проф. Добрев

Ничего подобного никем не доказано! В действительности, сяньби – болгарские сабиры, а ухуань – булгарские авары. Единственно меродавно-показательной и в этом случае является корректно-правильная реконструкция китайских наименовании этих племен: 4) В западных летописях встречаются названия 14 гуннских племен, похоже, всем им можно найти соответствия в китайских хрониках. Большинство из них - племена из сяньби, некоторые - племена, покоренные сюнну: (12) Sabiroi - Сюбу[sio-pok], или просто транслитерация Сяньби[sian-pie]. Выше названные 8 - возможно все были племенами Сяньби. Перечисленные за ними китайские названия можно найти в записях "Вэй шу: Гуаньши чжи"(История Вэй: записи фамилий чиновников) в главе "Нажу чжу син" [Тайшан 2012, 24]. Chinese official historiography of the ancient and early medieval period used two generic designations for «barbarians» to the northwest: Hsiung-nu and Tung Hu. The Tung Hu or «Eastern barbarians» were known from the third century B.C.E., and later developed two branches: the Wu-huan, first mentioned in 78 B.C.E., and the Hsien-pi, documented from 45 C.E. Chinese historical phonology, which is now a precise and reliable discipline [9], allows us to reconstruct the ancient pronunciation of the two designations: these are *ahwar (= Avar) for the Wu-huan, and *säbir, säbär (> Sibir, hence Siberia) for the Hsien-pi [10] [Pritsak 2009, 2-3]. ...and the Proto-Mongolian Säbirs (Hsien-pi = Σάβιροι) [Pritsak 2013, 9-10]. Doğu Avrupa'ya gelmiş Ogur boylarından Sabirler önemli bir yer tutmaktadır. Bunların adı Orta Asya’da yaşadıkları zaman Çin kroniklerinde kaydedilmiştir. Uzmanlar Çin kroniklerinde Syanbi (hianbi, śjä-bi) biçiminde kaydedilmiş etnonimi Bizans kaynaklarındaki σαβιρ biçimiyle aynı olduğunu düşünmektedirler [Yegorov 2014, 4640]. These may perhaps reflect increasing penetration and admixture with Eastern Hun that is the Hsien-pi and Wu-yüan 乌桓 M. ơu-ħwan < *aħu-ħwan = Avar. These forms imply an ethnic War or Awar which can scarcely be separated from the Ούαρ Χουννί of Theophylactus Simocatta, the Ούαρ-χώνĭτᴂ of Menander Protector and the Avars of Europe. Still earlier the same name occurs as 乌桓 M. ơu-ħwan < *aħu-ħwan, one of the two divisions of The Eastern Hu in the Han period (the other being the Hsien-pi). The phonetic identity is perfect and there are very good supporting arguments in favour of a connection between the peoples [Pulleyblank 2008, 209-259]. During Han times the Eastern Hu were differentiated in Chinese sources into two groups, the Wuhuan �§, or Wuwan �A to the south and the Xianbei ¥.* farther north. In spite of the difference in modern pronunciation, Wuhuan and Wuwan are both reconstructed as EMC ʔɔ ɤwan, going back to *ʔá-wán in the Han period. Chinese -n is the normal equivalent of foreign -r at that period which allows us to reconstruct this name as *Awar [Pulleyblank 2017, 44]. The Tung Hu or «Eastern barbarians» were known from the third century B.C.E., and later developed two branches: the Wu-huan, first mentioned in 78 B.C.E., and the Hsien-pi, documented from 45 C.E. Chinese historical phonology, which is now a precise and reliable discipline [9], allows us to reconstruct the ancient pronunciation of the two designations: these are *ahwar (= Avar) for the Wu-huan, and *säbir, säbär (> Sibir, hence Siberia) for the Hsien-pi [10] [Pritsak 2009, 2-3]. Иероглифы: 1)烏, совр. кит. wū, др.-кит., класс. кит., ЗХ, ВХ ʔā, ПДК ʔō, ср.-кит. ʔo ‘ворон; ворона; черный; вороной’ (Karlgren 0061 a–c); 2) 垣, совр. кит. yuan, др.-кит. w(h)ar, класс. кит., ЗХ, ВХ, РПДК w(h)an, СПДК, ППДК w(h)ən, ср.-кит. wən ‘стена’ (Karlgren 0164 m). Действительно, читается примерно ʔā-w(h)an, т.е. (x)awar. [10] [Дыбо 2013а, 81]. http://bolgnames.com/Images/Osmanids_2.1.pdf http://bolgnames.com/Images/Xiongnu.pdf http://bolgnames.com/Images/GreatWall_1.pdf http://bolgnames.com/Images/GreatWall_2.pdf http://turkologiya.org/saylar/2015-4/2015-4-6.pdf

Дело в том, что мой абзац из резюме, а ваш – из заключения, где имеются некоторые конкретизации с точки зрения территории, что делает уже и хронологию действующией. Но сейчась возникает другое противоречие, например, в эпоху Неолита и Ранней Бронзы были ли на Алтае смешанные типы и т.д. К статьи, мне кажется, что обобщение под вашего перевода не совсем корректно: In the Neolithic and Early Bronze age, Xiongnu period the Altai mountain, Xingjian, Western Mongolia was inhabited by people with Caucasoid or mixed morphological features of the Mongoloid and the Caucasoid while the Baikal region, East Mongolia and Inner Mongolia were occupied by populations with developed Mongoloid anthropological traits.

Вот это уже другая картина распространения отдельных рассово-антропологических типов.

Вернитесь несколько тысячелетии и попробуйте найти начальные точки распространения двух типов, по моему это даже элементарно.

Будучи все таки монголом и не учитывая как хронологию, так и начальную точку распространения отдельных рассово-антропологических типов, автор вполне сознательно искажает реальную картину: In the Neolithic and Early Bronze age, Xiongnu period the territory of Kazakhstan, Altai mountain, South Siberia, Xinjiang and Western Mongolia was inhabited by people with Caucasoid or Mongoloid and Caucasoid mixed anthropological features while the Baikal region, East Mongolia and Inner Mongolia were occupied by populations with developed Mongoloid anthropological traits.

Не только в моей логики, действительно, кругом одни булгары были: хунну = болгары/праболгары, сяньби = сабиры и ухуань = авары, а китайцы, действительно, почти все время в партере сидели: Анализ основных военных кампаний Хань и их стоимости показывает, какой огромной тяжестью они ложились на Китай. Потребовалось 10 лет, прежде чем ханьский двор смог заявить о первой значительной победе над сюнну. Прямые атаки впервые увенчались победой в Ордосе в 124 г. до н. э. В 121 г. до н. э. сдался князь Хунье c 40 000 своих людей. В 119 г. до н. э. военная экспедиция в Северную Монголию нанесла крупное поражение сюнну. Эти потери вынудили сюнну отказаться от активных действий примерно на десятилетие, но в 110 г. до н. э. ханьские войска начали покидать свои наиболее глубоко продвинутые на север рубежи. На западе экспансия Хань продолжалась и после этой даты. После первой неудачной попытки ханьский генерал Ли Гуан-ли в 102 г. до н. э. все же захватил Даюань, установив ханьский контроль над большей частью Восточного Туркестана. Три года спустя, когда этот выдающийся военачальник начал сражаться с сюнну, он потерял от 60 до 70 % своего войска во время одного из походов. В 90 г. до н. э. Ли Гуан-ли попал в плен к сюнну, когда предпринимал против них очередную неудачную экспедицию. Таким образом, после первоначальной серии побед над сюнну империя Хань потерпела крупные неудачи, которые заставили ее в конце правления У-ди перейти к оборонительной тактике. Победы, так же как и поражения, очень дорого стоили Хань. Кампании 125–124 гг. до н. э., в которых, по официальным сообщениям, были захвачены в плен 19 000 сюнну и угнан миллион овец, обошлись правительству в 200 000 цзиней золота, которое было роздано в качестве награды генералам и солдатам, и в 100 000 потерянных лошадей. Сдача в плен князя Хунье обошлась в 10 миллиардов монет, пошедших на оплату подарков и продуктов питания для князя-перебежчика и его людей. (Один цзинь золота равнялся 224 граммам и официально оценивался в 10 000 монет.) Великая победа китайских войск в 119 г. до н. э. стоила Хань 10 000 жизней, 100 000 лошадей и 500 000 цзиней золота на награды. Эти цифры не включают в себя огромной стоимости снабжения полевой армии провиантом. Ли Гуан-ли потерял 80 % своих людей во время первой неудавшейся атаки на Даюань в 104 г. до н. э. главным образом из-за неправильной организации снабжения. Во время второй, успешной, попытки только 30 000 из имевшихся первоначально 180 000 воинов сумели достичь Даюани. Для того чтобы понять, что значат эти цифры с точки зрения ханьской финансовой системы, следует учесть, что, согласно имеющимся подсчетам, ежегодные доходы государственной администрации составляли 10 миллиардов монет, а императорской казны - 8,3 миллиарда монет. Только деньги на разного рода премии и поощрения для участников кампании 119 г. до н. э. поглотили половину ежегодных поступлений в казну. Десять миллиардов монет, использованных для обеспечения капитуляции князя Хунье, заставили императорский двор и служащих радикально урезать свои расходы. Эти цифры приводит в описании побед дворцовый историк Сыма Цянь, который был против политики войны. Они показывают, что У-ди не без основания был позднее подвергнут критике за то, что обанкротил Китай в погоне за славой. Потеря большого количества лошадей в каждой кампании и необходимость огромных расходов на снабжение войск также означали, что ханьский двор был не в состоянии развивать свои успехи. Сюнну, таким образом, всегда имели время восстановить силы перед следующей атакой Хань. Даже защищаясь, они наносили ущерб ханьской экономике, заставляя китайцев изыскивать все новые и новые источники доходов для оплаты непрекращающихся войн. При внимательном взгляде на данническую систему в течение последних 50 лет существования династии Ранняя Хань становится очевидным, что эта система, несмотря на свою специфическую терминологию, по-прежнему глубоко коренилась в традиции хэцинь. Требования предоставления заложника, выражения почтения и выплаты дани были по большей части символическими. Заложник при дворе мало что значил, поскольку при нанесении ему вреда ханьский двор рисковал развязать войну. Самое большее, на что могла надеяться Хань, - это возможность оказывать влияние на сюнну, но без принуждения. С точки зрения кочевников, данническая система являлась нелепым маскарадом. Ханьские хроники не содержат деталей договоров между Хуханье и императорами Сюань-ди и Юань-ди. Возможно, это объясняется тем, что они слишком напоминали договоры хэцинь. До правления Ван Мана, когда переговорный процесс возобновился, договоры, очевидно, сохраняли свою прежнюю структру. Договоры хэцин содержали следующие четыре положения. 9. Ежегодно производились выплаты шаньюю в виде шелка, зерна и вина. 10. Ханьский двор отдавал в жены шаньюю принцессу. 11. Хань и сюнну признавались равноправными государствами, и их правители обладали суверенитетом в своих владениях. 12. Каждая из сторон признавала Великую стену в качестве границы между двумя государствами. Данническая система внесла в эти положения очень незначительные изменения. Бань Гу, критически оценивая пограничную политику, отмечал: «Стоимость даров, положенных по договору хэцинь, не превышала 1000 цзиней», - а это значит, что шаньюю продолжали выплачиваться ежегодные субсидии, хотя по сравнению с дарами, получаемыми им во время визитов в рамках даннической системы, эти выплаты были не столь значительны. Хуханье также получил от ханьского двора в жены благородную девицу, на которой, следуя традиции сюнну, позднее женился и его преемник. Во всем, кроме формальностей, касающихся даннической системы, государство сюнну рассматривалось как равное Китаю и законно управляло всеми народами к северу от Великой стены. Шаньюй сохранял за собой исключительное право брать заложников и взимать дань (натуральные налоги в государстве сюнну) с населения этого региона. Позднее, когда Ван Ман пожаловался на действия сюнну на западе, шаньюй указал, что они были предприняты в соответствии с положениями договора, который подписал Хуханье. Специальная печать, дарованная шаньюю, не подразумевала подчиненный статус, поскольку не походила ни на какую другую ханьскую печать и была похожа только на императорскую. Ни Хуханье, ни его преемники не принимали ханьских титулов. Наконец, Великая стена осталась границей между двумя государствами, и Китай, таким образом, признавал, что его власть не разпространяется на степь. В действительности данническая система являлась дополнением к старым договорам типа хэцинь, а не их заменой. В обмен на признание новых церемониальных требований сюнну получили новые преимущества. Основное внимание как ханьского двора, так и шаньюя сюнну было теперь приковано к этим новым и гораздо более дорогостоящим процедурам, далеко превосходившим по своей стоимости прежние ежегодые выплаты. Разобравшись в структуре даннической системы, сюнну немедленно стали ее использовать, часто демонстрируя удивительную изощренность в манипулировании ханьскими ценностными приоритетами для достижения своих собственных целей. Именно шаньюй определял время и частоту визитов за подарками, именно он запрашивал и получал специальные подношения в виде зерна, а также требовал щедрые дары от каждого ханьского посольства, прибывавшего в его ставку, снабжая при этом своих посланников к ханьскому двору лишь символическими подарками. В конце своего правления Хуханье благородно предложил избавить Китай от обязанности охранять границу, передав эту функцию сюнну. Это предложение было отвергнуто после того, как один ханьский критик заметил, что подобный шаг даст сюнну еще больше власти, чем они уже имеют, и позволит держать Китай в качестве заложника в будущем. После истории с печатью шаньюй принял вторую группу перебежчиков из Туркестана и атаковал аванпосты Китая на западе. В ответ Ван Ман постарался расколоть империю сюнну. Объявив о своем намерении назначить пятнадцать новых шаньюев для управления степью, он в 11 г. направил к границе посланников, чтобы соблазнить потомков Хуханье золотыми дарами. Два брата, Дэн и Чжу, были привлечены этим предложением и перешли на сторону Ван Мана. Позднее за ними последовал и их отец Сянь, один из сыновей Хуханье и единокровный брат правящего шаньюя. Сянь получил 1000 цзиней золота (1000 цзиней = 244 кг, или 3 500 000 долларов в современном эквиваленте) и титул Сяо-шаньюя («младшего шаньюя»). Чжу был назван Шунь-шаньюем («почтительным шаньюем») и получил 500 цзиней золота, а его брат стал князем Хань и генералом императорской стражи. Оба брата были отправлены в Чанъань, где после того, как Чжу умер естественной смертью, его титул перешел к Дэну. Шаньюй, придя в бешенство от этого прямого вмешательства во внутренние дела сюнну, приказал своим подчиненным напасть на границу, и впервые за многие годы граница Китая почувствовала на себе крупномасштабные сюннуские атаки. Сянь быстро сбежал от Ван Мана, бросив сына, и вернулся ко двору шаньюя, чтобы объяснить свои действия. Шаньюй разжаловал алчного единокровного брата до небольшого чина, лишив его таким образом возможности наследовать престол. Тем временем Ван Ман, узнав, что Сянь совершил ряд набегов на границу, публично казнил в отместку его сына Дэна. Он также начал снаряжать армию численностью в 300 000 воинов с запасом провианта на 300 дней, которая должна была изгнать сюнну из степи. Впрочем, хотя армия неизвестной численности и была направлена к границе, она никогда не покидала стен пограничных укреплений. План, который придумал Ван Ман для разделения сюнну, основывался на предположении, что поддержка Китая, как и в случае с Хуханье, позволит китайскому ставленнику одержать победу в междоусобной войне. Однако эта историческая аналогия была ошибочной. Помощь Китая имела решающее значение только тогда, когда сюнну сами по себе были разделены. Когда они были едины, оснований для успеха в степи шаньюя, поддерживаемого Китаем, не было. Сянь признал этот факт, вернувшись в степь, как только началась конфронтация. К несчастью для Ван Мана, своими действиями он более напоминал ханьского У-ди, чьи грандиозные планы тоже не сбылись, и который втянул Китай в дорогостоящую и безрезультатную войну с сюнну.

Не только в моей логики, действительно, кругом одни булгары были – хунну=болгары/праболгары, сяньби=сабиры и ухуань=авары. Первые другие тюрки, которые появились до НЭ – это, очень вероятно, протокыпчаки, кит. динлин, а гьоктюрки или тюркуты появились в 6-ом веке: Гьоктюрките (или коктюрки, „небесни тюрки“) (старотюркски: Kök Türk), наричани и тюркюти или само тюрки, са народност, първоначално обитавала Алтай, създала в средата на 6 век Тюркския хаганат под ръководството на Бумин хан. Елитът на гьоктюрките води началото си от няколко рода, включително ханската династия Ашина, които произлизат от южните хунну и се преселват в Алтай от Цинхай. Коктюрките, известни още като тюркюти (нарочно въведен ретроним, за разграничаване от тюрките по принцип) не са първите исторически възникнали тюрки. Родът Ашина е владетелската династия на Тюркския хаганат на гоктюрките. Те стават известни в началото на 6 век, когато водачът им Бумън каган се разбунтува срещу Жоужан. След смъртта на Бумън през 552 г., неговите наследници Мукан каган и Истеми хан продължават династията. Когда хуская конница вторглась на юг, то три границы терпели от врагов. Поэтому неоднократно посылались охранные войска, [чтобы] глубоко проникнуть в походе на север, до конца преследовать шаньюя, отбирать у него богатые земли.

В действительностьи, табгачи - ветвь сяньби, табгачский язык – булгарский: БЪЛГАРИТЕ И ВЕЛИКАТА КИТАЙСКА СТЕНА The Bulgarians and the Great Wall of China The Huns are the immortal topic of human pioneering spirits В истории вряд ли найдется народ, известнее гуннов В истории вряд ли найдется народ, загадочнее гуннов (в разработки) Савиро-тобаски по произход и принадлежност са и думи, титли и имена като k’o-po-çėn < *k’âpâkçin „kapı muhafızı, kapıcı“ = T’o-pa *kapagçın; с китайската си по произход основа, pi-tė-çėn < *pyi/b’yi-tik-çin „yazıcı“ = T’o-pa *bıtıgçın; с китайската си по произход основа, hsien-çėn < *ğam-çin „atlı postacı, ulak“ = T’o-pa *d’amçin, camçın = Çağ. Osm. yamçı ay.; hu-lo-çėn < *ğuo-lâk-çin „hükümdarı silâhla donatan, kuşatan görevli, teçhizatçı başı“ = T’o-pa *kurlagçın < *kur+la+g+çın = ET kur „kuşak“, Ana Türkçe *kurla- „kuşandırmak“; ho-la-çėn < *ğat-lât-çin „süvari“ = T’o-pa *hatlagçın = ET atlıg, atlag „atlı, süvari“; muh-kuh-lü (lâkap) „kabak başlı, dazlak“ = T’o-pa *mukur, *mukun ya da *mukulig = Mo. muqur „kör, küt (bıçak vb.); boynuzsuz, kuyruksuz; yuvarlak“; a-çėn < *a-çin „T’opa sarayının mutfak kısmı“ = T’o-pa *aşçın ya da *alçın = ET aşçı и др. [Tekin 2010, 24-32].

Сяньби – это булгарские сабиры, и язык у них – булгарский: БЪЛГАРИТЕ И ВЕЛИКАТА КИТАЙСКА СТЕНА The Bulgarians and the Great Wall of China The Huns are the immortal topic of human pioneering spirits В истории вряд ли найдется народ, известнее гуннов В истории вряд ли найдется народ, загадочнее гуннов (в разработки) Сабирите, кит. Hsien-pi, сяньби, са другото голямо и могъщо прабългарско племе и съответно военно-племенно обединение на територията на Централна Азия, които в древнокитайските летописи се знаят като Xianbei, сяньби (Ю. Тайшан) и от които произлизат дори и цели китайски династии. По начало, заедно с ухуань, сяньби са единият от двата клона на дунху (В. Таскин). Съдейки не толкова и единствено по оставената от тях малка пластика и апликация, няма как да се съгласим и приемем, че те имат “примитивна номадска култура“; да не се възмутим от неговото неразбиране, че „древните тюрки“ всъщност и фактически са централноазиатските българи, далечен потомък на коите се явява и самият той, а и най-после, да се примирим с неговото високомерно-пренебрежително отношение към българите, и негови предци (Л. Гумилев). Именно те основават на територията на Китай редица български държави, строят невиждани до тогава градове, като прилагат съвсем нови и непознати технологии (T. Baykuzu), изработват вълшебно-превъзходни златни апликации, ваят реалистични скулптури и фигурки на хора и коне, изписват будистките си пещерни храмове с чудно-красиви и все още много свежи рисунки (The New Whites); полагат основите на тежката кавалерия в частност и делението на войската на различни родове и видове въобще (В. Соёнов); създават императорската гвардия, започват предварителното военно обучение на войската, изобретяват, въвеждат в употреба и усъвършенстват все нови и нови видове въоръжение и снаряжение, разработват и прилагат нова бойна тактика (Л. Бобров, Ю. Худяков); откриват и въвеждат в употреба в Китай бронята на коня и конника и стремето (A. Dien), а сабирските по произход китайски императори са сред първите, които създават императорската гвардия [Кычанов 2016, 148]; тъкмо те държат първенството в металолеенето, металообработването и особено в обработката на златото, така че няма как да не бъдат признати за техническия гений на късноантичното и ранносредновековното Човечество, особено след техните недостигнати и ненадминати дълго време след това нововъведения и постижения в крепостно-обсадната техника (И. Добрев) [вж. и срв. Enoki 2017, 1-23]. Българският етноним сабир възниква и се образува в Минусинската котловина още преди началото на II хил. пр.н.е. на основата на индир. *sap- „седем“, от което със запазен вокализъм и атрибутивния суфикс -ta са стинд. saptá и авест. hapta и към което е прибавено пак индир. *är „мъж; род“, така че апелативът на етнонима *sap-är придобива значението „седемте рода“. Впоследствие втората съставка на композитата започва да контаминира с българския множествен суф. -ir, който я констелира, т.е. наслагва се върху нея и така се получава обликът *sap-ir. Гласната от суфикса озвучава предходната беззвучна съгласна, в резултат на което се стига до формата *sabir. Потвърждение на тази етимология е калкирането в по-ново време и в Средна Азия на сабирския вече етним sabir в болг. данту (А. Бернштам) от *дäнту „седем“ и от друга страна, в западноиранското по произход ефталит като наименование на същия етнос, вж. срперс. haft, кит. Yada (Hephthalite Empire) или Yen-tai-i-li-t'o < *Yeptailitha, I-ta, I-t'ien [Enoki 2017, 4-14] (А. Малявкин), където крайното -t е не въобще иранско (É. Vaissière), а согдийско [вж. Основы иранского языкознания 1981, 422-427], и в още по-ново време, но вече в Източна Европа, пак в болг. *денту могер, на основата на което се образува етним Dentumoger, запазен в унгарските средновековни хроники като собствено унгарско наименование на племето оногури (Ив. Добрев): 4) В западных летописях встречаются названия 14 гуннских племен, похоже, всем им можно найти соответствия в китайских хрониках. Большинство из них - племена из сяньби, некоторые - племена, покоренные сюнну: (12) Sabiroi - Сюбу[sio-pok], или просто транслитерация Сяньби[sian-pie]. Выше названные 8 - возможно все были племенами Сяньби. Перечисленные за ними китайские названия можно найти в записях "Вэй шу: Гуаньши чжи"(История Вэй: записи фамилий чиновников) в главе "Нажу чжу син" [Тайшан 2012, 24]. Chinese official historiography of the ancient and early medieval period used two generic designations for «barbarians» to the northwest: Hsiung-nu and Tung Hu. The Tung Hu or «Eastern barbarians» were known from the third century B.C.E., and later developed two branches: the Wu-huan, first mentioned in 78 B.C.E., and the Hsien-pi, documented from 45 C.E. Chinese historical phonology, which is now a precise and reliable discipline [9], allows us to reconstruct the ancient pronunciation of the two designations: these are *ahwar (= Avar) for the Wu-huan, and *säbir, säbär (> Sibir, hence Siberia) for the Hsien-pi [10] [Pritsak 2009, 2-3]. ...and the Proto-Mongolian Säbirs (Hsien-pi = Σάβιροι) [Pritsak 2013, 9-10]. Doğu Avrupa'ya gelmiş Ogur boylarından Sabirler önemli bir yer tutmaktadır. Bunların adı Orta Asya’da yaşadıkları zaman Çin kroniklerinde kaydedilmiştir. Uzmanlar Çin kroniklerinde Syanbi (hianbi, śjä-bi) biçiminde kaydedilmiş etnonimi Bizans kaynaklarındaki σαβιρ biçimiyle aynı olduğunu düşünmektedirler [Yegorov 2014, 4640].

Как и все булгарские оногуры, Атилла – тураноид: http://bolgnames.com/Images/Treasure_1.pdf http://bolgnames.com/Images/Treasure_2.pdf http://bolgnames.com/Images/Treasure_3.pdf 2.2. Болгарский хан Атила, которого все племена и народы Азии и Европы знали еще как Авитохол, Авит, Этел, Эцел, Атли, Дзивата-полк, создал и руководил полиэтнической военно-племенной конфедерацией Западно-Хунской империи от Урала до Рейна, где самыми многочисленными и ведущими были болгарские племена, а немалый удельный вес имели готские и славянские племена, и которая в действительности ничто иное как европейские объединенные штаты со своим парламентом, председателем которого был Атила-хан и в котором заседали вожди отдельных племен Империи. Вожди некоторых готских племен, например, славились тем, что хорошо шутили и забавляли Атилу, но несмотря на это, гунны и готы в общем то жили в симбиозе (Maenchen-Helfen 1973, 442-443). 2.3. Атила-хан подготовил, организовал и провел в 451 г. первую в Мире Великую Битву Народов, участники которой с обеих сторон насчитывали между 300-700 тыс. человек, а убитых и раненных было свыше 165 тыс. человек: ”The character of the battle, when the vassal tribes of Vestgotes, Franks, Burgunds and Roman legions lead by Aecius, encountered with the Atila’s troop-horse Armada, was changeable: The infantry legions of Rome and its allies came against the advance guard of the "Father" Atila. The role of the Bulgarian cavalry (the so-called "slingers" or Hussars) was very important at that moment. The "slingers" outflanked the Vestgotes and killed their tsar Theodorich, and thus, they averted the participation of the Vestgotes into the battle... (B. Marichkov) [подробнее Добрев 2005]. 2.4. Зарождение и начало тяжелой болгарской конницы, меж впрочем, еще до начало Новой Эры, в империи восточных гуннов северной Центральной Азии, где ”любой мужчина, способный натянуть лук, становится всадником в брони” (Н. Крадин), а ее прямым приемником по этим землям является киргизская тяжелая конница VІ в.: ”Удар тяжелой конницы был страшен. Облаченные в пластинчатую броню воины, на свежих закованных в железо конях, сминали на своем пути любую преграду.” (Л. Бобров). The Bulgarian cavalry was a very important element which solved the political problems of the old Europe. (B. Marichkov). 2.5. Хан Атила был самым честным и справедливым человеком, бесстрашным воином, умелым полководцем, вещим руководителем и дипломатом, любящим отцом – у него было 7-8 жен и около 30 детей. Рукой своих хана Атилу отровил византийский император, но начавшиеся еще при жизни Атилы сказания и легенды нескончаемы, его славой не мог похвастаться ни один другой император или царь в Мире, недаром в наше время о нем уже созданы и несомненно и в будущем будут создаваться оперы, картины, поэмы и романы. 2.6. В Именнике Болгарских Ханов записано: Авитохол жил триста лет; род его Дуло, а год его – Дилом (Дракон), Твирем (Девятый месец). Надеждность Именника как исторический источник уже вообще не подлежит сомнению (Москов 1988), а тождественность Авитохола и Атилы полностью можно считать окончательно и безапеляционно обоснованной и доказанной (Добрев). 3. Атила-хан был из рода Дуло болгарского племени оногуров, а из того же рода не только создатель и руководитель приазовской Великой Болгарии хан Курт/Кубрат, но и основатель Первого Болгарского Царства с двух сторон Дуная в 681 г. хан Ишпор/Аспарух, со времени которого в форме славянизации болгар началась этнолингвистическая интеграция численно близких друг к другу местных болгарских и славянских племен. http://bolgnames.com/Images/Atilla.pdf http://bolgnames.com/Images/Avitohol.pdf http://bolgnames.com/Images/Principles.pdf

Изначально, татар, кит. датань, - одно из аварских племен в Центральной Азии в середине I тыс. н.э.: Другое одно имя жужанов есть «татар», также называют «тартар», (является) один из аймаков хунну. Китайским иероглифом современным произношением «датань» отмечено слово «татар», а иероглифом «таньтань» написано слово «тартар». Историки считают, что название монголов как татар (тартар) происходит от имени хаана Татар жужанов (414-429 гг). Эти две названия, Татар хаан и татар (монгол), записаны одинаковыми иероглифами. Поэтому с времен жужаньского каганата монголов стали называть монголами, татарами, татар-монголами или монгол-татарами [Жужаньский каганат 2014, 1-2]. Реконструкцию произношения этого имени в середине I тыс. н.э. осуществил, по моей просьбе, С. Е. Яхонтов. И оказалось, что здесь мы впервые фиксируем этноним, ставший хорошо известным через два столетия после описываемых событий, ибо иероглифическое написание датань произносилось в V в. н.э. как *dadar/*tatar [Кляшторный, Савинов 2012, 47].

Не понимаю, во время пратюркского языка, были ли города и крепости, когда это? И еще, возможно ли, что несъществующее Chuvash: püler являться коррелятом Proto-Turkic: *bialɨk??? Лично я считаю, что слово балик является иранизмом в тюркских языках.

Болгары не только восприняли коня от индоиранцев андроновцев и передали его другим народам, но и селектировали много новых и разных пород. Самая выносливая на дальних переходах та порода, аргамак из которой в состоянии пробегать в день 1000 ли, т.е. 416 км. Когда соседы болгар потребовали этот конь, шаньюй Багатур, кит. Маодунь, велел отдать им, только что бы было мир. Китайцы удовлетворяли нужды своей армии конями, покупая болгарские лошади: В края на ІІІ в. пр.н.е., под ръководството на шаньюй, т.е. император Багатур (234-174), кит. Маодунь, Модэ, българите хунну създават обширна номадска империя (209-174) с площ повече от 2 млн. км² и простираща се между Байкал на север, Великата китайска стена на юг, Източен Туркестан на запад и пл. Хинган и р. Ляохе на изток. Тя обединява в себе си повече от 26 племена с тюркски, ирански, монголски и тунгузо-манджурски произход и етническа принадлежност: In a remarkable reign that lasted 35 years the great Modu Chanyu founded the Xiongnu Empire, reorganized the system of governance of the Xiongnu and greatly expanded the boundaries of the state so that it was now larger than the famous empire of Alexander the Great. Modu, however, was clearly the more competent politican and administrator of the two. While Alexander’s empire collapsed and splintered right after his death, Modu’s Hunnic Xiongnu Empire would last a further 400 years under the rule of Modu’s direct descendants. Alexander’s death not only led to the end of his empire, but also the extinction of his royal house [Kim 2017a, 51-55]. Within these vast new territories, Mao-tun then established the annual meeting place of the Hsiung-nu at Lung-ch'eng, which was located somewhere in Koshu-Tsaidam (in modern Outer Mongolia). Lung-ch'eng served as the capital of the Hsiung-nu confederacy, where all important religious and governmental matters were centrally administered. In the autumn of each year a mass meeting of the Hsiung-nu was held in the neighborhood of Lung-ch'eng at which a general census was taken of the people as well as of their animals [Cambridge History 2017, 384]. Он имел под собою более 300 т. войска. — От Шунь-вэй до Туманя — в продолжение слишком тысячи лет — Дом Хуннов то возвышался, то упадал, то делился, то разсевался: и посему порядок прежнего преемственного наследования у них невозможно определить. При Модэ Дом Хуннов чрезвычайно усилился и возвысился; покорив все кочевые племена на севере, на юге он сделался равным Срединному Двору; Почему Модэ притворился побежденным, и, отступая, заманивал гнавшееся за ним китайское войско. Модэ скрыл отборные войска, а выставил одни слабые: почему все китайское войско, состоявшее из 320 т. наиболее пехоты, устремилось за ним. Гао-ди прежде других прибыл в Пьхин-чен; а пехота еще не вся пришла. Модэ с 400 т. отборной конницы окружил Гао-ди в Бай-дын. 88 В продолжение семи дней китайское войско не могло доставить осажденным съестных припасов. Конница у хуннов на западной стороне имела белых, на восточной серых, на северной вороных, на южной рыжих лошадей. Придя к власти, Модэ выделил в составе гуннской армии 4 конных корпуса, они отличались по масти коней: черная, белая, рыжая и серая. В то время, как Модэ вступил на престол, [дом] Дун-ху был в силе и цветущем состоянии. Получив известие, что Модэ убил отца и вступил на престол, Дун-ху отправил к нему посланца сказать, что он желает получить тысячелийного коня, оставшегося после Туманя. Модэ потребовал совета у своих вельмож. Вельможи сказали ему: тысячелийный конь есть сокровище у хуннов. Не должно отдавать. К чему, сказал им Модэ, живучи с людьми в соседстве, жалеть одной лошади для них? И так отдали тысячелийного коня. Когда Маодунь вступил на престол, дунху были сильны и достигли расцвета. Узнав, что Маодунь убил отца и вступил на престол, они отправили гонца сообщить Маодуню, что хотят получить бывшего у Тоуманя коня, пробегавшего в день 1000 ли. Маодунь посоветовался с сановниками и все они сказали: «Конь, пробегающий в день 1000 ли, является драгоценным конем для сюнну, не отдавайте его». «Маодунь ответил: «Разве можно жить рядом с другим государством и жалеть для него одного коня», и отдал дунху коня, пробегавшего в день тысячу ли. Возвращаясь к тексту раздела о тамгах, отметим еще раз, что в нем почти нет известий о внешнеторговых сношениях Китая с перечисляемыми племенами. Он дает только их список с краткой, сугубо деловой характеристикой лошадей каждого племени в отдельности, и это обстоятельство заставляет определить его значение в несколько ином плане. Судя по лаконичности изложения, он представляет собой копию интендантского реестpа Китайской армии или приказа сношений с внешними стpанами. Поэтому мы напрасно стали бы искать автора списка тамг. Вероятно, авторами были военные интенданты составившие его как практическое руководство к приобретению лошадей. Лошади [племени] Пу-гу (Bugu) меньше Чжан-и-гу"ских, похожи на Тунло"ских. [Они] постоянно находятся на юге гор Ю-лин-[шань]. Тамга [4] . Лошади [племени] А-де (Ediz) одной породы с Пу-гу"скими (Bugu) лошадьми, находятся на удобных пастбищах к юго-востоку от Мо-хэ ку-хань-шань, в нынешнем Цзи-тянь-чжоу. Тамга [8] . Лошади вышеназванных племен - общей породы, но их тамга у всех различны. Лошади [племени] Хуй-гэ (Uigur) одной породы с Пу-гу"скими (Bugu). Компактно кочуют на удобных пастбищах к северу от У-тэ-лэ-шань. Тамга [11] [Зуев 2012, 5-21].

Простите, но все это выходить за кругу моих личных научных изыскании.

Собственое предположение, которое потом потверждается разными путьями. Буду признательным, если споделите эти научные работы.

Некоторые теоретико-методологические соображения, в свете которых не бывает „алтайской языковой семьи“, а бывает Алтайский Языковой Союз, и хуннуский язык в никоем случае не является „алтайским“ или пратюркским, а является тюркским вообще, булгарским (огуро-тюркским), конкретнее, и болгарским (праболгарским) в частности. При том, пратюркские r, l, d- сохраняются в булгарском праязыке, но в огузо-тюркским (собствено тюркским) праязыке переходят в z, š, y-, č-, j-: Напоследък, макар и в един малко по-раздвижен вид и с една по-различна аргументация, съответно и контрааргументация, но все пак по подобен начин в главното и същественото, за алтайско езиково родство се застъпва и А. Дыбо. С цената на едно напълно съзнателно-преднамерено игнориране и даже неглижиране на изводите и заключенията на опонентите на „алтайското езиково родство“, а следователно и погазване на научния морал и етика, тя просто по презумпция, приема, че езикът на хунну/сюнну е тюркски. А това, пак по презумпция и с цената на същите морално-етични прегрешения, означава, че тюркските, монголските и тунгузо-манджурските езици водят своето начало от един всеобщ, „алтайски“ праезик: Про отношения тюрков с монголами я бы тут даже не хотела завязываться, потому что это очень большая история. Дело в том, что тюрки и монголы родственные, но давно развалились, они оба восходят к праалтайской общности, но при этом очень много контактировали впоследствии, и взаимных заимствований, в общем, довольно много. ...какая-то верхняя часть гуннов была пратюрками [Дыбо 2013б, 10-13, срв. Дыбо 2014, 3-35]. Из такого подхода следует, в частности, то, что в общем случае тюркские и монгольские (тюркские и тунгусо-маньчжурские) слова с «зетацистско-ротацистским» соответствием согласных не причисляются ниже к заимствованиям в ту или другую сторону, а считаются наследием алтайской общности [Дыбо 2013а, 9]. Буквално тези дни, пределно несполучлив, пък даже и направо смехотворно-несериозен опит за доказване, че хунну/сюнну са тюрки, прави А. Дыбо. В публичната си лекция в Москва тя привежда сравнително голям брой примери от предишни свои публикации. Немалка част от тези примери се характеризират с присъщите единствено и само на българските диалекти и езици ротацизъм и ламбдаизъм, т.е. въпросните думи са прабългарски, болгарски - šaran-sazan, kaλuk-kašuk и др. Същевременно, лекторът засяга и въпроса за "тюркските заемки в унгарския език, които са един от основните източници, от които ние черпим данни за древнобългарския език, т.е. за езика на древните българи, които са остатък от европейските хуни; малък брой думи, които са попаднали от езика на древните българи в старославянския език; в славянските езици има две групи тюркски заемки от древнобългарски тип, едната от които е в южнославянските езици, а другата – в източните и западните славянски езици" и други от този сорт. За преголямо съжаление знанията на лектора за българите/булгарите изобщо и за болгарите/прабългарите в частност се ограничават единствено и само до волжските и дунавските българи, а известните й лексикални прабългаризми в старобългарския език не наброяват повече от десетина и то етимологизувани в повечето случаи с груби грешки. Много странно и въпреки всичко това обаче А. Дыбо определя тези и преди това приведените примери единствено и само като пратюркски и на тази основа обобщава и заключава, че хунну/сюнну не само са тюрки, но кой знае защо още и прототюрки. По този начин, повече от очевидно, се оказва, че всичките, никак немалък на брой зе-езици всъщност и фактически са по-нататъшно и следващо развитие на същите тези ре-езици. Пределно неквалифицирано е също така и мнението, че прототюрките се разпадат на българската и останалите групи едва през периода I в. пр.н.е.-I в. сл.н.е., защото много добре и широко е известно, че още през III в. пр.н.е. шаньюй Багатур, кит. Маотунь обединява в империята си 26 племена и родове, които безспорно се отделят от прототюрките много по-рано, а впоследствие пък се разпадат на по-малки племена и родове. Доста неприятно впечатление тук прави още и това, че авторът постулира някакви си контакти на китайците с прототюрките, а така също и това, че в края на лекцията си той много нескромно-неприлично и даже безпардонно-арогантно обявява стародавния проблем за етническия произход и принадлежност на хунну/сюнну за „пошлый“, изглежда „тривиален“(?), който от този момент нататък вече трябва да се смята за решен и приключен(Sic!): Таким образом, можно считать, что, по крайней мере, та часть хунну, с которой общались китайцы и от которых они брали слова, которые считали хуннскими, - говорила на тюркском языке, причем это был пратюркский язык, - это реконструкция, состояние до распада тюркских языков на стандартный тюркский и булгарский. Это довольно хорошо подходит к тому, что мы знаем из классификации тюркских языков и их глоттохронологического обследования по времени. Потому что как раз I века до н.э. и I века н.э - это время, когда распадались тюрки на булгарскую и прочие группы. Подтверждением того, что пратюрки были где-то там и общались бурно с Китаем, является наличие большого количества позднедревнекитайских, то есть в фонетике Западной Хань или Восточной Хань, заимствований в пратюркский язык. Это значит, что закономерные рефлексы этих слов у нас имеются и в булгарской группе, и в других тюркских языках. Таким образом мы локализуем пратюрков. Оказывается, что расположение пратюркского этноса более или менее попадает на территорию, которая была занята хунну, хотя, конечно, обские угры еще западнее находились, и с ними у нас (пратюрков) прямого контакта не было; слова, которые попадаются, больше похожи на какие-то рыночные отношения. Понятно, что там проходила часть Шелкового пути, а именно - меховая. Гуннская империя, европейская, просуществовала крайне недолго и практически сразу развалилась, и тут появляются всякие люди, масса племенных имен, оногуры, савиры, аланы и булгары. То есть про то, что булгары - это остаток от гуннского государства , вроде бы все знали. Булгары - что от них осталось? Во-первых, остался этноним,... Тюркские заимствования в венгерском языке - это один из основных источников, из которых мы черпаем данные по древнебулгарскому языку, то есть языку вот этих древних булгар, остатков европейских гуннов, которые тут жили. На этих 500-х словах я не буду останавливаться, я лучше остановлюсь на маленьком количестве слов, которые поймались от дунайских булгар в старославянский язык. Книга - замечательное булгарское заимствование в славянском, а, кроме того, в венгерском и в осетинском, в пратюркском это китаизм, как мы видели, каркыга, некоторые слова понятные, некоторые совершенно непонятные, находятся исключительно в булгарском и старославянском памятниках. Время существования пратюркского языка, определенное при помощи глоттохронологического анализа, хорошо соответствует времени существования державы сюнну. Все эти данные позволяют считать, что язык хунну как раз и является тем самым пратюркским языком. Я считаю, что гуннский вопрос таким образом можно считать закрытым, то есть не кеты - они были, это уж точно, - а дальше как будто абсолютно пошлый взгляд, что гунны - это были тюрки, оказывается все-таки правильным [Дыбо 2013б, 7-14].

Этноним болгар является собствено булгарским по принадлежности и употреблению, но восточно-иранским по происхождению, он возникает и образуется на основе ирано-аланского слова *bolq „гора“: В съвременните монголски езици основната лексема наименование за планина е ула, а в тюркските - таг, докато в източноиранския осетински език, който е пряк продължител на античния и средновековен скито-усуно-алански език, има топнм Wællagkom, първата съставка на който има за генетична основа прим wællag “верхний”, идентично с wæjlag “верхний” и което е производно от кор. wæll- с помощта на суф. -ag, съществуващ и употребяван самостоятелно като предлог - wælbyl “над откосом”, “над обрывом”, още и лексикализирано като сщим wælxox “нагорье” и прим wælxox “нагорный”, а така също и като наречие, видно особено добре от сравнителната форма wældær “выше”, както и от производното wælæ “наверху”, “super”, но и граматикализирано като окончание за външен местен падеж - ka-bæl “на ком”, който обаче в памирските ирански езици се приема по-скоро за следлога bо [СлИшкЯз, 186]. Паралели на осет. wæll в останалите ирански езици са стиран. upairĭ “superne; oben; über”, авест. upairi, но и upara- “высший, расположенный наверху”, стперс. upari, срперс. apar, awar, wal, ul “сверху”, “на, над”, но и abar “верхний”, сак. vīrǝ, vīra, согд. par “к, на”, афг. bar, bara “на”, перс. bar, abar, avar, диал. ul, vir “на”, “над”, кюрд. ber, var, war “перед”, “на”, пам. war-, wāriy, woru “на”, “вверх”, верхний”, но и изключително важното и показателно за случая, поради очевидно-безспорната фонетико-семантическа близост с осет. прим wællag “верхний”, възможна, разбира се, единствено и благодарение на тъждествената източноиранска основа, тук е и ишк. oláx “гора” (рус.), а така също и късноантичният топнм Балк като название на арменска област на Кавказ, единствената като че ли възможност за възникването и образуването на който е да се развие на основата на знач. “хълм, височина; планина”, още и сега представяният за азербайджански, но в действителност скито-сарматски по произход хидрнм Balkha Rud [AzerPlNm], където втората съставка има знач. “река”, първата е от много добре запазеното сщим *balkh “планина”, докато прилепеният към него зв. a не е нищо друго освен източноиранският родителен падеж, както например при вах. potšo pətr “сын царя” [Грюнберг, Стеблин-Каменский 1976, 659], букв. “на царя синът” или при согд. βaγē rēž “любовь бога” [Основы иранского языкознания 1981, 387], букв. “на бога любовта”, следователно изходната семантика на словосъчетанието генетична основа е “планинска река”, но буквално и много-много старо - “на планината реката”, така че в края на краищата всички тези застъпници заедно водят началото си от иран. *upari “наверху”, докато производната осетинска форма прим wællag “верхний”, според проф. В. Абаев, само името на когото е напълно достатъчно за случая, има за начало праиранската осн. *uparyāka-. Ето защо въз основа на всичко това може и трябва последователно да се възстанови за източноиранския праезик от края на ІІІ хил. пр.н.е. в областта на Северна Средна Азия прим *balq “горен; висок-голям”, но така също и омонимичното му сщим *balq “планина”, а за неговия по-късен най-малко с 1 хил. североизточен диалект във или близо до Минусинската котловина, най-вероятно от скито-усуно-алански тип, в който кореновата гласна вече се е лабиализирала, пак прим *bоlq “горен; висок-голям”, развило се впоследствие и преминало в омонимичното му сщим *bоlq “планина”, всички фонетико-семантически много близки и дори частично тъждествени, но не само поради това в конкретна историко-генетична връзка с най-вероятно скито-аланските по произход от епохата на миграцията на асиано-аланите през Памир, памирски източноирански лексеми като вах. buq, шугн. buq, ж.р. bаq, ишк. buq/bьq, пушт. bоk и др., със значенията “горб, возвышение; ком, бугор, пригорок; холм, возвышенность; куча, сопка”, много вероятно тук и осет. bīq “пик, вершина”, които като цяло, независимо че се подвеждат към производната от гл. *baug- “гнуть(-ся), сгибать-(ся)”, осн. *baug(a)- “изгиб, выпуклость, округлость”, все пак се поясняват допълнително от страна на авторите на иранския етимологичен речник, специално за езиците от Средна и Централна Азия, като “заемки от таджикския език, дари или от тюркските езици, или пък собствено звукосимволическо образувание”(!!?) (ЭСИЯз), което заключително обобщение обаче и все пак си остава доста неочаквано-неразбираемо за нас и същевременно предпоставя и разкрива като че ли възможността и тези лексеми да са родствени на току-що възстановеното сщим *bоlq “планина” и тъкмо поради това и те от своя страна и по свой начин да го мотивират и потвърждават като реконструкция [вж. и срв. Абаев-4, 76; ЭСИЯз-2, 147-148; СлВхЯз, 186; СлИшкЯз, 186,189]. Ето така и по този начин същевременно неизбежно се стеснява кръгът на езиците, от които евентуално може да води своя произход българското народностно название, до източноиранския скито-сарматски, впоследствие усуно-алански език, а така също и на местата и времето на неговата начална употреба от страна на това източноиранско племе, като название за съседното му българско племе или род, до някоя по-ограничена област от Минусинската котловина, където най-малкото преди V в. пр.н.е. източноиранското племе обитава нейна равнинна част, а българското племе или род – нейна полупланинска или планинска част, именно който различително-отъждествяващ семантичен признак става и номинативен белег основа първоначално на двусъставно наименование под формата примерно на субстантивно-субстантивно словосъчетание с постпозиция на определението и специфично иранската съединителна флексия, подобно на тук съставеното с помощта на хсак. naðe “человек”, мн.ч., им.п. naðaune [Основы иранского языкознания 1981, 257] свободно словосъчетание *naðaune-уe bolq или пък не по-малко вероятно с препозиция на определението и по-горе поясненият източноирански родителен падеж като *bolqо naðaune, резултативното значение на първото от които по-скоро има вида “планински хора”, докато значението на второто пък - “хора от планината”, т.е. “планинци” и затова може би и повече вероятно. И най-накрая, на основата и в резултат на един достатъчно конкретно-многостранен и, да се надяваме, квалифициран ономастикоетимологичен анализ-синтез, който съдържа в качеството на свои вътрешно-неделими и органично-присъщи черти и особености такива компоненти като угрофинския, славянския, гръцкия, арменския, тюркския, китайския и иранския ономастичен, историколингвистичен, сравнително-исторически, контактолингвистичен, епиграфо-палеографски и много вероятно още някакъв друг емпиричен материал и анализ-синтез, вече и едва сега може и трябва да се обобщи и заключи, че българското народностно название етнм българи възниква и се образува на основата на ирано-аланската дума наименование, сщим *bоlq “планина”, която дума се явява и негов апелатив, а този апелатив пък възниква, реално съществува, функционира и се развива на основата на иранското прим *uparyāka- “висок; голям”, именно което от своя страна се явява и етимон на българското народностно название етнм българи: http://bolgnames.com/Images/Bolgar.pdf

Липсу конкретного знания, русские историки и археологи компенсируют идеолого-политическими штампами и квалификациями, которое в действительности является только ихним велико-российским имперским комплексом, однако, не то время! Для всенародную каузу Великой Болгарии на Четырех Океанах, нами вербован и знаменитый, китайский по происхождению канадский профессор Sanping Chen, Multicultural China in the Early Middle Ages, 2012 University of Pennsylvania Press, только посмотрите что он пишет: One may note, for instance, that one “Barbarian” clan name was recorded by two different dynastic histories as Fulugu (b'iuk-luk-ku) and Buliugu (b'uo-luk-ku) respectively, a cognate of Bulgar, the name of the people who founded the medieval Bulgarian kingdom, as we shall see. In the early sixth century, when the Tuoba Wei dynasty disintegrated in the wake of the Six-Garrison Revolt, there appeared in northern China a “Barbarian” group with the name Buluoji (Middle Chinese pronunciation b’uo-lak-kiei). In Chinese records, this name was often shortened to Jihu, “the Ji-Barbarian.” The use of the term hu, previously referring specifically to the Xiongnu, but gradually becoming a generic appellation for assorted groups of “Barbarians,” is itself an intriguing subject, to be examined later in this chapter. The late Peter Boodberg was the first Western author to study this group. His identification of the ethnonym Buluoji with that of the Volga and Danube Bulgars, though, raises both serious problems and intriguing connections. To summarize, the Buluoji, or the Bulgars of China according to Boodberg, appear to be a group that consisted of the remnants of the Xiongnu confederation that were not absorbed by the succeeding Xianbei conglomerate, with a conspicuous Europoid admixture. Their cultural and linguistic affinity seems at least partially Altaic. The foremost parallel between the Buluoji and the Bulgars is in their respec- tive progeny in relation to the Xiongnu and the Huns. As I have presented, the link between the Buluoji and the Xiongnu confederation is well substantiated in that the Buluoji were clearly one of the remnants of the earlier Xiongnu Empire (but unlikely to have descended from whose dominant clans). Conversely, the Bulgars’ connection to the European Huns has also been recorded ever since their first appearance in European history. In fact, contemporary European sources kept equating the Bulgars with the Huns, so much so that the modern scholar D. Detschev simply assumed that Bulgar was the name given to the descendents of the Attilanic Huns by the Gepids and Ostrogoths. Modern studies have also identified the name “Irnik” on the Bulgarian Princes’ List with the youngest son of Attila, Ernach. Gyula (Julius) Németh interpreted these old records as the intermingling of European Hunnic elements with newly arrived Oğuric Turkic groups. At the very least, the Hun-Bulgar connection is much more tangible than the Hun-Xiongnu identification. However, this parallel tends to disprove a direct link between the Buluoji and the Bulgars, especially in the case of the yet questionable Hun-Xiongnu equation. This is because the European Huns could only be the descendants of the Northern Xiongnu, whereas the Buluoji were clearly, albeit very likely partially, descended from the Southern Xiongnu. In addition to the original differences that prompted their permanent schism in ad 48, the two branches of the Xiongnu had further undergone centuries of radically different migrations, interminglements, and evolutions in diverse parts of the Eurasian continent before the advent of the Buluoji and the Bulgars. The Buluoji in China had an enormous impact on Chinese history, political as well as cultural, which went largely unrecognized in the traditional sinocentric historiography. I have already touched upon the Buluoji’s political role. The best example must be the Six-Garrison Revolt, which eventually brought down the Tuoba Wei regime. It was first started and led by a person named Poliuhan Baling (ZZTJ 149.4674). This somehow could be viewed as the final revenge exacted by the former Xiongnu groups on the Xianbei, who had earlier replaced the Xiongnu as the dominating power on the Steppe. What may have been neglected even more were the Buluoji’s significant contributions to China’s cultural and religious heritage. For example, arguably the most prominent real-life figure in the vast Dunhuang grotto arts was the Buddhist monk Liu Sahe, who was of well-documented Buluoji ethnicity. But perhaps the least noted case was Lu Fayan, author of the single most important historical treatise on Chinese phonology, namely Qieyun (Tonic Rhymes). The late Chinese scholar Chen Yuan had only pointed out that Lu was a Xianbei person, without recognizing that the original form Buliugu of the sinified clan name Lu was yet another variant of the root Buluoji. Even today, one cannot but marvel at the great accomplishments of such a presumably marginal “mixed Barbarian” group in medieval China.

Этническая атрибуция представляет собой многократно поступательно-возвратным процессом установления и экспликации иманентных связей этногенетически релевантных фактов и событии, расположенные на разных уровней абстракции этнологического пространства или, соответно, в разных научных плоскостей – лингвистическая, историческая, археологическая и т.д. Дунай-булгарское слово докс „глиган; свинья“ не собствено булгарское по происхождению, как нужно было бы ожидать, а кыпчакское. С другой стороны, афанасьевцы не знали и не разводили свиньи, следовательно, они являются булгарами. Вот это только один из главных доводов отождествления афанасьевцев и булгаров: http://bolgnames.com/Images/GreatWall_2.pdf

Монг. бичик – не пратюркское, а булгарское по происхождению заимствование. Булгарское слово *бетюг – китаизм, на основе которого образуется столь существенно-значимое во всех славянских языках болгарское слово буква: И във връзка с другата болгарска заемка в унгарския език “betû” (letter)”, пак тук трябва да се каже, че разпространената в почти всички тюркски езици, лекс. biti- “писать; вырезать надпис”, в унгарския език, идва, съвсем изключено от сирийския език (G. Clauson; M. Räsänen), поради липсата на подходящи културно-исторически условия предпоставка за етнолингвистичен контакт и взаимодействие; много малко вероятно и от индоиранския праезик или от индоевропейския тохарски език (K. Menges), поради хронологическа инконгруенция и морфолого-семантическа неизводимост или по-конкретно, както вече много точно е забелязано (И. Шервашидзе), поради необходимостта да се предположи вторично преразлагане на основата на тюркска почва, т.е. обособяване на глаголната основа biti- от съществителното име bitig, докато нещата стоят съвсем обратното, както ще се види малко по-долу, а повече от сигурно и единствено от китайския език (Н. Баскаков; И. Шервашидзе; G. Doerfer; ЭСТЯз), където нейната основа има вида pi, piĕt “кисть, перо, карандаш; взмах кисти, росчерк, черта (о иероглифе); запись; стиль, манера письма, почерк, прием (техника) письма” и преминава и се заема в огуротюркските, т.е. българските езици и диалекти, под формата на гл. *бити- “пиша”, още преди средата на І хил. пр.н.е., а от тях, най-късно до края на същото хилядолетие, преминава и се заема и в останалите тюркски и по-точно в огузотюркските езици. Именно поради това, надали е съвсем уместно и точно мнението, според което тази дума се появява в тюркските езици едва след началото на VІІІ в. (И. Шервашидзе), защото ако беше така, най-малкото, нямаше да го има “старият булгаризъм” в унгарския език, а така също и много неоснователната претенция лексемата да се счита за китайска заемка, само ако китайската основа е регистрирана в тюркските източници (G. Clauson), когато предварително е много добре известно, че такива тюркски източници за този толкова ранен период няма, а и това надали е изобщо необходимо, когато формата и семантиката на китайската основа и тюркския глагол почти напълно съвпадат, при фонетична близост и дори тъждество на места, които имат своята основа и обяснение в закономерностите и механизмите на звуковата трансференция, субституция и адаптация при преминаването и заемането на лексика от китайския език към съседните тюркски езици, като същевременно са налице и съответните екстралингвистични, културно-исторически условия и предпоставки под формата на най-тесни етнолингвистични контакти и взаимодействия между българи и китайци още поне от последната четвърт на ІІ хил. пр.н.е. Пак преди средата на І хил. пр.н.е. и пак в рамките на огуротюркските, българските езици и диалекти, на основата на гл. *biti- “пиша”, посредством общотюркския, тогава субстантивно-адективен, двувариантен суфикс -iγ/-üγ със значението “неодушевен предмет резултат и продукт от действието, обозначено посредством производящата глаголна основа”, се образува новата за всички тюркски езици дума, лекс. *bitiγ/bitüγ “написанное; надпись; письмо; документ; книга”, наследена, развита и запазена най-напред в единствения жив понастоящем български език, какъвто е чувашкият, под формата pĕtü, фонетически максимално близка до която е унгарската лекс. betû и ако не с най-старото, то поне с доста специфичното значение “амулет”, а така също заета и преминала през различни епохи и времена пак от българските, огуротюркските в огузотюркските езици и диалекти, където са например сттюрк. bitig, от което и перс. bitik بتك, тур. диал. biti, тат. büti, bütü, якут. бiт, бÿт “знак, примета; предчувствие”, от което най-вероятно и тмандж. бит “предвидение, предвещание” и др. Същата китайска по произход лексема е заета и в монголските езици във вида bičiγ, преминала и от тук, също така и в тунгузо-манджурските езици под различни, първично-тъждествени или вторично-производни форми и с различни, също такива значения, но във всички случаи с характерния както за средновековния, никакъв чувашки, защото такъв език има едва след ХVІІІ в., а волжскоболгарски език, така също и за монголските езици, преход t-č, наблюдаван още и при монг. čiłaγun “камък”, надали от собствено монг. *tïlaγun (Б. Владимирцов), както и не неясно откъде и какво точно, каквото впечатление оставя не само турският етимологичен речник, но и цитираните там езиковеди като Дьорфер, Притсак, Рамстедт и др. (Eren), а единствено и само, огуротюркското, българското по произход, очевидно-безспорно, заради наличието на зв. l срещу огузт. š, както е не само при гореприведеното бълг. шуле, но така също и при чув. чул “камень”, именно поради който преход хакаското например пiчiк “письмо” е монголско по произход [прим. от Гаджиева 1973, 45]: http://bolgnames.com/Images/Treasure_2.pdf

Вообще не бывает „алтайской языковой семьи“, бывает только Алтайский Языковой Союз: Еще до конца ІV тыс. до н.э. прото-тюрки европеоиды с монголоидной примесью на севере Саяно-Алтая разделились на огуро-тюркскую - ре-языковую ветви, с одной стороны, и с другой стороны - на огузо-тюркскую, зе-языковую ветви, где находятся будущие огузы, кыпчаки, уйгуры, карлуки. Первую ветвь, с внутренней точки зрения, нужно назвать булгарской (Bulgarian), а археологическим экспонентом булгарской ветви является Афанасьевская Культура (Golden 1980, 42-43), позднейшим приемником и продолжителем которой является Карасукская культура (Добрев; Юхас).

Родина прото-тюрков на севере Саяно-Алтая. Эти „пратюркизмы“ – свидетельство единственно этно-лингвистического контакта и взаимодействия, не этно-генетического. Прото-тюрки распались до конца 4-его тыс. до н.э., следовательно эти слова не могут быть пратюркскими, более вероятно, булгарскими, фонетика которого тождественна пратюркской.

А мы что вам говорили, при том лет 10-15 тому назад: В расово-антропологическом плане метисизация проявляется в том, что среди болгар можно встретить все антропологические типы, располагающиеся в диапазоне между чистыми монголоидами и европеидами тюркского, славянского или иранского толка, среди которых все таки преобладают тюркские антропологические типы, в том числе и характерный и типичный в начале только и единственно для болгаров оногуров антропологический тип тураноида, в становлении которого существенную роль сыиграл андроновский расово-антропологический тип [Liptak 1983, 134] прото-индоиранцев ІІІ тыс. до н.э., западнее Минусинской Котловины, но который все таки окончательно формировался уже около начала Новой Эры в Средней Азии (Laslo, Racz 1984) из скрещиваний пришедших болгарских и местных иранских типов, и таким был, меж впрочем, один из великих ханов Первого Болгарского Царства - хан Омуртаг - можно увидеть его на моем аватаре, подробнее: http://bolgnames.com/Images/Treasure_1.pdf http://bolgnames.com/Images/Treasure_2.pdf http://bolgnames.com/Images/Treasure_3.pdf В Минусинской Котловине ближайшими соседями булгаров были индоиранцы, небольшая группа из которых с течение времени инкорпорировалась в булгаров. Индоиранцы Андроновской Культуры до конца ІІІ тыс. до н.э. приручили коня и таким образом совершили первую и важнейшую в истории человечества революцию, а болгары афанасьевцы в Минусинской Котловине были первыми, воспринявшими и позднее передавшими его и другим народам.

Афанасьевцы являются аборигенами из Энеолита: Българската Афанасиевска археологическа култура има своята основа и начало още в Неолита. Въз основа на археологическите данни се установява, че българите афанасиевци се заселват по тези земи през IV хил. пр.н.е. Тази датировка се съгласува и потвърждава и от получената в рамките на друга методология датировка, според която огуротюрките, т.е. българите се отделят от прототюрките и се съсредоточават в Минусинската котловина към края на IV хил. пр.н.е. Наред с каменните оръдия на труда и лепената керамика, афанасиевците познават също така и металообработването: At the end of the Neolithic and the beginning of the Bronze Age, when the various tribes which inhabited the vast expanses of the Siberian taiga, tundra and foresttundra regions, and also those of the Maritime and Amur territories, continued to pursue their former way of life, i. e. that of hunters and fishermen, there took place in the neighboring steppes events of very great importance. These events occurred almost simultaneously west of Lake Baikal, in the Minusinsk area and in the Altai, on the one hand, and on the forest-steppe and steppe territory of the Trans-Baikal region on the other. Evidently, it is in the west that they occurred first. At the end of the third or the very beginning of the second millennium B. C., there existed in the Minusinsk krai and in the Altai the remarkable Afanasiev culture. It was still in many ways directly connected with the Stone Age culture. This is evidenced first of all by the form and ornamentation of pottery vessels found in great quantity in the graves of the Afanasiev period. These vessels have a pointed bottom and an elongated egg- or turnip-shaped form. On the surface they are decorated throughout, and remind one of Neolithic patterns, particularly when the ornamentation is arranged in horizontal rows or belts. Together with such vessels, there are also encountered in the graves stone objects of Neolithic forms, i.e. a polished axe, flint arrowheads, a "hatchet," and on the sites, in addition, knifelike plates and other small stone tools. As did the Neolithic hunters, the people of the Afanasiev period liked to decorate themselves with pendants make of animal teeth. A connection with the Neolithic is apparent in the burial rituals of the Afanasiev period: the dead were interred near the rivers, in pits lined with stones; kurgans were only built later. Blood-red paint was used in the burials. Of particular importance is the fact that in the graves of this period were found the first copper objects, and the remains of domestic animals, mainly sheep, horses and cows. Consequently, the Afanasiev people were not only the first metallurgists of the steppes of southwestern Siberia, but also the first cattle-raisers of Northern Asia. It is true, the metal products of the Afanasiev graves are still few in number and primitive in form. They are crude platings of wooden vessels, the simplest leaf-like knives, hanging rings, and copper needle cases. However, metal was already well known and its use undoubtedly highly appreciated. Afanasiev skeletons give us an idea of the physical type of the creators of that great and unique culture which existed during the third - second millennia B. C. on the Yenisei. The remains of human skeletons of the Afanasiev culture are characterized by dolichocephaly (C.I. 74-76), markedly protruding nasal bones, a broad and low face, and strongly developed superciliary ridges. These men were distinguished by their height {1680 cm.) and rugged constitution. Their physical type reveals Europeoid characteristics. Debets sees in them the Crø-Magnon type, or, as he prefers to call it, the Proto-European type which was widely distributed throughout Palaeolithic Western Europe [Okladnikov 2011, 22-23]: http://bolgnames.com/Images/GreatWall_2.pdf

Я никогда и нигде не писал для влияния андроновцев на афанасьевцев: С течением времени булгарские племена консолидировались в Минусинской Котловине, именно которая область является и прародиной булгар (Bulgars) вообще и в частности болгар (Bolgars) - хунну/сюнну, туран, волжские, кавказские, кубанские, приднепровские, анатолийские, придунайские, македонские, трансильванские, панонские и др. В Минусинской Котловине ближайшими соседями булгаров были прото-огузо-тюрки, индоиранцы, небольшая группа из которых с течение времени инкорпорировалась в булгаров, а позднее – восточные иранцы, потом усуны, монголы, тунгусо-манджуры, финно-угры, кыпчаки, кит. динлин, китайцы, тохары, кит. юечжи и др. Индоиранцы Андроновской Культуры до конца ІІІ тыс. до н.э. приручили коня и таким образом совершили первую и важнейшую в истории человечества революцию, а болгары афанасьевцы в Минусинской Котловине были первыми, воспринявшими и позднее передавшими его и другим народам.