Kamal

Недалеко от этого обелиска находился пионерский лагерь "Орленок", где я отдыхал в детстве. Было очень весело слушать шум прибоя по ночам, бывало и просыпался, когда стоял сильный ветер. Чуть дальше находилась курортная зона. Теперь только воспоминания о былом и остались.

Насчет численности каракалпаков, Вамбери вообще взял с потолка, так как сам Хивинский хан не знал, сколько у него подданных. Еще в начале 19 века, в Хиве каракалпаков было более 100 тысяч. Это более близко к архивным данным, так как в середине 18 века только морских каракалпаков было 10 тысяч дворов, а к концу 18 века к ним присоединились еще часть нижних Сырдарьинских. К тому же каракалпаки проживали из-за пустынь не компактно, а раздельно, скорее всего, Вамберм увидел только какую-то отдаленную часть каракалпаков, если допустить, что он считал всех по головам. http://www.karakalpak.com/demographics.html Исторический рост народонаселения Число каракалпаков, проживающих в Аральском регионе в начале 19-го века было порядка 100.000. Андрианов ссылается на доклад ЧП Величко, директор Оренбургской таможни, сделанные в 1803 году, по оценке которого каракалпаки было 20000 палатки кочевника. К тому времени большая часть так называемых "низших" каракалпаки мигрировали вниз по Jan'a Дарья к Аральскому дельты. Сегодня средний размер семьи чуть ниже 6, но в 19 веке - когда младенческая смертность и смертность была значительно выше - мы предполагаем, что составляет около 5. численность населения каракалпакском в 19 веке могут быть также получены из налоговой и другие записи поддерживается Хивинского хана. Каждые десять домохозяйств был обязан предоставить хана с одним всадником на военную службу и Андрианов дает подробную информацию о ранних документов 19 века, перевод М. В. Сазанов, показывая, что каракалпаки предоставлена ​​1986 Атли или всадников. Это означает, население 19860 домохозяйств, или около 100.000 человек. Это число домохозяйств совпадает с бременем каракалпакском налога в 20000 Тилли . Поздний документ, налогов, от 1855, но относящиеся к более раннему периоду, содержит аналогичные цифры. Сразу же после русского завоевания в Хиву в 1873 г., А. Л. Кун, А. В. Каульбарс было поручено съемки население Хорезма, посетив основные населенные регионы и анализа записей Хивинского налога. Они подошли с двух отдельных, но аналогичные оценки для числа домашних хозяйств, каракалпакском - 20364 и 20400 соответственно. Подразумевается, что было очень мало роста населения каракалпакском между 1800 и 1873 гг. Некоторые девятнадцатом веке путешественники записаны данные о количестве жизни каракалпакском в Хорезмской области, не предоставив никаких оснований для того, как они были получены. Вполне вероятно, что они должны были быть не более чем показательно. Муравьев грубо над сообщила населения каракалпакском в 1819 году, ссылаясь на отдельные цифры в 70000 и 100000 семей (имеется в виду от 350.000 до 500.000 человек). Он не посетить дельту, но остался в Хиве. Однако он сделал подчеркивают, что такие цифры были неопределенными и заметил, что даже сам хан не имел ни малейшего представления о количестве своих подданных. Капитан Джеймс Эббот, который провел некоторое время в Хиву в 1840 году, по оценкам, число каракалпаков в Хорезме при 40000 семьи или 200000 человек. Однако Арминия Вамбери в 1863 году вычислил общее число каракалпаков в Хорезме при 10000 палатки, эквивалентную примерно 50.000 человек. Герберт Вуд, который много путешествовал через дельту в 1874 году, был столь же консервативными: "Численность этого племени являются на сегодняшний день 50000 душ, в очень расчета за пределами ..." Первый надлежащего обследования населения, проживающего в Центральной каракалпакском Азии были проведены царской России, но исключены цифры ханства Хива и Бухара, которая в то время была протекторатом, а не часть русского Empire:

Басорау в прямом переводе "наматывать на голову платок", обычно наматывают длинную цветную, в основном красного цвета легкую ткань, есть синоним этого слова, называется "салле". Пожилые женщины наматывают белую ткань, то есть цвета зависят от возраста, чем старше женщина, тем цвет проще. Каракалпачки еще носили серьгу на носу. http://www.sanat.orexca.com/rus/archive/2-03/history_art3.shtml Женские ювелирные украшения каракалпачек XIX - начала XX в. представляют собой богатство и разнообразие форм, техники изготовления и функционального назначения; в них аккумулирован огромный художественный опыт преемственности разных исторических эпох и народов. Женский костюм и ювелирные украшения составляли единый стилевой ансамбль и целостный эстетико-поэтический образ каракалпакской женщины. При этом соблюдались строгие правила социальной и возрастной дифференциации - в комплексах украшений прослеживается тенденция к усложнению их набора - с детского до брачного возраста и постепенного его упрощения к старости. Особую роль играли ювелирные украшения в обрядовой практике каракалпаков, а также в ритуальных традиционных действах. Так, украшения девушек отличались обилием амулетов и талисманов, наделенных способностью "отгонять" злые силы.

Вроде о генетике каракалпаков. http://www.karakalpak.com/genetics.html

Вроде, на генетическом уровне доказали эту близость. Анклава каракалпакском в Сурхандарьинской уже была установлена ​​в первой половине 18-го века, некоторые каракалпаки бежали в Самарканд и за ее пределами после разрушительного нападения Джунгарского в 1723 году. Действительно, это может быть даже старше - Qon'ırat есть легенда, что они пришли в Хорезм из страны Жидели Байсун в Сурхандарьинской области. Это говорит о том, что некоторые каракалпаки изначально отправился на юг с фракциями с Шейбани-Орды в начале 16 века. Тот факт, что каракалпакский Qon'ırats оставшиеся в этом регионе имеют аналогичные племенной структуры к узбеков Хорезма является мощным свидетельством того, что племенная структура Аральского каракалпаков была широко кристаллизуется до их миграции в Аральское дельты. русского этнографа Татьяны Жданко было первый учебный сделать углубленное изучение структуры каракалпакском племени. Она не только обнаружили сходство между племенными структурами узбекском и каракалпакском Qon'ırats в Хорезме, но и близостью своих обычаев и материальной и духовной культуры. Она пришла к выводу, что не следует просматривать только сходство между узбекской и каракалпакской Qon'ırats в историческом смысле, но также должны видеть общность их современных этнических отношений. BF Чориев добавил, что "такого сходства должны быть не только искать среди каракалпаков и Хорезма Qon'ırats, но и среди Сурхандарьинской Qon'ırats. Они все имеют одинаковые этнической истории". Такие этнографические исследования оказывать поддержку выводы, что вышли из недавних исследований Центральной Азии генетики. Вместе они указывают на общность происхождения каракалпакском и узбекской конфедерации. Они предполагают, что каждый был сформирован из того же смешение племен и кланов, населяющих Дешт-и Qipchaq после распада Золотой Орды, обширное пространство, начиная северу от побережья Черного моря до Западной Сибири, а затем на восток к степям окружающих нижней и средней Сырдарьи, охватывающих весь Аральского региона по пути. конечно изучению генетики современных популяций дает кумулятивный результат сотни тысяч лет человеческой истории комплексе и взаимодействии. Теперь нам нужно установить сроки, отслеживание генетических изменений в популяциях прошлом использованием человеческого скелета остается извлечь из саков, сармат, тюркского, татарского, и в начале узбекском и каракалпакском сайтов археологических захоронений. Такие исследования могут определить примерные даты, когда важные этапы генетического перемешивания произошло. Постскриптум (Колдаулы) Sha'rigu'l Payzullaeva вспоминает интересную встречу в краеведческом музее в No'kis в течение месяца августа 1988 года. Тридцать восемь стариков оказались вместе, чтобы посетить музей. Каждый носил различный вид головного убора, некоторые с различными видами taqıya , другие с головы, завернутые в двойной платок. Они представились каракалпаков от Jarqorghan района Сурхандарьинской Viloyati , к северу от афганской границы. Один из них сказал: "О дочь, мы становимся старыми сейчас. Мы решили приехать сюда, чтобы увидеть нашу Родину, прежде чем умереть". ходе своего визита в музей они сказали, что поедет в Qon'ırat района на следующий день. Sha'rigu'l было любопытно знать, почему они специально хотели посетить Qon'ırat. Они объяснили, что это было, потому что большинство мужчин из клана Qon'ırat. Один из мужчин представился Sha'rigu'l. «Меня зовут Mirzayusup Khaliyarov, имя моего клана Qoldawlı Узнав, что Sha "rigu'l также Qoldawlı глаза его наполнились слезами, и он поцеловал ее в лоб.

Мужская одежда каракалпаков и туркмен фактически одинаковая. В женской одежде и украшениях также аналогии много. В 9-10 веках, предки каракалпаков Печенеги и предки туркмен Огузы вели совместное хозяйство в Приаралье, налажены некоторые родственные связи, например туркменские Салыры по материнской линии являются каракалпаками. Костюм невесты. Каракалпаки. Сырдарьинская обл. Конец XIX в. Фонды РЭМ.

Хивинцы были карликами по сравнению с каракалпаками, поэтому чтоб компенсировать свой рост, носили высокие папахи, как у Сеид Магомеда, похоже на то. А вообще, все население Хорезмского оазиса носило такой вид головного убора (шогирме), я имею ввиду период до 16 века. А за каракалпаками черная шапка вообще закрепилась в виде самоназвания народа "Каум икуллях иссиех".

Не то что близки, а одно племя и все это история одного племени. В создании династии принимали участие как предки кочевых узбеков, так и каракалпаков из конратского племени. Нынче среди узбеков модно приписывать каракалпакских конратов к узбекам, полагая, что в результате русского присутствия в Хиве, некоторые узбекские конраты стали называться каракалпаками. Сам я из Конратского племени, род Колдаулы, но узбеками мы не были. До 1924 года, даже вопрос принадлежности конратов к узбекам или каракалпакам не рассматривался, а выдвигались предложения о создании единого тюркского советского государства под названием Великий Казахстан или Великий Узбекистан и т.д. и т.п. Все написано в проблеме национально-государственного размежевания тюркских республик Средней Азии.

Допустим, что Кучум имел некие монгольские корни, но к 16 веку его окружали уже не монголы. К 16 веку рождались и умирали поколения Чингизидов, ни разу не увидевшие Монголию и вряд ли их можно назвать выходцами из Монголии. Они рождались на территории бывшей Золотой Орды, а не Монголии. Монголия там, далеко на востоке, а действия разворачивались в Приаралье, Средней Азии, Казахстане, Сибири, на Урале, на Волге...

http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000180/st024.shtml Есть в Средней Азии, кроме пяти союзных социалистических республик, одна автономная, она входит в Узбекскую ССР. Это республика небольшого народа каракалпаков. Но история народа не становится ни более короткой, ни более спокойной от того, что он насчитывает не миллионы, а сотни или десятки тысяч людей... Каракалпаки - вот название, которое как будто легко понять: по-тюркски оно и сегодня значит "черные шапки". Большой есть соблазн у ученых связать сегодняшнее население Каракалпакской АССР с племенем черных клобуков, упоминаемым в древних русских летописях. Черные клобуки принадлежали тогда к числу "своих поганых", были союзниками русских князей в их борьбе против половцев. Неизвестно точно, с теми же или другими древними племенами, носящими это имя, столкнулись монголы на левобережье Волги, по соседству с древними булгарами и башкирами; во всяком случае, историки времен походов Чингисхана и Тамерлана упоминают народ с таким названием, живущий в этих местах. Среди самих каракалпаков распространено представление о том, что они пришли на свою теперешнюю родину, на земли к востоку от Аральского моря, с Волги. Опять-таки у башкир - вспомните - среди родоплеменных названий встречается и имя каракалпаков. Значит, во всяком случае какие-то из предков современного каракалпакского народа пришли в Среднюю Азию с северо-запада. Правда, рассказывают еще, что и до появления на Волге их предки жили все-таки в Средней Азии. С одной стороны - далековато друг от друга Северное Причерноморье и Средняя Азия. С другой стороны - и то и другое лежит в полосе степей, а предки каракалпаков были кочевниками... Конкретное объяснение того, как каракалпаки Причерноморья появились в Поволжье, изложил в книге "Идолы, курганы, монеты" известный археолог, доктор исторических наук Г. А. Федоров-Давыдов. После разгрома монголами Киевской Руси подчинявшиеся русским князьям черные клобуки оказались подвластны монгольским золотоордынским ханам. И те заставили своих новых подданных перекочевать в Поволжье, поближе к столице Золотой Орды, Сараю, туда, где черных клобуков можно было всегда иметь под рукой и для сбора с них дани, и для использования их как военной силы. А воинская слава каракалпаков продержалась несколько столетий, хоть им и приходилось воевать в основном под чужими знаменами. Восточные летописцы позднего средневековья не раз говорят о доблести и упорстве каракалпаков в бою. Какова же все-таки роль старых черных клобуков в возникновении современного народа? Они стали одной из его составных частей, смешавшись с теми родственными тюркскими племенами, что и не уходили из Средней Азии; а потом вместе с ними - под давлением казахских ханов - отошли на юг, где и заняли свои нынешние земли.

Араны Устюрта (из книги "Историческая прародина тюрков. От Арана до Алтая") May 11, 2012 http://kultura.az/articles.php?item_id=20120511034514407&sec_id=11 Несколько лет тому назад археологами на плато Устюрт были найдены следы огромной системы загонных сооружений древних тюрков — аранов. Протяженность системы измеряется многими десятками километров и ее фрагменты с высоты птичьего полета напоминают загадочные стреловидные знаки, указывающие куда-то в глубь пустыни. Учёные определили, что выявленные на Устюрте араны - стреловидные загоны предназначались для отлова джейранов, муфлонов и сайгаков. Вышеприведённые картинки это не кадры из какого-то фантастического фильма. С прискорбьем и сожаленьем, сообщаю, что это Устюрт, Мангышлак и Приаралье, древнетюркские земли, которые, к сожаленью, советская власть обрекла на погибель. Журналист Никита Вихрев в статье «По ком сохнет Арал» написал о страшной трагедии Аральского моря и современных тюрков-каракалпаков: «Советские руководители хоть и имели нередко сельскохозяйственное образование, но, видимо, получали его уж очень заочно… Поля давали рекордные урожаи, но потом засолялись. Каналы удлиняли и орошали новые земли, и уже более четверти воды впитывалось просто песками каналов... Так началось стремительное высыхание Арала. Впрочем, не столь стремительная гибель моря была бы все равно неизбежна, поскольку расход воды в Средней Азии и Казахстане вырос многократно. Сельскохозяйственные, бытовые и промышленные нужды к сегодняшнему дню забрали почти весь сток Амударьи и Сырдарьи…Солончак Большого Арала быстро зарастет пустынными растениями и станет сухой степью, слившейся с бескрайними степями Приаралья». (178) Константин Плахов, долгие годы работавший в должности заместителя директора по научной работе Устюртского заповедника, говорит о загонах- аранах следующее: «Наиболее примечательными памятниками истории региона считаются так называемые «стреловидные планировки» (араны) — остатки древних загонных сооружений для охоты на копытных, преимущественно устюртских горных баранов. На территории Устюртского заповедника особенно их много на участке от колодца Кокесем до некрополя Табан-ата. Здесь на расстоянии около 40 километров протянулись многорядные системы загонов, часто смыкающихся друг с другом. Их расположение на длинных, выступающих далеко вперед мысах — «тумсуках» и приуроченность к местам выходов устюртских горных баранов на пастбища позволяют считать, что они использовались для охоты именно на них. В ходе исследований, проведенных в Устюртском заповеднике в период с 1985 по 1989 годы, удалось обнаружить почти полностью сохранившийся загон. Изучив находку, мы смогли понять и воссоздать строение аранов. Следует признать, что древние проектировщики и строители «стреловидных планировок» прекрасно знали повадки устюртского горного барана. Это позволило им разработать и соорудить такие загоны, которые позволяли бы эффективно охотиться на копытных, привлекая к этому минимум людей».(180) Заведующий сектором археологии Каракалпакского филиала Академии наук Узбекской ССР В. Н. Ягодин: «Араны были обнаружили совершенно случайно. Впервые странные стреловидные знаки, никогда ранее в археологической практике не встречавшиеся, были замечены при анализе и дешифровке материалов аэрофотосъемки. При обычных методах археологического обследования местности знаки эти заметить невозможно. Гигантские размеры делают их совершенно незаметными с высоты человеческого роста, рельеф их сглажен, и можно сотни раз проезжать по стрелам, не ведая о том, что под ногами у тебя уникальный памятник...Удалось выявить десятки таких стреловидных планировок, почти непрерывной цепью протянувшихся в широтном направлении от мыса Дуана на Аральском море в глубь Устюрта. Каждая планировка представляет собой фигуру в виде мешка с втянутой внутрь верхней частью, разорванной широким проходом, к которому на некоторых из планировок ведет направляющий вал. Верхние острые края мешка образуют, таким образом, две растопыренные стрелы, имеющие наконечники в форме удлиненных треугольников — узкий проход ведет в них из тела стрелы. На вершинах треугольников расположены кольца десятиметрового диаметра, служившие, вероятно, когда-то ямами. Схематический рисунок системы напоминает военную карту, на которой жирными стрелами указано направление массированного удара. Длина каждой из планировок 800—900 метров, а вместе с направляющим валом достигает полутора километров, ширина — 400—600 метров, высота ограды в нынешнем состоянии не превышает 80 сантиметров, в прошлом она была, конечно, больше. Циклопическую систему удалось проследить пока на ста километрах, но ученые уверены, что она тянется дальше, по территории Казахстана». (181) Доктор биологических наук А. Г. Банников пишет о загонах Устюрта следующее: «История донесла до нас их названия — араны. Араны представляли собой каменную изгородь высотой в четыре локтя — около полутора метров, перед которой шел глубокий ров. Ямы глубиной более двух метров имели отвесные стены, а дно их покрывали остро отточенные колья. В одну такую ловушку за один загон попадало до двенадцати тысяч сайгаков или сотни куланов! Араны служили по многу лет и подновлялись перед сезонной миграцией». (181) В журнале «Вокруг света» за 1990 год в статье «Костры на Устюрте» рассказывается о работе Волго-Уральской археологической экспедиции Института археологии АН СССР. Начальник экспедиции Л. Л. Галкин об аранах рассказывает сдедующее: «Кочевые племена начали создавать араны, очевидно, еще в XIV–XII веках до нашей эры, то есть в эпоху бронзы. Обнаруженный каменный наконечник стрелы – меж камней завалился – эту датировку мне и подсказал». (181а) В дальнейшем подобные сооружения были обнаружены также в Казахстане, Узбекистане и на севере Туркмении. Строились они в незапамятные времена, а подновлялись и использовались для загонного лова вплоть до начала XIX века. Термин аран сохранился в каракалпакском языке до наших дней. Одно из подразделений племени кенегес именуется араншы, т.е. те, которые сооружали араны. Описание загонной охоты с помощью аранов содержится в "Шежире" ("Родословная") - произведении классика каракалпакской литературы Бердаха. Знаменитый тюркский историк начала 17 века Абу-л-Гази-хан в «Родословной туркмен» приводит интересные сведения о договоре заключённом между туркменскими племени кара-oйли и арсари: «В те времена кара-ойли обеднели. По этой причине все они, во главе с Халилем, отправились к знатным людям народа арсари и сказали: “Мы были вашими слугами. Мы очень изголодались и отощали. Наша просьба к вам следующая: Если вы отдадите нам птиц и годные для [орошения] посевов источники Больших Балханов и Малых Балханов, то все, что вы потребуете, мы будем ежегодно давать вам…Лучшие люди из арсари собрались, посидели и сказали: “На Больших Балханах, которые путем покупки приобрел наш прадед Арсари-бай, есть шесть источников проточной воды, десять гнезд соколов и восемнадцать гнезд балобанов, a на Малых Балханах — четыре гнезда соколов и шесть гнезд балобанов. Сколько ни будет получено зерна (ашлык) с [помощью этих] источников, половину его отдавайте нам. А еще давайте две тысячи [вьюков] камыша для постройки загонов для скота (аран)». Термин аран/аланг зафиксирован в словаре Махмуда Кашгари: «Аран — скотный двор, конюшня (ДТС, стр.-51.), аланг- плоский, ровный (о местности): аланг йазы- плоская равнина. (ДТС, стр.-33.)». В словарном фонде некоторых современных тюркских народов термин «аран» - низина, впадина- сохранился в форме «алан/ елан»: азерб.- aran, тат., башк.- alan; каз., ног., кар.- alanq; якут.- alaas, orun (местность); тув.- alaaq; чув.- vırăn (местность); шорск.- čalaŋ. В этимологическом словаре М. Фасмера записано: «елань, яла́нь ж. также ела́нка, диал. – "луг, поляна, просторная просека в лесу", пенз., тамб., воронежск., самарск., сиб. Заимств. из тюркск.: ср. башк., тат. jalan, алт., тел., кюэр., леб. jalaŋ "поле, долина, равнина", шорск. čalaŋ "равнина"». Топонимический словарь Новосибирской области: «Аранкуль, тюрк. “аран” — стойло, “куль” — озеро, буквальный перевод — стойло для скота у озера». Краткий топонимический словарь водоемов и населенных пунктов Западной Сибири: «Арынцасс- гидроним разъясняется из тюрских слов "аран" - луг и "сас" – болото». Гумбатов Гахраман

Калпак на русском языке шляпа. И самоназвание народа переводится как черная шляпа. Шапку каракалпаки называют малахаем, но это относится только к русской ушанке. Национальные шапки называются по-разному. Головные уборы каракалпаков отличаются разнообразием. Это войлочные и меховые шапки, тюбетейки. Об их популярности в национальном костюме свидетельствует и само название народа - "черные шапки". Однако, по мнению исследователей этнографии каракалпаков, термин "калпак" здесь употреблен неправильно. Каракалпаки применяли термин "борик" (шапка), отсюда, по их предположениям, название народа "кара-борикли", то есть люди в черных войлочных шапках. Название каракалпак, имеющее то же значение, могло быть дано соседними тюркскими племенами, у которых был распространен термин "калпак" применительно к мужскому головному убору. Калпак представляет собой войлочный конус. Эта форма восходит к скифским головным уборам. По рассказам пожилых людей, в старину она называлась калпак-тахия, ее шили из местной ткани. Шапка была продолговатой формы, а верхушка ее загибалась. Этот вид головного убора, безусловно, свидетельствует о генетической связи каракалпаков с древними скифскими племенами и их принадлежности к традициям кочевой степной культуры. Традиционным каракалпакским головным убором была мужская шапка из овчины - шогирме, имеющая и второе название - кураш. Кураш шили из черной овчины, шерстью наружу, овчина нашивалась на шапочку из войлока.

Цивилизация все же дошла. Но если у каракалпаков будет своя Армия, то воины обязательно наденут черные шапки.

Некоторые моменты документального архива хивинских летописцев, в частности Муниса и Агехи сильно искажены, так как в написании хроник принимали непосредственное участие сами ханы. http://www.google.ru/url?sa=t&rct=j&q=%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8%20%D0%BF%D0%BE%20%D0%BA%D0%B0%D1%80%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%BB%D0%BF%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%BC&source=web&cd=100&ved=0CE4QFjAJOFo&url=http%3A%2F%2Fold.eu.spb.ru%2Freset%2Ffiles%2FDjumashev.doc&ei=ncGDUIu6IcvNrQem8YHIAQ&usg=AFQjCNHTVN9idvKQo4pyJU4AY8DyNHN5fA&cad=rjt Далее, С.К.Камалов пишет, что «хивинские войска догнали Айдоса близ Чирик-рабата и предложили ему сдаться, но он отказался и завязался бой. Хивинцы ворвались в лагерь восставших, всех перебили и захватили их имущество; Айдоса взяли в плен и отсекли ему голову. Из восставших только трое спаслись бегством, хивинцы же потеряли всего двух человек. Так сообщают официальные хроники» . Автор монографии записал рассказы стариков каракалпаков об этом событии, которые звучали иначе, чем сообщали хроники хивинских ханов. «Хивинцы, догнав Айдоса на Чирик-рабате, вручили ему письмо с печатью хана, где говорилось о том, что хан прощает ему все проступки, разрешает приехать обратно и занять свое прежнее положение. Учитывая, что Айдос был глубоко верующим человеком, хан вписал письмо в Коран. Айдос, прочитав письмо, поверил и не разрешил своим людям сопротивляться хивинцам. Его батыры Арзы и Адил настойчиво просили разрешения вступить в бой с хивинцами, убеждая, что разгромят их, хотя тех и много, но Айдос не разрешил. Хивинцы пригласили Айдоса с батырами в свой лагерь, чтобы они торжественно поклялись и получили подарки, присланные ханом, но предупредили их, чтобы они пришли без оружия; если же придут с оружием, то их покорности не поверят. Все батыры Айдоса советовали ему не идти в лагерь врагов, пытались убедить, что эти хивинцы опять обманут, а если уж идти, то с оружием. Однако Айдос приказал своим батырам оставить оружие и идти за ним, говоря, что он никогда никакого зла хану не делал и поэтому хивинцы никакого вреда им не причинят. Как только Айдос и его батыры, оставив оружие, вступили в лагерь противника, хивинцы окружили их и уничтожили. Айдосу отсекли голову. Некоторые батыры, хотя и были безоружными, успели убить несколько хивинцев» . Дальше С.К.Камалов делает вывод, что «во время полевых работ в 1948-1966 гг. при сборе фольклорных материалов о восстании 1827 г. мы слышали и записали от информаторов один и тот же вариант сообщения о разгроме хивинцами восставших каракалпаков в Чирик-рабате, совпадающий с приведенными выше» . Утверждение П.Томпсона о том, что «легенды варьируются в соответствии с изменившимися социальными потребностями рассказчиков и слушателей, но сохраняют достаточную преемственность, чтобы можно было выделить первоначальные элементы путем сравнения различных версий» , было использовано С.К.Камаловым, хотя оно ему не было известно. «Это народное предание кажется нам более правдоподобным, – пишет С.К.Камалов, – чем сообщения хивинских хроник. Наши соображения подтверждаются многими фактами. Во-первых, если события и происходили действительно так, как говориться в предании, то хивинские историки все же не писали бы правды: она унизила бы престиж «победоносного» войска хана. Во-вторых, если обе стороны сражались, как пишется в хронике, то потери со стороны хивинцев должны были быть более двух человек» . Когда П.Томпсон отвечал на вопрос о достижениях устной истории, он разделил их на три части. В данном примере очевидна вторая часть, где сказано, что «даже там, где архивные материалы наличествуют, устные источники позволяют их существенно скорректировать» . Историки того периода Мунис и Агехи являлись авторами хивинских хроник, и в составлении этих хроник хивинские ханы принимали непосредственное участие. Описывая отношение Вольтера к архивным документам, П.Томпсон писал, что «в личной оценке монархом своего царствования, и в подборе документов, сохраненных и даже отобранных царскими властями, могут быть искажения» . На мой взгляд, подтверждением этому может служить объяснения сделанные С.К.Камаловым в своей монографии по поводу разногласия между архивными документами и устными преданиями в освещении Чирик-рабатских событий. Уместно также вспомнить высказывание П.Томпсона о том, что «устная история – это история, построенная вокруг людей» , и что «устная история бросает вызов общепризнанным историческим мифам, авторитарности суждений, заложенной в научной традиции. Она способствует радикальному преобразованию социального смысла истории». В монографии использованы также сюжеты, где рассматриваются проблемы с налогообложением каракалпаков: «Хивинский хан, желая прекратить все споры вокруг налоговой политики по отношению к каракалпакам, постановил со старейшими каракалпаками, чтобы каракалпаки платили ежегодно в казну хана 20 000 тиллей (тилля – денежная единица), сколько бы ни было обрабатываемой или занятой ими земли. Этот вид подати назывался «салгут кесме» (условная подать)» . Это подтверждают рассказы информаторов, что «салгут кесме» был определен в 20 тыс. малых тилля потому, что количество всех хозяйств каракалпаков тогда было принято за 20 тыс. юрт – с каждой юрты брали по одному тилля.

Н.Мамедов. Каракалпакская литература. Баку, Мутарджим, 2007. http://elibrary.bsu.az/kitablar/1100.pdf Настоящая книга – многолетний труд автора – знакомит читателя с историей, этногенезом, культурой и литературой каракалпакского народа. В ней обращается внимание на процессы, в разные исторические периоды происходящие внутри этноса, его борьба за национальную независимость. Углубленно и последовательно анализируются эпические дастаны «Кырк-кыз», «Шарьяр», сказки, народные песни, анекдоты; рассматриваются образцы классической литературы, творчество жырау, баксы, акынов, способствующих сохранению изустных образцов, изучаются творческое своеобразие Жиена Жырау, Кунходжи, Ажинияза, Бердаха. Детальному анализу подвергаются особенности жанра, сюжета, композиции, образов, поэтики произведений каракалпакских писателей. Опираясь на новые подходы в изучении художественных явлений, в современном ракурсе истолковываются произведения писателей ХХ в. – А.Мусаева, А.Дабылова, С.Мажитова, А.Бегимова, И.Юсупова, Т.Кабулова, Т.Каипбергенова и др., которые широко и правдиво отразили нелегкий исторический путь своего народа, пережившего тяжкие испытания. Центральное место в книге отведено произведениям Т.Каипбергенова, особенно его роману - эпопее «Дастан о каракалпаках», переведенный на многие языки народов мира.

Алейникова Эльмира. «Книга таинств» каракалпакских вышивальщиц. http://lib-tour.ru/2009/06/02/alejnikova-elmira-kniga-tainstv-karakalpakskix-vyshivalshhic/ Мысль рассказать о каракалпакской вышивке и мастерицах появилась давно, но, видимо, всему отведен свой час. Поводом для статьи стал случай в кафе в Ташкенте. Иностранец из-за соседнего столика спросил разрешения сфотографировать меня, вернее даже не меня, а вышивку на накидке, которая была на мне надета. Он фотографировал и громко восхищался красивым орнаментом и затем со знанием дела заметил, что это изумительная техника и очень тонкая работа, которая присуща только каракалпакским мастерицам. Здесь пришло время восхититься мне, – переполняла гордость за своих землячек, работы которых, как оказалось, не только знают за рубежом, но и узнают по технике исполнения в буквальном смысле на улице. Накидка приобрела новый смысл, перейдя из разряда красивой, оригинальной одежды в разряд «книги таинств», которую могли прочесть только настоящие ценители искусства, благодаря именно ручной вышивке, которой каракалпакские умелицы её щедро украсили. Красными и желтыми нитями с помощью разных орнаментов они вышили таинственные сказки и описали реальные события, мечты о будущем и печаль о прошедшем, вложили в узоры жизнь и подпитали их богатой историей края…1 А подарила мне эту ценнейшую «книгу таинств» моя подруга Гульнара Ембергенова, скромно обратив моё внимание на то, что это ручная работа. В этом Гульнара толк знает, неся на своих плечах ни много, ни мало целое «Золотоё наследие Арала».2 Это женское общественное объединение Каракалпакстана вплотную занимается поддержанием традиций и восстановлением забывающихся сегодня промыслов и ремесел, в ряду которых вышивка выделяется особо, ведь именно с помощью этого искусства многие каракалпакские женщины сегодня не только зарабатывают на жизнь, но и творчески самовыражаются, рассказывая через свои работы о самобытной культуре и быте каракалпаков. А ведь ёще в начале ХХ века искусство вышивки носило массовый характер в Каракалпакии. «Пальцы проколоты» – говорили с почтением о мастерицах-вышивальщицах в Каракалпакстане, так как умение вышивать считалось одним из достоинств девушки, и нередко приносило ей славу, если она достигала мастерства в этом древнем искусстве. К мастерице, сделавшей что-то оригинальное, эксклюзивное, отправляли всадника из соседних аулов (селение в Каракалпакстане), чтобы он привез её изделие на показ всем остальным. Полюбоваться, а может быть скопировать, изучить технику и орнамент вышивки собирались все женщины и девушки аула. Поэтому в искусстве каракалпакской вышивки были свои непревзойденные мастерицы, имена которых до сих пор помнят в народе, именно они были хранительницами и продолжателями художественных стилей, своеобразных канонов орнамента и принципов их построений в вышивке. И вот я уже еду в Каракалпакию, чтобы еще раз самой лично прикоснуться к тому, что вызвало бурю положительных эмоций у иностранного туриста, поблагодарить наших женщин за прекрасную накидку, снять на камеру их работы и, конечно же, накупить сувениров себе и друзьям. …Мы с Гульнарой в бывшем портовом городе Муйнаке, жители которого до сих пор не смирились с мыслью, что Аральское море их бросило, и упорно ждут прихода большой воды. Дверь мастерской, где женщины сидят на одеялах прямо на полу за маленьким столиком, гостеприимно открыта для всех. Здесь они изготавливают небольшие сувениры – кошельки, тумары (традиционные треугольные обереги), футляры для очков, косметички, сумочки и многое другое. Глаза разбегаются от разнообразия красок и изделий! Все хочется разглядеть внимательно и получше, – вышивка-то очень мелкая, погладить и полюбоваться переливами нитей. Вот витиеватый растительный орнамент на кошельке, а на футляре для визитных карточек зооморфный орнамент – бараньи рога искусно изогнуты и больше напоминают цветок.3 А как хочется все это великолепие купить… Отбираю десяток сувениров, на мой взгляд самых-самых красивых и оригинальных, повторяя вслух (больше для себя, чтобы остановиться!), что куплю только эти и ни на одну больше, как вдруг Гульнара достаёт из-под низкого столика еще один узёлок с изделиями, и под общий смех мастериц я начинаю отбирать ещё добрый десяток работ, чтобы и их увезти с собой. Успокаиваю себя, что такой шанс нельзя упускать, – когда мне ещё придется приехать в этот далекий городок и, пообщавшись с настоящими мастерицами-авторами сувениров, купить их изделия? А ведь их работы экспонировались на выставках изделий мастеров Центральной Азии во многих странах и получали международные дипломы и сертификаты! Смотрю на эти проворные загорелые руки, на крепкие пальцы, сжимающие тонкую иглу, и не могу до конца поверишь, что простые руки сельской женщины способны творить такую красотищу, которой восхищается весь мир. Неосознанно разглядываю и свои кисти, сокрушаясь в душе, почему им не дан такой дар – превращать обычные нити и ткань в искусство. Но, каждому своё. В старину каракалпакскую девочку вышивке никто специально не обучал, её вначале учили узорному ткачеству для украшения юрты, что было важнее в повседневной жизни семьи. Обычно вышивать девочки и девушки собирались группками, среди которых были уже умелые мастерицы и только начинающие. Для образца брали законченную кем-то вещь, которую клала на колено самая старшая девушка или женщина. Имея перед глазами образец, юные рукодельницы могли придумывать тут же новые орнаменты, находить их другие сочетания, комбинировать цвета.4 Все это происходило привычно, часто под навесом у кого-то во дворе или в доме, но при этом в этих будничных посиделках был заключен такой дух творческого соревнования, такое горячее желание научиться технике вышивки, а потом превзойти других, что многие девушки становились искусными мастерицами, прославившись умением вышивать красивые наряды. Их часто приглашали для работы по приготовлению свадебной одежды невесты в соседние аулы; вещи, украшенные вышивкой, высоко ценились на базарах и приносили авторам неплохой доход. …Наблюдаю за работой мастериц в мастерской в Нукусе, фотографирую, успевая поделиться впечатлениями с Гульнарой. На мои восхищенные высказывания с досадой замечает: «Часто слышу от довольно солидных людей, имеющих право голоса при принятии важных для нас решений, что изделия ремесленников остаются невостребованными, и нет смысла развивать это направление. Но как можно согласиться с этим?». Гульнара и её мастерицы убеждены, что их продукция необходима и востребована на рынке, особенно как вспомогательный компонент для развития туризма в стране. Просто нужно изменить отношение к ремеслу – чаще отправлять мастеров-изготовителей в другие города и страны для участия в выставках, семинарах, чтобы они знали, что происходит в этой сфере, помнить о том, что именно они являются хранителями секретов традиционного искусства, создавать условия для развития ремесленничества. Наш становившийся тяжелым разговор прервали заказчики, которым для молодежного конкурса мастерицы шили и вышивали традиционный костюм каракалпакской девушки. На примерку пришла девчушка, ничем особенным не отличающаяся от своих сверстниц, но стоило ей надеть костюм, как вся она непроизвольно преобразилась, превратившись из нукусской студентки в одну из воинственных массагеток, воспетых в каракалпакском народном эпосе «Сорок девушек».5 В который раз удивляюсь, – неужели новый наряд и обычная вышивка на платье могут таким образом преобразить женщину? При этом гордо поправляю свою накидку с вышитой на груди «книгой таинств», начиная мечтать уже о традиционном каракалпакском торжественном платье. Эльмира Алейникова 1 Мир орнаментальных образов каракалпакских мастериц-вышивальщиц широк. Он включает природу, предметы украшения, быта. Значительную группу орнаментов составляют знаки, тамги, связанные с этнической историей, верованиями и представлениями народа. Многие из них утеряли в сознании народа былое значение и наименование, как, к примеру, крест, свастика. Их смысл можно восстановить, только опираясь на косвенные источники. (Из книги: Алламуратов А. Каракалпакская народная вышивка. Нукус. Каракалпакстан. 1977). 2 Общественное объединение женщин Каракалпакстана “Золотое наследие Арала” – республиканская некоммерческая организация. Создана представительницами различных профессий. Это врачи и художники, швеи и искусствоведы, преподаватели и молодые ученые. Целью их объединения явилось желание приложить свои силы и возможности для улучшения положения женщин и детей в регионе Аральского экологического кризиса. Девиз организации “Сохранить и передать потомкам лучшее, что имеется”. Председатель общественного объединения “Золотое наследие Арала” – Гульнара Ембергенова. 3 Сложно делить каракалпакские орнаменты на группы, однако еще в 70-е годы ХХ века ученые приблизительно разделили их на четыре группы – растительный, зооморфный, геометрический и изобразительный, исходя из их сходства с реальной природой, но, учитывая, что многие названия мастерицы давали не по сходству, а по ассоциации или по другим признакам. Часто встречаются растительный и зооморфный орнаменты. Растительный орнамент – схематизированное, незавершенное изображение растения (цветок с листьями, тростник, ветка). Варианты – «ерик гуль» (цветок урюка), «карели гуль» (цветок сливы), «коралы гуль» (загороженный цветок), «кауаша гуль» (цветок хлопчатника) и др. Зооморфный орнамент связан с миром животных. Основной мотив – муйизы (бараньи рога). Их встречается множество, в различных вариациях. Есть также «Кумырска бель» (талия муравья), «гарга тырнак» (когти вороны), «шаян куйрык» (хвост скорпиона), «курбака» (лягушка) и множество других. 4 Цвет в каракалпакской вышивке играет активную роль, делает возможным «разночтения» одних и тех же мотивов. По белому фону вышивают красными, желтыми, зелеными шелковыми нитками, причем, преобладает красный цвет. Белый цвет одежды был принят у пожилых женщин. Вышивка по красной основе использовалась в наряде невесты, где преобладали зеленый, красный, желтый, белый цвета ниток. На черном фоне использовали красные, желтые и белые нитки, причем все зависит от типа одежды, от расположения орнамента и других требований. 5 Ряд орнаментальных полос из ромбовидных фигур на груди традиционного торжественного синего платья каракалпачки (кок койлек) напоминают панцирь, кольчугу. Орнамент называется «сауыт нагыс» («узор кольчуги»). Это наводит на мысль, предполагают искусствоведы, что в узоре нашли отклик традиции древнего наряда воительниц, описанных в каракалпакском народном эпосе «Сорок девушек». С постепенным прекращением участия девушек и женщин в военных делах, девушки массагетов (предполагаемых древних предков каракалпаков), становясь искусными вышивальщицами, перенесли некоторые черты воинского одеяния в мирный праздничный наряд. (Из книги: Алламуратов А. Каракалпакская народная вышивка. Нукус. Каракалпакстан. 1977).

ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЕ ПАМЯТНИКОВ ПРИАРАЛЬСКОЙ ДЕЛЬТЫ АМУДАРЬИ http://kerder.ndpi.uz/istoriya.html Самые ранние сведения о памятниках Приаральской дельты Амударьи имеются в сочинении хивинского хана, историка Абул-Гази Бахадурхана. Воссоздавая события XVI-XVII вв., он пишет о развалинах крепости Ток-кала, со стены которой видна крепость Куня Урганч [Абул Гази Бахадурхан, 1905, с.203,205,245]. Крепость Ток-кала неоднократно упоминается в хронике Муниса и Агахи [Мунис и Агахи, 1938, с.323-331]. Некоторые археологические памятники Приаральской дельты Амударьи были занесены на географические карты во время Хивинского похода 1873 г. В результате завоевания Хорезмского оазиса правый берег Амударьи отошел к России, а Хивинское ханство попало в зависимое от нее положение. После завоевания Хивинского ханства царской Россией и создания на правобережной части Амударьи Амударьинского административного отдела Туркестанского генерал-губернаторства интерес к древностям, находящимся на территории Каракалпакии, проявили некоторые представители военной администрации. Так, подполковник А. Гробенкин собрал среди местного населения сведения о памятниках Ток-кала и Хайван-кала, которые изложил в письме на имя начальника Амударьинского отдела, полковника Н.И.Иванова. Приведенные в письме данные были опубликованы в монографии А.В.Каульбарса [Каульбарс, 1881, с.451,452]. О памятниках Приаральской дельты Амударьи упоминают и другие авторы [Кун, 1876; Самойлович,1909]. В 1929 г. на территории Каракалпакии работала этнографическая экспедиция, руководимая А.Л.Милковым. Он открыл на территории Приаральской дельты Амударьи городище Куюк-кала и оссуарный могильник на возвышенности Кушханатау, собрал фрагменты керамики, алебастровых оссуариев, монеты и передал их в Русский музей в Санкт-Петербурге [Якубовский, 1930, с.564]. В мае 1929 г. при Каракалпакском областном комиссариате просвещения был создан национальный исторический музей. Заведующая музеем ККАО Н.В.Торчинская подготовила «Краткий перечень памятников старины и искусств в автономной области». Об этой деятельности имеются сведения в работе А.С.Морозовой. В 1929 г. создается особая комиссия, в которую входили учителя, сотрудники областного музея по охране памятников старины, искусства и природы. В задачу комиссии входил учет всех памятников старины, искусства и природы- древних городищ, курганов, могил святых. Члены этой особой комиссии выступали с призывами ко всем учителям, учащимся, гражданам прислать сведения о памятниках, находящихся на данной территории, развалинах, курганах, кладбищах, известных старых городищах с их названиями, легендами и описанием [ЦГА ККАССР, ф.2, оп.1, ед.хр.315, с.115]. В 1928-1929 гг. по заданию Государственной Академии истории материальной культуры А.Ю.Якубовский обследовал холмы у города Ходжейли, где находились развалины городища Гяур-кала, мавзолея Мазлумхан-сулу и другие древности. Он установил предварительную периодизацию памятника и дал его первое научное описание. Проведенное им исследование подтвердило правильность предположения академика В.В.Бартольда об идентификации развалин Гяур-калы со средневековым Миздахканом [Бартольд, 1965, с.164,168]. В 1931 г. в Каракалпакии был открыт Комплексный научно-исследовательский институт, а в 1933 г. – Историко-краеведческий музей. В 1932-1933 гг. сотрудники научно-исследовательского института и музея собрали сведения о землях древнего орошения, о памятниках дельты Амударьи, об обилии и хорошей сохранности находящихся на них развалин. Они собрали многочисленные находки древних монет в окрестностях памятников. Большое внимание исследованию археологических памятников в низовьях Амударьи и Сырдарьи уделял академик В.В.Бартольд [Бартольд, 1966, с.21,32,91]. Огромное значение для изучения археологических памятников Каракалпакии имело создание в 1937 г. Хорезмской археолого-этнографической экспедиции Государственной Академии истории материальной культуры под руководством С.П. Толстова. На первых этапах перед Хорезмской экспедицией стояла задача выявления и изучения существовавших здесь центров древней земледельческой цивилизации. Однако по мере роста и углубления знаний о них становилось все более ясно, что далекое прошлое Средней Азии не может быть понято достаточно полно без знакомства с жизнью периферийных районов, в которых происходил постоянный контакт кочевой и земледельческой среды. Для древнего Хорезма таким районом, сыгравшим большую роль в его истории, были южное и юго-восточное Приаралье и некогда смыкавшиеся дельты Амударьи и Сырдарьи. Подробные стационарные раскопки на комплексе археологических памятников Ток-кала, Куюк-кала, Хайван-кала, Курганча, расположенных в дельте Амударьи, явились закономерным и необходимым звеном в исследованиях, проводившихся в Приаралье уже в течение многих лет Хорезмской археолого-этнографической экспедицией. Первые работы в этой области были предприняты сразу же после окончания второй мировой войны. Они носили характер маршрутов и рекогносцировок, и проводились наряду со стационарными раскопками на памятниках Южного Хорезма. В 1945 г. Хорезмская экспедиция провела археологическую рекогносцировку в северо-западных Кызылкумах, к востоку от Тахтакупыра. Здесь были обследованы городище Курганча, замки и усадьбы Барак-там и развалины нескольких хивинских и каракалпакских крепостей XVIII-XIX вв. В 1946 г. экспедиция провела серию аэроразведок сухих русел Кувандарьи, Жанадарьи и низовьев Сырдарьи, и автомобильный маршрут от Нукуса по северным Кызылкумам [Толстов, 1947, с.27]. В результате были открыты группа городищ Джетыасар в низовьях Сырдарьи и “болотные городища” возле Казалинска, установлено, что район Кувандарьи и Жанадарьи изобилует разнообразными памятниками. В том же году были проведены маршруты, охватившие и западную окраину дельты Амударьи и чинк Устюрта. Здесь была обследована цепь хорезмийских пограничных крепостей и сигнальных башен X-XII вв. по чинку. Впервые археологи осмотрели городище Топрак-кала (возле Кунграда) и крепость, город и рустак Пулжай и Бограхан [Толстов, 1947, с.27]. Большая работа по изучению истории ирригации и древних дельтовых русел была проведена Я.Г.Гулямовым. Им в общих чертах обследована и описана без шурфовки и съемки планов большая часть городищ дельты [Гулямов, 1957, с.167]. Несмотря на то, что все это было только началом археологического изучения дельт великих среднеазиатских рек, проделанная работа позволила С.П.Толстову поставить целый ряд важных вопросов по истории племен Приаралья и их связей с древнехорезмийской цивилизацией и предложить решение этих вопросов на основе нового археологического материала [Толстов, 1950]. Рекогносцировки в Приаралье, продолженные уже стационарными раскопками на Джетыасаре в 1948, 1949, 1951 и 1953 гг., показали, насколько важным и перспективным является изучение этого района для древней истории Средней Азии. В начале 1954 г., в Ташкенте состоялась объединенная научная сессия по истории Средней Азии и Казахстана в дореволюционный период [Материалы объединенной научной сессии, посвященной истории Средней Азии и Казахстана в дореволюционный период, 1955]. В числе других малоисследованных вопросов на сессии был выделен вопрос об общественном строе кочевников в древности. Специальным решением совещание обратило внимание ученых на необходимость всестороннего изучения кочевого мира и его связей с земледельцами. В последующие годы Хорезмская экспедиция уделила основное внимание работе по изучению общественного строя и культурно-бытового уклада степных племен, окружавших древние центры античной и средневековой цивилизации Средней Азии, в частности Хорезмский оазис. Были предприняты стационарные раскопки и детальные маршруты на сухих руслах северного Кызылкума и в низовьях Сырдарьи. В 1948-1949, 1951 гг. велись раскопки на городищах Джетыасар, а также на нескольких курганных группах. В 1963 г. производились раскопки на городище Кескин-Куюк-кала. Суммарным итогом проведенных исследований является вывод о том, что «культура жителей этой обширной области имеет многовековую историю развития – от бронзового века до средневековья. На протяжении этого длительного периода она сильно менялась: сначала под влиянием античного, а затем средневекового Хорезма в эпоху античности, особенно поздней, а в эпоху средневековья, главным образом, раннего, эта культура в свою очередь сама оказала сильное влияние на развитие Хорезма» [Толстов, 1962, с.205]. По общему плану работ с Хорезмской экспедицией под руководством С.П.Толстова в 1958 г. археологами Каракалпакии была начата работа над темой «Археологические памятники Приаральской дельты Амударьи». По результатам исследований этой темы были защищены кандидатские диссертации: в 1963 г. В.Н.Ягодиным [Ягодин, 1963], а в 1964 г. - А.В.Гудковой [Гудкова, 1964] (рис.1). В 1958 году В.Н.Ягодиным и А.В.Гудковой было проведено маршрутное обследование правобережной дельты, во время которого подвергалось осмотру и городище Ток-кала, а в следующем 1959 г. на нем были предприняты рекогносцировочные раскопки. Расширение научных работ в Каракалпакии в связи с преобразованием в конце 1959 г. Комплексного научно-исследовательского института в Каракалпакский филиал АН УзССР и выявившееся к тому времени богатство памятников в дельте Амударьи, позволили направить дальнейшее исследования по двум направлениям. С одной стороны, производилось составление археологической карты дельты и разведочные раскопки на ряде памятников, с другой - было решено начать стационарные раскопки на одном из памятников дельты. Самым удобным объектом считалась Ток-кала, оказавшаяся одним из наиболее многослойных памятников этого района [Гудкова, 1964]. Сотрудниками Хорезмской экспедиции в 1947 г. была обследована Хайван-кала. Сборы подъемного керамического материала, произведенные во время обследования городища в 1947 г., позволили Н.Н.Вактурской и Е.Е.Неразик впервые охарактеризовать керамический комплекс этого памятника. Е.Е.Неразик удалось на весьма скудном подъемном материале выявить существенное отличие керамики Хайван-калы от ранее известной на синхронных памятниках Хорезма и близость Хайванкалинской керамики к керамике степных племен – северных соседей Хорезма [Неразик, 1959]. В 1956 г. Куюк-кала была обследована сотрудниками Хорезмской экспедиции, на памятнике проведены рекогносцировочные раскопки, позволившие определить датировку памятника, дать характеристику ее топографии, а также установить наличие мощного культурного слоя, разделяющегося на три строительных горизонта. Оссуарный могильник на возвышенности Кушханатау исследователи относят к VII-VIII вв. []Неразик, Рапопорт, 1959, с.128]. После раскопок Хорезмской экспедиции на городище и могильнике Куюк-кала стало известно о существовании здесь в раннем средневековье какой-то своеобразной культуры, отличной от хорезмийской, но тесно с ней связанной. Обнаружение такого же материала и на других памятниках дельты позволило приступить к специальному изучению этой культуры, выяснению ее конкретного облика, происхождения и связей. Эти общие задачи, естественно, уточнялись и расширялись в ходе исследований. Облик материальной культуры, и прежде всего керамики, обитателей средневековых поселений значительно отличается от тех, которые известны для этого времени в Южном Хорезме, но совпадает с материалом с других городищ дельты. Это заставляет утверждать, что средневековое поселение принадлежало носителям особой культуры, связываемым с населением Кердера. В арабо- и персоязычных источниках VIII-XIII вв. обычно в связи с описанием Хорезма упоминается владение или область Кердер. Первое упоминание о Кердере (городе) относится к 728 г., когда, по сообщению ат-Табари, его жители восстали против арабов [Бартольд, 1963, с.82]. В связи с этим, вполне убедительным представляется мнение В.В.Бартольда о том, что этот город существовал еще в домусульманскую эпоху. У ибн-Хордадбека, писавшего в 847 г. при перечислении податных округов халифата и получаемого с них в 826-827 гг. хараджа упоминаются Хорезм и Кердер [МИИТ, т.1, с.167]. Их подать указана общей суммой. Тот же автор называет Аральское море Кердерским озером. Примерно к 930-933 гг. относятся сообщения ал-Истахри. При перечислении городов Хорезма и расстояний между ними он дважды называет город Кердер, расположенный на канале, и указывает, что Кердер (видимо, канал) является восточной границей рустака Миздахкана [МИИТ, т.1, с.187,181]. К последней четверти Х в. относится упоминание города Кердера на канале, носящем то же название, в дорожнике у ал-Макдиси, называющего его и при перечислении городов хайтальской (правобережной) части Хорезма [МИИТ, т.1, с.187,206]. Он же указывает на значительные размеры этого города и существование в нем укреплений. Город Кердер упоминается и в анонимном сочинении «Худуд-ал-алем». Последнее сообщение о Кердере принадлежит Якуту и относится к 1219 г. Он пишет: «Кердер местность в области Хорезма или на границе ее с областью тюрок. Язык населения ее не хорезмийский и не тюркский. У них в области множество селений, у них стада и животные, но это презренные люди» [МИИТ, т.1, с.131]. Несмотря на то, что сведения в источниках о Кердере в целом довольно лаконичны, все же на их основе удается составить о нем некоторое представление. Выясняется, что Кердер был частью Хорезма, но выделялся как особая, вероятно, первоначально полунезависимая область (владение), население которой отличалось от хорезмийского этнографически и наличием своего особого диалекта. В конце прошлого века вопросом локализации Кердера вскользь занимались П.И.Лерх [Lerch, 1873, p.35] и Н.И.Веселовский [Веселовский, 1877, с.13], помещавшие его на севере Хорезма, в дельте, скорей всего, в ее восточной части. Первое четкое определение области Кердер, как «нижней части правобережья Хорезма, составлявшей в эпоху арабского завоевания особое владение», дано составителями первого тома «Материалов по истории туркмен и Туркмении». Затем это мнение было обосновано и развито на археологическом материале С.П.Толстовым, возвращавшимся к этому вопросу неоднократно, и поддержано Я.Г.Гулямовым, проделавшим специальную работу по изучению канала Кердер. В последнее время наиболее полная сводка имеющихся сведений и мнений о Кердере была сделана В.Н. Ягодиным [Ягодин, 1963, с.72,75], приведшим новые данные в подтверждение локализации г.Кердер городом Хайван-кала, а канала Кердер - современным протоком Чортанбай. Археологическое своеобразие района Кердера начало намечаться еще в конце 30-х годов прошлого века. С.П.Толстов в 1948 г. писал, что «в северо-западных районах Хорезма керамика афригидского времени отлична от классической южнохорезмийской» [Толстов, 1948, с.205]. В 1956 г. Е.Е.Неразик и Ю.А.Рапопорт по результатам раскопок на Куюк-кале впервые ввели в научный оборот памятник, оставленный населением Кердера, как это и было определено его исследователями, указавшими также на его принципиальное отличие от афригидских памятников Хорезма и явную связь с культурой «болотных городищ» возле Казалинска. Продолжение археологических исследований в дельте Амударьи позволило начать углубленное исследование культуры Кердера. Установлено, что она распространена только в правобережье и на Устюрте, а ее происхождение тесно связано с районом низовий Сырдарьи. Подробное описание этой культуры на всей территории ее распространения не входит в задачи авторов. Этот вопрос специально освещен в работах В.Н.Ягодина [Ягодин, 1963, с.40]. Мы полностью солидарны с ним в выделении самостоятельной культуры Кердера и разделении ее на два этапа, датируемых: первый – VI-VIII вв., второй – IX-XI вв. К первому этапу относятся городища Куюк-кала, Курганча и нижний слой Ток-калы; IX-XI вв. датируются верхний слой памятников Ток-калы и Хайван-калы (рис.1). Рис.1. Средневековые памятники дельты Амударьи Главным результатом раскопок Ток-калы в 1961 г. явилось начало исследования могильника, где были обнаружены два горизонта погребений: нижний – погребения в оссуариях; верхний – погребения в цистах из сырцового кирпича [Гудкова, 1964, с.62,72]. Раскопки Ток-калы, продолжавшиеся ежегодно вплоть до 1963 г., позволили с большой полнотой воссоздать историю этого интересного памятника, а также привели к открытию оссуариев с надписями и живописью на них [Гудкова, 1964, с.71]. В 1961 г. были произведены раскопки и обследования окрестностей Хайван-калы. В результате были установлены многометровые культурные слои, разделенные на несколько строительных горизонтов. Кроме того, вокруг городища было обнаружено огромное неукрепленное поселение. В 1962 г. были произведены раскопки городища Гяур-кала Ходжейлийская. Здесь были вскрыты многометровые культурные наслоения, охватывающие огромный промежуток времени от IV в. до н.э. до XIII в. н.э. Значительный интерес представило исследование многослойного могильника, где наряду с прочими находками, были обнаружены оссуарии со скульптурами животных и многоцветной сюжетной росписью [Ягодин, Ходжайов, 1971, с.90-96]. Следует отметить, что на возможность нахождения здесь могильника указывал еще в 1928-1929 гг. А.Ю.Якубовский [Якубовский, 1930, с.551]. В 1963 г. повторно были обследованы Багдат-кала и Курганча. На обоих памятниках были заложены шурфы, а на Багдат-кале снят схематический план. В 1964 г. было произведено обследование юго-восточного побережья Аральского моря, приведшее к открытию на возвышенности Терменбес стоянки с тремя археологическими комплексами: энеолитическим, эпохи поздней бронзы и раннесредневековым. В 1964-1966 гг. проводились широкие исследования некрополя древнего Миздахкана. Благодаря аэрофотосъемке всего археологического комплекса были выявлены неизвестные ранее особенности его топографии [Ягодин, Ходжайов, 1971, с.9]. В 1965-1967 и 1969-1973 гг. продолжались исследования городища Курганча. В результате установлена последовательность возникновения отдельных его частей, а обживание памятника отнесено к VII-VIII вв. В 1968 г. были продолжены раскопки на могильнике Ток-калы. Получена новая информация о погребальных обрядах средневекового населения Дарсана. В 1970 году отделом археологии ИИАЭ ККО АН РУз. была разработана долгосрочная программа археологического изучения Арало-Каспийского междуморья и начата ее реализация. В рамках этой программы проводились систематические археолого-топографические изыскания, своего рода «археологическая съемка» территорий, до этого практически полностью незатронутых археологическим изучением. В результате были выявлены памятники различных хронологических групп - от каменного века до средневековья и большого количества категорий, в том числе и ранее неизвестных: городища, башни, стреловидные планировки, кочевнические святилища и стоянки, грунтовые могильники, курганы. Было установлено, что Устюрт является еще одним из районов распространения Джетыасарско-Кердерской культуры, что выдвинуло задачу изучения специфики этой культуры в экстраординарных условиях Арало-Каспия [Ягодин, 1992, с.8]. VII-VIII вв. – время становления феодального строя в оседло-земледельческом Хорезме, время появления крупных замков, контролировавших большие ирригационные системы, время резко выраженного социального расслоения общества и появления на разных его полюсах знатного феодала - дехкана и общинника – крестьянина. В противоположность этому в Джетыасарских и Кердерских поселениях мы наблюдаем сохранение огромных общинно-племенных домов-массивов, общеплеменных систем охотничьих сооружений и святилищ на Устюрте. Все это свидетельствует о замедленных, по сравнению с оседло-земледельческими областями, процессах общественного развития, стойком сохранении архаических патриархально-родовых общественных отношений, слабо развитой социальной стратификации общества. В 80-годы прошлого века В.Н.Ягодиным в Восточной части Устюрта выявлены несколько средневековых кочевнических святилищ Дуана-1,2; Сумбетимералан-Куркреук и Джарынкудук-10. Анализ материалов исследований святилищ позволил отнести их к единой Джетыасарско-Кердерской культуре [Ягодин, 1992, с.32]. Анализ пространственного распределения стреловидных планировок святилищ VII-VIII вв. н.э. на территории плато Устюрт позволяет говорить о том, что они использовались в качестве охотничьей и пастбищной территории. Святилища Дуаны, Джарынкудука и урочища Алан являются свидетельством того, что подобные святилища создавались по одному на тот район охоты, которым владел определенный род или племенноносители Кердерской культуры. Как свидетельствует этнография, руководители таких охот совмещали светские и религиозные функции. Перед началом охоты происходило общественное моление, сопровождавшееся определенными обрядами. По завершении охоты совершались благодарственные обряды с жертвоприношениями. Устюртские святилища достаточно ярко свидетельствуют о существовании подобных обрядов у Кердерских племен [Ягодин, 1992, с.33]. С 1997 г. археологические памятники Приаральской дельты Амударьи изучаются Нукусским госпединститутом. В 1997 и 1999 гг. археологическому изучению подвергались городища Кердер и Дарсан. Были заложены три раскопа и траншея. В результате раскопок на Куюк-кале выявлен трехметровый культурный слой, разделенный на несколько строительных горизонтов. В 2002-2006 гг. продолжены исследования на городище Куюк-кала. В результате раскопок была уточнена топография памятника, открыт городской некрополь и получены новые данные по стратиграфии и истории сложения города. В 2000-2003 гг. исследованию подверглось городище Крантау, где был открыт городской некрополь. Установлены три типа погребений: захоронения в оссуариях (III-II вв. до н.э.); погребения в щелевидных погребальных камерах (VII-VIII вв.) и погребения в подбое (IX-XII вв.) [Ходжаниязов, Юсупов, Амиров, 2001, с.184]. Значительный объем полученной керамической коллекции дал возможность сделать кердерскую керамику с Куюк-кала и Ток-кала предметом специального анализа, позволившего углубленно рассмотреть вопрос о происхождении кердерской культуры и ее связях как с племенами нижней Сырдарьи, Западной Сибири, Семиречья, из среды которых вышли обитатели Кердера, так и с населением Хорезма. Первостепенное значение для исследования всех проблем, связанных с Кердером, имели материалы раскопок раннесредневековых некрополей Ток-калы, Куюк-калы и Крантау. Население, заселившее дельту Амударьи в конце VI-VIII вв., знало два погребальных обычая: погребение предварительно очищенных костей в оссуариях или сосудах и трупоположения в ямах. Оссуарные захоронения были распространены в Ток-кале, Гяур-кале, Куюк-кале, Крантау, Порлытау, а трупоположения в грунтовых погребениях найдены в Куюк-кале [Мамбетуллаев, Юсупов, Турманов, 2003, с.78], Крантау; не исключено, что они практиковались населением Курганча и Гяур-калы. Большая часть алебастровых оссуариев из Ток-калы и Гяур-калы была покрыта цветными и черными рисунками или надписями. Эти надписи были прочитаны С.П.Толстовым и В.А.Лившицем [Толстов, Лившиц, 1964, с.67]. Надписи состоят из даты (год, месяц, день – в терминах зороастрийского календаря), имени усопшего и его отца и формулы благопожелания. Нас не должно удивлять наличие на оссуариях с территории Кердера VII – первой половины VIII в. хорезмийских по письму и языку надписей. Поскольку на нижней Сырдарье, откуда происходили обитатели Кердера, зороастризм не был распространен, то надо полагать, что он был заимствован ими у хорезмийцев и, разумеется, в его хорезмийском варианте. При этом не только естественным, но и необходимым было заимствование хорезмийского языка, как языка культа. Если в Кердере в это время и существовал местный диалект, на что указывает сообщение Якута о не хорезмийском и не тюркском языке населения этой области в предмонгольский период, то есть основание предполагать существование здесь своей особой письменности и письменного языка. Если учесть, что в 1987 г. при раскопках городища Алтынасар в нижней части Сырдарьи был найден красноглиняный кувшин с рунической надписью, то можно считать, что керамический комплекс, полученный в результате этих раскопок, характерен для третьего этапа джетыасарской культуры (VI-VII вв.). Надпись является памятником восточноевропейской разновидности древнетюркского рунического письма (ВЕР), основной ареал распространения которой включает территорию степной зоны Юго-Восточной Европы, от Поволжья до Дуная [Кляшторный, Левина, 1989, с.91, рис.8,9]. Эта находка впервые с полной определенностью свидетельствует об использовании этой разновидности рунической письменности раннесредневековым тюркоязычным населением Приаралья, и в том числе Кердера. И сведения источников, и археологические данные позволяют связать окончательное запустение поселений Ток-калы, Хайван-калы в XI в. с изменением водного режима в дельте и перемещением основного стока в ее западную часть. Анализ ситуации, сложившейся в VIII-XIII вв. во всей дельте Амударьи, и сопоставление ее с некоторыми сведениями в источниках об огузах и ранних туркменах (ал-Бируни, Константин Богрянародный, Абул-Гази), дают возможность высказать предположение о тесной связи населения Кердера в это время с огузами в низовьях Сырдарьи и их некотором участии в этнических процессах этого района и более поздних этнических процессах в Южном Приаралье, в частности в становлении каракалпакского народа. д.и.н., профессор НГПИ им. Ажинияза М.Мамбетуллаев

То есть, добровольное присоединение. Это не удивительно, так как, кроме каракалпакских ханств, после джунгарского нашествия, по степи кочевали десятки племен во главе своих бийев-батыров, разбросанных вдали от своих основных кочевий. В 1743 году, кроме каракалпакских ханов и султанов, присягу верности российской империи приняли более 50 таких племен. Так как, в 1743 году началась война с казахами, те племена вполне могли повторить судьбу жалаиров и все труды Маман бия по объединению каракалпаков пропали даром. Значит, потомки их сейчас живут среди казахов и являются казахами. Маман батыр - бий рода Жабы (Ябгы) из племени Кипчак, по поручению каракалпакских ханов объездил почти все отдаленные кочевья каракалпаков, принудил их к объединению и он же был выбран послом в Петербург.

Спасибо! Но, вроде Вы уход жалаиров связывали с Бараком. Я никак не могу найти источник, где говорится о подлинной вражде Абулхаира с Бараком и какую роль при этом сыграли Жалаиры.

Абсолютно верно, информации слишком много, но все они только предположения. Про Карасакала тоже писали разное. Но тем не менее есть архивные данные. Я лично сверял эти архивы, все сходится, потомки Кучума есть среди каракалпакских ханов. Деятельность Кучумовых до Кучук хана (хотя, он тоже всячески поддерживал башкирские восстания) проходила на территории нынешнего Башкортостана и в российских архивах тоже есть эпизоды каракалпакско-казахско-башкирских совместных действий. Не ясным остается Бухарцы (кто они?). Тут может быть два объяснения: 1. Кучум с каракалпаками пришел именно из Бухары и отсюда - Бухарцы. 2. Каракалпаки на простой народ говорят Пухара (биз пухара халыкпыз) и отсюда Пухарцы-Бухарцы. От себя добавлю, что со ссылкой на архивы, бухарские каракалпаки были самыми отважными у Бухарского эмира (кажется из донесения Позухина, сейчас не помню). Сейчас всех, кто проживает на бывшей территории Сибирского ханства называют Сибирскими татарами. Так, что все усилия наших предков (казахов, башкир, каракалпаков), как историческое наследие, досталось нашему северо-западному соседу, татарам.

В принципе нет различий между Аральскими и Сырдарьинскими каракалпаками. Из-за стихийных бедствий в дельте Амударьи в начале 16 века, каракалпаки сместились в разном направлении. Северо-западная часть присоединилась к своим ногайским соплеменникам, а с распадом Ногайской Орды заселили территорию Сырдарья-Урал-Эмба. В начале 17 века, Амударья снова легла на свое прежнее русло и первыми дельту заселили ушедшие на Юг (Ургенч) и Юго-Запад (озеро Сарыкамыш). А Северо-Западные или их остатки, присоединились к ним только в конце 18 века. В истории Евразии, к сожалению, делается акцент только на Сырдарьинских каракалпаков и рассматривают каракалпаков, как пришельцев на своей нынешней территории, что в корне ошибочно, хотя написана масса научных трудов, проведены археологические и прочие научные работы, подтверждающие общность Аральских народов с Сырдарьинскими каракалпаками. В добавок, нынче и Аральцы, и Сырдаринцы являются одним народом. И неспроста это, что каракалпаки делятся на два Арыса, а единое шежере состоит из шести основных племен Конраты, Кипчаки, Мангыты, Хитаи, Муйтены, Кенегесы. После 1723 года из-за нападений джунгар, каракалпаки снова были рассредоточены и как пишет А.И.Левшин, казахи воспользовались моментом и отомстили каракалпакам за все прошлые обиды. Отсюда следует, что каракалпаков было намного больше, чем многие предполагают и в прошлом приносили казахам не мало бед или составляли конкуренцию в политической арене. Таким образом, целый народ каракалпаков, бывший независимым, имевший своих ханов и кочевавший на реке Сыр, от частых нападений и мщения киргизов за древние обиды, рассеялся и в конце минувшего столетия потерял политическое бытие свое 8. В 1740 году большая часть Средней орды и хан ее Абульмагмет кочевали на Ори и Хобде; Абульхайр жил тогда более на берегах Сыра, или Кувана, и потому писал в 1742 году Неплюеву в Оренбург: "Я с Меньшею ордою на Сыре, а Средняя орда близ вас, генерал". Теперь видим совсем противное: ни один из родов Средней орды не приближается к Оренбургу. Подобно сему, многие аулы алимулинского поколения, зимовавшие всегда на Сыре, по вражде с однородцами своими, которым покровительствует хивинский хан, в 1821 году пришли на зиму к Илеку. В то же время несколько других аулов, обыкновенно кочевавших у границ наших, удалились к Хиве. Все сие ведет нас к заключению, что киргиз-казаки при настоящем образе их жизни и в ныне занимаемых ими землях не могут поселиться; что польза их собственная и выгоды соседственных с ними держав, особенно России, требуют, чтобы они состояние богатых пастухов не меняли на состояние бедных земледельцев, и что самые степи их как будто нарочно созданы для кочевой жизни. Не заведением селений водворится в ордах сих тишина и согласие, но строгою справедливостию и приучением к подчиненности можно довесть их до того, что они, наконец, почувствуют благодетельные следствия мира. (http://vostlit.narod.ru/Texts/Dokumenty/M.Asien/XIX/1820-1840/Levschin/text15.htm).

Нет, не забыт. Казахские историки тоже исследовали все, что касается Кучума. А каракалпакам известно, что Кучум родился в Приаралье на каракалпакской земле и умер там же. Во времена когда он появился на свет, каракалпаки входили в состав Бухарского ханства. Молодость Кучума прошла в Бухаре, оттуда он убыл в Сибирское ханство. Его потомки правили каракалпакским и башкирским народами. А когда башкиры отошли русским, Кучумовичи правили только каракалпаками. Родословная потомков Кучума указана в разделах этого форума "каракалпакские ханы", а также "Карасакал - Шуна батыр". http://sybyrlar.narod.ru/istoria2.html Сам Кучум и все члены его рода, так называемые шейбаниды, были в основном выходцами из Средней Азии и Казахстана. Какая-то часть коренного населения, естественно, оставалась на прежних местах и смешивалась с пришельцами-завоевателями. В одной из сибирских легенд об основании д. Кускуны Тевризского района Омской области говорится о том, что во времена хана Кучума сюда пришли каракалпаки (казахи?) и прогнали живших здесь остяков[6]. Рядом с Кускунами находится другая деревня сибиров Байбы, в прошлом известная как Байбахтинская. Этноним байбахты встречается как родовое подразделение не только у каракалпаков, но входил в состав казахов-алчынов младшего Жуза.

Наоборот, чуть монголоидным оттенком. А вот Максет, тоже молодой певец, чуть европеоидный. Такие монголо-европеоидные лица у каракалпаков преобладают. У всех вытянутые и худощавые лица. Я сейчас в другой Республике и по таким лицам сразу распознаю каракалпаков. Ни разу не ошибался. А в Нукусе все перемешаны, поэтому сразу различить кто есть кто трудно. http://www.youtube.com/watch_popup?v=rNBotR8phqE&vq=small

Посередине бабка Тоты, ей 132 года, самая старейшая среди каракалпаков. Проживает в Турткульском районе, на юге Каракалпакстана. Вроде внесена в книгу Гиннеса.

Здесь интервью с артистами. Разговорный каракалпакский язык. http://www.youtube.com/watch_popup?v=M07gnv0_yhI&vq=medium