Вооружение и военное дело казахов XV-XVIII веков

[Comminges]

Ч.Валиханов "О киргиз-кайсацкой большой орде".

[кылышбай]

02.03.2019 в 23:06, Comminges сказал:

Ч.Валиханов "О киргиз-кайсацкой большой орде".

сам Валиханов на своей карте обозначил почти все Семиречье как территорию Цинской империи. видимо тамошние земли имели неопределенный статус и лишь на картах были частью империи а по-факту их туда никто и не пускал, ну и кокандцы заходили не далее Или или Иссык-Куля

[Comminges]

05.03.2019 в 12:01, кылышбай сказал:

сам Валиханов на своей карте обозначил почти все Семиречье как территорию Цинской империи. видимо тамошние земли имели неопределенный статус и лишь на картах были частью империи а по-факту их туда никто и не пускал, ну и кокандцы заходили не далее Или или Иссык-Куля

Китайцы тогда были слабы и не могли эффективно контролировать не то, что Семиречье, но и Восточный Туркестан. Кокандцы их к слову неоднократно колотили, что есть в источниках. А вот про это сражение шапраштинцев с китайским отрядом я кроме Валиханова нигде не встречал, но инфа верная, раз он указывает, что "до сих пор китайцы не могут забыть этого поражения и  с глубоким негодованием отзываются о всяком кайсаке чапраштинского поколения"

[Alee]

 

Из книги Терентьев М. Хивинские походы русской армии 

https://b-ok.org/book/2982442/23f2fb

https://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=4187739

Стр. 196-197, интересное выделил:

28 числа отряд выступил по новому пути и ночевал у кол. Куркрукты; 29-го, до света, двинулся далее к кол. Джангельды, причем вправо от колонны отправлен был взвод казаков с несколькими джигитами, наперерез караванам кочевников, спешивших к Устюрту. Хорунжему Кособрюхову приказано было отнюдь не употреблять оружия, а постараться подействовать на киргизов увещаниями. Вслед за Кособрюховым двинуты были, с половины дороги, и остальные взводы, которым и удалось действительно успокоить встреченные ими на ходу аулы. На привале у Джангельды получено было известие, что по берегу Кара-кичу пробирается к Устюрту множество аулов, стада которых покрывают почти весь берег этого залива. Воротившаяся с увещаний сотня немедленно послана была для новых увещаний. 3 взвода (до 70 человек) с сотником Сущевским-Ракузою пошли вперед; остальной взвод, прикрывая нарезное орудие, шел под начальством самого Ломакина следом. Сотник Ракуза настиг беглецов у могилы Туркмен (подле горы Кара-Тюбе); навстречу ему отделилось от 300 до 400 всадников, вооруженных дубинами, айбалтами-топорами, пиками, саблями, а некоторые и ружьями. Среди них развивался красный значек, сделанный из большого платка, привязанного к пике.

На всякий случай Ракуза развернул фронт, остановил сотню и стал поджидать толпу. Выехавший вперед переводчик Косум напрасно тратил свое красноречие, напрасно уверял, что все слухи ложны, что распущены они злонамеренными людьми, что лучше бы сделали киргизы, если бы воротились на места, а то на Устюрте морозы, скоту будет плохо…

В ответ на это раздались неистовые крики и несколько ружейных выстрелов. Сотня вынула из чехлов ружья и с гиком понеслась на толпу… В 25 шагах передняя шеренга сделала залп, на который киргизы отвечали также выстрелами, а затем, пустив в казаков дубинами и топорами, схватились врукопашную. Оставшиеся у казаков заряженные ружья и пистолеты были разряжены в упор. Схватка продолжалась недолго: заметив, что шашки не прорубают ваточных халатов, казаки выхватили кинжалы, чем и кончили бой. Киргизы бросились кто куда, казаки увязались были за ними, но были собраны по аппелю.

Окружающие высоты были усеяны зрителями, не принявшими никакого участия в бою. Разбитая партия, отбежав с версту, стала снова собираться. Тогда сотня, зарядив ружья, пошла на них рысью. Киргизы не думали дожидаться встречи и окончательно рассеялись.

Потеря сотни состояла из 16 легко раненых пиками людей (в том числе оба офицера) и трех лошадей. Киргизы оставили 22 тела. Отбито до ста коней и десятка два рогатого скота, которые и отправлены к отряду под присмотром джигитов. Подобранные пики и топоры были поломаны и зарыты в землю.

[Вольга]

6 часов назад, Alee сказал:

затем, пустив в казаков дубинами и топорами, схватились врукопашную.

Интересно, это надо понимать, что дубинки и топоры метнули в казаков?

[Alee]

8 часов назад, Вольга сказал:

Интересно, это надо понимать, что дубинки и топоры метнули в казаков?

Может быть некоторые казахи от отчаяния что щас окажутся подстреленными, метали в казаков свое оружие с мыслью "хотя бы так дотянуться перед смертью".

Либо просто означает что сблизились до дистанции удара дубиной и топора.

[Comminges]

Я смотрю пика не очень смертельное оружие.  Скобелев например в стычке с адайцами получил 7 ран пиками и жив остался. 

[Вольга]

16.03.2019 в 09:14, Alee сказал:

Может быть некоторые казахи от отчаяния

Нет, многоуважаемый тожегорожанин Alee, если вы посмотрите, то на Тоже Форуме были подобные обсуждения. Суть в том, что со времен викингов(гобелен из Байо)

подобные свидетельства встречаются. Особенно подобное развито было у венгров

 

[Вольга]

В среднеазиатской традиции вооруженных столкновения, я о подобном читаю впервые, это если я правильно понял фрагмент из Михаила Африканыча.

[Alee]

Мне думается что метание топоров/булав/дубинок у казахов не было на постоянной обязательной основе, как это было с метательными копьями в более ранние века.

Кстати почему-то дротики в 18-19 века вроде как перестали употребляться, в голову приходят только 2  упоминания:

Я. П. Гавердовский:

Киргизцы с юных лет приучаются управлять оружием. Едва юноша начнет помышлять о забавах уже не младенческих, дают ему натягивать тетиву крепкого лука, бросать в цель камни и дротики, бороться и усмирять диких коней, а потом звериная охота усовершает еще более сии их качества, вместе с проворством и крепким сложением.

Но боевых упоминании о дротиках на 18-19 века ничего припомнить не могу.

 

Ф. М. Назаров:

Киргиз имеет при себе ружье с фитилем, дротик, бердыш, саблю, лук и стрелы. 

Я уверен, что скорее всего под дротиком имеется виду обычные для казахов копья и пики.

 

 

И почему-то никто из историков изучавшие и изучающие военное дело казахов, не рассказывают подробно о таком оружии как праща, не приводят упоминании современников о боевом применении. Я натыкался на информацию что пращой пользовались татары, так же народы Сибири и Средней Азии.

Интересно как пращой пользовались казахи, верхом или в спешенном виде ? Если верхом, то получается нужно было снаряды в специальном мешке с собой таскать, или ограничивались поясной калтой ?

Из книги Среди киргизов и туркменов на Мангышлаке

 

Свидетельства применения казахами пращей в бою/набегах:

Из рассказа русской пленницы:

На левом берегу Урала жили киргизы, там в горах и лесах были их кочевки и логовища, там они и укрывались, да из-за гор и кустов или из-под камений и щелей и высматривали, нет ли какой добычи. Порядки в те поры в крепостях и отрядах по линии были тяжелые; начальство строгое, без приказу из крепостных оград и изгородей никого не выпускали. Выйдешь, бывало, на Урал с ведрами за водой, да творишь молитву и оглядываешься во все стороны. Того и гляди, с того берега киргизин хватит не пулей, так стрелой, или из праща камнем.

 

А И. Левшин:

Набеги свои производят они по большей части ночью, нечаянно и без всякого порядка, но с удивительным стремлением и криком, имея при себе разного рода оружие, как то: сабли, ружьи, стрелы, палки, каменья и, наконец, арканы, или веревки для пленения неприятелей.

 

Я. П. Гавердовский:

со всею лютостью, не наблюдая никакого порядка, устремляются они друг на друга, произнося ужасный крик, пуская стрелы и бросая камни.

 

[Comminges]

Кажись донские казаки называли дротиками свои пики? 

[Вольга]

1 час назад, Alee сказал:

Я уверен, что скорее всего под дротиком имеется виду обычные для казахов копья и пики.

Верно, дротиком, на тот момент, в войсках именовали казачью пику.

[Comminges]

1 час назад, Alee сказал:

И почему-то никто из историков изучавшие и изучающие военное дело казахов, не рассказывают подробно о таком оружии как праща, не приводят упоминании современников о боевом применении. Я натыкался на информацию что пращой пользовались татары, так же народы Сибири и Средней Азии.

 

Пращой наверное пользовались совсем нищие у кого ни на ружье ни на лук денег не хватало? 

[Вольга]

Про пращу у казахов я так же впервые слышу. Спасибо за интересную информацию.

[Вольга]

 

[Вольга]

[Вольга]

Тут на фото реконструкторы мечут секиры будучи пешими, венгры же и турки это делали будучи в седле.  

[Вольга]

Носился такой восточноевропейский топорик у седла либо на поясе. Для этого у секиры, на рукоятке была клипса приклепана.

[Alee]

20 часов назад, Вольга сказал:

 

Напоминают африканские метательные бумеранги http://spiculo.ru/news/pinga-ili-metatelnoe-zhelezo-afriki.html

 

20 часов назад, Comminges сказал:

Пращой наверное пользовались совсем нищие у кого ни на ружье ни на лук денег не хватало? 

Да, явно  бедные ополченцы и налетчики юношеского возраста которые пасли скот, думаю ветераны -"пращники" у казахов отсутствовали/было мало, то есть наверное оружие было временным до лучших времен, пока не обзаводились луком/ружьем. Предположу что пользовались им в основном юноши только начинающие свои воинские подвиги, поэтому праща как оружие казахов встречается у современников нечасто.

Так-то если подумать-порассуждать, у пращи есть свои приятные стороны. Сама праща ничего не стоит и снаряды к ней легкодоступны, гальки в водоемах  и камни в гористой местности можно было бы много насобирать. А в тренировке не было беспокойства куда метать и где искать, как это могло быть со стрелами с железными наконечниками, которые обязательно нужно отыскать и собрать. Да и древки стрел могли поломаться и приходилось новые обтесывать...

[Alee]

 

 

Интересное выделил, многие вооружены луками и это первая половина 19 века.

http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/M.Asien/XIX/1820-1840/Krjukov_A/kirg_nabeg.htm

КРЮКОВ А.

КИРГИЗСКИЙ НАБЕГ

Мне первому вздумалось тогда устроить из наших возов род цитадели, которая могла бы нам служить оградою со стороны, открытой нападению Ордынцев. Козаки поняли эту мысль и усердно помогали мне сдвигать тяжелые телеги и карандасы. Двум оробевшим Татарам приказано было держать оседланных лошадей, чтобы оне не разбежались, если испугаются киргизских воплей или выстрелов. – В суете и заботе я не видал, что делали в это время Мошнин и поручик, только слышал их проклятия и громкие крики.

Наконец, приготовившись таким образом к обороне, мы сделались спокойны и увещевали друг друга не суетиться и не тратить даром зарядов.

Между тем толпа неприятелей на левой стороне остановилась в нескольких стах саженях от нашего стана. Мы видели, как Ордынцы снимали с себя лишнее платье, чтобы легче сидеть на конях. Нельзя было без некоторого тайного удовольствия смотреть на сих ловких всадников, когда они на длинных и статных аргамаках своих, пригнувшись к луке, легкою рысью переезжали широкое поле. Каждый из них был вооружен копьем необычайной длины; многие сверх того имели лук и стрелы, секиры или ай-балты (Ай балта – топор на длинном топорище.), сабли и даже ружья, с длинными ражками и вместо замков фитилями.

Некоторая часть Киргизцев спустилась в овраг при его вершине, так что нам были видны только их белые колпаки и концы копей. Это был, кажется, их вагенбург, с заводными лошадьми и с разными тяжестями. Другие, разделясь на малые партии, издали разъезжали вокруг нас, как бы высматривая местоположение. Наконец все три толпы (кроме вагенбурга) слились в одну и стали на скате равнины, прямо против открытой стороны нашего стана, в трех или четырех стах саженях от оного, – и с полчаса стояли на одном месте, вероятно, советуясь между собою.

Мы, с своей стороны, разместясь позади укреплений, взвели курки и спокойно ожидали первого натиска.

Вы, может быть, улыбаетесь, находя в моем рассказе о киргизском набеге важность и подробности, приличные произшествиям знаменитым; но, друзья мои! где дело идет о жизни и смерти, там легкомысленная шутка не имеет ни сколько места; и умереть от кинжала убийцы, по моему мнению, еще ужаснее, нежели от меча воина или от ядра неприятельской батареи.

Но вот толпа Ордынцев вытянулась в длинный строй.… еще минута – раздались дикие крики, поднялось облако пыли, дрогнула земля – и строй бросился на нас, как стая бешеных собак на одинокого путника!... С нашей стороны грянули ружья – и Киргизцы ли утратили ту неукротимую храбрость, которая отличала предков их под знаменами Батыев и Тахтамышей, или мы встретили их с необыкновенною смелостию – только выстрелы наши удержали буйное стремление коней ордынских; но пули уже до них долетали. Вот зажужжала одна – и огромная серая лошадь присела от раны под своим всадником; вот другая влепилась в Ордынца: мы слышали самый шелест удара! Строй заколебался, рассыпался – и отступил. Мы вздохнули вольнее.

Скоро они выстроились снова, напали на нас по прежнему, и как прежде, не устояли под метким огнем наших ружей.

Такая робость врагов ободрила нас еще более. Я даже имел любопытство посмотреть вокруг себя на картину нашего воинственного табора. Большая часть работников, вооружась бывшими у них фузеями, усердно стреляла на ряду с Козаками; но два или три добрые человека предпочли мирное положение под телегами опасной храбрости защищаться. Брат мой, не имея оружия, кроме козачьей пики, стоял, опершись на нее, посреди табора. Поручик, с длинным пистолетом в руке, – с пистолетом, у которого, как после оказалось, не было кремня – шумел, командовал, не смотря на то, что его вовсе не слушали. Мошнин, в буйной запальчивости, не хотел оставаться под защитою возов. Он беспрестанно ругал Киргизцев, с остервенением дворового пса, лающего на вора – и всячески старался подкрасться на ружейный выстрел к тем из них, которые, отделясь от общей толпы, разъезжали позади ямы и в глубине оврага. Некоторые молодые Козаки и работники последовали его примеру. Один из них так перепугал киргизского батыря, неосторожно высунувшего свой колпак из-за небольшого пригорка, что тот, желая избегнуть выстрела, поворотил лошадь свою, как говорится, на двух задних ногах – и стремглав полетел вниз, вместе с нею. Но не прошло секунды, как мы увидели его преспокойно едущим на той же лошади, с концем переломившейся при падении пики; и должно признаться, что в таких случаях Киргизцы очень похожи на пробочные куклы, которыми играют дети: как их ни кинь, они все-таки очутятся на ногах!

После третьего нападения, подобного первым, Киргизцы, казалось, отчаялись одержать над нами победу. Впрочем у них явилась новость: знамя, или просто, пестрый бумажный платок, привешенный к пике. Мошнин, всегда готовый на шутки, назвал киргизского знаменщика портупей-прапорщиком – и я не мог не улыбнуться, слыша крик его: «в портупей-прапорщика стреляйте!» сопровождаемый язвительными насмешками.

Но опасность еще не миновалась. К ногам моим упала стрела, а в след за нею – другая. Заметив это нечаянно, я осмотрелся и увидел еще несколько стрел, вонзенных в землю вокруг меня. К счастию никто не был ими ранен, и оне возбудили только ярость в моих товарищах.

В это время от толпы Киргизцев отделилось несколько человек, которые, приблизясь к нам, далее однако жь ружейного выстрела, потребовали переговоров. Мы отвечали, что нам нет нужды заключать условия с разбойниками. Не смотря на то, один из них, вероятно какой нибудь степной Цицерон, хотел доказать нам, что они не разбойники, что наехали на нас нечаянно, отыскивая потерянных лошадей, что им приятно будет расстаться с нами дружелюбно – и в заключение, увещевал положить ружья и выйти к киргизской шайке, для взаимных совещаний, угрожая в противном случае гневом и мщением батырей. Все это, разумеется, говорено было на языке киргизском, который многие из нас хорошо понимали. Политика и хитрость переговорщика, который предполагал в нас не более рассудка, как в маленьких детях, до крайности казались забавными. Оратор нашей стороны, Мошнин, отвечал ему на длинную речь жестокою бранью; потом, показывая вид, что соглашается на его предложение, он спрятал ружье за спину и тихонько начал подходить к почтенному краснобаю, с намерением дать ему последнее увещание – ultima ratio Мошнина. Однако жь Ордынец, заметив хитрость, пустился, как из лука стрела, к своей шайке.

Вскоре после того несколько самых бойких наездников, отделясь от толпы, и как бы упрекая своих товарищей в малодушии, начали потихоньку приближаться к нашему табору. Можно было догадаться, что они хотели напасть на нас быстро и неожиданно, так, что б мы принуждены были бросить ружья, не сделав по ним более одного выстрела. Впереди всех ехал видный юноша. Он гордо приподнимался на седле и в одной руке держал длинное копье, а в другой увесистую ай-балту. Уже, по видимому, он был готов, показывая путь товарищам, кинуться на наш табор, как в то же самое мгновение Козак Колесников нацелил на него длинное ружье свое.… выстрел раздался, пуля зажужжала – и Ордынец тихо повалился с коня.… Наши с радостным криком кинулись вперед.… Загремели ружья, Киргизцы смутились – и обратили нам тыл! Против обыкновения, они не успели даже взять с собою падшего своего предводителя, которого Мошнин подтащил за ногу к табору. Убитый Киргизец был молод, красив и дороден. Пуля прошла у него сквозь обе щеки, пониже висков. Козаки, по старой привычке, не замедлили ободрать его до-нага, и приметив в нем некоторые признаки жизни, из сожаления к его страданиям, или вероятнее по злобному чувству вражды, поспешили добить несчастного собственною его секирою.

Погибель товарища, а может быть и самого начальника шайки, казалось, поразила ужасом всех Ордынцев. Еще несколько времени одни из них стояли в молчании против нашего табора, другие ездили вокруг него, осыпая нас бранью, проклятиями и угрозами; но скоро все, толпа за толпою, объехав овраг и яму, потянулись вниз по течению речки, так что в ея впадине мы видели один только лес копей – и наконец ничего уже более не видали.

Радость, объявшая нас при отъезде Киргизцев, была радость людей, избегнувших бедственной смерти. Козаки – и все вместе с ними – став на колени, громко возблагодарили Всевышнего за свое чудное избавление. Никогда я сам не бывал набожнее, не молился усерднее.

После молитвы, я и некоторые из Козаков взъезжали на возвышения и объехали пустую окрестность, чтоб издали наблюдать за удалившимися Киргизцами. Коварство их было нам довольно известно: они могли скрыться в засаде и выжидать другого удобного случая к нападению. Впрочем, не успев еще оглядеться, мы вовсе потеряли их из виду; а там, где они были, нашли только следы конских копыт, двух убитых лошадей, да несколько стрел.

[Бури-Мунке]

18.03.2019 в 21:35, Alee сказал:

 

Интересное выделил, многие вооружены луками и это первая половина 19 века.

http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/M.Asien/XIX/1820-1840/Krjukov_A/kirg_nabeg.htm

 

До чего же люди 19 века могли сочно и ярко описать событие! Читать сплошное удовольствие. 

[Comminges]

Такое впечатление, что в 19-м веке просто не умели плохо писать. 

[Alee]

Современник времен Кенесары-хана. И снова подмечаются очень длинные копья и множество боевых топоров. А вот рецепт готовки мяса под седлом явно европейское варваризирующее представление о кочевниках клише, про татар больше всех такое встречается.

http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/M.Asien/XIX/1840-1860/4_mesjaca_v_stepi/text2.htm                                                                                                                         

                                                                                                                                   Пётр Карлович Услар

                                          ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА В КИРГИЗСКОЙ СТЕПИ

Наконец, по всему полю рассыпаны были наши отрядные киргизы, которых тщетно старались мы заставить следовать в каком-нибудь порядке. Многие из них ехали в небольших кучках, и ядром каждый из этих кучек служил какой-нибудь краснобай, привлекавший в себе слушателей или повествованием о своих собственных приключениях, которым никто не верил, или сказками, которым вообще все верили очень добродушно. Героем этих сказок обыкновенно бывал какой-нибудь балван (Исковерканное персидское слово «пегливян, что значит богатырь. Этим совершенно объясняется: и тебе, Тмутораканский балван», которое казалось темным для многих комментаторов Слова о полку Игоревом.), одаренный необычайною силою и воюющий с волшебным миром. Но не все киргизы поддавались привлекательности рассказов; многие заранее уже пугались мысли о  встрече с неприятелем и благоразумно вертелись около пушек, как бы стараясь обеспечить для себя их благорасположение и защиту от опасности во время боя. Нельзя представить себе, с каким почтительным трепетом смотрят киргизы на артиллерию. Им кажется, что пушки обладают беспредельным разрушительным могуществом и  едва-ли не признают они их существами разумными. В деле, обыкновенно все киргизы, находящиеся при отряде, начинают толпиться около пушек. Им кажется, что всего безопаснее быть вблизи этих могучих союзниц, и с трудом можно отогнать богатырей даже от дула заряженных орудий.

Не смотря на эту трусость, киргизы наши разоделись в поход так же великолепно, как на праздник. Многие из них не заменили даже своих нарядных халатов из алого сукна другою какою-нибудь одеждою, более простою и более приличною для походного времени. Это придавало странную пестроту нашему отряду. Красные платки, которыми обвернуты были головы многих, очень шли к смуглым лицам их и напоминали собою турецкие фески. На других надеты были черкесские шапки, с мохнатым околышком, таких преувеличенных размеров, что вся шапка походила на колоссальный ненапудренный парик времен Фронды и Лудовика XIV. Впрочем, все это относится только к тем, которые были побогаче и рады случаю блеснуть перед русскими офицерами роскошью своих нарядов. Все остальные одеты были в лохмотья, которыми не совсем удавалось им прикрывать свою наготу. Главное вооружение этих воинов состояло в пике, то есть, в предлинной жерди, к которой прикреплен  железный наконечник. У многих, пики эти были до того длинны, что вероятно действовать ими чрезвычайно затруднительно; но каждый киргиз полагает род point d’honneur в том, чтоб перещеголять своего товарища длиною пики. Сверх того, многие вооружены были топорами с длинною рукояткою, саблями самых разнообразных видов и, наконец, некоторые ружьями с фитилем вместо кремня или пистона.

Наконец, мы дошли до озера, о котором говорили наши вожаки. Оно густо поросло камышом, имевшим несколько саженей вышины. Мы надеялись, что где-нибудь, в средине озера, осталось еще несколько луж пресной воды для нас и для лошадей наших, но поверхность его простиралась на несколько квадратных верст и не так легко было отыскать эти лужи, скрытые в камыше. Часть отряда расположилась по берегам, в готовности отразить всякое нечаянное нападение; другая для отыскания воды рассыпалась по всему озеру, следуя по узеньким тропинкам, проложенным кабанами, которые обыкновенно водятся в камышах. Я поехал по одной из этих тропинок. Ничего не могло быть отраднее тени, которую представлял мне густой лес камыша; надобно провести несколько часов в раскаленной степи, чтоб постигнуть это наслаждение. Перекликивания Казаков, которые все закрыты были друг от друга камышом, напоминали мне наши русские прогулки по лесам, за грибами. Наконец раздался радостный крик: вода! вода! мы все собрались на голос и увидали несколько луж, в которых была почти совершенно зацветшая вода, очень неприятная на вкус, но разбирать тут было нечего и мы обрадовались находке, как дорогому кладу. По-крайней-мере, нет необходимости идти далее и можно отдохнуть после 80-ти верстного перехода. Впрочем, это усиленное движение не обошлось нам даром: два верблюда от утомления не могли следовать за отрядом и брошены были на дороге. Киргизы тотчас же прикололи их пиками и вырезали из них несколько кусков мяса для своего обеда. Это самый неприхотливый народ в отношении к пище, и продовольствовать их во время похода нисколько не затруднительно. Палых лошадей и верблюдов едят они весьма охотно и не чувствуют от того никаких дурных последствий. Их стряпанье также весьма просто и удобно в военное время. Обыкновенно кладут они куска два-три сырого мяса на лошадь под седло и, проехав на ней несколько десятков верст, находят мясо размягченным и совершенно готовым в пищу. Не думаю, чтоб кто-нибудь из наших гастрономов решился попробовать этого киргизского стряпанья.

[Вольга]

4 минуты назад, Alee сказал:

Обыкновенно кладут они куска два-три сырого мяса на лошадь под седло и, проехав на ней несколько десятков верст, находят мясо размягченным и совершенно готовым в пищу

Точно так же поступали и крымские татары в походе.

[Карай]

16.03.2019 в 02:07, Вольга сказал:

Интересно, это надо понимать, что дубинки и топоры метнули в казаков?

Следующим существенным недостатком этого вида холодного оружия является то, что булава не годится для атаки в сомкнутом строю. Большой замах, являющийся обязательным условием боевого применения этого оружия, невозможно было сделать в тесноте рукопашной схватки. Последний аргумент, который с легкостью ставит булаву в разряд второстепенных видов вооружения, – это короткая дистанция боя. В сравнении с мечом или дротиком, дубина, палица или булава не позволяли делать ратнику ни острые выпады, ни стремительные отходы назад. Постоянно смещающийся центр тяжести оружия не позволял воину во время схватки проявить свою ловкость и гибкость маневра. https://comp-pro.ru/holodnoe-oruzhie/bulava.html

 

16.03.2019 в 02:07, Вольга сказал:

затем, пустив в казаков дубинами и топорами, схватились врукопашную.

т.е. в тесном столкновении дубинки только мешали, последнее, что можно сделать, хотя бы меткий бросок