Лидеры

Раньше считалось, что эти печи появились в древнетюркскую эпоху в VI–X вв. нашей эры, однако радиоуглеродный анализ показал, что они возникли на 300 – 400 лет раньше – в III–IV вв. нашей эры, то есть еще до того, как сложился Тюркский каганат. Это открытие кардинально меняет представление о развитии древней металлургии. Археологи ТГУ при поддержке гранта РНФ "Генезис черной металлургии в Южной Сибири" изучают, кто, когда и каким именно способом стал добывать железо на Алтае и в Шории. Первая часть проекта – исследование древних железоплавильных печей Горного Алтая (Россия). Всего там было открыто 15 печей кош-агачского типа – это крупнейшие для того времени печи во всей Центральной Азии. Исследования велись в 1970 – 1980-х годах, и тогда их появление связали с первым Тюркским каганатом. После этого больше 40 лет на территории Горного Алтая исследования по археометаллургии железа не велись. В 2018 году археологи ТГУ провели раскопки древних мастерских по выплавке железа на берегу реки Куяхтанар. Для обнаружения печей и рудных выработок ученые использовали аэрофотосъемку и магнитную разведку. Именно с помощью магнитной разведки была обнаружена печь прекрасной сохранности, что впервые позволило полностью восстановить конструкцию и понять древнюю технологию выплавки железа. "Проведенная работа позволила провести переоценку дат возникновения печей данного типа на Алтае. Радиоуглеродные даты показали, что печи кош-агачского типа появились уже в III-IV вв. нашей эры. Очень похожие печи встречаются позднее в Юго-Восточной Азии, – рассказал руководитель проекта, сотрудник лаборатории социально-антропологических исследований ФИПН ТГУ Евгений Водясов. – Это переворот представлений о развитии металлургии. Раз такие сложные и производительные печи появились на Алтае раньше, чем в Юго-Восточной Азии, то теперь нужно переосмысливать существующие представления о распространении технологий. В этом нам могут очень помочь исследования на пограничных российскому Алтаю территориях Монголии, Казахстана и Китая". В печах кош-агачского типа можно было получить за одну плавку железную крицу весом около одной тонны. Для сооружения печи использовалось 1500 кг глины и каменные плиты весом 1200 кг. "Мы изучили подземную камеру и наземную часть печи, где происходил процесс восстановления железа из руды. В этом году будем искать место, где обрабатывали полученную крицу, и надеемся найти кузницу", – пояснил Евгений Водясов. Результаты своей работы томские ученые представили на международной конференции Archaeometallurgy in Europe в Мишкольце (Венгрия). Доклады томских ученых получили высокую оценку и вызвали оживленную дискуссию. Несколько зарубежных лабораторий предложили им рассмотреть возможность совместных проектов. tsu.ru

Фуюйские кыргызы (самоназвание – кыргыз, хэргэз, тиртиз), народ в КНР, провинция Хэйлунцзян, уезд Фуюй. Самый восточный тюркоязычный народ в мире. Потомки енисейских кыргызов, переселенных в 1703-1706 гг. в Джунгарию, затем, согласно преданиям, они были переселены после падения Джунгарского ханства властями династии Цин в Маньчжурию в 1755-1757 гг.(20-22 гг. правления императора Цянлуна). Численность фуюйских кыргызов на 1997 г. составляла около 1200 человек. Согласно сообщению Гандулы Салк и Мамбета Турду[1] , первые научные сведения о фуюйских кыргызах были записаны в период японской оккупации территории Маньчжурии (1931-1945). В 1943 японская команда, состоящая из трех человек: Тиансан (Tiansun) - медицинский доктор, Хи Хэнгинг (He Hanging) и Ву Тянхао (Wu Tianhao) от Далянской библиотеки, посетили Фуюй и Вуцзяцзы во время изучения монгольского населения на оккупированной территории. В течении июля 1944г. японский ученый Киу Юань Зэнгрен (Qiu Yuan Zhengren) посещал Вуцзяцзы, с целью изучения кыргызов. Он процитировал работу прежних исследователей и ввёл в научный оборот небольшое количество первичной информации относительно фуюйских кыргызов в своей статье "Поездка к киргизам", переизданной в 1986г. В ряд первейших упоминаний о фуюйских кыргызах можно поставить факт донесения советских солдат киргизской национальности в штаб Советской Армии, вступившей в 1945г. в Хэйлунцзян, об обнаружении среди местного населения людей, называющих себя киргизами и говорящих на понятном им языке, о чем было впоследствии сообщено китайской стороне. Немногочисленные, так или иначе, более детальные исследования привлекли внимание к фуюйским кыргызам [2]. Вероятно, кыргызы в Хуйлунцзяне никогда не упоминались бы без первого шага, предпринятого в 1952 г. статьей Ю Иифу (Yu Yifu) "Цзи-эр-цзи-си Ненжианговых лугов" ("Ji-er-ji-si Nenjiang Grassland"), которая побудила впоследствии просить признания за кыргызами статуса национального меньшинства. Его статья, переизданная в 1985 г., была, вероятно, самым ранним описательным источником о фуюйских кыргызах. Тем не менее, как отмечает Гандула Салк и Мамбет Турду, этот источник не интегрирован во все исследования до настоящего времени. Он содержит основной материал по истории, миграции, социальной и политической ситуации, культуре и народной памяти, языку, экономике, традициям и бытовой жизни[3]. Неоценимый вклад в дело изучения фуюйских кыргызов был внесен китайским киргизологом Ху Чженхуа, который, начиная с 1957г., производит ряд полевых и теоретических исследований по истории, религиозной ситуации, семейно-бытовым традициям. Также им были тщательно проанализированы лексические, фонетические и морфологические особенности языка на основе им же собранного лингвистического материала. В 1967 г. советским ученым Э.Р. Тенишевым было выдвинуто предположение о том, что язык фуюйских кыргызов - реликтовый остаток языка енисейских кыргызов ХV в., имеющий связи с языком тянь-шаньских кыргызов и языками Саяно-Алтайского региона, в особенности с хакасским[4]. Следующий шаг согласно сообщению Гандулы Салк и Мамбета Турду был предпринят Джу Гуошенг (Ju Guosheng) в 1986 г., которая представила некоторые выводы о причинах и времени перемещения. Российскими археологами Л.Р. Кызласовым [5] и Ю.С. Худяковым [6] было выдвинуто предположение о том, что фуюйские кыргызы – потомки переселенных монголами в ХIII в. при Хубилай-хане в Маньчжурию енисейских кыргызов, что однако не подтвердилось. Финский ученый Ю. Янхунен [7] совершил ряд поездок к фуюйским кыргызам и вслед за китайскими коллегами высказался в пользу того, что данная этническая группа была переселена цинскими властями в XVIII в. после падения Джунгарского ханства вместе с джунгарскими олётами, которых сейчас в уезде Фуюй больше чем кыргызов. Точка в вопросе о происхождении фуюйских кыргызов была поставлена хакасским ученым В.Я. Бутанаевым, который, проведя лингвистический анализ, с привлечением историко-этнографического материала, показал этногенетическую преемственность фуюйских кыргызов и хакасов от енисейских кыргызов. Однако до сих пор окончательно не решен вопрос об исторической судьбе енисейских кыргызов в составе Джунгарского государства и обстоятельств их переселения в Маньчжурию. Некоторые сведения содержатся в небольшой статье коллектива авторов - С.Г. Скобелева, Чжан Тайсяна, А.А. Шамаева, посвященной родовому составу фуюйских кыргызов [8]. В мае 1997 г. польская исследовательница Гандула Салк совместно со специалистом по киргизской поэзии от Синьцзянской Академии Социальных Исследований Мамбетом Турду была совершена поездка к фуюйским кыргызам, результатом которой стала их совместная работа ""Фуюйские кыргызы" согласно современной ситуации и легендарному прошлому", где были даны сведения об основных этапах бытования фуюйских кыргызов в Хэйлунцзяне. Была проведена работа по сбору и анализу сохранившихся устных преданий о прошлом фуюйских кыргызов, произведен анализ современной ситуации, представлен широкий историографический обзор изучения данной этнической группы. Работа Гандулы Салк и Мамбета Турду была использована автором как основной источник по истории изучения и современному состоянию фуюйских кыргызов для написания данной статьи. Уезд Фуюй, где живут кыргызы, расположен в 300 км к северо-западу от г. Харбина, на левом берегу реки Неньцзян в провинции Хэйлунцзян, занимающей северо-восточную часть КНР. На востоке уезд граничит с уездом И-ань, на юге - с уездом Линьдян и г. Цицикар, на западе - с окраинами г. Цицикар и отделен от уезда Ганьгань рекой, на севере граничит с уездом Нэхэ. Кыргызы встречаются также в Хайларе вблизи уезда Фуюй. Уезд находится в 124° – 125°2' восточной долготы, 47°1' – 48°16' северной широты. Протяженность с севера на юг 74,4 км, с востока на запад 74 км, общая площадь – 4026 км2. 739,26 км2 занято под земледелие, 1025,64 км2 – пастбища и уезд считается земледельческо-скотоводческим в экономическом плане. На 1979 г. численность населения уезда – 270000 человек, в их числе: китайцы, маньчжуры, монголы, дунгане, корейцы, дауры, кыргызы, эвенки, сибо, мяо, чжуан и еще 11 этнических групп. Численность малых народов около 22 тысяч человек. Группа кыргызов местечка Вуцзяцзы ("пять дворов"), проживающая в коммуне "Дружба", уезда Фуюй, является самой многочисленной. Коммуна находится в 12-13 км от поселка Фуюйсянь. Через нее проходит железная дорога Цицикар– Неньцзян темир. Численность коммуны – около 650 человек, из которых более половины китайцы, одна треть кыргызов, а также монголы, дауры, маньчжуры. Вообще фуюйские кыргызы подразделяются на 9 групп. Еще одна группа проживает в местечке Цицзяцзы ("семь дворов"), - 15-16 км к северо-востоку от Фуюйсяня. Через нее проходит железная дорога Цицикар–Бэй`ань. Кыргызы переселялись в Цицзяцзы, начиная с 1920-30 гг. из Вуцзяцзы и других мест[9]. Согласно официальной переписи в 1952 г. в графстве Фуюй было зарегистрировано 455 кыргызов. Местная перепись в 1979 г. показала 614 человек. Финский ученый Ю. Янхунен, сообщая об официальной переписи 1982 г., указывает, что, в то время как 788 кыргызов проживало в районе уезда Фуюй, 65 кыргызов жило в г. Цицикар и приблизительно 21 фуюйских кыргызов было рассеяно по Северному Китаю. В 1990 г. кыргызов в Хэйлунцзяне насчитывалось до 1451 человек [10], в число которых возможно входят представители тянь-шаньских кыргызов, проживающих во множестве в западных районах Китая. В 1997 г. количество кыргызов в уезде Фуюй достигало 1200 человек [11]. Фуюйские кыргызы самый восточный тюркоязычный народ в мире. Лексические показатели языка фуюйских кыргызов, как было доказано И.И. и В.Я. Бутанаевыми, полностью идентичны особенностям словарного состава хакасского языка и ближе всего соответствуют сагайскому диалекту [12]. Только для языков фуюйских кыргызов и хакасов характерен признак "з" в середине и конце слов, а также начальный сонант "н" [13]. Кроме того, у хакасов и фуюйских кыргызов полностью совпадает древняя номенклатура родства.. Совпадает характерное только для хакасов и фуюйских кыргызов происхождение понятий. Сохраняется общий для обоих народов набор слов, не повторяющийся ни в одном другом языке. По родовому составу фуюйские кыргызы сближаются с сагайцами и бельтырами – хакасскими субэтническими группами, что дает основание считать их потомками кыргызов Алтырского улуса (на что указывает также наличие рода гиргиз/орттыр). Они подразделяются на следующие роды: билтир, иниг, табан, гапхын, гиргиз или орттыр и сандыр, названия которых полностью аналогичны хакасским сеокам пилтiр, iчеге, табан, хапхын, хыргыс и сайин [14]. За время пребывания в Маньчжурии в изоляции от остального тюркоязычного мира фуюйские кыргызы сохраняли на протяжении четверти тысячелетия свой язык. Живя в иноязычном, преимущественно монголоязычном окружении, кыргызы к середине ХХ в., когда появились первые исследователи, стояли на стадии "координатного (согласованного) двуязычия", который переходил в типичное "подчиненное двуязычие" [15]. Во второй половине ХХ в. с распространением китайского образования и роста численности собственно китайцев - ханьцев в уезде фуюйские кыргызы стремительно утрачивают родной язык. Язык фуюйских кыргызов бесписьменный. До середины ХХ в. в среде фуюйских кыргызов сохранялись древние языческие верования, которые были потеснены с проведением земельной реформы в Китае, а также внедрением новой идеологии. В историческом прошлом, несомненно то, что фуюйские кыргызы попадали под влияние ламаизма, но так и остались язычниками. В прошлом у фуюйских кыргызов были шаманы ("кам"). Были распространены культы "аобао" ("Aobao") -"груда камней для того, чтобы поклоняться духам горы", "тайбайлиджингксин" ("Taibailijingxin") - культ поклонения духам горы, "ха хас" ("Ha Has") - поклонение священному дереву (вяз или береза) [16]. Кыргызы совершали обряды поклонения предкам и некоторым божествам, сопровождавшиеся жертвоприношениями, особенно когда кто-либо из кыргызского сообщества был болен. Одним из главных божеств признавался Бог Змеи, в честь которого до земельной реформы (в уезде Фуюй земельная реформа проходила с 1947 по 1948 гг.). Каждое домашнее хозяйство обычно имело изображения, или подобные марионетке символы, сделанные из ткани, многие из которых были змееподобными и вешались на стенах. Кроме того, кыргызы ежегодно после Нового Года в середине января совершали обряд сожжения двух груд экскрементов крупного рогатого скота, что называлось жечь "следы волчьего дыма" [17]. В прошлом жечь "следы волчьего дыма" означало, по свидетельству фуюйских кыргызов, сигнал опасности, для оповещения воинов, которые, увидев дым, собирались в назначенное место, и имеет исторические корни в боевом прошлом фуюйских кыргызов и Джунгарского ханства. Однако после проведения земельной реформы данная традиция прервалась, а экскременты домашних животных стали использовать для удобрения почвы [18]. Причем груда экскрементов, накопленная за 100 лет, образовала холм, которого хватило на удобрение 2997 км2 полей. Кроме того, есть сведения о бытовавшем представлении о преобладающем "Небе-Вселенной" - необъяснимом небесном универсуме, ответственном за вечную жизнь природы. Кыргызы осмысливали себя как часть сил природы, адресовали все свои надежды к Небу-Вселенной. Небо-Вселенная в понимании фуюйского кыргыза выступало как причина для необъяснимого и, в то же время, как избавитель от человеческой боли и тоски, выступая гарантом вечности, избавителя от эсхатологических страхов. В то же время символ дерева с помещенными на нем душами предков в форме птиц, действовал как символическая связь с этой всемогущественной инстанцией [19]. Похоронная церемония сопровождалась танцами и пением шамана, который по представлениям фуюйских кыргызов помогал мертвому в опасном пути в загробный мир [20]. Семейно-брачная традиция фуюйских кыргызов предусматривала родовую экзогамию, сочетавшуюся с этнической эндогамией. Эндогамия поддерживалась также цинским запретом вступать в брак с другими этническими группами, что отрицательно сказывалось на количестве потомков, но, в то же время, не позволяло раствориться в иноэтничном окружении. Однако небольшое количество кыргызских семей не позволяло в полной мере соблюдать эндогамные запреты, что выражалось в распространении браков между кыргызами и соседними монголоязычными этническими группами (главным образом с олётами). Присутствовал левират. О браке договаривались родители жениха и невесты, при этом, не считались с мнением молодых. Развод осуждался как общественный позор. За невесту сторона жениха платила выкуп. В течении свадебных церемоний жених шел в дом невесты, где должен был вести себя ласково по отношению к родителям и родственникам невесты. После того, как жениху отдавали невесту, они поклонялись небесам и земле. Когда они возвращались вместе в дом жениха, то на дороге невесту встречали 4-5 всадников, которые приветствовали ее в новом постоянном месте жительства [21]. По внешнему виду фуюйские кыргызы заметно отличаются от своих соседей. Большинство имеет заметно светлый цвет кожи, европеоидный склад лица. Есть семьи, где у людей даже сохранились голубые глаза, рыжие и светло-каштановые волосы [22]. Сведения о современных особенностях хозяйства разнятся между собой. Так по сообщению Ю. Янхунена образ жизни фуюйских кыргызов не отличается от окружающего их населения - как от пришлых олётов, так и от исконных жителей Маньчжурии – маньчжур и дагур. Основным занятием фуюйских кыргызов является хлебопашество и огородничество [23]. По сообщению же С.Г. Скобелева, Чжан Тайсяна, А.А. Шамаева, до сих пор фуюйские кыргызы заметно отличаются в хозяйственном плане от соседей: "Почти все держат молочных коров, изготовливают все виды молочной продукции (в том числе курт и айран)" [24]. Традиционным видом хозяйства фуюйских кыргызов было отгонное скотоводство. Держали лошадей, овец, коров. Занимались охотой, на которую выезжали на лошадях в сопровождении собак. Из устных преданий известно, что выращивать зерно фуюйские кыргызы стали с середины XIX в.. В начале ХХ в. переняли у китайцев искусство разведения пчел [25]. Жилищем фуюйских кыргызов в прошлом была юрта, но примерно в середине первой половины XIX в. стали переходить к стационарным постройкам – глиняным фанзам. Традиционный вид стационарных построек - одноэтажное двухкомнатное здание с печью, встроенной в перегородку между комнатами. Обогреваемое печью место считается почетным и называется "канг". Жилища ориентированы фасадом на юг – подветренную сторону. Единственное окно обращено на запад. К жилищам примыкают пристройки для домашних животных [26]. В прошлом фуюйские кыргызы носили свободную одежду с длинными рукавами и поясом. Женщины носили одежду с цветочными вышивками. И женщины и мужчины носили шапку (кырг. "хамотемагал"), сделанную из белого материала, защищавшую летом от комаров, а зимой шляпу из меха ягнят. Богатые члены кыргызского общества носили лисьи шапки. Зимний гардероб состоял главным образом из кожаной одежды (кырг. "халами"), преимущественно из овчины, в то время как богатые кыргызы носили лисьи шубы [27]. Традиционные музыкальные инструменты, по-видимому, аналогичны хакасским хомысу (струнный инструмент) и хобрах (вид флейты). Были зафиксированы две песни на кыргызском языке [28], а также текст еще одной кыргызской песни, не сохранившейся на кыргызском языке. Фуюйские кыргызы – потомки енисейских кыргызов, переселенных в 1703-1706 гг. из Хакасско-Минусинского региона в Джунгарию. После ожесточенной вековой вооруженной борьбы против русской колонизации енисейские кыргызы оставили землю, на которой они проживали более тысячелетия. В то время как русские казаки захватили всю Сибирь и дошли до Аляски, на протяжении 100 лет они были вынуждены обходить владения енисейских кыргызов, и более того считаться с постоянным источником угрозы русскому могуществу в Сибири. Во время борьбы с российским государством енисейские кыргызы потеряли в живой силе больше, чем все остальные сибирские народы вместе взятые [29]. Самые ранние упоминания о кыргызах относятся к концу III в. до н.э. Во времена своего великодержавия енисейские кыргызы владели огромными территориями Центральной Азии и Сибири, создав государство по своему могуществу не уступавшее другим империям Великой Степи. Не смотря на последующее монгольское владычество и тяжелые поражения, а также на значительное сокращение численности, енисейские кыргызы сохранили позиции в своей вотчине – Южной Сибири и являлись порой непреодолимой силой для многих могущественных завоевателей. В начале ХVII в. русские казаки - опора не только имперских амбиций московских владетелей, но и экономических интересов купечества, во время движения на восток впервые знакомятся с енисейскими кыргызами, сразу же испытав на себе остроту кыргызского оружия. В 1606г., жена кыргызского князя Номчи во время переговоров в Томске с воеводами была ограблена, что положило начало столетней войне. Вот как данное обстоятельство оценивал этнограф ХIX в. Клеменц Д.А.: "…жестокости и злоупотребления при сборе ясака доводили до отчаянья и поэтому редкий год проходил без того, чтобы какие – нибудь инородцы не восставали против русских. Примеров подобных восстанiй крайне много и все они буквально были потоплены в крови. Были примеры, что воеводы зазывали к себе в гости влиятельных инородцев, князьков якобы для угощения и вместо этого иногда избивали их; в других случаях заковывали и отсылали за Урал, в Москву, где и пропадали без вести. Сибирь обогащала Московскую казну соболями и чернобурыми лисицами, но отправляла в этот далекий край, очевидно, таких служак, которые в самом Московском царстве были неудобны. Вскоре после основания города Томска явился туда представитель енисейских киргизов с женой и просил принять киргизский народ под высокую руку Московского царя. Объясачить без боя и без сопротивленiя такой энергичный народ, как киргизы, было бы находкой для Московского государства; киргизов теснили с одной стороны Алтын-ханы халхаскiе, с другой – калмыки джунгарские. Воеводе только стоило прилично их образом принять это предложенiе и тогда для русской колонизации открылся бы свободный доступ в одну из лучших и плодороднейших местностей Сибири; но воевода начал с того, что велел с плечь киргизкой княжны стащить соболью шубу. Киргизские депутаты прекратили всякие переговоры, уехали назад и с тех пор сделались непримиримыми врагами русских" [30]. Позиция сибирских воевод была непреодолимым препятствием для мирного сосуществования русских с кыргызами, придерживающихся традиционных воинских понятий о чести. Все попытки наладить мирное сосуществование приводили к новым претензиям на контроль над кыргызскими кыштымами – гражданами этнополитического союза Хонгорай, возглавляемого кыргызами. Вековое вооруженное противостояние вело к тому, что енисейские кыргызы, резко выделявшиеся своей воинственностью, стали постоянным источником международных споров и претензий сначала между российским государством и государством Алтын-ханов, а после того, как джунгары совместно с енисейскими кыргызами разгромили Алтын-ханов - между российским государством и Джунгарским ханством – сильнейшим государством Центральной Азии. Приграничные с владениями енисейских кыргызов российские города постоянно подвергались нападениям. Кыргызы действовали порой совместно с джунгарами, тем самым, закрывая перспективы российско- джунгарского союза против цинского Китая. На фоне бесконечных взаимных грабительских набегов русских и кыргызов, русско-кыргызский конфликт являлся постоянным предметом обсуждения послов Джунгарии и России. Этнополитический союз Хонгорай (русское название – "Киргизская землица") возглавляемый кыргызами показал большую устойчивость к внешним ударам, являясь основой этногенетических процессов, приведших впоследствии к интеграции кыргызских и иных субэтнических элементов Хонгорая в хакасский этнос. Енисейские кыргызы также вошли в состав волжских калмыков, участвовали в этногенезе алтайцев, тувинцев. Кроме того, делаются предположения об участии енисейских кыргызов в этногенезе иркутских бурят, халха-монголов, казахов верховьев р. Иртыш и калмак-кыргызов района Эмель-Гол (Чугучак) провинции Синьцзян КНР [31]. Галдан Бошокту-хан, правивший Джунгарией с 1671 по 1697 гг., в конце своего правления постоянными войнами с казахами и маньчжурами практически истощил страну. Новый джунгарский контайша Цеван-Рабдан получил от своего предшественника тяжелое наследство. Необходимость укрепления позиций на международной арене заставило пересмотреть некоторые важнейшие моменты в отношениях с Россией, Казачьей Ордой и цинским Китаем. Дипломатические усилия проходили на фоне подготовительных действий цинского Китая к захвату территории Джунгарии. Джунгарско-казахские столкновения, начавшиеся с джунгарского нападения на казахов в 1698 г., к 1702г. привели к тому, что казахами было организовано нападение как на Джунгарию, так и на кочевья волжских калмыков. Несмотря на то, что нет сведений о крупных военных столкновениях после 1703г., на джунгарско-казахской границе оставалось неспокойно [32]. Кроме того, тянь-шаньские кыргызы недовольные имперской политикой джунгар, были готовы к вооруженному восстанию на юго-западных границах Джунгарии. Самой больной точкой взаимоотношений между Россией и Джунгарией был кыргызский вопрос, усугубленный важным геополитическим значением их территории. В конце XVII – начале XVIII вв. борьба коренных жителей против российского колониализма, возглавляемая кыргызами, в очередной раз вошла в активную фазу. Енисейские кыргызы и другие субэтнические группы Хонгорая, действуя совместно с джунгарами, ознаменовали начало нового века серией набегов на Томский уезд и Кузнецк, готовили широкомасштабное наступление на Красноярск и Томск [33]. Цинский двор отводил важное место в борьбе с Джунгарским ханством подчинению народов Саяно-Алтайского региона своей власти, преследуя цель лишить джунгар поддержки со стороны населения Саяно-Алтая, угрожать Джунгарии с севера, закрепиться в важном в геополитическом плане регионе – "подбрюшье" русского влияния в Восточной Сибири. Сразу после поражения Галдана Цины начали проникать в Урянхай (Тува). В 1698г. 3 тыс. армия монголов, подданных Цинам, вторгается в улус алтырского князя Даин Ирки [34]. Кыргызы успешно противостоят вторжению. Из донесения томских служивых людей известно, что в 1701г. в районе оз. Убсу-Нур кочевал "Лоджан хан и его монгольские люди", которые "разорили потом без остатку Калмыков и Киргиз многолюдство" [35]( речь видимо идет о Сунжин Белей хане – сыне Алтын хана Лоджана - М.Ч.). Таким образом, маньчжурская экспансия серьезно угрожала енисейским кыргызам. 3 тыс. войско цинских монголов было крупнейшим вражеским нашествием на енисейских кыргызов за последнее столетие, несравнимое с нашествиями русских отрядов, численность которых в худшем для енисейских кыргызов случае едва превышала 900 казацких и татарских воинов. В начале XVIII в. Цеван-Рабдан, учитывая осложнившуюся политическую обстановку в Центральной Азии, а также опасаясь возможности захвата цинскими войсками населения Хонгорая [37], решил переселить енисейских кыргызов к своей ставке в Или-Иртышское междуречье. Переселению предшествовало посольство от Цеван-Рабдана к Петру I (1701-начало 1703гг.), в ходе которого предметом переговоров были енисейские кыргызы. По кыргызскому вопросу Петр I проявил жесткую позицию, приказав воеводам Томска, Красноярска и Кузнецка "кыргызских людей смирить войною тремя городами" [38], что также послужило дополнительным мотивом к переселению енисейских кыргызов. Несмотря на активизацию действий в 1701-1702гг. русских войск против кыргызов, анализ источников показывает, что походы, совершаемые на северные владения кыргызов, имели ограниченный успех и не ставили кыргызов в критическое положение. Следовательно, русский фактор не являлся основной и единственной причиной переселения населения Хонгорая в Джунгарию в 1703г. Енисейские кыргызы с Джунгарским ханством были в отношениях "албату" - покровительство за военную службу и неоднократно привлекались джунгарами для ведения боевых действий. Джунгария после галдановых войн особенно остро нуждалась в людских ресурсах. Посланные в Хонгорай представители контайши, ставя перед собой цель - примирить кыргызов с русскими, старались делать как можно меньше уступок русской стороне, опасаясь потерять доверие кыргызов и тем самым подтолкнуть их к отложению от джунгарского подданства и принятию ими помощи от цинского Китая в борьбе с русской экспансией. Например, в 1702г. представитель контайши Арамжама, как и его предшественники, отказал в удовлетворении претензий томских посланцев о возмещении ущерба, нанесенным кыргызским набегом на Томский и Кузнецкий уезды, и наказании виновных, указывая на то, что "на Чулымцов надлежит ясак сбирать на контайшу"[40]. В условиях войны на два фронта Джунгария не могла себе позволить потерять хороших воинов и источник поступления пушнины. Джунгары также опасались допустить завладения Цинами населения Хонгорая и открытия северного фронта. Тем более в недавнем прошлом енисейские кыргызы в ответ на агрессивные действия Алтын-хана и его переговоры с Россией отложились от Алтын хана и совместно с джунгарами взяли его в плен в 1667г., тем самым, положив конец его государству. В июне 1703г. Цеван-Рабдан для осуществления своего плана отправил в Хонгорай 2,5-3тыс. воинов во главе с тремя чайзанами: Духаром, Сандыком и Арамжама Ченбилем. Он приказал своему наместнику Аба-зайсану всех кыргыз и кыргызских кыштымов привести в Джунгарию, дабы они "от него контайши не отложились" [41]. Население Хонгорая при помощи кыргызских князей было собрано в долине р. Абакан в устье р. Аскиз. По трем дорогам жители хонгорайских улусов под конвоем джунгарских отрядов были препровождены в Джунгарию. Переселена была большая часть населения Хонгорая – 15-20тыс. человек [42]. Джунгары предполагали возможность возвращения хонгорцев, о чем сообщается в послании джунгарского хана красноярскому воеводе, где говорится, что "кыргыских киштымов в Калмыки взяли для того, что де они нужны, и по то де время покамест они справятца, и они де на свои старые урочища отпустят" [43]. Переселение основной массы населения повлекло за собой разрушение политического строя Хонгорая, разрушение государственности енисейских кыргызов, просуществовавшей в Южной Сибири более тысячелетия. Однако переселение 1703г. не было однозначно насильственным актом, т.е. угоном, т.к. джунгарам в этом содействовала политическая элита Хонгорая. Также нельзя рассматривать переселение как эвакуацию, т.е. как добровольное переселение, т.к. известно, что часть населения воспротивилась переселению и предпочла остаться на родине. Кыргызский вопрос еще долго после их переселения будет использоваться как российской так и джунгарской стороной как повод для претензий на дипломатических переговорах, что мы видим неоднократно на протяжении первой половины XVIII в. Например, посол джунгарского правителя Цеван-Рабдана Борокурган 7 сентября 1721г. при встрече с графом Г.И. Головкиным в Москве заявил ему: "Через указ его великого государя при границах обретающиеся начальники и протчие управители чинили многия обиды его [контайшины] поданными киргизским улусам, о чем на обидящих посылал посланцев просить на них управления, и посланных его, Контайши, до великого государя не допущали и назад возвращали, не показав никакого надлежащего удовольствования, отчего он [контайша] принужден был из тех мест, где его подданные киргизы кочевали, перевести в свои ближайшие улусы, не желая дать притчины всяким ссорам с обеих сторон" [44]. Данное заявление Борокургана по мнению автора отражает лишь один из мотивов действий джунгарского правительства, а также является попыткой представить переселение как демонстрацию изначальной добрососедской позиции Цеван-Рабдана по отношению к России, не нашедшей отклика у российской стороны. Данная дипломатическая позиция привела к тому, что в российской историографии XVIII в. утверждается одностороннее представление о главном и единственном мотиве переселения енисейских кыргызов. Переселенцы были размещены на приграничной с казахами территории, где "за Иртышом рекою на Кокоре озере с кыргызским князем Кулегене в улусе и напали де на них кыргыз бруты и разбили Кулегенев улус" . Однако основная часть переселенных кыргызов избежала разгрома и через два месяца после выхода из Хонгорая обосновалась при большой урге (ставке) контайши [46]. В дальнейшем они локализуются на р. Эмель – южном притоке р. Иртыш. В Джунгарии енисейские кыргызы составили отдельный оток – административно - хозяйственную единицу, находящуюся в личном подчинении джунгарского хана. Причем в Джунгарии из 24 отоков было только два неджунгарских, иноплеменных по этническому составу отока: кыргызский и теленгутский. Управлялся кыргызский оток четырьмя зайсанами и состоял в середине XVIIIв. из 4 тыс. семей [47]. Согласно генеалогическому преданию алтырцы – часть енисейских кыргызов являются одними из прародителей рода Бушухту-хана [48]. Кроме того, кыргызские князья состояли в родстве с правителями Джунгарии: в частности известно, что Батур-хунтайджи Сенге был женат на кыргызской княжне [49], а княгиня Алтысарского улуса Абахай являлась сестрой контайши Хара-Хулы - тайши [50]– основателя ойратского государства. Данное обстоятельство говорит в пользу того, что джунгары рассматривали енисейских кыргызов как родственный народ, а кыргызские княжеские рода как равные по древности происхождения. Привлечение енисейских кыргызов для охраны ставки контайши могло иметь, кроме того, что кыргызы были боеспособны, и тот смысл, что они были иноплеменниками и были вне межродовой борьбы за ханский престол. Отсутствием основной массы населения Хонгорая поспешили воспользоваться русские, организовав в 1704-1706гг. серию карательных походов, а также организовав заслоны против возвращающихся кыргызов, в ходе чего кыргызы понесли небывалый за годы столетнего вооруженного противостояния урон. Спешно строится Абаканский острог. Видя истребление оставшихся в Хонгорае Цеван-Рабдану видимо стало окончательно ясно, что ойратам не удастся сохранить свое влияние в енисейском регионе и он поспешил переселить остатки кыргызов и их кыштымов, для чего в 1706г. было организованно еще одно переселение хонгорцев в Джунгарию [51], которое было не столь масштабно как в 1703г. Известно только, что "с того 1706 году с тех Мелеских и Ачинских волостей с ясачных людей на контайшу в зборе алману не збирано и разорения никакого тем ясачным людем не чинили" по причине того, что "в 1706 году оныя контайшина владения киргизы з земли сведены в улусы контайшина владения" [52]. Часть кыргызов перешла Саянские горы и присоединилась к монгольскому феодалу Гун Бубэю [53], находившемуся в подчинении у Цинов, и участвовали в сложении тувинского этноса. Многие возвращавшиеся хонгорцы не смогли достигнуть родных мест и осели среди телеутов, алтайцев, тувинцев и других народов Саяно-Алтая, а также среди казахов верховьев Иртыша [54]. На протяжении первой половины XVIII в. русское население опасалось возвращения кыргызов. Несмотря на прямые указания российского правительства, долгое время россияне не хотели селиться на незащищенной острогами территории "волостей немирных". Время от времени опасения подтверждались возращением частей переселенных хонгорцев. Возвращение началось сразу же после переселения. Возвращались группами от нескольких человек до нескольких сотен. Порой до русских доходили отголоски грозных событий в Джунгарии, в которых участвовали и их недавние беспокойные соседи. Например, 23 августа 1707г. к кузнецкому воеводе О.Р. Качанову явился "выезжей белой калмык" Алагыз Балаев и сообщил, что он в июле месяце этого года был у князя белых калмыков Шола Табунова, ставка которого находилась между реками Иртыш и Обь. "При нем же де, Аягызе, прибежали два человека белых калмыков ранены и сказали де они ему, Алагызу: Бушту-ханов сына Данжилай да Данжин, оба соеденясь за одно. Контайшину ургу разорили и многих людей побили и которые де были калмыки и киргизы взяты в Ургу для осторожности от бурутов 700 человек и те де калмыки и киргизы побиты все безостатку, только де ис тех людей прибежали к нему, Контайше, князец белой калмык Матай в 30 человеках, а ис тех де 30 человек, вышеописанные калмыки два человека от него, Контайши, убежали" [55]. Посланный в 1707г. из Кузнецка в Тогульскую волость к теленгутскому князю Аягану сборщик ясака Ефрем Кирилов, подтвердил это сообщение. Он докладывал, что соединенные силы "Бушту-ханов сын" "со многими воинскими людьми вверх по Иртышу реки, у Амели реки, у Контайши многих людей побили. Киргиз и телеут, которые взяты были к нему, Контайше, побиты и Контайше де прислал посланцев своих ко князцу Шалу для досмотру земли про меж рек Иртыша и Оби, чтоб было возможно ему, Контайше, со своими улусными людьми в том месте кочевать" [56]. В 1733г. контайша Галдан-Церен (сын Цеван-Рабдана) решил водворить отоки телеутов и кыргызов обратно на их прежнее местожительство "в кузнецкие ясашные в ялтидскую (бельтирскую) и сагайскую волости". Русское правительство в 1736г. забеспокоилось, получив известие от южных алтайцев, что из урги контайши "киргизы отпущены в свою киргизскую землицу все без остатку, а в провожатые де за ними послано через калмыков две тысячи человек и велено им киргизам и калмыкам идти промеж Томских и Кузнецких городов…" [57]. О чем свидетельствует этот факт - неизвестно. Либо сведения оказались ложными, либо контайша дал свободу выбора кыргызам, не связывая более обязательствами несения службы при урге. Не поддается подсчетам скольким хонгорцам в этот год удалось вернуться на родину. Известно, что через 20 лет кыргызский оток в Джунгарии состоял из 4 тыс. семей. Жизнь переселенцев в Джунгарии была не легка, что вынуждало пускаться в опасный путь в направлении родных мест в надежде обрести безопасность, как от постоянных войн, так и от "обид" со стороны джунгарских тайшей. Так, летом 1746г. целая группа киргизов, в числе 12 человек с женами и детьми, явилась в Усть-Каменогорск и заявила о своем желании перейти в русское подданство. В следующем году на р.Чулым были задержаны два человека, называвших себя "киргиз-калмыками", которые показали, что предки их кочевали в сагайской степи между Кузнецком и Красноярском, где до сих пор кочуют их сородичи, состоящие в русском подданстве, и что они жили в "Зенгорском владении", т.е. в джунгарском владении на р. Или. Также были задержаны и другие "киргиз-калмыки" после ухода с р. Белый Июс жившие при Большой Урге " в Монголии" [56]. Вплоть до 50-х гг. XVIII в. джунгарские сборщики собирали албан с южных районов современной Хакасии. Есть сведения, что среди сборщиков были и переселенные енисейские кыргызы. Например, упоминается князь Богорак, который сам скоро "будет де на прежнее свое жилище … на то место, на котором ныне живут кузнецкого ведомства… русские люди" [59]. Данные сведения дают основание предположить с достаточно большой степенью вероятности, что переселенные кыргызы (хонгорцы) на протяжении первой половины XVIII в. не только возвращались на родину, но и в какой-то мере сообщались с оставшимися в Хонгорае и вернувшимися из Джунгарии. В исторических преданиях фуюйских кыргызов сохранилось предание, повествующее о последнем правителе свободной Джунгарии, в котором говорится о системе охраны джунгарского хана: "Однажды, князь Даваци прибыл с Алтайских гор, чтобы бороться против династии Цин. Поселение, где Даваци обычно разбивал лагерь, было пусто, никто не защищал его. Но он имел обыкновение иметь тринадцать "следов волчьего дыма", сделанных из экскрементов волков... В случае любой опасности в штабе, Даваци имел обыкновение жечь "следы волчьего дыма" как сигнал, и его солдаты, появляясь, помогали ему" [60]. В пользу того, что солдаты, появлявшиеся по сигналу джунгарского контайши, и были предками фуюйских кыргызов говорит то, что сохранившееся кыргызское предание о пленении Даваци удивительно совпадает не только в общих чертах, но в некоторых деталях с описаниями современников этих событий, отраженных в сочинении самаркандца Муххамада Имин Садра "Асар ал-футух" и в письме Шараф ад-Дина ходжа Юсуф-бека о пленении Даваци. Кроме того, до середины XX в. среди фуюйских кыргызов сохранялась традиция жечь "следы волчьего дыма", которая занимало значительное место в их историческом сознании. В пользу того, что переселенные енисейские кыргызы выполняли функцию личной охраны джунгарских владельцев, можно привести прямое указание на это в архивных документах [61]. В этом контексте становится понятно, почему во время аудиенций у джунгарского контайши русские послы отмечают присутствие кыргызских князей. Например, во время аудиенции посольства "сибирского гварнизона плацмаэора Угримова" (1731-1733гг.) присутствовал "киргизский зайсан Бото" [62]. Известно также, что в 1740-х годах находился при ставке контайши князь Чайлыш – сын Тангыт Таин Ирки [63]. Во время междоусобной борьбы в Джунгарии кыргыз-калмаки, как стали называть в Джунгарии переселенных енисейских кыргызов, согласно историческим преданиям сохранили верность Даваци. После пленения Даваци кыргыз-калмаки поддержали Амурсану, о чем свидетельствует как исторические предания фуюйских кыргызов, так и исторические документы. Так по свидетельству маньчжурского полководца Целена, 24 марта 1756г. его армия, пройдя горные хребты Болобуегэсу и Чжиргалаи, прибыла в Кульджу, где ей оказали сильное сопротивление повстанцы (около 8 тыс. человек) под руководством Курбан-ходжи – предводителя (цзайсаня) цзиэрцзиского отока. Однако сопротивление повстанцев было сломлено. По приказу Цянлуна Курбан-ходжа вместе с братом и всеми членами семьи были казнены публично, а все имущество конфисковано. Вслед за ним были казнены цзайсаны элутского отока Хээрдай, Нелкоху, Балаи, Улэмуци. Дала-Цзунбу, Абагэсы, Куши, Кэисим и несколько лам, поддержавших Амурсану [64]. Курбан-ходжа или Курбан-Кашка – князь Исарского улуса Хонгорая, сын Иченей Мергена, брат Шарло Мерген-тайши, ушедшего в 1703 г. в Джунгарию. Китайский источник называет предводителя кыргызского отока ходжой - титулом мусульманского теократического правителя Восточного Туркестана, что, по мнению автора, требует осмысления и дальнейшего исследования. В том же 1756г. кыргызы во главе 4 зайсанов вместе с телеутами также во главе 4 зайсанов в количестве "тысяч десять кибиток", а также мингаты решили бежать в сторону родного Саяно-Алтая. Однако по пути следования недалеко от Усть-Каменогорска их настигла цинская армия во главе с генералом Цэбдэнджабом. Почти все мужчины были перебиты. Например, от тысячи кибиток, подчиненных кыргызскому чайзану Гурбан-Кашка (Курбан-Кашка), осталось в живых только 168 человек [65]. Несмотря на это, кыргызы продолжали свой путь на север, на Алтай, но их захватили монголы, которые поселили их в местности Хемыцык (вероятно р. Кемчик в Туве– М.Ч.). Оттуда часть их бежала и добралась, наконец, до родных кочевий, выдержав на пути несколько схваток с урянхайцами [66]. К сведениям могущих пролить свет на историю пребывания енисейских кыргызов в Джунгарии во время борьбы с маньчжурским завоеванием можно отнести упоминание в историческом фольклоре фуюйских кыргызов об инциденте, произошедшем с ними, когда они преследовали похитителей Даваци: "При поиске врага, они прибыли на реку по имени Аолухонгер (Aoluhonger) с Золотым Буддой, сидящим на противоположном берегу (Гандула Салк и Мамбет Турду предполагают, что это река "Оронго гол" (Улунгур Хе) в северной части джунгарского бассейна в пределах Тарбагатайского и Алтайского нагорья). Поскольку эти солдаты не верили в Буддизм, они стали рубить Золотого Будду мечами. Внезапно глаза Будды начали двигаться, и он стал кричать на них. Лодки, плывущие с одного берега на другой, стали тонуть, и солдаты не могли пересечь реку" [67]. Интересно то, что в районе Кульджи по сообщению Гандулы Салк и Мамбета Турду было зафиксировано предание о том, что солдаты Даваци и Амурсаны повредили инкрустированную золотом статую Будды в височной области [68]. Эти солдаты, вероятно, были не западно-монгольскими ойратами-ламаистами. Возможно, что история, сохраненная в устной традиции фуюйских кыргызов до 1952г., несмотря на географические различия, имеет некоторые исторические параллели со случаем, произошедшем в ламаистском храме около Кульджи. Таким образом, потерпев жестокое поражение, енисейские кыргызы были переселены цинскими властями в Манчжурию. Целью переселения было рассредоточение сил повстанцев, а также усиление воинских подразделений на северо-востоке из-за русской угрозы на границе. Об этом переселении у фуюйских кыргызов сохранилось предание: "Цинский офицер понял, что кыргызы сильные и храбрые люди. Поэтому он выслал тех кыргызов, которые были захвачены цинскими солдатами, и поместили их под Ба-Ци ("Ба-Qi" – т.е. их включили в маньчжурскую систему знамен – маньчжурские военные формирования) и распределили в пять областей в Хэйлунцзяне: Айхюи (Aihui), которая охватывает уезд Фуюй и Покуй (г. Цицикар), Хайлар (Хуламен), Хулайи и Баянсийсу. Поэтому кыргызы прибыли в уезд Фуюй близ Покуй (Цицикар) в 20-ом году правления цинского Императора Цянлуна [1755]" [69]. Фуюйские кыргызы указывают время своего переселения в Маньчжурию как период с 1755 по 1757гг. Учитывая то, что в 1756г. они фигурировали в Джунгарии, а также то, что у фуюйских кыргызов присутствуют оригинальные исторические предания, в которых фигурируют и Даваци, и Амурсана в качестве их лидеров, можно предположить два варианта развития событий. Первый – енисейские кыргызы были переселены после поражения в восстании в Кульдже (весна 1756г.), или после разгрома беженцев во время движения к Усть-Каменогорску. Время же переселения – 1755г. указывается неправильно. Второй вариант: енисейские кыргызы были переселены в два и больше этапов, по мере пленения в течение указываемого периода. Как было на самом деле – вопрос остается нерешенным. Как отмечает Гандула Салк и Мамбет Турду в историческом фольклоре фуюйских кыргызов отсутствуют предания о поражении Амурсаны [70], следовательно можно сделать предположение о том, что переселение в Маньчжурию произошло раньше его смерти в 1757 г. По сообщению Ю.Янхунена [71], к югу от г. Хайлар в бассейне р. Чинха (Синихэ) цинскими властями в 1732г. после поражения джунгарских войск в Халхе были поселены олёты, среди которых были и кыргызы. Эта местность относится к степной земле Хулун-Буира или Барги, отделяется от Центральной Маньчжурии горным хребтом Большой Хинган. По свидетельству Ю.Янхунена сведения, касающиеся этой группы олётов весьма запутаны и противоречивы. Олёты Барги подразделяются на два этнических компонента – старые и новые олёты. Причем собственно олётами считаются новые олёты, в то время как старые этнически были кыргызами. Ю. Янхунен отмечает, что баргинские кыргызы могут быть непосредственно связаны с фуюйскими кыргызами. Также Ю.Янхунен отмечает, что данный вопрос требует более подробного изучения с привлечением архивных материалов, т.к. в Барге олётов осталось мало, а кыргызов вовсе уже нет. Изучение фуюйских кыргызов тесно связано с изучением истории Южной Сибири, России, Джунгарии, Казахстана, Кыргызстана, Монголии, Китая. До сих пор остаются невыяснены важнейшие моменты истории Джунгарии, в составе которой обитали не только предки фуюйских кыргызов и хакасов, но и многих других народов российского Саяно-Алтая, китайского Алтая и Тарбагатая, Тянь-Шаня, Внешней и Внутренней Монголии, Манчжурии, а также прикаспийских калмыков. Не выяснены каковы были связи между тянь-шаньскими кыргызами и кыргыз-калмаками, которые были на протяжении полувека практически соседями, правда с разных противоборствующих сторон. Борьба енисейских кыргызов против российского колониализма была не в полной мере успешной вследствие крайне неблагоприятной международной обстановки. Как представляется автору, непреодолимым препятствием для мирного, менее болезненного для коренных жителей Хонгорая-Киргизской землицы развития событий послужила как позиция кыргызской элиты, так и в большей степени позиция русского воеводства и царского империализма. Экономические интересы российского государства, заинтересованного в увеличении ясачного сбора, вступили в неразрешимое противоречие с интересами коренных жителей Хонгорая – главным образом с лидирующем субэтническим компонентом формирующегося хонгорского этноса – кыргызами, стремившимся к сохранению самобытности и придерживающихся традиционных представлений о должных межличностных и международных взаимоотношений. Налицо не престо столкновение разных интересов, но и столкновение различных менталитетов – духовно-нравственных стереотипов. Комплекс неблагоприятных для кыргызов стечений обстоятельств, главными из которых во-первых является угроза со стороны цинских монголов, во-вторых позиция джунгарского руководства, в-третьих непрекращающаяся война с русскими, привели к тому, что кыргызская элита была вынуждена выбирать между переселением и потерей главного союзника в борьбе за сохранение самобытности. Причем анализ источников говорит о том, что переселение воспринималось кыргызами как возможно временное явление, в то время как отказ подчиниться был чреват не только потерей союзника, но и угрозой военного противостояния с родственным народом, связанным давними династическими браками. Видимо кыргызы ясно себе представляли, что если срочно не оказать помощь Джунгарии, то впоследствии не будет возможности не только противостоять России, но и иметь дело с неизвестными, чужими маньчжурами. Период пребывания енисейских кыргызов в Джунгарии до сих пор остается не достаточно изученным. Остается открытым вопрос о динамике изменения численности кыргызского отока на протяжении первой половины XVIII в. Не решен вопрос о численности вернувшихся из Джунгарии хонгорцев. Однако можно сделать вывод, что связь с территорией Хонгорая не прерывалась на протяжении всей первой половины XVIII в., которая осуществлялась в основном в одностороннем порядке – в процессе возращения на родину, хотя есть сведения и об обратной связи - в процессе сбора албана осуществлявшегося джунгарами с помощью кыргызов вплоть до падения Джунгарского ханства. Географическая локализация переселенных енисейских кыргызов или как они стали называться кыргыз-калмаков на основании немногочисленных, но довольно однозначных сведений определяется в районе р. Эмель – южном притоке р. Иртыш, недалеко от ставки джунгарского контайши. Период борьбы Джунгарского ханства с цинским Китаем изобилует подробностями, среди которых лишь изредка упоминаются переселенные кыргызы, что не удивительно, на фоне грандиозного размаха борьбы, в ходе которой было уничтожено почти все джунгарское население – по разным подсчетам от 600 тыс. до 1 миллиона человек. Однако и здесь мы находим проявление крутого нрава кыргызов – вооруженное выступление Курбан-Ходжи(Курбан-Кашки) – главы кыргызского отока против цинских войск в г. Кульджа. Вопрос о времени переселения кыргыз-калмаков в Маньчжурию не решен однозначно, однако определяется как самими фуюйскими кыргызами, так и результатом исследований ряда исследователей как промежуток между 1755 г. и 1759г. в связи с чем, делаются предположения о возможности поэтапного переселения. Вопрос осложняется тем, что есть сведения о кыргызах среди олётов Барги к югу от г. Хайлар. Поразительным образом сохранившие свою этничность, фуюйские кыргызы – живое доказательство силы человеческого духа. На протяжении четверти тысячелетия сохраняется язык фуюйских кыргызов – самый восточный тюркоязычный язык в мире, однако который вероятно в ближайшие годы перестанет быть живым, разговорным языком. Язык фуюйских кыргызов сохраняет некоторые оригинальные особенности, что дает основание определить его как соответствующий сагайскому и бельтырскому диалектам хакасского языка, а также определить фуюйских кыргызов как потомков енисейских кыргызов Алтырского улуса Хонгорая-Киргизской землицы, если вообще правомерно какое-либо подобное определение. Хозяйственный уклад фуюйских кыргызов традиционно кочевой под воздействием культурного заимствования, а также под давлением земельной реформы 1947-1948гг., стал менее отличаться от земледельческого типа хозяйств соседних этнических групп. Антропологический тип фуюйских кыргызов сохраняет отличительные от окружающего населения европеоидные черты, что дает основание предполагать наличие какой-либо степени схожести антропологии хакасов и фуюйских кыргызов. Родовой состав фуюйских кыргызов также соответствует родовому составу сагайцев и бельтыров – субэтническим группам хакасов. Само существование фуюйских кыргызов с данным родовым составом, а также языком – есть человеческое доказательство глубоких этногенетических процессов в направлении складывания в XVII-нач. XVIII вв. единого хонгорского этноса, который был назван русскими в XVIII в. минусинскими или абаканскими татарами, а после т.н. "аскизского инородческого съезда" 1918 г. стал именоваться хакасами. Семейно-брачные, музыкальные, религиозные традиции также выявляют хакасско-кыргызские этногенетические параллели, степень тождества которых еще стоит выяснить. Большое значение для хакасской этнологии имеют выявленные религиозные культы фуюйских кыргызов. Судьба енисейских кыргызов удивительным образом переплелась с эпохальными событиями, происходившими в Центральной Азии. Здесь видим и упорную вековую борьбу за независимость, и трагический исход со своей обожествляемой родины. Достоинство, с которым они проходили самые крутые жизненные перипетии может служить как пример для подражания потомкам. Бурные события XVIII в. кардинальным образом изменили судьбы многих народов евроазиатского континента, обеспечив для одних многовековое лидерство и влияние на исторический процесс, а для других уничтожение и подавление. Кто знает, как бы пошла история человечества, если бы охранявшие ставку джунгарского контайши кыргызы отстояли своего правителя? Примечания: 1. Gundula Salk, Mambet Turdu. The "Fu-Yu Girgis" according to the present-day situation and the legendary past. – Jagbellonian Universitety Institute of Oriental Philology, Cracow, 1998. – С. 15. (на английском языке) 2. Там же. – С. 55. 3. Там же. – С. 15. 4. Тенишев Э.Р. О языке кыргызов уезда Фуюй.//Вопросы языкознания, 1961 - № 1 - С.88-95. 5. Кызласов Л.Р. История Южной Сибири в средние века. М., 1984. С.98. 6. Худяков Ю.С. Кыргызы в Центральной Азии.//Вопросы этнической истории кыргызского народа. - Фрунзе, 1989 - С.29-40. 7. Янхунен Ю. К вопросу о зарубежных хакасах.//Проблемы сохранения природы и культурно-исторического наследия Хакасии. - Абакан, 1994 - вып.1 - С.99-107. 8. С.Г. Скобелев, Чжан Тайсян, А.А. Шамаев. Роды фуюйских кыргызов//Россия и Хакасия: 290 лет совместного развития. Сб. мат. респ. науч. конференции "Россия и Хакасия: 290 лет совместного развития. – Абакан: изд-во ХГУ им. Н.Ф. Катанова, 1998. – С. 76-78. 9. Ху Чженхуа. Хэйлунцзян провинциясындагы Фуюй уездинин кыргыздары. Борбодук улуттар университети,1981-жыл. – С. 2-3.(на кыргызском языке) 10. Gundula Salk, Mambet Turdu. The "Fu-Yu Girgis" ... – С. 22. 11. Там же. – С. 22. 12. Бутанаева И.И., Бутанаев В.Я. Актуальные проблемы истории тюрков Саяно-Алтая// История стран Центральной Азии - совместное видение методологических проблем. Выпуск 1. – С. 124-125. 13. Там же. – С. 124-125. 14. Бутанаев В.Я. К вопросу о Кыргызско-Хакасских этнографических связях//Кыргызы: этногенетические и этнокультурные процессы в древности и средневековье в Центральной Азии. (Материалы Международной научной конференции, посвященной 1000 летию эпоса "Манас" 22-24 сент. 1994 г.)- Бишкек: Кыргызстан, 1996. - С. 120. 15. Hu Zhen-hua, Guy Imart. Fu-Yü Gïrgïs: A tentative description of the easternmost Turkic language (Papers on Inner Asia), Bloomington, Indiana, 1987. – C. 3. 16. Gundula Salk, Mambet Turdu. The "Fu-Yu Girgis" ... – С. 45. 17. Там же. – С. 45. 18. Там же. – С. 46. 19. Там же. – С. 47. 20. Там же. – С. 47. 21. Там же. – С. 37-41. 22. С.Г. Скобелев, Чжан Тайсян, А.А. Шамаев. Роды фуюйских кыргызов//Россия и Хакасия: 290 лет совместного развития. Сб. мат. респ. науч. конференции "Россия и Хакасия: 290 лет совместного развития. – Абакан: изд-во ХГУ им. Н.Ф. Катанова, 1998. – С. 77. 23. Янхунен Ю. К вопросу о зарубежных хакасах//Проблемы сохранения природы и историко-исторического наследия. Абакан: АГПИ. Редакционно-издательский отдел, 1994. – С. 103. 24. С.Г. Скобелев, Чжан Тайсян, А.А. Шамаев. Роды фуюйских кыргызов… - С. 77. 25. Gundula Salk, Mambet Turdu. The "Fu-Yu Girgis" ... – С. 30. 26. Там же. – С. 42-43. 27. Там же. – С. 43. 28. Там же. – С. 42. 29. С.Г. Скобелев. Демография коренных народов Сибири в XVII - XX вв.: колебания численности и их причины 30. СПОИВ, ф.28, оп.1, д.1, л. 9. 31. Бутанаев В.Я., Худяков Ю.С. История енисейских кыргызов. – Абакан: Изд-во ХГУ им. Н.Ф. Катанова, 2000. – С. 179. 32. Моисеев В.А. Джунгарское ханство и казахи (XVII-XVIIIвв.). – Алма-Ата: Гылым, 1991 – С. 64. 33. СПОИВ, ф. 28, оп. 1, д. 2., л. 2 об.; АРНБ им. М.Е. Салтыкова-Щедрина, ф. FIV, оп. 324, д. 5006, л. 172. 34. Моисеев В.А. Цинская империя и народы Саяно-Алтая в 18 в. – М.: Наука. Гл.ред.вост.лит., 1983. – С. 32. 35. СПОИВ, ф. 28, оп. 1, д. 2., л. 3. 36. СПОИВ, ф. 28, оп. 1, д. 2., л. 3об. 37. Моисеев В.А. Цинская империя и народы Саяно-Алтая в 18 в. … – С. 34. 38. Бутанаев В.Я., Худяков Ю.С. История енисейских кыргызов… – С. 174. 39. Чаптыкова Н.Н. Борьба вокруг "Киргизской земли" в XVII веке – СПб.: Нестор, 1999. – С. 14. 40. АРНБ им. М.Е. Салтыкова-Щедрина, ф. FIV, оп. 324, д. 5006, л. 175 об. 41. Бутанаев В.Я., Худяков Ю.С. История енисейских кыргызов... – С. 175. 42. Там же. – С. 176. 43. Бутанаев В.Я., Абдыкалыков А. Материалы по истории Хакасии XVII- начала XVIII вв. – Абакан, 1995. – С. 206. 44. Абдыкалыков А. Енисейские киргизы в XVII веке (исторический очерк): Изд-во "Илим", Фрунзе, 1968 – С. – 127. 45. Бутанаев В.Я., Абдыкалыков А. Материалы по истории Хакасии… – С. 210. 46. Бутанаев В.Я., Худяков Ю.С. История енисейских кыргызов... – С. 176. 47. Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров/РАН, Ин-т востоковедения, Санкт-Петербургский филиал. – М.: Изд.фирма "Восточная литература" РАН,1997. – С. 240-241. 48. АРНБ им. М.Е. Салтыкова-Щедрина, ф. FIV, оп. 324, д. 5006, л. 76. 49. Козьмин Н.Н. Князь Иренак (Эпизод сибирской истории)//Сибирские записки, №6, 1916 – С. 50. Бутанаев В.Я., Худяков Ю.С. История енисейских кыргызов... – С. 165. 51. Боронин О.В. "Решение" проблемы енисейских кыргызов в русско-ойратских отношениях//Сибирь в системе международных связей: Сб. статей/Томский гос. ун-т. – Томск: Издательство Томского уиверситета, 2001. – С. 18-19. 52. АВПРИ, ф. Зюнгорские дела, оп.113/1. 1731-1733гг., д. 3, л. 49; ЦГАРХ, ф. Р-675, оп. 1, д. 30, л.52. 53. Бутанаев В.Я., Худяков Ю.С. История енисейских кыргызов… – С. 177. 54. Там же. – С. 178. 55. Абдыкалыков А. Енисейские киргизы в XVII веке (исторический очерк): Изд-во "Илим", Фрунзе, 1968 – С. 128-129; ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, стб. 1008, л. 19. 56. Там же. – С. 128-129; ЦГАДА,, ф. Сибирский приказ, стб. 1008, л. 20. 57. Бутанаев В.Я., Худяков Ю.С. История енисейских кыргызов… – С. 178-179. 58. Бахрушин С.В. Научные труды. – М., 1955, Т. 3, - С. 224; Г.Н. Потанин. Материалы по истории Сибири. – "Чтение ОИДР", 1866г., кн. 4, II (Материалы отечеств.), стр. 62. 59. Кызласов Л.Р. История Хакасии с древнейших времен до 1917г. – М.: Наука. Издательская фирма "Восточная литература", 1993. – С.202. 60. Gundula Salk, Mambet Turdu. The "Fu-Yu Girgis" ... – С. 60-61. 61. РГАДА, ф. Сибирский приказ, оп. 5. 1704-1708гг., д. 1008, л. 19. 62. АВПРИ, ф. Дзюнгорские дела, 1731-1733гг., д. 3, л. 67. 63. Бутанаев В.Я., Абдыкалыков А. Материалы по истории Хакасии … – С. 254. 64. Ходжаев А.Х. Цинская империя и Восточный Туркестан XVIIIв.: (Из истории международных отношений в Центральной Азии)/Под ред. Б.А. Ахмедова; АНУзССР. Ин-т востоковедения им. Абу Райхана Беруни. – Ташкент: Фам, 1991. – С. 59. 65. Бутанаев В.Я., Худяков Ю.С. История енисейских кыргызов… – С. 179; Абдыкалыков А. Енисейские киргизы в XVII веке … – С. 128. 66. Абдыкалыков А. Енисейские киргизы в XVII веке … – С. 128; Г.Е. Грумм-Гржмайло. Западная Монголия и Урянхайский край, т. II, Л., 1926, С. – 536. 67. Gundula Salk, Mambet Turdu. The "Fu-Yu Girgis"... – С. 62. 68. Там же. – С. 81-82. 69. Там же. – С. 62. 70. Там же. – С. 86. 71. Янхунен Ю. К вопросу о зарубежных хакасах… - С. 102; Gundula Salk, Mambet Turdu. The "Fu-Yu Girgis"... – С. 75. Источник: http://elbilge.ucoz.ru/publ/11-1-0-36

© Г.Г. Левин Рунические надписи Тибета. В декабре 2000 и в сентябре-октябре 2001 гг. этнографическая экспедиция, организованная международным фондом "Лена-Евразия" (Республика Саха-Якутия) проводила исследовательские работы на территории Тибета. Основной целью данной экспедиции было изучение фольклора, культуры коренных наро-дов и установление их взаимосвязи с тюркским миром. В этой связи в задачу исследования был включен вопрос поисковых работ на территории Тибета тюркской рунической письменности. В общей сложности в течение 50 дней экспедиция посетила многочисленные музеи, храмы, могильники, священные места, проводила поисковые работы на скалах Манасаровара, Брахмапутры, в Трансгималаях, Кайласе. В конечном результате было обнаружено множество руноподобных знаков и несколько фрагментарных рунических надписей в Лхасе и в могильнике тибетских царей, который находится недалеко от местности Хампа-Ла. Руноподобные знаки и надписи Поталы Главная святыня тибетского буддизма - Потала, дворец резиденция Далай-ламы, находится в городе Лхаса ("Страна небожителей"). Дворец стоит непода-леку от реки Кичу ("Счастливая река") на склоне высокого холма, носящего название Марбори ("Красная гора"). Название "Потала" на санкрите означает "гора Будды". Внутри этого огромного здания более 1000 (по некоторым данным 999) разных комнат, где укрыты 10 000 святынь и не меньше 20 000 статуй. По преданию на этом месте раньше стоял дворец Сонгтзен Гампо, буддийского правителя Тибета VII века. При нем был основан большой храм Джоканг, на месте которого по приказу Далай-ламы V спустя столетия был возведен Потала. Когда в 1682 году он умер, строительство еще не было завершено. О кончине Далай-ламы V умалчивали вплоть до 1694 года, когда, наконец, дворец был выстроен. Потала была зимней резиденцией Далай-ламы до 1959 года, пока нынешний Далай-лама XIV не эмигрировал в Индию. Теперь здесь основан музей. В основной части здания имеются правительственные помещения, комнаты обслуживающего персонала, состоявшего из монахов, в отдельности так-же существуют комнаты для медитации, библиотеки, оружейные палаты, карцер, кладовые. Здесь можно посетить гробницы Далай-ламы V и его преемников. В Потале наша группа попала после полудня. Тибетские гиды заранее предупредили нас, что мы не должны открыто заниматься исследованием, а также съемкой в запрещенных местах. Посещение Поталы длилось почти 3 часа. В это время мы бегло осмотрели стены, полы, потайные помещения, изучали настенные рисунки, узоры. При выходе из Поталы на ступеньках лестницы правого крыла мы обнаружили различные узоры и руноподобные знаки. Общая длина центральной лестницы более 100 метров, а ширина 6-7 метров. Верхняя площадка лестницы настелена множеством камней различных размеров, где обычно присутствуют своеобразные узоры, кривые и прямые линии. На ступеньках нижних лестниц имеются отдельные графемы арамейского, хананеейского и согдийского алфавитов, а также неизвестные знаки-рисунки сакрального содержания. На больших плитах обычно присутствуют непонятные узоры, в основном это квадраты, ромбики, кружочки, палочки, треугольники. На поверхностях камней наименьших размеров и на стелах наблюдаются руноподобные и тамгообразные знаки [см.: рис. 1]. На некоторых камнях, поверхность которых заметно отличается от других, четко начертаны разные свастики и непонятные знаки, очень похожие на якутские узоры. Необходимо заметить, что каменные плиты сами по форме сильно отличаются друг от друга. Если плиты больших размеров обычно имеют стандартную форму, длина которой составляет 3 метра, то мелкие плиты по форме и по своей поверхности сильно отличаются от больших плит. Их можно разделить на три вида: а) плиты квадратной формы - здесь в основном наличествуют непонятные знаки и рисунки, свастики; б) бесформенные плиты (часть целых плит) - руноподобные знаки, надписи, тамгообразные знаки; в) плиты и камни округлой формы с гладкой поверхно-стью - непонятные одиночные знаки сакрального характера. Всего на ступеньках лестницы Поталы нами было фиксировано 6 фрагментарных надписей и около 20 руноподобных знаков. Высота графем обычно составляет 14-18 см, общая длина рунических надписей 25-35 см. Из системы неизвестного письма мы предварительно отметили следующие надписи (в нашей расшифровке): 1) "b(ä)ŋ(ÿ)k - вечный"; 2) "(ä)k(i)ş (a)ç - в вознаграждении молодой конь"; 3) "(a)jϊ b(a)t - очень плохо"; 4) "k(ä)t - убегать"; 5) "oş (ä)d - эта вещь"; 6) "(ä)ŋ (ä)çi - в начале старший брат" [см.: рис 2]. Здесь следует отметить, что плиты с рунами находятся недалеко друг от друга в центральной части нижней лестницы Поталы. Буквы нанесены глубоко каким-то острым предметом. Остальные руноподобные знаки и узоры наличествуют в основном на плитах второй лестницы правого крыла. Судя по рассказам самих тибетцев, каменные стелы и плиты были привезены из древнейших развалин неизвестных могильников, а некоторые небольшие плиты были спущены от вершины горы, где ныне расположен дворец Потала. Наиболее ценную информацию предоставил гид нашей группы, специально готовившийся на этот вопрос после нашего визита в декабре 2000 года. По его повествованию, некоторые плиты были привезены из Западного Тибета в VII в. еще при строительстве первого дворца. Он не смог показать нам какие плиты остались от руин прежнего дворца, но смог подробно рассказать о древности плит более маленьких размеров, которые настелены на лестнице правого крыла. По его мнению, большая часть плит была разобрана из каменной стены неизвестного древнего городища. Видимо, это городище не являлось тибетским, так как рассказчик местонахождение древнего города назвал чужим по духу. Когда мы показали рисунки и рунические знаки плит, местные монахи смотрели отрешенно, качали головами, подавали какие-то непонятные знаки. Немного позднее наш гид объяснил, что наш вопрос смутил ученых монахов. По его словам, о происхождении каменных плит монахи ничего не знали, зато все подтвердили глубокую древность рисунков этих камней. По-видимому, вышеназванные надписи и отдельные рунические графемы в составе с другими ребусовидными знаками представляют древнейший вид рунической письменности. Судя по характеру палеографии надписей, данная письменность, по всей вероятности, является изначальной формой енисейского письма. Видимо, язык данного рунического письма, является тюркским, генетически близким к языку енисейских памятников. Руноподобные знаки и надписи могильников тибетских царей Могильник тибетских царей, который находится в окрестности г. Шигадзе мы посетили в первую поездку в декабре 2000 года. На первый взгляд это обычные холмы с каменными выступами. Во время китайской культурной революции они все были взорваны до основания. Тибетские проводники согласились нам показать только первый могильник, мотивируя свое действие тем, что в других могильниках уже ничего не осталось для научного интереса. На кургане первого могильника мы ничего существенного не обнаружили. Кое-где остались несколько штук каменных глыб с разными рисунками и свастиками. Как нам кажется, некоторые рисунки были высечены более позднее время. На одном камне заметили своеобразный знак, напоминающий символ советских времен - серп и молот. Позднее, аналог этого знака мы обнаружили среди тамг башкирского племени "мырза". Во втором могильнике нами было обнаружено множество камней с различными знаками и рисунками. Видимо, здесь в былые времена находился какой-то небольшой памятник, на котором были вырезаны рунические надписи. Памятник был основательно разрушен, до нашего времени дошли только бесформенные глыбы камней, где с большим трудом замечаются следы былых узоров, свастик и рунических знаков. Недалеко от могильников находится мавзолей, внутри которого имеется высокая стела, встроенная наверху большой каменной черепахе. На стеле высечены различные узоры, свастики, непонятные рисунки. Во дворе этого мавзолея стоят изваяния и менгиры, привезенные, по всей вероятности, от близлежащих холмов и курганов. При осмотре этих менгиров мы ничего существенного не обнаружили, так как поверхность камней в течение несколько сот лет был начисто отшлифована природой. Во время второй поездки мы посетили множество могильников тибетских царей. Но, только в одном могильнике, находящемся на местности Хампа-Ла, обнаружили глыбу камня, где была вырезана руническая надпись (рис. 2). Общая длина надписи 23,5 см., высота знаков 4-5,5 см. После тщательного осмотра текста мы предварительно восстановили 11 рунических знаков [см.: рис. 3] Рабочий вариант расшифровки "äb S(ä)nt(ÿ)ŋ B(a)r Y(ä)k(ÿ)n t(ÿ)rk(ÿ)" в нашем переводе "дом Сентун Бара внука тюрка". Следует упомянуть, что графемы данной надписи по своей форме заметно отличаются от фрагментарных надписей Поталы. Во-первых, надпись, вероятно, является по сущности своей более поздней модификацией рунической письменности; во-вторых, некоторые графемы текста напоминают совершенно другие знаки, в частности, буквы из манихейского письма. Но, калькирование этой надписи установило, что само очертание знаков имеет двоякий характер. Если некоторая часть надписи (в основном угловатые линии) сделана на поверхности камня каким-то твердым предметом круглой формы, то линии и изгибы кругловатой формы наоборот начертаны, по нашему мнению, твердым предметом, наконечник которого имеет форму треугольника. В основном круглые линии имеют более глубокий след, чем графемы угловатого характера. Здесь, как нам кажется, что в более позднее время общий вид текста был искусственно изменен, т.е. были дополнительно начертаны кругловатые линии. В сущности, сама надпись напоминает рунические тексты долины р.Тойок (Турфан) [1]. Возможно, здесь зафиксирована часть какой-то другой руноподобной письменности или какой-то вид тибетского письма. На этом кургане имеется множество почерневших древних камней, где обычно наличествуют различные рисунки, узоры и знаки, напоминающие рунические графемы. Интересно заметить, что на этих камнях рисунки и тамгообразные знаки были не вырезаны, а нарисованы какой-то неизвестной краской. Хотя краска сильно почернела, но былые следы рисунков и знаков легко отличаются от других пятен природного происхождения. Здесь наблюдаются множество плоских камней с тибетскими и манихейскими буквами, а также глыбы с непонятными надписями, графемы которых можно относить к арамейскому письму. По всей вероятности, на этом кургане некоторые плоские камни с тибетскими текстами были привезены с других местностей. Обычно их аккуратно складывают вокруг менгира или какого-то большого камня с надписями. На этих местах они обычно устанавливают столб с различными красочными веревками. Такое явление почитания священных мест с надписями в Тибете встречается часто. В этой связи для исследователя рунолога не составляет большой трудности находить письмена на неведомых просторах Тибета. Иногда на одной местности можно обнаружить несколько хранилищ. Как правило, это обычно множество каменных плит, складываемые друг на друга, высота которых составляет 1-1,5 метров, а ширина 3х2 или 4х2. ••• Тибетские рунические надписи по характеру написания и по своей палеографии заметно отличаются друг от друга. Если временное отношение рунических надписей, обнаруженных в Потале, можно отнести к VIII веку, то надпись из Хампа-Ла не в коем образе нельзя относит к этому времени. По всей вероятности, руника из Поталы является древнейшим видом какой-то неизвестной рунической письменности, которая по палеографии и языковому принадлежности была генетически близкой к енисейской рунике. Данная гипотеза, по нашему мнению, подтверждается наличием в системе тибетских топонимов названий местностей, восходящих к тюркским формам как Тengri (наз. горы, озер) = taŋri "бог, божество, небо", Töpä (наз. вершины горы) = töpä "вершина", Qаjalаs (наз. горы) = qаja "скала", Mengir (наз. местности) = bäŋkü "вечный", Qaraqaş (наз. долины) = qara qaş "черная бровь" и другие [2]. По поводу надписи местности Хампа-Ла можно сделать предположение о том, что данная надпись является модифицированным видом орхонской руники, более позднее отражение которой осталось в турфанских надписях. Одним из интересных фактов данной надписи является то, что сама надпись была позднее кем-то переделана. На наш взгляд, рунические знаки были искусственно заменены на сходные манихейские графемы. По какой причине это сделано остается неразгаданной загадкой. Здесь непременно нужно отметить, что известный тюрколог, научный консультант фонда "Лена-Евразия" Э.Р. Тенишев по поводу расшифровок надписей Поталы и местности Хампа-Ла имеет несколько другое мнение. Он, поправляя наши попытки прочтения, все надписи читает слева направо (как полагается в классических орхоно-енисейских текстах) и используя все орфографические изъяны рунического письма (даже единичные случаи фиксирования графем) дает свои расшифровки: например, надписи из Поталы: 1) k(ä)ŋ(ä)b - "просторный дом"; 2) (ä)k(ä), (ä)ş , (ä)ç(ä) - "тетя, друг, старшая сестра"; 3) j(i)s b(i)t - "впалое лицо"; 4) k(ä)t - "уходи"; 5) "оş(ä)d" - "вот товар"; 6) (ä)ŋ(ä)çi - "самая пожилая женщина"; надпись из Хампа-Ла - "(ä)r anta k(ä)j - arbaŋ (ä)ş (ä)bi - у мужчины надежны: транспорт и туда загон для животных". По поводу происхождения этих надписей Э.Р. Тенишев придерживается мнения, что данные надписи принадлежат древним уйгурам, которые бежали от монгольского нашествия в Тибет в XIII-XIV вв. Таким образом, рунические надписи, найденные на территории Тибета требуют к себе пристального внимания не только со стороны тюркологов, но и со стороны монголоведов, тибетологов. Возможно, дальнейшее изучение этих рунических надписей и организация новых экспедиций на территории Тибета даст новые неведомые страницы древней истории тюрко-монгольских народов. Примечания: [1] Кызласов И.Л. Рунические письменности евразийских степей. - М., ИФ "Восточная литература" РАН, 1994. - C. 106-107. [2] Левин Г.Г. К проблеме эволюции рунической письменности тюрков // Вестник ЯГУ "Филология и журналистика". - Якутск: Изд-во ЯГУ, 2001, вып. 1. - C. 36.

Статья любезно предоставлена авторами - Рысбеком Алимовым - докторантом Стамбульского университета и Кубатом Табалдиевым - к.и.н., профессором факультета истории и регионоведения Киргизского национального университета. Новая древнетюркская надпись на камне-валуне из Таласа Таласская долина является одним из основных мест сосредоточения древнетюркских рунических памятников. Преобладающее большинство текстов найденных здесь надписей носит эпитафийный характер и представляет весьма ценное значение для истории письма среднеазиатских тюркских племен раннего средневековья. В отличии от надписей других центров рунической наскальной письменности таласские надписи сделаны на обычных речных валунах. Доселе тюркологической науке были известны 11 надписей на камнях-валунах из Таласа, первая из которых в 1896 году была обнаружена известным краеведом В.А. Каллауром [1, C.79-83], а последняя в 1977 году экспедицией Института языка и литературы АН Киргизской ССР во главе с Ч. Джумагуловым [2, C.86-88]. В 2002 году число данных памятников пополнилось еще одним камнем с рунической надписью. Двенадцатый по счету памятник древнетюркской письменности на валуне был случайно найден местными жителями на окраине села Жон-Арык Таласского района одноименной области. После, памятник был перевезен в г. Бишкек, где хранится в здании факультета истории и регионоведения Киргизского Национального Университета.Серого цвета крупнозернистый песчаник крепкой породы размером примерно 83х40 см имеет продолговатую форму. На одной более или менее плоской стороне камня контррельефом выбиты пять строк с тюркской рунической надписью, состоящие из 65 знаков и одного двоеточия-словоразделителя. В конце первой и второй строк заметны небольшие сколы, где судя по тексту могла бы быть по крайней мере еще одна буква. Знаки прорезаны неглубоко, однако сохранность всех знаков за исключением двух начальных и одного в середине в конечной строке превосходное, что, в отличии от ранее найденных надписей, делает их дешифровку не затруднительной, а чтение всего текста надписи более убедительным. Порядок чтения строк справа налево. Строки имеют четкие начала, концы которых местами переходят в боковые части камня. Четвертая и пятая строки надписи несколько короче предыдущих. Последние знаки конечной строки представляют собой, как нам кажется, продолжение и концовку текста строки третьей. По палеографическим особенностям данная надпись не отличается от остальных надписей региона. Однако следует отметить случаи вариативности в написании отдельных знаков, в частности для "G¹" и "M".Первые попытки прочтения и интерпретации текста памятника предпринимались К. Табалдиевым, по выражению которого они являются лишь "авторской попыткой перевода" и носят предварительный характер [3, C. 137-138]. Несомненно, и настоящая интерпретация текста далеко не окончательная. Должны заметить, что в ходе дальнейного изучения не только данного, но и остальных памятников, входящих в таласскую группу, особое внимание должно быть уделено, как нам кажется, выявлению точного фонетического значения знака , так называемого "с навесом". Транслитерация: (1). ŴT²G² : T¹ŠY ’S²YZ N¹YG¹’ (2). ŴZY ’ K¹L¹Y G¹L¹YG¹Y ’ K¹L¹MD¹[Y] (3). S²YZ ’ K²Š NT Č ’ YNGK²W ’NT Č[K¹]L¹MŠ (4). L¹Y ’ T¹S¹Y B²YL²’ (5). (K¹?) (L¹?) MYŠ Транскрипция: (1). öt(ü)g : t(a)šï : (e)siz (a)nïγa (2). özi : q(u)lï (a)γ(ï)lïγï : q(a)lm(a)d[ï] (3). (e)siz : k(i)š(i) (a)nt(a) (a)č : iñ(e)kü : (a)nt(a) (a)č [](a)lm(ï)Š (4). (e)l¹i : (a)t(ï)sï bile (5). q?(a)l?mïš Перевод: (1). (Этот) молебный камень, о горе, для Аны. (2). (Его) самого, (его) рабов, (его) сокровищницы не осталось. (3). О горе, жена тогда голодной, ее корова тогда голодной остались. (4). (Его) племенной союз вместе с сыном младшего брата (5). остался. Примечания: Кроме двоеточия в начальной строке, в функции словораздела в надписи выступает в семи случаях знак a для "а". Первая строка: öt(ü)g: "просьба, мольба" [4, C. 393]. У Дж. Клосона: "request, memorial to a superior" [5, P. 57]. Данная группа знаков вместе со знаками T¹ŠY интерпретируется нами как "молебный камень". (a)nї: В надписи в честь Тоньюкука (северная сторона первого камня, строка (3) это слово встречается как гидроним: (a)nї sub "река Аны" [6, C.45] , к тому же имеет схожую орфографию: N¹Y. Считаем, что здесь оно выступает как антропоним, хотя это не единственный вариант возможной фонетической передачи данной группы знаков. Широкого негубного гласного заднего ряда в начале слова могут заменить также губные гласные заднего ряда. Мы же остановились на первом варианте. Четвертая строка: (e)l¹i: Наш вариант чтения условный . Известно, что слово el/il во всех рунических надписях, где оно встречается пишется с L². Однако есть случаи когда для обозначения L¹, использовался знак для L². Скорее всего, здесь мы имеем дело с обстоятельством обратного характера, хотя, должны признать, что это будет первым и единственным пока случаем употребления в тюркской рунике знака L¹ вместо знака L², в случае если наш вариант чтения будет принят. Пятая строка: q?(a)l?mїš: Первые два знака не поддаются чтению. Однако, если учесть, что предложение в четвертой строке в целом для придания ей законченности в смысловом отношении требует предиката, а также принять во внимание то обстоятельство, что группа знаков MYŠ в таласских надписях всегда встречается в составе слова калмыш, то можно с уверенностью предположить, что эти знаки K¹ и L¹. То же самое можно сказать и о конечных знаках той же строки надписи. Как было выше отмечено, авторы этих строк склонны думать, что они продолжение предложения в третьей строке. Смущает только то обстоятельство, что знаки для M и L¹ стоят поменявши местами, а знак для велярного K¹ не отмечен здесь вообще. Хотя он мог бы быть вначале, на месте нижнего скола на камне. Как видно из текста памятника повествование ведется от имени третьего лица. В надписи нет так называемой "авторской ремарки", т.е. смены лица от третьего к первому, которую мы наблюдаем в некоторых памятниках из Таласа и Енисея. Надпись представляет собой интересный в плане содержания образец эпитафийного жанра ранних тюрок населявших когда-то бассейн р. Талас. Несмотря на то, что в самой надписи нет прямых или косвенных указаний о датировке, временем создания памятника можно с уверенностью считать первую половину VIII века, так как последние исследования таласских [7, C.43-44] и палеографически идентичных им кочкорских надписей [8, C. 73-75; 9] показали, что основную группу памятников древнетюркской письменности Западного и Центрального Тянь-Шаня следует датировать именно периодом тюргешского господства в регионе. Обнаружение нового камня-валуна с надписью, а также положительные результаты полученные в последние годы в ходе целенаправленных поисков памятников письменности древних тюрок, позволяют нам твердо утверждать, что в долине р. Талас и прилегающих районах, выполненные руническим письмом надписи будут выявляться и впредь, а ареал распространения письменной традиции тюркских племен раннего Средневековья будет расширяться. Прорисовка древнетюркской рунической надписи на новонайденном камне из Таласа. Литература: [1] В.А. Каллаур. Камень с древнетюркской надписью из Аулиеатинскаго уезда // "Записки Восточнаго Отделения Русскаго Императорскаго Археологическаго Общества", XI, 1897. [2] Ч. Джумагулов, Г. Карагулова. Новый таласский древнетюркский памятник // Советская тюркология, 1978/1. [3] К. Табалдиев. Новые древнетюркские рунические надписи Кочкорской и Таласской долин // "Труды факультета истории и регионоведения Киргизского Государственного Университета имени Жусупа Баласагына", Выпуск X, Бишкек, 2002. [4] Древнетюркский Словарь, Ленинград, 1969. [5] Gerard Clauson, An Etymological Dictionary of Pre-Thirteenth-Century Turkish, Oxford, 1972. [6] Древнетюркский Словарь, Ленинград, 1969. [7] С.Г. Кляшторный. О датировке таласских рунических памятников // "Бартольдовские чтения. Тезисы докладов и сообщений" V, Москва, 1974. [8] С.Г. Кляшторный. Новые открытия древнетюркских рунических надписей на Центральном Тянь-Шане // Известия Национальной Академии наук Кыргызской Республики, No.1-2, Бишкек, 2001, с. 73-75; [9] R. Alimov. Koçkordaki Türgeş Yazitlari // "Istanbul Universitesi Sosyal Bilimler Dergisi", 2003/1.

Насимхон Рахмонов, Бокижон Матбобоев Древние тюрко-рунические надписи Узбекистана (Фрагмент книги "Узбекистоннинг кухна туркий – рун ёзувлари") (стилистика авторов и перевода сохранена) Кратко про историю изучения тюрко-рунических надписей Нахождение тюрко-рунических надписей в Средней Азии имеет своеобразную историю. Несмотря на то, что они были найдены в Узбекистане в середине прошлого века, такие надписи в Туркестане начали изучать в конце XIX в. Тогда в Туркестане был создан кружок археологов-любителей. Первый камень с тюркскими письменами из Авлия-Аты был изучен участниками этого кружка. 23-сентября 1925-года в газете "Правда Востока" была опубликована статья "были древние памятники". Статью объявила сама редакция. Это был отчёт про результаты экспедиции Комитета охраны культурных ценностей Средней Азии. В статье археолог М.М. Логинов и профессор Денике подробно рассказывали о надписи, найденной в Авлия-Аты. В 1932-году у подножья Александровских гор – Аччык-Таш (долина Талас) была найдена доска с надписями по четырём сторонам, сделанными тонким инструментом. Надпись нашёл М.Е. Массон. Эта доска с надписями хранится в Эрмитаже. Стоит заметить, что, во-первых, это единственная надпись на дереве, найденная из Средней Азии, а во-вторых некоторые знаки на этой надписи существенно различаются от традиционных знаков. Многие тюркологи – С.Е. Малов, К.В. Тревер, А.Н. Бернштам, И.Кызласов, Х.Орхун обращали внимание на дешифровку надписи из Аччык-Таша, но, тем не менее, её дешифровка не может считаться законченной. В 30-годах были достигнуты хорошие результаты по рунологии. Раскопки у Оша, проведённые Массоном и Маловым дали науке новые тюрко-рунические надписи. Массон и Малов в качестве результата этих раскопок опубликовали небольшую книжку в Ташкенте. Публикация Орхоно-Енисейских надписей было начато в конце XIX. Особенно стоит отметить работы В. Томсона и В. Радлова. Вообще-то, в конце XIX в., когда только начали дешифровку Орхонских памятников, про генезис этих письмён были выдвинуты такие гипотезы, что мы до сих пор не в состоянии выдвигать подобные точки зрения. Французский учёный О. Доннер, изучив форменные сходства между орхонским и другими письменами, попытался определить возможные контакты рунического письма с греческим и малоазиатскими алфавитами [1]. Томсон же так высказался о гипотезе Доннера: "Не на до забывать, что между руническими и теми (греческими и т.д.) письменами лежат тысячелетия. Сходства такого типа обычно бывают подобны огню соломы – яркие, но быстро проходящие и мы должны согласиться с этим. Если такие сходства выявляются другими, более рациональными способами, то это поможет определить корни надписи. К тому же, самое время, оставив на время Енисейские надписи, заниматься только Орхонскими надписями. Так как в изучении Енисейских надписей возникают некоторые сложности и споры …" [2]. Видно, что Томсон уже в то время обратил внимание на различия между алфавитами Орхонских и Енисейских надписей. Концепции о независимом прогрессе различных рунических алфавитов появились на базе исследований Томсона. Такие воззрения на рунические надписи ставит серьёзные вопросы перед источниковедением. Территориальная классификация тюрко-рунических письмён, господствовавшая в тюркологии, уступает место классификации по особенностям алфавитов. Томсон, Радлов первыми опубликовали такие памятники Орхонского письма, как Кюль-Тигин, Бильге-каган, Тоньюкук. Их научные исследования способствовали формированию тюркологии не только в России, но и во всём мире. Например, сравнительное изучение орхоно-енисейских надписей привело к развитию палеографии как вспомогательной исторической дисциплины. Малов своими книгами "Памятники древнетюркской письменности" (М.-Л., 1951), "Енисейская письменность тюрков" (М.- Л., 1952), "Памятники древнетюркской письменности Монголии и Киргизии" (М.-Л., 1959) вложил огромный вклад в рунологию. С.Е. Малов в своих книгах обратил внимание не только на лингвистические свойства и дешифровку, но палеографию тюрко-рунических надписей. Его публикации до сих пор не потеряли своего значения. Среди следующих серьёзных и кропотливых работ следует отметить публикации орхонских памятников, подготовленные академиками Алибеком Рустамовым и Гани Абдурахмоновым. В 1982-году в учебнике "Древнетюркский язык" они на основе сравнительного изучения всех публикаций опубликовали памятники Куль-Тигин, Бильге-каган, Тонюкук. Из-за сложности тюрко-рунических письмён возникают различия в чтении у разных специалистов. Так что сравнительное изучение публикаций имеет место. Пример: в большом мегалите Кюль-Тигина есть фраза "balыqqa basыqdы". Эту фразу многие тюркологи переводят как "не отправился в город". Турецкий учёный Талгат Текин перевёл как "Попал в болото (лужу)". По нашему мнению, интерпретация Текина более правдоподобна. Проводящиеся в последние года археологические и филологические работы по изучению орхоно-енисейских письмён охватывают все достигнутые результаты тюркологии и определяют предстоящие работы в этой области. Мнение знаменитого тюрколога Игоря Кызласова: "Следует заметить, что тюркологи не вошли в путь, начатый в 1952-году Маловым. В своей обобщающей работе "Енисейская письменность тюрков" он, проанализировав только надписи средневекового Енисейского государства, показал, что в классификации памятников необходимо учитывать не только палеографические, но и историко-политические явления. Я уверен, что теперь для тюркологов выгодно изучать памятники определённого алфавитного строя – енисейского, орхонского или таласского в соответствующем географическом ареале" [3]. То есть Кызласов, следуя за Томсоном, предлагает изучать тюрко-рунические памятники не слитно, а независимо друг от друга, по территориальному принципу. Можно сказать, его воззрение сломало существующую дотоле традицию. Он основывает свой вывод сравнением тюрко-рунических письменных памятников двух территорий – Азии и Европы. Он на основании изучения тюркской надписи из Маяцка (Восточная Европа) утверждает свою точку зрения насчёт двух групп тюрко-рунических алфавитов, существенно различающихся между собой. Каждая группа, по его мнению, состоит из нескольких родственных алфавитов. Первая группа включает в себя алфавиты енисейский, орхонский и таласский. Другая же группа включает донской, кубаньский, аччыкташский, исфаринский, южноенисейский алфавиты. Каждая группа формировалась в различных обстоятельствах. Но примечательно то, что, по его мнению, базис этих алфавитов тоже различен. Каждый алфавит возник, прежде всего, не как этнический, а как культурно-политический маркер [4]. Письменная речь, прежде всего, служила для политических, экономических и других целей. Поэтому в уйгурском каганате сохранилась орхонская письменность. Сохранению надписи способствовало не столько традиция, сколько государственная политика. Уйгурские правители считали себя наследниками восточнотюркских каганов. Как можно объяснить использование нескольких письмён на территории одного государства? По нашему, это объясняется религиозно-культурными предпосылками. Это можно проследить на примере Восточного Туркестана. Уйгурский, манихейский, согдийский письмена использовались в первую очередь в религиозных целях. Тюркская речь же сохранялась. И. Кызласов, определив территорию алфавитов первой группы, предлагает называть их азиатскими тюрко-руническими надписями, так как распространены памятники этих письмён главным образом в Азии – от Лены до Семиречья. Вторую же группу он называет Евразийскими алфавитами, так как их памятники распространены от Енисея до Дона. Единство и родство всех этих надписей показывает то, что все они тюркоязычны [5]. Множество знаков тюркских алфавитов не связаны с одним алфавитом, а широко распространены. Например, знак в форме лестницы встречается как в аччыкташской надписи, так и в надписи из Минусинска. Эти надписи (несмотря на то, что найдены они в разных территориях) включаются в одну группу (южноенисейский алфавит) из-за подобных общих знаков (в частности, из-за лестницеподобного знака). Характерно, что такой знак имеется также в надписи из Тозбулака (Бухарская область, Кызылкум). Но некоторые тюркологи считают Тозбулакскую надпись сделанной на другом алфавитном строе [6]. Эти "лестницы" в своё время обращали на себя внимания знаменитого тюрколога С.П.Киселёва. "Эти знаки-лестницы, – писал он, – до сих пор не были известны для азиатских рунических надписей. Встречались только в печенежских и венгерских рунах в качестве звука "з". Теперь же этот знак внезапно появился в двух центрах азиатского рунического письма – на Енисее и Таласе (аччыкташская надпись – прим. авторов)" [7]. Кстати, здесь используется термин "печенежское письмо". Про отдельную печенежскую надпись впервые писал М.И. Щербак. Конечно, Кызласов даёт новое мнение историкам-тюркологам. По приведённой им таблице, исфаринская надпись стала основой для тюрко-рунических надписей, найденных в Узбекистане. Нынешние границы не мешают для такого суждения. Множество надписей найдено в Ферганской долине. Но термин "Исфаринское письмо" тюркологи используют в очень широком смысле. Конечно, для этого они берут в качестве основы палеографические данные. Под этим термином понимают относящиеся к VI-VIII вв. надписи из Калаи Кофир и Калаи Боло (найдено Е.А. Давидович и Б.А. Литвинским в 1951- и 1952-гг.), Кызыл Пилова (найдено геологами в 1951-году у подножья гор Кызыл Пилов), Ошхона (найдено Ю.А. Заднепетровским в 1951-году у города Фергана в местечке Ошхона), даже тюрко-рунические надписи Кувы (найдены археологом В.А. Булатовой в 1964-году). Интересно то, что другие тюрко-рунические надписи из Узбекистана называют руноподобными. Такое определение пришло из-за сложности палеографии этих надписей [8]. Это – надпись на сосуде из Янгиабадского некрополя, надписи, найденные в Шурабаде, Шомирзатепе, Актепе. Но почему-то для уточнения палеографии данных надписей специалисты не сопоставляют их с другими надписями, в частности, с близлежащими надписями из Иссыка и Дашти Навура. По нашему наблюдению, первый знак Байсунской надписи (I в.н.э.) имеется также в "исфаринском письме", в надписях из Тозулака и Дашти Навура. В тюрко-рунической надписи из Кувы, найденной в 1964-году, то же встречается этот знак и читается как "к". Мы привели пример определения палеографических свойств сравнительным методом. Это, по-нашему, очень продуктивно. В исфаринском алфавите имеется 11 уникальных буков. Значит, остальные буквы исфаринского алфавитного строя идентичны с другими алфавитами азиатских и евразийских тюрко-рунических групп. Последние найденные письменные памятники подтверждают это. И. Кызласов основывался только на памятниках, найденных до 90-годов. Найденные в 80-90-годах прошлого века из Кувы и Андижана письменные памятники послужат для тюркологов новыми источниками. К тому же, в газете "Халк сузи" мы изложили свою точку зрения про найденную в Узбекистане надпись, относящуюся к I в. до н.э., и посчитали его одной из древнейших образцов тюрко-рунических письмён Бактрии [9]. Эта надпись показывает основы древнетюркских письмён Узбекистана и вместе с тем доказывает, что одной из родин рунических письмён является нынешний Узбекистан. Также считаем, что найденные в соседних странах "неизвестные письмена" послужат впомогательными источниками для изучения руничеких письменностей. В 1954-году в Афганистане, в местечке Сурх-Коталь был найден первый памятник с неизвестными знаками (рис. 2). Эта надпись назвали "неизвестным письмом". Немного спустя в Халчаяне тоже нашли аналогичные надписи. Излагая свое мнение про надпись, найденную в полу Халчаяна, мы посчитали,что это может быть одной из видов рунической письменности [10]. Тогда эти знаки не считались отдельным видом письменности. рис. 2 Когда французский геолог А. Бутнер нашёл в 1967-году в Дашти Навур ( что в 70 километрах северо-западнее Кабула ) большую надпись, высеченную на скале, интерес к "неизвестным письменам" значительно возрос. Эстампаж надписи был послан в Париж профессору Э. Бенвенцету. После исследований профессор пришёл к выводу: "надпись выполнена на бактрийском и кхарошти, то есть билингва". В 1959-году в Дашти Навур прибыл знаменитый французский учёный, профессор Ж. Фюсман. Он является крупным специалистом по индоевропейским языкам. К несчастью, к прибытию Фюсмана из-за неосторожности местного населения надпись была повреждена. Но, несмотря на это, Фюсман, в отличии от других специалистов, сделал подлинное открытие. Он пришёл к выводу, что надпись на камне является трилингвой, что вместе с кхарошти и бактрийским письмом имеется также какое-то неизвестное письмо, но какое именно, он не выяснил. Фюсман не переставая изучал это неизвестное письмо. Прошло 5 лет. Фюсман опубликовал статью, где дал подробный научно-исторический анализ этого письма. Он определил, что данная надпись писалась справа налево, имела силлабический характер и имеет некоторые схожие знаки с кхарошти. "По-моему, надпись на иранском языке, выполнена на древнем языке населения Джихадинского региона – камбоджи" – писал он. Нынешние ираноязычные ормурии считаются потомками камбоджицев. Надписи из Сурх-Коталя и Халчаяна имеют ряд сходств. Ещё Фюсман пишет: "Иранская письменность случайно попала туда". Дата Дашти Навурской надписи определена. Греческими буквами высечена дата 279. Дашти Навурская надпись привлекла внимание многих учёных. В.А. Лившиц, говоря о "неизвестном письме" пришёл к выводу, что он связан с Иссыкским письмом, относящимся к V-IV вв. до н.э. Иссыкское письмо пока древнейшая надпись в Средней Азии, и поэтому к нему обращаются как тюркологи, так и иранисты. Аналогичное с Иссыкским письмом надпись была найдена в 1978-году при раскопках города Ай-Ханум. Надпись написана на серебряном сосуде. Дата надписи – II в. до н.э. Надпись таким же алфавитом найдена в Мерве. Видно, что ареал распространения неизвестных письмён очень широк. По этому вывод Фюсмана о камбоджицкой принадлежности данных надписей необоснован. Аналогичные с Иссыкским письмом надписи распространены от Гиндукуша до Семиречья, от Таджикистана до Восточного Туркестана. По мнению Э. Ртвеладзе, родиной неизвестного письма является Тохаристан. Датировка – с V-IV вв. до н.э. до VII-VIII вв.н.э. Позднее К. Папэн и Э. Ртвеладзе независимо друг от друга объявили неизвестные письмена принадлежащими племенам юэчжи. Первоначально юэчжи проживали в Центральной Азии. Позднее в результате притеснения со стороны гуннов перекочевали в Семиречье, затем в Бактрию и вo II в. до н.э. заняли эти места. Ареал распространения вышеназванных письмён и их аналогичность с Иссыкским письмом показывает на правоту Ртвеладзе и Папэна. Но до сих пор ничего существенного не сказано про надписи из Ферганской долины, которые были найдены в 60-годах прошлого века. Они до сих пор служат предметом дискуссий. Некоторые специалисты не видят в ферганских надписях (в особенности надпись из Калаи Боло) тюрко-руничекое письмо (в частности А.Н. Бернштам, И. Кызласов). Мы, конечно, далеки от критики. В будущем будут изучены палеографические свойства этих надписей. Считаем, что привлечение к работам надписей из Дашти Навура, Сурх Коталя и Байсуна значительно помогут. Несомненно, будут найдены новые надписи. Так что ещё рано резюмировать. До сих пор на территории Узбекистана найдено свыше 20 тюркских письменных памятников. Ниже мы остановимся на некоторых из них. Надписи древней Кувы Первая надпись в Куве была найдена 30 лет назад, но тюркологи почему-то не обратили тогда на него внимание. Наконец, в 1996-году была найдена вторая надпись. надпись сделана на большом хуме (рис.3). Надпись нашёл археолог Г.П. Иванов в центре Кувы – Шахристане. Четыре знака на этой надписи идентичны с буквами алфавитов, распространённых в VII-VIII вв. в Центральной Азии и Северном Кавказе. рис. 3 Надпись на фрагменте хума сильно повреждена. Первый знак – мягкая версия звука "с". Читается как "ас". Этот знак относится к первому (не сохранившемуся) предложению надписи. Второе предложение начинается со второго знака. Эта буква встречается в памятниках Енисея, Дуная, Северной Монголии и читается как "нг". Беря во внимание то, что тюркская надпись консонантная и тюркске слова не начинаются со звука "нг", читаем как "анг". Некоторые высказали, что этот знак в северокавказском варианте тюрко-рунической надписи использовался в качестве звука "т". Но это наблюдается для времени позднее VIII в. То, что второй знак встречается в знаменитой аччыкташской надписи на дереве помогает уточнить датировку надписи. В этом смысле можно обратиться также к третьему знаку. Этот знак применялся с Иссыкской надписи до VIII-IX вв. Даже в северокавказском алфавите мы встречаем этот знак и везде читается как "ш". Читаем собственно как "аш", так как краткое а в начале слова не пишется. Слово "аш" означает "пищу". Слово "анг" встречается в "Суварнампрабхасе" (X в.) и означает "домашнее животное". Махмуд Кашгари в "Диване" это слово комментирует как "название птицы". Четвёртый знак читается как "л" (учитывая то, что тюркские слова не начинаются с "л", читаем как "ал"). Последний знак идентичен со вторым, то есть "нг". Значит, транскрипция надписи примерно такая : "анг аш алынг" (берите пищу для птицы (или домашнего животного)). По-видимому, хум предназначался для хранения пищи домашних животных. рис. 4 Вторая надпись была найдена в том же объекте и тоже написана на фрагменте хума (рис. 4). Надпись напоминает традиционное руническое письмо, широко использовавшееся в Центральной Азии. Последний слева знак немного повреждён. Первый знак читался как "ч" (собственно как "ач" или "оч"). Это слово у Махмуда Кашгари комментируется как "имя знаменитого города". в "Муъджам ул-булдон" пишется, что Оч – город карлуков у Сайхуна между Андижаном и Самаркандом. Второй знак передаёт "п". В древнетюркском языке нет слова, начинающегося с "п", так что перед ним ставим гласный "а". Всё слово же читается как апары. Пятый знак в Енисейском письме передаёт "а", но здесь используется в качестве знака отделения. Встаёт вопрос: почему? Потому что шестой знак – жёсткий вариант звука "р", а перед жёсткими версиями согласных не используется длинное "а". Итак, всё слово (6,7,8-знаки) читается как "аралы". Это слово встечается в "Ирк битиге" (VIII-IX в.) : "Токъуз аралы сигун кийикман" ({я} олень на острове токуз ). Девятый знак – слово "ас". Это слово в тюркском языке имеет много значений, здесь же используется в смысле большой. Последний знак мы посчитали магическим знаком, кои много использовались в тюркской среде (тамга). Множество таких знаков приведено в книге турецкого учёного Хусейна Орхуна "Eski turk yazitlari". Читаем надпись полностью: "Ач Апары аралы ас" – остров Апары у Ача большой. Может быть, последний знак – это форма острова. Остров должен быть расположен в Сырдарье. Первую надпись из Кувы постарались прочитать Э.Р. Тенишев и В. Булатова на основе орхоно-енисейского алфавита (Восточная филология. 1973, вып. 3). Э. Тенишев обратил внимание на то, что знаки этой надписи схожи с енисейским письмом и различаются от письмён талаского, донского, надьсентмиклошского, печенежского и венгерского. И. Кызласов, как мы отмечали выше, включает в "исфаринское письмо". рис. 5 Надпись состоит из 12 знаков (рис.5). Фрагмент хума сильно повреждён, начало и конец надписи отсутствует. Все знаки на этой надписи традиционные. Но четвёртый знак различается от традиционных знаков. Этот знак мы встречаем в исфаринском письме. Но И. Кызласов, говоря про палеографию азиатских и евраазиатских тюрко-рунических письмён, считает этот знак идентичным с похожими знаками в памятниках Дона, Кубаня, Южного Енисея и Аччыкташа [11]. В Енисейских и таласских надписях мы этот знак встречаем в обратной форме. Мы прочитали этот знак как "к". Характерно, что в середине предложения в качестве отделительного знака используется две точки. Такое применение свойственно для арамейского письма на первой стадии его развития (VIII-VII в. до н.э.), в тюркских надписях же используется крайне редко. Это может свидетельствовать в пользу контактов арамейского и тюркского письмён в очень древние времена и вместе с этим косвенно доказывать древность тюрко-рунического письма. Можно считать, что предложение начинается со слова "бодун". Наши наблюдения позволили определить, что слово "бодун" почти всегда используется вместе со словом "тюрк". Может быть, и здесь было также. Вся надпись мы прочитали так : "(турук бод)уна кок Араны ана к(алты?)". Перевод: тюркскому народу пришла божественная мать Араны. "Кок" – буквально синий, у всех тюркских народов считалось божественным цветом. Это связано с первейшими астрономическими наблюдениями тюркских народов. Древние тюрки почитали Кок Тангри (буквально "синий бог"). По легендарным представлениям древних тюрков, они произошли от синего неба и бурой земли. Всё, что было синего света, считали святым. Так, Кок тюрки считались святым племенем, происхождение рода Ашина связывалось с синем волком и тогда ли. Кок Араны тоже должна быть одной из святых персон тюркского пантеона. К тому же, у тюрков много святых символов. в том числе богиня Умай, охраняющая детей и матерей, святая земля и вода (ер-сув), святые духи гор и лесов. Тюркские надписи ферганской долины Карта тюркоязычных надписей ферганской долины была создана уже в 60-годах прошлого века (рис. 6). рис. 6 Тогда специалистов больше занимали надписи из Исфары. Причина этому – мысль о том, якобы исфаринские надписи древнее других надписей, найденных в других мессах Центральной Азии. До сих пор много дискуссий насчёт принадлежности некоторых исфаринских надписей тюрко-рунической группе. Но находки 80-90-годов заставляют думать в пользу их включения в число рунических надписей. Надписи из Исфары относятся к VI-VIII вв. Надпись из Лумбитепе (Мархаматский район) несколько отличается от исфаринских надписей палеографией, что позволяет относить его к несколько более древнему времени. Надпись, обнаруженная у подножья Кулджуктава ещё точно не датирована. Эта надпись, на наш взгляд, выглядит древнее надписей VI-VIII вв. Некоторые приметы свидетельствуют об этом. С.Г.Кляшторный, прочитав надпись на основе принципов енисейского письма, допустил много ошибок, он даже считал некоторые знак двух алфавитов идентичными, основываясь лишь на внешней схожести. Но палеография кулджуктавской надписи отличается как от палеографии енисейских памятников, так и от других надписей Узбекистана. Некоторые знаки этого письма (в частности, горизонтальный знак, передающий гласный "о") показывают свойства силлабического письма. Тюркологи считали, что надписи, найдены в округе Исфары – Калаи Боло, Калаи Кофир, Кзыл Пилов, Шурабашат выполнены на оригинальном письме, отличающемся от енисейского письма. Кулджуктавская надпись подтверждает это. Всё более нарастает потребность серьёзно взглянуть на вопрос, а правильно ли связывать появление рунического письма на территории Узбекистана с Западного тюркского каганата. Если мы приведем один наглядный пример из истории, думаем, что многие согласятся с нами. На карте тюркских надписей выделяются территории запада, северо-запада и востока Ферганы. В частности, надпись, найденная при строительстве Фархадской ГЭС в 1947 году, оказалась ещё более древней, чем исфаринские надписи – V-VII вв. Когда нашли эту надпись, К. Тревер высказался, что это может быть кушанской надписью. Но немного спустя, Тревер отказался от такого утверждения. Почему? Причина тому одна – потому что к тому времени иранисты уже пришли к единому утверждению о языке и культуре кушанского государства. Потому что каждый учёный знает, что язык и письмо важный фактор определения этнической принадлежности. В 1968-году в городе Душанбе состоялся международный симпозиум на тему "Центральная Азия в кушанскую эпоху". Одной из главных тем обсуждения на симпозиуме была проблема язык и письмо кушан. В.А. Лившиц, основываясь на надписи, происходящей из Сурх-Коталя, высказал утверждение о том, что язык кушан – бактрийский, а письмо – то письмо, которым выполнена Сурх-Котальская надпись. Конечно же, выводы Лившица основываются на географических и этнических данных IV в., так как Сурх-Котальская надпись относится к IV в. На этом же симпозиуме индийский учёный Б. Пури выступил речью об этнических процессах в государстве кушан. Он привёл доказательства про этническую принадлежность кушан и выдвинул такую гипотезу: "Кушаны – сакские племена, проживавшие в непосредственном соседстве с бактрийцами" [12]. По-видимому, слова Б. Пури не лишены основания. В кушанскую эпоху этнические процессы в Средней Азии, в частности, в Узбекистане, привели к серьёзным этническим сдвигам и изменениям в этнической карте других территорий. Сакские племена Узбекистана и Казахстана с древнейших времён продвигались на восточные провинции Ирана. Теперь немного о надписи из Бекабада, которую относят к кушанскому периоду. Так, в китайской хронике I в. до н.э. "Хань-Шу" пишется, что первые земли племён, позднее основавших кушанскую империю, находились между Ходжендом и Бекабадом [13]. Дальнейшие географические рамки кушанской истории известны многим. Появляется мысль, а не продолжение ли письменной традиции кушан тюркоязычные надписи, происходящие из Бекабада, Исфары. Причина такому нашему мышлению – отличие исфаринских, кулджуктавского, лумбитепинского надписей от других письменных памятников Центральной Азии. Про эти отличия пишут тюркологи начиная с Томсона и кончая нами. Тюркская надпись, найденная в древнем погребении Летом 1988-года археологи сделали сенсационное открытие. В небольшом археологическом объекте Мунчактепе (Папский район Наманганского региона) на территории некрополя с раздельными погребениями была открыта группа подземных погребальных камер. Камеры высечены под землёй, при строительстве использованы такие материалы, как глина, кирпич, дерево, коридор входа, пол и потолок выполнены безупречно. Эти камеры простояли свыше 1200 лет, несмотря на обилие на этой территории катастроф на протяжении этого периода. Это наглядно показывает инженерно-строительский потенциал древнего населения ферганской долины. 9 из этих камер вскрыты автором этой книги Б. Матбобоевым. В камерах погребены от 1 до 50 человек. В камерах большого размера (6х3, 5х2,5 метров) покойники положены на камышовые саркофаги. Саркофаги в форме сундука, камышовые стебли прикреплены друг к другу деревянными частями. Все саркофаги закрыты камышовыми крышками, которые в свою очередь прикреплены камышовыми верёвками. Трупы положены вместе с одеждой, оружием, украшениями и т.п. К тому же, рядом со многими покойниками поставлены разного рода блюда, персики, абрикосы, фисташки, орехи, черешни, рис, хлопок и т.д. Среди находок имеются музыкальные инструменты, боевое оружие, шёлковые изделия. рис. 7 Мелкие камеры составляют меньшинство и в них трупы погребены без камышовых саркофагов. Но именно в них были найдены такие важные с исторической точки зрения находки, как клад монет и тюркоязычная надпись на керамическом сосуде, которые дали новый материал про историю древнетюркских племён (рис.7). Керамический сосуд, по-видимому, изготовлен ферганскими ремесленниками, а надпись на нём выполнена тонким острым инструментом до обжига. Вместе с сосудами также найдены украшения и предметы туалета. По погребальным традициям видно, что местное население почитало шаманство. Представления местного населения о том мире схожи представлениями населения других территорий Центральной Азии. Стоит заметить, что место шаманства в культурной истории Узбекистана ещё плохо разработана. Надпись имеет традиционные для надписей ферганской долины свойства. Вместе с этим 2 и 3 знаки не встречаются в других надписях. А вот таласском письме имеются оба этих знака. Но есть и то, что Таласские памятники относятся к более позднему периоду, нежели тюркоязычные надписи Ферганы – к VIII в. и позднее. Мы все более склонны считать, что таласское письмо сформировалось на основе ферганской письменности, так как таласская письменность продолжает традиции ферганской письменности. К тому, папская надпись подтверждает то, что руническая письменность сформировалось на этой земли и позже распространилось до Сибири. Датировка находок – VII-VIII в., надпись тоже относится примерно к этому времени. Первый луноподобный знак справа означает знак "й", второй же знак – это немного изменённая версия традиционного знака "л" (в традиционном письме крючок обычно располагается снизу). Это свойственно для таласского письма. 3-знак – мягкий вариант звука "н", 4-знак передаёт твёрдый "н". Итак, надпись полностью читается так: "айин ин". Думается, что "айин" – имя погребённого человека, может быть, главы погребённой семьи. А слово "ин" означает "низкое место". Низкое место – это место погребения. Погребальные надписи с именами традиционны для тюркского мира. В таких мегалитах обычно рассказывается про доблесть усопшего и в конце вписывается его имя. К тому, это имя встречается также и в других памятниках. Надпись из Лумбитепе Эту надпись обнаружила научный сотрудник Института Археологии АН Узбекистана Бахтиуз Абулгазиева в местечке Лумбитепе (Андижанский регион). Надпись сделана на ручке кувшина. Надпись состоит из 7 знаков, один знак в конце надписи повреждён (рис.8). рис. 8 Все знаки, кроме четвёртого, похожи на знаки в надписях из Кувы. Четвёртый же знак напоминает древнейшие формы орхоно-енисейской письменности [14]. Наша дешифровка: "Аки ат ас кисан". Перевод: "Двум лошадям длинная верёвка". Это, по-нашему, афоризм и вызывает людей не спешить при выполнении работы. Байсунская надпись Ещё рано что-нибудь говорить о надписи (рис.9). рис. 9 Мы сопоставили надпись с кхарошти, брахми и другими письменностями и пришли к выводу, что это одна из древнейших тюркских надписей. Интересно то, что первый знак много встречается в тюрко-рунических надписях VII-VIII в., в то время, как остальные два знака мы практически нигде не встречаем. Для определения генетических основ этой надписи мы сопоставили её с надписями из Иссыка, Дашти Навура, а также с арамейским письмом. 3-знак имеется в дашти-навурской надписи, но какой звук он передаёт – неизвестно. Имеется он также в иссыкской надписи и арамейском письме, где он передаёт "к". 2-знак мы нигде не встретили. По-нашему, это архаический вариант буквы "ч". Пока мы прочитали надпись как "uchiq" ("звезда"). Но этим дешифровка не закончена. Иссыкская надпись В 50 километрах к востоку от Алматы находится речка Иссык. В 1970-году, во время археологических исследований там обнаружили древний курган. Этот курган получил название "Иссыкского". Работали казахские археологи. Среди многих тысяч находок одна – небольшая серебряная чаша стала поистине сенсационным открытием. Так как по краям чаши были начертаны непонятные знаки (рис.10). Это означало открытие совершенно новой страницы истории и культуры народов Средней Азии. рис. 10 Кочевые племена, населявшие север Средней Азии и Казахстана в VIII-IV вв. до н.э., именовались со стороны ахеменидов саками. Геродот (484-424-года до н.э.) называл их азиатскими скифами. Но этническая принадлежность, язык и письменность саков оставалась в тени. В XIX в. эта проблема послужила предметом дискуссии среди учёных – иранистов, тюркологов и др. Об этом подробно пишут Г.М. Бонгард-Левин и Э.А. Грантовский [15]. Существовали разные взгляды, в том числе, множество специалистов были склонны включать их в число предков тюркских и монгольских народов [16]. Но всё-таки выиграли сторонники иранского происхождения скифов. Они старались обосновать своё утверждение путем лингвистического анализа данных скифского языка (особенно частных имен). Таким образом утвердилось мнение о вхождении скифов в индоиранскую ветку большой индоевропейской семьи. утверждению такой точки зрения способствовали работы В. Абаева, Ж. Дюмезиля и других учёных Европы. В XX в. иранисты продолжают развивать эту концепцию, причём все они основываются на гипотезе Абаева якобы о родстве осетинского языка со скифским. Но их доказательства, хотя и не безосновны, но в то же время неполные. А.М. Хазанов, изучавший социальную историю скифов, подчёркивает, что скифологией должны заниматься не только археологи, специалисты по истории античности, но и этнографы [17]. Это очень важное высказывание, так как определение этнической принадлежности скифов при отсутствии письменных источников во многом связано с этим. Скифологи в последние годы сделали смелые шаги. По-новому восприняты и изучены этнография, традиции, лингвистические данные скифов. Речь идёт о книге азербайджанского учёного Заура Гасанова. Доказательства, приведённые им о языке скифов, выглядят вполне обоснованными. Он, основываясь на работах У.Э. Миннса, М. Ростовцевой, Р. Гроссе, В.Ф. Миллера, приходит к мысли, что царские скифы, "сыны слепцов", принадлежат к алтайской языковой семье. Он по-новому этимологизирует мифологические имена, приведённые Геродотом – Таргытай, Арпоксай, Колаксай, Липоксай. К тому же, он считает, что тюркская культура ранних средних веков является продолжением культуры скифов, так называемого "звериного стиля" [18]. Мы коротко рассказали про основные моменты историографию скифов, хотя и это выходит за рамки нашей темы. Но в этом смысле Иссыкская надпись очень важный источник. Некоторые учёные стараются прочитать эту надпись по принципам тюрко-рунического письма (справа налево) и таким образом доказать наличие тюркоязычных компонентов в древней истории Средней Азии и Казахстана. Другие учёные, главным образом иранисты, не признают их точку зрения. Например, И.М. Дьяконов, В.А. Лившиц, С.Г. Кляшторный, признавая внешнюю схожесть некоторых знаков иссыкского письма со знаками тюрко-рунического алфавита, вместе с этим считают, что это "не может быть предком тюрко-рунической" надписи. Они просто считали, что это письма должна быть связана с иранскими племенами Средней Азии и, хотя у них нет серьёзных доказательств, но большинство иранистов их поддерживают. Самое большое доказательство противников тюркоязычности иссыкского письма – утверждение о том, что тюрко-руническая письменность появилась в VII-VIII вв [19]. Сторонники же тюркоязычности основываются на данных китайских хроник о наличии у тюрков письменности в начале нашей эры. К тому же, надписи, найденные в 80-годах на территории северной Бактрии (совр. Сурхандарьинский регион) в таких памятниках, как Кампыртепе, Старый Термез, Кош тепе и изученные нами подтверждают традиционность иссыкской письменности. Косвенные данные о происхождении тюрко-рунической письменности, приведённые в памятниках Моюн Чура (VIII в.) и Элетмиш Бильге кагана (VIII в.) тоже имеют большое значение. На обоих памятниках говорится о "тысячелетнем, десятитысячедневном письме". Иссыкскую надпись рассматривали О. Сулейманов, А. Аманжолов. Ещё один "опорный пункт" противников тюркоязычности иссыкского письма – утверждение якобы тюрко-руническая надпись происходит от арамейского письма при посредничестве согдийского письма. Но это утверждение тоже слабое в своей основе. Обоснованность и невинность фактов и доказательств – вот главный фактор открытия исторической правды. Не следует забывать, что под письменностью лежит вся историческая судьба всего народа и её роль в мировой истории. Наши исследования привели нас к выводу, что иссыкское письмо – архаический вариант рунического письма и имеет наглядный фонетический характер. Мы не будем подробно комментировать точку зрения первых учёных, связавших происхождение рунической письменности с согдийской письменностью, а именно Р. Готьо, В.А. Лившица. Они считали, что тюркская письменность не существовала даже в первой четверти VI в. Но вышеупомянутые надписи из Кош тепе, Кампыр тепе, Старого Термеза полностью опровергают эту точку зрения. Те, кто считают иссыкскую надпись ираноязычной, до сих пор не дали дешифровку надписи. Сторонники же тюркоязычия предлагают несколько вариантов чтения. Алтай Аманжолов прочитал надпись снизу вверх. Его дешифровка: "Ag`a, sanga ochuq ! Diz chok ! Bodun ichra azuq" – "Брат, (это) родина! (эй чужой человек) встань на колени! У народа много пищи". Мы сопоставили иссыкское письмо с несколькими древними письмами Центральной Азии. Мы дешифровали надпись так: "Azuq, ochuq at atsar, ash azaq, Utashta qan asu". – "Если пища и родина будут далеко, друг останется внизу, Уташта хан станет хозяином". Это звучит как афоризм про родину: Если родина не будет под рукой (то есть порабощена), то друзья останутся внизу, а Уташта хан (по нашему, легендарное или историческое лицо) станет хозяином. Мы не склонны считать, что наша дешифровка бесспорно верная. В будущем учёные, думаем, скажут последнее слово про иссыкскую надпись в процессе дальнейшего изучения тюрко-рунической письменности. Но главное – теперь мы, основываясь на иссыкском письме, можем опровергнуть утверждение российских и европейских учёных и считать, что тюрко-руническая письменность использовалась на протяжении тысячелетий. Про чтение некоторых тюрко-рунических надписей Мы достигли некоторых успехов в области рунологии. Ныне перед нами стоит несколько задач, которые мы должны успешно выполнить. В процессе изучения рунических надписей больше внимания отделялось практической (филологической) стороне. А теперь необходимо рассмотреть проблему на широком фоне – рунология должна служить социально-политической истории. Мы имеем в виду именно надписи, найденные в Узбекистане. Эта первая предстоящая задача рунологии. Вторая задача состоит из пересмотра всех существующих публикаций тюрко-рунических письменных памятников, и чтобы лингвистика служила истории. Учёные давно уже прослеживают генетические отношения между Орхонскими памятниками и киргизским эпосом "Манас". Некоторые приведённые доказательства действительно кажутся обоснованными. Орхонские памятники имеют параллели не только с "Манасом", но и другими эпосами тюркоязычных народов и это можно проследить во многих местах. Так же необходимо сравнить и определить параллели в сюжетной линии и художественных приёмах. Но мы считаем, что изучение генетических отношений между Орхонскими памятниками и эпосом "Манас" не укажут на источник возникновения эпоса, а покажут своеобразные стороны развития эпоса тюркских народов. А.Н. Бернштам связывает древнейший пласт вышеназванного эпоса с эпохой "Великой миграции" (победа киргизов над уйгурами Орхона и Тулы, первая половина XIX в.). А.Н. Бернштам сравнивает эти события с сюжетом надписи Сужи и видит в нём прототип Манаса: "На основании китайских источников и тюркских текстов, найденных у Селенги можно сказать, что киргизский каган победил своим боевым талантом и получил прозвище Яглакар. Войска во главе киргизского кагана Яглакар хана были сильными. Трудно определить время деятельности Яглакар хана. В 839-840-годах киргизы разгромили уйгур. Яглакар хан так сказал уйгурскому кагану: Твои дни считаны. Я через краткое время возьму золотую орду, перед ним привяжу своего коня, повешу свой флаг. Если ты можешь сражаться со мной, приходи быстрее, если нет – уходи быстрее… Умер Яглакар хан в 847-году" [20]. Это мысли А.Н. Бернштама про личность Яглакара. Он связывает появление "Манаса" с этой датой – 847-годом. Серьёзно раскритиковал его точку зрения С.Е. Малов. Если Бернштам считал Яглакара киргизским ханом, то у Малова мы видим обратное: "Я думаю, что Яглакар хан мог быть либо большим чиновником, либо мелким беком, его титулы даны в эпитафии" [21]. Так, Малов конкретно ничего не говорит про личность Яглакара. По данным китайских источников, Яглакар – это тюркский титул уйгурских ханов (по-китайски Е-ло-хэ). Вместо нескольких китайских титулов применялся этот титул. В 976-1004-годах правил первый каган с титулом Яглакар. Затем правили Яглакар-Жэнь-Юй (1004-1016), Яглакар-Гуй-Хуа (1016-1023), Яглакар-Тунь-шунь (1023-1025), Яглакар-Бао-Го (1025-1028) и другие. Значит, наименование Яглакар появляется, вопреки дате, приведённой Бернштамом (847), в 976-году. А причиной дискуссии являются первые три строки надписи Сужи : Uyg`ur yarinta Yag`laqar qan ata kaltim, Qirqiz og`liman boуla qutlug` yarg`anman, Qutlug` bag`a tarqan oa buyruqi man. А теперь обратим внимание на перевод этих строк у Бернштама. По-нашему, он неправильно перевёл первую строку этой надписи, потому что не соблюдал законы грамматики тюркского языка. Его перевод: "В земле уйгуров отец Яглакар хан пришелец". В переводе Малова эта строка звучит так: "Я Яглакар хан ата был пришелец в уйгурской земле". Как видно, разница в переводах возникла из-за последних слов строки - ata kaltim. Но оба переводчика не обратили внимания на одну закономерность грамматического строя тюркского языка. Слова после имени существительного "Yag`laqar – qan" и "ata" оба переводчика приняли за определение-детерминатив. Но в тюркских языках не встречаются два детерминатива рядом. По-нашему, "ata" не имя существительное, а глагол – называться (по-узбекски "atalmoq"), составленный из имени существительного "at" и суффикса "–a". Это слово встречается в других орхоно-енисейских памятниках: "Tay bilga tutuqug` yabg`u atadi". – "Тай бильге Тутука (он) назвал ябгу". А теперь прочитаем первую строку по своим наблюдениям: "В уйгурскую землю пришёл, приняв имя Яглакар". И излишне добавлять глаголу "kal-" суффикс первого лица единственного числа "-tim" ( учёные произвольно восстанавливают этот суффикс при чтении). Также не надо восстанавливать местоимение "men". Если основываться на наших наблюдениях, то Яглакар – имя какого-то чиновника. Потому что титул хана стоял ниже кагана. А теперь вернёмся к смыслу строки. Получение имени (титула) Яглакар даёт параллели с традицией давать боевое название, зафиксированной в некоторых енисейских памятниках, а также "Книгой моего деда Коркута". В енисейских надписях много встречается термин "er atim" (моё боевое имя). Согласно "Книге моего деда Коркута", мужчина не получал имени пока не убивал одного врага. Например, в надписи Чакол есть такой момент: "Ar atim Yaruq tigin, bir otuz yashimda sizima kittim" – "Моё боевое имя Йарук тигин, я в двадцать первом (своём) году получил (это) имя. В Ачурской надписи тоже встречаем такое имя: "sizing ar at Uri, aling Oz". – "ваше боевое имя Уры, ваш народ – Оз". Можно продолжать примеры. Мы это встречаем даже в "Алпамыше". Хакимбек получает имя Алпамыш только после того, как в семь лет стреляет из лука дедушки. По-нашему, лицо с титулом хан за какую-нибудь заслугу получил имя Яглакар. Но точка зрения Бернштама про личность Яглакар хана привела к тупику его размышления про генетические связи "Манаса" и надписи Сужи. Бернштам, рассматривая Яглакара в качестве кагана киргизов и прототипа Манаса, совсем забывает процесс формирования эпосов. Героизм "Манаса", героические эпизоды, якобы связанные с Манасом можно найти не только в надписи Сужи, но и в любом письменном памятнике тюрков. В особенности деятельность Куль-тигина имеет много параллелей с деятельностью Манаса. Воззрения Малова на эту проблему тоже не имеют единого берега. Он то показывает Яглакара как киргизского бека или чиновника, то как географическое название. Чтобы подтвердить свою первую мысль он приводит вторую и третью строки надписи: "boуla qutlug` yarg`anman, Qutlug` bag`a tarqan oa buyruqi man". Но если внимательно прочитать надпись до конца, то сразу видно, что этот титул принадлежит не Яглакару, а совершенно другому человеку. После третьей строки речь идёт о семье и имуществе умершего человека. В девятой строке приведено наставление усопшего своим сыновьям: "Og`lanim, arda marimancha bol! Qanqa tap, qatig`lan!" - "сынок, в бою будь как мой учитель ! Служи хану, будь воинственным!". Значит, усопший не Яглакар, а иной человек, "сын киргизский (Qirqiz og`li)", как сказано во второй строке. Приведённые титулы принадлежат именно ему. Из его наставления сыну видно, что он вызывает сына служить Яглакару, то есть во время поставления этого мегалита хан по имени Яглакар был жив. Из-за неправильного понимания одного слова и неправильно восстановленного суффикса весь сюжет надписи изменился. Примечания: [1] O. Donner . Inscript. De l`Orhon . S.XLIII. [2] Vilh.Tomsen. Orhon ve Yenisey yazitlarinin ilk cozumu ilk bildiri. Ceviren Vedat Koken, Ankara. 1993. s. 5. [3] И.Л. Кызласов. Древнетюркская руническая письменность Евразии. – М. 1990. стр. 5. [4] Там же, стр. 163. [5] Там же, стр. 163. [6] Там же, стр. 143. [7] С.В.Киселёв. Древняя история Южной Сибири. МИА, 1949, т.9. [8] И.Л. Кызласов. Древние рунические письменности Евразийских степей. М. "Восточная литература", 1994. стр. 288. [9] Н. Рахмонов, Э. Ртвеладзе. "Номаълум ёзув такдири" // "Халк сузи", 1993. 7 август. [10] Н. Рахмонов. "Ёзув тарихи – халкнинг тарихи демакдир" // "Узбекистон овози", 1999, 23 январь. [11] И.Л. Кызласов. Древнетюркская руническая письменность Евразии. стр. 162. [12] B. Puri. The nationality of kushans // Сборник "Центральная Азия в Кушанскую эпоху", М.: Наука. Стр. 185. [13] Л.А. Боровкова. Запад Центральной Азии во II вв. до н.э. – VII в.н.э. – М.: Наука, 1989. Стр. 60. [14] См.: И.Л. Кызласов. Рунические письменности евразийских степей. Стр. 131. [15] Г.М. Бонгард-Левин, Э.А. Грантовский. От Скифии до Индии. М.: 1983. Стр. 22-23. [16] Подробнее см.: З. Гасанов. Царские скифы. Нью-Йорк, 2002. Стр. 61. [17] А.М. Хазанов. Социальная история скифов. М.: 1975, стр. 24. [18] См. также: Н. Рахмонов. "Ирк битиг" и культура скифов. [19] См.: В.А. Лившиц. О происхождении древнетюркской рунической письменности // Сборник "Археологические исследования древнего и средневекового Казахстана". Алматы , 1980. стр. 3-13. [20] Киргизстан (Альманах) . Фрунзе , 1946 . Стр. 145-148. [21] С.Е. Малов. Енисейская письменность тюрков. М.: 1952. Стр. 89.