Эпидемии чумы/черной смерти в средневековой истории Центральной Азии

[Бозбет Шыны]

Влияние эпидемий на ход истории и генофонды племен и народов часто недооценивается историками. В этой теме предлагаю обсудить, когда и какие вспышки чумы имели место в средневековой Центральной Азии, и как они влияли на ход истории и народонаселение этого региона. 

[Бозбет Шыны]

Статья "The source of the Black Death in fourteenth-century central Eurasia" Maria A. Spyrou (2022) о источнике эпидемии чумы 1338-1339 годов рядом с озером Иссык-Куль.

Найденные ДНК христиан Церкви Востока в захоронениях Кара-Джигач и Бурана: https://eurasica.ru/forums/topic/2661-киргизы-и-киргизский-днк-проект/?do=findComment&comment=439216

https://www.mpg.de/18778852/0607-evan-origins-of-the-black-death-identified-150495-x

Цитата

«Мы обнаружили, что древние штаммы из Кыргызстана расположены точно в узле этого масштабного события диверсификации. Другими словами, мы нашли исходный штамм Черной смерти и даже знаем его точную дату [имеется в виду 1338 год]», — говорит Мария Спироу, ведущий автор и исследователь из Тюбингенского университета.

Но откуда взялся этот штамм? Развился ли он локально или распространился в этом регионе из других мест? Чума — это не болезнь людей; бактерия выживает среди популяций диких грызунов по всему миру, в так называемых резервуарах чумы. Следовательно, древний центральноазиатский штамм, вызвавший эпидемию 1338–1339 годов вокруг озера Иссык-Куль, должен был произойти из одного из таких резервуаров. «Мы обнаружили, что современные штаммы, наиболее тесно связанные с древним штаммом, сегодня встречаются в резервуарах чумы вокруг гор Тянь-Шаня, очень близко к месту, где был обнаружен древний штамм. Это указывает на происхождение предка Черной смерти из Центральной Азии», — объясняет Йоханнес Краузе, старший автор исследования и директор Института эволюционной антропологии Макса Планка.

Цитата

«Мы знаем, что торговля, вероятно, была определяющим фактором распространения чумы в Европе в начале Черной смерти. Разумно предположить, что аналогичные процессы определили распространение болезни из Центральной Азии в Черное море между 1338 и 1346 годами. ", - добавил Спироу.

[АксКерБорж]

5 минут назад, Бозбет Шыны сказал:

Влияние эпидемий на ход истории и генофонды племен и народов часто недооценивается историками. В этой теме предлагаю обсудить, когда и какие вспышки чумы имели место в средневековой Центральной Азии, и как они влияли на ход истории и народонаселение этого региона. 

 

Много читал про эпидемию чумы в прошлом у оседлых народов, но в письменных источниках про кочевых скотоводов такие известия вроде бы не встречал.

 

[Бозбет Шыны]

2 минуты назад, АксКерБорж сказал:

 

Много читал про эпидемию чумы в прошлом у оседлых народов, но в письменных источниках про кочевых скотоводов такие известия вроде бы не встречал.

 

В эпосе "Кыз-Жибек" 9 из 9 сыновей Базарбая якобы пали от чумы. Но там речь видимо шла о вспышке в Крыму, где влажный климат.

https://eurasica.ru/forums/topic/4830-жагалбайлы/?do=findComment&comment=464928

[Бозбет Шыны]

Последняя литература по теме:

"From the Tian Shan to Crimea: Dynamics of Plague Spread during the Early Stages of the Black Death, 1338–46"  Philip Slavin (2023)

"Black Death unravelled" Adrian Gonzalez Lopez (2022)

"«Черная смерть» в Золотой Орде: поле для исследований по истории и археологии Казахстана в XIII–XIV веках" Юлай Шамильоглу (2023)

"Dying of pestilence: Stature and mortality from the Black Death in 14th-century Kyrgyzstan" David W. Hansen et al. (2024) 

[Бозбет Шыны]

Интересные выдержки из статьи "From the Tian Shan to Crimea: Dynamics of Plague Spread during the Early Stages of the Black Death, 1338–46"  Philip Slavin (2023)

Цитата

В своей работе 1983 года «Черная смерть» Роберт Готфрид заявил, что «[н]арративные записи показывают, что позднее в году [1339] чума достигла Беласагуна [sic], Таласа и, возможно, Самарканда, вдоль рек Яксарт и Окс в Трансоксании. К 1345 году она была в Сарае, крупном торговом центре по обе стороны Нижней Волги».18 Примечательно, что Готфрид не указал и не процитировал свои источники, якобы упоминающие вспышки в Баласагуне, Таразе (или в другом месте в Таласской долине) и Самарканде, и похоже, что его утверждение основано на его конъюнктурной оценке, а не на фактических источниках.

Цитата

Одним из исламских авторов, который, как утверждается, предоставил более точную информацию, является Мухаммад ибн Шакир аль-Кутуби (1287–1363), важный дамасский историк и интеллектуал. В своем труде «Уюн ат-таварих» («Исторические источники» — многотомная история исламских правителей и стран с момента зарождения ислама до начала 1360-х годов) он в главе, посвященной 749 году по хиджре (=1348–1349), утверждает, что чума пришла из «Туркестана» (Туркестан = буквально, земли Центральной Азии к востоку от Сырдарьи и к западу от Китая)27 — «земли неверных» (билад аль-куффар) — распространившись оттуда в Баласагун (билад Сигун, отождествляемый с Бураной, крупным городом в Чуйской долине), Кашгар (Кашгар), Ташкентскую область (аш-Шаш) и Фергану (Фаргана) и ее окрестности, прежде чем достичь Самарканда28. В Самарканде она опустошала в течение полутора месяцев (с 10 шавваля до конца зуль-када), в течение которых предположительно умерло 236 000 человек (несомненно, преувеличенная цифра).29 Другими словами, Ибн Шакир ясно указал (хотя и беспорядочно) на сложное и многонаправленное распространение чумы, в результате чего чума распространилась из своего первоначального дома в «Туркестане» на юг в Кашгарский регион и на юго-запад через Ферганскую и Ташкентскую долины в Самарканд, через «южную» ветвь дальних трансазиатских торговых путей (часто называемых так называемым «Шелковым путем»).30

Цитата

Чума началась летом 1338 года или незадолго до этого где-то в районе Внутреннего Тянь-Шаня (где-то поблизости от Чуйской долины и озера Иссык-Куль),42 естественном месте обитания нескольких резервуаров чумы сурков; этот регион, возможно, был тем самым «Туркестаном», упомянутым Сибтом Ибн аль-Джаузи и Ибн Шакиром. Оттуда она, по-видимому, распространилась одновременно в нескольких направлениях: на юг в район Кашгара и на юго-запад в Ферганскую долину и Ташкентский оазис, откуда она предположительно прибыла в Самарканд через южную ветвь дальних трансазиатских торговых путей. Ни Сибт Ибн аль-Джавзи, описывая вспышку 1057–1058 гг., ни Ибн Шакир, воспроизводя и переосмысливая рассказ Сибта Ибн аль-Джавзи для описания волны 1340-х гг., не упоминают, распространялась ли чума одновременно по северной ветви, то есть по долинам Таласа, Бадама, Арыси и Сырдарьи к Каспию. В любом случае, осенью 1345 г. чума была в Ургенче, готовая перейти на побережье Каспия, а затем в Крым, прежде чем продолжить свое печально известное путешествие в Европу, на Ближний Восток и в Северную Африку.

Цитата

Здесь мы должны различать две основные фазы распространения — «медленную» и «быструю». Давайте сначала рассмотрим медленную фазу. Как мы видели, согласно Фасиху Хвафи, чума (ваба’) прибыла в Ургенч по крайней мере 24 ноября 1345 года, что было датой, когда местные жители вышли на городскую площадь и умоляли Бога остановить чуму, после чего эпидемия утихла.49 Учитывая, что чума, по-видимому, появилась во Внутреннем Тянь-Шане к 1338 году, это означало бы, что чуме потребовалось около семи лет и четырех месяцев, чтобы преодолеть среднее расстояние около 1800 км от Внутреннего Тянь-Шаня до Ургенча, что подразумевает среднюю скорость около 0,6 км в день: довольно низкая скорость по сравнению со скоростью перемещения по суше во время Черной смерти (1–2 км в день) и pestis secunda 1356–66 годов (около 1,1 км в день) в Европе....

Whether the plague spread from the Tian Shan into West Eurasia started with the 1338–9 or 1341–2 outbreak, it implied, in either scenario, a slow speed of transmission, when considering the first half of its journey (from the Tian Shan to North Caspian shores). An estimated 0.6km a day in the former scenario and 1.1km a day in the latter one was considerably slower than 18km a day during the second half of the journey from the Caspian to the Azov and Black Sea littorals.

Цитата

Тщательный анализ палеогенетических и эпиграфических данных позволяет предположить, что в 1341–1342 годах в Кара-Джигаче (и прилегающих районах) могла произойти еще одна вспышка чумы, положившая начало распространению волны Черной смерти из Центральной в Западную Евразию, при этом более ранняя вспышка 1338–1339 годов ограничивалась местными общинами.

Согласно недавней оценке, вспышка чумы 1338–1339 годов унесла жизни около 75 процентов населения Кара-Джигача, сократив его с примерно 1070 человек накануне чумы до примерно 250 в 1340 году.60 Как показано на рисунке 2, из 159 надгробий, воздвигнутых между 1338 и 1345 годами (154 в Кара-Джигаче и 5 в Буране), 118 датируются 1338–1339 годами (114 в Кара-Джигаче и 4 в Буране).61 Если эта катастрофическая катастрофа была недостаточно ужасной, за ней последовал еще один тяжелый кризис смертности в 1341–1342 годах, и в течение этих двух лет было воздвигнуто еще 36 надгробий — 22 в 1652 году (1 октября 1340 года — 30 сентября 1341 года) и 14 в 1653 году (1 октября 1341–30 сентября 1342 г.) эпохи Селевкидов (используется местными восточносирийскими общинами) — подразумевая, что практически все выжившие после вспышки 1338–1339 гг. погибли в этом кризисе.62 В отличие от кризиса 1338–1339 гг., который можно связать с чумой на основе как палеогенетических, так и эпиграфических свидетельств (десять надгробий указывают на «моровую язву» (mawtānā на сирийском языке) как на причину смерти), к сожалению, нет подобных свидетельств, объясняющих кризис смертности в 1341–1342 гг. Возможность того, что всплеск числа надгробий в 1341–1342 гг. может отражать вторую волну чумы, уже была выдвинута Ули Шамилоглу.63

Цитата

Таким образом, утверждения Марино Санудо, анонимного флорентийского руководства около 1320 года, Пеголотти, Ибн Баттуты и аль-Умари о том, что дальние трансазиатские торговые пути были безопасными, несомненно, отражают более раннюю реальность 1320-х и начала 1330-х годов, а не конца 1330-х и 1340-х годов. Нарушение международной торговли по этим маршрутам в конце 1330-х годов хорошо отражено в письме брата Паскаля де Виттории, испанского францисканского миссионера, отправившегося в Алмалык в 1338 году. Как утверждал сам Паскаль, его караванное путешествие постоянно задерживалось в городах по пути «из-за страха войны и грабежа», потому что «император татар был убит своим родным братом» (имея в виду убийство Чанши Йисуном Темуром). В результате Паскалю потребовалось более 6 месяцев (примерно со 2 февраля по 10 августа 1338 года), чтобы добраться из Сарай-Джука в Алмалык. В частности, ему потребовалось не менее 50 дней, чтобы добраться до Ургенча в повозках, запряженных верблюдами, в конце марта 1338 года из Сарай-Джука, и около 107 дней, чтобы добраться до Алмалыка из Ургенча, сначала на повозках, запряженных верблюдами, а затем на повозках, запряженных ослами.95 Напротив, согласно как Ибн Баттуте (проезжавшему через регион в феврале 1333 года), так и коммерческому справочнику Франческо Пеголотти Pratica della Mercatura (написанному около 1340 года, но отражающему реальность 1320-х и начала 1330-х годов), обычно требовалось 30–40 дней, чтобы добраться от Сарай-Джука до Ургенча, в то время как, по словам Пеголотти, путешествие от Ургенча до Алмалыка через Отрар должно было занять 80 дней.

Цитата

Продолжающийся широкомасштабный кризис побудил монгольские власти закрыть участки трансазиатских торговых путей, которые до этого непрерывно посещались под эгидой так называемого Pax Mongolica торговцами, дипломатами, миссионерами и паломниками примерно с 1303 года (после предыдущего десятилетнего закрытия).98 Пути Чагадаидского улуса, соединяющие Каспий с Тянь-Шанем через Согдийскую и Ферганскую долины на юге и долины Сырдарьи и Таласа на севере, по-видимому, были закрыты в какой-то момент в 1343 году, как это отражено в следующем случае. В том же году генуэзский купец Томмасино Джентиле и его спутники не смогли добраться до Китая по сухопутным маршрутам и были вынуждены выбрать альтернативный путь через Тебриз (бросая вызов эмбарго своего города на торговлю с Чобанидами), продолжая путь на юг к Персидскому заливу. Компания оказалась застрявшей на острове Ормуз....

Нарушение и окончательное закрытие торговых путей в пределах улуса Чагадаидов также отражены в новостях, полученных каффанцами от венецианских послов в конце 1344 - начале 1345 года. 26 октября 1344 года венецианские послы доложили каффанцам, что хотя «Дорога Срединной империи» (то есть Чагадаидского ханства) должна была, по словам армянских и еврейских купцов Солгата (Эски Кырым/Старый Крым), быть открыта («caminum Inperii de medio sit aparatum»), «они не могли знать этого наверняка» («[h]oc non possimus scire pro certo»).100 Полгода спустя, 16 марта 1345 года, каффанцам стало известно, что «Дорога Срединной империи полностью разрушена и находится в худшем состоянии, чем была раньше» (‘llo (chamin de llo Imperio de Meço dell tuto è roto e in piçor aseto che ello fose acor’). В то же время, однако, утверждалось, что в Ургенче (часть Улуса Джучи) все еще имелось большое количество специй и шелка, доступных для торговли.101 Учитывая вездесущий хаос в улусе Чагадаидов, мы можем только предполагать, что рассматриваемый шелк мог быть произведен и доставлен либо из Тебриза, либо из Мерва по караванным путям пустыни Каракумы, а не из Китая или Средней Азии — этот момент мы обсудим ниже.102 Похоже, что долина Амударьи и плато Устюрт, оба находившиеся под контролем Джучидов, были одними из немногих удачливых регионов вдоль трансазиатских торговых путей, которые не были затронуты войнами и патогенами, и где дальняя торговля велась как обычно — по крайней мере, в то время. Это, в свою очередь, может объяснить, почему скорость распространения чумы ускорилась, как только она достигла Ургенча.

Дороги были закрыты и дальше на восток, в Уйгуристане/Синьцзяне и Монголии. «Почтовый тракт Угедея» (проходящий через озера Сайрам и Алаколь, горы Алтая и Хангая, проходящий через город Каракорум и спускающийся в пустыню Гоби по направлению к Внутренней Монголии) был закрыт в октябре 1347 года после нескольких лет борьбы между монгольской знатью в регионе Западного Алтая. Уйгурские дороги, проходящие вдоль бассейна Тарима в коридор Хэси на юге или вдоль восточных хребтов Тянь-Шаня в пустыню Гоби на севере, в течение некоторого времени подвергались разорению из-за продолжающегося бандитизма и, по-видимому, были закрыты несколькими годами ранее.103 Действительно, Мариньолли, покидая Ханбалык в 1345 году по тихоокеанско-индийскому морскому пути, заявил, что сухопутная дорога была закрыта из-за войны.104 Наблюдение Мариньолли подтверждается тем фактом, что нет никаких упоминаний о каком-либо паломнике, торговце, миссионере или эмиссаре, следовавшем либо по Почтовой дороге Угедея, либо по любому маршруту через Восточный Уйгуристан/Синьцзян между 1342 и 1349 годами. Таким образом, из 19 датируемых надписей XIV века о паломниках-буддистах-уйгурах в святилищах Дуньхуана, пять можно датировать периодом 1319–1331 годов, а четырнадцать — период 1350–1390 гг., и ни один из них не датирован периодом между ними.105 Аналогичным образом, из 128 официальных документов монгольской эпохи (на уйгурском и монгольском языках, датируемых 1250–1374 гг.), связанных с путешествиями и администрацией в различных регионах Уйгуристана/Синьцзяна, нет ни одного, датированного периодом 1339–1349 гг.

Цитата

Именно эта политическая и военная нестабильность и нарушение международной торговли, а также окончательное закрытие трансазиатских торговых путей задержали распространение чумы из ее родного Тянь-Шаня на Каспий. Это было похоже на то, что произошло в Каспийско-Крымском регионе, где чума оставалась «сдерживаемой» в этом регионе в 1346–1347 годах, и только после временного перемирия между Золотой Ордой и итальянцами и возобновления торговли и судоходства чума была «выпущена» в Средиземноморье летом 1347 года, а затем и в материковую Европу.

Цитата

5.5 Ландшафты и плотность населения
Можно предположить, что роль совместного размещения Yersinia pestis (когда штаммы чумы могли одновременно находиться в двух или более млекопитающих-хозяевах) была особенно важна в малонаселенных районах Внутреннего Тянь-Шаня, а также вокруг озера Иссык-Куль, долин Чуй, Аспара, Талас и Бадам. Благодаря своему особому рельефу, характеризующемуся большой высотой и обильными пастбищами, регион Внутреннего Тянь-Шаня всегда был домом для кочевых скотоводов, а не оседлых поселений. Иная ситуация преобладала в регионе Иссык-Куль и долинах Чуй, Аспара, Талас и Бадам. Некогда процветающий центр городской жизни, регион претерпел серьезные экологические изменения в ранний монгольский период. Широкий спектр латинских, сирийских и персидских источников тринадцатого века указывает на то, что монгольское завоевание региона, тогда входившего в состав империи кара-китайцев, в 1218–1219 годах привело к уничтожению его пахотных и городских территорий и их частичному превращению в пастбища для выпаса скота как монгольской элиты, так и коренного тюркского и иранского населения.

Хотя точное количественное определение невозможно, все имеющиеся археологические свидетельства свидетельствуют о том, что количество поселений в этой конкретной части региона Семиречья могло значительно сократиться в результате монгольских походов. К 1338 году в долинах рек Чуй, Аспара, Талас и Бадам было всего около 17 городских и полугородских поселений (рис. 1); около 1200 года их было не менее 42. Городской и демографический спад вокруг Иссык-Куля был вызван неудачным сочетанием ранних монгольских завоеваний и серией крупных сейсмических событий в хребтах Центрального Тянь-Шаня, что привело к затоплению нескольких прибрежных городов вокруг Иссык-Куля.137 В результате количество городских и полугородских поселений сократилось с примерно трех десятков до менее чем дюжины.

Именно это сокращение городских и пахотных территорий, поддерживающих существование населения, с одной стороны, и переход к скотоводческому и кочевому ландшафту с обилием пастбищ, с другой, создали идеальные условия для расширения популяций диких сурков на более низких высотах, которые, несомненно, уже были многочисленны в регионе до монгольской эпохи.138 В то же время большее физическое расстояние между оседлыми поселениями и кочевыми общинами, характеризующимися низкой плотностью населения, подразумевает, что распространение чумы в этих регионах будет медленным. Действительно, как утверждал Ибн Шакир — снова воспроизводя повествование Сибта Ибн аль-Джаузи — чума могла быть менее распространена среди местной элиты (которую он называл аль-мулюк ва аль-'асакир, то есть «цари и солдаты», возможно, подразумевая кочевых правителей и знать), чем среди «простых людей» (аль-'авам, возможно, подразумевая местные оседлые общины).139 Поэтому, возможно, для поддержания чумы в этих социально-экологических обстоятельствах требовались как человеческие, так и грызуновые хозяева.

Однако, как только чума распространилась за пределы Внутреннего Тянь-Шаня на юге и долины Бадам на севере в более густонаселенные оседлые регионы — долину Сырдарьи, Ферганскую долину и Ташкентский оазис — темпы распространения могли стать быстрее, благодаря гораздо более плотному оседлому населению, большему количеству оседлых поселений и более короткому расстоянию между ними. Более быстрому распространению патогена, кроме того, способствовали более влажные и прохладные условия, начавшиеся в начале 1340-х годов, что сделало перевозку людей и товаров более быстрой и обильной.

Main trade routes and settlements between the Caspian and the Tian Shan, c.1340

[Бозбет Шыны]

18 часов назад, АксКерБорж сказал:

 

Много читал про эпидемию чумы в прошлом у оседлых народов, но в письменных источниках про кочевых скотоводов такие известия вроде бы не встречал.

 

Это прям для вас абзац от Ф. Славина:

Цитата

Вопреки некоторым ошибочным представлениям, кочевники никогда не существовали изолированно от внешнего мира и всегда зависели от социально-экономических контактов со своими оседлыми соседями — как городскими, так и сельскими.118 В контексте Центральной Азии начала четырнадцатого века имеются многочисленные свидетельства, как текстовые, так и археологические, что кочевнические стоянки располагались поблизости от оседлых поселений — как это было действительно в долинах Чуй, Талас, Усрушана, Сырдарья и Амударья.119 Существовало множество точек обмена в местных городских и квазигородских поселениях. В крупных городах, небольших поселках, крепостях и караван-сараях торговля могла вестись как у въездных ворот, так и во внутренних частях. В крупных городах, таких как Тараз, Отрар, Бинкент, Самарканд и Бухара, базары были обнаружены как в рабаде (внешней), так и в шахристане (внутренней) частях.120 Здесь кочевники поставляли скот, шерсть, шкуры, войлок и молочные продукты, а земледельцы привозили зерно (пшеницу, ячмень, просо и рис), фрукты и волокнистые культуры (особенно хлопок), в то время как городские жители предлагали керамику, ковры, готовые хлопчатобумажные ткани, стеклянную посуду (включая зеркала), кирпичи, металлические изделия и ювелирные изделия.121 То, что эти городские товары попали в кочевые общины, подтверждается многочисленными археологическими свидетельствами из курганов.122 В некоторых курганных захоронениях, включая Королевку (Таласская долина) и Мокринский (Уральская долина, Западный Казахстан), есть монеты тринадцатого и четырнадцатого веков.123 Также следует отметить, что местные городища — городские и квазигородские поселения — иногда были домами для смесь оседлых и кочевых жителей, и различие между «городскими поселенцами» и «скотоводами-кочевниками» в этих условиях иногда размыто.

И вот еще:

Цитата

Другим потенциальным механизмом передачи чумы было уничтожение пастбищ воюющими сторонами. Это могло иметь первостепенное влияние на колонии сурков, часто расположенных вблизи пастбищ скота кочевников (особенно обширных весенних и летних пастбищ), рост и плотность популяции которых определяются доступностью и качеством растительной биомассы.157 Уничтожение пастбищ упоминается в ряде источников. Так, в своем труде «Бахр аль-асрар» Махмуд ибн Вали (ок. 1595–ок. 1650) утверждал, что во время короткого правления Кончек-хана (1307–1308) регион Тянь-Шаня подвергся разрушению окружающей среды как армиями Чагадаидов, так и армией Юань, которые грабили пахотные земли, пастбища и скот.158 Аналогичным образом, Абуль-Касем аль-Кашани в своем труде «Тарих-и Олджайту» (ок. 1325) утверждал, что в 1316 году в ходе конфликта между правителем Чагадаидов Эсен-Бука-каном и Буянту-кааном (Великим ханом) (1311–1320) Чонгур, юаньский генерал, захватил и разграбил зимние пастбища Эсена-Буки около Иссык-Куль.159 Если подобные набеги происходили в регионе Тянь-Шаня в конце 1330-х – начале 1340-х годов, то они могли оказать серьезное влияние на численность популяции сурков. Сокращение объема и качества доступных пастбищ для колоний сурков могло уменьшить их размер и плотность, и потенциально привести к тому, что голодающие блохи, переносящие бактерии, перейдут от сурков к людям в поисках новых хозяев, обеспечивающих кровавую пищу. Поэтому очевидно, что продолжающиеся военные действия могли стать еще одним фактором, способствующим распространению чумы на местном или региональном уровне.

[Бозбет Шыны]

В 25.09.2024 в 17:19, Бозбет Шыны сказал:

Статья "The source of the Black Death in fourteenth-century central Eurasia" Maria A. Spyrou (2022) о источнике эпидемии чумы 1338-1339 годов рядом с озером Иссык-Куль.

Найденные ДНК христиан Церкви Востока в захоронениях Кара-Джигач и Бурана: https://eurasica.ru/forums/topic/2661-киргизы-и-киргизский-днк-проект/?do=findComment&comment=439216

https://www.mpg.de/18778852/0607-evan-origins-of-the-black-death-identified-150495-x

Как говорится, беда не приходит одна:

https://www.researchgate.net/publication/295858393_Cilnye_istoriceskie_zemletrasenia_na_Severo-Zapade_Issyk-Kulskoj_vpadiny_Severnyj_Tan-San

https://liter.kz/vody-issyk-kulia-skryvaiut-sledy-drevnei-katastrofy-1720748215/

Цитата

Archeologic data have revealed one more strong earthquake, which took place in the 14th century A.D. Note that the above-mentioned strong seismic events are coeval with the decline of the nomadic cultures (Wusun, Turkic, Mogul) in the northern Tien Shan and Zhetysu (Semirech’e).

[Бозбет Шыны]

Некоторые выдержки из статьи "Dying of pestilence: Stature and mortality from the Black Death in 14th-century Kyrgyzstan" David W Hansen et al (2024)

Цитата

Расположенный к юго-востоку от современного Бишкека, Кара Джигач, по-видимому, был впервые заселен христианскими иммигрантами из других частей Центральной Азии в 1240-х годах, а самая ранняя надгробная плита датируется 1248 годом. Остатки этого поселения в настоящее время расположены в сельскохозяйственной зоне, а некрополь, который был обнаружен при первоначальных раскопках, теперь является действующим сельскохозяйственным угодьем.

Цитата

...Ту же картину можно наблюдать в другом христианском местечке Учарал, отождествляемом с Илибалыком,на юго-востоке Казахстана, недалеко от границы с Китаем (Стюарт и Гилберт, 2022).

Цитата

Используя данные по всем взрослым (т.е. объединенные полы), сравнение частот средних/высоких (объединенных) людей и низких людей среди тех, кто умер во время чумы, по сравнению с годами без чумы, показывает значительно более высокую частоту низких взрослых в захоронениях во время чумы, независимо от нашего критерия определения низкого роста.

Цитата

Результаты данного исследования свидетельствуют о том, что в целом в начале эпидемии Черной смерти в регионе Тянь-Шаня Чагадаидского ханства в конце 1330-х годов относительно невысокие люди и, как следствие, те, кто мог испытать в раннем возрасте стресс, достаточно сильный, чтобы нарушить рост, были более уязвимы к смертности от чумы во взрослом возрасте по сравнению с людьми среднего или высокого роста.

Цитата

Наше открытие связи между низким ростом и смертью от чумы в целом может отражать неоднородную слабость населения, которая возникла в результате различий в воздействии стрессоров до появления Черной смерти в регионе Тянь-Шаня. Например, было по крайней мере 12 эпизодов избыточной смертности в Кара-Джигаче между 1264 и 1337 годами, что могло быть связано с кризисами пропитания, вызванными климатическими потрясениями и насилием (Славин, 2023a). Вполне возможно, что более низкие жертвы вспышки чумы 1338–1339 годов пережили некоторые из этих кризисов в детстве и подростковом возрасте, но опыт эпизодов недоедания во время критических окон развития сделал их относительно слабыми во взрослом возрасте.

[Бозбет Шыны]

Цитаты из статьи Ю. Шамилоглу "«Черная смерть» в Золотой Орде: поле для исследований по истории и археологии Казахстана в XIII–XIV веках"

Цитата

В хронике «Муджмал-и Фасихи» под 746 годом Хиджры (1345/1346) говорится: В этом году в Гургании в Хорезме была вспышка эпидемии, из-за которой умерло боль-шинство жителей Хорезма. Из каждых ста человек вряд ли выжил хотя бы один. В пят-ницу 28 раджаба 746 года (24 ноября 1345 года) жители собрались в месте молитвы, чтобы смиренно воззвать к помощи Всевышнего. После этого эпидемия прекратилась [Faṣ ī ḥ Xvā fī /Farrux: 71; Фасих Хавафи/Юсупова: 73–74].

В оригинальном персидском тексте болезнь описывается как vabā-yi qāṭiʿ, или «суровая эпидемия». Однако в русском издании это переводится как «холера». Учитывая, что ноябрь 1345 года был всего за год до распространения чумы на Крым и итальянские колонии на Черном и Азовском морях, а пандемия уже широко распространилась в Центральной Ев-разии, кажется логичным рассматривать это как вспышку бубонной чумы, а не холеры....

Из Хорезма пандемия двинулась в двух направлениях: по северному маршруту, где она прошла через города Золотой Орды вдоль Нижней и Средней Волги (включая Новый Сарай) и дошла до Крыма, и по южному маршруту через Иран в Азербайджан. Без сомнения пандемия опустошила все города Золотой Орды, включая Новый Сарай. Итальянские тор-говые центры Крыма стали пунктами передачи «черной смерти» через Константинополь на Ближний Восток и в Европу.

Цитата

Самым непосредственным и трагическим последствием волн чумы стала массовая гибель людей. По словам Ибн ал-Варди, когда вспышка заболевания добралась до «земли Узбека» в раджабе 747 года (что соответствует октябрю-ноябрю 1346 года), все селения и города там полностью обезлюдели. Он также цитирует сообщение некоего кадия из Крыма, согласно которому умерло 85 тысяч человек [Dols 1977: 51–52]. В случае Золотой Орды наблюдается полная фрагментация централизованной власти в последующие десятилетия после вспышки там «Черной смерти» в 1345–1346 годах или ранее. Удивительно то, что Золотая Орда оста-валась стабильной так долго, и лишь после убийства хана Бердибека в 1359 году государство развалилось, и началась полная анархия. Должен заметить, что конец 1350-х – начало 1360-х годов были временем повторяющихся волн пандемии в Поволжье.

Цитата

Даже если первая вспышка в Хорезме действительно произошла только в 1345 году, следует предположить, что повторяющиеся волны пандемии в Центральной Азии в течение всего XIV века привели к определенному демографическому спаду и политическим потрясениям. По моему мнению, распад Чага-тайского улуса на Трансоксиану (Мавераннахр) и Могулистан явно свидетельствует о таком политическом коллапсе. Однако, как я уже утверждал в другом месте, западные территории Золотой Орды (для меня это Белая Орда, или Ак-Орда) пережили гораздо большую депопуляцию по сравнению с восточной частью Золотой Орды по причинам, которые еще только предстоит выяснить.

Это также поднимает вопрос о судьбе городов восточных территорий Золотой Орды (для меня это Синяя Орда, или Кок-Орда). Если восточные территории пострадали от пандемии не так сильно, становится понятно, откуда у Тимура были человеческие ресурсы для воссоединения этих двух территорий способом, который, по всей видимости, никогда не был возможен на территории бывшей Золотой Орды. Когда в конце концов после 1359 года Золотая Орда распалась, ее территория не была воссоединена вплоть до экспансии Российской империи. Мало того, что у Тимура оказалось достаточно сил для создания нового единого государства (включая Хорезм, который был отдан Золотой Орде после 1379 года) и походов на территорию бывшей Золотой Орды в 1390-х годах, мы также видим, что когда Токтамыш ушел на запад в Золотую Орду (точнее, в Белую Орду, западную часть Улуса Джучи), он увел с собой племена ширин, барин, аргын и кыпчак, которые впоследствии стали основными племенами ханств Поздней Золотой Орды, включая Казанское и Крымское. Если принять во внимание, что основными племенами Белой Орды до пандемии были племена кият, конграт, сидживут и мангит, становится очевидным, что племена с востока переселились на территорию, которая к тому времени, явно была относительно обезлюдевшей [Schamiloglu 2018].

[Бозбет Шыны]

Т.Ф. Хайдаров "Эпоха «Черной смерти» в Золотой Орде и прилегающих регионах (конец XIII – первая половина XV вв.)" (2018)

Цитата

Дальнейшее распространение болезни было зафиксировано в тексте персидского летописца Фасиха ал-Хавафи. В тексте этого источника напрямую указывалось, что эпидемия 1336–1337 гг. вспыхнула сразу после землетрясения в районе между селениями Заузана и Джизаде. В результате, в районе между селением Завы и городом Дугабады (Исламабад) погибло порядка 11 тысяч человек. Именно оттуда, скорее всего, по торговым путям чума в 1338/39 гг. попала в район озера Иссык-Куль. Об этом напрямую свидетельст-вуют найденные здесь надгробия несториан. После чего вспышка средневековой чумы была зафиксирована в Хорезме в 1345 г. Дру-гим возможным вектором распространения эпидемии стали Северная Персия и Месопотамия. Именно, здесь позднее были зафикси-рованы самые крупные вспышки чумы.

Цитата

Несколько по-иному проявилась «Черная смерть» в Золотой Орде. Если взять за основу современную точку зрения отечествен-
ных исследователей А.Е. Володарского, С.А. Ершова, Д.М. Исхакова и И.Л. Измайлова, то общая численность населения на простран-
ствах Великой Русской равнины накануне первой волны Второй пандемии чумы составляла примерно 8,5–9 млн. человек. Из них
5,3–5,5 млн. в русских княжествах и около 3-х млн. в Золотой Орде. Предложенный процент убыли населения указал на возможное чис-
ло погибших: 275000 чел. (русские) и 750000 (татары). Скорее всего, численные потери средневекового татарского государства к середине 1350-х г. оказались еще выше, так как во время первой волны Второй пандемии чумы в степи разразился масштабный голод. Прямым свидетельством этому, могут служить тексты писем Франческо Петрарки к своему другу Гвидо Сетте, архиепископу Генуи: «…ибо в Греции бедствие давнее, в Скифии же недавнее, так что оттуда, откуда прежде обычным делом было прибытие ежегодно в этот город (Венецию) на судах огромного урожая хлеба, теперь точно так же прибывают суда, отягченные грузом, который побуждаемые нуждой продают родственники. И вот уже непривычного вида и неисчислимое скопище немощных людей обоего пола этот прекрасный город скифским обличием и безобразным сбродом – как чистейший источник мутным потоком – поражает. И если бы этот запруживающий тесные улочки люд не был бы милее тем, кто их покупает, нежели мне, и не привлекал их взоры более, нежели привлекают мои, и не гадок, и не омрачал прохожих дурного вида скоплением, то во всей Скифии, вместе с изнурительным и бледным голодом в каменистом поле, куда поместил его Назон, редкую траву зубами и ногтями щипал бы и поныне» [Крамаровский М.Г., 2002: 170]. Подтверждает слова Петрарки сообщение арабского летописца аль-Омари: «Во время голода и засухи они продают своих сыновей. При избытке ж они охотно продают своих дочерей, но не сыновей, детей же мужского пола они продают не иначе, как в крайности» [Тизенгаузен В.Г., 1884: 241].

Цитата

Куда большей по последствиям была крупная эпидемическая вспышка, возникшая около 1364 гг. на территории Улуса Джучи. В
русских летописях она получила собственное название «Великий мор». Фактически это были проявления начавшейся около 1360 г.
второй волны Второй пандемии чумы. Многие отечественные исследователи связывали ее с продолжением эпидемии, возникшей в
1360 г. в Пскове. Но если исходить из данных исторических источников «псковский мор лета 6852» скорее являлся либо местной локальной вспышкой, либо продолжением европейской чумы. Поэтому, исходя из данных эпидемиологических исследований, скорее всего, как и в случае с 1346–1348 гг., речь идет о вспышке, произошедшей на Нижней Волге или южнее. Именно об этом свидетельствует запись, сделанная персидским летописцем Фасих ал-Хавафи, указавшим на произошедшую в 1359/60 гг. вспышку эпидемии в Айзербаджане.

Цитата

Более серьезные последствия второй волны Второй пандемии чумы имели в Улусе Джучи. Ее приход на территорию средневеко-
вого татарского государства осложнил и без того запутанную внутриполитическую обстановку. После смерти хана Бердибека в 1359 г.
золотоордынский престол стал объектом борьбы между различными кланами Ак-Орды и Кок-Орды. Важным обстоятельством, вы-
звавшим эту борьбу, явилось то, что во время правления последнего прокатилась волна репрессий, а сам правитель не оставил прямых
наследников. Все это послужило толчком к нарастанию центробежных сил среди представителей различных ордынских султанов, на-
ходившихся в той или иной степени родства с родом Джучи. Это давало повод отдельным кланам как выдвигать своих претендентов
на власть, так и начать процесс отделения подвластных им территорий [Шамильоглу Ю., 2009: 699].

Цитата

В 1374–1377 гг. в ордынских землях вновь вспыхнула эпидемия «Черной смерти». Если анализировать ее «победное» шествие, то,
как и во время эпидемии 1364–1367 гг., важную роль в начале данной вспышки сыграл североперсидский регион. В реконструкции хронологии распространения эпидемической волны средневековой чумы важное место занимает описание «мора лета 6882–6885». Однако, в отличие от «мора лета 6872–6874» упоминаний о данной вспышке достаточно немного.

Цитата

Если анализировать приведенные выше отрывки, то можно говорить о том, что изначально в 1374 г. вспышка произошла в Золо-
той Орде. Причем положение осложнялось тем, что в степи разразилась засуха и последовавший вслед за этим масштабный голод
среди населения. То, что болезнь распространялась, как среди животных, так и среди людей могло напрямую свидетельствовать, как
о предшествующей ей крупной эпизоотии среди животных, так и о параллельной вспышке сибирской язвы и средневековой чумы.

Цитата

Традиционно в историографии последней чисто ордынской вспышкой принято считать «мор лета 6904» (1396 г.). В большинст-
ве своем исследователи исходят из информации, взятой в Никоновской летописи: «Тое же осени бывшу царю Темирь-Аскаку на Ордин-
скихъ местехъ, въ приморiи, и прiиде на него гневъ Божiй, моръ силенъ на люди и на скоты» [ПСРЛ 11: 162]. Согласно приведенному
отрывку крупная эпидемия, или эпизоотия, произошедшая в тылу войска, заставила Тамерлана прекратить северный поход на Русь.

Современный казанский историк И.М. Миргалеев одним из первых дал комплексную оценку данной вспышке. Исходя из анализа текста надгробной эпитафии начала XV в., обнаруженной в селе Кубайчи и располагавшейся над входом в медресе, исследователь заключил, что после грабительского похода Аксак Тимура в 1395 г. и после страшного голода, возникшего на территории Нижнего Поволжья, разразилась 10-летняя эпидемия чумы [Миргалеев И.М., 2004: 140]. В целом, данная оценка исторических событий носит достаточно объективный характер, но не позволяет полностью раскрыть данное явление. Если же обратиться к уже упомянутому тексту персидского летописца Фасиха ал-Хасафи, то здесь указывалось, что в 1391–1392/93 гг. в районе северо-персидского города Тебриз и в Ширване произошла одновременная вспышка чумы и холеры [Фасихов свод,1980]. Следует вспомнить, что предыдущие персидские вспышки чумы (1359/60 и 1369/70 гг.) предшествовали ордынским вспышкам 1364–1367 и 1374–1377 гг. Поэтому, скорее всего, одним из возможных путей попадания данного бедствия на территорию Золотой Орды мог стать торговый тракт на Кавказе, через Дербент. Кроме,того текст персидского автора позволяет говорить об одновременной и параллельной вспышке сразу нескольких инфекционных заболеваний (чума, сибирская язва, сыпной тиф). Причем, если исходить из уже упомянутого отрывка Никоновской летописи, то, скорее всего, охваченными оказались Северный Кавказ, прикаспийские и причерноморские территории Золотой Орды.

Цитата

Возвышение в эти годы такой сильной и харизматичной фигуры, как Идегей можно объяснить удачной службой при дворе Тамерлана.
Однако, скорее всего, большую роль в этом процессе сыграло географическое месторасположение Мангытского юрта. Именно бли-
зость к нижневолжским городским центрам и относительная удаленность от основых торговых трактов позволили этой области, в условиях непрекращающихся войн и постоянных эпидемически вспышек на Нижней Волге, стать местом переселения основной массы беженцев, идущей из ордынских городов. Поэтому, когда Идегей в конце XIV в. взял курс на утверждение в Сарае своей власти, он смог опереться на значительные людские и материальные ресурсы Мангытского юрта. Это и объясняет, почему даже Идегей в 1399–1400 гг. смог не только остановить Витовта и Василия I, но и после изгнания Токтамыша фактически стать при новом ордынском хане Шадибеке верховным правителем Золотой Орды.

 

[Steppe Man]

Дедлов (В. Л. Кигн). Переселенцы и новые места. Путевые заметки. — СПб., 1894.

И только под вечер, когда жар стал спадать, обнаружилось, что пустыня густо населена. Я уже давно обратил внимание на какие-то расплывшиеся холмики, около аршина в высоту и от сажени до пяти в ширину, которыми была прикрыта степь на всем видимом глазу пространстве. Когда засвежело, я увидел, что при приближении моего «карандаса», невдалеке от дороги, дальше в степь коротким галопом побежала желто-рыжая собачонка средней величины. Собачонка добежала до одного из холмиков, на холме села «служить», глядя на нас, и потом вдруг юркнула — прямо в землю.

— Что это такое?

—  Сурок, ваше благородие.

— Да он с собаку ростом!

— С собаку и есть. Хлеб, шельма, жрет до того, что изничтожает. Просто беда!

— Что же вы его не бьете?

Казак помолчал. Как всякий сытый русский человек, казаки ленивы и на работу, и на мысль, и на слово.

— Киргизцы его весной бьют, — ответил он наконец, как бы оправдываясь: все же сурку беспокойство. — Шкурки казанские татары скупают. А киргизцы его — тьфу! — жрут.

— Что же, вкусно?

— Хвалят. Говорят, вроде гусятины.