Барак

Ну, знаете, про жизнь в России ходят такие анекдоты, что совсем и не смешно становится. А вот что Казахстан развивается значительно быстрее России заметили уже и в Кремле НА ЦЕЛИННЫХ ЗЕМЛЯХ ВЫРОС ВВП Иммигрантов в 15 миллионном КЗ становится действительно больше (коли въехало более 2.5 млн.) доклад генерального секретаря ООН Кофи Аннана Можете зайти на сайт Из рук в руки и сравнить цены на недвижимость в Алматы и Москве, практически полная идентичность, а по некоторым районам квартиры или коттеджи стоят выше московских. С недвижимостью в других постсоветских республиках сравнивать даже смысла нет.

Сказал всё абсолютно неправильно. И сын Тынышпаева Давлет Мухамеджанович Шейх-Али (Тынышпаев) и внук Аскар Давлетович Шейх-Али считают себя казахами и переехали из России на постоянное жительство в Казахстан, на историческую Родину. http://www.sim.kz/issues/090905/trans.shtml

Амин аль-Холи: Связи между Нилом и Волгой в XIII - XIV в. "Восточная литература", М., 1962.

Мне 31 год. За "беркута" - рахмет. Летать действительно стараюсь высоко. P.S. Упасть не боюсь.

chuluu, тебе сколько лет-то? Спустись на землю. Отбросив языковые "проблемы", рассмотрим факторы , необходимые для создания такого Союза: Монголов около 2-2.5 млн. человек (экономика развита крайне слабо), калмыков - 140-150 тысяч, бурят около 300-400 тысяч, к тому же два последних народа находятся в составе России и вряд ли когда-нибудь вообще смогут стать независимыми - скорее речь идет о угрозе полного изчезновения этих народностей. В то время как подавляющая часть наиболее многочисленных современных тюркских народов имеют собственные независимые государства. Один лишь Казахстан, для примера, помимо огромной территории (2-й по площади в бывшем СССР и нынешнем СНГ) и 15-16 млн. населения (где казахи уже составляют 60% и их доля все растет), является лидером экономического развития среди стран СНГ - по итогам 2005 года объем валового внутреннего продукта Казахстана превысит совокупный объем ВВП семи государств Центр. Азии и Кавказа, за последние 10 лет независимости ВВП КЗ увеличился более чем в 5 раз, по классификации Всемирного Банка Казахстан перешел в категорию стран с доходами выше среднего и т.д. и т.п. И кто же имеет больше политических и экономических предпосылок для теоретического создания пан-союза (гос-ва): тюрки или монголы? P.S. Другое дело, что КЗ такой союз (во всяком случае на данный момент) не очень выгоден в практическом плане, т.к. налицо значительное отставание экономики других тюркских стран, исключая Турцию.

Иосафат Барбаро совершил путешествие в Тану с 1436 по 1452 гг. и в Персию с 1473 по 1479 гг. и описываемые им "татары" ну никак не подходят под описание тех же татар Поволжья. Барбаро совершенно четко описывает степняков-кочевников. В данном случае, видимо, кочевых узбеков (суть , в последующем казахов). Отложение Гирея и Джанибека от Абу-л-Хайр-хана и их перекочевка в Моголистан произошла в 1459-1460гг. Возвращение "казаков" в Узбекский улус и образование (непосредственно) Казахского ханства с 1469 по 1471гг. ( Как минимум во время второго путешествия Барбаро собственно Казахское ханство было уже основано).

Про сибирских татар ничего в той главе не говорилось. Речь в ней идет непосредственно (и только!) о казахах и свидетельствах современников и очевидцев их (казахов) жизни, начиная с 1428г. Цитата приведенная мной взята из раздела "Военное дело" 7-й главы (описываются особенности военного дела именно казахов, а не ногаев или каракалпаков).

В данном случае, уважаемый Керим-хан, Барбаро говорит о "татарах", имея в виду кочевников Восточного Дешта (казахов). С.Г. Кляшторный Т.И. Султанов " Государства и народы евразийских степей" Отрывок из главы 7 . Судьба властной элиты Восточного Дешт-и-Кипчака (специально посвящена вопросам казахской государственности, Казахскому ханству и т.д.) Или

С.Г. Кляшторный "История Центральной Азии и памятники рунического письма". Кипчаки в рунических памятниках.

Академик Национальной Академии Наук Украины П.П. Толочко (Институт Археологии) ." Кочевые народы степей и Киевская Русь".Небольшой отрывок из гл. 5. Половцы и Русь.

С.Г. Кляшторный, Т.К. Султанов. Государства и народы евразийских степей. Древность и средневековье.

Роже-Антонэн-Робер Порталь (1906—1994),французский историк, профессор Сорбонны. БАШКИРЫ И РОССИЯ В ХVIII ВЕКЕ В.В. Бартольд. Статьи из "Энциклопедии ислама". Басджирт

Не вижу никакой проблемы. И Бартольд и Кляшторный преспокойненько называют их гунны (хунну, сюнну).

Книжка Смирнова называется Часовые империи. Сибирское казачье войско на службе отечеству., а по сему неудивительно, что он расписывает всяческие подвиги сибирцев ( даже те, которых и не было). Есть похожая работа, но уже в казахскую сторону М.Абдиров "Воин степей". Склонен не доверять Смирнову, т.к. уже на сайте Семиреченское казачье войско Истина, как обычно , где-то посередине.

Во всяком случае Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона :

В своем посту я имел в виду Девлета Керимова, возмущавшегося возможной монголоидностью у крымчаков.

Я здесь также не о расах, это всего лишь еще один аргумент в пользу неосведомленности ( неграмотности?) задававшего вопрос.

Ну это яркий образчик необразованного, но расистски настроенного крымского татарина, выглядещего, видимо, европеоидно и никак нежелающего признавать наличие исконной монголоидности у части крымчаков.

Крымские аспекты. (на вопросы отвечает Алексей Гайворонский, заместитель директора Бахчисарайского государственного историко-культурного заповедника по научной работе). Девлет (Хаджи) Герай, родившийся в Литве и выросший при дворе польско-литовского короля, в 1434-1443 гг. во главе польско-литовских войск и при поддержке коренного крымского населения выгнал всех монголоидов из Крыма и создал Крымское Ханство. В ознаменование создания нового государства он перенес столицу из г. Солхат (прежней столицы улуса, где сидел золотоордынский наместник) в город Кырык-Ер, где выбил монеты в 1443 г. со своим титулом “Верховный Султан Крыма” (Сафаргалиев, с.262). Один из ведущих специа-листов по истории Золотой Орды Сафаргалиев М.Г. в своей книге «Распад Золотой Орды» /Ученые записки Мордовского государственного университета. Вып. XI. – Саранск: Мордовское книжное издательство, 1960. на стр. 176 и 238 пишет: «Вообще тогдашними и позднейшими историками было внесено очень много путаницы в происхождение основателя Крымского ханства Хаджи-Гирея. Кто-то считал его внуком Токтамыша, кто-то сыном Улук-Махаммада, кто-то сыном Кичик-Мухаммада…, кто-то сыном некоего Гияс-ад-дина, кто-то сыном Таш-Тимура. Короче – потомком Чингис-хана. Все эти поиски монгольского происхождения Хаджи-Гирея от потомков Чингис-хана вообще крайне сомнительны. Фактически основатель Крымского ханства Хаджи-Гирей не был ни сыном, ни внуком, и вообще никаким родственником монгольского хана-чингизида Токтамыша». Вопрос к А.Гайворонскому: Есть ли у русской исторической науки неопровержимые документальные доказательства о монгольском (т.е. татарском) чингизидском происхождении основателя Крымского Ханства - Девлет (Хаджи) Гирея? Если есть – то приведите полное название и, желательно, текст этих документов. Если нет – то четко и недвусмыслено здесь признайте, что таких доказательств нет. Кем задан:<Девлет Керимов и Эскендер Толстой> Кто ответил: <Алексей Гайворонский, заместитель директора Бахчисарайского государственного историко-культурного заповедника по научной работе> Прежде всего, следует заметить: вопросы к русской науке следует обращать не ко мне, а к русским историкам. Я не являюсь представителем русской исторической науки, поскольку я историк не русский. Что же касается мировой исторической науки, то происхождение династии Гераев от Чингиз-хана документировано генеалогиями средневековых арабских и тюркских авторов. В крымскотатарской исторической науке вопрос детально освещён (с цитированием этих генеалогий) Ибрагимом Абдуллаевым в его труде "Предки Гераев" ("Голос Крыма" #28-35, 1998). Никакой загадки в происхождении Гераев давно нет. Гераи действительно не имеют родства ни с Тохтамышем, ни с обоими Мухаммедами, что в упомянутых генеалогиях чётко и отражено. Они происходили из друой ветви Чингизидов. Гераи сами признавали происхождение от Чингиза. Ближайший пример - надпись на Большой ханской мечети в Хансарае. Г-н А.Гайворонский упомянул о каком-то турецком портрете Менгли Герая, на котором второй крымский хан, якобы, имеет "явные" монголоидные черты. Не мог бы г-н А.Гайворонский привести точную ссылку на первоисточник, где можно было бы взглянуть на портрет и убедиться самому. А то мало ли что может кому показаться. Ведь, к примеру, первый русский президент Б.Н.Ельцин тоже имеет явные монголоидные черты. Я уже не говорю об Иване Грозном, у которого родная мать была внучкой хана Золотой Орды чингизида Токтамыша, которой после крещения дали новое имя Елена Глинская. Так что теперь, весь русский народ - это монголоиды и "татары" что ли? Точно так же и с крымским народом - если у кого-то из руководства были якобы монголоидные черты, то сам-то крымский народ в подавляющей своей массе не является монголоидным. А что касается ногайцев, то они только примазались к крымцам. Ведь сами-то ногаи в основном живут на Северном Кавказе в России и сами себя считают отдельной и самостоятельной нацией. У ниж даже уже своя государственность там есть и свое национальное движение. И не надо говорить, что ногайцы в Крыму якобы отличаются от ногайцев на Северном Кавказе. Кем задан: <Ренат Измайлов> Кто ответил: <Алексей Гайворонский, заместитель директора Бахчисарайского государственного историко-культурного заповедника по научной работе> Рекомендую г-ну Р. Измайлову обратиться к журналу Emel N210 (Eylul-Ekim 1995, портрет Менгли I Герая) и N213 (Mart-Nisan 1996, портрет Девлета I Герая). То, что Ельцин имеет монголоидные черты - несомненно, поскольку в формировании русского населения на Урале (и не только там) принимали участие финно-угорские народы монголоидного расового типа. Тем не менее, Ельцин без всякого сомнения является русским, а не удмуртом или мордвином. Что касается ногайцев - это народ, совершенно отличающийся от крымцев. Другой вопрос, что часть самих крымцев имела монголоидные черты. Сейчас Вам будет непросто определить, кто из современного населения Крыма с монголоидными расовыми признаками происходит из ногайских, а кто из крымских родов. Монголоидное население в Крыму, не имеющее отношения к ногайцам, существовало задолго до заселения массы ногайцев в Крым в 16-17 вв., а именно - в эпоху Орды (13-14 вв.), o чем говорят многочисленные археологические материалы. Это население принимало участие в формировании этноса крымцев и этим объясняется монголоидная примесь у части крымцев, не имеющая, повторю, отношения к ногайцам. Если в Крыму сегодня принято называть ногайцами всех без исключения монголоидов - это ещё не значит, что все они действительно имеют ногайские корни. В качестве комментария к самой теме дискуссии. Следует напомнить, что подогрев розни между крымцами и ногайцами был официальной доктриной российского царизма во время аннексии Крыма, причем этот план колонизаторов целиком удался. Ногайцы - это, разумеется, не крымцы, но если на сегодня их крымская ветвь исторически слилась с крымцами, считает себя крымскими татарами и поддерживает единое представительство в структуре Меджлиса крымскотатарского народа, то попытки отгораживать их от крымцев - пусть даже на основании верных исторических данных - объективно служат расколу современного крымскотатарского народа и ослаблению крымскотатарского национального движения. Надеюсь, г-н Р. Измайлов не хочет, чтобы Россия, вняв его рассуждениям, объявила крымских татар монголоидного расового типа диаспорой российского этноса северокавказских ногайцев со всеми вытекающими отсюда последствиями и соответствующим вмешательством. Остаётся внести ещё маленькую поправку: второй крымский хан - это не Менгли I Герай, а Айдер. Менгли I Герай являлся четвёртым (после Хаджи I Герая, Айдера и Нур-Девлета). А.Гайворонский в одном из ответов на предыдущий вопрос утверждает, что в титулах во «всех ханских посланиях» крымских ханов «из века в век» упоминалось, что крымский хан именовал себя повелителем Крымского Престола, Кипчакской Степи, а также повелителем Великой Орды и населяющих ее татар, ногаев, черкесов, тавгачей и др. Но при этом А.Гайворонский не раскрыл, что такая титулатура у крымских ханов была не всегда, а только после победы Крымского Ханства в 1502 г. над Великой Ордой татар (которая включала в основном степи и народы Поволжья, Астраханского Ханства и Ногайской Орды). До этого события власть крымских ханов не распространялась на территории этих земель, населенных татарами и ногаями, и поэтому в титулах первых крымских ханов, основавших это новое государство – Хаджи-Гирея и Менгли-Гирея (до 1502 г.) - не указывались эти подвластные территории и народы. До этого Хаджи-Гирей в городе Кырык-Ер выбил монеты в 1443 г. со своим титулом “Верховный Султан Крыма”. Позже, после подпадения Крымского Ханства в зависимость от Турции в 1476 г., глава которой также именовался как «султан», из титула главы Крымского Ханства выпало слово «султан» и остается только слово «хан». В то время власть Хаджи-Гирея распространялась только на Крымский и Таманский полуострова и незначительную часть Северного Кавказа, поэтому в ярлыках Хаджи-Гирея указывались только эти территории. Например, в ярлыке от 1453 г. читаем: «…Къырык-Ерде ве Къырымда Кефеде Керчде Таманда ве Къабарда ве Къыпчакда не ким менюм хюкмюм еткен ерде…». Менгли-Гирей до 1502 г. также именовал себя пока еще скромно, в том числе лишь как «Великий хан Менгли-Гирей». Общей тенденцией всех тогдашних феодальных государств было приписываение к тилулам царей названий новых земель и народов, попавших под их власть в процессе военных походов. Например, московский князь Иван III сначала именовался просто как «князь московский». Но с последующим присоединением земель других славянских княжеств, а с 1485 г. и неславянских территорий, в его титуле стали нарастать названия завоеванных земель: «…великий князь владимирский, московский, новгородский, псковский, смоленский, тверской, югорский, пермский, вятский…». После того, как Ивану III в конце XV века удалось установить протекторат над Казанью, он присоединил к своему уже довольно длинному титулу слова «Царь Булгарский…». Однако, само собой понятно, что если в титуле русского царя появилось слово «булгарский», то это не значит, что русские цари стали называть себя булгарами, свой народ булгарским народом, а Русское Государство превратилось в Булгарское (Казанское) Ханство. Точно также обстоит дело и с титулами крымских ханов после 1502 г., ведь крымские ханы Хаджи и Менгли и русский царь Иван III часто обменивались письмами и крымские ханы видели большую разницу между своими скромными титулами и пышным, да к тому же постоянно увеличивающимся титулом русского царя. Поэтому в титулах крымских ханов, кроме земель Крыма, Тамани, Кабарды, части Кипчакских земель Северного Причерноморья, появились еще и названия земель и народов, которые оказались под их властью, то есть - земель побежденной в 1502 г. Великой (Большой) Орды татар и ногаев вместе с населяющими эти земли народами. Но это еще не означает, что крымские ханы стали называть себя татарами, свой народ татарским народом, а Крымское Ханство превратилось вдруг в Татарское Государство. Отсюда Вопрос: Почему многие русские историки до сих пор стремятся скрыть эти известные исторические факты и трактовать крымскую историю извращенно, обтатаривая и обногаивая ее в прежнем шовинистическом духе? Кем задан: < Эскендер Крымаскер и Эскендер Толстой> Кто ответил: <Алексей Гайворонский, заместитель директора Бахчисарайского государственного историко-культурного заповедника по научной работе> Позже, после подпадения Крымского Ханства в зависимость от Турции в 1476 г., глава которой также именовался как «султан», из титула главы Крымского Ханства выпало слово «султан» и остается только слово «хан». Это не так. Слово "султан" оставалось в титуле Менгли I Герая наряду со словом "хан" и после принятия вассалитета от турок. См. надпись 1503 г. на портале Демир-Капы в Хансарае. Зависимость от Турции - не с 1476, а с 1478 г. "Татары" в поздней ханской титулатуре - это название, которой ханская администрация именовала крымцев. Менгли-Гирей до 1502 г. также именовал себя пока еще скромно, в том числе лишь как «Великий хан Менгли-Гирей». "Великий хан" - это отнюдь не "скромное" именование. Приняв этот титул, принадлежавший ранее только ордынским ханам, Менгли I Герай как раз и заявил о претензиях на все земли Орды. Что же касается вопроса к русским шовинистическим историкам - мне приходится повторить, что на этот вопрос квалифицированно ответят лишь они сами. Я лично думаю, что они извращённо толкуют крымскую историю для того, чтобы отрицать коренной статус крымскотатарского народа. Впрочем, возможно, сами они дали бы и другой ответ. Что до исторической сути дела, то пример русских князей приведён очень кстати, только рассматривать его надо "с другой стороны". Так же, как ханы Орды и Крыма называли "татарами" народы очень разного происхождения (в т.ч. и крымцев), так же и князья присвоили общее название "русских" всем восточнославянским племенам, в т.ч. и тем, кто "русскими" себя до того не называл. Например, исконное название новгородцев - "словене" и т.д. В ответе на один из предыдущих вопросов А.Гайворонский сказал, что «ногайцы все-таки жили и в самом Крыму, причем часть их крымским ханам (например, Сахибу Гераю) удалось сделать оседлыми». Однако, один из ведущих специалистов по истории Золотой Орды Усманов М.А. в книге \"Жалованные акты Джучиева Улуса XIV-XVI вв. – Казань: Изд-во Казанского Ун-та, 1979.\" на стр. 258 пишет, что Сахиб-Гирей, став казанским (а не крымским) ханом в 1532 г., среди множества других реформ в Казанском Ханстве против наследия чингизидов, переселил часть тюркского населения Астраханского ханства близ Азовского моря. То есть он прямо не пишет, что это были именно ногайцы. Однако, допустим здесь, что это были именно ногайцы, но переселил-то он их не в Крымский полуостров, а «близ Азовского моря». - Разница огромная. Вопрос: зачем же искажать факты с целью омонголивания и чрезмерного обнагаивания истории Крымского Ханства? Кем задан: <Девлет Керимов> Кто ответил: <Алексей Гайворонский, заместитель директора Бахчисарайского государственного историко-культурного заповедника по научной работе> Bo-первых, Сахиб I Герай был казанским ханом в 1521-24, а крымским - в 1532-51. Т.е. перечитайте внимательно Усманова и выясните, о котором ханствовании здесь идет речь. Во-вторых, о поселении ногайцев в Крыму и о реформах Сахиба I Герая лучше прочитать не Усманова, а "Историю Сахиба Герая" Раммал-ходжи - придворного историка и личного друга Сахиба I Герая. (Rammal-Hoca. Tarih-i Sahib Geray. Ankara, 1973). Отрицание проживания ногайцев в Крыму не выдерживает критики. Всем, кто знает хотя бы азы истории Крымского ханства, известно о жившем в Крыму ногайском роде Мансур, владевшем степями вокруг Гёзлеве и враждовавшем с крымским родом Ширин. В одном из ответов на предыдущие вопросы уважаемый Господин А.Гайворонский высказался в том духе, что, мол, зачем представители крымской нации отказываются от названия "татары" и стремятся обрести самоназвание "Кырымлар" ("крымские")? Это же, мол, их родное имя. Оно так и кажется по-началу. Только вот одна незадача - почему же от этого прозвища "татары" официально, еще в советские 20-30-е годы, отказались многие тюрко-язычные народы, которых ранее в Росийской Империи именовали «татарами», также как и крымских? В том числе: азербайджанцы (бывшие «кавказские татары» или «транскавказские татары»), все северокавказские народы (бывшие «горские татары»), башкиры (бывшие «башкирские татары»), хакасы (бывшие «минусинские татары» или «абаканские татары»), шорцы (бывшие «алтайские татары»). Уже не говоря о народах, которых более или менее заслуженно называли «татарами» из-за преобладания у них монголоидных черт, - казахи, кыргызы и другие, - но которые все же отказались от этого монгольского прозвища. Даже сами ногаи (!) на Северном Кавказе уже официально не называются как «татары». А в среде казанских "татар" вновь набирает силу движение за самоназвание "булгары". Отказ от имперских кличек и обретение самоназвания пережил даже славянский народ украинцы, которых русские (великороссы) официально именовали как "малороссы". Малороссы в 1918 г. стали "украинцами". Да вот, всего пару лет назад, якуты отказались от клички "якуты" и взяли себе само-название "саха". Вопрос: Если "татары" такое хорошее и собственное имя многих тюркоязычных народов, то, на Ваш взгляд, почему же все тюркоязычные народы, ранее именовавшиеся русскими как татары, отказались от этого имени? Кем задан:<Девлет Керимов> Кто ответил: <Алексей Гайворонский, заместитель директора Бахчисарайского государственного историко-культурного заповедника по научной работе> Очень прошу читать мои прошлые ответы внимательнее. Речь шла не о том, что "татары" - это самоназание крымцев, а о том, что так их называли крымские ханы. А это не одно и то же. Крымские ханы унаследовали ордынскую политическую традицию, в которой "татарами" назывались все тюркоязычные народы под властью ордынского государства. То есть, "татары" - это название, "навязанное" разным тюркским народам ордынской властью и наследниками этой власти, в т.ч. Гераями. Поскольку впоследствии русские империалисты пытались доказывать, будто названные Ордою "татарами" тюрки являлись не коренным населением своих территорий, а появились здесь одновременно с установлением ордынской власти - отсюда и стремление этих народов отказаться от своих поздних ордынских названий. По моему личному мнению, крымцам давно бы уже следовало последовать примеру азербайджанцев и других народов. Впрочем, это лишь личное мнение, а решать, конечно, самим крымцам. Автор ответа А.Гайворонский отметил, что «термин "татары" употребляли сами ханы в качестве одного из названий для своего народа.» Однако, вряд ли это мнение автора ответа подтверждается историческими документами. Из писем крымских ханов известно, что «татарами» крымские ханы называли не себя и не свой родной крымский народ (народ, проживавший в Крыму), а только ногаев за Уралом, часть из которых в конце 16-начале 17 веков попросилась и переселилась в восточные территории Крымского Ханства (но не в сам Крым!) и стала подданными Крымского Ханства. То есть, крымские ханы "татарами" называли не коренной народ Крыма, а ногаев-подданных Крымского Ханства. То есть переселенцы-ногаи – это и есть настоящие Татары, т.к. этим именем «татары» в том время называли только монголов и монголоидов Поволжья и Прикаспия. А коренные крымцы – это не татары вовсе, поскольку таковым именем не назывались первоначально. Поэтому вопрос: может ли автор ответа привести исторические документы, подтверждающие, что крымские ханы называли себя татарами? Кем задан:<Девлет Керимов> Кто ответил: <Алексей Гайворонский, заместитель директора Бахчисарайского государственного историко-культурного заповедника по научной работе> Если автор вопроса, как видно из текста, знаком с ханскими письмами - рекомендую повнимательнее прочесть стандартные формулы в начале всех ханских посланий (в особенности в дипломатической документации), где приводится титул ханов: "Великой Орды и Великого Юрта, Кипчакской Степи, Престола Крымского, несчетных Татар, бесчисленных Ногайцев, Черкесов и Татов с Тавгачами Великий Хан". Эта формула повторялась из века в век. Ногайцев называли ногайцами, это совсем не то же самое, что татары. Вопреки мнению автора вопроса, ногайцы всё-таки жили и в самом Крыму, причем часть их крымским ханам (как, например, Сахибу Гераю) удалось сделать оседлыми. Роду Мансур (первому из крупных ногайских родов, переселившихся в Крым в 16 в.) принадлежали обширные земли Западного Крыма в районе Гёзлеве. Что до документов - то они в изобилии собраны, например, хотя бы в "Сборнике материалов к истории Крымского ханства" Вельяминова-Зернова. Вся эта огромная книга состоит из оригиналов ханских писем на крымскотатарском языке ханского времени, где в изобилии упоминается слово "татары" применительно к крымцам. А.Гайворонский также считает крымцев «тюрками Крыма». Однако, это не так, поскольку коренные жители в Крыму – только говорят на тюркском наречии, т.е. тюркоязычны, но крымцы не только, а возможно, и не столько тюрки по происхождению. В этногенезе крымцев есть древние греки, древние персы (скифы, аланы, сарматы), древние германцы (готы), итальянцы (венецианцы и генуэзцы). И еще не известно, преобладает ли в них тюркская кровь или нет. Это видно по их лицам. Также и в отношении ногаев – они не «тюрки Крыма», а скорее монголы, говорящие на тюркском наречии, ничего общего по этническому происхождению не имеющие с Крымом и его коренным народом. Вопрос: на каком основании ногаи считают себя коренными в Крыму? Кем задан:<Девлет Керимов> Кто ответил: <Алексей Гайворонский, заместитель директора Бахчисарайского государственного историко-культурного заповедника по научной работе> "Тюрки", а также "германцы", "семиты", "славяне" и т.д. - это, к сведению автора вопроса, категории не РАСОВЫЕ, а ЯЗЫКОВЫЕ. Все, кто говорят на языках тюркской группы алтайской языковой семьи, являются тюрками, независимо от того, к какой расе они принадлежат - к европеоидной (как крымцы, турки, азербайджанцы и др.) или к монголоидной (как казахи, киргизы, якуты и т.д.). Подобная ситуация не единична. Она наблюдается и среди народов уральской языковой семьи - на ее языках говорят как представители европеоидной расы (финны, эстонцы), так и монголоидной (ханты, манси). На языках индоевропейской семьи (арийских языках) тоже говорят как европеоиды (от англичан до персов), так и австралоиды (например, ведды). "Тюркская кровь", "тюрки по происхождению" - таких научных терминов нет. Бывают только "тюркские языки" и "тюркоязычные народы". Если Вы хотите правильно пользоваться терминами, то уместно выразить расовые соотношения следующим образом: в этносе крымцев преобладает южноевропейский расовый тип, а в этносе ногайцев - центральноазиатский расовый тип (добавим, что центральноазиатский расовый тип отличается от собственно монгольского типа, и таким образом ногайцы в расовом отношении - это совсем не то же самое, что монголы). Таким образом, несмотря на в корне различное происхождение от разных расовых групп, европеоидные крымцы и монголоидные ногайцы без всяких исключений являются тюрками Крыма, поскольку живут в Крыму и говорят на языках тюркской языковой группы. А.Гайворонский почему-то считает, что коренные крымские Ширин-беи были монголоиды. А есть ли подтверждающие исторические документы на это счет? Не является ли "монголоидность" крымских Ширинов удобным для русских завоевателей вымыслом, чем реальным фактом? Кем задан:<Девлет Керимов> Кто ответил: <Алексей Гайворонский, заместитель директора Бахчисарайского государственного историко-культурного заповедника по научной работе> А. Гайворонский, да будет известно, так не считает. Прочтите еще раз мой ответ: там говорится, что под властью рода Ширин и других крымских родов находились люди, принадлежащие к обоим расовым типам - и южноевропейскому, и центральноазиатскому. Бейлик Ширинов охватывал и территории предгорий, на которых проживало население южноевропейского расового типа, и степей от Карасубазара и г. Кырыма до Сиваша, где преобладал центральноазиатский расовый тип. Тем не менее, все без исключения подданные Ширинского бея считались крымцами - даже те, которые по внешнему виду и культуре не отличались от ногайцев. Что до самих Ширинских беев - то сведений об их расовой принадлежности я не находил. Если бы она даже и была монголоидной (как, например, у казанских Ширинов) - это не имело бы никакого значения, и они всё равно оставались бы крымцами в официальном значении термина. В целом, следует сделать одно важное замечание. То, что русские шовинисты лживо толковали и по сей день извращенно толкуют в свою пользу такие понятия, как "татары", "монголоидность" и т.д., не должно заставлять самих крымских татар отрекаться от собственной истории. Нет ничего плохого в том, что ханы именовали своих подданных "татарами". Плохо то, что русские историки начали манипулировать этим термином, пытаясь опровергнуть очевидный факт автохтонности крымских татар (крымцев) в Крыму. Нет ничего постыдного (если Вы, конечно, не расист) и в том, что определенная часть крымцев имеет монголоидную примесь. Постыдно то, что этот факт тоже стал перекручиваться шовинистами с той же самою целью. Говорить, как в одном из Ваших вопросов (я оставил его без ответа, потому что он обращен не ко мне, а к ногайцам), что Крымское ханство было создано европеоидами-крымцами - недопустимо, если Вы хотите доказать правду в споре. В случае дискуссии шовинист Вас очень легко обезоружит, показав Вам, например, турецкий портрет Менгли Герая 1484 г., на котором хан имеет явные монголоидные черты. Следует искать более серьезные доводы для обоснования своей позиции. Идейную борьбу с русским шовинизмом следует вести не путем отречения от очевидных фактов (потому что противники в этом случае легко одержат верх), а правильным научным истолкованием имеющихся фактов. Приведу пример. Некоторые из русских толкуют название "Украина" как "окраина", а конкретнее - "окраина России". Цель такого толкования понятна. Она та же, что и у попыток поставить знак равенства между крымскими, казанскими, астраханскими, ордынскими и т.д. татарами. Что должен делать украинский историк-патриот? Отказываться в угоду врагам от слова "Украина" и "украинец", как автор вопроса отказывается от слова "татарин"? Естественно, нет. Его задача - объяснить истинное происхождение термина от слова "краина", т.е. "край", "страна". Та же задача и здесь. Вне зависимости от того, что измышляют фальсификаторы истории, следует верно объяснить, почему коренной народ Крыма называется крымскими татарами, в чем заключается разница между ним и коренными народами других стран, носящими в своем названии компонент "татары", какую роль в формировании коренного крымского этноса сыграли представители монголоидного расового типа и т.д.

http://duslar.narod.ru/indexS15.html enhd, ты, в принципе, можешь понять,что над всеми завоеванными народами в период Золотой Орды, так или иначе, господствовали чингизиды? Или этого тебе понять не дано и ты пребываешь в святой наивной уверенности в том, что чингизиды правили лишь у казахов?

Центр "Петербургское Востоковедение". Кое-что из изданного: С. Г. Кляшторный, Т. И. Султанов. Государства и народы евразийских степей. Л. Ю. Тугушева. Раннесредневековый тюркский литературный язык: Словесно-стилистические структуры. Восемнадцать степных законов: Памятник монгольского права XVI-XVII вв. Тарих-и Кашгар: Тюркоязычная история владетелей Восточного Туркестана от начала XVI по конец XVII века. Ю. С. Худяков Сабля Багыра (Вооружение и военное искусство средневековых кыргызов).

Вадим Винцерович, а Вы не могли бы, пожалуйста, указать ( как только, разумеется, у Вас появится время) основные неточности в этой статье?

Монке би: Хранитель духа. Кыпшаки были основным населением и главными действующими лицами политической истории сменявших одна другую в едином ареале политико-государственных доминант: и государства Дешт-и-Кыпшак, и Золотой Орды, и Ногайской Орды, что лишь с незначительными и частными оговорками признается абсолютным большинством исследователей евразийского средневековья. В этой связи разговор о происхождении ногайцев уместно резюмировать одним ценным выводом ногайского ученого Би-Арслана Кочекаева: «Мы полагаем, что ногайцы монголо-кыпчакского происхождения, но не монголо-татарского. У татар не было родового деления, как у ногайцев, тем более сходных родов по происхождению с ногайцами. Зато ногайцы имели общие с казахами» (Б.-А.Кочекаев. Указ. соч. С. 24). Среди исторических событий, способствовавших «кыпшакизации» (которую вполне можно понимать как казахизацию) ногайцев, непременно нужно назвать походы знаменитого хана Хакназара 1569-го и 1577-го годов, в результате которых границы казахских владений шагнули за правый берег Жайыка (Урала) и продвинулись до среднего течения Едиля (Волги). В исторических документах обращают на себя внимание те фрагменты и упоминания, где хана Хакназара величают не только казахским, но и ногайским государем, что известный ученый П.П.Иванов комментирует так: «Массовое организованное передвижение в Среднюю Азию ногайских улусов должно было смениться разрушительными переходами отдельных незначительных групп, присоединившихся к казахским родам и действовавшим заодно с ними. Этот процесс перехода к казахам носил, по-видимому, весьма значительные размеры, особенно усилившиеся после гибели одного из важнейших ногайских князей - Ормамбета в конце XVI века» (Иванов П.П. Очерки истории каракалпаков. С. 30-31). Здесь имеется в виду легендарный Ормамбет (Ораз-Мухаммед) – внук Исмаил бия, а печальное это событие запечатлелось в казахских изустных летописях в виде регулярной формулы «Когда настигла смерть бия Ормамбета, когда пришло смятение в ряды десяти чисел ногаев…». Так вот, когда со смертью бия Ормамбета великая сверхдержава оказалась поверженной во мрак нестабильности, племена Младшего жуза принимают решение выйти из-под прежней юрисдикции (которой со смертью Ормамбета уже практически не было) и вместе со своими землями и водами, движимым и недвижимым имуществом и наличным населением отложиться от Ногайлы под власть только что выбравшегося на бескрайний простор Великой Степи нового «сизогривого» – молодого Казахского ханства. Вот как пишет об этом великий ученый-тюрколог, академик В.М.Жирмунский: «Восточная группа ногайских улусов <…> растворилась, по-видимому, в составе казахов так называемого “Младшего жуза”, владения которого простирались впоследствии от Яика и Эмбы до Иргиза и Аральского моря, охватывая земли, когда-то населенные ногайцами» (Тюркский героический эпос. С. 489-490). Если учесть, что, согласно русским летописям и документам, би Ормамбет погиб в 1597 году, то с большой степенью вероятности можно полагать, что воссоединение пребывавших в составе Ногайлинского улуса казахов Младшего жуза с Казахским ханством было осуществлено в первой четверти XVII века. Итак, предоставив читателю достаточную информацию о Ногай хане, Ногайской Орде, ногайлинском народе, мы получаем возможность вернуться к фигуре Едыге. 5. Монке – потомок Едыге Во всех крупнейших русских энциклопедических словарях – от дореволюционных Брокгауза и Ефрона и «Гранат» до всех трех изданий Большой Советской Энциклопедии – части статьей о Едыге, сообщающие о его происхождении, повторяют одну и ту же дефиницию: «правитель, выходец из племени мангыт» и глухо обрываются на этом, не распространяясь о его родословной. Но уже это довольно однозначно говорит о том, что Едыге не был потомком Чингисхана. Английский ученый Клиффорд Эдмун Босфорт, глубоко и обстоятельно изучавший историю мусульманских правителей и правящих домов, пишет: «Когда Тохтамыш умер, реальная власть в Золотой Орде перешла к энергичному «управителю дворца» Эдигею (Едигею). Однако после смерти последнего в 822/1419 г. в связи с нескончаемыми внутренними смутами начался распад Золотой Орды», – тем самым отказывая Едыге в праве быть поименованным в составленном им списке ханов Золотой Орды. В действительности же Едыге находился на троне Золотой Орды еще при жизни Токтамыша, судьбой которого стала пожизненная и злосчастная для него борьба с Хромым Тимуром. Первоначально появившись в теле Джучиева улуса, Золотая Орда достигла расцвета при Бату хане (1227-1255) и Берке хане (1257-1266), а затем при Монке Темир хане [Менгу-Тимуре] (1266-1280), Озбек хане (1312-1342) и Жаныбек хане (1342-1357) превратилась в невиданную за всю прежнюю историю сверхдержаву, распространившую свое владычество почти на всю обитаемую в то время Евразию. Сомнительную роль “восточного Герострата” взял на себя хладнокровный убийца Тимур (Тамерлан), подрубивший вместе с корнями межтюркского единства трехсотлетнюю традицию этой государственности и тем самым задержавший ход тюркского прогресса, как минимум, на полстолетия. Слава Токтамыша – чингисида, “последнего степного тигра”, покорившего Русь и подвергнувшего пожару Москву, не давала покоя хромцу, и, трижды напав на соперника, наконец, в 1391 году на берегу Жайыка он с 200-тысячной армией наносит последний удар Токтамышу. По большому счету, именно кровопийцу Тимура следует считать главным виновником распада Золотой Орды, а затем ее дробления на Ногайскую Орду, Абулхаиров улус, Могулистан и так далее. Вот какое наследие и какая страна досталась Едыге, которому довелось пережить и Токтамыша, и Железного Хромца, но который, однако, своим дальновидным и сильным правлением удостоился-таки незабываемого в веках народного звания “саблезубого льва, точащего клыки об Луну”. Версии о “происхождении Едыге из племени мангыт” не выдерживают критики, поскольку не согласуются с исторической реальностью. О многом говорит и то обстоятельство, что в подборе для себя монархического титула Едыге не стал именовать себя ни “ханом” на монгольско-тюркский манер, ни провозглашать себя “эмиром” в подражание Тимуру, а предпочел называться “бием”. Наиболее полные, подробные и точные сведения о происхождении Едыге бия приводит Кадыргали Жалайри в разделе “Дастан о Едыге би” своего “Собрания родословных”. Там его генеалогия излагается так: “В истоках его рода стоит благословенный и боголюбимый Амир Аль-Момун Абу Бакр аль-Садык (здесь и до конца цитаты выделено нами. – М.К.-М.), у которого милостию Божией было четыре сына. Младший из них был велик, звали его Мухаммед. Был он царем в Шаме. Сын его Султан Каиб, он тоже был царем в Шаме. Сын его Султан Халид был царем в Сарсаре. Сын его Султан Кайдар также был царем в Сарсаре. Сын его Абу-л-фана был царем в Антакии. Сын его Султан Махмед также был царем в Антакии. Сын его Султан Салим также был царем в Антакии. Сын его Султан Садык также был царем в Антакии. Сын его Султан Абу-л-хак был царем в Медине. Сын его Жалаладдин был он царем в Константине (Константинополе). Было у него два сына, одного из коих звали Баба Туклас. Баба Туклас был царем в Каабе. У Баба Тукласа было три известных сына. Первого звали Аббас, справа от Каабы, второго звали Абдрахман кожа. Он также лежит в Каабе. Третьего сына звали Тырма. Этот Тырма (Терме) на Едил-Жайыке (Хасиле) погиб. Сына его звали Карачи. Он тоже погиб на Едил-Жайыке. Сын его Ислам Кия, он тоже погиб на Едил-Жайыке. Сын его Кутлу Кия погиб в Кумкенте. Сын его - Едыге, да снизойдет на него милость Аллаха <…>” (Кадыргали Жалайыр. Собрание родословных. А., 1997. С. 117). На наш взгляд, это самая полная и точная родословная Едыге би. Из вышеприведенного родословного древа следует однозначный вывод: прародителем Едыге является никакой и ни один из “мангытов”, как о том ошибочно пишут большинство авторов, а не кто иной, как халиф Абубакир. Тот самый халиф (в переводе с арабского халиф – наследник, последователь), который был верным сподвижником Пророка нашего Мухаммеда [да благословит его Аллах и приветствует], являлся отцом любимой жены Пророка, пречистой праматери нашей Айши, после кончины Мухаммеда в 632 году основавший династию “праведных халифов” (ал-хулафа ар-рашидун). 6. Связь со святым В этой родословной названо еще одно имя, на которое просто не может не обратить внимания человек, мало-мальски сведущий в культуре и мифологии тюркских народов. В самом деле Баба Туклас (ср. современную казахскую огласовку – туктес - “волосатый”) – это тот самый Баба Тукты Шашты Азиз – популярнейший персонаж казахских эпических, сказочных, ритуальных, медитативных, календарных фольклорных жанров. Его мазар по сей день сохранился на территории современного аула Кумкент Сузакского района Южно-Казахстанской области. Хотя на этот счет имеется и другая версия: по данным ногайского писателя Исы Капаева, могила святого первоначально находилась на окраине Астрахани, а затем, в связи со строительством судоверфи, прах был изъят и вывезен для перезахоронения в город Мошайык. По нашему мнению, могилу святого все-таки следует искать в Кумкенте. К тому же место рождения Едыге – все тот же Кумкент. По родословным К.Жалайри, Едыге и Баба Тукласа разделяют всего пять поколений, а это примерно 150 лет. Если учесть, что Едыге родился в 1352 году, то получается, что Баба Туклас жил в XII веке. А это – время расцвета Кумкента как политического, торгового, культурного центра, который был заложен, как известно, в IX веке. Хотя Баба Тукты Шашты Азиз был реальным, а не вымышленным лицом, в героическом эпосе его имя обросло разнообразными мифическими сюжетами и подробностями, а с течением времени он стал восприниматься как полностью абстрагированный от действительности, завершенный сказочный персонаж. Имя Бабы встречается и в эпосе “Алпамыс батыр”. Испрашивая себе детородного счастья, до поры бездетный отец будущего героя Байбори ночует на могиле святого, где ему и является Шашты Азиз со словами вещего благоволения: “Моё имя – Шашты Азиз. Коль светла твоя мечта, Хватит плакать. Поднимись! – Бог дает тебе дитя ”. В историческом сказании “Едыге” Баба Тукты Шашты Азиз фигурирует в качестве одного из предков богатыря. Представляя себя собеседникам, Едыге говорит: “Если спросите меня: Кто таков я, чей я сын? – Пращур мой охотник был – Алатайлы Аншыбай. Баба Тукты Шашты Азиз Аншыбаю сыном был. Шашты Азиза сын – мой дед Парпарией-султаном был. Мой отец – Куттыкия Славен был, из беков бек. То отец мой. Сам же я Именуюсь Едыге…” В составе героико-эпического цикла «Сорок крымских богатырей» жыр (сказание) «Парпария» начинается словами аль-киссы (прозаической преамбулы-интермедии): «Отцом Парпарии был святой человек по прозванию Баба Тукты Шашты Азиз. Был он священнослужитель и была у него своя мечеть». Последняя деталь вносит важное уточнение в биографию реального Баба Тукты Шашты Азиза: как видим, он не рядовой священник, но содержавший храм крупный религиозный деятель. Вспомним и странноватое на первый взгляд сообщение К.Жалайри о том, что Св.Азиз “был царем в Каабе”. Эти фольклорные материалы вполне согласуются с содержанием персоналий в “Казахской Советской Энциклопедии”, в которой дословно сказано: “<…> По отдельным источникам, его настоящее имя – Баба Туклас. Его отец – Керемет [Чудотворный] Азиз. Баба Туклас был правителем в Мекке. По другим источникам, Баба Тукты Шашты Азиз – из дальних предков Ахмета Иассауи, человек, живший в начальную пору распространения ислама в Средней Азии, современник Коркыта (VIII-IX вв.). По третьим источникам, Баба Туклас – дед Едыге батыра, добравшийся с кочевьями до междуречья Волги и Урала; от его сына по имени Кутлубек родился народный герой Едыге” (КСЭ. А., 1973. Том 2. С. 64). При тексте данной статьи не указан автор, но мы можем догадываться, что ее авторство принадлежит великому академику Алькею Хакановичу Маргулану и в то время еще молодому фольклористу, а ныне академику Сеиту Аскаровичу Каскабасову. В сезон 1946 года А.Маргулан стоял с археологической экспедицией на городище Кумкент, а с того момента проводил целевые исследования по результатам раскопок. Само собой разумеется, что наряду со вскрытием древних культурных слоев и обследованием сохранившейся архитектуры ученые, как это водится, опрашивали местное население и осуществляли сбор фольклорных материалов. К тому же А.Маргулан, по праву считавшийся непревзойденным знатоком творчества Ч.Валиханова, был более чем хорошо знаком и с родословными К.Жалайри, отрывки из которых в свое время перевел на русский восхищенный Чокан. Поэтому, идентифицировав Баба Тукласа из сочинений Жалайри с Баба Тукты Шашты Азизом казахского фольклора, авторы и поместили в энциклопедическую статью указание на то, что Баба Туклас был верховным правителем в Мекке. Так же, как и у казахов, у современных ногайцев Баба Тукты Шашты Азиз – один из главных героев народных эпических сказаний. Как свидетельствует ногайский фольклорист А.И-М.Сиккалиев (Шейхалиев): «…Эдиге возводит свой род то к мусульманскому святому предку – покровителю ногайских князей – Баба Тукли Шашлы Азиз, то к охотнику Аншыбаю, то к арабскому святому халифу Абубекиру Саддыку» (Ногайский героический эпос. Черкесск, 1994, с.88). Аншыбай и Парпария “Сорока крымских богатырей” – полностью вымышленные герои, подтверждений о существовании которых не найти в исторических материалах. В то время как Баба Туклас и Куттыкия – реальные предки Едыге, имена которых упоминаются как в былинах и сказках, так и в исторических хрониках и родословных. А посему нисколько не удивительно, что, если Монке би – потомок Едыге, то магия святости и дар провидения могли быть генетически унаследованы им от самого Баба Тукты Шашты Азиза. Как видим, Кадыргали Жалайри вполне заслуживает того, чтобы мы воздали должную дань уважения этому крупнейшему ученому и эрудиту своей эпохи и добросовестному хроникеру-генеалогу. Еще бы: Кадыргали, кроме родного и близкородственных тюркских, в совершенстве владел арабским, персидским (часть “Собрания родословных” написана им на фарси), русским языками. Он появился на свет, идейно оформился, жил и творил в том же ареале, где прожил и Едыге, и, родившись всего век с небольшим спустя после великого государя, начал собирать историко-биографические сведения о нем в ту пору, когда истина о Едыге еще не успела превратиться в легенду. Поэтому крайне трудно, не взяв на себя грех субъективизма, подвергать сомнению достоверность его свидетельств. 7. Калу – внук Мусы бия Дальнейшую судьбу Едыгеева потомства Жалайри систематизирует следующим образом: «У Едыге было пятеро детей мужского пола, но, поскольку двое из них умерли в раннем детстве, имена их неизвестны. Известны выжившие – мурзы Нур-ад-дин, Касым, Саид-Али. Нур-ад-дин умер 37-и лет от роду. После него правил Мансур би. После него правил Кази би. У Нур-ад-дина было трое детей: Афас, Уакас, Хоразми. После Кази сначала правил Афас би, потом Уакас би. Последний умер 47-и лет от роду. У Уакаса были сыновья Муса, Ямгуршы (Жанбыршы). После Уакаса правил Муса. Потом с небольшими временными перерывами власть перешла сначала к сыну Жанбыршы Агышу (у казахов – Телагыс), затем к Хасану (у казахов – Асан), затем к Алшагыру. После этого власть перешла к Шидаку, Шейху Мамаю, Юсуфу, в конце концов бием стал сын Муса бия Исмаил…» На этом месте прервемся и мы, чтобы вернуться к тому, с чего начали – родословной племени Шекты. Что не перестанет поражать меня в феномене изустных родословных сказаний кочевых тюрок, так это то, что, не будучи зафиксированы в буквенных и текстовых выражениях, но «намертво» запечатлены в сердцах и умах поколений, по своему качеству они тем не менее нисколько не уступают ни одной письменной традиции. Как, надеюсь, помнит читатель, родословная Шекты называет отцом найденыша Калу Сирака, а отцом Сирака – ногайлинского владыку Мусахана. Связка же «Муса – Исмаил» полностью согласуется с генеалогическими картами К.Жалайри. Далее в составе героико-эпического цикла «Сорок крымских богатырей» существует сказание «Муса-хан». В этом и других, посвященных потомкам Муса-хана эпосах, говорится, что у него было 30 сыновей. В эпической поэме «Каргабойлы - Казтуган» есть такие строки: «У Мусы было тридцать сыновей. А если расспросить хорошенько, [Наидостойнейшими] Были Калу и Сары». Назвать это случайным совпадением не повернется язык. Тем более, что в сказании «Сын Жанбыршы – Телагыс» из того же цикла неизменная комбинация из тех же имен повторяется с удивительной закономерностью: «Тридцать сыновей у Мусы. Эх, Бог воздает опрометчивому. Спросишь: кто из них самый младший? – Отвечают: Калу и Сары». Отсюда вывод, что Калу – реально существовавшее, вполне конкретное историческое лицо. Неудивительно, если Калу приходился Мусе даже не сыном, а внуком. В данном эпическом цикле от Кази рождается Муса, хотя в действительности Муса был сыном Уакаса. В цикле же последний попросту выпал из родословной цепочки. А это значит, что генеалогическую градацию между Монке би и Едыге можно реконструировать в виде следующей непрерывности: Монке би < Тлеу < Айт < Болек < Калу < Сирак < Муса- хан < Уакас би < Нур-ад-дин мурза < Едыге би. Расписывать эту линию до халифа Абубакира нет смысла, ибо это уже сделано выше. … Вполне отдаю себе отчет в том, что в голове иного читателя возникает вопрос: «Стоило ли затевать весь этот сыр-бор и растягивать ветхозаветную канитель вместо того, чтобы строго и лаконично изложить уже выясненную родословную Монке би?». Заявляю со всей ответственностью, что это я делаю осознанно и целенаправленно. И вот почему. Во-первых, история Ногайлинского государства – неотъемлемая часть нашей отечественной истории. Она, начертанная золотом и кровью запись в национальном паспорте не только наших ногайских братьев, общая численность которых сегодня не насчитывает даже 100 тысяч, но и всего казахского народа, численность которого только недавно перевалила за 12 миллионов. Во-вторых, жизнь и деяния, подвиги и культурный след таких наших героических государей, как Едыге би, – это история вечного движения кочевой цивилизации, от великого и непобедимого гуннского вождя Аттилы до последнего ордынского царевича, растерзанного, но не сломленного хана Кене, демонстрировавшей остальному миру все величие естества и все естество величия неистребимого и постоянно возрождающегося степного гена. Высокая обязанность каждого ученого: уподобившись ловцу жемчуга и бесстрашно погружаясь в глубины прошлого, вызволять на берег сокровища национальной истории и щедро одаривать ими молодежь – поколения, идущие следом. В-третьих, казахи – народ, который имеет собственную богатейшую историю. Это значит, что за густым зеленым лесом общетюркского братства мы должны прежде всего уметь различать отцовские деревья и материнские травы. От общих тюркских корней мы не отречемся никогда, но с тех незапамятных времен у нас успела разрастись своя оригинальная, неповторимая и самодостаточная национальная история, которой на наши головы хватит сполна и «ни за одну из страниц которой нам не приходится краснеть» (Н.А.Назарбаев). А это напоминает нам о том, что теперь, обретя свою независимость и полноценную государственность, мы просто обязаны привести в систему и гармонию свое историческое самосознание – как приводит в порядок свой очаг каждый добродетельный гражданин и домохозяин. Вот почему я постарался донести до читателя историческую правду о прямом потомке Едыге – выдающемся степном оракуле Монке бие во всей полноте противоречий того непростого времени. Следует непременно оговориться, что относящиеся к Едыге би жыры и дастаны являются достоянием не только племени Шекты или Младшего жуза, но в большей и полнейшей степени составляют духовное богатство всего казахского народа. И раз уж затронута вечно притягательная тема литературного наследия, выскажем несколько наблюдений и по ней. 8. Благословенное начало… Некогда грозившие своей безвозвратной утерей для потомков, но попавшие на письмо, а затем и в книгу благодаря своевременнейшей рекомендации гениального в своей прозорливости Мухтара Омархановича Ауэзова, исполнявшиеся Мурыном жырау Сенгирбаевым «Сорок крымских богатырей» (прототипическая версия – «Сорок ногайлинских богатырей») и сравнимые по своей эпической силе с «Илиадой» и «Махабхаратой», эти сказания почти что чудом были вызволены из плена забвения. Все заглавные персонажи этого историко-героического цикла – политические, военные, духовные и культурные деятели, яркие личности Ногайской Орды. К великому сожалению, несмотря на положенное М.О.Ауэзовым доброе благословенное начало, никто из его учеников и последователей, за исключением профессора С.Садырбаева, так и не превратил этот огромный и потенциально плодотворный участок казахской народной поэзии в объект своих специальных исследований (См.: Садырбаев С. Вопросы циклизации казахского эпоса. Автореферат кандидатской диссертации. А., 1965). С тех пор прошло четыре десятилетия. Пусть даже ценой неимоверных потерь и издержек – через бесцеремонное цензурное вмешательство в текст, вымарывание целых фрагментов и зачистку важнейших эпизодов, «причесывание» произведений в соответствие «единственно верному» классовому подходу – выбранные места из «Сорока крымских богатырей» все-таки были опубликованы в удобоваримой для режима советской канонической серии «Батырлар жыры» («Героический эпос»). Но ведь недаром говорится: из песни слова не выкинешь. Одни лишь названия эпосов говорят сами за себя: «Куттыкия» (реально существовавшее лицо, отец Едыге), «Едыге» (сам правитель), «Нурадын» (сын Едыге), «Мусахан» (внук Едыге), «Орак и Мамай» (внуки хана Мусы), «Карасай и Кази» (сыновья Орака), «Сын Жанбыршы – Телагыс» (Жанбыршы – младший брат хана Мусы; сына Жанбыршы Агыса казахи увековечили под именем правителя Телагыса)… Столь цельную и совершенную архитектуру ногайлинской словесности так и хочется сравнить с великолепным блистающим градом из белых веж, которые возводившие его поэты-воины крепили булатными щитами – вместо шаныраков, стальными копьями – вместо уыков, калеными стрелами – в перекрестьях кереге… Степной поэтический Олимп – столица кочевого Духа – золотая Песнь-Орда, где на царствие возглашали ораторов, а прекрасное мудрое слово бывало сильнее меча… Увы, нам о современных исследователях из числа наследников Едыге приходится говорить, что, сделав шаг внутрь этого дворца, они так и застыли в растерянности, не смея приблизиться к трону. Академику Сеиту Каскабасову принадлежит такое высказывание о «Сорока крымских богатырях»: «Этот эпос прошел все виды и стадии циклизации: и сюжетной, и биографической, и генеалогической, и исторической. Благодаря такой генерализации, внутренней упорядоченности и единооформленности изложенные в жанре сказаний героические жизнеописания правителей Золотой Орды, Ногайской Орды и Казахского ханства выстраиваются в масштабную эпопею, золотым стержнем которой является «Сказание о Едыге». К столь глубокому наблюдению нечего добавить, правда, кроме чувства сожаления о том, что интеллектуальный и теоретико-методологический багаж Сеита Аскаровича так и не был применен к изучению этого памятника в виду того, что «в свое время эта тема достаточно подробно исследована В.М.Жирмунским, в связи с чем мы не станем на ней задерживаться» (Каскабасов С. Пища духовная. А., 2001. С. 493). В этом его замечании есть доля истины. Несмотря на то, что, кроме М.О.Ауэзова и К.И.Сатпаева, теме Едыге в разные годы посвящали свои специальные исследования С.Садырбаев, Р.Бердыбаев, С.Каскабасов, Е.Магауин, Д.Есенжанова, следует признать, что фундаментальных трудов масштаба и уровня «Тюркского героического эпоса» В.М.Жирмунского до последнего времени не появлялось. Несколько выше мы упомянули жившего в XIX веке акына Мурата Монкеулы. Не зря говорят: от судьбы не уйдешь. Что поразительно, так это то, что в основу сочиненного Муратом жыра «Карасай-Кази» также легли исторические предания, связанные с именами главных героев эпоса «Едыге». Вот она, времен связующая нить, вот прекрасный пример верности, бессмертия и универсализма народной памяти! 9. Истоки изучения бия Итак, выше мы выяснили, что Ногайлы Монке и Шекты Монке – одно лицо. Что же сообщают о Шекты Монке казахские ученые и литературоведы? Рассмотрим наиболее любопытные и значимые из этих сообщений. Гениальный просветитель Алаша Ахмет Байтурсынович Байтурсынов, поместив в своем увидевшем свет в 1926 году учебном пособии «Обучитель грамоте» под заголовком «Мунке би» народный рассказ о том, как семилетний Монке вынес справедливый вердикт и тем самым осуществил успешное судейство по уголовной тяжбе, заключает в финале: «Тот мальчик стал знаменитым среди всех трех жузов бием Монке, и слава его поднялась до небес». Примечательно, что А.Байтурсынов называет его Шектыулы Мунке. У другого деятеля Алаша и соратника Байтурсынова – Жусупбека Аймауытова тема Едыге и Монке отчетливо присутствует сразу в двух произведениях: в романе «Акбылек» и пьесе «Кров народный». В написанном в 1927 году романе «Акбылек» автор цитирует из сказания «Едыге» фрагмент прекрасного колыбельного речитатива: «Кто же не любит свое дитя? Когда ты родился, Нуралы мой, Я велел заколоть кобылу со звездочкой на лбу. Велел вырыть очаг в четыре стороны… Повелел запеленать тебя в крепкую ткань, Чтобы не впивалась в тельце слишком плотная и слишком тонкая ткань, Повелел пеленать тебя в детскую ткань. Из золота велел высверлить шумек, Из серебра велел установить тубек». (в казахской колыбели – бесыке шумек и тубек – принадлежности туалета ребенка. – М.К.-М.). А в малоформатной пьесе «Кров народный» цитата из Монке вложена в уста одного из персонажей – почтенного аксакала: «Недаром предсказал перед своим уходом достославный би Монке: «Будут у тебя судьи из младых детей, Будут у тебя дома из застывшей гущи. Лучшие из лошадей будут при арбе, Лучшие из джигитов будут при торговле». До октябрьского переворота произведения Монке не издавались в виде отдельных авторских сборников. И приведенные примеры – свидетельства тому, насколько популярно было его творческое наследие среди казахов начала ХХ века. В разные годы жизнь и творчество Монке изучали и подвергали описанию академик А.Жубанов, член-корреспондент Национальной академии наук, профессор Т.Какишев, доктора филологических наук, профессора С.Негимов, Ш.Керим, профессора, кандидаты наук Б.Адамбаев, К.Сыдыкулы, М.Тлеужанов, С.Байменше, Б.Омарулы. В этом ряду следует обязательно отметить большие заслуги актюбинских исследователей Жубаназара Асанова и Кемейдуллы Толеубайулы, немало сделавших для кропотливого собирания и публикации творений великого предка. В свое время образ Монке нашел высокохудожественное воплощение в романе народного писателя Казахстана Абиша Кекилбайулы «Плеяды». Академик Ахмет Куанович Жубанов в своей посвященной истории казахской музыки фундаментальной монографии «Соловьи столетий» так отзывается об уроженце Актобе, знаменитом певце Сары Батакове: «<…> Предок Сары по имени Монке би в свое время прославился находчивостью, незаурядным умом и талантом оратора, с которым сложные судебные тяжбы он умел разрешать одной фразой. Подобно Кердери Абубакиру, Монке пессимистично оценивал наступающие новые времена, которые считал знаком надвигающейся “большой беды”. Но начавшаяся с Монке традиция искусства изящного и находчивого слова имела в тот период огромное влияние» (Жубанов А. Соловьи столетий. А., 1975. С. 222). Наряду с высокой оценкой ораторства Монке академик А.Жубанов счел нужным отметить и ту составную его творчества, которая в его толгау проникнута разочарованием наступившими временами и мрачными прогнозами относительно будущего родного народа. Но это мнение Ахмета Куановича мы должны понимать в политическом контексте тех лет сталинистского разгула: на примере родного брата, членов своей семьи и современников наблюдая воочию, как малейшее инакомыслие наказывается навешиванием обвинительных ярлыков «враг народа» и «носитель байско-патриархальных предрассудков», об акынах и жырау вроде Абубакира и Монке историк-музыковед просто не мог писать иначе. В последние десятилетия ХХ века известный ученый-литературовед Турсынбек Какишев организовал своих учеников на собирание выдающихся образцов казахской народной словесности, результатом чего явился выпуск нескольких жанрово-тематических сборников. Один из них под названием «Речения биев» увидел свет в издательстве «Казахский университет» в 1992 году. В нем ученый привел созданный Монке бием в форме ребуса толгау «Кермиык кенесінен калды» и его же разгадку к нему. В посвященном этой же тематике учебном пособии «Ораторское искусство» профессор С.Негимов, приведя толгау-пророчество Монке «Будете вы жить в сборных высоких домах…», так комментирует его: «Этот высказанный в рифмованной, поэтической форме прогноз Монке би отличается прежде всего высокой точностью предсказания весьма отдаленного во времени будущего его народа. Каждой фразе присуща строгость, логичность, лаконизм. Вместе с тем каждое слово в прогнозе несет глубокую художественную и изобразительную нагрузку. Все здесь работает на гармонию: и смысловая завершенность высказывания, и образность мысли, и совершенство изображения, и экспрессивно-эмоциональная мощь» (Негимов С. Ораторское искусство. А., 1997. С. 125). Один из самых молодых среди серьезных исследователей творчества Монке, доктор филологических наук профессор Ш.Керим, избрал предметом своих изысканий прежде не обследованный апокалиптический толгау Монке би «Когда наступит конец света», который был обнаружен им в Рукописном фонде Центральной библиотеки Национальной академии наук, а затем опубликован и прокомментирован им на страницах газеты «Ана тiлi». Известный ученый-фольклорист Балтабай Адамбаев всю свою жизнь посвятил исследованию творчества не одного лишь Монке би, а всех более или менее заметных биев и шешенов казахского народа. В нескольких индивидуально составленных им сборниках увидели свет знаменитый философский диалог между Монке би и Сырым батыром и толгау «Этот селезень - птица…», также известный под названием «Слово, молвленное Монке би на совете с шеркешем Турке би и тана Нурке би». Последнее сочинение ученый воспроизвел по варианту, опубликованному в 1924 году в первом номере журнала «Сауле», то есть оттуда же, откуда этот текст некогда взял Сакен Сейфуллин для своего труда «Казахская литература». Автором ряда больших обзорных материалов о Монке является журналист и ученый Сериккали Байменше, оригинальная статья которого «Чем Монке би не Нострадамус?», опубликованная три года назад на страницах газеты «Егемен Казакстан», обернулась добротным аналитическим обобщением публикаций и исследований о Монке, появившихся за годы с обретения независимости. Все это конкретным образом подтверждает наши слова о том, что и в старину, и в советское время, и в наши дни Монке би никогда не выпадал из народной памяти и общенационального сознания. Во все времена народ обращался к вечно живому источнику его творчества, утолял свою духовную жажду, находил ответы на непростые вопросы своего бытия. Образ Монке обрел удачное отражение в романе А.Кекилбая «Плеяды», впоследствии удостоенного Государственной премии республики. Отметим, что описанные в романе события и факты не просто имели место в действительности, но и зафиксированы в исторических документах. 10. Советник хана Абулхаира Один из столпов казахской духовности, вот уже три столетия кряду Монке би не сходит с пьедестала всенародного преклонения. Кем же он был и чем примечательна его биография? Поищем ответ и на этот вопрос. Время жизни, датировка рождения и смерти Монке би на сегодня еще не прояснены и не систематизированы. К примеру, энциклопедии «Казахская литература» и «Актобе» пестрят на этот счет разноголосицей, а в последнем издании время жизни Монке и вовсе нелепо отодвинуто на столетие назад. Но мы не должны забывать, что Монке – это прежде всего современник хана Абулхаира, мудрый наставник и один из ближайших советников хана

Монке би: Хранитель духа. (Мухтар Кул-Мухаммед, советник Президента Республики Казахстан, доктор юридических наук, профессор). Би Монке – один из ярчайших деятелей казахской истории, популярность которого воистину непреходяща и имя которого не только не знает забвения, но всё чаще звучит как в народных устах, так и в философских исканиях современных ученых. Со времен его жизнедеятельности и по сей день устойчивый интерес к личности и деяниям Монке би только углублялся, в связи с чем достаточно вспомнить, что, озарившись в начале ХХ века трудами М.-Ж.Копеева, А.Байтурсынова, Ж.Аймауытова и обогатившись исследованиями А.Жубанова, А.Кекилбайулы, Т.Какишева, Б.Адамбайулы, Н.Торекула, С.Негимова, в наше время эта традиция обретает всё новых энтузиастов. Кроме строго научных, не остались в стороне и литературно-художественные жанры: так еще в XIX-ХХ веках образ Монке – вещего прорицателя и пронзительного сказителя-жырау – был воссоздан и воспет в сочинениях Нуржана Наушабаева, Нурпеиса Байганина и ряда других народных акынов, жырау и жыршы. Более того, философско-риторическое наследие Монке продолжает жить и в современной политической ораторике, одним из впечатляющих примеров чему служит известное выступление в парламенте страны народного писателя Казахстана, депутата Шерхана Муртазы, канвой своей речи выбравшего знаменитый футуристический прогноз Монке би. После жизни Монке успело миновать около двух с половиной столетий. Но на протяжении всего этого срока (эпоха царизма, советский период, время с момента обретения Казахстаном независимости) казахская литература и наука в лице представителей десятков поколений периодически обращались к его наследию и в этом диалоге со степным мудрецом сквозь толщу времен ставили вопросы и находили ответы по трудным, сложнейшим, мучительным, а порой казавшимся безысходными, проблемам национального бытия. Непревзойденный оратор, чьи поэтические раздумья наполнены магической силой слова и медитацией духа. Дальновидный прорицатель, предсказавший будущее по облику и закономерностям развития своего времени. Справедливый би и вершитель судеб, вердикты которого давно заняли прочное место в хрестоматиях казахского правосудия. Виртуозный полемист, логика речений которого всегда отличалась ориентацией на всеобщий баланс интересов и гармонию в многосложном кочевом социуме степных реалий. Кто же он? Кем он был в земной своей жизни? Или, выражаясь крылатыми словами Абая: «Так знает ли сей суетный народ Исконный облик этого героя?..» Поиск ответа на этот вопрос и поставили мы задачей сегодняшнего разговора. 1. Завидное тезоименитство «Чистейший, благородный камень Лежит в морской тиши. Чистейшее, благородное слово Лежит в глубине души. Чистейший, благородный камень Выносит морская волна. Чистейшее, благородное слово Выносит мысль со дна». Асан Кайгы Одним из последователных и скрупулезных исследователей феноменологии казахских биев и шешенов по праву считается доктор филологических наук, профессор Нысанбек Торекул. В объемистом, превышающем 50 печатных листов дополненном и исправленном сборнике Н.Торекула «Великие ораторы Степи» приведены сведения о двух деятелях, известных под именем Монке би. Первый из них – внук Чингисхана Монке Толеулы. Стремившийся стать повелителем вселенной, Чингисхан наделил своих четырех сыновей четырьмя частями покоренного им света: старший Жошы получил в наследство всю великую степь Дешт-и-Кыпшак, второй Шагатай – современную Среднюю Азию, третий Угедей – регион Алтая и Тарбагатая, младший Толе – землю отцов, Монголию. С кончиной Чингисхана его золотой трон первым унаследовал Угедей, а после смерти последнего и последовавшей за тем пятилетней смуты в 1246 году на престол великого хана взошел старший сын Угедея – Гуюк. Царствование его было недолгим: пробыв на троне не более двух лет, он вскоре скоропостижно скончался. И тогда при решительной поддержке хана Бату в 1251 году бразды правления были препоручены старшему сыну хана Толе по имени Монке. «И великана рождает мать», – не зря говорят в народе. В этом смысле уместно припомнить летописные свидетельства Рашид-ад-Дина, согласно которым у Чингисхана имелось более пятисот жен и наложниц, однако правами законных байбише (хатун-и-бузург) обладали только пять из них. Из этих пятерых байбише (Борте, Кулан, Есукат, Кунжи и Есулан) именно Борте-ханым, дочь коныратского вельможи Дат-шешена (по-монгольски сэчэн – «мудрый, всесведущий, проницательный»), была выбрана судьбой, чтобы стать матерью всем четырем «сизогривым волкам» Великого кагана – Жошы, Шагатаю, Угедею и Толе, которые, оправдав надежды отца, расширили его владения, установили в них закон и дисциплину и преумножили славу Монгольской империи. «Эти четыре сына Чингисхана были умны, исполнены достоинств и совершенны, отважны и мужественны, ценимы отцом, войском и народом», - писал о них Рашид-ад-Дин (Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. М. - Л., 1952. Т. 1. Кн. II. С. 68-69), и эти его слова с полным правом можно распространить и на их потомков, в роли великих правителей ярко запечатлевших себя в истории народов Азии. Заметим попутно, что и пятеро дочерей, рожденных Борте, – принцессы Куджын, Жетыген, Алагай, Тумалын, Алталын – в свою очередь не просто состоялись как верные и мудрые жены своим мужьям – не менее высокородным царям и принцам, но и сами стали матерями, которые воспитали немало доблестных богатырей, продолживших ратную дорогу великого предка. Итак, воссев в 1251 году на престол Потрясателя Вселенной, хан Монке (в разных источниках именуемый Мункэ, Менгу и т. п.) тем самым удостоился титула «Великого Хана», что было равнозначно званию «Правителя половины мира». Произошло это событие, как уточняет Рашид-ад-Дин, 4 июля 1251 года на Великом курултае потомков Чингиса. Великоханское правление Монке продлилось 8 лет. Казахская история, в которой история, генеалогия и биография ханов – выходцев из домов Жошы и Шагатая расписаны достаточно обстоятельно, а местами и скрупулезно до третьестепенных деталей и мелочей, почему-то не проделала этого в отношении династийного древа Толе. А между тем все три ветви, происходящие от Толе (по-монгольски толе означает «зеркало», и этот культурный термин в функции личного имени владыки почитался настолько, что после смерти хана на употребление слова было наложено строжайшее табу, а для обозначения реалии вместо запретного имени монголы выбрали тюркское слово кузгу – «зеркало»), золотом и кровью вписали свои имена в историю Азии и обессмертили их на все времена: Монке стал великим ханом, Кубылай основал правившую Китаем династию Юань (именно он построил современную, «северную» столицу Китая – город Ханбалык, которую ханьцы потом прозвали Пекином, и впервые в мировой истории ввел в оборот бумажные деньги), а Хулагу дал начало династии Хулагуидов, с тех пор на протяжении нескольких веков господствовавшей над персами. За столь детальным обращением к истории хана Монке стоит единственный посыл: с самого начала отделить зерно от плевел и заострить внимание читателя на том, насколько не соприкасаются линии судеб двух разных Монке и насколько разобщены между собой генеалогические корни, эпохальные срезы, жизненные среды, исторические роли бия Монке и Монке хана. Во-первых, монгольский государь Монке являлся не просто ханом, а великим ханом. И усматривать или предполагать в реально властвовавшем над половиной мира верховном правителе абсолютной и сверхвоенизированной державы поэта и философа – явный алогизм и нонсенс. Во-вторых, доподлинно и достоверно известно, что у монголов не было института биев, как и не существовало самого понятия «би». В этом хронологическом ракурсе институт биев – относительно поздний продукт, возникший в ногайлинскую эпоху. Касаясь генезиса тюрко-мусульманских терминов политического лидерства, следовало бы уточнить, что би – это название высшего должностного лица в ногайлинском государстве, эмир – повелителя в государстве Хромого Тимура и тимуридов, халиф – царя у арабов, султан – верховного владыки в государстве Турков-Сельджуков, а затем в Османской империи. К тому же для тех, кого у казахов называли биями, у монголов существовал синонимичный, но не тождественный термин сэчэн (в собственно казахской фонетической форме шешен, напр., Жиренше-шешен). К слову, в социальной иерархии монгольского общества статусы хана и сэчэна разнились, что называется, как небо и земля. В-третьих, каким бы великим ханом ни считался и почитался Монке, в народной памяти великой степи Дешт-и-Кыпшак имя его никогда не воспламеняло души, как Жошы, не звучало богатырским, как Бату, и славу о благоденствии его времен не берегли, как о Берке… Не случайно во всем безбрежном фольклоре тюркского мира от лица Монке-хана или о нем почти не встречается не то чтобы эпических сказаний и исторических песен, но даже незатейливых преданий, рассказов, былей. По нашим наблюдениям, реликтовых музыкальных, речевых или комбинированных сочинений (мелодекламаций), оставленных ханом Монке, приписываемых ему или повествующих о нем, практически не знают и родные, и наследные по отношению к нему народный фольклор и литература современного халха-монгольского народа. Перечисленных выше фактов и доводов как будто бы достаточно, чтобы краеугольным камнем стартовой площадки всех и всяческих разысканий по Монке бию решительно узаконить внешне незначительный, но весьма необходимый постулат: не имеют и не могут иметь рациональных оснований попытки приписать, примерить или даже сопоставить наследие, касающееся бия Монке, с жизнью и деяниями хана Монке. 2. Расплетая косы родословных Второй Монке, указанный в вышеназванном сборнике, по формальным признакам стоит куда ближе к предмету нашего разговора, поскольку в действительности его так и зовут – Монке би. «Монке би Аманулы (1763-1836 гг.). Знаменитый би-острослов, родом из племени Шекты Младшего жуза. Обрел широкую славу, заступив на арбитрское поприще на смену Сырым-шешену. По свидетельствам аксакалов, на момент кончины Монке би его сын Мурат Монкеулы (1843-1906), впоследствии поэт и большой знаток поэзии, был семи лет от роду», – считает важным сообщить составитель сборника, который, к сожалению, воспроизвел здесь весьма распространенное ошибочное мнение, следуя которому множество исследователей часто путает Монке бия из племени Шекты с отцом поэта Мурата Монкеулы. И это вполне уместный повод внести ясность в этот вопрос. Мастер героической поэзии, «словом острым, как меч, рассекающий надвое волос», Мурат Монкеулы родился в 1843 году и умер в 1906-м. В первые десятилетия советской власти и до середины ХХ века судьба литературного наследия Мурата складывалась благополучно: его жизнь и творчество получили разностороннее освещение в исследованиях таких маститых ученых-литературоведов, как Х.Досмухамедов, М.Ауэзов, С.Сейфуллин, С.Муканов, Е.Исмаилов, Х.Жумалиев, З.Кабдолов, и до 1949 года хрестоматийные материалы о нем не сходили со страниц школьных учебников. Однако со временем обнаружилось, что убийственно изобличающие карательную политику русского колониализма пламенные стихи поэта категорически несовместимы с предпочитающей любому возмущению всеобщую сонную одурь коммунистической идеологией. И тогда акын Мурат раз и навсегда был изъят из всех учебников. Наряду с Шортанбаем, Дулатом и другими поэтами той поры на него стали навешиваться целые гирлянды ярлыков, а его имя было велено упоминать исключительно в негативном контексте, в числе «поэтов печального периода». Так литературное наследие давно покинувшего этот мир поэта стало объектом полномасштабных политических репрессий. По неопровержимым свидетельствам, накопленным и систематизированным «живой энциклопедией Атырауского края» Бериком Коркытовым, родовая принадлежность Мурата Монкеулы – Берш. «Происходящий из этого племени Мурат очень рано был прозван среди народа Берш Мурат акын, что является естественным уточнением – «поэт Мурат, что из племени Берш». Берш раздваивается на линии Байсеит и Байбакты. Мурат относится к первой из них. Байсеит, в свою очередь, разветвляется на Тлес и Китас. Мурат – из Тлесов. От Тлеса рождены Каратокай и Бокен; эти две фратрии носят самоназвание «Каратокай-Берш». Мурат родом из этих Каратокаев, и по младшему праотцу еще одно его прозвище – «Каратокай Мурат». Родословная от Каратокая развивается так: Каратокай – Сасыган – Аккулы – Байбоз – Жиенбай – Рапхан – Аман – Монке. От этого Монке родился Мурат», – так, словно вручая посох незрячему, без суеты, запинок и домысливаний четко и ясно пишет старейший генеалог (Подробнее см.: Мурат, А., 2001. С. 7-8). В этом – необходимый и достаточный сигнал и ориентир для всех остальных биографов: впредь не смешивать Монке Берша с Монке Шекты. Поскольку Мурат осиротел очень рано, сведения о его отце крайне скудны, а в сохранившемся минимуме информации практически не встречается даже намеков на то, что Монке Аманулы мог быть бием. После смерти Мурат был похоронен на землях аула Жарсуат современного Индерского района. В наши дни благодарные земляки возвели над его могилой прекрасный мавзолей. В ходе моей прошлогодней поездки в Атыраускую область я специально посетил Индер, где вместе со старейшинами побывал на упокое Мурата и совершил в честь великого предка поминальный молебен. В ходе множества интересных встреч и обстоятельных бесед местные аксакалы полностью подтвердили сведения, приведенные в родословных книгах Б.Коркытова: мать акына Мурата была родом из племени Адай, а жена – из Есен-Берш; у Мурата было два сына – Сары и Даулеткали. Вывод из этого однозначен: отец Мурата не имеет никакого отношения к Монке бию из племени Шекты; Монке Аманулы – не шектинец, а бершевец; данных о том, что Монке Аманулы был бием, – не существует. 3. Ногайский след в биографии бия В большинстве источников об историческом Монке би обращает на себя внимание высокая частотность упоминаний о нем в составе весьма регулярного словосочетания “Ногайлы Монке би”. Например, Машхур-Жусуп Копеев в свое время привел его знаменитое обращение-толгау «Когда однажды закручинишься, народ мой…» под заголовком «Декламация Монке би, выходца из Ногайлы» (А., «Гылым», 1992. Том 2. С. 55-58). До сих пор не разгаданный и не прочитанный до конца таинственный обладатель высокого вещего знания, изумительный энциклопедист своей эпохи Машхур-Жусуп отнюдь не случайно вложил толгау-речитатив Шекты Монке би в уста Монке би Ногайлинского. Потому что в действительности это - один и тот же человек. И теперь самая пора обстоятельно аргументировать этот тезис. В 1992 году издательство «Рауан» выпустило сборник «Алты Ата Алім» - «Шестиколенное племя Алим» (составители: Ж.Дауренбекулы, С.Куттыбайулы). В нем относительно родословной Шекты (подлинное имя этого родоначальника – Жаманак) приводится нижеследующее предание: «Занятый выпасом лошадей, старший сын Жаманака по имени Шынгыс (по другим источникам, это был младший брат Шынгыса Орис. – М.К.-М.) случайно набрел на бившегося в агонии юношу. Оказав первую помощь и вырвав его из когтей смерти, он привез незнакомца к себе в аул. Объявив всем ближним и дальним о своей находке, Шынгыс «стал купать найденыша в молоке, кормить мясом бедренной кости и выделил ему для жилья отдельную юрту» (то есть усыновил по обычаю. – М.К.-М.). Юноша так и не сказал, как его имя и какого он роду-племени, и между собой его стали называть Маку. Потом сосватали ему умную девушку по имени Зерип, но счастье молодых было недолгим: вскоре молодой муж тяжело заболел. Поняв, что дни его сочтены, приемный сын сказал Шынгысу всю правду о себе. Оказалось, что звали его Калу, его отца – Сирак, а отцом Сирака был знаменитый ногайлинский хан Муса. Кроме Сирака, от байбише (старшей жены) у Муса-хана имелись сыновья Орак, Мамай, Алшагыр. От токал (младшей жены) у Муса-хана было семеро детей, старшего из которых звали Исмаил… Исповедовавшись на смертном одре, Калу напоследок завещал, чтобы младенца от его беременной жены, если родится сын, нарекли именем Болек (что значит «отдельный, особый, другой». – М.К.-М.). Так несчастный умирает спустя всего шесть месяцев после женитьбы на Зерип. Когда та разрешилась от бремени ребенком мужского пола, Жаманак назвал его Болеком и воспитал равноправным среди прочих своих потомков» (Указ. соч. С. 21) Дальнейшая родословная развивалась так: от Болека пошли два сына – Айт и Бужыр, от Айта – Тлеу и Кабак. Тлеу прославился как храбрый полководец во времена хана Тауке Праведного и героически погиб в 1684 году в битве при Сайраме. Его прах покоится в священном Туркестане под стенами мавзолея Св. Кожа Ахмета Иассауи. Монке би – прямой потомок этого Тлеу-батыра. Кстати сказать, знаменитые батыры Есет и Бекет – также потомки братьев Тлеу и Кабака. Вышеизложенное делает теперь понятным и прозрачным, почему родословная бия Монке сначала следует по линии Тлеу – Айт – Болек - Калу и упирается в отчима Шекты, а в дальнейшем удлиняется цепочкой Калу – Сирак – хан Муса и в конце концов венчается именем основателя Ногайлинского улуса, воспетого во многих исторических песнях и сказаниях тюркских народов богатыря-правителя Едыге. Вот почему великого Монке бия мы также могли бы именовать по генонимам – «Ногайлы Монке би, Шекты Монке би», ибо в этом не было никакого противоречия или ошибки. Ногайская Орда – наследница славы Золотой, Белой и Синей Орды и последнее после них великое государство кочевников. К сожалению, в эти дни в силу множества объективных и субъективных причин и факторов достославная история Ногайской Орды начала тускнеть, забываться, а местами и напрочь стираться в сознании современников. Сегодня далеко не каждый, в чьих жилах течет кровь былых ордынцев, отдает себе отчет в том, что ногаи и казахи – единокровные братья и дети одного прародителя, в пору седой старины являвшиеся представителями одного народа и гражданами одной страны. И эта ситуация побуждает нас более подробно остановиться на наиболее ключевых, на наш взгляд, проблемах и обстоятельствах единого этногенеза. Об этимологии слова «ногай» имеется множество разноречивых мнений. Одна из трактовок связывает происхождение этого хоронима (хороним [< греч. хора «край, страна» + оним «имя»]) и в данном случае названия улуса с именем внука Жошыхана по имени Ногай, служившего командующим тумена (в русских энциклопедиях – «темник Золотой Орды») и умершего в 1300 году. Как известно из истории средних веков, богатырь Ногай в качестве главнокомандующего многократно водил армию хана Берке в походы и сражения, в результате которых расширил границы Золотой Орды до Дона и Дуная, а потом успешно правил этой огромной территорией от имени хана Берке. По замечанию известного востоковеда Н.И.Веселовского, авторитет Ногая среди современников был настолько высок и бесспорен, что в 1273 году он сочетался браком с Ефросинией, дочерью византийского императора Михаила Палеолога. Наряду с Польшей, Венгрией, Болгарией, Сербией многие русские княжества стремились и почитали за высокую честь для себя быть в союзе с находившимся в зените могущества и славы Ногаем (Веселовский Н.И. Хан из темников Золотой Орды Ногай и его время // «Записки Российской академии наук». 1922. Серия 8. Том 13, № 6). На наш взгляд, традиция называть государство по имени правителя или правящего дома (Джучиев улус, Чагатаев улус, Узбеков улус, династия Хулагу) повелась со времен Чингисхана; аналогичным образом государство, созданное Ногайханом, получило название Ногайской Орды, а возникшая в нем нация, соответственно, была прозвана ногаями. Косвенное этому доказательство заключается в том, что в источниках, датируемых дочингисовой эпохой, ни племени, ни даже малочисленного рода под названием «ногай» практически не встречается: упоминания о такой стране и таком народе стали фиксироваться на письме только по минованию эпохи Ногайхана. Впрочем, на это возражает ученый-историк Б.-А.Кочекаев, немало времени посвятивший изучению ногайской истории: «Такую версию трудно допустить, так как сразу возникает вопрос: почему же подданные Ногая никогда не называли себя ногайцами. Известно, что Ногай погиб в 1300 г., сыновья его в 1301 г., и только спустя почти два века появились понятия «ногай», «Ногайская орда» (Кочекаев Б.-А. Ногайско-русские отношения в XV-XVIII вв. А., 1988. С. 21-22). Не приемлющий устоявшейся точки зрения на происхождение этнонима «ногай» автор настаивает на том, что начало государственности Ногайской Орды было заложено ханом Едыге, почему его имя и запечатлелось в многочисленных произведениях фольклора, а имени Ногая народная память якобы не сохранила. С таким заключением крайне трудно согласиться. Во-первых, имя Ногая и описания его победоносных походов встречаются в бесчисленном множестве средневековых арабских, персидских, русских, византийских летописей. Во-вторых, в действительности этнонимы «ногай», «ногайлы» начали обретать письменную фиксацию никак не «спустя почти два века» после гибели Ногайхана, как о том заявляет Б.-А.Кочекаев, а немногим меньше столетия после нее. Умноживший славу Орды бий Едыге родился в 1352 году и в 1396-м воссел на трон. Бесспорно и несомненно, что именно Едыге всемерно укрепил и благоустроил Ногайскую Орду, приведя ее к расцвету, и в этом вопросе мы абсолютно солидарны с Б.-А.Кочекаевым. Что же касается игнорирования уважаемым ученым очевидной, а главное – всемерно достоверной причинно-следственной этимологической связи между политонимом «Ногайхан» и этно-хоронимом «ногай», то здесь, на наш взгляд, мы имеем дело с исследователем, оказавшимся в ловушке прямолинейного и негибкого концептуализма, устроенной им же самим. Подоплека прозрачна и кроется в отстаиваемом Б.-А.Кочекаевым также весьма шатком тезисе о том, что «Едыге происходил не из чингисидов и даже не из монголов, а из самой гущи кочевников – из племени мангыт». (То, что Едыге никакой не мангыт, мы докажем несколько ниже, а пока продолжим разбор наиболее популярных версий.) Еще одна группа исследователей (М.Г.Сафаргалиев и др.) придерживается убеждения, что этноним «ногай» произошел от монгольского нохай - «собака» (См., например: Распад Золотой Орды. Ученые записки Мордовского университета. Саранск, 1960. Вып. 11. С. 226). Судя по всему, энтузиасты такого решения избрали своей путеводной гипотезой распространенный в культурно-антропологических изысканиях постулат о том, что древние тюрки возводили свою легендарную генеалогию к всеобщему праотцу-волку, а в мифо-поэтических представлениях ряда монгольских племен псовым отведена функция тотемных животных. В самом деле, древнейшая и богатейшая традиция сакрализованного культа пса-волка у тюрко-монгольских народов имеет место быть, а учеными-ногаеведами зафиксированы и записаны многочисленные и разнообразные фольклорные материалы, повествующие о том, что ногайцы произошли от чудесной крылатой собаки, именуемой в народе «самыр». Нисколько не отклоняя этой версии, мы тем не менее считаем своим долгом напомнить читателю, что и в этом смысле ногай в значении «ногаец, ногайлинец» является производным от имени собственного Ногай (хан), которое, в свою очередь, и весьма вероятно, является производным от слова ногай в значении «пес, собака». Но никак не наоборот. Многочисленные примеры из систем личных имен тюрко-монгольских народов не опровергают, а только лишний раз подтверждают наш градационный порядок, ср.: Таз Мойнак (двойное «собачье» имя половецкого хана, известного в русских летописях как Боняк Шелудивый), Барак хан (барак – кудлатый дворовый пес), Кокжал Барак (Сизогривый Барак) и т. п. Во времена правления «пламенеющего сердцем за народ» бия Едыге Ногайская Орда раздольно расправила крылья и, добившись для своего народа мощи и независимости, счастья, достатка и благоденствия, превратилась в могучее степное государство, слава о котором разнеслась по всем уголкам Европы и Азии. Едыге (в русских и татарских летописях и жизнеописаниях – Едигей, Идигу, Идику) официально воцарился в 1396 году, однако к реальной власти пришел задолго до этого. Первоначально в его владениях находилось междуречье Едиля и Жайыка (Волги и Урала). Затем, заключив союз с Темир-Кутлуком, в 1399 году в решающем сражении на реке Ворскла он наголову разбивает объединенное польско-литовское войско. Оказавшись после кончины Темир-Кутлука единовластным правителем Золотой Орды, Едыге начинает покровительственно собирать под свои знамена некогда благодатно располагавшийся в великой степи Дешт-и-Кыпшак Джучиев улус, успевший к тому времени натерпеться изрядных расстройств от безжалостных рейдов кровопийцы Хромого Тимура. В 1409 году Едыге поставил на колени практически всю тогдашнюю Русь. Окружив Москву, отступил, взяв крупный выкуп. Но занял Серпухов, Дмитров, Переяславль, Ростов, Нижний Новгород и еще много крупных и мелких русских городов. Обозначив состоявшийся под знаменами Золотой Орды апофеоз великой кочевой цивилизации, Едыге навсегда оставил свое славное имя в многочисленных героико-эпических сказаниях своего народа, в настоящее время бережно хранимых среди новых наций: казахов, ногайцев, татар, башкортов, каракалпаков, узбеков. Начиная с эпохи Чокана Валиханова, которому затем плодотворно наследовали М.Ауэзов, А.Маргулан, К.Сатпаев, лишь редкие исследователи истории и литературы казахов не писали о Едыге. А на правах одного из лучших образцов казахского исторического эпоса дастан «Ер Едыге» вплоть до 1950-х годов включался в программу общеобразовательной школы. Несколько лет назад молодой талантливый ученый Едыге Магауин защитил на эту тему кандидатскую диссертацию. Вот уже несколько столетий имя Едыге не меркнет в народной памяти. И за это бурное и насыщенное время не только он сам, но и его потомки – Орак, Мамай, Карасай и даже Кази – только усилили свои позиции в качестве центральных персонажей казахского эпоса. Что за этим стоит? 4. Зов неразделенного наследства Сегодня, когда покончено с ограничениями и запретами, замалчиваниями и фальсификациями колониальных и тоталитарных времен, ученый мир немало говорит и пишет о том, что исчислять историю казахского народа с момента образования Казахского ханства – это непростительное пренебрежение к прошлому нации, неуважение к ее исторической памяти, равнозначное вульгарному ее зашориванию и оскоплению. С этой же принципиальной позиции мы должны подходить и к рассмотрению генезиса, места и роли как исторических личностей, вроде Едыге, так и всех преждепрошедших состояний – вроде Ногайлинского государства – современного казахского и других братских народов. Территориально Ногайский улус охватывал огромное (нынче кажущееся необозримым, невероятным и фантастическим) пространство от междуморья Азова и Арала по южным границам до Дона и Дуная в западной оконечности и до Есиля (Ишима) и Ертыса (Иртыша) в северо-восточных пределах. Как уже отмечено выше, общий для населения страны этноним «ногай» появляется в письменных памятниках не ранее XIV века. Так кем же были ногайцы, каков был этнический состав этой последней империи кочевых тюрков? Многочисленные исследователи сходятся в общем мнении, что по своей этнической принадлежности так называемые «ногайлинцы» Едыге би были кыпшаками. Если А.И.Мусин-Пушкин расплывчато предполагал, что ногайцы возникли из смешения монголов с тюрками, то П.Бутков уверенно пишет о «кыпшаках, которых собрал под единое знамя бий Едыге». Мнение Л.Люлье о ногаях, как о «кыпшаках, оставшихся после монгольской орды», подтверждает и уточняет С.А.Плетнева: «По существу Ногайская Орда состояла в основном из потомков половецкого населения, включенного в середине XIII века в состав Золотой Орды» (Плетнева С.А. Кочевники средневековья: поиски исторических закономерностей. М., 1982. С. 140). Сегодня не нуждается в пространных доказательствах тот факт, что в средние века название «кыпшак» применялось едва ли не ко всем племенам, впоследствии принявшим участие в этногенезе казахов и в эти дни входящим в состав казахского народа. Что касается этнической ситуации в Ногайской Орде, то по ней исследователями приводятся достаточно дискретные сведения: наряду с мангытами там находился известный под дублетным этнонимом «алшын» почти весь Младшежузовский конгломерат, а также подавляющее большинство подразделений племенных союзов аргын, найман, канлы, уйсун, кыпшак, керей. Остается только сожалеть, что советский период развития казахской исторической науки оказался «потерянным» в этой части: ногайлинская эпоха в то время не изучалась всерьез в той мере, каковой она заслуживает, и инерция такого невнимания ощутима по сей день. Достаточно сказать, что в увидевшем свет пять лет назад дополненном издании «Истории Казахстана» Ногайской Орде отведено всего-навсего 1,5 страницы. Вообще за исключением кандидатской диссертации семипалатинского ученого-историка Амантая Исина в современной казахской исторической науке нет ни одной серьезной научной работы по данному историческому периоду. Этой затянувшейся паузой наших историков не преминули воспользоваться отдельные татарские исследователи, которые открыто взялись адаптировать и интерпретировать ее исключительно как свою собственную. В результате история Ногайской Орды стала преподноситься как история их государственности, ногайлинские богатыри – их богатыри, ногайлинский исторический и героический эпос – образцами их народного фольклора и литературы. Другой вопиющий пример являет прямолинейная «патриотичность», с которой татарский ученый М.А.Усманов приписывает татарам и авторство, и содержательную адресацию знаменитого «Собрания родословных» Кадыргали Жалайри (См.: Усманов М.А. Татарские исторические источники XVII-XVIII вв. Казань, 1972). А другой современный ученый по фамилии Р.Фахрудинов пошел в своих притязаниях еще дальше, договорившись до следующего заявления: «Золотая Орда была общим и единым средневековым государством всего татарского народа, всех этнографических групп, окончательно сформировавшихся как народность на той обширной территории, которая исторически была золотоордынской. Естественно, она имела свои отдельные регионы с локальными вариантами этноса, его языка и культуры. Однако это было, например, не казахским (выделено нами. – М.К.-М.), не узбекским, хотя эти народы занимали его периферийные восточные районы, а прежде всего татарским государством. История этого государства, язык, материальная и духовная культура его населения – это татарская история, татарский язык, татарская культура» (Золотая Орда и татары. Набережные Челны, 1993. С. 16). Казахским ученым, по-видимому, еще не попадалось на глаза это «исследование». Если же попадалось, то мы вынуждены с прискорбием признать, что они пока не в состоянии дать достойный отпор подобным наукообразным несуразицам. Но мир не без честных людей, а правду боготворят не только казахи. Суровой отповедью, достойной Доспамбета-жырау, отреагировал на это известный ногайский писатель Иса Капаев: «Хотелось бы сказать и о вопросе периферийности казахов, которые поднимают некоторые ученые. Для Золотой Орды периферийным было, скорее, место расселения казанских татар, нежели земли, занятые казахами: они примыкали к территории древнего ногайского государства. В вышеупомянутом тексте явно прослеживается главная мысль: после отделения Казахстана и Узбекистана в Российском государстве остается только один народ, который должен присвоить культурное наследие Золотой Орды, – это современные казанские татары. Иначе, чем культурным грабежом, мародерством, такую позицию не назовешь» (Капаев И. Уплывающие тени. Ставрополь, 1999. С. 172). К этой позиции, выбравшей «вместо ласковой лжи беспощадную правду», как говорится, нечего прибавить. Ибо истина в том, что история Золотой Орды и ее наследия в первую очередь и самым непосредственным образом относится именно к казахам. Добавим к этому, что, когда к Ногайской Орде присоединилось множество подразделений и без того (и задолго до того) многочисленных и внутренне разветвленных кыпшакских племен, то присутствовавшие среди ногайцев мангыты, являвшиеся по крови монголами, подверглись последовательной и сплошной естественной ассимиляции. Башкортский ученый Р.Г.Кузеев так пишет об этом: «Племя мангыт, из которого происходил Ногай, смешалось с тюрками и полностью кыпчакизировалось» (Происхождение башкирского народа. М., 1974. С. 484).