проф. Добрев

Спасибо, принимаю к сведению.

Прабългарският хан Дзичи, кит. 郅支單于, zhìzhī chányú, Чжичжи, лат. Зиези: Иероглиф немножко другой, не я, синологи так читают и транскрибируют. Но я думаю, что несмотря на иероглифа, все произносили имя шаньюя приблизително так, так услышали его и римские легионеры, но передали через средствами своей фонетики, т.е. проблема контактолингвистическая.

Современное болг. талига „телега“ - несомненный праболгаризм, такое и монг. telege(n).

Именно здесь имеется не перфектное, а будущее причастие, см. выше. Фундаментальная ошибка всех этих построении в том, что не учитывается специфика морфологического строя булгарских языков, который только приблизительно-частично совпадает со строем остальных тюркских языков.

Первое упоминание о булгарах в древнекитайских летописей, а в хронографе 354 года, который восходит к хроники Иполита 165 г., сообщается о булгарах шаньюя Чжижи, лат. Зиези. Вероятно, эти сведения перенесены в Европе римскими легионерами: As we have demonstrated, the link between China’s Bulgars and the Xiongnu confederation is well-substantiated. On the other hand, the European Bulgars’ connection to the Huns has also been recorded ever since the nomad’s first appearance in European history. In fact contemporary European sources kept equating the Bulgars with the Huns.[88] At the very least, the Hun-Bulgar connection was much more tangible than the Hun-Xiongnu identification. Therefore, if the Buluoji in China can be successfully identified with the European Bulgars, the prolonged controversy on the Hun-Xiongnu identification may for the first time be examined using more than just a plausible phonetic correspondence. In addition to their connections and implications beyond China discussed in this essay, the Buluoji also had an enormous impact on Chinese history, political as well as cultural, which went largely unrecognized in the traditional sinocentic historiography. We have already touched upon the Buluoji’s political role. The best example must’be the Six-Garrison Revoltwhich eventually brought down the Tuoba Wei regime. It was first started and led by a person named none other than Poulihan Baling.[89] What may have been neglected even more was the Buluoji’s significant contributions to China’s cultural and religious heritage. For example arguably the most prominent real-life figure in the vast Dunhuang grotto arts the Buddhist monk Liu Sahe who was of well-documented Buluoji ethnicity.[90] But perhaps the least noted case was the author Lu Fayan of the single most important historical treatise on Chinese phonology, namely Qieun.[91] Here the clan name Lu was but the sinified form of Buliugu, yet another variant of the root Buluoji. Even today, one cannot but marvel at the great accomplishments of such a presumably “marginal” “barbarian” group in medieval China [Chen 2014, 1-8]: http://bolgnames.com/Images/Osmanids_2.1.pdf Напълно неоснователно е също така и твърдението му, че тези хуни не са били забелязани от римляните, защото, най-напред, за хуните - Xoũnoi, в Сарматия пише още Батламиус, който съчинява географията си по времето на Марк Аврелий (161-180), но бележките му възлизат към Маринос от Тирос, живял по времето на император Адриан (117-138) [Németh 1962, 287], а и наистина малко по-късният римски Анонимен хронограф от 354 г. съобщава за едни българи, които произлизат от Зиези - Ziezi ex quo Vulgares, т.е. “Зиези, от когото са българите”, без обаче да посочва дали се отнася за българи откъм южната, персийската или източната, скитската граница на Империята. Именно поради това, указанието на Птоломей решава проблема в полза на второто допускане, което състояние на нещата като че ли изобщо не се променя от факта, че Анонимният хронограф като цяло е превод на по-старата гръцка хроника на Иполит, доведена до 290 г. и според която тези българи са на Северен Кавказ, но още и от това, че в Хронографа на латински език народностното название на българите е изписано посредством букв. v, което потвърждава и засилва убеждението по-скоро за гръцко посредничество, недостатъчно ясно и определено донякъде като ретроспекция все пак поради неяснотата относно това кога всъщност започва спирантизацията на средногръцкия звук бета [вж. и срв. Джафаров 1985, 25-26; ЛтИзв-1, 82] [Добрев 2005, 19-20]. На хранящейся в Британском музее карте, составленной Св. Иеронимом (приблизительно 340-420 г.г.) на латинском языке, рядом с Seresoppidum (Китаем) есть отметка о Huniscite (Huniscythae); эта карта была составлена в конце 4 начале 5 веков н.э., по преданию, на основании начерченной в августе 7 г. до н.э. карты Рима и Orbis pictus (карты мира) Агриппы (примерно 62-12 гг. до н.э.). Из этого можно видеть, что европейцы еще до нашей эры знали о соседних с Китаем сюнну и называли их Huni [Тайшан 2014, 2]: http://bolgnames.com/Images/CentAsiaBulg.pdf

Вопрос некоректен, потому что этноним гунны – это только другое наименование булгаров.

2. Не считая тюркутов, которые действительно совершили масштабный по глубине, но все таки единственно и только боевой поход до Крыма, позднеантичные и раннесредневековые болгары по существу являются первыми и единственными тюрками, выходившими на историческую сцену в первой половине ІІ тыс. до Н.Э., и которые на протяжении 10-12 веков мигрировали, распространялись, общались, заселяли и владели многими территориями и народами с Алтая до Балкан и Рейна. 2.1. Болгары шли во главе Великого Переселения Народов; именно они являются первопричиной воздвижения Великой Китайской Стены; гораздо позднее, вытесняя восточные и западные римляне за Балканские Горы и Средний Дунай, подготовили гибели и участвовали в свержении Римской Империи, а таким образом и в свержении рабовладельческого строя и установления феодального строя в истории всемирного человечества. 5.4. Немного до начала Новой Эры болгары создали, представляли базисно-доминантным этническим компонентам и руководили в Центральной Азии Восточно-хунской Империей, являющейся полиэтнической военно-племенной конфедерацией по имени Хунну/Сюнну, где еще были огузотюрки, иранцы, монголы, финно-угры и др., и первым руководителем которой был император Багатур, кит. Маотун, Мохедо, Моде и др., совр. турец. Мете. 6. Былгарские племена проникли в Европу двумя путями: Севернее Каспия - в середине ІІ в., и южнее Каспия - в начале ІІІ в. (Джафаров), образуя военно-племенное объединение Барс-эль, откуда на Кавказе появилась и держава Барсилия. 6.1. В начале прошлого столетия думали, что в Поздней Античности и Раннем Средневековии, на Кавказе, в Анатолии и в Европе, не имея в виду родственных им аварских и хазарских племен, только болгарских племен насчитывало около десяти и их называли пятьнадцатью именами (Моравчик), но сейчас уже "По античным источникам известно около трех десятков племен булгарского круга (включая варианты)." (проф. Егоров), при том только на Кавказе, в 6 веке формировались три сравнительно обособленные и самостоятельные племенные объединения – купи-болгар, кучи-болгар и чавдар-болгар (Хоренаци), к одному из которых принадлежало и племя оногуров, восточноиранское имя которых как-будто ванандур/уногондур, и из которых происходят собственно и дунайские болгары: http://bolgnames.com/Images/Principles.pdf Не только это слово, но и много других слов венгры получили от булгаров, начиная с этнолингвистических контактов во венгерской прародине, восточнее Урала и довольно прежде Н.Э. и кончая на територии исторической Венгрии: Именно поради всичко това, за напълно обоснован, обектно адекватен и изцяло резонен трябва да се приеме и изводът, че не неясно кои точно, а именно и единствено болгарските племена, езици и диалекти играят изключително важна роля и се характеризират с очевидно-безспорен принос и заслуги за изграждането и развитието на унгарския етнос, език, писменост и култура, приемането и признаването на което от страна само на някои унгарски езиковеди, например, на места и понякога, получава формата на това, че “болгарските заемки в унгарския език са нашият най-важен източник за лингвистичната история на болгарския език” (А. Róna-Tas). Това изобщо не е всичко, защото повечето от прабългарските заемки в стария унгарски език са не само собствено тюркски по произход, но и общотюркски по разпространение и принадлежност, което тук, по добре обясними и разбираеми причини, се демонстрира върху емпиричен материал единствено от турския език, като например унг. ökör~тур. öküz “вол”, kökörcs~güvercin “гълъб”, körö~gevrek “чуплив; геврек”, kút~kuyu “кладенец; яма”, ól~ağıl “плет; кошара”, sarú~çarık “цървули”, szél~yel “вятър”, térd~diz “коляно”, bojtorján~baldıran/baldırgan “балдъран”, borjú~buzağı “теле”, бълг. обл. пърле, за която дума и на нас ни се наложи да доказваме, че наистина е прабългарска по произход и което незабавно беше признато и възприето от общо взето резервирано-скептически настроените към възможността да бъдат открити и доказани нови прабългарски думи, български слависти, gyümölcs~yemiş “плод”, gyürü~yüzük “пръстен; кръг”, kis~küçük “малък” и още мн.др. [Добрев 1982, 57-59; Николова-Маркова 1983, 155-172; Gombocz 1912, 49-51,81-129; БЕР-6, 93]. Специално мли Денгиз на сина на българския хан Атила е останало в гръцките и латински извори в такива графични форми като Δεγγιζίχ, Δινζίριχος, Δινζίχιρος, Denzic, откъдето проф. Ом. Притсак възстановява обл. *Δινγιρζίχ, но ние смятаме, че няма абсолютно никакви причини да се откажем от широката предна гласна в първата сричка, засвидетелствувана лично от Приск и то на място, в двора на самия хан Атила през 448 г., което автоматически я прави “приоритетна” пред всички останали гласни и по-точно пред нейното тясно съответствие i, по силата на което в своя първично-оригинален вид Името приблизително и все още не съвсем ясно, трябва да е имало сега и тук представения в гръцка графика гласеж *Δενγιρζίχ. Вече много просто и дори елементарно, Името очевидно-безспорно възниква и се образува на основата не на много неясното какво точно представлява “Hunnic”, както смята пак проф. Ом. Притсак, а на хнболг. сщи *deŋir, което по наше все още неокончателно оформено виждане надали има нещо общо със стмонг. dėŋri “heaven” и то със знач. “sea”, а по-скоро с малко по-горе изведеното и доказано знач. “река”, едва след и именно поради което то се включва и в “the same semantic field” на името на Бащата, но не на готския му като резултат и цяло, вариант Атила, а на собствено българския му вариант Атил, което, както е добре и широко известно, възниква и се образува на основата на предишното и като че ли най-старо название на голямата р. Волга, която българите пресичат малко след средата на ІІ в. Именно поради това между впрочем картата на P. Lipták [1983, 144] чисто и просто не е вярна не само в току-що посочения аспект, но и като голословно картографско твърдение, че през ІV в. хуните пресичат р. Волга, организирани и обединени от Hunnish Federation и тази хунска федерация преминава и прераства, много неясно кога и как, в същата по наименование хунска федерация в Централна Европа, за която Читателят е оставен, по собствен път и метод, да се досеща, че става въпрос за Западнохунската империя на българския хан Атила, да не говорим за това, че на тюркологически квалифицирания и компетентен читател пък изобщо нищо не говори това, че през ІІІ в. съвместно или поне заедно горното течение на р. Волга го пресичат угри и тюрки, за последните от които пак на току-що посочения читател изобщо нищо не може да му попречи да си мисли, че тук най-вероятно става дума за иракски тюркмени например. Наред с това включването на името на бащата на хан Денгиз в “the same semantic field” се осъществява и по линията на умалителния суф. -ζίχ, за който изобщо не виждаме никакви причини да бъде възстановяван като *-čig, “Old-Turkic -čig ~ -sig and Hunnic -sig, meaning “like” (Ом. Притсак), а по-скоро като болг. *-čiq, запазено частично и в лат. -zic от варианта на Името Denzic и развито в местния болгарски диалект по пътя на спирантизацията на зв. q до зв. χ - *-čiχ, така че производната лексема генетична основа на Името вече означава “малка река, рекичката”, докато в името на Бащата се съдържа семантемата “река, голяма река”. Много интересно, но напълно обяснимо с миналото присъствие на хуноболгарите на българския хан Атила на територията на дн. Унгария, е и гореприведеното срвек. мадж. мли Tengurd (1211), което напълно и много точно следва и повтаря името на българския хан Δενγιρζίχ, като закръглената гласна във втората сричка безспорно е по-късно, собствено унгарско развитие на субстратния болгарски зв. i, а съгласният зв. d в края, както е добре известно, е угрофинският по произход, собствено унгарският умалителен суф. -d. И най-после, нека ни е позволена и една по-обща бележка по повод заключителното изречение на проф. Ом. Притсак – The form *deŋir is remarkable because of its rhotacism, в което ние много бихме искали да видим допълнително задължителното присъствие на етнм bolgar, защото нито една друга група тюркски езици няма и не се характеризира с този толкова ярко изпъкващ и толкова рязко-определено диференциращ тази група езици, различителен белег, колкото въпросният ротацизъм, и липсата тук на българския етноним, нека ни е простено, но се налага да го кажем, неминуемо хвърля сянка върху научната компетентност и квалификация, но пък даже и върху научната добросъвестност и почтеност на г-н Професора, считан и известен, донякъде неоснователно според нас, като един от най-добрите и задълбочени проучватели на късноантичните и ранносредновековните източни народи и езици по земите на Балканите, Централна и Източна Европа [вж. и срв. Pritsak 1982, 446]: http://bolgnames.com/Images/Treasure_2.pdf http://bolgnames.com/Images/Treasure_3.pdf

Распад прототюрков протекает как следует: Еще до конца ІV тыс. до н.э. прото-тюрки европеоиды с монголоидной примесью из области Саяно-Алтая разделились на огуро-тюркскую - ре-языковую ветви, с одной стороны, и с другой стороны - на огузо-тюркскую, зе-языковую ветви, где находятся будущие огузы, кыпчаки, уйгуры, карлуки. Первую ветвь, с внутренней точки зрения, нужно назвать булгарской (Bulgarian). К середине І тыс. до н.э., на северозападе и севере Китая булгары (Bulgars) уже чувствительно дифференцировались в три сравнительно различные и самостоятельные группы племен: -авары, кит. ухуань. -болгары (Bоlgars), кит. Poliuhan/Buliuhan/Bulugen, в том числе, и племя по имени булк, кит. поуку/пугу/боху, а так-же и сабиры, кит. сяньби; -хазары, кит. хэсе/кэса. Поэтому и классификация тюркских языков на своем высшем уровнье принимает другой вид: 1. Огуро-тюркские/Булгарские языки – р-л языки 1.1. Аварский язык 1.2. Болгарские/Праболгарские языки 1.3. Хазарский язык 2. Огузо-тюркские языки – з-ш языки 2.1. Западно-тюркские языки 2.1.1 Огузские языки 2.1.2. Кыпчакские языки 2.2. Восточно-тюркские языки

В своей основе булгарские хунну/сюнну европеоиды с нарастающим в течение времени и по местами монголоидной примеси: Сначала посмотрим, что говорится о внешности сюнну в письменных источниках. (1) В «Хань шу: ЦзиньЖиди чжуань» ("История династии Хань: жизнеописание Цзиньжиди": "ЦзиньЖиди, его второе имя - Вэньшу, сын-наследник правителя сюнну Сюту-вана.... Жиди был ростом в 8 чи и 2 цуня, вида очень сурового." (2) В «Цзинь шу: Лю Юаньхай цзайцзи»("История династии Цзинь: записки о Лю Юаньхай": Лю Юань(правил в 304- 310г.г.), «человек из новых сюнну, потомок Маодуня»;43 "рослый и широкоплечий, рост 8 чи 4 цуня, борода длиной в 3 чи с лишним, в центре ее есть три красных волоса длиной в 3 чи 6 цуней ." В той же книге в "Записках о Лю Яо": племянник [Лю] Юаня Лю Яо (правил в 318 - 328 г.г.) ростом 9 чи 3 цуня, руки свисают ниже колен, прирожденные белые ресницы, в глазах был красный блеск, в бороде всего сто с небольшим волосков, но все длиной в 5 чи." ; сын Яо - Инь был ростом 8 чи 3 цуня, длина волос ровна с своим телом" ; в "Жизнеописание Фотучэн" написано, что Яо "ростом велик, белокожий". (3) В "История династии Цзинь: записки о Хэлянь Бобо" написано, что Бобо был "потомком сюннского Юсянь-вана Цюйбэя, из рода Лю Юаньхая.... Бобо ростом был 8 чи 5 цуней, пояс длиной в 10 вэй, по натуре мудрый, прекрасный и благородный." Еще в "Истории династии Вэй: жизнеописание Лю Сю" сказано: "Мать Лю Сю была из рода Хэлянь, ростом 7 чи 9 цуней ". Из этих записей можно видеть, что сюнну (аристократы) были высокие, белокожие, с красивыми усами и бородой. А это явно не отличительные черты монголоидной внешности. Согласно «Цзи чжи тун цзянь: Цзинь цзи», на 9-й год правления под девизом Юнхэ (353год), "Ху из западного края Лю Кан выдавал себя за сына Лю Яо, собрал народ в Пин-ян и объявил себя ваном Цзинь". Сам Лю Кан, может быть, был ху из семьи (рода) Кан. Этот ху назвал себя сыном Яо потому, что действительно был похож на его сына, что дает нам право считать, что внешне род Лю был очень похож на ху из западного края. В «Синь Тан шу: Хуйху чжуань»("Новой истории династии Тан: повествование Хуйху")"Сягасы - это древняя страна Цзянькунь, земли ее находились к западу от И-у, севернее Яньцы, рядом с горами Байшань. ... Ее род смешался с Динлин, была соседом сюнну на западе. Сюнну назначили ханьского капитулянта-военачальника Ли Лина Юсянь-ваном (отмечаем: дожно быть, Юсяо-ван), Вэй Люя – Динлин-ваном. Потом Чжичжи шаньюй разбил Цзянькунь, тогда он находился на востоке от двора шаньюя в 7000 ли, на юге от Чэши в 5000 ли. Чжичжи остановился и определил столицу там же... Все великим ростом, с красными волосами, белым лицом и зелеными глазами. Они считали черные волосы не к добру. Черноглазых непременно называли потомками (Ли) Линского Мяо." Цзянькунь была подчинена сюнну. Если бы сюнну были черноволосыми, разве они осмелились бы считать, что черные волосы не к добру; если бы сюнну были также черноглазыми, то черноглазых назвали бы потомками сюннского Мяо. Но судя по фразе "непременно называли потомками Линьского Мяо", сюнну, как будто, вовсе не были черноглазыми. У Лю Яо "в глазах красный блеск", может быть, цвет его глаз был различный, а у Лю Юаня было "три красных волоса", пожалуй, его тоже можно отнести к "красноволосым". Что касается скульптурного изображения "Лошадь топчет сюнну", то некоторые видят в нем черты монголоидной расы и поэтому относят сюнну к монголоидам52; другие же наоборот видят там черты европеоидной расы, и относят сюнну к европеоидам53. Мы отмечаем: это изображение действительно в общем очень похоже на образы людей Scythae, что на серебряных сосудах, найденных при раскопках в Чертомлыке и Никополе54, по крайней мере, нельзя считать их типичным образцом монголоидного типа. У них есть некоторые черты, принятые за монголоидные, вероятно, это отражает следующий факт: самое позднее к началу Западной Хань явление смешения сюнну с монголоидной кровью было уже не редким. Как следствие этого, когда вырезали облик типичного сюнну, обязательно добавляли некоторые монголоидные черты. Или же мастер, вырезавший этот портрет, обращал внимание только на общий эффект, а не стремился к точности деталей. Yan Shigu's comment is not only a statement about the distant Wusun people, it is also a statement about the "Hu" people who surrounded him. It was undoubtedly the always rivalizing Xianbei peoples, he had in mind, when he wrote: "Now a days, these "Hu" people have green eyes, red beard, their appearance is like bearded monkeys". The document "Zhi Zhi Tong Jian" (it means "Comprehensive Mirror for Aid in Government) was presented to the Emperor during the Song Dynasty by Sima Guang (1019-1086). He had spent eighteen years composing it. Here is told a story that the Emperor of the Dynasty "Eastern Jin", Jin Ming Di (Sima Shao 323 to 326 AC) had yellow hair and beard, because his mother was a Xianbei. Once he unannounced went out to inspect his troops. However, because of the color of his hair, his soldiers believed, he was a Xianbei and chased him as an enemy. It is known that the Tang Dynasty had a rather full woman ideal, and that women also played polo. Only during the following ethnic Chinese Song Dynasty developed the extremely slim ideal woman with elegant small feet. In Tuoba Xianbei's old capital of Luoyang are a few statues with fairly high nose bridge among the statues and figures, which have been preserved to our time. Most of the other surviving figures are either of a neutral ethnic appearance or with a modern Asian look. In the Dunhuang caves, the portraited characters have in general black hair. However, there are many with yellow and brown hairs especially on characters from the Wei, Sui and Tang Dynasties, who were strongly influenced by the Xianbei peoples. As V. P. Alexseev and I. I. Gokhman (1983) concluded that Xiongnu migration from Mongolia to West through Altai and Tuva played an important role in ethnogenetical process, as well as anthropological structure of the region. V. P. Alexseev and I. I. Gokhman noticed that the Mongoloid anthropological component increases in local Caucasoid inhabitants of the region. This phenomena related with Mongoloid migrants from Mongolia in the late Bronze Age and Xiongnu period which is contemporaneous with the formation of the Xiongnu tribal union in Mongolia and Baikal steppe and17 東 洋 學 with the extension of the Xiongnu influence towards south and west. (Alexseev and Gokhman, 1984). Russian anthropologists G. F. Debets (1948), I. I. Gokhman (1960, 1967) and N. N. Mamonova (1979) studied Xiongnu skulls from Baikal region and the Far East and concluded about visible Caucasoid and Far‐East mongoloids admixture in anthropological structure of population from this period. These two facts go well together with archaeological data and written Chinese sources (Alexseev and Gokhman, 1983).

Цитируйте, пожалуйста, несколько заглавии.

А я думаю, что уже нечего решать: I v a n D o b r e v THE COUPLET FOR PUGU - THE EARLIEST TEXT IN BOLGARIAN LANGUAGE The earliest fully connected text in the Bolgarian language was found in the ancient Chinese chronicles. In the 4th century the south Xiongnu conquered North China, the khans of the various tribes started proclaiming themselves Emperors of China and began to fight each other. Around 328 AD khan Shi Le - the khan of one of Bolgars' tribes neighbouring Pugu - was getting ready to come to the rescue to one of the besieged towns nearby, when his dignitaries decide to oppose this. Then Shi Le requested advice from the courtier soothsayer, the Buddhist monk Fotu-chen. He needed to know what the outcome of the forthcoming event would be. The monk heard a prophecy in the ringing of the bells of his pagoda and he uttered it in the language of Xiongnu: Престарелый деревенский чиновник из Бэйюаньши Сунь Цзи поднес Ши Лэ подарки и просил разрешения навестить Лю Яо, на что Ши Лэ дал согласие. Поднеся Лю Яо вино, Сунь Цзи сказал: “Правитель племени пугу объявил себя императором в землях к западу от заставы Ханьгугуань. Вы должны были придерживаться справедливости и охранять земли государства. Однако, легкомысленно командуя войсками, вы потерпели поражение у Лояна. Сливая для вас судьба закончилась, Небо погубило вас. Теперь, когда вы подошли к концу жизни, примите чашу вина”. Лю Яо ответил: “Это будет мне во вред, но я должен выпить за вас”. Услышав об этом, Ши Лэ с грустью, изменившись в лице, сказал: “Достаточно того, что человека, потерявшего государство, упрекнул старец” [Сюаньлин, 132]. Despite the fact that it was written within Chinese context and without such, despite the many different researches done on it, the Poem for Pugu has a fully defined form. It is being transcribed and translated on the bases of different languages and in many possible ways, many of which sound not only illogical, but also strange and comical. What’s more the obligatory quality-competent, comparatively-etymological rationale and - proof are either missing or are too poor, even scarce. Exactly here it must be noted, that while the historians demonstrate again their utmost linguistic ignorance, for example Azgar Muhamadiev, one great expert in Sinology such as E. Pulleyblank wholeheartedly confesses, that he is not capable to offer his own reconstruction of the distich. Speaking about the truth the reason for this is that he is on the very wrong opinion that Xiongnu were Samodians: 1. Sıu ţşϊ t'i li kaŋ p'u küe k'ü t'u taŋ. If the army comes out, the Iranian (Hu) chief Liu-yau will be seized [Bailеy 2011, 40]. 2. The couplet as explained in Chinese consist of four words: (1) 秀支 M. sįu-cįe < *sūx-kēħ = 軍 “army“, (2) 替戾 岡 M. thei-let/lei-kaŋ < *θе(t)s-let/le(t)s-kaŋ = 出 “go out“, (3) 僕 谷 М. bok-kuk/yok < *buk-kok/(g)δōk = 劉曜胡位 “Liu Yao's barbarian rank”, (4) 劬 禿 當 M. gįou-thuk-taŋ < *gōħ-thok/θok-taŋ =捉 “capture”. Beyond remarking that -ŋ is a common verbal ending in Yenisseian, especially Kottish, I shall not, at least for the present, attempt to add to the list of suggested reconstructions [Pulleyblank 2008, 264]. 3. Sü:kä tılıkang Buguk'u tutun! Savaşa çıkın, Buguk'u tutun! [Tekin 2010, 35-55]. 4. Sūkä talīqañ (or tīlīqañ), ”Go out to the army (on campaign) Bōquqγī tuqıañ! (and) capture the Bokuk!” [Tekin 2014, 5]. Вряд ли есть необходимость приводить другие многочисленные примеры, подтверждающие, что Китайцы относили Цзесцев к Сюнну, но нельзя пройти мимо одного чрезвычайно важного лингвистического свидетельства, которое помогает определить этническую принадлежность как самих Цзесцев, так и Сюнну к которым они относились. Речь идет о фразе, сказанной на языке Цзесцев уроженцем Индии, Буддийским монахом Фоту Дэном, служившим Ши Лэ и занимавшимся распространением Буддизма в Китае. К этой единственной дошедшей до нашего времени фразе из языка Сюнну даются значения входящих в нее слов и предлагается общий перевод. В 328 г. вспыхнула война между Ши Лэ и Лю Яо, императором династии Ранняя Чжао. Разбив войска Ши Лэ при Гао-хоу, Лю Яо подошел к Лояну и осадил лежавший близ него уездный город Цзиныон. Ши Лэ хотел выступить на помощь Лояну, но сановники убеждали его не делать этого. Тогда Ши Лэ обратился за советом к Фоту Дэну (Buttocho 佛図澄, pinyin: Fu Tucheng; Wade-Giles: Fu T'u-ch'eng, ca. 235-348), который, ссылаясь на звуки, издаваемые колокольчиками на пагоде, сказал на языке Цзесцев (presumably correctly adjusted to the phonetics of the 4th c. AD): Кириллица Латиница Сючжи тилиган Пугу цзюйтудан. Süčy tiligan Pugu qüitudan. Согласно имеющимся объяснениям, сючжи означает “войска”, тилиган - “высылать”, “двинуть”, пугу - Хуское звание, которое носил Лю Яо, а цзюйтудан - “схватить”, “поймать”. Дается и перевод всей фразы: “Двините войска, поймаете Лю Яо” [20, гл. 95, л. 12-б-13-а]. Any linguist would observe the amazing continuity of the vocabulary and grammatical affixes: Su = army -či = noun-derivational affix to form profession or occupation tilek = to wish (ref. Old Türkic Dictionary, 1969, Leningrad, Science, p. 560) -gan = past participle, 3rd person singular, perfect tense verbal affix Pugu = 1. Türkic title/rank, with few interpretations, one is historically attested Bull; 2. A homophonic pug/buk is also excrement, poop, shit-'yu /-'gyu = future conditional verbal transitive affix tutar = 1. capture in 3rd person future tense; 2. quyut = to scare, to spook, quitudan - scare out of. Mahmud Kashgary cites an example "Ol atig quiutti" = "He scared a horse" (Mahmud Kashgari, 1960. Turky suzlar devoni (Devon lugotit turk), Tashkent, vol. 2, p. 326). -dan / -tan = locative directional verbal affix "from, out of" (Russ. "указывает на исходность действия") (ref. Old Türkic Dictionary, 1969, Leningrad, Science, p. 664) The Modern Turkish replaced the verb tiligan (tiligar) with a different root, çık, the only substantial modification in the 2,000-year old phrase. Pugu qüitudan has 2 homophonic forms: 1. Literally: Pugu'yu tutar = (He) would capture Pugu 2. Figuratively: Pug quitudan = scared his poop (akin to English idioms "scared his ass", or closer "scared shit out of him"). This form originates in a Türkic proverb "[Do not try to scare me], scare your own poop" Analysis ©2010 A. Mukhamadiev Как видим, каждый интерпретатор имеет достаточно веские основания связывать две фразы, сказанные Фоту Дэном, с древнетюркским языком. Как уже говорилось, Цзесцы появляются на исторической арене Китая в период Шестнадцати государств пяти северных племен, продолжавшийся 135 лет - с 304 по 439 г. В это время вся северная часть Китая оказалась во власти пяти кочевых племен: Сюнну, Цзе, Сяньби, Ди и Цян, которые поочередно захватывали Китайские земли, создавая на них собственные государственные образования, число которых, по традиционным подсчетам, составляло шестнадцать [Таскин 2012a, 9-12]. Not more successful in meaning are the reading and translation of the Poem for Pugu on the basis of the Turkic languages as a whole, at that with the extremely illiterate presumption that the Turkic protolanguage and the “Bulgarian” are one and the same thing, having in mind that both languages simultaneously represent a later and separate continuation of the Altaic protolanguage. Exactly this thoughtlessness is further guaranteed by the “genius insight”, that the Xiongnus were only some kind of “early Turks”. From here originnates the pretentious and narcissistic desire and aim “in one fell swoop” to be received “an early Turkic poem as well as a proof for the Turkic nature of the Xiongnus”, which remains simply as one very noble but rather a voluntaristic intent because it is not based on the real and realistic chronology during the decay of the Turkic languages, and what's more it ignores on the one hand the extremely important and essential place and role in this decay of the Bulgarian dialects and languages and on the other the sufficient knowledge and use of the recently discovered and proved as such grammar and vocabulary of the Bolgarian. And all this happens despite the most drastic dissonance with the long adopted theory by many other researchers, as well as the numerous references and emphasis in the ancient Chinese chronicles, that Pugu is a tribe within the Xiongnu unity and nothing more! It is utterly unjustified and unacceptable to take for granted the translation in the 7-century chronicle, having in mind its vague historical ties and retrospections towards the year 310, when the Poem was created. Here is why it is more than unnecessary and quite abnormal to admit and accept that we are talking about some kind of “book”, rather than accept that it is about the Bulgarian tribe in question. And how come the Buddhist monk, the sage(!) Fotu-chen, suddenly and most unexpectedly in the very end turns into a shaman, whose name is formed by the basis of the common noun “quail”(Sic!)??? Very inappropriately counterproductive here are also the frivolously chaotic excursions in the “Altaistics” lacking even the essential feel, that there is absolutely nothing, what’s more - there rules the Nothingness. The morphology represents a chaotically accumulated eclecticism, which doesn't clarify when and how the past tenses turn into imperative constructions; irrespective of the unnecessary detailed explications and allusions, still the combination of dativ and causative is not and by no means is equal to dativ and accusative. Here is why the final translation of the Poem is in absolutely no consilience and is even contrary to the logic and the course of the real events: Одним из свидетельств ранних китайско-тюркских контактов являются, конечно, китайские транскрипции имен собственных, этнонимов и титулов, которые могут иметь отношение к ранним тюркам. Пожалуй, наиболее соблазнительно для толкования известное двустишие на языке варваров цзе [gēt?] - одного из племен сюнну, записанное в хронике Цзинь-шу (составленной в середине VII в. н.э.) и относимое к 310 г. н.э. Понятно, что исходя из того, что двустишие читается по-тюркски, и получив правдоподобное толкование, мы одним махом получаем и раннетюркское стихотворение, и доказательство тюркоязычности сюнну (или хотя бы некоторых племен в составе союза сюнну). Рассматриваемое двустишие - это прорицание, произнесенное в Лояне мудрецом Фотучэном, относительно успешности воинского похода цзеского военачальника Ши Лэ против другого гуннского военачальника Лю Яо. Каждая строка затранскрибирована пятью иероглифами: 秀支 替 戾 岡 僕 谷 劬 禿 當 Имеется общий перевод на китайский: «Войско выйдет, Яо будет схвачен» (грамматическое будущее время в русском переводе - по общему контексту: идет речь о предсказании, в китайском переводе указаний на время нет). Кроме того дан китайский перевод каждого слова: 秀支 означает «войско» 替 戾 岡 означает «выходить» 僕 谷 означает варварское звание Лю Яо 劬 禿 當 означает «схватить». Транскрипция в рамках среднего постклассического древнекитайского дает приблизительно следующее звучание: śəw-kje thiēś/j-liēt-kāŋ bwōk-kwōk g(h)wo-thwōk-tāŋ Я предлагаю следующее тюркское прочтение и истолкование: sü-ge taλi-t-kan bökö-g göt-ök-ta-ŋ войскo-Dat. переправляться, выходить наружу-Caus.-Part.Pf. бёке-Acc. поднимать, уносить, хватать-Subst.-Denom.Verb.-Imp.вежл.2 Prs. Войско заставив выйти наружу, бёке захватите, пожалуй. Сам шаман, произнесший пророчество, носит в китайском тексте имя Фотучэн 佛圖澄, что для среднего постклассического древнекитайского читается как bwit-dō-dhiŋ. По-видимому, небольшой натяжкой будет предположить, что это - ПТ *budurčin ‘перепелка’ (А. Дыбо). Thus, perfectly obvious, along with the strictly specific phonetics and morphological traits and characteristics of the Bolgar's language, when it comes to translation and transcription of the Poem for Pugu, the characteristics of the ancient Chinese phonetics and more specifically - the absence in the end of the word of the sound r (С. Яхонтов), are not being taken into consideration. This absence can also be observed in the ancient Chinese language transference and adaptation of not only of the several undoubtedly Bulgarian ethnonyms, but also in the following, for example “предположительно тюркские слова” in the Chinese language, only because “конечное -r в ханьских транскрипциях обычно передается как -n“ (А. Дыбо): *täŋir “sky; god“ - 撐, contemporary chēng ‘подпирать’, Middle Chinese ṭhaŋ, ṭaŋ, ḍaŋ; *darxan “шаньюй (титул)“ - 單于 1. 單, Contemporary Chinese dān, Old Chinese tār, Classical Chinese tān, Middle Chinese tân ‘нечетный, единичный’; 2. 于, Contemporary Chinese yú[yū/xū], Old Chinese w(h)a, Classical Chinese wo, Middle Chinese ɦü ‘идти, отправляться’; *koŋur “horse breed“: 蛩蛩, 蛩, Contemporary Chinese qióng, Old Chinese, Classical Chinese g(h)oŋ, Middle Chinese göuŋ ‘саранча; сверчок’; *kirkir/*kirkiř кыркыз (этноним): 隔昆 - 隔, Contemporary Chinese gé, Old Chinese, Classical Chinese krēk, kriēk, kiḝk, Middle Chinese kạik ‘отделяться; разлучаться’; 2. 昆, Contemporary Chinese kūn, Old Chinese kūn, Classical Chinese kwɚn, Middle Chinese kon ‘старший брат’, krēk-kwɚn [Дыбо 2013, 82-105]: Конечных согласных в древнекитайском языке было семь: т п ng р t k r Шесть из них в большинстве случаев сохранились без изменения в современных южнокитайских диалектах. Только звук r еще до начала новой эры перешел в -i или исчез [Яхонтов 2014, 26-27]. In Middle Chinese syllables could end in -ŋ, -k, -n, -t, -m, -p, or in a vowel (including -i and -u diphthongs). These may perhaps reflect increasing penetration and admixture with Eastern Hun that is the Hsien-pi and Wu-yüan 乌桓 M. ơu-ħwan < *aħu-ħwan = Avar. Nevertheless shan-yü did not vanish and we can, I thinkq see in it the ancestral form of another title that reappears the Turks and Mongols and was also known farther west, namely tarkan, tarxan, etc. The use of Chinese -n for foreign -r is regular in the Han period [Pulleyblank 2008, 209-259]. Some of the defeated ruling clans managed to flee to the distant Hsiung-nu successor state near Lake Balkash, an area known as Yüe-pan in the Chinese sources [27], reflecting *Öör-pän as the old pronunciation [28]. This same designation also occurs in the Old Turkic Bilgä Qagan inscription of 732 (II E 20). (27) See the monograph on Yüe-pan in Pei-shi, ch. 97, fol. 15-16. (28) According to Karlgren's Analytic Dictionary (henceforth AD, cf. fn. 9) the old pronunciation of the signs nos. 1138-690 was įwät-puân, i.e. *Öörpän. ...and the Proto-Mongolian Säbirs (Hsien-pi = Σάβιροι) [Pritsak 2009, 9-10]. (12) Sabiroi - Сюбу[sio-pok], или просто транслитерация Сяньби[sian-pie] [Тайшан 2012, 24]. Маодунь (имя шаньюя): 冒頓 (ИЗ II 512) 1. 冒, совр. кит. maò, др.-кит. mūʔs (~ -ks), класс. кит., ЗХ, ВХ mūh, ПДК mǜ, ср.-кит. mầw (Karlgren 1062 a-b). 2. 頓, совр. кит. dùn, др.-кит. tūrs, класс. кит., ЗХ, ВХ twɚnh, ПДК twə̄̀n, ср.-кит. tòn ‘останавливать(ся)’ (Karlgren 0427 j). Предположительное чтение: ЗХ mūh-twɚnh. Основатель сюннуского государства, объединил сюнну в 209 г. до н.э. Обычно толкуется как отражение тюрк. *bagatur (Clauson, Studies, 19) [Дыбо 2013, 103, see and compare Menges 1951, 93-95]. ...проф. Б. Симеонов,... целенасочено-подробно проучи и достъпните му преводи на китайските летописи и систематизира и представи в явен вид и в контактолингвистичен аспект редица достатъчно странни и сериозно респектиращи дори обикновено владеещите, познаващи или най-малкото имащи представа за немалък брой генеалого-типологически най-разнообразни езици, езиковеди ориенталисти, структурно-типологически черти и особености на китайския език като предимно моносилабични думи, между ІІІ в. пр.н.е. и VІІІ в. в краесловие само гласна, възходящ дифтонг и два вида n - веларно и палатално, което към началото на Новата ера преминава в зв. ğ [дж] или се изпуска, но преди ІІІ в. пр.н.е. финалът е представен само от фонемите p, t, k, m, n и други такива черти и особености. Пак в древнокитайските летописи се срещат изключително важни данни и свидетелства и за произхода на българското народностно название, защото се оказва, че именно и единствено в тях, както по безспорен начин проличава и се доказва от много полезната и значима за цялата българска лингвистика и историография сводно-обобщителна студия от най-ново време на един китайски по произход канадски учен на име Sanping Chen, са съхранени такива негови варианти като Buluoji, Buluojian, Bulugen, Boluohui, Buliuhan‚ Poliuhan‚ Poluohan‚ в среднокитайско произношение B'uo-lak-kiei като наименование на “етническа група” (S. Chen), но според нас по-скоро голяма група племена от състава на българската в основата си и като цяло полиетнична военно-племенна конфедерация Хунну с по-късен фонетичен вариант Сюнну. По-нататък проф. Chen възприема вече обоснованото и доказано преди това и от други изследователи основно положение, че “китайското звукосъчетание ji представя едно крайно -r в последната сричка”, след което обръща много по-силно внимание върху проявата на зв. -r, “която всъщност изгражда пряко съответствие между имената Buluoji и Bulgar/Bulγar” в лицето на зв. -n от състава на вариантите Poluohan/Poliuhan, Buliuhan‚ Buluojian и Bulugen, засвидетелствувани предимно в лични имена, като при това не пропуска да изпише и съответните китайски йероглифи, които тук не се привеждат по добре разбираеми и обясними причини. Наред с това налице са достатъчно примери, които показват, че китайският зв. h не е нищо повече от закономерна субституция на българския зв. γ или gh, откъдето пък и китайският завършек -han е напълно редовното и закономерно съответствие на българската сричка -gar [Добрев 2012a, 13-18]. We would like to point out more prominent evidence for the -r ending in the name Buluoji, which in fact creates a direct correspondence between the names Buluoji and Bulgar/Bular. This is the -n ending in the variants Poluohan/Poliuhan, Buliuhan, Buluojian and Bulugen, attested mostly in personal names. It is well-known that Chinese -n was frequently used to transcribe a foreign -r/l.[27] The most prominent example is perhaps the ethnonym Xianbei, widely believed to be a transliteration of *Srbi or *Serbi.[28] For example of terminal -r, see Pulleyblank’s reconstruction *Taxwar of the name Dayuan.[28] Also in our particular case, we note numerous -han endings, who medieval pronunciation directly indicates a consonant or gh in the final syllable [Chen 2014, 3]. So the transcription of the Poem for Pugu, before being written through the means of the Chinese hieroglyphs, fully acquires a certain form, within which its lexico-phonetical and grammatical components are being further motivated and proven: Süčig täligar Puguγ tоγuduγar The word form *süčig “comman-der in chief“ is a derivative noun subject in accusative. The basis sü “troops, army” is also met in the Bolgarian inscriptions in Greek language in the lands of the First Bulgarian Empire and more specifically in the complex compound title ΚΑΝΑСΥΒΙΓΙ of the Omurtag' inscription. Here ΚΑΝΑ is a vocative from the contracted каган; СΥΒΙΓΙ is a postpositive qualifier meaning “commander in chief”, comprising СΥ “troops” and ΒΙΓ “head, chief, master”, while -Ι is a possessive suffix 3 p. sg. in its seconddary-service or syntax-connective function. Particularly Bolgarian is also the word-forming suffix -či, which was being taken in an integrative way from the Bolgarian language to the Old Bulgarian language, where it was being added also to bases from other origins - кънигъчии, кръчии, самъчии, шаръчии, but also зъдьчии, корабьчии etc. The righteous legitimacy and correctness of this extremely short comparatively-historic and ethymological analysis are also extralinguistically confirmed by the above-mentioned story by Фан Сюаньлин. Here the commander in chief of the Shi Le' troops declares a war to the tribe of Pugu, but he is defeated, for which he is imprisoned and there he is poisoned. In order only to be used as a distinctive mark and not as a target of the action, the accusative suffix -g is also added to the subject, the way it is done in the Inscription of khan Dengiz: Kiŋkeg Dengiz jikü käse! Kijü, čox-čox saxyŋil, gür Täŋrig! The dish, from which khan Dengiz has to eat! Man, be very afraid of Him, mighty is Tangra! [Добрев 2005, 314-316,406-408; ~*~2011, 437-439, see and compare Бешевлиев 2014, 17,83,105-106; Ваклинов 2012, 121-122; Серебренников, Гаджиева 1986, 75-77, compare Menges 1951, 91-93]. The word form *täligar consists of the verb root täl- “go out; go to war“ and the two-component suffix -igar, with the help of which is formed a present-future tense. The root of this verb has to be related to the Chuvash word тул “поверхност; наружная сторона, внешняя сторона“; туллат- “покрывать“; туллă “крытый, с покрышкой“; тулти “находящийся вне жилища, наружный“, тулашри “наружный, внешний“, тулашĕ “внешность, наружность; лицо“, Bolgarian-Hungarian túl “вне“. Parallels of this root of the Oguzian Turkic languages the can be drawn, for example, with the Old Turkic таš “внешний вид, облик; наружная, внешняя сторона“; таš “наружный, внешний; верхний“; Turkish dış, dialectical teş, diş, Bashkirian тыш, Kirgizian тыс, Uigurish таш, Altaic dialect тас, Turfan-Turkic tašıl- “падать наружу, вываливаться; выходить“ etc. [ДТС, 539; ЭСТЯз-в, 164-167; ЭСЧЯз, 243-244]. The two-component suffix for the present-future tense consists of the participle suffix -ik and 3 p. sg. of the auxiliary verb ar- with a possible-supposed meaning [see Добрев 2005, 401-409, see and compare Левитская 1976, 59-65; Серебренников, Гаджиева 1986, 155-172]. The word form *tоγuduγar consists of the verb root tоγu- “hit, beat; defeat” and the two-component suffix -tuγar, with the help of which is formed a past imperfect tense, equivalent to a future in the past tense. The root of the verb has to be related to the North Danube Bolgarian (X c.) δυγє-, the parallels and the correspondences of which are in some Turkic languages as for example the Old Turkic toqї- “бить, ударять, стучать; вбивать, вколачивать; биться, стучать; ковать, выковывать; класть; устанавливать, воздвигать” [ДТС, 571-577], again Old Turkic токыт- “велеть вырýзать; поставить”, Old Uyghurish тоґы- “стучать”, Old Uzbekish тоґун- “бить себя” [Радлов-3, 1149,1161], Old Oguzian tokı- “beat somebody; knock on something; hit, smith, make; weave” [DLT-3, 268]. The suffix for the past imperfect tense consists of the passive past participle of -tuγ- and 3 p. sg. of the auxiliary ar- with a resultant-complementary meaning. Here the passive participle neutralizes the precedent semantics of the verb, similarly to the already lexicalized Turkish past participles bildik, tanıdık “знакомый“ [TRSz, 118,825]. As a whole the past imperfect tense is transmitted through the tense of the precedent verb to an additional orientation moment into the future and turns into a prefuture tense [see Добрев 2005, 392-399, see and compare Дыбо 2013, 74-80; ЭСТЯз-в-д, 247-249; Левитская 1976, 65-75,85-101; Серебренников, Гаджиева 1986, 159-199,224]. Therefore the Poem for Pugu must be translated in the following manner, which best matches and repeats the logic and the course of the real events: If the commander-in-chief goes to war, The Pugu tribe will be defeated. The Poem for Pugu is the oldest and most precious fully-connected text in Bolgarian language, and by and large in Bulgarian and more generally in Turkic language. That is why it is one of the most powerful and extremely important testimonies and evidences for the Bolgarian origin and the ethnicity of the Central Asian Xiongnu: http://turkologiya.org/saylar/2015-4/2015-4-6.pdf

Генетика не имеет отношения к языку!

Нет, так думают Шабалов и другие, а я уже доказал, что хунну - булгароязычные: http://bolgnames.com/Images/Osmanids_2.1.pdf http://bolgnames.com/Images/Xiongnu.pdf http://bolgnames.com/Images/GreatWall_1.pdf http://bolgnames.com/Images/GreatWall_2.pdf http://turkologiya.org/saylar/2015-4/2015-4-6.pdf https://www.youtube.com/watch?v=d_xugDMtXtU https://www.youtube.com/watch?v=yDw6wp65Rj4&feature=youtu.be

Простите, что так поздно отвечаю. Я думаю, что современные уйгуры – потомки булгаро-язычного хуннуского племени огур, только у этого этнонима другая этимология и он не имеет ничего общего со словом огур „бык; крупный рогатый скот“: И В А Н Д О Б Р Е В БЪЛГАРИТЕ НА ТЕРИТОРИЯТА НА СРЕДНА АЗИЯ (пока не опубликовал) С течение на времето племето пугу се приближава все повече и дори и преминава китайската граница и започва да играе важна роля в ранносредновековната китайска история, при което негови сановници заемат висши постове в китайската войска и администрация. Наред с това в периода VII-IХ в. племето пугу е един от основните доставчици на породисти бойни коне за китайската армия. Тогава то се състои от 30 хил. домакинства, което означава най-малко 250 хил. души, и има 10-хилядна войска. Същевременно и наименованието на племето се променя, като за неговото назоваване се използва не видовият етнм пугу, а родовото название огур. Постепенно този етноним се видоизменя и придобива облика ойхор, кит. хойху, хуй-гэ и така става вече възможно и хората от племето да се определят като ойхори пугусци. Всичко това си проличава особено добре от факта, че и предците на уйгурите развъждат породата коне на племето пугу: ...северные иноземцы: Тйелэ, Цидань, Си (Хи), Шивэй, Мохэ, Бохай-Мохэ, Си (другой иероглиф), Улохунь, Байегу, Пугу, Доланьгэ, Адйе, Гэлолу, Басими, Сяцзясы (Хагас). ...цзюань 239-240 - Сюнну; цзюань 240-241 Уху-ань, Сяньби, Юйвэнь, Муюн, Жуаньжуань, Гаоцзюй и Туцзюе; цзюань 241-242 - Туцзюе (продолжение), Сйеяньто, Байегу, Пугу, Тунло, Доланьгэ, Гулигань, Улухунь, Сяцзясы (хага-сы), Кумоси, Кидань, Хойхэ, Шивэй, Дидоуюй, Люгуй, Датань, Улянха. В следующем году, Тули и сам ополчился; но атакованный Хйели ханом, просил помощи. Император сказал: “Я с Хйели заключил клятву, а с Тули вступил в братский союз: как же не подать помощь последнему?” И так император указал полководцу Чжеу Фань, окопавшись в Тхай-юань, сделать приготовления к войне. Хйели также умножал войска и украдкою поглядывал за границу. В следующем году поколение Сйеяньто объявило своего хана и прислало посланника. Указано президенту Военной палаты Ли Цзин ударить на неприятеля в Ма-и. Хйели ушел. Девять Сыгиней с своим народом поддались. Байегу, Пугу и Тунло, Сихи и Кюйчжан 372 приехали к Двору. После сего указано всем пограничным корпусам выступить в поход. Назначено шесть главнокомандующих со 100.000 войска под верховным начальством полководца Ли Цзин. Князь 673 Дао-цзун имел сражение в Лин-чжеу, и захватил до 10.000 людей и скота. Тули, Юэше Ше и Иннай Дэлэ бежали в Китай; известие о победе чрез сутки дошло. Император послал военачальников Ань Тьхяо-чже и Хань Хуа 726 принять его. По прибытии их в орду Чеби пришел в затруднение, потому что он не имел желания ехать к Двору. Хань Хуа тайно условился с Гэлолу схватить его. Чеби усмотрел это. Хуа умер в драке с сыном Чебиевым Чжиби Делэ; Тьхяо-чже убит. Император прогневался, и отправил военного сановника 727 Гао Кхань, чтоб он с войсками ойхоров [уйгуров] пугусцев напал на Чеби. Главные его старейшины Кэллунишукюй Сылифа и Чумугунь Мохэду Сыгинь один за другим покорились. Предки Дома ойхор [хойху] были хунны. 911а Они обыкновенно ездили на телегах с высокими колесами; почему при династии Юань-вэй [с 386 г.] еще называли их Гао-гюй или Чилэ, ошибочно превращенное в Тйелэ. Поколения их суть: Юаньгэ, Сйеяньшо, Кибиюй, Дубо, Гулигань, Доланьгэ, Пугу, Байегу, Тунло, Хунь, Сыгйе, Хусйе, Хигйе, Адйе, Бай-си, всего пятнадцать поколений. Они рассеянно обитали по северную сторону Великой песчаной степи. 912 Юань-гэ, т. е. хойху, еще называлось Уху, Угэ; при династии Суй называлось Вэйгэ. 913 Ойхорцы [хойху] храбры и сильны. Первоначально они не имели старейшин; смотря по достатку в траве и воде, перекочевывали с места на место. Искусны были в конной стрельбе из лука; склонны к воровству и грабежам. Они считались подданными тукюеского Дома. Тукюесцы их силами геройствовали в пустынях севера. В правление Да-йе, 914 Чуло-хан напал на талйеские поколения и обложил их тяжелою податью; но опасаясь негодования с их стороны, собрал несколько сот старейшин их и всех предал смерти. Хойху, соединившись с Пугу, Тунло и Байегу, отложился, объявил себя Сыгинем и назвался Хойгэ. 915 Хойхуский Дом прозывался Иологэ. 916 Он обитал от Сйеяньто на север при реке Солин, 917 в 7.000 ли от столицы: Он имел до 100.000 народа, в сем числе половины, т. е. до 50.000 войска. Почва земли дресвяная и солонковатая. Из скота более всего распложали большеногих баранов. Народ еще Шы-гянь Сыгиня объявил своим государем. Старший его сын Пуса был храбр и умен; очень любил звериную охоту; в сражениях всегда шел впереди, и куда ни устремлялся, все сокрушал: почему подчиненные боялись и повиновались ему. Шы-гянь удалил его. По смерти Шыгяня родовичи уважавшие Пусу поставили его государем. Мать его Улохунь, женщина строгая и умная, хорошо управляла делами поколения. Хойху Яошы 918 исподволь усилился, и соединившись с Сйеяньто, напал на северные пределы тукюесцев. Хйели-хан - для усмирения их - послал Юйгу Ше со 100.000 конницы. Пуса с 5.000 конницы разбил его при горе Ма-цзун-шань, преследовал до Небесных гор, и великое множество людей в плен взял. Слава о нем потрясла северные страны Яошы поддался Сйеяньто, и они взаимно подкрепляли друг друга. Приняв наименование Хо-Гйелифа, поставил свою ставку при реке Дуло. В третие лето правления Чжен-гуань, 629, в первый раз явились к Двору с представлением местных произведений. [Восточный] Дом тукюе уже упал, а хойху и сйеяньто пришли в чрезвычайную силу. По смерти Пусы хойхуский глава Хулу Сылифа Тумиду с прочими поколениями напал на Сйеяньто, поразил его и овладел его землями; после сего на юге перешел через Хэ-лань-шань до Желтой реки 919 и отправил посланника с предложением своего подданства. Тхай-цзун предпринял путешествие в Лин-чжеу, и расположившись в Гинь-ян, принял заслуги его. После сего явились одиннадцать тйелэских поколений, 920 и представили, что “Сйеяньто не повиновался Великой державе, и чрез то сам навлек погибель на себя. Подчиненные ему старейшины от страха рассеялись подобно птицам - неизвестно куда. Ныне каждый имеет отделенную ему часть земли; все желают поддаться Сыну Неба, и просят установить у них чины Дома Тхан”. Указано приготовить большое угощение и представить старейшин. Несколько тысяч из них получили при сем случае чины Дома Тхан. 921 В следующем году, они опять явились к Двору. И так аймак Хойху превращен был в Байкальское, аймак Доланьгэ в Янь-жаньское, аймак Пугу в Гиньвэское, аймак Байегу в Юлиньское, аймак Тунлов Гуйлиньское, аймак Сыгйе в Лушаньское губернаторства; 922 аймак Хунь превращен в округ Гао-лань-чжеу, /376/ Хусйе в Хао-кюе-чжеу, Адйе в Гить-хянь-чжеу, Кибиюй в Юй-хи-чжеу, Хигйе в Ги-лу-чжеу, Сыгйе в Гуй-линь-чжеу, Байси в Дянь-янь-чжеу; от них на северо-западе поколение Гйегу в Гянгунь-фу, на севере Гулигань в Сюань-кюе-чжеу, на северо-восток Гюйлобо в Чжо-лун-чжеу. Во всех сих аймаках их же старейшины поставлены начальниками с военными китайскими титулами; 923 а для средоточного управления ими на бывшем месте, называемом Шаньюй-тхай, учреждено Яньжаньское наместническое правление, 924 которому подчинены вышеисчисленные шесть губернаторств и семь округов. Ли Со поставлен яньжаньским наместником. Главноуправляющим и правителям даны двойчатые 925 золотые печати в виде рыб с буквами чистого золота. I. Хан Пэйло. Пэйло жил на юге на бывшей тукюеской земле; а теперь поставил орду между горами Удэгянь и рекою Гунь 934 на юг до западной стены 1 700 ли (а Западною стеною при династии Хань называлась укрепленная линия Гао Кюе-сай); с севера на юг до Великой песчаной степи на 300 ли, все сии земли принадлежали девяти родам. 935 Девять родов суть следующие: Иологэ, Худугэ, Кюйлоу, Мокэсигйе, Аучжай, Гэса, Хувыньсо, Иовугэ, Хасйеву. Иологэ есть прозвание хойхуского Дома. В числе их не полагаются Пугу, Хунь, Байегу, Тунло, Сыгйе, Киби. Сии шесть Домов были равные с Хойху. Впоследствии, когда Хойху покорил Басими и Гэлолу, считалось с сиги одиннадцать родов, из которых составлено одиннадцать губернаторств под названием одиннадцати аймаков. 936 С сего времени помянутые два посторонние поколения [Басими и Гэлолу] в сражениях всегда шли впереди. Государь указал при возложении на Пэйло титула Гудулу Бигя Кюе Хуай-жень хана пред переднею тройною 937 поставить кортеж или церемониальный строй. Президент Государственного Кабинета вручил посланнику грамоту. Посланник, по выходе из ворот, сел на колесницу и сошел с нее у ворот Хуан-чень-мынь; потом сел на верховую лошадь, и следовал за вожатым с флагом и бунчуком. Сей обряд постоянно соблюдали при возведении в ханское достоинство. В следующем году Пэйло еще напал на тукюеского Баймэй-хана, и убив его, отправил Дуньчоло Даганя посвятить заслуги императору, за что почтен высшим военным чином. 938 Пэйло еще более распространил свои владения — на восток до Шивэй, на запад до Алтайских гор, на юг до Великой песчаной степи; т. е. приобрел все земли, занимаемые прежде хуннами. По смерти Пэйло 939 сын его Мояньчжо поставлен под наименованием Гэлэ-хана. Император указал князю 942 Чен-цай заключить договор с ханом, 943 а князю Пугу Хуай-энь приказал сопровождать Чен-цай в орду. И так приглашено хойхуское войско. Хан, обрадовавшись сему, выдал за Чен-цай свою меньшую свояченицу и отправил старейшину просить о мире и родстве. Император, желая утвердить доброе расположение хана, возвел ойхорку [хойхуску] в достоинство Бигя царевны. После сего хан сам привел войско. Соединившись с Го цзы-и, главноуправляющим в Шо-фан, он разбил тунлосцев при Желтой реке, и сошелся с Цзы-и в Хуянь-гу. 944 Войско построили к сражению при реке Фын-шуй. 950 Мятежники поставили конницу в засаде по восточную сторону императорской армии, чтобы сверх чаяния напасть на нас. Пугу Хуай-энь с хойхускою конницею открыл засаду, и до единого конника изрубил; после сего зашел в тыл мятежникам, и с Ли Сы-йе, 951 бывшим главноуправляющим в Бэй-тьхин, ударили с лица и с тыла. Мятежники были совершенно разбиты. 952 Чан-ань обратно взят. Хуай-энь [Пугу] с ойхорами [хойху], южными манями и дашисцами окружил столицу и окопался по южную ее сторону на восточной стороне реки Чань-шуй; потом остановился по западную сторону города Шаньчжеу, и, дал сражение у гостиницы Синь-дянь. По возвращении князя, он представил императору 500 лошадей, соболий мех и белую тонкую шерстяную ткань, отправил княжича Гучжо Дэлэ и министра Дидэ с 3.000 конницы для вспомоществования к усмирению мятежников: почему император приказал Пугу Хуай-энь принять отряд сей в свое распоряжение. Хан еще отправил важного старейшину и полководца с тремя девицами и отблагодарить за брак, и еще донести о покорении владения Гянгунь.962 III. Мэуюй-хан Идигань. Мэуюй-хан женат был на дочери князя Пугу Хуай-энь. Покойный хан просил брака для меньшего сына. Император выдал за него помянутую княжну, и теперь она сделалась ханьшею. В следующем году, хан отправил вельможу Гюйлу Мохэ Да-ганя с прочими к Двору, и препоручил ему наведаться о здоровье царевны. Посланник представился ей в тронной Янь-ин-дянь. Как Шы Чао-и еще не был истреблен, то Дай-цзун, по вступлении на престол, опять отправил евнуха Лю Цин-тхань заключить дружество и просить о присылке войск. Еще до прибытия посланника к Хойху Чао-и известил их, что Дом Тхан потерпел сугубую потерю, государство не имеет государя, и притом в смятении, и просил хана идти в Китай забрать государственные сокровища, а он не имеет нужды в них. Хан располагался вести войска на юг. Император приказал Пугу Хуай-энь увидеться с хойхусцами. В следствие сего свидания хойху отправили посланника с докладом, которым испрашивали дозволение содействовать Сыну Неба в усмирении мятежников. Хойху хотели вступить в Пху-гуань, пройти через Ша-юань и потом поворотить на восток. Цзы-мао сказал им: с того времени, как начались грабежи и смятения, округи и уезды опустошены; не откуда получать огромных пособий на содержание; притом мятежники стоят в восточной столице; а если пойти чрез Цзин-хин, чтобы взять Хин-ло-вэй, то можно овладеть сокровищами мятежников. И так с литавренным боем идти на юг - есть самый лучший план. Его не послушали. Впрочем, говорил [Ио] Цзы-мао, если поспешить по дороге через Тхай-хан, и на юге занять Хэ-ян, то можно стиснуть горло мятежникам. Опять не послушали. Так довольствуясь просом из хлебных магазинов в Тхай-юань, сказал Цзы-мао, расположиться в Шань-чжеу и соединиться с войсками из Цзэ-лу, Хэ-нань и Хуай-чжен. Хойху согласились на это. Указано князю Юн-ван 969 принять верховное начальство над войсками в империи, повысить [Ио] Цзы-мао 970 и с военачальником 971 Вэй Кюй быть помощниками его - первому старшим, второму младшим; сановнику 972 Вэй Шао-хуа прокурором, 973 Ли Цзинь правителем дел при верховном вожде. Они на востоке сошлись с хойхусцами. Предписано верховному вождю идти впереди войск, ив Шань-чжеу соединиться со всеми корпусными начальниками. В сие время хан стоял в окопах по северную сторону города Шань-чжеу. Князь поехал к нему для свидания. Хан сделал ему выговор, что он не делает мимики пред ним. Цзы-мао сказал, что князь есть родной внук императора. Оба императора оставили свет, и по обрядам не следует делать мимики. Хан, говорили хойху, есть младший брат Сыну Неба, а князю дядя: возможно ли допустить, чтобы он не сделал мимики? Верховный вождь, возразил Цзы-мао, есть наследник Дома Тхан, имеющий царствовать в Срединном государстве; должен ли он делать мимику пред ханом? Хан, видя невозможность склонить их, приказал отвести [Ио] Цзы-мао, а сановникам Вэй Шао-хуа и Бэй Кюй дать по сто палок, от чего оба в тот же вечер умерли. Князь возвратился в свой лагерь. Императорская армия, видя князя поруганным, располагалась соединенными силами истребить хойхусцев. Но князь остановил их, потому что внутренние смятения еще не были прекращены. После сего Пугу Хуай-энь с хойхуским восточным Ша поскакали вперед. Восточный Ша схватил лазутчиков, посланных от Шы Чао-и и представил императору. Он ударил на мятежников в одно время с прочими предводителями. Сражение было весьма кровопролитно. 974 Наконец взяли восточную столицу. Хан отправил Бахэну поздравить Сына Неба и представить ему знамена Чао-и. Юн-ван возвратился в Лин-бао; хан расположился на южном берегу Желтой реки, и простоял здесь три месяца. Жители окрестных мест много страдали от грабежа и неистовства хойхусцев. Пугу Чан с хойхускими войсками продолжал сражаться с Чао-и, и кровь лилась на 2.000 ли пространства. Наконец, вывесили голову Чао-и, и в Хэ-бэй водворено спокойствие. Пугу Хуай-энь по дороге в Сян-чжеу возвратился на стоянку к проходу Го-кхэу в западных горах. 976 Хан пошел на Цзэ-лу, и на дороге в Тхай-юань встретился с Хуай-энь. Когда хойху в первый раз пришли к восточной столице, то пустили войско производить грабеж. Жители уклонились в буддайские монастыри, Шен-шань-сы и Бай-ма-сы. Хойхусцы рассердились, сожгли монастыри и убили до 10.000 человек. В первое лето правления Юн-тхай, 765, [Пугу] Хуай-энь поднял бунт. 985 Он склонил хойху и тибетцев произвести нашествие на Китай, но вскоре умер, а два неприятеля 986 начали спорить о первенстве. 935 На китайском Гю-син; а син значит прозвание [фамилия]. Это суть девять родственных линий, на которые Дом ойхор [хойху] разделился. Абюль-Кази-хан пишет, что уйгуры, т. е. ойхоры [хойху], разделились на девять родов, которые обитали при девяти реках. Известно, что по переходе тйелэсцев чрез песчаную степь на север, поколение Ойхор [Хойху] первоначально заняло земли по Селенге. Селенга имеет шесть вершин: Харатал, Буксуй, Эдер, Цилуту-гол, Уркатай-гол и Ацзирга-гол и три притока: Хасуй, Экэ и Орхон; а горы поперечные, т. е. имеющие направление с юга к северу [Бичурин_1, 52-324]. Вот и другие мнения: Из тотемного слова огуз/огур/ухэр С. Г. Кляшторный и У. Г. Ховалыг делают вывод: «Племенной союз гаоцзюй/теле имел самоназвание. Этим самоназванием оказалось имя огуз, происходившее согласно древнеогузским легендам, из имени героя-эпонима Огуз-хана. Более архаичной формой имени огуз является слово огур» [Кляшторный, Савинов, 2005, с. 60], [Ховалыг, 2009, с. 22]. С. Г. Кляшторный, на мой взгляд, делает две ошибки: во-первых, он не уточняет или не знает, что огуз-ухэр-огур это одно слово, означающее «бык», первое слово – на тюркских, второе слово – на монгольских языках, третье – переходное слово. Слово огуз/огур не просто самоназвание, а тотемное самоназвание дили-гаогюйских-телеских племен и некоторых хунну. До наших дней сохранилось тотемное название Огуза/огура/ухэра у иркутских бурят, вероятных потомков гулиганей, упоминаемых среди телэских племен, слабо задетых, так называемыми, мировыми религиями. Во-вторых, тотемное название огуз/ухэр/огур ведет свое происхождение не от эпического Огуз-хана, а, наоборот, последний является тотемом, ставшим героем одноименного сказания. Верующие приангарские буряты до сего времени поклоняются ему. Китайская династийная хроника Таншу считает, что предками хойху были хунну [Бичурин, 1950, т.1, с. 301]. Вероятно, это лишь частично соответствует истине. Ранее мы видели картину обратную – этноним хунну произошел в IV в. до н.э. от этнонима жун-ди, так же как и дунху VI в. До н.э., а ди – предки хойху, отделившись от жунов в результате китайской экспансии в VI в. до н.э. Этноним жун-ди гораздо старше этнонима хунну, появившегося в IV в. до н.э. Во II в. до н.э. правитель народа ди женился на дочери или племяннице хуннуского шаньюя [Бичурин, 1950, т.1, с. 213], хотя у номадов в то время был патриархат и потомство определялось по мужской линии, вероятно, хойху можно считать потомками хунну, но не прямыми с передачей «фамилии», а по женской линии. Брак был почетный и это свидетельствует, что правитель ди почти приравнивался к хуннускому шаньюю. Кроме того, есть вероятность, что среди ди растворилась часть южных хунну в I в. н.э. и последующих, т. к. После распада своей державы на две части, они частично поселились на земле, где проживали предки хойху, племена ди-тилэ в пределах современных провинций Ганьсу и Шэньси. Также утверждение Таншу о том, что хойху есть потомки хунну, свидетельствует о том, что народы эти одного происхождения, а именно монголоязычные. А. Т. Малявкин переводит Синь Тан шу, где племя вэйхэ (уху-угэ-уйгуры-бык), возмутившись действиями Чуло-хана, объединились с племенами боку (буку), тонра, байирку и назвали свое объединение хойху (хуйхэ). Вызывает вопрос то, что А. Г. Малявкин в конце своей цитаты именует уйгурами. Современное слово уйгуры, я думаю, явление позднее, в Танскую эпоху их называли иначе, а именно, хойху-вэйхэ-уху-ухэ-югур, по названию тотема, хотя слово «уйгур» тоже тотемное, однокоренное «уху-ухэ-югур – бык», но более позднее, появилось или стало произноситься в послемонгольскую эпоху. Что же означают слова Угэ и Уху? Другие названия Хойху. Уху-Угэ, вероятно, монголоязычное слово «ухэр» у современных монголоязычных народов означающее рогатый скот, вол - кастрированный бык, бычий» [Лувсандэндэв, 1957, с. 490], [Шагдаров, Черемисов, 2010, т. 1, с. 358], по-тюркски «огуз» [Абдулдаев, 2003, с. 155]. «Ухэр» употребляется, например, в названии года: «ухэр жил – год быка» - второй год животного цикла старомонгольского летоисчисления» [Лувсандэндэв, 1957, с. 490]. Монголоязычное «ухэр» и тюркоязычное «огуз» это слова, имеющие общее происхождение, обусловленное единым генезисом обоих групп народов, при этом уху и угэ ближе к монголоязычному «ухэр», чем к тюркоязычному «огуз». Вероятно, названия Уху-Угэ дали хойху обитателям севера окружающие с юга другие монголоязычные народы – тугю (тургуты) или табгачи (тоба) или еще какой-нибудь народ, по названию их тотема – быка. Слово «ухэр», вероятно, вошло в славянские языки. Слова «Украина» и «украинец», возможно, произошли от тотема хунну (гуннов) [Бернштам, 1951, с. 40]. Общеизвестно мнение, что «Украина» и «украинец» - это слова, произошедшие от «окраины», но о какой «окраине» может идти речь применительно к Киеву и Украине в Древности и Средневековье. Наоборот, Киев в домонгольскую эпоху был культурным и административным центром Восточной Европы и играл эту роль вплоть до возвышения Москвы в XV-XVI вв. «Пугу» - однокоренное слово с монголо-тюркским «буга, бугу – олень, изюбр» [Лувсандэндэв, 1957, с. 82], [Юдахин, 1965, с. 154]. В настоящее время «пугу – бугу – олень» – племя в составе киргизского народа, проживают на восточном берегу оз. Иссык-Куль. По-уйгурски «буга – олень» [Кабиров, Цунвазо, 1961, с. 45]. Почему монголоязычие так слабо, в чем причина? В V в. монголоязычные хунну создали огромную империю в Европе и оставили жалкие несколько десятков слов, по поводу которых спорят ученые историки и лингвисты, приписывая их то тюркам, то угоро-финнам и т.д. Название современные уйгуры получили от древних «юаньгэ-уху-угэ-югур», что означает «бык, крупный рогатый скот – ухэр» [Лувсандэндэв, 1957, с.490], [Шагдаров, Черемисов, 2010, т.2 с.358]. Это древний тотем, не только племени юаньгэ, но и всех родов и племен дили-гаогюй-телэ-хойху [Шабалов 2014, 13-181].

И В А Н Д О Б Р Е В БЪЛГАРИТЕ И ВЕЛИКАТА КИТАЙСКА СТЕНА The Huns are the immortal topic of human pioneering spirits Хуните са безсмъртната тема на прогресивния човешки дух! Върхът на лингвистичното невежество на А. Шабалов [2014] обаче е голословното твърдение най-напред, че народите по принцип си сменят езика, когато си искат и както си искат. Специално при монголите това се дължи още тогава и на вродения им “космополитизъм“ и на “крайно ниското ниво на патриотизма им към своя език“ (Sic!). След това вече идва дълга колона от безредно-нелепи “етимологии“, при които този лингвистичен корифей изобщо не си прави труда да се научи най-напред и преди всичко, че тъкмо на основата на пределно-максимално и безапелационно-категорично диференциращите и идентифициращи собствено-специфичните български фонетични черти и особености като ротацизъм, ламбдаизъм и начално д-, лексемите боро “сив“, ухэр “бик; вол“, туулай “заек“, dayi(n) 'düşman', del 'at yelesi' и редица други са единствено и само прабългарски лексикални заемки в монголските езици. В този порядък не е пощаден дори и българският каган Багатур, кит. 冒頓 Маотунь, собствено уйгурската форма на името на когото се извежда от монг. «модон – лес, дерево» (Sic!): Что касается хунну (гуннов), то они были монголоязычными и монголоиды антропологически [Шабалов, 2011]. В конце III в. до н.э. они пришли в Восточный Туркестан как завоеватели и вместе с исчезновением государства в I в. н.э. исчезла их экспансия, в частности в I в. до н.э. в Восточном Туркестане. Заметных следов пребывания хунну в Восточном Туркестане археологи не находят и вряд ли найдут: хунну были кочевниками, монументальных сооружений не строили, язык свой не распространяли, а жили по принципу: «ты мне дань, я тебя не трону», т.е. строили отношения, похожие на современный уголовный рэкет. Противоречие снимается, если учесть, с какой легкостью монголоязычные племена и народы расставались с родным языком, переходя на язык побежденных племен и народов. Объясняется это неустойчивостью монгольских языков и крайним космополитизмом их носителей. Носители монгольских языков отличались и отличаются крайне низким уровнем патриотизма к своему языку. Вэй-шу, видимо, совершенно верно описывает состояние эфталитов, когда они уже перешли, вероятно, на один из иранских языков через двуязычие, впоследствии мы это увидим, как с монгольского языка с легкостью переходят на иранский, чему множество примеров в истории, т. е. ранее они говорили, вероятно, на родном и иранском, а потом через 2-3 поколения, перешли на иранский. В конце IV-начале V вв. Эфталиты завоевали Среднюю Азию, Иран и Северо-Западную Индию. В начале V в. образовали государство, в которое вошли территории Средней Азии (современной), Афганистана и Восточного Ирана. И в наше время в Афганистане некоторые хазарейцы говорят, что они хазари-хуни, в отличие от хазари-моголов. Всъщност, всичките тези, а и още много други такива думи в монголските езици са заемки от българските езици още от преди началото на I хил. пр.н.е.: Для изучения древнейших этапов тюркско-монгольских этноязыковых взаимоотношений и, прежде всего, прабулгарских (или протобулгарских) лексических заимствований в монгольском решающую роль играют так называемые индоевропейские по происхождению слова в алтайских языках. Ортодоксальная алтаистика с самого начала исходила из постулата об изначальном родстве традиционно объединяемых в алтайскую семью тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков и не обращала должного внимания на возможные и очень вероятные случаи как внутриалтайских, так и внешних заимствований. Сторонники так называемого «приобретенного родства» алтайских языков прежде всего делали упор на внутриалтайские взаимозаимствования и только изредка обращались к вероятным внешним заимствованиям для подтверждения своей теории. Обобщающих исследований по древнейшим общеалтайским заимствованиям из иносистемных языков, за исключением небольших журнальных статей, насколько нам известно, пока нет. Тем не менее даже первое приближение к этой архиважной и, вместе с тем, архитрудной для алтаистики в целом проблеме показывает, что между тюркскими (в том числе и чувашским) и монгольскими (шире - уралоалтайскими) языками выявляется значительное число общих индоевропейских (индоарийских и, вероятнее всего, восточноиранских) лексических заимствований, которые датируются очень древним временем (при самом осторожном подходе - рубежом II-I тысячелетий до н.э.). Судя по археологическим, антропологическим, историко-культурологическим и другим соображениям, наиболее ранние контакты между прототюрками и древними индоевропейцами (индоарийцами, индоиранцами, восточными иранцами, тохарами) имели место где-то в степях Западной Монголии еще до распада протототюркской общности на пратюркскую (огузскую, со стандартным z-языком) и протобулгарскую (огурскую, с диалектным r-языком)13. Наличие в прамонгольском значительного числа тюркских заимствований с явно выраженным протобулгарским ротацизмом, в числе которых особенно показательным представляется слово со значением «бык» (ср. прототюрк. *öküz «бык» = протобулг. *ökür -» протомонг. *üker «крупный рогатый скот», «бык»; др.-булг. *ökür ~ *ükür —> венг. ökör «вол»; совр. чув. vägär «бык> <— и.-с, ср.: авест. misa-, др.-инд. uksä-, тох. A ökäs, тох. В okso «бык», англ. ох, нем. Ochse, др.-в.-нем. ohso < и.-е. *ukso(n) «бык») несомненно индоевропейского происхождения, раскрывает многие интересные стороны древнейшей этнолингвистической ситуации в центре Азии. 3) начиная примерно с середины I тысячелетия до н.э. тюркский язык булгаро-чувашского типа (протобулгарский, огурский) начинает оказывать мощное воздействие на прамонгольский (в современных монгольских языках насчитывается более тысячи протобулгарских лексических заимствований); этот процесс особенно активизируется в сюннскую (хуннскую) эпоху; в эпоху возвышения монголов (на рубеже I-II тысячелетий н.э.) тюркизмы булгаро-чувашского типа начинают проникать в тунгусо-маньчжурские языки уже в монгольском фонетико-морфологическом облике [Егоров 2010, 6,16].

Жуны - это булгарские авары. Аварский язык – булгарский, но в никоем случае не тождествен пратюркскому: И В А Н Д О Б Р Е В БЪЛГАРИТЕ И ВЕЛИКАТА КИТАЙСКА СТЕНА The Huns are the immortal topic of human pioneering spirits Хуните са безсмъртната тема на прогресивния човешки дух! (в процес разработки) Другото голямо и могъщо българско племе и съответно военно-племенно обединение през тази епоха на територията на Централна Азия са аварите, кит. ухуань, жуан-жуан и др. Тъкмо за това българско племе в „научната литература“ може да се попадне и на словосъчинения с не особено ясен литературно-публицистичен жанр, при който „сходството на езиците“ не играе изобщо никаква роля. Апотеозът тук е, че и това българско племе го постига напълно заслужената му съдба - да погине и да изчезне (Л. Гумилев), при това без изобщо да се държи сметка за това, че именно то, чак до средата на IХ в. ще тормози още редица други народи като согди, тюркути, перси, българи, гърци, франки и др., докато сабирите специално са жертва на една чисто „лингвистична грешка (Sic!). Най-често срещаното мнение и в този случай е, че аварите най-общо или пък техният основен дял табгачите в частност са монголи по произход (P. Golden): These may perhaps reflect increasing penetration and admixture with Eastern Hun that is the Hsien-pi and Wu-yüan 乌桓 M. ơu-ħwan < *aħu-ħwan = Avar. These forms imply an ethnic War or Awar which can scarcely be separated from the Ούαρ Χουννί of Theophylactus Simocatta, the Ούαρ-χώνĭτᴂ of Menander Protector and the Avars of Europe. Still earlier the same name occurs as 乌桓 M. ơu-ħwan < *aħu-ħwan, one of the two divisions of The Eastern Hu in the Han period (the other being the Hsien-pi). The phonetic identity is perfect and there are very good supporting arguments in favour of a connection between the peoples [Pulleyblank 2008, 209-259]. Let us first deal, if only briefly, with the vexed question as to whether the European Avars were identical with the East Asian Jou-jan of Chinese sources [8]. Chinese official historiography of the ancient and early medieval period used two generic designations for «barbarians» to the northwest: Hsiung-nu and Tung Hu. The Tung Hu or «Eastern barbarians» were known from the third century B.C.E., and later developed two branches: the Wu-huan, first mentioned in 78 B.C.E., and the Hsien-pi, documented from 45 C.E. Chinese historical phonology, which is now a precise and reliable discipline [9], allows us to reconstruct the ancient pronunciation of the two designations: these are *ahwar (= Avar) for the Wu-huan, and *säbir, säbär (> Sibir, hence Siberia) for the Hsien-pi [10] [Pritsak 2009, 2-3]. Since the Wuhuan were the other major branch of the Eastern Hu, said to be virtually identical in language and culture to the Xianbei, and since they were more familiar to the early Chinese than the Xianbei, it is worth pausing to comment briefly on early Chinese descriptions of Wuhuan culture. According to a Chinese historian who died in 266, the Wuhuan were accomplished mounted archers who lived in tents, without permanent residences, ‘‘following the water and grass with their herds’’ (隨水草放牧), although they also practiced some agriculture. They did not have fixed family names, but took the personal names of their strongmen as their surnames (氏姓無常，以大人健者名字為姓). Because the household of a newly married Wuhuan couple was established by the wife’s family, ‘‘therefore their custom was to follow the women’s plans’’ (故其俗從婦人計), except in battle.25 Although these observations might all be dismissed as merely typical Chinese stereotypes concerning the nomadic ‘‘other,’’ a relatively prominent role for women would indeed later become a distinctive feature of Xianbei culture, instability in family identities helps explain a proliferation of new names for population subgroups in this era, and, of course, the Xianbei would soon distinguish themselves especially through cavalry warfare. From among the Wuhuan who had submitted to the Han dynasty select ‘‘shock cavalry’’ (tuqi 突騎) troops were recruited, and a substantial contingent of Wuhuan even served in the Han imperial bodyguard. As the Chinese presence along the northern frontier began to decline towards the end of the dynasty, the Han government increasingly relied upon non-Chinese peoples such as the Wuhuan for border defense.26 Non-Chinese soldiers were active in many of the warlord conflicts attending the demise of the Han dynasty, but after the greatest warlord of them all, Cao Cao 曹操(155–220), decisively defeated the Wuhuan at the battle of White Wolf Mountain 白狼山 (in modern Liaoning) in 207, Wuhuan identity was permanently disrupted. Large numbers of Wuhuan were relocated south onto the Central Plain, blending into the general Chinese population, while their more able-bodied men were mobilized into cavalry units in the service of Cao Cao. Those Wuhuan people who remained north of China Proper, meanwhile, were gradually absorbed into the emerging Xianbei identity.27 [Holcombe 2017, 6-7]. The fragments of the Tabgac language known to us are found in scattered words, titles, personal, clan and tribal names in Chinese sources. Needless to say, they have been interpreted in various ways by different scholars. Boodberg, Bazin and Clauson view them as basically Turkic, while Ligeti has asserted their Old Mongolie character.20 A few examples are noted here: Chin. k'o sun (k'â-suəm) = *qasun < Turk./Mong. qatun < qaġatun "wife of the sovereign," Chin. k'i-wan-chen (k'ḭĕt-mḭwən-t'śḭən) = kelmürčin "interpreter," Mong. kelemürči, Chin. fu-chu-chen (pḭᵓuət-t'ḭuk t'śḭĕn) = pürtükčin "footman, valet of the relay postal service," cf. Mong. örtegeči(n) (with the well-known Mongol p- > h- > 0), Chin. hien-chen (ġam-t'śḭĕn) ġḭamčim, ġam > ġḭam, Mong. jamčin "person of the postalrelay system," cf. Turk. yam, Chin. k'o-po-chen (k'a-b'âk-t'śḭĕn) = qabaqčin "porter, doorkeeper," Turk. qapağči, Mong. qaġači "he who closes," *qabaġčin, Chin. pi-tê-chên (b'ji-tək-t'śḭĕn) = bitekčin "secretary" Turk. bitigüči, bitikči, Mong. bičêči, bičigeči < bitigeči, You-lien "name of a Southern Tabgač clan," in Chinese Yun ("cloud"), jḭəu-lien) = üglen "cloud," cf. Mong. egülen, eᵓülen etc.21 As this very brief survey shows, the ethnolinguistic picture is not clear. Given their close connections with the Hsien-pi, from whose midst, they appear to have emerged and the probable location of their ancient habitat in Eastern Inner Mongolia or Heilungchiang,22 their ruling clans, at any rate, were probably of Hsien-pi, i.e. Mongolic origin. It also seems very likely that there were Turkic elements among them. Whatever their ultimate origins, they are important for Turkic history. It is likely that the ancestors of the Türks had direct contact with China before the rise of the T'opa Wei state in North China. Nonetheless, China, during and considerably after the period of the Orxon Türk state, as we have seen, was known to the Turkic peoples by the name Tabğač. Clearly, then, for the Turkic nomads, Tabğač represented China and its politico-cultural traditions. Outside of the nomadic world, the Türks accorded the imperial title qağan only to the rulers of Tabğač (China) and Tüpüt (Tibet). The Tabğač, as a polity, emerged from the western tribes of the Hsien-pi confederation in the 3rd century A.D. In the course of the 4th century AD., an era of political uncertainty in North China, they formed the strategically located statelet of Tai (338-376)23 in Northern Shansi which controlled one of the major points of entry into China. They then set about swallowing up their neighbors. With their capital established at Ta-t'ung, they took the Chinese dynastie name of Northern Wei (386-534). In the course of their expansion, the Tabğač put together a military-governing caste consisting of some 119 tribes and tribal fragments ruling over a population that was overwhelmingly Chinese. Of the individuals mentioned by the Chinese annals in their discussions of T'o-pa affairs, at least 60% are Chinese and perhaps 20% Tabğač.24 These statistics are probably more illustrative of the ethnic composition of the governing elite. When compared with the total population, the Tabğač were, undoubtedly, an even smaller minority. The self-designation of the Jou-Janis unclear. Chinese accounts claim that Jou-Jan [ńźiəu-ńźḭän] is the correct form, but that the To-pa Emperor, Shib-tsu T'ai-wu-ti (423-452) changed the Chinese characters to Juan-Juan [ńźḭwän- ńźḭwän] signifying ''wriggling insect."31 It has been suggested that this is really a reference to either a haïr-style among them (this could serve as an ethnically distinguishing trait) or their totem. This is, in turn, connected with Mong. *abarġa (cf. abari- "to climb, clamber or crawl"32) "Schlange, schlangenartige Bewegung." The latter form, according to this formulation, is to be identified with a people bearing the name Apar or Abar/Avar.33 It is not entirely clear, however, that the Apar and Abar/Avar/Awar, who appear in different places, at different times, are necessarily one and the same people. It has been suggested that the ethnonym Avar/Awar was earlier found in Chinese sources in the form Wu-huan (*ᵓ-ġwan < á-ġwân).34 This would tie them to the Tung-hu grouping from which, as we have seen, the Mongolic Hsien-pi also sprang. The identification of the Apar, found in the Bilge Qağan, Kül Tegin (Orxon) inscriptions (in association witb the Purum, a Türkic rendering of "Rome," cf. Tibet. Phrom, Chin. Fu-lin < Soġd. From < Middle Pers. Hrom etc.) and in an inscription in the Northern Altay, with the Abar/Avar/Awar, if correct, would point to the Jou-Jan origins of the European Avars. This is an extremely tangled problem that will be discussed later. The proposed formulation is further complicated by the presence of a tribe among the T'ieh-lê, called in some Chinese sources A-pa or A-po ( = Apar). This latter form, however, may well be a corruption of the tribal name A-tieh.35 This same name, Awar, rendered in other Chinese sources as Hua, Huo (*ġwât, *ġuât = War), represented one grouping of tribes who together with Hsiung-nu/Hunnic remnants formed the War-Hun (cf. the Οϋάρ καί Χουννί and Οϋαρχωνίται of Theophylaktos Simokattes and Menander, discussed below). This tribal union formed the base for both the Jou-Jan/Awar state in Inner Asia and the Hephthalite state.36 [Golden 2016, 73-77].

Булгар – родовое, а Болгар – видовое название: 5. Еще до конца ІV тыс. до н.э. прото-тюрки европеоиды с монголоидной примесью из области Саяно-Алтая разделились на огуро-тюркскую - ре-языковую ветви, с одной стороны, и с другой стороны - на огузо-тюркскую, зе-языковую ветви, где находятся будущие огузы, кыпчаки, уйгуры, карлуки. Первую ветвь, с внутренней точки зрения, нужно назвать булгарской (Bulgarian). 5.1. С течением времени булгарские племена консолидировались в Минусинской Котловине, именно которая область является и прародиной булгар (Bulgars) вообще и в частности болгар (Bolgars) - хунну/сюнну, туран, волжские, кавказские, кубанские, приднепровские, анатолийские, придунайские, македонские, трансильванские, панонские и др. 5.3. К середине І тыс. до н.э., на северозападе и севере Китая булгары (Bulgars) уже чувствительно дифференцировались в три сравнительно различные и самостоятельные группы племен: -авары, кит. ухуань. -болгары (Bоlgars), кит. Poliuhan/Buliuhan/Bulugen (проф. Chen), в том числе, и племя по имени булк, кит. поуку/пугу/боху, а так-же и сабиры, кит. сяньби; -хазары, кит. хэсе/кэса.

Нет, здесь имеется болгарское мн.ч. –ар к основе хунг: В рамките и на основата на тюркските езици по принцип и на тюркския дунавскоболгарски език в частност морфологичната структура на късноантичния и ранносредновековен етнм *bolgar, е повече от ясна и дори очевидно-проста и изобщо не се нуждае от недомислията по повод на “алтайските езици”, допълнително и на тема класификация на тюркските езици на един помощник-историк, за съжаление, с тюркологическо образование и епигоно-адепт на не особено грамотния по въпроса К. Менгес [Стоянов 1997, 6-13], защото тъкмо в тюркските езици зв. -r е носещо-главен компонент на суфикса за множествено число [Серебренников, Гаджиева 1986, 87-91], докато в прабългарските надписи от VІІІ-ІХ в. на територията на Първото българско царство се срещат генм Τζακαραρ, Κουβιαρ, Ερμιαρ [Бешевлиев 1992, 227-234], а на Кавказ през І-ІV в. има гр. Хунаракерт [АрмАтл, 104], лексико-граматичната структура на името на който е напълно ясна и дори прозрачна и се състои не от монголския (Д. Еремеев), а от китайския по произход етнм хун като име на местно българско племе или род и апелатива географски термин от ирански произход керт “град”, като към Етнонима е прибавено прабългарското мн.ч. -ар, последвано по-малко вероятно от ирански родителен падеж или най-вероятно от арменската съединителна гл. а, налице още и в ойкнм Тигранакерт [АрмАтл, 104], където съставката Тигран е добре известно арменско мъжко лично име, носено и от редица арменски царе като например Тигран VI (59-62), но същият елемент се среща и в оронм Дзиакан като паралелно название на известните Хипийски, или в превод от гръцки - Конски планини, така че изобщо няма нужда тук да се постулира присъствието на иранското нарси ар “человек” [срв. Еремеев 1970, 133]. Между впрочем, тъкмо във връзка с българските генм Τζακαραρ, Κουβιαρ, Ερμιαρ, тук допълнително ни улеснява участник във форум в Интернет, според когото “1. Суффикс "-ар": как правило, указывает на профессию (не уверенно в примененительности этого правила в тюркских языках). 2. Суффикс собирательной множественности -ар/-ер неупотребителен в современном татарском словоизменении. Патроним, оканчивающийся на -ар - это окончание множественного числа и несут смысловую нагрузку: обозначение не одного представителя или части рода, а всего рода в целом.” [ИнтНт], докато изолираността на този суфикс в тюркските езици изобщо, но и неговото съхраняване в татарската патронимия са не толкова поредното лингвистично свидетелство и доказателство за малко по-горе посочения силен болгарски субстрат в езика на къпчаките по произход като цяло казански татари, колкото за неговото безспорно наличие и употреба в историческите болгарски езици и диалекти: http://bolgnames.com/Images/Bolgar.pdf

Болгары Аспаруха говорили на булгарском языке, который является тюркским. В Тюркологии эта теория общепризнанная, все остальное не имеет никакого значения!

Словоизлияния Петра Добрева не теория, а в лучшем случае гипотеза, которая еще не потверждена и не получила легитимности в научных кругах. У Петра Добрева нет ни одна надеждной этимологии, ни одна правильно переведенной надписи: http://bolgnames.com/Images/Cross.pdf

Во всех европейских языках имеются много булгарских слов и особено, во венгерском языке. В скандинавских языках нашел куплет булгарской героической песни: Ето защо, именно тук като че ли му е мястото и на малко късно появилото се за нас и направо изненадващо-неочакваното, изключително важното и интересно четиристишие на прабългарски език в древна северногерманска сага, което наистина не без вълнение открихме при Fr. Altheim [1959, 55,354-355], който, както току-що беше посочено малко по-горе, го цитира като текст и превод въз основа съответната публикация на немския филолог H. Rosenfeld от 1955 г., който пък като че ли го открива и публикува пръв и за първи път в изследване върху историята на немския език и литература. Така Fr. Altheim привежда и анализира достатъчно подробно топонимите в четиристишието, един от които е и названието на пл. Iassar, но без изобщо да обръща каквото и да е внимание и без да се занимава с вида и характера на неговия език, лексико-граматична структура и превод, което на нас лично ни изглежда, меко казано, наистина малко странно. В използуваната за случая графика, при която по технически причини заместваме само една буква “о със седий” посредством знака “ø”, вероятно съответствие на съвременната немска букв. ö, четиристишието има следния вид: kendu þeim dylgju / ok á Dúnheiđi / orrustu þeim / und Jassarfiøllum. Und: byd ek yđur dylgju / ok á Dúnheiđi / orrustu yđur / und Jassarfiøllum, преведено на немски език още от H. Rosenfeld като “Fordere sie zum Streit auf der Dunheide, zum Kampf unter den Jassarbergen”, което с помощта на консултиралия ни германист ние пък превеждаме на български език като Призови ги на бой на Дунхайде, на битка под планините Ясар. От анализа и коментара на Fr. Altheim [1959] върху това четиристишие, наред с това, тук трябва да се приведат и такива данни и предположения от негова страна като това, че то е не Херварарсага, както напълно съзнателно по-горе изписахме след акад. В. Бешевлиев, а Hervarasaga – древна северна песен за битката (!?) на хуните - der Hunnenschlacht; готите побеждават своите противници в Каталунската битка; не е съвсем безспорно и дори изобщо не е вярно, според нас, но този текст е запазил “нещо от местата, където са станали първите битки на готите”; H. Rosenfeld ситуира събитията в областта на дн. Унгария, независимо че “като резултат може да се отбележи”, че анализът на названията води към Южна Русия, където е старото седалище на остготите, и в случая “става дума за оспорвана гранична област, вероятно вид военна граница, която е свързана със спомена за героични дела и битки” [354-359]. Без да имаме възможност за по-подробен и обширен анализ и обосновка и като само забележим, че изобщо не споделяме резервите и съмненията на E. A. Thompson [1948] относно “готското присъствие” в двора на хан Атила и много силната вероятност според нас той наистина да владее и готски език, именно поради което пред него са изпълнявани и песни на готски език [216], а и шутът му, когато иска да се хареса особено много на Хана, за да си получи оставената в “скитската земя” съпруга, говори и пее едновременно на хунски, готски и на “езика на авзоните” [ГрИзв-1, 117], който проблем сам по себе си заслужава отделно-индивидуално проучване, нека все пак кажем, че текстът на въпросното четиристишие, очевидно-безспорно не е на неясно кой германски език, а единствено и само на прабългарски диалект от времето на Западнохунската империя и единствените германски лексеми тук са –heiđi от назв Dúnheiđi и -fiøl- от назв Jassarfiøl, в които ние виждаме такива съвременни немски форми и значения като heide “ливада; крайбрежна равнина” и feld “поле”, последното от които безспорно е заето в едно по-късно време от съседен германски език в унгарския език като föld “земля, поле; земля, страна, край”, без при това да отпада напълно, макар и минималната все пак вероятност думата да е заета от готския към хуноболгарския език още по време на Западнохунската империя през V в. и от него към унгарския език след началото на Х в., в светлината на което като цяло ние сме много изненадани от това, че на основата само на две германски думи H. Rosenfeld успява да стигне до горния превод. Специално за лекс. und проф. Борис Парашкевов в лично-устно съобщение изключва възможността това да е съвременното нем. und “и”, именно поради което преглеждайки отново текста на четиристишието, откриваме и една втора употреба на тази форма в началото на второто двустишие и с двоеточие, останала всъщност неотчетена и непреведена от H. Rosenfeld, докато първата употреба на лексемата той отразява посредством пак съвременното нем. unter “под”, единствено възможното и логично обяснение на която ситуация като че ли засега е в допускането, че втората употреба не е изконно-оригинална, а наистина е съвременният немски съединителен съюз, вмъкнат неясно защо и кога в средата на четиристишието от информатор, автор или издател в най-ново време, което като цяло налага и изисква и неговото пропускане, както между впрочем е направил и самият H. Rosenfeld. Ето защо в действителност и според нас всички останали лексеми и граматични форми са тюркски и в частност прабългарски, фонетически малко по-коректното и ясно изписване и представяне на които, например в турска графика, като че ли трябва да придаде на четиристишието следния му, приблизително оригинален, преди вмъкването му в германската сага, вид: Кendü peyim Dilgü, ókın Dúnheidce orruştu peyim, Und Jassarföllıyum. Bidek yiytdur, ókın Dúnheidce orruştu yiytdur, Und Jassarföllıyum. Преведено на съвременен български език, четиристишието може да получи следния вид: Самият аз съм Дилгю-бег, Аз съм бегът, който води битка със стрели на Дунхайд, Аз съм от Долен Ясарфьол. Голям юнак е, Той е юнакът, който води битка със стрели на Дунхайд, Аз съм от Долен Ясарфьол. Независимо от необяснимата засега и за нас смяна на лицето този превод ни изглежда напълно логичен и убедителен, към което задължително трябва да се добави и поясни още и това, че името на този юнак и бег е Дилгю и тази му форма безспорно се дължи на това, че неговият притежател е носител на прабългарски д-диалект, по силата на което то има за генетична основа праб. апл *дйългю “кон”, аналогично по началния си звук на календарноцикловата година от Именника на българските ханове, год. Дилом - Змия и със съответствия в българските и останалите тюркски езици като вболг. *шйълкъ, огузт. йылķы, алт. дылķы и др. с такива значения като “лошадь; стадо животных, табун; скот; коза”, от първото от които безспорно възниква и се образува мли Шилки на волжскобългарски хан, а напълно възможно на основата на фонетически близка кавказоболгарска форма се образува и мли Ζιλγίβις на северо-кавказски “хунски” вожд от началото на VІ в. [вж. и срв. ЭСТЯз-й, 281-282; Doerfer 1965, 208-210; Golden 1980, 260]. Видът и характерът на прабългарския диалект се потвърждава и от при bidek, което пък има за съответствие огузотюркското например и в частност тур. büyük и при което, както и при горното име, се наблюдава категорично-определено диференциращото и идентифициращото огуротюркските, българските езици от огузо-тюркските езици, съответ. д-й, налице също така и при току-що приведената календарноциклова година Дилом, името на която пък се образува на основата на болг. *дилåм, съответствие на което в огузотюркските езици е напр. тур. yılan. Графически турцизираната слформ. orruştu в случая се възприема като причастие, образувано с помощта не на словообразувателния, нито пък на словоизменителния, а единствено и само на прабългарския формообразувателен суф. -tu, равен например на турския причастен суф. -tuq и прибавен към взаимнозалоговата форма на гл. *or- “удрям; бия”, така че резултативното значение се модифицира и се получава знач. “бия се, водя бой, битка”, с което този глагол формално-семантически е тъждествен от една страна на огузския турски гл. vuruşmak и на къпчашкия староузбекски гл. uruş- от друга страна, който ние извличаме от чагатайската форма за 3 л., ед.ч., мин.вр. uruştı “savaştı”, приведена като пример по друг повод от J. Eckmann [1996, 116]. При това положение, очевидно-безспорно трябва да се допусне, че в германската сага е вмъкнат, инкорпориран оригинален прабългарски текст, което може да се направи не на “военната граница” в Южна Русия след средата на ІV в., където и когато готи и българи, както беше показано достатъчно подробно по-горе, са върли противници и врагове един на друг, а в областта на Среден Дунав около средата на V в., когато и където в рамките на оглавяваната и доминирана от прабългарите империя на българския хан Атила се осъществява максимално близък и тесен, до степен на взаимна симбиоза, етнолингвистичен контакт между прабългари и готи, които в Трансилвания например са още от средата на ІІІ в. (Histoire de la Transylvanie), в резултат на който контакт трябва и да се предположи, че на определени места и през определени периоди е налице и равновесно българо-готско двуезичие, условие и предпоставка за преминаването към готския език не само на отделни думи и имена, но и на цели куплети от български героически песни: http://bolgnames.com/Images/Treasure_2.pdf

В Поздней Античности и Раннем Средневековии Булгарская языковая группа самая многочисленная и военно-политически самая активная: 1. Их называли по разному: китайцы звали их хунну/сюнну, из кит. ху ”инородец” (Боровкова), о-кут (огур), полюхан (болгар), пугу (булк), шан-ху; сасанидские персы - туран, торкан, эфталиты; древние армяне - болкар, булх, чены (китайцы), хунны; древние греки и римляне - хунны, скифы, варвары, тюрки, булгары, булгарос, вулгарос, оногуры, уногондуры; арабы - булган, бурджан, сакалиба; будисткие тибетцы и индусы - хуна, уйгуры, но в действительности и в основном это были болгары, которые во всей мировой тюркологической науке хорошо известны больше как булгары (Н. Баскаков), а в современной болгарской науке - как прабългари. 2. Не считая тюркутов, которые действительно совершили масштабный по глубине, но все таки единственно и только боевой поход до Крыма, позднеантичные и раннесредневековые болгары по существу являются первыми и единственными тюрками, выходившими на историческую сцену в первой половине ІІ тыс. до Н.Э., и которые на протяжении 10-12 веков мигрировали, распространялись, общались, заселяли и владели многими территориями и народами с Алтая до Балкан и Рейна. 2.1. Болгары шли во главе Великого Переселения Народов; именно они являются первопричиной воздвижения Великой Китайской Стены; гораздо позднее, вытесняя восточные и западные римляне за Балканские Горы и Средний Дунай, подготовили гибели и участвовали в свержении Римской Империи, а таким образом и в свержении рабовладельческого строя и установления феодального строя в истории всемирного человечества. 5. Еще до конца ІV тыс. до н.э. прото-тюрки европеоиды с монголоидной примесью из области Саяно-Алтая разделились на огуро-тюркскую - ре-языковую ветви, с одной стороны, и с другой стороны - на огузо-тюркскую, зе-языковую ветви, где находятся будущие огузы, кыпчаки, уйгуры, карлуки. Первую ветвь, с внутренней точки зрения, нужно назвать булгарской (Bulgarian), а археологическим экспонентом булгарской ветви является Афанасьевская Культура (Golden 1980, 42-43), позднейшим приемником и продолжителем которой является Карасукская культура (Добрев; Юхас). 5.3. К середине І тыс. до н.э., на северозападе и севере Китая булгары (Bulgars) уже чувствительно дифференцировались в три сравнительно различные и самостоятельные группы племен: -авары, кит. ухуань. -болгары (Bоlgars), кит. Poliuhan/Buliuhan/Bulugen (проф. Chen), в том числе, и племя по имени булк, кит. поуку/пугу/боху, а так-же и сабиры, кит. сяньби; -хазары, кит. хэсе/кэса. 5.4. Немного до начала Новой Эры болгары создали, представляли базисно-доминантным этническим компонентам и руководили в Центральной Азии Восточно-хунской Империей, являющейся полиэтнической военно-племенной конфедерацией по имени Хунну/Сюнну, где еще были огузотюрки, иранцы, монголы, финно-угры и др., и первым руководителем которой был император Багатур, кит. Маотун, Мохедо, Моде и др., совр. турец. Мете. 6. Былгарские племена проникли в Европу двумя путями: Севернее Каспия - в середине ІІ в., и южнее Каспия - в начале ІІІ в. (Джафаров), образуя военно-племенное объединение Барс-эль, откуда на Кавказе появилась и держава Барсилия. 6.1. В начале прошлого столетия думали, что в Поздней Античности и Раннем Средневековии, на Кавказе, в Анатолии и в Европе, не имея в виду родственных им аварских и хазарских племен, только болгарских племен насчитывало около десяти и их называли пятьнадцатью именами (Моравчик), но сейчас уже "По античным источникам известно около трех десятков племен булгарского круга (включая варианты)." (проф. Егоров), при том только на Кавказе, в 6 веке формировались три сравнительно обособленные и самостоятельные племенные объединения – купи-болгар, кучи-болгар и чавдар-болгар (Хоренаци), к одному из которых принадлежало и племя оногуров, восточноиранское имя которых как-будто ванандур/уногондур, и из которых происходят собственно и дунайские болгары: http://bolgnames.com/Images/Principles.pdf http://bolgnames.com/Images/Osmanids_2.1.pdf http://bolgnames.com/Images/Xiongnu.pdf http://bolgnames.com/Images/GreatWall.pdf http://turkologiya.org/saylar/2015-4/2015-4-6.pdf https://www.youtube.com/watch?v=d_xugDMtXtU https://www.youtube.com/watch?v=yDw6wp65Rj4&feature=youtu.be

Я думаю, что динлины – это прото-кыпчаки, от которых к началу Н.Э. уже отделились прото-киргизы, кит. гяньгун: И В А Н Д О Б Р Е В БЪЛГАРИТЕ И ВЕЛИКАТА КИТАЙСКА СТЕНА The Huns are the immortal topic of human pioneering spirits Хуните са безсмъртната тема на прогресивния човешки дух! (в процес разработки) Первая из ряда скотоводческих культур на Среднем Енисее — афанасьевская культура, с которой связаны крупнейшие инновации в культурогенезе древнего населения Южной Сибири, надолго определившие весь путь ее дальнейшего развития. Во-первых, это появление скотоводства, именно с этого времени (на Енисее — с середины III тыс. до н.э.) скотоводство (сначала пастушеское, а затем отгонное и полукочевое) становится основой производящей экономики населения горно-степных районов Южной Сибири. Во-вторых, это появление европеоидного населения (афанасьевцы — первые европеоиды в Южной Сибири). Впоследствии европеоидность (в чистом или смешанном виде) будет характерна для носителей всех южносибирских культур эпохи бронзы и раннего железа, вплоть до конца тагарской культуры, т.е. до хуннского времени. В этом смысле не исключено, что легендарные «рыжеволосые и голубоглазые» динлины, вошедшие, согласно сведениям письменных источников, в состав енисейских кыргызов, могли быть далекими потомками этого европеоидного населения [Савинов 2017, 108-110]. Ето защо, и календарно-цикловата година Докс от Именника на българските ханове е не собствено българска, а къпчашка по произход и се дължи най-вероятно на преминаването и сливането с болгарите на някой род от къпчаките динлин, които Л. Гумилев [2008] твърде произволно отъждествява с афанасиевците [3-4,12], докато пък в една много объркана генеалогия и хронология P. Golden [2016f] съвсем неоснователно твърди, че племената на огурите са част от динлин: These Oğur tribes were part of a people whom the Chinese accounts in the second century BCE termed Dingling丁靈 (OC têŋ rêŋ, LH teŋ leŋ *têŋ-rêŋ, MC tieŋ lieŋ 4), living north of the Xiongnu perhaps neighboring with the Qırğız (Gekun 隔 昆 OC krêk kûn, LH kək kuən5) in the upper Yenisei. Dingling groupings extended westward to the Irtysh River region6. Subsequently, from the fourth century CE, the Dingling appear in the Chinese sources under a variety of names, e. g. Dili 狄歷 (LH: dek lek, MC diek liek7), Tele 特 勒 (OC dək rək, LH, MC dək lək8), Chile 敕勒9 (LH ṭhɨk lək, MC ṭhjək lək), and subsequently Tiele 鐵勒 (LH thet lək, MC thiet lək, EMC *thet-lək,) all of which, it has been suggested may render *tägräg *«cart»10 [49], но същевременно и спадат към племенното обединение на западните тйеле: These Oğurs belonged to the western Tiele groupings and were among those displaced by Sino-Xiongnu wars. They made their way to the Kazakh steppes11 [50]: «Голубоглазые и рыжеволосые» динлины чаще всего связываются с европеоидным населением тагарской культуры, что даже вызвало появление такого условного наименования, как «тагарские динлины». Однако бесспорных оснований для такой идентификации нет. Известно, что динлины, первые сведения о которых относятся к IV-III вв. до н.э., занимали очень широкую территорию по северной периферии хуннских владений и были кочевниками-скотоводами. В состав динлинов могли входить и племена тагарской культуры, но область расселения динлинов не ограничивалась Минусинской котловиной [Савинов 2017, 126-127, вж. и срв. Вадецкая 2017, 182-184; Tekin 1987, 14-15]. Тагарское население в силу его происхождения от афанасьевского также, следовательно, можно считать индоевропейским, возможно, как и полагает Н. Л. Членова, ираноязычным[4]. В свою очередь китаист Таскин В.С. определял динлинов как тюркоязычный народ [5]. Генетические исследования останков нескольких представителей тагарской культуры показали, что это были носители Y-хромосомной гаплогруппы R1a[6] В советской археологии после работ С. В. Киселёва и Л. Р. Кызласова возобладала теория динлино-гяньгуньского этногенеза, согласно которой таштыкская культура отразила формирование на Енисее единого этноса «древних хакасов» (енисейские кыргызы) путём ассимиляции угроязычных динлинов пришлыми тюркоязычными гяньгунями. В более поздних работах Ю. С. Худякова эта концепция ставится под сомнение и делается вывод о том, что памятники таштыкской культуры в Минусинской котловине «не имеют отношения к этнокультурогенезу древних кыргызов»[8]. По мнению некоторых антропологов, антропологический тип таштыкцев соответствует современной уральской расе, и является исходным для ряда современных этнических групп Саяно-Алтая, в том числе и для части хакасов[9]. Завершение формирования современного антропологического состава хакасов падает на начало второго тысячелетия нашей эры, то есть на период расцвета культуры Кыргызского каганата. В извлечённых мтДНК пяти женщин из останков в погребении Таштыкской эпохи выявлены линии C, HV, H, N9a, и T1[10]. Представитель таштыкской культуры TASTYK S34 относится к Y-хромосомной гаплогруппе R1a1a, отличаясь от представителя тагарской культуры TAGAR S24 лишь на одну мутацию и являясь прямым потомком тагарцев, которые, несмотря на смену культуры, продолжали существовать[11] [Таштыкская культура 2016, 1-3]. В 49 г. до н.э. шаньюй северных хуннов Чжичжи разбил гяньгуней, проживавших в северо-западных владениях державы хунну, и остался в их землях. На севере он покорил племена динлин (304). При всей спорности расположения земель гяньгуней (Джунгария, Северо-Западная Монголия или Тува) и динлин (Северная Монголия или Южная Сибирь) победы хуннов над этими племенами, видимо, облегчили хуннам продвижение через Саяны. В результате государственных реформ, осуществлённых Модун-ханом, гунны-хунну получили возможность объединить множество кочевых, скотоводческих, охотничьих племён и аймаков Центральной Азии, раньше, чем другие соседние могущественные племена. Объединившись под единое политическое управление, хунну смогли присоединить под «крышу» единого государства множество крупных и мелких разобщенных племён и стран, живущих в войлочных юртах, например, Дунху, Юэчжи, Динлин, Усунь, Хиргис и т.д.

Да, это один из фундаментальных принципов Булгаристики, которые лично я сформулировал и опубликовал в Нете: http://bolgnames.com/Images/Principles.pdf

И это ее очень серьезная ошибка, потому что: 5. Еще до конца ІV тыс. до н.э. прото-тюрки европеоиды с монголоидной примесью из области Саяно-Алтая разделились на огуро-тюркскую - ре-языковую ветви, с одной стороны, и с другой стороны - на огузо-тюркскую, зе-языковую ветви, где находятся будущие огузы, кыпчаки, уйгуры, карлуки. Первую ветвь, с внутренней точки зрения, нужно назвать булгарской (Bulgarian), а археологическим экспонентом булгарской ветви является Афанасьевская Культура (Golden 1980, 42-43), позднейшим приемником и продолжителем которой является Карасукская культура (Добрев; Юхас). 5.1. С течением времени булгарские племена консолидировались в Минусинской Котловине, именно которая область является и прародиной булгар (Bulgars) вообще и в частности болгар (Bolgars) - хунну/сюнну, туран, волжские, кавказские, кубанские, приднепровские, анатолийские, придунайские, македонские, трансильванские, панонские и др. В Минусинской Котловине ближайшими соседями булгаров были прото-огузо-тюрки, индоиранцы, небольшая группа из которых с течение времени инкорпорировалась в булгаров, а позднее – восточные иранцы, потом усуны, монголы, тунгусо-манджуры, финно-угры, кыпчаки, кит. динлин, китайцы, тохары, кит. юечжи и др. 5.3. К середине І тыс. до н.э., на северозападе и севере Китая булгары (Bulgars) уже чувствительно дифференцировались в три сравнительно различные и самостоятельные группы племен: -авары, кит. ухуань. -болгары (Bоlgars), кит. Poliuhan/Buliuhan/Bulugen (проф. Chen), в том числе, и племя по имени булк, кит. поуку/пугу/боху, а так-же и сабиры, кит. сяньби; -хазары, кит. хэсе/кэса: http://bolgnames.com/Images/Principles.pdf