Далан-Худалч и маньчжурский амбань
Автор:Сергей Куваев
Известные монгольские фольклорные персонажи — Бадай, Бэлэн-Сэнгэ или Далан-Худалч - коллеги среднеазиатского Ходжи Насреддина и казахского Алдар-Косе.В дореволюционном монгольском фольклоре излюблен образ простака-остроумца, выходящего сухим из воды в словесных стычках с князьями, вельможами и высокими ламами. Иногда этот дерзкий острослов — безымянный странник-бадарчин, иногда же в таких историях-анекдотах участвуют известные монгольские фольклорные персонажи — Бадай, Бэлэн-Сэнгэ или Далан-Худалч, коллеги среднеазиатского Ходжи Насреддина и казахского Алдар-Косе.
В приведённой ниже истории главный герой — это Далан-Худалч, то есть Далан-лжец, Далан-выдумщик. Во всём собрании монгольских сказок шуточные «сказки Далана-лжеца» образуют собой целый жанр — обычно это истории, юмористический эффект которых основывается целиком на их сугубой, подчёркнутой выдуманности и абсурдности. Но наша сказка, я бы сказал, не вполне удовлетворяет этому признаку, впрочем, это вопрос открытый. Далан-лжец уснащает своё повествование вполне достоверными деталями, так что поди догадайся, вся ли его история — это выдумка, или «лапши на уши» он навешал в ключевом её эпизоде лишь одному своему наивному слушателю — маньчжурскому амбаню, от гнева которого благодаря этому он так изящно избавился? Об этом предполагается гадать нам с вами.
Сюжетная канва этой сказки в монгольском фольклоре не уникальна — и один из шуточных рассказов о том, как амбань-наместник Урги оказывается в дураках из-за своих напыщенности и самомнения.
Случай был тот в давнишнее время.
В мыши год, в первый месяц осенний,
В третьи сутки Хутухта-учитель
Занял место своё на престоле.
В день счастливый и благоприятный
Достояния лучшую долю
И вершки от скота и богатства —
«Девять белых даров» из хошуна
В Да-хурэ, в подношенье амбаню
Дайчин-бейсе отправил с посланьем.
Семь десятков гружёных верблюдов
Господину-амбаню доставил
Я, по прозвищу Выдумщик Далан.
Там, поклажу сгрузив с каравана,
Всё наместнику преподнесли мы:
Меринов, оскоплённых верблюдов,
Беломордых овец, сребро-злато,
Яства вкусные, водку и вина,
Что «девяткою белых» зовутся,
Чин по чину мы честно вручили,
Челобитье добавив — с хошуна
Гнёт казённых повинностей сбавить.
У хурэнского у господина
Мы в гостях суток пять пировали,
Вкусно кушали и сладко пили,
Да пора подошла возвращаться.
Тут наместник в лице поменялся,
Заявил: «Я подарок ответный
Позже с грамотой вышлю для князя»,
Проводил нас с пустыми руками.
— Коли дар преподнёс, а обратно
Ты ни с чем возвращаешься, это —
Знак дурной — негодуют посланцы.
— Ну, раз так, то за девять за белых
Подзатыльник амбаню отвешу! —
Сотоварищам пообещал я.
— Коль посмеешь ударить амбаня,
То башку твою всем в назиданье
На воротах навеки привесят! —
Так друзья меня остерегали.
— Чья возмёт — я сказал, — поглядим-ка,
Далан-Выдумщик будет ославлен,
Или грозный амбань Да-хурэнский!
Спозаранку наутро поднявшись,
У палаты наместничьей сидя,
Я наместника подкараулил,
Чуть он вышел — влепил подзатыльник,
Да такой, что он грохнулся оземь.
Вкруг него завертелась прислуга,
Уж и охают, и причитают,
Еле на ноги снова подняли.
— Что творишь ты, негодник? — вскричал он.
Я тогда отвечал ему вот как:
— О небесный владыка, помилуй!
Я хворобою неизлечимой
Вот уж лет как десяток страдаю,
Всё-то лекари без толку бьются.
Вовсе было надежду оставил,
Только мне присоветовал старец:
Небеса коль ударить сумею,
То недуги мои исцелятся.
Но куда мне, с дурной головою,
С несчастливою долей моею,
Слабым глазом и немощным сердцем —
И пытаться допрыгнуть до неба?
А ведь вас император маньчжурский,
Сын Небес, называл не иначе,
Как потомком небесного рода.
Только в вас я спасение чаял!
Пощадите меня, горемыку!
Тут маньчжурский амбань, подбоченясь,
Молвил так: — Что же, верно сказал ты:
До меня тебе впрямь — как до неба.
Ныне силой небесной своею
Все недуги твои изгоняю!
Исцелившись, иди себе с миром!
— Благородный владыка небесный,
Мне подал ты сейчас избавленье.
Получил я, что было потребно,
Разреши же откланяться ныне! —
Так сказав, восвояси уехал.
Земляки ж, услыхав, как амбаню
Я доставил в Хурэ «девять белых»
И за то ему собственноручно
Оплеуху отвесил, сказали,
Что рука та моя драгоценней
Девяти наших белых подарков.
Вот как, дав подзатыльник амбаню,
С головой на плечах я остался!
согласен.
