Jump to content
  • Сообщения

  • Тадина Н.А. "Ойрот" как символ государственности в этническом сознании алтайцев


    Rust

    Оригинальный вариант: // Материалы Международной научной конференции "Единая Калмыкия в единой России: через века в будущее", посвященной 400-летию добровольного вхождения калмыцкого народа в состав Российского государства. – Часть 1. – Элиста: ЗАОр "НПП "Джангар", 2009. – С. 424-427.

    После переименования Ойротской автономной области в Горно-Алтайскую автономную область и единственного города Ойрот-тура в Горно-Алтайск, произошедшего в 1948 году, коренной народ Горного Алтая стали называть не "ойротами", а "алтайцами". Такой этноним якобы означает "жители Алтая" и дан по самоназванию одной из этнических групп "алтай-кижи", являющейся центральной не только в географическом отношении, но и в этническом смысле. В популярной же форме принято было объяснять так: алтайцы были неправильно названы "ойротами", а их область "Ойротской", ведь "ойроты" это западные монголы Джунгарского периода, а предки алтайцев были вассалами Джунгарии (XVII – середины XVIII вв.), к тому же являются тюркоязычными [1].

    Известно, что этническое формирование алтайцев происходило и в составе Джунгарии, о чем свидетельствует их родовой состав – сёоки "чорос", "тумат", "тербет", "чагандык" связаны с ойратским периодом [2]. В фольклорных текстах сообщается, что родовой территорией этих сёоков являются земли по Тарбагатаю и реке Иртыш [3]. В память о вхождении алтайцев в состав Джунгарии российская администрация в отношении них использовала этнонимы "калмык" и "ойрот". А диаспора казахов, живущая в Горном Алтае на протяжении полтора столетия, называет алтайцев "калмаками", что связано с периодом противоборства Казахских ханств и Джунгарии [4].

    До сих пор само понятие "ойрот" продолжает иметь для алтайцев ни последнее значение и воспринимается, скорее всего, как этнополитический термин, связанный с историческим прошлым. О том времени, когда предки пережили государственность в составе Джунгарии, алтайцы говорят "ойрот-öй", тех правителей называют "ойрот-каан", народ "ойроттор", законы того времени "ойрот јан־". Так в начале прошлого века, во время распространения бурханизма, была известна легенда о скором возращении на Алтай Ойрот-хана. Он спасет свой народ, узнав мужчин по косичке на темени и опояске, а женщин по ракушкам каури "јыламаш", вплетенным в косы, что звучало как призыв к сохранению своего этнического облика и идея "восстановления" собственной государственности [5]. Эта легенда подтверждает идеализацию всего "ойротского": былого могущества государства ойротов, прихода Ойрот-хана как собирательного образа правителей Джунгарии.

    В годы установления советской власти общественными деятелями алтайцев, такими как Г.И. Гуркин, известный художник, Л.А. Сары-Сеп Казынчаковым и др., была предпринята попытка установления национальной автономии. Новая республика "Ойрот" мыслилась в пределах Саяно-Алтая, Урянхая, Монгольского Алтая, т.е. на территории прежней Джунгарии, но такая идея оказалась неосуществимой и организаторы в последствии были репрессированы. Советской властью была образована автономная область, а чтобы как-то удовлетворить политические запросы народа ее принято было назвать "Ойротской" и центр Улала именовать Ойрот-тура. Так в 1922 году осуществилась попытка этнополитического устройства, выраженная в образовании Ойротской автономной области. С тех пор для алтайцев слово "ойрот" стало прочно ассоциироваться с идеей национальной независимости: "ойротская идея, перенесенная из области мировоззрения в сферу политики – от "Ойротского ханства" до "Советской Ойротии" [6]. Таким образом, в  первоначальном названии  области "Ойротия" была заложена национальная идея, которая и сегодня выразилась в форме Республики Алтай. 

    В данной статье я обращусь к одному из ключевых понятий,  сохранившихся в этническом сознании алтайцев как наследие ойротского периода – это термин "зайсан" (јайсан־). Неслучайно в начале 1990-х гг. на фоне создания Республики Алтай произошло возрождение зайсаната как традиционного института родового управления. На изучение этого нового явления направлен наш научный проект РГНФ: "Возрожденный зайсанат и Госсобрание – Эл Курултай Республики Алтай: от обычного права к государственному в свете современной этничности". Следует подчеркнуть, что за последние двадцать лет в республики стали актуальны этнические вопросы, для решения которых была создана организация возрождения алтайцев "Эне-тил" (дословно "Родной язык"), поднимавшая вопросы, связанные с приобретением статуса алтайского языка как второго государственного языка республики, расширением сферы общения, подъемом его престижа. Эти положения были заложены в "Концепцию национальных школ Республики Алтай" (1993 г.) и в Закон "Об историко-культурном наследии народов Республики Алтай" (1994 г.).

    Изначально титул зайсан обозначал представителей родовой наследственной аристократии. После присоединения Горного Алтая к России алтайцы продолжали оставаться частью центральноазиатской общности, о чем свидетельствовала родовая структура и принцип родового управления, скотоводческий образ жизни, обычно называемый "кочевой", тип жилища – юрта, одежды, пищи. В то время этническая культура алтайцев представляла собой вариант ойротских традиций, что видно на примере семейно-брачного кодекса, в котором основной чертой оставалась родовая структура [7]. Обычно несколько родов-сёоков образовывали дючину (волость), которую представлял многочисленный род-сёок, возглавляемый зайсаном. Он выполнял административные функции – судебную, сбор налогов, решение земельных конфликтов между коренными жителями и переселенцами. При зайсане находились помощники: демичи, албачи, шуленги, кёдечи. В аппарат управления входили представители от каждого сёока из состава дючины. При кажущейся смешанности сёоков, каждый знал зайсана не только своего рода.

    В этой системе потестарно-политических отношений важная роль принадлежала генеалогическому принципу распределения власти. Власть зайсанов была наследственной, а их звания пожизненными. Как правило, старший сын наследовал светскую власть, а младший сын получал семейное имущество отца. Если у зайсана был единственный сын, то ему доставались и должностное звание, и родительское имущество. Зайсана, как выходца из родовой аристократии, называли "уктуу jайсан־", что значит "родовитый зайсан". О значимости зайсанства в конце XIX в. сообщает В.В. Радлов: "Семьи зайсанов и демичи – из старинных княжеских и байских родов, должности эти до сих пор передаются по наследству… Для доказательства того, как высоко ценится происхождение зайсанов, достаточно указать только, что повсюду в народе известна их родословная" [8].

    Российская система управления, основанная на административно-территориальном принципе, первоначально была адаптирована под влиянием алтайской родовой организации. После реформы 1822 г., согласно Уставу об инородцах, составленному под руководством М.М. Сперанского, алтайцы были отнесены к разряду "кочующих инородцев" и дючины стали создаваться по территориальному принципу. В.В. Радлов отмечал исчезновение "кровных" дючин, основанных на родовом принципе. На пути территориальных образований в 1911-1913 гг. была совершена очередная административная реформа, согласно которой алтайское население было отнесено к разряду "оседлых инородцев". Дючины были заменены на волости, зайсанат окончательно упразднен, и распространилась характерная для России того времени система управления сельских старост, избираемых на три года. Авторитет потомственных зайсанов был столь высок, что народ избирал их на должность старост, порою на протяжении нескольких сроков к ряду [9]. 

    Казалось бы,  ломка традиционных представлений о власти должна была произойти после кампании по насильственному переводу алтайцев на оседлый образ жизни и преданию анафеме их родовой структуры. Однако этого не произошло. Родовая организация, с ее генеалогическим принципом управления, продемонстрировала способность к адаптации в условиях реформирования властных органов.

    Возникает вопрос – почему в постперестроечный период была предпринята попытка возрождения традиционной системы управления алтайцев. После столетнего перерыва были избраны зайсаны самых многочисленных сёоков, назначен родовой комитет для решения социальных проблем, проведены родовые собрания, называемые курултаями. Анализ полевого материала, собранного по проекту РГНФ, позволил прийти к следующим выводам.

    Для того чтобы понять актуальность возрождения института зайсанства, следует остановиться на специфике этнического сознания алтайцев. Вплоть до наших дней основной его чертой выступает родовая принадлежность, передаваемая от отца к детям. Значимым уровнем этнического сознания является территория происхождения, в качестве которой обычно называют речную долину. В этом емком определении заключается  вся многогранная информация: из какой локальной группы алтайцев, в какой степени подвержен ассимиляции, насколько соблюдаемы родовые обычаи. Например, если из долины р. Каракол, то это означает, что это житель Онгудайского района, потомок бурханистов, сторонников новой идеологии начала прошлого века. Если из долины р. Чуи, значит, собеседник из теленгитов и живет в Кош-Агачском районе, а если из долины р. Катунь, стало быть, из ассимилированного Чемальского района. Прочие многоуровневые понятия как-то, из какой этнотерриториальной группы, из какого района, из северных или южных алтайцев не озвучиваются, а подразумеваются под названием речной долины как места проживания. В самом названии этнолокальной группы алтайцев "читается" ее утвердившийся стереотип [10].

    До тех пор, пока из поколения в поколение передается родовая принадлежность, сохраняется многоуровневое этническое сознание, будет жив в народной памяти институт зайсанства и связанные с ним национальные идеи. До сих пор алтайцы помнят имена родовитых зайсанов и передают из уст в уста предания, связанные с ними. В них зайсан воспринимается как символ единства сёока, харизма которого была харизмой сёока, что обусловило традиции наследования должности [11].

    Неслучайно в начале прошлого века во времена бурханизма именно родовые лидеры, как образованные представители народа, были обеспокоены проблемами сохранения этноса, его родовой структуры в условиях полной оседлости, созданных реформами российской администрации. Первые результаты ассимиляции были видны на примере крещеных алтайцев и соседних северных этнических групп – тубаларов, кумандинцев, челканцев. Опыт их ассимиляции показали перспективу утраты родовой преемственности между поколениями и этнического "я" их потомками [12]. 

    Если видеть в возрождении института зайсанства лишь стремление вернуть родовую структуру управления, то такая позиция будет однобокой. Дело в том, что имеющийся опыт "реанимации" зайсанства не дал ожидаемых результатов: старинная форма правления не ответила современным условиям. В большей степени идея возрождения зайсаната отвечает современным внутриэтническим проблемам. К числу таковых относятся случаи нарушения обычая экзогамии, необходимость регулирования сватовских расходов, реформирование норм авункулата.

    Сегодняшнее состояние института зайсанства представляет собой результат эволюции, перспективы его интеграции и функционирования в современном правовом мире. Мы наблюдаем деформацию родового самоуправления как неизбежный итог адаптации к нынешним условиям развития этноса. Место института зайсанства в системе неправительственных организаций республики определяет круг вопросов, входящих в его ведение – это семейно-брачный кодекс алтайцев, традиционные нормы наследования и опеки, промысловое и договорное право и пр.

    Тот факт, что сохранение родовой структуры алтайцев как "стержня" этноса, передача потомкам родовой принадлежности, соблюдение основных родовых обычаев –  экзогамии и авункулата позволили прийти к идее о возрождении родового института зайсанства. Это явление возврата престижа родовой элиты, авторитета старшинства по возрасту, родству, социальному статусу вызвало интерес как внутри республики, так и за ее пределами. Опыт возрождения института зайсанства, центральноазиатского по своему  происхождению, стал феноменом в жизни народов Алтая.  

    Таким образом, традиция осмысления идеализированного прошлого нашла свое выражение не только в форме бурханизма, а в советское время в идеи обретения государственности под видом автономии, но также наложила отпечаток на родословное древо сеоков в лице родовитых предков, о которых слагались легенды. У алтайцев не было выдвижения одного лидера, потому что, сколько сеоков, столько и прославленных своими делами личностей. В такой характерной этнополитической установке алтайцев одни видят дробление и результат упущения идеи государственности, другие силу живучести родовой структуры, когда память о предках "ойротов" становится предметом гордости и воли к сохранению этнического "Я".  

    Список использованной литературы

    1. Потапов Л.П. Очерки по истории алтайцев. – М.-Л.: Наука, 1953. – С. 10-11.

    2. Самаев Г.П. Значение ойротского государства в истории алтайского народа // Урало-Алтай: через века в будущее (матер. конф.). – Уфа, 2005. – Вып. 2. – С. 169-170.

    3. Алтайцы (Материалы по этнической истории) /Сост. Н.В. Екеев. – Горно-Алтайск: Институт алтаистики РА, 2005. – С. 86-277.

    4. Тадина Н.А. "Моя родина – Калмакстан": новый образ как результат взаимовлияний алтайцев и казахов Горного Алтая // Этносоциальные процессы во Внутренней Евразии. – Семипалатинск: СемГУ, 2008. – Вып. 9. – С. 316-322.

    5. Алтай кеп-куучындар /Сост. Е.Е. Ямаева, И.Б. Шинжин. – Горно-Алтайск: Ак-Чечек, 1994. – С. 208.

    6. Сагалаев А.М. Алтайцы: старая религия и "новая" идеология // Народы Сибири: права и возможности. – Новосибирск: Изд-во ИАЭ СО РАН, 1997. – С. 66-67.

    7. Тадина Н.А. "Великое уложение – Их-Цааз" как ойротский документ обычного права в истории зайсаната // Исторический вестник. – Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2008. – Вып. 2. – С. 169-176.

    8. Радлов В.В. Из Сибири. Страницы дневника. – М.: Наука, 1989. – С. 123.

    9. Тадина Н.А. О взаимодействии этногенеалогического и территориального факторов управления в Горном Алтае в XIX – начале XX вв. // Этнокультурные взаимодействия в Сибири (XVII − XX вв.) (тезисы докл.). – Новосибирск: ИИ СО РАН, 2003. – С. 117-120.

    10. Тадина Н.А. Алтайцы: между "севером" и "югом" (к проблеме внутриэтнического общения) // Известия АГУ. – Барнаул, 2008. – № 4/2 (60). – С. 178-184.

    11. Иванова В.С., Тадина Н.А. О зайсанате как центральноазиатском феномене Республики Алтай // Природные условия, история и культура Западной Монголии и сопредельных регионов (матер. конф.). – Горно-Алтайск, 2007. – Т. I. – С. 169-172.

    12. Тадина Н.А. Этническая консолидация и преемственность поколений в осмыслении бурханизма // ЭО. – 2005. – № 4. – С. 38-44.

    Работа выполнена при поддержке РГНФ – проект № 09-03-61302а/Т.


    User Feedback

    Recommended Comments

    There are no comments to display.


×
×
  • Create New...