Научная литература по каракалпакам, Шежире каракалпаков

[asan-kaygy]

Прочитал недавно Жданко и труды Хорезмской экспедиции.

Очень много интересного прочитал.

Подскажите есть ли какие-нибудь еще работы с фиксацией родов каракалпаков, шежире и их преданий.

[asan-kaygy]

На алибе прикупил:

1. Этнография каракалпаков XIX-начала XX века. Материалы и исследования. Ташкент. Фан. 1980г. 208 с.

2. Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции. Том I. Археологические и этнографические работы Хорезмской экспедиции 1945-1948. Под редакцией профессора Толстова С.П. и Жданко Т.А. М Академия наук СССР. 1952г.

652 с.

3. Приаралье в древности и средневековье. К 60-летию Хорезмской археолого-этнографической экспедиции. М. Восточная литература. 1998г. 303 с.

4. Материалы по истории каракалпаков. Сборник Серия: Труды Института Востоковедения АН СССР. Том VII. М.- Л. Изд-во АН СССР 1935г. 299 с.

5. Жданко Т.А. Очерки исторической этнографии каракалпаков. М., Изд-во АН СССР, 1950.г. 172 с.

6. Археологические и этнографические работы хорезмской экспедиции 1949-1953 гг. Том 2. Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции. Под редакцией Толстова С.П., Жданко Т.А. М Академия наук СССР. 1958г. 812с.

7. Документы архива хивинских ханов по истории и этнографии каракалпаков. Подбор документов, введение, перевод, примечания и указатели Ю.Э.Брегеля. М. Наука 1967г. 540с.

8. Есбергенов Х., Хошниязов Ж. Этнографические мотивы в каракалпакском фольклоре. Ташкент. Фан 1988г. 156с.

9. Материалы и исследования по этнографии каракалпаков. Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции. Том III. М. Изд-во Академии Наук СССР 1958г. 414с.+19 Таблиц.

[Kamal]

ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЕ ПАМЯТНИКОВ ПРИАРАЛЬСКОЙ ДЕЛЬТЫ АМУДАРЬИ

http://kerder.ndpi.uz/istoriya.html

Самые ранние сведения о памятниках Приаральской дельты Амударьи имеются в сочинении хивинского хана, историка Абул-Гази Бахадурхана. Воссоздавая события XVI-XVII вв., он пишет о развалинах крепости Ток-кала, со стены которой видна крепость Куня Урганч [Абул Гази Бахадурхан, 1905, с.203,205,245]. Крепость Ток-кала неоднократно упоминается в хронике Муниса и Агахи [Мунис и Агахи, 1938, с.323-331]. Некоторые археологические памятники Приаральской дельты Амударьи были занесены на географические карты во время Хивинского похода 1873 г. В результате завоевания Хорезмского оазиса правый берег Амударьи отошел к России, а Хивинское ханство попало в зависимое от нее положение. После завоевания Хивинского ханства царской Россией и создания на правобережной части Амударьи Амударьинского административного отдела Туркестанского генерал-губернаторства интерес к древностям, находящимся на территории Каракалпакии, проявили некоторые представители военной администрации. Так, подполковник А. Гробенкин собрал среди местного населения сведения о памятниках Ток-кала и Хайван-кала, которые изложил в письме на имя начальника Амударьинского отдела, полковника Н.И.Иванова. Приведенные в письме данные были опубликованы в монографии А.В.Каульбарса [Каульбарс, 1881, с.451,452].

О памятниках Приаральской дельты Амударьи упоминают и другие авторы [Кун, 1876; Самойлович,1909]. В 1929 г. на территории Каракалпакии работала этнографическая экспедиция, руководимая А.Л.Милковым. Он открыл на территории Приаральской дельты Амударьи городище Куюк-кала и оссуарный могильник на возвышенности Кушханатау, собрал фрагменты керамики, алебастровых оссуариев, монеты и передал их в Русский музей в Санкт-Петербурге [Якубовский, 1930, с.564].

В мае 1929 г. при Каракалпакском областном комиссариате просвещения был создан национальный исторический музей. Заведующая музеем ККАО Н.В.Торчинская подготовила «Краткий перечень памятников старины и искусств в автономной области». Об этой деятельности имеются сведения в работе А.С.Морозовой. В 1929 г. создается особая комиссия, в которую входили учителя, сотрудники областного музея по охране памятников старины, искусства и природы. В задачу комиссии входил учет всех памятников старины, искусства и природы- древних городищ, курганов, могил святых. Члены этой особой комиссии выступали с призывами ко всем учителям, учащимся, гражданам прислать сведения о памятниках, находящихся на данной территории, развалинах, курганах, кладбищах, известных старых городищах с их названиями, легендами и описанием [ЦГА ККАССР, ф.2, оп.1, ед.хр.315, с.115].

В 1928-1929 гг. по заданию Государственной Академии истории материальной культуры А.Ю.Якубовский обследовал холмы у города Ходжейли, где находились развалины городища Гяур-кала, мавзолея Мазлумхан-сулу и другие древности. Он установил предварительную периодизацию памятника и дал его первое научное описание. Проведенное им исследование подтвердило правильность предположения академика В.В.Бартольда об идентификации развалин Гяур-калы со средневековым Миздахканом [Бартольд, 1965, с.164,168].

В 1931 г. в Каракалпакии был открыт Комплексный научно-исследовательский институт, а в 1933 г. – Историко-краеведческий музей. В 1932-1933 гг. сотрудники научно-исследовательского института и музея собрали сведения о землях древнего орошения, о памятниках дельты Амударьи, об обилии и хорошей сохранности находящихся на них развалин. Они собрали многочисленные находки древних монет в окрестностях памятников. Большое внимание исследованию археологических памятников в низовьях Амударьи и Сырдарьи уделял академик В.В.Бартольд [Бартольд, 1966, с.21,32,91]. Огромное значение для изучения археологических памятников Каракалпакии имело создание в 1937 г. Хорезмской археолого-этнографической экспедиции Государственной Академии истории материальной культуры под руководством С.П. Толстова. На первых этапах перед Хорезмской экспедицией стояла задача выявления и изучения существовавших здесь центров древней земледельческой цивилизации. Однако по мере роста и углубления знаний о них становилось все более ясно, что далекое прошлое Средней Азии не может быть понято достаточно полно без знакомства с жизнью периферийных районов, в которых происходил постоянный контакт кочевой и земледельческой среды. Для древнего Хорезма таким районом, сыгравшим большую роль в его истории, были южное и юго-восточное Приаралье и некогда смыкавшиеся дельты Амударьи и Сырдарьи. Подробные стационарные раскопки на комплексе археологических памятников Ток-кала, Куюк-кала, Хайван-кала, Курганча, расположенных в дельте Амударьи, явились закономерным и необходимым звеном в исследованиях, проводившихся в Приаралье уже в течение многих лет Хорезмской археолого-этнографической экспедицией. Первые работы в этой области были предприняты сразу же после окончания второй мировой войны. Они носили характер маршрутов и рекогносцировок, и проводились наряду со стационарными раскопками на памятниках Южного Хорезма. В 1945 г. Хорезмская экспедиция провела археологическую рекогносцировку в северо-западных Кызылкумах, к востоку от Тахтакупыра. Здесь были обследованы городище Курганча, замки и усадьбы Барак-там и развалины нескольких хивинских и каракалпакских крепостей XVIII-XIX вв. В 1946 г. экспедиция провела серию аэроразведок сухих русел Кувандарьи, Жанадарьи и низовьев Сырдарьи, и автомобильный маршрут от Нукуса по северным Кызылкумам [Толстов, 1947, с.27]. В результате были открыты группа городищ Джетыасар в низовьях Сырдарьи и “болотные городища” возле Казалинска, установлено, что район Кувандарьи и Жанадарьи изобилует разнообразными памятниками. В том же году были проведены маршруты, охватившие и западную окраину дельты Амударьи и чинк Устюрта. Здесь была обследована цепь хорезмийских пограничных крепостей и сигнальных башен X-XII вв. по чинку. Впервые археологи осмотрели городище Топрак-кала (возле Кунграда) и крепость, город и рустак Пулжай и Бограхан [Толстов, 1947, с.27]. Большая работа по изучению истории ирригации и древних дельтовых русел была проведена Я.Г.Гулямовым. Им в общих чертах обследована и описана без шурфовки и съемки планов большая часть городищ дельты [Гулямов, 1957, с.167].

Несмотря на то, что все это было только началом археологического изучения дельт великих среднеазиатских рек, проделанная работа позволила С.П.Толстову поставить целый ряд важных вопросов по истории племен Приаралья и их связей с древнехорезмийской цивилизацией и предложить решение этих вопросов на основе нового археологического материала [Толстов, 1950]. Рекогносцировки в Приаралье, продолженные уже стационарными раскопками на Джетыасаре в 1948, 1949, 1951 и 1953 гг., показали, насколько важным и перспективным является изучение этого района для древней истории Средней Азии.

В начале 1954 г., в Ташкенте состоялась объединенная научная сессия по истории Средней Азии и Казахстана в дореволюционный период [Материалы объединенной научной сессии, посвященной истории Средней Азии и Казахстана в дореволюционный период, 1955]. В числе других малоисследованных вопросов на сессии был выделен вопрос об общественном строе кочевников в древности. Специальным решением совещание обратило внимание ученых на необходимость всестороннего изучения кочевого мира и его связей с земледельцами. В последующие годы Хорезмская экспедиция уделила основное внимание работе по изучению общественного строя и культурно-бытового уклада степных племен, окружавших древние центры античной и средневековой цивилизации Средней Азии, в частности Хорезмский оазис. Были предприняты стационарные раскопки и детальные маршруты на сухих руслах северного Кызылкума и в низовьях Сырдарьи. В 1948-1949, 1951 гг. велись раскопки на городищах Джетыасар, а также на нескольких курганных группах. В 1963 г. производились раскопки на городище Кескин-Куюк-кала. Суммарным итогом проведенных исследований является вывод о том, что «культура жителей этой обширной области имеет многовековую историю развития – от бронзового века до средневековья. На протяжении этого длительного периода она сильно менялась: сначала под влиянием античного, а затем средневекового Хорезма в эпоху античности, особенно поздней, а в эпоху средневековья, главным образом, раннего, эта культура в свою очередь сама оказала сильное влияние на развитие Хорезма» [Толстов, 1962, с.205].

По общему плану работ с Хорезмской экспедицией под руководством С.П.Толстова в 1958 г. археологами Каракалпакии была начата работа над темой «Археологические памятники Приаральской дельты Амударьи». По результатам исследований этой темы были защищены кандидатские диссертации: в 1963 г. В.Н.Ягодиным [Ягодин, 1963], а в 1964 г. - А.В.Гудковой [Гудкова, 1964] (рис.1).

В 1958 году В.Н.Ягодиным и А.В.Гудковой было проведено маршрутное обследование правобережной дельты, во время которого подвергалось осмотру и городище Ток-кала, а в следующем 1959 г. на нем были предприняты рекогносцировочные раскопки. Расширение научных работ в Каракалпакии в связи с преобразованием в конце 1959 г. Комплексного научно-исследовательского института в Каракалпакский филиал АН УзССР и выявившееся к тому времени богатство памятников в дельте Амударьи, позволили направить дальнейшее исследования по двум направлениям. С одной стороны, производилось составление археологической карты дельты и разведочные раскопки на ряде памятников, с другой - было решено начать стационарные раскопки на одном из памятников дельты. Самым удобным объектом считалась Ток-кала, оказавшаяся одним из наиболее многослойных памятников этого района [Гудкова, 1964].

Сотрудниками Хорезмской экспедиции в 1947 г. была обследована Хайван-кала. Сборы подъемного керамического материала, произведенные во время обследования городища в 1947 г., позволили Н.Н.Вактурской и Е.Е.Неразик впервые охарактеризовать керамический комплекс этого памятника. Е.Е.Неразик удалось на весьма скудном подъемном материале выявить существенное отличие керамики Хайван-калы от ранее известной на синхронных памятниках Хорезма и близость Хайванкалинской керамики к керамике степных племен – северных соседей Хорезма [Неразик, 1959].

В 1956 г. Куюк-кала была обследована сотрудниками Хорезмской экспедиции, на памятнике проведены рекогносцировочные раскопки, позволившие определить датировку памятника, дать характеристику ее топографии, а также установить наличие мощного культурного слоя, разделяющегося на три строительных горизонта. Оссуарный могильник на возвышенности Кушханатау исследователи относят к VII-VIII вв. []Неразик, Рапопорт, 1959, с.128].

После раскопок Хорезмской экспедиции на городище и могильнике Куюк-кала стало известно о существовании здесь в раннем средневековье какой-то своеобразной культуры, отличной от хорезмийской, но тесно с ней связанной. Обнаружение такого же материала и на других памятниках дельты позволило приступить к специальному изучению этой культуры, выяснению ее конкретного облика, происхождения и связей. Эти общие задачи, естественно, уточнялись и расширялись в ходе исследований.

Облик материальной культуры, и прежде всего керамики, обитателей средневековых поселений значительно отличается от тех, которые известны для этого времени в Южном Хорезме, но совпадает с материалом с других городищ дельты. Это заставляет утверждать, что средневековое поселение принадлежало носителям особой культуры, связываемым с населением Кердера. В арабо- и персоязычных источниках VIII-XIII вв. обычно в связи с описанием Хорезма упоминается владение или область Кердер. Первое упоминание о Кердере (городе) относится к 728 г., когда, по сообщению ат-Табари, его жители восстали против арабов [Бартольд, 1963, с.82]. В связи с этим, вполне убедительным представляется мнение В.В.Бартольда о том, что этот город существовал еще в домусульманскую эпоху. У ибн-Хордадбека, писавшего в 847 г. при перечислении податных округов халифата и получаемого с них в 826-827 гг. хараджа упоминаются Хорезм и Кердер [МИИТ, т.1, с.167]. Их подать указана общей суммой. Тот же автор называет Аральское море Кердерским озером. Примерно к 930-933 гг. относятся сообщения ал-Истахри. При перечислении городов Хорезма и расстояний между ними он дважды называет город Кердер, расположенный на канале, и указывает, что Кердер (видимо, канал) является восточной границей рустака Миздахкана [МИИТ, т.1, с.187,181]. К последней четверти Х в. относится упоминание города Кердера на канале, носящем то же название, в дорожнике у ал-Макдиси, называющего его и при перечислении городов хайтальской (правобережной) части Хорезма [МИИТ, т.1, с.187,206]. Он же указывает на значительные размеры этого города и существование в нем укреплений. Город Кердер упоминается и в анонимном сочинении «Худуд-ал-алем». Последнее сообщение о Кердере принадлежит Якуту и относится к 1219 г. Он пишет: «Кердер местность в области Хорезма или на границе ее с областью тюрок. Язык населения ее не хорезмийский и не тюркский. У них в области множество селений, у них стада и животные, но это презренные люди» [МИИТ, т.1, с.131]. Несмотря на то, что сведения в источниках о Кердере в целом довольно лаконичны, все же на их основе удается составить о нем некоторое представление. Выясняется, что Кердер был частью Хорезма, но выделялся как особая, вероятно, первоначально полунезависимая область (владение), население которой отличалось от хорезмийского этнографически и наличием своего особого диалекта. В конце прошлого века вопросом локализации Кердера вскользь занимались П.И.Лерх [Lerch, 1873, p.35] и Н.И.Веселовский [Веселовский, 1877, с.13], помещавшие его на севере Хорезма, в дельте, скорей всего, в ее восточной части. Первое четкое определение области Кердер, как «нижней части правобережья Хорезма, составлявшей в эпоху арабского завоевания особое владение», дано составителями первого тома «Материалов по истории туркмен и Туркмении». Затем это мнение было обосновано и развито на археологическом материале С.П.Толстовым, возвращавшимся к этому вопросу неоднократно, и поддержано Я.Г.Гулямовым, проделавшим специальную работу по изучению канала Кердер. В последнее время наиболее полная сводка имеющихся сведений и мнений о Кердере была сделана В.Н. Ягодиным [Ягодин, 1963, с.72,75], приведшим новые данные в подтверждение локализации г.Кердер городом Хайван-кала, а канала Кердер - современным протоком Чортанбай.

Археологическое своеобразие района Кердера начало намечаться еще в конце 30-х годов прошлого века. С.П.Толстов в 1948 г. писал, что «в северо-западных районах Хорезма керамика афригидского времени отлична от классической южнохорезмийской» [Толстов, 1948, с.205]. В 1956 г. Е.Е.Неразик и Ю.А.Рапопорт по результатам раскопок на Куюк-кале впервые ввели в научный оборот памятник, оставленный населением Кердера, как это и было определено его исследователями, указавшими также на его принципиальное отличие от афригидских памятников Хорезма и явную связь с культурой «болотных городищ» возле Казалинска. Продолжение археологических исследований в дельте Амударьи позволило начать углубленное исследование культуры Кердера. Установлено, что она распространена только в правобережье и на Устюрте, а ее происхождение тесно связано с районом низовий Сырдарьи. Подробное описание этой культуры на всей территории ее распространения не входит в задачи авторов. Этот вопрос специально освещен в работах В.Н.Ягодина [Ягодин, 1963, с.40]. Мы полностью солидарны с ним в выделении самостоятельной культуры Кердера и разделении ее на два этапа, датируемых: первый – VI-VIII вв., второй – IX-XI вв. К первому этапу относятся городища Куюк-кала, Курганча и нижний слой Ток-калы; IX-XI вв. датируются верхний слой памятников Ток-калы и Хайван-калы (рис.1).

Рис.1. Средневековые памятники дельты Амударьи

Главным результатом раскопок Ток-калы в 1961 г. явилось начало исследования могильника, где были обнаружены два горизонта погребений: нижний – погребения в оссуариях; верхний – погребения в цистах из сырцового кирпича [Гудкова, 1964, с.62,72].

Раскопки Ток-калы, продолжавшиеся ежегодно вплоть до 1963 г., позволили с большой полнотой воссоздать историю этого интересного памятника, а также привели к открытию оссуариев с надписями и живописью на них [Гудкова, 1964, с.71]. В 1961 г. были произведены раскопки и обследования окрестностей Хайван-калы. В результате были установлены многометровые культурные слои, разделенные на несколько строительных горизонтов. Кроме того, вокруг городища было обнаружено огромное неукрепленное поселение. В 1962 г. были произведены раскопки городища Гяур-кала Ходжейлийская. Здесь были вскрыты многометровые культурные наслоения, охватывающие огромный промежуток времени от IV в. до н.э. до XIII в. н.э. Значительный интерес представило исследование многослойного могильника, где наряду с прочими находками, были обнаружены оссуарии со скульптурами животных и многоцветной сюжетной росписью [Ягодин, Ходжайов, 1971, с.90-96]. Следует отметить, что на возможность нахождения здесь могильника указывал еще в 1928-1929 гг. А.Ю.Якубовский [Якубовский, 1930, с.551]. В 1963 г. повторно были обследованы Багдат-кала и Курганча. На обоих памятниках были заложены шурфы, а на Багдат-кале снят схематический план. В 1964 г. было произведено обследование юго-восточного побережья Аральского моря, приведшее к открытию на возвышенности Терменбес стоянки с тремя археологическими комплексами: энеолитическим, эпохи поздней бронзы и раннесредневековым. В 1964-1966 гг. проводились широкие исследования некрополя древнего Миздахкана. Благодаря аэрофотосъемке всего археологического комплекса были выявлены неизвестные ранее особенности его топографии [Ягодин, Ходжайов, 1971, с.9]. В 1965-1967 и 1969-1973 гг. продолжались исследования городища Курганча. В результате установлена последовательность возникновения отдельных его частей, а обживание памятника отнесено к VII-VIII вв. В 1968 г. были продолжены раскопки на могильнике Ток-калы. Получена новая информация о погребальных обрядах средневекового населения Дарсана. В 1970 году отделом археологии ИИАЭ ККО АН РУз. была разработана долгосрочная программа археологического изучения Арало-Каспийского междуморья и начата ее реализация. В рамках этой программы проводились систематические археолого-топографические изыскания, своего рода «археологическая съемка» территорий, до этого практически полностью незатронутых археологическим изучением. В результате были выявлены памятники различных хронологических групп - от каменного века до средневековья и большого количества категорий, в том числе и ранее неизвестных: городища, башни, стреловидные планировки, кочевнические святилища и стоянки, грунтовые могильники, курганы. Было установлено, что Устюрт является еще одним из районов распространения Джетыасарско-Кердерской культуры, что выдвинуло задачу изучения специфики этой культуры в экстраординарных условиях Арало-Каспия [Ягодин, 1992, с.8].

VII-VIII вв. – время становления феодального строя в оседло-земледельческом Хорезме, время появления крупных замков, контролировавших большие ирригационные системы, время резко выраженного социального расслоения общества и появления на разных его полюсах знатного феодала - дехкана и общинника – крестьянина. В противоположность этому в Джетыасарских и Кердерских поселениях мы наблюдаем сохранение огромных общинно-племенных домов-массивов, общеплеменных систем охотничьих сооружений и святилищ на Устюрте. Все это свидетельствует о замедленных, по сравнению с оседло-земледельческими областями, процессах общественного развития, стойком сохранении архаических патриархально-родовых общественных отношений, слабо развитой социальной стратификации общества.

В 80-годы прошлого века В.Н.Ягодиным в Восточной части Устюрта выявлены несколько средневековых кочевнических святилищ Дуана-1,2; Сумбетимералан-Куркреук и Джарынкудук-10. Анализ материалов исследований святилищ позволил отнести их к единой Джетыасарско-Кердерской культуре [Ягодин, 1992, с.32]. Анализ пространственного распределения стреловидных планировок святилищ VII-VIII вв. н.э. на территории плато Устюрт позволяет говорить о том, что они использовались в качестве охотничьей и пастбищной территории. Святилища Дуаны, Джарынкудука и урочища Алан являются свидетельством того, что подобные святилища создавались по одному на тот район охоты, которым владел определенный род или племенноносители Кердерской культуры. Как свидетельствует этнография, руководители таких охот совмещали светские и религиозные функции. Перед началом охоты происходило общественное моление, сопровождавшееся определенными обрядами. По завершении охоты совершались благодарственные обряды с жертвоприношениями. Устюртские святилища достаточно ярко свидетельствуют о существовании подобных обрядов у Кердерских племен [Ягодин, 1992, с.33]. С 1997 г. археологические памятники Приаральской дельты Амударьи изучаются Нукусским госпединститутом. В 1997 и 1999 гг. археологическому изучению подвергались городища Кердер и Дарсан. Были заложены три раскопа и траншея. В результате раскопок на Куюк-кале выявлен трехметровый культурный слой, разделенный на несколько строительных горизонтов. В 2002-2006 гг. продолжены исследования на городище Куюк-кала. В результате раскопок была уточнена топография памятника, открыт городской некрополь и получены новые данные по стратиграфии и истории сложения города. В 2000-2003 гг. исследованию подверглось городище Крантау, где был открыт городской некрополь. Установлены три типа погребений: захоронения в оссуариях (III-II вв. до н.э.); погребения в щелевидных погребальных камерах (VII-VIII вв.) и погребения в подбое (IX-XII вв.) [Ходжаниязов, Юсупов, Амиров, 2001, с.184].

Значительный объем полученной керамической коллекции дал возможность сделать кердерскую керамику с Куюк-кала и Ток-кала предметом специального анализа, позволившего углубленно рассмотреть вопрос о происхождении кердерской культуры и ее связях как с племенами нижней Сырдарьи, Западной Сибири, Семиречья, из среды которых вышли обитатели Кердера, так и с населением Хорезма.

Первостепенное значение для исследования всех проблем, связанных с Кердером, имели материалы раскопок раннесредневековых некрополей Ток-калы, Куюк-калы и Крантау. Население, заселившее дельту Амударьи в конце VI-VIII вв., знало два погребальных обычая: погребение предварительно очищенных костей в оссуариях или сосудах и трупоположения в ямах. Оссуарные захоронения были распространены в Ток-кале, Гяур-кале, Куюк-кале, Крантау, Порлытау, а трупоположения в грунтовых погребениях найдены в Куюк-кале [Мамбетуллаев, Юсупов, Турманов, 2003, с.78], Крантау; не исключено, что они практиковались населением Курганча и Гяур-калы. Большая часть алебастровых оссуариев из Ток-калы и Гяур-калы была покрыта цветными и черными рисунками или надписями. Эти надписи были прочитаны С.П.Толстовым и В.А.Лившицем [Толстов, Лившиц, 1964, с.67]. Надписи состоят из даты (год, месяц, день – в терминах зороастрийского календаря), имени усопшего и его отца и формулы благопожелания. Нас не должно удивлять наличие на оссуариях с территории Кердера VII – первой половины VIII в. хорезмийских по письму и языку надписей. Поскольку на нижней Сырдарье, откуда происходили обитатели Кердера, зороастризм не был распространен, то надо полагать, что он был заимствован ими у хорезмийцев и, разумеется, в его хорезмийском варианте. При этом не только естественным, но и необходимым было заимствование хорезмийского языка, как языка культа. Если в Кердере в это время и существовал местный диалект, на что указывает сообщение Якута о не хорезмийском и не тюркском языке населения этой области в предмонгольский период, то есть основание предполагать существование здесь своей особой письменности и письменного языка. Если учесть, что в 1987 г. при раскопках городища Алтынасар в нижней части Сырдарьи был найден красноглиняный кувшин с рунической надписью, то можно считать, что керамический комплекс, полученный в результате этих раскопок, характерен для третьего этапа джетыасарской культуры (VI-VII вв.). Надпись является памятником восточноевропейской разновидности древнетюркского рунического письма (ВЕР), основной ареал распространения которой включает территорию степной зоны Юго-Восточной Европы, от Поволжья до Дуная [Кляшторный, Левина, 1989, с.91, рис.8,9]. Эта находка впервые с полной определенностью свидетельствует об использовании этой разновидности рунической письменности раннесредневековым тюркоязычным населением Приаралья, и в том числе Кердера. И сведения источников, и археологические данные позволяют связать окончательное запустение поселений Ток-калы, Хайван-калы в XI в. с изменением водного режима в дельте и перемещением основного стока в ее западную часть. Анализ ситуации, сложившейся в VIII-XIII вв. во всей дельте Амударьи, и сопоставление ее с некоторыми сведениями в источниках об огузах и ранних туркменах (ал-Бируни, Константин Богрянародный, Абул-Гази), дают возможность высказать предположение о тесной связи населения Кердера в это время с огузами в низовьях Сырдарьи и их некотором участии в этнических процессах этого района и более поздних этнических процессах в Южном Приаралье, в частности в становлении каракалпакского народа.

д.и.н., профессор НГПИ им. Ажинияза М.Мамбетуллаев

[Kamal]

Н.Мамедов. Каракалпакская литература. Баку, Мутарджим, 2007.

http://elibrary.bsu.az/kitablar/1100.pdf

Настоящая книга – многолетний труд автора – знакомит читателя с историей, этногенезом, культурой и литературой каракалпакского народа. В ней обращается внимание на процессы, в разные исторические периоды происходящие внутри этноса, его борьба за национальную независимость. Углубленно и последовательно анализируются эпические дастаны «Кырк-кыз», «Шарьяр», сказки, народные песни, анекдоты; рассматриваются образцы классической литературы, творчество жырау, баксы, акынов, способствующих сохранению изустных образцов, изучаются творческое своеобразие Жиена Жырау, Кунходжи, Ажинияза, Бердаха. Детальному анализу подвергаются особенности жанра, сюжета, композиции, образов, поэтики произведений каракалпакских писателей. Опираясь на новые подходы в изучении художественных явлений, в современном ракурсе истолковываются произведения писателей ХХ в. – А.Мусаева, А.Дабылова, С.Мажитова, А.Бегимова, И.Юсупова, Т.Кабулова, Т.Каипбергенова и др., которые широко и правдиво отразили нелегкий исторический путь своего народа, пережившего тяжкие испытания. Центральное место в книге отведено произведениям Т.Каипбергенова, особенно его роману - эпопее «Дастан о каракалпаках», переведенный на многие языки народов мира.

[asan-kaygy]

Н.Мамедов. Каракалпакская литература. Баку, Мутарджим, 2007.

http://elibrary.bsu.az/kitablar/1100.pdf

Настоящая книга – многолетний труд автора – знакомит читателя с историей, этногенезом, культурой и литературой каракалпакского народа. В ней обращается внимание на процессы, в разные исторические периоды происходящие внутри этноса, его борьба за национальную независимость. Углубленно и последовательно анализируются эпические дастаны «Кырк-кыз», «Шарьяр», сказки, народные песни, анекдоты; рассматриваются образцы классической литературы, творчество жырау, баксы, акынов, способствующих сохранению изустных образцов, изучаются творческое своеобразие Жиена Жырау, Кунходжи, Ажинияза, Бердаха. Детальному анализу подвергаются особенности жанра, сюжета, композиции, образов, поэтики произведений каракалпакских писателей. Опираясь на новые подходы в изучении художественных явлений, в современном ракурсе истолковываются произведения писателей ХХ в. – А.Мусаева, А.Дабылова, С.Мажитова, А.Бегимова, И.Юсупова, Т.Кабулова, Т.Каипбергенова и др., которые широко и правдиво отразили нелегкий исторический путь своего народа, пережившего тяжкие испытания. Центральное место в книге отведено произведениям Т.Каипбергенова, особенно его роману - эпопее «Дастан о каракалпаках», переведенный на многие языки народов мира.

Рахмет за ссылку.

[Kamal]

http://cheloveknauka.com/otrazhenie-v-legendah-i-narodnyh-predaniyah-istorii-karakalpakov-xiii-xvii-vv

Отражение в легендах и народных преданиях истории каракалпаков XIII-XVII вв.

В первой главе—«Фольклорные сведения об исторической родине каракалпаков» анализируется многочисленные исторические источники, подтверждающие, что Хорезм является основной родиной каракалпаков с древнейших времен. Среди каракалпакского народа бытуют многочисленные легенды и предания, указывающие о том, что каракалпаки издревле жили в Хорезме. В одном из таких преданий записаны 1946 году, каракалпакским этнографическом отрядом Хорезмской археологе— этнографической экспедици рассказыватся о том, что каракалпаки жили в Хорезме до монгольского нашествия:, «Каракалпаки и до Туркестана жили здесь (в Хорезме), потом эти места завоевал Шангпз (Шиггис) хан и каракалпаки были вынуждены откочевать отсюда. Тогда они ушли в Крым. Там жили около 200 лет, потом перекочевали в Жангидарью, но не сразу, а отдельными частями. Из Жангидарьи перекочевали в Туркестан. Когда жили в Туркестане, узнали, что калмыков в Хорезме больше нет, после чего стали переселяться на прежние земли и перекочевали сюда».

Ценность этих сведений заключается в том, что они выясняют факты -проживания каракалпаков в Хорезме до монгольского завоевания. К сведениям о перекочевании каракалпаков за пределами Хорезма надо подходить критически, так как, большинство же каракалпаков оставалось на своих прежних местах, на территории между Куня Ургенчом и Аральским морем.

Еще одно предание, дающие нам сведения о проживании каракалпаков в Хорезме были записаны X. Есбергеновым в 1994 году в городе Чимбае. Согласно этим сведениям отдельные части каракалпаков из племени Ктай до перекочевания в Туркестан жили на территории Хорезма около озера Сары камыс. Нам не известно о каком «Сары камыс» идет речь, в настоящее время мы можем лишь предполагать, что речь идет об озере Сары камыс, которое находится на западной территории Каракалпакстана, ближе к Устюрту. Здесь на крайней западной окраине Хорезма в конце XIII—XIX в. возник новый очаг земледельческой и городской культуры.

Кроме вышеназванных преданий есть еще исторические песни, которые подтверждают сведения о проживании каракалпаков в Хорезме до монгольского завоевания.

Согласно этим сведениям, каракалпаки издревле жили в Хорезме, и после завоевания Хорезма Амир Тимуром каракалпаки перекочевали в другие места, когда столицей Хорезма был город Ургенч, и возвратились тогда, когда Хива стала центром Хорезма.

Сведения о проживании каракалпаков в окрестностях города Ургенча можно увидеть и в произведениях Бердаха, Ажинияза и других классиков каракалпакской поэзии.

Кроме того еще имеются сведения о перекочевании части каракалпаков на территорию Самарканда во время правления Амнр Тимура. Согласно преданиям среди них были каракалпаки из рода муйтен. Эти сведения не безосновательны, так как муйтены издревле проживали на территории Хорезма. По мнению, Л. С. Толстовой протомуйтены являлись обособленной частью кердерцев, подвергавшиеся вместе совсеми кердерцами тюркизации. Сходство тамгы муйтенов и тамгы найденных на монетах удельного правителя Кердера и еще наряду с другими тамгами каракалпакских родов, найденные тамгы муйтенов на стенах Топрак калы, построенной в III—II вв. до нашей эры, дает основание предпологать, что предки этих каракалпакских родов, проживали на территории Хорезма и до нашей эры.

Такие же сведения сохранены и в каракалпакских этнонимах. Например, среди каракалпакских родоплеменных названий встречаются родоплеменные названия древних Сармат—аланов. Сарматы встречаются в форме «Самат» родового подразделения муйтенского рода, а древний род Сыйра^ сохранен ввиде «Кара-сыйрак» как родовое подразделение кунградского и мангитского родов.

И еще сохранены до недавнего времени род Кердерли в составе муйтенов. Среди каракалпаков рода Кенегес имеется родовое подразделение «Араншы кенегес». Слово «аран» на языке сарматов означает крупное водное хранилище, растение, скот предназначенный для жертвоприношения. Ясно что все это связано с водой. Обращая внимание на это можно предполагать, что название «аран» напоминает содержание слова «Арал».

Араны в настоящее время встречается на Устюрте, а некоторые из них до сих пор используется животноводами. Если слова «аран» и «Арал» имеют между собой связь по своему содержанию, в таком случае можно предположить, что кенегесы, прежде всего араншы кенегесы, были связаны с территорией Хорезма, с побережьем Арала начиная с очень ранних этапов истории формирования каракалпаков.

В «Шежире» Бердаха упоминаются кенегесы и мангиты как содержатели аранав, а араны встречаются только на Устюрте или вблизи этих мест, здесь скорее всего указываются, что кенегесы и мангиты жили на Устюрте до перекочевания их за пределами Хорезма. После возвращения в Хорезм кенегес-мангыты переселились не на территорию Устюрта, а на территорию современного Нукусского, Кегейлийского и Чнмбайского районов.

Согласно мнениям Т. А. Жданко, если кенегесы отделялись как самостоятельный род от мангитского рода, если мангитский род входил в состав каракалпакского народа как племя этого народа после монгольского этапа формирования каракалпакского народа, то получается что кенегесы тоже вошли в состав каракалпаков после монгольского этапа формирования каракалпаков. Но сохранение среди кенегесского рода араншы кенегесов и еще найденные кирпичи из стены Топырак калы с тамгой кенегесов доказывает то, что кенегесы находились на территории Хорезма намного раньше, чем как предполагала Т. А. Жданко.

Во второй главе диссертации—«Легенды и предания о проживании каракалпаков на побережьях Черного моря, Волги и Урала», — отмечается, что среди каракалпаков очень распространены легенды и предания о проживании предков на территориях Крыма, Волги и Урала, однако они не охватывают (всей части каракалпаков, а дают лишь информацию об отдельных группах. Несмотря на многочисленность преданий, собранных среди народа и содержащих сведения о проживании каракалпаков в Крыму, они не могут дать нам исчерпывающих данных по истории этих групп каракалпаков. В большинстве случаев Крым указывается как место временного проживания предков каракалпаков.

Одно из таких преданий был записан У. Кусекеевым в 1933 году от информатора Нызаматдина Нурымова: «Большинство муйтенов (жили) в Арашш. Муйтены произошли от Исы. Иса пришел в Стамбул, оттуда переселился в Крым... Потом они переселились на Едил, Жаик и в Туркестан, уже в Крыму муйтены присоединились к каракалпакам»."7 Таких преданий очень много; помимо них существуют другие предания, сравнительно подробно рассказывающие о событиях, которые пережили эти части каракалпаков.

А.А. Соколов записал предание среди каракалпаков, где указаны, что когда жили муйтены в Крыму, были у них хан по имени Есим, имя которого упоминается в предании, записанном Ю. В. Кнорозовым, согласно которому Есим хан вывел свой народ из Крыма. У Есим хана было прозвище муйтен, он был отцом Ак-Шолпана. Такое же предание было записано А. С. Морозовой в 1945 году от информатора Абдуллы Ибрагимова, согласно которому Есим хан был ханом в Крыму. Все эти предания указывают на то, что каракалпаки, в частности род муйтен, входившие в состав каракалпаков как родовое подразделение арыса кунград, временно проживали в Крыму.

Есим хан в вышеуказанных преданиях упоминается как хан каракалпаков, правивший в Крыму в период переселения каракалпаков из Крыма в Едил-Жаик, Л. С: Толстова, анализируя легенды и предания, дающие информации о путях передвижения в ходе переселения муйтенов, указывает две пути переселения: первый - южный путь, а второй - северный. По ее мнению, северный путь переселения муйтенов из Едил-Жаика в Турекстан и затем в Хорезм отражает сравнительно недавний период истории 200—400-летней давности. Основным путем их переселения, по легендам каракалпаков-муйтенов, является северный путь.

Согласно мнению X. Есбергенова все эти предания относятся не к самим каракалпакам, а к печенежскому слою этногенеза каракалпаков.

Опираясь на вышеуказанные мнения Л С. Толстовой и X. Есбергенова сведения о Есим хане можно отнести к периоду до монгольского завоевания, так как легенды и предания о Есим хане указывает ранний период, чем легенды о поголовном истреблении муйтенов Жаилганом. Согласно преданию, записанному Ю. В. Кнорозовым, Есим хан был отцом Ак-Шолпана, в таком случаем, легенды о выведении Есим ханом своего народа из Крыма, как нам кажется, хронологически совпадает со временем возникновения легенд о поголовном истреблении муйтенов Жаилганом, эти разные легенды как-будто описывают одно и тоже историческое событие.

Согласно легендам, после истребления муйтенов Жаилганом живыми остались два мальчика, их воспитывает Ак-Шолпан, имя которой сохранена в виде урана (клич) муйтенов—каракалпаков, а «Жаилган» — уран кунгратов—каракалпаков, кунграты, по мнению Т. А. Жданко, присоединились к каракалпакам в монгольском этапе формирования каракалпаков. Значить есть основание полагать, что легенды о поголовном истреблении муйтенов Жаилганом могли возникнуть во время завоевания монгольскими кунгратами Крыма, где в то время проживала часть каракалпаков.

Сведения о том, что отдельные группы каракалпаков проживали в Крыму, имеются так же в произведениях Жийен Жырау и в народных песнях, сохранившихся до наших дней.

В вышеуказанных преданиях отражены события, пережитые теми группами каракалпаков, которые проживали на побережьях Черного моря, после чего они возвратились на свою родину в Хорезм, через территорию Волги и Урала.

Согласно легендам, побережья Волги и Урала были заселены частями каракалпаков, переселившимися из побережья Черного моря и из Хорезма, а часть каракалпаков, проживавшие в Крыму, переселились сюда из-за войн, а вторая часть этих каракалпаков пришли из Хорезма после вторжения войск Чингиз хана, а затем Амир Тимура в Хорезм. Согласно этим сведениям, эти группы каракалпаков некоторое время проживали в побережьях Волги и Урала.

Кроме того среди каракалпаков бытуют многочисленные легенды и предания, связанные с именами Едиге, Орысбия, Ормамбет бия, Асан кайгы, Жийренше шешен, которые считаются предками каракалпаков. Как нам известно, они были тесно связаны с ногайским политическим объединением, существовавшее как самостоятельное государство в XIV—XVII вв. у побережья Волги и Урала. Все эти данные указывают на то, что отдельные группы каракалпаков входили в состав ногайского ханства, после распада которого эта часть каракалпаков возвратилась в Хорезм.

В третьей главе — «Легенды о проживании каракалпаков в Туркестане» анализируются легенды и предания, содержащие информацию о каракалпаках, которые временно проживали на берегу Сырдарьи, которая считалась «землей отцов—Туркестан» (Ата журтым—Туркестан).

Эти сведения подтверждаются письменными источниками, по их данным уже в конце XVI в. каракалпаки проживали в этих местах.

Тщательный анализ легенд и преданий каракалпаков показывает, что каракалпаки пришли на территорию Туркестана с двух сторон. Когда часть каракалпаков переселилась в эти места из побережьев Волги и Урала после распада Ногайского объединения, здесь уже проживала другая часть каракалпаков, которые, на наш взгляд, переселились в эти места из Хорезма.

В диссертации проанализированы многочисленные легенды о Батыр хане. Эти легенды существуют в различных вариантах, однако основываются на одном историческом событии. Во всех легендах упоминаются имена Батыр хана, Тауке хана и Тобет бия. Согласно этим преданиям, Батыр хан являлся ханом каракалпаков, отцом которого был Тауке хан. Батыр хан был убит одним из своих подданных — бием Тобет, после чего все каракалпаки были изгнаны из Уллы тау.

Разные варианты легенды о Батыр хане условно можно разделить на две группы, которые отличаются, прежде всего, содержащимися в них сведениями. Первая группа легенды своим возникновением соответствует эпохе правления Тауке хана (1680 — 1718), которые дают информацию о проживании частей каракалпаков в Уллы тау в начале XVIII в. Вторая группа этой легенды отличается от первой своим содержанием, где уже встречаются имена исторических личностей, как Асан кайгы, его сын Абат, Жанибек хан. Согласно этой группе легенды, каракалпаки пришли в Уллы тау, когда Асан кайгы было 80 лет. В конце этих преданий идет речь о тех же событиях, которые есть и в первой группе.

На наш взгляд, эти предания рассказывают о событиях в период правления обеих Тауке ханов, то есть Тауекел хана (1580 —1598) и Тауке хана (1680—1718). Во время правления первого, возможно, каракалпаки переселились в Уллы тау, а во время правления второго, были изгнаны из этих мест. Возможно эти события легли в основу двух разных легенд и со временем, ввиду их схожести, они слились в одну, сохраняя сведения о проживании каракалпаков в Уллы тау.

В этой главе, проанализируется предание, которое так же дают информацию о проживании каракалпаков в Туркестане, которые подтверждаются письменными источниками, по которым Турсын хан был независимым правителем Туркестана в начале XVII в.

Согласно преданию, Турсын хан был ханом каракалпаков, владение которого находился в соседстве со владением казахского хана Есим хана. После некоторых политических событий, происходивщих в Туркестане, Есим хан со своими войсками нападает на ханство Турсын хана и разоряет каракалпаков.

Эти сведения подтверждаются письменными источниками, написанными среднеазиатскими историками средних веков, которые дают информацию о нашествии Есим хана и убийстве им Турсын хана в 1628 году.

Это совпадение сведений из исторических источников с данными фольклора, выдвигает перед исследователями новую задачу выяснения происхождения, роли и отношения к каракалпакам Турсын хана, так как в исторических источниках он упоминается как казахский хан и таким образом возникает вопрос, требующий более внимательного подхода к этой личности.

Было уделено внимание на легенды и предания об Амангелди, которые тоже содержат сведения о проживании части каракалпаков в Туркестане, в районе Миян кол, в подданство Кокандского ханства. Часть этих каракалпаков, в связи с драматическими политическими событиями, не подчинившись Кокандскому хану, перекочевали оттуда и возвратились на свою родину территорию нынешней Республики Каракалпакстан, а часть каракалпаков оставалась в пределах Кокандского ханства. Эти сведения тоже согласуются со сведениями других исторических источников.

В заключении диссертации подведены итоги, сделаны выводы и обобщения, которые сводится к следующему:

— Основной родиной каракалпаков является территория Хорезма. Именно здесь, в пределах территории Хорезма, происходил процесс формирования каракалпакского народа, предки которых восходят к древним жителям, проживавших в нижних течениях Амударьи и Сырдарьи. В средние века, в связи с трагическими политическими и экологическим явлениями, часть каракалпаков покинула территорию Хорезма и переселилась за его пределами, но с течением времени вновь возвратилась на свою родину в Хорезм. Параллельно, в это время основная часть каракалпаков продолжала оставаться на территории Хорезма.

— Отдельные группы каракалпаков, которые проживали на территориях Волги и Урала, на побережьях Черного моря, были выходцами из Хорезма, проживание которых в тех местах имеют временный характер. С течением времени они возвратились снова на свою родину в Хорезм. В это время другая часть каракалпаков переселилась на территорию Жидели-Байсын, название которого первоначально связано с территорией Хорезма, а потом стало применяться по отношению к районам южного Узбекистана.

— Каракалпаки, временно проживавшие в Туркестане, тоже были выходцами из Хорезма, сюда часть каракалпаков переселилась при возвращении на свою родину в Хорезм из побережьев Волги и Урала. Кроме того в эти места часть каракалпаков переселилась на наш взгляд, прямо из Хорезма, в связи с происходившими там политическими и экологическими явлениями в средневековье, а так же из южного Узбекистана, туда также переселившиеся из Хорезма.

Таким образом,, на основе исследований, мы можем с уверенностью сказать, что каракалпакские легенды и предания, как и другие исторические источники могут стать ценными источниками при изучении истории каракалпаков и Каракалпакстана в целом. Эти легенды и предания, как все жанры фольклора, возникли на основе исторической действительности, поэтому сохраняли в себе различные ценные сведения, необходимые для исторической науки. В какой-то мере эти сведения дополняют данные письменных, археологических и других, исторических источников.

В связи с тем, на основе вышесказанного, требуется более глубокое изучение как каракалпакских легенд и преданий, так и других жанров фольклора, как содержащие ценную историческую информацию и которые могут служить в расширении источниковой базы исторической науки Каракалпакстана.

Глубокое изучение каракалпакского фольклора в целом, легенд и преданий в частности, тщательное сопоставление различных вариантов с письменными, археологическими, этнографическими источниками, поиск путей исследования и методов, несомненно в будущем в значительной степени восполнит «белые пятна» нашей истории. В изучении духовного наследия народов нашей Родины огромное место занимают легенды и предания каракалпакского народа, ибо это живая память наших предков.

Материалы и сведения, почерпнутые из огромного корпуса легенд и преданий каракалпакского народа и соседних с ним народов, их источниковедческий анализ, несомненно, послужит основным подспорьем при изучении нашего славного прошлого и выполнит роль хрестоматии в вузовских и школьных учебниках.

[Kamal]

http://lib7.com/narody-srednej-azii-i-kazahstana/1529-istoricheskie-svedenija-o-karakalpakah.html

ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ

Процесс формирования каракалпакского народа из различных пле­мен и народностей древности и средневековья происходил на территории Приаралья и был тесно связан с этногенезом других тюркоязычных наро­дов Средней Азии, в первую очередь казахов и узбеков. Древнейшими из племен, принявших, по всей вероятности, участие в этногенезе кара­калпаков, были жившие у южных берегов Аральского моря в первых ве­ках до нашей эры апасиаки, аугасии, и некоторые другие, входившие в сако-массагетскую конфедерацию племена, упоминаемые древними авто­рами.

Археологические раскопки памятников культуры этих племен, про­водившиеся в последние годы Хорезмской экспедицией Академии наук СССР, позволяют определить своеобразные черты их хозяйственной жиз­ни, некоторые элементы материальной и духовной культуры. Апасиаки занимались земледелием, скотоводством, рыболовством и ремеслами (гон­чарство, кузнечное, ювелирное и др.). Под посевы использовались не только каирные влажные земли дельт Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи, но и бо­лее засушливые территории, орошаемые при помощи каналов. Наряду с остатками временных кочевых жилищ археологи обнаружили полуосед- лые сельские поселения апасиаков, укрепленные крепостными стенами городские поселения (Чирик-Рабат, Бабиш-Мулла, Баланды), курганы и величественные погребальные сооружения из сырцового кирпича и пахсы.

Некоторые произведения каракалпакского эпоса (эпическая поэма «Кырк кыз») до сих пор сохранили следы архаических традиций этой от­даленной эпохи — столь характерных для сако-массагетских племен пе­режитков матриархата, древних обычаев их семейно-бытового уклада и верований.

На этнической базе сако-массагетских племен, в результате частичного смешения их с нахлынувшими в нриаральские степи с востока гуннами (конец II в. до н. э.—IV в. н. э.), а затем тюрками (VI—VIII вв.), формирова­лись раннесредневековые народы Приаралья—печенеги и огузы. Доказано, что эти этнонимы имеют преемственную связь с именами древних апасиа- ков и аугасиев (см. стр. 78). Эта преемственность наблюдается в хозяй­стве и культуре аугасиев и огузов при археологическом изучении их горо­дищ, расположенных на побережье Аральского моря, между устьями Сыр-Дарьи и ныне пересохшей Кувандарьи. Подобно томукак сако-массагетские племена были связаны с населением и культурой могуществен­ных государств, возникавших на территории древнего Хорезма (см. стр. 52), таки средневековые огузы и печенеги находились под сильным политическим влиянием Хорезма и воздействием хорезмской цивилиза­ции, сохраняя вместе с тем своеобразие комплексной скотоводческо-рыбо­ловно-земледельческой культуры и полуоседлого образа жизни.

В этногенезе печенегов, по сравнению с огузами, большую роль играли угорские элементы — племена Урала, вошедшие впоследствии в состав башкирского и других народов; язык печенегов был близок к булгарскому и суварскому — древним тюркским языкам и отличался от более развитого тюркского — огузского.

В X в. государство огузов было весьма обширным — на юго-востоке оно граничило с областями Тараза (Джамбул) и Чача (Ташкент), а на западе охватывало часть плато Устюрт и граничило с владениями хазар. Во главе Огузского союза стоял правитель — ябгу, резиденцией кото­рого был г. Янгикент в низовьях Сыр-Дарьи (современные развалины Джанкент близ Казалинска).

Племена печенегов и огузов VIII—XI вв. были той этнической средой, в которой началось формирование собственно каракалпакской народно­сти. Однако огузы, оказав значительное влияние на этногенез каракалпа­ков, в основном вошли в состав туркменского народа.

К государству огузов примыкали владения Печенежского племенного союза; восточные группы составлявших его племен были тесно связаны с огузами, входя даже частично в их государство; до конца IX в. тер­ритория печенегов простиралась от Урала, доходила до Волги и граничила с владениями мадьяров. В начале X в. огузы («узы» или «торки» русских летописей), объединившиеся с хазарами, вытеснили западную часть пече­нежских племен, хлынувших в южнорусские степи. Постепенно печенеги заняли обширные пространства юга Киевской Руси от Хазарского кага­ната до Византии. Оставшиеся на территории Приаралья восточные пече­неги, называемые в исторических источниках «тюркскими» (в отличие от западных — «хазарских»), прочно объединились с огузами и в дальней­ших исторических событиях] неизменно выступали на политической аре­не совместно с «торками» на их стороне, даже в тех случаях, когда послед­ние вступали в борьбу с родственным им западным ответвлением Печенеж­ского союза племен.

Именно эта группа восточных печенегов, связавшая свои судьбы с огу­зами, по мнению современных исследователей (П. П. Иванова, С. П. Тол- стова и др.)> стала основой формирования каракалпакской народности. Предания каракалпаков свидетельствуют о совместной с огузами жизни в областях Приаралья и об участии некоторых групп каракалпаков в гран­диозном сельджукском движении XI в. из бассейна Сыр-Дарьи через Хорезм и Нуратинские горы на юго-запад, в нынешнюю Туркмению, Хорасан и Малую Азию. В материальной культуре и искусстве потомков огузов — туркмен сохранилось много общих черт с каракалпакской культурой.

В XI в. государство огузов подверглось завоеванию многочисленного тюркоязычного народа, выделившегося из среды кимакских племен,— кыпчаков, пришедших из Сибири, с бассейна Иртыша; под натиском кыпчаков (половцев, команов) часть огузов и объединившихся с ними восточ­ных печенегов продвинулась в пределы Киевской Руси и поселилась в бас­сейне р. Рось (приток Днепра). В XII в. впервые появляется в русских летописях в применении к этим поселенцам этноним «каракалпаки» в фор­ме «черные клобуки» — так переводил летописец тюркские слова «кара­калпак», буквально — «черная шапка». «Черные клобуки» вступили в до­говорные отношения с русскими князьями, получив от них пограничные земли для поселения под условием защиты границ Руси от половцев. «Чер­ные клобуки» постоянно упоминаются в летописях; они активно участво­вали в политической жизни Киевской Руси, и, входя в состав ее населения, по выражению летописца, становились «своими» на этой новой для них родине. В том же XII в. этнический термин «каракалпак» появляется и в Приаралье, где он применялся, очевидно, по отношению к оставшимся там восточнопеченежским племенам. В состав Кыпчакского союза, вклю­чавшего в свою территорию бывшие огузские владения, входило племя кара-боркли; этот этноним идентичен названию «каракалпак».

Современные исследователи предполагают, что этноним «каракалпак» («черные клобуки», «кара-боркли») — кыпчакский термин, применявший­ся пришельцами из Прииртышья к огузско-печенежским племенам завое­ванного ими Приаралья и бассейна нижней Сыр-Дарьи и вызванный ти­пом и цветом их головных уборов; от половцев заимствовало этот этноним, по всей вероятности, и население Киевской Руси.

В составе Кыпчакского союза определился не только этноним каракал­паков, но и их язык; они восприняли язык завоевателей — кыпчаков.

Свидетельством связи каракалпакского этногенеза с родоплеменными союзами степей Приаралья XII—XIII вв. является тот факт, что одним, из многочисленных каракалпакских племен в XIX — начале XX в. было племя кыпчак, с родом печенежского происхождения— канглы. Эти же этнонимы сохранились в родоплеменной структуре узбеков, казахов и других тюркоязычных народов, формирование которых было связано с одной эпохой, территорией и этнической средой.

В XIII в. консолидирующиеся племена каракалпаков были завоеваны монголами, разделив судьбы народов Средней Азии и Восточной Европы, в том числе своих собратьев «черных клобуков», жителей Руси.

Пребывание каракалпаков в составе Монгольской империи отразилось на их родоплеменном составе, включающем множество племен и родов с названиями монгольского происхождения (кунграт, кият, мангыт и др.). Однако не всегда монгольское наименование свидетельствует о монгольском же происхождении. Известно, что население монгольских улусов, в осо­бенности улуса Джучи, в который входили области Приаралья, было в ос­новном тюркоязычным по своему составу; монголы представляли здесь лишь незначительную прослойку знати и войска. Остатками зависимых от монгольских нойонов тюркских племен с монгольскими названия­ми и были, вероятно, многие из каракалпакских и других тюркоязыч­ных племен Средней Азии, сохранивших до XIX — начала XX в. монголь­ские этнонимы.

Скудость источников не дает возможности проследить исторические! судьбы каракалпаков в послемонгольский период, когда разгромленная Тимуром (конец XIV в.) Золотая Орда распалась на несколько самостоя­тельных владений, в числе которых наиболее значительными были Ногай­ское и Узбекское ханства. Однако лингвистические данные и уже освещенные источниками события более позднего периода (XVII в.) неос­поримо доказывают факт вхождения каракалпакских племен в состав Ногайского ханства.

Из всех тюркских языков каракалпакский язык наиболее близок ногай­скому. Все предания каракалпаков упоминают в качестве районов их обитания в прошлом наряду с низовьями Сыр-Дарьи области, входившие в пределы Ногайского ханства,— «Едиль» (Волгу), «Жаик» (Яик — р. Урал), а иногда и Крым. В каракалпакском фольклоре чрез­вычайно силен так называемый «ногайский пласт», связанный с именами известных ногайских ханов и мурз (Эдигей, Орус, Ормамбет и др.). Нако­нец, в русских документах XVIII в. имеются указания на совместные воен­ные действия каракалпаков и ногайцев Алтыульского улуса (располагав­шегося на Яике). Совокупность этих данных позволяет установить, что каракалпаки в XV—XVI вв. входили в состав ногайцев. В рамках их полити­ческого объединения завершился процесс этногенеза каракалпаков, окон­чательно сформировался язык и основные черты каракалпакской культуры, характерной своей связью как с древними центрами среднеазиатской циви­лизации (Хорезм), так и со степями Дешти-Кыпчак и нижнесырдарьинскими районами (Казахстан) и, наконец, с культурой народов Восточной Европы — Приуралья, Поволжья и Северного Кавказа.

В среднеазиатских документах конца XVI в. каракалпаки впервые упоминаются как особая народность, живущая в бассейне средней Сыр-Дарьи, в окрестностях г. Сыгнака. Источники XVII в. дают возможность более точно определить территорию расселения каракалпаков: основная часть их занимала присырдарьинские районы между г. Туркестаном и горами Каратау и была подчинена Бухарскому ханству.

Другим центром расселения каракалпаков был район верховьев рек Урала и Эмбы; отсюда каракалпаки вместе с казахами совершали набеги на окраины русских владений в Сибири; во время колонизации Россией Закамского края они принимали участие в восстаниях башкир. Третья группа каракалпаков в конце XVII в. находилась в долине Зеравшана; источники сообщают о восстании этих каракалпаков в 1681 г. против бу­харского Субхан-Кули-хана, которому они были подвластны. Каракал­пакское войско участвовало в походах бухарских ханов и высоко цени­лось; они считались «надежными людьми в бою». Каракалпаки принима­ли деятельное участие в политической жизни не только Бухарского, но и Хивинского ханства, участвуя в борьбе узбеков отложившегося от хан­ства Аральского владения (расположенного в дельте Аму-Дарьи) против центральной власти хивинских ханов. Отдельные группы каракалпаков, по-видимому, издавна жили и в Хорезме.

В низовьях Сыр-Дарьи в конце XVII и в XVIII в. каракалпаки, как и их далекие предки, вели комплексное хозяйство, сочетая занятие земле­делием со' скотоводством и оседлый быт с полукочевым.

Социальные отношения у каракалпаков, как и у других кочевых и по­лукочевых народов Средней Азии, в массе не вышедших еще из стадии натурального хозяйства, были патриархально-феодальными. Сохраня­лись еще пережитки древней патриархально-родовой организации. Во гла­ве каждого племени или отдельного рода стоял знатный предводитель — бий. Власть бия была велика; ему обычно принадлежало предводительство во время военных действий, а также право разбирательства спорных дел между отдельными членами рода или племени, в том числе и вопросов, связанных с распределением пастбищ. Бий же представительствовал от своего рода или племени среди окружающих соседей. Многие бии переда­вали свою власть по наследству. Наряду с биями в пределах каждого пле­менного объединения известную роль играли прославившиеся военными подвигами батыры, старшины-аксакалы, а также мусульманское духов­ное сословие, к которому относились шейхи, шпаны, ходжи и др. Эта господствующая часть общества существовала за счет угнетенного кре­стьянства. Низшую ступень социальной лестницы у каракалпаков зани­мали рабы. Труд рабов использовался не только в домашнем быту, ной в хозяйстве (выпас скота, отчасти земледелие).

Исторические документы конца XVIII в. свидетельствуют об отсутст­вии у каракалпаков, живших на Сыр-Дарье, института ханской власти. Каждое племя обычно управлялось своими биями. Длительное соседст­во с казахами хотя и оказывало значительное влияние на хозяйствен- но-политическую жизнь каракалпакского народа, однако не повлекло за собой ни распыления его среди массы окружающего казахского насе­ления, ни окончательного подчинения его казахским ханам, несмотря на то, что номинально каракалпаки считались подданными ханов Млад­шего жуза.

Оспаривая у казахских феодалов господство над массами «своего» народа и стремясь укрепить свое положение установлением самостоятель­ных внешних связей, феодально-родовая знать каракалпаков пыта­лась в первые десятилетия XVIII в. перейти со своим народом в русское подданство. Из грамоты, направленной каракалпакскими правителями Петру I, видно, что в числе основных мотивов, побудивших каракалпак­ские господствующие слои искать союза с Россией, большое место занима­ли интересы торговли. Как ввиду отдаленности, так и вследствие ряда других причин переговоры о русском подданстве при Петре не были реали­зованы; это было осуществлено позже.