на шапке» («Прошлое Казахстана в источниках и материалах (V в. до. н.э. – XVIII в.)», 1936, с. 189). Эти данные в XIX . подтвердил и Ч.Ч. Валиханов: «Скоро хан снялся с поля, и каждый род сгруппировался под своим значком, выехали вперед батыры в кольчугах, в шлемах с перьями (курсив наш-Л.Б.), с луками и стрелами, подошли к хану и образовали тоже кружок» (Валиханов, 1984, с. 218). Согласно специальным исследованиям И.В. Ерофеевой речь в этих и в других аналогичных пассажах идет о султанах из перьев филина (казахск «укi»), которые выделяли «батыров»-командиров отрядов из общей массы воинов11. Популярность султанов из перьев филина была обусловлена тем, что эта птица наделялась казахами особыми магическими свойствами. С ним было связано множество легенд и преданий. Согласно одному из них, в филина был превращен неуязвимый батыр-сверхчеловек, который противостоял колдуну-беркуту. По словам казахов зафиксированных Х.Барданесом (1771 г.) перья филина представляют собой оберег и «спасают от неприятелей, колдунов, пули и стрелы заколдованной» (Ерофеева, 2010, с. 336, 337). На основании анализа казахских легенд И.В. Ерофеева пришла к интересному выводу, что «…в течение более чем столетнего периода казахско-джунгарских войн в общественном сознании казахов произошла трансформация первоначальной защитной семантики образа ночных птиц семейства совиных. Они стали наделяться такой мощной сакральной энергией, что могли противостоять сокрушительной силе солярных птиц семейства ястребиных, традиционно являвшихся символами могущества и верховной власти в представлении многих кочевых народов Центральной власти. В этом новом усилившемся значении филин приобрел символический статус магического покровителя полководцев-батыров, а его перья стали священным талисманом, приносящим военную удачу и сохраняющим жизнь во время сражений» (там же, с. 337). Принимая во внимание данные казахского эпоса, отметим также, что перьевые султаны были широко распространены среди военной элиты Великой степи задолго до XVII-XIX вв. Пик популярности плюмажей из птичьих перьев пришелся на период раннего Средневековья. В это время они встречаются на шлемах и головных уборах хуннов, сяньбийцев, древних тюрков, аваров, венгров, енисейских кыргызов, уйгуров и др. (Горелик, 1993, с. 155, рис.5, 15, с. 156, рис.6, 5, с. 158, рис. 7, 5,6,11,13,15,17,19; Бобров, Худяков, 2005, с. 185, рис. 19, 17, 60-65, с. 193, рис. 25). В «Монгольскую эпоху» шлемовые перьевые султаны были потеснены другими типами плюмажей (парными и одинарными лентами, а так же матерчатыми и волосяными кистями различных типов), но продолжали применяться представителями правящей элиты. Так, например, в XIV в. пышные перьевые султаны, воткнутые в навершия головных уборов, носили представители высшей монгольской знати и их окружение (Горелик, 2011, с. 28-33). Особый интерес для нашей темы представляет тот факт, что плюмажи Чингизидской аристократии состояли из перьев цапли и филина (там же). Причем, судя по количеству изображений, нахожденье перьев филина в составе парадных султанов монгольской знати было не случайным и, вероятно, было закреплено традицией и придворным регламентом. Во всяком случае, даже через двести лет после крушения монгольских государств в Передней Азии, среднеазиатские и индийские художники продолжали изображать хулагуидскую знать в головных уборах украшенных перьями филина (Абусеитова, Додхудоева, 2010, с. 224-241). Вероятно, одной из причин, обусловивших популярность султанов из перьев филина среди представителей высшей феодальной и военной знати Великой степи, была их красота и воздушная пышность. Собранные в пучок легкие светлые перья покрытые черными пятнами и полосами создавали исключительный декоративный эффект и были видны даже с большого расстояния. В XV-XVI вв. одним из основных типов шлемовых плюмажей в Средней Азии становятся треугольные флажки («яловец», «жалау»), но перьевые султаны применяются параллельно с ними. Причем со временем, они возвратили себе лидирующее положение в качестве основного типа шлемового плюмажа в Передней Азии и Мавераннахре. Во второй половине XVII-XVIII вв. волосяные и перьевые султаны практически совершенно вытесняют флажки-«яловцы» и матерчатые кисти из широкого обихода в Иране, Хорасане, Хиве и Бухаре. Шлемовые перьевые султаны вставлялись в трубки-втулки на навершиях, или (в случае со шлемами «кула-худ» и их дериватами) на височных частях боевого наголовья (рис. 1, 8, 16-19). Более разнообразными были способы крепления «жыга» на головных уборах. Перьевые фиксаторы могли размещаться на налобной, макушечной, боковой или затылочной части колпаков и малакаев (рис. 1, 15, 20, 24). В целом, собранные материалы, позволяют констатировать, что султаны из перьев являлись одним из основных типов плюмажей военной элиты кочевых народов Центральной и Средней Азии VI-XIX вв. Среди аристократии Великой степи XVII-XIX вв. перьевые султаны на шлемах и головных уборах, наряду с казахами, носили ойратские (см. выше), киргизские, башкирские (рис. 1, 8) и южносибирские феодалы (Бобров, Худяков, 2008, с. 473). Появление перьевых плюмажей на шлемах казахских батыров обусловлено древней традицией берущей свое начало в эпоху поздней Древности и раннего Средневековья. Привилегированное положение султанов с перьями филина, было зафиксировано в XIV в. после того, как они вошли в состав парадного костюма монгольской аристократии. В эпоху позднего Средневековья и раннего Нового времени перьевой султан из перьев филина получил дополнительную смысловую нагрузку, превратившись в своеобразный маркер профессиональных воинов-«батыров» составлявших костяк казахской военной элиты XVII-XVIII вв. Перьевые плюмажи носили и представители высшей степной аристократии (ханы, султаны), считавшие честью добавить к своему имени титул «батыр». По замечанию К.С. Ахметжана проанализировавшего данные казахского эпоса: «В фольклорных источниках «жыга»-особый отличительный знак знатных батыров, султанов, ханов. Казахские ханы носили на своих головных уборах такие золотые джига как знак их высокого достоинства. Парадные джига украшались цветными камнями и золотом» (Ахметжан, 2007, с. 157). По мере того, как уходили в прошлое ожесточенные войны с кочевыми соседями, снижалась и популярность перьевых плюмажей. Однако, султан из перьев филина сохранился до Этнографического времени на шапках казахских охотников-«беркутчи». По данным упомянутого выше казахстанского исследователя К.С. Ахметжана наряду с перьевыми султанами казахскими батырами применяли волосяные плюмажи. В частности, он отмечает что: «Со временем кисть шашак из конского волоса или шелковых нитей стал отличительным знаком профессионального воина-батыра» (Ахметжан, 2007, с. 157). Действительно, плюмажи из конского волоса и волоса яка имели широчайшее распространение среди кочевников эпохи Средневековья и Нового времени. В XV-XIX вв. их применяли монголы, ойраты, татары, узбеки, киргизы, тибетцы, ряд народов Южной Сибири и др. (Бобров, Худяков, 2008, с. 473). Судя по дошедшим до нашего времени плюмажам из конского волоса и шерсти яка, пучок волос скреплялся нитью или клеем и уже в собранном виде вставлялся во втулку шлема. При надевании чехла на купол шлема, плюмаж вынимался из втулки, а во время праздничных и торжественных церемоний мог заменяться на свой более пышный «парадный» аналог (Бобров, Худяков, 2008, с. 473, 475, 476). Значительное распространение имела практика окрашивания волосяного плюмажа в красный цвет. Учитывая факты применения султанов из конского волоса и шерсти яка кочевыми соседями казахов возможность их использования казахами XVII-XIX вв. представляется весьма высокой. В пользу данной версии свидетельствуют и вещественные материалы. До нас дошли 12 казахских шлемов сохранивших трубки-втулки для плюмажа. В пять из них вставлены султаны из конского волоса (рис. 1, 29-31). К сожалению, в большинстве случаев, не представляется возможным достоверно определить, является ли плюмаж аутентичным, либо вставлен уже после поступления шлема в музейное собрание. В то же время, необходимо отметить, что характерные для казахских шлемов втулки в виде миниатюрных кувшинчиков, идеально подходят для крепления волосяных султанов (рис. 1, 29, 31). В тоже время нам не удалось обнаружить в письменных и фольклорных источниках прямых указаний на то, что именно такие плюмажи являлись отличительным символом казахских батыров. На первый взгляд, мнение, высказанное К.С. Ахметжаном, противоречит тезису И.В. Ерофеевой о перьевом султане, как визуальном маркере данной категории казахских воинов. Однако не стоит исключать тот вариант, что существовала определенная иерархия плюмажей внутри сословия батыров. Возможно, что волосяные кисти были отличительным признаком всех выдающихся казахских воинов удостоенных титула «батыр», в то время, как ношение султанов из перьев филина являлась прерогативой батыров-предводителей отрядов. Еще одной разновидностью шлемовых плюмажей казахских воинов были разноцветные флажки на шпиле вставлявшиеся во втулку шлемов или крепившиеся непосредственно к навершию. На среднеазиатских миниатюрах XVI- XVII вв. такие флажки-«яловцы» на шлемах носят представители различных древних и средневековых кочевых народов («туранцы», «сельджуки», «монголы», «татары хана Тохтамыша» и др.), которых бухарские художники часто изображали, в виде хорошо знакомых им казахских кочевников. В пользу применения кочевниками Средней Азии флажков-«яловцов» свидетельствую и некоторые типы шлемов, происходящих с территории региона, снабженные характерными шпилевидными навершиями (Бобров, Худяков, 2002, с. 129, 151, рис. 12, 3). Судя по изображениям, численно абсолютно преобладали «яловцы» треугольной формы, изготовленные из красной материи (рис.1, 11). Значительно реже встречались флажки оранжевого, белого, желтого, синего и зеленого цвета. Пик популярности «яловцов» и «жалау» в Средней Азии пришелся на XVI в. Во второй половины XVII в. они были вытеснены из широкого военного обихода. Подводя итог обзору плюмажей казахской военной элиты эпохи позднего Средневековья и раннего Нового времени, необходимо отметить следующие моменты: Единого унифицированного «государственного» или «этнического» типа плюмажа (аналогичного маньчжурскому «чжувэй» и ойратскому «улан зала») в Казахстане XVII-XIX вв. не существовало. Основной разновидностью плюмажей на казахских шапках «калпок», «малакай», «мурак» XVII-XIX вв. были миниатюрные одинарные или парные кисточки на длинном шнурке крепившиеся к макушке головного убора. Значительно реже, в качестве плюмажа применялись большие кисти из матерчатых лент и птичьи перья. Основными типами шлемовых плюмажей казахских воинов были перьевые султаны («жыга»), волосяные кисти («шашак») и (до второй половины XVII в.) треугольные флажки («жалау»). Причем «жыга» из перьев филина служили маркером профессиональных воинов-батыров, являвшихся командирами отдельных воинских отрядов. Копейные значки. Другим важным маркером казахской военной элиты были значки на копьях. К их числу относятся копейные бунчуки и флажки.12 Копейный бунчук представлял собой кисть из конского волоса, шерсти яка или узких матерчатых (часто шелковых) лент, которая подвешивалась к наконечнику или древку пики. Следует различать войсковые бунчуки (конские хвосты на древке) и их копейные аналоги. Первые утратили собственно боевую функцию13, превратившись в символ власти военачальника, или знамя воинского подразделения. Вторые, представляли собой элемент оформления длиннодревкового оружия воина-кочевника. В казахских войсках XVII-XIX вв. войсковые и копейные бунчуки применялись параллельно. До нашего времени дошли десятки изображений и описаний, а так же несколько экземпляров подлинных казахских копейных бунчуков, что позволяет выделить особенности их конструкции и оформления. Предназначенные для изготовления бунчука полосы шелка, сукна или парчи разрезались на узкие длинные ленточки, которые собирались в пучок и фиксировались специальным зажимом. Конский волос и шерсть яка перед тем, как собрать в пучок, иногда окрашивали в красный цвет. Так же применялись бунчуки, собранные из хвостов вороных и белых лошадей. Существовало два основных способа подвешивания бунчука к копью или пике. В первом случае, кисть проклеивалась и приматывалась матерчатым или кожаным жгутом непосредственно к древку, часто, охватывая его со всех сторон (рис. 2, 1, 3, 4, 6-12,14-16, 34). Иногда, конец кисти срезали под прямым углом, а образовавшийся «купол» из конского волоса или лент крепили непосредственно под втулкой наконечника (рис. 2, 1, 9, 11). Во втором случае, кисть стягивалась и фиксировалась специальным металлическим, костяным, деревянным или кожаным зажимом и подвешивалась к древку на более или менее длинном шнурке или ремешке (рис. 2, 2, 5, 13, 30-33). Как правило, весь бунчук оформлялся в одной цветовой гамме. Преобладали кисти из черного конского волоса или черных шелковых лент. Также встречались экземпляры белого, или красного цвета. Судя по узбекским материалам, иногда применялись составные двухцветные бунчуки. Верхняя кисть выполнялась из крашеной в красный цвет шерсти яка, а нижняя сохраняла естественный белый цвет (рис. 2, 15, 16). Размер копейных бунчуков существенно варьировался от миниатюрных кисточек («шашак»), до целых конских хвостов («байрак») (рис. 2). Изучение и сопоставление вещественных, изобразительных и письменных источников позволяет сделать вывод, что в отличие от войсковых бунчуков их копейные аналоги не являлись у казахов символом воинского подразделения или знаком власти военачальника. Судя по данным иконографии, их применяли, как выдающиеся батыры и представители родо-племенной знати, так и отдельные ополченцы. Можно согласиться с предположением К.С. Ахметжана, что «кисть из конского волоса или шелковых шнурков» являлась «отличительным знаком воинов» (Ахметжан, 2007, с. 113). Однако применяли такую индивидуальную метку далеко не все степные копейщики. В киргизском эпосе «Манас» даже существовал особый термин «тупектуу найза» обозначавший «копье с бунчуком» (Бейбутова, 1995, с. 130). Возможно, что кисть на древко пики мог позволить себе воин заслуживший почет и уважение со стороны своих соратников. В пользу данной версии говорит тот факт, что самые большие «байрак» на копьях имели самые заслуженные воители и представители феодальной знати. Возможно, такой пиетет к большим бунчукам восходит к почитанию знамен Чингизидской аристократии представлявших собой увенчанное трезубцем древко с большим бунчуком из нескольких конских хвостов (рис. 2, 37). Что касается малых копейных кистей («шашак»), то они имели, помимо прочего и собственно военное назначение. Во время копейного удара кисть отвлекала внимание противника от направления движения наконечника. Среди любителей военной истории распространено мнение, что копейные бунчуки применялись кочевниками всех эпох, широко и повсеместно. Это не совсем так. Популярность копейных бунчуков у тюркских кочевников возрастала постепенно на протяжении раннего и развитого Средневековья. Ее пик пришелся на XVII-XIX вв. Наибольшее число изображений и подлинных копейных бунчуков содержат казахские материалы данного периода. Широкое распространение бунчуки из конского волоса и матерчатых лент имели также у киргизов, узбеков, волжских калмыков и башкир. Другим интересным элементом оформления казахского длиннодревкового оружия были копейные флажки-вымплы («жалау») изготавливавшиеся из цветной материи. Представляется возможным выделить три основных разновидности «жалау» применявшихся казахскими воинами XVII-XIX вв. и различавшиеся формой полотнища. В первом случае, оно кроилось виде треугольника, во втором хвост «жалау» разрезался на две части образуя пару узких «языков» («ласточкин хвост»), в третьем случае флажок представлял собой длинную ленту прямоугольной или подтреугольной формы. Если в период раннего Средневековья тюркские кочевники явно предпочитали флажки с вертикальным прямоугольным полотнищем с 1-3 языками, то в XVII-XIX вв. их наследники применяли в основном «жалау» треугольной формы (рис. 2, 17, 21, 24, 38)14. Численно преобладали флажки красного, оранжевого, белого, синего и зеленого цвета. В отдельных случаях полотнище имело кайму другого цвета. Так, например, встречаются красные, желтые и зеленые «жалау» с синей, красной и желтой окантовкой соответственно. Треугольные флажки на копьях стали активно применяться кочевниками Великой степи в период раннего Средневековья. К XVII в. они стали доминирующей разновидностью копейных значков тюркских народов западной части Дашт-и Кипчак (крымских татар, ногайцев, башкир, сибирских татар, казахов, узбеков) (рис. 2, 18, 39). Весьма популярны треугольные копейные флажки были в османской и иранской армии XVI-XVII вв. Вторая разновидность «жалау» представляла собой вытянутое горизонтальное полотнище с двумя узкими «языками», благодаря чему развернутый флажок напоминал ласточкин хвост (рис. 2, 19). Древнейшие изображения подобных флажков относятся к периоду раннего Средневековья. Однако в степях Центральной и Средней Азии эпохи Средневековья и раннего Нового времени они имели ограниченное распространение. Этот тип флажков практически не встречается в киргизских, узбекских и монгольских материалах, но имеет аналоги среди башкирских копейных значков XVIII-XIX вв. (рис. 2, 23). В тоже время, он был исключительно популярен среди европейских конных копейщиков (польских гусар XVI-XVII вв., европейских улан XVIII-XIX в. и др.). Возможно, некоторый рост популярности данного варианта «жалау» среди башкир и казахов в XIX в. связан с российским влиянием. В пользу данной версии свидетельствует расцветка некоторых башкирских «жалау» верхняя часть которых, окрашена в красный, а нижняя в белый цвет. Схожая расцветка фиксируется на вымпелах восточноевропейских улан и гусар XIX в. Третьей разновидностью казахских «жалау» были матерчатые значки в виде длинных узких лент. Как правило, к древку под наконечником крепилась одинарная заостренная на конце лента (рис. 2, 22), однако, применялись и парные вымпелы вытянутой промоугольной формы. Схожие значки, выполненные из тонкой ткани или меха в период позднего Средневековья использовались узбеками (рис. 2, 20), монголами (Бобров, Худяков, 2008, с. 315, рис. 97, 2б, 4) и тибетцами (там же, с. 317, рис. 98, 2, 6). Комплексный анализ письменных и изобразительных источников позволяет определить назначение флажков «жалау» в комплексе вооружения казахских воинов. По данным К.С. Ахметжана: «Цветные флажки на копьях служили опознавательными знаками военных отрядов» (Ахметжан, 2007, с. 112). Представляется необходимым несколько уточнить данную формулировку. В Польше и Османской империи XVII вв., а так же кавалерийских полках Европы XVIII-XIX вв. форма и расцветка значков были унифицированы, так как они являлись символом принадлежности солдата к той или иной воинской части. Однако, на изображениях фиксирующих казахских воинов мы не встречаем таких унифицированных вымпелов. Как правило, флажки на копьях имеют только отдельные воины, в то время, как другие копейщики, либо не используют копейных значков вовсе, либо носят на древках бунчуки. Большинство иностранных наблюдателей сходятся на том, что флажки на пиках носили исключительно предводители казахских отрядов, причем цвет значка гармонировал с большим («родовым») знаменем и совпадал с цветом нарукавных повязок и нашивок рядовых воинов отряда. Так, например, Ж-Б. Бретон отмечал в начале XIX в.: «Каждый [казахский] офицер (курсив наш- Л.Б.) на конце пики имеет флажок определенного цвета, по которому их различают». Схожую задачу выполняли и флажки на пиках башкирских воинов того же периода: «Башкирские воины вооружены длинной пикой, украшенной флажком, по которому они узнают офицера (курсив наш-Л.Б.)…». При этом, копейный значок «офицера» не являлся аналогом родового знамени. Цветной флажок на древке выделял на поле боя командира отряда и служил символом подразделения, но не целого рода. Это четко зафиксировал знаток казахских реалий первой четверти XIX в. А.И. Левшин: «К вооружению киргизов принадлежали прежде знамена. Каждый род имел свое большое знамя и каждое отделение свой значок (курсив наш-Л.Б.), которые все тщательно сохранялись в мирное время и вывозились только на войну, но не на баранты. Сражавшиеся с одной стороны для отличия союзников от неприятелей не только делали значки одинакового цвета с главным знаменем, но и навязывали себе на руки такового же цвета платки, ленты или нашивали лоскутья какой-нибудь материи». Большие «родовые» знамена («ту») применялись в казахских войсках параллельно с копейными флажками командиров отрядов («жалау») и личными значками казахских воинов (копейными бунчуками «байрак» и «шашак»). Интересно, что, судя по изображениям, знамена «ту» могли совмещать в себе прямоугольное или треугольное знаменное полотнище с волосяным или матерчатым бунчуком (рис. 2, 26-28). А некоторые типы узбекских позднесредневековых знамен могли нести вместе с полотнищем сразу оба типа бунчука- кисть «шашак» (под наконечником) и длинный «байрак» на специальном шнуре (рис. 2, 25). Выводы. Изучение вещественных, изобразительных, письменных и фольклорных материалов показало, что в казахской военной элите эпохи позднего Средневековья и раннего Нового времени существовала определенная иерархия шлемовых плюмажей и копейных значков. Так, ношение на копьях цветных флажков «жалау» являлось прерогативой командиров воинских отрядов. Те из них, кто был удостоен почетного титула «батыр» дополнительно вставляли во втулку шлемов султаны «жыга» из перьев филина. Выдающиеся воины и батыры, не являвшиеся командирами отдельных отрядов, украшали свои шлемы волосяными плюмажами («шашак») и подвешивали на боевых копьях кисти из конского волоса или матерчатых лент («байрак»). Данные маркеры казахской воинской элиты XVII-XIX вв. представляют собой результат развития древней степной традиции берущей свое начало в эпохе раннего и развитого Средневековья. 1 Работа выполнена при финансовой поддержке Гранта Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых МК-4281.2012.6. 2 В отличие, например, от знамен кочевников, изучение которых ведется давно и плодотворно (см. например, Дмитриев, 2001; Горелик, 2002). 3 За отказ от ношения прически с косой китайским подданным Цинской империи полагалась смертная казнь (Бокщанин, Непомнин,2002, с. 200-208). 4 В связи с тем, что в XVII в. все мужчины-маньчжуры были включены в состав воинского сословия («цижэнь») (Непомнин, 2005, с. 104, 105), снабженная кистью из красных шнуров шапка («дунгуань») или плетеная шляпа («сягуань»), со временем, стала характерным элементом традиционного маньчжурского мужского костюма. 5 Кисть «улан зала» не стоит смешивать с другим традиционным типом центральноазиатского плюмажа в виде пары лент, который появился в регионе в эпоху поздней Древности, а в XIII-XIV вв. был распространен монголами от Восточной Европы и до Китая. В большинстве государств созданных на развалинах Великой Монгольской империи парные ленты были вытеснены из обихода новыми типами плюмажей, однако в некоторых регионах (например, на Северном Кавказе) они продолжали оставаться основным типом шлемовых султанов вплоть до XIX в. В самой Монголии плюмаж из парных лент продолжал применяться в эпоху позднего Средневековья и Нового времени (Бобров, Худяков, 2008, с. 527, рис. 217, 7) и сохранился вплоть до XX в., хотя в позднейший период ленты стали крепить не к навершию, а к назатыльнику головного убора. На протяжении XV-XIX вв. плюмаж из парных лент и «улан зала» существовали параллельно. 6 Характерно, что плюмажи из шелковых и суконных лент в середине XVII в. носили не только мужчины, но и женщины (Челеби, 1979, с. 165). 7 В настоящее время красная кисть «улан зала» изображена на гербе Республики Калмыкия. Ойратский «улан зала» оказал влияние на развитие плюмажей многих соседних народов. Так, например, у бурят, проживавших на территории Монголии по соседству с ойратами, султан из шести пучков красных «лент-кистей» пришитых на макушку зимней шапки «буряад малгай» применялся вплоть до начала XX в. (Кочешков, 1973, с. 138, рис. 3г, с. 140). Интересно, что у волжских калмыков, откочевавших с берегов Волги в Западную Монголию в 1771 г., а так же у их сородичей принявших сюзеренитет Цинской империи кисть «улан зала» постепенно вышла из употребления и на многих ойратских головных уборах концаXIX-XX вв. не встречается (Кочешков, 1973, с. 137, рис.1а, с. 138, рис. 3а, б). В настоящее время причина этого явления не известна. Возможно, она кроется в политике цинских властей стремившихся отнять у своих неспокойных подданных символ эпохи Ойратского Великодержавия. 8 Пикантность ситуации придавал тот факт, что в глазах современников ношение «улан зала» воспринималось мусульманами, как символ единения с «язычниками» и «иноверцами». Отрезание «зала», напротив, являлось одним из символов принятия «махометского закона». Согласно легенде, пересказанной И. Унковским (1722 г.), после того, как степной «владелец Темерхан» стал мусульманином «…все его владения люди обрезались и с шапок залы (или кисти) в реку Бортал побросали и будто оными реку запрудили» (История Казахстана…, 2005б, с. 329). 9 Большинство дошедших до нашего времени казахских шапок вовсе не имеют плюмажей. 10 Однако, обращает на себя внимание тот факт, что шапки знати часто снабжались не одинарной, а парной кисточкой. 11 «В качестве символического плюмажа использовались исключительно перья филина…, представлявшего собой отдельный вид семейства совиных (Strigidae, каз.- жапалак)» (Ерофеева, 2010, с. 336). 12 В казахском фольклоре также упоминаются бубенчики на копьях (Ахметжан,, 2007, с. 113), однако установить их конструкцию, систему оформления и ареал распространения, среди казахских кочевников, в настоящее время, не представляется возможным. 13 Либо были лишены ее изначально. 14 Флажки в виде вертикального прямоугольного полотнища в эпоху позднего Средневековья и раннего Нового времени сохранили монголоязычные кочевники Центральной Азии и Восточной Европы: халха-монголы, джунгары, волжские калмыки (Бобров, Худяков, 2008, с. 313-318).

Некоторые племенные названия восходят к военным терминам, обозначающим место отрядов при построении перед боем, их диспозицию (напр., djunğar - джунгар, ongğar - венгр, hungar[ian] и т.д.). Следовательно, можно предположить: Alçın 'передний', т.е. авангард (иногда это имя исп. как название населения Младшего джуза); Arğın 'задние'; т.е. основная часть войск либо арьергард (см. алтайск. arğın, букв. 'находящийся сзади, задний' - иногда исп. как обозначение Среднего джуза, ср. Üysin - общее название племен Старшего джуза). Крупные войсковые части могли представлять из себя соединения разных отрядов, составленных из представителей определенных племен и родов. Думаю, что в состав аргын входили племена и роды, разные по происхождению, сведенные в исторические времена в единую войсковую группу. Последнее из таких этнических единиц, объединяющееся с массивом аргын - небольшое племя taraqtı. Слово atığay, вероятнее всего, является фонетической трансформацией трайбонима atağan через переходную форму atağay (ср. топоним Атагай). Племя атаган было или было и есть среди монголов.

Кыргызы были тенгрианцами в древности.