Steppe Man

Киданская мужская головная бандана.

28 minutes ago, АксКерБорж said:

 

Спасибо братьям халха монголамв далекой солнечной Монголии, что чтут нашего керей[т]ского предка Тугрул-хана!

Прямые потомки на его родине не чтут, так пусть хоть кто-то чтит.

Баярлалаа! 

 

Родина Ванхаана Монголия .Он родился у горы Зүрх Хайрхан уул в южной части Богд Хаан Уул.

Quote

Тоорил ханы хүрээ зуслангийн газрын эхэнд Тоорил ханы шүтэж дээдэлдэг Зүрх хайрхан уул бий. Зүрх хайрхны хадан хошууны үзүүрт хойшоо хараад сууж буй монгол эр хүний дүрийг илэрхийлсэн уул байдаг байна.Тоорил хан одоогоос 850 гаруй жилийн өмнө  12-р зууны үед Монголын тал нутагт Туул голын сав газраар нүүдэллэн суурьшиж байсан хүчирхэг Хэрэйд аймгийн удирдагч байжээ. 

http://itoim.mn/article/тоорил-ханы-хүрээ-жуулчны-бааз-шинээр/9628

Tooril Khanii Khuree Tourist Camp

Хэрэйдский Ванхаан Тоорил,в честь которого названа турбаза.

Quote

Из-за [их] чрезвычайного величия и почетного положения другие тюркские роды, при [всем] различии их разрядов и названий, стали известны под их именем и все назывались татарами. И те различные роды полагали свое величие и достоинство в том, что себя относили к ним и стали известны под их именем, вроде того как в настоящее время, вследствие благоденствия Чингиз-хана и его рода, поскольку они суть монголы, – [разные] тюркские племена, подобно джалаирам, татарам, ойратам, онгутам, кераитам, найманам, тангутам и прочим, из которых каждое имело определенное имя и специальное прозвище, – все они из-за самовосхваления называют себя [тоже] монголами, несмотря на то, что в древности они не признавали этого имени. Их [103] теперешние потомки, таким образом, воображают, что они уже издревле относятся к имени монголов и именуются [этим именем], – а это не так, ибо в древности монголы были [лишь] одним племенем из всей совокупности тюркских степных племен. Так как в отношении их была [проявлена] божественная милость в том смысле, что Чингиз-хан и его род происходят из племени монголов и от них возникло много ветвей, особенно со времени Алан-Гоа, около трехсот лет тому назад возникла многочисленная ветвь, племена которой называют нирун и которые сделались почтенны и возвеличены, – [то] все стали известны как племена монгольские, хотя в то время другие племена не называли монголами.

Это говорит о монголоязычности татаров.

У Чингиз-хана была одна наложница из татарского племени; ее имя не известно; младший сын [Чингиз-хана] Чаган родился от нее; он умер в юных годах. Из племени чаган-татар в этой стране [т.е. в Иране] пребывают: Кирай, его брат Дуладай и его братья: [111]Мухаммед, Хандан ⁴⁶¹ и их сыновья. Из этого племени также [происходит] Курбука-бахадур, который ведает войском и пограничной полосой, Хартабиртом и Малатьей ⁴⁶².

Племя татар

Их имя издревле было известно в мире. От них отделились многочисленные ветви. Все то племя [состояло] из семидесяти тысяч домов [или семей].

Места их кочевий, стоянок и юртов были [точно] определены в отдельности по родам и ветвям вблизи границ областей Хитая. Их |S 32| же основное обитание [юрт] есть местность, называемая Буир-наур ⁴⁰³. Большую часть времени они были народом, повинующимся и платящим дань хитайским императорам; постоянно некоторая часть из них восставала и бунтовала, и хитайские государи для противодействия им снаряжали войска и снова приводили [их] к повиновению.

Они также враждовали и ссорились друг с другом, и долгие годы длилась война между этими племенами и происходили битвы ⁴⁰⁴. (Говорят, [что], когда племена татар, дурбан, салджиут [в тексте салджиун] и катакин ⁴⁰⁵ объединились вместе, они все проживали по низовьям рек. [102] По слиянии этих рек образуется река Анкара-мурэн ⁴⁰⁶. Река эта чрезвычайно большая; на ней живет одно монгольское племя, которое называют усуту-мангун. Границы [его расселения] в настоящее время соприкасаются с [пропущено название страны]. Та река [Анкара] находится вблизи города по имени Кикас ⁴⁰⁷ и в том месте, где она и река Кэм ⁴⁰⁸ сливаются вместе. Город тот принадлежит к области киргизов. Утверждают, что эта река [Анкара] течет в одну область, по соседству с которой находится море. Повсюду [там] серебро. Имена этой области: Алафхин, Адутан, Мангу и Балаурнан. Говорят, что лошади их [тамошних народов] все пегие [ала]; каждая лошадь сильная, как четырехгодовалый верблюд; все инструменты и посуда [у населения] из серебра. [В этой стране] много птиц.

Соркуктани-беги ⁴⁰⁹ послала с тысячью людей на корабле [в ту страну] трех эмиров: Тунлик из племени карчукур, Бакджу из племени кара-тут и Мункур-Хитна[?] из племени [слово пропущено] с тысячью мужей. Они доставили к берегу [из глубины страны] много серебра, но положить его на корабль не смогли. Из того войска больше 300 человек не вернулись обратно, оставшиеся погибли от гнилости воздуха и от сырых испарений. Все три эмира [впрочем] возвратились благополучно и жили долго [после того].

Это племя [татар] прославилось поножовщиной, которую оно устраивало промеж себя по причине малой сговорчивости и по невежеству, бесцеремонно пуская в ход ножи и сабли, подобно курдам, шулам и франкам. В ту эпоху у них [еще] не было законов [ясак], которые существуют в настоящее время среди монголов; в их природе преобладали ненависть, гнев и зависть. Если бы при наличии их многочисленности они имели друг с другом единодушие, а не вражду, то другие народы из китайцев и прочих и [вообще] ни одна тварь не были бы в состоянии противостоять им. И тем не менее, при всей вражде и раздоре, кои царили в их среде, – они [уже] в глубокой древности большую часть времени были покорителями и владыками большей части [монгольских] племен и областей, [выдаваясь своим] величием, могуществом и полным почетом [от других].

Из-за [их] чрезвычайного величия и почетного положения другие тюркские роды, при [всем] различии их разрядов и названий, стали известны под их именем и все назывались татарами. И те различные роды полагали свое величие и достоинство в том, что себя относили к ним и стали известны под их именем, вроде того как в настоящее время, вследствие благоденствия Чингиз-хана и его рода, поскольку они суть монголы, – [разные] тюркские племена, подобно джалаирам, татарам, ойратам, онгутам, кераитам, найманам, тангутам и прочим, из которых каждое имело определенное имя и специальное прозвище, – все они из-за самовосхваления называют себя [тоже] монголами, несмотря на то, что в древности они не признавали этого имени. Их [103] теперешние потомки, таким образом, воображают, что они уже издревле относятся к имени монголов и именуются [этим именем], – а это не так, ибо в древности монголы были [лишь] одним племенем из всей совокупности тюркских степных племен. Так как в отношении их была [проявлена] божественная милость в том смысле, что Чингиз-хан и его род происходят из племени монголов и от них возникло много ветвей, особенно со времени Алан-Гоа, около трехсот лет тому назад возникла многочисленная ветвь, племена которой называют нирун и которые сделались почтенны и возвеличены, – [то] все стали известны как племена монгольские, хотя в то время другие племена не называли монголами.

Так как внешность, фигура, прозвание, язык, обычаи и манеры их были близки у одних с другими и хотя в древности они имели небольшое различие в языке и в обычаях, – ныне дошло до того, что монголами называют народы Хитая и Джурджэ ⁴¹⁰, нангясов, уйгуров, кипчаков, туркмен, карлуков, калачей, всех пленных и таджикские народности, которые выросли в среде монголов. И эта совокупность народов для своего величия и достоинства признает полезным называть себя монголами. Перед этим, тоже вследствие силы и могущества татар, был такой же случай и по этой причине еще [и поныне] в областях Хитая ⁴¹¹, Хинда и Синда, в Чине и Мачине ⁴¹², в стране киргизов, |А 14б, S 33| келаров и башкир, в Дешт-и Кипчаке, в северных [от него] районах, у арабских племен, в Сирии, Египте и Марокко [Магрибе] все тюркские племена называют татарами. Тех татарских племен, что известны и славны и каждое в отдельности имеет войско и [своего] государя, – шесть, идущих в таком порядке: татары-тутукулйут ⁴¹³, татары-алчи ⁴¹⁴, татары-чаган, татары-куин, татары-терат ⁴¹⁵, татары-баркуй ⁴¹⁶. Племя тутукулйут – самое уважаемое из [всех] татарских племен.

Есть такой обычай, что всякий человек, который происходит из этого племени, если он будет мужчина, его называют – тутукулитай, если же он будет женского пола, то называется – тутукуличин. [Происходящие] из [племени] алчи-татар [называются] алчитай и алчин; из племени куин-татар, – куитай и куичин, [из] племени терат – терати ⁴¹⁷ и тераучин ⁴¹⁸.

Хотя у этих племен было много сражений и стычек друг с другом и они были постоянно заняты убийствами, разорением и грабежом друг друга, однако случилось так, что между ними и монгольскими племенами [тоже] произошли распря и война. В этом положении [татарские племена] объединились вместе. Старые кровь и вражда между [татарами и монголами] произошли по следующей причине: во времена Кабул-хана, бывшего монгольским ханом, из рода которого происходит большинство племени кият, а монгольские племена нирун суть его двоюродные братья, а другие ветви монголов, из которых каждая [104] [еще] до него были известны под своим особым именем и прозвищем, – все были его дядьями и дедами и все по родству и дружбе с ним [считались его] друзьями и союзниками, а в напастях и [бедственных] случаях они становились ему помощниками и защитниками, – [в это время] занемог [некто] по имени Сайн-тегин, брат Кара-Лику ⁴¹⁹ из племени кунгират, которая была женой Кабул-хана. Для лечения [Сайн-тегина] попросили у татар [прислать], шамана по имени Чаркил-Нудуя ⁴²⁰. Он пришел и совершил камланье ⁴²¹, но Сайн-тегин умер. Над шаманом учинили насилие и отослали домой. После того старшие и младшие братья Сайн-тегина отправились и убили этого Чаркила шамана [кам].

Вследствие этого между татарами и монголами возникла вражда и сыновьям Кабул-хана, вследствие [их] побратимства и свойства ⁴²² с Сайн-тегином, по необходимости и нужде пришлось помогать его племени. По этой причине между ними и татарами возникли ссора, вражда и война, и они неоднократно сражались.

С обеих сторон во всякое время, как находили удобный случай, они убивали друг друга и грабили. Долгие годы продолжались эти войны и распри. В начале событий татары, воспользовавшись удобным случаем, захватили Хамбакай-хана ⁴²³ по той причине, которая будет объяснена в [истории] племенных ответвлений тайджиутов. Хамбакай-хан же был из числа государей и вождей народа тайджиут, а происхождение [урук] последнего ведется от племянников Кабул-хана. Вследствие того, что [татары] знали, что хитайский император был оскорблен Кабул-ханом, потому что последний убил его послов и дружинников [нукеров], – как об этом будет рассказано в том повествовании, – что [император] имел злой умысел против Кабул-хана и монголов, которые все были его родственниками и были с ним заодно, [что] ненависть к ним [глубоко] запала в сердце императора, татары же были ему подвластны и подчинены ему, – они отправили к нему Хамбакай-хана. Да к тому же и сами имели к Хамбакай-хану старинную вражду и неприязнь, почему и решились на такую дерзость и непреклонность. Хитайский император приказал пригвоздить Хамбакай-хана железными гвоздями к «деревянному ослу». [Хамбакай-хан] сказал: «Меня взяли другие, а не ты; недостойно и непохвально будет и далеко от благородства так мерзко поступить со мною. Племена монгольские, которые все являются моими родственниками, постараются отомстить [за меня] тебе, и твоим владениям поэтому будет причинено беспокойство». [105]

Алтан-хан ⁴²⁴ не послушал этих слов и пригвоздил Хамбакай-хана на «деревянном осле» ⁴²⁵, отчего тот умер. Одному из его нукеров, по имени Булагачи, [император] разрешил вернуться [домой]. Тот принес монголам дурную весть [о происшедшем]. После этого Кутула-хан отправился с монгольским войском на войну с хитайским императором и разграбил [его] страну. Рассказ об этом во [всех] подробностях будет приведен в повествовании о Кабул-хане.

В другой раз племена татарские, найдя подходящий случай, захватили старшего сына Кабул-хана и предка племени кият-юркин, Укин-Баркака ⁴²⁶, и отправили его к Алтан-хану, чтобы он его, пригвоздив к «деревянному ослу», убил. По этим причинам у монгольских племен |А 15а, S 34| вражда и ненависть к хитайскому императору увеличилась, и до времени Чингиз-хана они постоянно воевали друг с другом. С каждой стороны выходили на другую, убивали и грабили [один другого], [пока] в конце концов, как это рассказывается в повествовании о Чингиз-хане и его роде, Чингиз-хан не сделал кормом [своего] меча все племена татар и хитайских императоров, всех сделал [их] слабыми и своими пленниками и всех их и ту сторону привел под свою власть и повиновение, как это видим воочию на сей день. Из всех сражений, которые во всякое время каждый из монгольских государей вел с вождями и царями татарскими, – некоторые могут быть упомянуты.

Одно таково. Один из татарских государей, по имени Матар ⁴²⁷, воевал с Кадан-бахадуром, сыном Кабул-хана. В первой же атаке Кадан-бахадур ударил копьем его и по седлу его коня, так что низверг его на землю вместе с конем. И хотя Матар был ранен, но не умер от этой раны, однако продолжительное время болел [от нее]. Когда выздоровел, то опять вступил в войну [с монголами]. Кадан-бахадур вторично так поразил его копьем в спину, что оно прошло через спинной хребет, отчего Матар тут же умер; войско его стало добычей [монголов]. Этот рассказ подробно приведен в повествовании о Кабул-хане и его сыновьях.

Другое [сражение] такое, [бывшее] во время Чингиз-хана. Хотя последний и прежде того воевал с татарами, [но однажды], найдя удобный случай, одержал над ними верх, множество из них перебил и полностью [их] разграбил. Это событие произошло так: некоторые татарские племена, вождем и царем которых был Муджин ⁴²⁸-Султу ⁴²⁹, вступили в войну с хитайским императором Алтан-ханом, не [106] желая ему повиноваться. Хитайский император снарядил войско и, поставив предводителем его великого эмира, по имени Чинсан, послал воевать с татарами; так как последние не имели силы сопротивляться хитаям, то устрашились и, отступив, обратились в бегство. Узнавши об этом, Чингиз-хан, [используя] удобный случай, выступил в поход с окружавшим его войском, ударил на них, побил множество [татар] и разграбил все, что они имели. Известно, что на той войне из числа захваченной добычи была серебряная колыбель, шитое золотом покрывало и разные другие блага, ибо в то время татарские племена были самые состоятельные и самые богатые из всех кочевников. После этого [события] сын упомянутого Муджин-Султу, по имени Алак-Удур ⁴³⁰, и его брат Кыркыр ⁴³¹-тайши объединились с каждым племенем монгольского народа и с другими племенами, [союзными с монголами], и сражались вместе с Чингиз-ханом, как будет [об этом] приведено в повествовании о нем.

Когда всевышняя истина сделала Чингиз-хана могущественным и он победил имевшихся у него врагов вроде племен катакин, салджиут, тайджиут и дурбан, государя кераитов Он-хана [т.е. Ван-хана], Таян-хана, государя [племени] найман, Кушлук-хана, государя [племени] меркит, Токта-беки и других враждовавших с ним, то татары, которые постоянно ходили на помощь и поддержку тех племен, ослабели; а так как они были убийцами и врагами Чингиз-хана и его отцов, то он повелел произвести всеобщее избиение татар и ни одного не оставлять в живых до того предела, который определен законом [йасак]; чтобы женщин и малых детей также перебить, а беременным рассечь утробы, дабы совершенно их уничтожить, потому что они [татары] были основой мятежа и восстаний и истребили много близких Чингиз-хану племен и родов. Ни одному творению не было возможности оказать покровительство тому племени [т.е. татарам] или скрыть [кого-нибудь] из них, или [даже] нескольким из них, кои уцелели от истребления, обнаружиться и объявиться.

Однако в начале державы Чингиз-хана и потом каждое из монгольских и немонгольских племен [брали у татар] себе и для своего рода девушек, а им давали [своих]. Чингиз-хан также взял от них девушек, ибо из [числа] его жен Есулун ⁴³² и Есукат ⁴³³ были татарки; старший брат Чингиз-хана, Джочи-Касар, также высватал у них жену; многие эмиры тоже брали [за себя] татарских девушек. По этой причине они скрыто попрятали некоторых татарских детей. Чингиз-хан передал одну тысячу татар Джочи-Касару, чтобы [тот] всех их перебил. [Джочи] ради своей жены и из сострадания, которое оказывал [обреченным], перебил из них пятьсот, а [другие] пятьсот |А 15б, S 35| скрыл. Когда впоследствии [это обстоятельство] стало известным Чингиз-хану, он разгневался на Джочи-Касара и соизволил заметить: «Из прегрешений Джочи-Касара одно есть [как раз] это». Он имел еще два-три других греха, которые будут изложены в повествовании о нем.

В конечном счете, после гнева Чингиз-хана на племя татар и уничтожения их, [все же] некоторое количество [их] осталось по разным [107] углам, каждый по какой-нибудь причине; детей же, которых скрыли в ордах и в домах эмиров и их жен, происходивших из татарского племени, воспитали. От некоторых беременных [татарских] женщин, которые избежали смерти, родились дети; [поэтому] племя, в настоящее время считающееся татарским, – из их рода. Из этого [татарского] народа, как во время Чингиз-хана, так и после него, некоторые стали великими и уважаемыми эмирами и доверенными государства ⁴³⁴ в ордах [высокопоставленных монголов]; к ним применялось положение унгу-богульства ⁴³⁵.

После того, вплоть до нынешнего дня, в каждой орде и в каждом улусе [из них] появлялись великие эмиры. Иной раз им давали девушек из рода Чингиз-хана и от них высватывали [невест]. В каждом улусе также существует из того племени много народа, который не стал эмирами, а присоединился к [монгольскому] войску; всякий из них знает, из какой ветви татар он [происходит].

Из числа татарских детей, которые в эпоху Чингиз-хана стали почтенными [людьми] и эмирами и которых воспитали он и его жены, был некто Кутуку ⁴³⁶-нойон, называвшийся также Шики ⁴³⁷-Кутуку. Обстоятельства его жизни были таковы. В то время как [монголы] разорили татарский народ, Чингиз-хан еще не имел детей, а у его старшей жены, Бортэ-фуджин, было желание иметь ребенка. [Как-то раз] Чингиз-хан неожиданно увидел упавшего на краю дороги ребенка, поднял его и прислал к Бортэ-фуджин [со словами]: «Так как ты постоянно желаешь иметь ребенка, то воспитай этого вместо своего дитяти и храни [его]». Жена [Чингиз-хана] воспитала его, как родного сына, с полным почетом и честью, в своем семействе. Когда он вырос, его нарекли Шики-Кутуку, а также называли Кутуку-нойоном; [сам] он называл Чингиз-хана – эчигэ ⁴³⁸, что означает отец, – а Бортэ-фуджин – тэрикун-экэ ⁴³⁹. Рассказывают, что когда Бортэ-фуджин скончалась, он бил руками по ее могиле и кричал: «О, сайн-экэ ⁴⁴⁰, мину!» и таким образом рыдал над ней. После Чингиз-хана он был в живых. Угедей-каан называл его старшим братом, и он сиживал с его сыновьями выше Менгу-каана; он был приближенным у детей Тулуй-хана и Соркуктани-беги и скончался во время смуты Арик-Буки. Из его сыновей один находится на службе [великого] каана. [Кутуку-нойону] было восемьдесят два года; он решал тяжбы по справедливости и много оказал помощи и благодеяний преступникам; он неоднократно повторял: «Не нужно, чтобы признавались из-за страха и испуга». Он говорил виновным: «Не бойся и говори правду!». Из прений судей известно, что с той эпохи [вплоть] до настоящего времени как в Могулистане, [108] так и в тех пределах, [кои зависят от нее], в основу судебных решений кладут правила его манер и способов [решать дела]. Причин его величия было много; некоторые [из них] записаны, а две другие причины излагают правдивые повествователи. Одна [из них] такова. [Кутуку-нойон] был в возрасте пятнадцати лет, когда [однажды] зимой орды Чингиз-хана кочевали. Была крайняя стужа, и снега [выпало] непомерно [много]; Кучукур-нойон из племени йисут начальствовал над ордами ⁴⁴¹, внезапно по краю дороги, по снежному насту, пробежало стадо диких коз [аху]; Кутуку сказал Кучукуру: «Я догоню этих коз, так как они вследствие массы снега не смогут бежать, и я их перестреляю». Кучукур [на это] заметил: «Ну, что же – можно!». [Кутуку] погнался следом за козами. К ночи, когда орды остановились на ночлег, Чингиз-хан потребовал [Кутуку], [но] он не явился; [Чингиз-хан] спросил о нем Кучукура, [тот] ответил: «Он ушел за дикими козами». Чингиз-хан, до крайности рассердившись, сказал: «При [таком] снеге и морозе мальчик погибнет!» – и ударил Кучукура тележной палкой. Когда легли спать, Кутуку явился. Чингиз-хан спросил его: «Что ты сделал?». Он ответил: «Из числа тридцати диких коз больше, чем три, не смогли ускользнуть; всех остальных же я побил и бросил среди снегов». Чингиз-хан сильно удивился мужеству этого мальчика и послал Кучукура с несколькими нукерами, дабы они привезли тех [убитых] |А 16а, S 36| коз. По этой причине Чингиз-хан сердечно полюбил Кутуку.

Другая причина была такая. Еще ранее [этого], [когда] Кутуку был в возрасте двенадцати лет, Чингиз-хан однажды отправился в поход и дом остался без мужчин. Один конный грабитель, враг из племени тайджиут, проезжал [мимо]; младший сын Чингиз-хана, [по имени Тулуй], был пятилетний мальчик, он бегал вне дома и играл. Тот тайджиут, [нагнувшись] со спины лошади, схватил его, чтобы увезти, захвативши голову [ребенка] подмышку. Мать мальчика подбежала и схватила вора за руку; прибежал [также] Кутуку и схватил [его] за другую руку, но вор [так сильно] сжимал голову царевича, [что] никаким способом не могли освободить [ребенка] из рук вора. [В этот момент] собака Барака ⁴⁴², который пасет баранов, вскочила и кинулась на вора, и они вырвали царевича из его рук. Следом за этим прибыл Чингиз-хан и отправил по следам вора человека. Его нашли и убили. [Чингиз-хан] чрезвычайно одобрил мужественный поступок Кутуку и его схватку с вором.

Были другие два мальчика, оба родные братья. У одного было имя Кули ⁴⁴³, а у другого – Кара-Мэнгэту-Ухэ ⁴⁴⁴; они были татары из [племени] тутукулйут ⁴⁴⁵. Две жены Чингиз-хана, которых он взял из народа татарского, Есулун ⁴⁴⁶ и Есукат ⁴⁴⁷, поскольку принадлежали к той же [109] кости, оказали милосердие тем двум мальчикам, выпросив их у Чингиз-хана. Тот подарил им [этих детей]. Оба [мальчика] стали стольниками [баурчи] в орде Есулун.

Кули, который был постарше, в то время тоже был уважаемым человеком. Чингиз-хан доверял ему, и он сделался эмиром. После он принадлежал к орде Тулуй-хана и был чрезвычайно почитаем. После Тулуй-хана потребовали [такого] эмира, который был бы старшим в орде и главою эмиров Суюкту, сына Тулуй-хана; Соркуктани-беги [жена Тулуй-хана] избрала [таковым] Кули-нойона в согласии со своими сыновьями и эмирами. Он сказал Соркуктани: «Каким образом вы отдаете меня такому человеку?». Они ответили ему: «Он – из рода Тулуй-хана!». Он заметил: «Я послужил бы тому сыну, который родился бы от тебя!». Цель этого рассказа та, что степень его была такова, что он мог говорить такие дерзкие слова против сына Тулуй-хана, которому его передали.

В этом государстве [Иране] из его сыновей был Дурбай ⁴⁴⁸-нойон, бывший эмир войска Диярбекра; сын Дурбая – Бураджу, а сын Бураджу – Денгиз, состоящий эмиром тысячи.

Но Кара-Мэнгэту-Ухэ не снискал большой известности во время Чингиз-хана. У него был сын, по имени Сали. Во время Менгу-каана он сделался эмиром и доверенным [лицом]. Причина этого [заключалась] в следующем. В области Тангут было две крепости; одна называлась Тукджи ⁴⁴⁹, а другая – Туксенбэ ⁴⁵⁰. Менгу-каан самолично осадил их. Он издали наблюдал, каким образом воюют [его войска]; [Менгу-каан] увидел своего малорослого воина, который, взяв в руку копье, шел на крепостную стену, а против него, с той стороны, продвигался на бой человек с мечом в руке; воин [Менгу-каана] не отступал, взобрался на стену, поразил копьем в шею того меченосца и поверг его на землю. Когда Менгу-каан увидел такую смелость, она ему понравилась и он тотчас повелел, чтобы того воина с приметою малого роста вытребовали из среды войска и привели к нему; [Менгу-каан] его узнал и когда спросил об обстоятельствах [дела], воин изложил их точно так, как сам Менгу воочию их видел. И [каан] тогда удостоверился, что это [был] тот самый [воин]. [Менгу-каан] наградил его ⁴⁵¹, дал ему эмирское звание, и он стал на службе особо доверенным [инак] и почтенным человеком.

Ранее этого события [Менгу-каан] послал на границу Хиндустана двадцатитысячное войско и повелел ему быть в Кундуз-Баглане ⁴⁵² и в пределах Бадахшана; начальствование же над ним дал Мэнгэту ⁴⁵³. [110] Когда он скончался, [Менгу-каан] передал [командование эмиру] по имени Хукуту ⁴⁵⁴, а когда и он также умер, [тогда каан] на его место послал этого Сали-нойона в качестве командующего теми двумя туманами войска. Это было в то время, как [Менгу-каан] назначил в Иран Хулагу-хана.

Менгу-каан сказал Сали-нойону: «Страна, в которую ты отправляешься, есть пограничная между Хиндустаном и Хорасаном и соединяется со страной и областями, в которые отправляется Хулагу. Ты будешь всегда там, как ответвление его армии, т.е. твое дело и твое войско поручены ему [Хулагу-хану] и тебе надлежит пребывать под его начальствованием». Тогда Сали-нойон спросил: «До какого же времени я там буду?». [Менгу-каан] соизволил сказать: «Ты там будешь всегда!».

|А 16б, S 37| Сали-нойон повел войско в Хиндустан и Кашмир, завоевал много областей, привез [разную] добычу и прислал Хулагу-хану множество индусов-невольников. И большая часть индусов, которая проживает здесь по деревням инджу, – из числа тех. После [Сали-нойона] тем войском ведал его сын Уладу-нойон ⁴⁵⁵. Братья Уладу: один из них Абишка ⁴⁵⁶, который ведает областями Рума [Малой Азии] и тамошними войсками; другой [брат] Элкэн, эмир тысячи. У Уладу есть два сына: один – Бекитут, эмир войска караунов, которое находится в Хорасане; другой – Далкак ⁴⁵⁷, безотлучно пребывающий при его величестве.

Во время Чингиз-хана Есулун-хатун заявила: «Кули-нойон и его брат Менгу-Ухэ стали старшими, состоят в свите, приобрели доверие в делах; из их старших и младших братьев и из их народа находятся повсеместно. Вот если бы последовал указ собрать их!».

Приказ [был издан], и всех оставшихся татар собрали и хотя они не имели родственной связи с [Кули-нойоном и Менгу-Ухэ], их присоединили к ним и они стали им принадлежать. Из числа тех татар, которых они собрали, в этой стране [т.е. в Иране] проживает тридцать семейств. Уладу-нойон представил заявление, по которому последовал ярлык государя ислама Газан-хана, – да продлит аллах его царствование! – сформировать [из них] старинную тысячу. Они находятся при нем. Есулун-хатун и Есукат, как вышеупомянуто, обе были женами Чингиз-хана; они имели брата по имени Кутукут ⁴⁵⁸. Он был старшим эмиром и ведал одною тысячей воинов левого крыла войска Чингиз-хана. Джурмэ ⁴⁵⁹-гургэн, который был в этом государстве [т.е. в Иране], и первая супруга Абага-хана, Нукдан ⁴⁶⁰-хатун, мать Кайхату, были племянником и племянницей упомянутого Кутукута.

У Чингиз-хана была одна наложница из татарского племени; ее имя не известно; младший сын [Чингиз-хана] Чаган родился от нее; он умер в юных годах. Из племени чаган-татар в этой стране [т.е. в Иране] пребывают: Кирай, его брат Дуладай и его братья: [111]Мухаммед, Хандан ⁴⁶¹ и их сыновья. Из этого племени также [происходит] Курбука-бахадур, который ведает войском и пограничной полосой, Хартабиртом и Малатьей ⁴⁶².

Из племени хойин ⁴⁶³-татар [происходили]: Самкар ⁴⁶⁴-нойон, конюший [актачи] Хулагу-хана, а во время Абага-хана ставший почтенным и великим эмиром; Туган, Мулай и Куйтай, отец Бука-курчи. Из племени нераит-татар в этом государстве [в Иране] не известно, чтобы кто-либо был почитаем и знаменит, [но] несомненно их много среди [рядовых] воинов. Но так как они не почитаемы и не знамениты, то [о них] не наводилось справок. Из племени алчи ⁴⁶⁵-татар в этом государстве [тоже] никого, кто бы был почтен, известен и был бы достоин записи. Однако в улусе Джочи-хана старшая жена сына Джочи, Бату, по имени Буракчин ⁴⁶⁶, была из племени алчи-татар; также из этого племени была супруга Тудай-Менгу, государя того же улуса, по имени Турэ ⁴⁶⁷-Кутлуг ⁴⁶⁸; из эмиров Бату из этого племени был старший эмир по имени Ит-Кара; из эмиров Менгу-Тимура, также государя того улуса, из того же племени был старший эмир по имени Бек-Тимур.

Из татарских эмиров, родословие которых не выяснено и не известно, из какого племени они [происходят], был некто Есун-Туа ⁴⁶⁹ – конюший и эмир конюших четырех чингизхановых кешиков ⁴⁷⁰ и [вместе с тем] командир сотни в личной Чингиз-хана тысяче. Он принадлежал к главной орде Бортэ-фуджин [супруги Чингиз-хана]; у него был сын по имени Бекдаш ⁴⁷¹; Кубилай-каан послал его с посольством к Хулагу-хану. Некоторые эмиры, супруги и уважаемые татарские племена, относящиеся к ним рассказы и их жизненные обстоятельства, выявленные от любого человека и известные из любой книги, будут написаны отдельно.

Рассказывают, что когда Куридай-Татир ⁴⁷² и Кумус ⁴⁷³-Синджан, [происходившие] из [племени] алчи-татар, оба отправились на войну с Сарык-ханом, государем кераитов, то Куридай-Татир шел в [112] авангарде. Кумус-Синджан сказал ему: «Ты идешь в авангарде, но в действительности ты пренебрегаешь установлением караула и ясаула ⁴⁷⁴ и принятием мер предосторожности. Благо в том, чтобы я шел в авангарде!». Куридай-Татир ответил: «Потому только, что ты был сыном и братом наместника, ты хочешь отнять у меня, ради [своего] преимущества, убеждения и образ действий моих дедов и отцов. Суть же заключается в том, чтобы тебе идти одному грабить, делать все, что угодно и вернуться с войском обратно!». Кумус-Синджан ответил: |А 17а, S 38| «Я не могу грабить без тебя!». Он двинул войско и пошел. Сарык-хан, перекочевывая [с места на место], подходил [все ближе]. Трижды разгромили его [татары]; ради грабежа оставляли отдельные отряды и преследовали его. В конце концов Кумус-Синджан гнался за ним по пятам с тремястами всадников. Войска Сарык-хана про себя рассудили, что это вражеское войско продвигается без арьергарда. По этой причине они храбро атаковали татар и, отбив Кумус-Синджана от [его] войска, захватили его в плен.

Сарык-хан спросил у него: «Куда ты подходил?». От сказал: «Я слышал, что в лесу Буркан ⁴⁷⁵ выросли хорошие ветвистые деревья, и я подходил за тем, чтобы нарезать палок для стрел». Сарык-хан сказал: «Для того чтобы нарезать ветви, ты весьма отважно подошел!» – и косо посмотрел на него. Кумус-Синджан заметил: «Ты не можешь [так] косо смотреть на меня, потому что твой род тоже не мог так смотреть, а твое собственное происхождение было такое же, [что и твоего рода]». Сарык-хан сказал окружающим: «Почему вы позволяете так много говорить этому родовитому бахадуру? Сбейте его!». [Кумус-Синджан] возразил: «Твой меч не сделает мне [ничего], а вот мой сделает [что-то] в отношении тебя!». В конце концов Кумус-Синджана убили.

Сарык-хан сказал: «Среди алчи-татар имеется семьдесят колен, но не было мужа, кроме Кумус-Синджана! Теперь время таково, чтобы нам их прогнать!». Тогда он приказал своим кибитковладельцам расположиться на реке Орхоне ⁴⁷⁶ и при лунном свете втайне собрал войско. Один из его воинов убежал и известил [об этом] Кури-дай-Татира. Куридай-Татир, двинув войско, направился вверх по реке Орхону. Пройдя между кибиток [кераитов], он настиг [войска Сарык-хана] на той самой дороге, по которой они шли. Воины Сарык-хана посмотрели на них с презрением. Но войско [Куридай-Татира], внезапно атаковав Сарык-хана, обратило его в бегство, так что он [в конце концов] из сорокатысячного войска, которое имел, ушел с сорока человеками: всех же остальных поубивали.

При этом поражении с Сарык-ханом убежала женщина [по имени] Тарбай ⁴⁷⁷-Каян ⁴⁷⁸ и выбралась с ним из побоища. Во время этих обстоятельств был эмир Джилау. Та женщина сказала: «Мы [до сих пор] обижали верхи и низы [народа]; если все [теперь] умаляется, почему нам не умалиться; если все распадается в прах, почему мы [одни] не распадаемся?!». Сарык-хан заметил: «Эта женщина говорит правильно!». По этой причине он отправился и отдался под покровительство Битактай-Утуку-курчи Буюрук-хана ⁴⁷⁹. [113]

После этого от той женщины родился Ил-Кутуй. Когда [Сарык-хан] отдался под покровительство того племени, он выдал свою дочь за Куджагуша ⁴⁸⁰ Буюрук-хана; имя той дочери было Торэ-Каймыш; [она приходилась] сестрой Каджир ⁴⁸¹-хану. Затем Каджир-хан и Сарык-хан совместно набрали войско и напали на татар. Освободив для Сарык-хана улус Керайчин, [Каджир-хан] отдал его [Сарыку]. В то время Он-хан со своей матерью Илма-хатун были взяты татарами в плен; их также освободили. Человек [по имени] Элджидай любил Илма-хатун; так как он был соблазнительный человек, то [Каджир-хан] отдал его им [кераитам] навсегда ⁴⁸².

Распределение сыновей Торэ-Каймыш, [дочери Сарык-хана], таково: Юла, Магус ⁴⁸³, Тай-Тимур и Тайши; были еще четыре других, имена которых не известны.

После того монголы пошли к Сарык-хану. Сарык-хан сказал: «Из сотни жен, которых я имею, нет ни одной, которая приходилась бы [мне] по сердцу. Я не знаю рук и ног той, которая имеет разум, как я не знаю разума той, у которой красивые руки и ноги; нет [у меня] красавицы, знающей [свое] дело, и искусницы. Из тысячи меринов, которых я имею, нет ни одного мне по сердцу: или припадает в беге на ноги, или необузданный и с норовом, или слишком смирен; тот же, который хорошо выезжен и крепко сложен, – не в теле ⁴⁸⁴. В больших битвах один раз восклицают: «Ху! Ху!», а затем [уже] испытывается – победил ли ты, или потерпел поражение. Трудно воевать с мухой, когда она кусается; если ее убить – будет стыдно [перед] родственниками, а если не убить – невозможно переносить [ее укусов]».

После этого Утуку-курчи Буюрук-хан отправился к Сарык-хану, чтобы [ему] подарили тех монголов. Сарык-хан сказал: «Мы смешались с этими монголами, кои суть наши младшие братья, обнялись |А 17б, S 39| и взяли друг друга за руки, [и теперь] мы не можем отдать их!». [114] Буюрук-хан ответил: «Я твой умерший дух оживил многими людьми! Я [собрал] и заставил остановиться во время полуденного намаза твои [рассеянные] стада и отары на месте стоянки стад, т.е. я обеспечил тебе безопасность и избавил [тебя] от врага, но человек забывчив так же, как изменчива земля. После сего будь в дружбе с монголами, но продолжай оставаться [моим] учеником!». Сказав эти слова, он возвратился обратно. После этого Сарык-хан сказал: «Этот человек не достоин доверия!» – и направил монголов по краю горы, называемой Далан-Дабан ⁴⁸⁵, и сам пошел той же дорогой, [но] от места Туй-Тагаджу ⁴⁸⁶ он вернулся обратно, и монголы сказали друг другу: «Сарык-хан голоден и ослабел!». И в качестве уркуджута ⁴⁸⁷ они дали десять меринов на каждого его человека и, посадивши, устроили [им] угощение. Сарык-хан сказал: «О, мои младшие братья-монголы, никогда не становитесь друг другу сватами ⁴⁸⁸ и таким же образом будьте далеки от всякого, кто связан с той [чуждой вам] стороной, за исключением тех случаев, когда станете [с другими] побратимами [анда], чтобы быть вам родственниками друг друга. О, мои младшие братья-монголы! Не уединяйтесь с женщиной, которая имела бы [над собой] владычество, т.е. мужа. Не удаляйтесь в ущелья и извилистую холмистую местность!». Все!

11 hours ago, buba-suba said:

 

Баркы - ??? - всего 25 и компактно.

 

Они казахи или кыргызы.Среди монголов нет родов с таким названием баркы.

The museum of Arkhangai Aimag

21 minutes ago, Samtat said:

А всё-таки этноним "татары" определяло тюркские общности. Очень интересно.

Мухали был черным татаринам. Татарский язык это монгольский язык.

Quote

Армянский автор: «Появились с востока дикобразные, жестокие и кровожадные люди. Они были широкоплечие, с мускулистыми руками, большеголовые, с гладкими и взъерошенными волосами, узкоглазые, широколобые, плосконосые и редкобородые. Их отношение к людям было беспощаднее, чем у зверей, и их настоящее имя было харататар»

Quote

 «Истории Армении» Киракоса Гандзакеци

Язык их дик и непонятен нам, ибо бога они
называют Тангри, человека - эрэ, женщину — эме, апджи, отца называют эчка, мать — ака, брата — ага, сестру — акатчи, аран, голову - тирон, глаза - нигун, уши - чикин, бороду - сахал, лицо - йюз, ниур, рот - аман, зуб - схур, сидун, хлеб - отмак, быка - окар, корову - унэн, барана - гойна, ягнёнка - гурган, козу - иман, лошадь - мори, мула - лоса, верблюда - таман, собаку - нохай, волка - чина, медведя - айтку, лису - хонкан, зайца - таблга, тула, курицу - тахеа, голубя - кокучин, орла - буркуи-гуш, воду - усун, вино - тарасун, море - наур-тангыз, реку - моран - моран-улансу, меч - иолту, лук - ныму, стрелу - сыму, царя - мелик, патрона - ноин, страну - эл, иркан, небо - гога, солнце - наран, луну - сара, звёзды - сарга, хутут, свет - отур, ночь - сойни, писца - битикчи, сатану - барахур, элэп и тому подобные варварские названия...

9 minutes ago, mechenosec said:

Вы сами и ответили ,уйгуры и халхи ведь не одно и то же, просто у халха мажорная  старкластер, а у ойратов м-48, ну и у вас тоже много  м-48, возможно от нас, и ещё у кыпчаков тоже есть м-48 ,только другая чем у ойратов.

У вас торгуды, хошуды в большинстве и не являлись ойратами сначала  ,поэтому м-48 мажорная. 

Just now, mechenosec said:

Отдаленно всё равно манджурская, в много тыщ лет, там и там С3

Среди нынешных манжуров очень много потомков халхов .Они растворились.

9 minutes ago, mechenosec said:

Угу, а почему у нас гаплы с манджурами похожи?  А не с уйгурами? 

Как я понимаю, гг у Нурхач не манжурская. Современные уйгуры с древними уйгурами имеют очень мало общего.

Один известный монгольский ученый говорил,что ойраты и зүүнгары  есть древние уйгуры населявшие Монголию.

22 minutes ago, Zake said:

он опять, когда ему было тринадцать лет, в месте со своею матерью был взят в плен татарским Аджай-ханом. Когда он пас там верблюдов, один пастух овец Аджай-хана взял его и бежал с ни м к кэрэйтам."

5 minutes ago, Zake said:

 

"...Если вспомним о прошлом, то, когда ему было семь лет, он попал плен к мэркитам. Там, одетый в черно-пеструю козлиную доху, в местности Буура-Кээр на реке Сэлэнгэ, толок в ступе зерно для мэркитов. После того, как отец его Хурчахус-Буирух-хан разгромил мэркитский народ и освободил из плена своего сына, он опять, когда ему было тринадцать лет, в месте со своею матерью был взят в плен татарским Аджай-ханом. Когда он пас там верблюдов, один пастух овец Аджай-хана взял его и бежал с ни м к кэрэйтам.

Потом, спасаясь от найманов, он бежал в Сартаулскую землю на реку Чуй к кара-китайскому Гур-хану. Не прошло и года, как он там рассорился с Гур-ханом и поше л, бедствуя, по уйгурским и тангутским земля м, имея одного кривого буланого коня. А питал ся он тем, что доил пять коз, которых вел с собо ю, да пускал кровь верблюд..."

Бедный Ванхаан!

ИНФОРМАЦИЯ ТУРИСТАМ

ОБЫЧАИ И ТРАДИЦИИ МОНГОЛОВ

Главенствующая роль этнических монголов в завоевании Евразии и их последующие длительное господство должны сохранить следы этого явления в культуре и обычаях народа. В самом деле, историкам известен старомонгольский свод законов «Джасак», введенный Чингисханом – свод воинских правил, сохранившихся в основном благодаря персидским летописям Рашид ад-Дина. Он гласит: «Чингисханова Яса запрещает ложь, воровство, прелюбодеяние, предписывает любить ближнего, как самого себя, не причинять обид, и забывать их совершенно, щадить страны и города, покорившиеся добровольно, освобождать от всякого налога и уважать храмы, посвященные Богу, а равно и служителей его». Значение «Джасака» для становления государственности в империи Чингисхана отмечается всеми историками. Введение свода военных и гражданских законов позволило установить на огромной территории монгольской империи твердый правопорядок, несоблюдение его законов каралось смертью. Яса предписывала терпимость в вопросах религии, почтение к храмам и к духовным лицам, запрещала ссоры среди монголов, неповиновение детей родителям, регламентировала воинскую обязанность, правила поведения в бою, распределение военной добычи и т.д.
  
Следует отметить, что монголы до сих пор сохраняют и свято чтят древние обычаи кочевой жизни, живут в войлочных юртах автономно и обеспечивают свое существование за счет родового ведения натурального хозяйства.
  
В классической монографии ученого-востоковеда И. Майского «Современная Монголия», изданной в 1921 г., отмечается изумительная наблюдательность, природное любопытство, добродушие и гостеприимство монголов. Обычаи монголов и черты их характера отражены в этой книге настолько полно, что без её цитирования не обходится ни одна из публикаций по этой теме.
  
Степным азиатским кочевникам чужда и непонятна озабоченная деловитость европейцев. Человек медлительный, степенный – в их понятии почтенный человек; занятый, торопливый, стремительный – достоин всякого сожаления.
  
Любопытство монголов и их гостеприимство, как национальные черты характера, отмечают многие путешественники и сегодня. Стоит встать лагерем, как ниоткуда появляется конный всадник. Окрестные монголы приходят посмотреть издалека, подолгу наблюдают за жизнью лагеря. После вручения им мелких сувениров, обычно уходили, но на следующий день приходили другие.
  
В Монголии не принято с ходу задавать гостю вопросы. Гость тоже не должен торопиться выкладывать о себе все. В степи жизнь идет не спешно и процедура знакомства гостя и хозяина не составляет исключения. Принято перед разговором обменяться табакерками и понюхать табак друг у друга, не спеша попить чаю, обмениваясь общими фразами о здоровье и погоде, и уже потом начинать разговор о делах.
  
Множество примет и поверий обещает благополучие за доброе отношение к живому, а всяческие кары сулятся тому, кто нарушит обычаи. Нельзя выплескивать остатки чая, выбрасывать не обглоданную кость, отдавать что-либо левой рукой, продавать любимого коня, наступать на пролитое молоко. Для отпугивания злых духов надо хлопнуть три или девять раз в ладоши. Запретными считаются имена духов священных гор, они хранятся в тайне, не произносятся вслух без крайней надобности.
  
Копать землю у монголов считается крайне опасным, так как это влечет за собой несчастье. Строго запрещается копать землю ножом, скребком, лопатою или сохой в количестве свыше одной горсти. Также категорически нельзя рубить лес, охотиться и даже посещать некоторые «священные места». Бережное отношение к земле формировалось через систему запретов. Запрещалось без нужды ранить землю острыми предметами, чертить по ней, вскрывать ее поверхность. При необходимости закладки фундамента, рытья колодцев нужно было провести ритуал получения разрешения на эти действия и обряд «сэржэм» – подношения даров.
  
Старое монгольское общество практиковало ряд запретов, связанных с верой в духов: запрещалось купаться в реке, черпать воду золотой и серебряной посудой, резать скот, перерезая ему горло, ступать ногой на порог жилища, извлекать мясо из котла ножом, осквернять огонь, бить лошадь уздой. Ращид ад-Дин сообщает: «Обычай и порядок у монголов таковы, что весной и летом никто не сидит в воде, не моет рук в реке, не черпает воду золотой и серебряной посудой и не расстилает в степи вымытой одежды, так как, по их мнению, именно это бывает причиной сильного грома и молнии, а они этого очень боятся и обращаются в бегство». 
 
Обычаи и традиции местного населения своими корнями уходят к культурному наследию древних народов, населяющих в прошлом территорию Центральной Азии. Некоторые из обычаев являются, по сути, отголосками древних шаманских и буддийских обрядов, религиозное содержание и назначение которых со временем было утрачено, но отдельные обрядовые действия соблюдаются и бытуют до сих пор среди местного населения. Многие поверья и запреты имеют общие корни центрально-азиатского происхождения, поэтому одинаковы у монголов и бурят. В их числе развитый культ обо, культ гор, поклонение Вечно Синему Небу (Хухэ Мунхэ тэнгри). Небо, по мнению монголов, видит все поступки и помыслы человека, который никогда не может укрыться от небесного правосудия: оттого монголы, чувствуя правоту восклицали: «небо, ты будь судьей».
 
Возле обо надо обязательно остановиться и почтительно преподнести дары духам. Если не остановиться у обо и не сделать жертвоприношения, – удачи не будет. По поверью монгол, каждая гора и долина имеет своего духа. Человек без духов ничто. Нужно задабривать духов, пребывающих везде и всюду, чтобы они не вредили и оказывали помощь. У монголов существует обычай «брызгать» духам местности. Как правило, перед питьем спиртного чуть-чуть капают на стол из рюмки или одним пальцем, обычно безымянным, слегка прикасаются к спиртному и брызгают в стороны и вверх.
 
Гильом де Рубрук так описывает этот обычай: «Всякий раз, как монголы соберутся для питья, надлежит сперва покропить на четыре стороны света: кропить трижды на юг, преклоняя каждый раз колена, и это делается для выражения почтения к огню; после того повторяют то же, обратясь на восток, в знак выражения почтения к воздуху; после того обращаются на запад для выражения почтения к воде; на север кропят в память умерших». Прежде чем пить, надлежит капнуть духу – хозяину местности, для этого «монгол выливает на землю соответствующую часть. Если он пьет, сидя на лошади, то до питья делает излияние ей на шею или на гриву».
 
«Платьев они никогда не моют, так как говорят, что Бог тогда гневается и что будет гром, если их повесить сушить». Рашид ад-Дин сообщает, что «обычай и порядок у монголов таковы, что весной и летом никто не сидит днем в воде, не моет рук в воде, не черпает воду золотой и серебряной посудой и не расстилает в степи вымытой одежды, так как по их мнению, именно это бывает причиной сильного грома и молнии, а они этого сильно боятся и обращаются в бегство».
 
Из числа главных традиций – священное почитание природы. Нельзя наносить вред природе. Ловить или убивать молодых птиц. Рубить молодые деревья у источников. Без нужды рвать растения и цветы. Нельзя бросать мусор и плевать в огонь очага. Оставлять за собой следы пребывания, например, перевёрнутый дерн, мусор, не затушенный костер. У источника воды «аршана» нельзя стирать грязные вещи. Нельзя ломать, выкапывать, задевать сэргэ коновязь, разжигать рядом костер. Не следует осквернять священное место плохими действиями, мыслями или словами. Нельзя громко кричать и сильно напиваться.
 
Особое почтение необходимо проявлять к старшим по возрасту. Нельзя косо смотреть, сердиться, ругаться, срывать свое плохое настроение на отце и матери. Нанесение обиды старшим это такой же грех, как лишить живое существо жизни.
 
От древних обычаев сохранилось уважительного отношение к огню своего очага. Очаг в юрте – место обитания богини огня Ут или хозяина огня – Отхан-галахан. С очагом и огнем связаны важные запреты, нарушение которых грозит благополучию семьи. Запрещалось лить воду в огонь. Нельзя вонзать нож в огонь, касаться огня ножом или острым предметом, доставать ножом мясо из котла, бросать в огонь очага мусор, тряпки – это оскорбляет дух домашнего очага. Запрещается давать огонь очага в другой дом или юрту. Считается большим грехом брызгать молоком в огонь очага. Запрещалось спать, вытянув ноги в сторону очага: считается, что это может испугать духа-хозяина юрты.
 
Огню приписывается магическое очистительное воздействие. Очищение огнем считалось необходимым ритуалом, дабы гости не устроили или не принесли какого-либо зла. Во время чингисидов все послы, купцы с дарами должны были проходить между двух огней для обезвреживания дурных намерений, которые могли иметь. Известен случай, когда монголы безжалостно казнили русских послов лишь за отказ пройти между двумя кострами перед ставкой хана. Очищение огнем широко используется и сегодня в сибирских шаманских практиках. 
 
Обычай гостеприимства. До сих пор существует поверье: чем больше гостей заглянет в первый новогодний день в юрту, тем счастливее будет настающий год. Поднося гостю чай, хозяйка в знак уважения подает пиалу двумя руками. Гость должен принять ее также обеими руками этим он показывает уважение дому. В Монголии и Бурятии существует обычай правой руки. Пиалу при церемонии приветствия передают только правой рукой. И естественно, принимать любое подношение нужно правой рукой или двумя руками.
 
Чтобы подчеркнуть особое уважение, гостю в знак приветствия подают две руки, сложенные ладонями, как при буддийском поклоне, пожатие рук в этом случае делается также одновременно двумя руками.
 
При посещении буддийских дацанов, надо сначала обойти территорию храма по ходу солнца, вращая все молитвенные барабаны. Внутри храма двигаются по часовой стрелке и не входят в него в шортах. Нельзя проходить в центр храма во время службы и фотографировать без разрешения. Внутри храма следует избегать подвижных и суетливых действий, громко разговаривать.

Со времен «Ясы Чингисхана» монгольские табу стали основой монгольского общества. Вот некоторые из них:
 

• Нельзя косо смотреть, сердиться, материться, ругаться, срывать свое плохое настроение на отце и матери. Это такой же грех, как лишить живое существо жизни.
• Если сын хорошо бережет имя отца, то он также будет во всем счастлив.
• Нельзя переходить дорогу перед старшими, пожилыми людьми. Этим наносится оскорбление, неуважение к старшим.
• Тот, кто утратит свои прежние обычаи, будет всеми презираем и опорочит собственное имя.
• Нельзя показывать ладони другому человеку. Считается, что линии на ладони отражают судьбу человека. Поэтому, монголы прячут свои ладони от других.
• Нельзя без нужды рвать растения и цветы.
• Запрещается убивать животное с детенышами.
• У источника воды запрещается мыть грязные вещи и мыться с мылом. Такие действия считаются осквернением источника.
• Нельзя ходить «до ветру» в сторону Полярной звезды. Северная сторона у монголов является почетной.
• Запрещается давать огонь (очага) в другой дом или юрту (исключение только своим родственникам). Запрещается брать огонь у постороннего человека.
• Нельзя ставить юрту на месте, где раньше располагались чужие юрты.
• Нельзя ступать ногой на золу. Монголы считают, что на золе оставляет свои следы душа умершего человека.
• При встрече не целуются, только касаются щек друг друга.
• Запрещается дарить нож, острые предметы.
• Придя в гости, главный подарок сразу не показывают, дают только при уходе. Подарки дарят не все сразу, а поочередно в течение всей встречи.
• При затмении солнца, луны запрещается: есть, пить, спать и лежать.
• Если прольется на землю вино или кумыс, то молния поразит лошадей.
• Если пролито много вина, молния наверняка попадет в дом.
• Преднамеренное пролитие вина или молока расценивалась монголами, как вредоносная магия против жилища и животных.
• Монгольская женщина не расчесывает волосы при мужчине.
• У монголов не принято без спроса хозяев входить в юрту. Нельзя входить в юрту тихо, неслышно, озираясь по сторонам. Нужно обязательно подать-Голос или покашлять. Таким образом, гость дает понять хозяевам, что не имеет никаких враждебных намерений.
• Нельзя наступать на порог юрты. На пороге юрты запрещается сидеть, стоять и разговаривать с гостем.
• Не должно покрывать голову платьем, закладывать обе руки за шею или заплетать их сзади
• Запрещается в юрту вносить оружие. Его принято оставлять за порогом. Посетители должны снять с себя оружие и оставить его на правой стороне. Вынуть лук из сайдака, опустить тетиву, не оставлять в колчане стрел.
• В юрте гостю нельзя садиться самовольно на северной – почетной стороне. Гостю заранее указывают его место. Он не должен садиться, где попало. 
• Перед заходом в юрту, нельзя ходить «до ветру» (облегчаться). Это считается оскорблением и неуважением к хозяевам юрты.
• Нельзя входить в гости к хозяевам юрты с засученными рукавами, с лопатой или другими землеройными орудиями. По монгольскому обычаю монголы засучивают рукава при похоронах, а землеройные орудия вносимые в юрту считаются дурной приметой.
• Нельзя приходить в гости с пустой посудой. Нужно обязательно в посуду что-нибудь положить, чтобы счастье из юрты не было унесено в пустой посуде.
• Считается неприличным помогать хозяевам: передавать пищу, обслуживать гостей. Нельзя уйти, не попробовав угощение хозяев.
• Нельзя стоя пить водку. Соблюдая обычаи стола, нужно обязательно сидя выпить предложенную водку.
• На донышке пиалы не принято оставлять остатки чая и бросать в чашку остатки и объедки.
• При застолье гости не имеют права менять свои места.
• Когда дают угощение, не берут его одной рукой, в знак уважения принято брать угощение двумя руками.
• Счастливым днем для начала дела считается полнолуние или начало лунного месяца.
• Внутри храмовых стен, на монастырской земле, «невозможно убивать животных, сюда нельзя вносить водку и вино, здесь нельзя оставлять ночевать женщину, или же возможно только с разрешения начальника монастыря».
• Считается унизительным чтение священным книг с людьми непосвященными ради забавы, смеясь и выкрикивая на разные голоса.
• Нельзя употреблять воду вместе с животными – без различия будет ли то питье, на умывание, на омовение платья, посуды, зубочистки, поливку травы и пр.
• Духовным лицам запрещается прикосновение к драгоценностям. По этому правилу воспрещается вообще брать в руки драгоценности, а равно светские музыкальные инструменты, военное оружие, так как все это способствует развлечению духа.

36 minutes ago, mechenosec said:

Почему если не были каплей в тюркском океане, сохранились только названия для 3х леток и 4х леток на монгольском в океане кыпчакского языка? Может потому что и были каплей? 

Это наследие монгольских предков Золотой Орды казахам.

19 hours ago, RedTriangle said:

 

Что интересно, и казахи и кыргызы пишут құнажын это не совсем трехлетка, а которая чуть старше двух лет, а дөнежін чуть старше трех.

Может быть здесь идет восточное исчисление возраста, которая присутствует и у монголов, где начало отсчета идет с момента зачатия. Тогда сходится.

Все правильно.

в монгольском

3-хлетка шүдлэн

4-хлетка хязаалан

http://kenhermann.dk/portfolio/bokh/#

57 minutes ago, RedTriangle said:

 

 у монголов, где начало отсчета идет с момента зачатия. Тогда сходится.

У нас называют это хий нас.

53 minutes ago, RedTriangle said:

Здесь ведь точно монгольские числительные идут в казахском языке

Құнажын, дөнежін для самок.

Құнан, дөнен для самцов.

Используются исключительно для обозначение возраст лошадей и КРС.

Почему домонгольские, тюркские названия вышли из оборота, если монголы были каплей в океане тюрков? 

Монгольские числительные идут в казахском языке найман,долоод (дулат).