Осуществляя широкую внешнеполитическую экспансию против народов и государств Центральной Азии, правившая в Китае маньчжурская династия Цин стремилась разобщить национально - освободительное движение в этом регионе, натравить один народ на другой, военными и дипломатическими средствами упрочить свои позиции в Халхе, Джунгарии, Восточном Туркестане, Тибете, как можно шире распространить сферу своего политического влияния на народы Сибири, Казахстана и Средней Азии.
Казахские феодалы со своей стороны пытались в условиях наступления на казахские степи двух могущественных империй сохранить максимум самостоятельности, добиться возвращения некогда захваченных у них джунгарскими князьями кочевий, обеспечить право широкой торговли на рынках Синьцзяня.
Дипломатия Цинской империи располагала огромным аппаратом чиновников, колоссальным опытом ведения дел с кочевниками, зафиксированным в династийных историях и других официальных источниках, отработанным механизмом решения внешнеполитических проблем.
В основе внешней политики Цинской империи лежала идея китаецентризма, возникшая в древности и заимствованная маньчжурскими феодалами, захватившими страну в XYII в. В течение тысячелетий Китай был окружен странами и народами, уступавшими ему по величине территории, численности населения, военному могуществу, нередко отстававшими от Китая в экономическом и культурном отношении. Отдаленность от других крупных центров цивилизации и культуры, политика самоизоляции страны, которую порой проводили правящие классы – все это породило концепцию превосходства всего китайского над чужеземным, нашло свое выражение и в теоретическом обосновании “предопределенного” самой природой превосходства.
Возникновению искаженной картины мира способствовало обожествление императора и насаждавшееся веками представление о нем как о посланнике неба на земле «Сыне Неба», которое возложило на него задачу приобщения всех народов к китайской культуре, включение их в орбиту китайской политической системы.
Представление о «Небом избранном» богдыхане освящалось и поддерживалось различными религиозно - этическими учениями и государственным аппаратом. Отношение правителей Китая ко всем соседним народам как к “варварам”, которых необходимо «умиротворять» и «просвещать», исключало всякую возможность установления равноправных отношений между Китаем и соседними государствами.
В соответствии с выше изложенным в Китае существовал еще и сложный и в то же время унизительный церемониал приема иностранных послов при императорском дворе. Китайские чиновники тщательно следили за содержанием, тоном и оформлением посланий и грамот, присылаемых Сыну Неба.
Все эти методы и приемы в той или иной мере нашли конкретное выражение во взаимоотношениях Цинской империи с казахскими ханствами.
Впервые вопрос о взаимоотношениях с казахами встал перед Цинской империей в период подготовки к военной кампании против Джунгарского ханства в начале 1755г. Правда, в Пекине в это время не представляли себе еще достаточно ясно, где именно расположены казахские кочевья и какая вообще военно-политическая обстановка в самом Казахстане.
В указе Цяньлуна (9 апреля 1755 г.), адресованном командующему цинскими войсками в Джунгарии, “предусматривались два возможных варианта решения казахского вопроса:
если казахи перейдут на сторону Цинской империи, тогда следует направить «их старейшего вождя в столицу на аудиенцию и наградить титулом»;
если не перейдут на сторону Цинской империи, когда напасть и захватить военной силой (1, 45).
Первое столкновение между цинскими войсками и казахами на территории Казахстана произошло в августе 1756 г., когда двухтысячный отряд старшины Кожибергена и Амурсаны вступил в бой с захватчиками. Официальные китайские источники сообщают о двух кровопролитных сражениях и поражении казахов, в то время как побывавшие вскоре в Усть-Каменогорской крепости казахи и ойраты, наоборот, в своих рассказах единодушно утверждали, что в обоих случаях победителями вышли казахские дружины Аблая. Но решающее сражение между цинскими войсками и силами султана Аблая произошло, по-видимому, в том же месяце 1756 г. Наступление цинских отрядов и их бесчинства в кочевьях казахов заставили их двинуться к укрепленным линиям России.
Планы цинского командования закрепиться до весны в Казахстане оказались невыполнимыми, и зимой 1756-1757гг. захватчики возвращаются в Монголию.
Когда в начале 1757 г. правители Цинской империи приступили к подготовке нового похода в Джунгарию, они, как и ранее, планировали перенесение военных действий на территорию Казахстана. Начавшиеся в июне 1757 г. карательные военные операции в Джунгарии распространились вскоре и на пограничные районы Казахстана.
Русские источники свидетельствуют, что казахи Среднего жуза двинулись в направлении Троицкой крепости. Та часть отступавших, во главе которой находился султан Аблай, по каким-то причинам не успела подойти к русским укрепленным линиям и в середине июля 1757 г. была настигнута цинскими отрядами в урочище Тарбагатая. Здесь между казахскими ополченцами и передовым отрядом вражеских сил под командованием Фу Дэ произошло сражение. Официозные китайские источники и данные русских архивов дают возможность воссоздать в общих чертах картину этого сражения, в котором маньчжуро - китайские силы имели значительное превосходство над казахами.
Хотя в дальнейшем Аблай и другие казахские владетели установили с цинским Китаем посольские связи, это, однако, не влияло на политику маньчжуро-китайских завоевателей в Казахстане. По их представлению, такого рода посольства должно было всего лишь упрочить “зависимость” казахов как жителей варварской периферии от “Срединного государства”, а для владетелей казахских жузов эти посольства, как поначалу казалось Аблаю и другим султанам, могли открыть возможность для урегулирования дипломатическим путем некоторых острых вопросов в казахско - китайских отношениях. Одним из них являлся вопрос о возвращении казахам их старых кочевий в пограничных районах Семиречья и в Северной Джунгарии, которые были ими потеряны в результате набегов ойратов, а после разгрома цинскими войсками Джунгарского ханства, обезлюдели. Однако, эти расчеты, не оправдались.
С лета 1758 г. несмотря на установившиеся между цинским Китаем и некоторыми казахскими владетелями контакты (прежде всего взаимный обмен посольствами), на подступах к кочевьям Старшего и Среднего жузов снова сосредотачиваются прочные соединения маньчжуро - китайских войск. К этому времени, закончив “умиротворение Джунгарии”, они под предлогом преследования ойратского зайсанга Казак-Сары, который боролся с цинскими завоевателями еще с начала 1757г., должны были двинуться на север широким фронтом от Сибирской линии до верховьев Сырдарьи.
На первых порах вторжения цинских войск на территорию Казахстана император Цяньлун, казалось игнорировал тот факт, что большая часть казахов приняла подданство России, и настаивал на “подданстве” казахов Цинам. Но затем цинское правительство, видимо, начало понимать несостоятельность своих притязаний.
Принимая во внимание ту или иную версию, можно сделать один вывод, что обе они свидетельствуют, что “подчинение” султана Аблая было чистой фикцией. Это признавалось и самими правителями Цинской империи.
Таким образом, используя военные успехи в Джунгарии(политическую раздробленность казахов), маньчжуро - китайские завоеватели под предлогом преследования Амурсаны появляются в 1756г. в казахских степях, в Среднем и Старшем жузах. Однако, несмотря на ряд проведенных ими военных кампаний, они не смогли установить здесь своего господства. Их вторжения, сопровождавшиеся насилиями и грабежами, по существу, носили лишь эпизодический характер. Каждый раз захватчики были вынуждены отходить обратно в Джунгарию и Западную Монголию.
К причинам военных неудач маньчжуро - китайских войск в Казахстане следует отнести сопротивление казахского народа, непрочность монгольского тыла цинского Китая. Важная причина, обусловившая крушение экспансионистских замыслов правителей Цинской империи в Казахстане: то, что казахи в борьбе с маньчжуро - китайскими завоевателями могли рассчитывать на помощь со стороны России, которая становилась все более активной военной политической силой в международных делах Центральной Азии.
В конце 50-60-х годах XVIII. в своих взаимоотношениях с Казахстаном маньчжуро - китайские завоеватели чередовали методы угроз и прямого военного давления с одной стороны, и установлении политических и экономических связей, с другой стороны.
Потерпев неудачу в своих завоевательных планах, Цины довольствовались лишь формальным признанием со стороны независимых казахских феодалов так называемой вассальной зависимости. Здесь, как и в других подобных случаях, главную роль играл институт «дани», являвшийся чисто символическим проявлением внешней зависимости от китайского императора – Сына Неба.
Типичными были взаимоотношения цинских владетелей с султаном Аблаем и другими владетелями Казахстана. Получив от них словесное заверение в своей «преданности» императору Цяньлуну, цинские военные начальники были вполне удовлетворены.
Однако следует отметить, что никаких конкретных обязательств перед Цинской империей “покорившиеся” владельцы Казахстана не брали. Они оставались свободными от уплаты постоянных податей, несения военной службы, а подчас и от “подношения дани” (например, султану Аблаю предлагалось поступать в данном случае по своему усмотрению). За привоз “дани” казахи, в свою очередь, получали более ценные подарки. Именно получение подобных подарков было существенным стимулом для организации довольно частых Казахских посольств в Китай. Казахские владельцы пытались использовать их как бы для товарообмена, получая за свое “подношение дани” ответные дары императора в виде изделий китайского ремесла, чая и т.п. Наконец, можно предполагать, что связи с цинскими властями могли служить честолюбивым расчетам султана Аблая, стремившегося таким образом увеличить свой политический вес в Казахстане.
Сами казахские владельцы «подчинившиеся» (по их словам) Цинской империи, признавали фиктивность этого акта.
В 1760 г. султан Аблай и ряд других владельцев Среднего жуза стали настаивать на перекочевке в район Джунгарии, на территории которой находились прекрасные пастбища.
Именно с этого времени, с 1760 г., территориальный вопрос стал едва ли не самым главным в отношениях Аблая и других казахских владельцев с цинскими властями. Так, в 1761г послы Среднего жуза в Пекине стали вновь просить эти земли. И вновь им было отказано. Цинские войска получили указание не пропускать казахских кочевников. Между казахскими скотоводами и цинской пограничной стражей началась упорная борьба, продолжавшаяся несколько лет.
Незначительные конфликты между казахскими скотоводами и пограничной стражей перерастали порой в настоящие сражения. Так, в 1761г. цины отогнали у батыра Барака тысячу лошадей. Барак. Бросившись в погоню за китайцами, он разбил несколько редут на границе, захватил несколько лошадей и вернулся обратно. В отместку за это летом 1762г. цинские стражники угнали у найманов свыше 2 тыс. лошадей.
В 1762-1763гг. цинские войска жестоко расправлялись с казахским населением, перекочевавшим со стадами на свои бывшие кочевья, угоняли скот, захватывали в плен людей. По существу это была необъявленная война Цинского Китая против населения Казахстана. После длительных переговоров цинское правительство вынуждено было сделать определенные уступки. В 1767г. казахам было «разрешено» зимовать в Тарбагатае и других местах Восточного и Юго-Восточного Казахстана, но при условии выплаты податей – с каждой сотни голов скота одну или же в соответствии с обстановкой. Это позже привело к широкому проникновению казахов в пределы Цинской империи – район Монгольского Алтая, Илийский край.
В деле возвращения бывших казахских земель, некогда захваченных джунгарскими феодалами, Аблай сыграл далеко не последнюю роль. Его настойчивые дипломатические усилия принесли свои плоды: казахи все дальше продвигались на восток. Слабеющая Цинская империя не смогла остановить это продвижение кочевников и вынуждена была в конце концов уступить.
Не смогло имперское правительство склонить казахских владельцев поддержать их воинственные планы в отношении России и Средней Азии. По мере упрочения позиций на завоеванных территориях Джунгарии и Восточного Туркестана политика маньчжурского двора в отношении казахов начинает принимать все более жесткий характер. Так, в 1762 г. цины потребовали от Аблая присылки в Пекин заложников.
Все новые и новые ограничения вводит цинская администрация на торговлю с казахским населением в приграничных крепостях. Казахи вынуждены были продавать пригнанный ими скот по самым дешевым ценам, если же начинали возмущаться, их прогоняли. В обмен на скот представители администрации сбывали залежавшийся товар.
Итак, политика Аблая в отношениях с цинской династией Китая претерпевала определенные изменения. Вынужденный в 1757г. начать мирные переговоры с Пекином, чтобы спасти казахские кочевья от массированного вторжения цинской армии, постепенно султан сумел добиться установления торговых отношений, жизненно необходимых для кочевников и главное, достиг определенных успехов в деле возвращения казахских кочевий в Семиречье и Тарбагатае.
Со своей стороны маньчжуры, несмотря на прилагаемые усилия, сумели добиться лишь фиктивного признания некоторых казахских феодалов сюзеренитета богдыхана и относительного спокойствия своих границ в Синьцзяне.
Таким образом, характер взаимоотношений Цинской империи с народами Казахстана после завоевания Джунгарии и Восточного Туркестана свидетельствовал о том, что цинам так и не удалось подчинить себе казахов. Они не могли даже оказывать какого-либо влияния на внутренние дела и внешнюю политику казахских ханств. По существу, взаимоотношения, которые существовали между цинским правительством, с одной стороны, и феодальными владельцами казахов, с другой, не выходили за рамки обычных внешнеполитических связей.
Постепенно военно - политическое влияние Цинской империи в приграничных районах Казахстана и Средней Азии уменьшалось.
http://ebooks.semgu.kz/content.php?cont=d;1170
§ 202. Когда он направил на путь истинный народы, живущие за войлочными стенами, то в год Барса (1206) составился сейм, и собрались у истоков реки Онона. Здесь воздвигли девятибунчужное белое знамя и нарекли ханом - Чннгис-хана. Тут же и Мухалия нарекли Го-ваном. И тут же повелел он Чжебею выступить в поход для преследования Найманского Кучулук-хана. § 239. Taulai ĵil ĵoči-i, baraun ğar-un čeriudiyer, Hoi-in irķen-tur morilaulba. Buqa ğaĵarčilaĵu otba. Oiradun Quduqa-beki tumen Oiradun urida elsen oroĵu irebe. Ireĵu, ĵoči-i uduridutču tumen Oirat-duriyan ğaĵarčilaĵu Šiqšit-tur oroulba. ĵoči Oirat, Buriyat, Barqun, Ursut, Qabqanas, Qaŋqas, Tubas-i orouluat, tumen Kirķisut-tur ķuruesu, Kirķisudun Noyat Edi, Inal, Aldier, Ole-bek-diķin Kirķisudun Noyat elsen oroĵu, čağaa-nout šiŋqot, čağaa-nout aqtas, qaranout buluqat abuat ireĵu, ĵoči-da aulčaba. Šibir, Kesdiin, Bait, Tuqas, Teŋlek, Toeles, Tas, Baĵiqidača inaqši Hoai-in irķen-i ĵoči oroulĵu, Kirķisud-un Tumedun, Miŋğad-un Noyad-i Hoai-in irķeno Noyad-i abuat ireĵu, Čiŋķis-qağan-tur čağaanout šiŋqodiyar, čağaanout aqtasiyar qara-nout buluqadiyar aulĵaulba. Oiradun Quduqa-beki-i uqtun urida elsen tumen Oiradiyan uduridun ireba, keen, soyürqaĵu, koun-e ino Inalči-da Čečeiķen-i okba. Inalči-in aqa Torelči-da ĵoči-in oki Holui-qan-i okba. Alaqa-beki-i Oŋğut-da okbe. Čiŋķis-qağan ĵoči-i soyürqaĵu uķulerun: “Koudun Mino aqa či ķerteče sai ğarčou, mor saitu oduqsan ğaĵar-a ere aqta-i ulu širqan ulu ĵobaan, olĵeitu Hoai-in irķe-i oroulĵu irebe či. Irķe čimada oksu!” keen ĵarliq bolba. В 239 параграфе "Сокровенного сказания" говорится, что в 1207 г. монгольское войско под командованием Джучи, посланное на завоевание лесных народов,которые не жили в войлочной юрте, вошло в местность Шигшид и покорило ойратов, бурятов, баргунов/казахский аргын/, урсутов/оросутов.половецкий/, хабханасов, ханхасов/хакасов/, тубасов/тувинцев/. После подчинения тумэн-кыргызов Джучи принял под власть монголов лесные народы шибир, кесдиин, байт, тухас, тенлек, телес, тас/казахский таз /и бачжиги/башкиры/.