Ашина Шэни

Дык собственно к этому и клоню - потому и не стал в тему скидывать все попадавшиеся употребления термина шаньюй в отношении коктюрок. Поставил лишь один со словами императора, чтоб показать как раз, что "государство северного шаньюя" и "со времен наших шаньюев" никакого веса не имеют Рад, что мы пришли здесь к взаимопониманию. Сведений таких все же у нас нет - что стало с жужанями после гибели их каганата мы знаем: бежали в Ци, а те их выдали связанными Ашина на расправу. Кому то повезло и они умотали на запад, но даже за ними коктюрки гнались до самого Дона. Не думаю, что при такой настырности они бы оставили их в покое в Маньчжурии Последнего иероглифа 那 я у Бакстер Сагара не наел таки. Срих - да, так себе конечно получается, сам удивлен что у них так вышло. Но у них все же реконструкция посовременней, чем у Старостина, и последний таки в основном алтаист, а не синолог Да и велярный значок там поставлен лишь для 稌. Кстати, на будущее: французский синолог зовется Лорен Сагар, конечная т в его фамилии не произносится Дык Дыбо и я, и Сабиров не вполне довольны - но лучше пока ничего нет. Шервашидзе еще есть, но его не читал, судить не могу. Иранская же лексика там от повсеместной ИЕ-филии у многих тюркологов По глоссам сюнну собственно вывод не оспоришь. Просто толком никто так и не собрал воедино все глоссы сюнну, одни выборки пока что, и не пользуются толком чтениями из комментариев, лишь стандартными. Результат закономерен. По тюркоязычию скифов? Вот Гасанов: https://www.dropbox.com/s/2tinqdfc57luttf/Заур Гасанов "Царские скифы".pdf?dl=0

Я не "беспредельно верю", а отдаю себе отчет в том, какие источники более достоверны и надежны. Есть разница между многотомными китайскими хрониками, которые тщательно компилировали и редактировали целые коллективы, и всякими церковными европейскими книжками, которые писали ничего толком не знавшие о тюрках монашки. Да, в Кодексе отображен язык кыпчаков. Татарским же почему язык назван я уже обьяснил. Что это связано с поздним влиянием Орды. Читайте Гаркавца, одного из крупнейших исследователей Кодекса: "Тюркский язык Кодекса в нем самом определен четырежды: в латинских выражениях итальянской части как куманский – comanicum 1,5; chomanicho 35 об.,2, а в тюркских записях более поздней немецкой части как татарский – tatarcˆe 61 об.,25 ‘потатарски’; tatar til 81 об.,32 ‘татарский язык’". Вам пора бы уже понять, что современные татары не имеют автоматом отношения ко всем историческим татарам, с большинством из них связи вообще никакой. Татары изначально были конфедерацией тюрко-монгольских племен в Маньчжурии и Монголии, потом, после того как они вошли в состав империи Чингисхана, по причине своего прежнего преобладания в среде племен Монголии 12 века они распространили свое имя в качестве политонима на всех монголов. В итоге политоним и в Орде закрепился и все в ней стали "татары". Это название в результате было перенесено на булгар и прочих тюрок Орды. Собственно еще в 18 веке по данным Гавердовского казахи и называли татар булгарами и нагайцами, по самоназваниям казанских и сибирских татар - булгар и нугай:

Бугутская стела коктюркского Татпар-кагана (581 год) (транслитерация и перевод с согдийского - Ютака Йошида, описание, переложение на русский язык и комментарий - Такаши Осава) Бугутская стела содержит на трех из четырех своих сторонах письмена на согдийском языке и надпись на брахми на одной стороне (аксара). Из согдийского контекста вытекает, что надпись называлась <mwn’k nwm sanka>, т.е. «этот камень Закона» (в буддийской доктрине - Дхарма) воздвигнут правителями рода Ашина. Это убеждает в том, что указательное местоимение <mwn’k> в смысле «этот» должно означать эту надпись, поэтому последнее имя «nom sanka» (камень Закона) означает «эту надпись». По этой причине эта надпись была создана не только для восхваления умершего тюркского кагана Татпара, но и во славу Буддистского закона в этой стране. Из всех сторон надписей стелы сторона текста на брахми сильно разрушена и ее очень трудно интерпретировать. Транслитерация и перевод согдийского текста опубликованы в 1971 г. [Кляшторный, Лившиц. Согдийская надпись из Бугута. 1971. Р. 139-141) и ими же в 1972 г. Историки использовали эту версию чтения [Livshits, Klyashtornyj. The Sogdian Inscription of Bugut Revised. 1972. Р.85-89], но спорными оставались личное имя и сомнительные термины, которые невозможно было проверить по источникам древнекитайской хронологии (Чжоушу или Суйшу). Мы попытались исследовать саму надпись и памятник. Tекст был интерпретирован и переведен на английский и японский иранистом, профессором Ютака Йошида, в 1999 г. Здесь мы используем его перевод из публикации [Yoshida, Moriyasu, Bugut Inscription, 1999. Р.122-125]. B-1: левая сторона согдийского текста; B-2: центральная сторона согдийского текста; B-3: правая сторона согдийского текста. ...: Неразборчивые буквы с некоторыми следами. ***: поврежденная или неразборчивая часть непонятного глагола. Транслитерация 1 rty (m)[wn']k nwm (sn)k' 'wst't δ'r-'nt tr-'wkt '(')sy-n's kwtr'tt 'xšy-wn'k 2 'Y-(K)' +m+++ m(wx)'n χ'γ'η y'rwk 'HY nw"r x'γ'n 'wr-kwp-'r cr-"cw mγ'' 3 t'[t](p)['r] (χ'γ'η) wsn wy'(r)[nt] 'HRZY nwkr ZK βγy mwx'n χ'γ'η 'PZY βγy mγ' t't(p)['r] 4 [x]'γ['n ΜΝ xw](r-sny) k'w xwr-(tx)[y]z p(r)[m] prw 'nγt'k 'bc'npδ '(xwš)wy-n'tt wm't['nt] 5 [r](t)y[ ](t) 'H(RZY)nwkr c'w'nt py-štrw βγy (m)[wx'n x'γ'n] B-2 1 [ ]y k' βγy s'r pwr-sty rty nw(k)r k'w +[ ] 2 [ ](c)w mγ't(')[tp'r x'γ'n ? tk'yn]t š'δp-y-t tr-xw-'nt xwr-x'p-cy-nt tr-δwnt +(wny)[t?] 3 [ ](')n'(n)[ ]+kw(s)[ ]y tw(') xwy-štr 'HY mwx'n x'γ'n pr'y-t rty n'[β] 4 ['β](t)kšpw '(xšy-)'t δ'(r)[t ZY n'βc](y)'h šy-r'k p'rtw δ'rt rty ms 'kδry tγw βγy mγ' 5 t('t)[p'](r) x['γ'n]++δ++[ ]+ty[ ]+('β)lkšpw 'nγwncy-δ xšy-' ZY n'βcy-h p'r rty nw[kr] 6 β(γ)y m(γ)' [t]'t(p)['r χ'γ'η] m(s) ++[ nβ](y-r)''k ptγwštw δ'rt rty xr-(γw)šk srδy (x)wt'w '(kr)[ty] 7 r(ty)XI srδ xšy-(')[t δrt ](t)mp('r)y[ ]+++ k'w (βγ)y-št s'r pwrst rty py-štrw š'δ-p-y-t tw(++)[] 8 xwrx(')pc(y-nt )++++t t++++t '(PZ)Y ++++[ ]'n+(r-)'δtw δ'rnt rty nwkr mγ' wmn' χ'γ'η p'δy-š'δ'(t)[w?] 9 δ['](rnt r)t[y ](x')γ'η pr(m'tw) δ'r-t (MN) '(B)Y mγ' t'tp'r x'γ'n wsn RB(k') 10 [ ]β++[ ](')krty (r)[t](y) m(s) prm'(')tw δ'r('m) RBkw nwm snk' 'wst rty 'YK nw(m) 11 [snk' ]+y βγy mγ' t'(t)p'r x'γ'n tk'y-nt 'cw npyšnt cw βrnpyšnt 12 [ ](cw)[ š'δ](pyt) cw xwr-(x'pcy-)nt cw (Z)Y wkwrt cw n'βcy-'kh Ύ-Κ'[ ] 13 [ ]w β'r-'k 'sp'δy-'(n) pr'yw 'βt my-δ '(xš)t δ'r-'n[t] 14 [ ](+ ptxw)stw δ'r-'nt rty cy-w'nt pyštr(w βγ)[y ] 15 [ nwm sn](k' pr)m'tw δ'r-(nt) '(ws)t rty c'n'w δw' xšywn'k 16 [ ](+)[ ](r'y)tw δ'r-(nt) rty 'sky-s'r n[p]δy m'tnt rty 17 [ ](γrw)y 'yt δ'r-nt rty pr'(+)[++]yδ'n s(r)δ mγ(') 18 [ ](+)' ns(m)y ZY ['n]y wys(pw) 'ytδ'r-n(t) r[ty] 19 [ ]'k δw' χ'γ'n šy(+)nw mγ(') B-3 1 [ šyr'](k) γr-'m'k krtk [''β](r)y-(n)t rt[y] 2 [ ]myδ srδ šyr'k γr'mk krtk ''βry-n[t] 3 [ ]+++t 'PZY (+++++++h) mrtx(m')k 'štnt 'HRZ-Y βγ (m)[γ'?] 4 [ ]ws myδ βγ[ ]w(++)nt nwm (snk') w(+)n'' 'y-ry mγ['] 5 [ ] BLANK SIGNUM [Moriyasu, T. and Yoshida, Y. Bugut Inscription //Moriyasu, T. and Ochir, A. (eds.). Provisional Report of Researches on Historical Sites and Inscriptions in Mongolia from 1996 to 1998. Osaka: The Society of Central Eurasian Studies, 1999 - p.123] Перевод (Ютака Йошида) <B-1: 1-3> Правители Тюркского рода Ашинас воздвигли [сей] камень закона когда *** Ярука, брат Мукан кагана (по имени?) Нивар каган ***[оконч. прош. времени] во имя Уркупар Краку Магха Татпар каган. <B-1: 3-4> Затем, Божественный Мукан Каган и Божественный Магха Татпар Каган были (двумя) правителями надо всем миром с востока на запад. <B-1: 5+B-2:1> ... ... ... Затем, после того, как Божественный М[укан каган] ... ... ... Он вернулся к Богу (= умер). <B-2: 2-5> Затем, к ... ... ... Магха Тат[пар кагана князья], шадапыты, тарханы, сурсапсины, тудуны, ... ... ... [сказали ему]: “... Твой старший брат Мукан каган умер. Он правил странами ... ... ... на семи континентах (= весь мир) и кормил людей хорошо. Теперь, Ты Божественный Магха Татпар каган, также [стань правителем и] управляй на семи континентах так же и корми людей!" <B-2: 5-7> Затем, Божественный Магха Татпар Каган также ... ... ... слушал советы (или: последовал совету напутствовавших людей) и стал царем в год зайца. Он правил одиннадцать лет. ... (его) тело ... ... Он вернулся к богам (= умер). <B-2: 7-9> Позже, Шадапыты, Тарханы, Сурсапсины ... ... ... *** [окончание прош. вр.]. Затем, они сделали правителем Магха Умна Кагана ... ... ... <B-2:9-10> [Магха Умна] Каган приказал построить великое ... во имя (его) отца Магха Татпар Кагана. Он также приказал установить великий камень закона. <B-2: 10-14> Когда камень закона [был установлен] ... ... ... князья Божественного Магха Татпар Кагана, а также внуки и правнуки, ... ... ... и Шадапыты и Сурсапсины и родичи и народ, когда (они) ***[окончание прош. вр.] в течение недели (все вместе) с ... конницей ... ... ... они умертвили ... ... ... <B-2: 14-16> После того, Божественный... [Каган] ... ... ... приказал установить [камень закона]. Когда оба правителя ... ... .... ******[окончание прош. вр.] они охотились (за ним?) вверх. <B-2: 16-18> ... ... ... они взяли ... ... В год *** Магха ... [Каган] ... ... ... (они) взяли *** и всех других. <B-2: 18-19> ... ... ... двух Каганов *** Магха <B-3: 1> ... ... ... (он?) благословляет на богатство (и религиозную) службу. <B-3: 2> ... ... ... в тот год (он?) благословляет на богатство (и религиозную) службу. <B-3: 2-3>... ... ... (там) существует ... и человек... И, владыка, Магха <B-3: 4> ... ... ... день... камень закона У... на Ири Магха <B-3: 5> ... ... ... <B-4> Санскритские тексты, состоящие из брахмийского аксара почти в 24 строки. Широкая сторона стелы может быть средней частью, она продолжается с левой стороны, поэтому эту часть не следует рассматривать как главную. Начало предложения согдийской части точно освещает цель строения и замечательно, что эта стела носит фундаментальное название <nom sank> ‘камень закона’, т.е., каменная стела Буддистской доктрины или Дхарма. Следовательно, западная сторона брахмийского письма является передней стороной этой стелы, а другие три части следует признать объяснением того, зачем, когда и кем эта стела была поставлена. Из этого факта вытекает, что алфавит брахми и санскритский язык, наверное, использованный для одной буддистской сутры, мог быть культурным языком, а согдийский язык – официальным. Это предположение основано на факте сооружения стелы, воздвигнутой последующим преемником Нивар Кагана - братом Яруки, когда Магха урукпар Татпар Каган - четвертый лидер первого Тюркского каганaта ушел из жизни. Согласно древнекитайским хроникам Чжоушу, цзюань, 50 и Суйшу, цзюань 80, Татпар Каган правил 10 лет после смерти брата Мукан Кагана, правившего 20 лет со времени прихода к власти в 553 г н.э. Можно полагать, что Татпар Каган умер в 581 г. и согласно китайским источникам Татпар Каган принял буддизм после совета китайского буддистского монаха Элина, а затем основал Санга-раму (буддистский храм), был обращен в веру, побрился, стал бронзовым, чтил Будду вокруг буддистской пагоды (башни). Таким образом, Татпар Каган стал буддистским священником и будучи правителем подчинил народы и города в северных территориях династий Чжоу и Ци. Эти две характерные особенности отражены в Бугутской стеле в содержании согдийского текста. Одна особенность подтверждена существованием текста на брахми, который, наверное, был написан на санскрите на передней стороне. Другая особенность показана в выражении о том, что Татпар Каган правил во всем мире со своим старшим братом Мукан Каганом. Из этого следует, что этот правитель обладал двумя качествами: кочевого лидера – воина и верующего буддиста. [Осава, Т. Историческое значение сосуществования языков, культур и культовых верований в ранний период Тюркского Каганата от земли Отюкен до регионов Тянь-Шаня //Западный Тюркский Каганат. Атлас - Астана: "Service Press", 2013 - c.84-88]

Древнетюркская монета Тарду-кагана, сына Истеми и правиеля западных коктюрок (576-584) В центре тамга в форме якоря и согдийская надпись trδw "Тарду" поставлены на один уровень (слой). Oбратная сторона: в центре надпись γ’γ’n "каган" согдийским курсивом. Диаметр 16 мм, вес 1.5 г, место находки Канкатепе (Ташкент). Бронза. [Dr. Gaybullah Babayar. Köktürk Kağanlığı Sikkeleri Kataloğu. The Catalogue of the Coins of Turkic Qaghanate. - Ankara: Tika, 2007 - p.54]

КОКТЮРКИ И ИХ КОСТЮМЫ НА ПАНЕЛЯХ СОГДИЙСКОГО ПОГРЕБАЛЬНОГО ЛОЖА АНЬ ЦЕ ИЗ СИАНИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА 6 ВЕКА) Сергей Яценко (часть 2) Панель вторая На второй панели видим лишь одного тюркского персонажа – аристократа – в сцене банкета в предгорьях в окружении согдийцев. Он сидит в юрте, однако не в собственной, а в дорожной, специально поставленной для него согдийцами (на другой панели, в той же самой, детально переданной юрте и рядом с нею находятся семь персонажей в согдийском костюме и прическе). Это единственный случай, когда тюрк, а не согдиец находится в ней справа, а не слева от зрителей, вероятно – на правах особого гостя. Хозяин подносит тюрку ритон с напитком, рядом – блюдо с фруктами. Часть высокопоставленных спутников Ань Це (в согдийских костюмах) сидит на ковре слева от жилища; прислуга достала и добавляет из вьюков на осле и верблюде напитки, лепешки (?) и фрукты. Тюрк одет так же, как и в первом сцене. Разница лишь в том, что во время банкета он застегнул кафтан наглухо (видимо, их соображений этикета). Здесь еще лучше видны косые черные полосы на его штанах и черная обувь (вероятно, полусапожки или туфли). К его черному поясу подвешен кинжал, но на основном ремне нет наборных бляшек. Панель третья Третья панель демонстрирует нам эпизоды приема двух тюрков в доме Ань Це. Многие детали заставляют предположить, что это уже другая пара. На лежанке-тахт удобно расположившийся в центре хозяин подносит сидящему на краю, поджав колени, тюрку, золотую чашу на ножке. В этой, видимо, самой значимой сцене банкета у обоих тюрков верхняя одежда также наглухо застегнута; при этом они (в отличие от хозяев-согдийцев) скрестили руки, вставив один рукав в другой. По сравнению с предыдущими сценами, здесь главный тюркский персонаж безбород, носит очень длинные (до таза) косы и одет в совсем иную верхнюю одежду; в отличие от Ань Це, он не носит серег. Это более длинный кафтан, сшитый не из белой, а из коричневой (шелковой?) ткани с красной каймой. Он имеет (как и у хозяина дома - Ань Це) отложной и широкий ворот (похожее видим на тюркской статуях из Монголии и из Сарыг-Булуна в Туве: Евтюхова, Каменные изваяния Южной Сибири и Монголии, 1952, № 79, рис. 48, 1; Могильников, Тюрки, 1981, рис.17, 1 ); тыльная сторона ткани ворота не выделяется по цвету на общем фоне (художник лишь обозначил контуры). Такой ворот (меховой?) видим стоячим на одной из алтайских статуй (Кубарев, Культура древних тюрок Алтая (по материалам погребальных памятников), 2005, рис. 6, 13). У «слуги» короткая одежда без каймы и, как у предыдущей пары, вся красная. В этой сцене (где накладные золоченые бляшки показаны на поясах даже у согдийских слуг и у тюркского «слуги»), черный пояс наиболее значимого тюрка лишен пряжки, наборных бляшек и подвесных ремней (т.е. его пояс явно не кожаный наборной, а сделанный из ткани); у него (как и Ань Це в этой сцене) он дважды охватывает талию, тогда как у прислуги с обеих сторон – обычные наборные пояса. Такой пояс у «слуги» украшают золоченые прямоугольные бляшки с промежутками примерно в 8 см; подвесных ремешков на нем не видно. Панель четвертая Четвертая панель (сцена пира в городе, в павильоне) размещена на ложе отдельно от первых трех, среди чисто «согдийских» сцен, и явно не имеет прямого отношения к двум тюркским персонажам, изображенных в остальных композициях. В верхнем ярусе видим двух тюрков, сидящих в небольшом крытом павильоне на ковре, свесив одну ногу с края лежанки: аристократа и слева – музыканта с лютней (а также согдийца с арфой; сбоку, кроме того, подходит согдийский слуга с кувшином вина). Сзади их стоят по три согдийца и тюрка (переданные выше пояса), поднявшие руку в жесте приветствия (согдийцы – левую, тюрки – правую). Гравированные резчиком контуры деталей костюма часто не совпадают здесь с контурами нанесенной позже окраски (краской явно исправили сделанные резчиком, и замеченные затем заказчиком неточности). У всех тюркских участников банкета (где мы это можем увидеть) видим по одному поясу без переданных деталей. В этой сцене (в отличие от рассмотренных ранее) художник изобразил черной краской усы. Центральной фигурой здесь является сидящий на ковре в центре тюркский персонаж с каким-то маленьким предметом (бокалом? фруктом?) в поднятой руке; он окружен двумя музыкантами, а также несколько выше остальных ростом и единственный имеет небольшую бородку. Этот мужчина отличается от остальных тюрков одеждой очень светлого тона (нежно-розовой, почти белой), с желтой каймой. Из-под подола кафтана выглядывает край красных, заправленных в черные сапоги, штанов. На левой (незанятой) руке рукав расстегнут, и видно, что он длиннее руки (подобное расстегивание длинных рукавов, закрывающее руку полностью, документировано в искусстве многих народов Евразии в сакрально значимых ситуациях (важные банкеты, наиболее торжественные молитвы, ритуальные танцы). Асимметрию некоторых деталей в сценах банкетов и отдыха (распускание то правого, то левого рукава; ношение меча то справа, то слева и т.п.) Б.И. Маршак склонен считать ошибкой китайского резчика или сознательным применением им зеркальных композиций [Marshak, The Miho Couch and the Sino-Sogdian Works of Art of the Second Half of the 6th Century, 2004. Р. 17, 20]. Я же полагаю, что и для китайского мастера, и для контролировавших его согдийских заказчиков это не было произвольной, случайной деталью. Помещение меча у отдыхающего главного персонажа с правой стороны (см. также фигуру № 36 в самаркандском “Зале послов”), как и распускание то левого, то правого рукава, объясняется, прежде всего, бытовым удобством в той или иной ситуации. Тонкие усики загнуты вверх (и при этом явно напомажены). И у главного персонажа и у сидящего рядом тюрка с лютней (то есть у двух персонажей на почетном месте), кафтан несколько длиннее колен и застегнут наглухо (в отличие от стоящих сзади); их косы относительно коротки (как у пары в композициях 1-2). У музыканта халат коричневый, при этом – с очень редкой двойной каймой по бортам (коричневой снаружи и красной – внутри) и длинный, как у господина (эти дополнительные детали костюма отличают его от находящихся сзади). У стоящих сзади троих тюрков изображены короткие кафтаны (у левого видно, что подол достигает колен, и его край не декорирован), расстегнутые на груди (менее официальная манера ношения). У находящихся сбоку кафтаны коричневые с красными обшлагами, а у центрального – красные с черными обшлагами. Они без лацканов, но имеют широкую кайму бортов (у двух левых она того же цвета, что и кафтан, у правого – белая). Позже по намеченному резчиком краю бортов верхний край ворота двух боковых персонажей (в коричневых кафтанах) был дополнительно закрашен поперек двумя горизонтальными красными полосками («погоны»). Они могут обозначать край небольшой пелерины. Из-под кафтанов выглядывает верхний край рубах с небольших треугольным вырезом (светлых, то есть не закрашенных, как тело, у лиц в коричневых кафтанах, и того же цвета, что и кафтан – у персонажа в красной верхней одежде). Все они безбороды и носят, кроме кос, тонкие усики. Но если у правого они вислые, то у двух левых они загнуты вверх (и, вероятно, напомажены). У левого тюрка видим светлые (не закрашенные, как тело), довольно узкие штаны из ткани с косыми черными полосами, вероятно – заправленные в обувь (полусапожки или туфли). [Яценко, С. Тюрки: мужской костюм в китайском искусстве //Западный Тюркский Каганат. Атлас - Астана: "Service Press", 2013 - c.588-590]

КОКТЮРКИ И ИХ КОСТЮМЫ НА ПАНЕЛЯХ СОГДИЙСКОГО ПОГРЕБАЛЬНОГО ЛОЖА АНЬ ЦЕ ИЗ СИАНИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА 6 ВЕКА) Сергей Яценко (часть 1) Гранитное ложе согдийского чиновника Ань Це (An Qie) и его жены (его имя вначале было некорректно переведено как Ань Цзя (An Jia)). Оно представляет исключительный интерес для изучения костюма ранних тюрков из-за обилия их фигур, высокой степени их детализации и разнообразной окраски. Ань Це умер в 579 г. в городе, именуемом ныне Сиань (названном через 40 лет после его смерти Чанъань и ставшем крупнейшим в мире). Этот чиновник на китайской службе возглавлял согдийские общины в царстве Северное Чжоу и контактировал с кочевыми тюрками в период правления их самого могущественного кагана Мугана (553-572), вероятно – в наиболее драматический период непростых отношений тюрков с Северным Чжоу (557-581) и его конкурентом Северным Ци (550-577) между 561 и 672 годами. Среди прочего, он, видимо, отвечал за прием тюркских послов, прибывших в местную столицу. Тюрки представлены лишь на четырех панелях ложа, которое расписано наиболее богато и разнообразно. На мой взгляд, на первых двух соседних панелях ложа № 1-2) мы видим одного и того же мужчину-тюрка – аристократа из высшего сословия “beq ”, значимого лица в одной из провинций Каганата, соседствовавших с Китаем (Тобгач) с титулом “irkin” или “chor”, а также его молодого слугу (или личного секретаря?), встретившегося с Ань Цзе и его свитой где-то в степи. Сходная пара представлена и на соседней с ними панели справа (№ 3). Атрибуция Б.И. Маршаком «главного персонажа» одной из панелей как тюркского кагана (!) (Marshak, The Miho Couch and the Sino-Sogdians Works of Art of the Second Half of the 6th Century, 2004, p. 25) явно некорректна: она противоречит информации Сюаньцзана о костюме и других атрибутах тюркского кагана, прежде всего – о диадеме (см., например: Chavannes, Documents sur les Tou-Kiue (Turks) occidentaux, 1903, p. 194), и атрибутам правителя на тюркских монетах Средней Азии VII в. – той же диадеме и особым крупным серьгам (см. наиболее реалистические изображения Тун кагана с супругой в Чаче: Шагалов, Кузнецов, Каталог монет Чача III–VIII вв., 2006, фото на с. 189). Те же предметы – диадему (золотую) и серьги (жемчужные) дарит с подачи советников западнотюркскому правителю при личной встрече в 622 г. византийский император Ираклий (Чичуров, Византийские исторические сочинения: “ Хронография” Феофана, «Бреварий» Никофора, 1980, с.151, 159). Разумеется, Великий каган (и даже крупный удельный правитель) не стал бы специально посещать резиденцию согдийского чиновника в центре одного из китайских царств; речь идет об одном из посланцев кагана. В сценах, где тюрки и согдийцы изображены рядом, последние всегда представлены справа (не является исключением и прием гостя в кочевнической юрте), а тюрки слева – на менее почетной стороне. Отмечу также, что в ряде сцен, когда оба тюрка поднимают руку, это рука левая, а не правая, как у согдийцев (панель ложа Ань Це со встречей всадников – его самого и знатного тюрка); в сцене банкета в беседке наблюдаем противоположное. Часто раскраска фигур не повторяет точно детали, намеченные перед тем на камне резчиком, а явно дополняет и уточняет детали (подчас перекрывая первоначальные контуры). В сценах 2 и 4 согдийскому заказчику было важно подчеркнуть крой полусапожек главного тюркского персонажа (выделение резными линиями шва пришитой к головке подошвы), как и сапог у «слуги» (линия шва, соединяющего головку с голенищем); впрочем, то же можно сказать и о фигуре самого Ань Це. Рассмотрим вначале три панели, размещенные впритык друг к другу (можно полагать, что здесь представлены сюжеты, более тесно связанные между собой). Панель первая, верхний ярус На самой важной для нас панели в верхнем ярусе мы видим встречу Ань Цзе и двух его слуг с двумя трюками во время охоты на зайца. В этой сцене мастер схематично обозначил у главного (переднего) из тюрков некоторые детали двух поясов, низко сидящих на талии. При этом золоченые бляшки нагрудного ремня лошадей мастер передал более подробно. На верхнем, «основном» поясе нет наборных бляшек. На нем, на правом боку видим свисающий ремешок с полуовальным золотым (золоченым?) наконечником, а главном ремне – золотую (золоченую?) пряжку прямоугольной формы. На втором, стрелковом (саадачном) поясе обозначены лишь две бляшки (прямоугольной и, вероятно, сердцевидной формы). По этому схематичному изображению реконструировать детали пояса (например, его отнести его к ранним типам поясов по Г.В. Кубареву [Кубарев, Культура древних тюрок Алтая ( по материалам погребальных памятников). 2005, с. 48-50, 54]) нереально. В любом случае, формы металлической гарнитуры (пряжка, предполагаемые бляшки дополнительных ремней) здесь не совпадают с теми, что были на реальном поясе самого покойного Ань Це (An Jia [An Qie] Tomb of Northern Zhou at Xi’an, 2003, photo on p. 212). Заметим, что и в двух других сценах, где мастером переданы мелкие детали костюма, пояс (другой) на этом тюрке также лишен наборных бляшек (хотя они есть у «слуги» и у согдийца Ань Це). У второго по значению персонажа («слуги») на поясе никаких металлических деталей не видно; справа подвешена на ремне небольшая круглая сумочка-каптарга. У обоих тюрков – кафтаны длиной примерно до колен (у главного персонажа, хотя подол задрался при сидении в седле, его длина достаточно ясна) и без лацканов; их ворот на груди расстегнут. У «слуги» видна рубаха с горизонтальным воротом. Если у последнего, менее значимого (заднего и переданного лишь полуфигурой) персонажа кафтан одного цвета с рубахой, то всадник одет в верхнюю белую одежду с красной каймой по краям. Такой декор типичен для согдийцев того времени (Яценко, Костюм древней Евразии (ираноязычные народы), 2006, рис.181, 40, 184), но очень редок у тюрков (см. лишь костюм тюрка в зале 3 в Самарканде, соседствовавшем со знаменитым «Залом послов» (Альбаум, Живопись Афрасиаба, 1975, табл. IV). Под кафтанами у обоих тюрков надеты красные рубахи с широким (?) горизонтальным воротом. Штаны у всадника – белые с косыми черными полосами и черной каймой по нижнему краю (в обувь они не заправлялись): штаны с таким узором есть на одном из изображений Согда (Пенджикент) (Яценко 2006, рис. 181, 80 ); в том же пункте известна традиция нашивать по краю носившихся поверх обуви штанов (Там же, рис. 181, 78, 82 и 84). Обувь главного персонажа, видимо, представляет собой черные полусапожки или туфли. У обоих волосы собраны в косы, опускающиеся на спину не слишком низко (примерно на 20 см); у всадника намечена маленькая бородка; усы у обоих отсутствуют. Панель первая, нижний ярус В нижнем ярусе изображена сцена «игры в кости» на ковре, вероятно, также вне поселений. Оба тюрка носят совершенно такие же одежду и прическу. Но, благодаря другим ракурсам тел, мы можем уточнить ряд деталей. В иной, чем на охоте, ситуации (в гостях) их кафтаны уже не наполовину распахнуты, а застегнуты наглухо; при этом у «слуги» на кафтане хорошо видна очень важная деталь - крупные треугольные лацканы (у более значимого персонажа их нет). Здесь видно, что «слуга» носит высокие черные сапоги без выступа над коленом (в них заправлены штаны), а персона более высокого ранга – черные полусапожки и штаны (они на этой панели не окрашены, но явно были светлыми, т.к. для них, как и для кожи на теле персонажей, оставлен природный коричневатый цвет гранита). У «главного» тюрка можно лучше рассмотреть небольшую окладистую бороду. В обеих сценах этой панели более значимый тюркский персонаж (он находится впереди) носит кафтан белого цвета, менее значимый – красного; «слуга» в обоих случаях стоит за своим господином и частично заслонен его фигурой. Главный тюрок носит пояс, дважды охватывающий талию, и лишенный металлических деталей; у «слуги» на поясе видны пряжка и справа – свисающий дополнительный ремень. [Яценко, С. Тюрки: мужской костюм в китайском искусстве //Западный Тюркский Каганат. Атлас - Астана: "Service Press", 2013 - c.585-588]

ПАР ОРХОНСКИХ НАДПИСЕЙ: ПЕРСЫ НА ПОХОРОНАХ ИСТЕМИ-КАГАНА? Apar (надпись Кюльтегина, надпись Бильге-кагана, енисейские памятники Е4 и Е5). Это традиционное чтение, и имя связывали с европейскими аварами. Недавнее прочтение Айдына предполагает, что список стран, отправивших послов на похороны первых тюркских каганов, перечисленных в тексте, следует читать как tavğač töpöt par purum “Китай, Тибет, Иран (пар, не апар) и Рим (Византия)”. С учетом того факта, что лист стран идет с востока на запад, кажется маловероятным, что *apar/(a)p(a)r обозначает далекие земли европейской Аварии, к западу от “Рима”/Византии. Предположение Айдына, в свете этого, не является необоснованным. В придачу, очень сомнительно, что авары, европейские или азиатские, стали бы посылать послов на похороны тюркских правителей, уничтоживших их государство. Хотя ирано-тюркские отношения охладели после их совместного разгрома эфталитов, и тюрки обратились в сторону Константинополя, постоянного врага Сасанидов, врагами они стали лишь ко времени нападения тюрок у Герата, когда тех разбил Бахрам Чубин. Следовательно, представители Сасанидов могли участвовать в погребальной церемонии. Американский тюрколог Питер Голден [Golden, Peter. Some Notes on the Avars and Rouran //The Steppe Lands and the World Beyond Them. Studies in Honor of Victor Spinei on his 70th Birthday, 2013 - p.61-62]

ИМПЕРАТРИЦА АШИНА - ДОЧЬ МУКАН-КАГАНА, ЖЕНА ИМПЕРАТОРА ДИНАСТИИ БЭЙ-ЧЖОУ СЕВЕРНОГО КИТАЯ Императрица Ашина (阿史那皇后 Ашина хуанхоу) (551–582) была императрицей китайско-сяньбийской династии северная Чжоу. Она была дочерью коктюркского Мукан-кагана, ее мужем был император У (543-578). Она родилась в 551 году, вскоре после того как ее дед Бумын-каган, изначально вассал жужаней, объявил о своей независимости и создал коктюркское государство, приняв титул Иллиг каган. Коктюрки вскоре покорили большую часть жужаней, став доминирующей силой в степях к северу от китайских государств Западная Вэй и Восточная Вэй (и их государств-наследников, Северной Чжоу и Северной Ци, соответственно). По этой причине Юйвэнь Тай, верховный генерал Западной Вэй, неоднократно заключал союз с коктюрками, и изначально, Ашина Цицзинь (Мукан-каган), взявший трон в 554 году по смерти его брата Кэло Исицзи-кагана, согласился выдать свою дочь замуж за него, но вскоре передумал. После смерти Юйвэнь Тая в 556 году, его сын Юйвэнь Цзюэ перехватил трон у императора Гуна западной Вэй весной 557 года, покончив с западной Вэй и установив северную Чжоу в качестве императора Сяоминя. После того, как младший брат императора Сяоминя, император У, занял трон в 560 году, он вновь поднял вопрос о брачном союзе с коктюрками, и Мукан-каган согласился. В 565 году, император У отправил делегацию в 120 человек во главе с его братом Юйвэнь Чунем (宇文純), графом Чэнь, к коктюркам, чтобы сопровождать дочь Мукана обратно в северную Чжоу. Однако Мукан-каган вновь изменил свое решение и вместо этого задумался о союзе с северной Ци, задержав Юэйвэнь Чуня и прочих членов делегации. В или до 568 года, большая буря нанесла ущерб лагерю Мукана, и тот принял это за недовольство Неба его решением, и потому позволил Юйвэнь Чуню сопроводить его дочь в северную Чжоу. В 568 году, когда она прибыла в столицу северной Чжоу, Чанъань, император У лично приветствовал ее и возвел ее в ранг своей императрицы. Об императрице Ашина говорили, как о прекрасной и утонченной в действиях, и император У оказывал ей честь, но, как говорят, не относился к ней как к любимице, пока его племянница, леди Доу, около 572 года не напомнила ему о силе коктюрок и о том, что ему все еще предстояло сразиться с его соперниками, династиями северная Ци и Чэнь, и что ему следовало оказать императрице больше внимания, чтоб угодить ее родине. Он согласился. Детей у них однако не было. В 578 году, император У умер, и его сын Юйвэнь Юнь (от его жены Ли Эцзи) занял трон под именем императора Сюаня. Он оказывал честь и императрице Ашина, и своей матери Ли, как императрицам-матерям. В 579 году, после того как император Сюань отрекся от трона в пользу сына, императора Цзина, и взял себе нетипичный титул Тяньюань Шанхуан (天元上皇, вариация Тайшан хуан (император в отставке)), он дал ей титул "императрица-мать Тяньюань" (天元皇太后 (Тяньюань хуан тайхоу), позже 天元上皇太后 (Тяньюань шан хуан тайхоу)). После его смерти в 580 году, император Цзин оказывал ей честь как великой императрице-матери. Она пережила узурпацию северной Чжоу тестем императора Сюаня, Ян Цзянем, в 581 году, когда Ян Цзянь основал династию Суй в качестве императора Вэнь. В то время как Ян Цзянь перебил большую часть императорского дома северной Чжоу, ее он не тронул. Она умерла в 582 года и была с почестями похоронена как императрица, рядом с ее мужем, императором У. https://en.m.wikipedia.org/wiki/Empress_Ashina биография императрицы Ашина в хронике династии Чжоу, глава 9: http://ctext.org/wiki.pl?if=en&chapter=812751 абзац 6 немецкий перевод отрывков из ее биографии Лю Маоцаем: [Liu, Mau-ts'ai. Die chinesischen Nachrichten zur Geschichte der Ost-Türken (T'u-küe) - Wiesbaden: Otto Harrassowitz, 1958 - p.19-20]

Дык вы же сами выступали вроде как за иранское происхождение это хуннского рак И по Бакстер-Сагару как раз получается реконструкция lˤu-l̥ˤa с лишь едва заметным придыханием после первой л - как эмфатические согласные в арабском. С монгольской х/к после л как то не очень увязывается, и пратюркское *ulaλa здесь выходит предпочтительнее. Так что здесь все еще весьма и весьма спорно.

Ермолаев, у вас один Хэй да ши люэ, где мельком один сунский посол приписал "государство северного шаньюя". У меня же многократные употребления термина шаньюй и прочей хуннской титулатуры по отношению к хуннам в официальных китайских источниках. Собственно я их здесь все не стал приводить, ограничившись лишь официальным названием округа побежденных коктюрок в империи Тан - "Шаньюй духуфу", которое император назвал, мотивируя это следующим образом - 今可汗，古單于也 Цзинь кэхань гу шаньюй е - "Хан нынешний есть Шаньюй древних" По татарам же я сто раз говорил, что так звали и тюркские, и монгольские племена. Сабирова еще дам для уверенности: "Татар в те времена было два типа. Одни тюркоязычные, которые жили от Хух-Хото и дальше на запад, прежде всего на севере Ганьсу (Токуз татары, цзю син дада). Другие видимо монголоязычные, с языком близком к киданьскому (Отуз татары ранних тюркских надписей и саньши син дада у китайцев)". Монголоязычные татары своей силой и влиянием сделали имя татар политонимом для всех племен Монголии. Этнической нагрузки термин этот таким образом не нес. Связаны ли жужани с татарами - неясно. Иероглифы здесь все же другие: датань это 大檀, а татары это 韃靼. Жужаней при этом китайцы причисляли то к сюнну, то к сяньби, и здесь скорее имеем дело с народом смешанного тюрко－монгольского происхождения. Так что тут Ермолаев увы никакие татары не "потомки сюнну", тут просто неясный термин, чем то похожий на татар, применяющийся к народу смешанного происхождения, который китайцы не знали, куда отнести После жужаней мы этих датаней в китайских источниках и не видим более, а татары у китайцев появляются лишь в 9 веке в документах Ли Дэюя, как нам сообщает Майкл Дромпп. И никаких сведений о происхождении от сюнну этих татар у китайцев нет, зато есть сведения о происхождении от мохэ － которые ведут нас в Маньчжурию, где и сидели в большинстве монголоязычные племена

Здесь именно и видим, что хронист не уверен в сюннуском происхождении киданей. Почему не уверен - знаем из других источников. Потому и видно, что сведения китайцев о сюннуском происхождении сюнну это лишь результат ошибочного восприятия, которое они и сами признавали. Так пишет лишь один источник, что это первоначальное имя. В другом источнике о первоначальности уже ничего не сказано. Как и не сказано то, что "употребляющееся на севере" имя это уже вторичное название. Вторичное или не вторичное - об этом мы можем лишь гадать.

Уйгуры были лидирующим племенем в союзе токуз огузов, а сами внутри себя включали десять, а не девять, родов, потому из звались Он-Уйгуры. Поэтому "уйгуры девяти фамилий" это все же скорее именно токуз огузы. У нас есть неплохое свидетельство в 195 цзюане Цзю Таншу на сей счет, когда описывается свадебная церемония уйгурского кагана и принцессы Тайхэ: "Когда мы прибыли к варварскому двору, мы выбрали подходящий день для коронации принцессы Тайхэ уйгурской катун. Каган сначала взошел на свою башню и сел обернувшись лицом на восток. Он установил большой войлочный шатер под башней для размещения принцессы и отправил группу варварских принцесс чтобы те научили ее обычаям варваров. Только после этого принцесса сняла свои танские одеяния и надела одежду варваров, в чем ей помогала одна старая уйгурка. Она вышла перед башней и поклонилась в сторону запада. Каган сидя смотрел на нее. Принцесса сделала второй поклон и, закончив, вернулась в свой войлочный шатер. Она сняла то что носила и надела одеяния катун: одноцветный халат и широкую мантию, обе одежды алые, и золотой разукрашенный головной убор, заостренный спереди и прямой сзади. Она вышла к башне и поклонилась кагану как в первой части ритуала. Варвары установили широкие носилки с ширмой, перед которыми они поставили небольшой трон. Несколько министров повели принцессу к носилкам. Министр каждого из девяти племен уйгуров нес носилки, они следовали за солнцем, поворачиваясь направо и обходя двор девять раз. Потом принцесса сошла с трона и взошла на башню, где она села рядом с каганом, смотря на восток. С этого момента, каждый раз когда министры и подданные оказывали почтение кагану, они также кланялись катун". [Mackerras, Colin. The Uighur Empire according to the Tang dynastic hystories - Columbia: University of South Carolina Press, 1973 - p.120] На официальном уровне в ходе коронации самой катун Уйгурского каганата министров участвовало 9, и названы они "министрами девяти племен уйгуров". По-моему свидетельство довольно ясное.

Отождествление уйгуров с хуннами в танской поэзии: стихотворения Жун Юя (744-800) и Чэнь Тао (824-882) В своей работе о судьбе уйгурских беженцев на танской границе Майкл Дромпп также затрагивает тему отождествления уйгуров с хуннами в поэзии эпохи Тан: “Так как риторический прием отождествления сюнну и уйгуров может быть найден во множестве официальных сочинений, неудивительно, что его можно найти также и в поэзии той эры. Так, например, мы обнаруживаем, что уйгуры названы “сюнну” в ряде стихотворений, написанных Жун Юем 戎昱, касающихся периода восстания Ань Лушаня (текст стихотворений: Цюань Тан ши 全唐詩(“Полное собрание поэзии Тан”), цзюань 270, с.3006-3007). Но мы также находим, что Жун Юй использовал термин “Уйгуры” (Хуэйху 回鶻) в другом стихотворении, “Слушая кого-то, играющего на флейте кочевников на горе Ду”” (текст стихотворения: там же, с. 3011). Ближе к периоду уйгурского кризиса стихотворения Чэнь Тао 陳陶, жившего в годы эры Хуэйчан 會昌 (4 февраля 841 года-5 февраля 847 года), также используют термин “сюнну” для обозначения уйгуров. Его “Четыре баллады о путешествиях в Лунси”, ясно описывающие события уйгурского кризиса, называют уйгуров “сюнну” (текст стихотворения: там же, цзюань 746, с.8492; см. также его стихотворение “Луна над горой Гуань”, текст: там же, цзюань 745, с. 8475)”. [Drompp, Michael R. Tang China and the Collapse of the Uighur Empire. A Documentary History - Leiden-Boston: Brill, 2005 - p.194]

Именование уйгуров хуннами в надгробной надписи танского генерала Лю Мяня 846 года Интерес представляет именование уйгуров хуннами в надгробной надписи Лю Мяня, бывшего одним из главных танских генералов, участвовавших в разрешении кризиса 840х годов на танской границе с уйгурскими беженцами и умершего в 846 году. оригинал (http://ctext.org/wiki.pl?if=en&chapter=759903#p57 犬闔西幸僕射公典侍中驅輒約, абзац 3) 匈奴秩塵圃梁在替不圓北方困強既服既園如膚如 перевод (Майкл Дромпп) “The Xiong-nu rushed forth and continuously defied the authority [of the emperor]. [Even] in their decline they were not docile, and styled themselves strongmen of the north”. “Сюнну ринулись вперед и продолжали игнорировать авторитет [императора]. [Даже] будучи в упадке они не были покорны и звали себя сильными людьми севера”. (перевод текста по изданию: Лу Цзэнсян 陸增祥, Ба цюн ши цзиньши бучжэн 八瓊室金石補正, Тайбэй: Вэньхай Чубаньшэ, 1967, с.74:19а) Комментарий Майкла Дромппа “Другой пример использования темы сюнну присутствует в надгробной надписи Лю Мяня 劉沔. Хотя стела серьезно повреждена, ясно, что предисловие содержит частые упоминания уйгуров по имени. Следующая далее короткая формальная хвалебная речь однако написана куда более стилизованным языком и говорит о сюнну вместо уйгуров. В этом пассаже, “сюнну” ясно означает “уйгуры”; первый термин используется вместо второго в качестве стилистического приема”. [Drompp, Michael R. Tang China and the Collapse of the Uighur Empire. A Documentary History - Leiden-Boston: Brill, 2005 - p.192]

Именование уйгуров хуннами в "Повествовании о Цай Си", сочинении 9 века за авторством Ли Ци "В 850/851 году после поездки в северный город Тайюань 太原 в округе Хэдун 河東, молодой ученый по имени Ли Ци 李磎 взялся за кисть, чтобы покончить с несправедливостью. В северных регионах он услышал о необычных достижениях человека по имени Цай Си 蔡襲; но за свои заслуги этот человек не получил никакой награды, в то время как стоявшие выше него рангом извлекли выгоду из них. Поэтому Ли Ци написал свое “Повествование о Цай Си”, сохраненное в Цюань Тан вэнь 全唐文. “Повествование о Цай Си” представляет особую важность для историков периода поздней Тан, так как это единственный источник, рассказывающий о похождениях Цай Си среди уйгурских (хуэйху 回鶻) беженцев, что нависли над танской границей в ранний период правления Хуэйчан 會昌 (4 февраля 841 года-5 февраля 847 года) после того, как их степная империя была уничтожена тюрками-кыргызами (сяцзясы 黠戛斯). Однако этот источник полностью игнорировался историками Центральной Азии и Китая. Причина кроется ни в отсутствии интереса к информации в источнике, ни в том, что он сокрыт глубоко в огромной Цюань Тан вэнь. Скорее игнорирование юношеского произведения Ли Ци это результат авторского решения использовать любопытный стилистический прием, при котором он писал об уйгурах не под их собственным именем, а под именем сюнну 匈奴, народа, исчезнувшего из северных степей веками ранее. Более того, Ли Ци не зовет уйгурского лидера его подобающим титулом каган (кэхань 可汗), но архаичным сюннуским титулом шаньюй 單于. Лишь один уйгурский (т.е. тюркский) титул, таркан, используется в этом повествовании; он используется лишь один раз и неверно написан как даюй 達于 вместо дагань 達干. Собственно китайские терминология и номенклатура, однако, везде из той же эпохи. Архаичные термины используются лишь в отношении иностранцев". Американский тюрколог и синолог Майкл Дромпп [Drompp, Michael R. A Tang Adventurer in Inner Asia //Tang Studies 6 (1988) - p.1-3] Ниже даются лишь некоторые примеры из "Повествования о Цай Си", где уйгуры названы хуннами, а их кагана назван шаньюем. Ли Ци, “Повествование о Цай Си” (отрывки, перевод и примечания в скобках Майкла Дромппа) At the beginning of [the reign of Emperor] Wuzong, the Xiong-nu (that is, the Uyghurs - M.D.) violated the border. [The emperor] ordered that troops be sent out from [Liu] Mian’s 劉沔 [circuit of] Hedong and from other circuits to attack them. … When they reached Daning 大寧, they heard that Xiong-nu already had entered the border at Zhenwu 振武. … Xi then requested permission to pretend to be pursuing (an) escaped criminal(s) and so reach the Xiong-nu camp to sow doubt among them, causing them to enter the border at Hedong. Mian strongly approved of this plan, and so sent Xi on his way. … Xi said to her, “The emperor is sagacious. How could the Princess not discuss entering [China for succor] along with the shanyu (that is, the Uyghur qaghan - M.D.), and memorialize to the emperor concerning your distress?” … After she had finished speaking, Xi requested an audience with the shan-yu. В начале [правления императора] Уцзуна (841-847), сюнну (то есть уйгуры - М.Д.) нарушили границу. [Император] приказал, чтобы были высланы войска из [округа] Хэдун [Лю] Мяня 劉沔 и из других округов атаковать их. … Когда они (танские войска) достигли Данина 大寧, они узнали, что сюнну уже пересекли границу в Чжэньу 振武. … Си затем попросил разрешения притвориться, что он преследует сбежавшего/сбежавших преступника/преступников, и таким образом достичь лагеря сюнну, чтоб посеять сомнения среди них, вынуждая их пересечь границу в Хэдуне. Мянь решительно согласился с этим планом и послал Си в путь. … Си сказал ей (принцессе Тайхэ), “Император мудр. Как же могла принцесса не обсудить с шанюем (то есть, с уйгурским каганом - М.Д.) прибытие [в Китай за помощью] и не уведомить императора о своем неблагополучии?” … После того, как она (принцесса Тайхэ) закончила говорить, Си запросил аудиенции у шаньюя. [Drompp, Michael R. Tang China and the Collapse of the Uighur Empire. A Documentary History - Leiden-Boston: Brill, 2005 - p.315-316]

Отождествление уйгуров с хуннами В китайских источниках есть и случаи, когда уйгуры напрямую зовутся хуннами. В целом, как отмечает американский тюрколог Майкл Дромпп, “Об уйгурах часто писали под именем сюнну, особенно в стилистических прозаических произведениях, таких как надгробные надписи”. [Drompp, Michael R. A Tang Adventurer in Inner Asia //Tang Studies 6 (1988) - p.4]

Танхуэйяо, цзюань 96 oригинал (http://ctext.org/wiki.pl?if=en&chapter=335848#p27 абзац 27) 鐵勒者本匃奴之別種. (должно быть 匈奴 вместо 匃奴, первый иероглиф видимо опечатка переписчика или неверное распознавание в ходе оцифровки текста) перевод (Николай Кюнер) Тйелэ собственно есть отдельное племя Сюнну. [Кюнер, Н.В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока - М.: Издательство восточной литературы, 1961 - с.36] онлайн: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/China/I/Kuner.. Тйелэ

Тундянь (перевод Юрия Зуева) В этом же сочинении (энциклопедии "Тундянь" Ду Ю), в разделе о происхождении се-янь-то говорится, что они «являются обособленной отраслью сюнну (гуннов), т.е. те-лэским (толеским) племенем». [Зуев Ю.А. Тамги лошадей из вассальных княжеств (Перевод из китайского сочинения VIII—Х вв. Танхуэйяо) // Новые материалы по древней и средневековой истории Казахстана. Алма-Ата, 1960 (Тр. Ин-та Истории, археологии и этнографии АН КазССР. Т.VIII). С.107]

Утверждения о хуннском происхождении телесских племен присутствуют и в китайских исторических энциклопедиях: Цзычжи Тунцзянь 資治通鑑 утверждает вслед за хрониками хуннское происхождение теле, Тундянь 通典 зовет сеяньто ветвью сюнну, а Танхуэйяо 唐會要 говорит подобное об уйгурах. Цзычжи Тунцзянь, цзюань 180 перевод (Ахмет Ташагыл) Töles’ler, Hsiung-nu’ların neslindendir. Çeşitli kabileri en fazla olan onlardır. Теле - из потомков сюнну. Их различные племена самые многочисленные. [Taşağıl, A. Gök-Türkler I - Ankara: Türk Tarih Kurumu Basimevi, 2003 - p.166]

Еще один прекрасный пример использования хуннской титулатуры по отношению к коктюркам, замечу в надписи, написанной с дипломатическими целями Тут кстати Мукан еще и потомок древнекитайской династии Ся, к которой возводили и хуннских шаньюев.

Насколько помню, в танских источниках все токуз-огузы объединялись под именем уйгуров, звались суммарно "уйгуры девяти фамилий".

Ба, так зачем нам еще и в старый перевод 19 века лезть? Пользоваться им вместо перевода Мункуева просто потому что "нет приписок" как-то уж совсем неразумно. В 19 веке то еще люди пользовались старыми ксилографами без разбивки предложений и синтаксис по сути реконструировали сами, кто как мог. Да и синология то только набирала обороты. Собственно, насчет Мэн да бэй лу мне сказать особо нечего, все уже высказал. Это лишь одно сочинение, не из редактированных официальных хроник и энциклопедий, написанное шпионом из далекой южной Сун, который что то там где-то услышал и написал. Сведения китайских источников о происхождении хуннов этот источник сам по себе поставить под сомнение не в состоянии. Почему это неважно? Как раз важно. Будет разница, если я напишу "вдали я увидел какое-то животное, может быть буйвола" и "вдали я увидел буйвола" В первом случае лишь мое предположение. У киданей была сюннуская элита, это и вызвало мысли об их сюннуском происхождении в целом, но так то китайцы были не уверены, потому что по другим источникам читали что у них корни другие. Бэйши понятно пишет о Гаоцзюй когда оно собственно существовало, до 540 года. Сведения о них однако составители Бэйши могли черпать и более позднего характера. Известно например, что в цзюане Суйшу о племенах теле, перевод которого я здесь на форуме уже выкладывал, пишет о теле на вторую половину 6 века, но список племен настолько подробен, что его источником считают послов Тун джабгу кагана в 620х годах, расхваливавших многочисленность подданных своего кагана. Одни догадки здесь получаются, не сказано, что чилэ это позднее наименование. Собственно о вторичности имени чилэ уже в Синь Таншу ничего нет, теле и чилэ там просто альтернативные имена: 回紇，其先匈奴也，俗多乘高輪車，元魏時亦號高車部，或曰敕勒，訛為鐵勒。 "The progenitors of Huihe were Xiongnu because of their custom of riding the high-wheeled carts. They were also called Gaoche during the Yuan Wei times, or Chile, which is an alternate name to Tiele".

Уйгурский турфанский документ Ара Темюра о продaже виноградника Документ хранится в берлинской турфанской коллекции под кодом U5295. Он же - документ номер 24 в сборнике Радлова "Uigurische schprachdenkmäler". Оригинал Транскрипция 1. ar-a t(e)mür söz-üm turï b(a)xšï-qa 2. sening borluqung-nï él /// 3. küčägip ïnal [q]oč-qa sads(a)dï 4. m(e)n bodun birlä tapïšïp3 s(e)ni(n)g 5. sadmïšïng [čïn?] bolunup m(a)nga 6. ornïn-ta borluq bérm(ä)kči boldï 7. amdï s(a)nga söz-üm borluqung- 8. -nïng ornïn-ta borluq til(ä)z-ä-m(ä)n 9. borluq béräyin tep turur 10. til(ä)m(ä)z-ä-m(ä)n bidip q(a)lïp turur 11. töl(ä)č quruγ q(a)lmay(ï)n tésär-s(ä)n 12. s(e)ndäki ïdïš bidig-ni bérip 13. m(a)nga čïn baš bidig qïlïp 14. ïdγïl bidig kelmiš-tä ornïn- 15. -ta borluq tiläp alayïn sanga 16. borluqung-nï(n)g sadïγïn küz-käd(ä)ki 17. qïlïp qodayïn bolmasa s(e)n quruγ 18. qaldač(ï)ng Перевод (Лилия Тугушева) Мое, Ара Темюра, слово к Туры-бакши! Используя свою власть1, община...2 вознамерилась продать Ынал Кочу твой виноградник. Я пришел к согласию3 с общиной (букв.: с народом), и, ввиду того что продажа, [осуществленная] тобой, была признана действительной, [община] решила предоставить мне вместо него [другой] виноградник. Теперь я обращаюсь к тебе (букв.: мое слово к тебе)! Если вместо твоего я потребую виноградник, [община] готова мне дать; если не потребую, то он останется отписанным. Если ты не хочешь остаться без платы [за виноградник], то предъяви имеющееся у тебя соглашение об оплате и, составив подлинный первичный документ, пришли мне. Когда придет документ, я потребую и вместо [твоего] получу виноградник. Плату за твой виноградник я представлю до осени. Иначе (букв.: если не будет) ты останешься ни с чем. Комментарии Лилии Тугушевой 1. küčägip «проявлять силу, власть»; деепричастие, однокоренное с именем küčäk «применяющий силу, принуждающий» (QBN 229, 1). 2. В конце строки одно слово зачеркнуто. 3. tapïš- — глагольная основа, однокоренная с глаголом tapla- «одобрять, соглашаться» (Древнетюркский словарь, с. 535). оригинал: http://turfan.bbaw.de/dta/u/images/u5295seite1.jpg http://turfan.bbaw.de/dta/u/images/u5295seite2.jpg транскрипция, перевод, комментарий: [Уйгурские деловые документы X-XIV вв. из Восточного Туркестана. Предисловие, транскрипция, перевод с древнеуйгурского Л.Ю. Тугушевой; факсимиле рукописей //Памятники письменности Востока: CXXXVIII- М.: Наука-Вост. лит., 2013 - с.134-135]