И октября 7 дня с Е. и. в. грамотою и жалованьем я к нему, хану, пришол, где были все знатные старшина, и речь выговорил. И Е. и. в. грамоту хан, с места встав, принял, на голову поднел и подле себя положил. И подарки – сукна, бобры, выдры, юфть, лисицы, чай – принять приказал, и посадил меня хан подле себя по левую руку; и потом спустя с четверть часа велели мне вытить ис ханской кибитки, и как я пошол в свою кибитку, того же часу стали дуван дуванить – Е. и. в. жалованья, что прислано было к Абулхаир-хану, с великим криком и дракою и ис кибитки ханской, все что есть, вынесли на поле, и стали делить с великою бранью, плетьми и саблями между собою бились, а потом стали думать, чтоб меня убить. И услышел оное один башкирец, прибежал ко мне и сказал: здумали-де Киргис-касацкая орда тебя убить и ограбить. И я, как такое их злое намерение услышел, призвал к себе своих знатных башкирцов Алдарбая Исикеева 6, Таймаса Шаимова 7, Касямиша-батыря Беккочина, Оразая Ободанова, Кидраса Мулакаева и спросил их, каким образом их, киргис-касацкое, злое намерение отвратить. И оные башкирцы мне сказали: никакого способу к спасению не знают кроме одного, что имеетца у них знатные старшины Букембай-батырь 8, да зять ево Эсет-батырь 9, да брат ево двоюродной Худай-Назар-мурза, которые-де изо всех их лутчие, и сильные, и умные люди, и доброва состояния; надобно-де их подарить довольным числом, надеемся-де, от них нам польза будет; а ежели-де они к нам не склонятца, то-де ни от кого нам надежды нет, кроме бога.
Однако ж я послал объявить о том хану, что народ их имеет такое злое намерение меня убить, чтоб он, хан, мог меня от такого злого киргис-касацкого намерения освободить. На то он, хан, посланному от меня сказал, чтоб мог сыскать Букенбай-батыря – кроме-де ево спасения нет, понеже и он стал им подозрителен. Потом спросил я оных башкирцов, чтоб ево, Букембай-батыря, как можно искусным образом ко мне привести. И из башкирцов один Таймас Шаимов имел с ним издавна дружбу и поехал сыскать ево з зятем и з братом на степи, и, уговоря их, ко мне привел ввечеру. И стал я им говорить, Букенбаю-батырю з зятем и з братом, тако: уведомился я, что ваша Киргис-касацкая орда имеет злое намерение меня убить, чего ради они так хотят зделать, понеже я сюда [55] прислан по указу Е. и. в. всемилостивейшей государыни императрицы всероссийской по прошению Абулхаир-хана, також-де и вашей, а не так, чтоб я прислан вас неволею в подданство привесть, а ежели вы меня хотя и умертвите и тем Российской империи нималого ущербу учинить не можете, токмо такова славного монарха приведете в злобу, не токмо с Российскою империею иметь войну, но не можете сыскать места от однех от российских подданных от калмык и от башкирцов; а ежели-де надо мною что учините, то всемилостивейшая государыня императрица всероссийская кровь мою вам так оставить не соизволит, и тем можете вы за неповинную кровь мою со всею своею ордою разоритца. И ежели вы не хотите быть в подданстве Е. и. в. всемилостивейшей государыни императрицы, и вы меня отпустите добрым порядком паки назад в Росию. И он, Букенбай, на то мне сказал: в Хиве Бековича 10 убили, что-де не могли реванжа отыскать, и так-де пропало. И я ему сказал: правда, хивинцы з Бековичем поступили по-варварски, ибо пот солнцом нигде такова обычая нет, чтобы послов умерщлять, а они то учинили над Бековичем нечеловечески, но по-скоцки, а что от хивинцов реванж не отыскан за многими притчинами, понеже когда Бековича убили, в то время продолжалася война многия годы в Росии со шведом; и многия иные подобныя притчины я им предъявлял. А потом в 1726 году прислал хивинский хан посланца своего с повинною грамотою, и оной посланец от нас с награждением паки возвращен в Хиву. А ежели вы, Букембай-батырь, трудами своими покажете к Е. и. в. всемилостивейшей государыне императрице верную услугу, и своих киргис-касаков от злаго намерения уговорите и их успокоите, и в подданство всеросиское приведете, и ханскую партию держать будете, и за такую вашу верную услугу обещаю, что вы милостию Е. и. в. награждены будете довольно, и причтены между добрых и верных слуг будете, и впредь до смерти вашей оставлены не будете, понеже лутче жить в покое, нежели в разорении, и лутче за доброе дело получить награждение, нежели по злодейству получить злое нападение. И они, Букембай-батырь з зятем и з братом, к моим словам склонились и обещали их, казаков, привести в подданство всероссийское, и ясак платить будут, и аманатов дадут. И я им обещал дать на 500 руб. товаров, с тем от меня и поехали.
Того ж октября 10 числа призван я был к ним в собрания, где был и Абулхаир-хан. И спросила меня киргис-касацкая старшина, [56] зачем я к нему приехал. И я ему ответствовал: отправлен я по указу Е. и. в. всемилостивейшей государыни императрицы всероссийской с всемилостивейшею грамотою к Абулхаир-хану и к вам, киргис-касацким старшинам, и ко всему войску киргис-касацкому против письмянного прошения Абулхаир-хана и по словесному предложению посланцов ваших, и можете известны быть во ответной грамоте, которая прислана чрез посланцов ваших Кутлумбетя Коштаева, да Сеиткула Кидагулова. И потом касацкая старшина стали со мною говорить с великим серцем тако: мы-де Обулхаир-хану просить подданства всероссийского грамоты писать и посланцом словесно объявить, якобы ясак платить и аманатов дать, того мы не велели, токмо мы, киргис-касацкая старшина, присоветовали послать посланцов, чтоб быть с Росиею в миру, а не в подданстве, а и ныне в подданстве быть не хотим, и надобно-де тебя за то убить досмерти. И как я, нижайший, от киргис-касацких старшин такие противные слова услышал и стал им з серцем же говорить тако: понеже Росийская империя в свете славное государство, и такому славному монарху с вами, яко степными зверьми, быть в миру неприлично, ибо Росийская империя от вас никакого опасения не имеет и в вас нужды нималой нет, а вам от подданных росийских – великая опасность: первое – от калмык, второе – от башкирцов, третье – от яицких казаков, четвертое – от сибирских городов; и всегда вы от них побеждены и разорены бываете. И ежели вы не пожелаете быть в подданстве Всеросийской империи, и я с вами мирнова договору чинить не буду и такова беславия Росийской империи не принесу; или вы гнушаетесь, чтоб быть вам в подданстве Всеросийской империи; не токмо вы, яко степные звери, но многия самовластные цари и ханы в подданстве всеросийском имеютца: первое – царь грузинский, Аюка-хан калмыцкой, Аликула-хан, Усмий-хан кагацкой; многия к тому приличныя я им слова говорил.
И как они, касацкая старшина, от меня слова выслушали, и выступя из них, Букенбай-батырь стал говорить Абулхаир-хану: по желанию твоему быть в подданстве всеросийском желаем и в том себя присягою утвердим. И Абулхаир-хан, и Букембай-батырь, и протчия знатная старшина того числа учинили присягу, а большая часть не присягали, стали быть противны; потом меня отослали в свой обоз, и противные партии стали умножаться с того числа и объявляти мне на каждой день смерть. И [57] Абулхаир-хан чрез два или три дни, и Букембай-батырь ко мне прихаживали и со мною советывали, как с киргис-касацкими старшинами поступать, и увещевали меня, чтоб я знатных старшин 30 человек подарками удовольствовал, которых я, нижайший, сукнами, бобрами и протчими товарами удовольствовал. И оные 30 человек стали держать Абулхаир-хана партию и Букенбай-батыря.
Того ж октября 20 числа в полночь прислали ко мне Абулхаир-хан, чтоб я прислал к нему сукна 60 аршин всякого цвету, да кармазинного 50 аршин, 20 бобров, 40 выдр, 20 юфтей, красных кож, 5 касяков семиланной камки, 5 чернобурых лисиц, 3 тюня китайки для роздачи знатным киргис-касацким старшинам, и приказал ко мне чрез своего человека, ежели я к нему вышепоказанных товаров не пришлю, то-де заутра нас с ним предадут к смерти; и паки вторично прислал с тем, ежели к нему вышеобъявленного числа товаров не пришлю, то-де он, хан, велит отнять насильно, за то-де на него, хана, всемилостивейшая государыня императрица гневатца не будет, понеже-де он, хан, трудитца, яко диких людей привести в подданство всеросийское. И вышепоказанных товаров отослал я з башкирцом Таймосом Шамовым, и оные товары хан киргис-касацким старшинам роздал все без остатку, и оные старшина, которые от хана и от меня подарками довольствованы, те учинили присягу, чтоб быть в подданстве всеросийском, и ежели хто на то будет противен и противу тех, чтоб не желать своего живота.
А после того явилася другая противная партия и два раза на меня и на хана приступали, чтоб меня убить досмерти, однако с помощью божиею в обозе ничего они мне учинить не могли и напали на меня при море Аральском, когда стали кочевать, чтоб меня убить досмерти или поймать живьем да замучить; и при кочевье ничего учинить не могли, токмо поймав, увезли от меня одного знатного башкирца Таймаса Шаимова и мучили его тирански. Потом послал Букембай-батырь брата своего Худай-Назар-мурзу к тем противным касакам, чтоб их от злаго намерения уговорить и башкирца Таймаса от них освободить. И он, Худай-Назар, оных противных касаков от злаго намерения уговорил, и башкирца Таймаса от них свободил, и знатных старшин привел к хану, которых я подарками удовольствовал. И оные старшина в подданстве всеросийском быть присягали и к пунктом свои знаки приложили. [58]
И как Абулхаир-хан и Букембай-батырь Малую орду успокоили и отправили в Среднюю орду Худай-Назар-мурзу к Шемяки-хану 11 с тем, что Малая орда в подданстве всеросийском быть все присягали и ясак платить обещали, а именно: Абулхаир-хан своего владения – четыре тысяч лисиц, зять ево Батырь-Махамет-салтан 12 своего владения – 1000 лисиц да 1000 корсаков, да сын Абулхаир-хана Нуралы-салтан своего владения – 1000 лисиц; чтоб и он, Шимяки-хан, уговоря своих старшин, принял подданство всеросийское. И он, Шемяки-хан, на рассуждения Худай-Назара-мурзы склонился быть в подданстве всеросийском, в том и присягали и ясак платить ис своего владения обещал, а именно: 2000 лисиц да 1000 карсаков, на что дал письменное обезательство.
и это пишет человек, который с пеной у рта доказывал, что слово "тенгиз" исконно монгольское лужу лучше назовите "урянхтай цёёрем" вы все равно теряете свою идентичность
