Аrсен

C каких это пор казахи младшего джуза внешностью стали как европейцы? Приведите примеры.

Из внутренностей забитых животных в пищу употребляют обычно вареные желудок и его части - сычуг, книжку, сетку, названия которых пришли в монгольские языки из древнетюркского языка. Так, например, др.-тюрк. kergйk «сетка желудка овцы» (< ker=~ger= «распяливать, растягивать, натягивать» см. [Севортян 1980, с. 23-24]) прослеживается в староп.-монг. kerkineg, х.-монг. хэрхнэг, бур. хэрхинсэг «сетка (один из отделов желудка жвачных животных)»; др.-тюрк. sarqanïq ~ sar-qajïq «требуха» (< общетюрк. сарцанац~сарцынац «книжка - часть желудка жвачных; сычуг; требуха», см. [ЭСТЯ 2003, с. 205-206]) сохраняется в калм. сэцгрцг, ойр. Синьцз. сэцгерцег ~ сацгирцаг «сычуг, часть желудка жвачных», ср. староп.-монг. sarkinay, х.-монг. сархинаг, бур. hархинcаг id. - тур.-месх. багарсух «кишки, внутренности» Обычно принято считать, что термины коневодства, свиноводства и собаководства, представленные в монгольских языках, не имеют тюркских соответствий. Действительно, лошадь имеет общее монгольское название morin, соответствующее тунгусо-маньчжурским морин ~ мурин, в тюркских языках это at, ср. калм. мерн -тур.-месх. ат id.; свинья имеет общемонгольское название yaqai, тунг.-маньч. олгиан ~ улгян, тюрк. toyuz, layzïn, ср. калм. hаха - тур.-месх. донуз id.; собака имеет общемонгольское название noqai, тунг.-маньч. ина ~ цина, тюрк. it ~ ït, ср. калм. ноха - тур.-месх. ит id. Другие половозрастные названия этих животных тоже своеобразны в монгольских языках и не совпадают с тюркскими, ср. например, калм. гYн, староп.-монг. gegün, х.-монг. гуу, бур. гуун «кобыла» - тюрк. бей ~ бийе id. [Севортян 1978, с.106] - тур.-месх. диши ат «кобыла»; калм. унhн, ср. староп.-монг. unayan, х.-монг. уанага, бур. унаган «жеребенок до года» - тюрк.: общетюрк. qulun id. [Щербак 1961, с. 91] - тур.-месх. тай «жеребёнок до года»; камл. дааЫ, ср. староп.-монг. dayayan, х.-монг. даага, бур. даа-ган «двухлетний жеребенок» - общетюрк. tai id. [Щербак 1961, с. 91] - тур.-месх. икки йиллух тай id.; калм. мегщ, ср. староп.-монг. megeMin, х.-монг. мэгж, бур. мэгэжэ «свиноматка» - тур.-месх. диши донуз, др.-тюрк. tisi toyuz id.; калм. бодц, ср. староп.-монг. bodung, х.-монг., бур. бодон(г) «вепрь» - тур.-месх. эркэк донуз, тюрк. er toyuz id.; ойр. Синьцз. тораа «поросенок», ср. староп.-монг. torai, х.-монг, бур. торой id. - тур.-месх. донуз баласы, тюрк. toyuz oylu id.; калм. елгчн, ср. староп.-монг. ölegcin, х.-монг. елегч, бур. Yлэгшэн «самка собаки» - тур.-месх. диши ит, тюрк. tisi it id.; калм. эр ноха, ср. староп.-монг. gendü, х.-монг. гэндуу, эр нохой, бур. эрэ нохой «самец собаки» - тур.-месх. эркэк ит, тюрк. er it id.; калм. кичг, ср. староп.-монг. gölüge, х.-монг. гелег «щенок» -тур.-месх. кYЧYк, энух, др.-тюрк. enük id. Хотя коневодческая терминология в монгольских языках в основном специфична, все же и здесь встречаются несколько терминов явно тюркского происхождения, ср., например, в языке западных бурят имеется слово адаhан, означающее не только «скотина, домашнее животное; скот», но и «лошади, кони, табун» [Черемисов 1973, с. 31а], в составе которого прослеживается общетюркское слово at «лошадь, конь» [Севор-тян 1974, с. 197-198], восходящее к пратюрк. *at id., - тур.-месх. ат id.; калм. ащрh, ср. староп.-монг. aMirya (< *adirya < **adïrya), х.-монг. аз-рага, бур. азарга «жеребец» является вероятной адаптацией др.-тюрк. adyïr (~ ajyïr, aôyïr id.), образованного, по мнению Э.В. Севортяна [1974, с. 108], от тюркского глагола *ай=, *ад=, *аd=, *аз= *»возбуждаться (похотью)», «покрывать (о животных)» (ср пратюрк. *aDyyr «жеребец»), ср. тур.-месх. айгыр «жеребец»; калм. омрун «грудь лошади», ср. староп.-монг. omoruu, х.-монг. омруу, бур. оморюун id., является адаптацией ротацирующей формы тюрк. омуз «плечо; спина, холка коня; грудь коня» [Севортян 1974, с.454-455] - тур.-месх. омуз, умуз «плечо»; калм. кшИси «конский волос», ср. староп.-монг. kilyasun (< др.-монг. *qïlyasun), х.-монг. хялгас, бур. хилгааhан id., является адаптацией общетюрк. qïl «волос» (ЭСТЯ 2000, с. 204-205; < пратюрк. *kylk «волос; конский волос») - тур.-месх. ат сачи, куйрук сачи «конский волос»; калм. дел «грива лошади», ср. староп.-монг. del, х.-монг. дэл, бур. дэлhэн id., имеет прототипом тюрк. Мел «грива лошади», восходящее к пратюрк. *je:l(e) id. (об общетюркском характере слова см. [ЭСТЯ 1989, с. 178]) - тур.-месх. боюн сачи «грива»; калм. далц «подгривный жир лошади», ср. староп.-монг. dalang, х.-монг., бур. далан(г) id., имеет прототипом тюрк. Мал id., восходящее к пратюрк. *ja:l «загривок, подгрив-ный жир лошади» (об общетюркском характере слова см. [ЭСТЯ 1989, с. 85-87]). Тюркское происхождение имеют также некоторые части конской сбруи, например, калм. худрИ «подфея, подхвостная шлея седла», ср. староп.-монг. qudary-a, х.-монг. худрага, бур. хударга id., - восходят к древнетюркскому слову quôuryun «подхвостник», этимологически связанному с др.-тюрк. qudruq~quduruq~ quôruq «хвост», ср. тур.-месх. куйрук id. (< пратюрк. *kuôruk id.; ср. пратюрк. *quôuryun, *quôuryan «подхвостник»); ойр. Синьцз. квмелдерге ~ кемелдYрге «нагрудная шлея конского седла», ср. староп.-монг. kö-müldürge, х.-монг. хемелдрег, бур. XYмэлдэргэ id., восходит к др.-тюрк. kömüldürük «нагрудный ремень лошади» (< пратюрк. *kötfüldürük id. < др.-тюрк. köyül «сердце»), ср. также, бытующие в тюркских языках гемYлдYPYк ~ кемYлдYPYк, образованные, по мнению Севортяна, от общетюркского кецYл ~ гецYл «грудь» при помощи тюрк. суффикса -туруц [Севортян 1980, с. 72]; калм. олц, ойр.Синьцз. олоц «подпруга конского седла», ср. староп-монг. olung, х.-монг. олон(г), бур. олом id., восходит к тюрк. олоц ~ улац id. (<ула= «связывать», см. [Севортян 1974, с. 447]). Если обратимся к монгольским терминам, относящимся к особенностям выпаса скота, характеру пастбищ, включая водные источники, кормовые травы, особенности ландшафта и т.п., и сравним их с соответствующими тюркскими, то увидим, что монгольские языки, в том числе и калмыцкий язык, во многом сохраняют эти тюркские термины. Так, например, калм. отр «отгонный (о пастбище)», ср. староп.-монг. otur, х.-монг. отор «впас скота на отгонных пастбищах; свежая трава весною; пастбище», бур. отор «летник, заимка; летняя ферма; дальнее пастбище», калм. отрч «пастух (на отгонных пастбищах)», ср. староп.-монг. oturla=, х.-монг. оторло= «выгонять скот на отгонные пастбища, пасти скот, выгонять на подножный корм», бур. оторло= «перекочевывать со скотом на летние пастбища, на альпийские луга», восходят к тюрк. отар «пастбище», образованному, по мнению Э.В. Севортяна [1974, с. 488], от древнего тюркского глагола ота= «пастись (на отгонном пастбище)» < общетюрк. ot «трава» (< пратюрк. *ot id.), ср. тур.-месх. от «трава, пастбищный корм», отла= «пастись», отлах «выпас», отар= «пасти». Ойр. Синьцз. елец ~ елец, ойр.Монг. елец «осока», ср. староп.-монг. ölüng ebesün, х.-монг. елен евс, бур. Yлэн Yбhэн, восходят к пратюрк. *öley, значения которого Э.В. Севортян [1974, с. 528] определяет как «трава; свежая трава; мягкая трава; ковыль, потничная трава, пырей; малопитательная трава; осока; вид травы, растущей в местах, где нет проточной воды; сочное растение; сено; лужайка; зеленый; пастбище; насаждения; топь; мокрый, влажный; степь; пустыня», ср. др.-тюрк. öläy «лужайка» (< др.-тюрк. öl «мокрый, влажный»). Калм. кшИ евсн «острец», ср. староп.-монг. qilayan-a, х.-монг. хялгана «ковыль», бур. хилгана «мятлик; ковыль сибирский», сохраняет пратюрк. *qylyan «ковыль», в основе которого лежит тюрк. qyl «конский волос, щетина» [ЭСТЯ 2000, с. 204205, 208-209]; староп.-монг. qaryana, х.-монг. хар- гана, бур. харгана~харганаан «караганник, степная акация» восходят к тюрк. цараган id. [ЭСТЯ 1997, с. 293-294]. Калм. балчирЫ «борщевик», ср. староп.-монг. baldaryana~ balciryana, х.-монг. балдаргана~балчиргана, бур. балшаргана id., восходит к пратюрк. *baltyryan id., в основе которого прослеживается пратюрк. *baltyr «икра ноги; голень», что более чем вероятно, поскольку стебель растения борщевика похож на голень животного. К названиям кормовых пастбищных трав, имеющих тюркское происхождение, следует отнести также староп.-монг. kiyay, х.-монг. хиаг, бур. хяаг «пырей», ср. слово цыйац «осока, пырей, трава с режущими острами листьями», образованное от тюркского глагола цый= «резать наискось» и широко представленное в тюркских языках [ЭСТЯ 2000, с. 201-202]. К словам, характеризующим местность, на которой расположены пастбища, следует отнести староп.-монг. tay, х.-монг. таг «горное плато» (< общетюрк. tay ~ day «гора» < пратюрк. *ta:y id.) - тур.-месх. даг id.; калм. худг «колодец», ср. староп.-монг. qudduy, х.-монг., бур. худаг, сохраняющее древнетюркскую форму quduq ~ quduy id., образованную, по всей вероятности, от др.-тюрк. qud= «лить» [ЭСТЯ 2000, с. 119-120] - тур.-месх. куйу id.; калм. булг, ойр.Синьцз. булаг «родник; источник; ключ», ср. староп-.монг. bulay, х.-монг., бур. булаг id., восходящее к др.-тюрк. bulaq id.; данное слово является общетюркским, его значение Э.В. Севортян дает как «родник; фонтан; ручей; канал, арык; водоем; замерзшая наледь возле родника; первая трава, выросшая у воды; зеленая местность с источником; горная долина; ушная болезнь, при которой из уха течет кровь; поток из уха; золотуха» и обосновывает его тюркскую этимологию [Севортян 1978, с.257-258]; калм., ойр. Иол «река», ср. староп.-монг. youl «река; русло реки; долина; большое озеро», х.-монг., бур. гол «река; долина реки», связаны своим происхождением с тюркским qol ~ qool (< пратюрк. *qo:l~*go:l «река») со значениями «долина; желоб для стока воды; речонка, очень маленькая речка» [ЭСТЯ 2000, с. 43], ср. др.-тюрк. qol «долина» - тур.-месх. чай «река»; калм. щолИ «балка, ложбина», ойр.Монг. щылИ «овраг; балка», ср. староп.-монг. ilya, х.-монг., бур. жалга «овраг, лощина, ложбина, впадина, ров, балка, узкий лог», восходящее к тюркскому слову yïlya «река; ущелье, долина» [ЭСТЯ 1989, с. 277], образованному от тюркского глагола yïl= «извиваться», лежащего в основе тюркских слов yïlan «змея», yïlyun ~yïlyïn «тама- риск», yïldïz «корни растений», ср. тур.-месх. йи-лан «змея», юлгун «какое-то вьющееся растение»; калм. хаша «забор, ограда, двор», ср. староп.-монг. qasiyan ( < *qasiyan < **qasïyari) «изгородь, ограда; дамба, плотина», х.-монг. хашаа «забор, изгородь, ограда, частокол», бур. хашаа «ограда, забор, изгородь; загон (для скота); столб, стойка (в ограде)», восходит к др.-тюрк. qasï «загон для скота, связанный из прутьев», ср. тур.-месх. мал хагылы «загон для скота». Кроме того, к тюркским по происхождению относится и староп.-монг. alсay и х.-монг. алцаг, означающее «шалаш, хижина, лачуга, балаган», а также слово alaсuk «палатка, шатёр, шалаш», зафиксированное в «Сокровенном сказании монголов» 1240 года (§ 118: ... aduuсin bidan-o alaсuk-a yurШyai! «.для табунщиков наших шалаш готов!»), т.е. жилище пастухов и табунщиков, ср. др.-тюрк. alaсu «шатёр» (< тюрк. *alaсu «временное жилище»), широко представленное в современных тюркских языках в виде алачъщ, алащъщ, алачу со значениями «шалаш, шатёр; лачуга, домишко, хижина», о чём подробнее см. у Э.В. Се-вортяна [1974, с. 130-132]. Также заимствованием из тюркских языков следует считать староп.-монг. осиу, х.-монг. оцог - своеобразный таган, состоящий из трёх камней, устанавливаемых в костре, на которые ставится котёл для приготовления пищи. Слово представляет собой адаптацию др.-тюрк. oсuq «очаг, печь» (< др.-тюрк. otсuq~ otсu, oсaq id. < общетюрк. ot «огонь; костёр», см. подробнее [Севортян 1974, с. 422-425]). Как можно видеть из приведенного здесь материала, скотоводческая лексика калмыцкого языка, как и других монгольских языков, достаточно хорошо сохраняет древние тюркские соответствующие термины, составляющие единый тематический комплекс, хорошо представленный и в языке турок-месхетинцев. Поскольку данные тюркизмы характеризуются признаком ламбда-изма и ротацизма, появление тюркизмов этого комплекса в калмыцком и прочих монгольских языках можно объяснить тем, что часть протобул-гарских племен (с самоназванием огур), кочевавших в глубокой древности в степях Центральной Азии и занимавшихся молочным скотоводством, будучи завоеваны древними монголами и включенными в их этнический состав, образовали среди них особую этническую группу, получившую смешанное название *огур монгол (ср. современное х.-монг. оор монгол «настоящий монгол»), и перешли, постепенно, на монгольский язык, по сути дела язык адстрата. При этом омонголенные огуры сохранили очень много элементов своего протобулгарского языка-субстрата, в том числе и свою скотоводческую терминологию, и внесли их в усвоенный ими древний прамонгольский язык, который вследствие этого получил смешанный характер, а впоследствии распался на ареалы - ойратский, бурятский и монгольский, продолжающие и после распада удерживать остатки тюркского языка-субстрата, что мы и наблюдаем в калмыцком языке. КиберЛенинка: https://cyberleninka.ru/article/n/skotovodcheskaya-leksika-kalmytskogo-yazyka-v-sravnenii-s-turetsko-meshetinskoy

Сравнение калмыцких и тюркских терминов по крупному рогатому скоту показало следующую картину: др.-тюрк. термин дkйz «бык, вол» (< пратюрк. *(h)дkez, ср. тат. Yгез, чув. вакар id.) - тур.-месх. в^з «бык, вол» - в монгольских языках представлен в виде калм. Yкр «корова», ср. староп.-монг. йker, х.-монг., бур. ухэр «крупный рогатый скот; бык; корова»; др.-тюрк. buqa, тур.-месх. буга «бык-производитель» (< пратюрк. *buqa id.) - калм. бух (бухъ) «бык-производитель», ср. староп.-монг. buqa, х.-монг. бух, бур. буха «бык-производитель»; тур.-месх. инж «дойная корова» (< др.-тюрк. inak~iyak «корова» < пратюрк. *in(i)gak id.) - калм. Yнзн «корова», ср. староп.-монг. Шіуєп «дойная корова» (< др.-монг.*йmgen < **іш^єп id.), х.-монг. Yнээ, бур. Yнеэн id. Калм. туЫ «теленок (до одного года)», ср. староп.-монг. Шуиі, х.-монг., бур. тугал id., не удается этимологизировать, опираясь на монгольские языки, но оно хорошо расшифровывается, исходя из тюркских языков: в нем явственно прослеживается тюркский глагольный корень Шу= «рождаться», имеющий вариант toy= (< пратюрк. *toy= «рождать», «рождаться»; ср. др.-тюрк. toy= «рождаться; возникать, появляться; восходить -о светилах», тур.-месх. тог= «рождаться»), при этом -ul является не чем иным, как ламбдаирую-щим вариантом тюркского отглагольного имяо-бразующего аффикса -ïs. Именно эту тюркскую словообразующую модель можно проследить в слове тогуш у барабинских тюрков, означающем «детеныш козули» [РСл III, 1165]. Др.-тюрк. buzayu «теленок» (< пратюрк. *buzayy//*buzayu, ср. тат. бызау, чув. бырау id.) - калм. бYPY «бычок (в возрасте от года до двух)», ср. староп.-монг. birayu (< др.-монг. *bïrayu), х.-монг. бяруу, бур. буруун id. - тур.-месх. тосун «в возрасте от года до двух». Калм. делц «вымя», ср. староп.-монг. deleng, х.-монг., бур. дэлэн(г) id., восходит к пратюрк. *jelin «вымя» [см. также ЭСТЯ 1989, с.180-181]; староп.-монг. sirke «красная вошь», х.-монг. ширх, бур. шэрхэ «вошь скота» восходят к общетюркскому слову сирке «гнида» [ЭСТЯ 2003, с. 268-270]. Общетюркское слово say= «доить» [ЭСТЯ 2003, с.137-140], как и тур.-месх. саг= и др.-тюрк. say= «доить», прослеживается в калм. саа= «доить», ср. староп.-монг. saya=, х.-монг. саа=, бур. hаа= id.; тур.-месх. сагым, др.-тюрк. sayïm «удой, надой молока» - калм. саам «удой, надой», ср. староп.-монг. sayam, х.-монг. саам «кобылье молоко; удой, надой», бур. hаам «удой, надой»; тюркские быш=//биш= [Севортян 1978, с.309-310], башк. беше= «пахтать, сбивать кумыс, масло», кирг. быш= «доводить до готовности; взбивать, взбалтывать, сбивать, пахтать», др.-тюрк. bïs= «доводить до готовности» (er qïmïz bïsdï «мужчина [встряхиванием] довел кумыс до готовности») представлены в ламбдаирующей форме в монгольских языках: калм. бYл=, староп.-монг. büli=, х.-монг., бур. бYлэ= «пахтать, взбивать кумыс, масло». Многие названия молочных продуктов, широко распространённые среди монгольских народов, в том числе и калмыков, хорошо этимологизируются на материале тюркских языков. Так, например, калм.(бузав.) аарц, староп.-монг. ayarca, х.-монг., бур. аарса «род творога; творожистая масса, остающаяся после перегонки молочной водки»; староп.-монг. ayaruul, х.-монг. ааруул, бур. (диал.) аарюул «сушеные изделия из аарсы», по всей вероятности, являются производными от общетюркского глагола акар= ~ агар= «белеть» [Севортян 1974, с. 117] < общетюрк. ак «белый», ср. тур.-месх. баяз «белый»; калм. ээрг «род кислого молока», староп.-монг. ayiray, х.-монг., ай-раг «кумыс», бур. айраг id., вероятно, являются адаптацией тюркского айран, ср. тур.-месх. айран «род кислого молока» < общетюрк. айыр= «отделяться» [Севортян 1974, с. 111] - тур.-месх. айыр= id.; ойр. башлаг ~ башлиг «сыр домашнего приготовления», ср. староп.-монг. basilaq~ bislaq «род сыра», х.-монг. бяслаг, бяшлаг, бур. (диал.), б^алаг // бяhалаг id., имеют тюркское происхождение, ср. алт., тув., тоф. быштак «род домашнего сыра» (< быш= «зреть, спеть; вариться»), хак. пызлах «род прессованного творога» (< пыс= «зреть, поспевать»), кирг. быштак «творог из кипяченого молока» (< быш= «созревать, доходить до готовности»), уйг. пишлак «творог» (< пиш= «поспевать, спеть, зреть»), ср. также саг. пыслак «сыр из творога» [РСл IV, 1320], шор. пышлак «сыр из творога» [РСл IV, 1323] - тур.-месх. пей-нир «домашний сыр, брынза». Об общетюркском характере глагольной основы быш= «поспевать; вариться» см. [Севортян 1978, с. 161-162]. Калм. хурсн «сушёный творог (в виде круглых лепешек)», ойр. Синьцз. хурсан «сушеные лепешки из бозо (бозо - гуща, остающаяся после перегонки молочной водки)» [Тодаева 2001], бур. хурhан «самодельные пряники (изготовленные из квашеного молока и ягод черемухи)» содержат тюркский глагол куру= «сохнуть», от которого образованы и староп.-монг. qurud, х.-монг. хурууд «сушеный, прессованный творог», бур. хурууд «спрессованный творог; самодельный сырок», восходящие к др.-тюрк. qurut «курут, высушенный творог» (< пратюрк. *qurut «сушёный творог, сыр» < др.-тюрк. quru= «сохнуть», тур.-месх. куры= id.). Др.-тюрк. tar «пахта», якут. тар «замерзшая простокваша (приготовленная из снятого кипячёного молока)», прослеживаются в калм. тарг «род простокваши (из снятого молока)», ср. староп.-монг. taray, х.-монг., бур. тараг id. - тур.-месх. ёгурт id. Калм. тосн «сливочное масло», ср. староп.-монг. tosun, х.-монг. тос, бур. то^н id., не имеет этимологии на материале монгольских языков, в то время как его корневой компонент *to=, остающийся после вычленения именного суффикса -sun, находит возможное соответствие в древней тюркской глагольно-именной синкретической основе *to= с семантикой «насыщаться», которая прослеживается в древнетюркских словоформах to «жидкая мучная похлебка», toq «сытый» (< *to= «насыщаться»), toj «пир, пиршество», tod=, toд=, toz=, toj= «насыщаться» - тур.-месх. тэрэ ягы «сливочное масло». Калм. кимр «смесь молока с водой», ср. староп.-монг. kiram, х.-монг. хярам, бур. (диал.) хямар сай «очень слабый чай, забеленный молоком», восходит к др.-тюрк. qïmïz «кумыс» (< пратюрк. *qymyz id.), являясь его ротацирующим вариантом, - тур.-месх. кумыс «кумыс» заимствовано из русского языка. Калм. уург «молозиво» является ротацирующей формой др.-тюрк. oyuz «первое молоко, молозиво», об общетюркском характере которого см. [Севортян 1974, с.405-407], ср. староп.-монг. uyuray, х.-монг., бур. уураг id. - тур.-месх. булама «молозиво». Сравнение монгольских и тюркских терминов по мелкому рогатому скоту показало, что калм. хеен, ойр. Монг. хей ~ хоин ~ хеен [Цолоо 1988], ойр.Синьцз. хеен ~ хоин «овца» совпадают с тур.-месх. койун «овца» и являются адаптацией др.-тюрк.qo/ï'n ~ qojun ~ qoj ~ qon id. (< пратюрк. *qoni id.), ср. староп.-монг. qonin, х.-монг. хонь, бур. хонин id. Калм. хуц [хуцъ] «баран-производитель», ср. староп.-монг. quca, х.-монг. хуц, бур. хуса «баран-производитель», восходит к тюркскому корню qoc «баран», зафиксированному в древнетюркском языке наряду со словоформами qocyar «баран-производитель», qocu^ar, qocqar «баран» (< пратюрк. *qocnar//*qoc «баран-производитель»), ср. тур.-месх. коч «баран-производитель». Калм. хур^ «ягненок до года», ср. староп.-монг. qurayan, х.-монг. хурга, бур. хурьган id., восходит к ротацирующей форме др.-тюрк. qozï~ quzï «ягненок» (< пратюрк. *qozy id.), широко распространённому в современных тюркских языках: тур.-месх. кузи «ягнёнок». Калм. кенз «родившийся осенью, поздно (о молодняке скота); отава, вторая трава», ср. староп.-монг. kenWe, х.-монг. хэнз, бур. хэнзэ id., восходит к др.-тюрк. kenc «детёныш животных; ребенок» (< пратюрк. *kenc~keÆe «младший из детей»; подробнее о тюркском характере этого слова см. [ЭСТЯ 1997, с. 44; Севортян 1980, с. 20-21]). Калм. яман «домашняя коза», ср. староп.-монг. imayan, х.-монг. ямаа, бур. ямаан id., восходит к др.-тюрк. ïmya «коза», ср. др.-тюрк. jïmya «самка дикого горного козла» (< пратюрк. *jymya id.) - тур.-месх. гечи «домашняя коза». Калм. тек [тэке] «козел; самец дикого горного козла», ср. староп.-монг. teke, х.-монг. тэх, бур. тэхэ id., восходит к др.-тюрк. tekä «козел» (< пратюрк. *täkä «козёл; дикий козёл») - тур.-месх. тэкэ «козёл-производитель». Калм. ишк, ойр.Синьцз. ишге ~ ишиген «козленок до года», ср. староп.-монг. isigen, х.-монг. ишиг, бур. эшэгэн id., восходит к др.-тюрк. ecki ~ eckü «коза» (< пратюрк. *ШіМа > асМ id.), ср. тур.-месх. гечи «коза». Калм. твл «приплод; молодняк», ср. староп.-монг. Ш, х.-монг., бур. тYл «приплод; молодняк», восходит к др.-тюрк. Ш «детеныш; момент родов», которое имеет генетическую связь своим элементом *д= с древнетюркским глаголом tдrй= «происходить, возникать, рождаться, появляться» - ср. калм. твр=, староп.-монг. tдrй=, х.-монг., бур. тYрэ= id. Тюркскими по происхождению оказываются, по нашему мнению, и монгольские названия некоторых самых распространенных у монгольских народов мясных кушаний, изготавливаемых как из мяса, так и из внутренностей домашних животных. К таким кушаньям, прежде всего, следует отнести отваренную толстую кишку скота, по-калмыцки киим [кииме], либо изготовленную из неё домашнюю колбасу, которая в старомонгольском языке называется Міт-а, при этом у Лессинга Міт-а - сырое мясо оленя или рыбы, у О. Ковалевского Міт-а - мясо или рыба, нарезанные пластинками, ср. бур. (диал.) хиима || шиима «вареная колбаса из рубленого мяса», отмечается в эхирит-булагатском говоре как слово, отсутствующее в литературном бурятском языке [Матхеев 1968, с. 32], у К.М. Черемисова [1973] слово хиимэ приводится как синоним к слову эреэлжэ «самодельная колбаса из крови, печени и жира», к сожалению, без указания на говор. Калм. кииме «толстая кишка у коровы», х.-монг. хям «колбаса» имеют прототипом тюрк. qїjma «нарезанный на мелкие кусочки», ср. др.-тюрк. qïjma в сочетании qïjma ugre «тесто, нарезанное мелкими кусочками», уйг. кийма «фарш (измельченное мясо)», узб. кийма, тур. кыйма «рубленое мясо, фарш», аз. гиймэ «фарш (молотое мясо)», кирг. кыйма «срезанный наискось»; кирг. (южн.) «мясо, мелкорезанное на фарш», ног. кыйма «домашняя колбаса», кум. къыйма «кусок», алт. кый-ма «кушанье из кишок, начиненных потрохами», хак. хыйма «прямая кишка у лошади; кушанье из кишок, начиненных мелко рубленым мясом и жиром», якут. (по Пекарскому) кыйма «икра; кишки». Тюркологи считают это слово производным от общетюркского глагола кый= «резать на мелкие кусочки, крошить, рубить» [ЭСТЯ 2000, с. 200; РСл II, с.702-703]. КиберЛенинка: https://cyberleninka.ru/article/n/skotovodcheskaya-leksika-kalmytskogo-yazyka-v-sravnenii-s-turetsko-meshetinskoy

ТЕКСТ НАУЧНОЙ РАБОТЫ на тему «Скотоводческая лексика калмыцкого языка в сравнении с турецко-месхетинской» УДК 811.512’373 В.И. Рассадин СКОТОВОДЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА КАЛМЫЦКОГО ЯЗЫКА В СРАВНЕНИИ С ТУРЕЦКО-МЕСХЕТИНСКОЙ* В статье рассматривается номадная лексика калмыцкого языка в сравнении с турецко-месхетинской - двух языков, представителей монгольской и тюркской групп алтайской семьи языков. Ключевые слова: номадная лексика, калмыцкий язык, турецкий, месхетинский язык, монгольские язык, тюркские языки, алтаистика. V.I. Rassadin NOMADIC LEXIS OF KALMYK LANGUAGE IN COMPARISON WITH TURKISH-MESHETIN LANGUAGE Nomadic lexis of the Kalmyk language in comparison with the Turkish-Meshetin language is studied in this article. These languages are members of Mongol and Turkic groups of Altai languages family. Keywords: nomadic lexis, Kalmyk, Turkish, Meshetin language, Mongolian languages, Turkic languages, Altaistics. Как известно, основные современные монголоязычные народы - монголы (живущие в Монголии и Китае), ойраты (вместе с калмыками) и буряты (вместе с баргутами), издавна обитающие на территории обширного степного пояса Евразии, традиционно считаются классическими кочевыми скотоводами, разводящими пять основных видов скота - верблюдов, лошадей, коров, овец и коз. В монгольских языках с этими животными связан целый комплекс хорошо разработанной лексики, отражающий как сами разнообразные половозрастные названия скота и его масти, так и слова, называющие формы и приемы содержания и выпаса скота, характеристику пастбищ, хозяйственное использование скота и т.п. Еще в ХУШ в. европейские ученые заметили наличие большого количества сходных терминов в области степного скотоводства между монгольскими и тюркскими языками. Выявленные ими общие тюрко-монгольские скотоводческие термины были отнесены к алтайскому праязыку. При дальнейшей работе с этими терминами алта-истам (например, Ц.Д. Номинханову [1959], А.М. Щербаку [1961], К.А. Новиковой [1972; 1979], А. Рона-Ташу [1974]) удалось установить заимствованный характер многих из этих терминов, взятых монгольскими языками из тюркских, а тунгусоманьчжурскими языками из монгольских. Г. Клосон, исследовавший тюрко-монгольскую языковую проблему [1962], тоже считает, что монгольские языки испытали сильное тюркское влияние. Опираясь на тезис А. Рона-Таша [1974, с. 37] о том, что монгольские языки многие животноводческие термины заимствовали из протобул-гарского языка, мы попытались провести ком- плексное сравнительное исследование тюркских и монгольских терминов внутри целого пласта скотоводческой лексики на материале конкретных языков - из монгольских языков взят калмыцкий, а из тюркских языков привлечён язык турок-месхетинцев. При этом основным критерием тюркского происхождения рассматриваемого термина для нас послужило его наличие в пратюркском и древнетюркском языке и распространение по современным тюркским языкам и невозможность этимологизации из монгольских языков. Кроме того, специалистами по этимологии тюркских языков убедительно доказано, что все эти рассматриваемые здесь видовые и половозрастные названия пяти видов скота, бытующие также и у монгольских народов, представлены как в древнетюркском языке, так и в современных, унаследованы языками-потомками от общетюркского праязыка вместе с самим степным кочевым скотоводством, пришедшим из глубины тысячелетий. Пратюркская форма была нами взята из данного источника [СГТЯ]. Источником древне -тюркских форм послужил «Древнетюркский словарь» [1969]. Сравнительный материал по языку турок-месхетинцев взят из устных опросов носителей языка, живущих в селе Ульяновка Яшал-тинского района Калмыкии, по другим тюркским языкам - из имеющихся опубликованных словарей. Материал по калмыцкому языку выбран из «Калмыцко-русского словаря» [1977], данные по старописьменному монгольскому языку почерпнуты из «Монгольско-английского словаря» Ф. Лессинга [1960], по другим современным монгольским языкам - из имеющихся опубликованных словарей. В результате осуществленного сравнения были получены следующие результаты. Удалось установить, что в области верблюдоводства вся основная терминология калмыцкого и других современных монгольских языков, как и старописьменного, имеет тюркское происхождение. Так, общее название верблюда в калмыцком языке темэн, ср. х.-монг. тэмээ, бур. тэмээн, староп.-монг. temegen, соответствует в тур.-месх. дэвэ и имеет прототипом др.-тюрк. tebe «верблюд» (< пратюрк. *teywe id.). Др.-тюрк. buyra «верблюд-производитель» (< пратюрк. *buyra//*buyur id.) в том же значении представлено в монгольских языках в виде калм. буур [бууръ], староп.-монг. buyur-a, х.-монг. буур, бур. *буура id. - тур.-месх. эркэк дэвэ id.; др.-тюрк. iyün «верблюдица» (< пратюрк. *ingün id.) - калм. щгн, староп.-монг. inggen, х.-монг. ингэ, бур. эн-гин id. - тур.-месх. диши дэвэ id.; др.-тюрк. botuq «годовалый верблюжонок» (< пратюрк. *botu id.) - калм. ботхн, староп.-монг. botuyun, х.-монг. ботго, бур. ботогон id. - тур.-месх. дэвэ баласы, чэил дэвэ id.; др.-тюрк. taj «жеребёнок; молодой конь» (< пратюрк. *taj id.) - калм. тээлг, староп.-монг. tayilay «самец верблюда до кастрации (от 3-х до 4-х или 5-ти лет)», х.-монг. тайлаг, бур. тайлаг id. - тур.-месх. тай «жеребёнок до года»; др.-тюрк. atan «холощеный (рабочий) верблюд» - калм. атн, староп.-монг. atan, х.-монг. ат, бур. атан id. - тур.-месх. бичилмиш эркэк дэвэ id. Тюркскими же по происхождению являются и некоторые названия частей тела верблюда, ср. например, др.-тюрк. joydu «длинная шерсть под шеей у верблюда» - калм. зогдр, староп.-монг. №¡oydur «грива; длинная шерсть на шее (у верблюда или льва)», х.-монг. зогдор, бур. зогдор id. - тур.-месх. дэвэ боюну сачи id.; др.-тюрк. taban «ступня, подошва» - калм. тавг, староп.-монг. tabaxai «ступня, лапа (например, верблюда)», х.-монг. тавхай, бур. табгай «ступня, стопа верблюда» -тур.-месх. дэвэ аягы «нога верблюда»; др.-тюрк. bük= «сгибаться», bükri «кривой, изогнутый, горбатый» - калм. бвкн, староп.-монг. bókü «горб верблюда», х.-монг. бвх, бур. бухэн id. - тур.-месх. зук «горб верблюда». Если обратиться к терминам, относящимся к верблюжьей сбруе, седланию, перевозке вьюков и т.п., то увидим, что калм. бурнтг «повод (у верблюда)», староп.-монг. burantay, х.-монг., бур. бурантаг восходят к др.-тюрк. burunduq id., образованного от др.-тюрк. burun «нос» - тур.-месх. бурун «нос»; калм. хом «верблюжье вьючное седло (состоящее из куска войлока и двух жердей)», староп.-монг. qom, х.-монг., бур. хом id. являются адаптацией др.-тюрк. qom id. (< пратюрк. *qom id.); калм. тецнэ «вьюк, поклажа», староп.-монг. tengnegen «поклажа, разделенная на две части, сбалансированная на спине животного», х.-монг., бур. тэгнээ «вьюк, поклажа», образованные от староп.-монг. tengne=, х.-монг. тэгнэ=, бур. тэг-нэ=, калм. тецн= «нагружать вьюк, вьючить, уравновешивая половинки груза», восходят к др.-тюрк. teyla= «сравнивать, приравнивать; отмерять, взвешивать; примериваться, приноравливаться, уравновешивать», образованному от др.-тюрк. tey «одинаковый, равный, соответствующий; количество, мера»; калм. тергн, староп.-монг. tergen, х.-монг. тэрэг, бур. тэргэн «телега» происходят от др.-тюрк. tergan id. - тур.-месх. араба «телега». Тюркским же по происхождению следует считать и сам возглас «Сег! Сег!» (староп.-монг. sдkй), при помощи которого монголы заставляют верблюда опуститься на колени, восходящий к древнетюркскому глаголу sдk= «преклонять колени, опускаться на колени», ср. калм. свгд=, бур. hYгэдэ= х.-монг. свгдв= «класть земной поклон; вставать на колени». Можно предположить, что древнетюркское qamyaq «перекати-поле» - название одного из самых распространённых кормовых растений верблюдов - лежит в основе калм. хам-хул «перекати-поле», ср. староп.-монг. qamqayul, х.-монг., бур. хамхуул id. КиберЛенинка: https://cyberleninka.ru/article/n/skotovodcheskaya-leksika-kalmytskogo-yazyka-v-sravnenii-s-turetsko-meshetinskoy

Все началось с того вашего вопроса - почему найманы не переняли этноним ойрат ведь они были вассалами джунгар. Я вам и ответил, что не все народы назывались ойратами, скорее только те кто изначально были ойратами. Вопрос: как же алтай кижи назывались до политэтнонима ойрат?

Вы тут пишите, что енисейских киргизов переселили на реку Или, но согласно китайским источникам джунгары воевали с бурутами, странно как -то: В хронике "Дунхуа лу" ["Записи, составленные в павильоне Дунхуа"] под 1697 годом сообщается, что "Галдан прежде разбил Самарканд, Бухару, казахов, бурутов, Яркенд..." 1697 год — это первый год правления Цэван-Рабдана. И. Я. Златкин пишет, что феодальные владения Восточного Туркестана не оказали сопротивления Цэван-Рабдану и признали его власть над собой еще при жизни Галдана. Коллегия иностранных дел России в 1734 г. в докладе императрице Анне Ивановне писала, что Цэван-Рабдан "бухарцев, живущих в городах в Еркени, в Турфане, в Кашгаре, в Аксу и в прочих к ним принадлежащих городах, под свою власть привел и дань брать начал. Ханов же и многих беков и лучших людей из тех городов к себе побрал, которые уже при нем, контайше, кочует, кроме пашенных, около 2000 человек. Так же народом, именуемым бурутами, завладел, которые кочуют около озера, именуемого Тускель (Иссык-Куль. — И. З.)" (АВПР, Ф. Зюнгарские дела, 1734, ц. 3а, л. 1, об. 2).

Все казахи были вассалами джунгар? Странно задаете вопрос - боком. Про кыргызов-бурутов, не только монгольские народы так их называли: в журнале Унковского и на приложенной к журналу карте называется Иссык-Куль. Современный Унковскому хун-тайчжи Цеван-Рабтан (вступивший на престол в последние годы XVII века) "народом, именуемым бурутами, завладел, которые кочуют около озера, именуемого Тускель, и с казачьею ордою граничат". Бурутов считалось около 5000 кибиток, и они могли выставить около 3000 "войска доброго". На карте буруты помещены в местности к западу от Иссык-Куля; сам Унковский был только в местности к востоку от озера, около речек Тюп и Джаргалан, и там бурутов, судя по его молчанию, не видел. На так называемой карте Рената (в действительности калмыцкой карте, вывезенной Ренатом в 1733 г.) буруты отмечены только в Фергане, к югу от Сыр-Дарьи;

Почему кыргызы не стали зваться ойратами, ведь они были вассалами ойратов/джунгар? Кыргызов называли раньше бурутами, но сейчас самоназвание - кыргыз.

Алтайцы себя до сих пор называют - ойрат. Алтайцами (алтай кижи) начали зваться после переименования в Алтайскую Республику.

Интересно вы обычно с АКБ не соглашаетесь, но в данном пункте с легкостью согласились с ним. Если правильно я вас понял, вы соглашаетесь по тем пунктам которые вас устраивают? Согласно Федорову М.В., Шпот, И. Орехову, А.Н. Вилькинс в 19 веке и в начале 20 века у казахов была соколиная охота. В 20 веке соколы на территории СССР и Каз ССР были занесены в Красную книгу (в Казахстане до сих пор они под защитой Красной книги), поэтому охота с соколом под запретом. Раньше соколиной охотой увлекалась знать и в советское время сами понимаете можно было попасть под статью! У казахов даже пословицы есть (перевел как смог) - 1) Қаршығалыға қоян кездеспейді, Жарақтыға жау жолықпайды. С ястребом в руках зайца не встретишь, с оружием врага 2) Ителгінің қызығына қызсаң, Қаршығаңды қамшы етерсің. Если увлечешься соколом, ястреба вместо камчи используешь

Наш земляк это кто? Вас даже картины с 19 века казахов охотников с соколами не убеждает об обратном. Все твердите - у казахов охота не с соколами. Скорее всего у калмыцких князей соколиная охота была перенята у казахов. Вы докажите обратное, только не на словах - простое повторение мантры, что "у казахов не было охоты с соколами" вам не в помощь. У казахов охота была и соколами и с беркутами.

Про тюркизированные термины это смешно - монгольская терминология должна была сохраниться! Как мы знаем у современных монголов нет терминологии! С чего это вы взяли, что казахи не охотились с соколами? Ниже про казахов, вы же хотели не современные примеры, пожалуйста: Соколиной охоте у Казахов, посвящено наибольшее количество работ (в основном статей), авторами которых в большинстве своем были люди, не имевшие прямого отношения к этнографической науке. Большинство этих статей написано в первой трети этого века (М.Д. Сеитов [1929], автор под инициалами С. А. [1928], Шпота [1929], И. Орехов [1910], Немврод [1926], и статья без указания автора [1926]. Все эти работы сообщают лишь самые общие сведения об охоте с ловчими птицами у казахов, содержат, порой, ошибки в названиях ловчих птиц и в описании некоторых компонентов соколиной охоты. Из работ относящихся к XIX в. отметим две статьи А. Н. Вилькинса [1871; 1876], которые содержат ценные сведения по охоте с ястребом и беркутом, отражающие некоторые архаичные моменты в охоте с ловчими птицами у казахов. Одна специально посвященная охоте с ловчими птицами статья написана в наше время [1983]. Автор ее М. С. Муканов дает в работе этнографическое описание приемов добычи ловчих птиц, метода их воспитания, описание и рисунки используемого казахами в этом виде охоты инвентаря. Эта работа, написанная профессиональным этнографом выгодно отличается систематичностью и подробностью описания соколиной охоты от большинства авторов писавших на эту тему до того. И картины: Соколиная охота у киргизов (по мотивам иллюстраций Е. М. Корнеева к книге "Народы России..." Лист опубликован Д. Феррарио в 1818 году в его Il costume antico e moderno, o, storia... di tutti i popoli antichi e moderni (Азия. Том IV)) Автор Леметр А., Корнеев Е. Название Казахская соколиная охота Год создания 1848 г. Материал Бумага, гравюра, акварель Размер, см 12х17

Уважаемый mechenosec, вы сильно ошибаетесь про соколиную охоту у казахов. Терминология и инвентарь используемые в русской соколиной охоте исходят от тюрков. Даже клички соколов тюркские. Монголами и не пахнет: В. М. Федоров О ВОСТОЧНОМ ВЛИЯНИИ НА ОХОТУ С ЛОВЧИМИ ПТИЦАМИ, ПРОВОДИМУЮ В СРЕДНЕВЕКОВОЙ РУСИ, С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ПРАКТИКИ ЕЕ ПРИМЕНЕНИЯ (По предметам археологических находок) О принадлежностях соколиной охоты и предметах содержания ловчих птиц Для содержания, обучения и использования ловчих птиц требуется определенный инвентарь. Правила охоты, сформировавшиеся в глубокой древности, обусловили неизменность охотничьего инвентаря, что подтверждается этнографическими сведениями и археологическими находками. К примеру, тип кроя клобучка или форма вертлюга на протяжении веков остаются практически неизменными, что облегчает определение их национальной принадлежности. К основным принадлежностям соколиной охоты и предметам содержания хищных птиц относятся: то, на чем располагается ловчая птица, то есть присада (когда с птицей не охотятся) или кожаная рукавица, надеваемая на руку во время проведения охоты или занятий с птицей, и непосредственно привязь, с помощью которой ловчая птица удерживается на присаде или руке. Привязь представляет собой путы с должиком. 1) Путца с костью правой лапы самца ястреба-тетеревятника (Acc. gentilis) из раскопок Великого Новгорода — типичный восточный тип, который имеет аналогии в соколиной охоте, культивируемой в Средней Азии и Казахстане. Такую форму путцев можно найти в коллекции предметов соколиной охоты в РЭМ, а также в коллекции профессора Г. П. Дементьева, хранящейся в зоологическом музее в Москве. Имеется одна особенность: вместо прорези сделан фигурный вырез. Подобные вырезы присутствуют и в путах с костями цевок крупной соколиной птицы, найденных в Твери недалеко от княжеской резиденции в слоях, датируемых 60-ми гг. XIII в., а также в путце с костью ястреба-перепелятника (Ac. nisus), обнаруженной в Переяславле-Рязанском в слоях середины XVI в. На первый взгляд кажется, что они представляют собой европейский тип, но фигурные вырезы в форме кожаных язычков вместо прорезей, причем без удаления последних, типичны для восточной традиции. При этом никакой функциональной нагрузки они не несут. Эти восточные элементы проявляются и при изготовлении клобучков. На некоторых современных арабских клобучках кожа, вырезанная под клюв, не удаляется, а нередко приторачивается к теменной части либо просто оставляется в свободном состоянии, что можно видеть на киргизском клобучке начала XX в., представленном в экспозиции РЭМ. 2) Вертлюг. Чтобы путцы не скручивались и тем самым не привели к травмам лап хищной птицы, ремешки, закрепленные на лапах, другими концами определенным образом ввязывались в устройство, называемое вертлюг (вертлуг). В коллекциях Новгородского музея, а также Белоозера и Ярославля имеются двусоставные вертлюги, которые могли быть использованы в охоте с ловчими птицами. У подобных вертлюгов есть аналог в современной практике среднеазиатской соколиной охоты. Казахи, киргизы и туркмены до сих пор используют вертлюги, имеющие подобный принцип действия. 3) Рукавицы. В исторических документах изделие из кожи, надеваемое на руку при проведении соколиной охоты и работе с хищной птицей, называлось рукавицей. Встречается и другое название: рукавка (рукавочка), что может означать ту же рукавицу (от слова «рука») либо муфту (от слова «рукав»). Характерные особенности русской соколиной охоты (по имеющимся археологическим находкам) в домонгольский и особенно в последующий периоды говорят о том, что сокольничьи рукавицы могут быть скопированы с восточных образцов. Этнография народов Средней Азии подтверждает тот факт, что для держания птиц на руке использовалась рукавица, а не перчатка. Этот предмет охотничьего инвентаря, как дань традиции, сохранил свою форму и в наши дни у сокольников Казахстана, Киргизии, Туркмении, Узбекистана. Принимая во внимание вышесказанное, можно сделать следующие выводы. Судя по археологическим находкам, русская соколиная охота находилась под сильным восточным влиянием. По имеющимся вертлюгам можно заключить, что это влияние азиатское. Костяные или деревянные вертлюги типичны для азиатской традиции, аналоги которой можно найти и сегодня в соколиной охоте киргизов, казахов, туркмен, узбеков. В терминологии русской соколиной охоты появляется неславянское название челиг, которым обозначали самцов всех ловчих птиц. Как предполагает профессор Г. П. Дементьев, это слово происходит от тюркского чаули, чуйлю. Другое слово — крагуй (название ястреба) — также имеет неславянское происхождение. Некоторые ученые считают, что оно восходит к греческому названию ястреба — иераки. Однако фонетически крагуй ближе к тюркскому названию, обозначающему ястреба-перепелятника, — кргый, кыргый или кыргей. Правда, со временем оно утратило свое значение и совершенно исчезло из современной русской сокольничьей терминологии, зато в виде уменьшительного крагулек сохранилось в качестве названия малого ястреба или перепелятника в польской, чешской и украинской орнитологии. Также неславянского происхождения название сумок для подсадных птиц — шалгичи, которое присутствует в описи принадлежностей соколиной охоты XVII в. [4, с. 121]. К этому же периоду относится еще один очевидный парадокс. В соколиной охоте царя Алексея Михайловича абсолютное большинство ловчих кречетов и соколов имеют нерусские и неславянские имена, например, Бумар, Айдар, Адраган, Кизилбай, Арбас, Алай, Ислан-Бей и т.д. Может быть, это проявление тенденции сохранения традиций, восходящих ко временам монгольского господства, которые имели настолько глубокие корни, что проявлялись в XVII в. даже в таких мелочах, как клички ловчих птиц.

Я уже понял, что вы можете только хиханька да хаханьки тут отпускать. Так как вам больше крыть нечем. Видать казахи кереи Баян-Ульгия вас в детстве сильно обижали, что аж все свои тапочки порвали убегая от них, да так аж убегая свой родной тувинский на монгольский променяли

1) Все таки жили найманы на Алтае. 2) И какие племена все таки жили на территории от Сырдарьи до Иртыша? Куда они все делись?

Здесь карта Джунгарского ханства. Где мы видим изначально они находились в западной части современной Монголии. Разве дулаты, канглы, уйсуны не были в составе Моголистана?

А как вы считаете, где жили до оккупации земель Среднего и Старшего Джуза джунгарами племена этих джузов? Основной костяк Среднего Джуза более половины были аргынцы, не только найманы.

Про казахов все верно. Если бы не алашординцы то до сих пор казахов называли киргизами.

Я считаю вас фольком и фриком, который даже не удосужился ответить на свой сброс про слово "Тенгиз". Теперь этот новый сброс, чего вы добиваетесь очередного холивара? Я был высокого мнения о вас!

Переселение русских "бедных" крестьян на территорию казахов происходило с насильственным отбором и передачей колонистам, что приводило к восстании казахов против засильников. Меньше сказки читайте московские. Школы для казахов открывали сами казахи за свои деньги никакая вам царская россия, Ыбырай Алтынсарин например. Я с самого начала слежу за вашими постами и сразу смекнул к чему намекаете (типа всех мы спасли и на ноги поставили) Про школы казакские просвещайтесь: 1) Жангир хан - первый казахский просвещенный правитель, чьим основным увлечением была наука, а смыслом недолгой жизни - просветительство. И именно он открыл первую школу в казахской степи. Уже к середине 30-х годов XIX века Жангир обдумывает возможность организации центральной школы в ханской ставке. По его замыслу она должна была готовить детей к поступлению в российские специальные учебные заведения. Открытие этой школы состоялось в ханской ставке Орды в 1841 году. Затраты на содержание школы хан взял на себя. До самой смерти, то есть до 1845 года, хан содержал школу за счет своих доходов, сам экзаменовал обучавшихся. По существу он был первым учителем школы, а его помощником в школьном деле — татарин Садриддин Аминов. Выпускники школы, оканчивающие Оренбургский кадетский корпус, получали, кроме знаний, офицерские чины. Школа сыграла немаловажную роль в общекультурном движении в Казахстане. Жангир писал: «Я объявляю, что наши дети, обучаясь, узнают все науки для доброго служения обществу. Все это меня радует, ибо доступ к образованию — великое счастье для моего народа». 2) Ибрай Алтынсарин в свое время приложил много усилий для просвещения своего народа. Он отправлял неоднократные письма к правительству с просьбами о разрешении открыть учебное заведение для казахских детей. И в 1860 году, удовлетворив многочисленные просьбы Алтынсарина, областное правление все-таки дало согласие на открытие начальной школы в Оренбургском управлении. Открыть школу в глухом городке было нелегким делом (не было средств, школьного помещения и учебных пособий). К этому важному делу холодно отнеслось областное правление и местные власти. Да и сама царская власть не ставила цели просвещать народ, ей нужны были только делопроизводители, знающие языки. Трудности, однако, не остановили Алтынсарина. К тому же Ибрай Алтынсарин был первым казахом, который в 1861 году получил назначение на должность учителя Тургайской школы.Воодушевленный этим событием и своими просветительскими идеями, он разъезжал по аулам, разъясняя значение светского образования. Важно и то, что он находил в народе поддержку. Собрав у местного населения средства, вложив некоторые свои сбережения, Алтынсарин приступил к строительству здания школы. Торжественное же открытие школы состоялось 8 января 1864 года.В казахской степи её называли «Қара шаңырақ», «первой ласточкой». Ибрай Алтынсарин по этому поводу написал знаменитые свои стихи «Кел, балалар, оқылық!», который был записан и сохранен в архивном письме к другу Ильминскому Н.И.В 1879 году с образованием областного центра – города Костанай, был решен вопрос о постройке каменного здания под школу. Строительство школы было начато в 1882 году, а в 1884 году Троицкая русско-казахская школа переведена в новое каменное здание и стала называться «Кустанайское двухклассное русско-казахское училище». Перевод школы, находившейся на грани закрытия - прямая заслуга Ибрая Алтынсарина.Ибрай Алтынсарин в своей педагогической деятельности большое внимание уделял не только вопросам воспитания учащегося, но и вопросам трудового обучения, поэтому он и открыл и ремесленное училище в Тургае, впоследствии названной – Яковлевской.Изначально решив открыть по одному центральному училищу во всех уездных городах области, он ездил по аулам Торгайской области, собирал с населения средства, а затем открыл по одному двухклассному русско-казахскому училищу в Илецком, Николаевском, Тургайском и Иргизском уездах. Укомплектовал их учениками и учителем.Прежде чем открывать школы Алтынсарин предварительно исследовал территориальные расположения населенных пунктов, плотность населения, а затем только приступал к открытию школы. С именем Алтынсарина связано и начало женского образования в Казахстане. И в этом, исключительно важном начинании, он также встречал препятствия со стороны царских властей. А когда в Иргизе открылась специальная школа для казахских девочек с интернатом, Алтынсарин от души был рад успеху этого выдающегося начинания. Наряду с открытием уездных, волостных, аульных школ, одна из главных заслуг Алтынсарина, это - открытие первой казахской Учительской школы в 1883 году в городе Орске, где готовили учителей для казахских школ. 10 декабря 1887 года выдающийся педагог лично открыл и дал первые показательные уроки в Убаганской одноклассной волостной школе в Кустанайском уезде.Позднее школа была преобразована в русско-казахское училище и на его базе 7 июля 1940 года открылось Мендыгаринское казахское педагогическое училище в составе 2-х курсов. С 1949 года училище стало носить имя своего создателя – великого сына казахского народа Ибрая Алтынсарина. 25 лет спустя училище перевели в город Рудный, а в 1992 году реорганизовали в Рудненский социально-гуманитарный колледж им. И Алтынсарина.

И кто же у нас тюркоязычные арабы и другие многие?

Уважаемый enhd, я попросил вас привести доказательства, а вы все свои шуточки-прибауточки. На халха-монгольском море имеет два перевода - далай и тенгис. Кстати Байкал на языке халха - Тенгис далай, что означает море море, где слово Тенгис имеет значение тоже - Море. На бурятском - далай На калмыцком - тенгс Что примечательно хакасы и тувинцы имеют очень сильное виляние языка халха, что море у них (далай, талай) Вы забыли ваш родной тувинский и конечно же теперь путаете тюркские слова с монгольскими. Променяли тюркские сапоги на монгольские тапочки, которыми вечно пугаете вашего любимого оппонента АКБ На тюркском озеро - коль, море - тенгис. Даже у чувашей с их архаичным языком - тинес. Про океан вы конечно загнули. Тюрки не были мореплавателями (так как они истинные кочевники) поэтому слово океан у них заимствованное - Мухит