Исследователи башкирских воссстаний, практически не использовали и не используют рукописи написанные на старотюркском языке. Конечно, они написаны в форме преданий, много в них вымышленного и субъективного. Но рукописи содержат в себе немало интересных фактов. В рукописи написанной Нурмухаметом сыном Мухамеджана рассказывается о так называемом "Акаевском восстании" и события излагаются с точки зрения восставших.
О восстании башкир под руководством Акая сына Кусюма.
По совет Кулсары-бека русские на устье реки Уфы сооружили город и назвали его Уфой. Собранный ясак сдавали в этот город. На устье реки Демы, на реке Берсуана башкирский народ собирался на совещание, на которое стекались башкиры всех четырех дорог. На этом совещании дельные старики, испытанные мужи, после совещания пришли к единому мнению о том, как в этом году организовать и провести разведку среди русских. Словом главенство (руководство) перешло к Кусюму сыну Улякая. В его время башкиры были обеспечены от бедствий и утеснений. В его время и русские не имели такой смелости: ни шагу не смели они переходить за черту (вал). Он на всех четырех дорогах был почитаем и пользовался старшинством. Казанские чуваши, черемисы, мордовские и уржумские народы, не перенося угнетения русских, скрывались и спасались от них.
Все они в книги записывались башкирами и поэтому никто из них к русским не возвращался. И теперь среди башкир их очень много, но, ввиду того, что они называют себя башкирами, потому их трудно узнать. Жилище Кусюмбита, сына Улякая, было в 50-60 верстах от города Мензелинска. В его время все четыре дороги были одного мнения, иного не было. Все своего старшину слушали, ибо без сомнения в его время башкирам жилось привольно. Не послушали русских, правда взяла вверх, а неправда была побеждена. Ведь бог сохранил от бедствий. У Кусюмбита, сына Улякая, были трое сыновей: один – Атха был злой угнетатель, другой – Акай попал в плен русским, третий – чуваш. Последний не имел особого значения. Он, как родившийся от чувашки, назывался чувашем. Словом, после смерти Кусюмбита очень смелые воры украли у Акая лошадей. Эти воры были казанские чуваши. В деревне Уразе, на реке Ирне, Акай догнал их, но воры, чтобы не попасть в руки Акая, защищались мечами и стрелами. По приказу Акая они все были перебиты. Как то спасшийся один из них съездил в Мензелинск и подал (там) жалобу на Акая, в котором писал, что Акай, появившийся в их деревне с многочисленным отрядом, перебил мирное население деревни, ограбил его и ничего не оставил. Об этой жалобе дали знать князю русских. Поэтому князь, собрав войска, двинул их на Акая. Во главе войска был поставлен Румянцев. Чтобы довести это дело до конца, окружили деревню Акая и захватили последнего. После этого Акая никому не показывали: одни говорили, что его повесили, другие – что оно после розог умер. Весть об аресте Акая быстро распространилась. Худые и добрые сообщали об этом друг другу.
Собрались на совещание. От каждого рода пришли представители. Только степные канлы и кубавы не явились. Они на выступление не были согласны. Тогда, подняв перед ними знамена, крикнули: «Готовы ли вы к войне?» Но они вольно и невольно включились в различные ряды. Были (тут) из Букатин, Кипчаков, Тамьянцев, Бурджана, Пчкака, Урана, Киршина, Кури, Кубави, Карайцев, Шурана, три группы из киргизцев, четыре группы от Елана и другие. Все, объяснившись, готовились (к войне). Конечно, среди них были батыри, опытные старики, знающие ученые. На это совещание все они явились; знаменитые батыри Пчкаков – Уразман батырь; от Тамьянцев – Салим батырь, от Еланцев – Абдулла батырь, от Байларов – Кильмяк-абыз. Они все сошлись на одном мнении. После совещаний решено было отправить к русскому посла с письмом, в котором было написано следующее: «Начинаем именем бога. Первое – выдай нам сына Кусюма Акая; второе вернись в Мензелинск и за эту черту не переходи. Если эти требования не выполнишь, то с упованием на помощь бога, с тобой поведем войну». Русский ответил, что «дайте мне дорогу на Яик. Там я по указу великого царя ищу место для постройки крепости. После этого вернем Акая, но пока его держим среди русских». После этого малые, великие, худые и добрые, ученые и простые все (снова) совещались. Люди добрые сказали, что если русский (неверный) возьмет и завоюет (наш юрт), он там поставит стражу. Все дети перейдут в руки неверных и будут им служить. Посоветовавшись, решили идти войной на русских. Об этом сообщили по родам, сказав: «К утру будьте готовы к бою!» Начали войну. Русские стремились пробиться, но (башкиры) никого не пропустили и крепко стояли на своем между собой обещаньи. Многих из русских взяли в плен, многих ранили. В течении года была удача. Однажды все единым фронтом перешли в наступлении: джигиты, одетые в кольчуги, вооруженные луками и мечами, ударили на русских и, расстроив их фронт, разгромили их.
Некоторые неопытные (воины), воспитанные в невежестве, принялись за грабеж. Пользуясь этим обстоятельством, русские открыли ружейную и пушечную стрельбу, и мусульмане вынуждены были отступить. Дальше мусульмане не имели успеха. Конечно, русские вернулись в Мензелинск и Акая не выпустили.. Там, где река Белая впадает в реку Нукрат (очевидно Каму), появились войска (русских). Мусульмане, чтобы идти по Белой, вели войну с ними. Многие известные башкирские батыри погибли: из Тамьянца батырь Салим погиб в Накисском лесу. Никакими путями (башкиры) не могли загородить путь русским, не могли их удержать (от наступления). По этим причинам в юртах башкир не было спокойствия, и (они) подверглись многим бедствиям. Говорили, что если на основе старых законов на старых местах нам спокойствия и счастия русские не дали, то это приведет к многим несчастиям; говорили, чтобы нам спасти наших стариков, детей родственников от угнетения русских, нам нужно будет подыскать новые места. С этими мыслями на некоторое время остались (на старых местах). Зимой очень бедствовали. Русские все время на них нападали. Чтобы не попадать в руки русских, башкиры шесть месяцев вели войну. Зимой перебили очень много русских и (поэтому) в эту зиму не были захвачены русскими. Весною, когда дни потеплели, мусульмане путем переписки условились о дне и месте (совместного) выступления. Все собрались на реку Кнали; не желавшие (воевать) побежали в лес, некоторых привели насильно. Среди них были казанские татары и уржумские черемисы, которые, когда им было выгодно, скрывались среди башкир. Среди них нашлись предатели, занимавшиеся шпионством и сообщавшие о месте сборищ (войска) русским, которые утром поэтому и явились к нам. На истоке реки Кнали есть речка, прозываемая «Сазлы-Елган», и еще речка называемая «Кше-Крлган» потому что в этой реке погибло много мусульман (во время боя). Мусульмане, полагая, что русские сюда не появятся, и никто не мог этого даже подумать, караулов не выставили. Кто желал приходить сюда, жил спокойно, а кто пожелал, уходил. Некоторые, собранные неволей, занимались предательством и сообщили русским, которые постепенно готовились (к бою). Мусульмане же ничего не знали. Один из предателей был из Ишривани, звали его Курбанаем, но я не знаю, чей он был сын. Он показал, где живут мусульмане, и научил русских (военной) хитрости. Русские ночью привезли свои пушки и утром начали из них стрелять. Бедные башкиры, не понимая откуда эта стрельба, начали разбегаться в разные стороны; многие женщины с детьми пробросались в реку. Раненые тоже погибли в реке. В этой бойне в Сазлы-Елган от трупов образовался мост. Стариков убивали как собак, камнями и деревом, грудных детей разрывали саблями, бедным женщинам распарывали животы, молодых людей просто убивали. Тела их клевали вороны и ели лисицы. И сегодня кости этих людей можно найти там. Так прошел целый день. Затем русские дали им несколько передышки. После этого русский (начальник) прочел указ, где говорилось: «Царь простил ваши грехи, идите в ваши старые юрты, вас никто трогать не будет». Многие, поверившие словам русских, которые вернулись, погибли от голода.
В эти дни тамьянцы боялись вернутся домой, но так как не хотели совершенно оторваться от своих родных мест, провели лето в кочевках. Зимою на реке Белой тамьянцы не нашли спокойствия и перенесли много горя от войны. Никто им не помог, никто их приветливо не встретил. Кого они считали друзьями, в тех они встретили больше вражды. Кипчаки, обольщенные тем, что они на стороне русских, считали, что бог дал им спокойствие и счастье, и вели борьбу с тамьянцами. Желая отомстить тамьянцам, кипчакцы, объединившись с русскими, которые пробирались на Сакмару, нападали на тамьянцев. Последние не могли найти себе места для спасения. Тамьянцы, живя ближе к Мензелинску, начали войну. Знаменитые батыри во главе триста шестьдесят четырех всадников промчались, как ветер, обороняясь справа, слева, спереди и сзади стрелами из луков и мечами, никого не боясь. В большинстве случаев начальники войска назначались из них. Поэтому и говорили: «Если хочешь войны, то проси (совета) у тамьянцев, если – спора, то спроси у сарайливцев». Они, желая перекочевать, пришли на землю кипчаков, но неожиданно предатели из кипчаков (сообщили) о них русским, которые шли на Сакмару. Они угнали их скот, женщин превратили в рабынь, неработоспособных стариков всех перебили. Из тамьянских стариков Акманай, беглец Джиангул, Киджанцул, Султаногул – все там погибли. Женщины, боясь русских, бросали своих детей в воду; у некоторых дети остались в люльках, повешенных на сучьях деревьев: все там (они) погибли, ибо (матери) не успели их с собой захватить. Жену Кукча тархана, мать Чуракая, дряхлую старуху, разрубив пополам, побросали по сторонам дороги. Курмангуо, сын Акмая из Тамьяна, в это мятежный день был окружен русскими; по его рассказу, он захватив два лука, натянув их до отказа, стрелял из них с правой стороны по русским и с левой по мишарям и таким образом проложил себе дорогу. Один мишарь крикнул ему вдогонку: «Что ты сделал злой башкирин? Ведь не хватит деревьев, чтобы вас повесить». Точно так же в этот день родственник Кукча тархана – Китсен-Туря с многими товарищами из Тамьяна участвовал в бою с врагами. И они не была захвачены врагами – ушли в другую сторону. Русские их преследовали. Когда они вернулись в свои деревни, они получили письмо от русских, чтобы те, которые были (в бою) на реке Кнали, немедленно явились в Мензелинск, если добровольно не явятся, то будут приведены этапом. Бедные мусульмане! Это известие от русских заставило их отрешиться от своих голов (начальников). Предатели смеялись и радовались их горю. Стояшие во главе этого дела сторонники русских: от Киршма – Мухаммед Шарифи, от Тубалача – Масгуд, прибыли из Казани в деревню Аксар. Также один Нарз Уразметов и им подобные служили русским. Они дошли даже до того, что, организовав собственные отряды с большим старанием ловили бедных мусульман и продавали их в руки русских. Также появившиеся со стороны Саратова казаки и мишари ловили степных мусульман, чтобы представить их русским (их называли военщиной; они насильно остались на башкирских землях и сегодня их еще много); никого не оставляли в (живых) в башкирских деревнях, в особенности мало осталось (люде) по Казанской дороге. Если и осталось, то не больше двух-трех человек. В то время не находилось для десяти человек одной шубы и в десяти дворах – одного топора. Для посева семена привезли из Казанской земли. Было тяжело жить, нечем было питаться, и был такой сильный голод, что, говорили люди, ели человеческое мясо. В эти тяжелые дни писались (от нужды) рабами к дворянам. В руках дворян было много рабов. В Мензелинск приведено было много мусульман, закованных в цепи, всех бросили в тюрьмы, а воевавших джигитов заточили в подземны тюрьмы. За городом построили шестиугольное здание, на каждом углу которого был поставлен железный кол. Вокруг одного кола, который был в середине, устроили высокие висилицы. После этого под музыку привели батырей, мусульман, затем прочли указы, русские стали вершить свое дело (казнь). Сначала того, кто начал первый бой, посадили на средний кол, его помощников посадили вокруг этого кола. Кол прошел до их плеч, но тех, которые выказали себя героями, их разрубили по частям, а затем отрубили им головы. Некоторым, подвесив на железных крючьях за ребро, срубали головы, других же побили камнями. Никто не получил пощады. Боже, дай спасение оставшимся в руках русских! Мусульмане только упованьем на бога нашли себе утешенье. Казанские люди, уржумские черемисы, которые были свободны (от наказания), накупили себе жен и дочерей башкир и увели их себе домой. Кроме того, еще передавали, что за городом Мензелинском многих выстроили во фронт и перестреляли их до одного из ружей и пушек.
Погибло такое множество людей, что трупы их побросали на свалку, как скотину. В реке Мензеле прорубили лед, спасая из сорока одного, тридцать девять бросили в этот прорубь. Трупами запрудили реку. Такие ужасные дела были, что их нельзя описать человеческим языком. Здесь сообщается только сотая доля того, что было. Оставшихся мусульман, сковав друг с другом шеями, погнали в Казань. Те, которые не могли дойти до Казани, погибли в пути от голода и жажды. Стража перебила мечами (упавших). На каждой версте падало 10 и больше человек. Не допуская их к рекам, привели в Казань и убили. В одной русской деревне, стража, заняв отдельный дом, башкир пустила в другой, заперев ставни, двери вплотную, зажгли дом и все там в огне погибли.
После этого русские издали приказ, чтобы оставшиеся в живых башкиры представили в казну по одной лошади. Каждый степной башкирин, сдав одну лошадь, получал бумагу, в которой его называли, неизвестно почему, «изменник-бунтовщик». Кто из башкир был сторонником русских, того (в бумаге) назвали «верным башкирцем». Кто же из степных башкир не имел бумаги о сдаче лошади в казну, того хватали и представляли русским без всякой пощады. Они там и погибли. Были также времена, что если где-нибудь мусульманин проходил улицей русских, то малые и большие били его и забрасывали камнями. Кроме того во время восстания много из Тамьяна и Кипчака после боя убежали в земли киргиз. Последние лицемерно встречали их с сочувствием, говоря: «Бедные, вы находитесь в руках русских, мы напоим и накормим вас». Бедные башкиры поверили их лживым словам, и киргизы, якобы братаясь с башкирами, отняли у них вооружение, затем заставили работать на себя, а жен отняли и всех ограбили. Молодежь травили собаками, убивали камнями и кольями. Китсентуря и Чура здесь погибли. Жены их достались персам, каракалпакам, туркменам и другим киргизам. Их туда продали, детей от горя убили. Там их клевали вороны, сороки, ели лисицы. Когда башкиры узнали столько горя, они ушли к русским, некоторые остались кочевать в степях, некоторые, бросив борьбу с киргизами, мирно расселись среди них. И теперь часть их среди киргиз встречается. Очевидно, киргизские батыри – потомки тамьянских башкир.
(Из татарского рукописного сборника 1864 г., писанного Нурмухамедом, сыном Мухамеджана из деревни Шанчальчи. Перевод с татарского по копии, находящейся в собрании Татарского института марксизма-ленинизма.)
(История Татарии в материалах и документах, М.1937 г, стр.402-406).
