Steppe Man

И я много раз писал,что у монголов огузские обычаи и у вас может быть тунгусо-маньчжурские обычай остались.У маньчжуров хвост и задние ноги животного всегда в почете.

Не думал, что узбеко- казахи бывают похожими на якутов.

Золотая Орда,Сарай Берке 14в. Пуговица яйцевидная, дутая, ажурная; с ушком и гнездом с бирюзой Пуговица. Желтый металл. Золотая Орда. тип 4. Стоимость: 150 руб.

халха-монголы северных сомонов Гоби-Алтайского аймака.

Язык домонгольских татар -монгольский.Тэмуджин монгольское имя.

Обычай халха-монголов. баранья лопатка и 4 длинные ребра/дал,дөрвөн өндөр/-для почетных гостей .

в монгольском мангуу,мангар,маанаг-тупица

Известны следующие медные золотоордынские (джучидские) монеты (типы монет) с изображением чётко определяемой свастики: 1. Анонимный медный пул чекана Гюлистана 767 (٧٦٧) года хиджры (1365/1366 г.), на обратной стороне (реверсе)которого изображена стилизованная четырёхлучевая свастика(концы «лучей» загнуты вправо, а затем в противоположные стороны). Первоначально данную монету (тип монет) ошибочно датировали 797 (٧٩٧)годом хиджры (1394/1395 г.). Описание монеты с её прорисовкой были включены в статью историка-арабиста С.А. Яниной (1924 - 1997) «Монеты Золотой Орды из раскопок и сборов Поволжской археологической экспедиции на Царёвском городище в 1959 - 1962 гг.», опубликованную в сборнике статей «Поволжье в средние века» (Москва, 1970 г.), - в подраздел «Анонимный чекан времени Токтамыша (1380 - 1390 гг.)» под № 57: «Медь. Л[ицевая] с[торона]: Чекан в /Гюлистана / год 797 (=1394/1395 гг.). О[братная] с[торона]: Орнамент в виде свастики».[33, с. 206] Со ссылкой на С.А. Янину монета была описана Г.А. Фёдоровым-Давыдовым в работе «Денежное дело Золотой Орды» под № 400:«Анонимная, Гюлистан, 797 г. х. (1394/1395 г.). Пул. Л[ицевая] с[торона] "В / чекан / Гюлистан / год 797". О[братная] с[торона]В квадрате орнамент в виде свастики».[29, с. 212, таб. XXVII] Описание и прорисовка монеты этого же типа и года, но с указанием не описанных С.А. Яниной и Г.А. Фёдоровым-Давыдовым элементов рисунка обратной стороны (реверса) -трёх поперечных линий в каждом из четырёх сегментовмежду сторонами квадрата, в который вписана свастика, и краем (буртиком) монеты - были помещены в «Каталоге джучидских монет Саратовского областного музея краеведения» Ю.Е. Пырсова (Казань, 2002 г.) под № 355: «Медь. Пул анонимный. Чекан Гюлистана, 797 г.х. (1394/1395). Аверс. В линейном ободке надпись: "Чеканен в Гюлистане, год 797". Реверс. Квадрат вписан в линейный ободок. В квадрате - узорчатый буддийский знак (свастика). В сегментах - по три поперечных чёрточки»(см.: рисунок 1).[23, с. 35] Прорисовка, приведённая Ю.Е. Пырсовым, перекочевала затем, в частности, в «дилерский» каталог М. Дубровского «Price-guide for coins of the Golden Horde (rare items, 14 cent. plus cms.)» («Каталог-ценник монет Золотой Орды 14 века, включая наиболее редкие»), где помещена под № 161, но с «исправленной» датой - 727 (٧٢٧) год хиджры, хотя в самом описании монеты значится 767 (٧٦٧) год хиджры (1365/1366 г.).[9, с. 19] Описание и прорисовка монеты с датой 727 (٧٢٧) год хиджры содержатся также в опубликованной в 2002 г. статье В.Б. Клокова и В.П. Лебедева «Монетный комплекс с Селитренного городища (Золотая Орда, г. Сарай)» в разделе «Другие монетные дворы» под № 120/6: «Гюлистан, То же [анонимный пул], 727 (=767) г.х. [...] Л[ицевая] с[торона]. Сложное орнаментальное построение со стилизованной свастикой в центре (правое вращение). О[братная] с[торона]. В ободке: Чекан / Гюлистана / году 767».[12, с. 112, 136 (прорисовка)] Вразмещённой в Интернете англоязычной «Базе данных восточных монет» («Oriental Coins Database») «ZENO.RU» имеются фотографические изображения тринадцати монет данного типа, датированных 767 (٧٦٧) годом хиджры (1365/1366 г.). При этом на большинстве из них, действительно, читается 727 (٧٢٧) год хиджры, а на некоторых цифра «2» («٢») напоминает перевёрнутую цифру «9» («٩»).[34] «Перевёртыши», возникавшие из-за ошибок резчиков штемпелей, весьма распространены на золотоордынских (джучидских) монетах, в связи с чем становится очевидным, что данный тип монет чеканился только под 767 (٧٦٧) годом хиджры (1365/1366 г.), то есть во время правления хана Азиз-шейха (1365 - 1367 гг.). «В прежних публикациях, - отмечается в вышеозначенной статье В.Б. Клокова и В.П. Лебедева, - дату читали "797", но такой поздней датировке противоречат: большой вес (около 4 г) и 30-летнее отстояние этого единственного типа от предыдущих дирхемов и пулов Гюлистана. Тщательное изучение написания даты на 12 монетах из разных коллекций показало, что цифра десятков 20, а не 90, то есть год 727, что должно означать = 767 г.х.».[12, с. 112] Фотографическое изображение монеты этого типа с прорисовкой свастики можно найти и в изданном в 2005 г. в Улан-Баторе на монгольском и английском языках исследовании Бадарчийна Нямаа «Монголын эзэнт гурний зоосон менге ба хаадын овгийн тамга (XIII - XIV зуун)» («The coins of Mongol Empire and clan tamgha of Khans /XIII - XIV/») в подразделе «Acoinswith Khastamgha» раздела «Undetermined tamghas on coins of mongol khans» (см.: рисунок 2).[19, с. 81] Там же помещено и изображение монеты граничившего с Золотой Ордой (Улусом Джучи) Чагатайского (Джагатайского) улуса 660-х годов хиджры (1260-х гг.), на обратной стороне (реверсе) которой имеется изображение четырёхлучевой свастики с загнутыми вправо и вовнутрь концами «лучей» (см.: рисунок 3).[19, с. 81] 2. Анонимный недатированный пул чекана «Азака ал-Джадид», в другом прочтении - предположительно 810 (٨١٠) года хиджры (1407/1408 г.), на обратной стороне которого изображена стилизованная четырёхлучевая свастика(овальные концы «лучей» загнуты влево и смыкаются с соседними «лучами»). Описание данной монеты с её прорисовкой содержатся, в частности, в каталоге «Медные монеты Золотой Орды, Западная часть Улуса Джучи» Р.Ю. Савосты в разделе «Чекан Азака» под № 38: «А[верс]: Орнамент свастика. Р[еверс]: Чекан Азака / ал-Джадид (810 ?)»(см.: рисунок 4). [25, с. 52] В «Базе данных восточных монет» («Oriental Coins Database») «ZENO.RU» фотографические изображения шести экземпляров монет означенного типа помещены в раздел недатированных пулов чекана Азака.[35] 3. Анэпиграфный медный пул, предположительно чекана Крыма, на обратной стороне (реверсе) которого изображена стилизованная четырёхлучевая свастика (концы «лучей» загнуты влево) с прямоугольником в центре и квадратами на концах, а также четырьмя точками в поле монеты. Описание монет с идентичным рисунком на обратной стороне (реверсе) и различающимися рисунками на лицевой стороне (аверсе) содержатся в каталоге «Медные монеты Золотой Орды, Западная часть Улуса Джучи» Р.Ю. Савосты в разделе «Чекан Крыма» под № 94: «А[верс]: Очковидная тамга и украшения. Р[еверс]: Орнамент, свастика», и под № 95: «А[верс]: Трёхзубцовая тамга. Р[еверс]: то же».[25, с. 31] Прорисовка монеты данного типа с «очковидной тамгой» на другой стороне содержалась в работах В.П. Лебедева, опубликованных в конце 1990-х - начале 2000-х гг.(см.: рисунок 5). [13, с. 13 - 14] В статье К.К. и И.К. Хромовых 2013 г. «Знак "∞" на группе джучидских монет»та же монета, найденная в Херсонской области Украины, определяется как: «Улус Джучи, анэпиграфный AEпул, 80-е годы XIVвека» (см.: рисунок 6). [31, с. 24] 4. Анэпиграфная медная монета неясного происхождения с изображением на одной стороне - заключённой в круг трёхлучевой свастики(концы «лучей» загнуты вправо) с раздвоенными концамии точками в сегментах, и на другой стороне - заключённого в круг«солнца»(солярного символа) с двумя уровнями лучей (по восемь на каждом). При этом оба круга имеют внешнее обрамление из точек. В «Базе данных восточных монет» («Oriental Coins Database») «ZENO.RU»фотографические изображения одного экземпляра, найденного на Царёвском городище, помещено в разделе неидентифицированных джучидских монет под № #117698[36], ещё одного - в разделе иностранных монет, найденных на джучидских городищах, под № #93868[37]. В последнем случае золотоордынское (джучидское) происхождение данного типа монет поставлено под сомнение. Вместе с тем, описание данной монеты (типа монет) с прорисовкой её изображения содержатся в статье В.Б. Клокова и В.П. Лебедева «Монетный комплекс с Селитренного городища (Золотая Орда, г. Сарай)» в разделе «Пулы неясной атрибуции» под № 144/7: «То же [анэпиграфный пул]. [...] Л[ицевая] с[торона]. Солярный символ в виде 3-лучевой свастики (с левым вращением). О[братная] с[торона]. Диск с 16 узкими треугольными лучами (солнце)» (см.: рисунок 7). [12, с. 117, 138 (прорисовка)] Достаточно небрежная прорисовка аналогичного типа стороны монеты с изображением «солнца» (причём, с двенадцатью «лучами») помещена также в работе Г.А. Фёдорова-Давыдова «Денежное дело Золотой Орды» в разделе «Неопределённые монеты» под № 539. Описание данной монеты гласит: «Грубое изображение розетки. Только одна сторона. Пул».[29, с. 227] В моём распоряжении также имеется один экземпляр монеты данного типа, найденный вместе с золотоордынскими (джучидскими) монетами. При этом легко заметить, что свастика данной формы имеет значительное сходство с так называемом «трискелионом» («трискеле»), изображения которого помещались ещё на античных и кельтских монетах. Его схематичное изображение, возможно, присутствует ещё на одной медной монете (типе монет), описанной в статье 2001 г. В.П. Лебедева и В.Б. Клокова «Монеты с юго-восточных окраин Сарая» под № 137: «Анонимный пул, Сарай (?) [...]. л[ицевая] с[торона]. В центре 6-лучевой звезды - "трикелес" (так в оригинале. - И.А.), во всех отсеках 12 точек. о[братная] с[торона]. В круге - искажённая надпись, возможно "Чекан Сарая"».[14, с. 39, 49 (прорисовка)] 5. Биллоновая монета XVв. с неясной арабографической легендой, на обратной стороне (реверсе) которой изображена четырёхлучевая свастика (крючкообразные концы«лучей» загнуты влево) с кругом посередине (в круге - точка, и четыре точки -в сегментах свастики). Известны несколько подтипов данного типа монет: в том числе, со сплетающимися в центре «лучами» свастики, без круга посередине (при этом в поле монеты присутствует большее количество точек). Монеты означенного типа были найдены, главном образом, в Среднем Поволжье: на Камаевском (Иске-Казанском) городище, Торецком, VIАлексеевском, IСемёновском и Измерском селищах. Историк Д.Г. Мухаметшин в статье 2011 г. «Монеты с Торецкого поселения. К вопросу о денежном обращении в Булгарском Улусе конца XIV- начале XV вв.» связал их с правлением «хана Гийас ад-Дина», назвав свастику «особым знаком». «Это, - пишет он, - крестовидный знак с загибами концов против часовой стрелки и маленьким кружком в центре. Между лучами креста 2 или 3 точки. Есть варианты с точкой и без точки во внутреннем кружке. На обратной стороне монеты фрагментарно сохранившаяся надпись в 3 (4) строки. [...] Наблюдается 3 штемпельных варианта о[братной] с[тороны] и 10 штемпелей л[ицевой] с[тороны]. На обратной стороне встречаются варианты рисунка с двумя или тремя точками между лучами креста и с точкой и без точек во внутреннем кружочке. Близкий орнамент фиксирован на медной недатированной монете из Сарайчука [...]».[17, с. 68] Нумизмат О.В. Тростьянский в статье 2014 г. «Монеты Казанского ханства (Монетный комплекс XVвека из округи Камаевского городища)» полагает, что эти монеты можно отнести к эмиссиям «независимого Казанского ханства». По его мнению, они были «изготовлены в 830-х - 849 г.х. в первой столице Казанского ханства - Иске-Казани». При этом О.В. Тростьянский называет помещённый на данном типе монет знак «тамгой-свастикой, которая могла быть изготовлена от имени местного правителя неджучида» (см.: рисунок 8).[28, с. 148 - 152] Прорисовка одной из похожих медных монет с частично сохранившимся изображением четырёхлучевой свастики (концы «лучей» загнуты влево) помещена под № 186 в книге «Сарайшық тиындары - Монеты Сарайчика» (Алматы, 2006 г.) со следующим описанием: «Л[ицевая] с[торона]. - Фрагменты букв утраченного текста. О[братная] с[торона]. - В остатках точечного и линейного ободков расположена часть крестообразной тамги с точками возле неё».[26, с. 114, 163 (прорисовка)] Помимо перечисленных типов монет, на которых свастика имеет чётко выраженную форму, выявлено и описано значительное количество типов, где свастические мотивы угадываются в различных орнаментах. В указанном отношении обращают на себя внимание серебряные золотоордынские (джучидские) монеты (типы монет) чекана монетного двора Булгара (Болгара), описанные в исследовании А.З. Сингатуллиной «Джучидские монеты поволжских городов XIII века» под №№ 103, 172 и 206 (анэпиграфные) и № 70 (анонимная). На лицевой стороне (аверсе) анэпиграфной монеты под № 206, согласно описанию А.З. Сингатуллиной, в линейной окружности помещена «тамга с перекладиной у правой ножки» (над ней и под ней - по три точки, по бокам - три и четыре точки). На обратной стороне (реверсе) в линейной окружности изображена «вихревая розетка с точками».[27, с. 117, 150 (прорисовка)] Качественная прорисовка (реконструкция) реверса, выполненная художником Н.М. Балтаевым, и его фотографическое изображение (с частичным непрочеканом), в числе прочих, помещены также в книге чувашского исследователя В.Н.Алмантая (Иванова)«Суваро-булгарская культура. Философия символов монет и украшений» (Чебоксары, 2012 г.)(см.: рисунок 9).[3, с. 28] Монета с практически идентичным символом на реверсе, но с другим изображением на аверсе, выявлена нумизматом О.В. Степановым (г. Казань). Причём, на аверсе помещён заключённый в обрамлённый точками круг шестилепестковый «орнамент», в сегментах (внутри «лепестков») которого различимы не идентифицированные знаки, напоминающие буквы тибетского алфавита. В центре замкнутой «вихревой розетки», помещённой на реверсе, имеется небольшой кружок с точкой посередине, от которого отходят двенадцать волнообразных «лучей», направленных влево (концы «лучей» чуть повёрнуты вправо, между ними расположены двенадцать точек). Как мне представляется, означенная «вихревая розетка» носит определённо свастический характер. Прорисовка похожего символа (с восьмью «лучами», концы которых загнуты влево) присутствует в исследовании Бадарчийна Нямаа «Монголын эзэнт гурний зоосон менге ба хаадын овгийн тамга (XIII - XIV зуун)» («The coins of Mongol Empire and clan tamgha of Khans /XIII - XIV/») в разделе «The ornaments and figures of coins of Mongol empire».[19, с. 150] На лицевой стороне (аверсе) анэпиграфной монеты под № 172, согласно описанию А.З. Сингатуллиной, в линейной окружности помещена «тамга с перекладиной слева, вокруг тамги шесть звёздочек».На обратной стороне (реверсе) в линейной окружности изображён «орнамент, составленный по кругу из восьми голов птиц, в центре соединённых шеями общим кружком с точкой».[27, с. 109]Интересно, что при этом птичьи головы, составляющие стилизованную восьмилучевую свастику, смотрят в разные стороны: четыре (левые) направлены клювами влево, а четыре (правые) - вправо. Качественная прорисовка (реконструкция) реверсаозначенной монеты и его фотографическое изображение помещены также в книге В.Н.Алмантая (Иванова) «Суваро-булгарская культура. Философия символов монет и украшений» (Чебоксары, 2012 г.) (см.: рисунок 10). [3, с. 29] Фотографические изображения монет данного типа имеются ив «Базе данных восточных монет» («Oriental Coins Database») «ZENO.RU»в разделе зооаморфных типов анонимных серебряных джучидских монет чекана монетного двора Булгара (Болгара) конца XIII- начала XIVвв.[38] Вероятно, «вихревые розетки» с точками и птичьими головами концептуально являются изображениями одного порядка. При этом обнаруживается заметное сходство данного символа (сюжета) с распространённым чингизидским золотоордынским орнаментальным построением, помещавшимся, в частности, на бляхах, которые украшали колчаны для стрел и луки седла. Приводя прорисовки последних в своей статье 2013 г. «Предметы престижно-репрезентативного круга из кургана 1 Белореченского могильника», искусствовед М.В. Горелик описывает их как «вихревые многолепестковые, с кружками на концах лепестков, розетки».[8, с. 224 (прорисовки), 225]

Откройте глаза шире АКБ!

Правда об «Ақтабан шұбырынды». Если мифы создаются, значит, это кому-то надо? Джунгарское нашествие 1723–1725 годов получило в истории название «Ақтабан шұбырынды». Эта казахская идиома дословно непереводима на русский язык. По смыслу это «бегство до побеления пяток». Казахи убегали, теряя скот, пастбища, имущество. Историки и публицисты любят описывать бедствия нашего народа в те годы, зверства джунгар и огромные потери казахов. Да, действительно, джунгары захватывали скот и имущество казахских аулов, но при этом не уничтожали поголовно людей. Это впоследствии «Ақтабан шұбырынды» оброс мифами, как старый дом паутиной. Они появились еще в XIX веке и были попыткой оправдать поражения внешними факторами, а в прошлом столетии их умножила «война историй» между СССР и КНР. Было ли нападение внезапным? Рассказывая об «Ақтабан шұбырынды»,казахстанские историки пересказывают сведения русского этнографа А. Левшина из его книги «Описания киргиз-казачьих орд и степей», изданной в 1832 году, а также казахского инженера и государственного деятеля М. Тынышпаева. Многие из них вслед за Левшиным пишут, что джунгарское нашествие оказалось неожиданным, в силу чего казахи не смогли оказать организованного сопротивления и были вынуждены бежать, бросая скот и имущество. Но сразу возникают вопросы. Непонятно, как кочевники, живя в состоянии перманентной войны с джунгарами, приспособленные всем укладом жизни к таким «неожиданностям», могли быть застигнуты врасплох нападением 70-тысячного войска? Это же не ночная барымта сотни джигитов. Куда смотрели караулы? Чем занимались батыры? Где были ханы и султаны? Где был главный полководец – хан Абулхаир? Все эти ссылки на «внезапность», на козни России и Китая, попытки представить джунгарское войско более многочисленным и жестоким, чем на самом деле, больше смахивают на поздние выдумки с целью оправдать поражения. Мы же попытаемся взглянуть на события трезво и непредвзято. На мой взгляд, причины поражений были чисто внутренними – разлад и неприязнь между казахскими ханами и султанами. Раздрай между ними, о чем пишет большинство отечественных историков, произошел не после Анракайской битвы, а гораздо раньше – после Аягузской. Убийство Каипхана, откочевка Абулхаира на запад, прекращение дипломатической переписки с Россией, свидетельства русского посла в Бухаре Беневини о бегстве множества казахских племен в Мавераннахр уже в 1722 году – все эти факты являются отголосками большой казахской междоусобицы. Ее роль ясно видна и на исторических аналогиях, самая очевидная из которых – ситуация в Джунгарии в 1750-х годах, когда ее раздирали междоусобицы чоросов (ойратских этнотерриториальных объединений). Это было зеркальным отражением «Ақтабан шұбырынды» - теперь, наоборот, уже казахи грабили и разоряли джунгарские аймаки. Подробности казахской междоусобицы неизвестны. Возможно, она была вызвана претензиями нескольких ханов на звание старшего хана. Но это не так важно. Важно то, что большинство казахских ханов – Каип, Абулхаир, Самеке, Кушук, Жолбарс, а также султаны Барак и Абильмамбет находились в состоянии вражды. Каип-хан стал жертвой этой вражды, а Цэван Рабтан воспользовался «вялостью духа» Казахского ханства. Тезис о внезапности нападения подвергается сомнению в недавно найденной и переведенной с персидского языка книге «Тарихи Кипчакхани» Ходжамкулибека Балхи. Окончательный ее вариант был написан в 1724 году, и автор вскользь упоминает о битве казахов с джунгарами в конце 1722-го в южном Казахстане. Согласно этой версии, казахи потерпели поражение, но мужественно сражались в течение месяца! От себя добавим: отдельные султаны и батыры, конечно, собирали ополчение и героически пытались дать отпор врагу, но переломить ход событий уже не могли – джунгары успешно били разрозненных казахов по отдельности. О «зверствах» джунгар Еще одним распространенным мифом является якобы бессмысленная жестокость джунгар. Внушительные цифры потерь казахского населения (они варьируются от 50% до 2/3 тогдашней его численности) кочуют из книги в книгу, а сцены джунгарских нападений, сопровождаемых массовыми убийствами, поджогами юрт и имущества, – из фильма в фильм. Допускаю, что случаи насилия и жестокости были. Джунгары могли руководствоваться такими мотивами, как месть и желание проучить казахов, поэтому аулы, оказавшие особо ожесточенное сопротивление, действительно уничтожались. Но это не носило массового характера. Все-таки главной целью джунгар, как и любых кочевников, в том числе и казахов, при набегах была добыча – пленные рабы, женщины, дети, скот, имущество и пастбища. Ради нее собиралось войско, ради нее воины терпели лишения и трудности похода, ради нее они рисковали своими жизнями в битвах. Все это имело свою ценность в кочевом хозяйстве, и уничтожать ее было бы глупо. Конечно, главная добыча – скот. Его делили между собой и прибавляли к своим стадам. Юрты и другое имущество использовали по назначению, женщины становились женами или служанками, дети пасли скот, захваченные пастбища тоже делились. Мужчин-пленников можно было продать, сделать пастухами либо получить за них выкуп от родственников. Их убивали только в крайних случаях: воинов - в бою, кровных врагов - из мести, при попытке к сопротивлению или бегству. При набегах кочевников друг на друга не было смысла в немотивированной жестокости и массовых убийствах. По утверждениям историков, ни один аутентичный письменный источник не обвиняет ни казахов, ни джунгар в кровожадности. Ценность добычи была важнее всего. Даже из самого названия «Ақтабан шұбырынды» понятен смысл происходившего. Не уничтожение или гибель – қырылған, а бегство и разброд – шұбырынды. Если бы захватчики уничтожили две трети населения, как пишут некоторые историки, ссылаясь на Шакарима, то стало бы невозможным последующее расселение казахов в Западном Казахстане и в Сарыарке, Алтае, Тарбагатае и Тянь-Шане. Да и в целом, согласно законам демографии, казахи исчезли бы с лица земли. Однако они, напротив, со временем стали самым многочисленным народом региона. Поэтому бедствие казахов заключалось не в потере населения, а в том, что они лишились главного – скота и пастбищ. Многие аулы изгонялись с насиженных мест кочевий. Обездоленные люди брели через Каратау и Туркестан пешком, говоря образно, до «побеления пяток», откочевывали в Мавераннахр, в Тургай. Некоторые аулы мигрировали в южное Прибалхашье, в Бетпакдалу и южную Сарыарку. Таким образом, рассказы о зверствах джунгар являются сильным преувеличением. По этому поводу в Старшем жузе есть легенда о Толе-би. Когда в его аул нагрянули джунгары, весь народ бежал. Только Толе-би не стал разбирать юрту. Джунгарский военачальник Галдан-Цэрен очень удивился и спросил у бия, в чем причина такого поведения. Тот ответил, что под его шаныраком свила гнездо ласточка. А в народе она считается священной птицей, так как спасла человеческое дитя от огромного змея. Поэтому он не может разобрать юрту и разрушить гнездо. Услышав такое, Галдан решил, что это святой человек, и распорядился не трогать Толе-би и его близких родственников. С тех пор казахи, живущие близ Ташкента и Шымкента, называют бия Карлыгаш-аулие. Посланник российского генштаба В одном из казахских учебников истории написано, что «российский генштаб разработал план, по которому необходимо было ослабить два степных народа… По этому плану и был послан Иоганн Густав Ренат к калмыкам специально для создания пушечного производства …». На самом деле этот маленький миф о Ренате является частью более общего мифа – о том, что Россия оказывала джунгарам военную помощь и натравливала их на казахов. Тут нужно уточнить, что в то время Казахское ханство не имело общей границы с Российской империей. На территории бывшего Сибирского ханства, между русскими границами в Сибири и Казахским ханством кочевали джунгары, калмыки, башкиры. Широкий выход казахов на границы с Россией начался только к концу 1720-х годов. Территориальные претензии джунгар в Сибири, пограничные инциденты, бесконечные споры по поводу права на сбор ясака с барабинцев и алтайцев, нападения на русские заводы и рудники с целью захватить в плен мастеров по добыче и выплавке металлов или же бегство таких мастеров к джунгарам – вот это были действительно болезненные для России укусы джунгарского волка. Кроме того, джунгары противодействовали продвижению русских экспедиций вверх по Иртышу. Ренат попал в джунгарский плен в 1716 году, как раз в разгар конфликтов с русскими в Прииртышье. В такой тревожной для России ситуации отправка пленного шведа для усиления военного потенциала противника (и для ослабления союзника – казахов) противоречила бы элементарному здравому смыслу. Россия была заинтересована не в усилении Джунгарии, а, наоборот, в ее ослаблении. С опаской наблюдая за успешной деятельностью Рената по созданию уникального кочевого военно-промышленного комплекса по производству пушек и фитильных ружей, Россия постоянно требовала у Цэван-Рабтана, а затем у Галдан-Цэрена вернуть Рената как русского пленного. Но хунтайджи всегда отказывали ей, отвечая, что Ренат – не русский подданный, а шведский и что он взят в плен по всем правилам во время военных действий. В 1731 году в Джунгарию отправилось посольство майора Угримова с заданием вызволить Рената, а также других русских пленников. Хотя Ренат жил в Урдуне (нынешней Кульдже) вполне припеваючи, имел дом с садом на берегу Или, жену-шведку, титул зайсана и прислугу, тоска по родине, видимо, не оставляла его. В конце концов, в начале 1733 года, во время затишья на китайском фронте, Галдан Цэрен был вынужден уступить требованиям Угримова и просьбам самого Рената, и швед вместе с русским посольством вернулся в Москву. Причем он не захотел оставаться в России и под предлогом встречи с родными уехал сразу в Стокгольм, откуда больше не вернулся. Из анализа политической ситуации того времени становится совершенно ясно, что, наблюдая за противостоянием казахов и джунгар, Россия была заинтересована в усилении более слабой из враждующих сторон – казахов. И российскому Генштабу было бы выгоднее заслать Рената к ним, а не к джунгарам. На самом же деле Россия никому не оказывала военной помощи. Она действовала лишь дипломатическими методами, стравливая кочевые народы друг с другом. Китайский фактор Еще один миф – о зловещей роли китайцев. Будто бы они «специально натравливали джунгар на казахов и снабжали первых огнестрельным оружием». В действительности же Джунгария была заклятым врагом Китая – они вели между собой кровопролитные войны. Богдыханы требовали от военных разработки планов будущего покорения Джунгарии, а китайские генералы предлагали стратегию и тактику войн, варианты захвата джунгарских территорий. Казахский китаевед Клара Хафизова разыскала и перевела с китайского любопытный документ: оказывается, весной 1722 года богдыхан Канси велел нескольким полководцам (каждому по отдельности) сделать анализ слабых и сильных сторон джунгар, а также составить и представить ему на рассмотрение план будущей войны. Наибольший интерес представляют предложения генерала Араны. Он тщательно проанализировал военную тактику кочевников, вытекающую из образа их жизни и способов хозяйствования. С другой стороны, он отметил преимущества военного дела в Цинской империи и выделил пять основных условий достижения победы. В заключение Арана предложил первым делом захватить Илийскую долину, где находилась главная ставка джунгарского хунтайджи. Осуществить поход он советовал тремя колоннами войск по 10–15 тысяч воинов и предлагал для них конкретные маршруты. Доклад генерала понравился богдыхану, но начало похода было отложено на год. А в конце 1722-го, к счастью джунгар, грозный повелитель Поднебесной скончался. При таком раскладе для Китая не имело никакого смысла открывать свои арсеналы главному врагу, снабжать его самым современным на то время огнестрельным оружием, посылать военных советников. Богдыханы не были настолько глупы, а джунгарские хунтайджи никогда не были вассалами Поднебесной. Это их впоследствии и сгубило. Китай, не справляясь со строптивой и сильной Джунгарией, сам искал союзников. Еще в 1714 году богдыхан Канси посылал посольство к волжским калмыкам, чтобы «…подговорить Аюку-хана воевать с (вместе) китайцами (против) калмыцкого владельца Контайшу (Цэван Рабтана), … а без Аюки китайский хан один завоевать его не может». Но жесткие «советы» русских властей Аюке не соглашаться на эти предложения обусловили неудачу китайского посольства. Да и сам Аюка не горел желанием воевать со своим зятем и тестем одновременно. Впоследствии, при богдыхане Юнчжене, китайское правительство еще три раза отправляло послов в Россию, пытаясь убедить русских начать совместные военные действия против Джунгарии. Но все эти попытки окончились неудачей. Медведь не захотел нападать на волка. Видимо, провалы военных экспедиций Бековича-Черкасского, Бухгольца, Лихарева, посольства Унковского надолго отбили у русских тягу к военным операциям в Центральной Азии. Боясь «пропасть как Бекович под Хивой», они предпочли занять выжидательную позицию. Можно предположить, что китайские посольства на обратном пути из России «проездом» заглядывали в Казахское ханство и пытались подтолкнуть его к войне с джунгарами. Так, русский историк В. Моисеев пишет об этом следующее: «Цинским дипломатам, направленным в кочевья волжских калмыков, предписывалось пробраться в казахские кочевья и попытаться поднять местное население на борьбу против Джунгарского ханства, ибо казахи от колена до колена не в совете с ойратами». Кстати, набег Каип-султана и Аягозское сражение случились в 1718-м, а поход Абулхаир-хана в Чу-Илийские горы и Анракайская битва - в 1729-1730 годах, как раз в разгар китайско-джунгарских войн. Ну и вовсе бесспорный и хорошо известный казахско-китайский союз был заключен в 1757 году, когда султан Абылай и его отряды стали совершать набеги на джунгар, захватывать в плен мятежников и ловить беженцев, откочевывающих в Россию. Тьма врагов Но самый одиозный казахский миф – о нападении семи джунгарских туменов. При этом историки опять ссылаются на Левшина и Тынышпаева. Сообщается, что весной 1723 года джунгары вышли на тропу войны и стали грабить и разорять казахские аулы. При этом они якобы перешли Иртыш и даже Алтай. Безусловно, джунгары начали наступление от своих границ. Но таковыми были не Иртыш и Алтай, как показывают казахстанские учебники истории или кричат гонцы в кинофильмах. Западная граница Джунгарии в Жетысу проходила от Балхаша через Чу по реке Курагаты, огибала с запада Киргизский Алатау и через Талас уходила в Ферганскую долину. Западная граница Джунгарии в Сарыарке известна менее точно, поскольку была более размытой. Например, согласно карте Рената, граница севернее Балхаша проходила по рекам Аягоз, Баканас и, вероятно, Шаган до Иртыша. Ошибки в школьных учебниках как-то можно понять. Но ведь и в пятитомной академической «Истории Казахстана», выпущенной под эгидой Министерства образования и науки РК, Института истории и этнологии им.Ш. Валиханова, Института археологии им. А. Маргулана, указаны вымышленные и не соответствующие действительности направления ударов по Казахскому ханству со стороны якобы семи джунгарских туменов общей численностью 70 тысяч воинов. Согласно утверждениям авторов, вторжение началось на Алтае, Иртыше, Иссык-Куле – то есть, на современных границах Казахстана. Более того, главами джунгарских туменов называются люди, которые тогда, в 1723 году, еще не даже не появились на свет! Например, сыновья Галдан Цэрена, якобы командовавшие 4-м и 5-м туменами Цэван Дорджи и Лама Дорджи родились в 1732-м и 1726-м соответственно. Якобы возглавлявший 3-й тумен Амурсана родился в 1722-м и был на тот момент годовалым ребенком. Главнокомандующий джунгарских войск Шона Даба (Шоно Лаузан) в действительности был не братом, а младшим сыном Цэван Рабтана. Кто же автор этой «утки»? Ни один из профессиональных историков не смог ответить нам на этот вопрос. В самом тексте академического издания есть ссылки на Левшина, Тынышпаева и Мамырулы. Но ни у Левшина, ни у Тынышпаева таких данных нет, а произведение Мамырулы – более позднее, 1994 года. Смею полагать, что ниточка тянется к роману выдающегося казахского писателя И.Есенберлина «Отчаяние», посвященному годам «Ақтабан шұбырынды» и написанному в конце 1960-х. Вот там и перечисляются не родившиеся и годовалые полководцы, семь джунгарских туменов и мифические направления их вторжения. В романе дана простая и незатейливая трактовка: 70-тысячная армия (хотя известно, что 70 тысяч воинов джунгары никогда не собирали, даже во время тяжелых битв с Китаем) напала на казахов и чуть ли не полностью истребила их. После чего жалкие остатки казахского народа попросили подданства России и благодаря помощи русского царя смогли выжить. А джунгары, испугавших русских, прекратили нападать на казахов, и последние таким образом спаслись от полного истребления. Хотя И.Есенберлин был талантливым человеком с ярким национальным колоритом, пионером казахской исторической прозы, он все же оставался советским писателем, одним из бойцов идеологического фронта, писавших по указке кураторов из отдела культуры ЦК Компартии Казахстана. Все эти издержки понятны и простительны. Но одно дело художественное произведение, и совершенно другое – исторический труд. Подводя итоги, можно сказать, что все эти мифы являются продуктом более позднего времени и рассчитаны на то, чтобы оправдать тяжелые поражения от джунгар внешними факторами (хотя они стали результатом разобщенности правящей верхушки казахов) и переписать историю вхождения Казахстана в состав России. Марал Томпиев, ойратовед

Отделяя зерна от плевел. Переосмысливая историю казахско-джунгарских войн Известный казахстанский исследователь-ойратовед Марал Томпиев считает, что альтернативный взгляд на, казалось бы, устоявшиеся факты прошлого помогает по-новому понять и переосмыслить те или иные фрагменты национальной истории. И в этом плане не является исключением период казахско-джунгарских войн первой половины XVIII века, когда это противостояние приобрело особенно ожесточенный характер, и, тем не менее, именно эти события сыграли важную роль в консолидации казахской нации. Концентрация поневоле На рубеже XVII-XVIII веков для Казахского ханства наступили трудные времена. Под давлением джунгар с востока, калмыков с запада и так называемых малых калмаков с севера размеры Казахского ханства сократилась до территории казахского Туркестана, когда казахи были вынуждены сконцентрироваться на прибрежной полосе Сырдарьи, в горах Каратау, в низовьях рек Сарысу и Чу. До этого момента разрозненное аморфное Казахское ханство с несколькими ханами в каждом жузе, с огромной территорией, наличие которой обуславливалось спецификой кочевого хозяйства, не способствовало концентрации населения в одном месте, и потому каждый улус мог кочевать сам по себе, вдали от других, руководствуясь только наличием пастбищ для скота. Теперь же в условиях случившейся джунгарской экспансии сокращение территорий, видимо, пошло на пользу социально-административному устройству ханства. Уменьшение пастбищ и увеличение плотности населения потребовало более тщательного регулирования системы общественных отношений. При возникновении конфликтных ситуаций, владельцам улусов стало сложнее откочевать «куда глаза глядят», что нередко практиковалось до этого. Ханство сконцентрировалось и структурировалось под властью сыновей Есимхана – Жанибека, Жангира, а затем Таукехана. Возникло понятие «старшего хана» и вместе с этим сформировалась законодательная власть орда-биев и исполнительная – родовых биев. Нежданный золотой век Первым старшим ханом стал Таукехан, известный своей мудростью и справедливостью при вынесении решений и выступавший арбитром в конфликтах между родами и племенами. Как талантливый и прозорливый политик он способствовал упорядочению пастбищного землепользования, закрепляя земли за конкретными родами. Ему же принадлежит инициатива по перераспределению племен внутри жузов для соблюдения баланса сил, уточнение родовых тамги для клеймения скота. Им же были введены регулярные налоги (зякет) в пользу хана в размере 1/20 части скота, чего никогда ранее не было. В условиях близких контактов с оседлым населением Туркестана усилилось влияние мусульманского духовенства. Помимо влияния на сознание и религиозность кочевников, оно владело присырдарьинскими городами, торгово-ремесленными рабатами, земледельческими кишлаками. Мусульманская элита имела реальную власть и влияние на соплеменников, поэтому с ее мнением нельзя было не считаться. Таукехан, наряду с торечингизидами, включил суфийских ходжей в родоплеменную структуру казахского общества на правах отдельного рода. Именно таким образом род кожа вошел в состав казахской аристократии – «ак суйек». Контакты кочевников с оседлым населением и мусульманским духовенством способствовали зачаткам мусульманского образования. Так, например, в медресе обучались будущие великие жырау – Бухар, Актамберды, Кожаберген. Это стало предтечей последующего взлета казахской поэзии жырау XVIII века. Одновременно начался очередной расцвет специфически казахского феномена батыров. Наиболее известные из них не только прославились как воины, но и, разбогатев в ходе набегов и войн, становились новой степной элитой, претендовавшей на руководство казахскими родами. Не зря, несмотря на территориальные потери, это время в народе назвали «Золотым веком», «когда на спинах овец жаворонки вили гнезда». Отсутствие диалектов в казахском языке при таких огромных расстояниях между жузами также свидетельствует о тесных взаимных контактах жузов, в результате длительного компактного проживания в прошлом, что оказало непосредственное влияние на формирование единого языка. В языке также отразились следы контактов с оседлым персоязычным населением. Многие слова казахского языка однозначно имеют персидские корни. Астана, акшам, аспан, тамаша, дурыс, душпан, пияз, кант, плов, сарбаз, жекпе жек и еще порядка 3000 слов. Наименование дней недели, за исключением жума (пятница), также являются чисто персидскими. Земля, рождавшая героев Основной территорией зимовок казахских кочевых племен оставалась долина Сырдарьи, южные и северные склоны хребта Каратау и низовья рек Сарысу, Чу и Таласа. Там в тесном контакте зимовали племена Улы, Орта и Киши жузов. До наших дней в горах Каратау сохранились названия ущелий Аргынсай, Найман сай, Садыр сай, Таракты сай и другие. Казахский Туркестан – место появления на свет известных казахских героев XVII и начала XVIII века. То, что там рождались представители Улы жуза – неудивительно, они всегда жили здесь и живут до сих пор. А вот племена Орта и Киши жузов сейчас занимают совсем другие территории. Тем не менее, именно в Казахском Туркестане родились Абулхаир хан, Абылай хан, Толе би, Айтеке би, Казыбек би, Актамберды жырау, Бухар жырау, Анет баба, Бокенбай батыр, Олжабай батыр, Есет батыр, Тайлак батыр, Малайсары батыр, Керней батыр, Ес батыр, Балта батыр, Жарылгап батыр и многие другие известные персонажи казахской истории. Причем Богенбай батыра назвали так по реке Боген, на которой он родился, а Бухар-жырау – по месту рождению под Бухарой. К этому можно добавить несколько слов об аргынах. Известные имена их предков – Кенжесопы, Карасопы, Сарысопы, Мейрамсопы – явно суфистского происхождения и могли возникнуть только в суфийской среде Присырдарьинского региона. К тому же на карте 1777 года русского картографа Исленьева восточная часть хребта Каратау указана как хребет Аргюн. В контексте этих фактов напомним данные из Введения о гаплогруппе аргынов G1. Там уже было сказано о происхождении этой гаплогруппы из Северного Ирана. Теперь напрашивается предположение, что, если прародина G1 (протоаргынов?) – Хорасан, то родина казахских аргынов – окрестности хребта Аргюн. Экстенсивное скотоводство диктовало свои правила жизни. Рост населения и численности скота должен был привести к тесноте и поиску новых территорий для пастбищ. Так и произошло. В конце XVII века казахи используют «щель» между малыми калмаками в Сарыарке, калмыками на Эмбе и башкирами на Тоболе и Илеке. В этот зазор по рекам Улькояк, Тургай, Убаган вклиниваются племена Орта жуза. О необходимости новых пастбищ для скота говорит и Дулат-жырау в своем жыре-обращении к казахскому народу: Я расспрашивал стариков. Оказалось с их слов, Что шумно-базарный Туркестан – Это твоя родина. Ты оставил родную землю, На север ушел навсегда. Перейдя Каратау, Ушел в Сарыарку – Ради пастбищ для скота. Таким образом, все эти данные подтверждают, что Туркестан – колыбель казахского народа, а последующее расселение казахских племен и жузов на современных территориях осуществлялось из долин Сырдарьи и Каратау. Так и хочется перефразировать нашего Елбасы: «Қаратау – ел жүрегi, жер кiндiгi». Джунгарская конкиста В результате иртышских экспедиций, организованных по указу Петра I, и Аягозской битвы, казахи оказались заложниками стремления России к «песошному золоту Еркети» (Яркента). Это им аукнулось годами Актабан шубырынды. В конце 1722 года, после смерти китайского богдыхана Канси, у джунгарского хунтайджи Цэван Рабтана оказались развязаны руки для решения «казахского вопроса» на западе. Он решил наказать казахов за Аягозскую эпопею, а также не упустить легкую добычу в условиях междоусобиц казахских ханов. Джунгарские отряды стали регулярно вторгаться на территорию Казахского Туркестана. Удивительно, что в джунгарской конкисте не участвовало Калмыцкое ханство. Цэван Рабтан, безусловно, хотел привлечь к вторжению своего соплеменника Аюку хана, но престарелый калмык был уже не в состоянии водить войска в походы, а его сыновья были заняты дележом отцовского наследства. Еще в течение почти десяти лет в ослабленном Калмыцком ханстве продолжалась междоусобица между наследниками Аюки хана, что и позволило Абулхаир-хану успешно воевать с ними. Очевидно, что джунгары для организации набегов не прокладывали новых дорог через окружающие горы и полупустыни, а пользовались существующими и хорошо им известными маршрутами из Жетысу и Сарыарки в Каратау и Сырдарью. Поэтому, исходя из физической географии и логики, пути и направления джунгарских ударов легко реконструировать. По нашему мнению, джунгарское вторжение в Казахский Туркестан могло происходить по трем направлениям. Первый путь – по древнему Шелковому пути от Или через перевал Кордай, вдоль подножия гор Киргизского Алатау, через Тараз – на Сайрам и Ташкент. При этом часть войск могла пройти через земли киргизов: озеро Иссык-Куль и долины Чу и Таласа. Второй путь – от реки Или по отрогам Анракайских гор, через Хантау, по реке Чу, вдоль так называемой Большой калмыцкой дороги на долины северного Каратау и город Сузак. Третий путь – с севера по реке Сарысу в обход гор Каратау с запада, по долине Сырдарьи на города Сыгнак, Сауран, Туркестан, Отрар и другие. Но при этом возникает закономерный вопрос – происходило ли вторжение джунгар одновременно по всем этим трем направлениям? Или же по каждому пути джунгарские отряды шли в разные годы? По классической версии казахстанских историков, джунгарские удары с семи направлений семидесятитысячной армией произошли одновременно. Племена Улы и Орта жузов бежали на юг, переправлялись через Сырдарью в районе впадения Чирчика, располагались вокруг, непонятно где расположенного, озера Алкаколь. Поэтому у них это получило название – «Ақтабан шұбырынды Алқакөлсұлама». Племена Киши жуза бежали на юго-запад, мимо города Сауран, переправлялись через Сырдарью и уходили в Хиву. Поэтому у них несколько иная транскрипция – «Ақтабан шұбырынды Сауран айналған». Таким образом, часть казахов оказалась в окрестностях Ходжента, Бухары, Самарканда, Хивы. Некоторые племена Киши и Орта жузов, якобы, уходили на северо-запад к Иргизу и Тургаю. По нашей версии, удары джунгар не были одновременными. Отбрасывая четыре мифических направления, мы полагаем, что джунгарскими отрядами командовали сыновья Цэван Рабтана Галдан Цэрен и Шоно Лоузан. В течение трех лет – в 1723, 1724, 1725 годы джунгары последовательно совершали набеги по трем вышеперечисленным направлениям, по трем разрозненным казахским жузам раздельно. Это объясняет многие противоречивые данные из казахских преданий. При этом каждый раз казахи бежали в разные стороны, в зависимости от направлений ударов джунгар. Возникает и другой вопрос: «А где был главный полководец – хан Абулхаир?» По нашему мнению, конфликт среди казахских ханов и султанов вынудил его откочевать на запад. Это подтверждает и русское посольство Бориса Брянцева, которое весной 1718 года, двигаясь из Тобольска в Туркестан, застает Абулхаира на реке Аргусе (Иргизе). То есть Абулхаир к тому времени откочевал от Туркестана на бывшие калмыцкие земли на Иргизе и верховьях Эмбы. Марал ТОМПИЕВ, ойратовед

http://www.ubmuseum.mn/portfolio/туулын-хар-түнийн-ордны-туурь/

Изображен на гербе и флаге Бижбулякского района Республики Башкортостан