Стас

Ой, как он на Гену Чаптыкова походит!!

В связи с интерсом форумян к этнониму "тадар" у хакасов предлагаю их вниманию параграф из диссертации К.М. Торбостаева "Проблемы этногенеза хакасского народа", содержащего сводку материалов о связи хакас/татар. Смею надеяться, что К.М. не обидится на меня, т.к. ему неоднократно предлагалось вступить в дискуссию. Однако из-за занятости он не может делать это регулярно. От себя добавлю, что тувинцы еще называли хакасов бельтырами (нечто вроде метисов, а возможна связь и с устьем рек) и словцом "комолые" (по причине отказа от ношения традиционных кос), а также что связь кыргызов и татар фиксируется Кляшторным в раннее средневековье. Легенда о Суне/Шуну-хане (Амырсана) очень популярна была в прошлом, особенно у шорцев и сагайцев. Там мессианские и эсхатологические настроения. Вроде, вот когда у бурундука исчезнут полоски, а кончик хвоста горностая станет белым, то натянутся 70 луков и хакасский народ, возглавляемый вернувшимся ойратским батыром, будет освобожден. 3.2. Этническое самосознание населения Хакасско-Минусинского края в XVIII-XIX вв. и этноним «тадар» События 1703 года, кардинально изменили этническую картину региона – собственно кыргызский компонент резко сократился. Оставшееся население оказалось в составе Русского государства (из них значительный компонент составили бывшие кыргызские кыштымы – зависимые в политическом отношении племена). Установившаяся в первой половине XVIII века спокойная ситуация привела к началу нового этапа этногенеза - консолидации хакасских племен. Мы выше уже показали, что хакасские группы в XVII веке проходили важный этап этногенеза. К этому времени были заложены все основные моменты к межплеменной консолидации – общий понятный для всех разговорный язык (с несколькими диалектами), единая (следует добавить очень древняя) этническая культура, и конечно осознание своего единства. Несмотря на сокращение кыргызского компонента, этнические группы, составившие хакасский этнос в относительно полной мере сохранили этническую культуру своих предков. Важнейшее отличием этнических процессов нового этапа от XVII века является то, что интеграционные процессы стали протекать без ведущей роли кыргызского ядра. Эти консолидационные процессы были заложены не в XVII веке, а намного раньше – в эпоху Кыргызского каганата. Все племена, постоянно проживавшие вокруг Минусинской котловины, испытывали постоянной культурное воздействие из этнообразующего центра. Естественно, они имели между собой постоянный контакт, который велся на понятном для всех языке. Но до поры до времени все самодийские и кетские группы (проживавшие на правобережье Енисея) сохраняли свой язык, некоторые особенности этнической культуры своих предков. Изменения стали происходить лишь после русской колонизации, которая главным образом проходила по правому берегу Енисея. Эти группы оказались втянутыми в новые социально-экономические отношения в окружении пришедшего нового населения. В принципе их историческая судьба оказалась решенной. Часть самоедо- и кетоязычного населения переселилась на территорию Качинской, Койбальской и Сагайской степных дум, где впоследствии окончательно отюречилась, сохранив лишь родовые названия. С другими группами, которые остались на прежнем месте, произошло то же самое – они полностью обрусели и положили начало новым фамилиям в составе русского населения. Тем не менее, небольшая часть самодийских родов (например, камасинцы) еще на протяжении XIX века сохраняли свой древний язык. Указанные события непосредственным образом отразились и на общем самосознании хакасских племен, теперь на первое место вышел этноним «Тадар». Считается, что этноним «Тадар» получил свое распространение среди народов Сибири под влиянием русской администрации. В XVI – нач. XX вв. под «татарами» понимались тюркоязычные народы в составе Российского государства, т.е. это был синоним слова «тюрки». Этноним «татар» на территории Саяно-Алтая имел (и имеет) место у хакасов (Минусинские или Абаканские татары), шорцев (кузнецкие татары). До 1926 года татар было самоназванием шорцев, телеутов, северных алтайцев (черневые татары) и чулымцев [Кимеев, 1989, с.42]. «Тадар-кижилери» – одна из форм этнической идентичности бачатских телеутов на современном этапе [Функ, 1999, с.112-113]. Рассматривая же историю Центральной Азии, следует указать на то что слово "татар" как этноним в данном регионе было известно еще в древности. В ряде письменных источниках известны этнические группы, несшие в своем названии этот термин: «отуз-татар», «токуз-татар», «да-да» и др. Имеется точка зрения, согласно которой этноним «татар» имеет иранское происхождение. Шорский языковед Э.Ф. Чеспыяков отмечал, что «тат» - означает «иранец», тот, кто говорит на иранском языке + ар (тюркский аффикс собирательной множественности). Из средневековых источников известно монгольское племя татар, уничтоженное Чингис-ханом. Известно, что осколки ряда племен боровшихся против Чингис-хана бежали на территорию Саяно-Алтайского нагорья, в их числе можно указать меркитов, кереитов, найманов и др. Вполне возможно, что какая-то часть татар сумела спастись и укрыться на территории Хакасско-Минусинского края (следует отметить Татаров улус в Качинской землице в XVII веке). В то же время, очевидно, среди местного населения появились кереиты, часто упоминаемые в русских источниках XVII в. С.Г. Кляшторный считает, что этноним «татары» существует на территории Саяно-Алтая с конца XIV века, когда владения ойратов (куда вошла и территория Хакасии) официально стали называться «Дадань». Русские люди в XVII – нач. XVIII вв. иногда также употребляли термин «татары» в качестве названия населения Хакасии: «В прошлых годех киргиские князцы Ереняк Ишеев с товарыщи и со всеми улусными Татары (выделено нами – Т.К.) прихаживали под Красноярской и в Красноярские уезды войною» [Памятники Сибирской истории, 1882, с. 110]. Мы полагаем, что в данном случае, он употреблялся как синоним другого обозначения - «киргизские люди». Чуть позже, в 30-х гг. XVIII века Г.Ф. Миллер, отнес коренное население Хакасско-Минусинского края к части одного большого народа – татар, проживавшего на территории от Тобола до Енисея [Миллер, 1998, с.1-2]. При этом он разделил основную часть тюркоязычного населения и ряд мелких племен нетюркского происхождения – аринцев, камашинцев, котовцев и койбалов – которые платили ясак киргизам. Далее он отметил, что «от этого еще и сейчас татары называют их бранным словом кыштымы» [Миллер, 1996, с.66]. За два века местное население закрепило за собой самоназвание татар, утратив в большей мере другие этнонимы – Хоорай и Кыргыз (первый сохранился лишь в фольклоре народов Саяно-Алтая и в некоторых письменных источниках, второй - в качестве сеока). В исследованиях томского этнографа Л.И. Шерстовой, полностью отрицается наличие в прошлом и настоящем у народов Южной Сибири самоназвания «татар» («тадар»). Данное положение является одним из основных в ее работе, на котором, в частности строятся многие построения ее концепции. Однако на уровне обыденного общения между представителями хакасского народа, достаточно четко видно, что данный этноним давно и прочно укоренился в их сознании. За восемьдесят лет своего употребления «хакас» так и не превратился по большей мере из экзоэтнонима в эндоэтноним. В повседневной жизни между собой хакасы на своем языке продолжают применять этноним «Тадар («Дадар») чоны», «Тадар тiлi» - татары, татарский язык. Схожие явления отмечаются также у шорцев и северных алтайцев. Татарами называли хакасов и их южные соседи – тувинцы. В качестве примера можно привести небольшую песню, записанную Н.Ф. Катановым о нем самом в Урянхайском крае, как называли в то время Туву. В той песне его называют сыном бельтиров, и сыном татарского народа [Катанов, 1893, с.18-19]. В данном случае «бельтыр» и «татарин» являются синонимами, поскольку бельтырами тувинцы называли всех хакасов (также как шорцы называют их сагайцами). Данное явление довольно типичное, так как известно много примеров, когда соседние этносы дают друг другу названия по одному из ближайших к ним подразделений, племен или родов. Данный пример, свидетельствует в пользу того, что термин этноним татар укоренился в сознании местного населения в качестве этнического. С.Д. Майнагашев один из инициаторов принятия этнического имени «хакасы», до революции разработал одним из первых алфавит хакасского письма, названный им «Тодар мичиги» - «татарское письмо» [Гладышевский, 2002, с.16]. Однако следует отметить, что в героическом эпосе, шаманских песнопениях, исторических песнях хакасского народа этот этноним отсутствует, из чего следует, что данный этноним является относительно поздним явлением в истории хакасского народа. Что касается немаловажного вопроса о бытовых особенностях хакасских этнических групп. В работе «Хакасский исторический фольклор» авторы отмечают, что кыргызы не ели рыбу и называли ее «суг хурты» - «водяной червь». Согласно преданиям, они настолько брезговали рыбой, что вынуждены были провести каналы (хыргыс кообы) для питьевой воды. Эти сведения резко отличают людей степной культуры от таежных жителей, где, рыба является неотъемлемой частью пищевого рациона [Бутанаев, Бутанаева, 2001, с.28]. То же самое отмечается исследователями в отношении хакасских групп – качинцев, сагайцев, бельтыров, аринцев, кызыльцев и других. В частности, Л.П. Потапов в своей работе, посвященной происхождению хакасов, приводит свидетельство Г.Ф. Миллера, однако, почему-то не принятые им во внимание, о том, что «красноярские татары (качинцы, аринцы), а также сагайские татары и бельтирские татары в Кузнецком уезде не любят рыбы. Употреблять в пищу рыбу они считают чем-то низким. Они почитают себя счастливыми, что их богатое скотоводство дает им вдоволь пищи, так что они могут обойтись без такого кушания» [Потапов, 1957, с.186]. То же самое отмечается им и в отношении облавной охоты, которая коренным образом отличалась от пешей охоты на пушного зверя: «У татар в Красноярском уезде, на Июсе и Абакане и у сагайских и бельтирских татар это делается так. Они собираются по 300-400 человек, среди них так же женщины и дети, все верхом. Сначала они образуют линию, в которой один человек находится от другого на расстоянии 100 саженей. Затем оба крыла постепенно сближаются, а так как вся линия непрерывно движется вперед, то получается круг…». Дальнейшее описание облавной охоты полностью совпадает с описаниями облавной охоты у других кочевых народов. Другие же примеры, приводимые Потаповым, свидетельства исследователей XVIII- нач. XIX вв. говорят о наличии у хакасских групп этнокультурной общности, сложившейся, по всей видимости, на более раннем этапе. У хакасских групп проживавших в степной и лесостепной зоне издавна сложился определенный стереотип поведения, схожие бытовые особенности, религиозные представления и т.д. Таким образом, мы видим, что в связи со сходом с авансцены элитарной верхушки – кыргызов, на первый план выходит новый этноним – «Тадар», большей частью привнесенный сюда русскими людьми в качестве обозначения всех тюркоязычных народностей.

Предложение немного вступает в противоречие с название темы

А я знаю, кто "в привате". Это в открытом доступе - опубликовано в местной газете. Фамилия их - Янгулова. Стихи такие примерно: "Ничего ж себе - племя качинцев, племя качинцев - племя смелое! И на край земли и за край земли... ..... .... .... толь тольтеков письмена, то ли качинцев?!" Очень смелая концепция, немного перекликающаяся с работами Дзибеля. Смущает размер стихотворный - по-моему под большим влиянием былины о "Микуле Селяниновиче" : "Ой ты гой-еси, добрый молодец!".

Скорее уж тогда метрополия якутов/саха - Хакасия и Монголия, кроме того тогда придется признать что Якутия - алмазодобывающая колония сагай-хаасов. Сагайцы вроде у Рашидаддина - часть или что-то подобное как раз кереитов. Потом они пропадают и появляются в русских документах нач. 17 в. Позже по реформе Сперанского 1822 г. была учреждена Сагайская степная дума (или Соединенная дума разнородных племен). Поэтому "сагайское" происхождение означает лишь территориально-административную принадлежность. Впрочем, добавьте еще сюда и сагайский диалект.

Да, на это обстоятельство обращали внимание и Бартольд и Владимирцев, подозревая Темджина едва ли не в фальсификации своего происхождения. По текстам СС и Рашид-ад-дина прослеживается как постепенно Чингисхан прибирал все к рукам, постоянно обращаясь к традиции наследования. Вроде бы его мать все же вышла замуж за младшего брата Есугея? Но почему не сразу? Почему в детстве сыновья багатура не были забраны дядьками у матери в род отца?

В хакасском - "ырах". Первый хакасский роман назывался "Ырахы аалда" ("В далеком аале" - Н.Г. Доможакова).Орфография у меня может хромать.

"Уй-каган" Зуев интерпетировал как "домашнего кагана". От уй/ув/иб ("дом"). Представлял его патриархом - патерфамилиас. Стрый (дядя по отцу) и вуй (дядя по матери) у русских веку к 16 перестали различаться, а у поляков, например, сохранились по сей день. Про наследование - у народов алтайской языковой семьи - имущественный минорат. Сыновей женили по старшинству, т.е. младший выделялся позже старшего. Самый младший (отчигин) наследовал не только свою долю (улус) но и отцовскую. В этом его преимущество. В конце останется только один. Впрочем, помимо улуса при выделении, сыновья ведь еще получали долю после смерти отца. Здесь наследование могло происходить и по обычаю, и по завещанию. В этом смысле очень четко охарактеризовал рунические памятники И.В. Кормушин - как многозначный текст, включая юридическое его значение. Ведь там очень тщательно фиксируется перечень ближайших родственников. Причем, как правило, женщины - на первом месте. Вдовья доля в семейном праве тюрков - вообще дело запутанное. Вроде вдова - часть имущества, жертва левирата, с другой стороны - могла контролировать мужнино хозяйство. Если не отбирали свойственники.

В основе этого подобия лествицы (см. Гумилев Л.Н. Удельно-лествичная структура...) лежит так называемый принцип поколенного скашивания в тюркских системах родства. Этот феномен подробно исследован башкирским этнографом Бикбулатовым. Как известно тюркские системы родства напоминают подтип "омаха" кирального подтипу "кроу" турано-ганнованскому или классификационному типу систем ролства. Выделение линии родственников по матери в собую группу, вероятно, в глубокой древности считавшейся старшей или даже основной. Подобие имеет и древнеримская (латинская) система родства (Ольдерогге, по моему, писал). Поколенный скос позволяет определить "старшего" в (условно) клановой или патронимической группе. Есть еще принцип "относительного возраста" альтера (говорящего). Учитывается и возраст относительно др. родственников. Мой старший брат находится в одном генеалогическом поколении тех, кто младше моего деда, включая родного отца. Они даже обозначается одним термином. Соответственно, старший брат моего отца обозначается ощим термином с дедом. Обращение к младшим - анлогично. Родня по матери (тай/дай/тагай) у некоторых народов априори условно старше, даже если "физически" они младше. Таким образом, каждое поколение делится на две половины - старшую и младшую, соседние "подпоколения" объединяются одним термином. "Скос" здесь из-за того, что европейские (описательные) системы родства не так жестко это фиксируют в языке, поэтому перевод на большинство тюпркских языков какого-нибудь русского термина затруднен. Например, "дядя" - как его назвать? Он младше меня или нет? Старше отца или нет? Старше деда? Главное конечно, дядя по отцу он мне или по матери? Интересно, что отца называют одним термином со старшим братом, что напоминает гавайскую "старшую мать" и "младшую мать", но ведь у казахов, например, до сих пор сохранилась традиция отдавать первенца в семью отца (деда ребенка, по-русски). Даже Назарбаев, кажется, этого не избежал. А отца начинали называть условно" дедом" после смерти отца отца. Вариантов много, но в целом, вроде все это поддается реконструкции и отражено в лексике.

На усмотрение администратора из сборника "Актуальные вопросы истории Сибири" http://hist.dcn-asu.ru/borod3/407-410.html И.В. Вишнякова Алтайский государственный университет К вопросу об участии казахов Младшего и Среднего жузов в преследовании волжских калмыков во время их бегства в Джунгарию в 1771 г. В январе 1771 г. большая часть калмыков откочевала с берегов Волги в Джунгарию. Причины этого исследователи видят, например, в административно-хозяйственных изменениях, происходивших в XVIII в. в самом Калмыцком ханстве и вообще в России (реорганизация суда зарго, русская и немецкая колонизация поволжских земель и др.), в амбициозности калмыцкой знати, не желавшей мириться с происходившими изменениями и все возраставшим влиянием российских властей на дела в ханстве. Официальные российские власти долгое время не придавали серьезного значения приходившим из Калмыцкого ханства сообщениям о готовящемся побеге. Сами калмыки объясняли концентрацию своих сил на левом берегу Волги в ноябре 1770 г. необходимостью «:отразить якобы готовившийся набег казахов Малого жуза:» [1, c. 216]. И только когда большая часть калмыков находилась уже в пути, местные власти и правительство в Санкт-Петербурге начали предпринимать энергичные усилия для их возвращения. В считанные дни нарочные оренбургского губернатора И.А. Рейнсдорпа донесли его приказы на яицкие форпосты о задержании беглецов и пленении наместника Калмыцкого ханства Убаши и других влиятельных нойонов. Кроме того, были отправлены письма к хану казахов Младшего жуза Нуралы с просьбой принять активное участие в преследовании калмыков. Обращение за помощью к хану Нуралы было вызвано теми обстоятельствами, что яицкие казаки отказывались принимать участие в преследовании, ссылаясь на невыплату положенного им жалованья, а также на недовольство своим войсковым руководством и наличием грамоты якобы от Екатерины II, повелевавшей «казаков никуда не наряжать» [2]. Положение усугублялось еще тем, что в войсках не хватало фуража, провианта и опытных проводников. А казахи Среднего и особенно Младшего жузов представляли для волжских калмыков «:непримиримый и враждующий народ» [3], поскольку взаимоотношения между ними издавна осложнялись борьбой за плодородные кочевья, взаимными набегами, угонами скота и захватом пленных с обеих сторон. Стремясь не допускать между казахами и калмыками вооруженных столкновений, российские власти запрещали калмыкам появляться в казахских кочевьях, а казахам перегонять свой скот на правый берег Яика, торговать же и тем и другим предлагалось только в Оренбурге [4, c. 71]. Для казахских кочевников преследование калмыков имело вполне практическое значение — поживиться за счет беглецов. Путь калмыков пролегал через земли Младшего и Среднего жузов. Первый набег воинов хана Нуралы на калмыков был совершен еще у р. Эмбы. Во время преследования хан Нуралы и султан Среднего жуза Аблай, присоединившийся к погоне в марте 1771 г., неоднократно обращались за вооруженной помощью к оренбургским "+ abo,. Но из-за малочисленности пограничных гарнизонов и их плохого оснащения оренбургские власти не могли оказать казахам существенную помощь. Тем не менее казахи продолжали преследовать калмыков и между ними происходили ожесточенные сражения. Счет пленных с обеих сторон шел на сотни, иногда даже на тысячи человек, угонялось большое количество скота. Ч.Ч. Валиханов в «Исторических преданиях о батырах XVIII в.», один из эпизодов таких сражений описывал следующим образом: батыр Джанатай «:с 500 человек отряда ворвался в ставку калмыков, их было 10 тысяч, и утонул в битве — битва была страшная, киргизы шли на смерть:Все пали, остался Джанатай и 8 человек и сын его Токыш:» [5, c. 221–222]. Измученные долгой дорогой, потеряв много лошадей и скота, калмыки остановились для очередной передышки на р. Муинты. Убаши направил своих послов к султану Аблаю для переговоров о возможности остаться в кочевьях Среднего жуза. С аналогичной просьбой наместник Калмыцкого ханства обращался и к хану Младшего жуза. Калмыки получали возможность временной передышки, но и хан Нуралы, и султан Аблай советовали Убаши все- таки вернуться на Волгу. И в этот раз была достигнута договоренность о трехдневном перемирии. В ставку султана Аблая были направлены и послы цинского императора Цяньлуна с требованием «:чтоб киргисцы ожидаемых в китайскую сторону из России: калмык безбедно пропустили и в потребном случае оным всякое вспоможение учинили, а о сем бы самом и Нурали-хан от него Аблая уведомлен был» [6. Цинские власти не раз настойчиво рекомендовали казахам не препятствовать продвижению калмыков к границам Синьцзяна, не угонять их скот и не захватывать людей. В это время взаимоотношения между казахскими жузами и Поднебесной империей явно осложнились. На исходе третьих суток установленного перемирия часть беглецов во главе с Убаши внезапно набросились на казахов, смяли их ряды и начали быстро продвигаться вдоль западного берега озера Балхаш. Этот путь оказался губительным, калмыки понесли огромные жертвы. Другая же часть «худоконных» и пеших калмыков во главе с нойоном Танжи двинулись вдоль северного берега озера. Но и они не миновали потерь:«казахи, узнав о движении этой части калмыков, бросились их преследовать, и причинили им огромный урон» [1, c. 218]. Достигнув в июле 1771 г. Синьцзяна и будучи там расселены маньчжурскими властями, калмыки вынашивали мысль об ответном набеге на казахские кочевья. Ездивший в 1772 г. в Средний жуз башкирский старшина Казаккул Казанбаев при возвращении рассказывал, что калмыцкие «:владельцы, как и самой наместник ханства Убуша,: киргис-кайсакам грозят разорением за то, что они при побеге их преследуя, много калмык в полон взяли, в чем они уже и предуспели, ибо прошлой осени из Большой и сей Средней орд лошадей до семидесяти тысяч угнали» [7]. Таким образом, задавшись целью вернуться в Джунгарию, калмыцкие нойоны обрекли свой народ на огромные жертвы. Казахско-калмыцкие же отношения осложнились на многие десятилетия вперед. Примечания 1. Очерки истории Калмыцкой АССР. М., 1967. 2. C@NPN. Ф. 3. Оренбургская губернская канцелярия. Оп. 1. 1771 г. Д. 118. Л. 229–229 об. 3. Там же. 1760 г. Д. 114. Л. 94. 4. Манджиева А.Ю. Проблемы калмыцко-казахских отношений в XVIII в. // История и культура монгольских народов: источники и традиции. Элиста, 1999. 5. Валиханов Ч.Ч. Собр. соч.: В 5-ти т. Алма-Ата, 1984. Т. 1. 6. АВПРИ. Ф. Киргиз-кайсацкие дела. Оп. 122/2. 1769–1773 гг. Д. 19. Л. 352 об. 7. Там же. Л. 352.

- кыркыс буркут/кыргуд - бурут - кирей - хонкират хунград - конрат - хонгор - хонгорай - хоорай

Я видел и даже трогал этот мундир. Он от меня в 22 км. Им, собственно, открывается экспозиция. В мундире станное сочетание монгольского покроя (воротник-стоечка, монгольский запАх) с генеральским френчем (эполеты, аксельбанты). Очень элегантно и красиво. Однако, Унгерн был не очень плечистым и рослым, так мне показалось.

А, ну, да - Якутия. Но там, наверное, запись звучала бы совсем далеко от казахского. А в Горно-Алтайской автономной области, как и в Хакасии своих страничек в паспортах не было. Остается - Тува. Там, наверное, излишек паспортов был.

Вероятно, это был тувинский язык. Могли выдать и в Бурятии, в последние годы перед реформой паспортов. В Хакасии все 90-е гг почти выдавали "новые" паспорта советского образца с тувинской страничкой. Тува, кажется, была единственной тюркоязычной АССР в Сибири во времена Советов.

А люди придумали вот что - свобода одного кончается там, где начинается свобода другого. Впрочем, это были французы. Вы написали сначала "монгольский бред", а затем "халха, не жалуйся и не плачь!". Думаю, что Вас бы покоробило обращение неказаха типа "Эй, казах! веди себя достойно!" Речь в этой ветке форума идет об истории ХХ в., в частности, о создании МНР. Унгерн жил в ХХ в., Чингисхан - нет. Чулуу писал в тему, а Вы - нет Неужели они были родственниками? Они были законными светскими руководителями.

Очень хороший пример того, как рассуждает Рассадин, если его процитировали точно. Тувинцы, тофалары, хакасы и чулымцы испытали на себе большое влияние монгольской лексики (по убывающей). Если бы он обнаружил "хоос" в древнетюркских памятниках, в тюркских языках 10-12 вв. или хотя бы у современных казахов, а лучше - у татар - тогда да, есть какие-то основания, а здесь какой-то вываленный бездоказательный набор. Он бы еще монгольское "ном" (книга, знание, наука - из дргреч.) сравнил с хакасским "Ном" (библия) или "Номчи" (имя бека 17в, буквально "просвещенный") и выдал бы, что это моноголы заимствовали ухакасов. С лошадной лексикой тоже помню была длиннющая дискуссия.

Непонятно, Барак, зачем Вам в споре прибегать к упоминанию автоэтнонима оппонента?! Это что - в духе каких-нибудь фольклорных казахских традиций ритуальных оскорблений перед поединком? chuluu говорит о том, что Унгерн использовал образ Чингисхана как пропагандистский символ, но не о том, что барон "пренебрегал" Его памятью. Я обратился к тому сайту, который был Вами порекомендован. Не нашел ничего, что опровергло бы его точку зрения. Вероятно, я мог что-нибудь пропустить. Тогда что? Зачем Вы привели эту ссылку на сайт, котоый содержит не так уж много материалов? Среди них выделяется текст Юзефовича, но он пишет ровно о том же, что и chuluu. Он же поясняет со слов историка Соловьева контекст термина "панмонголизм". Впрочем, Вы, возможно, читали блоковских "Скифов". Там он упоминается. Для какой-то европейской (условно) стороны восприятия Унгерна, он мог казаться неким романтическим образом "нового" Чингисхана. Но в Монголии ему бы пришлось считаться с теми же князьями-чингисидами. Это все равно, что объявлять себя синтоистом в Японии, не будучи японцем, т.е. не потомком ками.

Да, ведь у нас есть огромная тема про кереитов в "неясных народах" Кереиты

Еще в 18 в., анализируя этнический состав населения «Киргизской землицы» Г.Ф. Миллер выделил три группы: 1)киргизы – «господствующая нация», подразделявшаяся на племена тубинцев, алтырцев и кереитцев, алтысаров, а также езерцев; 2)татары – единоплеменники: каштар (качинцы), сагай, кызыл и другие; 3)кыштымы – другие "особливые по языку племена": аринцы, камашинцы, котовцы и койбалы платившие дань кыргызам [Миллер, 1996, с.58-59]. Известно, что осколки ряда племен боровшихся против Чингисхана бежали на территорию Саяно-Алтайского нагорья, в их числе можно указать меркитов, кереитов, найманов и др. Если можно сомневаться в тюркоязычии кереитов 12 в., то в 17 в. в Хакасии это уже явные тюрки. Кроме того, этноним керет/кереит/кунград (?) вообще широко распространен (узбеки, казахи етс). Известно, что в XVII в. Хакасия входит раздробленной на четыре княжества-улуса: Алтысарское, Езерское (Исарское), Алтырское и Тубинское. Алтысарский улус получил название от хак. "алтынзархы" - северный или нижний (по течению Енисея). В узком смысле только его население русские называли "Киргизы" или "Большие Киргизы". Улус объединял следующие аймаки: кызыл, шуй, аже, тумат и др. Исарский улус (от хак. "iссархы" - внутренний) находился в центре Хакасско-Минусинской котловины от устья р. Абакан до р. Огур. Основное население - вероятно, ызыры (езерцы) и кереиты. В.Я. Бутанаев полагает так, потому что в русских документах вместо названия исарцев часто фигурируют кереитцы и езерцы. Алтырский улус (вероятно, от хак. "алдыра" - вперед, передний, верхний) был самым южным или верхним по течению Енисея с очень пестрым населением: сагай, бельтыр, табан, саян, иргит, чистар и др. Тубинский улус охватывал правобережье Енисея и объединял собственно туба и модар, которые считались с кыргызами "одни люди и род и племя", а также их кыштымов, включая удаленных друг от друга тофаларов Саян и тубаларов Северного Алтая. Объединенную территорию этих земель под управлением кыргызов в русских документах XVII в. называли "Кыргызской землицей". Представители всех четырех улусов (с решающим влиянием кыргызов) могли собираться на съезд и выбирать "лучшего князя", который выполнял внешнеполитические функции. Мне кажется, что искать топонимы, которые дал название тюркоязычным группам, не самый эффективный путь. Та же река Туба (хакасское Упса) скорее названа по "племени" туба. Сравните в Таншу поколение дубо, жившее по правому берегу Енисея. Там же и располагался Тубинский улус. Связанные названия - тувинцы, тофалары, тубалары Алтая. Кстати, В.Я. Бутанаев отметил схожесть деления Кыргызской землицы на северную, южную и внутреннюю ветви с делением центральноазиатских кыргызов на правое (северное) крыло, левое (южное) крыло и внутреннюю часть (ичкилик). Кажется только, что кргызов Тянь-Шаня немного "развернуло" во время их исторического пути. Припоминаю, что еще хакасскими кереитами у нас занимался В. Чертыков (сеок хыргыс - ), посмотрю его статью - напишу.

Медведева Т.Н. (ассистент кафедры правоведения) Наследование у хакасов по нормам обычного права Материалы по обычному праву являются одним из важнейших источников для характеристики не только общественно-экономических и политических процессов с древних времен, но и для решения проблемы развития мировоззренческих и правовых установок у различных народов, в частности у хакасов. Наследственное право является наиболее консервативной частью права, оно непосредственно связано с традициями быта, семейными отношениями, отношением общества к семье. Поэтому обращение к наследованию у хакасов по нормам обычного права представляется актуальным. Говоря о степени научной разработанности обычного права, и института наследования, как одного из компонентов обычного права, необходимо отметить, что оно мало исследовано не только в рамках этнографии и истории, но и представителями других наук. Следует отметить работы члена ИРГО Кострова Н.А., правоведа Лаппо Д.Е., Иссар-Иссарцева Н.И. Большой вклад в изучение обычного права хакасов внес известный этнограф, профессор Бутанаев В.Я. В его работах получили отражение различные элементы обычного права хакасов, отметим его последнюю работу «Степные законы Хонгороя» , где впервые последовательно изложен юридический быт коренного населения Хакасии, представлены уникальные материалы по имущественному праву, в том числе по наследованию. Данная статья посвящена совокупности имущественных прав и обязанностей, носителем которых умерший был при жизни. В их числе главенствующее место, вне всякого сомнения, занимает право собственности. Исторически хакасы обладали им только над движимым имуществом (аныг), которое «заключается в скоте, юртах, зимовьях, долговых расписках, шкурах и всех домашних вещах и запасах». "Единственным недвижимым имуществом суть земли, на которых кочуют инородцы. Земли эти не обмежеваны, но татары знают хорошо их границы, определяя их известными живыми урочищами. Местность, состоящая в собственность известного рода, находится в общем пользовании всего этого рода и ни малейшая часть ее не может быть отчуждена без согласия всех старейших родовичей. Правда, что некоторые улусы; находясь постоянно на одном месте, дают повод думать, что это кочевье, переходит к ним как будто по наследству; однакож, на самом деле такое заключение было бы ошибочно, потому что эти же самые улусы, без согласия других, составляющих род, не могут распоряжаться владеемого землею: ясно, что земля находится во владении целого рода, а не отдельных улусов. Каждый родович, или целый улус, имеет право занимать место для кочевья, зимовья, пастбищ и пашни везде, где пожелает, лишь бы только другой не занял этого места прежде; звероловство и рыболовство точно также составляют общее право всех родовичей, кочующих на известном им пространстве земли", – отметил Н.А. Костров . То же отмечает В.Я. Бутанаев: «Согласно степным законам Хонгороя, достояние – «илерген» коренных жителей состояло из недвижимого или общего имущества и движимого или частного имущества». Согласно № 40 Свода степных законов «Каждый располагает своим имением, как пожелает, только бы оно не было противно общим государственным законам». Движимое имущество или частное имение заключалось в скоте, юртах, долговых расписках, шкурах и всех домашних вещах и запасах. Имение у хакаса существовало родовое и благоприобретенное. Благоприобретенное это то, которое досталось кому-либо посредством дара, приданого, завещания, купли и т.п. способов приобретения собственности; второе то, которое досталось по наследству от отца, матери и других родственников. «Имущество, которое не может быть передано в посторонний род и в собственность чужеродцу, почитается у инородцев родовым» , – отмечали исследователи для бурят. При рассмотрении раздела семейного имущества мы встречаемся с самыми различными обычаями и институтами, касающимися разделения большесемейных общин, выдела сыновей, наконец, многоженства, санкционированного обычным правом. До XIX в. раздел происходил по сложившимся традициям после смерти престарелого отца. Завещаний, как юридических документов, хакасы не знали. Существовал установленный обычным правом порядок наследования, по которому имущество переходило к сыновьям, т.к. они являлись основными наследниками отца. Отец выделял долю наследства (улус), состоящую из скота и имущества, только женатому сыну, это носило название "аалнан сыгарарга" – выходить из аала. Так как женитьба сыновей совершалась в порядке старшинства, то младший сын всегда выделялся последним. Он получал две доли наследства – свою и отцовскую. В соответствии с традицией имущественного минората у народов алтайской языковой семьи (в том числе и хакасов) младший сын не выделялся после брака, жил вместе с родителями, являясь наследником отцовского хозяйства, «хранителем очага» – очы (от + чы). Размер наследства зависел как от обеспеченности отца, так и от его личного усмотрения и инициативы. Если отец, несмотря на требование сына, не хотел его отделить, то сын мог отделиться без доли наследства, но уже с потерей права требовать ее позже. Следует отметить, что приемные сыновья пользовались правом наследования наравне с родными. Разногласий по этому поводу обычно не возникало. При полигамном браке дети от каждой жены обладали равными правами на наследство. То же обстоятельство было отмечено Д.Я. Самоквасовым для бурят: "Все дети обоего пола, прижитые от всех жен, как венчанных, так и невенчанных, взятых только обыкновенным порядком за калым, почитаются законными и равное право имеют на наследство" . При выделе сыновей отец разбивал, за вычетом калымов, все имущество на равные части, оставляя двойную долю для себя и жены в старости. Основной заботой при разделе сыновей было обеспечение их женой, поэтому выделение части наследства без уверенности, что данный сын жениться, не практиковалось. По-видимому, это делалось с целью, чтобы имущество, полученное сыном, не было растрачено на стороне и таким образом не ушло бы за пределы рода или данной семейно-родовой группы. Если умершему наследовали несколько сыновей и, кроме того, были еще мать и дочери и если сыновья задумали делить между собой наследство, то во внимание принималось следующее: женаты ли сыновья или же холосты, не сосватал ли кто-нибудь из сыновей себе невесту и не просватаны ли дочери. Выяснение этих вопросов было необходимо потому, что полученное с женами приданое и необходимый уплаты калым выделялись отдельно. И только остальное имущество делилось поровну между детьми и матерью-вдовой. «Женатый сын по смерти отца не имеет уже в наследстве, если только сам отец при жизни не назначит ему участия в нем. Основанием к этому служит то, то, что в большинстве случаев сын при женитьбе получает часть отцовского имущества и обзаводиться отдельным хозяйством. По смерти родителей имения их получают дети мужского и женского пола, холостые, по равной части, а сыновья, женатые и отделенные особыми домами и дочери, выданные замуж капитала родителей не имеют на сие права. Но если сыновья женаты, а дочери замужние, тогда имение получают одни дети мужского пола, по равной части, а дочерям замужним ничего не дается», – писал Д.Я. Самоквасов об аналогичных правилах у бурят . Если сыновья не были отделены при жизни отца, то по его смерти старший из сыновей делил имущество между своими братьями, а сестер выдавал замуж с приданым. Однако и при установленном обычае порядка раздела возникало немало сложностей, тогда приходилось приглашать опытных людей. Иногда сын не соглашался на то, чтобы отец сам определил объем надела и требовал для этого участия родни. Максимальная доля наследства зависела от отца, минимальная обычно определялась старцами, имеющими моральный авторитет, но не судебной властью. Калым сыновей был меньше, чем их наделы, примерно в соотношении 1/3 к 2/3. Уплатив калым за старшего сына, отец не выделял его ранее назначения всем своим сыновьям по известной части на калым, не исключая и младшего сына, который обычно не выделялся. Права вдовы на наследство тесно переплетались с таким явлением, как обычай левирата, по которому вдова должна была выйти замуж за младшего брата мужа – халдых’а. Хакасы смотрели на вдову как на имущество, которым могли распоряжаться родственники покойного, т.е. вдова сама являлась частью наследства. Тем не менее, можно найти указания на то, что за вдовой признавалось право на известную часть наследства. § 52 Проекта Степных законов гласит, что: "После смерти родовича женатого, имеющего у себя жену и детей мужесцка и женска пола, жена покойного получает пятую часть их всего имения» . Н.А. Костров, изучая быт хакасов, отметил, что жена покойного получает пятую часть из всего наследства . Вдове полагалась доля имущества по обычаю меньше сыновней. Если же оставалось несколько вдов, то указанная пятая часть делилась между ними поровну. Вдова могла пользоваться этим имуществом, но распоряжаться по своему усмотрению им она не могла. Она не имела права передавать в свой род даже самую малую часть наследства. В случае выхода замуж за чужеродца доля вдовы отбиралась. Это подтверждают архивные материалы: «… поделить детей Кучи Танзыбаева, а в наследии Лукерье (жена Танзыбаева – М.Т.) отказать, потому что она вышла замуж за инородца Алексея Мохова» . В особую группу можно выделить те положения хакасского обычного права, в соответствии с которым вдова, хотя и становились как бы владелицей и распорядительницей имущества, оставшегося после смерти мужа, но только временно, и оно не являлось ее собственностью. Фактически, имущество, поступившее в полную и неотъемлемую принадлежность вдове, на самом деле принадлежало ее детям, или братьям и другим родственниками умершего. Обычным правом предусматривались гарантии для вдовы, они заключались в том, что младший сын был обязан содержать мать после смерти отца. Из всего сказанного можно сделать следующие выводы. Фактически вдова по обычному праву не являлась наследницей своего покойного мужа. Она скорее представляла собой как бы приложение к наследуемому имуществу и, если у нее не было детей, то учитывалась при делении имущества между братьями или другими родственниками покойного. При наличии несовершеннолетних детей она была хранительницей принадлежавшего им отцовского имущества вплоть до их совершеннолетия. Доминирующее значение имели при этом представления об общинно-родовой собственности, вследствие чего все имущество должно было оставаться в пределах, если не семейной группы, то рода. Будучи, как правило, при экзогамных браках чужеродкой, вдова могла выступать в качестве временной распорядительницы и как бы владелицы имущества, но при этом, обычное право пресекало всякую возможность "утечки" имущества за пределы данной семейно-родовой группы. Далее рассмотрим выдел дочерям, их наследственные права. Обычной нормой было такое положение, в котором дочь не могла претендовать на наследство. Однако по обычаю она имела право на приданое. В § 52 Проекта Степных законов мы находим следующее правило – "дочерям по десятой части», аналогично содержание § 58: «Отец выделяет дочерям часть принадлежащего своего имения при отдаче ея в замужество. Ежели же не выделит ей части, то она имеет право требовать ее после смерти отца» . Схожее положение К.Д. Басаева отметила в отношении бурят: «Дочери, имели в семье право на содержание и приданое (с учетом средств на свадебные расходы) сообразно материальному положению отца» . А.Н. Изразцов прямо говорил, что дочь не имела права на наследство. Вся забота о ней – выдать замуж, приготовить приданое, а затем, когда у нее родится ребенок, отец дарил ей скот . Еще более категоричен Н.И. Иссар-Иссарцев: «Обычный порядок наследования, еще пока неисковерканный вторжением общего закона, совсем не таков, каким его изображают… взявшие откуда то сведения о том, что сестры получают известную часть наследства, как и братья. Сведения эти… так и пахнут русским духом и далеки от истины» . Таким образом, существует два мнения авторов по поводу наследования дочерьми: 1) дочь имеет право только наследования, и в наследство получает 1/10 часть имущества отца; 2) дочь имеет право только на приданое, в разделе имущества она не участвует. Сопоставив два мнения, мы пришли к выводу, что приданое составляло 1/10 часть имущества отца, т.е. в качестве приданого дочь получает долю наследства. По сведениям Н.А. Кислякова, в случае отсутствия сыновей после умершего братья отца или ближайшие родственники берут к себе его малолетних дочерей, делят имущество между собой, воспитывают их и выдают замуж . «Невыданная дочь сама является своего рода имуществом», - свидетельствует Н.И. Гродеков . После смерти отца ее в случае раздела братьев присоединяли к тому из них, кому еще не дали средств на калым, чтобы из полученного за сестру калыма он заплатил за свою невесту. Единственная дочь умершего (если не осталось сыновей) при несколько равно близких родственниках, например дядьях, может выбирать между ними. Кого она выберет себе в опекуны, тому достается только калым, если таковой не был получен при отце, но не наследство. Наследство разделяется между остальными родственниками поровну. Если нет родни по мужской линии, то ее отправляют в замужество родне по женской линии; отец или мать матери, сестра отца. В середине XIX в. при отсутствии потомков мужского пола, согласно обычному праву, в наследование вступали незамужние дочери; но при выходе их замуж в посторонний род удерживалась "в пользу ближайших родственников умершего или того общества, кому он принадлежал, третья часть наследства". Однако в начале XX в. это положение изменилось. Н.И. Иссар-Иссарцев отмечал, что если "остается одна девица без братьев, то при выходе замуж все наследство несет к мужу" . Таким образом, была пробита брешь в патриархальном укладе семейной жизни, при котором в наследовании участвовали только мужчины. Если у умершего не было детей, то по обычному праву, его имущество поступает к ближайшим родственникам со стороны отца, находящихся в одинаковом родстве с покойником, по равной части, прежде всего, родным братьям, если нет родных братьев, то к родным дядям; потом следуют двоюродные братья и двоюродные дяди, троюродные братья и троюродные дяди. Если у покойного нет родственных братьев до седьмой линии, то имение следует по равной части родным сестрам и далее, сообразно мужской линии, если у умершего нет никого наследников в нисходящих и боковых линиях, то наследство переходит в восходящую. Кисляков Н.А. в отношении казахов отмечает: "...в первую очередь наследуют ближайшие родственники покойного, под которыми следовало понимать отца, деда, дядьев, братьев различных степеней, племянников" . Относительно завещания необходимо добавить, что, по обычному праву, «каждому владельцу дозволяется завещать, чтобы имение его после смерти отдано было кроме детей другому, то получивший имение по такому завещанию имеет уже полное право над сим имением, так что постоянные наследники не должны уже иметь к оному никакого притязания». Но сила такого завещания простирается только на «одни домашние вещи и платья: юрты, скот, деньги и долговые расписки» – неотъемлемую собственность детей . То, что в середине ХIХ в. в обычай входит письменная форма завещания подтверждают архивные материалы: "...будучи в здравом рассудке, Сунчугашев, твердой памяти, дал сию запись в том, что сколько после смерти меня и жены моей остается имущества движимого и недвижимого, т.е. лошадей, рогатого скота и овец, отдаю я и жена моя, вскормленица нашей Мычанеек, находящейся ныне в замужестве за инородца Алтис Атповым Тюпобеевым; с тем однакож, чтобы они при старости и дряхлости нашей, имели за нами и скотом нашим прикрытия как должно; и при исполнении всего этого никто из посторонних людей и родственников наших не вправе будет вступать в оставшееся после смерти нас имущество» . Последний в роде имел право завещать все свое имущество «безисключительно» . Следует раскрыть те нормы обычного права, которые рассматривают имущество, принадлежащее покойной жене, т.е. приданого. Вдовец получает от покойной жены своей также пятую часть из всего имущества, которое делается неотъемлемой собственностью до конца жизни . Остальное, так же как у бурят, делится между всеми ее детьми: «Буде же жена при выходе замуж имела приданое, то оное по смерти ея, если это случится прежде мужа, получает муж, а по нем дети». Если жена умирала бездетной, то по обычаю муж должен был возвратить ее родственникам приданое жены, кроме 1/5 части. Если же у покойной жены была хотя бы одна дочь, то из указанного возвращалась только половина, а при наличии детей мужского пола родители умершей не получали ничего . При наличии нескольких жен их приданое не смешивалось и всегда учитывалось раздельно, чтобы впоследствии досталось детям той жены, за которой оно получено. Осторожные мужья даже скот, полученный в приданое, не смешивали в одной отаре, а содержали отдельно. Следует отметить, что сводные дети имеют каждый свое наследство: принадлежащее отцу – от отца, матери – от матери. Таким образом, рассмотрев наследственное обычное право хакасов, мы пришли к следующим выводам. Нормы отцовского рода отчетливо выражены в наследственном праве, т.е. в круг наследуемых входят только мужчины, как продолжатели рода умершего главы семьи и хозяйства, как хранители его имущества, достояния. Таким образом, сыновья являлись основными наследниками имущества. Выделы происходили по старшинству и после женитьбы сына, младший оставался с отцом. Размер выдела полностью зависел от воли отца. Разногласий обычно не было. Если у наследодателя имелись дочери, то правом наследования не пользовались (как уходящие в чужой род), но они имели право на приданое, которое составляло 1/10 часть имения отца, но в конце ХIХ в. дочери при отсутствии наследников мужского пола могли вступить в наследство. Мы видим, что нормы патриархального уклада, смягчались и в круг наследуемых допускались и женщины. Жена покойного часто сама являлась частью наследства по обычаю левирата. По обычному праву она наследовала 1/5 часть имущества мужа, но она не могла его передать в свой род и при выходе вдовы замуж в другой род, наследуемая часть удерживалась в пользу ее детей. В полной собственности, т.е. владеть и распоряжаться, она могла только своим приданым. После ее смерти ее имущество (приданое) наследовал муж, а после него дети, если она умерла бездетной – приданое возвращалась ее родственникам. Если у наследодателя не было детей – имущество наследовали ближайшие родственники: братья, дяди, племянники, отец, дед. Если не было таковых, имущество, доставалось родовичам. Наследственное имущество не могло выходить за пределы данного рода. Имущество каждого хакаса составляло после него общее достояние того рода, к которому он принадлежал. Род сохраняет право на выморочное имущество своих членов. Примечания

Коленчато-вогнутых ножей у хакасов до этнографической современности, кажется, не дошли. Полагаю, что смогу дополнить информацию после консультации со специалистами. Такие ножи были основным типом в карасукской культуре (т.е. бронзовые). Из полно в наших музеях. А у тагарцев они постепенно "выпрямились". Говорят, что ножами такой формы очень удобно разделывать тушу, снимать и обрабатывать шкуру животного.

Для сравнения цветок - чахайах трава - от яблоко - яблоко

Улус - по-хакасски это улус . Скорее всего, привнесено в язык русскими. По русским документам 17-18 вв. можно выделить примерно 3 типа улусов: от государства до поселения. Ошибочно в Хакасии так продолжают называть иногда поселения (аалы). А вот юлюс (пишется через у с двумя точками наверху ) - это доля, счастье, судьба. В правовом смысле - надел, доля сына при выделении из отцовского хозяйства.

Как абсолютному дилетанту в языкознании, мне кажется, что по-хакасски хынчал могло бы значить ножны или голенище

Да, нет же, встретил недавно одного из учредителей хакасия.ру - Р. Фурмана - он отошел отдел, но в курсе, что проект пытаются реанимировать в ново каком-то качестве. Уже полгода местные хакасские "грамотеи" (по аасоциации с кызласовскими "древнехакасскими грамотеями ) мастерят какой-то сайт (чуть ли не хакас.орг), спрошу, узнаю.