Акскл

Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890 - 1916гг.) Русины Рутены (нем. Russinen, Ruthenen) — употребляемое преимущественно поляками и немцами название русского населения австро-венгерских земель, в отличие от русских (русских подданных), причем название рутены — средневековое латинское название вообще русских, а Русины — неправильное образование множественного числа от единственного числа русин. Сами Русины зовут себя в единственном числе русин, во множественном числе — русскими, веру свою — русской, свой народ и язык — русскими. Русины живут по обоим склонам Карпат, в Галиции, Буковине и Венгрии, и принадлежат к южнорусской части русского племени, отличаясь от малорусов (украинцев) как особенностями языка, так и физическим складом и этнографическими признаками, вследствие условий жизни и давнего отделения "закордонной Руси" от основного племени. В 1890 г. в Австро - Венгрии насчитывалось 3105221 Русины, но эта цифра, без всякого сомнения, гораздо ниже действительности. В Австро-Венгрии счет при переписи ведется не по национальностям, а по разговорному языку; между тем, многие русские, в особенности городские учителя и служащие, или вовсе не пользуются русским языком в домашнем обиходе, или же находят для себя более выгодным или удобным выдавать себя за немцев и поляков — в Галиции, за мадьяр — в Венгрии, за немцев и румын — в Буковине. Нередки случаи, что даже вышедшие из народа интеллигенты отказываются от своей народности (например, известный артист Мишуха), а сельские священники дома, в своей семье, говорят по-польски или по-мадьярски. В Галиции Русины живут почти сплошной массой в восточной части страны, до реки Сана или Сяна, за которым начинается польское (мазурское) население. Они составляют, главным образом, сельское население; в городах преобладают поляки, евреи и немцы. Высших классов (дворян или панов) Русины не имеют, так как эти классы полонизованы или онемечены еще в давние годы. Еще недавно в Галиции совсем не было русской интеллигенции; русинами были только "хлоп да поп", а все прочее было польским или немецким. Теперь у них своя интеллигенция, вышедшая преимущественно из крестьянского и духовного звания. Русины в Галиции насчитывается 2835674. Они распадаются (по местностям) на мелкие племенные группы, отличающиеся особенностями языка, нравами, обычаями и нарядами. Покутяне живут в Покутье ("угле", от южнорусского "кут" — угол), между реками Чечвой и Днестром и Карпатскими горами. Главным городом этой местности считается город Куты; но так как лежащий здесь же город Коломые больше Кут, то покутяне называют себя также коломыйцами. Гуцулы живут в округах Коломыйском, Станиславовском и Косовском, а так как эти округа лежат преимущественно в горах, то гуцулы зовут себя также горянами, горцами, горскими людьми и т. д. Подоляне (иначе ополяне, поляне, поляницы) живут, главным образом, в равнинах или долинах к северу от Днестра. В соседстве с гуцулами и подолянами живут бойки, главным образом в округах Стрыйском и Симбирском, отличающихся гористым местоположением, вследствие чего жители их называют себя верховинцами, горянами или подгорянами, название же бойков дано им соседями. В горах между рекой Сяном и долиною реки Попрада, в Сяндецком округе, живут лемки, прозванные так соседями из-за употребления частицы лем (= лишь, только), а сами себя называющие русняками. Главных местных говоров в Галиции 4: подольский, гуцульский, бойковский и лемковский. Они отличаются один от другого или особым произношением отдельных звуков или слов, или употреблением особых слов. Так, одни говорят що, другие — шо, третьи — што; одни — батько, другие — тато, третьи — дьедьо. В наречии лемков много заимствований из польского и словенского языков; в говоре гуцулов встречаются слова, взятые от румын, армян, мадьяр и др. В гористых местностях Галиции Русины смуглы, стройны и высоки ростом; характер их твердый и пылкий. В равнинах Русины отличаются белизной и бледностью лица, ростом невысоки, телосложения слабого; их характер более спокойный и мягкий. Общая черта русских простолюдинов в Галиции — покорность и приниженность, иногда низкопоклонство перед лицами высших классов. Это — результат многовековой, почти рабской зависимости от польских панов и ксендзов, которые русского хлопа (впрочем, не только русского) считали "быдлом". Наряд Русины в Галиции различается по местностям, но в основных частях состоит из следующего: белая холщовая рубаха поверх широких белых холщовых штанов летом и в будни, или широких (красных, синих) суконных штанов зимой и в праздники; вместо пояса — ремень с медными пряжками или шерстяная тесьма; поверх рубахи "киптарик" (вроде жилета или короткой куртки без рукавов) из овчины, гладкий или вышитый разноцветной бумагой и украшенный кусочками белого и черного козьего меха; через плечо висит обыкновенно цветная суконная сумка или холщовая серая торба; поверх всего этого накидывается на плечи суконный "сердак", вроде широкого пиджака; на ногах — постолы или ходаки (вроде лаптей, из куска кожи с подвернутыми краями), с онучами и волоками (шнурами), или черевики (полусапожки, ботинки), или высокие чоботы (из конской кожи); на голове шляпа поярковая или соломенная или барашковая шапка. Ко всему этому прибавляется еще кафтан, расшитый шнурами. Волосы Русины носят или длинные, лежащие по плечам (например, бойки, лемки), или подстриженные спереди над бровями и от уха до уха и отпущенные сзади почти до плеч (гуцулы), или подстриженные по-городскому. Женский наряд в главных чертах состоит из длинной белой рубахи с вышивкой по плечам, у ворота и обшлагов, передника и куска толстой шерстяной (цветной) материи, обернутой вокруг стана вроде юбки. Украшения — монисты, кораллы, бусы и т. д. Русины в Буковине живут в северной и северо-западной части страны, составляя значительное большинство населения в округах Коцманском, Черновицком, Выжницком и Серетском; всего в 1890 г. их считалось 268367 человек. По своему языку, внешнему виду, характеру и одежде они делятся на 2 племенные группы: 1) подоляне, иначе поляне или поляницы, живущие в равнинах и долинах северной, средней и восточной частях Буковины, и 2) гуцулы — в горах западной и юго-западной Буковины. Различие между ними приблизительно то же, как и между жителями равнин и гор в Галиции. Русины в Венгрии — около 400000 человек — живут по южному склону Карпат, в северо-восточной части страны, почти сплошной массой в северо-восточных частях комитатов Шаришского, Ужгородского, Бережско-Угочского и Мармарошского; значительное число Русины живет в комитатах Земненском (Спишском) и Абауйварском; меньше их в комитатах Торненском, Боршодском, Сатмарском, Саболчском, Гемерском, Бигачском и др. На этом пространстве Русины Венгрии соприкасаются на севере и востоке с Русины Галиции и Буковины, на юге с румынами, на юго-западе с мадьярами, на западе со словаками. Они делятся на верховинцев, долинян и ословаченных русских. Верховинцы (обитатели верхов или гор), иначе горешняне, непосредственные соседи галицких Русины, к которым они ближе всего по языку, живут в возвышенных частях комитатов Мармарошского, Бережского и Ужгородского. Они лучше других сохранили свой первоначальный тип сильного пастушеского племени. Обыкновенно флегматичные, в минуту опасности они обнаруживают большое мужество и даже на медведя решаются выходить с одним ножом в руках. Скотоводство — любимое занятие верховинцев. Склонность к спиртным напиткам часто порождает между ними душевные болезни. Долиняне — жители долин (иначе долешняне или влахи, блахы) — живут в долинах тех же комитатов, где в горах обитают верховинцы, а кроме того в комитатах Сатмарском, Саболчском и Угочском. Они подвижнее и предприимчивее верховинцев. Рядом со скотоводством они занимаются земледелием и промыслами: плотничают, сплавляют плоты, копают руду, извозничают, рубят дрова, жгут уголь. По языку, долиняне отличаются от своих горных собратий обилием иноязычных, преимущественно немецких слов: цверна (Zwirn) вместо нитка, грунт вместо верховинского засид (участок земли), фриштиковати вместо снидати (завтракать) и т. д. Ословаченные русские — иначе спишаки или крайняне — обитают в комитатах Земненском, Абауйском, Шаришском и Спишском и отдельными поселками в других частях Венгрии; они представляют собой переходную ступень от русского племени к словацкому, с преобладанием русских элементов. И в физическом, и в умственном отношении эта часть Русины значительно уступает и верховинцам, и долинянам: они низкорослы, слабого телосложения, безбороды. По языку они делятся на сотаков, произносящих "что" как "со", и чотаков, произносящих "чо". Кроме этих трех главных разновидностей Русины, в Венгрии есть еще небольшое число "русских горалей" (в Спишском комитате), отличающихся предприимчивостью и ловкостью и говорящих языком, близким к польскому, но с русской акцентовкой. Язык Русины Венгрии имеет наибольшее сходство с северным малорусским наречием; значительная часть русского населения Венгрии вышла из тех мест нынешней России, где господствует северно-малорусское поднаречие (губерния Черниговская и смежные). Главные фонетические особенности говора: переход о в i: конь—кiнь, бог—бiг; о в у: зубов—зубув, от—уд, он—вун, горький— гурький и т. д.; о в ю: конь—кюнь и кунь, (с)колько—кюлько; jо (ё) в ю: пёк—пюк, утёк—утюк, тётка—тютка и кютка. В спряжении ае стягивается в а — загадашь, кусат; 3 л. един. числа наст. времени обыкновенно без т — спевае, рубае. Ы сохранилось, как великорусское, и употребляется после гортанных: кыдати, гынути. Й произносится и как g (латинское), и как x. Согласные ж, ч, ш, щ и ц произносятся мягко, как бы с последующим ь (=j= й): жаль — как жяль, час — чjac; д и т смягчаются в дж и тш: медже—меж, чуджий—чужой, ходжу—хожу. Начальный гласный йотируется или принимает в: jедин, йострый, вотдай—отдай, вутки—утки. Полногласие не везде соблюдается: глава—голова, драгый—дорогой. Губные смягчаются чаще через ь чем л: робью—роблю (делаю), спью—сплю. Прошедшее совершенное (perfect.) употребляется часто со вспомогательным глаголом: любили сме одну двое; села'м себе в темном лесе; мало'м спочивала. 1 л. множ. ч. наст. вр. оканчивается на ме: знаеме, ходиме, просиме. Ср. Szüjski, "Die Polen und Ruthenen in Galizien" (Вена, 1882); Kupczanko, "Die Schicksale der Ruthenen" (Лейпциг, 1887); Kaindl und Monastyrski, "Die Ruthenen in der Bukowina" (Черновцы, 1890); Biderman, "Die ungarischen Ruthenen, ihr Wohngebiet, ihr Erwerb und ihre Geschichte" (Инсбрук, 1862 и 1868); Де-Волан, "Угрорусские народные песни" (СПб., 1885); Семенович, "Об особенностях угрорусского говора", в "Сборнике статей по славяноведению, сост. и изд. учениками Вл. И. Ламанского" (СПб., 1883). Ир. П.

Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890 - 1916гг.) Латыши (нем. Letten, лат. Latweeszi от Latweetis, лит. Latwis, эстл. l ä ti, пол. Ł otwa, Łotwak) — коренные обитатели Прибалтийского края и инфлянтских уездов Витебской губернии, арийцы по происхождению, соплеменники литовцев (лат. лейтис-ов), древних прусов и ятвягов (alias дейновцев или судавитов), жили с давних пор в смежности и вперемешку с представителями финно-эстского племени, подвергаясь влиянию корси и ливов и изменясь во многих местах в расовом типе, в противоположность литовцам, которые только в Тельшевском у. (так называемая Жмудь) имели в историческое время соприкосновение с финно-корским племенем. Число Латыши в Курляндии 479978, в Лифляндии 490345, инфлянтов-католиков 189000, лютеран-Латыши Витебской губ. 28000, Латыши в Ковенской губ. 26000, в Псковской 11000, в Пруссии 1500, итого 1225823 (Биленштейн, "Grenzen d. lett. Volksstammes"). Цифры эти относятся к 1881—85 гг. По "Памятной книжке Псковской губ." на 1893 г. латышей-переселенцев показано всего 6686, из них 406 в городах и 6280 в уездах, преимущественно Псковском и Островском. По исчислению X. Вольдемара, в Курляндии 525000, в Лифляндии 400000, в Витебской губ. 243000 Латыши Немало Латыши живет еще в губ. Могилевской и Уфимской, а также в Кубанской обл. и в обеих столицах. За исключением инфлянтчиков в уу. Двинском, Режицком и Люцинском (Витеб. губ.), возвратившихся в католицизм во время контр-реформации, Латыши исповедуют веру лютеранскую, а с 1840 г. в Лифляндии и Курляндии некоторая их часть перешла в православие. По антропологическим исследованиям Отто Вэбера (Otto Waeber, "Beitr ä ge zur Anthropologie der Letten", Дерпт, 1879), Латыши — среднего роста, часто выше среднего, сильного, пропорционального телосложения. Цвет кожи белый, волосы на голове гладкие, часто легко, редко сильно вьющиеся, большей частью русые, но встречаются и светло-каштановые, редко темно-каштановые. Чисто рыжих и черных волос Вэбер ни разу не встретил. Цвет глаз преимущественно серо-голубой, серый или голубой, редко карий. Обыкновенно Латыши бреют бороду. Лицо вообще овальной формы, редко широкое или угловатое. Цвет лица хотя и не свежий, но и не бледный. Лоб высокий, нос большей частью прямой и довольно длинный, зубы хорошие и прямые. Красивых женщин немало. Антропометрические измерения Вэбера, Купфера и Штиды над живыми Латыши обнаруживают исключительно мезокефальный тип. Средним ростом своим Латыши и литовцы сближаются с финно-эстами, отличаясь от белоруссов большим процентом лиц высокого роста. Первоначально на берегу Балтийского моря обитали леты; ливо-куроны явились туда путем морского переселения, только в более позднее время. История языка и в особенности культурных слов показывает, что ливы и финны заимствовали в древнее время от лето-литовцев весьма важные культурные понятия по лесоводству, пчеловодству, земледелию и рыбоводству, между тем как, наоборот, число ливизмов в латышском языке невелико. Латыши общего государственного устройства не имели, а жили под предводительством своих старейшин и родоначальников, разбросанными по лесистым и болотистым местам, заселяя страну посредством выдела младших сыновей на особых новоселках и пустырях. Старший сын или младший наследовал обыкновенно усадьбу и хозяйство, обязываясь, как это поныне в обычае у жмудинов и литовцев Сувалкской губ., поддержать братьев при основании нового поселка. Тип первоначального лат. дома подходит к лапланд. "коту" и черемисск. куала; это бревенчатая постройка, в 10—15 саж. длины, 5—6 саж. ширины. В средине помещался очаг, окруженный низкой каменной стеной; он состоял из ямы, выкопанной на локоть в глубину, и имел в окружности, в форме квадрата или круга, от 3 до 4 локтей. Еще в XVIII в. курляндская хата была под одной крышей, без разделения сеней-кухни от жилой половины, без окон, с дверью, служившей вместе дымволоком и просветом. Когда, кроме очага, у более богатых явилась печь для хлебопечения, дом разделился в две половины: намс (кухня и сени) и истаба— изба с русской печкой. В Лифляндии в ХVIII в. существовали типы жилых построек, соединявших в себе ригу или овин (в зимнее время теплая спальня), холодное помещение с земляным полом для молотьбы и коморку для ручной мельницы и для сохранения разной рухляди, с картофельной ямой. До настоящего времени хозяйский двор имеет еще особую чистую клеть, без окон, с крепким потолком и полом, для сохранения сундуков и одежды дочерей-невест и неженатых сыновей; здесь принимают, как и у жмудинов Ковенской губ. и литовцев Сувалкской губ., почетных гостей и спят в летнее время хозяйские дочери и сыновья. Амбар с овином, сарай, хлева, конюшни и бани строятся особняком и отделены от двора цветником, огородом и фруктовым садиком. Окна и фронт дома поныне выходят не на улицу, а на чистый двор. Крыши кроются в Лифляндии и Витебской губ. соломой, в Курляндии кое-где гонтом. Домашняя утварь и хозяйственные орудия большей частью из дерева; перечисление их см. в коллекции Я. Трейланда, пожертв. им в Дашковский этнографический музей (систем. описание сост. В. Ф. Миллером, вып. II, 1889). Общая национальная одежда почти везде подверглась видоизменению под влиянием городской культуры. По отзывам латыша Я. И. Вельма, редактора латышского ежемесячника "Austrums", национальный костюм почти исчез около Риги, Митавы и Вендена, более сохранился на З, близ Либавы и Гольдингена, и на В, близ Якобштадта, Крейцбурга и Мариенбурга. Материал для одежды еще домашнего изделия; господствующий цвет — серый, разных оттенков; только юбки и лифы у женщин окрашиваются в темно-синий или темно-коричневый цвет. Мужская одежда состоит из полотняных рубах и штанов, шерстян. штанов, камзола, жилета и кафтана. В Витебской губ. верхняя праздничная одежда как мужчин, так и женщин — свита из серого сукна, зимой — кожух. Рубашка под подбородком застегивается металлической, большей частью серебряной застежкой, у женщин более крупной, чем у мужчин. Верхняя часть женской рубашки из более тонкого, нижняя — из грубого холста. Женские рубашки у витебских Латыши иногда с вышивками; юбки шерстяные и холщевые. Голову покрывают платком, который у девушек завязывается под подбородком, у женщин обматывается два раза вокруг головы и повязывается на лбу. В праздник женщины носили чепцы, обшитые металлическими украшениями и бусами, девушки — венец из цветов, шерстяной материи или металлический с бусами, походящий на корону. Обувь прежде состояла из лаптей и кожаных пастал. Домашние женские ткацкие работы отличаются иногда не только прочностью, но и художественностью рисунка. Латыши славятся как льноводы и отчасти садоводы, за пределами своей родины. В Витебской губ. Латыши, в сравнении с щеголеватыми староверами, отличаются скромностью и бережливостью. Как и литовцы, они любят свой костел и сыновей охотнее всего приготовляют в ксендзы. Балтийские Латыши гораздо развитее; их литературные произведения у инфлянтцев находят малый сбыт. Семейные обычаи и праздники одинаковы у восточных и западных Латыши Множество бытовых черт языческого характера сохранилось в родинных, свадебных и похоронных обрядах и песнях (обычай угощения домочадцев при рождении, банный вечер, отыскание колыбельного очепа и т. п.). При свадьбах заметно также влияние общих нем.-мещанских обычаев, с надеванием чепчика. Ср. A. Winter, "Hochzeitsgebr ä uche d. Letten", Дерпт, 1894). В похоронных обрядах характеристично изгнание смерти еловыми ветками (см. "Живая Старина", 1891, т. I, вып. 3, отд. 5, стр. 525 сл.; И. Спрогис, "Похоронный обряд у Латыши в 40-х гг."). В сборнике Трейланда: "Мат. по этнографии Латыши племени" (Москва, 1881, II, 114—192) записано 663 наговора и заклинания. На основании этих мат. издана брошюра д-ра Алксниса, "Materialien z. lett. Volksmedicin" (Галле, 18 9 4). В народном лечении играют важную роль народный массаж, кровопускание, наложение горшков, средства гомеопатические и симпатические. О санитарных условиях латышского быта старого Латыши начала XIX в. см. Beuningen, "Verschiedenheit d. lett. u. lit. Bauern i n ä rtzlicher Beziehung" (1840). Ср. Г. Меркель, "Латыши" (M. 1870). Богатые мат. по этнографии Латыши см. у Вецценбергера, "Kurische Nehrung" (1889), в этнографич. приложениях к газете "Deenas Lapa", в изд. Латыш. общ. в Риге и Митаве, Трейланда, изд. моск. общ. люб. естествознания, этнографии и антропологии. Э. В.

Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890 - 1916гг.) Тмутаракань — древнерусская область на восточн. берегу Азовского моря, принадлежавшая в древности хозарам; население ее было смешанное — из хозар, угров, готов и др. Со времен Святослава в Тмутаракань начинает направляться русская колонизация. При Владимире Святом Тмутаракань входит в состав Русского государства. Тмутаракань долго служила убежищем для обиженных русских князей. Степное приволье, соседство с воинственными полудикими народами, из которых можно было постоянно черпать контингент для наемного войска, полукочевой образ жизни соседних народов, не осевших еще окончательно, — все это способствовало тому, что Тмутаракань сыграла роль реторты, в которой готовились взрывчатые вещества, не раз сильно колебавшие русское государство. И по своему внутреннему устройству Тмутаракань очень похожа на основанную новгородцами вольную общину Вятку или на южный Берлад. Впервые Тмутаракань померилась с Киевом при Мстиславе и взяла верх. После Мстислава в Тмутаракань княжили и жили в разное время Глеб Святославович, Ростислав Владимирович, Роман, Борис и Олег Святославичи. Святославичи вели продолжительную междоусобную борьбу со своими дядьями, опираясь на половцев и друг. народцы, жившие близ Тмутаракань После 1094 г. Тмутаракань затихает. Временами Тмутаракань была в зависимости от Киева, назначавшего туда посадников; так, известен посадник Ротибор, поставленный Всеволодом Ярославичем Киевским. В начале XII в. Тмутаракань попадает в руки половцев и исчезает из русских летописей.

Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890 - 1916гг.) История. Древнейшими обитателями Болгария признаются фракийские племена, о которых свидетельствуют многочисленные могильные холмы (tumuli, рассеянные по всей стране). Эти племена были покорены сначала македонскими царями, а затем римлянами, которые в 29 г. до Рождества Христова обратили область между Гемусом (Балканами) и Дунаем в римскую провинцию под названием Мизии (Moesia); страна же к Ю. от Гемуса, т. е. собственная Фракия, была сначала оставлена под властью туземного князя и только позднее, при императоре Клавдии, в 46 г. после Рождества Христова, также обращена в римскую провинцию, причем, однако, горцы Гемуса и Родопа сохранили отчасти свою независимость и порядки. Во время движения народов, предшествовавшего падению Зап. Римской империи, здесь проходили различные племена, и наконец осели готы, которые вскоре ушли в Италию, за ними двигались славянские племена, которые постепенно наводнили Балканский полуостров и проникли до самого Пелопоннеса, приводя своими набегами в ужас Византию. Почти одновременно с славянами появляются на Дунае болгары, бродячий народ уральско-чудского или финского происхождения, которые жили долго на Волге (см. Болгаре). В V и начале VI века орды болгар уже кочуют между Доном и Днепром, постепенно двигаясь к Дунаю; они предпринимают набеги за Дунай и доходят до стен Константинополя. В конце VI века их покоряют пришедшие с В. авары, или обры, дикая и воинственная орда, нахлынувшая в равнины Тиссы и Дуная около 568 г., откуда они производят свои опустошительные набеги на соседние страны. Страшное Аварское царство, однако, просуществовало недолго, около двух с половиной столетий, — оно затем распалось и вскоре исчезло бесследно. Освободившись от авар, болгары отчасти покоряют оружием, отчасти подчиняют себе славянские племена в придунайских областях, образуя около 679 года первое Болгарское царство в Мизии. Основателем этого последнего был один из болгарских князей или ханов, по имени Исперих (греки называли его Аспарухом). Его орда сначала обитала в Угле (по-гречески этот край назывался Онглос, по-татарски Буджак, что значит также угол) между Дунаем, Днестром и Понтом. Отсюда Аспарух, пользуясь слабостью Византии при императоре Константине Поганате, проник с своими полчищами до Варны. Он облюбовал мизийские нивы, которые к Ю. упирались в крутой и непроходимый Балкан, с тылу были прикрыты широким Дунаем, а на В. омывались давно знакомым болгарам бурным Черным морем. Центром своего поселения он сделал Преславу, или Преслав, первую по времени болгарскую столицу на Болгария полуострове (ныне Эски-Джума близ Шумлы). По смерти этого полулегендарного Аспаруха между болгарскими князьями, его преемниками, возникли раздоры, и о болгарах было мало слышно, но в начале IX века они шумно появляются на исторической сцене после вступления на престол (около 802—807 г.) сильнейшего из болгарских князей Крума, неутомимого и свирепого воина, который прославился своими успешными войнами и опустошительными набегами, в особенности против Византии. Крум нанес жесточайшее поражение императору Никифору I, предпринявшему против него поход. Сначала император взял и сжег болгарский город, местопребывание князя. Но на возвратном пути Крум, загородив засеками балканские проходы, окружил византийское войско в горах и уничтожил его 25 июля 811 г. Сам император пал в бою. Крум выставил его голову, воткнутую на копье, на позорище своим воинам, а потом приказал из черепа, оправленного серебром, сделать чашу и пил из нее вино на пирах с своими гостями. Пользуясь победой, он жестоко опустошил Фракию и Македонию, а в следующем году разбил императора Михаила под Адрианополем и подошел к самой столице Византии, но, убедившись в опасности и безуспешности осады Константинополя, за неимением осадных машин предложил мир под условием ежегодной дани в виде даров и, разорив все окрестности греческой столицы до Геллеспонта, на этот раз удалился. Два года спустя, несмотря на поражение, нанесенное ему императором Львом при Месемврии, Крум, собрав многочисленное войско из болгар, аваров и славян, вторично пошел на Константинополь с целью взять его, для чего запасся огромным количеством осадных машин. Но в 815 г. он внезапно умер под стенами столицы Византии, а полчища его после смерти Крума рассеялись. Преемник Крума Мортагон (у западных писателей Омартаг), заключив мир с императором Львом V, обратил болгарские силы в другую сторону и завоевал Паннонию. При внуке, а по другим известиям, правнуке Крума, князе Борисе (852—888 г.), в Болгария утвердилось христианство. После некоторых колебаний между Римом и Византией этот князь принял христианское учение от Византии и около 864 г. крестился сам (при чем получил имя Михаила) и крестил свою дружину и бояр. Христианство задолго перед тем начало распространяться среди болгар. Крещение болгарского народа и князя совпало с просветительной деятельностью первоучителей славянства, солунских братьев св. Кирилла и Мефодия. Ученики Meфодия окончательно утвердили литургию в Болгария на славянском языке и положили начало ее церковнославянской литературе. С принятием христианства болгары слились с покоренными ими славянами и, усвоив славянский язык и письменность, окончательно ославянились. Михаил-Борис, отказавшись в старости от престола, пошел в монастырь и скончался монахом. Его изображение на золотом фоне находится в одной рукописи XIII века в Московской синодальной библиотеке. Он был причтен к лику святых, и с него начинается ряд святых болгарской церкви. При младшем сыне Бориса, царе Симеоне (888—927), Болгария достигла высшей степени своего могущества. Воспитанный в Константинополе и получивший там греческое воспитание, весьма образованный Симеон возвысил, укрепил и расширил новокрещеное царство. Начало его правления ознаменовалось войной с пришедшими на Дунай мадьярами и Византией. Победив врагов, Симеон водворил долгий мир (почти на четверть века) с Византией, но после смерти императора Льва Философа (в 912 г.) Симеон, послы которого были оскорблены в Константинополе, воспользовавшись бессилием дряхлевшей Византии, стал угрожать самому ее существованию. Симеон сам имел виды на императорский престол; в 913 году он явился с сильным войском перед Константинополем, которое расположилось от Влахерна до Золотых ворот и от Золотого Рога до моря. Сначала он довольствовался выгодными договорами, богатыми дарами и формальным соглашением о браке императора-мальчика (Константина Багрянородного) с его дочерью, рассчитывая править Константинополем через своего зятя, который был последним в роде. Почтенный богатыми и огромными дарами, Симеон обещал патриарху Николаю, с которым вел переговоры, прочный мир, какого доселе не бывало между греками и болгарами и какого не знали прежние поколения. Но когда мать малолетнего Константина, Зоя, взяла в свои руки правление, удалив патриарха и уничтожив брачный договор, политика Симеона относительно Византии изменилась и началась снова война. Симеон завоевал большую часть принадлежавших Византии областей на Балканском полуострове, в 914 г. взял Адрианополь, в 917 г. нанес лучшим войскам империи жестокое поражение при р. Ахелое близ Месемврии. Это поражение произвело такое впечатление в столице Византии, что вызвало там переворот, императрица-мать была заключена в монастырь, а начальник византийского флота Роман Лакапен, объявленный регентом на время несовершеннолетия юного императора Константина Багрянородного, женил его на своей дочери. После этого переворота Симеон стал открыто домогаться византийского престола; он принял титул цесаря, или царя, болгар и греков, требовал чтобы Византия признала его таковым и продолжал упорно с нею воевать. Так как по тогдашним понятиям при императоре должен состоять патриарх, то болгарское архиепископство было возведено в патриархат. Царскую корону Симеон, вероятно, получил из Рима; присвоенный им царский титул носили все правители Болгарии до падения Болгарского царства в 1393 году. Симеон два раза брал Адрианополь и четыре раза осаждал Константинополь. В последнюю осаду (в 924 г.) соправитель императора Константина, вышесказанный Роман Лакапен, лично явился в лагерь Симеона умолять о мире и пощаде. Такое унижение Византии не прошло даром преемникам Симеона; византийский двор с тех пор напрягал все усилия для сокрушения такого опасного врага, как болгары. Симеон снял осаду Константинополя, обложив Византию данью; его к тому склонил отказ аравитян, его союзников, прислать флот для содействия его операциям против столицы с моря (аравитяне были закуплены византийским золотом) и восстание против него сербского жупана и хорватов. Смирив жупана и хорватов, Симеон стал готовиться к новым, более широких размеров предприятиям против Византии, но среди этих приготовлений в 927 г. его постигла смерть. При Симеоне Болгария достигла наибольших пределов своего господства — она простиралась до стен Константинополя и Адрии. Симеон завоевал прибрежные области Македонии до самой Солуни, которыми он, однако, овладеть не успел. Его владения с другой стороны переходили за Дунай. До вторжения мадьяр Симеону принадлежали Валахия и части теперешней Венгрии и Трансильвании. Сербия и Византия платили ему дань. Араб-Аль-Масуди, посетивший Константинополь во второй половине X века, писал, что болгарское царство длиною в 30 дней, а шир. в 10 дней. Время Симеона — золотая эпоха болгарской литературы, хотя она не имела своей поэзии, что свидетельствует об ее подражательности и малой связи с народным бытом. Симеон не только покровительствовал литературе, но и сам ею занимался; он перевел некоторые проповеди Иоанна Златоуста на славянский язык (собрание которых получило название Златоструя). Иоанн, экзарх Болгарский, перевел "Богословие Иоанна Дамаскина" и написал "Толкование на книгу Бытия", пресвитер Григорий перевел известную хронику Амартола, которая перешла и в Россию вместе с другими произведениями болгарской письменности времен царя Симеона; черноризец Храбр составил историю изобретения славянской азбуки, в которой сообщает, что славяне "еще погани сущи", т. е. будучи язычниками, "писали чертами и резами". При сыне и преемнике Симеона, миролюбивом Петре (927—968), Болгарское царство пришло в упадок и разделилось — образовалось Западное Болгарское царство под властью одного из возмутившихся бояр, Петра Шишмана. Женатый на византийской принцессе Петр подчинился влиянию Константинопольского двора, который вскоре вследствие раздоров в Болгарии и упадка ее могущества стал относиться к болгарам презрительно, и когда Петр послал за дарами к императору Никифору Фоке, последний, прогнав их, сказал: "убирайтесь к вашему тулупнику" (т. е. царю Петру, который, по болгарскому обычаю, носил зимой платье с бараньим мехом). Политические раздоры усложнились религиозными, вызванными богомильством (см. это сл.). — Кроме того, Никифор Фока, желая окончательного ослабления Болгарии, склонил дарами русского великого князя Святослава к походу на Болгарию; в первый поход (967) Святослав, спустившись по Днепру в Черное море, пристал с десятитысячным войском к устью Дуная и, поразив болгарскую рать, овладел болгарским городом Малой Преславой к В. от Тульчи, на правом берегу георгиевского русла Дуная. Вторжение печенегов, осадивших Киев, заставило Святослава на этот раз оставить Болгарию и вернуться на родину. Престарелый болгарский царь Петр ввиду появления нового врага старался расположить в свою пользу императора, который и заключил союз с Болгарией, союз, скрепленный браком двух византийских царевичей на дочерях Петра, сыновья которого — Борис и Роман — были посланы на воспитание в Константинополь. Зимой 969 г. умер царь Петр, а весной того же года Святослав вторично, но с более многочисленным войском, пришел в Болгарию и после нескольких сражений овладел не только Дерстром (Силистрия) и другими дунайскими городами, но и самой столицей болгарского царства — Преславой на Камчии (основанной, по преданиям, Аспарухом), пленил преемника Петра, царя Бориса, со всем семейством, захватив там скопленные болгарами со времен Крума сокровища. Увеличив свое войско болгарскими и мадьярскими наемниками, русский князь перешел Балканы и после жестокого боя взял приступом Филиппополь (теперешний Пловдив болгар). Появление русских на греческой границе и, так сказать, в соседстве с столицей Византии встревожило императора Иоанна Цимисхия, тем более, что Святослав, отвергнув предложенный ему мир, поразил византийское войско под стенами Адрианополя и опустошил Фракию. Весной 971 г. Цимисхий из Адрианополя с многочисленным войском пошел на Великую Преславу через Балканские проходы, не занятые по беспечности Святославом, и после упорной борьбы овладел болгарской столицей, освободил пленного Бориса с семейством и осадил Святослава в Дерстре. После трехмесячной отчаянной борьбы под стенами этого города Святослав заключил мирный договор с византийским императором, который снабдил его судами и припасами для возвращения на родину. По удалении Святослава Дунайская Болгария была занята византийцами. Цимисхий и не думал возвращать царство освобожденному им Борису. Царь Борис II и болгарский патриарх Дамиан были низложены. Вся Восточная Болгария, т. е. как Дунайская, так и Сев. Фракия с Филиппополем, была присоединена к империи и стала византийской провинцией, причем болгарские города получили греческие названия. Возвратившись с триумфом в столицу, Цимисхий пожертвовал в Софийский собор корону злейших врагов империи — болгарских царей. Борис должен был снять с себя публично украшенную золотом жемчужную тиару, багряницу и красные башмаки и взамен этого получил титул магистра империи. Его младший брат Роман был оскоплен. Западное Болгарское царство, более обширное, в котором удержалась династия Шишмана, просуществовало долее. Оно состояло из Македонии, Албании, Сев. Эпира, Фессалии, долины Моравы и края между Софией и Видином. Столицей Западной Болгарии при основателе царства Шишмане был Средец (София), затем Водена, а младший его сын Самуил перенес ее в Охриду. Сорокалетнее царствование Самуила (сына Шишмана от гречанки из Ларисы) ознаменовалось постоянными войнами с Византией; он умер от горя после тяжкого поражения, нанесенного его войску при Белащице императором Василием II (из Македонской династии), прозванным Болгаробойцем. Василий ослепил 15 тыс. пленных болгар, оставив из них сотого кривым, и в таком виде послал их к Самуилу. Болгарский царь при виде своих воинов с выколотыми глазами упал на землю — и через два дня умер, не пережив этого удара. После смерти Самуила начались раздоры; его сын Гавриил-Роман (по-славянски Родомир) был умерщвлен родственником. Император Василий, пользуясь возникшим в Западной Болгарии междоусобием, покорил и это Болгарское царство с ее столицей Охридой в 1018 г. В XI и XII вв. все области первого Болгарского царства составляли византийские провинции и состояли в полной зависимости от константинопольских императоров. Но в конце XII века (именно в 1186) два брата — Петр и Иоанн Асени (потомки болгарского царя Шишмана), полунезависимые владельцы неприступных балканских замков Тырнова и Трапезницы на р. Янтре, стали во главе восстания, поднявшегося в балканских замках, владельцы которых, потомки сподвижников Самуила, пользуясь войнами Византии с мадьярами и половцами, стали почти независимы от византийского дукса, управлявшего Болгария, и возмутились против импер. Исаака II, который, заключив мир с венгерским королем Белой и женившись на его дочери, стал приводить в подчинение империи этих строптивых вассалов. Пользуясь слабостью Византии, эти Асени основали второе Болгарское царство в Мизии, т. е. в пределах между Дунаем и Балканами, избрав столицей Тырново. Во время крестового похода Фридриха Барбароссы предприимчивый Асень предлагал ему помощь и союз против Византии, относившейся неблагоприятно к крестоносцам. Но затем преемники первых Асеней, начиная с их младшего брата, Калояна, становятся на сторону Византии против крестоносцев, завоевавших Константинополь. Этот Калоян весьма удачно воевал с латинским императором в Константинополе и, разбив императора Балдуина под Адрианополем, взял его в плен и потом завоевал северную Македонию и Фракию до этого города и Родопских гор, но его убили при осаде Солуни. Царствование Асеня II (1218—1241) было самым блестящим временем второго Болгарского царства, которое почти достигло при нем пределов державы Симеона. Этот Асень покорил горную Албанию и верхнюю часть моравской долины и украсил свою столицу Тырново, которую болгары стали называть богоспасаемым градом царей. Вскоре после его смерти начинаются раздоры и междоусобицы; его младший сын Михаил был убит узурпатором Калиманом, который в свою очередь погиб насильственной смертью, и Болгарское царство теряет во время этих междоусобий свои македонские и фракийские провинции. Михаил был последний из мужской линии Асеней, царство которых распадается вследствие своеволия вождей, бояр и постоянных крамол. Болгария разделяется на несколько владений и продолжает враждовать с Византией; последняя накликает на Болгария татар, которые и подчиняют ее себе временно в конце XIII века. В конце XIV века Болгария попадает под власть сербского короля Стефана Душана, который создал тогда могущественное Сербское королевство, приняв титул царя сербов, греков, болгар и албанцев. Вскоре после смерти Стефана Душана на Балканском полуострове появляются турки, под ударами которых гибнет как Сербское, так и Болгарское царство. В 1393 г. султан Баязет взял приступом столицу Болгарского царства Тырново — последний болгарский царь Шишман III был уведен в плен вместе с болгарским патриархом, и Болгария обратилась в турецкую провинцию. В 1393 г. пало Терновское Болгарское царство, а вместе с ним церковная независимость Болгария Западная Болгария, или Бдинское царство (столицей которого был Бдин или Видин, на Дунае), также подчинилась туркам после поражения венгерского короля Сигизмунда, желавшего вытеснить турок из Западной Болгария; под Никополем (в 1396 г.) царь этой последней — Срацимир — был уведен султаном Баязетом в плен, и вся Болгария стала турецкой областью. После падения Константинополя (29 мая 1453 г.) султан признал главой всех православных христиан на Востоке греческого патриарха в Константинополе, который сделался единственным представителем и заступником за христиан этого исповедания на Балканском полуострове. Греческое духовенство не могло забыть старой исторической борьбы Византии с болгарами и, пользуясь своим положением, деятельно искореняло болгарский национальный дух в подвластном ему церковном управлении. Для болгар был закрыт доступ к высшим духовным должностям, хотя они составляли большинство во многих странах, подчиненных константинопольскому патриарху. Высшее духовенство огречилось после введения греческого языка в богослужении; кроме того, в некоторые приходы стали назначаться священники также из греков. Сельское духовенство вследствие уничтожения школ загрубело, всякая литературная деятельность прекратилась. Века турецкого господства темны для истории. Мы знаем, что высшие классы в Болгария были отчасти истреблены, отчасти обращены в мусульманство. Живущие в окрестностях Ловчи, в Родопских горах и др. местностях помаки — те же, только отуреченные, болгары, т. е. принявшие ислам. Некоторые из болгарских бояр с своими слугами и последовавшими за ними выходцами бежали за границу и поселились в Молдавии и Банаге. Болгария пришла в полный упадок. Просвещение, достигшее в ней довольно значительной степени развития в золотой век царя Симеона, совершенно угасло. В течение нескольких веков вовсе не печаталось книг на болгарском языке; известна только одна книга "Псалтирь", напечатанная в 1596 г. болгарином Яковом Крайковым в Венеции, на своем языке. Греческое духовенство, особенно с конца XVIII в., когда образовалась и получила преобладание в церковных делах партия фанариотов (т. е. греков, проживавших в Фанаре, одном из предместий Константинополя), стало систематически преследовать и искоренять болгарскую национальность, имея в виду ради великой идеи, т. е. восстановления древней Византии, огречить болгарское население. Болгарский народ, лишенный школ, руководителей и национального богослужения, обратился в безответную райю, политически подчиненную турецкой власти, а духовно — греческому духовенству. Он обнищал материально и духовно, погряз в невежестве и как бы утратил свое национальное сознание. Фанариотское духовенство не без основания обвиняют в намеренном истреблении болгарских исторических памятников, книг и рукописей. Первые признаки болгарского возрождения относятся к концу прошлого века, когда все прошлое Болгария пришло в совершенное забвение не только у других народов, но и у самих болгар. В 1762 г. хиландарский монах на Афоне, Паисий, болгарин родом из Самокова, составил славяно-болгарскую историю "О Царях и святых болгарских и всех деяниях болгарских". Она написана на основании сочинения дубровицкого аббата Мавро Орбини (Regno degli slavi, в 1601 г.), переведенного по-русски в 1722 г. и в русском переводе известного Паисию, так же как и всемирная хроника Барония (русский перевод в 1716 г.). На основании этих источников, дополнив их некоторыми болгарскими грамотами и житиями святых, Паисий составил свою славяно-болгарскую историю, чтобы напомнить славные прошедшие времена своего народа, могущественных царей, знаменитых святых. Он указал болгарскому народу в жизни прошедших времен предмет гордости и урок для сохранения верности своей национальности и для отпора врагам. Сочинение Паисия разошлось в рукописи и произвело впечатление, возбудив в Болгария чувство патриотизма. Оно было напечатано только в нынешнем столетии, именно в 1844 г. в Пеште Христаки Павловичем из Дупницы, но с значительными переменами, под заглавием: "Царственник или история Болгарская". Ученик Паисия, Софроний, епископ врачанский (в мире Стойко Владиславов), умерший в 1815 г. в Бухареште, куда он должен был удалиться от преследований, издал первую печатную книгу на новоболгарском языке: "Собрание поучений, переведенных с старославянского и греческого языка" (Кириакодромион. Рымник, 1806 г.). Сначала Стойко был священником в Котле и учил в тамошней школе болгарскому языку, а затем греческое духовенство назначило его епископом в г. Врацу, под именем Софрония. Деятельность Паисия и Софрония послужила первым зерном болгарского возрождения, которое в начале нынешнего столетия вследствие войн Екатерины и Александра с Турцией стало распространяться и нашло новых деятелей среди болгарских купцов, поселившихся в Валахии, благодаря содействию которых вне пределов Болгарии было издано несколько книг на болгарском языке и, между прочим, "Букварь" Петра Беровича, или Берона, напечатанный в Брашове, в Трансильвании, в 1824 г. Болгарское возрождение заметно стало крепнуть после занятия русскими войсками Болгарии и Адрианополя. Одновременно с этим появилась в Москве в 1829 году известная книга карпаторуса Юрия Венелина "Древние и нынешние Болгария", своей книгой и путешествием на Балканский полуостров оказавшего громадное влияние на пробуждение национального чувства в болгарах. Проживавшие в Одессе болгары В. Априлов и Н. Палаузов, сначала поддерживавшие греческие школы и греческое движение, прочтя книгу Венелина, стали ревностными деятелями национального болгарского возрождения. Они решили основать на своей родине, в Габрове, небольшом городке между Тырновом и Шипкой, первое болгарское училище, которое им удалось открыть в 1835 г. Габровская школа имела большой успех. Учрежденное в Одессе Априловым и Палаузовым Болгарское настоятельство деятельно поддерживало эту школу, выдавая ей ежегодное денежное пособие. Это настоятельство пригласило в габровскую школу учителем рыльского иеромонаха Неофита, оказавшего большие услуги болгарской народной педагогии и национальному движению. Явились новые пожертвования, стали издаваться учебники на болгарском языке, и 6 лет спустя после открытия первой школы в Болгария существовал уже ряд школ, получавших из Габрова необходимые учебные пособия. В 1844 г. стала издаваться первая болгарская газета. Болгарское национальное движение обратило на себя тогда внимание Европы, и в Риме возникла мысль, пользуясь неудовольствием Болгария против греческого духовенства, подчинить их папской власти. В начале 40-х годов в монастыре Св. Бенедикта в Галате с этой целью была основана миссионерская станция лазаристов с иезуитом аббатом Боре во главе, а в Бебеке, одном из предместий Константинополя, была основана школа для обучения болгарских мальчиков и девочек. После Крымской войны и Парижского конгресса (в 1856 г.) особенно усилилась католическая и протестантская пропаганда в Болгарии, которой благоприятствовали раздоры между Болгария и константинопольским патриархом (см. Болгарская церковь). 28 февр. 1870 г. султан издал известный фирман о Болгарском экзархате, которым была создана самостоятельная болгарская церковь под управлением экзарха, выбираемого болгарскими епископами, власти которого подчинились все болгарские епископы в пределах Оттоманской Порты. Это учреждение самостоятельного болгарского экзархата последовало без согласия и благословения константинопольского патриарха, которое требовалось каноническими правилами. Оно вызвало величайшее раздражение и обострило церковную распрю между греками и болгарами. Вселенский патриарх Анфим на соборе греческих патриархов и митрополитов, собранном в 1872 г. в Константинополе, объявил Болгария схизматиками и отлучил их от общения с Православной вселенской церковью. Эта ожесточенная церковная распря с греками вызвала целую полемическую литературу. На болгарском языке стали издаваться брошюры и газеты, которые выходили в Константинополе, Букареште, Белграде и Вене, а также в Москве. Болгарские эмигранты, главным образом в Белграде и Букареште, образовали комитет для агитации среди болгарского населения, подвластного султану. Молодые люди из Болгария поехали учиться в Западн. Европу и в Россию, особенно в Москву. Учрежденные в Москве и Петербурге славянские благотворительные общества оказывали материальное пособие болгарам, приехавшим учиться в Россию. Некоторые вспышки болгарского национального движения обнаружились уже в 1867 г., но они скоро были подавлены турками. Восстание Боснии и Герцеговины в 1875 г. вызвало сильное брожение в Болгария — болгарское население поднялось против турецкого ига на южных склонах Балкан, в местечках Панагюште, Капривщице, Батаке и др., а также в Сельви и Габрове. Гайдуцкие четы в Балканах, появлявшиеся в этих горах периодически, — заметно усилились и стали смелее в своих нападениях на турецкие власти. Но это народное движение было подавлено турецкими войсками и при этом сопровождалось жестокой резней в южной Болгария, которую турки считали очагом национального движения. Около 60 местечек было разорено, и свыше 12 тыс. болгар обоего пола и различного возраста было зарезано и повешено. Наибольшее зверство обнаружили турки в местечке Батаке (в Родопских горах). Болгарская резня встревожила общественное мнение Европы и вызвала сильное негодование в России. Ближайшим последствием этой резни было созвание Константинопольской конференции в декабре 1876 г. Послы великих держав предложили Порте образование двух самостоятельных провинций из турецких областей, населенных болгарами, — Тырновской и Софийской, управляемых губернаторами из христиан по назначению султана, но с одобрения великих держав. Порта отклонила предложения великих держав, что вызвало объявление войны со стороны России (в апреле 18 7 7 г.). Русская армия, перейдя Дунай, 14 июня того же года заняла Систово; вместе с занятием этого города вступило в действие русское гражданское управление в Болгария, начальником которого был назначен князь В. А. Черкасский. Это управление положило начало самостоятельной организации края. Трактатами Сан-Стефанским 19 февр. 1878 г. и Берлинским 13 июля 1879 г. был образован новый порядок вещей в Болгария, для водворения которого Берлинским конгрессом был установлен девятимесячный срок со дня ратификации трактата. В течение этого срока продолжалась русская оккупация и русское гражданское управление, во главе которого стоял князь А. М. Дондуков-Корсаков, облеченный званием императорского комиссара и обширными полномочиями для организации освобожденного русским оружием края. В эти девять месяцев при самой усиленной деятельности была поспешно закончена русскою оккупационною властью военная и гражданская организация Болгария Образовано болгарское земское войско в составе 21 пешей дружины, 4 кон. сотен, 2 саперных рот и 1 роты осадной артиллерии — численностью в 25000 челов., не считая русских кадров, которые состояли из 394 офицеров и 2700 нижн. чинов; административные и судебные учреждения, больницы, госпитали, склады военных запасов; введены таможенные и акцизные сборы (с табаку и вина) и, наконец, выработан органич. устав Болгарского княжества. Этот последний был составлен советом управления императорского комиссара и исправлен в Петербурге особою комиссиею под председательством князя С. Н. Урусова. 10 февр. 1879 г. было собрано в Тырнове первое болгарское народное собрание для рассмотрения предложенного ему князем Дондуковым проекта органического устава, который и был принят собранием с значительными изменениями, имевшими целью ограничение княжеской власти; при этом собранием было отвергнуто предложенное проектом учреждение державного совета, который должен был служить посредником между князем и народным собранием. Вслед за утверждением устава, названного Тырновскою конституцию 1879 г., князь Дондуков-Корсаков согласно постановлениям этой конституции созвал в том же Тырнове (17 апр.) великое народное собрание для избрания болгарского князя. Таковым, согласно желанию императорского комиссара, был избран молодой принц Александр Баттенберг, лейтенант прусской службы, племянник русской императрицы (сын ее родного брата Александра Гессенского). Народное собрание отправило в Берлин депутацию для извещения избранного князя о своем решении. Последний вслед за тем отправился в Ливадию для принесения благодарности русскому императору и объехал европейские столицы. Избрание Баттенберга болгарским князем было признано всеми великими державами, подписавшими Берлинский трактат. Из Константинополя, где князь Александр представился султану Абдул-Гамиду, от которого он получил инвеституру, он отправился в Варну и вступил на болгарскую территорию. Дондуков-Корсаков, встретив болгарского князя в Варне, проводил его до Тырнова, где болгарский князь 9 июля 1879 г. принес присягу на верность конституции, после чего ему было передано управление, а императорский комиссар вместе с русским гражданским управлением и оккупационным войском удалился в Россию. Вместе с подробной сметой доходов, которые были исчислены в 24 млн. франков (народное собрание увеличило смету ожидаемых доходов до 28 млн.), русское гражданское управление передало новому болгарскому правительству запасный фонд в 14 миллионов франков. Прибыв в Софию, избранную столицей Болгарского княжества, кн. Александр поручил составление первого болгарского министерства Бурмову (воспитаннику Киевской духовной академии). В состав этого министерства вошли Марк Балабанов, Начевич и Греков, управление же военным министерством было поручено русскому генералу Паренсову. Это министерство, впрочем, за исключением военного ведомства, занялось перетасовкой администрации княжества, в составе которой преобладали так наз. либералы, т. е. сторонники Д. Цанкова и П. Каравелова, не попавших в это министерство. Князь предложил Д. Цанкову министерский портфель, но последний, не сочувствуя некоторым членам кабинета, от него отказался. Произведенные во время управления этого министерства выборы в народное собрание, имевшее собраться осенью 1879 г., дали значительное большинство партии оппозиции (Цанков, Каравелов, Славейков), и несмотря на желание князя сохранить это министерство, на другой день после открытия заседания собрание (открылось 27 октября) выразило полное и резкое неодобрение министерству. Неделю спустя собрание было распущено княжеским указом от 3 ноября, в котором было сказано, что оно распускается потому, что по своему составу не представляет достаточных гарантий для правильного разрешения дел и водворения надлежащего порядка в княжестве. Вместе с этим последовали перемены в кабинете: председатель его, министр внутренних дел г. Бурмов, допустивший торжество оппозиции на выборах, был уволен и заменен Иконовым, приглашенным на этот пост из В. Румелии, а министром народного просвещения, представители которого заявили себя горячими сторонниками оппозиции (болгарские школьные учителя принимали самое деятельное участие в выборах, содействуя своим влиянием успеху депутатов оппозиции), был назначен известный болгарский писатель Климент Браницкий (Василий Друмьев), митрополит Тырновский, которому было предоставлено и председательствование в совете министров. Но действительным руководителем министерства явился Начевич, соединивший в своих руках управление министерством финансов и иностранных дел (последним временно) и пользовавшийся особым расположением болгарского князя. Этот последний вместе с Грековым и личным секретарем князя, молодым болгарином, воспитывавшимся в Западной Европе, Стоиловым, образовали кружок интимных советников князя, вызывавший против себя негодование оппозиции, которая имела за себя всю болгарскую печать (за исключением одной газеты, руководимой вышеуказанным кружком) и школьных учителей, весьма влиятельных деятелей болгарской общественной жизни. Оппозиция еще более усилилась многочисленными увольнениями чиновников, произведенными так называемым консервативным министерством, — эти последние и их родственники выступили на выборах озлобленными противниками правительства. Новые выборы, произведенные в начале 1880 года, дали результаты еще более неблагоприятные для министерства, и последнее в апреле того же года вышло в отставку. Тогда князь Александр по совету русского императора поручил составление министерства вождю оппозиции, старому болгарскому деятелю, игравшему роль в болгарских делах еще при турецком владычестве, Драгану Цанкову, который в то время считался наиболее влиятельным и уважаемым в стране и собрании общественным деятелем, хотя он не пользовался личным расположением князя. Это министерство, в состав которого вошел Петко Каравелов и другие представители так называемой радикальной партии, отнеслось серьезно к своей задаче, обнаружив благоразумную осторожность и сдержанность в своей политике (оно отказалось содействовать революционному движению в В. Румелии, которое предполагал вызвать болгарский князь с целью присоединения этой области), заботясь более всего о соблюдении строгой экономии в расходах. Но такая бережливость министерства, сопротивление его приглашению на болгарскую службу помимо согласия народного собрания, иностранных чиновников и твердое намерение держаться пределов установленного этим собранием бюджета вызвали неудовольствие князя. Личные враги Цанкова, ближайшие и доверенные советники Баттенберга — Начевич, Стоилов и Греков — постоянно подстрекали последнего против министерства, отклонявшего различные финансовые аферы, которые они желали провести в собрании. Поэтому князь ожидал только случая, чтобы отделаться от своего старого и упрямого министра. Этот случай представился в виде недоразумения, возникшего в Дунайской комиссии между австро-венгерским и болгарским представителями. Последний представил возражение против составленного в Вене проекта правил судоходства по Дунаю, хотя этот проект был предварительно одобрен болгарским князем. Австрийский консул принес жалобу на болгарского представителя, обвиняя при этом председателя министерства Цанкова, будто бы давшего болгарскому делегату инструкции действовать вопреки последовавшему соглашению. Князь Александр потребовал, чтобы Цанков немедленно вышел из министерства, назначив на его место Каравелова. Заменив главу кабинета и опытного Цанкова молодым Каравеловым, болгарский князь навлек на себя неудовольствие людей осторожных. Каравелов был более склонен к роли народного трибуна и агитатора, чем к деловому исполнению своих обязанностей в качестве главы исполнительной власти в княжестве. Его управление отличалось отсутствием дисциплины и задорным тоном болгарской печати, которая находилась в самых близких отношениях с президентом министерства. Каравелов, кроме того, не ладил с военным министром генер. Эрнротом, прибывшим незадолго перед тем из России на место Паренсова. Военный министр не одобрял демагогических наклонностей главы министерства, с которым у него кроме того возникали недоразумения по делам военного ведомства. Старые болгары, бывшие министры, их родственники и вообще так называемые болгарские консерваторы, крайне недовольные министерством Каравелова, стали говорить о тревожном внутреннем состоянии страны, которая, по их словам, стремилась к явной анархии. Таким положением дел искусно пользовались вышеназванные советники князя, которые желали пересмотра конституции и предоставления ему самых широких полномочий, надеясь при этом ввиду своих личных к нему отношений достигнуть власти и денег. Они старательно поддерживали и распространяли самые тревожные слухи насчет политики и намерений министерства Каравелова в издававшейся в Софии газете "Болгарский глас" (которой руководил Начевич), в этом же смысле посылались корреспонденции из Болгария в европейские и русские газеты. Ввиду такого положения вещей болгарский князь, убедившись во время своей поездки в Петербург (в марте 1881 г.) на погребение императора Александра Николаевича, что министерство Каравелова не пользуется сочувствием русского правительства и не встретит в нем поддержки и что, кроме того, порядок, установленный в Болгария тырновской конституцией, начинает возбуждать сомнения — решился произвести переворот. Он поспешил произвести таковой до приезда в Софию русского генерального консула М. А. Хитрово (назначенного на место Кумани, отозванного из Болгария согласно желанию князя). 27 апреля 1881 г. на улицах Софии была расклеена прокламация князя Александра к болгарскому народу, которая возвещала об увольнении министерства Каравелова и необходимости приостановить действие тырновской конституции, "которая расстроила страну внутри и дискредитирует ее извне. Такой порядок вещей поколебал в народе веру в законность и правду, внушая ему опасение за будущее. Поэтому (говорил князь Александр в своей прокламации) я решился созвать в наикратчайший срок народное собрание и возвратить ему вместе с короной управление судьбами болгарского народа, если собрание не одобрит условий, которые я ему предложу для управления страной". В заключение прокламации было объявлено, что военному министру генералу Эрнроту поручено составление временного кабинета для обеспечения свободы выборов и поддержания порядка в стране. Собранное в Систове великое народное собрание 1 июля 1881 г. утвердило предложенные ему князем три пункта условий, в силу которых на 7 лет было приостановлено действие тырновской конституции, а князю были предоставлены широкие полномочия в отношении введения новых учреждений, необходимых для благоустройства страны, с тем, чтобы по истечении этого срока было снова созвано великое народное собрание для пересмотра конституции согласно указаниям князя. Во время полномочий князя народные представители должны были собираться только для утверждения бюджета и договоров с иностранными государствами. В течение же первого года болгарскому князю было предоставлено право вовсе не созывать народного собрания, пользуясь прежним бюджетом. Несмотря на такое одобрение систовским собранием переворота и предоставления ему потребованных полномочий, болгарский князь сознавал шаткость своего положения среди обнаружившегося в княжестве глухого брожения, вызванного переворотом. Каравелов, члены его министерства, а также их сторонники, к домам которых на первое время была приставлена полицейская стража, удалились в соседние страны. Сам Каравелов переехал в Восточную Румелию, а оставшиеся в княжестве агитировали против князя, нарушившего присягу, в том числе и находившийся в заключении Цанков, сосланный в глухой городок Врацу. Такая оппозиция оказалась опасной князю и его болгарским советникам, которые не только не пользовались доверием народа, но, имея весьма мало сторонников, возбуждали против себя общее озлобление. Таким образом князь Александр мог удержать предоставленные ему полномочия и сам удержаться в Болгария, только опираясь на Россию, которая в то время пользовалась большим влиянием в Болгария Во главе болгарской армии и ее отдельных частей, начиная с полковых, батальонных и ротных командиров, стояли русские офицеры, которым подчинились и молодые болгарские офицеры. Приученное к дисциплине русскими офицерами, болгарское войско привыкло им повиноваться, и они являлись наиболее надежным оплотом для поддержания княжеской власти и порядка в Болгария Поэтому в течение всего периода упразднения тырновской конституции, продолжавшегося два года четыре месяца и несколько дней (с 27 апреля 1881 г. по 7 сентября 1883 г.), князь Александр вынужден был ставить во главе исполнительной власти русских офицеров, которых он назначал президентами неоднократно сменяемых им кабинетов. Министрам из русских поручались министерства внутренних дел и военное, в первом из них участвовали полковник Ремдинген и генерал Крылов, в последнем генералы Соболев и Каульбарс. Болгарский князь вообще был недоволен своими русскими министрами, которые не желали поддерживать во что бы то ни стало малочисленную и не пользовавшуюся расположением и доверием страны партию его любимцев. Они заботились исключительно о поддержании тишины и порядка в стране и об охране национальных ее интересов. Кроме того, убедившись, что княжеские любимцы, преследуя чисто личные цели, вносят только интриги в дела высшего управления, неохотно давали им министерские портфели, предпочитая им болгар, стоящих вне борьбы партий. Стоилов и Начевич и примкнувший к ним доктор Вулкович из Восточной Румелии по настоянию князя получали портфели, но скоро теряли их вследствие возникавших при появлении их в министерстве интриг — первые два были уволены, а Вулкович был назначен председателем новоучрежденного державного совета, который, впрочем, просуществовал весьма недолго, не оправдав ожиданий князя — при тогдашнем положении Болгария это учреждение оказалось мертворожденным. Недоразумения между болгарским князем и его русскими министрами (генералами Соболевым и бар. Каульбарсом) настолько обострились, что князь Александр, прибыв в мае 1883 г. в Москву на коронацию, выразил желание заменить их другими. Вследствие этих недоразумений был временно командирован в Софию для управления русским генеральным консульством наш посланник в Бразилии А. С. Ионин, которому было предоставлено разрешение пререканий между князем и его русскими министрами. Болгарский князь, недовольный миссией, возложенной на Ионина, поспешил войти в соглашение с оппозицией и Драганом Цанковым, который был вызван для переговоров в Софию. Ведя одновременно переговоры с нашим уполномоченным дипломатом и русскими министрами, князь Александр условился о назначении особой комиссии под личным его председательством для пересмотра конституции, после чего было предположено созвать великое народное собрание для утверждения необходимых исправлений в тырновской конституции и заявления о прекращении княжеских полномочий. Затем, с восстановлением нормального порядка вещей, русские министры должны были оставить Болгария Вместо того манифестом от 7 сентября 1883 г. болгарский князь совершенно неожиданно для своего министерства объявил о прекращении своих полномочий и полном восстановлении тырновской конституции, поручив составление министерства Драгану Цанкову. Генералы Соболев и Каульбарс вслед за изданием манифеста подали прошение об отставке и оставили Болгария Такая развязка вопроса еще более охладила отношения болгарского князя к России, который, будучи недоволен отозванием в Россию некоторых русских офицеров, пользовавшихся его расположением, издал приказ об увольнении всех русск. офицеров, состоявших на болгарской службе. Встревоженное таким поступком Баттенберга, который мог привести к полному разрыву, мин. Цанкова немедленно командировало в СПб. одного из своих членов, Марка Балабанова, для определения условий и срока службы русских офицеров с предложением отмены приказа о русских офицерах в случае согласия русского правительства заключить по этому предмету конвенцию с Болгарией. Эта конвенция была заключена приезжавшим в конце 1883 г. в Софию флигель-адъютантом бар. Н. В. Каульбарсом (русским военным агентом в Вене, братом бывшего военного министра). Русские офицеры, необходимость которых в качестве инструкторов армии сознавалась министерством и общественным мнением, остались в Болгарии, но им было воспрещено всякое участие в делах политических. После стольких кризисов, казалось, настал отдых. Партия Начевича временно сошла с политической сцены, сам он удалился в Румынию, получив место дипломатического агента в Букареште. Болгарский князь, выжидая хода событий, предоставил управление своему министерству, а сам некоторое время держался в стороне от политики, но министерству пришлось бороться с болгарскими эмигрантами, которые после восстановления конституции, возвратившись с Каравеловым из В. Румелии и избрав его предводителем оппозиции, восстали против Цанкова. Произведенные в мае 1884 г. выборы в собрание, при производстве которых министерство воздержалось от всякого давления на избирателей, дали огромное большинство оппозиции. Открывшееся 27 июня народное собрание избрало С. Стамбулова своим председателем, а министерство Цанкова вышло в отставку. — Князь поручил составление нового кабинета Каравелову, который составил его из молодых людей своей партии, в которой приобрел преобладающее влияние новый председатель собрания Стамбулов. Во время этого второго министерства Каравелова князь Александр, сблизившись с Англией (брат его женился на дочери английской королевы), после поездки в Лондон вошел в деятельные сношения с революционной партией, агитировавшей в Румелии с целью ниспровержения существовавшего там правительства и присоединения этой области к Болгарскому княжеству. При этом князь Александр стал усердно искать примирения с либеральной партией, стараясь изгладить воспоминания прошлого, сваливая на Россию свои прежние действия. Он также употреблял все зависевшие от него средства, чтобы расположить к себе болгарских офицеров, в разговорах с которыми постоянно высказывал сожаление, что состоящие на службе в болгарском войске русские офицеры мешают карьере болгарских офицеров — эти слова производили впечатление, вызывая недоразумения и рознь между теми и другими. В. Румелия, из которой была образована Берлинским трактатом автономная область, управлялась на основании составленного в 1879 г. европейской международной комиссией Органического статута (Statut organique de la Roumelie Orientale; напечатан комиссией в Константинополе на французском языке, в 1879 г.; болгарский перевод Груева издан в Пловдиве) генерал-губернатором, областным собранием народных представителей и делегатами этого последнего, состоявшим из десяти членов постоянным комитетом. Генерал-губернатор В. Румелии назначался на 5 лет из лиц православного христианского исповедания, султаном, с согласия великих держав, подписавших Берлинский трактат; от него зависели все назначения должностных лиц автономной области, за исключением только шести директоров, соответствовавших министрам болгарского княжества, и начальников милиции, жандармерии и его генерального штаба. Эти последние назначались султаном по представлениям генерал-губернатора области. Первым генералом В. Румелии был Алеко-паша (Александр Богориди, огреченный болгарин, дед которого был родом из Котла в Балканах и приобрел известность своею деятельностью на пользу возрождения болгарской национальности, который долгое время состоял на турецкой службе и одно время занимал пост посла Высокой Порты в Вене. Пятилетнее управление Алеко-паши прошло довольно мирно, хотя ознаменовалось нередкими столкновениями генерал-губернатора с областным собранием и постоянным комитетом. После переворота в княжестве Алеко-паша стал мечтать о болгарской княжеской короне. Он оказал благосклонный прием болгарским эмигрантам, поселившимся в В. Румелии, и желал назначить Каравелова директором финансов В. Румелии, чему воспротивилась русская дипломатия. Издававшаяся в Пловдиве (Филиппополе) Каравеловым болгарская газета "Независимость" получала от него субсидию. Нападки этой газеты на русских офицеров, состоявших на службе в румелийской милиции, и честолюбивые стремления Алеко-паши, желавшего сделаться болгарским князем вместо Баттенберга, вызвали натянутые отношения между ним и Россией. Кроме того, сама Порта не желала продолжения его управления на второе пятилетие, которое как бы обратило его в пожизненного генерал-губернатора Восточной Румелии. Алеко-паша, желавший сохранить свой пост, усердно домогался покровительства западных держав, подписавших Берлинский трактат, думая при их содействии получить султанский фирман на второе пятилетие. Последний год своего управления он посвятил интригам и мелким придиркам к русским офицерам и болгарам, известным своими симпатиями к России. В апреле 1884 г., вопреки ожиданиям Алеко-паши, султаном с согласия великих держав был назначен генерал-губернатором Восточной Румелии Гавpиил Крестович, генеральный секретарь области, в течение пяти лет занимавший пост директора внутренних дел и исправлявший должность правителя области во время летних отлучек Алеко-паши в Константинополь. Вопрос о назначении ген.-губ. Восточной Румелии вызвал сильную агитацию в этой области, население которой тяготилось своей зависимостью от султана (принятые собранием законопроекты требовали санкции султана, советники которого, злоупотребляя этим правом, слишком часто кассировали их и тормозили таким образом развитие законодательства области). В апреле 1884 г., почти одновременно с назначением нового генерал-губернатора, из Восточной Румелии отправилась депутация в Европу с целью ходатайствовать о присоединении этой области к княжеству, но в Берлине, Вене и Петербурге был отклонен самый приезд этой депутации, а в Париже и Лондоне депутация не могла добиться официального приема. Представителям депутации было объявлено, что возбуждение этого вопроса, могущего нарушить мир и тишину на Балканском полуострове, решительно порицается всеми европейскими кабинетами. Но движение в этом направлении было в высшей степени популярно как в В. Румелии, так и в княжестве. Князь Александр болгарский решился воспользоваться таким настроением. Он вошел в сношения с некоторыми офицерами румелийской милиции и революционными комитетами, агитировавшими в пользу соединения, и, кроме того, совершив лично поездку в Лондон, склонил Сент-Джемсский кабинет к благоприятному взгляду на такой переворот, который, хотя и нарушал Берлинский трактат, но ставил Россию в затруднительное положение. Революционная партия в В. Румелии, во главе которой стоял радикальный журналист Захарий Стоянов, войдя в соглашение с офицером румелийской милиции майором Николаевым, произвела переворот. Ген.-губернатор Крестович был арестован и выслан из области. Образовалось временное правительство, во главе которого был поставлен доктор Странский (болгарин, занимавший прежде должность директора финансов Восточной Румелии и лично известный князю Александру). Болгарский князь, знавший о приготовлении к революции в Филиппополе, находился в это время в Варне. Получив телеграмму от временного правительства об успехе переворота, он 8 сентября издал прокламацию о присоединении Восточной Румелии к княжеству, двинув вместе с тем предварительно стоявшее в Филиппополе на границе болгарское войско на турецкую границу. Вслед за тем последовал протест Высокой Порты на нарушение болгарским князем Берлинского трактата посредством вступления с войском в пределы подвластной султану В. Румелии. 11 сент. последовало отозвание русских офицеров, состоявших на болгарской службе, хотя некоторые из русских унтер-офицеров вследствие неведения ими о таком распоряжении продолжали оставаться в болгарских рядах и приняли участие в последовавшей войне с Сербией. Отозвание русских офицеров послужило категорическим выражением неодобрения русским правительством переворота. Сербия, протестуя против нарушения прав султана и присоединения Восточной Румелии к Болгарскому княжеству, объявила 1 ноября 1885 г. последнему войну. 2 ноября сербская армия перешла границу, направляясь на Софию, в количестве 5 дивизий в составе около 45 тыс. человек под командой короля Милана. Но 5, 6 и 7 ноября сербская армия была разбита и отброшена болгарами за границу. Болгарское войско затем в свою очередь перешло в наступление и нанесло второе поражение сербам под стенами принадлежащего последним г. Пирота, взятого болгарами. Но дальнейшее движение болгар было остановлено ультиматумом, предъявленным князю Александру австро-венгерским консулом в Белграде, гр. Кевенгюллером (16 ноября), что и вызвало заключение перемирия. Дипломатические переговоры между Болгарским княжеством и Портой на основании конвенции, заключенной великим визирем Киамиль-пашой с болгарским министром иностранных дел Цановым, закончились султанским ираде от 19 января 1886 года, в силу которого Александр Баттенбергский был признан на 5 лет генерал-губернатором Восточной Румелии. В таком виде Высокая Порта санкционировала установленный переворотом порядок вещей, а 15 марта был подписан при содействии великих держав в Букареште мирный договор между Болгарией и Сербией, коим было восстановлено положение вещей, предшествовавшее войне. 24 мар. 1886 на конференции послов великих держав была подписана конвенция, признавшая последовавшее между Портой и Болгарским княжеством соглашение, т. е. предоставление болгарскому князю управление Восточной Румелией на 5 лет. 9 августа 1886 года Александр Баттенбергский заговором офицеров софийского гарнизона и присоединившегося к ним Струмского пехотного полка был низвергнут с престола и, подписав отречение, был выслан из пределов Болгарского княжества. Низверженный болгарский князь арестовавшими его офицерами был увезен из Софт, посажен в Рахове на пароход и под конвоем, во главе которого стоял капитан Карджиев, отправлен в Россию. По высадке его на берег в местечке Рени (в Бессарабии) он был сдан русским властям, предоставившим ему полную свободу, пользуясь которой он отправился в Австрию. В Софии после низвержения князя было образовано временное правительство, во главе которого был поставлен известный болгарский патриот и писатель, тырновский митрополит Климент (наместник экзарха); в состав этого правительства вошел также Драган Цанков в качестве министра внутренних дел. Несколько дней спустя, во избежание междоусобий, временное правительство передало свою власть Каравелову, Никифорову (занимавшему пост военного министра во время переворота) и начальнику артиллерии майору Попову. Между тем бывший болгарский князь, приехав в Галицию, получил в Львове от своих сторонников из Болгарии приглашение немедленно вернуться назад. Уступая настояниям Начевича и советам английской и австрийской дипломатии, он поспешил через Румынию в Болгарию. 17 августа, высадившись в Рущуке, Баттенберг отправил телеграмму русскому императору, в которой заявлял, что, получив от России княжеский венец, он по первому ее требованию готов возвратить его. В полученном 20 августа ответе русского государя содержалось порицание его возвращению в Болгарию и было высказано опасение злополучных последствий такового для страны, уже подвергшейся столь тяжким испытаниям. Пораженный этим ответом, Баттенберг отправился в Софию, холодно и даже неприязненно встречаемый на пути населением. По приезде в Софию, убедившись, что в низвержении его участвовала значительная часть и притом лучших офицеров болгарской армии, он вторично отрекся от звания болгарского князя и в прощальном воззвании к болгарскому народу от 27 авг. — 8 сент. объявил, что удаляется, сознав печальную истину, что отъезд его из Болгарии облегчит восстановление добрых отношений к России. Но перед отъездом отрекшийся князь принял меры с целью упрочить положение в стране враждебных России элементов, передав управление лицам наиболее враждебным последней. Он назначил регентами Каравелова, Стамбулова и Муткурова и образовал новое министерство из радикалов с Родославовым во главе. Тем не менее, однако, ввиду настроения болгарского народа, привыкшего считать Россию своей естественной и исторической покровительницей и желавшего следовать ее указаниям, регентство первое время старалось заслужить расположение русского правительства. Александров день (30 августа) был торжественно отпразднован в Софии — в чествовании тезоименитства русского царя приняли единодушное участие представители власти, депутаты и весь народ. Собрание болгарских представителей единогласно постановило отправить телеграмму к государю императору с изъявлением чувств любви и признательности, умоляя его предать забвению прошлые вины Болгарии и снова взять под свою защиту болгарский народ, его объединение, самобытность и самостоятельность. Министр иностранных дел, статс-секретарь Н. К. Гирс, отвечая на это заявление и сообщая о благосклонном приеме государем чувств, выраженных представителями болгарского народа, известил болгарское правительство о предстоящем прибытии в Софию назначенного заведовать делами дипломатического агентства генерала барона Каульбарса, который предназначался служить посредником при передаче болгарам указаний русского правительства в видах обеспечения стране счастливой будущности и восстановления прежних отношений между Россией и княжеством. Состоявший русским военным агентом в Вене Н. В. Каульбарс вслед за тем (13 сентября) прибыл в Софию и вступил в переговоры с регентством. Условия, первоначально предложенные генералом Каульбарсом, заключались в следующих трех пунктах: 1) отсрочка на два месяца выборов в великое народное собрание, созываемое для избрания нового князя, 2) снятие осадного положения, объявленного регентством по вступлении в управление, 3) освобождение из заточения лиц, обвиненных в перевороте 9 августа. Правители Болгарии согласились на две из рекомендованных им русским уполномоченным мер — осадное положение было отменено и участники переворота были освобождены, но первое из выставленных генералом Каульбарсом условий, на котором он особенно настаивал, — отсрочка выборов — встретило решительный отказ со стороны регентства. Последнее, ссылаясь на постановления тырновской конституции и действовавшего в княжестве избирательного закона, устанавливавшие сроки для производства выборов, решительно воспротивилось отсрочке выборов. Это разногласие и последовавший затем указ регентства о производстве выборов вызвали разрыв между болгарским правительством и русским уполномоченным. Вслед за опубликованием этого указа, генерал Каульбарс (17/29 сент.) издал свой циркуляр к русским консулам в Болгарии, поручив последним распространить его в народе. В этом циркуляре бар. Каульбарс, обращаясь непосредственно к самому болгарскому народу, излагал свою политическую программу соглашения, предложенную им болгарскому правительству и призывал болгар к прекращению междоусобий, открытому и единодушному сближению с Россией и полному доверию к намерениям их освободителя — русского государя, направленным единственно ко благу Болгарии. Одновременно с изданием этого циркуляра русский уполномоченный в ноте, обращенной к болгарскому министру иностранных дел Начевичу, заявил, что назначенные регентством выборы он признает незаконными, поэтому самое великое народное собрание, происшедшее из этих выборов, и все его решения будут сочтены Россией лишенными всякого значения. Все это, а также предпринятая генералом Каульбарсом поездка по Болгарии в самый разгар избирательной борьбы и речи, произнесенные им на публичных сходках, в которых он, обращаясь к населению, обличал и порицал действия и распоряжения регентства, привело к окончательному разрыву с последним. Разрыв сопровождался прискорбными сценами, оскорбительными криками уличной толпы на сходке в Софии при появлении на ней генерала, возвратившегося из своей поездки, а в самый день выборов в этом городе — поруганием здания русского агентства и оскорблением осенявшего его флага. 9 октября открылось в Софии заседание народного собрания, в котором преобладали сторонники регентства. Ввиду насилий, сопровождавших выборы, а также притеснений, которым стали подвергаться русские подданные в Болгарии, генерал Каульбарс обратился с ультиматумом к болгарскому правительству, требуя энергичных мер к прекращению таких посягательств. Уклончивый ответ болгарского министерства вызвал новые пререкания, закончившиеся заявлением генерала Каульбарса (это заявление опубликовано в "Правительственном вестнике" за 1886 г., № 231), что при первом насилии, которому подвергнется кто-либо из русских подданных на болгарской территории, русские дипломатические представители оставят Болгарию, и всякие сношения с нею будут прерваны. Такое насилие последовало 5 ноября в г. Филиппополе (Пловдиве): кавас генерального консульства в В. Румелии, отправленный с депешами на телеграфную станцию, подвергся нападению палочников и солдат и был доставлен в консульство в беспамятном состоянии от нанесенных ему побоев. 8 ноября генерал Каульбарс, спустив флаг с здания дипломатического агентства в Софии, со всем персоналом этого последнего выехал из Болгарии через Константинополь в Россию, предписав всем русским консулам в Болгарии и Румелии последовать его примеру. Русские подданные, проживавшие в пределах Болгарии, получили приглашение оставить княжество. Оставляя Болгарию, русский уполномоченный издал и велел расклеить прощальную ноту, в которой, обращаясь к болгарскому народу, объяснил, что Императорский кабинет не находит возможным поддерживать сношения с болгарским правительством в его настоящем составе, так как оно окончательно утратило доверие России. После отъезда русских дипломатических представителей в Болгарии водворился террор палочников, покровительствуемых болгарскими правителями, т. е. регентами и министрами, которые пользовались ими для упрочения своего господства в стране. Такое положение вещей, отзываясь крайне тяжело на мирном населении княжества, вызывало сильное неудовольствие как в этом последнем, так и в войске, и имело последствием несколько военных восстаний, которые вспыхнули в Силистрии, Рущуке, Бургасе и Сливне. Заручившись расположением болгарских офицеров, болгарское правительство, вполне подчинившееся наиболее энергичному из регентов, Степану Стамбулову, подавило эти восстания. Наиболее серьезное из них, произошедшее в Рущуке, было усмирено с величайшей суровостью. Начальник рущукского гарнизона — майор Узунов и эмигрант Панов (бывший член временного правительства после 9 августа), прибывший в Болгарию ради участия в восстании, были расстреляны вместе с другими лицами и простыми гражданами в числе 10 человек. 300 молодых солдат и более 100 старых рущукского гарнизона были заключены в тюрьмы. В числе арестованных был один из назначенных Баттенбергом регентов — Каравелов, обвиненный в сношениях с заговорщиками: майор Паница подверг его жестоким истязаниям, хотя впоследствии он был выпущен на свободу за недоказанностью обвинения. Господствовавшее в стране возбужденное состояние умов, угрожавшее новыми переворотами, заставило правителей Болгарии, т. е. Стамбулова и председателя собрания Захария Стоянова, спешить избранием нового князя. Народное собрание болгарских представителей, собравшееся осенью 1886 года во время пребывания в княжестве генерала Каульбарса, избрало князем принца Вольдемара Датского, но последний от этого избрания отказался. 20 ноября того же года, вслед за удалением русских дипломатических представителей из Болгарии, была отправлена в Западную Европу болгарская депутация (Кальчев, Греков, Стоилов) с просьбой о посредничестве великих держав, подписавших Берлинский договор, для решения болгарского вопроса. Европейские кабинеты, равно как и Оттоманская Порта, дали депутации совет войти по этому предмету в непосредственное соглашение с Россией, но депутация вопреки такому совету во время своего пребывания в Вене обратилась к принцу Фердинанду Кобургскому с предложением ему болгарского престола. Эта комбинация встретила усердную поддержку в некоторых мадьярских магнатах, взявшихся за проведение кандидатуры Кобурга в Болгарии и принявших на себя денежные расходы по этому предмету. Принц Фердинанд Кобургский вступил в сношения с регентством и выразил свое согласие, оговорив последнее условием признания его в качестве князя державами, подписавшими Берлинский договор. Но затем, несмотря на отказ держав одобрить его кандидатуру, Кобург, избранный в июле 1887 народным собранием болгарским князем (избрание его было проведено регентством, несмотря на сильную оппозицию партии полковника Николаева, влиятельного в Румелии, где он командовал бригадой, и министра Радославова, сторонников Баттенберга), после некоторого колебания отправился в Софию и вступил в управление княжеством. Он поручил составление министерства Стамбулову, который, назначив на влиятельный пост военного министра своего зятя Муткурова, составил министерство из своих приверженцев и партии Начевича, который, так же как и Стамбулов, явился усердным сторонником Кобурга. Принц Фердинанд, сознавая шаткость своего положения, неоднократно и усердно добивался признания своего избрания Портой и великими державами, но его старания остались безуспешны. Заговор Паницы (недавнего друга Стамбулова и помощника) с целью низвержения Кобурга и умерщвления Стамбулова (майор Паница был арестован вместе с своими сообщниками в январе 1890 года и расстрелян того же года 16 июня в военном лагере в Софии), а также другие проявления народного неудовольствия и последовавшее на улицах Софии 15 марта 1891 г. покушение на жизнь Стамбулова, при чем был убит наповал тремя пулями из револьвера сопровождавший его министр финансов Бельчев, свидетельствуют о том, что страна не пришла еще в нормальное состояние. Литература. 1) Иностранная: Ami Bou é, "La Turquie d'Europe" (1848, 4 тома); Blanqui, "Voyage en Bulgarie" (Париж, 1843); Vretos, "La Bulgarie ancienne et moderne" (СПб., 1852); Allart, "Souvenirs d'Orient. La Bulgarie orientale" (Париж, 1864); Kanitz, "Reiso in S ü dserbien u. Nordbulgarien" (Вена, 1868); его же, "Donau-Bulgarien und d. Balkan" (3 т., Лейпц., 1875—77); Drumont, "Les Bulgares" (Париж, 1872); его же, "Le Balkan et l'Adriatique" (Париж, 1875); Jireč ek, "Dê jiny narodu bulharskeho" ("История болгарского народа", Прага, 1875; нем. пер. 1876; на русский язык пер. Палаузова, Одесса, 1879; Яковлева, Варшава, 1877); его же, "Путешествие по Болгарии" (на чешском яз., Прага, 1888); его же, "Das Fü rstentum Bulgarien" (Вена, 1891); Barkley, "Bulgaria before the war" (Лондон, 1879); Baker, "War in Bulgaria" (Лонд., 1879); Bath, "Observations on bulgarian affairs" (Лонд., 1880); Minschin, "Bulgaria since the war" (Лондон, 1880); Farley, "New Bulgaria" (Лондон, 1880); Emile Queille (французский чиновник, состоявший на службе в Болгария, 1883—1884 г.), "En Boulgarie et Roumelie" (Париж, 1885); Leger, "La Save, le Danube et le Balkan" (Париж, 1885); его же, "La Bulgarie" (Париж, 1886); Ch. Roy, "Souveni r s politiques et militaires de Boulgarie" (Париж, 1887); Gopcevic, "Bulgarien und Ostrumelien" (Лейпциг, 1886); v. Huhn, "Der Kampf d. Bulgaren um ihre Nationaleinheit" (Лейпциг, 1886); его же, "Aus bulg. Sturmzeit" (Лейпц., 1886); Turna, "Die östl. Balkani nsel" (Вена, 1885); Bilimek-Waissolm, "Der bulgr.-serbischer Krieg" (Вена, 1886); Koch, "Mitteilungen aus d. Leben u. d. Regierung d. F. Alexander v. В." (Дармштадт, 1887); "M ö ller, "Der serbisch-bulgar. Krieg" (Ганновер, 1888); Samuelson, "Bulgaria, past und present" (Лондон, 1888); E. de Laveleye, "La Peninsule des Balkans" (Париж, 1885); Franz Joseph, Prinz von Battenberg, "Die volkswirtshaftliche Entwikelung Bulgarien von 1879" (Лейпциг, 1891); см. также издаваемое с 1880 г. Обществом наук в Софии "Периодическо списание". 2) Русская: А. Р. Гильфердинг, "Письма об истории сербов и болгар" (Москва, 1855—59, в собрании соч., изданном в Петербурге в 1868 г., т. I); М. Дринов, "Заселение Балканского полуострова славянами" (Москва, 1873, первоначально было напечатано в "Чтениях Моск. общ. любит. древности"); В. Макшеев, "Задунайские и адриатические славяне" (1867); Л. Каравелов, "Памятники народного быта болгар" (книга первая, Москва, 1861); П. А. Матвеев, "Болгария после Берлинского конгресса. Исторический очерк с приложением текста Тырновской конституции" (СПб., 1887), "Балканский полуостров" (пер. сочинения Лавелэ Н. Е. Васильева, который снабдил французский текст многими примечаниями и дополнениями; между прочим, напечатаны "Письма о Болгарии", помещенные в "Правительственном вестнике" за 1885 г., а также другие официальные сообщения русского правительства по болгарскому вопросу. Изд. Н. Т. Солдатенкова, Москва, 1889); "Россия и Болгария", историческая справка С. С. Татищева, в "Сборнике статей из прошлого русской дипломатии" (СПб., 1890); Е. Львов, "Румелийский переворот" (брошюра, 1887); его же, "Болгария в период террора в анархии", ч. I: "Между двумя переворотами" (Москва, 1888); Л. З. Слонимский, "Балканские дела и болгарский кризис" (в книге "Основные вопросы политики", изд. в 1889 г. в СПб.); П. Матвеев, "Волгарский переворот 6 сентября 1885 г." ("Северный вестн.", окт. 1885); его же "Органический статут В. Румелии, его основные начала и практика" ("Русский вестн.", № 1, 1886 г.), а также статьи в газете "Русь" за 1884, №№ 17, 18, 19 и 20, под заглавием "Органический статут В. Румелии" (история составления и введения его в действие); Л. Н. Соболев, "К новейшей истории Болгарии" ("Русская старина", сент. 1886; эти материалы изданы также в немецком переводе под заглавием: "Der erste F ürst von Bulgarien, Aufzeichungen der russischen Generals und vormaligen bulgarischen Ministerprä sident. Mit Einer Einleitung", Лейпциг, 1886); подполковник Плеве, "Военно-статистический обзор княжества Болгарского", 1881); капитан Бендерев, "Военная география и статистика Македонии и соседних с нею областей Балканского полуострова" (Петербург, 1890). Болгарская литература представляет ряд брошюр, преимущественно полемического содержания, вызванных тремя переворотами (систовским, пловдивским и софийским 9 авг.). Укажем на некоторые из них: "Династические вопросы в Българска-то княжество от един Български гражданин" (Виена, 1885); "Размишления верку положения-то ни" (Размышления о нашем положении) старого болгарского деятеля П. Славейкова (София, 1886). Библиографические указания по части новейшей болгарской печати с кратким изложением хода событий в Болгарии после освобождения изложены в книге Д. Маринова, "История то на Българска-та литература" (София, 1886). Карты Болгария изданы Кипертом, "Generalkarte d. Unterdonau und Balkanl ä nder" (Берлин, 1881). В 1877—79 гг. предпринято было русское издание карты восточной части Балканского полуострова в масштабе 1:42008 и 1:84000. П. Матвеев.

фрагмент из Главы 4 книги Рене Груссе "Империя Степей" ...После упадка Аваров, главная роль в Тюрко-монгольской Европе принадлежала какое-то время Булгарам.(20) Этот народ Тюркского происхождения имел отношение с Гуннам-Кутригурам, в течение второй четверти 7-го столетия, создал мощное царство к северо-западу от Кавказа, между долиной Кубани и Азовским морем, при хане Куврате (ум. 642 г.), лидера Булгарского племени Оногундур. После смерти Куврата, продвижение Хазар разделяет Булгарские племена на две части. Одна часть, во главе с Баяном, одним из сыновей Куврата, осталась на прежней территории под Хазарским сузеренитетом. (считается что потомки этой части позже передвинулись к северу в направлении Камы и Казани, и там основали Большую Булгарию, которая в тринадцатом столетии была разрушена Чингизидами; их самые последние потомки, по-видимому, являются сегодняшние Чуваши. Вторая Булгарская группа, во главе с ханом Аспарухом - другим сыном Куврата - переместилась на запад, пересекла Дунай в 679 г., и обосновалась в древней Мезии. Император Юстиниан II (705-711 гг.), получивший защиту и помощь во время Византийских гражданских войн от хана Тервела (701-718), преемника Аспаруха, официально признал это новое образование. Столетием позже, Булгары Мезии и их хан Телец (приблизительно 762-764 гг.), пошли на Константинополь; но Византийский император Константин V сокрушил их в при Анхиале (Anchalus), около современного Бургаса (30 июня, 762 г.). В 811 г. другой Булгарский хан, Крум, победил и убил императора Нисефоруса I и сделали кубок из его черепа по древнему Гуннскому обычаю; но в 813 г., когда он осадил Константинополь, он потерпел неудачу подобно Аварам до него. Его преемник, хан Омуртаг (814-831 гг.), заключил мир с Византией. Обращение царя Бориса (852-859 гг.) в середине 9-го столетия и увеличивающееся Славянское влияние, которому Булгары были подвергнуты отделило этот народ от основной части Тюркских наций и объединило их с Христианской Европой...

Этот халха-монгольский ультранационализм уже достал.

Рожицы? Сильный аргумент.

О.Сулейменов: – Есть фонетические и грамматические особенности, которые позволяют это сделать. Например, суффикс принадлежности -лы в казахский, полагаю, заимствован из огузо-карлукских диалектов: Алмалы – "богатый яблоками", буквально – "имеющий яблоки". Ныне этот суффикс применяется в определенных случаях, например после гласных. А когда-то после всех основ казахи употребляли суффикс -ты (-ды). От того времени дошли до нас имена местностей – Алматы, Моинты, Караганды... Для современных казахов уже непонятные. http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1240606800

Может хватит уже плодить дурацкие темы с дурацкими голословными высказываниями?

http://www.chinahistoryforum.com/index.php?showtopic=28501 http://www.boston.com/bigpicture/2009/03/k...s_air_base.html

Apples Are from Kazakhstan: The Land that Disappeared (Hardcover) by Christopher Robbins (Author) http://www.amazon.com/Apples-Are-Kazakhsta...d/dp/0977743381

Paul Nazaroff "Hunted Through Central Asia" Oxford University Press 1993 First published 1932 с.237 Город Нарын до войны и революции славился своей торговлей дикими зверьми, которая была начата человеком по фамилии Неживов, который был известен как русский Хагенбек. Он экспортировал отсюда в Германию целые караваны животных каждый год. Его дело стало очень большим, и он был богатым человеком. Он построил себе прекрасный дом, окруженный всевозможными клетками. Когда я видел это место в последний раз, все клетки были пусты за исключением одной, в которой сидел прекрасный снежный барс (Felis irbis). Неживов подумывал о том, чтобы попытаться возобновить свое дело вопреки большевикам, но этому не суждено было сбыться. Еще до конца того же года, пять месяцев спустя, вся его семья, включая маленького 12-летнего мальчика, который показывал мне барса, и даже само животное, были расстреляны большевиками, которые послали "карательную экспедицию" чтобы стереть это гнездо "буржуя". Из всего европейского населения Нарынa только двое избежали этой судьбы - очень старые люди.

Н.Денисова: Простывший след жолбарса. Светлой памяти туранского тигра, посвящается 05:57 18.05.2009 Простывший след жолбарса Еще сто лет назад он был хозяином присырдарьинских пойменных тугайных лесов, и его имя – Жолбарыс – люди давали своим детям, мальчикам, только если они рождались крепкими и красивыми. Сейчас от тех тугайных лесов осталась лишь узкая лента на карте Кызылординской области. Туранских тигров на планете нет ни одного, даже в неволе… Еще до того, как описал величественно красивых хищников в 1851 году в журнале "Морской вестник" Алексей Бутаков, руководитель первой российской Аральской экспедиции 1848-1849 годов, мой народ земли Сыра сложил о тигре множество примет. "На юге Арала в камышах водятся тигры, и они похожи на бенгальских…" – писал лейтенант. "Человеку, убившему жолбарса, негоже кликать на свой род беду и нести шкуру зверя в аул", – говорили простые казахи с низовий реки. Бедный охотник, на которого напал тигр, или пастух, на скот коего хозяин леса покусился, если приходилось убивать зверя, несли его шкуру самому влиятельному лицу в округе в дар или, минуя аулы, шли к купцам, у которых обменивали ее на товар. Люди верили, что дух убитого тигра страшным рыком по ночам станет пугать детей и женщин, доводя их до безумия, а скот на пастбищах разгонять в разные стороны, да так, что и не соберешь. А богатому хозяину в дар несли шкуру зверя потому, что у того было больше возможностей зарезать жертвенный скот, если уж дух дикого животного сильно разгневается. Вот и вся недолга. Только нападений на охотников и стада тигры совершали крайне мало. На неповоротливого человека и барашка мог напасть только старый, слабый тигр. Сильным и молодым животным в тугайном лесу вдоволь хватало прокорма. И все же человек погубил туранских тигров, всех до единого. Профессор Кызылординского государственного университета имени Коркыта ата Мади Киреев по крохам собирал многие годы сведения о наших тиграх, запечатленные в литературных источниках. – В июле 28 числа 1853 года русские войска штурмом взяли присырдарьинскую крепость Ак-Мечеть, – напоминает Мади Курманович. – В августе того же года за взятие кокандской крепости "высочайшим повелением" в целях "увековечения памяти подвига" Василия Алексеевича, легендарного генерала, крепость Ак-Мечеть была переименована в форт Перовский. В 1867 году крепость получила статус города. Как это связано с тиграми? Упоминания о них оставили в своих записках гарнизонные офицеры при Василии Перовском, ставшем здесь первым губернатором, за шкуры туранских тигров населению стали предлагаться наличные деньги. – Вот все тот же журнал "Морской сборник", изданный в Санкт-Петербурге в 1857 году, – господин профессор аккуратно разворачивает листы копий и рукописных записок, – где выдающийся русский географ Лев Берг, бывавший в экспедиции в Приаралье, опубликовал статью "О тиграх на берегах Сырдарьи". Берг пишет: "По берегам вокруг селений, киргизских аулов и табунов бродят полосатые тигры. В камышах водятся кабаны, в степи – красные волки и лисицы, зайцы, далее к востоку – сайгаки, куланы, а около Перовска – олени. А капитан-лейтенант Ивашинцев опубликовал книгу воспоминаний "Очерки низовьев Сырдарьи и приаральской степи", в которой тоже писал о тиграх: "Тигров достаточно много в окрестностях Ак-Мечети. Мы видели множество следов ближе к стоянке парохода, в камышах. Однажды утром наши матросы следовали за ними, нашли между густым камышом и кустами останки оленя, наполовину съеденного тиграми. Его голова и вся передняя часть туловища были целы. А место, где лежал убитый олень, утоптано тигром сажени на три…" Те тигры, туранские, иначе назывались каспийскими. Этот подвид отличался ярко-рыжим окрасом шерсти, а также длиной полос - они были очень длинными и имели коричневатый оттенок. Зимой мех у туранского тигра становился более густым и пушистым, особенно на подбрюшье, появлялись к холодам у зверя и пышные бакенбарды. Туранские тигры, кстати, охотно мигрировали за стадами диких кабанов. Отсюда и азиатское название тигра – "жолбарс", или "джульбарс". На тюркских наречиях "жол", "джул" означает "путь", тигр – "бродячий барс". И как он был силен и хорош! За сутки мог пройти до ста километров. – Но это только тигры, жившие без пары, решались на такое, – уточняет Мади Курманович. – Вообще "холостые тигры" не заводили даже своих "жилищ", отдыхали только возле добычи. А семейные пары туранских тигров выбирали удобные места в тугайных лесах возле деревьев джиды или турангула. У них было принято иметь свое обособленное место. Тигры могли не менять своих жилищ по несколько лет, если вокруг водилось много добычи. Тугайный лес, почти непроходимый, был для них замечательной средой. И чудесные наши кошки любили воду. Они хорошо плавали, легко переплывали Сейхун (Сырдарью. – Авт.) и даже морские проливы шириной до десяти километров. Сам Бог велел людям беречь туранских тигров в лесах у реки. Но, увы, ни лесов практически нет, ни тем более полосатых… В архиве профессора есть вот такое описание убитого животного начала прошлого века: "Длина зверя – 200 сантиметров, длина хвоста – 98, вес – 181 килограмм. Длина верхних клыков –6, 5 сантиметра…". Киреев говорит, что описан это далеко не самый крупный экземпляр. Численность зверя стала сокращаться именно тогда, когда в наши края пришли русские войска. При каждом форте создавались специальные охотничьи команды, Перовск не стал исключением. Вознаграждение за шкуру убитого животного было 25 рублей, а со временем увеличилось вдвое. Известно, что сам генерал Перовский очень любил собирать сведения о животном. Даже выйдя в отставку, он просил своих бывших подчиненных сообщать ему об интересных случаях, связанных с охотой на тигров. Однажды в местечке Косарал местные жители поймали и забили тигра. Шкуру его и, конечно, описание убоя загнанного в ловушку животного они торжественно отправили генералу. Поражает оно жестокостью. "Руки правыя и левыя, до самых плеч, охотнику обмотали шерстяными канатами, чтобы тот мог схватить зверя за горло и прижать к плечу. Другой охотник в это время вонзил кинжал в живот зверю и вспорол его до самого горла. Способ старый и хитрый, при таком сильных увечий первый охотник не получает, хищник может ему только поцарапать лицо". А вот строки из воспоминаний потомка уральских казаков, сосланных в приаральский городок Казалинск в конце XIX века на жительство за провинности: "Дед мой рассказывал, что в камышах у реки орала (так называли уральских казаков казахи. – Авт.) ловили тигров при помощи рогатин, сетей и кольев. Шкуры продавались, а вот из дикого кошачьего мяса бабы лепили котлеты". За сто лет, с 1860 года по 1960 на присырдарьинских территориях туранских тигров истребили почти полностью. Свое дело сделала не только алчная охота, тугайные леса безжалостно вырубались и даже выжигались, царствовала эпоха окультуривания земель. Туранские тигры, те единицы, что не были истреблены человеком, уходили со священных мест Сыра в незнакомые территории и часто погибали. Уже в 1915 году ученый Н. Зарудный пишет: "…тигры еще нередки на Сырдарье ниже Ак-Мечети и недавно встречались по всей реке до Чирика". Но в то же время указывает, что "частые пожары тростниковых крепей, вырубание тугайных зарослей, быстрое уменьшение количества диких свиней, основного корма тигров, и постоянное преследование привело к почти полному истреблению туранских тигров…". В 1939 году исследователь А. Слудский пишет о том, что "единичные тигры сохранились в дельте реки Или, и за период с 1928 по 1939 годы убито всего 5-6 экземпляров, но и здесь доживают они последние дни. О том, что люди видели у Сырдарьи в южных районах области след тигра, упоминали газеты Кызылорды в конце сороковых годов. Но только след. После Великой Отечественной войны никто из людей в Приаралье с тигром не встречался. На совести человеческой цивилизации исчезновение прекраснейшего подвида животных. № 18 (430) от 18.05.2009 Наталья ДЕНИСОВА, Кызылорда Источник - Мегаполис Постоянный адрес статьи - http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1242611820

Чушь.

А уиели ли они на конях скакать-воевать-кочевать? Ели ли конину, пили ли кумыс, поклонялись ли Тенгри? Конечно же нет. Так что перечисленные малочисленные народы тайги никакого отношения к тюркским империям древности и средневековья не имеют.

Кому это надо - евреев переделать в хазар, а хазар - в евреев http://world.lib.ru/g/genis_d_e/hazaryievrei.shtml

Урянхаец, ты не понимаешь что ли, что это все ЦИТАТЫ?! Или ты не понимаешь - что такое цитаты?

Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890 - 1916гг.) Талышинцы — племя иранского происхождения, в Бакинской губ., Ленкоранского у.; населяет местность Талыш, составлявшую некогда особое ханство, подвластное Персии, и по Гюлистанскому миру отошедшую к России. По переписи 1897 г. Талышинцы в России 35219; за единичными исключениями, все живут на своей родине. Талышинцы говорят на особом языке, сходном с персидским; исповедуют мусульманство (шииты).

Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890 - 1916гг.) Курды — горный народ передней Азии, живущий под властью Турции, Персии и отчасти Афганистана и России (в Закаспийской области). Турецких Курды насчитывают 1 1/2 млн., персидских — 3/4 млн. Иcmopия. Нынешние Курды считаются потомками прежних жителей Курдистана, которые у Ксенофонта называются кардухами, а позже — кордиеями, гордиеями, гордианами. Раулинсон сближает кардухов с горным воинственным народом гуту (G ûtû), в ранних клинообразных надписях упоминаемым наряду с сирийцами, хеттами (хиттитами), сузийцами, элимийцами и вавилонскими аккадийцами и державшим себя довольно независимо от ассирийской державы. После падения Ниневии гуту постепенно слились с мидянами и вообще с народностями, обитавшими в плоскогорьях Малой Азии, Армении и Персии, и разделяли их дальнейшую участь. Когда Персия была покорена арабами, Курды не выказывали повиновения халифам, постоянно их тревожили; часто встречаются в арабской истории сведения о походах в Курдистан, для усмирения его буйных жителей. В XII в. курд Саладин основал знаменитую Эюбидскую династию в Сирии; в состав его державы входил и Курдистан. В 1258 г. страна попала под власть монголов Хулагу-хана, а в 1388 г. была окончательно завоевана Тимуром. Собиратель земли Иранской, шах Исмаил-Сефи (1499-1523), включил Курдистан в свои владения. В XVII в. Курды взволновались, и значительная часть их перешла в подданство турецкое. В 1880 г. обнаружилась со стороны Курды попытка основать свое собственное государство. Почин шел от персидских Курды сев.-зап. части провинции Азербейджан, губернатор которой довел подведомственных ему Курды до восстания. Мятежники, под руководством Обейдуллах-хана, призвали к восстанию и турецких соплеменников, но мятеж или, правильнее, война, кончился ничем, за недостатком у Курды твердой организации. Этнография. Курды распадаются на множество этнографических групп. В гористой области Курдистана живут асиреты и гураны. Первые — господа страны, вторые играют роль подчиненных. У первых грубые, угловатые черты лица, голубые или серые глаза, глубоко лежащие и проницательные, твердая и крепкая походка; у гуранов более нежные и более правильные черты лица, скорее напоминающие греческий тип. Такая разница объясняется не различием происхождения, а неодинаковым образом жизни: одни — кочевники, скотоводы, а другие — оседлые земледельцы. У кочевников быт родовой; старейшины родов и союзов получают власть наследственно. Знатными предками Курды гордится и помнит свою родословную; но нужно думать, что в курдских генеалогиях много подделок. Курды любят разбойничать и смотрят на разбой, как на рыцарство. От курдских грабежей терпят все соседи: турки, которых Курды особенно ненавидят, персы, шиизм которых позволяет Курды относить их к числу гяуров, и христиане (армяне в Диарбекре, Эрзеруме и Ване, якобиты и сирийцы в Джебель-Туре, несториане и халдеи в стране Хеккари); впрочем, с несторианами Курды живут обыкновенно в дружбе. Между собой Курды также ведут распри, вызываемые, напр., местью за кровь родственника. Курды храбры, свободолюбивы, гостеприимны, воздержны и соблюдают данное слово, чем резко отличаются от лживых персиян. Женщина курдская пользуется такой свободой, как ни у одного народа на Востоке: она обыкновенно не носит покрывала на лице, свободно выходит из дома, может разговаривать с мужчинами и даже иметь мужскую прислугу (ср. Елисеев, "Положение женщины на Востоке", в "Северном Вестнике"). Девушки, по правилу, выдаются замуж между десятым и двенадцатым годом жизни, причем жених выплачивает вено. Многоженство среди асиретов практикуется только у знатных и богачей, а у гуранов и вовсе не практикуется. Случаи дурного обращения с женщиной редки. Живут кудры-кочевники в черных войлочных палатках; жилища оседлых — низкие каменные домики с плоской кровлей на тополевых балках; летом спят на крышах. Одежда Курды — белые шаровары, вышитая куртка с короткими рукавами, широкий кафтан и плащ. На голову надевается или турецкий тюрбан, или высокая коническая шапка из войлока, с кисточкой. Длинных волос Курды не носят; молодые Курды не носят и бороды, а только усы. Курды всегда имеют при себе оружие. Оружие пеших — кинжал у пояса ("ханджар") и ружье; у всадников — длинная пика, сабля, пистолеты и иногда, у седла, колчан с метательными копьями. Пища у более состоятельных — куфта (мясные галушки с молоком, перцем и луком), плов или пилав (барашек с вареным рисом), а вообще — ржаные лепешки, сыр, молоко, мед, кофе. Курды любят музыку и танцы. Национальный танец — "чопи": хоровод c топаньем, живыми телодвижениями и диким криком, под звуки флейты и барабана. Песен много; они слагаются двустишиями, которые в хорах чередуются. Религия. Курды — магометане — сунниты. Фанатизма исламского у них нет, религиозные познания слабы: пятикратный "тевхид" (исповедание Божия единства), поклоны и коленопреклонения — все их богослужение. В глухих уголках Дейрсима на севере и Загроша на юге живут полуязычники (Али-Оллахи, Али-Илахи, Кызылбаши). Они себя признают шиитами, но отличаются от прочих особыми таинственными обрядами, выражающими мысль, что на земле всегда должно находиться видимое воплощение Божества. Таким воплощением Бога были: Моисей, Давид, Иисус, Алий, разные шиитские имамы (см.) и святые; и теперь есть в каждой общине живые люди, которых считают за божественное воплощение и которым приносят жертвы, хотя бы они и не вели подвижническую жизнь. Подобные верования существуют у исмаилитов (см.). Язык курдский ("керманджи") — арийский; его грамматика и вообще строение совпадают с персидским, почему его и относят к иранской ветви. Словарный материал курдского языка более чем в трети является новоперсидским, арабским и тюркским; далее, есть большой запас слов арамейских, греческих, армянских и даже русских (преимущественно на границах), и только остаток лексического запаса принадлежит наречию, бывшему в стране раньше ислама, раньше вторжения новоперсидских и ново-тюркских элементов — какому-то народному наречию языка древнеперсидского. Арамейские и греческие слова прошли через арабское и персидское посредство. Часть туранского элемента, быть может, имеется в языке еще с вавилонских времен, из относящихся сюда, быть может, и лишь позднейшие слова — ново-тюркские. Некоторые сравнивают нынешний курдский язык, по характеру смесей, с глевийским (см.). Из множества курдских наречий одни более чисты от иностранного наплыва, другие — менее, особенно в пограничных областях; зазасское наречие, напр., непонятно для Курды, говорящих на керманджи. Речь Курды звучит грубо, но имеет менее гортанных и шипящих звуков, чем другие азиатские языки. Согласные — те же, что и в персидском языке, но гласных и двугласных — гораздо больше, так что персидский алфавит с трудом передает их (напр. аэ, ээ, оо, ау, ээу и др.). Курдская литература не обширна: более образованные Курды склонны довольствоваться литературой персидской и турецкой. На курдский язык переведены главнейшие персидские поэты и Новый Завет (изд. в Констант. 1857). Секта Али-Илахи имеет на своем языке книги, относящиеся к ее мистериям. Народные курдские песни записываются отчасти местными муллами, отчасти европейскими этнографами. Лерх их записывал от пленников в России. Литература о Курды: ПетрЛерх, "Исследование об иранских курдах" (СПб., 1856-58; изд. акад. наук); его же, "Отчет о путешествии к курдам" ("Зап. Имп. Акад. Наук", 1856); Rich, "Narrative of a residence in Koordistan" (Л., 1836); Wagner, "Reise nach Persien und dem Lande der Kurden" (Лпц., 1852); Roediger und Pott, "Kurdische Studien" (в "Zeitschr. f ü r die Kunde des Morgenlandes", т. 3-7); Blau, "Die St ämme des n.-ö. Kurdistans" (там же, т. 12, Лпц., 1858); Schl äfli, "Beiträ ge zur Ethnographie Kurdistans" ("Petermanns "Mittheilungen", 1863); F. Millingen, "Wild life among the Koords" (Л., 1870); H. Binder, "Mission scientifique du Minist ère de l'instruction publique au Kurdistan, en Mésopotami e et en Perse" (П., 1887), A. Socin und E. Prym, "Kurdische Sammlung. Erz ä hlungen und Lieder" (с переводом, СПб., 1887-90); B éré zine, "Recherches sur les dialectes persans" (Казань, 1853); Al. Chodzko, "Etudes philologiques sur la langue kurde, dialecte de Soleïmanié " (П., 1857; оттиск из "Journal Asiatique" того же года); Samuel Rhea, "The grammar and the dictionary of the dialect Hekkary" (Л., 1872); Ferd. Justi, "Ueber die kurdischen Spiranten" (Марб., 1873); его же, "Les noms d'animaux en kurde" (с соответств. синонимами в других иранских языках, П. 1878); Al. Jaba, "Recueil de, notices et r é cuits kourdes" (с перев., СПб., 1860); его же, "Dictionnaire kourde-fran ç ais" (СПб., 1879; изд. имп. акад. наук). Словарь этот пополнил Ферд. Юсти; в предисловии он представил положение курдских изучений в Европе. См. еще его же, "Kurdische Grammatik" (СПб., 1880); E. Wilhelm, "La langue des Kurdes" (Лув., 1883). А. Крымский.

Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890 - 1916гг.) Осетины — одно из индоевропейских племен Кавказа, занимающее издавна середину Кавказского хребта, по обоим его склонам, главным образом между 42°5' — 43°20' с. ш. и 61°10' — 62°20' в. д. Пространство, на котором слышится осетинская речь, заключает в себе около 205—210 кв. миль. Кроме этого главного района, осетинские поселения распространены по среднему течению Терека, близ Моздока. Разбросанные здесь частью отдельно, частью совместно с поселениями русскими, они обособляются от главного района 50-верстной полосой поселений чеченских и русских и представляют как бы колонию в несколько тысяч душ. Территория осетинского племени представляет, по высоте своей поверхности, две полосы — горную (от 3000 фт. и выше) и равнинную; первая заключает в себе около трех четвертей всей осетинской территории. На северной окраине осетинские поселения граничат с кабардинскими, далее перемежаются со станицами казаков и аулами ингушей, чеченского племени. На вост. границе по сю сторону хребта Осетины соседят с ингушами и кистами — по течению Терека, на перевале — с хевсурами и пшавами; на южном склоне, в бассейне Арагвы, аулы Осетины перемежаются с селеньями грузин. Эта южная полоса-граница, начавшись близ гор. Душета, проходит сначала у подошвы хребта, а затем направляется по правым притокам Лиахвы к верховьям Риона. На З осетинский округ примыкает в Закавказье, в верховьях Риона, к земле имеретин, а в Предкавказье, по течению, р. Уруха — к землям горских татар-балкарцев. Таким образом, Осетины окружены со всех сторон племенами, чуждыми им по языку и происхождению. Осетины по сю сторону хребта распадаются на несколько обществ: дигорское (см. Дигория), далее к В, по ущельям р. Ардона — алагирское (или валаджирское), в ущельях Ориаг-дона и его притоков — куртатинское, в ущельях Гизель-дона и Геналь-дона — тагаурское, считающее себя высшим сословием Осетии. Осетины, частью огрузинившиеся, в Закавказье соседят с Душетским у. Тифлисской и Рачинским у. Кутаисской губ. и занимают область, известную у грузин под названием Двалети. Сев. Осетины называют их племенем туалтэ. Общего национального имени для всего племени сами Осетины не имеют. Всего распространеннее имя ироны (ир, ирон), которым называют себя, в отличие от дигорцев, тагаурцы, куртатинцы, алагирцы. У грузин Осетины называются осси, страна их — Оссети, откуда наши названия — Осетия, Осетины До покорения кабардинцев русскими, Осетины жили исключительно в горах: кабардинцы не пускали их на плоскость, и об этом бедственном положении, значительно сократившем численность Осетины, сохранились до сих пор воспоминания в народе. Оттеснив кабардинцев от гор, русское правительство дозволило Осетины, страдавшим от крайней скученности населения в горных ущельях, селиться на плоскости, и с тех пор являются их поселения по обоим берегам среднего течения Терека и выше на З, близ Моздока. Осетины — жизнеспособное племя, быстро увеличивающееся в своей численности с тех пор, как оно поставлено в более благоприятные экономические условия. По данным 1833 г., всех осетинов числилось только 35750 чел.; по сведениям 60-х годов, северных Осетины числилось 46802, южных — 19324 чел.; по данным кавказского статист. комитета 1880 г., в северной Осетии было уже 58926 чел., в южной — 51988; к 1890-му году северных осетин числится уже 74528 чел. Принимая такое же нарастание осетинского населения в Закавказье, можно заключить, что в настоящее время общее число Осетины доходит, приблизительно, до 150—160 тыс. душ. По наблюдениям доктора Гильченка, северные Осетины в большинстве (почти 64 %) темноволосы и темноглазы; цвет кожи у них смугловатый, лоб прямой, широкий, с хорошо развитыми лобными буграми и слабо развитыми надбровными дугами; нос довольно большой, выдающийся, прямой; рот небольшой, с прямыми, тонкими губами. Осетины — суббрахицефалы, с сильной наклонностью к брахицефалии; рост в большинстве высокий; плечи и таз значительной ширины. В Дигории, в горах, довольно часто встречаются блондины. У закавказских Осетины блондины почти не встречаются, лица менее благородные, выражение глаз не такое открытое, как у северных; вообще в их типе заметно смешение с грузинским племенем. На плоскости Осетины живут в мазанках или побеленных хатах; в горах, где нет леса, или он трудно доступен, осетинские сакли складываются из камней без цемента и большей частью прилепляются одной стороной к скале; иногда часть боковых стен также образуется горою. Дома состоят нередко из двух этажей: нижний служит помещением для скота, верхний, сообщающийся со двором отдельной лестницей, представляет жилое помещение; третий этаж, если он есть, служит кунацкой (комнатой для гостей); чаще кунацкая пристраивается около ворот. Такой дом, с башней в несколько этажей и обнесенным стеной двором, представляет вид замка, служившего в прежние тревожные времена укреплением. В горах сохранилось еще много таких укрепленных домов. Главная часть осетинского дома — большая общая комната, кухня и столовая вместе. Целый день в ней происходит стряпня, так как у Осетины нет определенного времени для еды, и члены семьи едят не все вместе, но сначала старшие, затем младшие. Посреди комнаты помещается очаг, над которым, на железной цепи, висит медный или чугунный котел. Очаг составляет центр, около которого собирается семья. Железная цепь, прикрепленная к потолку у дымового отверстия — самый священный предмет дома: приблизившийся к очагу и прикоснувшийся к цепи становится, по понятиям Осетины, близким семье; оскорбление цепи, напр. унесение ее из дому, считается для семьи величайшей обидой, за которой прежде следовало кровомщение. К главному помещению пристраиваются боковые сакли, служащие спальнями. Кладовая состоит в исключительном заведывании хозяйки. Мебель составляют деревянные скамьи, из которых одна, более изящная, вроде дивана, по правую сторону очага, предназначена исключительно для мужчин; женщинам, вообще не имеющим права сидеть в присутствии мужчин, полагается особая скамейка налево от очага. По мере разрастания семьи (разделы между женатыми братьями при жизни родителей — явление редкое) к дому пристраиваются новые сакли и хозяйственные постройки. Все постройки покрываются плоскими крышами, на которых нередко производится молотьба хлеба, сушка зерна. Одежда Осетины не отличается от общекавказской, горской: у мужчин те же рубахи, бешметы, черкески, шаровары из сукна или холста или бурки; у женщин — длинные рубахи до пят, шаровары и ситцевые или нанковые полукафтаны с узким вырезом на груди. Обувь Осетины, которые всего чаще ходят босиком — сафьянные или суконные чевяки, сверх которых надевают в дороге короткие башмаки с толстой подошвой; для ходьбы по горам, скалам и снегу употребляются поршни. На голове Осетины носят зимой барашковую высокую шапку (папаху), летом — войлочную шляпу. Головной убор женщин составляют шапочки разного вида и платки. Мужчины в одежде предпочитают цвета темно-коричневый и черный, женщины — синий, голубой и алый. Главная пища Осетины, отличающихся вообще умеренностью, хлебная — из ячменя, кукурузы, пшеницы, проса, также кушанья из молока и сыра. Мясо они едят лишь по праздникам и при приезде гостей. Из напитков любимейший — арака, просяная плохоочищенная водка, затем ячменное черное пиво, буза и просяной квас. Соль подается не сухая, а разведенная в воде с чесноком. Главные занятия Осетины в горах, где есть тучные пастбища — скотоводство и земледелие. Последнего Осетины держатся упорно, несмотря на то, что в горах земля, удобная для пашни, встречается лишь малыми участками, всегда меньше десятины, достигает высокой ценности (до 1000 руб. за десятину) и обрабатывается с большим трудом. Лучше вознаграждается земледелие на плоскости, где кукуруза родится сам-100 и 150, пшеница — сам-50 и 60. В горах рубка леса и вывоз его в город дает многим сотням Осетины порядочный заработок. Промышленная деятельность и ремесла слабо развиты. Вообще экономическое благосостояние горных Осетины невысоко, частью вследствие суровых физических условий, частью по лености и непредприимчивости мужского населения. Главный труд лежит на женщине, работающей с утра до вечера. Еще недавно мужчины только летом участвовали в посеве, косьбе, жнитве, а остальное время года проводили большей частью праздно в бесконечных разговорах на сборном месте аула или в посещении знакомых. В настоящее время благосостояние Осетины, особенно на плоскости, заметно возрастает: развивается трудолюбие и стремление к более культурным условиям жизни. Осетины восприимчивы, любознательны, сообразительны, легко усваивают русский язык. Значительное число Осетины учится в сельских школах, некоторые — в средних и высших учебных заведениях, особенно технических. Среди служащих гражданского и военного ведомства на Кавказе числится несколько десятков Осетины, ни в чем не уступающих своим русским сослуживцам. В последние годы интеллигентные Осетины во Владикавказе усиленно заботятся о просвещении своих соотечественников, стараясь искоренять вредные обычаи и суеверия. В противоположность кабардинцам, Осетины глубоко демократичны. Высшее сословие возникло у них под влиянием кабардинцев. У тагаурцев уздени или алдары, в числе 11 фамилий, имели право владеть рабами; им же принадлежала земля в Тагаурии. Второй класс, свободный, но не привилегированный, носил название фарсаглагов; он состоял только в никоторой условной зависимости от алдаров, как живущий на их земле или в их аулах. Отношения фарсаглагов к алдарам определялись обязательствами, при нарушении которых алдары могли прогонять фарсаглагов со своей земли. Кавдасарды, т. е. дети от брака алдара с женщиной низшего класса, составляли собственность той алдарской фамилии, к которой принадлежала их мать, и не могли быть никому ни проданы, ни уступлены. Они обязаны были исполнять все назначаемые им работы и за неисполнение приказаний владельцев могли быть наказываемы телесно и даже убиваемы; убийца кавдасарда не подвергался кровомщению, но платил остальным членам своей фамилии известную пеню, за причиненный им материальный ущерб. Рабы (гурдзиаги) из военнопленных были вполне бесправны, могли быть продаваемы поодиночке или целыми семьями и умерщвляемы по произволу владельца. В Дигории алдарам соответствовали бадиляты, потомки какого-то Бадила, по преданию принесшего в Дигорио первое огнестрельное оружие и защищавшего дигорцев от врагов. Дети их от так называемых именных жен, т. е. девушек из низшего сословия, соответствовали тагаурским кавдасардам. Остальными осетинскими обществами ни алдары, ни бадиляты высшими сословиями не признавались. Русским правительством члены этих сословий признаются привилегированными сравнительно с другими Осетины, но не приравнены к дворянам: они пользуются только некоторыми льготами, напр., правом определения детей в военно-учебные заведения. Обычное право Осетины, представляющее много архаичного и интересного в научном отношении, обстоятельно разработано в труде М. М. Ковалевского: "Современный обычай и древний закон" (М., 1887). Главные этические начала, руководящие жизнью Осетины — уважение к старшим по возрасту, кровомщение и гостеприимство. Каждый осетин считает обязанностью вставать при входе старшего и приветствовать его, хотя бы он был низшего происхождения; взрослые сыновья не имеют права сидеть в присутствии отца, хозяин не может сесть перед гостем без его разрешения и т. п. Вообще семейные и общественные отношения определяются строгим этикетом и своеобразными понятиями о благопристойности, часто до крайности стеснительными. Обычай кровомщения, свято соблюдавшийся прежде, но теперь почти искорененный, вел к постоянным войнам между отдельными фамилиями и значительно умалил численность осетинского племени. Гостеприимство составляет до сих пор выдающуюся черту Осетины; с большей искренностью и радушием оно соблюдается в местах, меньше тронутых европейской культурой. Брак у Осетины основан был до последнего времени исключительно на уплате за невесту калыма (ирэда), который жених должен был приобрести самолично. Размер калыма определялся достоинством невесты и вступающих в родство семей. В 1866 г. представители горских сословий северной Осетии, собравшись в Владикавказе, установили норму калыма в 200 руб. равно для всех сословий. В некоторых местах часть калыма, а иногда и весь калым идет в приданое девушке. Свадьба у Осетины обставлена многими обрядами, сохраняющими интересные следы старины. Между похоронными обрядами заслуживают внимания так назыв. посвящение коня покойнику, совершаемое на могиле, и поминки. Цель первого обряда — чтобы покойник имел коня в загробном мире и мог доехать благополучно до места ему назначенного (см. описание обряда в "Осетинских этюдах", I, 109—115). Поминки состоят в обильном угощении не только родственников, но всех одноаульцев и пришельцев, в честь покойного, при чем так назыв. великие поминки сопровождаются иногда скачкой и стрельбой в цель на призы, выдаваемые семьей умершего. На поминки Осетины смотрят, как на кормление умерших предков, полагая, что пища, съедаемая на поминках, достигает их. Нельзя более оскорбить осетина, как сказав, что его мертвые голодают. Многочисленность и дороговизна поминок (до 1000 р. и более) разорила немало семей Осетии. В последние годы несколько раз обсуждался в сельских собраниях и съездах вопрос об ограничении числа поминок и сокращении их стоимости и, по-видимому, не без результата. — Осетины исповедуют официально в большинстве христианство, в меньшинстве — магометанство. Последнее, проникшее к ним из Кабарды, распространено более в Дигории и среди привилегированных сословий — алдаров, бадилят. Вследствие деятельности общества восстановления христианства на Кавказе число осетин-мусульман постепенно уменьшается. Однако, христианство до сих пор коснулось осетин лишь поверхностно и не столько своей нравственной стороной, сколько внешней обрядностью. Христианская мораль мало известна Осетины и противоречит во многом их, сложившимся веками, этическим понятиями, христианская догматика большинству Осетины малопонятна. Принимая христианство, Осетины исполняют некоторые обряды, соблюдают посты и праздники, посещают церковь, упоминают имя Христа и некоторых святых, но вместе с тем справляют и прежние языческие обряды, произносят моления своим аульным и семейным святыням, в известные дни приносят жертвы — баранов, козлов, быков. Впрочем, на старинные религиозные верования осетин рано уже легло наслоение христианства, которое некогда было распространяемо среди их предков на сев.-зап. — византийскими, на юге — грузинскими миссионерами. Имена Христа, Богоматери и некоторых святых были давно известны Осетины, а также некоторые посты и праздники. Большая часть местных святынь, особенно таких, которые пользуются наибольшим почетом — места, некогда освященные христианством, напр. развалины церквей и часовен. В обрядах Осетины также видны следы заглохшего христианства, смешавшегося с древнейшим язычеством. Не менее поверхностно коснулось Осетины и магометанство: Осетины, принявшие ислам, узнали имя "Махамата", назыв. ими иногда "солнцевым сыном", стали совершать омовения, соблюдать пятницу, поститься во время уразы (рамазана) и проч., но это не мешало им справлять прежние празднества и чтить древние святыни. Признавая отвлеченно существование Бога, Осетины в повседневной жизни обращаются с молениями ко множеству духов, заведующих разными областями природы и жизни людей, каковы Уацилла (соответствующий св. Илии) — властитель грома и молнии, Авсати — покровитель охотников, Барастыр — властитель над мертвыми в загробном мире и мн. др. (см. "Осетинские этюды" Вс. Миллера, т. II, гл. VII). Значительный интерес представляет народная словесность Осетины, особенно их сказания о богатырях, называемых нартами (см. Нартские богатыри). Некоторые типы и сюжеты осетинского нартовского эпоса встречаются в сказаниях кабардинцев и чеченцев. Последние, по-видимому, заимствовали некоторые рассказы у Осетины, которые сами кое-что получили от кабардинцев. В осетинский нартовский эпос проникли также из Закавказья, через посредство грузин, некоторые сюжеты, связанные с персидским богатырем Рустемом, героем почти общеизвестным на Кавказе. Кроме эпических сказаний, Осетины имеют немало песен, особенно сатирических и юмористических, которые так же легко складываются, как забываются и сменяются новыми. Широко распространены в народе пение и игра на музыкальных инструментах — двухструнной скрипке (фандыр) и свирели (между пастухами). Эти инструменты в настоящее время быстро вытесняются русской гармоникой. — Осетины более других кавказских народов обратили на себя внимание европейской науки своей принадлежностью к индоевропейской семье народов по языку, а также вопросом об их историческом прошлом. Еще в 1822 г. Клапрот высказал мнение, что Осетины — потомки аланов (см.). Дальнейшие разыскания подтвердили предположение, что в числе аланов были и предки Осетины, и уяснили иранское происхождение последних, а также их родство с азиатскими сарматами (см.). Осетины составляют остаток некогда многочисленного иранского племени, занимавшего значительное пространство на северном Кавказе, на нижнем Дону и в Черноморье. До самого Эльборуса и далее в области верхней Кубани до сих пор сохранились осетинские названия рек, ущелий, перевалов, гор и проч., свидетельствующие о том, что эти места были населены предками Осетины Наблюдение типа горских татар, изучение их преданий и обычаев приводит к убеждению, что татары застали здесь коренное осетинское население. Предки Осетины, известные русской летописи под именем ясов (см.), жили еще далее на запад, на низовьях Кубани и Дона, который доселе сохранил свое осетинское имя (дон — по-осетински вода, река). Древность иранских поселений на юго-востоке России восходит еще ко временам греческих черноморских колоний. В греческих надписях Тираса, Ольвии, Пантикапеи и особенно Танаиды встречается, среди негреческих личных имен, множество иранских, указывающих на присутствие значительного иранского элемента в местном населении. Лингвистический разбор этих имен дал возможность уяснить некоторые фонетические законы сарматского языка и установить его специальное родство с осетинским. Историческими данными о судьбе предков Осетины служат немногочисленные письменные свидетельства об азиатских сарматах, аланах, а также скудные указания русской летописи об ясах. Ближайшие южные культурные соседи Осетины, грузины, также сохранили в своих летописях несколько свидетельств о набегах оссов на Закавказье. Армянский историк Моисей Хоренский знает оссов под именем алан, под которым они были известны и византийским историкам (см. 3 часть "Осетинских этюдов", гл. I, II и III). В грузинской летописи оссы изображаются народом сильным, многочисленным, выставлявшим для набегов несколько десятков тысяч всадников. Упоминаются осетинские цари и родственные союзы между грузинским царским домом (Багратидов) и осетинским. Могущество Осетины, ослабленное на севере Кавказа русскими, черкесами (касогами) и половцами, было окончательно подорвано татарским погромом во времена Чингисхана. Осетины вынуждены были платить дань татарам. На севере татары заняли часть осетинской территории, а кабардинцы окончательно заперли Осетины в горах. Дигорцы, тагаурцы и часть куртатинцев были данниками кабардинцев еще в начале XIX века. Южные Осетины; прежде столь грозные для Закавказья, подчинились влиянию грузин и стали в крепостную зависимость от грузинских феодалов Эристовых и Мачабеловых. Водворение русского владычества на Кавказе было благоприятно для Осетины, нашедших в русском правительстве поддержку с одной стороны против кабардинцев, с другой против притеснений высшего сословия и грузинских князей. Вследствие подстрекательств со стороны последних происходили среди южных Осетины, по местам, волнения, но меры правительства и деятельность миссионеров все более и более сближали Осетины с русскими. Особенно содействовало этому сближению рациональное распределение земельных участков, состоявшееся в начале 60-х гг.: вся земля, занимаемая Осетины, была разделена, по возможности, совершенно равномерно между всеми обществами и в основание количества наделов было положено только количество населения. Для большего удобства в пользовании земельными участками некоторые из населенных пунктов равнины были впоследствии перемещены на другие места. При наделе земельными участками всех жителей, алдарам, на случай их нежелания воспользоваться своими наделами наравне с другими, были предоставлены участки земли по 300 дес. на семью, в Кубанской области. В 1866—67 гг. совершилось в Осетии освобождение крепостных сословий от власти помещиков. К этому времени из всего осетинского населения находилось в крепостном состоянии 1445 чел. в Терской области и до 20000 в Закавказье. Литература об Осетины, вообще довольно обширная, приведена во 2-й части "Осетинских этюдов" (стр. III — VII, M., 1882), Bс. Миллера, и во 2 выпуске "Систематического описания коллекций Дашковск. этнограф. музея" (M., 1889). Главные сочинения: Н. Гильченко, "Материалы для антропологии Кавказа. I. Осетины" (СПб., 1890); Д. Лавров, "Заметки об Осетии и осетинах", в "Сборн. материалов для описан. местн. и племен Кавказа;" (вып. III, 1883); С. Кокиев, "Записки о быте осетин", в "Сборн. материалов по этнографии", издав. при Дашковск. этнограф. музее (вып. I, 1885). Нартские сказания изданы в I части "Осетинских этюдов", а также в "Сборнике сведений о кавказских горцах" (вып. III, V и IX). Вс. Миллер.

Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890 - 1916гг.) Орочоны орочены (от тунгусского оро или орон — домашний олень) — народ тунгусского племени, сибирской ветви. Живут в северо-восточной части Амурской области — в верховьях Амура и по его притокам (Амазар, Урка, Ольдой); в Приморской области — в верховьях правых притоков Уссури (по Хору, Бикину и Иману с Ваком), по побережьям Татарского пролива и Сев. Японского моря; кроме того, встречаются на С Забайкальской области, по бассейнам рек Витима, Верхней Ангары и Шилии (о забайкальских Орочоны см. ниже), в Маньчжурии — по правому берегу Амура, в долине Гуюля, впадающего в Гань (оседло, в нескольких селениях). Тип Орочоны — монгольский; преобладает малый рост, при сухощавости сложения. Сплюснутая от темени к шее большая голова; плоское, широкое, с выдающимися скулами лицо; несколько выдающийся вперед клинообразный подбородок; широкий и прямой лоб, выпуклые в скулах щеки; короткий, круглый, с открытыми ноздрями нос; толстые губы, с несколько направленными вниз углами; узкие, с косым разрезом, черные или карие глаза; черные, жесткие, прямые волосы, густые на голове, редкие — на усах и бороде. Одежда у амурских Орочоны состоит из верхнего платья, сделанного из кожи северных оленей или диких коз, или же из шкур тех же животных; у мужчин платье доходит до колен, у женщин спускается ниже; оба пола носят род коротких панталон и кожаные чулки, прикрепляемые к панталонам узенькими ремешками, короткие полусапожки с голенищами летом, а зимой — длинные сапоги из оленьей кожи, мехом наружу. Женскую шапку шьют из разных шкур: передняя сторона из шкуры россомахи, задняя из выдры, низ окаймлен рысью, верх из лапок черно-бурых лисиц, подкладка из шкуры домашнего оленя. У зажиточных Орочоны Приморской области входят в употребление русские платки и фуражки; одежда представляет сходство с одеждой гольдов, значительно отличаясь от одежды амурских Орочоны; чаще готовится из китайских тканей — бязи и дабы. Шалаши Орочоны состоят из жердей, покрытых летом берестой, зимой — кожами сохатого оленя. Язык амурских Орочоны сходен с языком русских тунгусов, а язык Орочоны Приморской обл. — с языком гольдов. Орочоны Приморской обл. стоят на самой низкой ступени духовного развития; у них нет вовсе преданий, они не имеют понятия о годе и месяце и летосчисление ведут по ходу красной рыбы — кеты. Время Орочоны обозначают указанием, что "с тех пор красная рыба проходила 5, 10, 15 и т. д. раз". Они уважают родителей и родственников, заботятся о сиротах, сострадательны к бедным, гостеприимны; кражи у них редки и клеймятся презрением; родовой мести не существует. Амурские Орочоны исповедуют православную веру, приморские придерживаются шаманства и устраивают кумирни вблизи шалаша, в толстом, прямом дереве, в виде вырезанного трехгранного угла, на высоте 1—1,5 арш. от земли; перед кумирней помост из корья, на который кладутся жертвоприношения из рыб, камушков и проч.; во время молитвы по углам помоста зажигаются палочки из древесного смолья. Встречаются и кумирни китайского образца, в виде ящиков, с изображениями китайских богов и с деревянными и свинцовыми идолами. Шаманы у Орочоны называются ламами. Отец — глава семьи и дома, обязанный доставлять семье средства к существованию; мать смотрит за оленями и собаками, устраивает юрты при перекочевках, приготовляет пищу, шьет одежду и проч. Разделы не допускаются прежде смерти отца, после которого власть переходит к старшему сыну. За невесту дается ее отцу калым, который у приморских Орочоны вручается при самом совершении бракосочетания в доме жениха, а у амурских уплачивается постепенно. Договор о супружестве иногда совершается в то время, когда будущим супругам не более 8—9 лет. После родов женщина у приморских Орочоны считается нечистой: во время родов и целый месяц после них она живет в отдельном балагане, который затем сжигается. Орочоны по реке Хору тела покойников не зарывают в землю, а ставят гробы в двускатные балаганы из бересты, высотой 1,5—2 арш. Кочевой образ жизни Орочоны обусловливается оленеводством и промыслами звериным и рыбным; последние — главное их занятие. Рыба заготовляется впрок; приморские Орочоны из кеты заготовляют юколу, для продовольствия людей и собак. При охоте, продолжающейся всю зиму, применяются лук, копье, вилка с зазубринами (для мелкого зверя), ружье и нож. Амурские Орочоны в ноябре охотятся исключительно за белками. Пушнину амурские Орочоны сбывают русским торговцам в поселке Покровском и на Джалинде, приморские Орочоны — китайцам. Амурские Орочоны делятся на три главных рода; каждым родом управляет староста, избираемый сходом на 3 года и подчиняющийся тому станичному управлению, в районе которого кочует со своим родом. Староста объявляет административные распоряжения, следит за их исполнением, собирает ясак и служит низшей судебной инстанцией. По переписи начала 1880-х гг., амурских Орочоны было 946 чел. (474 мжч. и 472 жнщ.); ясачная подать определялась в 2 руб. 35 коп. в год с мужчины в возрасте 18—60 лет. Приморские Орочоны не образуют родовых общин, живут отдельными семьями, не знают другой власти, кроме отцовской, и не имеют понятия о повинностях. В 1882 г. их было до 1170 д. об. п. Название Орочоны стало известно русским только тогда, когда они познакомились с Орочоны, живущими по верховьям Амура. Орочоны Забайкалья известны под официальным названием бродячих тунгусов. Их всего в 1894 г. было 525 душ мужского пола, составлявших 8 родов, обитавших, большей частью, на берегах оз. Байкала, при впадении pp. Ангары и Кошеры. Место их осенней стоянки — пристань Дагары (она же селение Нижне-Ангарское), центр рыбопромышленности на С оз. Байкала (всего до 25 юрт). По окончании рыбного промысла береговые Орочоны откочевывают на лодках в свои места по pp. Ангаре и Кигере, по берегам Байкала до Кабаньего мыса и р. Тыи и далее до р. Покойников, занимаясь рыбным и пушным промыслами. Горные Орочоны (24 юрты, при 320 оленях) кочуют по вершинам рек, впадающих в Лену и Киренгу. В ноябре и апреле они выходят в м. Дошкочаны, для решения своих родовых дел, уплаты ясака и проч. На месте разветвления Ангары на протоки Ангару и Кошеру стоит выселок Ченча, при котором казенный магазин (другой — в Нижне-Ангарске) для отпуска Орочоны хлеба, пороха, свинца и кирпичного чая. На центральных местах зимней и летней стоянок забайкальские Орочоны строят деревянные амбары, для хранения ненужных по времени года вещей; около таких амбаров и располагаются юрты Орочоны При передвижениях мужчины ходят на лыжах, женщины и старики ездят на оленях. Пища зимой — кирпичный чай с оленьим молоком, пресные хлебные лепешки, рыба (хариус, налим, осетр) и птица (гусь, глухарь). Забайкальский Орочоны хорошо выносит холод и часто спит на морозе, ничем не укрывшись. Сало, куски мяса и кедровые орехи — праздничное угощение Орочоны, подаваемое на деревяшках. Охотятся Орочоны за медведями, изюбрами, козами, тарбаганами, выдрами, соболями, лисицами, россомахами, кабаргами и белками. Охота производится при помощи особой породы собак — лаек, среднего роста и преимущественно темного цвета. Соболя и лисицу стреляют из-под собаки, большого зверя ловят в ямы. Особенно выгодной считается охота за кабаргой, очень опасная, так как охотнику приходится карабкаться по обрывам скал. Ум. Ороки — народ тунгусского племени (сибирской ветви); живут на восточном берегу Сахалина, от мыса Вюрта до залива Терпения; кроме того, отдельные юрты Ороки встречаются по реке Поронай. Их строение лица и телосложение напоминает ольчей (см.) или мангунов; язык несколько разнится от языка последних, что зависит, быть может, от различного образа жизни тех и других. Ороки — полукочевой народ, который вместе со стадами оленей переходит с места на место, обыкновенно перекочевывая каждую зиму с восточного берега Сахалина к верховьям р. Тыми, а оттуда на западный берег о-ва около деревень Аркай или Мгачь; затем Ороки идут вдоль Татарского пролива к С до Амурского лимана, переходят на материк к р. Тыми, поднимаются по ее долине, спускаются в долину Амура, где живут недолго, производя меновую торговлю с ольчами и, наконец, возвращаются прежним путем на Сахалин. Лето и зиму Ороки живут в конусообразных шалашах, покрытых шкурами рыб и оленей. Одежда Ороки напоминает одежду ольчей. Главное их занятие — добывание зверей и уход за домашними оленями. Ороки обходительны, ласковы и приветливы. Шренк полагает, что Ороки — ветвь ольчей, переселившаяся с материка на Сахалин; это весьма вероятно, так как сами Ороки называют себя ольчами. Число их — не более 300 душ обоего пола.

Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890 - 1916гг.) Юкагиры - остатки исчезающего, но в старое время сильного и многочисленного Омокского народа. Эти, большей частью, бродячие инородцы кочуют в пределах Верхоянского и Колымского округов Якутской области по рекам обеим Анюям, Колыме и ее притокам Ясачной и Киркидону, а также по рекам Яне и Индигирке, до берегов Северного Ледовитого океана. В Вилюйском округе их числится 5 родов, с 484 душами (256 мужчин и 228 женщин), в Колымском округе также 5 родов, с 248 душами (133 мужчины и 158 женщин), а всего в области 732 души. По 10-й ревизии Юкагиры числилось в области 1686 душ (900 мужчин и 786 женщин). В 1774 г. Юкагиры платили ясак с 962 душ мужского пола но, по словам исследователя их, Георги, не прописанных лиц было вчетверо больше. Повальные болезни, в особенности оспа в XVIII и в первой половине XIX столетия, способствовали истреблению племени. Юкагиры среднего роста, хорошо сложены, волосы и глаза темные или черные, лицо продолговатое, белизной кожи резко отличаются от прочих инородцев; они вообще трудолюбивы, живут довольно опрятно; смысла христианской религии не усвоили и только наружно исполняют обряды православной церкви. Занимаются оленеводством, ловлей зверей, рыбы и птиц, выделкой оленьих шкур (равдуги). Жилища оленеводов напоминают собой русские избы, но печей они не имеют; вместо них служить очаг. Кочевые Юкагиры живут в переносных чумах. Мужчины и женщины одеваются в выделанные из оленьих шкур, шерстью вверх, парки, сделанные на манер рубахи, с рукавами и разрезом у ворота. Женская парка делается из оленьих выпоротков, вырезанных из живота самки, с откидным меховым, иногда собольим воротником; мужская парка - из молодых оленей, со стоячим воротником какого-нибудь дешевого меха, нередко собачьего. Пища Юкагиры - рыба, водяная птица и в особенности оленина, высушенная на солнце или мороженая. Лакомством считается копченый олений язык. Олень и собака служат как для передвижения, так и для охоты. Олений промысел производится Юкагиры дважды в год, в мае и сентябре, при переходе оленей из лесов в приморские тундры и обратно, особенно осенью, когда олени становятся жирными. Зверей Юкагиры ловят преимущественно ловушками; трудолюбивые охотники ставят по 400 ловушек на человека. На медведя охотятся с ружьем. Рыба ловится для домашнего обихода, как и птица; только перо и пух идут на продажу. Меновая торговля производится одновременно со взносом ясака; оленина меняется на хлеб, чай, сахар, табак, посуду, ситец и водку. Юкагиры любят музыку и пение, а также сказки. Мужчины рассказывают про свою удаль и охотничьи подвиги и про старых богатырей, а также легенды, в особенности о подвигах предков; женщины, у которых довольно мягкий, нежный голос, воспевают любовь и любовные похождения. Юкагиры довольно общительны, беззаботны и гостеприимны. Впервые русские познакомились с Юкагиры в 1638 г., когда партия енисейских казаков, под начальством Ивана Пастника, встретила их на реке Индигирка В 1644 г., когда казаки открыли реку Колыму, они нашли там также Юкагиры В ту пору народ этот был многочислен, воинствен и вел постоянные войны с коряками и чукчами. В 1645 г. Юкагиры восстали против русских, возбужденные к тому князем Пелевой, и на так называемом Убиенном поле убили служилых русских людей. В 1697 г. Юкагиры, в числе 60 человек, ходили с Атласовым для завоевания Камчатки. В 1714 г., за жестокое с ними обращение, они напали близ Акланского острожка на отряд казаков, шедший из Камчатки, и истребили его. В 1727 г. Юкагиры участвовали в неудачной экспедиции майора Павлуцкого против чукчей. Более подробное исследование Юкагиры произведено Йохельсоном. Н. Латкин.

Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890 - 1916гг.) Гиляки — инородческое племя дальнего русского Востока, живущее в Приморской области, в низовьях Амура, по лиману этой реки и далее на север, по южному побережью Охотского моря, до Ульбанского и Тугурского заливов, а также в северной части острова Сахалина, примерно до 50° с. ш. на западном берегу этого острова и до 51° с. ш. на восточном (главное местопребывание их во внутренней части острова, по реке Тыми). На материке, по берегу Татарского пролива, конечный южный пункт их распространения — селение Чоми, а вверх по Амуру — с. Богородское. Русские склонны придавать название "гиляков" многим другим инородцам, которые против того не возражают, видя в этом названии нечто вроде нарицательного имени. Сами себя Гиляки называют Ниб(а)х, т. е. человек, люди. Соседями Гиляки, кроме русских и разных тунгусских племен (мангуны, негидальцы, или нигедайцы, ороки), являются на острове Сахалине — айны, живущие в южн. половине этого о-ва. Численность Гиляки в точности неизвестна: Шренк полагает ее (основываясь на данных 50-х годов) в пять тысяч с небольшим, Зеланд, по приблизительному расчету исправников (в конце 70-х и начале 80-х годов) — в 7 тыс. (из них 4 тыс. на материке, и 3 тыс. на Сахалине, последняя цифра, по-видимому, преувеличена). По некоторым показаниям численность Гиляки за последнее десятилетие уменьшается (особенно вследствие эпидемий оспы и кори). Гиляки ниже среднего роста (средний рост 1 2 измеренных Зеландом мужчин = 162,2 см, или 2 арш. 4,5 вершк., 8 женщин — 150,4 см), коренасты, с короткой шеей и хорошо развитой грудью, с несколько короткими и кривыми ногами, с малыми кистями и ступнями, с довольно большой, широкой головой [По Зеланду, головной показатель, по измерениям над живыми особями = 86,2, но Шренк из 4 гиляцких черепов встретил 3 долихо- и мезоцефалических], смуглым цветом кожи, темными глазами и черными прямыми волосами, которые у мужчин заплетаются сзади в косу, а у женщин — в две косы. В лице заметны черты монгольского типа, но выраженные не одинаково резко у различных особей, так что не которые наблюдатели различают у Гиляки два типа — монгольский, или тунгусский, и другой, более подходящий к европейскому, с удлиненным, умеренно скуластым лицом, более открытыми глазами и большей растительностью на лице. Шренк принимает даже три типа: тунгусско-гиляцкий, айнско-гиляцкий и собственно гиляцкий, промежуточный между первыми двумя. Вообще Гиляки, живущие между айнами и тунгусами, представляют как бы нечто среднее между этими племенами, но у них никогда не встречается такого развития бороды и волосатости на теле, как у айнов. В пользу обособленности Гиляки, как племени, говорит и их язык, весьма разнящийся от тунгусского и айноского, как по лексическому составу и грамматике, так и по фонетике; в то время, как те языки отличаются полногласием, гиляцкий изобилует согласными гортанными и шипящими звуками [Язык сахалинского, или тро-Гиляки, несколько отличается от языка материковых и составляет особое наречие]. Шренк относит Гиляки к палеазитам, к загадочным "краевым" народам Азии (подобно айнам, камчадалам, юкагирам, чукчам, алеутам и др.) и полагает, что первоначальная родина Гиляки была на Сахалине, откуда они перешли на материк под натиском с юга айнов, в свою очередь отодвинутых японцами. Что касается названия "гиляки", то, по мнению Шренка, оно произошло от китайского "киль", "киленг", прилагаемого вообще к обозначению инородцев низовьев Амура. От своих соседей Гиляки отличаются еще тем, что не практикуют вовсе татуировки и женщины их не носят колец или серег в носовой перегородке. Народ здоровый и выносливый, Гиляки, однако, слабее русских и несколько вялы; энергичные тунгусы смотрят на них свысока. Основной пищей Гиляки служит рыба; они едят ее сырой, мороженой или сушеной (вяленой). Последняя, так называемая юкола, с примесью рыбьего или тюленьего жира, составляет основной фонд питания; ею запасаются на зиму для людей и собак. Ловят рыбу сетями (из крапивы или дикой конопли), лесами или кручьями. Кроме того, Гиляки бьют нерп (тюленей), сивучей, дельфинов или белух, собирают бруснику, малину, ягоды шиповника, кедровые орехи, черемшу (дикий чеснок), покупают буду (просо), ржаную муку, картофель, кирпичный чай и сахар. Едят большей частью холодное; вместо тарелок употребляют дощечки на коротеньких ножках. Мясо едят всякое, за исключением только крыс; соли до последнего времени не употребляли вовсе; водку любят; табак курят оба пола, даже дети; посуды, кроме деревянной, берестяной и железных котлов не имеют. Деревни гиляков расположены по берегам, в более низменных местах, чем русские, но все-таки вне черты обычных наводнений. Жилища вытянуты в ряды; при них амбары, служащие летом для жилья, но других построек, огородов и т. д. нет. Зимнее жилище имеет простейшую форму у сахалинских Гиляки; это — юрта, построенная по типу шатра, на половину углубленная в землю, с пирамидальной, деревянной, покрытой травой и землей крышей, в которой имеется отверстие для света и выхода дыму. Перед входом в юрту низкий коридор, по середине — ящик из битой глины для костра, кругом нары. У материковых Гиляки юрта заменяется маньчжурской избой, с окнами затянутыми рыбьей кожей, с двускатной крышей, без трубы и без потолка, а только с несколькими перекладинами, с печью из битой глины, от которой наружу проведена труба. Нары очень широкие; в каждой избе живет по 4—8 семей (часто до 30 душ); за то число изб в селениях не велико, обыкновенно 2—6, редко до 12 или более. Убранство избы несложное; для освещения служит рыбий жир или лучина. На лето Гиляки переселяются в амбары, устроенные большей частью на столбах (фута на 3 над землей), с двускатной, довольно плоской крышей; зимнее жилье, с его дымопроводами под нарами, с его массой блох и крыс, становится летом невозможным. Костюм Гиляки летом состоит из холщовой или бумажной рубашки, таких же штанов и пирамидальной берестяной шляпы; последняя — собственного изделия, так же как кафтаны из рыбьей кожи (ныне уже выходящие из употребления) и сапоги (из рыбьей или нерпичьей шкуры без волос). Зимой на ногах — "торбоза" (из цельной шкуры нерпы, набитые внутри сеном), выше — "гарье" (меховые штаны); сверх рубашки армяк из синей кит. материи, суконный кафтан (из русского сукна) или шуба из собачьего меха; на голове, в виде чепца, шапка из собачьей шкуры; на руках — меховые рукавицы. Женский костюм сходен с мужским, но обыкновенно длиннее и с большим числом узоров и побрякушек; женщины носят также фартуки, медные браслеты, стеклянные бусы, деревянные амулеты (идольчики) и большие оловянные серьги. У мужчин кафтан стянут поясом, на котором висят: нож в ножнах, огниво, игольник, остроконечная бляшка для чистки трубки и др. Трубка (ганза) и мешочек с табаком постоянно носятся за пазухой. Оружие состоит из копья, лука и стрел. Лук — сложный, около 2 арш. длиной, из ясеневого или жимолостного дерева, с подкладкой из китового уса; стрелы из жимолости с желез. наконечниками; теперь входят в употребление и ружья; у богачей хранятся еще старинные железные кольчуги. Несмотря на примитивный способ ковки, попадаются ножи и копья искусной работы. Для охоты употребляются еще гарпуны, самострелы и длинные (составные) копья на нерп. Для передвижения летом служат лодки — плоскодонные, корытовидные, из кедровых или еловых досок, сажени в 3 длиной, сшитые деревянными гвоздями и с забитыми мхом щелями; вместо руля — короткое весло; гребные весла похожи на лопату. Парус — из рыбьей шкуры или холста — употребляется редко; Гиляки вообще боятся свежего ветра, тем более, что их лодки легко опрокидываются, а плавать они не мастера. Есть еще "оморочки" — маленькие челноки из березовой коры. Зимой ходят на лыжах или ездят в нартах, на 13—15 собаках; нарты не так удобны, как у русских, у которых собаки тащат грудью, а у Гиляки шеей, за петлю. Тканье и гончарное дело Гиляки совершенно неизвестны, но они искусны в выделке сложных узоров (на бересте, коже и т. д.). Богатство Гиляки выражается в возможности содержания нескольких жен, в серебряной монете, в большем числе одежд, хороших собаках и разных покупных бесполезных вещах; есть такие, которые держат работниками русских. Крайних бедняков мало, и их прокармливают более состоятельные; привилегированного класса нет; наиболее почитаются старики, богатые, выдающиеся храбрецы, известные шаманы; старосты, местами назначаемые из более проворных и говорящих по-русски, никакой особой властью не пользуются; более важные дела решаются на сходках, но они бывают редко, обыкновенно в случае какого-либо важного проступка, похищения чьей-либо жены и т. д.; виновный приговаривается к вещественному удовлетворению обиженного, к изгнанию из селения, редко (и то тайком) к смертной казни, но телесные наказания практикуются очень редко (до прибытия русских их вовсе не было) и даже детей не секут и не бьют. Ссоры иногда разрешаются поединком при помощи "кауров" — тяжелых палок, употребляемых при езде на собаках для остановки нарт. Живут гиляки вообще мирно, за больными всячески ухаживают, но умирающих выносят вон, из суеверного страха, а также удаляют в особый берестяной шалаш родильницу, даже зимой, от чего бывают случаи замерзания новорожденных. Гостеприимство у Гиляки весьма развито, воровство неизвестно, обман — редкость; вообще они отличаются честностью, хотя в последнее время, надуваемые русскими, они стали допускать и сами надувательство по отношению к последним. Женятся Гиляки обыкновенно рано; иногда родители заключают браки между детьми 4—5 лет; за невесту уплачивают калым, разными вещами, на сумму 200—300 руб., и кроме того жених должен устроить пир, продолжающийся неделю. Допускаются браки с племянницами и двоюродными сестрами. Обращение с женой вообще мягкое [Особые нежности, однако, не в ходу. Поцелуй и рукопожатие известны (заимствованы), но мало употребительны. Перед уважаемым лицом приседают, и оно дает иногда поцеловать себя в щеку. Нежные чувства выражаются также взаимным исканием друг у друга вшей или вытиранием лица слюнями]. Брак легко может быть расторгнут, и разведенная легко находит себе другого мужа. Нередко также умыкание жен, с согласия умыкаемой; муж требует тогда возвращения калыма или преследует и мстит (бывают даже случаи убийства); теперь похититель нередко спасается тем, что крестится и венчается по христианскому обряду. Вдова переходит часто к брату умершего или к другому близкому родственнику, но она может и остаться вдовою, и родственники все-таки обязаны помогать ей, если она бедна. Имущество отца переходит к детям, причем больше получают сыновья. В характере (и выражении лица) у Гиляки замечается сосредоточенность, серьезность, меньшая приветливость, чем например, у гольдов; Гиляки кажутся малоподвижными, малолюбознательными, индифферентными. Они очень редко поют, не знают плясок, и имеют самую примитивную музыку, производимую ударами палок по висящему на веревках, параллельно земле, сухому шесту; встречается еще род железного органчика (или чибызги); зимою, по вечерам, Гиляки охотно слушают сказки. Исторических преданий у них никаких нет, исключая только смутной памяти о какой-то большой войне между сахалинскими и амурскими Гиляки, бывшей 3—4 поколения тому назад. О первых столкновениях с русскими, в XVII веке, не сохранилось никакого воспоминания. Гиляки, однако, не тупой народ; в бывшей в с. Михайловском школе дети их легко учились чтению и письму по-русски. Праздников у Гиляки мало; самый главный — медвежий, бывающий в январе и продолжающийся около 2 недель; медвежонка добывают из берлоги или покупают на Сахалине, откармливают, возят по деревням, потом привязывают к столбу, убивают стрелами, разводят костер, слегка поджаривают куски мяса и едят его, запивая водкой и чаем. На пир сходятся несколько деревень; он сопровождается музыкой, песнями, игрой в карты и шашки, собачьим бегом и меновой торговлей (ярмаркой). Религия Гиляки стоит на ступени анимизма; они веруют в духов, добрых и злых, олицетворяемых в идолах. Идолы вырезаются из дерева, изображают человека или зверя, иногда обшиты шкурой или перьями. Обыкновенно, идолы спрятаны в амбаре и выносятся лишь в исключительных случаях. Главный из злых духов называется "кинс". Есть смутное представление о боге-создателе (куш); имеются также священные места, например, скала у с. Тыр или сухое дерево у дер. Вайды. Есть некоторое понятие о загробной жизни. Умершие отвозятся в лес и сжигаются на костре, после чего пепел собирается и кладется в небольшом домике, недалеко от деревни, в лесу, где также зарывается платье, оружие и трубка покойного, или же они кладутся в самом домике; собак, привезших труп, также убивают или убивают только одну собаку, или даже (при недостатке собак) сжигают только нарту. Около этого домика родственники совершают поминки, приносят трубку с табаком, чашку с бурой, плачут и причитают. Сношение с духами производится при посредстве шаманов, которые призываются для изгнания болезней, для содействия успешной ловле рыбы и т. п. Шаман имеет особый костюм с железными побрякушками, бьет палкой в большой бубен, ходит вокруг огня или скачет через него, иногда неистово вертится и т. п. Ср. Зеланд, "О Гиляках" (в "Известиях общ. Люб. Естест.", т. 49, вып. 3, 1886); Шренк, "Об инородцах Амурского края" (I, СПб., 1883); Schrenck, "Reisen und Forschungen im Amur Lande in den Jahren 1853—56" (т. III, вып. 2, СПб., 1891); Зеланд, "Заметка о гиляцком языке" ("Труды этногр. отдела общ. любителей естествозн.", VII, 1886). Д. Анучин.

Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. Чукчи — немногочисленное (около 6 тысяч) первобытное племя крайнего северо-востока Азии, разбросанное на огромной территории от Берингова моря до реки Индигирки и от Ледовитого океана до рек Анадыря и Анюя. Название Чукчи, которым их называют русские, якуты и ламуты — искаженное чукотское слово "чавчу" (богатый оленями), каковым именем чукчи-оленеводы называют себя в противоположность Чукчи приморским — собаководам. Сами Чукчи себя называют "ораведлат" (люди). Соседи Чукчи — юкагиры, ламуты, якуты и эскимосы (на берегу Берингова пролива). Из них по облику Чукчи больше всего напоминают якутов. Тип Чукчи смешанный, в общем монголоидный, но с некоторыми отличиями. Глаза с косым разрезом встречаются реже, чем с разрезом горизонтальным; ширина скул меньше, чем у тунгусов и якутов, и чаще, чем у последних; встречаются индивиды с густой растительностью на лице и с волнистыми, почти курчавыми волосами на голове; цвет лица с бронзовым оттенком; цвет тела лишен желтоватого оттенка (Богораз). Красивый мужской тип Чукчи приближается, по словам того же исследователя, к типу некоторых американских племен. Он высок, плечист, со статной, несколько тяжелой фигурой; крупные, правильные черты лица, лоб высокий и прямой; нос крупный, прямой, резко очерченный; глаза большие, широко расставленные; выражение лица мрачное. Среди женщин чаще встречается тип монгольский, с широкими скулами, расплывшимся носом и вывороченными ноздрями. Смешанность типа (азиатско-американского) подтверждается некоторыми преданиями, мифами и различиями в особенностях быта оленных и приморских Чукчи (см. ниже): у последних, например, собачья запряжка американского образца. Окончательное решение вопроса об этнографическом происхождении Чукчи зависит от сравнительного изучения языка Чукчи и языков ближайших американских народностей. Лучший знаток языка Чукчи, В. Богораз, находит его близкородственным не только с языком коряков и камчадалов, но и с языком эскимосов. До самого последнего времени по языку Чукчи причисляли, следуя Шренку, к палеоазиатам, т. е. к группе окраинных народов Азии, языки которых стоят совершенно особо от всех остальных лингвистических групп Азиатского материка, вытесненных, в очень отдаленные времена, из середины материка на северо-восточные окраины. С русскими Чукчи столкнулись впервые еще в XVII столетии. В 1644 г. казак Стадухин, первый доставивший известие о них в Якутск, основал Нижнеколымский острог. Чукчи, кочевавшие в то время как на восток, так и на запад от реки Колымы, после упорной, кровопролитной борьбы окончательно покинули левый берег Колымы, оттеснив при своем отступлении эскимосское племя мамаллов с побережья Ледовитого океана к Берингову морю. С тех пор в течение более ста лет не прекращались кровавые столкновения между русскими и Чукчи, территория которых граничила с нашей по реке Колыме на западе и Анадырю на юге, со стороны Приамурского края. В этой борьбе Чукчи выказали необыкновенную энергию. В плену они добровольно убивали себя, и если бы русские на время не отступили, они бы поголовно выселились в Америку. В 1770 г. после неудачной кампании Шестакова Анадырский острог, служивший центром борьбы русских с Чукчи, был уничтожен и команда его переведена в Нижне-Колымск, после чего Чукчи стали менее враждебно относиться к русским и постепенно стали вступать с ними в торговые сношения. В 1775 г. на речке Ангарке, притоке Большого Анюя, была построена Ангарская крепостца, где, под охраной казаков, происходила ежегодная ярмарка для меновой торговли с Чукчи С 1848 г. ярмарка перенесена в Анюйскую крепость (в 250 верстах от Нижне-Колымска, на берегу Малого Анюя). До первой половины XIX столетия, когда европейские товары доставлялись в территорию Чукчи единственно сухопутным путем через Якутск, Анюйская ярмарка имела обороты на сотни тысяч рублей. Сюда привозились чукчами не только обыденные продукты их собственного добывания (одежда из оленьих мехов, оленьи шкуры, живые олени, тюленьи шкуры, китовый ус, шкуры белых медведей), но и самые дорогие меха (бобров, куниц, черных лисиц, голубых песцов), которые так называемые носовые Чукчи выменивали на табак у обитателей берегов Берингова моря и северо-западного побережья Америки. С появлением американских китоловов в водах Берингова пролива и Ледовитого океана, равно как с доставлением товаров на Гижигу судами добровольного флота (в 80-х годах XIX в.), наиболее крупные обороты Анюйской ярмарки прекратились, и ныне она обслуживает лишь потребности местного колымского торга, имея оборотов не свыше 25 тыс. руб. В настоящее время часть Чукчи числится формально в русском подданстве и даже обложена ясаком; некоторые крещены. Фактически большинство Чукчи пользуется полной независимостью. В последнее время особенной заботой администрации пользовались Чукчи Анадырской округи. По образу жизни Чукчи делят на оленных, бродящих по Берингову полуострову, в бассейнах рек Анадыря, Чауна и Колымы (в нижнем течении) и на севере так называемой Большой тундры, между Колымой и Индигиркой; приморских или сидячих, живущих селениями по всему побережью Ледовитого океана от Шелагского мыса до Чукотского носа, и носовых или торговых, кочующих около Чукотского носа. Оленные Чукчи живут почти исключительно оленеводством, которое, несмотря на массу случайных неблагоприятных условий — как эпизоотии, разбегание оленей в летние месяцы под влиянием укусов комаров, оводов и мух, слабой прирученности и проч., — процветает и дает Чукчи вполне обеспеченное существование. Средний размер стада одного хозяина — от 300 до 400 голов; но есть хозяева, имеющие по 2-3 стада, каждое в несколько тысяч голов. Чукотский олень — совсем другой породы, чем ламутский; он более дик, слабосильнее, голова его толще и короче, шерсть темнее; качества его скорее убойного, чем ездового оленя. Поэтому между Чукчи и ламутами происходит постоянный обмен ездовых оленей на убойных. Охота для оленных Чукчи — весьма второстепенный промысел. На первом плане стоит дикий олень, затем песец, росомаха, белка, медведь, волк; из морских животных бьют тюленей. Подсобным промыслом служит также рыболовство (удой, весьма первобытных форм, и сетями). Приморские Чукчи живут оседло по берегам моря и ведут собачье хозяйство. Главный источник их пропитания — охота на морских животных (тюлени, моржи, белые медведи, песцы, китовый ус); материалы для жилищ и одежды (оленьи шкуры) они добывают от оленных Чукчи, в обмен на продукты своей добычи. Носовые Чукчи больше всего известны своими торговыми операциями — скупкой дорогих мехов у эскимосских племен и торговыми сношениями с русскими на Анадыре и на Анюйской ярмарке. Наиболее многочисленны (3000 душ в одном Колымском округе) и наиболее типичны Чукчи оленные, кочевые. Живут они стойбищами в 2-3 дома, которые снимаются по мере истощения оленьего корма. На лето некоторые спускаются к морю. Несмотря на необходимость перекочевок, жилище их довольно громоздко и удобоперевозимо только благодаря обилию оленей (обоз стойбища доходит до 100 саней). Жилище Чукчи представляет большой шатер неправильно-многоугольной формы, крытый полотнищами из оленьих шкур, мехом наружу. Устойчивость против напора ветра придается камнями, привязываемыми к столбам и покрову шалаша. Огнище — посреди шалаша и окружено санями с хозяйственными принадлежностями. Собственно жилое помещение, где Чукчи ест, пьет и спит, состоит из небольшой четырехугольной меховой палатки-полога, укрепляемой у задней стенки шатра и наглухо с пола заделываемой. Температура в этом тесном помещении, нагреваемом животной теплотой ее обитателей и отчасти жировой лампой, такая высокая, что Чукчи раздеваются в нем донага. Зимняя одежда Чукчи — обычного полярного типа. Она шьется из меха пыжиков (подросшего осеннего теленка) и состоит у мужчин из двойной меховой рубахи (нижней мехом к телу и верхней мехом наружу), таких же двойных штанов, коротких меховых чулок с такими же сапогами и шапки в виде женского капора. Совершенно своеобразна женская одежда, тоже двойная, состоящая из цельно сшитых штанов вместе с низко вырезанным корсажем, стягивающимся в талии, с разрезом на груди и крайне широкими рукавами, благодаря которым чукчанки во время работы легко высвобождают руки. Летней верхней одеждой служат балахоны из оленьей замши или из пестрых покупных материй, а также камлейки из тонкошерстной шкуры оленя с разными обрядовыми нашивками. Костюм грудного ребенка состоит из оленьего мешка с глухими разветвлениями для рук и ног. Вместо пеленок подкладывается слой мха с оленьей шерстью, впитывающий в себя испражнения, которые ежедневно выбираются через особый клапан, пристегивающийся к отверстию мешка. Большая часть украшений Чукчи — подвески, повязки, ожерелья (в виде ремешков с бусами и фигурками и т. п.) — имеют религиозное значение; но есть и настоящие украшения в виде металлических браслетов, сережек и т. п. Вышивки у оленных Чукчи очень грубы. Обрядовое значение имеет и раскрашивание лица кровью убитой жертвы, с изображением наследственно-родового знака — тотема. Самый любимый рисунок, по словам г-на Богораза, ряд небольших дырочек, обметанных по краям (английское шитье). Часто узор состоит из черных и белых квадратиков гладкой оленьей шкуры, вырезанных и сшитых вместе. Оригинальный узор на колчанах и одеждах Чукчи приморских — эскимосского происхождения; от Чукчи он перешел ко многим полярным народам Азии. Убор волос различен у мужчин и у женщин. Последние заплетают две косы по обеим сторонам головы, украшая их бусами и пуговицами, выпуская иногда передние пряди на лоб (замужние женщины). Мужчины выстригают волосы очень гладко, оставляя спереди широкую бахрому и на темени два пучка волос в виде звериных ушей. Утварь, орудия и оружие в настоящее время употребляются главным образом европейские (металлические котлы, чайники, железные ножи, ружья и т. д.), но и до сих пор в быту Чукчи много остатков недавней первобытной культуры: костяные лопаты, мотыги, сверла, костяные и каменные стрелы, наконечники копий и т. д., сложный лук американского типа, пращи из костяшек, панцири из кожи и железных пластинок, каменные молотки, скребла, ножи, первобытный снаряд для добывания огня посредством трения, примитивные лампы в виде круглого плоского сосуда из мягкого камня, наполняемого тюленьим жиром, и т. д. Первобытными сохранились их легкие санки, с дугообразными подпорками вместо копыльев, приспособленные только для сидения на них верхом. В санки запрягаются или пара оленей (у оленных Чукчи), или собаки, по американскому образцу (у приморских Чукчи). Пища Чукчи — преимущественно мясная, в вареном и сыром виде (мозг, почка, печень, глаза, сухожилья). Охотно употребляют и дикие коренья, стебли, листья, которые варят вместе с кровью и жиром. Своеобразное блюдо представляет так называемое моняло — полупереварившийся мох, извлеченный из большого оленьего желудка; из моняла приготовляют различные консервы и свежие блюда. Полужидкая похлебка из моняла, крови, жира и мелко покрошенного мяса еще очень недавно была самым распространенным видом горячей пищи. Очень пристрастны Чукчи к табаку, водке и мухоморам. Род Чукчи — агнатный, объединяемый общностью огня, единокровностью по мужской линии, общим тотемным знаком, родовой местью и религиозными обрядами. Брак преимущественно эндогамный, индивидуальный, часто полигамический (2-3 жены); среди определенного круга родственников и побратимов допускается, по соглашению, взаимное пользование женами; обычен также левират (см.). Калыма не существует. Целомудрие для девушки не играет роли. По своим верованиям Чукчи — анимисты; они персонифицируют и обоготворяют отдельные области и явления природы (хозяева леса, воды, огня, солнца, оленей и т. п.), многих животных (медведя, ворону), звезды, солнце и луну, верят в сонмы злых духов, причиняющих все земные бедствия, включая болезни и смерть, имеют целый ряд регулярных праздников (осенний праздник убоя оленей, весенний — рогов, зимнее жертвоприношение звезде Алтаир, родоначальнику Чукчи и т. д.) и множество не регулярных (кормление огня, жертвоприношения после каждой охоты, поминки покойников, обетные служения и т. д.). Каждая семья, кроме того, имеет свои семейные святыни: наследственные снаряды для добывания священного огня посредством трения для известных празднеств, по одному на каждого члена семьи (нижняя дощечка снаряда представляет фигуру с головой хозяина огня), далее связки деревянных сучков "отстранителей несчастий", деревяшек-изображений предков и, наконец, семейный бубен, так как камлание с бубном у Чукчи не есть достояние одних специалистов-шаманов. Последние, почувствовав свое призвание, переживают предварительный период своего рода невольного искуса, впадают в глубокую задумчивость, бродят без пищи или спят по целым суткам, пока не получат настоящего вдохновения. Некоторые умирают от этого кризиса; некоторые получают внушение о перемене своего пола, т. е. мужчина должен превратиться в женщину, и наоборот. Превращенные принимают одежду и образ жизни своего нового пола, даже выходят замуж, женятся и т. д. Покойников либо сжигают, либо обертывают пластами сырого оленьего мяса и покидают в поле, предварительно прорезав покойнику горло и грудь и вытащив наружу часть сердца и печени. Предварительно покойника обряжают, кормят и гадают над ним, заставляя отвечать на вопросы. Старики часто заблаговременно убивают себя сами или, по их просьбе, убиваются близкими родственниками. Фольклор и мифология Чукчи очень богаты и имеют много общего с таковыми американских народов и палеоазиатов. Язык Чукчи очень богат как словами, так и формами; в нем довольно строго проведена гармония звуков. Фонетика очень трудна для европейского уха. Главные психические черты Чукчи — чрезвычайно легкая возбудимость, доходящая до исступления, склонность к убийствам и самоубийствам при малейшем поводе, любовь к независимости, настойчивость в борьбе; наряду с этим Чукчи гостеприимны, обычно добродушны и охотно приходят на помощь своим соседям, даже русским, во время голодовок. Чукчи, особенно приморские, прославились своими скульптурными и резными изображениями из мамонтовой кости, поражающими своей верностью природе и смелостью поз и штрихов и напоминающими замечательные костяные изображения палеолитического периода. Ср. В. Г. Богораз, "Отчет об исследовании Чукчи Колымского края" (оттиск из "Известий Восточно-Сибирского Отд. Императорского Русского Географического Общества" за 1899 г., т. XXX, вып. I); его же, "Очерк материального быта оленных Чукчи" (СПб., 1901, "Сборник Музея Антропологии и Этнографии", вып. II); его же, "Образцы народной словесности Чукчи" (тексты с переводом и пересказы, СПб.); В. Йохельсон, "Заметки о населении Якутской области" ("Живая Старина", вып. II, 1895); путешествия Норденшельда, барона Майделя, Биллингса и др. Л. Ш.

Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890 - 1916гг.) Остяки — угро-финское племя, живущее по Оби, Иртышу и их притокам (Конде, Васюгану и др.), в Тобольской губернии и в Нарымском округе Томской губернии. Разделяется на три группы: северных Остяки — в Березовском округе, восточных — в Сургутском и в Нарымском (по реке Васюган) и юго-западных или иртышских — в северной части Тобольского округа, по берегам Оби, Иртыша, Конды и т. д. Название Остяки придается также так называемым енисейским Остяки, живущим в Томской губернии, на левом берегу Енисея и верхней Кети, но этот немногочисленный, вымирающий народец не имеет ничего общего с настоящими Остяки и должен считаться родственным коттам, койбалам и другим южно-самоедским, ныне отатарившимся народностям. К самоедам же относятся и "нарымские Остяки" или "Остяки-самоеды". Наоборот, весьма близки к Остяки, если не тожественны с ними, вогулы (см.). Как те, так и другие говорят на почти одинаковых языках и называют себя одинаково манс или маньс. Остяки называют себя, впрочем, больше по рекам, например Kondikhou ï = "люди Конды", Ас-ях = "народ Оби". Из последнего имени производят и название "остяк", хотя другие объясняли его из татарского "уштяк" = варвар. Самоеды называют Остяки яран, ярган (слово, подходящее к иртышско-остяцкому яра — "чужой"), с которым, может быть, в связи и название "югра", придававшееся русскими в древние времена приуральским вогулам. Эти югры или угры жили некогда, несомненно, гораздо далее на запад, и многие хорографические названия (особенно рек) в средней России объясняются скорее угорскими корнями, чем финскими; ветвью их были и те "угры", которые ушли тысячу лет тому назад на Дунай и дали начало венгерцам или мадьярам (язык которых более сходен с остяцким, чем с каким-либо другим). Теснимые русскими, югры постепенно отступали к Уралу; в Сибири они рано вынуждены были вступить в борьбу с самоедами, а потом подпали под власть татар. В XVI в., при завоевании Сибири, Остяки оказывали упорное сопротивление русским, которые разрушили у них 41 городок. Теперь Остяки живут разбросанными, небольшими деревнями (юрты), и общее число их не достигает и 25 тыс. Иртышских Остяки было в 1887 г. 2508 душ, сургутских насчитывается около 6000, северных всего больше — тысяч около 15. По своему складу Остяки среднего, даже ниже среднего роста (156—160 см), с черными или каштановыми (редко белокурыми), обыкновенно прямыми, длинными волосами (которые носятся или распущенными, или заплетенными), темными глазами, жидкой бородкой, смуглым цветом кожи, плосковатым лицом, несколько выдающимися скулами, толстоватыми губами и коротким, вдавленным при корне, широким и вздернутым на конце носом. Вообще тип несколько напоминает монгольский, но глаза правильно прорезаны и череп чаще узкий и длинный (долихо- или субдолихоцефальный). Все это придает Остяки особый отпечаток, и некоторые склонны видеть в них остатки особой древней расы, населявшей некогда и часть Европы. Женщины небольшого роста и в большей степени монголообразны, чем мужчины; они еще сохранили отчасти национальный костюм — рубашку из крапивного холста, вышитую разноцветной шерстью, цветной корсаж и суконный кафтан, украшенный металлическими бляхами, монетами, бусами и т. д., которые носятся также на лбу, шее и груди. Мужчины большей частью усвоили себе русский костюм, а зимой пользуются самоедским. Северные и восточные Остяки ведут отчасти бродячую жизнь и живут летом в покрытых корой шалашах (чумах), а зимой — в землянках или плохих деревянных избах; южные (в Тобольском и южной части Березовского округа) живут более оседло, в обыкновенных избах, и только мужчины летом перебираются для рыбной ловли на берега рек, где имеют кое-как сколоченные балаганы. Рыболовство составляет главное занятие Остяки, как непосредственно, так и путем отдачи в аренду русским рыболовных участков по берегам рек или поступления в работники к более богатым рыболовам. Зимой они промышляют охотой (на соболя, белок, выдр, лосей), осенью собирают кедровые орехи, держат также в небольшом числе коров и лошадей, но лишь немногие (на юге) занимаются земледелием. Народ вообще довольно бедный, непредприимчивый, простой, честный, добродушный, вследствие чего эксплуатируется русскими крестьянами, у которых Остяки находятся обыкновенно в неоплатном долгу. Особенно сильно вредит Остяки водка; и везде, где они живут в более близком и частом общении с русскими и зырянскими торговцами, среди них развито пьянство, сифилис, они беднеют и вымирают, и территория их все более колонизуется русскими. Остяки считаются христианами, носят кресты и имеют образа, но сохранили еще и прежние, языческие верования, в смешении с христианскими. Высшее божество называется Турим или Турум — Бог, властитель мира; помощником его в отношениях с людьми является его сын Пайрахта (Мир-сусне-хум — у вогулов); затем следует ряд подчиненных духов, преимущественно злых (куль и менк), но отчасти и добрых (тонх), какая-то богиня огня и войны Тарн, священные или почитаемые звери и птицы (мамонт, медведь, лебедь, мифическая птица Тохтин Керис и т. д.). Предметами почитания служат идолы, сохраняемые в труднодоступных, лесных местах, вместе с приносимыми им жертвами (серебром, шкурками и т. д.), и небольшие идольчики (изображения птиц и проч.), которые держатся в домах (в сундуках) или в амбарчиках при них. Посредниками в сношении с божествами являются шаманы, к которым обращаются в случае болезни и других важных обстоятельствах; у южных Остяки они, впрочем, почти уже вывелись. В похоронных обрядах южных Остяки осталось уже мало языческого, но у более северных сохранился еще обычай хоронить в лодке, воздвигать над могилой деревянный сруб и класть в него разные, нужные для путешествия на тот свет вещи. Свадебные обычаи представляют большую или меньшую смесь христианского с языческим. Русские почти никогда не женятся на остячках, но Остяки берет себе иногда в жены русских, и тогда потомство обыкновенно русифицируется. Народная поэзия у Остяки малоразвита; есть, однако, остатки героического эпоса (изображающего борьбу остяцких богатырей с самоедскими). Любопытные данные об Остяки были записаны еще в начале XVIII в. Гр. Новицким; язык их и отчасти быт был предметом изучения в 40-х годах известного финского ученого Кастрена, позже Альквиста и некоторых венгерских ученых; их тип (пропорции тела, форма черепа) составлял предмет исследований итальянца Соммье, отчасти Чугунова и др. В новейшее время Остяки занимались итальянец Гондатти (преимущественно вогулами), Патканов (языком, народной словесностью и бытом иртышских Остяки) и профессор Якобий (вопросом о вымирании Остяки). Д. А.