Lion

Тему создал, удалили

Это тоже ответ. Кстати, я не в обиде Остальаное - шутка. Кстати, хотя бы увидели упоминание Вас в моей статье? Я кокраз обратного мнения Выложу, хотя и хотелось бы, чтоб было подвергнуто обсуждению не "монголика", а сам Системный метод.

А у Вас что будет сказать - Я |Вашу статью не баловал, видимо мне не будет снисхождения :)

Возможно так и было, а возможно и нет - аналогии, вещь скользкая. Ответов на вопросы не увидел... Думаю что нет - данные II КП отражают моб. возможности Европы половины XII века. Источники, которые говорят о наличии 60.000-ой армии есть - Вам видимо еще что-то нужно. Я взял данные у Разина: 12 марта 1241 г. прискакал в Пешт один из начальников пограничного отряда и доложил, что монголы прорвались через горные проходы Карпат и проникли на 200 миль [223] в глубь страны. 16 марта передовые отряды монголов появились под Пештом. Вскоре подошли и их главные силы, но Батый не решился атаковать сильного противника. Простояв под Пештом около двух месяцев, монголы начали отступать. Венгры стали их преследовать, но видели перед собой лишь незначительные группы монгольских всадников, которые неожиданно появлялись и исчезали. Как видите, получается май... Впрочем, готов признать, что "вера в Разина" меня подвела... Это просто миф. Без защиты комуникации воевать... не поверью, даже если сам начальник штаба Батыя мне об этом скажет. У меня грубый расчет, некая средная величина. Плотность затройек средневековых городов как правило было примерно похожей. А поконкретнее? У меня имелись несколько другие данные. А вот опровержении не увидел, что означает, что у zenturion метод выдержал проверки Я рад.

Ну, раз начали - держитесь И зря - Вы фактически разобрали только "монгольскую часть" стати. То есть если бы ее не было, Вам бы нечего было сказать. Это лучше всего указывает на высокое качество стати - ведь по самому методу-то Вам нчего сказать и спор идет по второстепенным с позиции данной темы вопросам - Шайо, Козелск и тд. Впрочем, кратко остоновимся на них. Приходило, ествественно. Я анализировал это сообщение с помощю моего метода и пришел к выводу, что сообщение отражает действительность. Эти сообщения пока не оправергнути Впрочен, это "монголоика" второстепенна с позиции данной темы. Видимо город держался до двух месяцев против элитных вйск монголов силами ангелов Здесь делов терминологии - видимо у Вас и у меня термин имеет разное значение. Ну, вопрос спорный. Вы путаете само понятие "осада" и "штурм". Монголы подашли к городу к 5-ому сентябрьяю, но пошли на штурм намного позже. Основана на современных взятию Киева источниках 13 в. и относит взятие Киева к 6 декабря за 9 дней. Впрочем, не имею желания ввязатся в спор о Киеве - чисто с позиции данной темы Вашы "2 месяца" более, чем убедительно показывают правилность моего метода

Привет Уважаемыe друзья! Здесь http://forum.vardanank.org/index.php?showtopic=438392&st=0&gopid=56... можно найти мою статью, о котором уже несколько раз говорил Вам. Буду очень рад узнать Ваше чистосердечное и обоснованное мнение относительно данной стати. С уважением Мгер Акопян

МИХАИЛ АТТАЛИАТ ИСТОРИЯ Битва при Манцикерте (19 августа 1071 г.) Приход послов [турок] еще не был ни отменен, ни отсрочен, а некоторые из приближенных императора [Романа IV Диогена] убеждали его отвергнуть мир, как лживый по существу и скорее бесполезный, чем сулящий выгоды. Ведь султан, говорили они, боится [нас], ибо не имеет значительных сил и, ожидая [войска], идущие следом за ним, выигрывает [377] время, чтобы соединиться с остальными силами. Эти речи толкали императора на войну. Таким образом, турки хлопотали у себя о деле мира, император же, издав боевой клич, неожиданно одолел в [первой] схватке. Молва об этом, достигнув врагов, поразила их. Пока же они, также вооружившись, отогнали беспомощную толпу [своих] в тыл, а сами тотчас сделали вид, что построились в военный порядок. Но большинство их [тут же] обратилось в бегство, увидев выстроившиеся в порядке и военном великолепии фаланги ромеев. Турки отступили назад, а император устремился следом за ними со всем войском [и преследовал их], пока не наступил поздний вечер. Однако, не встречая у врагов сопротивления и зная, что лагерь лишен конных воинов и пешей стражи, ибо у императора не было с собою достаточного войска, чтобы и здесь оставить защиту, [к тому же] большинство [воинов], как выше упоминалось, было утомлено еще раньше, император решил не продолжать более преследования, чтобы турки, устроив засаду, не напали на беззащитный лагерь. Вместе с тем он учитывал, что если он продолжит свой путь, то ночь застигнет его при возвращении и тогда турки, будучи хорошими стрелками из лука, изменят [направление] своего бега на противоположное. Поэтому, повернув императорское знамя, он возвестил, что пора вспомнить о возвращении. Стратиоты же, оказавшиеся далеко от [своих] фаланг, видя поворот императорского знамени, решили, что император потерпел поражение. Многие, впрочем, уверяют, что некто из злоумышлящих против императора, двоюродный брат Михаила, пасынка императора, давно затаив на него злой умысел, сам сеял среди стратиотов подобные слухи и тотчас, захватив своих [воинов] (а ведь ему по доброте императора была вверена немалая часть войска), вернулся, как беглец, в лагерь. Подражая ему, и соседние с ним лохи (отряды) один за другим без боя обратились в бегство, а за ними — и другие. Тогда император, видя бессмысленное и беспричинное бегство, остановился вместе с окружавшими его людьми, призывая, как обычно, своих [воинов] прекратить бегство. Но никто не повиновался. Те же из неприятелей, которые стояли на холмах, видя нежданную беду ромеев, сообщили султану о случившемся и убеждали его повернуть [на ромеев]. И вот, после возвращения султана, тотчас и неожиданно для императора битва разразилась. Приказав окружавшим его не поддаваться и не впадать в малодушие, император долго и мужественно защищался. Среди же прочих [воинов] вне укреплений [лагеря], захлестнутых [волною] паники, стоял разноголосый вопль, господствовало беспорядочное бегство, и никто там не сказал нужного слова. А если и говорили, то одни о том, что [378] император храбро сопротивляется с оставшимися у него [воинами] и что варвары [уже] обращены в бегство, другие же возвещали о его гибели или пленении, третьи же болтали совсем другое и приписывали победу то той, то другой стороне, пока не начали многие из бывших с императором [в походе] каппадокийцев дезертировать оттуда [целыми] отрядами. О том же, как я сам, став на пути бегущим, многих задержал, стремясь отвратить поражение, пусть расскажут другие. После этого многие из императорских конюхов, возвращавшиеся с конями 1, на вопрос о том, что случилось, отвечали, что не видели императора. И какое было смятение, и плач, и горе, и ужас неудержимый, и пыль до небес, и, наконец, турки, нахлынувшие на нас отовсюду! Поэтому каждый, сколь у него нашлось рвения или стремительности или сил, вверил бегству собственное спасение. Неприятели же, преследуя бегущих по пятам, одних убили, других взяли живыми, а третьих растоптали [лошадьми]. И случилось ужасное, всякие слезы и. жалобы превышающее, ибо что может быть печальнее, чем лагерь императора бегством и поражением от варваров бесчеловечных и грубых низринутый, чем император, лишенный помощи и варварским оружием окруженный, чем палатки императора, командиров и стратиотов, ставшие добычей этих мужей, [что может быть горше], чем узреть все у ромеев опустошенным, а царство увидеть в мгновенье ока рухнувшим?! Так обстояло дело с остальным войском. Но окружавшие императора враги отнюдь не легко и не сразу его одолели. Обладая стратиотским и военным опытом, знакомый со многими опасностями, он оказал сильное сопротивление нападающим, убив многих [из них]. Наконец, он был ранен мечом в руку, а затем конь его был повержен стрелой, и ему пришлось сражаться пешим. И вот к вечеру, вконец утомленный, о, горе, он смирился и стал пленником [турок].

А вот и автор на русском (достал таки ) Аристакес Ластиверци. Повествование вартапета Аристакеса Ластиверци о бедствиях,принесенных нам инородными племенами. XXV О ГРЕЧЕСКОМ ИМПЕРАТОРЕ, ПОЛОНЕННОМ ПЕРСИДСКИМ ЦАРЕМ Не следовало рассказывать о непостижимых явлениях, описывать события в то время, когда мы не располагали повествующим о них сочинением, [браться за труд] без чьей-либо просьбы, да и превосходящий наши возможности. Поэтому мы прошли мимо многих важных событий, которые имели место в те времена, оставив их более сведущим и мудрым: быть может, кто-либо из них обратится к [их описанию]. Таким образом, я раззадорю тех, кому это под силу. Но преступно было бы обойти молчанием битву между двумя царями, посему в немногих словах мы опишем эти великие события. Если считать с Константина Великого, Диогэн 38 был шестидесятым или около того императором. Он видел, что персидский царь захватил немалую часть его империи, разогнал греческих наместников, а затем с великой добычей и пленными вернулся в свою страну. И через десять лет, отдавшись порыву, обладая мужественным характером, греческий император решился на войну, дабы не показаться трусливым и не оставить после себя дурной памяти. В великом и грозном гневе прошел он по морю, словно по суше, занял провинцию Вифинию и собрал вокруг себя великое множество [войска], ибо обширные пределы империи—от финикийских долин, где находится Антиохия Великая, до крепости Ван и страны Рштуник 39 против Хеpa — находились пока под его властью. При виде такого множества войска, собранного в одном месте, он /138/ возгордился и счел, что земным царям его не одолеть. И не вспомнил он слов пророка, что не множество войск спасет царя и не могущество великана, но десница всемогущего. В голове у него родился нелепый замысел, множество войска вместе с военачальниками он отправил по другой дороге, а сам с великим ополчением взял путь на восток, прибыл в великий город Феодосиополь и там сформировал конницу. Велик грех, если преступник перестает [131] быть сыном [божьим] и в деяниях своих лишается разума. Но хуже гордыня, которая правит ишханами и царями, забывающими о прегрешениях древних. Тот же недуг сразит всех причастных к этому. Никто не сможет противостоять строптивцу, если господь, согласно притче, не выступит против него. Посему император не разрешил войскам стать на отдых [и подождать], пока подойдут и сплотятся вокруг него прочие силы. Они бы воодушевляли друг друга на подвиги мужества, и так образовалась бы великая армия, внушающая ужас противнику. Но Диогэн пожелал добиться успеха лишь собственными силами. Он подошел к пределам гавара Маназкерта, где расположился лагерем персидский царь. Там, против персидского стана, он разбил свой лагерь, вокруг приказал возвести укрепления и назначил день битвы. Персидский же султан был в тревоге и коварно стремился начать бой [немедленно], он опасался, что будут стянуты другие отряды, мощь императора возрастет и ему не удастся прорвать оборону врага. Он предпочитал выступить против двух сил, нежели против трех. Султан поспешно поднял своих, так что греки невольно вынуждены были изготовиться к бою против персов. Противники в ярости /139/ напали друг на друга, они бились в боевом рвении, но ни та, ни другая сторона не могла еще одолеть. Вскоре, однако, крупный отряд, воины которого не были причастны к богопочитанию, изменил греческому императору и перешел на сторону врага. Это вызвало смятение в греческом стане, войска стали биться вяло и трусливо, в то время как воодушевившиеся персы мужественно и неукротимо бросались в бой. Не ведая истинного положения дел, греческий император разгневался на армянское войско и всю нацию, отнесясь к ним с презрением. Но вот он обратил внимание на боевую храбрость и подвиги удальцов, которые не утратили присутствия духа перед могучими персидскими лучниками, мужественно держали фронт и не показывали спину, хотя многие из них были настроены к императору враждебно; тем не менее они не изменили и приняли смерть, желая, чтобы после смерти [132] об их преданности и храбрости осталась добрая память. И тогда император выказал им свою любовь и посулил великие дары. Император поднял глаза и с того места, где он располагался, посмотрел на противника. Увидев, что часть его собственной рати обратилась в поспешное бегство, он немедленно облачился в боевую одежду, вооружился и, как молния, устремился в гущу боя. Сразил многих персидских храбрецов и среди войск [противника] вызвал смятение. Но не ведал того, что не с ним был военачальник отрядов господних, который явился Иосии и даровал ему победу. Господь не выступил с мечом и щитом вместе с нами, не обнажил меч против врага и не остановил его. Всемогущий господь не появился среди [императорских отрядов] и не протрубил нам в рог спасения и надежды, но отнял у нас [дарованное] им /140/ же мужество, предал нас в руки врагов наших, на поругание соседям нашим, отдал нас на заклание словно овец. Луки наши раскрошились, орудие оказалось переломленным, воины ослабли и оробели, ибо господь лишил мощи воинов и начальников наших. Отнял у них за непотребные нравы меч и могущество и выдал их врагам. И вот этого могущественного владетеля царского престола полонили, словно жалкого и грешного раба, и поставили перед персидским царем. Но господь и наказывает и утоляет боль, бесконечна сладость его человеколюбия, и порицаемого он не совсем ниспровергает, но после немногих испытаний прощает, дабы мы осознали собственную немощь. И он пощадил и облагодетельствовал владетеля своего престола! Звероподобному персидскому царю он внушил любовь и заботу, какую питают к любимому брату, и [персидский султан] охотно пощадил Диогэна и выпустил его. Но освобожденного господом и вырванного из рук чужестранца свои, коварно надругавшись, ослепили и убили, и несмываемой кровью окропили царский престол. И с тех пор начальники и воины утратили свое мужество и победа более Не доставалась империи. Коварство и ненависть разделили динатов, поправших правосудие: они разоряли страну и [133] ничем не способствовали ее спасению. И господь разгневался и призвал для отмщения многие народы, от Лунных гор 40 и до великой реки, протекающей по северной стороне Индии 41, дабы эти иноязычные и злобные племена наводнили многие [земли] нашей страны, обосновались на берегу моря Океан и разбили шатер против великого града, чтобы весь мир заполнить кровью и трупами и положить конец порядку и вере христианской. Пока же великий султан Алб-Аслан 42 увидел, сколь значительны /141/ одержанные им победы, увидел счастливый исход трех войн (во время первого похода, правда, Маназкерт не был взят, но многие области он [султан] разорил мечом и взятием в полон; во второй раз избиениями и пожарами он обратил в пустыню Ани) и с дерзкой самоуверенностью выступил навстречу греческому императору. И думал: «Если [Диогэн] изъявит покорность, я с любовью и почестями отпущу его в собственное царство, И заключим клятвенное соглашение, что между персидским царством и греческим утверждается мир». Выйдя из этой войны победителем, когда все, о чем он помышлял, удалось, а тот, кто внушал трепет и страх, стоял перед ним в оковах, словно раб, он вспомнил об обете, данном богу, и усадил Диогэна справа от себя. Возвеличил его, словно родного, и заключил с ним договор, мол, пусть отныне кончится между ними вражда. Владей в мире своим царством, а мы — персидским. То, что я захватил в войне, остается мне, но мы не будем более вторгаться в вашу страну. И отпустил его с великим почетом. А когда увидел, что Диогэн коварно схвачен своими нахарарами 43 и ослеплен, и умер, не дойдя до царского престола, он преисполнился гнева и ярости. Хотел отметить за друга, но его самого постигла смерть. И ушел он из мира вслед за прочими смертными, [придя туда], где едины цари и бедняки

Народ, мне нужны первоисточники по воинам Тамерлана - где их можно найти?

Для тех, кто осилит английский При случае готов дать рязяснения по мере сил. Aristakes Lastivertc'i's History 25. Concerning the King of the Greeks Who Was Arrested by the King of Persia Now there is no need to record or narrate in writing incomprehensible or extremely difficult matters since no one has imposed such a task upon us nor demanded it of us. Nor are we capable of such. Therefore, many important accounts included among such categories, we have omitted, leaving them to [writers] more eloquent and intelligent than we. Perhaps someone may request it of them, and [perhaps] I am encouraging the capable to undertake [such a task]. However, since omission of an account of the war between the two monarchs would damage [this history] not a little, we regard it as necessary to dispense with such a great event [even if only] in an abbreviated fashion. Emperor Diogenes [1068-71] was more or less the sixtieth monarch after Constantine the Great, according to the enumeration of emperors. When he saw that the king of Persia had taken not a small part of his kingdom, and had put to flight the Greek lieutenants and taken back to his own land great booty and many captives, [the Byzantine emperor] ten years later decided [167] to make war, in order not to appear unmanly and frightened, and in order not to leave to posterity a bad impression of himself. With arrogance and in great rage, he crossed the sea, as though traversing the land. Halting in Biwt'ania, he assembled a countless host, for yet did he possess a broad and extensive kingdom whose borders stretched from the vallies of Phoenicia (where the great [city of] Antioch stands) as far as the fortress of Van, and the entire Rhshtunik' country opposite [the district of] Her. Seeing such a multitude of troops aseembled in one place, [g137] he arrogantly grew proud, thinking it impossible to be vanquished by any kings born of this earth. But he did not remember the words of the prophet that the king does not triumph through the multitude of soldiery, nor does the giant [triumph] because of his strength, but rather through the right hand and arm of the Omnipotent. Now with an unbecoming plan,[the emperor] sent numerous troops under commanders along a different road, while he himself with a great host travelled East until he reached the great city of T'eodupolis [Karin/Erzurum], where he arranged the cavalry. Sin is dreadful and sinners are denied the wisdom and adoption of God, but most unbearable of all is arrogance [168] held by princes and kings, unschooled by the memory of arrogant folk in the past who were destroyed. That wicked disease destroys all who become affected by it, because the adversary of arrogance, according to the Proverbs, is none other than God himself. Consequently, [the emperor] did not allow his troops to rest until the other masses of soldiery arrived, such that encouraging each other onward to bravery and valor, they might have formed one great army, capable of terrifying the enemy. No, [the emperor] wanted to win the war using only those men he had then with him. He quickly reached the place where the king of Persia was encamped, by the borders of the district of Manazkert. There did he pitch his royal tent, opposite the Persian brigade, and he fortified the area around himself and designated the day of battle. But the wily king of Persia out of fear sought to start the fight before the scattered troops could arrive to strengthen the emperor and make it impossible for him to fight. He considered it better to fight against two masses than against three. Therefore he hurried and speeded up the pace of preparations until the Greeks were forced to come out against the [169] prepared and organized Persians. And when, both sides had let loose with their insults, and clashed with one [g138] another in military order, when neither side appeared the defeated side, then suddenly a great brigade devoid of piety, rebelled from the Byzantine emperor and crossed over to the side of the enemy. As a result, many soldiers were killed, and thereafter they fought without resolve and not bravely and in an organized fashion. At this the Persians became aroused and turned bold and unconquerable. But since the Byzantine emperor was uninformed of what had transpired and did not know the reason [for the turn of events] he had filled up with rage against the Armenian troops and people and looked upon them with hatred. Yet, when he saw them fighting with dedication, when he saw the boldness of those braves who did not fear the able Persian archers, but rather were stoutly resisting and not turning tail and did not abandon the king as many had, (no, instead they risked death so that after death they would leave a good name of loyal bravery) then did he display great affection for them and promise them unheard of rewards. Now the emperor looked up from where he was seated, and he observed the champions, and he saw his troops [170] in confusion and flight. So he quickly arose and dressed and armed himself like a warrior and reached the field of battle like a streak of lightning. He made corpses of many of the Persian braves and quickly struck terror into the troops. But he did not know that the general of the Lord's troops who had appeared to Joshua and given him victory, was not with him. Nor did the Lord come to our troops with weapon and shield, nor did He unsheath His sword against the enemy and stop them. And the Lord of power did not intervene nor was He for us a horn of salvation and hope. Rather [g139] He kept His strength to Himself and betrayed us into the hands of our enemies and to the insults of our neighbors, and He gave us as lambs for slaughter. Our bows turned to dust, our weapons were destroyed, our forces weakened and deserted, for the Lord had taken away His power and the desire for valor from our troops and princes. He took from them sword and ability, and gave it to the enemy, because of our improper conduct. Now they took and stood before the king of Persia [the Byzantine emperor] that world-ruling lord of a great throne, as though he were a frightened, guilty slave, hand-cuffed. But God, who strikes and then heals, whose humane benevolence is without limit, does not [171] destroy the one He is advising. Rather, He pardons us after a little temptation/trial so that we understand our weakness. He kept and pardoned that occupant of his foot-stool by kindling affection and concern in the heart of the beast-minded king of Persia, who looked upon [Diogenes] as upon a beloved brother. And he released him graciously and with much care. But the one whom God had freed from the hands of foreigners was blinded by his own folk, treacherously, shamefully and then killed. And indelible blood rained upon that kingdom. Thereafter the power of princes and soldiers ended, and triumph was no more given to that kingdom. And the princes dealt treacherously and spitefully with one another, and justice of the court was ended. They achieved only the land's destruction, not its salvation. Meanwhile the Lord became filled with rage and sent many [foreign] peoples for vengeance. [He brought] from the Mountains of the Moon and from the great river crossing northern India, wicked peoples speaking foreign tongues to flood like gushing water over our lands; to establish their headquarters by the shores of Ocean Sea [? Caspian Sea] and to pitch their tents opposite the great city, filling up our entire land [172] with blood and corpses and eliminating the orders and religion of Christianity. The king of Persia, Albaslan, then observed [g140] his great triumphs and the victories of the three battles he had waged. While it is true that the first time Manazkert remained impregnable, nonetheless he was able to overturn many lands with the sword and captive-taking. Furthermore [during] the second [invasion] he overturned Ani with the stabbings of swords, and then he set it on fire, leaving it a desert. Because of such [victories, Alp-Arslan] fearlessly and proudly went before the Byzantine emperor. But he had made this vow to himself that should he capture him [Diogenes] he would free him to return to his kingdom with affection and honor. He had confirmed this with an oath so that there be peace between the Iranian and Byzantine kingdoms, So, when he emerged triumphant from this [last] battle as well, when what he had wanted to come to pass did in fact transpire, and when the one whom he had dreaded and quaked at stood there before him, bound, like one of his servants, then did [Alp-Arslan] recall that compact which he had made with God. [Alp-Arlsan] elevated [Diogenes] and seated him on his right. [173] And he exalted him as a faithful friend and made an oath with him that "hereafter let there be no discord between you and me; rather, rule over your kingdom in peace, and we shall do the same with respect to the Persian lordship. But I shall keep what I took in battle, and no longer invade your land." And [Alp-Arslan] freed him with great honor. Subsequently when [Alp-Arslan] learned that [Diogenes] had been captured by his own lords and treacherously blinded, that he had not reigned as monarch but rather had been tortured to death, then did he fill up with wrath and rage. He wanted to avenge the one who had become dear to him. But then death overtook [Alp-Arslan, d. 1072] and he quit this world, following all those fashioned of earth, to [the place] where kings and paupers [dwell] together. [g141]

???!!! Очень граматно и мобильно, нет слов И вообще, статья напоминает недобрасовестный конспект известных событии...

Для наглядностьи, вот место битвы - http://maps.google.ru/?ie=UTF8&ll=39.142842,42.72583&spn=1.013961,1.763306&t=p&z=9 На карте видна огромнее поле южнее и юго-восточнее Маназкерта - видимо битва произашла именн там, на поле которая дает все возможности для маневра столь огромных армии...

Труд Матеоса Ураеци у меня в электронном виде есть, но оно на армянском и врядь ли ее кто здесь поймет, если выложу. Сиклицес и Ластивреци у меня в книжнем виде на армянском, так-что и их выкладывать я не в сосстоянии. С данными остолных историков знаком по сноскам в трудах других историков.

СМБАТ СПАРАПЕТ ЛЕТОПИСЬ Император Диоген (во главе войска) отправился в Армению, в город Маназкерт и захватил его. Войска султана, которые находились там, обратились в бегство, а тех, кого он настиг — уничтожил. Султан осадил Халеб и камнями пробил в нескольких местах городскую стену, однако завладеть городом не смог. Узнав о том, что Диоген находится на востоке, султан повернул назад и прибыл в Урху. Дук города преподнес ему подарки, после чего султан мирно отправился к подножью горы Лесун. Войска султана уходили с такой поспешностью, что по дороге пало много коней. В это время Диоген написал злобное письмо, в котором говорилось: «Зачем же ты бежишь, ведь большая часть ар-(45}мии находится в твоем распоряжении». Прочитав это, султан остановился и отправил людей к Диогену с просьбой заключить союз и дружбу. Горделивый император не согласился, еще больше возгордившись. А коварные люди подговаривали Диогена: «Ведь ты император, никто не может противиться тебе. А наши войска страдают от нехватки пищи, распусти их по частям, пусть живут до тех пор, пока не начнется война». Поверив этим коварным советам, (Диоген) отпустил храброго эмира в Константинополь, а Тарханиата с 30000 воинов отправил в Хлат, а 10000 — в Абхазию. И так безрассудно рассеял часть своего войска. Все это стало известно султану, который собрал войско, чтобы начать сражение. Узнав об этом, Диоген построил свое войско. Командующим назначил храбрых армянских князей Хатапа и Василака. Началось сражение. В страшной битве погибли Хатап и Василак. Греческое войско понесло поражение и обратилось в бегство. Диоген велел собрать все свои распущенные войска, но никто не откликнулся на его приказ, ибо те, что отделились от его армии, ушли в Константинополь. Диоген только здесь понял коварство своей нации. На следующий день снова возобновилось сражение около Маназкерта в местности, называемой Тогутап. Диоген назначил командующими войсками правого и левого флангов Узна и Пацинака, а сам взял на себя передний и задний фланги. Когда началось сражение, Узн и Пацинак перешли на сторону султана. Греческие войска были истреблены. Взяли в плен императора и многих князей, связали их и представили султану. Захватили большую добычу. Султан заключил мир, и клятвами установили союз между персами и греками. Султан и император стали кровными братьями. После чего он отпустил императора в его страну.

Михаил Асори Хроника Когда император Роман Диоген узнал об этом, то собрал войско греков, отправился в Большую Армению и приготовился напасть на тюрок. Император Диоген хвастливо заявил, что одержит верх над тюрками, захватит их царя и сожжет его. В свою очередь царь тюрок намеревался в случае победы над греками и захвата Диогена проявить милосердие по отношению к нему и вернуть его с миром в его владения. Все это чудесным образом стало известно позднее. /Во время начавшегося сражения/ неожиданно произошли разногласия между знатными греками и императором. Армянские воины, которых они хотели заставить принять их ересь 37, первыми обратились в бегство и повернулись спиной к битве. Тогда тюрка благодаря своему хорошему единению одолели греков. [29] В этом сражении произошло следующее событие, достойное упоминания. Когда обе стороны были готовы к бою, сын дяди (двоюродный брат) султана Сулайман попросил поручить сражение ему, а самому султану восседать на троне на вершине холма. Султан согласился, и Сулайман расставил двенадцать своих отменных сыновей и дал каждому по тысяче всадников. Они приготовились и спустились, чтобы напасть на греков. Когда обе стороны перемешались в схватке, один из сыновей сестры (племянников) султана, что находился подле него, также пожелал принять участие в сражении, но султан не разрешил. Настаивая на своем и повторяя свою просьбу на разные лады, он добился позволения и спустился /с холма/. Навстречу ему попался император Диоген, который, будучи весьма сильным и храбрым, продолжал оставаться на поле брани, хотя значительная часть его знатных вместе с армянами покинули его и бежали. Когда /сей/ муж (племянник султана), который все же спустился, встретил императора, то ударил его, свалил и намеревался убить. Император греков назвал себя, тюрок обрадовался и захватил его. Он повел его к султану, но некий воин увидел и спросил, кто этот /пленник/. Племянник султана объяснил, что с ним император греков, и этот негодяй (воин) захотел присвоить себе победу, ранил саблей того, кто захватил императора в плен, и повалил. А сам со связанным императором отправился и доставил его к султану. К вечеру, узнав, что его племянник не возвратился, султан отправил нескольких воинов на розыски. Они нашли его лежащим, но еще живым, и доставили его. Диоген узнал его и рассказал, что произошло. Тогда султан приказал распять того коварного воина, а его/ имущество отдал тому, кто был бесчестно ранен. Затем султан спросил Диогена, что тот собирался сделать в случае, если бы захватил его в плен. Диоген ответил, что думал сжечь его. Султан сказал: “А я обещал обойтись с тобой милосердно, если попадешь в плен. Знай, что /579/ Аллах внемлет просьбе того, кто задумал сделать добро!” 38 После этого он отправил его с охраной к греческой границе и отпустил. Говорят, что султан Алп-Арслан был справедливым, и сообщают о его многочисленных добрых делах.

САДР АД-ДИН АЛ-ХУСАЙНИ СООБЩЕНИЯ О СЕЛЬДЖУКСКОМ ГОСУДАРСТВЕ, СЛИВКИ ЛЕТОПИСЕЙ, СООБЩАЮЩИХ О СЕЛЬДЖУКСКИХ ЭМИРАХ И ГОСУДАРЯХ ГЛАВА 18 Второй поход великого султана 'Адуд ад-Даула Абу Шуджа' Алп-Арслана на царя ар-Рума Армануса и пленение последнего В 463 году 2а султан Алп-Арслан прошел через [страну] аш-Шам (Сирию) и в округе Халеба 13 оставил вместо себя своего сына с отрядом войск. [Сам] он переправился через реку Евфрат на [спинах] скакунов без помощи судов или лодок. Он прибыл в область Хоя и Салмаса. До него дошли сведения, что царь ар-Рума 14 доверил государство человеку из числа потомков христианских владык и [для него] снарядили войско, доходившее до трехсот тысяч всадников и пеших 15. Ар-Рум бросил на султана лучших из своих сынов 2б, и «извела земля свои ноши» 2в, несметные числом. К этому дарю собрались головорезы ар-Рума, [а также] из числа армян, персов, печенегов, гузов и франков 16 — народов, один вид которых устрашал взоры, а христиане видели в них возвышение своих основ. Они поклялись, что прогонят халифа и посадят на его место католикоса (джасалик), разрушат мечети и построят [вместо них] церкви. Тогда султан послал к своей жене и к своему везиру Низам ал-Мулку человека, с которым передал им [следующее]: «Я иду на врага с войском, которое есть у меня. Если останусь жив, буду считать это благом от Аллаха всевышнего, а если погибну за веру, то и это будет милостью от великого Аллаха. Моим наследником будет мой сын Малик-шах». [Султан] имел 15 тысяч храбрых всадников, и каждый имел [кроме своего] еще и (л. 28а) запасного коня 17. Эмир верующих халиф ал-Ка'им би-амри-ллах приказал провозгласить с минбаров молитву [за султана] и раздать хатибам ее [текст]. Она была составлена Абу Са'дом Ибн ал-Мусалайа 18. Вот ее текст: «О Аллах! Возвысь знамя ислама и его защитника и ниспровергни многобожие, свернув ему шею и отрубив конечности! Укрепи сражающихся за веру на твоем пути, тех, кто пожертвовал своими душами ради покорности тебе. Благодаря тому, что они присягнули тебе [всей] своей душой, они побеждают и выигрывают [битвы] при помощи того, кто укрепил их мощь и наполнил победой и безопасностью их [обитаемую] четверть. Даруй победу султану Алп-Арслану, Доказательству [могущества] Эмира верующих, [58] [победу], которая осветит его знамена и сделает легким достижение его цели. Окажи ему поддержку, от которой смеются уста, [помощь], рынки и ярмарки которой постоянно [оживлены], поддержку, которая укрепит и возвеличит его своими руками. Реши же, чтобы его завтрашний день был заступником от неверных перед сегодняшним. Укрепи его воинов помощью Твоих ангелов, а его правые решения — надежным успехом. Потому что он уже оставил ради Твоей великодушной милости свой покой, а взамен имущества и [самой] души он приобрел для себя [возможность] следовать путем Твоих повелений, [путем] проторенным и правым. Ибо сказал Ты и слово Твое — истина: „О вы, которые уверовали! Не указать ли мне вам на торговлю, которая спасет вас от мучительного наказания? Вы веруете в Аллаха и Его посланника, боретесь на пути Аллаха своим имуществом и своими душами" 2г. О Аллах! (л. 28б) Он также ответил на Твой зов и повиновался ему, уклонился от медлительности в том, чтобы [выступить], и оберегать шари'ат, и, последовав [призыву], сам вышел навстречу Твоим врагам и продолжал защищать Твою веру день за днем. Так отличи его победой и содействуй ему в его стремлениях, [которые текут] по прекрасному руслу Твоего решения и [Твоего] могущества. [Снабди] его талисманом, защищающим его от злых умыслов врага, и обними его рукой, которая сильна от добрых качеств Твоих, О Всемогущий! Споспешествуй ему и облегчи ему исполнение любого пожелания и достижение цели, которой он добивается. [Сделай], чтобы его счастливое восхождение стадо-явной победой, а глаз многобожников [оказался] незрячим из-за их упрямства в заблуждении. Молитесь же, о содружество муслимое. Аллаху всевышнему и вознесите к Нему молитвы ради него с чистым намерением и искренним желанием, с трепетными сердцами и верой, 'блистающей в райских лугах. Потому что всевышний, хвала Ему, говорит: „Аллах не озаботился бы о вас, если бы не ваше воззвание" 2д. И продолжайте молить Аллаха всевышнего, чтобы он усилил его и ослабил его противников, и пусть возвысятся его знамена и добьется он самой полной и безусловной победы. Да облегчит для него Аллах все его затруднения! Да найдут язычники свое унижение посредством его руки!». В среду 15 зу-л-ка'да 463 года 2е султан приблизился к царю ар-Рума в местности, известной под названием аз-Зухра 19, между Хилатом и Малазгирдом. Султан послал к царю предложение о перемирии, но тот ответил, что перемирие [59] будет [только] в Рее 20. Султан был встревожен этим (л. 29а), И тогда его имам и факих Абу Наср Мухаммад ибн 'Абд ал-Малик ал-Бухари ал-Ханифи сказал ему: «Ты сражаешься во имя веры Аллаха! И я надеюсь, Аллах всевышний запишет эту победу за твоим именем. Атакуй их в пятницу 2ж, в час, когда хатибы, призовут с минбаров ниспослать победу тем, кто сражается за веру, [в битве] против безбожников. А молитва связана с исполнением». Султан остановился, [ожидая] пятницы [и] молитвы хатибов. И тогда он прочел слова всевышнего: «Помощь только от Аллаха, великого, мудрого!» 2з — и сказал: «Может быть, есть среди хатибов такие, что говорят в конце своей хутбы: „О Аллах! Поддержи войска муслимое и их предводителей", и Аллах, благословляя молитвы, [обращенные] к нему, подтверждает стремления газиев и их желания». Везир Низам ал-Мулк возвратился в Хамадан, для того чтобы оградить Ирак, Хорасан и Мазандаран от зла порочных людей и смутьянов. Султан сам бросился навстречу опасности и сказал: «Кто хочет уйти, пусть уйдет. Здесь нет власти (ас-султан), которая повелевала бы или запрещала, кроме Аллаха!». Он отбросил стрелы и лук, [а затем] взял меч и своей рукой завязал узлом хвост коня, и все воины поступили так же. Когда противники встретились, оказалось, что румийцы отрыли ров вокруг своего войска. Тогда султан сказал: «Клянусь Аллахом — они будут разгромлены! То, что, [имея] такое большое число [воинов], они вырыли ров, показывает их трусость и малодушие!». Царь ар-Рума разбил павильон из красного атласа (л. 29б) и такой же шатер и палатки из парчи. Он сел на золотой трон, над ним находился крест из золота, украшенный драгоценными камнями, которым не было подобных. Перед [царем] стояло множество монахов и священников, читавших Евангелие. Войска сошлись в пятницу, когда хатиб мусульман появился на минбаре. В стане султана возвысились голоса [чтецов] Корана и [стал громче] барабанный бой, а в лагере войск румийцев послышались удары в била (навакис). [Вдруг] поднялся ветер и ослепил глаза мусульман [пылью]. Войска султана чуть было не обратились в бегство. [Тогда] султан сошел с коня и стал молиться Аллаху всевышнему: «Господи! Уповаю на Тебя и посредством этого джихада желаю близости к Тебе! Я осыпаю прахом свое лицо перед Тобой, обагряю его кровью своего сердца, и глаза [60] мои источают кровавые слезы. Если ты узнаешь, что мои помыслы противоречат произносимому моими устами, то уничтожь меня и вместе со мной моих помощников и гулямов. А если мои тайные мысли соответствуют сказанному мной вслух, то поддержи меня в священной войне с врагами и сотвори своей силой для меня власть побеждать и трудное для меня сделай легким». Эту молитву и плач он повторял много раз, пока направление ветра не изменилось и поднявшаяся пыль не стала слепить глаза безбожников, и покорилось судьбе древо (л. 30а) тиранства, было сокрушено высокомерие заблуждения, и [стали] исчезать знамена христиан, и «видишь ты людей пьяными, но они не пьяны» 2и. Когда солнце стало клониться к закату, пыль сражения стала оседать и царя ар-Рума обняла рука гибели и плена. Произошло это так. У одного султанского гуляма сорвался с привязи конь, и гулям пошел по его следам и нашел коня с уздой, украшенной драгоценными камнями и с золотым седлом. Рядом с конем сидел человек, перед которым был золотой шлем, а на нем — кольчуга из золотых колец. Гулям хотел его убить, но человек сказал ему: «Я царь ар-Рума! Не убивай меня, [ведь] убиение царей — позор!». Гулям связал ему руки и потащил его в султанский лагерь, и ни один из пленных [воинов] ар-Рума [не встречал его иначе], как повергнув свое лицо в прах перед ним. Радостная весть пришла в ставку султана, когда султан был занят вечерней молитвой, и царя втолкнули к нему. Хаджибы схватили его за волосы и за ворот и пригнули, чтобы он поцеловал землю. Но он не поцеловал землю пред султаном, так как царская гордость и самолюбие не позволили [ему] сделать это. Тогда султан сказал: «Оставьте его! Довольно с него и того, что он увидел этот день!». У Са'д ад-Даула Гаухар-а'ина 21 был мамлюк, которого он подарил везиру Низам ал-Мулку. Однако тот отказался от него, не обратив внимания [на подарок] и считая его презренным. Са'д ад-Даула часто возбуждал у везира интерес [к мамлюку], и везир Низам ал-Мулк сказал: «Какая от него польза? Может быть, (л. 30б) он приведет к нам пленного царя ар-Рума?». И случилось то, о чем говорил везир Низам ал-Мулк: в день сражения гулям привел в качестве пленника плененного царя ар-Рума. Султан приказал заковать [царя] в цепи, а гуляму сказал, чтобы тот попросил у него что-либо в награду. Он просил для себя право доставить радостную весть о победе в Газну, и султан даровал ему это.[61] Я 2к слышал от ходжи имама Мушаррафа аш-Ширази, купца, на берегу Джейхуна, напротив Даргама, когда мы спускались по реке в Хорезм, следующее: «Я слышал от своих [учителей-] шейхов, что, когда встретились войска султана Алп-Арслана с войсками ар-Рума, царь ар-Рума направил посла к султану и передал ему [следующее]: „Я подошел к тебе, и со мной столько войск, что ты не можешь противостоять им. Если ты выкажешь покорность, я дарую тебе достаточное количество земель и ты будешь в безопасности под моей властью и [благодаря] моей мощи. Но если ты не сделаешь этого, то у меня [войско] в триста тысяч всадников и пеших, четырнадцать тысяч повозок, на которых хранятся деньги и припасы. Против меня не устоит ни одно войско мусульман, не закроет [ворот] ни один их город, ни одна крепость!". Когда султан услышал это послание, им завладела гордость ислама, а в его сердце пробудилась доблесть владыки, и он сказал послу: «Скажи своему господину [так]: „Это не ты устремился на меня! Тебя поднял против меня Аллах, хвала ему! Это он сделал тебя и твои войска пищей для мечей муслимое, (л. 31а) Ты — мой пленник и раб. Часть твоего войска — это убитые, а другая — пленные. Вся твоя казна — мое имущество и достояние. Так будь тверд в несчастии и готов к борьбе, и ты вскоре увидишь, как шеи твоих воинов будут подставлены под удары [мечей], а твои сокровищницы станут добром того, кто их разграбит". Следующим утром между ними произошло сражение, и с помощью и при поддержке Аллаха исполнилось то, о чем говорил султан. Когда царь ар-Рума был приведен к султанскому порогу, он сказал переводчику: „Скажи султану, чтобы он возвратил меня в мою столицу прежде, чем жители ар-Рума сплотятся вокруг другого царя, который объявит о борьбе и войне против нас, раскроет книгу вражды и прочтет страницу неповиновения. А я буду покорен тебе больше, чем твои рабы, и обязуюсь ежегодно [платить] тебе в виде джизьи тысячу тысяч динаров" 22. Султан согласился на его просьбу лишь после того, как работорговцы выставили его на видном месте рынка для продажи. А затем султан освободил его, одарив его и тех, кто был с ним в плену, почетными одеждами. Царь возвратился в свою столицу и был верен своему обязательству» 23.

Ибн-ал-Асир Всеобщая история В этом, 463 [1070/1], году Арменос, царь румов, выступил во главе двухсот тысяч человек из румов, франков, западных (народов?), русов, печнаков, грузин и других народов тех стран; они двигались величаво, в красивой форме, направляясь в страны ислама. Он (царь румов) дошел до Мелазгерда и провинции Хилата. Весть об этом дошла до Алп-Арслана, находившегося (тогда) в городе Хой, в Азербайджане, по возвращении своем из Алеппо. Он услышал о громадных полчищах, во главе которых стоял царь румов, но он не мог собрать свои войска, так как они находились далеко, а враг был близко. Поэтому, отправив ценное имущество со своей женой и Низам ал-мульком в Хамадан, он спешно выступил во главе находившихся при нем войск в количестве пятнадцати тысяч всадников, сказав им: “Я буду сражаться покорно и безропотно; если я останусь живым и здоровым, то это милость от бога всевышнего, если же умру мучеником за веру, то мой сын Меликшах будет моим наследником”. И они выступили, и когда он приблизился к врагу, он двинул свой авангард, который встретился у Хилата с авангардом Русии, состоявшим приблизительно из десяти тысяч румов. Между ними произошло сражение, и Русия обратился в бегство, а их военачальник был взят в плен [122] и отведен к султану, который приказал отрезать ему нос. Добычу он послал Низам ал-мульку и приказал переслать ее в Багдад. Когда обе армии подошли близко друг к другу, султан послал к царю румов просить о перемирии, но тот ответил: “Перемирие может быть заключено только в Рее”. Султан был этим возмущен; его факих и имам абу-Наср Мухаммед ибн-Абдалмалика ал-Бухари, сказал ему: “Ты сражаешься за веру, которой бог обещал помочь и даровать победу над остальными религиями, а я надеюсь, что бог всевышний связал эту победу с твоим именем; иди смело против них в пятницу после заката, в тот час, когда проповедники находятся на минбарах и молятся о даровании победы муджа хидам, а их молитва (обычно) бывает услышана”. Как только наступил указанный час, имам совершил вместе с ними молитву. Султан заплакал и, смотря на него, заплакали и его люди, и он помолился и они помолились, и он сказал: “Кто хочет уйти, пусть уйдет. Здесь нет султана, который бы приказывал и запрещал”. Он бросил лук и стрелы и, взяв меч и булаву, завязал собственной рукой хвост своей лошади, что сделали и его войска. Надев на себя белую одежду и надушившись, он сказал: “Если я буду убит, то это — мой саван”. Он двинулся против румов и те двинулись против него. Подъехав близко к ним, он сошел с коня, покрыл лицо прахом, плакал и долго молился, затем сел на коня и кинулся на врага, а за ним кинулись и войска. Мусульмане оказались в середине румов. Пыль отделяла одних от других. Мусульмане перебили из них сколько хотели, и бог послал им победу над ними (румами), которые обратились в бегство, потеряв бесчисленное количество убитых, так что земля была покрыта трупами.

Михаил Пселл ХРОНОГРАФИЯ XVIII. С царицей Роман обращался, как с пленницей, и его хватило бы даже на то, чтобы выгнать ее из дворца; кесаря же он держал на подозрении и неоднократно собирался схватить и убить, но всякий раз передумывал и не осуществлял замысла, а пока взял с него и его сыновей клятву верности. А так как не было у него благовидного предлога исполнить свое намерение, он снова, в третий и уже последний раз двинулся в поход против варваров, ибо с приходом весны они не переставая грабили ромейские земли и огромными толпами совершали набеги.[13] Снова выступил из столицы Роман, ведя за собой гораздо больше сил, чем прежде, союзнических и своих. XIX. Роман сделал так, как обычно поступал в гражданских или военных делах: ничьим мнением не поинтересовался, но сразу вышел из города и вместе с войском направился в Кесарию.[14] Там он, однако, замешкался и, откладывая дальнейший поход, дал повод себе и другим думать о возвращении.[15] Но не мог он принять позора на свою голову и потому, вместо того чтобы заключить мирный договор с врагами и заставить их прекратить ежегодные набеги, то ли отчаявшись, то ли осмелев больше нужного, очертя голову двинулся на неприятеля. А те, узнав о его приближении, решили завлечь его подальше и затянуть в западню; с этой целью они выезжали из строя на конях нам навстречу, а потом, будто пускаясь в бегство, возвращались назад; несколько раз они повторяли этот маневр и таким образом сумели захватить и пленить некоторых наших военачальников. XX. Забыл упомянуть: от Романа укрылось, что царь персов или курдов [16] находится с войском и ему оно было обязано основными успехами. Роман же не верил людям, которые своими глазами видели царя, мира заключать не хотел и считал, что одним ударом разделается с противником. Этот неуч в военном деле распылил силы, часть оставил при себе, часть отправил в другое место и вместо того, чтобы выставить всю армию, выстроил против врага меньше половины.[17] XXI. Того, что случилось дальше, я и хвалить не в состоянии, и порицать не могу. Царь сам принял на себя всю опасность. В этом и состоит противоречие. Ведь если расценивать Романа как бесстрашного человека и отважного бойца, то его поведение дает повод для похвал. Если же учесть, что по правилам военной науки лучше бы Роману, как первому военачальнику, стоять поодаль, отдавать воинам необходимые распоряжения и не рисковать безрассудно своей жизнью, этот царь достоин жестокого осмеяния. Что же до меня, то я скорее с теми, кто его хвалит, а не обвиняет. XXII. Итак, вооружившись с головы до ног, Роман обнажил меч против неприятеля. Я слышал от многих, что он убил в тот день множество вражеских воинов, а остальных обратил в бегство. Но потом нападающие, признав в нем императора, стеной окружили его со всех сторон, и когда Роман, раненый, упал с коня, царя ромеев схватили и пленником привели во вражеский лагерь; его войско рассеялось, небольшая часть спаслась бегством, а большинство были взяты в плен или стали жертвой меча.[18]

Никифор Вриенний Исторические записи 13. Достигнув Каппадокии, он созвал главнейших военачальников и, предложив им войти в совещание о войне, спрашивал о том, следует ли им вторгнуться в Персию и там схватиться с турками, или оставаться на своей земле и ожидать их прихода, ибо уже донесено было, что и султан вышел из Персии и спокойным, медленным шагом идет на ромеев. Тогда одни, более самонадеянные и склонные к лести, предлагали, что лучше не оставаться на месте, а идти вперед и схватиться с султаном в Ватане[57] мидийской; а магистру[58] Иосифу Трахониоту, начальствовавшему тогда над многими полками, и дуку[59] всего запада Никифору Вриеннию такие советы представлялись весьма ошибочными и опасными. Посему они умоляли василевса, если только можно, выжидать и завлечь неприятелей к себе, а города округи укрепить и поля сжечь, чтобы неприятель имел недостаток в продовольствии; если же нет, то по крайней мере дойти только до Феодосиополя и, там остановившись лагерем, ожидать неприятелей, чтобы недостаток в вещах необходимых вынудил султана схватиться с ромеями на такой местности, которая представляет им выгоды боя.Но это была песня для глухого, и советы льстецов одержали верх. Надлежало послушаться людей, доказавших уже свое мужество; а он внимал более льстецам, чем добрым советникам, гордясь прежними своими трофеями и высоко думая о них, что может, встретив турок, шедших для фуражировки отдельными отрядами, обратил их в бегство и многих из них перебил, а немало даже ъзял в плен. [60] Этими - то гордясь трофеями и надеясь более надлежащего на то, что имел при себе больше войска, чем сколько бывало у его предшественников, он со всем своим войском пошел прямо в Персию и направился против неприятелей.14. Когда он достиг Манцикерта, [61] с ним встретился Василаки, ведший с собой немало войск из Сирии и Армении. Это был человек отважный, сильный, но дерзкий и неудержимый в порывах. Желая польстить василевсу, он на его вопрос не сказал ничего путного о том, что писал ему вестарх[62] Лев Диаванский, будто султан, узнав о походе (ромеев) и испугавшись их силы, оставил Персию и убежал в Вавилон. Положившись на эти слова, василевс разделил войско на две части и одну удержал на месте, а другую выслал к Хлеату, поставив над ней военачальником Иосифа Траханиота, мудрого в воинских делах советника и искусного полководца, но в то время вовсе нерасположенного в пользу такого распоряжения и советовавшего василевсу все силы держать внутри своей земли и не разделять войска, так как неприятели находятся вблизи. Не убедив однако же василевса своими словами, он поднялся с полками и отправился к Хлеату. А город Хлеат находился во владении турок и был достаточно снабжен турецким гарнизоном. Не прошло еще трех дней, как турки уже сделали нападение на ромеев, вышедших для сбора сена, и одних побили, а некоторых взяли в плен. Как скоро донесли об этом василевсу, он тотчас позвал Василаки и распрашивал его о турках, - кто такие здесь нападают и откуда они пришли. Тот, по обычной своей необдуманной дерзости, утверждал, что это просто толпа из Хлеата, вышедшая для грабежа. Таким образом василевс остался в совершенном неведении, что султан с войском находится недалеко от его лагеря и хорошо управляет ходом войны. Желая завлечь василевса вперед и заманить его в свои сети, он выслал передовые отряды, которые подъезжали к границе ромейского стана и тотчас отбегали, делая вид, что обращаются в бегство. Делая это часто, они схватили некоторых начальников, из коих первым был схвачен Василаки. Желая убедить василевса, что набеги эти делают не воины из персидского войска, а жители Хлеата, он испросил дозволение выйти за ограду стана, обнажил саблю, пришпорил лошадь, и без всяких предосторожностей устремился на неприятелей; да и окружавшие его следовали не в порядке, а кому как случилось. Неприятели заметив, что они несутся в беспорядке, притворились бегущими; но когда увидели, что завлекли их далеко от границы стана, вдруг повернули коней и, напав на них порознь, разбили их на голову. Тут пало много воинов, так что почти не осталось, как говорится, и вестника, чтобы сказать о несчастьи; тут же взят было в плен и Василаки. 15. Когда донесено было василевсу, что Василаки, вышедши за ограду стана, без порядка понесся на неприятелей, - он призвал Вриенния, дуку всего запада, командовавшего теперь левым крылом, и приказал, чтобы он, с вверенным ему войском, как можно скорее вышел и помог Василаки, если с ним случится что - нибудь опасное, и поддержал его при отступлении; - ибо начал уже предчувствовать беду. Вриенний пошел и вывел войско за ограду, но вышедши, никого не видел, - ни друзей, ни недругов. Потом, идя поспешно вперед, стал замечать, что неприятели расположились около холмов; а пройдя еще немного, нашел и мертвые тела и недоумевал, что бы такое могло случиться с Василаки. В эту минуту наткнулся он на одного воина, еще дышавшего, и спросил его, куда девался Василаки и что значит видимое здесь. Пока тот все рассказывал, турки стали собираться со всех сторон и намеревались окружить фалангу. Заметив это, дука стал убеждать воинов явить себя доблестными и не делать ничего унизительного, недостойного героического духа ромеев. Затем повернул фалангу лицом к лагерю и пошел в порядке, не обращая внимания на преследовавших. Подошедши же весьма близко к ограде, взял он часть фаланги и, приказав прочим оставаться на месте, внезапно понесся на преследовавших и легко обратил их в бегство; но когда заметил, что и другие из неприятелей стекаются в огромном числе, - взял всех своих и опять начал отступать к фаланге. Между тем турки надвинулись на него и окружили; он был уже ранен копьем в грудь и двумя стрелами в спину, но подвизаясь героически, присоединился к фаланге и вместе с ней прибыл в лагерь. Придя к василевсу, он рассказал ему о случившемся и получил приказание оставаться в палатке и залечивать раны. 16. В ту пору он пошел в палатку. Но лишь только рассвело и солнце поднялось на горизонт, его немедленно позвали к самодержцу, - и он, не обращая внимания на раны, отправился. Тут в совете предложено было два решения: выйти на войну, или держать войско внутри стана. Одни весьма умно полагали оставаться внутри ограды и обратно призвать полки от Хлеата; а льстецам показалось лучшим противное - потому ли, что они так и думали, сказать не могу, только советы худшие опять взяли верх. Итак, войска были выведены, турки наступали с силой и в большом количестве. Произошло сражение, - и в бою пало много турок, а еще больше ромеев. Ранен был во многие места тела и сам Вриенний, но будучи искусен в воинском деле, сохранил в целости большую часть своей фаланги. Видя, что турки сильно нападают, василевс сам вывел войска, как бы для сражения, и построил их перед оградой. Правое крыло вел Алиат, каппадокиец, человек близкий к василевсу, левое - Вриенний, а серединой управлял сам василевс; начальство же над задней частью войска поручено было сыну кесаря, [63] проэдру[64] Андронику, командовавшему полками союзников и архонтов, человеку и знатного рода, и отличному во всех отношениях; ибо он и по рассудительности был выще всех, и мужеством превосходил других, и хорошо знал воинское дело, но не очень был расположен к василевсу. 17. Видя, что василевс выстраивает войска не по фалангам и не по отрядам, и не желая попасть ромеям в руки, турки притихли. [65] Султан, [66] стоя где-то вдалеке, устраивал все нужное для войны, а самое дело битвы поручил евнуху, человеку у него весьма сильному, по имени Таранга, вверив ему значительнейшую часть войска. Таранга, разделив войско на много частей, устроил места засад, скрытно расположил в них отряды и приказал, обойдя ромейские полки со всех сторон, пускать в них стрелы. Ромеи, видя, что их лошади падают, вынуждены были нападать на врагов, и когда те намеренно обращались в бегство, преследовали их, таким образом попадали в их засады и терпели много вреда. Когда же василевс, желая за всех принять на себя всю беду, медленно пошел вперед в той надежде, где найдет фалангу турок, сразится с ней и тем окончит войну, - турки рассыпались во все стороны. Но потом, стремительно обратившись назад, с криком напали на ромеев и обратили в бегство правое крыло их. При этом отступило и заднее (арьергард) войско; а турки, окружив василевса, ударили на него со всех сторон. На защиту его устремилось было левое крыло, но не было допущено турками, которые, находясь в тылу царского отряда, окружили и это крыло, и принудили его к бегству. Будучи отрезан со всех сторон и лишен подкрепления, василевс обнажил меч на врагов, многих умертвил, а других заставил обратиться в бегство. Но окруженный множеством неприятелей, получил рану в руку и, узнанный, кто он такой, отовсюду охвачен был врагами.При этом стрела поразила его коня, - и он, повалившись, уронил с собою и всадника. Таким образом ромейский василевс (не знаю, по каким причинам так устроил божественный Промысел) делается пленником и связанный отводится к султану. При этом взята была в плен немалая часть и других военачальников; прочие же либо сделались добычей меча, либо спаслись бегством. Взяты были также - и весь лагерь, и царский шатер, и казна, и драгоценнейшие из царских знаков, между которыми находилась и знаменитая жемчужина, называвшаяся Сиротой. Спасшиеся же от пораженния рассеялись кто куда, спеша добраться до своей родины. [67]

Ниже предлагается конспект-перевод отрывок из книги "Военная Летопись армянского народа, Книга 32", посвященная битве при Маназкерте (книга на армянском, перевод любительский). 18-19 августа 1071 года - Битва при Маназкерта (Армения, Провинция Туруберан, гавар Арк, между Хлатом и Маназкертом, на поле Терунакан[1]) В июле 1071 года византийская армия (200.000[2], в том числе в большом количестве огузы, печенеги, кипчаки, хазары, норманы, русские, славяне, булгары, франки, немцы, грузины и абхазы[3]) и находившегося в его составе армянские воины (ок 50.000, в том числе генерал-автократор Филарет Варажнуни, дука Карина Никифор Камсаракан-Василаки, дука Едесии Петр Армянин, протовестр Васили-Млех Армянин, Хатап Армянин и Торник-Годердз Армянин[4]) под предводительством императора Романа IV Диогена маршрутом Фригия-Кесария-Лариса-Арабкир-Агранэ подошли к Себастии. У города Себастия произошла битва, где авангард армии Селджукского султаната одержала верх над авангардом византийской армии, но в итоге отступила. При том на боеспособность армян, следовательно и всей армии серьезнейшим оброзом повлияло то обстоятельство, что по приказу императора византийцы опустошили окрестности Себастии, якобы за оказанную селджукам поддержку армян этого города. После этого имперская армия маршрутом Себастия-Ерзнка-Карин-Муш продолжила свое движение на восток. 3-ого августа 1071 года авангард армии Селджукского султаната в битве у Хлата разбила 20.000-ый авангард византийской армии, но опять отступила, стремясь собирать все силы в единый кулак. В свое очередь армия Романа IV продолжила продвижение на востока маршрутом Муш-Хлат-Маназкерт и, без серьезных боев захватив город, разбила лагерь[5] в окрестностях Маназкерта. После этого император, не имея никакой информации о вражеской армии, а также стремясь обеспечить фуражировку своей огромной армии, принял решение разделить силы. С основными силами оставаясь у Маназкерта, Роман IV один отряд (30.000 воинов) под предводительством магистра Иосифа Тархонита послал в сторону Хлата[6], другой (10.000 воинов) [7] направил на север, а третий, под началом Руселия (10.000 воинов, в том числе франки и огузы) [8] направил на восток. Отряды получили задачу добыть припасы для основной армии [9]. Вовремя получив информацию о продвижении вражеской армии, султан Алп-Арслан успел собрать свою армию (150.000 воинов[10]) в окрестностях Хоя и Салмаста и, пользуясь беспечностью противника, скрытным маршем подошел к последнему. I этап - Днем 18-ого августа загруженный добытым фуражом отряд Руселия направилсья назад к своему лагерю, но внезапно подверглсья нападению с стороны авангарда вражеской армии и был разбит [11]. После этого авангард армии Селджукского султаната перешло в наступление на основные позиции вражеской армии, но сразу же подалсья в притворное отступление, стремясь завлечь за собой в засаду основные силы вражеской армии, нарушить ее строй и одержать победу [12]. II этап - В бой вступили силы доместика Запада Никифора Вриенного и, отбросив авангард противника, восстановили равновесие [13]. III этап - Под личным руководством дуки Карина Никофора Камсаракана в бой вступила армянская армия и вынудила силы противника к бегству. Пользуясь тем, однако, что остатки отряда Руселия, а также силы Никифора Вриенного не следуют за армянской армией, Алп-Арслан ввел в бой дополнительные силы и окружил армянскую армию [14]. В завязавшемся жестокой сече Хатап Армянин погиб, а Никифор Камсаракан был пленен [15]. IV этап - В второй половине дня император Роман наконец ввел в бой свои основные силы и перешел в наступление [16]. Но крупные силы ввел в бой и Алп-Арслан, отбросив имперскую армию и продолжив теснить окруженную армянскую армию. V этап - Армия Селджукского султаната опять перешло в наступление, однако окруженная армянская армия в очередной раз выдержал натиск и отбросил вражеские силы. VI этап - Развивая успех, основная имперская армия нанесла тыловой удар по рядам окружавшего армянской армии силам Селджукского султаната. В то же время с внутренней стороны кольца окружения перешли в наступление и армяне. В результате сопоставленных ударов уже к вечеру кольцо окружения было прорвана и имперские силы укрылись в своем лагере [17]. VII этап - В ночь на 19 августа армия Селджукского султаната много раз крупными силами подошла к лагерю имперской армии и подвергла последнего массовому удару стрел. В ответ на это византийская армия и особенно находившегося в его составе армянские воины начали ответный обстрел вражеских рядов, так и не давая противнику добиться серьезного преимущество. В то же время Алп-Арслану удалось начать переговоры с вождями огузов и печенегов и убедить их перейти на его сторону. Часть огузов из отряда Торник-Годердза Армянина в ту же ночь перешло на сторону вражеской армии, а другая ее часть и печенеги собрались сделать то же в время боя [18]. VIII этап - Утром 19-ого августа силы Никифора вышли за ограду лагеря и приняли боевой строй. Армия Селджукского султаната сделала то же самое, в первом ряду разместив легких, а на втором ряду - тяжелых всадников. Короткое время спустя армия Селджукского султаната подошла к имперской армии и подвергла последнему удару градом стрел. В ответ на это в бой вступили армянские лучники и одолев вражеских конных лучников, отбросили последних на исходные позиции. После этого перешли в наступление уже тяжелые всадники имперской армии и, разбив легких всадников вражеской армии, попытались преследовать их. Но легкие всадники армии Селджукского султаната легко оторвались и вражеских сил и, неустанно подвергая последних удару стрел, заставили вернутся на исходные позиции [19]. Понимая, однако, безысходность ведения боя подобным способом, Алп-Арслан отвел назад основные силы своей армии, которые далее были построены полумесяцем на расстоянии четыре километра. В ответ на это имперская армия приняла крестообразный боевой строй [20]. В первом ряду была поставлена армянская армия, за ней, в втором ряду расположились огузы и печенеги [21], а после них, в центре третьего ряда был оставлен крупный резерв. Остальные силы были размещены на флангах второго ряда имперской армии. Левый фланг был под командованием Вриенния, правый фланг - под властью Федора Алята, в центре находился император, а запасные силы находились под контролем пасынка императора Андроника Дуки. IX этап - Центр армии Селджукского султаната перешло в наступление, но сразу же подалась в притворное отступление, стремясь нарушить строй вражеской армии и одержать победу. Но имперское командование вовремя угадал замысле противника и имперская армия не последовали за отступавшими вражескими силами, сохраняя боевой строй [22]. В таком порядке бой продолжился достаточно долгое время, в итоге которого армия Селджукского султаната начала постепенно отступать[23]. X этап - В второй половине дня, в время одной из контратак имперской армии Роман ввел в бой силы огузов и печенег, которые, однако, внезапно перешли на сторону вражеской армии и напали на имперскую армию [24]. В этот критический момент армянская армия быстро отступила и, занимая бывшие позиции огузов и печенег, отбросила назад армию атакующих [25]. XI этап - Армия Селджукского султаната, концентрируя основные силы на своем левом фланге, нанесла сильный удар по правому флангу имперской армии и, одержав верх, окружила ее [26]. В этот решающий момент командир резерва имперской армии Андроник, распространив слухи о смерти императора, с своими силами оставил поле боя и подался бегству [27]. XII этап - Левый фланг имперской армии, стремясь выручить свой окруженных правый фланг, тыловым маневром за спиной армянской армии попыталась прорвать окружавшие последнего силы селджукской армии, но получилось еще хуже: преследовавшие силы левого фланга имперской армии силы правого фланга Селджукского султаната вышли в тыл еще державшейся армянской армии, фактически окружив ее [28]. XII этап - Армянская армия, оказавшись практически в окружении, смогла фланговым маневром выйти из под ударов армии Селджукского султаната и покинуть поле боя [29]. XIII этап - Армия Селджукского султаната окружила остатки имперской армии, уничтожив и пленив ее воинов. Император Роман IV, который сражался храбро, был пленен [30]. Армяне потеряли ок. 15.000 воинов, в числе которых были пленены Никифор Камсаракан и Васили-Млех Армянин, а Хатап Армянин был убит. Остальная часть имперской армии потеряла ок. 70.000 воинов, а армия Селджукского султаната - ок. 30.000 воинов. Отряд Иосифа Тархонита быстро вернулась в столицу, отряд, который был послан на север, укрылась в Тайке, огузы и печенеги влились в состав Селджукской армии и в итоге восточная армия Византии, как организованная сила, перестала существовать. ПРИМЕЧАНИЯ [1] Согласно Иоанна Сиклицеса, Матеоса Ураеци, Смбата Спарапета, ал-Хусейни и ал-Бундари. [2] Согласно Ибн-ал-Асира, ал-Бундари и Абу-л-Фараджа. Ал-Хусейни и ал-Фарики сообщают, что византийская армия составляло 300.000 воинов, ал-Джузи говорит о 400.000-и, а Ибн-ал-Каланиси доводит эту цифру до 700.000. Матеос Ураеци, Михаил Пселл и Михаил Асори, без конкретных цифр, сообщают, что вышло в поход практически вся армия Византийской империи, Аристакес Ластивреци говорит о: "бесчисленной толпе", Киракос Гандзакеци сообщает об: "огромной армии", а Никифор Вриений говорит, что армия Роман IV была больше, чем была армия любого император до него. Принимая в внимание все эти сообщениям, а также численный состав имперской армии в половине XI века, можно предполагать, что близки к истине сообщения Ибн-ал-Асира, ал-Бундари и Абу-л-Фараджа. [3] Согласно Иоанна Сиклицеса, Атталиатеса, Матеоса Ураеци, ал-Хусейни, ал-Бундари, Ибн-ал-Варда и ал-Джузи. [4] Согласно Иоанна Сиклицеса, Никифора Вриенного, Матеоса Ураеци, Смбата Спарапета, Аристакес Ластивреци, ал-Хусейни и Михаила Асори. [5] Об этом сообщают Аристакес Ластивреци и ал-Хусейни, а намекает Иоанн Сиклицес. [6] Согласно Иоанна Сиклицеса, Матеоса Ураеци и Смбата Спарапета. Последние двое передают нам еще и данные и про численность указанных отрядов. [7] Согласно Матеоса Ураеци и Смбата Спарапета. Согласно Матеоса Ураеци этот отряд составлял 20.000, а согласно Смбата Спарапета - 10.000 воинов. Можно предполагать, что Матеоса Ураеци в состав своей цифры ввел еще и воинов отряда Руселия. [8] Согласно Ибн-ал-Асира и Иоанна Сиклицеса. [9] О разделении имперской армии без подробностей говорят также и Аристакес Ластивреци с Михаилом Пселлом. [10] Согласно Ибн-ал-Асира, ал-Хусейни, ал-Бундари и ал-Джузи. Можно предполагать, однако, что субъективные исламские историки не меньше, чем в десять раз уменьшили численность войск своего любимого героя. Это утверждение косвенно подтверждается тем, что с одной стороны весь потенциал армии Селджукского султаната в указанное время составляло примерно 300.000 воинов, а с другой стороны тем, что перед сражением армия Алп-Арслана все-таки находилась в рассеянном состоянии. В этих условиях можно предполагать, что Алп-Арслан смог бы собрать примерно половину, но никак не двадцатую часть своей армии. Примечательно, что согласно Смбата Спарапета, подавляющая часть армии все же была вместе с султаном, в том случае, как по версии Матеоса Ураеци, Алп-Арслан видвинулся против вражеской армии с: “несметной толпой”. [11] Согласно Ибн-ал-Асира и Иоанна Сиклицеса. Об этом сохранились туманные намеки также и у Матеоса Ураеци. [12] Об этом сообщают Никифор Вриений и Михаил Пселл. [13] Согласно Иоанна Сиклицеса. [14] Об этом сообщает Иоанн Сиклицес. [15] Согласно Матеоса Ураеци и Смбата Спарапета Никифор Камсаракан погиб, но по версии Иоанн Сиклицеса он был пленен, в том случае, как византийские источники сообщают о далнейшей деятельности этого человека. [16] Согласно Иоанна Сиклицеса. [17] Об этом сообщает Никифор Вриений, а намекают Матеос Ураеци и Смбат Спарапет. [18] Согласно Иоанна Сиклицеса. [19] Об этом сообщают Никифор Вриений и Атталиатес. [20] Об этом сообщают Матеос Ураеци и Смбат Спарапет. Указанный строй являлся основным боевым строем византийской армии в открытом полевом сражении в указанную эпоху. [21] Согласно Матеоса Ураеци и Смбата Спарапета. [22] Об этом сообщает Никифор Вриений. [23] Об этом сообщает Иоанн Сиклицес и Атталиатес, а намекают Ибн-ал-Асир, ал-Хусейни и Никифор Вриений. [24] Об этом сообщают Матеос Ураеци, Смбат Спарапет и Аристакес Ластивреци. [25] Об этом сообщает Аристакес Ластивреци. [26] Об этом сообщает Никифор Вриений. [27] Об этом сообщают Иоанн Сиклицес и Атталиатес, а намекает Никифор Вриений. [28] Об этом сообщает Никифор Вриений, а намекает Ибн-ал-Асир. [29] Об этом намекает Михаил Асори. [30] Об этом сообщают практически все источники, которые говорят про указанную битву.

Битва при Манзкерте (Манцикерт, Манзикерт, арм. Մանազկերտ) 18-19 августа 1071 года. Турки-сельджуки нанесли поражение византийцам и взяли в плен византийского императора Романа IV Диогена. Победа турков ускорила установление господства сельджуков в Малой Азии. Битва при Манцикерте — это решающее сражение византийцев с сельджуками. Несмотря на огромное численное превосходство, византийские войска были разгромлены. Император Роман IV Диоген попал в плен к мусульманам и выкупил свою жизнь лишь за счет части своих земель. К их числу принадлежала и Каппадокия. Давайте обсудим эту интересную битву...

КИРАКОС ГАНДЗАКЕЦИ КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ГЛАВА 19 О гибели султана Джалаладина и исчезновении его с лица земли Совершив эти злодеяния, Джалаладин направился в город Хлат, что в стране Бзнунийской. Хлат находился под властью султана Ашрафа. Джалаладин дал ему сражение и захватил город. Была там и жена султана по имени Тамта, дочь Иванэ, о которой мы выше упомянули, что Ашраф взял ее себе в жены. Султан пошел и разорил многие гавары, подвластные ромейскому султану, которого называли Аладином. Тогда султаны Ашраф, брат его, владетель египетского края Кемл, и Аладин, договорившись, призвали к себе на помощь войска армянские из Киликийской страны и франков, проживающих на морском побережье, и пришли, чтобы дать сражение хорезмийцу Джалаладину. И когда они приблизились друг к другу, страх овладел обеими сторонами и ни одна из сторон не осмелилась начать наступление. Тогда христиане из армян и франков, уповая на бога, бросились на них. Число их было невелико — менее одной тысячи, но могуществом Христа они ударили по войскам хорезмийцев и обратили их в бегство. Видя это, напали на них мусульманские войска и, ударив, истребили множество людей. Сеча продолжалась до захода солнца. Затем султаны приказали не преследовать отступающих, якобы потому, что те были их единоверцами. И тогда перестали их преследовать. А султаны, поскольку были людьми богобоязненными, не показали себя неблагодарными по отношению к войску христиан, так как поняли, что с их помощью господь даровал им победу.

Будет кто так любезнее, замолвит словечко и за бедного гусара... отправив файл с трудом Джувейны на mail Lion1700@yandex.ru

Вовсе нет - проблема численности монгол напрямую связано с военной историей Армении - мне продолжить, или Вы поймете как?

Даа, весело у Вас - не знал, что активность на форумах - грех