Ойраты, Джунгары, Калмыки

АксКерБорж · 22 марта, 2018

17 минут назад Rust написал:

Вот горловое северных народов, например на 1.55 -

Это не горловое пение.

Rust · 22 марта, 2018

Вот еще, однозначно техника именно горлового пения: http://www.ntv.ru/video/1395166/

АксКерБорж · 22 марта, 2018

14 минут назад Rust написал:

Вот еще, однозначно техника именно горлового пения: http://www.ntv.ru/video/1395166/

Это ведь тоже не горловое пение.

Rust · 22 марта, 2018

Для всех это горловое (обертонное) пение, только для вас нет. Ответьте башкирам и татарам горловое пение тоже тувинцы с монголами завезли?

АксКерБорж · 22 марта, 2018

3 минуты назад Rust написал:

татарам горловое пение тоже тувинцы с монголами завезли?

Уже и у татар горловое пение?

АксКерБорж · 22 марта, 2018

Вот на мой взгляд классика горлового пения, ребята тувинцы:

Rust · 22 марта, 2018

У алтайцев, монгол, хакасов уже не классика?

Rust · 22 марта, 2018

Вот про татарское горловое пение:

Парень конечно похож на башкира, надо спросить у татарских юзеров на каком языке он поет.

АксКерБорж · 22 марта, 2018

1 минуту назад Rust написал:

У алтайцев, монгол, хакасов уже не классика?

Классика горлового пения имхо это и есть Алтай и Саяны - алтайцы, тувинцы и перенявшие от них соседние западные монголоязычные группы.

Rust · 22 марта, 2018

Северным европейцам тоже тувинцы и монголы завезли горловое пение?

АксКерБорж · 22 марта, 2018

2 минуты назад Rust написал:

Вот про татарское горловое пение:

А разве это не сыбызгы?

АксКерБорж · 22 марта, 2018

Только что Rust написал:

Северным европейцам тоже тувинцы и монголы завезли горловое пение?

Им не завозили, они сами его вывозят.

құйрықит батыр · 22 марта, 2018

Калмыки-дербеты Алтая и Прииртышья вошли в состав России ещё в 1608 году, дербетовские послы прибыли в Москву и 7 февраля были приняты в Посольской палате дьяком Василием Телепневым, а неделей позже удостоил их своим приемом царь Василий Шуйский. Вручение послам царского жалованья (подарков) подтвердило успех переговоров. Затем потянулись в Россию и калмыки-торгоуты. В 1617 году под русское подданство вошло государство Алтын-ханов (Монгольское ханство), а в марте 1618 года в Москву прибыло ойратское посольство, и 14 апреля русский царь Михаил Федорович Романов вручил послам жалованую грамоту для Далай-Батыря. А 29 января 1620 года Михаил Фёдорович принял посла Чоросского (джунгарского) предводителя ойратов Хара-Хулы, который годом ранее принял буддизм и основал в Джунгарии (ныне Северо-Запад Китая и Юг Казахстана) Ойратское (калмыцкое) ханство. В тот же день царь принял посла Алтын-хана. Оба прибыли в Москву с берегов Иртыша. Посол ойратов просил принять их в российское подданство, а посол уже получивших российское подданство халхасских монголов предлагал совместно с русскими войсками отразить ойротскую агрессию. А в январе 1632 года в Москву прибыло посольство калмыков-хошутов…

Батур-хунтайджи, видный политический и военный деятель Джунгарии, выступил решительным поборником сильной централизованной власти, явился вдохновителем единства всех ойратских групп и был настойчивым сторонником мирных дружественных отношений с Россией. На протяжении десяти лет у него побывали пять русских посольств: Меньшего-Ремезова (1640), Ильина (1643), Клепикова (1643 и 1650), Аршинского (1646). Стремясь к единству всех монгольских племен, Батур-хунтайджи развернул огромную организаторскую деятельность по созыву в 1640 году съезда "40 монголов и 4 ойратов". Не менее сложной была работа по составлению монголо-ойратских законов "Цааджин Бичик", где он выступил основным автором. Он являлся активным проводником политики укрепления ламаизма среди ойратов и стал ревностным покровителем ламаистской церкви в стране. При нем развернулась активная деятельность великого Хутукты Зая-Пандиты. И с 1652 года гремела слава хошутовского нойона Галдама, который, как сказал ойратский историк эмчи Габан-Шараб, был "непогрешителен даже в самомалейших поступках".

arkuk · 22 марта, 2018

5 часов назад АксКерБорж написал:

Вот на мой взгляд классика горлового пения, ребята тувинцы:

Отлично!

Samtat · 22 марта, 2018

6 часов назад Rust написал:

Вот про татарское горловое пение:

Вряд ли оно горловое и татарское. Это так, -новодел, для изюминки и для экзотики руководители ансамбля внесли .

Samtat · 22 марта, 2018

6 часов назад Rust написал:

Парень конечно похож на башкира, надо спросить у татарских юзеров на каком языке он поет.

На сколько знаю парень с Башкортостана. И по моему башкорт, хотя могу ошибаться.

Samtat · 22 марта, 2018

Вот здесь больше похоже на горловое

mechenosec · 22 марта, 2018

53 минуты назад Samtat написал:

Вот здесь больше похоже на горловое

Настоящая загадка ,татары и башкиры ближе к Европе ,откуда у них это?

mechenosec · 22 марта, 2018

1 час назад Samtat написал:

Вряд ли оно горловое и татарское. Это так, -новодел, для изюминки и для экзотики руководители ансамбля внесли .

Понял

mechenosec · 22 марта, 2018

1 час назад құйрықит батыр написал:

Калмыки-дербеты Алтая и Прииртышья вошли в состав России ещё в 1608 году, дербетовские послы прибыли в Москву и 7 февраля были приняты в Посольской палате дьяком Василием Телепневым, а неделей позже удостоил их своим приемом царь Василий Шуйский. Вручение послам царского жалованья (подарков) подтвердило успех переговоров. Затем потянулись в Россию и калмыки-торгоуты. В 1617 году под русское подданство вошло государство Алтын-ханов (Монгольское ханство), а в марте 1618 года в Москву прибыло ойратское посольство, и 14 апреля русский царь Михаил Федорович Романов вручил послам жалованую грамоту для Далай-Батыря. А 29 января 1620 года Михаил Фёдорович принял посла Чоросского (джунгарского) предводителя ойратов Хара-Хулы, который годом ранее принял буддизм и основал в Джунгарии (ныне Северо-Запад Китая и Юг Казахстана) Ойратское (калмыцкое) ханство. В тот же день царь принял посла Алтын-хана. Оба прибыли в Москву с берегов Иртыша. Посол ойратов просил принять их в российское подданство, а посол уже получивших российское подданство халхасских монголов предлагал совместно с русскими войсками отразить ойротскую агрессию. А в январе 1632 года в Москву прибыло посольство калмыков-хошутов…

Батур-хунтайджи, видный политический и военный деятель Джунгарии, выступил решительным поборником сильной централизованной власти, явился вдохновителем единства всех ойратских групп и был настойчивым сторонником мирных дружественных отношений с Россией. На протяжении десяти лет у него побывали пять русских посольств: Меньшего-Ремезова (1640), Ильина (1643), Клепикова (1643 и 1650), Аршинского (1646). Стремясь к единству всех монгольских племен, Батур-хунтайджи развернул огромную организаторскую деятельность по созыву в 1640 году съезда "40 монголов и 4 ойратов". Не менее сложной была работа по составлению монголо-ойратских законов "Цааджин Бичик", где он выступил основным автором. Он являлся активным проводником политики укрепления ламаизма среди ойратов и стал ревностным покровителем ламаистской церкви в стране. При нем развернулась активная деятельность великого Хутукты Зая-Пандиты. И с 1652 года гремела слава хошутовского нойона Галдама, который, как сказал ойратский историк эмчи Габан-Шараб, был "непогрешителен даже в самомалейших поступках".

Ирония судьбы ? самые многочисленные в прошлом среди ойратов хошеуты ( пишу по русски ,так даже село называется ) , и зюнгары ( оолеты) ,щас самые малочисленные.

mechenosec · 22 марта, 2018

1 час назад құйрықит батыр написал:

Калмыки-дербеты Алтая и Прииртышья вошли в состав России ещё в 1608 году, дербетовские послы прибыли в Москву и 7 февраля были приняты в Посольской палате дьяком Василием Телепневым, а неделей позже удостоил их своим приемом царь Василий Шуйский. Вручение послам царского жалованья (подарков) подтвердило успех переговоров. Затем потянулись в Россию и калмыки-торгоуты. В 1617 году под русское подданство вошло государство Алтын-ханов (Монгольское ханство), а в марте 1618 года в Москву прибыло ойратское посольство, и 14 апреля русский царь Михаил Федорович Романов вручил послам жалованую грамоту для Далай-Батыря. А 29 января 1620 года Михаил Фёдорович принял посла Чоросского (джунгарского) предводителя ойратов Хара-Хулы, который годом ранее принял буддизм и основал в Джунгарии (ныне Северо-Запад Китая и Юг Казахстана) Ойратское (калмыцкое) ханство. В тот же день царь принял посла Алтын-хана. Оба прибыли в Москву с берегов Иртыша. Посол ойратов просил принять их в российское подданство, а посол уже получивших российское подданство халхасских монголов предлагал совместно с русскими войсками отразить ойротскую агрессию. А в январе 1632 года в Москву прибыло посольство калмыков-хошутов…

Батур-хунтайджи, видный политический и военный деятель Джунгарии, выступил решительным поборником сильной централизованной власти, явился вдохновителем единства всех ойратских групп и был настойчивым сторонником мирных дружественных отношений с Россией. На протяжении десяти лет у него побывали пять русских посольств: Меньшего-Ремезова (1640), Ильина (1643), Клепикова (1643 и 1650), Аршинского (1646). Стремясь к единству всех монгольских племен, Батур-хунтайджи развернул огромную организаторскую деятельность по созыву в 1640 году съезда "40 монголов и 4 ойратов". Не менее сложной была работа по составлению монголо-ойратских законов "Цааджин Бичик", где он выступил основным автором. Он являлся активным проводником политики укрепления ламаизма среди ойратов и стал ревностным покровителем ламаистской церкви в стране. При нем развернулась активная деятельность великого Хутукты Зая-Пандиты. И с 1652 года гремела слава хошутовского нойона Галдама, который, как сказал ойратский историк эмчи Габан-Шараб, был "непогрешителен даже в самомалейших поступках".

Мои предки прибыли в Россию первыми ,а так бузавы настоящая сборная из всех племён.

АксКерБорж · 23 марта, 2018

19 часов назад құйрықит батыр написал:

Батур-хунтайджи

был настойчивым сторонником мирных дружественных отношений с Россией.

Бичурин "Историческое обозрение об ойратах или калмыках". 1854. С.174:

құйрықит батыр · 23 марта, 2018

2 часа назад АксКерБорж написал:

Бичурин "Историческое обозрение об ойратах или калмыках". 1854. С.174:

всего сто лет прошло

цеванрабдан · 23 марта, 2018

Броневский В.Б.

История Донского Войска

Публикуется по изданию: Броневский В.Б. История Донского Войска, описание Донской земли и Кавказских минеральных вод. Часть третья. СПб., 1834.

II. О Калмыках вообще и особенно о кочующих на Донской земле.

До сего времени мы имели весьма неверные и сбивчивые сведения о Калмыках и вообще обо всех племенах, вышедших из Азии. Почтенный Отец Иакинф переводами с Китайского языка первый из Европейцев пополнил сей недостаток и не только разрешил многие сомнительные места древней Истории Восточных народов, но и познакомил со многим, чего мы не знали. Пользуясь его достоверным Историческим обозрением о Калмыках, по совместному их жительству с Казаками, и для вящего пояснения Истории Донского войска, я по-лагаю приличным поместить здесь несколько сведений о Калмыках, приписанных к Донскому войску, и вообще о всех Калмыках, кочующих в пределах Кавказской области и Астраханской губернии. [46]

Происхождение Калмыков.

Калмыки или Калмаки, как их называют Туркестанцы, суть коренные жители Чжуньгарии¹, Монгольского племени. По указанию Китайских летописей, в третьем столетии до нашей Эры, в нынешнем Тарбагтайском округе обитали Монголы под владычеством дома Хуннов (Гуннов), а округ Илиской занять был народом Сэ, потом Юэжчи и Усун, один за одним выходивших от северо-западной границы Китая и вытеснявших друг друга далее на запад. В первом столетии по P. X. Хунны, обитавшие в Халхе, с родовичами своими удалились на запад за Алтай, но и здесь, теснимые своими неприятелями, которых Китайский Двор неутомимо вооружал на них, пошли далее на запад и около 377 года напали на Алан, Готфов и Римлян. В исходе четвертого века, когда Хунны удивили Европейские народы своею лютостью, и Аттила учредил свою столицу на берегах Адриатического моря, то от пределов Китая вновь пришло в Тарбагтай, где прежде обитали Хунны, сильное Монгольское поколение Тулэ². Сие поколение, разделившись на 15 новых колен, вскоре распространилось на восток до вершин Селенги, а на север до реки Тунгуски. [47] В 401 году пришло от границ Китая самое сильное и многочисленное племя Жужань, которое покорило Халху и Чжуньгарию. Из сих переселений следует, что предками нынешних Калмыков почитать должно Монгольские поколения Усунь, Тулэ и Жужань, а не собственно Гуннов, которые, как из предыдущего видно, могут назваться родными братьями Калмыков.
Означив истинное происхождение Калмыков, мы умолчим о происшествиях того великого переворота, коего ужасная сила ниспровергла все престолы Азии и потопила оные в крови защитников. Славные подвиги Чингис-Хана и Тэмур Аксака не относятся к предмету, нами избранному, скажем только, что когда один из потомков Чингисовых, Тогон-Тэмур, по причине междоусобия принужден был, оставив престол Китайской Империи, удалиться в свою отчизну, Монголию (в 1367 г.), то три сильные Чжуньгарские поколения: Чорос, Хошот, Торгот и в последствии присоединившийся к ним Дурботзаключили между собою союз под названием Ойрат³, против Элютэя, занимавшего при приемнике Тогон-Тэмур Хане Гольци должность Тайцзи⁴. Каждое из четырех союзных колен имело своего независимого Хана, которые Хана Чороского дома, именуя Ойратским, признавали [48] главою союза. В 1449 году Ойратский Хан Эсэнь, в Калганской долине, в одном сражении побил полмиллиона Китайских ратников так, что с Китайской стороны не осталось в живых ни одного Полководца, ни одного Министра, – все потонули в крови ратников своих, сам Император взят в плен. Со смертью Эсэня, изменнически убитого в 1453 году, могущество Чжуньгарских Ойратов, можно сказать, умерло. С падением ЭсэняОйраты отказались от участая в общих делах целого народа и ограничили круг действий своих пределами собственных владений. По сей причине внутренние происшествия их от Эсэня до Хара-Хулы в продолжение 150 лет мало известны.

Явление Калмыков на границе Сибири 1620 года.

В правление Хара-Хулы Ойраты предприняли расширить свои владения не оружием, а новым образом завоевания – расселением. Вследствие сего Гуши-Хан пошел с частью Хошотов на юго-восток и занял земли Тангута около озера Хухонора, потом завладел и Тибетом. Хо-Урлук с Торготами⁵ обратился на запад и [49] в 1620 году распростер свои кочевья от берегов Оби до вершин Тоболя. Столь нечаянное появление многочисленного народа изумило пограничных Сибирских Воевод, которые, в продолжение 1621 и 1622 годов ничего не предпринимая, старались обстоятельно разведать о внутреннем состоянии сих пришельцев, которых называли Калмаками, Турецким названием сего народа. Хо-Урлук, почитая земли прежнего Кучумова Царства давнею собственностью Элютов⁶, пришел основать на оных новое Государство, подобно как Гуши-Хан основал в Хухоноре. Хо-Урлук, чувствуя, что при своих военных пособиях он не в состоянии брать укрепленных мест, защищаемых огнестрельным оружием, долго и постоянно хранил мирное расположение к России. Но другие Торготские Князья, по обычаю кочевых народов, для получения подарков под ничтожными предлогами стали учащать посольствами к Сибирским воеводам, даже в Уфу, и изъявляли большое желание видеть Москву. Подобными посольствами Киргизцы, Теленгуты и Урянхайцы давно уже наскучили Российскому Двору, почему в 1623 г. не позволено было Калмыцким Посланникам [50] посетить Москву, а приказано удовлетворить их желаниям в пограничных Сибирских городах. Сия мера чрезвычайно оскорбила Торготских Князей, но они, не осмеливаясь явно обнаружить неприязнь против Россиян, обратили все мщение на Сибирских Татар, поддавшихся России. Помня право прежнего над сими Татарами владычества, они стали собирать с них ясак: грабили, разоряли, увлекали в неволю и постепенно, далее и далее проникали во внутренность Российских владений. Сибирские воеводы, почитая неблагоразумным остановить их силою, представили [это?] Российскому Двору, откуда происходила сия неприязнь инородцев к Россиянам. Царь Михаил Феодорович уважил сие представление и в 1632 году снова дозволил укрепить мирные связи с Калмыками чрез взаимные посольства.
Вследствие сего дозволения некто, сын Боярский, быль послан из Тюменя к Калмыкам в качестве посла. Хо-Урлукрадостно и ласково принял давно желанного посла, уверял его, что он желает жить в дружестве с Россией и отправил с ним в Тюмень своих послов утвердить сие уверение клятвою. Из сего Посольства ясно открылось, что кроме желания подарков Калмыки желали у Русских выменивать на свой скот необходимые для себя вещи; и сия нужда принуждала их дорожить дружеством Россиян. Несмотря на миролюбие Хана, [51] Удельные Князья, как владельцы независимые, в 1634 году с 2,000 конницы напали на Русских промышленников, запрещая им брать соль из Ямышевского озера. Ободренные сим небольшим успехом, Омбо и Ялцзи, сыновья одного из Удельных Князей Куйши-Тайцзия, опустошили Тарский уезд и решились на невозможное для них – взять Тару. При сей, необычайной для Калмыков осаде понесли они большую потерю в людях; по прибытии же помощи из Тобольска, Тарские жители вышли из укрепления, разбили их в открытом поле и отняли у них всю добычу, полученную ими при сем набеге. Другой отряд Калмыков, под начальством Далай-Тайцзия, вторгся в Тюменской уезд и произвел в нем много убийств и грабежей; но остерегся и, не подступая под город, спокойно возвратился восвояси с полною добычею. Сибирские воеводы получили повеление устрашить Калмыков общим на них нападением, потому, соединив Тобольцев, Тарцев и Тюменцев при Ишиме, в 1635 году выступили в поход; но, долго блуждая в степи, нигде не могли найти их.

Поселение Калмыков между Волгою и Яиком. 1636 год.

Торготы из малоудачных своих набегов в Сибири увидели, что им трудно оспорить у [52] Россия господство над Сибирью, а оставаться на границах оной, при недостатке привольных пастбищ, было невозможно. По сей причине Хо-Урлук вознамерился, оставя Сибирскую границу, поселиться на степи между Яиком и Долгою, о положении коей заблаговременно собрал нужные сведения. Для достижения предположенной цели, еще задолго до переселения к Волге, Хо-Урлук вступил в тайную связь с Ногайским Мурзою Султаном, чрез которого старался склонить и других Ногайцев отложиться от России. Ногайцы, верные своей клятве, не согласились содействовать его замыслам, и Калмыцкий Хан, предпринял оружием принудить их к тому. Но как первое его нападение, в 1633 году, не имело решительных последствий, то он от пределов Сибирских двинулся к вершинам Эмбы и Ора со всем своим кочевьем. Покорив многие племена Туркменцев и Чжембулуцких Татар, кочевавших на восточном берегу Каспийского моря и за рекою Эмбою, покорил он своей власти и Ногайцев, которые в числе 40,000 кибиток жили на степи между Яиком и Волгою. Таким образом намерение Ойротского Хана Хара-Хулы – расширить свои владения расселением – отчасти исполнилось. Ойротские владения занимали всю среднюю Азию между Сибирью и Индией, Китайскими владениями и Волгою. Глава союза, Батор-Хонь-Тайцзи правил северною Чжуньгарией, на юге Гуши-Хан повелевал Тибетом, а Хо-Урлук с 30,000 латников [53] и 50,000 кибиток воинственного поколения Торготов, достигший пределов России, и, будучи в связи с Ботор Ханом, намеревался, по-видимому, идти по следам Гуннов и повторить злодейства Татарских полчищ еще памятных Россиянам. Но времена уже были не те – бессменные войска, военная пограничная стража Донцов и огнестрельное оружие ручались за спокойствие Европы.

Поражение Калмыков на Астраханской степи в 1643 году.

Царь Михаил Феодорович, желая успокоить свое Государство продолжительным миром, постоянно следовал своей миролюбивой политике: ничего не предпринимать, где можно что-либо потерять, как разве в крайнем случае; а потому и здесь старался выгодными предложениями, ласкою, подарками преклонить Калмыков под свою власть. Хо-Урлук со своими сыновьями, Дайчином и Илдыном, ходил в 1640 году с Яика в Чжунгарию, куда владетели Северной Монголии, Халкаса и Хухонора, приглашены были для рассмотрения и утверждения Степного Уложения, составленного главным Ойротским Ханом Батором Хон-Тайцзи. В 1641 году Тобольцы и Тюменцы намеревались напасть на Калмыцкого Хана на возвратном его [54] пути из Чжунгарии, но не нашли его на том месте, на котором предполагали застать. Хо-Урлук, по возвращении в новое свое независимое Государство, не думал о подданстве Российской Державе. Царь, истощив все миролюбивые средства, дабы предупредить последствия от скопления многочисленного воинственного народа при своих границах, повелел смирить их оружием и искусством войск своих. Калмыки, быстрыми, внезапными своими набегами причинявшие подданным Российским великий вред, наконец, в 1643 году, войсками, составлявшими Астраханский гарнизон, были разбиты наголову. На сем сражении Хо-Урлук с большею частью сыновей и внуков погиб, и вслед за сим и Улусы его были истреблены; и Калмыки, смиренные полезным для них страхом, долго не смели беспокоить пограничных наших обывателей. Сим единым поражением навсегда было обеспечено спокойствие сей страны, ибо Калмыки опытом убедились, что им гораздо выгоднее ночью, подкравшись, нечаянно что-либо утащить или, выскочив из-за куста, кого-либо врасплох зарезать, нежели сражаться с Русскими войсками в открытом поле и брать их укрепления с одною саблею в руках. [55]

Калмыки присягают на вечное подданство России. 1655 год.

По смерти Хо-Урлука наследовал ему старший его сын Шукур-Дайчин. Сей Хан ходил в Хлассу (Ласса) для принятия благословения от Далай-ламы, на возвратном пути из Тибета заезжал в Чжунгарию, чтоб взять с собою внука своего Аюку, воспитывавшегося у Ботара-Хонь-Тайдзи, который также был ему дедом с матерней стороны. Шукур-Дайчин начал действовать смелее отца своего. Сей Хан не до-вольствовался покорением зависевших от России Ногайцев, кочевавших на Яикской степи, но стал возмущать других Татар, кочевавших на правом берегу Волги, которые, по наущению Хана учинив разные неистовства под Астраханью, Темниковым и другими Украйными городами, от страха мести бежали на луговую сторону и добровольно поддались Калмыкам. Хотя милосердый Царь еще в 1643 году объявил сим виновным всепрощение и приглашал их возвратиться на прежние кочевья, но они, вместе с Калмыками, не преставали до 1655 года производить набеги на Астрахань, грабили, жгли, разоряли учуги, убивали и в плен уводили подданных России, Черкес и Татар Ногайских, Идисанских и Юртовских (т. е. оседлых). Шукур-Дайчин, зная, что разбои, учиненные его Калмыками, не останутся без возмездия, прибегнул к посредству политики, свойственной кочевым [56] народам. По обычаю предков, почитая клятву и верность средствами к получению подарков, a клятвонарушение и вероломство – пустыми словами, спешил [он] чрез посредство Боярина и воеводы Князя Григ. Сунчалеевича Черкасского исходатайствовать себе милость быть подданным России. Вследствие сего, в 1655 году, в присутствии Дьяка Ивана Горохова послы Дайчиновы клялись Царю Алексею Михайловичу в верности Калмыцкого народа и присягнули на вечное подданство. Калмыцкие Князья Дураль, Серын-Тайцзи и Чуйкур присягнули за Тайцзиев Дайчина, Лацзана, Сань-чжаба, Пунчука и Мэргэня, за их родственников и всех Улусных людей и по повелению Дайчинову шертною записью обязались: 1) Быть у Русского Царя в вечном послушании. 2) Не иметь сношении и связей с неприятелями и изменниками России и не защищать их. 3) По повелению Государеву ходить с Российскими войсками против неприятелей России и на войне служить без измены. 4) Не грабить, не убивать и в плен не брать Российских подданных, и от всех прежних неправд отстать. 5) Всех взятых в сем 1655 году, и прежде, Русских подданных выдать и с имуществом их представить в Астрахань. 6) Изменников Татар, которые перешли к Тайшам в Улусы, если кто из них пожелает возвратиться в Астрахань, отпустить без задержания и впредь всяких подданных России не переманивать, и добровольно пришедших не [57] принимать, а отсылать обратно. 7) Посланных от Российского Правительства в Калмыцкие Улусы по Государевым делам не бесчестить и отпускать без малейшего задержания. Сия шертная запись представляет верную картину того времени и всего бывшего и быть долженствовавшего; из нее видно, что Калмыки для обеспечения своей ленивой жизни не обязались платить ясак, для удовлетворения же кочевой своей наклонности к хищничеству охотно присягнули служить против неприятелей Царских.
От сего времени начинается совместное служение, взаимные грабежи, ссоры и союзы Калмыков с Донскими Казаками. Не повторяя того, что было описано в Истории Донского войска (часть I, стран. 188 и след.) упомянем здесь о том только, что Калмыками совершено отдельно от наших Донцов, или что мною в актах Донского войска не отыскано.
Российский Двор, приняв в подданство Калмыков, имел в виду найти в них сильную помощь против врагов своих на юго-востоке, и Калмыки, как увидим, оправдали сию надежду. В 1661 году, для воздержания Крымцев от беспрестанного вторжения в наши Украйны, когда Российский Двор, в силу первой шертной записи, потребовал от Калмыцких владельцев войск, то Дайчин чрез поверенных заключил с Дьяком Ив. Гороховым следующий военный договор: «Отправить Калмыцкое войско на [58] Крымских Татар, с Крымским Ханом никаких сношений не иметь; пленников Крымских отправлять в Москву, военною добычею пользоваться Калмыкам, а возвращенных ими из плену Россиян представлять в Астрахань или в ближайшие Российские города; за службу же довольствоваться, чем Государь пожаловать изволить». Внизу сей записи Пунчук Тайцзи, сын и наследник Дайчина, своеручно приписал Калмыцким письмом: «а с Донскими Казаки Федором Буданом по нашему Дайчинову и Пунчукову веленью верился родственный наш человек Дазан-Кашка, что промышлять над Крым-скими людьми и над их улусы ратным нашим Калмыкам с Донскими Казаки за одно, и хитрости меж себя никакия не чинить».⁷
Калмыки до того не уважали святость договоров, что Российское Правительство в том же году вынуждено было поставить с ними новый договор и обязать к исполнению оного особою клятвою. На сей конец Пунчук-Тайцзи (декабря 9) съехавшись с Боярином Гр. Сунчу Черкасским на урочище Берекете, дал новую шерть за отца своего, Дайчина, и за всех прочих Калмыцких Тайшей, также и за Ногайских, Идисанских, Ямбулакских, Майлибашских и Зинзилинских Мурз, и, шертуя, целовал Бога своего Борхана, Бичик (священную книгу) и четки лизал, и к горлу свою саблю прикладывал. В сей записи повторены были все статьи первой шерти 1655 [59] года, и к оным присовокуплено: «С Турецким Салтаном, с Кэзыл-Башским (Персидским) Шахом, с Крымским Ханом и Азовским Беем никаких сношений не иметь; с неприязненными России народами не соединяться и оружием, и лошадьми не ссужать, и людей в помощь не давать, как прежде сего они Крымскому Хану людей в помощь давали и лошадей ссужали».

Правление Аюки-Хана. 1672–1724 гг.

Сколько лет управлял Калмыками Шукур-Дайчин и после него сын его, Пунчук, о том точных сведений не имеем, ибо в то время Российской Двор не имел еще влияния на избрание и утверждение Правителей Калмыцкого народа. Но как из грамоты на Дон, 1672 года ноября 5-го, видно, что Калмыки Аюки-Хана вместе с Донскими Казаками воевали под Азовым, то из сего следует, что Аюка в сем году или незадолго пред сим вступил в управление Калмыками. Сей Аюка, своею службою не столько пользы, сколько склонностью к грабежу вреда России причинивший, был один из известнейших Калмыцких Владетелей, который счастливыми своими разбойными подвигами сделался на берегах Волги и Дона знаменитым. [60]
В 1673 году, при открывшейся с Портой войне, Правительство, желая воспользоваться замеченною способностью новых своих подданных, страстных к добыче и притом отлично храбрых, вознамерилось противопоставить их Крымским и Кумыцким Татарам. Для исполнения сего Боярин и Воевода, Князь Яков Никитич Одоевский, лично имел переговоры с Ханом Аюки, вследствие коих Хан присягнул за себя и за весь народ на вечное подданство Царю Алексею Михайловичу. Но как сближение наше с Калмыками постепенно изменяло взаимные отношения, то посему в шертной записи 1675 года, февраля 27 дня учиненной при реке Соленой в 5 верстах от Астрахани, к статьям шерти 1661 года присовокуплены еще следующие: 1) пленных Россиян, какой бы нации они ни были, выдать из Улусов с получением окупа. 2) Калмыков, ушедших в Российские города, исключая принявших Христианскую веру, возвратить в Улусы. 3) Пленных Христиан, вышедших из Бохары, Ургенча и Хивы, пропускать чрез Улусы в Россию без задержания; и тех, которые найдутся в Улусах, отпускать в Российские города. 4) Посылать людей к Царскому Величеству по своим делам в небольшом числе. 5) Иметь Калмыкам торг с Россиянами и в Москву ездить для продажи лошадей. 6) Аюки с Калмыками и своими Татарами идти на Кумыцких Владельцев, частыми набегами, вместе с Донскими Казаками, тревожить [61] Турецкий в Азове гарнизон; a после того, тою же весною, идти войною на Крым с многочисленным ополчением. 7) За военную службу довольствоваться ему, Аюки, с Тайшами тою наградою, какая прислана будет от Государя опричь годовых окладов, которые полу-чать по-прежнему. А как незадолго пред сим Калмыцкие Тайши, Аблай и Дурал, произвели грабительство в Российских селениях, то при настоящей шерти еще обязали Хана Аюки выдать помянутых Тайшей Российскому Правительству.

Грабеж в Башкирии и по Волге. 1676–1682 гг.

Сия новая присяга, по свойственной полудикому народу легкомысленности, при первом благоприятном случае была нарушена так, как бы Калмыки и не обязывались быть верными. Когда в 1676 году Башкирский старшина Сеит возбудил всю Башкирию к бунту, названному по его имени Сеитовским, то Хан Аюки без всякого повода, кроме страсти к хищничеству, почти со всеми своими Тайшами и Ногайскими Мурзами устремился на грабеж. В сие-то время, хотя Аюка и посылал несколько своего войска на Царскую службу, сам он с большею частью своих латников навел ужас на соседственные с ним области, кроме Донской земли, к [62] которой он не касался, конечно, по той причине, что по соседству было еще что грабить. Губернии Казанская и Уфимская и несколько селений и учугов по берегам Волги разорены, купцы и промышленники ограблены, торговля остановлена и множество обоего пола Русских, Черемис и Башкирцев уведено Калмыками в плен. Cиe разбойничество продолжалось до 1683 года, в котором с прекращением Башкирского бунта и Калмыки утихли.
Дабы оградить пограничных поселян от разорительных набегов Калмыков, Правительство решилось взять строжайшие меры. Для сего, в 1683 году, Аюки с прочими Тайшами призван в Астрахань, где на съезде при речке Соленой в присутствии Боярина Князя Андрея Ивановича Голицына даль новую присягу на вечное подданство России и обязался: 1) служить Его Царскому Величеству верно, как служили Ему дед Аюки, Дайчин, и отец его Пунчук. 2) Русских людей, взятых в плен в прошлых годах: до 1682 и в 1682, собрав в Улусах своих, всех представить в Астрахань; Башкирцев и Черемис отпустить на родину. 3) Строжайше наказать и ограбить производивших грабежи по Волге. 4) Впредь ему, Аюки, с Тайшами отнюдь набегов не производить. 5) Мятежных Башкирцев, если явятся в Калмыцкие Улусы, выдавать Российскому Правительству. 6) Если из Крыма или из иных каких [63] Государств присланы будут к Калмыцким Тайшам Послы или листы по каким-либо делам, то о присланных лицах доносить и письма присылать к Российскому Двору. Послов, Посланников и посланных обратно без Царского Указа не отпускать и в ответ на присланные листы без Царского повеления не писать. Если же Царскому Величеству угодно будет, то тех Послов, Посланников и присланных к себе со своими посланными препровождать в Москву или в Астрахань, куда приказано будет Царским Указом. 7) Кто из Калмыков добровольно пожелает принять Христианскую Веру, тех Тайшам и Улусным людям обратно не требовать и Государя не просить об них.

Разорение Киргизской орды. 1696 год.

По строгом и точном исполнении всех статей сего договора, Калмыки усмирены были так, что долго после сего не было шертных записей, которыми бы Калмыцкие Тайши обязывались удерживаться от набегов в пределах России. Но это случилось, конечно, потому, что Аюка нашел выгоднейшим для себя обратить свое оружие за Яик на Киргиз-Казаков, которых беспощадно ограбил и сверх того покорил своей власти Маньмолакских Туркменцев. После сих [64] подвигов, прославивших имя его в Средней Азии, он получил, как думать должно, от Далай-Ламы титул Хана, сделался надменнее в обращении и самовластнее в управлении подданными. При Дворе его явились Султаны Кубанские, Хивинские и Казачьи; даже Абул-Хайр, бывший впоследствии Ханом в Меньшой Киргизской Орде, в честь себе ставил служить при его Дворе.

Внутренние происшествия.

В продолжение счастливой для Калмыцкого оружия войны с Киргизами пришли из Чжуньгарии в Россию Черные Калмыки (так в России тогда называли независимых Калмыков), под предводительством своего Тайцзия Цаган-Батора; но к какому поколению сии пришельцы принадлежали и в каком числе кибиток пришли, подробности о семь в то время были упущены из вида. Известно только, что Цаган-Батор и дети его чрез посольство просили в Москве о принятии их в подданство и о дозволении кочевать между Волгою и Доном; но Царь Феодор Алексеевич предписал Князю В. В. Голицыну отвести им для кочевки степи на Луговой стороне Волги при реке Ахтубе⁸.
Степь, орошаемая Волгою и Яиком, представляла [65] кочевым народам много удобностей для пастушеской жизни, а близкое соседство богатых городов и селений столько льстило их хищничеству, что еще в правление Дайчина пришли от Алтая к Волге: Хошотский Тайцзи Хуньдулын-Убаши с 3000 кибиток; около 1670 года, в правление Пунчуково, Дорчжи-Рабтан, родная тетка Аюкина с тремя же тысячами кибиток; а в 1673 или 1674 годах Дурботский Соном-Серын-Тайцзи с сыном Мункэ-Тэмуром привел с собою 4000 кибиток. Таким образом, укрепляемые новыми пришельцами владетели Волжских Калмыков, признавая себя подданными России, не прерывали своих связей с прочими Ойратскими Домами в Чжуньгарии и сношений с Китаем и Тибетом: с первыми по родству, с последним по религии, а с Китаем по делам политическим. Российский Двор знал о сих связях и не запрещал иметь такие сношения, которые, по существу своему, не имели соприкосновенности с политическими отношениями России к другим Государствам. Почитая бесполезным и утомительным исчислять все частные, домашние сношения Волжских Калмыков с Чжунгарцами, упомянем только о тех, которые были в связи с важными политическими происшествиями того времени на Востоке.
Хан Аюки выдал за Цеван-Рабтана, Чоросского Хана, дочь свою, которую один из братьев препровождал в Чжуньгарию. В последствии [66] времени сам Аюки ездил в Чжуньгарию и привел оттуда на Волгу остатки Торготского поколения, что и принудило главу Ойратов, Цеван-Рабтана, исключить Торготов из четверного союза и заместить их поколением Хойт. В 1701 году Аюка, по убеждению матери своей Дармы Балы, родственницы главного Хана, собрав от разных уделов 15,000 кибиток, под предводительством сына своего Саньчжаба, отправил в Чжуньгарию. Cиe военное вспоможение главе союза, бывшего тогда в войне с Китайскою Империей, по прибытии в Или навсегда там осталось. Пекинский Кабинет, несмотря на сей знак доброго, родственного согласия, вознамерился поссорить тестя с зятем и вооружить единоплеменные народы друг против друга. Для достижения сей цели Китайское Министерство нагло уверяло Хана Аюку, будто Цеван-Рабтан ухищренно переманил к себе Сань-Чжаба и силою оставил у себя приведенные им 15,000 кибиток, а его самого выслал обратно в Россию. Хотя вымысел сей, основанный на корыстолюбии Аюки, и не удался, но политическая сия сцена, по свойству Восточной дипломатики, длилась десять лет и кончилась тем, что Пекинский кабинет за несколько недорогих подарков получил от Аюки подробные сведения о России, а Аюка избавил своего племянника Рабчжура от десятилетнего насильственного Китайского гостеприимства.
Из Донской Истории читатели могли заметить, [67] что Аюкины Калмыки, вероятно по той причине, что прочие соседи были уже ими разорены, с 1695 года стали нападать на Казачьи городки, сам Хан пересылался с Крымским Ханом, доставлял съестные припасы Азовскому Бею, а Казаки со своей стороны еще прежде 1695 года начали принимать к себе Калмыков на вечное житье и стали тревожить набегами Заволжские Улусы. Взаимные разорения, во время малолетства Царей, продолжались с ожесточением, и Казаки и Калмыки грабили на Волге и на большой дороге купеческие караваны, жгли, резали друг друга, так что, по жалобе Донского Атамана, от Калмыков Казаки сидели как бы в осаде и не смели в поле на работу выходить; но Петр Алексеевич сделался единодержавным, покорил Азов и наездники смирились. Страх неминуемого наказания, положенного за набеги договором 1685 года, строгие меры осторожности и бдительный надзор Воевод, Астраханского и Азовского, а паче внимательность Правительства к нуждам Калмыков столь скоро ослабили в них склонность к беспорядкам и расположили их к повиновению законам, что когда Петр Алексеевич предпринял первое путешествие в Голландию, то Хан Аюка такую уже приобрел доверенность, что ему предпочтительно доверено было охранение юго-восточных пределов России. По сему случаю Боярин Князь Борис Алексеевич Голицын, 1697 года июля 17, заключил с Ханом Аюки договор, коим положено: [68] 1-е. В случае похода против Бухарцев, Каракалпаков, Киргиз-Казаков снабжать Хана Аюку артиллерией. 2-е. Указами предписать в Уфу, на Яик и в Донские городки, чтобы Казаки и Башкирцы не заводили ссор с Калмыками, и запретить им сие под смертною казнью. 3-е. Ежегодно давать Хану Аюки по 20 пудов пороха и по 10 пудов свинца. 4-е. За каждого Калмыка, крещеного без особливого Указа, платить по 50 рублей. 5-е. Беглых Калмыков – как одиноких, так и с семействами – впредь не принимать и не крестить, в противном случае также платить по 50 рублей; и 6-е. Дозволить ему, Хану, посылать своих людей для добычи в Крым и на Кубань, а если они, отраженные сильнейшим неприятелем, будут отступать к Русским городам, то не отгонять их, а подавать им помощь.

Переселение Калмыков на Дон.

За отсутствием Государя, а паче по возникшей между Калмыками смуты, договор сей не был в точности исполнен. Для Калмыков дозволение ходить в Крым и на Кубань за добычею было важно, но Воеводы дозволяли им воевать с Татарами только тогда, когда сии нападали на наши Украйные города. Донские Казаки, полюбив соседей за удальство, охотно принимали к себе их беглых, которые, прельщаясь вольною Казачьею жизнью, изобилием и привольными [59] лугами; другие, избегая наказания за содеянные преступления, уходили на Дон от своих владельцев многими семьями с женами и детьми и со всем имуществом. Несмотря на запрещение, значительное Калмыков на Дону приращение началось с 1699 года. В сие время Баахан-Тайши, негодуя на притеснение Хана-Аюки, испросил у Государя позволение перенести свои кочевья на Дон к Черкасску и отправлять службу наравне с прочими Донскими Казаками. Аюка задержал его жену и детей, три раза силою или подговором уводил к себе за Волгу его Улусных людей; и хотя, по повелению Государя, в 1706 году отпустил на Дон жену и детей Баахан-Тайши, но Улусные его люди с Будучаном, меньшим его сыном, не прежде как в 1733 возвращены на Дон, где и навсегда остались.
Неустройства, возникшие между Калмыками в 1701 году, увеличили число искавших вступить в службу Донского Войска. Старший сын Аюки, Чакдор-Чжаба, поссорясь с отцом за жену и соединясь с братьями своими Санчжабом и Гунделеком, принудили отца со ста только кибитками искать спасения и защиты в Яикском Казачьем городке. Сам Чакдор-Чжаба с братьями, дабы укрыться от строгости Российского Царя и быть в безопасности от войск Его, перешел на левый берег Яика. Мятежные дети, оставались там до того времени, пока посланный от [70] Государя Боярин Князь Голицын не примирил их с отцом. Калмыки возвратились на прежнее жительство и по прежнему подчинили себя АюкеХану.
Аюка, недовольный Воеводами Астраханским и Азовским, стеснявших его самовластие и вольные удалые его промыслы, когда Чеченцы, Кумыки и Ногайцы напали в 1707 году на Терских Казаков, Хан Аюка не прислал обещанных 3,000 латников, а в следующем, 1708 году, пользуясь Буловинским бунтом на Дону и новым восстанием Башкиров отпустил несколько партий наездников, которые, перейдя на правый берег Волги, произвели великое опустошение в Губерниях Пензенской и Тамбовской. Сии лютые грабители, под предводительством Мункэ-Тэмура Тайцзи, выжгли более ста сел и деревень и в плен увели множество людей обоего пола, которых распродали в Персию, Бохару, Хиву и на Кубань. Сей разбой вынудил Правительство обязать Хана Аюки новым договором, заключенным 1708 года сентября 30 дня на реке Ахтубе Астраханским и Казанским Губернатором Пет. Матв. Апраксиным. Сим договором Аюка обязался: 1) Отнюдь не переходить на нагорную сторону Волги. 2) Послать на Терек 5000 конницы; и 3) Защищать все низовые города от Астрахани до Казани. Наконец, тот же Боярин Апраксин, у речки Даниловки, 1710 г. сент. 5 дня⁹, обязал Хана договором, [71] уже последним. Кроме 5,000 конницы, за три недели пред сим отправленных против Башкирцев, отпустить на Дон на вечное жительство Мункэ-Тэмура Тайшу со всем его Улусом. Сим 10,000 Калмыкам, принадлежавшим к Дурботскомупоколению (по Русскому произношению Дербетовой Орды), отведены кочевья по реке Манычу.
Право, полученное Калмыками, производить набеги на народы, тем же ремеслом кормившихся, но не зависевших от России, произвели последствия, каких должно было ожидать. Кубанский Султан Бахты-Гирей, в начале 1715 года, нечаянно напал близ Астрахани на Хана Аюки и захватил собственные его кибитки со всем имуществом. Сам Аюки с семейством едва спасся уходом к отряду Российских войск, которых Князь Александр Бекович Черкасский вывел из Астрахани к протоку Бохде для прикрытия Хана. Сии войска стояли в строю, когда Кубанские Татары проходили мимо их; и хотя Хан просил Бековича стрелять по ним, но Князь отказал ему в том под предлогом, что без Царского Указа не может учинить сего. Злобствующий Хан тотчас придумал средство отмстить Бековичу. Он тайно известил Хивинского Хана, что сей Князь под видом посольства идет в Хиву с войском, и Хивинцы по сему известию скрытно приготовились к встрече Бековича. Известно, что сей воин со всем [72] отрядом своим погиб в Хиве самым несчастным образом.
Вскоре после сего Хан Аюки примирился с Бахты-Гиреем, и в 1717 году, когда возник бунт во владениях последнего, то он посылал ему на помощь Калмыцкое войско, под предводительством своего сына Чакдор-Джаба. Сей полководец, разорив Улусы мятежников, обратно взял на Волгу Чжетысанов и Чжанбулаков, которых Кубанцы в набег 1715 года увели с собою с Волги. Того же 1717 года, Бахты-Гирей учинил набег на пределы Губерний Пензенской и Симбирской, произвел там великое опустошение в селениях и увел с собою несколько тысяч человек в неволю¹⁰. Когда же Начальники Волжских городов, мимо которых Кубанцы проходили, требовали от Аюки войска для защиты, то Хан отвечал, что он не может сделать сего без Указа, так как некогда Бекович не смел без Царского повеления стрелять в Кубанских Татар, когда они грабили Калмыков под Астраханью. Должно заметить, что при сем набеге Бахты-Гирею указателями служили Калмыки, которых Чакдор-Чжаба оставил ему до 170 человек.
В 1723 году, по наущению второй жены Хана, произошло вторичное в Калмыцком народе возмущение, [73] которое кончилось разорением Улусов Чактор-Чжабовых детей: Дасанга, Баксадая и других. В семь же 1725 году Государь Император Петр Великий повелел всех кочующих на Дону Калмыков оставить в Казачьем звании, а впредь никого уже не принимать. Наконец, знаменитый Хан Аюка, до глубокой старости предприимчивый, деятельный и отважный, не перенес последней детской неблагодарности и на 90 году от рождения скончался в 1724 году. По умоначертанию народов, живущих грабежом, Калмыки лишились в нем великого человека, и потеря cия тем чувствительнее была для них, что ослушные его дети, сделавшись недостойными наследовать ему, лишили народ последнего признака самобытной независимости.

Правление Хана Черень-Дундука. 1724–1735 гг.

По смерти Хана Аюки, минуя детей его и внуков, наименован и по воле Царского Величества поставлен Наместником Ханства Калмыцкого Черень-Дундук¹¹, пожалованный 1731 года в Ханы. Знатнейшие между Калмыцкими владельцами Дундук-Омбо, принявший Христианскую [74] веру Петр Тайшин и прочие внуки Аюки Хана были весьма недовольны сим назначением. Сии прямые наследники Ханства, быв подкреплены некоторыми другими Тайшами, собрали войско и, встретившись с войсками Хана Черень-Дундук между Чернояром и Астраханью, разбили его наголову, ограбили и всех его Улусных людей, равно как и принадлежавших его союзникам, забрали и по себе поделили. Дундук-Омбо, опасаясь за дерзкий свой поступок Царского гнева и справедливого наказания, ушел на Кубань, а Владелец Доржи-Назаров¹², с сыном своим Лубжею, за Яик. Князю Борятинскому поруче-но было или помирить враждующих, или наказать дерзновенных. Доржи благоразумно покорился обстоятельствам, с доверенностью принял предложение, именем Императора Всероссийского ему предложенное, и со всеми находившимися при нем людьми и имуществом возвратился на прежнее место жительства. Дундук-Омбо, более на себя надежный, воспротивился и потерял многих своих и бывших с ним владельцев Улусных людей, которых Князь Борятинской отдал во временное владение Хану Черень-Дундук. Сей Хан, по-видимому, недовольный расправою Русского Князя, захотел сам рассчитаться со своими недругами, напал на Доржи-Тайши и отнял у подвластных ему Калмыков скот и домашний их скарб. Несогласия снова [75] возгорелись, и некоторые из владельцев, не желая лить свою кровь для выгод безрассудного Хана, опять бежали со своими Улусами к Дундук-Омбеи в другие пограничные места.
Дундук-Омбо, отважный и предприимчивый, кочуя на Кубани, мог сделаться опасным для России как по качествам своим, так и потому, что он кочевал на местах скудных пастбищами. Но, несмотря на такую нужду, все старания Князя Борятинского, склонить его к переходу к Волге, остались тщетными. Гордясь преимуществами своего ума, он не хотел повиноваться Хану ниже себя родом и умом. Дабы убедить сего непреклонного кочевого рыцаря в выгодах послушания Правительству, кроткому и притом сильному, вместо горделивого Боярина послан был к нему в 1754 году Донской Старшина Данило Ефремов, человек вкрадчивый, льстивый, лично с Тайшою знакомый и, что всего важнее, знакомый с кочевым коварством и нравами. Гордый Омбо предлагал России, взамен своей покорности, самые затейливые условия, но довольный уступчивостью хитрого Ефремова, постепенно, неприметно для себя, сам уступил ему во всем, сказав, что делает то единственно из дружбы к нему. [76]

Правление Дундук-Омбо. 1735 год.

Возвратясь со всеми своими подданными на прежнее кочевье, Дундук-Омбо, в 1735 году, пожалован Наместником Ханства; а Хан Черен-Дундук за слабое управление и допущенные им беспорядки был отрешен. Таким образом, власть Ханов была ограничена, самоуправство смягчено, и переход от дикой вольности к совершенной подчиненности произошел без потрясений, без пролития крови и без дальних рассуждений.
В то время, как Старшина Ефремов убеждал Дундук-Омбо перейти к Волге, зять его, Гунга-Даржи, сын Дурботового владельца Четери, с 2,000 Калмыцких наездников переплыл Дон, нечаянным нападением схватил 76 кибиток, близ самого Черкасска кочевавших, забрал в плен в разных станицах 246 Донских Казаков и, собрав более 18 тысяч разного скота, без потери и с богатою добычею ушел за Турецкую границу. Из крепости Святой Анны и из Черкасска посланы были в погоню 1000 человек, но в сборе запоздали и врагов догнать не могли. Хотя при замирении все забранное было возвращено, но этот набег доказывает, что Калмыки едва ли не превосходили наших Донцов в искусстве разорять своих соседей, ибо, по толкованию всех охотников [77] до чужого, украсть и уйти, не быв пойманным, почитается превыше всякого знания, всякой славы.
В 1736 году Дундук-Омбо с 25,000 Калмыков и Донских Казаков, вместе с лихим походным Атаманом Краснощековым и приятелем своим Старшиною Ефремовым, по Высочайшему повелению ходил войною на Кубань и там, против удалых Черкесов и наших беглецов Некрасовцев, отличился таким проворством и сметливостью¹³, что в Петербурге все наши Немецкие учителя не могли опомниться от удивления; и Двор, несмотря на уважение к ученой тактике Фельдмаршала Миниха, не мог не заметить его неповоротливости, не мог не отдать преимущества распоряжениям полудикого, природою образованного Князя степей. За сию службу и подвиг изумительный в отношении быстроты, расчета маршей и отважности Дундук-Омбо кроме других наград пожалован Ханом.
В продолжение вышеописанных несогласий, смут и внутренних мятежей, происходивших между Калмыками, число их на Дону беспрерывно умножалось. Правительство Донское, дорожа их приходом, в 1756 году исходатайствовало Высочайшее повеление, чтобы всех Калмыков, зашедших на Дон во время мятежей, оставить навсегда при Войске Донском. [78]

Правление Дундук-Даше. 1742 год.

Калмыцкие владельцы, сими переселениями разоряемые, не могли быть довольны распоряжением, в 1756 году им объявленным; они противились тому упорно, и взаимные нападения, разбои и грабежи продолжались с ожесточением. Огорченные Тайши не хотели без спора и драки уступить своей собственности; Казаки почитали долгом защищать пришедших к ним для вольной жизни и совместной службы. Дабы оста-новить сии гибельные для обеих сторон беспорядки, наместник Ханства Дундук-Даше в 1742 году отправился в С.-Петербург для испрошения, чтобы всех ушедших на Дон и Яик Калмыков с 1751 года повелено было возвратить на прежние места. Удовлетворение по сему прошению предоставлено было обыкновенному судебному порядку, и между тем, как забираемы были чрез местные начальства надлежащих справки, разбои и набеги приводили в ужас мирных жителей: резня продолжалась, неудовольствие росло. Процесс длился 12 лет, в течение коих Калмыцкие Князья, несмотря на строгое запрещение своего Правительства и храброе сопротивление Донского войска, успели многих из своих беглецов, одних силою, других ласковым убеждением, возвратить в свои Улусы. Наконец, в 1753 году на прошение [79] Хана Дундук-Даше последовало решение, коим повелено: «Согласно указа 1756 года, всех зашедших на Дон Калмыков, как находящихся в действительной военной службе и отправляющих оную наравне с Донскими Казаками, оставить при Войске. Ушедших же с Дону в Калмыцкие Улусы возвратить на Дон обратно; если же Калмыцкие Тайши сих ушедших или сведенных добровольно не выдадут, и впоследствии найдутся в их Улусах такие Калмыки, которые откочевали на Дон до 1756 года, то войску Донскому позволено будет учинить баранту, то есть взять силою столько Калмыков, сколько от Казаков бежало к владельцам. Тех же, кои пришли на Дон после 1736 года, Казаки должны без утайки возвратить их владельцам. А дабы побеги на будущее время совершенно прекратить, то Калмыкам, едущим из улусов на Дон, получать пашпорты за подписанием Хана или его наместника; а живущим на Дону и желающим по делам своим ехать в Ханские Улусы, брать пашпорты за подписанием Войскового Атамана. Если же и за сим кто-либо из Калмыков явится без таковых пашпортов на Дону или в Улусах Ханских, у таковых, по отобрании лошадей и всего имущества, какое с ними будет находиться, отсылать за караулом на прежние места».
Во исполнение сего указа, в 1754 году присланному от Хана Дундук-Даше, поверенному [80] сдано Торгоутов и Дербетов 366 кибиток, в коих считалось мужеского и женского пола 1515 душ. Сею решительною мерою переходы Калмыков совершенно остановлены, дела о бежавших Калмыках кончились, и в войсковых делах упоминается только о тех, кои, по прошениям Войсковых Атаманов, высшим Правительством были Причисляемы к Войску, но таковых, вновь поселяемых на Дону, было весьма немного.
В 1758 году, по покорении Чжуньгарских Элютов Китайцами и по окончательном уничтожении союза Ойратов, ШерыньТайцзи с 10,000 кибиток, оставив свое отечество, прибыл к берегам Волги, где и поселился между своими родичами.

Переселение в Китай и на Дон.

К числу знаменитейших происшествий Калмыцкого народа принадлежит уход их с Ханом Убашею в 1771 году, в числе 70,000 кибиток, к пределам Китайской Империи на прежнее место жительства в Илисский Округ; потом откочевание большого Дербетова Улуса из степей Астраханской губернии на земли войска Донского, случившееся в 1788 году. Недостаток пастбищных мест, частые споры и драки, а может быть и умышленные обиды и притеснения, претерпеваемые ими от Донских [81] Казаков, принудили их в 1794 году отойти опять за Волгу, где по Высочайшему повелению отведены им были под кочевье земли. И здесь, недовольные притязательными распоряжениями местного начальства, они опять пришли на землю войска Донского и, согласно желанию их, по Именному повелению, состоявшемуся 1798 года августа 30 дня, были причислены с владельцем их, Экремом-Хоньчуковым, к войску Донскому для отправления службы наравне с Казаками.
В 1799 году, по Высочайшему повелению, данному на имя Войскового Атамана, Генерала от Кавалерии Орлова 1-го, в Дербетовой орде учреждено было правление, состоявшее из одного Генерал-Майора, одного Штаб-Офицера и самого владельца Дербетовой Орды. Правлению сему предписано: 1) Сделать поголовную перепись всем Калмыкам с назначением каждому лет. 2) Разделить на части и определить к оным начальников из Калмыков. 3) Наблюдать между ними порядок и благоустройство, решать их ссоры и проч. 4) Правлению сему быть под распоряжением Войсковой канцелярии. 5) Два определенных чиновника должны иметь смотрение за поведением владельца и Калмыков. [82]

Переход большой Дербетовой Орды с Дона за Волгу. 1800 год.

При первом приступе к выполнению сей Высочайшей воли встретились препятствия странные, неожиданные. При всей доброй воле, исполнение первой статьи утомило и чиновников, и Калмыков, ибо большая часть последних не знала, сколько кому от роду лет; Казаки же, не зная по-монгольски, переиначили Калмычьи имена и прозвища по-своему так, что перепись пришлось бросить в огонь. По Калмычьему понятию лучше ограбить и убить, нежели принуждать человека стоять на вечной страже для соблюдения благоустроения и порядка, пастухам едва ли нужного. Народу беспечному и ленивому, праздность и скитание предпочитающему всякому другому земному благу, вводимый порядок крайне не понравился. Новость сия показалась Калмыкам не токмо оскорблением, но даже тяжким притеснением. А как к тому Донские чиновники вместо возможного снисхождения из усердия к службе хотели в точности исполнить данное им поручение, то по сим причинам главный из духовных особ, Сабан Бакша, ушел со своим Хурулом и со всеми Шабинерами(подвластные монастырю Калмыки) в Астраханскую степь. Сему примеру последовали и некоторые владетели, которым вводимый порядок надоел скорее других. Побеги продолжались беспрерывно, [83] так что Калмычье Правительство, учрежденное от Войска Донского, не могло остановить их и увидело, наконец, что вскоре не для кого будет хлопотать о порядке. О сих обстоятельствах было доведено до сведения Государя Императора, от Коего в 1800 году июня 13-го дня поручено Астраханскому Губернатору, Генерал-Лейтенанту Кнорингу 2-му, следующее: «Если Калмыки не согласятся возвратиться на прежнее свое кочевье, то оставить их в малом Дербете, ибо для Государства никакой разницы не делает, кочуют ли они на малом или на большом Дербете, лишь бы не выходили из Наших границ».
По обнародовании сей Высочайшей воли, весь большой Дербетовый улус откочевал в степь Астраханскую. Таким образом, Донское войско лишилось 9,457 добрых конников, храбростью отличных, к службе всегда готовых и ревностных и как необходимых для хозяев пастухов и коновалов войску весьма полезных.
О них-то знаменитый Атаман Фрол Миняев в отписке к Царю сказал: «Куда же мы вместе с ними (Калмыками) пойдем, они будут наши крыле и бодрость, a неприятелем страх и досада».

О Калмыках вообще.

Политическое образование Государства из четырех Монгольских поколений, соединившихся [84] союзом, под названием четырех Ойратов известных, было весьма не прочно. Хотя верховная власть по наружности и сосредоточивалась в одном лице Чоросского Хана, но сей повелитель в делах, относившихся до всего народа, союзом соединенного, не мог ничего важного предпринять без согласия прочих трех Ханов и высшего Духовенства. Все четыре Хана управляли своим отдельным поколением независимо, и каждый удельный Князь управлял своим участком также независимо. Эта Феодальная управа, не терпевшая единодержавия, разделением ослабляла силы Государственного тела так, что при малейшей ссоре, неудачной войне могущественнейшие народы исчезали одни за другими; одно только славное их имя сохранено Историей. Так погибли Скифы, Гунны, Авары, и по той же самой причине сильные Ойраты исчезли с лица земли и уже забыты, потому что мало зла людям учинили.
Волжские наши Калмыки, как и все кочевые народы, не знающие ни земледелия, ни ремесел и живущие одним скотоводством, не имели никакой законной управы, судопроизводство совершалось у них словесно. Принятые обычаи служили законом при решении дел, и сии обычаи напоследок изложены в Степном Уложении, изданном в 1640 году. В сем Уложении как в зеркале отражается кочевая нравственность, в нем ясно изображаются обычаи, образ мыслей, [85]способы жизни и степень просвещения Монгольского народа.
Смертная казнь определена в двух только случаях: 1) Кто оставит своего владетеля во время битвы, того убить и ограбить. 2) Кто усмотрит приближение сильного неприятеля и о том не уведомит других, того со всем семейством также разорить и умертвить.
Телесные наказания, лишение чести, невольничество и ссылка вовсе исключены; вместо сего введено взыскание скотом в пользу обиженной стороны. Наказание по военной части и за воровство тяжелее прочих.
Отцеубийство наказывается лишением жены, детей и всего имущества. А если отец убьет сына, то лишается только всего имения.
О вероисповедании, училищах и наградах за добродетели ни слова не сказано; а за обиды, нанесенный духовным лицам, положено двойное наказание, против прочих. Замечательнейший из всех законов Степного Уложения, есть постановление, чтобы в каждый год сорок юрт сделали себе двое лат, так, чтобы по истечении 20 лет каждая юрта имела полную броню. Впрочем, несмотря на простоту степных законов, мера преступлений определяется в них обстоятельствами, умышленностью и неумышленностью.
Несмотря на то, что Монголы около восьми [86] столетий имеют собственное письмо и Духовенство их занималось Астрономиею, Медициною и Живописью, весьма, впрочем, несовершенным образом, весь народ вообще не имеет еще никакого понятия о науках, художествах и ремеслах. Великий их законодатель Батор-Хонь-Тайцзи, творец Степного Уложения, имел столь малое образование, что все его великие дела ограничились построением для себя небольшой крепостцы и в небольших опытах земледелия. Сын его, Галдан-Бошокту, образовавшийся в Хлассе, хотя имел высшие соображения, но, не находя возможности превратить своих подданных в земледельческий народ, завоевал восточный Туркестан только для того, чтобы получать оттуда хлеб и ткани – два предмета, по которым народ его находился в зависимости от Китая. Сей Государь ввел в употребление собственную медную монету.
Калмыцкие Ханы вели такую же пастушескую жизнь и жили в такой же кибитке, как и самый бедный из их подданных, они кушали из таких же деревянных корыт; и славный их Батор-Хонь-Тайцзи, в 1655 году, при сношениях с Воеводами Сибирскими, просил подарить ему, как вещи чрезвычайно дорогой и дивной, непроницаемый пулями панцирь, винтовки, десять свиней, две индейки и десять постельных собачек. Сие невежество, сия простота, беспечность и праздность соделывали Ойратов, [87] также как и наших Приволжских Калмыков, до совершенного их подданства Китаю и России, склонными к хищничеству, попрошайству; корыстолюбивыми, легкомысленными, лукавыми, вероломными.
Волжские Калмыки разделялись для внутреннего управления на Аймаки, Аймаки на Цзайсаны; Шабинерами назывались подвластные монастырю Калмыки. По состоянию же разделялись они на военных и духовных. Первые из них разделялись на дворян и податных, которые платили небольшой оброк своим владельцами. Хан довольствовался доходом от своего удела; Государство не имело общественной казны, и потому у всех Монгольских поколений не было ни одного общественного заведения.

О Калмыках, приписанных к Донскому войску.

Калмыки, приписанные к Донскому войску, кочуют на определенных им местах по рекам Салу, Куберсе, Гасицнам, Манычу до устья большого Егорлыка, по Кагальнику, Ельбузе и речке Эй. Донские Калмыки делятся на Улусы, Улусы на Сотни, Сотни на Хутуны. Улусов считается три: Верхний, Средний и Нижний; Верхний Улус состоит из четырех Сотен, Средний из двух, а Нижний из четырех Сотен. Кроме сих есть [88] еще особые три Сотни под названием: Верхняя Тараникова, Нижняя Тараникова и Беляева. К каждой сотне приписано от 10 до 15 Хутунов, а в каждом Хутуне считается от 10 до 25 кибиток или семейств.
Улусы удерживают одно только древнее название: в них нет никакой власти, которая управляла бы принадлежащими к нему Сотнями. Напротив, каждая Сотня отдельно управляется своим Сотником, избираемым по общему согласию всех Калмыков, к той Сотне приписанных в помощь ему придается Пятидесятник, так же, как и Сотник, избираемый. Сотник наблюдает очередь при командировании Калмыков на службу, прекращает споры и драки, между ними случающиеся. Для разбора тяжебных дел в каждой сотне избирают из среды себя Судей честного поведения, которые и решают дела судом словесным, руководствуясь старыми обычаями и Степным Уложением.
Все сотни состоять под главным управлением чиновника, назначаемого Войсковым Атаманом, который называется Приставом над Калмыками.
Калмыки следуют Буддистскому исповеданию, у них Далай-Лама то же, что у Католиков Папа. Донские Калмыки имеют своего Ламу, другие их священнослужители называются: Бакшы, Гилюнь и Гицули. Духовенство Калмыцкое знает свою грамоту и по навыку или понаслышке охотно [89] занимается лечением больных, которых, впрочем, весьма небольшое число достается в их руки. Оно постоянное имеет сношение с Тибетом и получает из города Лассы Священные книги, четки, лекарства, ноты, резных кумиров и утварь для своих Хурулов, так называются войлочные палатки, в коих отправляют они свое богослужение. Безобразные идолы и оглушающая церковная музыка Калмыков для зрения и слуха ужасны. Музыкальные их инструменты состоять из барабанов, или лучше, лукошек, из нечто похожего на литавры, тарелки, колокола; трубы же или рога столь огромны, что несколько человек держат их на плечах при игрании. Надобно иметь Калмыцкий вкус и Калмыцкие уши, чтобы выдержать такую гармонику.
Подвижные дома Калмыков, называемые кибитками, при небольшом улучшении могут быть удобнее всякой лагерной палатки. Устроение их состоит из тонких деревянных решеток и жердей, покрываемых войлоками и обстанавливаемых чаканами или циновками, из камыша и травы делаемыми. Наружный вид кибитки представляет невысокий цилиндр, сверху покрытый конусом. Кибитка имеет только одну дверь для входа и для света; а на вершине конуса отверстие для выхода дыма. Устроение их так немногосложно, что Калмык менее, нежели в полчаса может дом свой снять, уложить на [90] двухколесную свою арбу (телегу) или на вьюк и опять поставить.
Калмыки, причисленные к Донскому войску, питаясь одним мясом и молоком, пребывая всегда на открытом воздухе и проводя время в совершенной почти праздности, наслаждаются завидным здоровьем. За всем тем, хотя между ними и есть по силе чудные богатыри, но не многие из них достигают глубокой старости, ибо, подобно Гуннам, едят всякую мертвечину, пьют много кумыса и отъемной Русской сивушки, а в работах, укрепляющих силы здорового человека, совсем не упражняются. Кроме войлоков и самого грубого изделия, для кочевого обихода потребного, не знают они никакого рукоделья. Промышленность их ограничивается меною скота, продажею лошадей, чего слишком достаточно для содержания их семейств, даже с некоторою для их быта роскошью. По описанию, Калмыки очень походят на Гуннов и отчасти на Китайцев: глаза имеют малые, волосы как смоль черные, рот большой, нос маленький, сплюснутый, скулы выдавшиеся, цвет лица желто-оливковый; росту малого, широкоплечи, нескладны. По наружности они задумчивы, и, когда находятся в спокойном расположены духа, кажутся неповоротливыми; но от природы умом не обижены, в делах сметливы, в сражениях храбры и предприимчивы и в присмотре за скотом так искусны, что все Донские заводчики [91]без Калмыцких табунщиков и пастухов обойтиться не могут; и, несмотря на то, что за этих пастухов вносится в войсковую казну по 140 рублей ежегодно, кроме особенной, условной им платы, они предпочитаются всем другим. По образу жизни – походной, скитающейся – в которой не приметно и первых начал гражданского образования, полудикий сей народ имеет свои добродетели. Честность и праводушие – суть те почтенные качества, за которые Казаки уважают их и весьма дорожать их сотовариществом. Нравы Калмыков ныне совер-шенно изменились. По кочевому умоначертанию они могут теперь называться самым ленивым, самым счастливым народом на земном шаре и притом самым мирным, послушным и полезнейшим из всех инородных (кроме Казанских Татар) подданных Империи Российской. Калмычки, в противоположность мужчинам, очень трудолюбивы, но, при отвратительном безобразии, ужасно неопрятны. Они служат мужьям своим как невольницы, к чему женский пол обречен у всех непросвещенных народов. Дети их до 14 летнего возраста, подобно Цыганам, но только летом, бегают по степи и вокруг своих кибиток нагие.

Примечания

1. Чжунгария от Монгольского слова Чжуннь-Гар по выговору южных и Цзун-гар по произношению северных Моголов в переводе значит: восточная сторона.
2. Тулэ, в переводе значит: высокая […]. Телега? – Ред.
3. Ойрат, значит ближний, союзник.
4. Тайзци, по-русски переиначенный в Тайши, значит Князь и Верховный Визирь.
5. Родоначальником Торготского поколения был Узухан, от коего в шестом колене родился Махаци Мунк[е]. После сего следовали на престол: Байго Урлук, Байгоев сын бы Чолиган Урлук; Чолиганов сын Хо Урлук, современник главного Ойротского Хана Батора Хонь-Тайцзи, прадеда известного у нас Аюки-Хана.
6. Так называвшихся по имени знаменитого Тайцзи-Элютэя, бывшего потом Ханом Чжуньгарским.
7. Орфография цитаты сохранена. – Ред.
8. См. Пол. Соб. Рос. законов т. II. № 1245.
9. См. Собр. Росс. Законов. Т. IV. № 2291.
10. Донской Атаман Фролов разбил Султана и отнял у него всю добычу. См. Ист. Д. В. ч. I, стр. 378.
11. С сего времени, за неимением более достоверных сведений, заимствуем из статьи о Калмыках, доставленной Офицером Донского Войска А. К. Ку-м и напечатанной в Северном Архиве 1824 в марте.
12. Вероятно, также, как и Петр Тайшин, крещеный.
13. См. Ист. Дон. Войска, ч. II, стр. 12.

mechenosec · 24 марта, 2018

13 часов назад цеванрабдан написал:

Броневский В.Б.

История Донского Войска

Публикуется по изданию: Броневский В.Б. История Донского Войска, описание Донской земли и Кавказских минеральных вод. Часть третья. СПб., 1834.

II. О Калмыках вообще и особенно о кочующих на Донской земле.

До сего времени мы имели весьма неверные и сбивчивые сведения о Калмыках и вообще обо всех племенах, вышедших из Азии. Почтенный Отец Иакинф переводами с Китайского языка первый из Европейцев пополнил сей недостаток и не только разрешил многие сомнительные места древней Истории Восточных народов, но и познакомил со многим, чего мы не знали. Пользуясь его достоверным Историческим обозрением о Калмыках, по совместному их жительству с Казаками, и для вящего пояснения Истории Донского войска, я по-лагаю приличным поместить здесь несколько сведений о Калмыках, приписанных к Донскому войску, и вообще о всех Калмыках, кочующих в пределах Кавказской области и Астраханской губернии. [46]

Происхождение Калмыков.

Калмыки или Калмаки, как их называют Туркестанцы, суть коренные жители Чжуньгарии¹, Монгольского племени. По указанию Китайских летописей, в третьем столетии до нашей Эры, в нынешнем Тарбагтайском округе обитали Монголы под владычеством дома Хуннов (Гуннов), а округ Илиской занять был народом Сэ, потом Юэжчи и Усун, один за одним выходивших от северо-западной границы Китая и вытеснявших друг друга далее на запад. В первом столетии по P. X. Хунны, обитавшие в Халхе, с родовичами своими удалились на запад за Алтай, но и здесь, теснимые своими неприятелями, которых Китайский Двор неутомимо вооружал на них, пошли далее на запад и около 377 года напали на Алан, Готфов и Римлян. В исходе четвертого века, когда Хунны удивили Европейские народы своею лютостью, и Аттила учредил свою столицу на берегах Адриатического моря, то от пределов Китая вновь пришло в Тарбагтай, где прежде обитали Хунны, сильное Монгольское поколение Тулэ². Сие поколение, разделившись на 15 новых колен, вскоре распространилось на восток до вершин Селенги, а на север до реки Тунгуски. [47] В 401 году пришло от границ Китая самое сильное и многочисленное племя Жужань, которое покорило Халху и Чжуньгарию. Из сих переселений следует, что предками нынешних Калмыков почитать должно Монгольские поколения Усунь, Тулэ и Жужань, а не собственно Гуннов, которые, как из предыдущего видно, могут назваться родными братьями Калмыков.
Означив истинное происхождение Калмыков, мы умолчим о происшествиях того великого переворота, коего ужасная сила ниспровергла все престолы Азии и потопила оные в крови защитников. Славные подвиги Чингис-Хана и Тэмур Аксака не относятся к предмету, нами избранному, скажем только, что когда один из потомков Чингисовых, Тогон-Тэмур, по причине междоусобия принужден был, оставив престол Китайской Империи, удалиться в свою отчизну, Монголию (в 1367 г.), то три сильные Чжуньгарские поколения: Чорос, Хошот, Торгот и в последствии присоединившийся к ним Дурботзаключили между собою союз под названием Ойрат³, против Элютэя, занимавшего при приемнике Тогон-Тэмур Хане Гольци должность Тайцзи⁴. Каждое из четырех союзных колен имело своего независимого Хана, которые Хана Чороского дома, именуя Ойратским, признавали [48] главою союза. В 1449 году Ойратский Хан Эсэнь, в Калганской долине, в одном сражении побил полмиллиона Китайских ратников так, что с Китайской стороны не осталось в живых ни одного Полководца, ни одного Министра, – все потонули в крови ратников своих, сам Император взят в плен. Со смертью Эсэня, изменнически убитого в 1453 году, могущество Чжуньгарских Ойратов, можно сказать, умерло. С падением ЭсэняОйраты отказались от участая в общих делах целого народа и ограничили круг действий своих пределами собственных владений. По сей причине внутренние происшествия их от Эсэня до Хара-Хулы в продолжение 150 лет мало известны.

Явление Калмыков на границе Сибири 1620 года.

В правление Хара-Хулы Ойраты предприняли расширить свои владения не оружием, а новым образом завоевания – расселением. Вследствие сего Гуши-Хан пошел с частью Хошотов на юго-восток и занял земли Тангута около озера Хухонора, потом завладел и Тибетом. Хо-Урлук с Торготами⁵ обратился на запад и [49] в 1620 году распростер свои кочевья от берегов Оби до вершин Тоболя. Столь нечаянное появление многочисленного народа изумило пограничных Сибирских Воевод, которые, в продолжение 1621 и 1622 годов ничего не предпринимая, старались обстоятельно разведать о внутреннем состоянии сих пришельцев, которых называли Калмаками, Турецким названием сего народа. Хо-Урлук, почитая земли прежнего Кучумова Царства давнею собственностью Элютов⁶, пришел основать на оных новое Государство, подобно как Гуши-Хан основал в Хухоноре. Хо-Урлук, чувствуя, что при своих военных пособиях он не в состоянии брать укрепленных мест, защищаемых огнестрельным оружием, долго и постоянно хранил мирное расположение к России. Но другие Торготские Князья, по обычаю кочевых народов, для получения подарков под ничтожными предлогами стали учащать посольствами к Сибирским воеводам, даже в Уфу, и изъявляли большое желание видеть Москву. Подобными посольствами Киргизцы, Теленгуты и Урянхайцы давно уже наскучили Российскому Двору, почему в 1623 г. не позволено было Калмыцким Посланникам [50] посетить Москву, а приказано удовлетворить их желаниям в пограничных Сибирских городах. Сия мера чрезвычайно оскорбила Торготских Князей, но они, не осмеливаясь явно обнаружить неприязнь против Россиян, обратили все мщение на Сибирских Татар, поддавшихся России. Помня право прежнего над сими Татарами владычества, они стали собирать с них ясак: грабили, разоряли, увлекали в неволю и постепенно, далее и далее проникали во внутренность Российских владений. Сибирские воеводы, почитая неблагоразумным остановить их силою, представили [это?] Российскому Двору, откуда происходила сия неприязнь инородцев к Россиянам. Царь Михаил Феодорович уважил сие представление и в 1632 году снова дозволил укрепить мирные связи с Калмыками чрез взаимные посольства.
Вследствие сего дозволения некто, сын Боярский, быль послан из Тюменя к Калмыкам в качестве посла. Хо-Урлукрадостно и ласково принял давно желанного посла, уверял его, что он желает жить в дружестве с Россией и отправил с ним в Тюмень своих послов утвердить сие уверение клятвою. Из сего Посольства ясно открылось, что кроме желания подарков Калмыки желали у Русских выменивать на свой скот необходимые для себя вещи; и сия нужда принуждала их дорожить дружеством Россиян. Несмотря на миролюбие Хана, [51] Удельные Князья, как владельцы независимые, в 1634 году с 2,000 конницы напали на Русских промышленников, запрещая им брать соль из Ямышевского озера. Ободренные сим небольшим успехом, Омбо и Ялцзи, сыновья одного из Удельных Князей Куйши-Тайцзия, опустошили Тарский уезд и решились на невозможное для них – взять Тару. При сей, необычайной для Калмыков осаде понесли они большую потерю в людях; по прибытии же помощи из Тобольска, Тарские жители вышли из укрепления, разбили их в открытом поле и отняли у них всю добычу, полученную ими при сем набеге. Другой отряд Калмыков, под начальством Далай-Тайцзия, вторгся в Тюменской уезд и произвел в нем много убийств и грабежей; но остерегся и, не подступая под город, спокойно возвратился восвояси с полною добычею. Сибирские воеводы получили повеление устрашить Калмыков общим на них нападением, потому, соединив Тобольцев, Тарцев и Тюменцев при Ишиме, в 1635 году выступили в поход; но, долго блуждая в степи, нигде не могли найти их.

Поселение Калмыков между Волгою и Яиком. 1636 год.

Торготы из малоудачных своих набегов в Сибири увидели, что им трудно оспорить у [52] Россия господство над Сибирью, а оставаться на границах оной, при недостатке привольных пастбищ, было невозможно. По сей причине Хо-Урлук вознамерился, оставя Сибирскую границу, поселиться на степи между Яиком и Долгою, о положении коей заблаговременно собрал нужные сведения. Для достижения предположенной цели, еще задолго до переселения к Волге, Хо-Урлук вступил в тайную связь с Ногайским Мурзою Султаном, чрез которого старался склонить и других Ногайцев отложиться от России. Ногайцы, верные своей клятве, не согласились содействовать его замыслам, и Калмыцкий Хан, предпринял оружием принудить их к тому. Но как первое его нападение, в 1633 году, не имело решительных последствий, то он от пределов Сибирских двинулся к вершинам Эмбы и Ора со всем своим кочевьем. Покорив многие племена Туркменцев и Чжембулуцких Татар, кочевавших на восточном берегу Каспийского моря и за рекою Эмбою, покорил он своей власти и Ногайцев, которые в числе 40,000 кибиток жили на степи между Яиком и Волгою. Таким образом намерение Ойротского Хана Хара-Хулы – расширить свои владения расселением – отчасти исполнилось. Ойротские владения занимали всю среднюю Азию между Сибирью и Индией, Китайскими владениями и Волгою. Глава союза, Батор-Хонь-Тайцзи правил северною Чжуньгарией, на юге Гуши-Хан повелевал Тибетом, а Хо-Урлук с 30,000 латников [53] и 50,000 кибиток воинственного поколения Торготов, достигший пределов России, и, будучи в связи с Ботор Ханом, намеревался, по-видимому, идти по следам Гуннов и повторить злодейства Татарских полчищ еще памятных Россиянам. Но времена уже были не те – бессменные войска, военная пограничная стража Донцов и огнестрельное оружие ручались за спокойствие Европы.

Поражение Калмыков на Астраханской степи в 1643 году.

Царь Михаил Феодорович, желая успокоить свое Государство продолжительным миром, постоянно следовал своей миролюбивой политике: ничего не предпринимать, где можно что-либо потерять, как разве в крайнем случае; а потому и здесь старался выгодными предложениями, ласкою, подарками преклонить Калмыков под свою власть. Хо-Урлук со своими сыновьями, Дайчином и Илдыном, ходил в 1640 году с Яика в Чжунгарию, куда владетели Северной Монголии, Халкаса и Хухонора, приглашены были для рассмотрения и утверждения Степного Уложения, составленного главным Ойротским Ханом Батором Хон-Тайцзи. В 1641 году Тобольцы и Тюменцы намеревались напасть на Калмыцкого Хана на возвратном его [54] пути из Чжунгарии, но не нашли его на том месте, на котором предполагали застать. Хо-Урлук, по возвращении в новое свое независимое Государство, не думал о подданстве Российской Державе. Царь, истощив все миролюбивые средства, дабы предупредить последствия от скопления многочисленного воинственного народа при своих границах, повелел смирить их оружием и искусством войск своих. Калмыки, быстрыми, внезапными своими набегами причинявшие подданным Российским великий вред, наконец, в 1643 году, войсками, составлявшими Астраханский гарнизон, были разбиты наголову. На сем сражении Хо-Урлук с большею частью сыновей и внуков погиб, и вслед за сим и Улусы его были истреблены; и Калмыки, смиренные полезным для них страхом, долго не смели беспокоить пограничных наших обывателей. Сим единым поражением навсегда было обеспечено спокойствие сей страны, ибо Калмыки опытом убедились, что им гораздо выгоднее ночью, подкравшись, нечаянно что-либо утащить или, выскочив из-за куста, кого-либо врасплох зарезать, нежели сражаться с Русскими войсками в открытом поле и брать их укрепления с одною саблею в руках. [55]

Калмыки присягают на вечное подданство России. 1655 год.

По смерти Хо-Урлука наследовал ему старший его сын Шукур-Дайчин. Сей Хан ходил в Хлассу (Ласса) для принятия благословения от Далай-ламы, на возвратном пути из Тибета заезжал в Чжунгарию, чтоб взять с собою внука своего Аюку, воспитывавшегося у Ботара-Хонь-Тайдзи, который также был ему дедом с матерней стороны. Шукур-Дайчин начал действовать смелее отца своего. Сей Хан не до-вольствовался покорением зависевших от России Ногайцев, кочевавших на Яикской степи, но стал возмущать других Татар, кочевавших на правом берегу Волги, которые, по наущению Хана учинив разные неистовства под Астраханью, Темниковым и другими Украйными городами, от страха мести бежали на луговую сторону и добровольно поддались Калмыкам. Хотя милосердый Царь еще в 1643 году объявил сим виновным всепрощение и приглашал их возвратиться на прежние кочевья, но они, вместе с Калмыками, не преставали до 1655 года производить набеги на Астрахань, грабили, жгли, разоряли учуги, убивали и в плен уводили подданных России, Черкес и Татар Ногайских, Идисанских и Юртовских (т. е. оседлых). Шукур-Дайчин, зная, что разбои, учиненные его Калмыками, не останутся без возмездия, прибегнул к посредству политики, свойственной кочевым [56] народам. По обычаю предков, почитая клятву и верность средствами к получению подарков, a клятвонарушение и вероломство – пустыми словами, спешил [он] чрез посредство Боярина и воеводы Князя Григ. Сунчалеевича Черкасского исходатайствовать себе милость быть подданным России. Вследствие сего, в 1655 году, в присутствии Дьяка Ивана Горохова послы Дайчиновы клялись Царю Алексею Михайловичу в верности Калмыцкого народа и присягнули на вечное подданство. Калмыцкие Князья Дураль, Серын-Тайцзи и Чуйкур присягнули за Тайцзиев Дайчина, Лацзана, Сань-чжаба, Пунчука и Мэргэня, за их родственников и всех Улусных людей и по повелению Дайчинову шертною записью обязались: 1) Быть у Русского Царя в вечном послушании. 2) Не иметь сношении и связей с неприятелями и изменниками России и не защищать их. 3) По повелению Государеву ходить с Российскими войсками против неприятелей России и на войне служить без измены. 4) Не грабить, не убивать и в плен не брать Российских подданных, и от всех прежних неправд отстать. 5) Всех взятых в сем 1655 году, и прежде, Русских подданных выдать и с имуществом их представить в Астрахань. 6) Изменников Татар, которые перешли к Тайшам в Улусы, если кто из них пожелает возвратиться в Астрахань, отпустить без задержания и впредь всяких подданных России не переманивать, и добровольно пришедших не [57] принимать, а отсылать обратно. 7) Посланных от Российского Правительства в Калмыцкие Улусы по Государевым делам не бесчестить и отпускать без малейшего задержания. Сия шертная запись представляет верную картину того времени и всего бывшего и быть долженствовавшего; из нее видно, что Калмыки для обеспечения своей ленивой жизни не обязались платить ясак, для удовлетворения же кочевой своей наклонности к хищничеству охотно присягнули служить против неприятелей Царских.
От сего времени начинается совместное служение, взаимные грабежи, ссоры и союзы Калмыков с Донскими Казаками. Не повторяя того, что было описано в Истории Донского войска (часть I, стран. 188 и след.) упомянем здесь о том только, что Калмыками совершено отдельно от наших Донцов, или что мною в актах Донского войска не отыскано.
Российский Двор, приняв в подданство Калмыков, имел в виду найти в них сильную помощь против врагов своих на юго-востоке, и Калмыки, как увидим, оправдали сию надежду. В 1661 году, для воздержания Крымцев от беспрестанного вторжения в наши Украйны, когда Российский Двор, в силу первой шертной записи, потребовал от Калмыцких владельцев войск, то Дайчин чрез поверенных заключил с Дьяком Ив. Гороховым следующий военный договор: «Отправить Калмыцкое войско на [58] Крымских Татар, с Крымским Ханом никаких сношений не иметь; пленников Крымских отправлять в Москву, военною добычею пользоваться Калмыкам, а возвращенных ими из плену Россиян представлять в Астрахань или в ближайшие Российские города; за службу же довольствоваться, чем Государь пожаловать изволить». Внизу сей записи Пунчук Тайцзи, сын и наследник Дайчина, своеручно приписал Калмыцким письмом: «а с Донскими Казаки Федором Буданом по нашему Дайчинову и Пунчукову веленью верился родственный наш человек Дазан-Кашка, что промышлять над Крым-скими людьми и над их улусы ратным нашим Калмыкам с Донскими Казаки за одно, и хитрости меж себя никакия не чинить».⁷
Калмыки до того не уважали святость договоров, что Российское Правительство в том же году вынуждено было поставить с ними новый договор и обязать к исполнению оного особою клятвою. На сей конец Пунчук-Тайцзи (декабря 9) съехавшись с Боярином Гр. Сунчу Черкасским на урочище Берекете, дал новую шерть за отца своего, Дайчина, и за всех прочих Калмыцких Тайшей, также и за Ногайских, Идисанских, Ямбулакских, Майлибашских и Зинзилинских Мурз, и, шертуя, целовал Бога своего Борхана, Бичик (священную книгу) и четки лизал, и к горлу свою саблю прикладывал. В сей записи повторены были все статьи первой шерти 1655 [59] года, и к оным присовокуплено: «С Турецким Салтаном, с Кэзыл-Башским (Персидским) Шахом, с Крымским Ханом и Азовским Беем никаких сношений не иметь; с неприязненными России народами не соединяться и оружием, и лошадьми не ссужать, и людей в помощь не давать, как прежде сего они Крымскому Хану людей в помощь давали и лошадей ссужали».

Правление Аюки-Хана. 1672–1724 гг.

Сколько лет управлял Калмыками Шукур-Дайчин и после него сын его, Пунчук, о том точных сведений не имеем, ибо в то время Российской Двор не имел еще влияния на избрание и утверждение Правителей Калмыцкого народа. Но как из грамоты на Дон, 1672 года ноября 5-го, видно, что Калмыки Аюки-Хана вместе с Донскими Казаками воевали под Азовым, то из сего следует, что Аюка в сем году или незадолго пред сим вступил в управление Калмыками. Сей Аюка, своею службою не столько пользы, сколько склонностью к грабежу вреда России причинивший, был один из известнейших Калмыцких Владетелей, который счастливыми своими разбойными подвигами сделался на берегах Волги и Дона знаменитым. [60]
В 1673 году, при открывшейся с Портой войне, Правительство, желая воспользоваться замеченною способностью новых своих подданных, страстных к добыче и притом отлично храбрых, вознамерилось противопоставить их Крымским и Кумыцким Татарам. Для исполнения сего Боярин и Воевода, Князь Яков Никитич Одоевский, лично имел переговоры с Ханом Аюки, вследствие коих Хан присягнул за себя и за весь народ на вечное подданство Царю Алексею Михайловичу. Но как сближение наше с Калмыками постепенно изменяло взаимные отношения, то посему в шертной записи 1675 года, февраля 27 дня учиненной при реке Соленой в 5 верстах от Астрахани, к статьям шерти 1661 года присовокуплены еще следующие: 1) пленных Россиян, какой бы нации они ни были, выдать из Улусов с получением окупа. 2) Калмыков, ушедших в Российские города, исключая принявших Христианскую веру, возвратить в Улусы. 3) Пленных Христиан, вышедших из Бохары, Ургенча и Хивы, пропускать чрез Улусы в Россию без задержания; и тех, которые найдутся в Улусах, отпускать в Российские города. 4) Посылать людей к Царскому Величеству по своим делам в небольшом числе. 5) Иметь Калмыкам торг с Россиянами и в Москву ездить для продажи лошадей. 6) Аюки с Калмыками и своими Татарами идти на Кумыцких Владельцев, частыми набегами, вместе с Донскими Казаками, тревожить [61] Турецкий в Азове гарнизон; a после того, тою же весною, идти войною на Крым с многочисленным ополчением. 7) За военную службу довольствоваться ему, Аюки, с Тайшами тою наградою, какая прислана будет от Государя опричь годовых окладов, которые полу-чать по-прежнему. А как незадолго пред сим Калмыцкие Тайши, Аблай и Дурал, произвели грабительство в Российских селениях, то при настоящей шерти еще обязали Хана Аюки выдать помянутых Тайшей Российскому Правительству.

Грабеж в Башкирии и по Волге. 1676–1682 гг.

Сия новая присяга, по свойственной полудикому народу легкомысленности, при первом благоприятном случае была нарушена так, как бы Калмыки и не обязывались быть верными. Когда в 1676 году Башкирский старшина Сеит возбудил всю Башкирию к бунту, названному по его имени Сеитовским, то Хан Аюки без всякого повода, кроме страсти к хищничеству, почти со всеми своими Тайшами и Ногайскими Мурзами устремился на грабеж. В сие-то время, хотя Аюка и посылал несколько своего войска на Царскую службу, сам он с большею частью своих латников навел ужас на соседственные с ним области, кроме Донской земли, к [62] которой он не касался, конечно, по той причине, что по соседству было еще что грабить. Губернии Казанская и Уфимская и несколько селений и учугов по берегам Волги разорены, купцы и промышленники ограблены, торговля остановлена и множество обоего пола Русских, Черемис и Башкирцев уведено Калмыками в плен. Cиe разбойничество продолжалось до 1683 года, в котором с прекращением Башкирского бунта и Калмыки утихли.
Дабы оградить пограничных поселян от разорительных набегов Калмыков, Правительство решилось взять строжайшие меры. Для сего, в 1683 году, Аюки с прочими Тайшами призван в Астрахань, где на съезде при речке Соленой в присутствии Боярина Князя Андрея Ивановича Голицына даль новую присягу на вечное подданство России и обязался: 1) служить Его Царскому Величеству верно, как служили Ему дед Аюки, Дайчин, и отец его Пунчук. 2) Русских людей, взятых в плен в прошлых годах: до 1682 и в 1682, собрав в Улусах своих, всех представить в Астрахань; Башкирцев и Черемис отпустить на родину. 3) Строжайше наказать и ограбить производивших грабежи по Волге. 4) Впредь ему, Аюки, с Тайшами отнюдь набегов не производить. 5) Мятежных Башкирцев, если явятся в Калмыцкие Улусы, выдавать Российскому Правительству. 6) Если из Крыма или из иных каких [63] Государств присланы будут к Калмыцким Тайшам Послы или листы по каким-либо делам, то о присланных лицах доносить и письма присылать к Российскому Двору. Послов, Посланников и посланных обратно без Царского Указа не отпускать и в ответ на присланные листы без Царского повеления не писать. Если же Царскому Величеству угодно будет, то тех Послов, Посланников и присланных к себе со своими посланными препровождать в Москву или в Астрахань, куда приказано будет Царским Указом. 7) Кто из Калмыков добровольно пожелает принять Христианскую Веру, тех Тайшам и Улусным людям обратно не требовать и Государя не просить об них.

Разорение Киргизской орды. 1696 год.

По строгом и точном исполнении всех статей сего договора, Калмыки усмирены были так, что долго после сего не было шертных записей, которыми бы Калмыцкие Тайши обязывались удерживаться от набегов в пределах России. Но это случилось, конечно, потому, что Аюка нашел выгоднейшим для себя обратить свое оружие за Яик на Киргиз-Казаков, которых беспощадно ограбил и сверх того покорил своей власти Маньмолакских Туркменцев. После сих [64] подвигов, прославивших имя его в Средней Азии, он получил, как думать должно, от Далай-Ламы титул Хана, сделался надменнее в обращении и самовластнее в управлении подданными. При Дворе его явились Султаны Кубанские, Хивинские и Казачьи; даже Абул-Хайр, бывший впоследствии Ханом в Меньшой Киргизской Орде, в честь себе ставил служить при его Дворе.

Внутренние происшествия.

В продолжение счастливой для Калмыцкого оружия войны с Киргизами пришли из Чжуньгарии в Россию Черные Калмыки (так в России тогда называли независимых Калмыков), под предводительством своего Тайцзия Цаган-Батора; но к какому поколению сии пришельцы принадлежали и в каком числе кибиток пришли, подробности о семь в то время были упущены из вида. Известно только, что Цаган-Батор и дети его чрез посольство просили в Москве о принятии их в подданство и о дозволении кочевать между Волгою и Доном; но Царь Феодор Алексеевич предписал Князю В. В. Голицыну отвести им для кочевки степи на Луговой стороне Волги при реке Ахтубе⁸.
Степь, орошаемая Волгою и Яиком, представляла [65] кочевым народам много удобностей для пастушеской жизни, а близкое соседство богатых городов и селений столько льстило их хищничеству, что еще в правление Дайчина пришли от Алтая к Волге: Хошотский Тайцзи Хуньдулын-Убаши с 3000 кибиток; около 1670 года, в правление Пунчуково, Дорчжи-Рабтан, родная тетка Аюкина с тремя же тысячами кибиток; а в 1673 или 1674 годах Дурботский Соном-Серын-Тайцзи с сыном Мункэ-Тэмуром привел с собою 4000 кибиток. Таким образом, укрепляемые новыми пришельцами владетели Волжских Калмыков, признавая себя подданными России, не прерывали своих связей с прочими Ойратскими Домами в Чжуньгарии и сношений с Китаем и Тибетом: с первыми по родству, с последним по религии, а с Китаем по делам политическим. Российский Двор знал о сих связях и не запрещал иметь такие сношения, которые, по существу своему, не имели соприкосновенности с политическими отношениями России к другим Государствам. Почитая бесполезным и утомительным исчислять все частные, домашние сношения Волжских Калмыков с Чжунгарцами, упомянем только о тех, которые были в связи с важными политическими происшествиями того времени на Востоке.
Хан Аюки выдал за Цеван-Рабтана, Чоросского Хана, дочь свою, которую один из братьев препровождал в Чжуньгарию. В последствии [66] времени сам Аюки ездил в Чжуньгарию и привел оттуда на Волгу остатки Торготского поколения, что и принудило главу Ойратов, Цеван-Рабтана, исключить Торготов из четверного союза и заместить их поколением Хойт. В 1701 году Аюка, по убеждению матери своей Дармы Балы, родственницы главного Хана, собрав от разных уделов 15,000 кибиток, под предводительством сына своего Саньчжаба, отправил в Чжуньгарию. Cиe военное вспоможение главе союза, бывшего тогда в войне с Китайскою Империей, по прибытии в Или навсегда там осталось. Пекинский Кабинет, несмотря на сей знак доброго, родственного согласия, вознамерился поссорить тестя с зятем и вооружить единоплеменные народы друг против друга. Для достижения сей цели Китайское Министерство нагло уверяло Хана Аюку, будто Цеван-Рабтан ухищренно переманил к себе Сань-Чжаба и силою оставил у себя приведенные им 15,000 кибиток, а его самого выслал обратно в Россию. Хотя вымысел сей, основанный на корыстолюбии Аюки, и не удался, но политическая сия сцена, по свойству Восточной дипломатики, длилась десять лет и кончилась тем, что Пекинский кабинет за несколько недорогих подарков получил от Аюки подробные сведения о России, а Аюка избавил своего племянника Рабчжура от десятилетнего насильственного Китайского гостеприимства.
Из Донской Истории читатели могли заметить, [67] что Аюкины Калмыки, вероятно по той причине, что прочие соседи были уже ими разорены, с 1695 года стали нападать на Казачьи городки, сам Хан пересылался с Крымским Ханом, доставлял съестные припасы Азовскому Бею, а Казаки со своей стороны еще прежде 1695 года начали принимать к себе Калмыков на вечное житье и стали тревожить набегами Заволжские Улусы. Взаимные разорения, во время малолетства Царей, продолжались с ожесточением, и Казаки и Калмыки грабили на Волге и на большой дороге купеческие караваны, жгли, резали друг друга, так что, по жалобе Донского Атамана, от Калмыков Казаки сидели как бы в осаде и не смели в поле на работу выходить; но Петр Алексеевич сделался единодержавным, покорил Азов и наездники смирились. Страх неминуемого наказания, положенного за набеги договором 1685 года, строгие меры осторожности и бдительный надзор Воевод, Астраханского и Азовского, а паче внимательность Правительства к нуждам Калмыков столь скоро ослабили в них склонность к беспорядкам и расположили их к повиновению законам, что когда Петр Алексеевич предпринял первое путешествие в Голландию, то Хан Аюка такую уже приобрел доверенность, что ему предпочтительно доверено было охранение юго-восточных пределов России. По сему случаю Боярин Князь Борис Алексеевич Голицын, 1697 года июля 17, заключил с Ханом Аюки договор, коим положено: [68] 1-е. В случае похода против Бухарцев, Каракалпаков, Киргиз-Казаков снабжать Хана Аюку артиллерией. 2-е. Указами предписать в Уфу, на Яик и в Донские городки, чтобы Казаки и Башкирцы не заводили ссор с Калмыками, и запретить им сие под смертною казнью. 3-е. Ежегодно давать Хану Аюки по 20 пудов пороха и по 10 пудов свинца. 4-е. За каждого Калмыка, крещеного без особливого Указа, платить по 50 рублей. 5-е. Беглых Калмыков – как одиноких, так и с семействами – впредь не принимать и не крестить, в противном случае также платить по 50 рублей; и 6-е. Дозволить ему, Хану, посылать своих людей для добычи в Крым и на Кубань, а если они, отраженные сильнейшим неприятелем, будут отступать к Русским городам, то не отгонять их, а подавать им помощь.

Переселение Калмыков на Дон.

За отсутствием Государя, а паче по возникшей между Калмыками смуты, договор сей не был в точности исполнен. Для Калмыков дозволение ходить в Крым и на Кубань за добычею было важно, но Воеводы дозволяли им воевать с Татарами только тогда, когда сии нападали на наши Украйные города. Донские Казаки, полюбив соседей за удальство, охотно принимали к себе их беглых, которые, прельщаясь вольною Казачьею жизнью, изобилием и привольными [59] лугами; другие, избегая наказания за содеянные преступления, уходили на Дон от своих владельцев многими семьями с женами и детьми и со всем имуществом. Несмотря на запрещение, значительное Калмыков на Дону приращение началось с 1699 года. В сие время Баахан-Тайши, негодуя на притеснение Хана-Аюки, испросил у Государя позволение перенести свои кочевья на Дон к Черкасску и отправлять службу наравне с прочими Донскими Казаками. Аюка задержал его жену и детей, три раза силою или подговором уводил к себе за Волгу его Улусных людей; и хотя, по повелению Государя, в 1706 году отпустил на Дон жену и детей Баахан-Тайши, но Улусные его люди с Будучаном, меньшим его сыном, не прежде как в 1733 возвращены на Дон, где и навсегда остались.
Неустройства, возникшие между Калмыками в 1701 году, увеличили число искавших вступить в службу Донского Войска. Старший сын Аюки, Чакдор-Чжаба, поссорясь с отцом за жену и соединясь с братьями своими Санчжабом и Гунделеком, принудили отца со ста только кибитками искать спасения и защиты в Яикском Казачьем городке. Сам Чакдор-Чжаба с братьями, дабы укрыться от строгости Российского Царя и быть в безопасности от войск Его, перешел на левый берег Яика. Мятежные дети, оставались там до того времени, пока посланный от [70] Государя Боярин Князь Голицын не примирил их с отцом. Калмыки возвратились на прежнее жительство и по прежнему подчинили себя АюкеХану.
Аюка, недовольный Воеводами Астраханским и Азовским, стеснявших его самовластие и вольные удалые его промыслы, когда Чеченцы, Кумыки и Ногайцы напали в 1707 году на Терских Казаков, Хан Аюка не прислал обещанных 3,000 латников, а в следующем, 1708 году, пользуясь Буловинским бунтом на Дону и новым восстанием Башкиров отпустил несколько партий наездников, которые, перейдя на правый берег Волги, произвели великое опустошение в Губерниях Пензенской и Тамбовской. Сии лютые грабители, под предводительством Мункэ-Тэмура Тайцзи, выжгли более ста сел и деревень и в плен увели множество людей обоего пола, которых распродали в Персию, Бохару, Хиву и на Кубань. Сей разбой вынудил Правительство обязать Хана Аюки новым договором, заключенным 1708 года сентября 30 дня на реке Ахтубе Астраханским и Казанским Губернатором Пет. Матв. Апраксиным. Сим договором Аюка обязался: 1) Отнюдь не переходить на нагорную сторону Волги. 2) Послать на Терек 5000 конницы; и 3) Защищать все низовые города от Астрахани до Казани. Наконец, тот же Боярин Апраксин, у речки Даниловки, 1710 г. сент. 5 дня⁹, обязал Хана договором, [71] уже последним. Кроме 5,000 конницы, за три недели пред сим отправленных против Башкирцев, отпустить на Дон на вечное жительство Мункэ-Тэмура Тайшу со всем его Улусом. Сим 10,000 Калмыкам, принадлежавшим к Дурботскомупоколению (по Русскому произношению Дербетовой Орды), отведены кочевья по реке Манычу.
Право, полученное Калмыками, производить набеги на народы, тем же ремеслом кормившихся, но не зависевших от России, произвели последствия, каких должно было ожидать. Кубанский Султан Бахты-Гирей, в начале 1715 года, нечаянно напал близ Астрахани на Хана Аюки и захватил собственные его кибитки со всем имуществом. Сам Аюки с семейством едва спасся уходом к отряду Российских войск, которых Князь Александр Бекович Черкасский вывел из Астрахани к протоку Бохде для прикрытия Хана. Сии войска стояли в строю, когда Кубанские Татары проходили мимо их; и хотя Хан просил Бековича стрелять по ним, но Князь отказал ему в том под предлогом, что без Царского Указа не может учинить сего. Злобствующий Хан тотчас придумал средство отмстить Бековичу. Он тайно известил Хивинского Хана, что сей Князь под видом посольства идет в Хиву с войском, и Хивинцы по сему известию скрытно приготовились к встрече Бековича. Известно, что сей воин со всем [72] отрядом своим погиб в Хиве самым несчастным образом.
Вскоре после сего Хан Аюки примирился с Бахты-Гиреем, и в 1717 году, когда возник бунт во владениях последнего, то он посылал ему на помощь Калмыцкое войско, под предводительством своего сына Чакдор-Джаба. Сей полководец, разорив Улусы мятежников, обратно взял на Волгу Чжетысанов и Чжанбулаков, которых Кубанцы в набег 1715 года увели с собою с Волги. Того же 1717 года, Бахты-Гирей учинил набег на пределы Губерний Пензенской и Симбирской, произвел там великое опустошение в селениях и увел с собою несколько тысяч человек в неволю¹⁰. Когда же Начальники Волжских городов, мимо которых Кубанцы проходили, требовали от Аюки войска для защиты, то Хан отвечал, что он не может сделать сего без Указа, так как некогда Бекович не смел без Царского повеления стрелять в Кубанских Татар, когда они грабили Калмыков под Астраханью. Должно заметить, что при сем набеге Бахты-Гирею указателями служили Калмыки, которых Чакдор-Чжаба оставил ему до 170 человек.
В 1723 году, по наущению второй жены Хана, произошло вторичное в Калмыцком народе возмущение, [73] которое кончилось разорением Улусов Чактор-Чжабовых детей: Дасанга, Баксадая и других. В семь же 1725 году Государь Император Петр Великий повелел всех кочующих на Дону Калмыков оставить в Казачьем звании, а впредь никого уже не принимать. Наконец, знаменитый Хан Аюка, до глубокой старости предприимчивый, деятельный и отважный, не перенес последней детской неблагодарности и на 90 году от рождения скончался в 1724 году. По умоначертанию народов, живущих грабежом, Калмыки лишились в нем великого человека, и потеря cия тем чувствительнее была для них, что ослушные его дети, сделавшись недостойными наследовать ему, лишили народ последнего признака самобытной независимости.

Правление Хана Черень-Дундука. 1724–1735 гг.

По смерти Хана Аюки, минуя детей его и внуков, наименован и по воле Царского Величества поставлен Наместником Ханства Калмыцкого Черень-Дундук¹¹, пожалованный 1731 года в Ханы. Знатнейшие между Калмыцкими владельцами Дундук-Омбо, принявший Христианскую [74] веру Петр Тайшин и прочие внуки Аюки Хана были весьма недовольны сим назначением. Сии прямые наследники Ханства, быв подкреплены некоторыми другими Тайшами, собрали войско и, встретившись с войсками Хана Черень-Дундук между Чернояром и Астраханью, разбили его наголову, ограбили и всех его Улусных людей, равно как и принадлежавших его союзникам, забрали и по себе поделили. Дундук-Омбо, опасаясь за дерзкий свой поступок Царского гнева и справедливого наказания, ушел на Кубань, а Владелец Доржи-Назаров¹², с сыном своим Лубжею, за Яик. Князю Борятинскому поруче-но было или помирить враждующих, или наказать дерзновенных. Доржи благоразумно покорился обстоятельствам, с доверенностью принял предложение, именем Императора Всероссийского ему предложенное, и со всеми находившимися при нем людьми и имуществом возвратился на прежнее место жительства. Дундук-Омбо, более на себя надежный, воспротивился и потерял многих своих и бывших с ним владельцев Улусных людей, которых Князь Борятинской отдал во временное владение Хану Черень-Дундук. Сей Хан, по-видимому, недовольный расправою Русского Князя, захотел сам рассчитаться со своими недругами, напал на Доржи-Тайши и отнял у подвластных ему Калмыков скот и домашний их скарб. Несогласия снова [75] возгорелись, и некоторые из владельцев, не желая лить свою кровь для выгод безрассудного Хана, опять бежали со своими Улусами к Дундук-Омбеи в другие пограничные места.
Дундук-Омбо, отважный и предприимчивый, кочуя на Кубани, мог сделаться опасным для России как по качествам своим, так и потому, что он кочевал на местах скудных пастбищами. Но, несмотря на такую нужду, все старания Князя Борятинского, склонить его к переходу к Волге, остались тщетными. Гордясь преимуществами своего ума, он не хотел повиноваться Хану ниже себя родом и умом. Дабы убедить сего непреклонного кочевого рыцаря в выгодах послушания Правительству, кроткому и притом сильному, вместо горделивого Боярина послан был к нему в 1754 году Донской Старшина Данило Ефремов, человек вкрадчивый, льстивый, лично с Тайшою знакомый и, что всего важнее, знакомый с кочевым коварством и нравами. Гордый Омбо предлагал России, взамен своей покорности, самые затейливые условия, но довольный уступчивостью хитрого Ефремова, постепенно, неприметно для себя, сам уступил ему во всем, сказав, что делает то единственно из дружбы к нему. [76]

Правление Дундук-Омбо. 1735 год.

Возвратясь со всеми своими подданными на прежнее кочевье, Дундук-Омбо, в 1735 году, пожалован Наместником Ханства; а Хан Черен-Дундук за слабое управление и допущенные им беспорядки был отрешен. Таким образом, власть Ханов была ограничена, самоуправство смягчено, и переход от дикой вольности к совершенной подчиненности произошел без потрясений, без пролития крови и без дальних рассуждений.
В то время, как Старшина Ефремов убеждал Дундук-Омбо перейти к Волге, зять его, Гунга-Даржи, сын Дурботового владельца Четери, с 2,000 Калмыцких наездников переплыл Дон, нечаянным нападением схватил 76 кибиток, близ самого Черкасска кочевавших, забрал в плен в разных станицах 246 Донских Казаков и, собрав более 18 тысяч разного скота, без потери и с богатою добычею ушел за Турецкую границу. Из крепости Святой Анны и из Черкасска посланы были в погоню 1000 человек, но в сборе запоздали и врагов догнать не могли. Хотя при замирении все забранное было возвращено, но этот набег доказывает, что Калмыки едва ли не превосходили наших Донцов в искусстве разорять своих соседей, ибо, по толкованию всех охотников [77] до чужого, украсть и уйти, не быв пойманным, почитается превыше всякого знания, всякой славы.
В 1736 году Дундук-Омбо с 25,000 Калмыков и Донских Казаков, вместе с лихим походным Атаманом Краснощековым и приятелем своим Старшиною Ефремовым, по Высочайшему повелению ходил войною на Кубань и там, против удалых Черкесов и наших беглецов Некрасовцев, отличился таким проворством и сметливостью¹³, что в Петербурге все наши Немецкие учителя не могли опомниться от удивления; и Двор, несмотря на уважение к ученой тактике Фельдмаршала Миниха, не мог не заметить его неповоротливости, не мог не отдать преимущества распоряжениям полудикого, природою образованного Князя степей. За сию службу и подвиг изумительный в отношении быстроты, расчета маршей и отважности Дундук-Омбо кроме других наград пожалован Ханом.
В продолжение вышеописанных несогласий, смут и внутренних мятежей, происходивших между Калмыками, число их на Дону беспрерывно умножалось. Правительство Донское, дорожа их приходом, в 1756 году исходатайствовало Высочайшее повеление, чтобы всех Калмыков, зашедших на Дон во время мятежей, оставить навсегда при Войске Донском. [78]

Правление Дундук-Даше. 1742 год.

Калмыцкие владельцы, сими переселениями разоряемые, не могли быть довольны распоряжением, в 1756 году им объявленным; они противились тому упорно, и взаимные нападения, разбои и грабежи продолжались с ожесточением. Огорченные Тайши не хотели без спора и драки уступить своей собственности; Казаки почитали долгом защищать пришедших к ним для вольной жизни и совместной службы. Дабы оста-новить сии гибельные для обеих сторон беспорядки, наместник Ханства Дундук-Даше в 1742 году отправился в С.-Петербург для испрошения, чтобы всех ушедших на Дон и Яик Калмыков с 1751 года повелено было возвратить на прежние места. Удовлетворение по сему прошению предоставлено было обыкновенному судебному порядку, и между тем, как забираемы были чрез местные начальства надлежащих справки, разбои и набеги приводили в ужас мирных жителей: резня продолжалась, неудовольствие росло. Процесс длился 12 лет, в течение коих Калмыцкие Князья, несмотря на строгое запрещение своего Правительства и храброе сопротивление Донского войска, успели многих из своих беглецов, одних силою, других ласковым убеждением, возвратить в свои Улусы. Наконец, в 1753 году на прошение [79] Хана Дундук-Даше последовало решение, коим повелено: «Согласно указа 1756 года, всех зашедших на Дон Калмыков, как находящихся в действительной военной службе и отправляющих оную наравне с Донскими Казаками, оставить при Войске. Ушедших же с Дону в Калмыцкие Улусы возвратить на Дон обратно; если же Калмыцкие Тайши сих ушедших или сведенных добровольно не выдадут, и впоследствии найдутся в их Улусах такие Калмыки, которые откочевали на Дон до 1756 года, то войску Донскому позволено будет учинить баранту, то есть взять силою столько Калмыков, сколько от Казаков бежало к владельцам. Тех же, кои пришли на Дон после 1736 года, Казаки должны без утайки возвратить их владельцам. А дабы побеги на будущее время совершенно прекратить, то Калмыкам, едущим из улусов на Дон, получать пашпорты за подписанием Хана или его наместника; а живущим на Дону и желающим по делам своим ехать в Ханские Улусы, брать пашпорты за подписанием Войскового Атамана. Если же и за сим кто-либо из Калмыков явится без таковых пашпортов на Дону или в Улусах Ханских, у таковых, по отобрании лошадей и всего имущества, какое с ними будет находиться, отсылать за караулом на прежние места».
Во исполнение сего указа, в 1754 году присланному от Хана Дундук-Даше, поверенному [80] сдано Торгоутов и Дербетов 366 кибиток, в коих считалось мужеского и женского пола 1515 душ. Сею решительною мерою переходы Калмыков совершенно остановлены, дела о бежавших Калмыках кончились, и в войсковых делах упоминается только о тех, кои, по прошениям Войсковых Атаманов, высшим Правительством были Причисляемы к Войску, но таковых, вновь поселяемых на Дону, было весьма немного.
В 1758 году, по покорении Чжуньгарских Элютов Китайцами и по окончательном уничтожении союза Ойратов, ШерыньТайцзи с 10,000 кибиток, оставив свое отечество, прибыл к берегам Волги, где и поселился между своими родичами.

Переселение в Китай и на Дон.

К числу знаменитейших происшествий Калмыцкого народа принадлежит уход их с Ханом Убашею в 1771 году, в числе 70,000 кибиток, к пределам Китайской Империи на прежнее место жительства в Илисский Округ; потом откочевание большого Дербетова Улуса из степей Астраханской губернии на земли войска Донского, случившееся в 1788 году. Недостаток пастбищных мест, частые споры и драки, а может быть и умышленные обиды и притеснения, претерпеваемые ими от Донских [81] Казаков, принудили их в 1794 году отойти опять за Волгу, где по Высочайшему повелению отведены им были под кочевье земли. И здесь, недовольные притязательными распоряжениями местного начальства, они опять пришли на землю войска Донского и, согласно желанию их, по Именному повелению, состоявшемуся 1798 года августа 30 дня, были причислены с владельцем их, Экремом-Хоньчуковым, к войску Донскому для отправления службы наравне с Казаками.
В 1799 году, по Высочайшему повелению, данному на имя Войскового Атамана, Генерала от Кавалерии Орлова 1-го, в Дербетовой орде учреждено было правление, состоявшее из одного Генерал-Майора, одного Штаб-Офицера и самого владельца Дербетовой Орды. Правлению сему предписано: 1) Сделать поголовную перепись всем Калмыкам с назначением каждому лет. 2) Разделить на части и определить к оным начальников из Калмыков. 3) Наблюдать между ними порядок и благоустройство, решать их ссоры и проч. 4) Правлению сему быть под распоряжением Войсковой канцелярии. 5) Два определенных чиновника должны иметь смотрение за поведением владельца и Калмыков. [82]

Переход большой Дербетовой Орды с Дона за Волгу. 1800 год.

При первом приступе к выполнению сей Высочайшей воли встретились препятствия странные, неожиданные. При всей доброй воле, исполнение первой статьи утомило и чиновников, и Калмыков, ибо большая часть последних не знала, сколько кому от роду лет; Казаки же, не зная по-монгольски, переиначили Калмычьи имена и прозвища по-своему так, что перепись пришлось бросить в огонь. По Калмычьему понятию лучше ограбить и убить, нежели принуждать человека стоять на вечной страже для соблюдения благоустроения и порядка, пастухам едва ли нужного. Народу беспечному и ленивому, праздность и скитание предпочитающему всякому другому земному благу, вводимый порядок крайне не понравился. Новость сия показалась Калмыкам не токмо оскорблением, но даже тяжким притеснением. А как к тому Донские чиновники вместо возможного снисхождения из усердия к службе хотели в точности исполнить данное им поручение, то по сим причинам главный из духовных особ, Сабан Бакша, ушел со своим Хурулом и со всеми Шабинерами(подвластные монастырю Калмыки) в Астраханскую степь. Сему примеру последовали и некоторые владетели, которым вводимый порядок надоел скорее других. Побеги продолжались беспрерывно, [83] так что Калмычье Правительство, учрежденное от Войска Донского, не могло остановить их и увидело, наконец, что вскоре не для кого будет хлопотать о порядке. О сих обстоятельствах было доведено до сведения Государя Императора, от Коего в 1800 году июня 13-го дня поручено Астраханскому Губернатору, Генерал-Лейтенанту Кнорингу 2-му, следующее: «Если Калмыки не согласятся возвратиться на прежнее свое кочевье, то оставить их в малом Дербете, ибо для Государства никакой разницы не делает, кочуют ли они на малом или на большом Дербете, лишь бы не выходили из Наших границ».
По обнародовании сей Высочайшей воли, весь большой Дербетовый улус откочевал в степь Астраханскую. Таким образом, Донское войско лишилось 9,457 добрых конников, храбростью отличных, к службе всегда готовых и ревностных и как необходимых для хозяев пастухов и коновалов войску весьма полезных.
О них-то знаменитый Атаман Фрол Миняев в отписке к Царю сказал: «Куда же мы вместе с ними (Калмыками) пойдем, они будут наши крыле и бодрость, a неприятелем страх и досада».

О Калмыках вообще.

Политическое образование Государства из четырех Монгольских поколений, соединившихся [84] союзом, под названием четырех Ойратов известных, было весьма не прочно. Хотя верховная власть по наружности и сосредоточивалась в одном лице Чоросского Хана, но сей повелитель в делах, относившихся до всего народа, союзом соединенного, не мог ничего важного предпринять без согласия прочих трех Ханов и высшего Духовенства. Все четыре Хана управляли своим отдельным поколением независимо, и каждый удельный Князь управлял своим участком также независимо. Эта Феодальная управа, не терпевшая единодержавия, разделением ослабляла силы Государственного тела так, что при малейшей ссоре, неудачной войне могущественнейшие народы исчезали одни за другими; одно только славное их имя сохранено Историей. Так погибли Скифы, Гунны, Авары, и по той же самой причине сильные Ойраты исчезли с лица земли и уже забыты, потому что мало зла людям учинили.
Волжские наши Калмыки, как и все кочевые народы, не знающие ни земледелия, ни ремесел и живущие одним скотоводством, не имели никакой законной управы, судопроизводство совершалось у них словесно. Принятые обычаи служили законом при решении дел, и сии обычаи напоследок изложены в Степном Уложении, изданном в 1640 году. В сем Уложении как в зеркале отражается кочевая нравственность, в нем ясно изображаются обычаи, образ мыслей, [85]способы жизни и степень просвещения Монгольского народа.
Смертная казнь определена в двух только случаях: 1) Кто оставит своего владетеля во время битвы, того убить и ограбить. 2) Кто усмотрит приближение сильного неприятеля и о том не уведомит других, того со всем семейством также разорить и умертвить.
Телесные наказания, лишение чести, невольничество и ссылка вовсе исключены; вместо сего введено взыскание скотом в пользу обиженной стороны. Наказание по военной части и за воровство тяжелее прочих.
Отцеубийство наказывается лишением жены, детей и всего имущества. А если отец убьет сына, то лишается только всего имения.
О вероисповедании, училищах и наградах за добродетели ни слова не сказано; а за обиды, нанесенный духовным лицам, положено двойное наказание, против прочих. Замечательнейший из всех законов Степного Уложения, есть постановление, чтобы в каждый год сорок юрт сделали себе двое лат, так, чтобы по истечении 20 лет каждая юрта имела полную броню. Впрочем, несмотря на простоту степных законов, мера преступлений определяется в них обстоятельствами, умышленностью и неумышленностью.
Несмотря на то, что Монголы около восьми [86] столетий имеют собственное письмо и Духовенство их занималось Астрономиею, Медициною и Живописью, весьма, впрочем, несовершенным образом, весь народ вообще не имеет еще никакого понятия о науках, художествах и ремеслах. Великий их законодатель Батор-Хонь-Тайцзи, творец Степного Уложения, имел столь малое образование, что все его великие дела ограничились построением для себя небольшой крепостцы и в небольших опытах земледелия. Сын его, Галдан-Бошокту, образовавшийся в Хлассе, хотя имел высшие соображения, но, не находя возможности превратить своих подданных в земледельческий народ, завоевал восточный Туркестан только для того, чтобы получать оттуда хлеб и ткани – два предмета, по которым народ его находился в зависимости от Китая. Сей Государь ввел в употребление собственную медную монету.
Калмыцкие Ханы вели такую же пастушескую жизнь и жили в такой же кибитке, как и самый бедный из их подданных, они кушали из таких же деревянных корыт; и славный их Батор-Хонь-Тайцзи, в 1655 году, при сношениях с Воеводами Сибирскими, просил подарить ему, как вещи чрезвычайно дорогой и дивной, непроницаемый пулями панцирь, винтовки, десять свиней, две индейки и десять постельных собачек. Сие невежество, сия простота, беспечность и праздность соделывали Ойратов, [87] также как и наших Приволжских Калмыков, до совершенного их подданства Китаю и России, склонными к хищничеству, попрошайству; корыстолюбивыми, легкомысленными, лукавыми, вероломными.
Волжские Калмыки разделялись для внутреннего управления на Аймаки, Аймаки на Цзайсаны; Шабинерами назывались подвластные монастырю Калмыки. По состоянию же разделялись они на военных и духовных. Первые из них разделялись на дворян и податных, которые платили небольшой оброк своим владельцами. Хан довольствовался доходом от своего удела; Государство не имело общественной казны, и потому у всех Монгольских поколений не было ни одного общественного заведения.

О Калмыках, приписанных к Донскому войску.

Калмыки, приписанные к Донскому войску, кочуют на определенных им местах по рекам Салу, Куберсе, Гасицнам, Манычу до устья большого Егорлыка, по Кагальнику, Ельбузе и речке Эй. Донские Калмыки делятся на Улусы, Улусы на Сотни, Сотни на Хутуны. Улусов считается три: Верхний, Средний и Нижний; Верхний Улус состоит из четырех Сотен, Средний из двух, а Нижний из четырех Сотен. Кроме сих есть [88] еще особые три Сотни под названием: Верхняя Тараникова, Нижняя Тараникова и Беляева. К каждой сотне приписано от 10 до 15 Хутунов, а в каждом Хутуне считается от 10 до 25 кибиток или семейств.
Улусы удерживают одно только древнее название: в них нет никакой власти, которая управляла бы принадлежащими к нему Сотнями. Напротив, каждая Сотня отдельно управляется своим Сотником, избираемым по общему согласию всех Калмыков, к той Сотне приписанных в помощь ему придается Пятидесятник, так же, как и Сотник, избираемый. Сотник наблюдает очередь при командировании Калмыков на службу, прекращает споры и драки, между ними случающиеся. Для разбора тяжебных дел в каждой сотне избирают из среды себя Судей честного поведения, которые и решают дела судом словесным, руководствуясь старыми обычаями и Степным Уложением.
Все сотни состоять под главным управлением чиновника, назначаемого Войсковым Атаманом, который называется Приставом над Калмыками.
Калмыки следуют Буддистскому исповеданию, у них Далай-Лама то же, что у Католиков Папа. Донские Калмыки имеют своего Ламу, другие их священнослужители называются: Бакшы, Гилюнь и Гицули. Духовенство Калмыцкое знает свою грамоту и по навыку или понаслышке охотно [89] занимается лечением больных, которых, впрочем, весьма небольшое число достается в их руки. Оно постоянное имеет сношение с Тибетом и получает из города Лассы Священные книги, четки, лекарства, ноты, резных кумиров и утварь для своих Хурулов, так называются войлочные палатки, в коих отправляют они свое богослужение. Безобразные идолы и оглушающая церковная музыка Калмыков для зрения и слуха ужасны. Музыкальные их инструменты состоять из барабанов, или лучше, лукошек, из нечто похожего на литавры, тарелки, колокола; трубы же или рога столь огромны, что несколько человек держат их на плечах при игрании. Надобно иметь Калмыцкий вкус и Калмыцкие уши, чтобы выдержать такую гармонику.
Подвижные дома Калмыков, называемые кибитками, при небольшом улучшении могут быть удобнее всякой лагерной палатки. Устроение их состоит из тонких деревянных решеток и жердей, покрываемых войлоками и обстанавливаемых чаканами или циновками, из камыша и травы делаемыми. Наружный вид кибитки представляет невысокий цилиндр, сверху покрытый конусом. Кибитка имеет только одну дверь для входа и для света; а на вершине конуса отверстие для выхода дыма. Устроение их так немногосложно, что Калмык менее, нежели в полчаса может дом свой снять, уложить на [90] двухколесную свою арбу (телегу) или на вьюк и опять поставить.
Калмыки, причисленные к Донскому войску, питаясь одним мясом и молоком, пребывая всегда на открытом воздухе и проводя время в совершенной почти праздности, наслаждаются завидным здоровьем. За всем тем, хотя между ними и есть по силе чудные богатыри, но не многие из них достигают глубокой старости, ибо, подобно Гуннам, едят всякую мертвечину, пьют много кумыса и отъемной Русской сивушки, а в работах, укрепляющих силы здорового человека, совсем не упражняются. Кроме войлоков и самого грубого изделия, для кочевого обихода потребного, не знают они никакого рукоделья. Промышленность их ограничивается меною скота, продажею лошадей, чего слишком достаточно для содержания их семейств, даже с некоторою для их быта роскошью. По описанию, Калмыки очень походят на Гуннов и отчасти на Китайцев: глаза имеют малые, волосы как смоль черные, рот большой, нос маленький, сплюснутый, скулы выдавшиеся, цвет лица желто-оливковый; росту малого, широкоплечи, нескладны. По наружности они задумчивы, и, когда находятся в спокойном расположены духа, кажутся неповоротливыми; но от природы умом не обижены, в делах сметливы, в сражениях храбры и предприимчивы и в присмотре за скотом так искусны, что все Донские заводчики [91]без Калмыцких табунщиков и пастухов обойтиться не могут; и, несмотря на то, что за этих пастухов вносится в войсковую казну по 140 рублей ежегодно, кроме особенной, условной им платы, они предпочитаются всем другим. По образу жизни – походной, скитающейся – в которой не приметно и первых начал гражданского образования, полудикий сей народ имеет свои добродетели. Честность и праводушие – суть те почтенные качества, за которые Казаки уважают их и весьма дорожать их сотовариществом. Нравы Калмыков ныне совер-шенно изменились. По кочевому умоначертанию они могут теперь называться самым ленивым, самым счастливым народом на земном шаре и притом самым мирным, послушным и полезнейшим из всех инородных (кроме Казанских Татар) подданных Империи Российской. Калмычки, в противоположность мужчинам, очень трудолюбивы, но, при отвратительном безобразии, ужасно неопрятны. Они служат мужьям своим как невольницы, к чему женский пол обречен у всех непросвещенных народов. Дети их до 14 летнего возраста, подобно Цыганам, но только летом, бегают по степи и вокруг своих кибиток нагие.

Примечания

1. Чжунгария от Монгольского слова Чжуннь-Гар по выговору южных и Цзун-гар по произношению северных Моголов в переводе значит: восточная сторона.
2. Тулэ, в переводе значит: высокая […]. Телега? – Ред.
3. Ойрат, значит ближний, союзник.
4. Тайзци, по-русски переиначенный в Тайши, значит Князь и Верховный Визирь.
5. Родоначальником Торготского поколения был Узухан, от коего в шестом колене родился Махаци Мунк[е]. После сего следовали на престол: Байго Урлук, Байгоев сын бы Чолиган Урлук; Чолиганов сын Хо Урлук, современник главного Ойротского Хана Батора Хонь-Тайцзи, прадеда известного у нас Аюки-Хана.
6. Так называвшихся по имени знаменитого Тайцзи-Элютэя, бывшего потом Ханом Чжуньгарским.
7. Орфография цитаты сохранена. – Ред.
8. См. Пол. Соб. Рос. законов т. II. № 1245.
9. См. Собр. Росс. Законов. Т. IV. № 2291.
10. Донской Атаман Фролов разбил Султана и отнял у него всю добычу. См. Ист. Д. В. ч. I, стр. 378.
11. С сего времени, за неимением более достоверных сведений, заимствуем из статьи о Калмыках, доставленной Офицером Донского Войска А. К. Ку-м и напечатанной в Северном Архиве 1824 в марте.
12. Вероятно, также, как и Петр Тайшин, крещеный.
13. См. Ист. Дон. Войска, ч. II, стр. 12.

Респект ,очень интересно ,но Бичурин всё-таки субьективен ,почему? Потому что он писал с позиций Китая и России, вот несколько его любимых штампов про калмыков и ойратов вообще : Полудикий народ , склонный к лености и беспечности, это из-за того что землю не обрабатывали ? Вероломность - а может это хитрость была? Кое-кто на Кавказе купился на это в 13 в, склонность к хищничеству и грабежу- у нас то это удаль и военные трофеи, тут разница в менталитете? Даже Аюка хан оказывается больше вреда принёс? И т д.

Ойраты, Джунгары, Калмыки

Рекомендуемые сообщения

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Броневский В.Б.

История Донского Войска

II. О Калмыках вообще и особенно о кочующих на Донской земле.

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Броневский В.Б.

История Донского Войска

II. О Калмыках вообще и особенно о кочующих на Донской земле.

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Для публикации сообщений создайте учётную запись или авторизуйтесь

Создать аккаунт

Войти