Ronin1

Донн Дрэгер - признанный специалист по истории японских боевых искусств. Служил с десяток лет в Японии. Лично знаком со многими "патриархами" и написал немало кнги в соавторстве с ними. Как источник он заслуживает несколько большего доверия, чем эти самые "патриархи" в оценках которых обязательно присутствует субъективизм.

В России же целесообразнее обращаться к Горбылевы и Федоровой, потому что они больше переводчики и компиляторы, чем комментаторы.

Я останусь при своем мнении. Что можно узнать за десять лет? Или родится, жить в Японии и с молоком матери впитывать все традиции, всю историю? Как меня раздражают "книжные" знатоки, которые изучают все по книгам.

Этим страли спортивные чиновники Японии начала прошлого века, которым мастер Кано представлял по очереди мастеров окинавского тоти.

Тотэ, наверное?

"Крестьянское" происхождение каратэ - миф, запущеный в серию мастером Фунакоси. В действительности же грандмастерами были как минимум сидзоку, а то и отпрыски крупных феодальных домов.

На Окинаве, каратэ было доступно, практически, всем слоям общества, в том числе, известны бойцы, так называемые "айноки" - а те, вообще, за людей не считались!

Если так уж интересно, то я завтра отсканирую несколько страниц, одной интересной книги. Про боевое исскуство вообще, и каратэ в частности.

Про мифы Фунакоши. Для того, чтобы сказать, миф, или не миф, нужно знать, что конкретно, сказал Фунакоши, Фунакоши ли сказал, вообще, или кто-то другой. А также, знать, всю сопутствующую обстановку и всю подоплеку.

Вообще, большинство того, что приписывают Фунакоши, на самом деле являются мифами. Была одна интересная ссылка, найду - скину.

Собственно дело даже в том что не совсем правильно смешивать каратэ (созданное в 20 веке корейским подданным Японии, служившим в японской армии как рукопашный бой) и окинава-тэ - окинавскую ладонь на самом деле представлявшую из себя совокупность трёх китайских стилей. Дело в том что острова Рюкю или Окинава довольно долго находились под властью Китая, вот китайцы и занесли туда три чисто китайских стиля у-шу, которые позднее и стали известны в Японии (после того как японцы захватили Окинаву у Китая обратно) как окинава-тэ. Какие именно это были стили сейчас не помню - книжки под рукой нет.

У меня книжки под рукой тоже нет. И не будет. Ответы на все мои вопросы по истории возникновения каратэ, я получал у мастеров Имадзуми сенсея, Санохары сенсея и Шихана Танаки (JKS).

Прошу объяснить, что означает:

------------------------------------------------------------------------------------------------

созданное в 20 веке корейским подданным Японии, служившим в японской армии как рукопашный бой

------------------------------------------------------------------------------------------------

О чем, собственно, речь?

Потом, каратэ и окинаватэ суть одно и тоже. Это трансформация китайских стилей ушу, их систематизация на японский лад. Каратэ - изначально означало "Китайская рука". А Гичин Фунакоши поменял иероглиф кара - Китай, на кара - Пустота.

А про стили - легко. Это Хунгар, Белый Журавль, Тигр.

В Саяно-Алтае вот так бьются в героических сказаниях (алыптых нымахы)

Пример из хакасского «Алтын Арыг»:

Там где двое благородных схватывали (друг друга)

Кусками мясо вырывали они

Там где двое благородных сжимали друг друга

Клоками мясо они выдирали…

Больше шести дней бились два богатыря…

Пример из шорского «Алтын Сырык»

(Алтын Сырык)

Чаш Молота от черной земли оторвал…

Над черной землей раскрутил,

К сорока небесам прижал,

Поперек черного камня бросил,

Куда богатырей побежденных бросают…

А вот Джангар – полная противоположность. Вот пример одного из многочисленных сражений, которые здесь описываются:

«(Савар) ударил бердышем, но Аля Монхля увернулся. Объехав промахнувшегося Савара выстрелил черной стрелой Кибир. 72 застежки разлетелись у того на спине. Стрела прошла через мышцы спины, у самого сердца вонзилась…

(Тогда) Санал Смуглолицый на коне Бурул Галзане во весь опор догнал Монхля. Схватив черное холодное копье… нанес ему удар… сломалось холодное копье… Аля Монхля выхватил бердыш, ударил Санала Смуглолицего так, что выбил 8 могучих его позвонков…Тогда… Алый Хонгор вытащил из под доспехов блестящий черный булат…»

И так далее. Поединки, практически все в Джангаре с оружием. А если совсем ближний бой – с кинжалом.

Конечно, эпос не «инструкция по эксплуатации». Но «что вижу, то и пою!»

А вообще, больше всего мне нравится первый «бой» Кобланды-батыра в казахском эпосе. Когда огромный Кызыл-ер посчитал ниже своего достоинства драться с Кобланды и для смеха предложил ему побороться с его ногой, Кобланды, не долго думая, набросил ему на ногу аркан, вскочил на коня и погнал его по бездорожью. Вот это я понимаю – рукопашный бой. Бой выигрывают не потому, что «приемы» есть, а потому что есть воля к победе.

Наизусть не помню - найду соответствующие отрывки - приведу. Насчет единоборств, с использованием ударной техники - так калмыки никогда не теряли связи с Индией, Китаем и Тибетом. Калмыцкие буддийские монахи обучались не только в монастырях Калмыкии. Поэтому, возможно, среди калмыков были распространены китайские, индийские боевые исскуства, возможно под другими названиями.

Что известно о причинах переворота, когда был убит Сенге? Есть сведения, что бартья, которые и совершили переворот, имели отношение (по матери) к кыргызской знати ойратской орды - кергудам.

Чего-то я не слышал, про киргизскую знать у ойратов.

А так даже окинавское карате класифицировалось как дзю-дзюцу.

Осмелюсь заметить, окинавское каратэ - каратэ-дзюцу. Ссылку на европейского автора дать не могу, так как каратэ-до изучаю, в том числе, под руководством Шихана Тетсухико Асаи и Такенори Танака (JKS).

Ну, да ладно, улан, оглан. Спорить не стану. Был вопрос про "ура", я попытался ответить, как смог.

Может и так. Спорить не буду.

Я тоже так считаю!

Галдан Бошокту Хан бился бы до последнего!

Всем известно, что в 1812 году русский народ встал на дыбы, защищая родные поля от нашествия вооруженных народов Европы с французским императором Наполеоном во главе. Но мало кто знает, что астраханские калмыки, немногочисленный народ, вложили крупную лепту в это общероссийское напряжение. Они выставили два конных полка, которые с боями прошли до Парижа и Фонтенебло и со славой вернулись в свои родные степи. И вот из этой малоизвестной, но интересной истории хочется восстановить то, что задержалось в памяти от рассказов стариков-калмыков, слышанных мною в юности.

В апреле 1811 года дан был Высочайший указ, в котором было сказано, что для увеличения русской армии легкими иррегулярными войсками желательно составить два конных калмыцких полка 5-ти сотенного состава из орд, обитающих в губерниях Астраханской, Саратовской и областях Кавказской и Донской, кроме тех, которые уже несут службу с Войском Донским.

Для призыва на войну рекомендовалось собрать калмыков из родов Хожеутова, Чучеева и Ордениева. Роды эти обладали большими табунами лошадей, из которых легко можно было выбрать хороший конский состав, и кроме того, они отличались смелостью и другими воинскими качествами.

Во главе собираемых калмыков предлагалось поставить их владетельных ханов и князей с тем, чтобы каждому полку было придано по одному штаб-офицеру из регулярных полков в качестве инструкторов. Места офицеров и урядников должны были занять калмыцкие зайсанги - род дворян. Оружие калмыки должны были иметь «по их обыкновению»; одежду, снаряжение и проч. тоже.

Каждый должен был выступить «о дву-конь». Довольствие и фураж определялось от казны. Офицеры, старшины и рядовые всадники должны были получать жалованье по окладам соответствующих чинов регулярных кавалерийских полков русской армии. Общий сборный пункт для обоих полков назначался в станице Пятиизбянской Войска Донского.

По получении извещения о призыве, владетельный князь Хожеутовского улуса Сербжан Тюмень заявил, что лично готов идти на войну во главе полка своих калмыков. Во главе другого полка, собранного из родов Эрдениева и Чучеева, становился брат Дербетевского владельца князь Джамбо Тайши Тундутов. Полк Тундутова принимал обозначение №1, полк Тюменя № 2. Оба полка назывались по именам их владельцев. Наблюдателями за военной частью в полках были: в Тундутовском - майор Казанского пехотного полка Дублянский, а в Тюменевском - майор Вологодского пехотного полка - Плеханов. Кроме этих двух штаб-офицеров к калмыцким полкам были прикомандированы 40 урядников и казаков Астраханского Казачьего Войска, в качестве переводчиков и инструкторов.

Эти отборные Астраханские казаки, возрасте от 20 до 40 лет, должны были знать в совершенстве калмыцкий язык, быт и нравы калмыков; должны быть отважны, расторопны и иметь исправных коней. Казаки были выбраны от всего Войска, но большинство было из станиц Черноярской и Царицынской, как наиболее тесно соприкасающиеся с калмыцким народом.

В августе месяце 1811 года Тундутов и Тюмень прибыли со своими полками в станицу Пятиизбянскую. Прибывшие полки были в полном составе:

1-й Тундутов полк - командир полка, 20 зайсангов на офицерских должностях, 480 всадников, лошадей 1000;

2-й Тюменя полк — командир полка, 20 зайсангов на офицерских должностях, 480 всадников-калмыков: кроме того, лекарь и два представителя калмыцкого духовенства — Гелюнг и Гецюль, лошадей 1100.

Полки имели при себе свои старинные знамена и значки. В полку Тюменя было священное знамя, вывезенное калмыками из Азии в 17-м столетии. Знамя это было желтое, шелковое: в середине знамени изображение калмыцкого святого воина «Дапачи Тенгры», покровителя войны и воинов. Это буддийский двойник христианского Георгия Победоносца.

Сбор калмыцких полков и выступление их, и поход, прошел без особых затруднений, приключений и без единого случая дезертирства.

Уже в конце августа 1811 года полки выступили на Воронеж и оттуда к западной русской границе. Непосредственное участие их в войне началось ровно через год. В июле месяце 1812 года оба полка, вместе с донскими казаками атамана Платова прикрывали переправу армии Багратиона через Днепр, около Нового Вызова.

Во время Бородинского сражения калмыцкие полки в составе конного отряда Уварова, навели невообразимую панику в тылу французской армии, когда Наполеон чуть сам не попал в плен. В октябре калмыки, опять с донскими казаками Орлова-Денисова, принимали участие в разгроме конницы Мюрата при Тарутине.

В знаменитом трехдневном сражении (4, 5 и 6 ноября) при Красном, за которое атаман Платов получил графское достоинство, калмыцкие полки с развернутыми желтыми знаменами отчаянно рубили отступающие французские толпы.

После трехдневной переправы через Березину у Студянки, остатки главной французской армии двинулись на северо-запад на Вильно, а оба полка калмыков были направлены прямо на запад. До Слонима они шли вместе, а после Слонима братские полки должны были расстаться. 1-й полк пошел на Волковыск, Брест-Литовск и Варшаву. В 1813 году принимал участие в блокаде крепости Модлин и в изгнании неприятельских армий из Польши. Затем преследование французов на Познань, Франкфурт, Берлин, Магдебург, Гановер, Бельгия, север Франции. 2-й полк Тюменя свернул на юг. Все время похода полк шел в авангарде русской армии до самого Парижа и Фонтенебло. На этом пути следования он участвовал в делах беспрерывно. Под Пружанами разбил Саксонский драгунский полк. Сражение под Луцком, участие в блокаде крепости Ченстохов, преследование неприятеля до Кракова. Многочисленные сражения в Германии, сражение на реке Кацбах.

Кацбах! Одно из блистательных дел русской кавалерии. 14 августа 1813 года произошло это сражение. Армия Магдональда отступала на запад и подходила к речушке Кацбах. Начались непрерывные проливные дожди и страшные бури. Армия Магдональда уткнулась в раздувшуюся реку Кацбах, которая превратилась в грозное водное пространство. От непрерывных проливных дождей порох совершенно отмок и в пороховницах и в пушках и в пистолетах. И вот на эту размокшую армию Магдональда, остановившуюся перед бурными водами реки Кацбах, налетела русская кавалерия. Гусары Мариупольские, Александрийские, Белорусские, Киевские, Ахтырские, Черниговские; уланы Харьковские, Волынские; драгуны Глуховские. Три конных башкирских полка (башкиры выставили сорок конных полков в 1812 году) и конный калмыцкий полк Тюменя. Эта масса кавалерии без единого выстрела (весь порох размок) шашками, пиками и плетям, загнала и утопила армию Макдональда в разлившихся водах Кацбах!

После блистательного сражения на реке Кацбах калмыцкий конный полк Тюменя принимает участие в знаменитой трехдневной «Битве Народов» под Лейпцигом, где полком взято несколько действующих орудий.

В январе 1814 года полк Тюменя уже во Франции. Сражения при Шато-Тьери, Жуанвиль. Разгром французских кирасир под Сезаном. Близь города Суассон полк опрокинул и изрубил пешую колонну в составе 500 человек.

2-го февраля полк в составе отряда графа Платова вместе с донскими казаками участвует в знаменитом рейде в тыл французской армии, далеко на юге от Парижа на Фонтенебло.

В марте месяце полк принимает участие в знаменитом сражении при местечке Фер-Шампенуаз, где русская гвардейская кавалерия и конный полк Тюменя разгромили французские корпуса Мармона и Мортье.

19 марта 1814 года последние защитники Парижа, остатки корпусов Мармона и Мортье, разбитых при Фер-Шампенуаз, совершенно выбились из сил и Париж пал. На следующий день, 20-го марта, русские войска торжественно вступили в столицу Франции. Калмыцкий конный полк Тюменя с развернутым священным знаменем «Дапачи Тенгры» был в числе вступивших победителей. Так закончилась боевая страда славных конных калмыцких полков.

В апреле месяце оба полка возвращаются к русским пределам. Возвращаются покрытые славой, но с поредевшими рядами. В полку Тундутова осталось в строю 12 офицеров и 350 всадников. В полку Тюменя 10 офицеров и 320 всадников.

За отличие в сражениях капитан Тундутов получил золотую саблю с надписью «за храбрость». Тюмень был награжден чинами майора и полковника и орденом Святого Георгия 4-й степени за сражение при Лейпциге, золотой саблей с надписью «за храбрость», золотой медалью на шею и многими другими орденами. Значительное количество офицеров-зайсангов получили боевые ордена с мечами. 17 человек калмыков Тюменевского полка были награждены Георгиевскими крестами за взятие орудий в сражении под Лейпцигом.

По домам полки распущены были в разное время. 2-й полк Тюменя пришел в свои родные степи в ноябре 1814 года. 1-й полк Тундутова только в январе месяце 1815 года смог выпустить своих коней на знакомые с детства выпасы и луга на седые не вянущие ковыли.

Борис Самсонов

Трагедия Великой Степи

Категория: История

ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ МАНЕВРЫ ЦИНОВ ПЕРЕД НАЧАЛОМ СХВАТКИ

Цинская империя внимательно следила за перипетиями междоусобной борьбы в Джунгарии и по мере ее расширения и ожесточения наращивала усилия по подготовке к новой войне со своим слабеющим противником. Так, в 1748 г. цинский двор запретил джунгарам торговать в Пекине.

Спустя два года маньчжурские власти не разрешили ойратским паломникам проезд через цинские владения в Лхасу. Джунгарские послы, добивавшиеся в Пекине положительного для себя решения этого вопроса, в конце концов уехали из столицы Поднебесной "с великим сердцем", т. е. крайне недовольные отказом правительства.

В 1751 г. Цины запретили джунгарам торговать в приграничных городах империи. В начале 50-х гг. цинская династия начала непосредственную подготовку к войне с Джунгарией.

Ездивший в 1752 г. в Халху с письмами от селенгинской пограничной администрации курьер Семен Сургуцкий сообщал, что по указу императора Цяньлуна "велено мунгалским начальникам: яко то сорока зайсанам и семи тайшам... ведомства своего каждого мунгалца, кои годны в военную службу, не обходя никого, учинить смотр".

В 1753-1754 гг. цинское командование приступает к захвату приграничных с Китаем районов Джунгарского ханства -- Монгольского Алтая, создавая стратегический плацдарм и овладевая горными проходами для наступления на ойратов. Маньчжуро-китайская дипломатия, стремясь ослабить ханскую власть, раздувала пламя междоусобной борьбы в этой стране Когда в Джунгарии шла борьба между Ламой-Доржи и Даваци, Пекин проявлял исключительный интерес к Даваци, однако, как только последний воцарился на ханском троне, внимание Цинов тут же переключилось на очередного претендента - Амурсану. В августе 1754 г. в одном из своих указов император Цяньлун подчеркивал, что "Амурсана - самый важный человек, если он придет покориться, то в будущем году двинем войска".

АМУРСАНА И ЦИНСКИЙ ДВОР

Потерпев поражение в борьбе с Даваци и бежав в августе 1754 г. в пределы Цинской империи (в Халху), Амурсана обратился к маньчжурскому императору с просьбой дать ему войска, чтобы захватить Даваци и представить его в Пекин. Н. Я. Бичурин писал по этому поводу "Амурсана решился просить у китайского двора войск под хитрым предлогом прекращения беспокойств в Или. Повелитель Китая видел ясно, что виды Амурсаны клонились к тому, чтобы при помощи Китая, низвергнув Давация, самому занять чжуньгарский престол, но решился поддержать сторону его, имея в виду совершенно другие предположения".

Богдыхан решил использовать Амурсану как орудие для разгрома Джунгарии и ее последующего расчленения на отдельные, независимые друг от друга владения. Император Цяньлун подчеркивал в одном из своих указов

"Это именно тот случай , который нужно использовать. Если упустить его не замыслив (ничего), то через несколько лет положение их постепенно упрочится".

Естественно, что Цяньлун скрывал от Амурсаны свои подлинные намерения и, видимо, обещал хойтскому нойону ханский престол в Джунгарии, что подтвердил впоследствии один из сподвижников Амурсаны зайсан Хорхой-Дондук. Бежав в Россию, он рассказывал в Коллегии иностранных дел, что Амурсана "имел обнадеживание от китайского богдыхана по покорении Зенгории учиненным быть главным владельцем в Зенгории".

Эти сведения дополняются показаниями других ойратских князей и рядовых воинов, принимавших под командованием Амурсаны участие в походе на Джунгарию в 1755 г. Некоторые из них сообщали русскому пограничному комиссару В. Игумнову, что "богдыхан приказал, ежель он, Амурсана, своего контайшинского хана Дебачу и с ясашными людьми в подданство привести может, то тогда неотменно, за тое выслугу будет пожалован ханом".

Русский китаевед С. Липовцов подчеркивал в этой связи: "С обеих сторон употреблена была тонкая хитрость, покрывавшая непроницаемою завесою намерения и того и другого. Император имел в предмет порабощение Зюнгории, Амурсана же хотел только низвержения Давация и полного обладания над своими соотечественниками".

Как бы то ни было, цинский двор после бегства Амурсаны в Китай форсирует свои военные приготовления Побуждали его к этому и опасения, что казахи, беспрестанно вторгавшиеся в ойратские земли, смогут низвергнуть Даваци и захватить Джунгарию. Действительно, зимой 1754--1755 гг. между Даваци и казахскими владельцами происходили ожесточенные столкновения. Казахские отряды вторгаются уже в глубинные районы Джунгарии. Так, десятитысячное войско Аблая было разгромлено ойратами на р. Каратал.

Угроза завоевания со стороны казахов на некоторое время объединила джунгар вокруг хана. Между тем зимой 1755 г. подготовка Цинской империи к войне против Джунгарского ханства вступила в завершающую фазу. Побывавший тогда в ставке халхаского Тушету-хана посланец селенгинской администрации Савва Фролов сообщал пограничному начальнику бригадиру В. В. Якоби, что в Халхе "к будущей весне заготовляют для назначенного против контайшинцов и имеющегося ныне на контайшинской границе войска провиант и прочее к пище потребное, а в наступление той весны оное войско непременно будет иметь движение в Контайшинскую землицу для войны..."

ПЕРВЫЙ ЭТАП ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

Ранней весной 1755 г. цинская армия двумя колоннами: из Баркуля под командованием Юн Чана и из Улясутая под командованием Баньди - выступила против Джунгарии. Начальником авангарда северной колонны цинских войск, двигавшейся из Халхи, был назначен Амурсана, получивший от императора княжескую степень цинь-вана. Авангардом южной колонны командовал ойратский князь Сарал. Общая численность цинских войск, задействованных в войне, согласно показаниям русских источников, составляла 170-200 тыс. человек.

Во время похода Амурсана демонстрировал ойратам свою независимость от цинского командования, убеждал население Джунгарии, что он лишь использует в борьбе с Даваци цинские войска. Поэтому, отмечал Н. Я. Бичурин, Амурсана "начал производить распоряжения, не относясь к помянутому полководцу (Баньди - В. М.) Вместо печати войскового помощника, данной ему от китайского двора, он стал употреблять прежнюю свою ханскую печать и от своего имени отправил грамоту к киргиз-казакам и урянхайцам. Сверх всего внушил своим сообщникам повсюду разглашать, что невозможно водворить спокойствие в Джунгарии, если Амурсана не будет поставлен государем над всею сею страной".

Амурсана и подчиненные ему войска фактически не вели боевых действий против населения Джунгарии. Халхасы сообщали русским пограничным властям Сибири, что Амурсана "действительных военных действий против контайши не употреблял и Амурсана, кроме вышеписанного Хотогона (хотогойтского князя Цэньгунчжаба -- В. М.) никого в войске других начальников слушаться за должное не почитает и не боится".

Поэтому как авангард, сформированный в значительной части из перебежчиков, так и цинские войска, в которых преобладали халхасы, почти нигде не встречали сопротивления. Известный русский монголовед Н. И. Веселовский отмечал, что цинские завоеватели, "по вступлении в пределы Джунгарии, были встречаемы повсюду с вином и молоком, потому что Амурсана, который шел впереди армии, ручался за неприкосновенность их жизни и имущества".

Население видело в них не завоевателей, а избавителей от многолетней междоусобной войны. К тому же цинское командование в распространяемых в Джунгарии прокламациях, также заверяло ойратов, что войска пришли только для установления мира и наказании Даваци, в то же время предлагая жителям за вознаграждение признать подданство маньчжурского императора.

В районе р. Или 30-тысячная армия Даваци в трехдневном сражении была разбита. Хан бежал по одним данным в Уч-Турфан, по другим - в Аксу. Посланная Амурсаной погоня схватила его и доставила в Пекин. Служивший тогда при императорском дворе миссионер иезуит Аммиот сообщал, что доставленный в столицу Даваци "принят был при дворе как чужестранный владетель, явившийся без принуждения признать себя данником Китая. Не темница, а дворец в Пекине отведен ему был жилищем".

Даваци был удостоен степени цинь-вана, получил в свое распоряжение прислугу и право ежедневно лицезреть императора. Сын Даваци Лубджа был впоследствии женат на императорской племяннице. Даваци был нужен Цяньлуну на случай захвата власти в Джунгарии Амурсаной.

Однако в 1759 г. Даваци умирает. Амурсану же, после того как явственно обозначились его намерения занять ханский престол в Джунгарии, было велено казнить на месте, в крайнем случае доставить в Пекин. Цзянцзюнь Баньди не решился убить Амурсану в Джунгарии и под предлогом необходимости присутствия нойона на торжествах в Пекине, по случаю покорения Джунгарии, отправил его под конвоем в столицу, в сопровождении халхаского князя Эринчина. По дороге, узнав от хотогойтского князя Цэньгунчжаба о предстоящей казни, Амурсана обманул сопровождающих и бежал в свои родовые кочевья, где и поднял знамя антицинской борьбы. Амурсана, доносил 19 октября 1755 г. в Петербург бригадир В. В. Якоби, "отложился от подданства китайского и уезжал в контайшинскую сторону в прошедшем сентябре месяце в пяти стах человеках, годных к военному делу и во всей воинской вооруженности, а жен и детей якобы оставили в мунгальской стороне".

Среди сподвижников Амурсаны русские источники упоминают его брата Банчжура, зайсанов Басутая, Эсугара и др. Ойраты Джунгарии поддержали антицинское восстание Амурсаны. Бесцеремонное поведение маньчжуро-китайских властей, начавших сразу же после низвержения Даваци грабить богатства страны, осквернять ойратские религиозные святыни, открыла народу глаза на подлинные цели Пекина. Нойон Норбо-Данжин рассказывал впоследствии царским властям, что Баньди "в знак того, что Зюнгорское владение непосредственно уже принадлежит китайцам, на двух имевшихся в Зюнгории богато убранных кумирнях приложил богдыханские печати, а сверх того и на бывшем казенном зенгорских владельцев конском табуне, оставшемся еще от Галдан-Череня и состоящем тысячах во сто..."

Видя это, ойратские князья пришли к выводу, что Цины "не оставят... и их владельцев перевесть, дабы тем удобнее власть свою тут утвердить, противу того китайского войска восстали".

ПОЛОЖЕНИЕ В ДЖУНГАРИИ НАКАНУНЕ РЕШАЮЩЕЙ СХВАТКИ

Уничтожив оставшийся в Джунгарии отрад цинских войск во главе с Баньди, покончившим жизнь самоубийством, разрушив цинские почтовые станции и пикеты, Амурсана обосновался в верховьях р. Боротал в заброшенном "Каменном городке" и жил там до начала зимы. Оттуда он рассылает письма к джунгарским князьям и урянхайским зайсанам, "чтоб с ним согласились и, совокупясь, охранить Контайшинскую землицу".

Вскоре небольшой группой единомышленников Амурсана был провозглашен ханом Джунгарии. Однако большинство князей отказались признать над собой власть Амурсаны, как не являвшегося по прямой мужской линии потомком джунгарских ханов из дома Чорос. Между тем попытки все еще остававшейся в Халхе семьи Амурсаны, его ближайших родственников и подвластных возвратиться в Джунгарию были пресечены цинскими войсками. Халхасы сообщали в марте 1756 г. приезжавшему из Селенгинска толмачу Ф. Шарину, что "жены и дети их (Амурсаны и его сторонников -- В. М.) со остальными людьми... за границу шли было, но на границе оставшими караульными мунгалцами и китайцами перейманы, причем бывших между ими мужеского полу людей убили, а жен и детей привезли в Мунгалию и разделили по родам". Жена Амурсаны Делик-Доржи с детьми доставлена в Пекин.

Пока цинский двор готовился к "умиротворению" восставших ойратов, страна истекала кровью от опустошительных вторжений казахов. Аблай и другие владельцы Среднего жуза даже обращались за помощью к хану Младшего жуза Нуралы и его старшинам, чтобы "Зенгорское отечество при нынешних их зенгорских неспокойствах войною их киргискою овладеть и землю их отнять".

Амурсана же не только не оказывал какого-либо сопротивления казахским отрядам, но все еще пытался использовать их против своих политических противников в самой Джунгарии. В свою очередь цинский двор пытался если не склонить казахских владельцев на свою сторону, то хотя бы не допустить поддержки восставших казахским населением.

РАЗГРОМ

Весной 1756 г. цинская армия, возглавляемая монгольским князем Цэрэном, вступила на территорию Джунгарии. Разрозненные отряды оиратских князей не смогли сдержать неприятеля. Началась жестокая расправа.

"Монголо-китайцы истребляли все живое на своем пути -- убивали мужчин, насиловали и замучивали женщин, а детям разбивали головы о камень или стену; сжигали жилища, резали скот, они перебили до 1000000 калмыков... Киргизы (казахи -- В. М.) на своих быстрых лошадях с своими воинственными криками, как стаи хищных птиц, носились над этим необозримым побоищем и уводили в неволю целые тысячи беззащитных джунгаров.

Вскоре в стране воцарился голод, одни начали умирать голодною смертию, а другие резали людей и питались человеческим мясом. За голодом шла оспа. Джунгария была буквально усеяна трупами, ее воды покраснели от пролитой человеческой крови, а воздух был полон дыма от горевших улусов, лесов и трав... все, что имело ноги и могло двигаться, бросилось из Джунгарии в Сибирь... Джунгары искали спасения от голодной смерти, от киргизов и китайцев и могли найти это спасение только в Сибири".

ПОЗИЦИЯ РОССИИ

Правительство России и сибирские власти, хотя и располагали определенной информацией о событиях в Центральной Азии, ситуацию в Джунгарии летом и осенью 1755 г. оценили неверно и действовали пассивно. Совершенно справедливо полагая, что Даваци "настоящий по их калмыцким обычаям наследник во владении зенгорском", правительство расценило приход в Джунгарию цинских войск лишь как продолжение усобиц. Если Амурсана не имеет по своему происхождению прав на ханский престол, считали в Петербурге, у него возникнут "великие трудности, разве он всю ту фамилию, которой такое наследство принадлежит, изведет, но и тогда скоро зенгорский народ успокоиться не может..."

Поэтому, говорилось в указе Коллегии иностранных дел "со здешней стороны никакого резона или пользы нет в их междоусобные ссоры вступаться и одного против другого оборонять". Более того, сибирскому губернатору адмиралу В. А. Мятлеву было предписано прекратить всякие сношения с джунгарскими князьями. "По нынешним зенгорским бестолковым обстоятельствам, - говорилось в указе, - от посылов со здешней стороны в зенгорские улусы сколько возможно было удержано".

Объясняя впоследствии свою пассивность в центральноазиатских делах. Коллегия иностранных дел достаточно самокритично отмечала, что "в то время здесь еще заподлинно и неведомо было, чтоб от них (Цинов -- В. М.) о совершенном зенгорскаго народа завоевании старание прилагаемо было, а казалось, что и они равным образом токмо несколько их замешанием пользоваться ИЩУТ..."

Так, вследствие кровавых междоусобиц ойратских князей из-за ханского престола, под ударами воспользовавшихся этим хищных соседей -- казахских жузов и цинского Китая, погибла, по выпажению академика В. В. Бартольдта. последняя кочевая империя Центральной Азии. Китайский историк Шан Юэ писал: "Эта победа была одержана путем самого безжалостного, почти поголовного истребления населения Джунгарии. В период расцвета в Джунгарии жило более 200 тысяч семейств, или свыше шестисот тысяч человек, после военного разгрома три десятых населения было истреблено цинскими войсками, четыре десятых - вымерли от оспы, а вырвавшиеся из лап смерти джунгары были вынуждены бежать к казахам в пределы России... Так, прибегая к кровавому террору, маньчжуры захватили северную часть Тянь-Шаня".

Россия заняла выжидательную позицию, вяло и не всегда адекватно реагируя на происходившие в Джунгарии события, что выразилось в попытках уговорами, а затем силой доставить Амурсану в Россию. В. Л. Котвич в свое время писал: "Дорожа своими соглашениями с манчжурами, русское правительство предпочло созерцать, как они расправились с ойратами и завершили свои завоевательные планы покорением Джунгарии и Восточного Туркестана".

2 мая 1756 г. после продолжительных колебаний императрица Елизавета Петровна подписала указ о приеме в российское подданство бежавших под защиту русских крепостей ойратов и алтайцев. Многие из них были переселены в кочевья волжских калмыков. Падение Джунгарии резко изменило политическую ситуацию в Центральной Азии. Началась новая страница истории народов этого региона.

По книге В.А. Моисеева Россия и Джунгарское ханство в XVIII в. Барнаул: Изд-во АГУ, 1998.

В 30-х годах XVII века ойратские племена основали три ханства: Джунгарское, Хошотское (Коко-Нурское) и Калмыцкое. Этот период истории ойратов в исторической науке получил неоднозначную оценку. О. Иакинф писал, что "ойраты без кровопролития приобрели господство над обширными странами в Азии от Алтая на запад до Каспийского моря, на юг до пределов Индии". Из анализа истории ойратов, великий синолог сделал вывод, что ойраты "замыслили восстановить древнюю Чингисханову империю в Азии". Профессор А.М. Позднеев, повторив высказывания синолога, писал, что 30-е годы XVII века "должно почитать за самый блестящий период усиления зюнгаров. Ойраты господствовали тогда над всем пространством от берегов Каспия на западе до Алашани на востоке и от Урала на севере до пределов Индии к югу. Это могущество дало им возможность вслед за сим овладеть еще Восточным Туркестаном, а в конце XVII века распространить свои завоевания на всю Монголию".

Такова была оценка ойратов и калмыков первой половины XVII века. В это время калмыки во главе с Хо-Урлюком занимали и осваивали территорию Предуралья и междуречье Волги и Яика. Хо-Урлюк с шестью сыновьями и внуками породнился со всеми предводителями ойратских племен. На его дочерях были женаты джунгарские и хошеутовские нойоны, а сыновья - женаты на дочерях тех же нойонов. Женой Джунгарского хана Эрдени-Батур-хун-тайджи была дочь Хо-Урлюка - знаменитая Юм-Агас, ставшая матерью двух последующих ханов Джунгарии - Сенге и Галдан-Бошокту-хана.

Калмыцкие нойоны были равноправными членами ойратского сейма и пользовались большим авторитетом. В 1640 году Хо-Урлюк с сыновьями и внуками ездил в Джунгарию на монголо-ойратский сейм, на котором было принято Ики-Цааджи-бичик "Великое Уложение". Оно стало законом для всех монгольских народов. Во время пребывания на Хурале Хо-Урлюк взял за своего внука Мончака дочь Джунгарского хана Эр-дена-Батура-хун-тайджи - Дара Убасанцу. В результате этого брака в 1642 году на Цаган Сар родился Аюка. Историк и переводчик Ю. Лыткин писал, что Аюка детство свое провел у деда своего со стороны матери Эрдени-Батур-хун-тайджи "под руководством которого возникали его стремления к владычеству над степным народом, а потом утвердились еще более под руководством деда Шу-кур-Дайчина, который взял его в свой улус в 1656 году на обратном пути из Тибета".

Наставники юного отпрыска знатных родителей были опытными политиками и полководцами своего времени. Они научили своего внука искусству управления государством и заботиться о благосостоянии подвластного народа. Молодые годы Аюки прошли в бытность еще деда-Дайчина и отца Мончака. В этот период калмыки осваивали новую территорию и вели активную политику на южных границах России. Об этих страницах истории говорят шертные записи 1655 и 1661 годов. Согласно этим договорам калмыки участвовали в военной кампании с Крымом. При подписании договора 1661 года с представителем Русского государства князем Г.С. Бековичем-Черкасским по древнему обряду заключения "мира и родства" за Аюку была взята сестра Каспулата Черкасского - Обехан. Так был заключен союз с предводителями кабардинских князей, который продолжался в дальнейшем и играл определенную роль при разрешении военных и политических конфликтов в регионе.

Дачин умер в 1669 году, а через год-полтора умер Мончак. Так Аюка в тридцатилетнем возрасте стал правителем калмыков. Аюка сумел за короткое время подавить сепаратистские настроения своих многочисленных родственников и укрепить власть.

Уладив внутренние дела, Аюка обратил свое внимание на внешние. В это время в Джунгарии шла борьба за трон. Молодой Галдан, известный как Бошокту-хан, расправлялся с убийцами Сенге. В это время хошеутовский нойон Аблай, спасаясь от Галдана, остановился на "зимовье при р. Урале", тогда Аюка, кочевавший при р. Волге, прибыл с меньшим числом войска, чем имел Аблай, у которого было 15000, сразился с ним и взял в плен его самого".

Эта военная операция принесла Аюке широкую известность и славу как военному стратегу. К нему из Джунгарии стали прибывать многие нойоны со своими подданными. Так прикочевала тетка Аюки Дорджи-Раптан, бывшая замужем за хошеутовским Цецен-ханом с одной тысячью кибиток своих подвластных, прикочевали также хошеутовский тайши Кондулек-Убаши с тремя тысячами кибиток и дербетовский Солом-Церен-тайши с сыном Мунке-Темиром с четырьмя тысячами кибиток подвластных. На Волгу также прикочевал джунгарский нойон Цаган-Батур с тремя тысячами своих подвластных.

Характеризуя эти процессы, Ю. Лыткин писал, что Аюка "достиг своей цели: стал могущественным владыкою приволжских ойратов, делил между владельцами улусы, давал кому, что хотел; при ставке его были послы от владетелей улусов, в присутствии которых весною и осенью определяемы были места, где какому нойону с его улусом летовать и зимовать - и споров о том не смел подымать ни один владелец".

В это время Аюка вместе с боярином И.Б. Милославским принимал участие в подавлении крестьянского восстания во главе с С. Разиным. Аюке предложили вести военные действия с племенами Северного Кавказа, находящимися в то время под протекцией Турции и Персии. В 1673 году Турция объявила войну России. В этой обстановке состоялась встреча боярина и воевода князя Я.Н. Одоевского с Аюкой за Волгой при речке Соляной. Был заключен договор, который назывался: "О подданстве его Российскому государю, о бытии ему в походах противу неприятелей России, о нечинении разорения российским городам и людям и непринимании к себе в улусы государевых холопей".

В 1675 году была прислана грамота донским казакам, в которой был отмечен подвиг Мазан Батыра, а в другой грамоте на имя боярина князя Ромодановского были отмечены служба и героизм калмыков.

В 1683 году боярин и воевода князь А.И. Голицын от имени молодых царей Иоанна и Петра Алексеевича подписал с Аюкой новый договор на том же месте, при речке Соляной под Астраханью. Договор примечателен тем, что в нем приводятся сведения о широких международных связях калмыков. Так Аюка признавался, что в прошлых годах нарушали договоры, ходили под города и села Казанские и Уфимские уезды, "также и под иные украинные города и села и деревни разоряли, и под теми городами, и по Волге, и на промыслах, и на проездах русских людей, и башкирцов, и черемису с именами и с детьми в полон брали, и конские табуны и животинные стада отгоняли, и грабежи чинили, и учуги разоряли", а также говорилось, что "которые русские люди, и грузинцы, и белорусцы, и волохи и мултяне", православные христианской веры "в наших калмыцких улусах есть". И вместе с тем оговаривалось, что пленные, "которые учнут выходить из Бухар, и из Юргенч, и из Хивы, и из иных владений на наши калмыцкие улусы", то их пропускать в русские города. Эти данные говорят о том, что калмыки проникали в отдаленные города и территории, захватывали пленных, поддерживали связи со многими государствами.

В подданстве у Аюки находились ногайцы и мангышлакские туркмены. В. Бакунин говорил, что Аюка "с дагестанцами, кумыками, кабардинцами и кубанцами войну производил и мир заключал сам собою". Подтверждая В. Бакунина, Н.Я. Бичурин добавлял, что после походов за Урал на казахов и туркменцев, прославивших имя его в Средней Азии, Аюка "сделался надменнее в обращении и самовластнее в управлении подданными. В придворном его штате появились султаны кубанские, хивинские и казачьи; даже Абул-Хайр, бывший впоследствии ханом в Меньшой Казачьей Орде, в честь себе ставил служить при его Дворе".

За двадцать лет своей военно-политической деятельности Аюка стал известен далеко за пределами своего региона, имея огромный авторитет, с ним считались правители многих восточных стран, и в 1690 году Далай-лама прислал ему ханский титул, знаки ханской власти: грамоту и печать. Он достиг зенита своей славы.

Особое место в жизни Аюки-хана занимает период его деятельности в годы правления Петра I. В течение тридцатилетней деятельности Петра Аюка-хан верно служил ему. Аюка-хан посылал войска против побегов крымских татар. Во время азовского похода Петра I, Аюка послал три тысячи человек, участвовал в закладке новой крепости Таганрога. Мужество и героизм калмыков были отмечены царем. Петр I высоко оценил заслуги Аюки-хана и его верность России. Поэтому "когда Петр I вознамерился предпринять первое путешествие в Голландию, они такую уже приобрели доверенность, что хану Аюке предпочтительно поверено было охранение юго-восточных пределов России" - писал О. Иакинф.

В договорных статьях по этому вопросу предписывалось Аюке, "велено кочевать под всеми Великого Государя городами безопасно, а в кочевье не чинить обид, тесноты и воровства", послать указы "Уфу, на Яик и в Донские городки, чтобы казаки и башкирцы на заводили ссор с калмыками и запретить им сие под смертною казнью!" Статьями договора Аюка-хану была представлена вся полнота власти на южных границах России. Правитель калмыков с честью выполнил наказ преобразователя России. В дальнейшем калмыцкие войска участвовали во всех кампаниях на западных границах России.

Высокая маневренность и стремительность калмыцкой конницы позволяли ей появляться неожиданно для противника. Так, в конце 1701 года действовавший в Лифляндии русский отряд генерала Шереметева неожиданно встретил усиленный корпус шведов. Русских от шведов отделяла водная преграда. Создав видимость подготовки к переправе, и, обратив тем самым на себя всю силу неприятельских войск, Шереметев послал в обход противника русскую и калмыцкую конницу, которая скрытно подошла к шведам и атаковала их. Удар настолько был стремительным и неожиданным, что противник дрогнул и обратился в бегство. Высокие боевые качества калмыцкой конницы снискали себе заслуженную славу и среди союзников России. В 1706 году польский король Август II прислал к Петру I представителя с просьбой "дать конницы 8 полков и 4000 калмыков".

Особенно показательными были действия калмыцкой конницы в битве неподалеку от Белина 22 сентября 1708 года между русским корпусом генерала Боура, состоявшим из 10 тысяч регулярных войск и 6 тысяч калмыков и шведскими войсками в состав 6 полков конницы и 4 тысяч пехоты. Первым на русских напал Остроградский Королевский полк, возглавляемый самим Карлом XII. Русские, не сдержав натиска, начали отступать. Шведы бросились в погоню, но налетели на засаду конницы калмыков. Завязалась жестокая битва. Остроградский Королевский полк был окружен калмыками и полностью уничтожен, а сам Карл XII чудом спасся от плена. Командующий войсками отмечал "отменную храбрость" калмыков.

Войскам Аюки-хана приходилось участвовать в подавлении народных восстаний: некрасовцев, булавинцев, башкирского бунта; а также набегов турецких подданных, казахов, каракалпаков.

Аюка-хан в течение сорока пяти лет вел активную государственную деятельность. В 1714 году во время приема китайских послов во главе с Тулишенем, Аюка-хан официально передал знаки ханской власти своему старшему сыну Чакдорджапу.

Анализируя жизнь и деятельность Аюки-хана, Ю. Лыткик справедливо писал, что, руководствуясь наставлениями своего деда Дайчина, "отважный Аюка в продолжение 54 лет твердо правил приволжскими ойратами, или калмыками, и распростер свое влияние на все соседние турецкие племена, так что имя его стало славно и в Турции, в Крыму, в Средней Азии, в Китае и Тибете". Профессор Н.Н. Пальмов говорил, что Аюка-хан был государственником и сделал все для укрепления калмыцкой государственности. В своей государственной деятельности он руководствовался статьями "Великого Уложения", при нем у калмыков окончательно укрепился буддизм, став государственной религией. Аюка стал официально признанным ханом Калмыцкого ханства. Историк М. Новолетов, говоря, что Аюка-хан оказал услуги России, писал что он самостоятельно управлял народом, чинил суд и расправу, воевал и сносился с иностранными государствами и народами, "но в основе всех его действий не было интриг против России". "Это ценило русское правительство и доверие видно из того, что ни одна война почти не обходилась, чтобы калмыки не участвовали. Петр Великий совершенно полагался на Аюку".

Другой исследователь калмыков Н. Нефедьев также говорил, что "нельзя оставить без замечания, что Аюка никогда не уклонился от личной покорности его к Российскому Двору, и что в самые смутные времена, когда Астрахань была жертвою мятежа, хан сей не только не увлекался восстанием против законной власти, но напротив являл примеры особенной верности и преданности", Петр I во время персидского похода дважды встречался с Аюкой-ханом. Император благодарил хана за службу и одарил хана и членов его семьи дорогими подарками. По просьбе императора Аюка-хан послал в полку пять тысяч конницы. Очевидцы встречи императора и хана писали, что, приняв почетную золотую саблю, Аюка велел калмыкам стать в кружок и пустить в воздух несколько стрел, а потом подошел к Петру I и, указывая на саблю и стрелы, сказал: "Эта сабля и эти стрелы всегда будут готовы на поражение врагов России".

Аюка-хан умер на восемьдесят четвертом году жизни, в 1724 году. Тело его было кремировано, а пепел отвезли в Тибет, где соорудили в честь хана субурган.

А. Митиров

Победу над ним император Китая оценил как одно из своих величайших достижений. Вероломное убийство хана Сенге потрясло не только Джунгарское ханство, но и всех ойратов. К тому же оно нарушило преемственность власти по наследству. Теперь события развивались по иному сценарию. Во время убийства Сенге его брат Галдан находился в ставке хошеутовского нойона Очирту-Цецен-хана. Получив печальное известие, он послал гонца к Далай-ламе с просьбой снять с него монашеский обет, чтобы расправиться с убийцами и захватить власть. Но прежде всего он решил обезопасить себя от законных преемников власти - родных племянников Цеван-Раптана и Соном-Рабтана. От последнего он избавился скоро: “нашел случай младшего из них отравить ядом”. Цеван-Раптана в первые годы он не трогал, они даже действовали вместе. Потом борьба за власть обострилась, и этого племянника спасли от неминуемой смерти семь вельмож покойного Сенге, которые бежали с ним в дальние края, в Турфан, и долго там скитались, называя себя “семь товарищей” (долан нукур).

Но вернемся к Галдану, не забегая вперед. Он быстро получил разрешение от Далай-ламы сложить с себя духовное звание и немедленно встал во главе воинов, оставшихся верными Сенге. В первые годы ему помогал один из сильнейших хошеутовских нойонов Очирту-Цецен-хан - второй член ойратского чулгана. Галдан женился на его дочери Ану, сговоренной за племянника Цеван-Раптана. В начавшейся междоусобной войне произошло несколько крупных сражений, в которых Галдану сопутствовала удача. На его стороне оказалось духовенство, что дало впоследствии повод историкам говорить, что ему помогал Далай-лама. Из-за междоусобиц и жестоких расправ Галдана с противниками многие улусы стали откочевывать на отдаленные окраины.

Некоторые роды ойратов ушли в Прибайкалье и вошли в состав бурятов, другие откочевали в Монголию и Коке-нур к хошеутам. Аюка-хан, совершив стремительный марш-бросок, разгромил Аблай-нойона - брата Очирту-Цецен-хана, захватил его в плен с сыном и со всем улусом и привел их на Волгу. Один из убийц Сенге Цзотба-Батур со своими сторонниками бежал к южным ойратам. Междоусобная борьба набирала силы, и в 1677 году Галдан разгромил войска собственного тестя Очирту-Цецен-хана и стал джунгарским хун-тайджи, то есть правителем Джунгарии. Очирту-Цецен-хана, по старинному обычаю, обезглавили. Так Галдан исполнил заклятие своей матери Юм-Агас об истреблении хошеутов и стал единовластным правителем Джунгарского ханства. Жена Очирту-Цецен-хана - Дорджи-Араптан - с тысячью кибиток подданных ушла на Волгу к своему брату Аюке-хану. Тогда же на Волгу прикочевали брат Очирту-хана Кондуленг-Убаши с четырьмя тысячами подданных хошеутов и Солом-Церен-Тайши с тремя-четырьмя тысячами дербетов. Откочевка многих ойратов из страны не остановила Галдана. Он искал повода к походу на Кашгар. И повод нашелся, когда Далай-лама прислал к нему Аппака, бывшего кашгарского владельца, изгнанного из своей страны. Далай-лама писал Галдану, что Аппак - великая личность и “…вам надлежит послать войска, чтобы восстановить его положение”. Туркестанский поход возглавил сам Галдан. За короткое время он покорил эти области и посадил Аппака своим наместником.

В 80-е годы Галдан несколько раз совершал походы на киргизов, ферганцев и на Сайрам. А в 1678 году Сайрам был взят его полководцем Рабтаном и разрушен. И как писал академик В.В. Бартольд: “С тех пор власть калмыков в Семиречье, насколько известно, никем не оспаривалась, и многочисленные войны их с казахами, монголами и китайцами не имели отношения к этой области”. И далее: “Галдан первым из калмыцких хун-тайджи кочевал главным образом в долине реки Или”. Разноречивые источники свидетельствуют, что Галдан после победы над тестем и покорения Туркестана получил от Далай-ламы почетный титул “Бошокту-хан” - “благословенный”. По другим источникам, он сам присвоил себе этот титул. Но как бы то ни было, за ним титул закрепился, и он вошел в историю как Галдан-Бошокту-хан. О годах его правления Джунгарским ханством существует большое количество упоминаний на китайском, тибетском, монгольском и русском языках. Они содержат противоречивые сведения. Но одно ясно: Галдан был неординарной личностью, оставившей заметный след в истории народов Центральной Азии. После укрепления своего положения, став единственным первенствующим главой ойратов, Галдан установил жесткий административный порядок, укреплял центральную ханскую власть, пресекал сепаратизм отдельных князей, расправлялся с противниками.

С приходом к власти он обнародовал указ, в котором повелевалось: “Десятью кибитками должен заведовать один, и заведующий должен иметь свои 10 кибиток в распоряжении; об учинении воровства (десятский) должен объявить; если не объявит, то обрубить ему руки, а других его (людей) заковать в железо…”. В другом пункте указа говорилось: “Если какие-либо люди, живущие в определенном отоке, переменят (местожительство), то за людей целого аймака с управляющего им должно взять девяток (девять голов скота). Кто, не послушавшись слов управляющего (аймаком), отделится от своего аймака и переменит (местопребывание), то с того взять девяток” и т.д. Галдан дополнил Великое Уложение, внес новые статьи в законы своего отца. В конце 80-х годов в Монголии из-за территориальных претензий враждовали между собой Тушету-хан и Дзасакту-хан. Галдан принял сторону последнего и с войсками вступил в Халху. Тушету-хан вынужден был принять китайское подданство. Галдан потребовал от пекинского кабинета выдачи Тушету-хана, обвиняя китайских министров в превратном понимании его претензий. Пекинский кабинет, оскорбленный этим обвинением, казнил посланников Галдана. Обе стороны стали готовиться к военным действиям. Галдан с 40-тысячным войском двинулся в Халху. Китайское войско возглавил сам император Сюань Е. Решительное сражение Галдана с китайскими войсками произошло на берегу реки Толы в июне 1696 года. Китайский полководец, скрыв свои войска за буграми, выманил Галдана с выгодных позиций, ударил по его воинам с флангов и наголову разбил. “Сражение продолжалось с 3 до 6 часов пополудни и было решительное”. Несколько тысяч воинов пало в сражении, многие попали в плен, в том числе жена Галдана Ану. После этого сражения силы Галдана стали уменьшаться, а Цеван-Рабтана, который занял территорию Джунгарии, - увеличиваться.

Галдан с оставшимся войском оказался на территории Монголии, то есть в окружении неприятеля. Сюань Е решил добить Галдана. Повсюду были разосланы агенты с императорским повелением представить в Пекин самого Галдана или его голову. К этому времени в Туркестане близ Хами, на охоте был схвачен сын Галдана - Себтин-Балчжур и препровожден в Пекин. Его, как зверя, возили по улицам и показывали народу. Галдан вынужден был признать свое поражение. И.Я. Златкин так пишет о кончине Галдан-Бошокту-хана: “Утром 13 марта 1697 года, находясь в урочище Ача-Амтатай, он занемог, а к вечеру того же дня он на 52-м году жизни умер. В ночь на 14 марта его труп был предан сожжению”. Отец Иакинф утверждал, что Галдан предпочел принять яд, чтобы избежать позорной и мучительной смерти, ожидавшей его в Пекине. Верный спутник Галдана хан Данцзила после сожжения тела собрал останки в урну, взял дочь Галдана и отправил посланника в Пекин с прошением о принятии его в свое подданство. Император Китая писал сыну: “Галдану случилась смерть от принятого им ядом исполненного зелья. Но токмо жаль, что Галданово тело сожжено”. В сентябре 1698 года прах Галдан-Бошокту-хана был доставлен в Пекин, где, по приказу императора, был выставлен в воротах города.

В истории Джунгарского ханства Галдан стоит в ряду самых выдающихся деятелей. Он укрепил положение ханства на международной арене, раздвинул его границы, установил порядок и законность, первым стал чеканить свои монеты. Оценивая деятельность Галдана, китайский император говорил: “Галдан так далеко распространил свои победы, что он в западной и северной стороне живущих многих владельцев под свое владение подбил и покорил, а городов и местечек более тысячи двухсот во владение своем имел”. И свою победу над Галданом император оценивал как одно из самых великих достижений Китая. Галдан-Бошокту-хан остался в памяти и в легендах многих народов Центральной Азии как самый грозный покоритель и полководец своего времени.

Андрей Митиров

В Джангаре, вообще много моментов, описывающих поединки, с использованием, как борцовской, так и ударной техники.

а почему его звали Дундук?

Дондук-Омбо. Калмыцкий хан, внук Аюки-Хана.

Дондук-Омбо - шестой хан приволжских калмыков (1737 - 1741). Сын Агунджаб (Гунжеп) - тайши, внук хана Аюки . После смерти последнего (1724), несмотря на свои личные блестящие качества и сильную поддержку со стороны вдовствующей ханши Дарма-Балы, Дондук-Омбо должен был, под давлением русского правительства, некоторое время оставаться в тени и признать ханом Церен-Дондука.

В 1732 Дондук-Омбо в сопровождении 11 000 кибиток перекочевал на Кубань и вступил в подданство Порты. Через 2 года под его властью уже насчитывалось около 28 000 кибиток. Однако новые места страдали отсутствием удобных для кочевок земель, и Дондук-Омбо просил русские власти разрешить ему вернуться на Волгу. Возникшая к тому времени война с Турцией (1735) побудила русское правительство не только дозволить Дондук-Омбо возвращение на старые кочевки, но и объявить его, за оказанную поддержку в войне с турками, ханом. Вторая жена Дондук-Омбо, кабардинка Джан, впоследствии приняла православие, и от нее ведет начало княжеский род Дондуковых. Интересно отметить, что именно у калмыков мы встречаем, возможно, первый в истории пример законодательного оформления системы всеобщего народного образования для мальчиков, зафиксированный в ст.7 второй главы свода законов, принятого в правление хана Дондок-Даши /1741-1753/.

А что тут удивляться? Взвод американских морпехов, оснащенных оружием, боеприпасами и техникой в соотвтветствии с нынешним уставом тоже легко справился бы с дивизией, вооруженной и оснащенной на манер времен Гражданской войны в США.

Джунгары воевали с кремневыми мушкетами, 6-фунтовыми орудиями, использовали передовые тактические разработки армий европейских государств (использование мушкетного огня высокой плотности под прикрытием пикинеров от конных атак, фланговые удары латной кавалерии). Что им казахи, не имевшие даже фитильных карамультуков в сопоставимом количестве? Они отборные цинские войска разбивали в пух и прах, пока внезапно не прекратились поставки боеприпасов.

В джунгарском войске существовала жесткая военная дисциплина.

"Ойратские воины по степени вооруженности и защиты делились на отряды латников, панцирников, кольчужников и простых воинов. Тот же И. Унковский видел несколько раз в Урге, как "шли вооруженные калмыки един за другим по одному человеку на каждой стране, в латах и шишаках с копьями и саблями 20 человек, в панцирях и мисюрках, с пищалями и саблями по 15 человек".

На наш взгляд, главной причиной поражения следует считать не столько разногласия и несогласованность действий между Каипом и Абулхаиром, сколько то, что казахское войско не выдержало жесткой джунгарской копейной атаки" (с. 127-128).

А кто знает, в каком веке русские начали кричать именно "ура"? Я знаю, что даже при Василии III в качестве боевого клича использовалось название главного города княжества - т.е. москвичи шли в бой с криком "Москва", тверичи с криком "Тверь" и т.д.

Встречал, где-то, что во время войны со шведами, Петр Первый, увидав атаку калмыцкой конницы, которые кричали УРАЛАН, что означает вперед, издал указ, чтобы заменить клич "Виват", который был в Российской армии, на клич УРА, для создания боевого духа. Интересно, что на одном из российских сайтов, когда я об этом написал, поднялся такой шум! Все были согласны на что угодно, выводили, в том числе и от древних римлян и рева боевых слонов, но саму даже мысль о заимствовании этого клича у калмыков, напрочь отвергалась! Но, логично было бы представить, что у калмыков гораздо легче это перенять, чем у, скажем, шотландцев! А ведь даже кавалерист улан, в русской армии, так называется, потому что красного цвета!

Но вообще, не понимаю, зачем всаднику борьба?

Интересно, что в эпосах калмыков, например, богатыри бьются холодным оружием. А в эпосах Саяно-Алтая у них только куреш.

У калмыков было, минимум, один вид единоборства, назывался он ХАР САН, черная мысль. По описанию, это что-то вроде китайского ушу, описывалось, что боец, мог выдерживать удары, а сам мог одним захватом, содрать кожу с места захвата. Последний, кто владел этим исскуством, умер, в середине прошлого века. Источник сказать не могу, не помню.

Интересно, кстати, что говоря про наш род, Дойда Багуд, всегда шло упоминание о сзади запрыгивающих. Думаю, что мои предки, в бою, могли запрыгивать на лошадь, позади всадника. Это, думаю, тоже элементы боевого единоборства.

Вот что писал, например, в 1912 году в своей книге "Военное прошлое наших калмыкъ" известный дореволюционный историк Г. Прозрителев:

"...Война с Турцией 1735-1736 года началась кровопролитием на Кубани. Черкесы и кабардинцы напали на русские весьма слабые укрепления и села. И вот кочевавшие по Егорлыку калмыки двинулись на Кубань и начались те ужасы, которыми не раз сопровождалось подобное шествие: Турецкая крепость Копыль, где пребывали турецкие сираксиры, была разрушена до основания.

Весною следующего 1737 года Дундук (калмыцкий хан - прим. ред.) опять побывал в Закубанье.

Ничто, никакие силы турок не могли остановить калмыков. Янычары - лучшее турецкое войско, некрасовцы - отважные храбрецы, бежали в ужасе перед калмыками в плавни Кубанского устья. Богатейший Турецкий город Темрюк не смогла защитить его крепость, снабженная превосходной артиллерией. Калмыки не оставили в этом городе камня на камне, а гарнизон крепости, состоявший из янычар, был весь вырезан...

"Когда Азову блокада от Россиян учинена, послан указ к калмыцкому главному управителю Дундук-Омбо, (который кочует с Калмыками в степях между Царицына и Астрахани), чтоб он, собрав Калмык знатный корпус, шел к Кубани, и на тамошних подданных турецких Татар нападение чинил; и от помянутого Омбо получено ныне через нарочного Калмыка доношение к ея императорскому величеству, так же и обретающийся при Омбо донской старшина Данила Ефремов рапортовал, что Омбо, получа указ, собрав войско калмыцкого 40 тысяч, пошел к Кубани апреля 3..."

Это нашествие повторило кровавую повесть прежних дней и имя Омбо было страшным на Кавказе, как и его деда Аюки.

Говоря о военном прошлом калмыков, нельзя не отметить с особенной настойчивостью, что спор России с Турцией и с Персией из-за обладания Кавказом велся Россией при весьма небольших силах.

Азовско-Моздокской линии крепостей еще не существовало, кое-где были слабые укрепления и по Кубани - станицы Некрасовцев. Вот все, что являлось передовым оплотом. Но этого было крайне недостаточно для борьбы. Войска было мало.

И вот, в виду этого обстоятельства, само собою приобретает особенно важное значение участие калмыков. Немало пролито крови на Кавказе в XVIII веке, и не одна тысяча русских воинов (солдат и казаков) нашла славную смерть на наших степях, но рядом с этим надо отдать дань и калмыкам, которые в это русское дело на Кавказе вложили все свои силы, всю душу..."

В лице калмыков Россия, не имевшая в то время достаточных сил для успешного противодействия Турции и ее союзникам, хозяйничавших на Кавказе, получила надежных защитников своих южных границ. Вот что писал в 1912 году в своей книге “Военное прошлое наших калмыкъ” дореволюционный русский историк Г.Прозрителев:

“Лучшей помощи нельзя было искать в кровавом деле… В первый же год своего правления он (хан Аюка) разбил и взял в плен непобедимого Аблая, разгромил под Перекопом крымцев и взял в плен брата Азовского Паши. С 1684 года Аюка ведет войну за Уралом, разбивает киргиз-кайсаков, покоряет туркмен Мангышлакского полуострова и становится твердой ногой по обе стороны Волги,.. на всем протяжении нынешней Ставропольской губернии, борется с дагестанцами, кумыками, кабардинцами и кубанцами… Испытанные в боях, хорошо вооруженные кавказские горцы представляли грозную силу, но стремительное нашествие Аюки не раз сламывало беззаветную храбрость этих противников и предавало безжалостному истреблению все, что принадлежало им… Калмыцкими войсками под начальством сына Аюки Чокдор-Джаба был взят в плен знаменитый Булавин, поднявший восстание на Дону… Аюка победил кубанского мурзу Джан Арслан-Бека, разорявшего русские села… В 1722 году, во время войны с Персией Аюка отправил на помощь русским 40 тысяч конницы… Этих одних указаний совершенно достаточно, чтобы убедиться, что с самого начала своей жизни в России калмыки явились фактически пограничным войском…

…Война с Турцией 1735-1736 года началась кровопролитием на Кубани. Черкесы и кабардинцы напали на русские весьма слабые укрепления и села. И вот кочевавшие по Егорлыку калмыки двинулись на Кубань и начались те ужасы, которыми не раз сопровождалось подобное шествие… Турецкая крепость Копыль была разрушена до основания. Ничто, никакие силы турок не могли остановить калмыков. Янычары – лучшее турецкое войско, некрасовцы – отважные храбрецы, бежали в ужасе перед калмыками в плавни Кубанского устья… Немало пролито крови на Кавказе в XVIII веке, и не одна тысяча русских воинов (солдат и казаков) нашла славную смерть на наших степях, но рядом с этим надо отдать дань и калмыкам, которые в это русское дело на Кавказе вложили все свои силы, всю душу…

Представляем нашим читателям отдельные выдержки из интересной, на наш взгляд, книги, монографии кандидата исторических наук Института истории и этнологии им.Ш.Уалиханова НАН РК Айболата Кушкумбаева «Военное дело казахов в XVII-XVIII веках» (Алматы, 2001).

В XVIII в. наблюдается "распыление" верховной власти по казахским жузам, улусам и родам. Такая политическая ситуация, естественно, обусловила заметную неустойчивость и относительную слабость военно-политической структуры казахских ханств и военной организации в целом. В период грозной военной опасности (джунгарское нашествие) у казахов не было единой централизованной военно-политической власти, что явилось причиной жестоких поражений в целом ряде джунгаро-казахских военных столкновений XVIII в. Тяжелые и затяжные войны детерминировали выход на политическую авансцену правителей родов и улусов - султанов, биев, батыров, которые нередко диктовали свою политическую волю ханам.

Огромную роль в казахском войске играли батыры - профессиональные воины. С полным основанием можно считать, что батырство было особым военно-политическим институтом в кочевом обществе казахов, игравшим ведущую роль в военной организации.

О численности казахского войска в этот период источники дают весьма разноречивые сведения. Так, И. П. Фальк считал, что каждый жуз мог выставить "100 000 стрелецких луков". И.Г. Андреев полагал, что из 32 790 юрт Среднего жуза казахов могло собраться более 70000 человек. В материалах по истории XVIII в. можно встретить, что "каракалпацкий и кайсацкий Абулхаир хан, собрав войск своих пятьдесят тысяч, бился с хонтайшой...". Числа 50, 70 тыс. очень часто фигурируют в документах этого времени. Эти сведения опровергаются данными смежных, более объективных источников, которые сообщают, что "с ханом де Казачьи орды силы на поле выезжают тысяч по десяти и больше". Другой информатор добавляет: "О их числе и людстве, хотя и невозможно с точностью объявлять, однак можно за достоверно донесть, когда б они у владельцев своих могли быть в послушании, то б легко и скоро набирать им от пятидесяти до шестидесяти тысячи и более самых исправных и доброконных людей по большей части с огненным ружьем..."

Действительно, как мы уже указывали, казахские жузы и ханства в XVIII в. не представляли единого военно-политического организма и, естественно, не могли проводить полную военную мобилизацию в родах и улусах. В китайских источниках середины XVIII в. особо отмечалось: "Казахи живут разрозненно и при этом не имеют единого правителя, [а потому] никак не могут собрать пятидесятитысячное войско". В большинстве случаев каждый казахский хан, выступая в поход, собирал 10-15 тыс. воинов. Объединенное казахское войско (включая все жузы) составляло приблизительно 60-80 тыс. боеспособных человек. Сбор такого количества воинов сам по себе представлял значительную нагрузку на хозяйство казахов-кочевников и был, по всей видимости, очень редким явлением" (с.90-93).

"Таким образом, традиционная военная организация казахов-кочевников базировалась на родоплеменной основе. В большинстве случаев каждый жуз, улус, род формировали отряды ополчения спонтанно и независимо друг от друга. В случае крупных вооруженных конфликтов и широкомасштабных войн происходил сбор общеказахских народных ополчений. Можно предполагать, что "сердцевиной" (основой) казахской военной организации было батырство - специфический (кочевой) военный институт. Отсутствие сильной ханской власти в казахских жузах детерминировало системообразующую роль внутри военной организации казахов особого военного института - батырства" (с.96-97).

"Казахская военная организация XVII-XVIII вв., как нам известно, не имела единого военно-политического центра. Сбор вооруженных ополчений в большинстве случаев проходил стихийно и на относительно короткий срок. Предводители родовых отрядов часто действовали самостоятельно на свой страх и риск, не подчиняясь приказам хана" (с.105).

"Современные исследователи истории ойратов пришли к выводу, что "война у джунгар... являлась важнейшей частью их жизни, пронизывавшей и даже подчинявшей себе весь уклад их быта, организации, материальной и духовной культуры". Действительно, вся внутренняя социальная организация и внешнеполитическая деятельность ханства были направлены на защиту границ, походы и войны против соседних кочевых и оседло-земледельческих стран. Джунгария находилась в состоянии военно-политической конфронтации на западных, восточных и отчасти на северных и южных границах ханства. Временные затишья сменялись продолжительными войнами, нападениями и набегами.

В джунгарском войске существовала жесткая военная дисциплина. При известии о приближении противника все военнообязанные должны были собраться в ставке князя. Того, кто уклонялся от военной повинности, ждало позорное наказание (его одевали в женскую безрукавку)" (с.113-114).

"Ойратские воины по степени вооруженности и защиты делились на отряды латников, панцирников, кольчужников и простых воинов. Тот же И. Унковский видел несколько раз в Урге, как "шли вооруженные калмыки един за другим по одному человеку на каждой стране, в латах и шишаках с копьями и саблями 20 человек, в панцирях и мисюрках, с пищалями и саблями по 15 человек". Кража личного оружия ойратского воина преследовалась соответствующими статьями закона. Для пополнения своего боевого арсенала джунгары, подчиняя окрестные народы и племена, заставляли подвластное им население платить ясак оружием.

Высокие маневренно-мобильные качества ойратской конницы давали возможность их военачальникам быстро перебрасывать войска на разные театры военных действий. Характерной чертой ойратского военного искусства XVII-XVIII вв. было действие нескольких крупных войсковых группировок" (с.116-117).

Представляется, что данная выборка достаточно объективно показывает позицию автора, которая, кстати, помогает иметь особое видение событий джунгаро-казахских войн и определить причины тех или иных побед или поражений, причины поступков казахских политиков того времени. Так в цитируемой работе дана новая трактовка сражения объединенной 30-тысячной казахской армии, возглавляемой ханами Абулхаиром и Каипом, с джунгарами в 1717 г.

"Возможно, правы те исследователи, которые считают, что этот поход был превентивным (упреждающим) ударом казахов против джунгар. Опасаясь очередной большой войны, казахские владетели заранее решили нанести крупное поражение джунгарам с целью ослабить их военный потенциал. Время и сроки похода были выбраны казахскими стратегами весьма удачно. В 1717 г. началась вторая цино-джунгарская война (1717-1722 гг.). Военно-политическое руководство ойратов бросило все имеющиеся военные и людские ресурсы на оборону против наступления цинов. Естественно, что так называемый (условно) "западный фронт" против казахов оказался практически незащищенным. Свидетельством тому является сражение, которое произошло между джунгарами и казахами на реке Аягуз (совр. Восточно-Казахстанская обл.). Казахское войско встретил всего тысячный отряд джунгар. Скорее всего, этот малочисленный отряд выполнял роль заслона, основной задачей которого было задержать неприятеля до подхода главных сил ойратского войска. Упорный бой продолжался в течение дня и закончился безрезультатно. Ночью джунгары, "нарубя лесу, сделали деревянный вал и сели в осаду, а казахи-де також сделали вал выше калмыцкого и с того валу по калмыцком стреляли два дни. И на третий-де день явилось из стороны калмыцкого войска еще тысячи с полторы и наехали на кашевые их станы, и кашевары де, испужався, побежали, а за ними-де и их казачье войско возратились...".

На наш взгляд, главной причиной поражения следует считать не столько разногласия и несогласованность действий между Каипом и Абулхаиром, сколько то, что казахское войско не выдержало жесткой джунгарской копейной атаки" (с. 127-128).

Вооружение и тактика восточных и западных монголов в эпоху позднего средневековья (XVII в.)

Военная история, тактика, а отчасти и вооружение монгольских кочевников позднего средневековья вплоть до сегодняшнего дня остаются фактически белым пятном в отечественной историографии. Только в начале 90-х годов появились работы, рассматривающие элементы вооружения народов северной периферии восточно-евразийской степи (Худяков, 1991, С. 87-100; Михайлов, 1993). Среди собственно монгольского военного комплекса было проанализировано только защитное вооружение (Горелик, 1979, С. 96-99; Бобров, 2000, С. 80-88). Вместе с тем существует значительный массив археологических, иконографических и письменных источников достаточно полно освещающих интересующую нас тематику.

Оценка эффективности военного искусства того или иного народа складывается из трех основных компонентов: оценки уровня вооружения этноса, его тактических действий на поле боя, общего стратегического итога войны. При анализе двух последних компонентов по отношению к монголам XVII в. исключительно важную роль играют письменные источники их ближайших соседей: маньчжуров, русских, жителей Средней Азии. Большинство из этих работ в последнее время было переиздано и переведено на русский язык (Материалы по истории русско-монгольских отношений тома 1-3, 1959, 1996,2000; Хроники Шах Махмуда Чураса 1976, «Записки о монгольских кочевьях» (Мен-гу-ю-му-цзы), 1895 и т.д.). Труднодоступные материалы китайских авторов привел в своей работе (хотя и не подверг военно-историческому анализу) И.Я. Златкин (Златкин, 1964,1983). Безусловно, важным иконографическим источникам для нас является маньчжурская миниатюра XVII-XVIII вв., а также собственно монгольские источники: документы права и (при критическом подходе) эпос.

Известные материалы позволяют нам достаточно четко дифференцировать вооружение и тактику монголов XVII в. по географическому и даже этническому признаку. Ключевым моментом в таком разделении являются особенности ведения боя, а так же количество, способы и масштабы применения наиболее совершенного на тот момент типа вооружения: ручного огнестрельного оружия.

Используя подобный подход общемонгольское военное искусство условно можно разделить на два основных компонента: восточномонгольский (к его носителям можно отнести халхасцев, монголов государства Алтын – ханов, чахаров, бурятов, а из немонгольских народов – енисейских кыргызов) и западномонгольский (или джунгарский ).

ВОЕННОЕ ИСКУССТВО ВОСТОЧНЫХ МОНГОЛОВ

Вооружение. В XVII в. единственной ударной силой восточномонгольских войск, как и столетия назад продолжала оставаться кавалерия, делившаяся на легкую (бездоспешные лучники) и среднюю (копейщики – куяшники ) (Материалы… , 2000, С. 124, С. 144). Последние достаточно широко использовали разнообразные виды защитного вооружения: пластинчато-нашивные и ламеллярные панцири, различные типы шлемов и наручей, как местного, так и иностранного производства (Бобров, 2000,с.81). В государстве Алтын-ханов до середины XVIIв. «не только лутчие люди , но и их кони были защищены железными доспесями и приправами» (Материалы… , 1959, С. 286). Однако в условиях феодальной раздробленности, отсутствии жесткой вертикали власти, разрыва отношений с традиционными поставщиками оружия восточномонгольские нойоны в первую очередь были озабочены укомплектованностью своих личных дружин и в результате основная масса простых воинов – аратов была вооружена достаточно слабо. Отсутствовала унификация вооружения, не хватало не только панцирей, шлемов и сабель, но и копий и даже луков. Даже после вхождения Халхи в состав Цинского государства новым властям на протяжении еще 20 лет приходилось вводить все новые и новые штрафы, чтобы заставить монгольское население производить и покупать необходимые предметы вооружения (Халха Джурум , 1965, С. 82,85).

По словам монгольских послов вплоть до 30-х годов XVII в. «вогненного боя в кочевьях не было» (Материалы… ,1959,с.286). Да и в более поздний период широкого распространения среди восточных монголов огнестрельное оружие так и не получило. Во многом это было связано с нежеланием снабжать своего неспокойного соседа (а в будущем потенциального противника) столь совершенным видом вооружения. Причем порой борьба с потенциальной контрабандой принимала достаточно жесткие формы. Так московские власти не останавливались даже перед обыском официальных монгольских посольств ведших переговоры о вхождении своих княжеств в состав Российского государства (Материалы… , 1959, С. 289). Похожую позицию заняли и правители Поднебесной.

Комплектование и тактика. Легкую конницу, – основу халхасских и чахарских армий, – составляло народное ополчение скотоводов-аратов. Отряды средней кавалерии комплектовались из профессиональных воинов: дружинников владетельных ханов и представителей мелкой феодальной знати. Обычно латники действовали вместе с легковооруженной конницей, но иногда из них комплектовались отдельные отряды, достигавшие внушительной цифры в 4-5 тысяч человек (Материалы… , 2000, С. 141). Общая численность войск Халхи по сведениям русской разведки превышала 100 тыс. человек (Материалы… , 2000, С. 181). Однако политическая раздробленность Восточной Монголии, непрекращающиеся междоусобицы привели к тому, что армии халхассцев к моменту решающей схватки с джунгарскими агрессорами не превышали 10 тыс. человек (Златкин, 1983, С. 186). Армии северной периферии степи были еще менее многочисленны: войска Алтын-ханов насчитывали 10- 18 тыс. человек (Материалы… , 2000, С. 235), енисейских кыргызов 5-6 тыс. чел., бурятов 2 тыс. чел. (Михайлов, 1993 ,с.52).

Тактика ведения боя восточными монголами практически не изменилась со времен Чингисхана. Она включала в себя 3 фазы: обстрел противника из луков, атака копейной конницы, рукопашный бой на клинковом оружии (Материалы…, 1959, С. 54, 286). Однако такая тактическая схема для XVII в. была уже явным анахронизмом, а в купе с низким уровнем дисциплины и слабой индивидуальной подготовкой воинов неизменно приводила монгольские войска к поражению, даже в столкновении с двукратно уступающим по численности противником (Материалы… , 2000, С. 319).

ВОЕННОЕ ИСКУССТВО ДЖУНГАР

Вооружение и комплектование. Вплоть до середины XVII в. система вооружения и комплектования джунгарских армий мало отличалась от восточномонгольских аналогов. Однако здесь военное и культурное влияние государств Запада (Бухарского ханства и России) уже со второй четверти XVII в. становится достаточно ощутимым. Ойраты начинают достаточно широко применять в общем-то не свойственные монголам предметы вооружения: кольчато-пластинчатые доспехи (бехтерцы), кольчуги, рогатины и т.д. , как среднеазиатского, так и выполненного русскими ясачными людьми производства (Потапов Л.П.,1953, С. 137).. Однако по настоящему серьезные изменения произошли в 60- 70-е годы и были связаны с широким внедрением ручного огнестрельного оружия в ойратской армии. По всей видимости, это было связано с тем, что джунгарские правители во время серии ойрато-казахо-бухарских войн, смогли наглядно убедиться в эффективности действий пехоты, вооруженной ружьями и занимающей укрепленные позиции (Златкин, 1964, С. 198). Сам факт применения кочевниками огнестрельного оружия неудивителен (вспомним, как быстро и успешно усвоили монголы Чингис-хана осадную джурдженьскую технику), поражает размах перевооружения.

Современники называли цифры в 20 и даже 30 тысяч стрелков с огненным боем» (Материалы… , 2000, С. 335, С. 338, С. 385). Последнее, при общей численности джунгарской армии в 40- 50 тыс. человек (Бичурин, 1991, С. 48), маловероятно, но сам факт широкого применения джунгарами огнестрельного оружия неоспорим. Русские летописцы и осведомители настойчиво подчеркивают эту особенность ведения боя ойратами, причем это становится особенно заметно, когда джунгар начинают сравнивать с их восточными собратьями: «И калмыки (джунгары) в военном деле гораздо мунгалов (халхасцев – Л.Б.) сильны и много имеют огненного боя от бухарцев» (Материалы… , 2000, С. 181), «…калмыцкий Бошохту-хан с людьми своими со многим огненным боем мунгальского хана… разбил» (там же, С. 303) и т.д.

В начале XVIII в. ружья и пищали стали производиться и в самой Ойратии, но в XVII веке основным экспортером этого вида вооружения, по сведениям русских осведомителей, были среднеазиатские государства (Материалы… , 2000, С. 181). Однако мощный поток контрабанды шел и с территории России. Закупкой огнестрельного оружия в Москве занимались бухарские купцы (которых в отличии от монгольских послов русские власти осматривать не решались), в результате вплоть до начала 80-х гг. в Джунгарию регулярно отправлялись по 30 и больше возов с огнестрельным оружием (Материалы… , 1996, С. 357).

Судя по маньчжурским миниатюрам, ойратские мушкетеры не носили доспехов и небыли способны вести рукопашный бой, поэтому в сражении их прикрывали воины с копьями и пиками. Которые, накануне Ологойской битвы, были выданы из ханских арсеналам даже русским послам (Материалы…, 2000, С. 385).

Кроме стрелков из огнестрельного оружия (передвигавшихся на лошадях и спешивавшихся на поле боя) в состав армии входили конные стрелки из лука, а так же латники вооруженные древковым и клинковым оружием (Потапов, 1953, С. 137). Помимо самих ойратов в составе войск Галдана Бошокту-хана числились отряды данников и союзников Джунгарии: кыргызов (Материалы…, 2000, С.426), бухарцев (там же С. 349), халхассов.

Тактика. Непрекращающиеся войны, которые вела Джунгария, предопределили гибкость тактики ойратов. И если на Западе колмаки сделали ставку на быстрые рейды своей латной конницы, то на Востоке, где им противостояли более многочисленные и лучше вооруженные отряды империи Цин, джунгары предпочитали вести оборонительные бои и добиваться победы в контратаках.

На поле боя ойраты выстраивались в две линии, так чтобы фланги были выдвинуты в сторону противника и прикрыты болотом, лесом или горами (Златкин, 1983, С. 190). В первую линию боевого порядка становились мушкетеры и возможно копейщики. Их позиции джунгарские полководцы пытались прикрыть либо естественными складками местности, либо плетеным тыном (Златкин, 1983, С. 194). В случае если противник нападал на армию джунгар внезапно живым щитом, для прикрытия стрелков, могли выступать стада крупного рогатого скота (Материалы… , 2000, С. 349). Плотность огня ойратов была настолько велика, что маньчжурские воины, несмотря на поддержку собственной артиллерии, были вынуждены спешиваться и атаковать Галдана в пехотных колоннах. (Записки… , 1895, С. 350-351.). Основной задачей стрелков было остановить атаку войск противника, в то время как кавалерия (составлявшая вторую линию джунгарских войск) должна была опрокинуть его фланги. Такая тактика, основанная на активных действиях кавалерии с опорой на огнестрельную пехоту широко применялась в Средней Азии еще в XVI веке (Дюпюи, 1997, С. 344), но была совершенно неизвестна на степных просторах к востоку от Алтайских гор. Именно она стала предпоследней стадией развития военного искусства кочевников. Во многом благодаря ей были одержаны победы над халхассами (приведшие к ликвидации восточномонгольской государственности) и лучший армией Дальнего Востока регулярными войсками империи Цин. Особенно ярко превосходство джунгарской тактики над тактикой воинов Халхи было продемонстрировано во время сражения у оз. Олгой в самом начале войны, когда после степной кавалерийской схватки халхасцы были оттеснены джунгарами к топким озерным берегам, где …не мочно де было … конем ездить и были (не смотря на наспех возведенные укрепления) в упор расстреляны подоспевшей огнестрельной пехотой , причем вырваться из окружения удалось только самому Тушету-хану с кучкой телохранителей (Материалы… , 2000, С. 335). После этого сражения только вступление в войну Цинской империи воспрепятствовало объединению Монголии в единое государство.

Причину поражения джунгар в войне 1688-1697 г.г. следует искать не на поле боя (где джунгарская армия показала почти безупречно), а в стратегических просчетах ойратских полководцев и междоусобной грызне джунгарской знати.

Таким образом, можно констатировать, что основное отличие военного искусства кочевников Ойратии от Восточной Монголии заключалось в том, что для первых огнестрельное оружие стало основой ведения сражения, а для вторых лишь одной из многих форм дистанционного боя. Это во многом предопределило военное поражение Халхи, приведшее к ликвидации ее национальной независимости и как следствие к завершению развития ее военного искусства, как самостоятельного военно-исторического феномена. В то время как джунгарская продолжала развиваться по пути возрастания значимости огнестрельного оружия, его производства в степных условиях и создания собственной артиллерии.

Л. Бобров,

Ю.С. Худяков, доктор исторических наук, профессор НГУ

Я - из торгудского рода Дойда Багуд. Может это совпадение, но подавляющее большинство мужчин моего рода, рослые, физически сильные, выносливые, отличные спорсмены, неплохие бойцы.

А как с другими торгудами? Имею в виду не только калмыков?

Все было наоборот. 300 озверевших калмыков в селе Яндыки напали на дома местных чеченцев (многие из них - недавние беженцы), подожгли их и жестоко избили выбежавших оттуда людей. Местная астраханская шовинистическая казачья администрация всегда натравливала калмыков на чеченцев.

Многие русские фашисты искренне радуются - "только калмыки могут остановить чеченов!"

Сообщаю. Я родом из г. Лагани, откуда, собственно, и прыбыли "озверевшие" калмыки. Когда убили нашего, собралось не 300, не 600, как было упомянуто в СМИ. Собралось около 1500 человек, просто на похороны поехали человек 200, остальные ожидали на границе с Астраханской областью, типа, менты их остановили. Никто бы не смог остановить, просто там стояли наши же парни, и большая часть лаганцев осталась на границе области, чтобы не особо накалять обстановку, а до Яндыков ехать - всего ничего. Парня похоронили, после чего, все дружно, вместе с русскими и татарами, пошли по центральной улице Яндыков. Чечены, в своих лучших традициях, разбежались и попрятались по точкам, оставив дома женщин (так же они поступили и в с. Садовом несколько лет назад, когда наши же, калмыки из Лагани, Цаган-Амана и Артезиана приводили в чуство дагестанцев). Насчет того, что "только калмыки могут остановить чеченов!"

Вот что писал, например, в 1912 году в своей книге "Военное прошлое наших калмыкъ" известный дореволюционный историк Г. Прозрителев:

"...Война с Турцией 1735-1736 года началась кровопролитием на Кубани. Черкесы и кабардинцы напали на русские весьма слабые укрепления и села. И вот кочевавшие по Егорлыку калмыки двинулись на Кубань и начались те ужасы, которыми не раз сопровождалось подобное шествие: Турецкая крепость Копыль, где пребывали турецкие сираксиры, была разрушена до основания.

Весною следующего 1737 года Дундук (калмыцкий хан - прим. ред.) опять побывал в Закубанье.

Ничто, никакие силы турок не могли остановить калмыков. Янычары - лучшее турецкое войско, некрасовцы - отважные храбрецы, бежали в ужасе перед калмыками в плавни Кубанского устья. Богатейший Турецкий город Темрюк не смогла защитить его крепость, снабженная превосходной артиллерией. Калмыки не оставили в этом городе камня на камне, а гарнизон крепости, состоявший из янычар, был весь вырезан...

"Когда Азову блокада от Россиян учинена, послан указ к калмыцкому главному управителю Дундук-Омбо, (который кочует с Калмыками в степях между Царицына и Астрахани), чтоб он, собрав Калмык знатный корпус, шел к Кубани, и на тамошних подданных турецких Татар нападение чинил; и от помянутого Омбо получено ныне через нарочного Калмыка доношение к ея императорскому величеству, так же и обретающийся при Омбо донской старшина Данила Ефремов рапортовал, что Омбо, получа указ, собрав войско калмыцкого 40 тысяч, пошел к Кубани апреля 3..."

Это нашествие повторило кровавую повесть прежних дней и имя Омбо было страшным на Кавказе, как и его деда Аюки.

Говоря о военном прошлом калмыков, нельзя не отметить с особенной настойчивостью, что спор России с Турцией и с Персией из-за обладания Кавказом велся Россией при весьма небольших силах.

Азовско-Моздокской линии крепостей еще не существовало, кое-где были слабые укрепления и по Кубани - станицы Некрасовцев. Вот все, что являлось передовым оплотом. Но этого было крайне недостаточно для борьбы. Войска было мало.

И вот, в виду этого обстоятельства, само собою приобретает особенно важное значение участие калмыков. Немало пролито крови на Кавказе в XVIII веке, и не одна тысяча русских воинов (солдат и казаков) нашла славную смерть на наших степях, но рядом с этим надо отдать дань и калмыкам, которые в это русское дело на Кавказе вложили все свои силы, всю душу..."

В лице калмыков Россия, не имевшая в то время достаточных сил для успешного противодействия Турции и ее союзникам, хозяйничавших на Кавказе, получила надежных защитников своих южных границ. Вот что писал в 1912 году в своей книге “Военное прошлое наших калмыкъ” дореволюционный русский историк Г.Прозрителев:

“Лучшей помощи нельзя было искать в кровавом деле… В первый же год своего правления он (хан Аюка) разбил и взял в плен непобедимого Аблая, разгромил под Перекопом крымцев и взял в плен брата Азовского Паши. С 1684 года Аюка ведет войну за Уралом, разбивает киргиз-кайсаков, покоряет туркмен Мангышлакского полуострова и становится твердой ногой по обе стороны Волги,.. на всем протяжении нынешней Ставропольской губернии, борется с дагестанцами, кумыками, кабардинцами и кубанцами… Испытанные в боях, хорошо вооруженные кавказские горцы представляли грозную силу, но стремительное нашествие Аюки не раз сламывало беззаветную храбрость этих противников и предавало безжалостному истреблению все, что принадлежало им… Калмыцкими войсками под начальством сына Аюки Чокдор-Джаба был взят в плен знаменитый Булавин, поднявший восстание на Дону… Аюка победил кубанского мурзу Джан Арслан-Бека, разорявшего русские села… В 1722 году, во время войны с Персией Аюка отправил на помощь русским 40 тысяч конницы… Этих одних указаний совершенно достаточно, чтобы убедиться, что с самого начала своей жизни в России калмыки явились фактически пограничным войском…

…Война с Турцией 1735-1736 года началась кровопролитием на Кубани. Черкесы и кабардинцы напали на русские весьма слабые укрепления и села. И вот кочевавшие по Егорлыку калмыки двинулись на Кубань и начались те ужасы, которыми не раз сопровождалось подобное шествие… Турецкая крепость Копыль была разрушена до основания. Ничто, никакие силы турок не могли остановить калмыков. Янычары – лучшее турецкое войско, некрасовцы – отважные храбрецы, бежали в ужасе перед калмыками в плавни Кубанского устья… Немало пролито крови на Кавказе в XVIII веке, и не одна тысяча русских воинов (солдат и казаков) нашла славную смерть на наших степях, но рядом с этим надо отдать дань и калмыкам, которые в это русское дело на Кавказе вложили все свои силы, всю душу…

Трагедия Великой Степи

Категория: История

ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ МАНЕВРЫ ЦИНОВ ПЕРЕД НАЧАЛОМ СХВАТКИ

Цинская империя внимательно следила за перипетиями междоусобной борьбы в Джунгарии и по мере ее расширения и ожесточения наращивала усилия по подготовке к новой войне со своим слабеющим противником. Так, в 1748 г. цинский двор запретил джунгарам торговать в Пекине.

Спустя два года маньчжурские власти не разрешили ойратским паломникам проезд через цинские владения в Лхасу. Джунгарские послы, добивавшиеся в Пекине положительного для себя решения этого вопроса, в конце концов уехали из столицы Поднебесной "с великим сердцем", т. е. крайне недовольные отказом правительства.

В 1751 г. Цины запретили джунгарам торговать в приграничных городах империи. В начале 50-х гг. цинская династия начала непосредственную подготовку к войне с Джунгарией.

Ездивший в 1752 г. в Халху с письмами от селенгинской пограничной администрации курьер Семен Сургуцкий сообщал, что по указу императора Цяньлуна "велено мунгалским начальникам: яко то сорока зайсанам и семи тайшам... ведомства своего каждого мунгалца, кои годны в военную службу, не обходя никого, учинить смотр".

В 1753-1754 гг. цинское командование приступает к захвату приграничных с Китаем районов Джунгарского ханства -- Монгольского Алтая, создавая стратегический плацдарм и овладевая горными проходами для наступления на ойратов. Маньчжуро-китайская дипломатия, стремясь ослабить ханскую власть, раздувала пламя междоусобной борьбы в этой стране Когда в Джунгарии шла борьба между Ламой-Доржи и Даваци, Пекин проявлял исключительный интерес к Даваци, однако, как только последний воцарился на ханском троне, внимание Цинов тут же переключилось на очередного претендента - Амурсану. В августе 1754 г. в одном из своих указов император Цяньлун подчеркивал, что "Амурсана - самый важный человек, если он придет покориться, то в будущем году двинем войска".

АМУРСАНА И ЦИНСКИЙ ДВОР

Потерпев поражение в борьбе с Даваци и бежав в августе 1754 г. в пределы Цинской империи (в Халху), Амурсана обратился к маньчжурскому императору с просьбой дать ему войска, чтобы захватить Даваци и представить его в Пекин. Н. Я. Бичурин писал по этому поводу "Амурсана решился просить у китайского двора войск под хитрым предлогом прекращения беспокойств в Или. Повелитель Китая видел ясно, что виды Амурсаны клонились к тому, чтобы при помощи Китая, низвергнув Давация, самому занять чжуньгарский престол, но решился поддержать сторону его, имея в виду совершенно другие предположения".

Богдыхан решил использовать Амурсану как орудие для разгрома Джунгарии и ее последующего расчленения на отдельные, независимые друг от друга владения. Император Цяньлун подчеркивал в одном из своих указов

"Это именно тот случай , который нужно использовать. Если упустить его не замыслив (ничего), то через несколько лет положение их постепенно упрочится".

Естественно, что Цяньлун скрывал от Амурсаны свои подлинные намерения и, видимо, обещал хойтскому нойону ханский престол в Джунгарии, что подтвердил впоследствии один из сподвижников Амурсаны зайсан Хорхой-Дондук. Бежав в Россию, он рассказывал в Коллегии иностранных дел, что Амурсана "имел обнадеживание от китайского богдыхана по покорении Зенгории учиненным быть главным владельцем в Зенгории".

Эти сведения дополняются показаниями других ойратских князей и рядовых воинов, принимавших под командованием Амурсаны участие в походе на Джунгарию в 1755 г. Некоторые из них сообщали русскому пограничному комиссару В. Игумнову, что "богдыхан приказал, ежель он, Амурсана, своего контайшинского хана Дебачу и с ясашными людьми в подданство привести может, то тогда неотменно, за тое выслугу будет пожалован ханом".

Русский китаевед С. Липовцов подчеркивал в этой связи: "С обеих сторон употреблена была тонкая хитрость, покрывавшая непроницаемою завесою намерения и того и другого. Император имел в предмет порабощение Зюнгории, Амурсана же хотел только низвержения Давация и полного обладания над своими соотечественниками".

Как бы то ни было, цинский двор после бегства Амурсаны в Китай форсирует свои военные приготовления Побуждали его к этому и опасения, что казахи, беспрестанно вторгавшиеся в ойратские земли, смогут низвергнуть Даваци и захватить Джунгарию. Действительно, зимой 1754--1755 гг. между Даваци и казахскими владельцами происходили ожесточенные столкновения. Казахские отряды вторгаются уже в глубинные районы Джунгарии. Так, десятитысячное войско Аблая было разгромлено ойратами на р. Каратал.

Угроза завоевания со стороны казахов на некоторое время объединила джунгар вокруг хана. Между тем зимой 1755 г. подготовка Цинской империи к войне против Джунгарского ханства вступила в завершающую фазу. Побывавший тогда в ставке халхаского Тушету-хана посланец селенгинской администрации Савва Фролов сообщал пограничному начальнику бригадиру В. В. Якоби, что в Халхе "к будущей весне заготовляют для назначенного против контайшинцов и имеющегося ныне на контайшинской границе войска провиант и прочее к пище потребное, а в наступление той весны оное войско непременно будет иметь движение в Контайшинскую землицу для войны..."

ПЕРВЫЙ ЭТАП ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

Ранней весной 1755 г. цинская армия двумя колоннами: из Баркуля под командованием Юн Чана и из Улясутая под командованием Баньди - выступила против Джунгарии. Начальником авангарда северной колонны цинских войск, двигавшейся из Халхи, был назначен Амурсана, получивший от императора княжескую степень цинь-вана. Авангардом южной колонны командовал ойратский князь Сарал. Общая численность цинских войск, задействованных в войне, согласно показаниям русских источников, составляла 170-200 тыс. человек.

Во время похода Амурсана демонстрировал ойратам свою независимость от цинского командования, убеждал население Джунгарии, что он лишь использует в борьбе с Даваци цинские войска. Поэтому, отмечал Н. Я. Бичурин, Амурсана "начал производить распоряжения, не относясь к помянутому полководцу (Баньди - В. М.) Вместо печати войскового помощника, данной ему от китайского двора, он стал употреблять прежнюю свою ханскую печать и от своего имени отправил грамоту к киргиз-казакам и урянхайцам. Сверх всего внушил своим сообщникам повсюду разглашать, что невозможно водворить спокойствие в Джунгарии, если Амурсана не будет поставлен государем над всею сею страной".

Амурсана и подчиненные ему войска фактически не вели боевых действий против населения Джунгарии. Халхасы сообщали русским пограничным властям Сибири, что Амурсана "действительных военных действий против контайши не употреблял и Амурсана, кроме вышеписанного Хотогона (хотогойтского князя Цэньгунчжаба -- В. М.) никого в войске других начальников слушаться за должное не почитает и не боится".

Поэтому как авангард, сформированный в значительной части из перебежчиков, так и цинские войска, в которых преобладали халхасы, почти нигде не встречали сопротивления. Известный русский монголовед Н. И. Веселовский отмечал, что цинские завоеватели, "по вступлении в пределы Джунгарии, были встречаемы повсюду с вином и молоком, потому что Амурсана, который шел впереди армии, ручался за неприкосновенность их жизни и имущества".

Население видело в них не завоевателей, а избавителей от многолетней междоусобной войны. К тому же цинское командование в распространяемых в Джунгарии прокламациях, также заверяло ойратов, что войска пришли только для установления мира и наказании Даваци, в то же время предлагая жителям за вознаграждение признать подданство маньчжурского императора.

В районе р. Или 30-тысячная армия Даваци в трехдневном сражении была разбита. Хан бежал по одним данным в Уч-Турфан, по другим - в Аксу. Посланная Амурсаной погоня схватила его и доставила в Пекин. Служивший тогда при императорском дворе миссионер иезуит Аммиот сообщал, что доставленный в столицу Даваци "принят был при дворе как чужестранный владетель, явившийся без принуждения признать себя данником Китая. Не темница, а дворец в Пекине отведен ему был жилищем".

Даваци был удостоен степени цинь-вана, получил в свое распоряжение прислугу и право ежедневно лицезреть императора. Сын Даваци Лубджа был впоследствии женат на императорской племяннице. Даваци был нужен Цяньлуну на случай захвата власти в Джунгарии Амурсаной.

Однако в 1759 г. Даваци умирает. Амурсану же, после того как явственно обозначились его намерения занять ханский престол в Джунгарии, было велено казнить на месте, в крайнем случае доставить в Пекин. Цзянцзюнь Баньди не решился убить Амурсану в Джунгарии и под предлогом необходимости присутствия нойона на торжествах в Пекине, по случаю покорения Джунгарии, отправил его под конвоем в столицу, в сопровождении халхаского князя Эринчина. По дороге, узнав от хотогойтского князя Цэньгунчжаба о предстоящей казни, Амурсана обманул сопровождающих и бежал в свои родовые кочевья, где и поднял знамя антицинской борьбы. Амурсана, доносил 19 октября 1755 г. в Петербург бригадир В. В. Якоби, "отложился от подданства китайского и уезжал в контайшинскую сторону в прошедшем сентябре месяце в пяти стах человеках, годных к военному делу и во всей воинской вооруженности, а жен и детей якобы оставили в мунгальской стороне".

Среди сподвижников Амурсаны русские источники упоминают его брата Банчжура, зайсанов Басутая, Эсугара и др. Ойраты Джунгарии поддержали антицинское восстание Амурсаны. Бесцеремонное поведение маньчжуро-китайских властей, начавших сразу же после низвержения Даваци грабить богатства страны, осквернять ойратские религиозные святыни, открыла народу глаза на подлинные цели Пекина. Нойон Норбо-Данжин рассказывал впоследствии царским властям, что Баньди "в знак того, что Зюнгорское владение непосредственно уже принадлежит китайцам, на двух имевшихся в Зюнгории богато убранных кумирнях приложил богдыханские печати, а сверх того и на бывшем казенном зенгорских владельцев конском табуне, оставшемся еще от Галдан-Череня и состоящем тысячах во сто..."

Видя это, ойратские князья пришли к выводу, что Цины "не оставят... и их владельцев перевесть, дабы тем удобнее власть свою тут утвердить, противу того китайского войска восстали".

ПОЛОЖЕНИЕ В ДЖУНГАРИИ НАКАНУНЕ РЕШАЮЩЕЙ СХВАТКИ

Уничтожив оставшийся в Джунгарии отрад цинских войск во главе с Баньди, покончившим жизнь самоубийством, разрушив цинские почтовые станции и пикеты, Амурсана обосновался в верховьях р. Боротал в заброшенном "Каменном городке" и жил там до начала зимы. Оттуда он рассылает письма к джунгарским князьям и урянхайским зайсанам, "чтоб с ним согласились и, совокупясь, охранить Контайшинскую землицу".

Вскоре небольшой группой единомышленников Амурсана был провозглашен ханом Джунгарии. Однако большинство князей отказались признать над собой власть Амурсаны, как не являвшегося по прямой мужской линии потомком джунгарских ханов из дома Чорос. Между тем попытки все еще остававшейся в Халхе семьи Амурсаны, его ближайших родственников и подвластных возвратиться в Джунгарию были пресечены цинскими войсками. Халхасы сообщали в марте 1756 г. приезжавшему из Селенгинска толмачу Ф. Шарину, что "жены и дети их (Амурсаны и его сторонников -- В. М.) со остальными людьми... за границу шли было, но на границе оставшими караульными мунгалцами и китайцами перейманы, причем бывших между ими мужеского полу людей убили, а жен и детей привезли в Мунгалию и разделили по родам". Жена Амурсаны Делик-Доржи с детьми доставлена в Пекин.

Пока цинский двор готовился к "умиротворению" восставших ойратов, страна истекала кровью от опустошительных вторжений казахов. Аблай и другие владельцы Среднего жуза даже обращались за помощью к хану Младшего жуза Нуралы и его старшинам, чтобы "Зенгорское отечество при нынешних их зенгорских неспокойствах войною их киргискою овладеть и землю их отнять".

Амурсана же не только не оказывал какого-либо сопротивления казахским отрядам, но все еще пытался использовать их против своих политических противников в самой Джунгарии. В свою очередь цинский двор пытался если не склонить казахских владельцев на свою сторону, то хотя бы не допустить поддержки восставших казахским населением.

РАЗГРОМ

Весной 1756 г. цинская армия, возглавляемая монгольским князем Цэрэном, вступила на территорию Джунгарии. Разрозненные отряды оиратских князей не смогли сдержать неприятеля. Началась жестокая расправа.

"Монголо-китайцы истребляли все живое на своем пути -- убивали мужчин, насиловали и замучивали женщин, а детям разбивали головы о камень или стену; сжигали жилища, резали скот, они перебили до 1000000 калмыков... Киргизы (казахи -- В. М.) на своих быстрых лошадях с своими воинственными криками, как стаи хищных птиц, носились над этим необозримым побоищем и уводили в неволю целые тысячи беззащитных джунгаров.

Вскоре в стране воцарился голод, одни начали умирать голодною смертию, а другие резали людей и питались человеческим мясом. За голодом шла оспа. Джунгария была буквально усеяна трупами, ее воды покраснели от пролитой человеческой крови, а воздух был полон дыма от горевших улусов, лесов и трав... все, что имело ноги и могло двигаться, бросилось из Джунгарии в Сибирь... Джунгары искали спасения от голодной смерти, от киргизов и китайцев и могли найти это спасение только в Сибири".

ПОЗИЦИЯ РОССИИ

Правительство России и сибирские власти, хотя и располагали определенной информацией о событиях в Центральной Азии, ситуацию в Джунгарии летом и осенью 1755 г. оценили неверно и действовали пассивно. Совершенно справедливо полагая, что Даваци "настоящий по их калмыцким обычаям наследник во владении зенгорском", правительство расценило приход в Джунгарию цинских войск лишь как продолжение усобиц. Если Амурсана не имеет по своему происхождению прав на ханский престол, считали в Петербурге, у него возникнут "великие трудности, разве он всю ту фамилию, которой такое наследство принадлежит, изведет, но и тогда скоро зенгорский народ успокоиться не может..."

Поэтому, говорилось в указе Коллегии иностранных дел "со здешней стороны никакого резона или пользы нет в их междоусобные ссоры вступаться и одного против другого оборонять". Более того, сибирскому губернатору адмиралу В. А. Мятлеву было предписано прекратить всякие сношения с джунгарскими князьями. "По нынешним зенгорским бестолковым обстоятельствам, - говорилось в указе, - от посылов со здешней стороны в зенгорские улусы сколько возможно было удержано".

Объясняя впоследствии свою пассивность в центральноазиатских делах. Коллегия иностранных дел достаточно самокритично отмечала, что "в то время здесь еще заподлинно и неведомо было, чтоб от них (Цинов -- В. М.) о совершенном зенгорскаго народа завоевании старание прилагаемо было, а казалось, что и они равным образом токмо несколько их замешанием пользоваться ИЩУТ..."

Так, вследствие кровавых междоусобиц ойратских князей из-за ханского престола, под ударами воспользовавшихся этим хищных соседей -- казахских жузов и цинского Китая, погибла, по выпажению академика В. В. Бартольдта. последняя кочевая империя Центральной Азии. Китайский историк Шан Юэ писал: "Эта победа была одержана путем самого безжалостного, почти поголовного истребления населения Джунгарии. В период расцвета в Джунгарии жило более 200 тысяч семейств, или свыше шестисот тысяч человек, после военного разгрома три десятых населения было истреблено цинскими войсками, четыре десятых - вымерли от оспы, а вырвавшиеся из лап смерти джунгары были вынуждены бежать к казахам в пределы России... Так, прибегая к кровавому террору, маньчжуры захватили северную часть Тянь-Шаня".

Россия заняла выжидательную позицию, вяло и не всегда адекватно реагируя на происходившие в Джунгарии события, что выразилось в попытках уговорами, а затем силой доставить Амурсану в Россию. В. Л. Котвич в свое время писал: "Дорожа своими соглашениями с манчжурами, русское правительство предпочло созерцать, как они расправились с ойратами и завершили свои завоевательные планы покорением Джунгарии и Восточного Туркестана".

2 мая 1756 г. после продолжительных колебаний императрица Елизавета Петровна подписала указ о приеме в российское подданство бежавших под защиту русских крепостей ойратов и алтайцев. Многие из них были переселены в кочевья волжских калмыков. Падение Джунгарии резко изменило политическую ситуацию в Центральной Азии. Началась новая страница истории народов этого региона.

По книге В.А. Моисеева Россия и Джунгарское ханство в XVIII в. Барнаул: Изд-во АГУ, 1998.

Как воевали казахи с джунгарами

Категория: История

Представляем нашим читателям отдельные выдержки из интересной, на наш взгляд, книги, монографии кандидата исторических наук Института истории и этнологии им.Ш.Уалиханова НАН РК Айболата Кушкумбаева «Военное дело казахов в XVII-XVIII веках» (Алматы, 2001).

В XVIII в. наблюдается "распыление" верховной власти по казахским жузам, улусам и родам. Такая политическая ситуация, естественно, обусловила заметную неустойчивость и относительную слабость военно-политической структуры казахских ханств и военной организации в целом. В период грозной военной опасности (джунгарское нашествие) у казахов не было единой централизованной военно-политической власти, что явилось причиной жестоких поражений в целом ряде джунгаро-казахских военных столкновений XVIII в. Тяжелые и затяжные войны детерминировали выход на политическую авансцену правителей родов и улусов - султанов, биев, батыров, которые нередко диктовали свою политическую волю ханам.

Огромную роль в казахском войске играли батыры - профессиональные воины. С полным основанием можно считать, что батырство было особым военно-политическим институтом в кочевом обществе казахов, игравшим ведущую роль в военной организации.

О численности казахского войска в этот период источники дают весьма разноречивые сведения. Так, И. П. Фальк считал, что каждый жуз мог выставить "100 000 стрелецких луков". И.Г. Андреев полагал, что из 32 790 юрт Среднего жуза казахов могло собраться более 70000 человек. В материалах по истории XVIII в. можно встретить, что "каракалпацкий и кайсацкий Абулхаир хан, собрав войск своих пятьдесят тысяч, бился с хонтайшой...". Числа 50, 70 тыс. очень часто фигурируют в документах этого времени. Эти сведения опровергаются данными смежных, более объективных источников, которые сообщают, что "с ханом де Казачьи орды силы на поле выезжают тысяч по десяти и больше". Другой информатор добавляет: "О их числе и людстве, хотя и невозможно с точностью объявлять, однак можно за достоверно донесть, когда б они у владельцев своих могли быть в послушании, то б легко и скоро набирать им от пятидесяти до шестидесяти тысячи и более самых исправных и доброконных людей по большей части с огненным ружьем..."

Действительно, как мы уже указывали, казахские жузы и ханства в XVIII в. не представляли единого военно-политического организма и, естественно, не могли проводить полную военную мобилизацию в родах и улусах. В китайских источниках середины XVIII в. особо отмечалось: "Казахи живут разрозненно и при этом не имеют единого правителя, [а потому] никак не могут собрать пятидесятитысячное войско". В большинстве случаев каждый казахский хан, выступая в поход, собирал 10-15 тыс. воинов. Объединенное казахское войско (включая все жузы) составляло приблизительно 60-80 тыс. боеспособных человек. Сбор такого количества воинов сам по себе представлял значительную нагрузку на хозяйство казахов-кочевников и был, по всей видимости, очень редким явлением" (с.90-93).

"Таким образом, традиционная военная организация казахов-кочевников базировалась на родоплеменной основе. В большинстве случаев каждый жуз, улус, род формировали отряды ополчения спонтанно и независимо друг от друга. В случае крупных вооруженных конфликтов и широкомасштабных войн происходил сбор общеказахских народных ополчений. Можно предполагать, что "сердцевиной" (основой) казахской военной организации было батырство - специфический (кочевой) военный институт. Отсутствие сильной ханской власти в казахских жузах детерминировало системообразующую роль внутри военной организации казахов особого военного института - батырства" (с.96-97).

"Казахская военная организация XVII-XVIII вв., как нам известно, не имела единого военно-политического центра. Сбор вооруженных ополчений в большинстве случаев проходил стихийно и на относительно короткий срок. Предводители родовых отрядов часто действовали самостоятельно на свой страх и риск, не подчиняясь приказам хана" (с.105).

"Современные исследователи истории ойратов пришли к выводу, что "война у джунгар... являлась важнейшей частью их жизни, пронизывавшей и даже подчинявшей себе весь уклад их быта, организации, материальной и духовной культуры". Действительно, вся внутренняя социальная организация и внешнеполитическая деятельность ханства были направлены на защиту границ, походы и войны против соседних кочевых и оседло-земледельческих стран. Джунгария находилась в состоянии военно-политической конфронтации на западных, восточных и отчасти на северных и южных границах ханства. Временные затишья сменялись продолжительными войнами, нападениями и набегами.

В джунгарском войске существовала жесткая военная дисциплина. При известии о приближении противника все военнообязанные должны были собраться в ставке князя. Того, кто уклонялся от военной повинности, ждало позорное наказание (его одевали в женскую безрукавку)" (с.113-114).

"Ойратские воины по степени вооруженности и защиты делились на отряды латников, панцирников, кольчужников и простых воинов. Тот же И. Унковский видел несколько раз в Урге, как "шли вооруженные калмыки един за другим по одному человеку на каждой стране, в латах и шишаках с копьями и саблями 20 человек, в панцирях и мисюрках, с пищалями и саблями по 15 человек". Кража личного оружия ойратского воина преследовалась соответствующими статьями закона. Для пополнения своего боевого арсенала джунгары, подчиняя окрестные народы и племена, заставляли подвластное им население платить ясак оружием.

Высокие маневренно-мобильные качества ойратской конницы давали возможность их военачальникам быстро перебрасывать войска на разные театры военных действий. Характерной чертой ойратского военного искусства XVII-XVIII вв. было действие нескольких крупных войсковых группировок" (с.116-117).

Представляется, что данная выборка достаточно объективно показывает позицию автора, которая, кстати, помогает иметь особое видение событий джунгаро-казахских войн и определить причины тех или иных побед или поражений, причины поступков казахских политиков того времени. Так в цитируемой работе дана новая трактовка сражения объединенной 30-тысячной казахской армии, возглавляемой ханами Абулхаиром и Каипом, с джунгарами в 1717 г.

"Возможно, правы те исследователи, которые считают, что этот поход был превентивным (упреждающим) ударом казахов против джунгар. Опасаясь очередной большой войны, казахские владетели заранее решили нанести крупное поражение джунгарам с целью ослабить их военный потенциал. Время и сроки похода были выбраны казахскими стратегами весьма удачно. В 1717 г. началась вторая цино-джунгарская война (1717-1722 гг.). Военно-политическое руководство ойратов бросило все имеющиеся военные и людские ресурсы на оборону против наступления цинов. Естественно, что так называемый (условно) "западный фронт" против казахов оказался практически незащищенным. Свидетельством тому является сражение, которое произошло между джунгарами и казахами на реке Аягуз (совр. Восточно-Казахстанская обл.). Казахское войско встретил всего тысячный отряд джунгар. Скорее всего, этот малочисленный отряд выполнял роль заслона, основной задачей которого было задержать неприятеля до подхода главных сил ойратского войска. Упорный бой продолжался в течение дня и закончился безрезультатно. Ночью джунгары, "нарубя лесу, сделали деревянный вал и сели в осаду, а казахи-де також сделали вал выше калмыцкого и с того валу по калмыцком стреляли два дни. И на третий-де день явилось из стороны калмыцкого войска еще тысячи с полторы и наехали на кашевые их станы, и кашевары де, испужався, побежали, а за ними-де и их казачье войско возратились...".

На наш взгляд, главной причиной поражения следует считать не столько разногласия и несогласованность действий между Каипом и Абулхаиром, сколько то, что казахское войско не выдержало жесткой джунгарской копейной атаки" (с. 127-128).

Дува Сохор

Категория: История

Одной из двух наиболее крупных и значительных этнических групп, объединение которых привело к появлению калмыцкой народности на берегах Волги, являются дербеты, история которых своими корнями уходит в седую древность.

Первое письменное упоминание о дербетах встречается в "Сокровенном сказании монголов" XIII века. Анонимный автор не просто отмечает существование этого степного племени, но и определяет ему одно из центральных мест в становлении монголов как народа. Родоначальником дербетов он называет Дува Сохора, потомка в двенадцатом колене "прародителей монголов" Борте Чино и Гоа Марал. Его отцом был Тороколджин Баян, имевший двух боевых коней Дайр и Боро, матерью - Борокчин Гоа.

"Дува Сохор, имевший посредине лба единственный глаз, видел на расстоянии трех кочевок". Столь необычные явления внешнего облика и редких способностей выглядят сказочно, но вряд ли древние родовые легенды и предания сохранили эти особенности личности Дува Сохора как просто врожденную аномалию или физическое увечье. Похоже, здесь мы наблюдаем особенности более архаичных верований некоторых племен Центральной Азии. На "заре истории", еще в V веке до н.э., Геродот, описывая народы Азии, неоднократно упоминает об "одноглазых людях", которых скифы называли аримаспами. "Арима" переводится с языка скифов как "единица", а "спу" - "глаз".

Далее "отец истории" замечает: "... я не верю, что от природы вообще существуют одноглазые люди, а в остальном естество у них, как у прочих людей". С его слов известно, что полумифический путешественник Аристей даже бывал в их стране. Завоевательная политика аримаспов в отношении исседонов заставила и другие кочевые народы Степи продвинуться далеко на запад. Что же все-таки явилось основанием для мифа об "одноглазости" - достоверно не известно, но отголоски этого явления мы можем сегодня наблюдать в Индии, где многие народы продолжают осуществлять ежедневный ритуал нанесения краской точки на лбу, символизирующей "третий глаз". "Открытие третьего глаза" является одной из главных инициации и для тибетских монахов. Вспомним, что на протяжении тысячелетий на полуостров Индостан неоднократно вторгались завоеватели из Центральной Азии, создав яркую этническую палитру этого субконтинента.

По преданию "всевидящее око" Дува Сохора во многом повлияло на процесс образования монгольской народности. Однажды Дува Сохор с младшим братом Добун Мергеном взошли на Бурхан-Халдун. Оттуда старший брат увидел невесту для младшего и отправил его свататься. Брак состоялся. Женой Добун Мергена стала Алан Гоа, "прародительница монголов" и "золотого рода" Чингис-хана.

У Дува Сохора было четверо сыновей, которые после смерти отца, не признавая своего дядю Добун Мергена за родича, откочевали. Большинство исторических хроник связывает появление племени дербет с этими четырьмя братьями. Ранние письменные источники не упоминают их имен. Только через несколько столетий монгольская "Алтай тобчи" называет их: Донай, Докшин, Эмнек и Эркек. В переводе с монгольского языка эти имена означают хитрость, свирепость, необузданность, капризность и другие нелицеприятные черты. Какой любящий отец, а тем более "дальновидный" Дува Сохор, мог дать своим детям такие имена? Но если учесть, что автор "Алтан тобчи" жил в самый разгар монголо-джунгарского противоборства, то появление этих имен в монгольском произведении вполне объяснимо.

Рашид ад Дин в своих "Летописях", освещая древнюю историю монголов, в отношении дурбенов (дербетов) приводит противоречивые сведения. С одной стороны, он отмечает появление дербетов от четырех сыновей Тамачи, далекого предка Дува Сохора, с другой стороны включает племя дурбан (дербет) в состав подразделения нирун, т.е. прямых потомков Алан Гоа. Это племя было воинственным и свободолюбивым. Рашид ад Дин упоминает о нападении воинов этого племени на победителя киданей общемонгольского Кутула-хана задолго до появления на политической арене Чингис-хана. И в дальнейшем они активно противодействовали объединению Монголии, входя в различные военно-политические союзы. Подчинились они Чингис-хану только после разгрома им войск найманского Таян-хана. Тем не менее, потомки Дува Сохора из племени дурбан (дербет) занимали при дворе и войске Великих ханов ответственные посты. Дуисукэ был нойоном тысячи нукеров монгольского войска. Его сыном был Уркэту-нойон, а внуком - Есу Бука-гургэн, т.е. зять Великого хана. Юраки был не только стольником при дворе Чингис-хана, но и возглавлял сотню из его "личной тысячи". Внук Юраки служил у ханов династии Хулагидов. "Во все времена старшие жены были из этого племени...", - отмечает Рашид ад Дин.

Само же племя играло значительную роль в дальнейшей политической истории и этногенезе народов Ирана и Средней Азии. В XVII веке при узбекских ханах старейшины дурменов занимали главенствующие места в дворцовых церемониалах. В Моголистане в XIV-XVII вв. дербеты в окружении ираноязычных и тюркских народов получают название "чорас" - от персидско-таджикского слова "чоро" - "четыре", т.е. то же самое, что и "дербен-дербет" у монголов. До завоевания Чингис-ханом Средней Азии о племени чорас в исторических хрониках упоминаний нет. Из этого племени вышло много влиятельных политических и военных деятелей Моголистана и историк Шах-Махмуд Чурас. Чорасы долго сопротивлялись принятию ислама. В XV веке дербеты, возглавляемые тайшами рода чорас (чорос-цорос), приобрели большое влияние в Джунгарии.

Представители рода чорос Махмуд, его сын Тогон и внук Эсен не только стали во главе западных монголов, но и во второй раз после Чингис-хана объединили всю Монголию. Правление Эсена отмечается историками как самое блистательное время в истории ойратов. Под руководством чоросов ойратами проводилась и успешная завоевательная политика. В одном из сражений с войсками минского Китая в плен к Эсену попал даже император противника Чжу Цичжень.

Со смертью Эсена Джунгария на полтора столетия потеряла политическое влияние и авторитет в Центральной Азии. Позднее в XVII веке, возвышение Джунгарского ханства также связано с именами лидеров чоросов-дербетов. Хара Хула, его сын Батур-хунтайджи фактически стали правителями ойратов. Военно-политическая мощь Джунгарского ханства приходится на время правления сыновей Батур-хунтайджи Сэнгэ Галдана Бошокту-хана, внука Сэнгэ Галдан Церена, последнего хана Джунгарии.

Потомки Далай-Батура, который перекочевал со своим дербетовским улусом на берега Волги в середине XVII века, также прославили имя чоросов. На рубеже XVIII и XIX веков дербетовский нойон Чучей Тундутов до своей смерти короткое время был наместником - последним - Калмыцкого ханства. Нойон Джамбо Тайши Тундутов был командиром Первого Астраханского калмыцкого полка, прославившегося в Отечественной войне 1812 года и заграничных походах русской армии.

Трудно перечислить всех известных представителей дербетовской этнической группы, но вышеназванные имена ярких исторических личностей общемонгольской истории объединяет одно: они потомки легендарного Дува Сохора, прародителя дербетов.

Виктор Маглинов

Художник Эдуард Азыдов