Акскл

"Сюнну-гунны - кто же они?" - А.Дыбо 00:19 03.11.2013 МАКСИМ РУССО От Маодуня до Атиллы 24 октября в рамках проекта состоялась лекция Анны Владимировны Дыбо – главного научного сотрудника, заведующей отделом урало-алтайских языков Института языкознания РАН, доктора филологических наук, профессора, члена-корреспондента РАН. Тема лекции: "Сюнну-гунны – кто же они?". Первые упоминания о народе сюнну появляются в китайских летописях периода Сражающихся Царств. В 318 году до н.э. этот народ в союзе китайскими княжествами совершил нападение на царство Цинь. В дальнейшем народ сюнну все чаще упоминается на страницах летописей в связи с военными походами, набегами на Китай и войнами "варварских племен" друг с другом. Сюнну (匈奴) – это современное чтение иероглифов, по-древнекитайски они должны были читаться как хунну, в дальнейшем мы будем называть их в соответствие с древним произношением. Обитали хунну в степях к северу от Китая, в районе плато Ордос и немного севернее. Археологи сейчас соотносят этот народ с одной из двух известных археологических культур: культурой ордосских бронз или культурой погребальных плит. Окружали их другие кочевые народы. К западу жили юэчжи, который современные исследователи считают индоевропейским народом, говорившим на языке иранской группы. К востоку – дунху, которые, скорее всего, были протомонгольским народом. На юге лежали китайские царства, из которых непосредственно с землями степных кочевников граничили Цинь, Янь и Чжао. В середине III века до н.э. китайский полководец Ли Му из царства Чжао повел армию, чтобы разделаться с "северными варварами" за их постоянные набеги. Он разгромил дунху и нанес поражение хунну. Летопись говорит, что в битве погибло более 100 всадников-хунну. Однако вскоре они вновь стали тревожить китайцев. В 214-213 годах император Цинь Ши-хуанди, объединитель Китая, послал против хунну военачальника Мэн Тяня. В результате китайцы завоевали плато Ордос, а хунну были вынуждены отступить на север. После этого похода для защиты занятых земель государство Цинь начало создавать цепь укреплений, которые сейчас известны как Великая Китайская стена. Народом хунну правил тогда шаньюй (так в китайских хрониках передается титул правителя) по имени Тумань. После бегства на север он через десять лет сумел, воспользовавшись "смятением" в Китае после падения династии Цинь, отвоевать прежние земли на южном берегу Хуанхэ. Легенда, которую сохранил для нас знаменитый историк Сыма Цянь, рассказывает, что у Туманя была молодая жена, желавшая, чтобы именно ее сын стал наследником. Но у Туманя был старший сын – Маодунь. Его, благодаря интригам мачехи, отправили заложником к народу юэчжей. Из этого исследователи делают вывод, что в то время хунну были вассалами юэчжей. Затем Тумань со своими воинами напал на юэчжей. Заложника-Маодуня в такой ситуации должны были казнить, но он сумел бежать, украв коня, и вернуться к своим. Отец дал ему под начало отряд в десять тысяч всадников. Как говорится в легенде, Маодунь, собрав своих воинов, выстрелил свистящей стрелой в своего любимого коня. Обычай требовал безусловного подчинения, и все воины должны были также выстрелить из луков туда, куда указал предводитель. Тех же, кто не сделал этого, Маодунь велел казнить. Вскоре он устроил второе испытание, выстрелив в свою любимую жену. И снова приказал отрубить головы тем, кто засомневался. Наконец, убедившись, что воины беспрекословно выполняют его приказы, он выстрелил в своего отца Туманя, а все воины последовали его примеру. Так Маодунь сам стал шаньюем. Вскоре под предводительством Маодуня народ хунну достиг большого могущества. Сначала были разгромлены дунху, затем другие кочевые племена: лоуфани, байяны, гяньгуи, хуньюи, кюеше и цайли. После восьми лет непрерывных войн возникло огромное государство нового типа, который впоследствии историки назовут кочевой империей. Она заняла территории от Одроса до Забайкалья, всю современную Монголию, часть Маньчжурии на востоке и земли до озера Балхаш на западе. Юэчжи, вассалами которых еще недавно были хунну, потерпев поражение бежали на запад. Лаошан, сын Маодуня, разгромил их, а из черепа их вождя была сделана чаша для пиров. В 201 году до н.э. Маодунь начал войну с Поднебесной империей. Император Гао-ди сам возглавил войско, отправившееся на битву с хунну. Но его ждала неудача. Кочевники сумели заманить в горное ущелье передовую часть армии, где находился и сам император, и окружить ее. Семь дней они пытались вырваться из окружения, а основные силы китайцев – пробиться к императору, но так и не смогли. Тогда, как сообщает хроника, китайцы смогли подкупить жену Маодуня, и она уговорила шаньюя выпустить императора Гао-ди с войском из окружения. В итоге между китайцами и хунну был заключен договор "о мире и родстве". Договор должна была закрепить женитьба Маодуня на одной из дочерей китайского императора. Но выбранная для этого принцесса отказалась выходить за варвара, говоря, что скорее покончит с собой, чем отправится к хунну. Тогда император Гао-ди срочно удочерил дочь одного из придворных и выдал ее замуж за Маодуня. Позднее, после смерти Гао-ди, Маодянь даже хотел жениться еще и на самой императрице, но она отговорилась тем, что уже "состарилась, силы ослабели, волосы линяют, зубы выпадают". Так в отношениях сюнну и Китая начался сравнительно мирный период. Хотя официальная точка зрения Китая всегда трактовала хунну как вассалов, а регулярно отправляемые им им шелковые и хлопчатобумажные ткани, рис, вино, ценные изделия называла подарками, хунну, несомненно, воспринимали это как дань и считали китайцев своими вассалами. Знатных китаянок еще неоднократно выдавали замуж за знатных хунну. Одна из таких жен, Ван Цян (Ван Чжаоцзюань), выданная за шаньюя Хуханье в 33 г. до н.э., описала свою судьбу в стихотворении: …Рассталась я с дворцом давным-давно В недугах коротаю жизнь мою, Желанья подавляю и мечты, А чувства – чувствам воли не даю Пусть быт и пища непривычны мне И многое здесь чуждо для меня, Но на чужбине я совсем одна, Привычки давние должна менять. С залетной ласточкой себя сравню: Гнездо ее отсюда далеко – В Сицяне, где разливы бурных рек, Где пики гор до самых облаков. О мать родная! О родной отец! Видать, на этом свете правды нет. Как я тоскую, убиваюсь как! Глазам бы не глядеть на белый свет! (перевод М. Басманова). Впрочем, жизнь китаянок среди в северных степях не всегда была совсем уж безрадостной. Сохранились сведения, что знатные хунну строили для своих китайских жен целые дворцы в китайском стиле. Но кем был народ хунну? Какие народы ему родственны? На языке какой группы он говорил? Ответить на эти вопросы трудно потому, что единственные дошедшие до нас слова из языка хунну были записаны китайскими авторами. Иероглифическая же письменность не отражает звучания слов. Китаец, желая записать иноязычное слово, подбирал сходно звучащие иероглифы, но проходили века, произношение этих иероглифов менялось, и со временем уже становилось непонятно, как они читались изначально. Поэтому лингвистическое изучение хунну смогло начаться только после того, как прогресса достигла совсем другая область языкознания – историческая фонетика китайского языка. Древнее произношение китайских слов ученые смогли реконструировать с помощью различных источников. Во-первых, это данные многочисленных китайских диалектов, к котором применили классические методы сравнительно-исторической фонетики. Во-вторых, это анализ рифм в древней поэзии и составленные самим китайцами словари рифм. Дело в том, что китайцы довольно рано стали отмечать, что строчки, рифмующиеся у древних авторов, через несколько столетий перестают рифмоваться. Это вызвало создание пособий для поэтов, где указывалось, какой иероглиф с каким можно рифмовать по канонам классической поэзии. Наконец, фонетическим исследованиям помогли китайские иероглифические записи буддийских терминов, произношение которых в санскрите было известно. Таковы были три источника, позволившие ученым реконструировать звучание древнекитайского языка. Значительный вклад в исследования древнекитайской фонетики внес С. А. Старостин, опубликовавший в 1989 году монографию "Реконструкция древнекитайской фонологической системы". Как изменялось со временем китайское произношение, можно увидеть на нескольких примерах. Иероглиф 山 "гора" в современном пекинском варианте китайского читается как шань, среднекитайское чтение – сан, а древнекитайское – сран. Иероглиф 天 "небо" сейчас звучит как тянь, в среднекитайском звучал как тхиен, в древнекитайском – тхин. "Человек" 人в современном языке жень, в средне- и древнекитайском – нин. "Красный" 赤 в современном языке чи, в среднекитайском чек, в древнекитайском киак. Вспомним, что и само слово сюнну в древнекитайском звучало как хунну. Итак, после установления, как читались иероглифы в древнекитайском, стало возможным выяснить и то, как звучали записанные китайскими авторами слова языка хунну. Выяснилось, что большое количество этих слов имеет тюркские соответствия. Например, слово языка сюнну со значением "небо" китайцы записали как 撐黎*ṭhāŋ-rə̄j, что созвучно пратюркскому *taŋri "небо, бог". Слово 橐駝 *thāk-lhāj "верблюд" соответствует пратюркскому *tạj-lag "верблюжонок", 服匿 *bwək-ṇək "вид сосуда" – пратюркскому *bök-lüg "с пробкой", 駃騠 *kwjāt-d(h)ē "вид лошади" – пратюркскому *Kạtir "мул", 徑路*kēŋh-rāh ‘меч’ – пратюркскому *Kiŋrak. У последнего из перечисленных слов была интересная судьба. Из языка хунну оно было заимствовано в согдийский язык, оттуда – в арабский, оттуда – в персидский, затем – в турецкий и наконец через языки Северного Кавказа пришло и в русский язык, превратившись в кинжал. Тюркские значения обнаружились и у некоторых записанных китайцами собственных имен хунну (稽粥 *kjə̄j-təuk – пратюрк. *Kạtik ‘твердый’, 呼廚泉 *wā-ḍwa-ʒ jwan – пратюрк. *otoči-n ‘лекарь’). Другое доказательство того, что язык народа хунну был тюркским, состоит в том, что около двадцати слов, реконструируемых для пратюркского языка, находят соответствия в древнекитайском. Следовательно, это заимствования из древнекитайского, попавшие в тюркские языки благодаря контактам между китайцами и сюнну. Среди таких слов *gümüλ ‘серебро’(др.-кит. *kəmliw 金 鐐 ‘серебро’), *Tẹmür ‘железо’ (др.-кит. *tiēt-mhwit, диал. tiēr-mwur 鐵 物 ‘железная вещь’), *könüg suv ‘ртуть’ (др.-кит. *köuŋ 汞 ‘ртуть’), *bẹk ‘титул’ (др.-кит. pēk 伯 ‘быть старшим, старейшиной рода’), *sü ‘войско’ (др.-кит. *śwò 戍 ‘охранять границы; пограничный гарнизон’), *biti- ‘писать’ (др.-кит. pit: 筆 ‘кисть для письма’), *kujn ‘свиток, книга’ (др.-кит. kwén 卷 ‘свиток’) и другие. Время существования пратюркского языка, определенное при помощи глоттохронологического анализа, хорошо соответствует времени существования державы сюнну. Все эти данные позволяют считать, что язык хунну как раз и является тем самым пратюркским языком. Установив тюркскую языковую принадлежность хунну, ученые смогли прочитать двустишие на их языке, записанное в одной из китайских хроник. Это двустишие представляет собой прорицание, которое сделал мудрец Фотучэн о том, будет ли успешен поход предводителя одного из племен Ши Ле против другого военачальника – Лю Яо. Помимо иероглифической записи, автор хроники дал приблизительный перевод стихов: "Войско выйдет, Яо будет схвачен". Основываясь на древнекитайском чтении иероглифов, Анна Дыбо предлагает реконструкцию тюркского текста и перевод: Süge taλɨ-t-kan bökö-g göt-ök-ta-ŋ. "Войско заставив выйти наружу, беке [титул] захватите, пожалуй". Здесь данным пратюркской реконструкции соответствуют и грамматические показатели. Но в сохранившихся благодаря китайским историкам данных по языку хунну присутствует не только лексика тюркского происхождения. Удалось обнаружить около десяти заимствований из языка иранской группы, более всего напоминающего хотаносакский язык. В число этих заимствований входит целый ряд титулов (в том числе и титул шаньюя), а также лексика, относящаяся к молочному скотоводству ("кумыс", "молоко", "сливки", "осветленное масло"). Все эти данные позволяют предположить, что народ хунну был тюркоязычным, но в его ранней истории были активные контакты с народом иранской группы. Причем у иранцев было заимствовано молочное скотоводство, и, возможно, в течение какого времени тюрки были в вассальной зависимости от иранцев (об это говорят иранские по происхождению титулы знати). Все это напоминает зафиксированную хрониками (в истории с заложником Маодунем) зависимость хунну от народа юэчжи, которые исследователи считают индоевропейским. Обнаружились в языке хунну и заимствования из других языков, только в меньших количествах. Например, часть титула шаньюя, которую китайцы записали как 若鞮 *ńak d(h)iē и перевели как "почтительный к старшим" (то есть к императору Китая). Это выражение постоянно встречается в цитируемых китайскими историками посланиях шаньюев к китайским императорам. Однако выясняется, что это *ńak d(h)iē, скорее всего, заимствовано из тохарских языков, где слово ńakte ‘бог, господь’ часто использовалось как почтительное обращение к царю. Видимо, предводители хунну вкладывали в этот титул отнюдь не почтение к китайскому императору. История шла своим чередом. Несмотря на дипломатические отношения и браки китайских аристократок с предводителями хунну, между двумя народами постоянно возникали конфликты. Часто хунну совершали набег за Великую стену, порой и китайцы снаряжали армию, чтобы усмирить своих беспокойных соседей. История II века до н.э. – II века н.э. предстает как череда периодически возобновляемых военных действий между китайской империей и кочевым государством хунну. В конце концов, успеха добились китайцы, верные принципу "побивать варваров руками других варваров". Они умело провоцировали столкновения между хунну и другими кочевыми народами: ухуанями, усунями, динлинами. Возникали и междоусобицы внутри державы хунну. В 57 – 46 годах до н.э. произошла война между двумя шаньюям Чжичжи и Хуханье. Хуханье признал себя вассалом Китая (это за него выдали замуж поэтессу Ван Цян). Чжичжи увел свой народ в восточную часть Средней Азии, где некоторое время успешно воевал с окрестными народами, но в 36 году до н.э. потерпел поражение от китайской армии и погиб. В 48 году н.э. остаток державы хунну пережил еще один раскол. Шаньюй Би, предводитель южных сюнну, признал себя вассалом Китая. Северным хунну пришлось уйти дальше в степи. Там их теснили сяньби, динлины и собственные сородичи, поддерживаемые китайскими войсками, поэтому им приходилось кочевать все дальше и дальше на запад. В 370-х годах их потомки пересекли Волгу и устремились в юго-восточную Европу. Византийским и латинским хроникам они известны под именем гуннов. Их предводитель Аттила, который в V веке дошел до французского города Труа, надолго запомнился народам Европы. Какие следы языка гуннов удается найти ученым в языках Европы, вы можете узнать из видеозаписи лекции Анны Владимировны Дыбо. Источник - Полит.ру Постоянный адрес статьи - http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1383423540

Henry H. Howorth "History of the Mongols" Part I "The Mongols Proper and the Kalmuks", London, Longman, Green and Co, 1876 с.700 Примечания к с.25 Среди племен Сорока девяти Знамен (халха-монголов - А.) есть одно под названием Желаид (Jelaid), которое я идентифицирую с Жалаирами (Erdmann's Temujin , 444). Однако предполагалось, что это название Желаид является искаженным от Juriat или Jadejrat - хорошо известным во времена Чингис Хана. Сасанг Сэчен однако отчетливо называет племя Жалаир ((Jalair) (Op.cit., 183). Он также пишет о Халха Жалаир. (Id.207). Несмотря на то, что это название сохранилось у монголов (т.е. халха - А.), я считаю что племя Жалаир, которое часто упоминалось в ранние дни Чингиса, БЫЛО ТЮРКСКИМ. Я так сужу из того факта, что хотя лишь непонятное (obscure) племя жалаиров и сохранилось среди монголов (халха-А.), среди отделений узбеков оно все еще называется Жалаир (Jelair) (Vambery's Travels, 346 Note), хв то же время и Левшин говорит нам, что Жалаиры имеются среди казахов (Kazaks) старшего Жуза (great Horde). Они не были изначально частью собственно казахов, а присоединились к ним примерно в то же время, что и Найманы. Во-вторых, я заметил среди племен, входящих в состав Жалаир, описаных Рашидом, племя Tulangkit, которое может быть сравнено с тюркскими Telengut-ами. В-третьих, Рашид не относит Жалаиров к собственнно "монголам" - ни к нирунам, ни к дарлегинам, а к тем племенам, которые стали (styled) "монголами" в более поздние времена. В-четвертых, они не были независимым племенем, а были рабами "монголов". Все эти факты не являются окончательными - они только добавляют вес на одну сторону весов (wiegh down the balance in one direction ) - пока не накопятся новые свидетельства, и это заключение является чисто предварительным (purely tentative one).

E.Bretschneider, "Mediaeval Researches From Eastern Asiatic Sources v.1 (in 2 vols.)Munshiram Manoharial Publishers Pvt Ltd ISBN 81-215-1003-1 This edition 2001 Originally published in 1887 by Kegan Paul, Trench, Trubner & Co. Ltd., London c.94 ...Китайские средневековые путешественники (описание путешествия Даосского монаха-мудреца Чанг Чунга из Китая в Гиндукуш к Чингиз хану по его приглашению) Ссылка 244. Китайские иероглифы "тунг ло" обозначают, согласно словарям, продукты приготовленные из кобыльего или коровьего молока типа кумыса, кислого молока и т.п. Кумыс, ферментированный напиток, содержащий алкоголь, который готовили монголы (имеются в виду не халха-монголы - прим.А,) и другие кочевники Азии из кобыльего молока был их обычным алкогольным напиток во времена средневековья, а также и раньше, как и в настоящее время. Марко Поло (i. 249) называет его "кэмиз". Рубрук (227, 228) дает детальное описание приготовления "космоса", как он называет этот напиток. Он также отмечает особый вид его, называемый "кара космос" или черный "космос", готовившийся только для богатых (и неизвестного в настоящее время). В Юань-ши (Глава cxxviii)., в биографии кипчакского принца Т'у-т'у-ха (в искаженной до неузнаваемости китайской транскрипции - прим.А.), говорится, что "молоко черной кобылы" (очевидно "кара космос" Рубрука), очень приятное на вкус, посылается от кипчаков ко двору монголов (которые разговаривали на тюркском языке - прим.А,) в Китае. Рубрук (229, 234) описывает еще один прродукт - творог, высушенный на солнце и т.п., который он называет грют, грюйт, или грут (любой казах сразу же узнает курт - прим.А.). Последнее, это по-видимому, правильное произношение, поскольку Потанин ("Монголия", ii. 112), в описании различных видов молочных продуктов, которые формируют основное продовольствие монголов, заявляет, что "курт" (Паллас пишет как "курут") на казахском языке обозначает своего рода сыр, сформированный в твердые пирожки. Монголы вызывают то же самое "арул" (т.е. ничего общего по звучанию с тем как его произносили средневековые путешественники - прим.А,). Рубрук, 240: " Dederunt nobis bibere (Tartari) de lacto suo vacino, a quo contractum erat butirum, acetoso valde, quod ipsi vocant airam." Потанин (l.c., ii. 3) сообщает, что казахи называют кислое молоко "айран"; по-монгольски "арик" ( опять же ничего общего по звучанию с тем, как его произносили средневековые путешественники - прим.А,).

...Многие золотордынские поэты, ученые бежали в спокойный тогда Египет, где правили мамлюки, говорившие на том же кипчакском языке и собиравшие к себе ученых и поэтов как из Золотой Орды, так и североафриканских стран, а также мусульманской Испании, на которую яростно нападали христиане, уничтожая один за другим мусульманские княжества... http://tatarica.yuldash.com/culture/article1197

Xanadu: Marco Polo and Europe's Discovery of the East, by John Man, Bantam Press, London etc. 2009 http://www.amazon.com/Xanadu-Marco-Polo-Europes-Discovery/dp/0553820028/ref=sr_1_2?s=books&ie=UTF8&qid=1381719219&sr=1-2&keywords=Xanadu p.17 ...Kublai was no stranger to Christianity, which, being the religion of all Europe, had to be a powerful force. For a couple of centuries, the heretical sect of Nestorians had been active in his realm. Indeed, his mother Sorkaktani had been a Nestorian; and there had been no better example, for she was one of the most influential people, let alone women, of her time. A non-Mongol, a member of the Turkic-speaking Kerait tribe, Sorkaktani was the wife of Genghis's son Tolui and the mother of two emperors (Kublai and his predecessor Monkhe) and ruler of Persia, Hulegu. From her Kublai learned an important lesson: never let one religion dominate, or you will alienate the others. She had even founded one of the Bukhara's "pious endowments". A Christian giving money for a Muslim madrassa! There's a lesson in tolerance and generosity... Перевод дам попозже.

Xanadu: Marco Polo and Europe's Discovery of the East, by John Man, Bantam Press, London etc. 2009 http://www.amazon.com/Xanadu-Marco-Polo-Europes-Discovery/dp/0553820028/ref=sr_1_2?s=books&ie=UTF8&qid=1381719219&sr=1-2&keywords=Xanadu p.17 ...Kublai was no stranger to Christianity, which, being the religion of all Europe, had to be a powerful force. For a couple of centuries, the heretical sect of Nestorians had been active in his realm. Indeed, his mother Sorkaktani had been a Nestorian; and there had been no better example, for she was one of the most influential people, let alone women, of her time. A non-Mongol, a member of the Turkic-speaking Kerait tribe, Sorkaktani was the wife of Genghis's son Tolui and the mother of two emperors (Kublai and his predecessor Monkhe) and ruler of Persia, Hulegu. From her Kublai learned an important lesson: never let one religion dominate, or you will alienate the others. She had even founded one of the Bukhara's "pious endowments". A Christian giving money for a Muslim madrassa! There's a lesson in tolerance and generosity... Перевод дам попозже.

РУИ ГОНСАЛЕС ДЕ КЛАВИХО ДНЕВНИК ПУТЕШЕСТВИЯ В САМАРКАНД КО ДВОРУ ТИМУРА (1403-1406) HISTORIA DEL GRAN TAMORLAN ...Сеньор Тамурбек, покорив царство Самарканте, находящееся по ту сторону реки, захотел перейти на эту сторону, чтобы завоевать царство Хорасанское, и приказал построить на этой реке большой деревянный мост на лодках, а когда он и его люди перешли через него, приказал разрушить, а [потом] при возвращении в Самарканте опять велел строить, чтобы перейти со своим войском. По этому мосту перешли [реку] и посланники. Говорят, что он приказал, как только перейдет его войско, [вновь] сломать его. А этот мост не идет от одного берега до другого, а, начавшись с одного конца, тянется долго до того места, где лошади и стада смогут перейти [реку] вброд; а от этого места и дальше уже нет моста. Здесь, около этой великой реки, на равнине Александр (Македонский) сразился с Пором, царем Индии, когда победил его 360. В тот четверг, когда посланники подъехали к этой большой реке, перешли на ее другой берег. И в тот же самый четверг, когда посланники подошли к этой великой реке, вечером они были уже в большом городе, называемом Термит (Термез) 361; прежде он относился к Малой Индии, а теперь к империи Самарканте, так как был завоеван Тамурбеком. За этой рекой простирается царство Самарканте, а земля его называется Могалия (Моголистан) 362, а язык мугальский, и этого языка не понимают на этой стороне реки, так как все говорят по-персидски и понимают друг друга, ибо разница между [местным] языком и персидским небольшая. Письмо же, которое используют самаркантцы, [живущие] по ту сторону реки, не разбирают и не умеют читать те, что живут по эту сторону, а называют это письмо могали. А сеньор при себе держит нескольких писцов, которые умеют читать и писать на этом [языке] 363. Земля этого царства Самарканте очень населена, а почва [там] плодородная и всем богата. На этой большой реке есть обычай, который сеньор требует соблюдать: как только он перейдет с одного /40б/ берега на другой, то после него никто не имеет права [99] пройти по мосту и тотчас его ломают. А по реке ходят лодки и перевозят людей с одного берега на другой, и никому из Самаркантского царства не разрешается переезжать на лодке [на другой берег], если он не покажет грамоту или указ с разъяснением, откуда и куда направляется, даже если бы он был и из соседних [владений]. А кто хочет перебраться в царство Самарканте, может это сделать без предъявления какой-либо грамоты. К этим лодкам царь приставил большую стражу, и она собирает значительную пошлину с тех, кто пользуется ими. А эта стража у реки поставлена вот для чего: сеньор привел в самаркантскую землю много пленников из завоеванных им стран для поселения здесь, так как он прилагает много сил для многолюдства и возвеличения ее, [а стражников он поставил для того], чтобы [эти люди] не разбегались и не возвращались в свои земли. И даже когда ехали посланники, они встречали людей сеньора в Персидской и Хорасанской землях, которые, если находили сирот или бездомных или каких-либо бедняков, мужчин и женщин, не имевших ни дома, ни имущества, то силою брали их и уводили в Самарканте для поселения там. Так, одни вели корову, другие осла, барана или двух овец или коз, и когда приходили на [указанное] место, то [местный] совет обеспечивал их [необходимым] по указанию сеньора. И таким образом, как говорили, сеньор привел в Самарканте около ста тысяч лошадей, если не больше... Т.е. совершенно ясно, что в Самарканде (во времена Тимура когда был написан этот текст) разговаривали на тюркском (испанец Клавихо его называет "мугальским"), а не халха-монгольском языке.

Т.е. у батыра из Сокровенного Сказания - тюркское имя: http://books.google.com/books?id=2Pdu0mogJ2QC&pg=PA233&lpg=PA233&dq=Guyigunek&source=bl&ots=ykhAAlD_bq&sig=-BARBnvpX8rLKdxO_N_72cfSIfE&hl=en&sa=X&ei=CVIuUomtMe-w4AP5tYAQ&ved=0CCsQ6AEwAA#v=onepage&q=Guyigunek&f=false

"Cathay and the Way Thither - Being a collection of Medieval Notices of China" - Translated and edited by Henry Yule, new edition, revised throughout in the light of recent discoveries by Henri Cordier. Volume I. Munshiram Manoharlal Publishers Pvt. Ltd. 1998, First published 1916 by Hakluyt Society, London. p.148, 1 ...Che-lu-ku, second son of Jin tsung, was dethroned by his son-in-law Kuchluk, chief of the Naimans, a Turkish tribe, subjugated later by the Mongols of Genghis Khan; see Notice of the Kara Khitai or Si Liao in Mediaeval Researches form Eastern Asiatic Sources, by E. Bretschneider, i. с.148, сноска 1 Перевод: ...Che-lu-ku, второй сын Jin tsung-а, был свергнут с трона (кара-китаев- А.) своим зятем, Кучлуком, главой найманов - ТЮРКСКОГО племени, позднее покорившемуся (т.н.) монголам Чингиз хана; см. Notice of the Kara Khitai или Si Liao в Mediaeval Researches form Eastern Asiatic Sources, автор E. Bretschneider, i. Henry H. Howorth "History of the Mongols, from the 9th to the 19th century". Part I "The Mongols Proper and the Kalmuks", London, Longman, Green and Co, 1876 Chapter VII. Chakhars and the Fourty-nine Banners. p.394 The Naimans NAIMAN means seven in Mongol, AND THIS TRIBE HAS NOTHING TO DO WITH THE NAIMANS OF THE DAYS OF JINGIS, WHO WERE TURKS.... Перевод Найман означает семь по монгольски (восемь - А.), и это племя (у халха-монголов - А.) не имеет ничего общего с найманами времен Чингиз хана которые были тюрками... с.693 Перевод ...Я отослал к доказательству того что найманы были тюрками к этим заметкам, и сейчас я их представлю: Шмидт и Д'Авезак склонились к мнению, что они были монголами, опираясь почти полностью на тот факт, что одно маленькое и неизвестное племя Сорока-девяти Знамен все еще называется найман. И я не знаю ни малейшего свидетельства помимо этого в поддержку такого вывода. Теперь, найман означает "восемь" по-монгольски, но это совпадение в названии очень мало что доказывает, в то время как свидетельства того, что найманы, против которых воевал Чингис, были тюрками, кажется мне неопровержимыми. С одной стороны мы имеем маленькое племя восточных монголов под названием найман, а с другой - несколько очень значительных племен у тюрков с таким же названием. Одно из отделений узбеков называется уйгур-найманы. Узбеки являются типичными тюрками. Так же как и казахи. ... Далее на 3-х страницах Х.Х.Ховорт приводит доказательства тюркоязычия найманов времен Чингис Хана: NOTES, CORRECTIONS, AND ADDITIONS p.693 ...I have remitted the proof that the Naimans were Turks to these notes, and I will now adduce them:- Schmidt and D'Avezac have leaned to the opinion that they were Mongols, relying almost entirely on the fact that a small and obscure tribe of the Forty-nine Banners is still called Naiman. Beyond this, I do not know of a tittle of evidence to support such a conclusion. Now, as Naiman merely means eight in Mongol, this coincidence in name proves very little, while the evidence that the Naimans against whom Jingis fought were Turks seems to me irresistible. In the first place, if there is a small tribe of Eastern Mongols called Naiman, there several very important tribes of Turks so called. Thus one division of the Uzbegs is called the Uighur Naiman. The Uzbegs are typical Turks. So are the Kazakhs (Kirgiz Kazaks). According to M.Spassky whose account has been abstracted by Klaproth, * we find a tribe of Naimans consisting of 35,000 families, another of 4,000 families, a tribe of Naiman-Kungrat of 15,000 families , and another of Baganalin-Naiman of 6,000 families. Rytchskof divides the Middle Horde into four sections, of which he says that of Naimans is the most powerful. Falk also says that its most important tribe is that of the Naimans. Again let us turn to another confederacy of Turks, namely, the proper Kirghises or Buruts. We find them from Captain Valikhanov's description of Sungaria, translated by Mitchel, that tribes of Naimans have joined them. Here, then, is a large array of Turkish tribes called Naiman to set against the obscure tribe of Mongols. Let us now go somewhere further. Levchine, whose account of the Kirghiz Kazaks is the most detailed and reliable, tells us the Naimans do not belong to the primitive confederacy of the Kazaks, but joined them at the time the Jelairs, Karluks, and other tribes did so. Valikhanov describes the Naimans among the Kirghises as an alien tribe who have joined them. These statements show that the present Naimans are fragments of a former race which has been scattered, and when we consider the Kazaks and Kirghises were in immediate contatct with the old area occupied by the Naimans in the times of Jingis, we are let irresistibly to the conclusion that these fragments are the descendants of the Naimans, and that therefore the Naimans are typical Turks. On turning to another class of evidence, namely, the linguistic, we shall find that the names borne by old Naiman chief, the only relics we have of their language, were Turkish. Thus the earliest of the Naiman sovereigns on record was Inandj Belgeh Buku Khan. Inandj is a Turkish name, meaning believing, and is derived from the verb inanmak, to believe; Belga is also Turkish, and means wise, being derived from bilmek. Bugu or Buku is the same as bogha, which in Turkish means a bull. It was the name of the famoyes king of the Uighur Turks, to whom I shall refer presently.* (Klaproth, Nouv.Journ.Asiatique, xiv. 358). Inandj left two sons named Bai Buka and Buyuruk. The former of whom is generally referred to by his Chinese title of Tai-wang, corrupted by the Mongols into Tayang. Buyuruk is a title in Turkish meaning commander, and we are told was borne (like that of Kushluk, which in Turkish means powerful, or that of Khan, which is common to Turks and Mongols) by all Naiman chiefs. + (D'Ohsson, i.57). One of the Naiman generals was called Sairak. He was surnamed Kuksu, which we are told was the Turkish for one with a pain in the chest. ++(Id. i.57 Erdmann's Temujin, 239). But the most important fact is the statement of Raschid, who when speaking of the Bayauts, tells us that one of their chiefs was named Ungur Kaisat, and adds that Kaisat in the Naiman tongue (i.e. in the Turkish) was equivalent to Bekaul (i.e. in the Mongol) (Id., 235). Von Hammer translates Kaisat by the carver or chief of the kitchen. (Erdmann, 272). Ede Tukluk is named as one of the Naiman chiefs (Id., Note 81). Raschid tells us this name is Turkish for he who knows the seven parts of wisdom. **(von Hammers' Ilkhans, i.18, and Id., Note 3). These several facts make it almost certain that the Naimans were Turks. I may mention that the place in the Naiman country called Sehets in the text, page 20, line 15, also occurs in Raschid's account of the Mekrins ++(Erdmann's Temujin, 186) who lived near the country of Bishbalig, so that it probably represents some place on the southern frontier of the Naiman country...

В Сокровенном Сказании (в переводе Ургунге Онона) использовано тюркское название сокола: 546. ...Guyigunek is the name in the Orkhon Turkish dialect of a mouse-catching falcon; its scientific name is buteo vulgaris (see Eldengtei et.al 1980, pp.208-209). ...Гуйигунек является названием на орхоно-тюркском диалекте охотничьего сокола - его научное название buteo vulgaris

Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890 - 1916гг.) Чжунгары — народ монгольского происхождения. Когда они поселились в Чжунгария — с достоверностью неизвестно, но уже в китайской истории Северных дворов (307-581) указано, что по северную сторону Тянь-Шаня жили тэлэсцы, пришедшие или из южной Гоби, или из долины Селенги. В 374 г. в Чжунгария вторглись жеужани, которые прошли через Бэй-шань, объединили разрозненные тэлэсские или гаогюйские (т.е. древние племена теле - А.) поколения и остатки северных хуннов и, двинувшись на восток, образовали огромное царство от Тарбагатая до границ Кореи. Власть жеужан над Чжунгария была, впрочем, номинальной, и гаогюйцы чувствовали себя полными хозяевами в Чжунгария и Притяньшанье, где они казнили ставленника своих повелителей Мын-мина (432 г.). В 508 г. чжунгары на голову разбили жеужан при Лоб-норе, а в 521 г. совершенно прогнали их на юг в Куку-нор. В 535 г. с Алтая в Чжунгария спустились тукиэсцы (т.е. тюрки - А.) и, разбив гаогюйцев, присоединили их к образованному ими ханству. В 585 г. Тукиэсское (т.е. Тюркское - А.) ханство распалось на западное и восточное, причем вся Чжунгария вошла в состав западной орды, владения которой захватывали, кажется, и нынешнюю Кашгарию. Восточная орда была скоро покорена "китайцами" (которыми тогда правили тюрки-кочевники - А.), между которыми и западной ордой начались постоянные столкновения. В 653 г. китайские войска победоносно доходили до Тарбагатая и Илийской равнины. Чжунгария вошла в состав Китая, была разделена на приставства, управляемые "китайскими" наместниками, и из нее был образован округ Тин-чжоу (702). Вскоре после этого, во время войны "китайцев" с "уйгурами" (до 844 г.), Чжунгария перешла во владение последних, составляя одно или несколько мелких ханств и княжеств, на которые была в то время разделена и сама Уйгурия. В 1 120 годах в южной Чжунгария появляется некто Елюй-Даши, ставший во главе остатков киданьского племени. Двинувшись на северо-восток и покорив киргизов, усилившись соседними тюркскими родами, предводитель этот подчинил ce6е всю Чжунгария, бассейн Балхаша, Кашгарию, часть земель между Аму-Дарьей и Сыр-Дарьей и образовал Кара-киданьскую империю, которая в 1218 г. вошла в состав империи Чингисхана, причем Чжунгария образовала часть Джагатаева улуса. В 1368 г. "монголы" были изгнаны из Китая; сведения о состоянии и судьбе Чжунгария за время их господства весьма недостаточны и малоизвестны. Можно только с уверенностью сказать, что отуречение коренного населения Кашгарии и южной Чжунгария и заселение свободных земель этих местностей "монголами" и "омонголенными" племенами (отуречение монголами!!! - с ума сойти можно от этих историков! - А.) продолжалось и при "монгольской" династии. Уже в начале XIV в. кочевые племена, населяющие северные земли Джагатаева улуса, стали обнаруживать признаки самостоятельности. Среди них появляются вожди, которые ведут ожесточенную борьбу с соседями — китайцами, ойратами. Ойраты, теснимые с востока монголами, после неудачной попытки завладеть южной Чжунгария, двинулись вниз по долине Черного Иртыша и на юг в Куку-нор. В первой половине XVII в. ойраты, объединенные в руках Хатайуту Хару-хула и его сына Батур Хун-тайши (1634-1653), распространили свою власть на западе до реки Чу. В 1660 г. чжунгарийское ханство, под властью Сэнгэ, простиралось на север до Красноярска. После смерти Сэнгэ, убитого своими братьями в 1671 г., мстителем является его единоутробный брат Галдан Бошокту, который изгоняет своих дядей,овладевает Восточным Туркестаном (1679) и Ала-Шанем (1676-78). В 1686 г. Галдан покорил тянь-шаньских каракиргизов и проник в Фергану до Сарыкола, а в 1688 г. пошел на Халху, которая, не имея возможности бороться самостоятельно, просила покровительства Китая. Последний принял на себя удары чжунгарийцев; в сражении у урочища Улан-бутун Галдан был разбит войсками богдыхана Кан-си и бежал на север. Второй поход Галдана был более удачен, но когда во главе китайских войск явился сам Кан-си, Галдан был вновь разбит, бежал и отравился (1697). После поражения Галдана в Халхе все земли до Иртыша перешли в руки его восставшего племянника Цэван-Рабана, который, признав сначала суверенитет Китая, вслед за сим начал против него враждебные действия, разбил китайцев и взял город Хами, пытался захватить Тибет, но, после неудачных попыток, должен был вновь признать себя вассалом Кан-си. При Шуно-дома к Чжунгария был присоединен Ташкент (1723); при Галдан-Цэрэне была новая попытка отложиться от Китая, при нем же был поход чжунгаров на север (1741). После смерти Галдан-Цэрэна Чжунгария стала очагом междоусобий, подготовивших быстрое падение этого царства, в судьбе которого видная роль принадлежит известному в истории Сибири Амурсане. Образ действий последнего привел к страшной мести со стороны китайцев: они произвели поголовное избиение чжунгар и калмыков, часть которых бежала в Тибет, Кашгарию и Россию, а страна вошла окончательно в пределы империя Цянь-луна. Одновременно с Чжунгария был занят китайцами и Восточный Туркестан. По занятии чжунгарийской территории китайцы ввели в ней свое управление, завели в стране военные поселения, переселили туда преступников и бедняков, не имевших земель в Китае, а также дунган и таранчей. Под влиянием восстания дунган в Кашгарии и в Чжунгария в 1865 г. вспыхнуло волнение и началось истребление китайцев и маньчжур, причем погибло более полумиллиона душ и разрушены все поселения китайцев, а в долине Или образовалось особое Таранчинское султанство, с Абиль-оглой во главе. В 1871 г. ханство это было занято нами и возвращено в 1881 г. китайскому правительству. Постоянные междоусобные распри, борьба различных народностей и переменное господство одного племени над другим служили причинами постепенного уменьшения населения Чжунгария, состоящего ныне из конгломерата различных племенных осколков. Ныне население состоит из сартов, называемых таранчами, сибо и солонов, каракитайцев, дунган, киргизов, калмыков и монголов. Общая численность населения не достигает и одного миллиона душ, причем на долю Илийского округа приходится около 170000 душ, а на долю Тарбагатайского округа — около 130000 душ. В настоящее время часть северо-восточной Чжунгария входит в состав Кобдосского округа Монголии, часть, лежащая к югу от 45 1/2 параллели, причисляется к китайской провинции Гань-су-синь-цзянь, а округа Илийский и Тарбагатайский образуют особые административные единицы, управление которыми в важнейших случаях контролируется генерал-губернатором Гань-су-синь-цзяна, имеющим пребывание в Урумци. Административное управление Илийского края сосредоточено в городе Суй - дин-чэне (Суй-дун, см.). Из других пунктов более важные — Кульджа (см.), Лаоцжун, Токианцзы, Чин-хао-хоцзи. Главным административным центром Тарбагатайского округа является Дурбульджин (см. Тарбагатай), где живет хэбэй-амбань, и Чугучак (см.). Литература. Матусовский, "Географическое описание Китайской империи"; Костенко, "Туркестанский край"; его же, "Чжунгария"; Валиханов, "Очерки Чжунгарии"; Пржевальский, "От Кульджи за Тянь-Шань на Лобнор"; его же, "Третье путешествие в Центральную Азию"; его же, "Четвертое путешествие в Центральную Азию"; Певцов, "Путевые очерки Чжунгарии"; Грум-Гржимайло, "Описание путешествия в Западный Китай"; Певцов, "Труды Тибетской экспедиции"; Потанин, "Очерки северо-западной Монголии"; Голубев, "Заилийский край"; Ошанин, "Очерки Заилийского края"; Иакинф Бичурин, "Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана"; Бретшнейдер, "Mediaeval researches etc."; Риттер, "Землеведение Азии" (II); Иакинф Бичурин, "Собрание сведений о народах Средней Азии"; Deguignes, "Histoire générale des Huns, des Turcs, des Mogols et des autres Tartares". Л. Бородовский.

Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890 - 1916гг.) Калмыки (от тюркского слова "калмак" — отделившийся, отставший). — Так называют западную ветвь монголов, местообитание которой — отчасти в пределах Российской империи, в Калмыцкой степи (см.), между Волгой и Доном, в Алтае и т. д., отчасти в Зап. Китае, где, впрочем, название Калмыки неизвестно. Китайцы делят монголов на восточных — юань, и западных — олотов, которые у самих монголов называются элюты (ölö t) и распадаются на четыре племени, или подразделения: чжунгары (зюнгары), тургуты (торгоуты), хошоты (хошоуты) и дурботы (дурбюты, дербеты). Из них всего далее на 3 распространялись торгоуты (и лишь отчасти дурбюты и хошоты). В XVII веке они двинулись на север, и в 1630 г. авангард их достиг берегов Волги; за ним вскоре последовали и другие орды (см. ниже, Калмыки в России). Китайское правительство было очень озабочено уходом из его владений массы кочевников и уговаривало их вернуться; но увещания его остались без последствий. Во второй половине XVIII в. Калмыки сами решили возвратиться в долину Или. В 1755 г. были волнения в Илийской провинции, вызвавшие приход китайских войск и бегство различных племен. Многие дурбюты и хошоты двинулись в пределы России и, поселясь в той же Заволжской степи, где кочевал и торгоутский хан Убаши, причиняли значительные беспокойства всем своим соседям. Это обстоятельство в связи с другими причинами (см. Калмыки в России) побудило Калмыки к возвращению в пределы Китая. По-видимому, они полагали, что после усмирения Чжунгарии там осталось мало китайских войск и им удастся захватить без труда всю эту область; поход же туда казался им легким, так как они могли надеяться, что их громадная орда не встретит в пути серьезных препятствий. Весною 1771 г. (33000 киб., до 169000 д.) они двинулись через Урал и Киргизскую степь к оз. Балхашу. Не тронулись только те Калмыки, которые жили на правом берегу Волги и не могли присоединиться к прочим по случаю разлива реки. Потомки их живут до сих пор в России под именем заволжских, донских, ставропольских Калмыки Остальные Калмыки после многих потерь и лишений в течение 8 месяцев дошли до китайской границы. Исход Калмыки вызвал преследование их со стороны русских отрядов, оставшееся без результатов; гораздо более вреда причинили Калмыки киргизы Малой, Средней и Большой Орды, воспользовавшиеся случаем, чтобы пограбить переселявшихся. Напирая со всех сторон, они загнали Калмыки в песчаную пустыню около оз. Балхаша, где масса людей и скота погибла от голода и безводия. Добравшись наконец до пределов Китая (Чжунгарии), Калмыки встретили здесь китайские войска, и им ничего не оставалось, как отдаться в безусловное подданство китайского императора. Император Дзянь-Лунь приказал принять своих новых подданных "с примерным человеколюбием" — дать им помощь юртами, скотом, одеждой и хлебом и разместить их по кочевьям. Из 169000 душ, вышедших из России, добралось до Китая не более 70000; остальные были убиты, погибли от голода и болезней или были захвачены в плен и проданы в неволю. Беглецы были поселены китайцами отчасти в Харашаре, по берегам Большого и Малого Юлдуса (на Ю.В. от Или), отчасти в Тарбагатае (по южному его склону). Калмыки (элюты) живут также, под именем урангов (русские ошибочно называют их уранхайцами), в Китайском Алтае, между долинами Кобдо и Булунгуна, а дурбюты — около оз. Убса-нор, в долинах Бухумурена и Кобдо; кроме того, хошоты и джунгары встречаются еще в Алашане, а хошоты и торгоуты — около Куку-нора и в Цайдаме. Есть даже одна колония их, по слухам, в Южном Тибете. Под именем алтайских Калмыки смешиваются разные тюрко-монгольские племена Южного Алтая, относящиеся к типу горных кочевников и занимающиеся, кроме скотоводства, еще земледелием и звероловством. Собственно Калмыки (торгоуты) живут здесь в горных долинах Буягуна и Чингиля, и в отличие от тарбагатайских "цохор-торгоутов" известны под именем "табын-сумын-торгоут" (пятисумынные). Большая часть южно-алтайских инородцев относятся к "теленгитам" (см.) и хотя имеют монгольский тип, но говорят тюркским языком. Они шаманисты или христиане; магометанство и буддизм их не коснулись. Всего Калмыки предполагают свыше 600000: из них 2/3 в пределах Китая. В Алтае Калмыки и теленгитов числится до 18000. Кроме того, некоторое число Калмыки живет еще в Семиреченской обл., около Верного и оз. Иссык-куль. — Наиболее известны приволжские Калмыки, сохранившие как монгольский тип, так и язык и веру (буддизм). Калмыки среднего роста, коренастого сложения; относительно большая, широкая голова с плоским, скуластым лицом; черные прямые волосы; жидкая, поздно вырастающая бородка; узковатые "калмыцкие" глаза; приплюснутый при корне нос; смуглый желто-красноватый цвет кожи (у мужчин). Образ жизни — кочевой, хотя Калмыки отчасти занимаются садоводством и земледелием, а также рыбной ловлей; живут в кибитках (см.); несколько кибиток образуют аймак, а группа аймаков — улус или хошун. В Китае хошуны управляются ванами (князьями). В Калмыцкой степи Мало-Дербетовский улус населен потомками дербетов, или дурбютов, Мочажный ул. — смесью всех местных племен, Хошеутовский — хошоутами (с примесью торгоутов), остальные пять — торгоутами с примесью (в Икицохуровском улусе) хошоутов (юйт) и чжунгар. В Ставропольской губ. находится девятый улус, Больше-Дербетовский, и часть Мало-Дербетовского (около 6000 д.). В Донской области Калмыки живут в бывшем Калмыцком (ныне Сальском) окр., в степи между Салом и Манычем, и состоят в звании казаков; они происходят от 10000 дурбютов, поселенных здесь по желанию Петра I ханом Аюки для защиты области; теперь их числится около 25 тыс. — Ср. Ивановский, "Монголы-торгоуты" (в "Трудах Антропол. отд. Общ. любит. естествоз.", Москва, 1893). Д. А. Калмыки в Poccиu. Впервые некоторые из Калмыки, проникшие в Сибирь, официально заявили о себе русскому правительству при Василии Шуйском и просили о принятии их в русское подданство. Значительная калмыцкая орда, в составе которой, по сказаниям калмыцких летописей, входило до 50000 кибиток, оставила Чжунгарию (см.), под предводительством Хоурлюка, в 1618 г. Дойдя к С. до Тобола и подобрав прежде выступившие мелкие калмыцкие орды, она в 1630 г. достигла берегов Волги. Все наши исследователи истории Калмыки держались до сих пор того мнения, что народ этот пришел к нам в силу печальной для него необходимости: в начале XVII в. в Чжунгарии последовательно появлялись энергичные и деятельные князья (Харахула, сын его Батур-хун-тайчжи и др.), которые стремились объединить разрозненные чжунгарские поколения под одною властью; не желая утратить самостоятельность и подчиниться этой власти, Хо-урлюк собрал своих данников и перекочевал с ними в Россию. Мнение это не подтверждается, однако, ни частными заметками новооткрытых монгольских и калмыцких летописей, ни вообще духом кочевых народов. В начале XVII в. в Чжунгарию действительно явился целый ряд князей-собирателей, но совершавшееся ими объединение нисколько не было стремлением к единодержавию. По обычаям чжунгарских племен, образование ими союза и, следовательно, признание над собою главенства того или другого вождя не налагало подданических обязанностей на подчиняющихся. Этот глава не имел права ни собирать дань с признававших его власть племен, ни даже вмешиваться в дела их внутреннего управления; он был только предводителем, под руководством которого совершались набеги. Союзы эти иногда ознаменовывали свое существование составлением общеобязательных постановлений; но издание их было делом общего соглашения, хотя и предпринимаемым по инициативе главы союза. Таким главой был и Хо-урлюк, занявший под свои кочевья свободные степи, которые Россия уже привыкла тогда считать своею собственностью. Эта перекочевка Калмыки совершалась, несомненно, с общего ведома и согласия чжунгарских князей; оттого-то и велась она последовательно, медленно и самоуверенно. В 1623 г. тобольский воевода Годунов, получив известие о перекочевке Калмыки к вершинам Тобола, послал боярского сына Черкасова, чтобы привлечь их на свою сторону; но Калмыки восстали против него и едва не избили все посольство. Это обстоятельство показывает, что калмыки вступили в русские пределы вовсе не угнетенными, не спасаясь от преследований стремившихся подчинить их своей власти чжунгарских владык, но готовыми постоять за свою независимость. Занятие ими берегов Волги в период 1630-1632 гг. было только временным. Главный юрт их в эту пору постоянно находился за Уралом, и отсюда в 1640 г. Хо-урлюк ездил в Чжунгарию на сейм князей. По возвращении его Калмыки начали предпринимать разбойнические движения к Поволжью. В одно из таких движений Хо-урлюк напал на Астрахань и был убит под ее стнами. По смерти Хо-урлюка владычество над Калмыки перешло в руки старшего сына его, Шукур-Дайчина, и последний в 1645 г. отправиться в Тибет, чтобы получить от далай-ламы утверждение в своем звании. Между тем в 1646 г. некоторые из мелких калмыцких князьков отправили посольства в Астрахань и просили покровительства России. Нет сомнения, что они выставили себя знатными князьями и надавали русским много обещаний; в наказе, данном астраханским воеводам в том же 1646 г., говорилось поэтому, что "великий государь калмыцких Шукур-Дайчина и прочих калмыцких таштей с их улусы изволит держать в своем государском милостивом призрении". Между тем, первым делом Шукур-Дайчина по возвращении его из Тибета (1654) было нападение на русские земли. Только в 1655 г. была взята первая шертная запись, по словам которой Калмыки клялись быть верными подданными русского царя. Из рассмотрения калмыцких исторических документов оказывается, однако, что Калмыки никогда не придавали значения ни этой, ни последующим отбиравшимся от них многочисленным шертям, потому что точное содержание этих шертей оставалось для них неизвестным. Шерти писались на русском языке, с переводом на татарский, но оба эти языка были одинаково чужды и непонятны Калмыки Правление Дай-чяна, как и сына его Пунцука, замечательно в истории Калмыки, главным образом, объединением и сплочением многочисленных калмыцких племен, перекочевавших из Чжунгарии. В 1672 г. вступил в управление Аюка, разбил своего дядю Дугара, захватил его вместе с сыном его Цэрэном, оклеветал их обоих перед русскими и, отправив их в Москву, завладел их улусами. Цэрэн, будучи привезен в Москву, принял здесь крещение и получил титул князя Дугарова; но его увещания удержать от своеволия Аюку не были даже обследованы правительством. Между тем Аюка продолжал распространять свою власть и обессиливать прочих калмыцких владельцев. Два брата его возбудили междоусобную распрю, и один из них просил для защиты стрелецкий полк. Близ Черного Яра они сошлись для битвы, но Аюка убедил их помириться, после чего все трое, соединив свои войска, напали на стрельцов и всех их перерубили. Бунт Стеньки Разина воспрепятствовал русским наказать за это Калмыки В 1674 г. русские просили Аюку помочь в их "промысле над Азовом и неприятельскими крымскими юртами", но Аюка этой просьбы не исполнил. Калмыки и подвластные им татары постоянно производили нападения на русских, "брали их в полон и учуги разоряли". Сообщение с Астраханью было в эти годы крайне затруднительно: от Царицына до Астрахани ездили только многочисленными компаниями, да и то лишь водяным путем. С 1684 г. Аюка перенес свои военные действия за Урал: воевал с киргиз-кайсаками, потом покорил туркменов мангышлакских; к этому же периоду относятся его войны с дагестанцами, кумыками, кабардинцами и кубанцами. Около 1690 г. далай-лама прислал Аюке ханский титул и печать; Аюка принял эти пожалования, не спрашивая русского царя и даже не извещая его о своих сношениях с Тибетом. Это не оскорбляло Петра Вел., а, напротив, как бы вселяло в него уверенность в силах Аюки. Когда в 1697 г. Петр Великий уезжал за границу, он отправил к Аюке особое посольство с просьбой охранять русские границы. Русские, с своей стороны, обязались помогать Аюке пушками и выдавать ему ежегодно по 20 пд. пороха и 10 пд. свинца, а также без согласия его не крестить Калмыки, под опасением пени за окрещенных. Число Крещеных Калмыки, однако, постоянно возрастало; в 1703 г. для них устроено было русскими особое поселение с церковью на р. Терешке, но в конце 1704 г. оно было разрушено по приказанию Аюки. В 1706 г., при усмирении астраханского бунта, Аюка вызвался помогать правительству, но при этом сам разорил и разграбил астраханские слободы. В 1707 г. Калмыки отправились было в числе 3000 чел. в войну против шведов, но от Москвы воротились назад и по дороге увели с собою до 100 семей из разных русских деревень. В 1708 г. Калмыки в соединении с башкирами сожгли более 100 сел в Пензенской и Тамбовской губ. В 1709 г. Аюка вызвался помогать кн. Хованскому в искоренении шаек бунтовавших донских казаков (булавинцев и некрасовцев), но на возвратном пути разорил русские деревни и увел в свои улусы около 1000 чел. русских. В 1714 г. к Аюке явилось из Пекина китайское посольство; калмыцкий хан официально заявил перед ним о своих симпатиях к Китаю и розни с Россией. В 1715 г. кубанский султан Бакта-Гирей напал на Калмыки и так разграбил их улусы, что сам Аюка едва успел спастись в Астрахань, под защиту русских полков, собранных тогда для похода в Хиву под начальством кн. Бековича-Черкасского. Русские выступили на защиту Аюки, но не стреляли по татарам. Аюка, недовольный этим, послал в Хиву извещение о движении русских, что повлекло за собою гибель Бековича. Сохранившаяся от этого времени переписка Аюки с астраханскими воеводами поразительна по своей надменности; каждая его бумага носит имя указа. Только новый губернатор, А. П. Волынский, впервые возвратил Аюке присланный от него указ и этим пресек навсегда старую повелительную форму. Петр Вел. думал, что дерзость Калмыки обусловливается не общими чертами их характера, а только личностью их вождя, Аюки; поэтому он заботился лишь о том, чтобы преемник калмыцкого хана не был таким энергичным и умным. Отправляясь в дербентский поход, летом 1722 г., Петр Вел. посетил Калмыцкую степь и наметил в будущие ханы племянника Аюки, Дорчжи Назарова, бездарного и не пользовавшегося никаким влиянием в народе. В 1734 г. умер Аюка, и после его смерти явилось четыре претендента на ханство: 1) Дорчжи Назаров, предназначенный в ханы русским правительством; 2) Дасанг, внук Аюки от старшего сына, которому ханство принадлежало по калмыцкому обычаю, 3) Цэрэн-Дондук, старший из живых сыновей Аюки; 4) Дондук-Омбо (см.), внук, любимец и воспитанник Аюки. На стороне последнего стояла вдовствующая ханша, Дарма-Бада, которой хотелось выйти замуж за своего внука; сам Дондук-Омбо был человек предприимчивый, храбрый, проницательный и хитрый. Сенат предписал Волынскому объявить ханом Дорчжи Назарова и при этом взять в заложники его сына; но когда Волынский прибыл в степь, там царила власть Дарма-Балы и Дондук-Омбы. Дорчжи Назаров отказался от принятия ханства и убежал. В степи был собран сейм, на котором все князья согласились предпринять поход на Россию и дали присягу в полном повиновении Дарма-Бале. Предупреждая опасное для русских избрание на ханство Дондук-Омбы, Волынский, на свой страх, согласился на разные уступки и добился того, что наместником ханства был провозглащен Цэрэн-Дондук. Затем Волынский взял с Калмыки новую шерть, которую Калмыки признают первою присягою, данною ими России, потому что она написана на калмыцком языке и совершена по всем правилам калмыц. и буддийских постановлений. Только решительность Волынского, явившегося в степь с казаками (хотя из СПб. ему предписывалось действовать "увещаниями и приласканием"), спасла край от того погрома, который порешен был Калмыки на сейме у Дарма-Балы. Цэрэн-Дондук был неспособен к управлению народом; правление его ознаменовалось рядом междоусобий среди калмыцких князей. Русские не воспользовались этими распрями к ослаблению Калмыки; напротив, делая их судьями даже чисто русских дел, они усиливали влияние родовых правителей. С 1727 г. снова начинаются набеги Калмыки на русские пределы; в течение одной осени 1727 г. русские потерпели от них убытков на сумму свыше 60 тыс. руб.; в плен было взято 17 чел. и убито 15. В предупреждение этих набегов Верховный тайный совет в 1728 г. определил завести в каждом городе от Астрахани до Саратова по 20 расшивных лодок для разъездов солдат астраханского гарнизона. В 1729 г. калмыцкие владельцы начали сношения с Чжунгарией и под председательством Цэрэн-Дондука советовались о том, вести ли им войну против России. В 1730 г. было получено известие, что к Калмыки едет китайское посольство, которое везет Цэрэн-Дондуку ханский титул от богдыхана. Чтобы парализовать эту меру, русское правительство само поспешило пожаловать Цэрэн-Дондуку титул хана. В 1731 г. Цэрэн-Дондук начал самостоятельные сношения с Персией и Оттоманской Портой, а от своих князьков требовал особого почета. Последние восстали против Цэрэна; русские защищали его своими войсками, вследствие чего Дондук-Омбо собрал 11000 кибиток и вступил в подданство Порты. В 1732 г. русское правительство решило потребовать от Порты, чтобы Калмыки были высланы из турецких владений, а к Дондук-Омбе послать посольство с грамотой, приглашавшей его вернуться в Россию. На требование посла принять эту грамоту стоя Дондук-Омбо отвечал отказом и стал производить нападения на русские деревни и переманивать к себе Калмыки В 17 3 4 г. у него считалось уже до 28000 кибиток, а так как земли для кочевок у него не было, то он просил русское правительство о дозволении ему снова перейти на Волгу. Открывшаяся в 1735 г. война с Турцией побудила Россию не только согласиться на эту просьбу, но даже объявить Дондук-Омбу верховным правителем Калмыки: Цэрэн-Дондук за неспособность к управлению был устранен и вызван в Петербург. В правление Дондук-Омбы нападения Калмыки на Россию почти прекратились, так как мелкие калмыцкие князьки были поглощены в эту пору заботами об охране своих владений; Дондук-Омбо хотел, чтобы все калмыцкие владельцы признавали его власть, и за малейшее неповиновение насильственно отбирал у них улусы. По отношению к России он держал себя совершенно независимо. Он сам выбрал в преемники своей власти 10-летнего сына своего от второй жены, Рандула, и отправил посольство к далай-ламе, чтобы исходатайствовать ему утверждение. Русскому правительству он только дал знать "для сведения", что о пожаловании в ханы своего преемника он обращался с просьбою в Тибет. Дондук-Омбо умер в 1741 г. Вдовствующая ханша его, Джан, немедленно послала в Петербург просьбу об утверждении сына ее, Рандула, ханом, но, не дождавшись этого утверждения, начала силою присваивать себе ханскую власть и казнила семь важнейших из калмыцких владельцев. Правительство наше, узнав об этом, назначило ханом Дондук-Даши (см.) и определило не допускать Рандула до управления. Джан и Рандул бежали в Кабарду и отсюда посылали послов к персидскому шаху Надиру, прося его помощи против России. Рандул с толпами кабардинцев время от времени грабил Калмыки Преклонность лет не давала возможности Дондук-Даше ни отражать эти набеги, ни справляться с делами управления. В 1751 г. он просил об определении сына его Убаши наместником ханства. Просьба эта была исполнена, но так как Убаши был малолетен, то Дондук-Даши все-таки оставался ханом до смерти своей в 1761 г. Оспаривать власть Убаши явился Цэбэк-Дорчжи, внук Дондук-Омбы, почитавший себя старшим в роде. Русские снова должны были приготовлять войска для защиты своего ставленника; но Цэбэк-Дорчжи бежал на Кубань. Исследуя причины волнений в Калмыцкой орде, русское правительство видело, что исходным пунктом их была ханская власть, тяготевшая над народом; оттого оно решилось теперь ограничить эту власть и изменить образ правления у Калмыки Доселе все дела их ведались ханом и ханским зарго (административная и судебная канцелярия), члены которого назначались ханскою властью. Теперь предположено было назвать это зарго не "ханским", а "народным"; в число членов его должны были войти правители не из одного ханского, а из всех улусов, и утверждение их должно было зависеть не от хана, а, по выбору народа, от русского правительства. Зарго должно было представлять свои приговоры на утверждение хану, но хан не имел права отклонить собственной властью постановления зарго, а в случае несогласия с ним должен был представить все дело русскому правительству. Такое унижение ханской власти возмутило Убаши. Явившийся снова в Калмыцкую степь Цэбэк-Дорчжи первый подал Убаши мысль о побеге в Чжунгарию, рассчитывая, вероятно, что такой побег во всяком случае должен открыть ему, Цэбэк-Дорчжи, путь к ханству. Откроется измена — Убаши будет сменен; удастся побег — по дороге нетрудно будет отнять власть у неопытного соперника. Слабоумный Убаши поддался на убеждения Цэбэк-Дорчжи и 5 янв. 1771 г. предпринял переход с Волги в Чжунгарию (см. выше). Численность Калмыки, оставшихся в пределах России после побега, не превышала 5000 семей или кибиток. Русское правительство, опасаясь вторичного побега, определило, чтобы калмыки кочевали по правой, нагорной стороне Волги и только в случаях крайней необходимости переходили на луговую сторону, да и то не иначе, как с разделением народа на две равные половины. Звание калмыцкого хана было уничтожено; каждый калмыцкий владелец был поставлен в совершенную независимость от других; за владельцами было оставлено только хозяйственное управление улусом и разбор частных дел, судебная же власть сосредоточилась в зарго из народных представителей, контролировавшихся русскими властями. По мысли Екатерины II Калмыки постепенно должны были перейти в полное подчинение русскому законодательству. В 1786 г. астраханский ген.-губернатор П. С. Потемкин признал возможным даже вовсе закрыть зарго, а дела о Калмыки передать в уездные суды. При Павле I, однако, владельцу Чучею Тундутову было опять пожаловано звание наместника ханства, снова было открыто зарго, снова Калмыки перешли в полное подчинение своим родовым правителям. Калмыцкому народу были пожалованы в вечное владение земли от Царицына по pp. Волге, Сарпе, Салу, Манычу, Куме и взморью. Калмыки были изъяты из ведомства губернского начальства и подчинены коллегии иностранных дел. Александр I в первом же году своего царствования учредил должность главного пристава калмыцкого народа "для ходатайства, защиты и лучшего охранения польз народных". Со смертию Чучея в 1803 г. самостоятельность правления калмыцких предводителей миновала безвозвратно; главный пристав калмыцкого народа был подчинен астраханскому губернатору. В 1822 г. созван был съезд калмыцких владельцев и лам в урочище Зинзили, на котором составлен был полный свод обычаев калмыцкого народа. Семью существовавшими в то время улусами (т. е. союзами родов) управляли нойоны — родовые вожди, которые получали свою власть в большинстве случаев наследственно, хотя для получения нойонства требовалось еще признание родичей и утверждение со стороны верховного вождя всего калмыцкого народа, носившего звание тайши или (впоследствии) хана. Каждый улус состоял из нескольких родов (оток), которые делились на аймаки, не имвшие определенной численности и распадавшиеся, в свою очередь, на хотоны. Для ближайшего управления аймаками нойны раздавали их обыкновенно своим дальним родственникам или доверенным лицам, которые получали название зайсангов. Нойоны могли не только назначать зайсангов, но и отнимать у провинившегося зайсанга аймак; тем не менее, в силу укоренившегося обычая наследственности зайсангского звания из этих правителей образовалось особое сословие зайсангов. За ними следовали простолюдины, чернь (хара кюн); они сообща, поулусно обязаны были отправлять ратную повинность, платить дань и другие сборы на содержание нойона и зайсангов. Из общего улусного строя выделялось духовенство (ламы), свободное от податей и имевшее для своего содержания особую челядь, "шабинеров", или ламинских людей. Шабинеры также разделялись на аймаки, но стояли вне общей организации родовых союзов, составляясь из людей различных родов, переданных родоправителями хурулам (монастырям) и ламам. Все Калмыки вели жизнь исключительно кочевую. Малая производительность почвы, недостаток мест, удобных не только для земледелия, но даже и для постоянных пастбищ, отсутствие проточных вод и вообще хорошей системы водоснабжения делали невозможною жизнь оседлую. Степь свою Калмыки признавали общим владением улусов, не установив ни определенных границ между улусами, ни определенных пространств для кочевки улусных родов. Эта система землевладения была как нельзя лучше приноровлена к условиям большого скотоводства, которое могло идти успешно лишь при обширности и разнообразии кочевых урочищ. Кочевки шли по определенным степным "путям" и "полосам", направление которых для каждого рода было освящено временем и народным обычаем. Территориальный размер или "размах" кочевки определялся, с одной стороны, физическими условиями степи, с другой — количеством стад: чем больше скотовод имел скота и на степи было менее подножного корма, тем шире был его кочевой размах. Направление путей регулировалось колодцами, периодически же кочевки распределялись по временам года: весенние — в первых числах февраля, летние — в начале мая, осенние — в течение августа и зимняя — в ноябре. Объявление о снятии кочевья делалось особым знаком — воткнутой вблизи княжеской ставки пикой. Каждый Калмыки обязан был кочевать с своим родом; отдаляться от родового пути или кочевать "кривыми" путями строго воспрещалось. Источником благосостояния Калмыки был скот. Тот, у кого погибло стадо, превращался в "байгуша", или "убогого". Эти "убогие" снискивали себе пропитание, нанимаясь с дозволения владельца на работы, главным образом на рыболовных ватагах по р. Волге. Средину между "байгушами" и скотоводами занимали Калмыки "сидячие", скотоводство которых было так невелико, что они не нуждались в больших перекочевках и потому "отставали" в кочевых путях. Пропитание байгушей и предоставление им, а равно и "сидячим" Калмыки, средств и возможности снова войти в состав родов — все это составляло одну из характерных общественных повинностей родовых союзов. Степное хозяйство Калмыки в смысле содержания и размножения стад велось крайне рутинно, без всяких улучшений. Единственную заботу Калмыки всегда составляла охрана стад от расхищения; по этому вопросу у них было выработано множество обычно-правовых норм. Для удостоверения принадлежности скота известному хозяину употреблялись особые знаки — тамги. Это не спасало Калмыки ни от единичных случаев воровства, ни от "отгона" целых табунов организованными шайками хищников. Торговля Калмыки всегда ограничивалась одним лишь сбытом скота заезжим купцам; никогда не бывало примера, чтобы кто-либо из Калмыки занимался, как купец, постоянной торговлей. Для торговли в кочевья Калмыки приезжали "коробейники" из русских, армян и хивинцев. Ближайшее знакомство с бытом Калмыки уяснило нашему правительству, что неограниченный произвол владетельных классов был основною причиною всех смут, нестроений и бедствий калмыцкой жизни. Для водворения порядка и спокойствия среди Калмыки в 1827 г. был откомандирован в Астрахань сенатор Энгель. Результатом его ревизии явилось положение об управлении калмыцким народом, 1834 г. Этим положением было признано старое деление Калмыки на улусы, но для каждого из них были установлены территориальные границы, а для общего пользования была оставлена только одна небольшая полоса на Ю. степи, известная под именем "черновой земли". Для управления улусами были оставлены их родовые правители — нойоны; но те улусы, в которых нойонский род прекратился, переходили в казну и заведовались особыми правителями, назначаемыми на срок, по воле русского начальства. Власть нойонов была сильно ограничена: им воспрещалось дробить улусы между своими сыновьями, они лишались прежнего владения Калмыки на основаниях крепостного права и не могли ни продавать, ни закладывать, ни дарить своих податных людей; прежде неограниченные, их поборы были исчислены теперь в 7 р. 14 к. с каждой кибитки. Звание зайсангов как аймачных правителей положением 1834 г. было признано также наследственным и должно было переходить к старшему в роду; остальные родовичи хотя и носили звание зайсангов, но не имели никакого отношения к делу управления. Таким образом возник новый класс людей — "безаймачных" зайсангов, которым присвоялись права личных почетных граждан империи. Сборы с народа в пользу аймачных зайсангов были ограничены 57 коп. с каждой податной кибитки, как в казенных, так и во владельческих улусах. Нойонам и зайсангам предоставлялось исключительно заботиться о хозяйственном состоянии улусов, судебная же часть всецело переходила в суд "зарго". Особенность этого суда, по положению 1834 г., состояла в том, что здесь, помимо депутатов от народа, заседали русские чиновники; проступки Калмыки повелевалось судить на оснований их древних законоположений, в случае же недостатка и неполноты их — применять к делу законы империи. Управление вверялось в каждом улусе особым чиновникам — улусным попечителям, с одним или несколькими помощниками. Калмыки, кочующие в приморье, составили особое, так называемое мочажное, ведомство; торгующие под Астраханью скотом поставлены под надзор смотрителя Калмыки базара (см.). Положение 1834 г. было значительно дополнено и разъяснено в период до конца 1837 г.; когда же в 1838 г. управление Калмыки перешло в ведение м-ва государст. имущ., то последнее, собрав и обсудив все эти дополнения, выработало новое положение об управлении калмыцким народом, утвержденное в 1847 г. Приняв в свое ведение Калмыки, м-во государств. имуществ поставило своей главной задачей сблизить Калмыки с общегосударственным населением империи, а для этого прежде всего приучить их к оседлости. С этою целью в министерстве с первого же года начата была разработка вопроса о заселении дорог, пролегающих через Калмыки степь, чтобы показать Калмыки живой пример оседлой жизни. Высочайшим повелением 30 декабря 1846 г. в кочевьях Калмыки определено было основать 44 станицы, каждую в 50 дворов русских крестьян и в 50 дворов Калмыки, с отводом поселенцам земли по 30 дес. на душу; за поселенцами-Калмыки, кроме того, сохранялось право на участие в пастьбе скота на общих землях; наконец, каждому Калмыки выдавалось еще при поселении по 15 р. Несмотря на такие льготы, Калмыки ни на одном из отведенных им участков не поселились, и выстроенные для них дома остались не занятыми: только русские крестьяне быстро заняли лучшие из отведенных мест, и таким образом среди Калмыки появилось значительное число русских поселений. В 1862 г. предположено было основание новых, небольших калмыцких поселков, тянущихся через всю степь с В. на З. по линии так назыв. Крымского тракта. Колонизация эта была опять неудачна; Калмыки не селились вовсе, а крестьяне заняли лишь несколько новых пунктов, ближайших к Ергеням (см. Калмыцкая степь). Предположив после этих опытов, что непосредственный переход от кочевого быта к оседлой жизни в деревнях чересчур труден для Калмыки, м-во государст. имуществ решило приучать Калмыки к оседлости исподволь, отводя желающим устроить степное хозяйство кочевникам участки земли в определенных размерах: нойонам — по 1500 дес., аймачным зайсангам — по 400 дес., безаймачным — по 200 дес., а простолюдинам — от 20 до 60 дес., смотря по качеству избираемой земли. Эта последняя мера опять-таки не привела к цели, ибо, получив наделы, Калмыки и не думали селиться там и обосновывать на них свое степное хозяйство. Основная причина этих неудач заключается отчасти в физических условиях Калмыцкой степи, отчасти в самом степном хозяйстве. Калмыки занимаются скотоводством, которое, несмотря на упадок, доныне еще остается настолько значительным, что для Калмыки трудна заготовка для скота корма в достаточном количестве. Калмыки убеждены, что успехи их скотоводства возможны лишь при обширности и разнообразии кочевых урочищ, т. е. при общинном пользовании всей степью, а потому всякое деление земель на участки они признают невозможным и для них гибельным, хотя бы эти участки были не в 60, а в 600 дес. Для успешного скотоводства нужно разнообразие пастбищ, невозможное при участковом пользовании землею: для верблюда и барана требуется солончак, лошади нужен луг, быку — степное пространство. Более благотворными для жизни Калмыки оказались заботы министерства об обводнении и орошении степей, о лесоразведении в степи, об улучшении в степи медицинской части и ветеринарной помощи и, наконец, об устройстве быта Калмыки 15 мая 1892 г. в степях обнародован высоч. манифест, которым Калмыки объявлены свободными. Права калмыц. нойонов, мелких владельцев и родовых зайсангов на Калмыки-простолюдинов отменены навсегда, с превращением производившегося в пользу привилегированных классов денежного сбора и с предоставлением всем Калмыки прав свободных сельских обывателей. Взамен повинностей на нойонов, зайсангов и на содержание калмыц. управления каждая калмыц. кибитка обложена теперь податью по 6 р. в год. Сбор этот обращается в государственный доход, а расходы по управлению Калмыки производятся из государственного казначейства. Все недоимки по день введения нового закона сложены; нойонам и зайсангам ввиду того, что права их на собираемые ими подати с Калмыки были неоднократно подтверждаемы русским правительством, определено было выдать денежное вознаграждение в размере 5-летней сложности их доходов с народа. Местную администрацию у Калмыки составляют теперь по-прежнему улусные попечители, которым даны права уездных исправников; взамен же зайсангов калмыцкие родовые общины управляются выборными из народа, на правах волостных старшин. Одежда Калмыки — холщовая рубаха (кийлик), по форме своей походящая на женскую кофту; штаны, укрепляемые на гашнике; на ногах сапоги и портянки. Поверх этого надевается прямой халат, который, однако, встречается теперь только у стариков, да и то весьма редко. Большая часть Калмыки со времени пребывания их на Кавказе носит однобортные бешметы кавказских горцев, с широко вырезанной грудью. Бешмет стягивается у талии ременным поясом, у богатых — с серебряными насечками на железных пластинах, поясу придается такая важность, что быть без него считается неприличием. На головах Калмыки в старину носили круглые шапки с четырехугольной тульей из желтого сукна и с красною кистью, а ныне носят русские форменные картузы, всегда с красным или зеленым суконным околышем. Зимою штаны носятся овчинные, а поверх бешмета надевается овчинная или лисья шуба. Лет до 14 девочке стригут волосы в длинную скобку, а с этой поры заплетают в одну косу. В уши продевают серьги, близко подходящие к форме старинных русских серег. Праздничная женская шапка разнится от мужской тем, что шьется не из сукна, а из золотого глазета. Простая женская шапка шьется из желтого сукна; она ниже мужской и на тулье у нее не бывает простежек. На ногах женщины носят сапоги из красного сафьяна. Живут Калмыки в юртах или кибитках, деревянный остов которых покрывается войлоками. Освещается кибитка только через харачи, или верхнее отверстие юрты, служащее вместе с тем и дымником. Деревянные части кибитки покрываются красной краской: зеленый или синий цвет составляют очень редкое исключение. Кровать всегда низенькая; перину у Калмыки заменяют три или четыре войлока. Влево от кровати помещается ящик, в котором хранятся "бурханы", или кумиры, и другие религиозные предметы, а равно все драгоценности Калмыки Перед бурханами ставится миниатюрный деревянный, украшенный резьбой, красками и позолотой столик с серебряными или медными чашечками, в которые кладутся жертвы: вода, масло, пшеница и лакомства. Необходимую принадлежность семейной кибитки составляет таган и котел, занимающие средину кибитки; этот очаг, в котором варится пища, почитается священным местом. Основную пищу Калмыки составляет арьян, или квашеное молоко, из которого выделывается охмеляющий напиток Калмыки — араки, или калмыцкая водка. Приготовление ее совершается летом в юрте каждого Калмыки От ее выделки остается род творога, называемого бозо. Бозо разрезывают кусками и высушивают на солнце; иногда из него делаются маленькие катышки, и получается особый вид сыра. Зимой его варят в воде с мукой, летом едят сырым с маслом. Из овечьего молока приготовляется сладковатый сыр, из лошадиного молока — кумыс. Помимо молочных продуктов, главную пищу Калмыки составляет кирпичный чай. Муку Калмыки употребляют преимущественно в виде болтушки, разводя ее в кипяченой воде. Мясо, особливо баранье, Калмыки любят, но едят его мало, почитая этот продукт очень дорогим. Дохлую домашнюю скотину и полевых мышей едят все калмыки. Женятся калмыки обычно не ранее того возраста, когда парень делается способным быть табунщиком. Невесту выбирают родители или родственники жениха: сватовство длится очень долго, как в силу принятого этикета, так и потому, что уплата калыма (см.) часто затрудняет окончание дела. Перед свадьбой в доме жениха и невесты бывают пирушки, количество которых соответствует достатку брачущихся; но по одной пирушке делается непременно у каждого, ибо на этих празднествах доставляются свадебные подарки. Перед свадьбой обе семьи прикочевывают поближе друг к другу. Самая свадьба совершается в кочевье невесты, но в юрте жениха; по окончании обычных торжеств молодые перекочевывают в кочевье новобрачного. Религиозные свадебные обряды представляют смесь шаманских и буддийских верований. Развод производится очень легко, так как муж всегда волен возвратить жену ее родителям и это не возбуждает никаких неудовольствий, если только муж честно возвращает назад приданое. Тела покойников Калмыки обыкновенно выбрасывались в степь в безлюдном месте; только в последнее время, по требованиям русских властей, они начали закапывать мертвецов в землю. Тела умерших князей и лам обыкновенно сжигаются при исполнении многочисленных религиозных обрядов. Калмыки, обитающие в Ставропольской губ., утратили уже свое деление на улусы, значительно обрусели, живут оседло и занимаются земледелием. Донские Калмыки состоят в казачьем ведомстве и также подпали русскому влиянию, заметно утрачивая отличительные особенности своего быта. Многие из них живут совершенно по-русски, отличаясь от русских только верою. Общие праздники у всех Калмыки — Даган сара, или новый год, и Зула, праздник лампад, совершаемый в конце ноября. Литература: "Reise von Adam Olearius" (Шлезвиг, 1647); "Оренбургская топография" Рычкова (М., 1762); "Описание Каспийского моря" (СПб., 1763); Fischer, "Sibirische Geschichte" (СПб., 1768); P. S. Pallas, "Reise durch verschiedene Provinzen des Russischen Reiches in den Jahren 1768-69" (русск. пер. Туманского: "Путешествие по разным провинциям Российской империи" (СПб., 1773-88); "Дневные записки путешествия Ив. Лепехина, 1768-1769" (ч. I, СПб., 1771); S. G. Gmelin, "Reise durch Russ l and" (СПб., 1773-74); J. G. Georgi, "Beschreibung aller Nationen des Russischen Reiches" (СПб., 1776); P. S. Pallas, "Sammlungen historischer Nachrichten über die Mongolischen Vö lkerschaften" (СПб., 1776-81); "Путешествие кит. посланца к калмыцкому Аюк-хану" (СПб., 1782-88); "Voyage dans la Russie m é ridionale et dans les pays du Caucase", J. Potocki (П., 1798); Bergmann, "Nomadische Streifereien unter den Kalmucken" (Рига, 1804); Страхов, "Нынешнее состояние калм. народа" (СПб., 1810); "Историч. сведения о калмыках, кочующих в Земле Войска Донского" ("Сев. архив", № 6, 1824); "Voyage chez les Kalmukes", B. Bergmann (1825); "Reise von Sarepta in verschiedene Kalm ü ken" (Лпц., 1827);"O калмыках " ("Журн. M. Вн. Д.", 1828, № 13) ; Нефедьев, "Подробные сведения о волжских калмыках" (СПб., 1834); А. Попов, "Краткие замечания о приволжских калмыках" ("Ж. М. Н. Пр.", 1839, ч. XII); Н. З-в, "Исторический обзор ставропольских калмыков" ("Отеч. зап.", 1844, т. XXXV), Бюддер, "Инородцы Астраханской губ." ("Отеч. зап.", 18 4 6, №№ 7, 8, 10, 11); Михайлов, "Хозяйственно-статистические очерки Астраханской губ." ("Ж. М. госуд. им.", 1801, ч. 39 и 41); "Инородцы Астраханской губ." ("Астрах. губ. вед." 1851, №№ 48-52); Небольсин, "Отчет о путешествии в Оренбургский и Астраханский край" ("Вестн. Русск. географ. общ.", 1852, ч. I); П. Небольсин, "Очерк быта калмыков Хошеутовского улуса" (СПб., 1852); Черкасов, "Статистическое и хозяйственное описание Астраханской губ." (СПб., 1859); его же, "Краткий очерк административного устройства астрахан. калмыков" ("Астр. губ. вед.", 1860, №№ 43-46); Лыткин, "История калмыцких ханов, сочинения Бат. Уб. Тюменя" (Астрахань, 1861); П. Муллов, "Древние калмыцкие законы" ("Ж. М. юст.", 1863, кн. 10); В. Мевес, "Путевые заметки о калмыках" ("Кавказ", 1 865, № 42); Костенков, "Калмыцкая степь по исследованиям Кумо-Манычской экспедиции" (СПб., 1868); Бентковский: "Жилища и пища калмыков Больше-Дербетевского улуса" ("Сбор. статис. свед. о Ставропольской губ.", 1868); "Бегство калмыков в Китай в 1771 г." ("Уральск. войск. ведомости", 1869, №№ 5-10); "Женщина-калмычка Больше-Дербетевского улуса" (Ставрополь, 1870); Костенков, "Исторические и статистические сведения о калмыках" (СПб., 1870); "Заметки о современном положении донских калмыков" ("Донск. обл. вед. ", 1871, № 26); Н. Маслаковец, "Физическое и статистическое описание донских калмыков" (СПб., 1872); Троилин, "Санскрин Курэдэ" (СПб., 1872); "Об уголовном правосудии среди калмыков" ("Донск. обл. вед.", 1874, № 3); Леонтович, "К истории права русских инородцев" (Одесса, 1870); его же, "Калмыцкое право" (Одесса, 1880); Новолетов, "Калмыки" (СПб., 1884); А. Позднеев, "Астраханские Калмыки и их отношение к России до начала нынешнего столетия" ("Ж. M. H. Пр." 1884); Б. А-н, "Несколько слов об астраханск. калмыках" ("Вост. обозр.", 1884, № 46); Житецкий, "Об астраханских калмыках" (СПб., 1892); Мушкетов, "Геологические исследования в Калмыцкой степи в 1884-1885 г." (СПб., 1894). А. П.

F.W.Mott "Imperial China 900-1800" Harvard University Press, Third Printing 2003, Cambridge, Massachusetts, and London, England. p.30 ...To begin the story of this phase of Chinese history, I shall then start in the early tenth century, with the brilliant achivements of the Turco-Mongol or Proto-Mongol (like Genghis Khan's "Mongols" probably, who were all Turkic speakers? - A.) Khitan nation in creating new forms for exploiting the power of their pastoral nomad state. That extraordinary story follows next... p.42 4th line from the bottom: ...In 925 Abaoji's (ruler of Khitans - A.) younger brother Diela appears to have played the essential role in devising a new script. The Liao History states: "An Uighur delegation arrived, and there was no one who could understand their language. The Empress said to Emperor Taizu: "Diela, who is very intelligent, could be assigned to serve." He was sent to accompany the delegation. After spending twenty days in their company he had learned their speech and their writing, following which he devised the Khitan small script, which has fewer characters yet is comprehensive"... F.W.Mott пишет, цитируя Ляо-ши, что кидани тоже были оказывается "тюрко-монголами", язык которых был настолько близок к тюркскому, что они могли научиться свободно с ними общаться лишь за 20 дней общения с тюрками. F.W.Mott "Imperial China 900-1800" Harvard University Press, Third Printing 2003, Cambridge, Massachusetts, and London, England. с.30 ... Историю этой фазы китайской истории я начну с раннего десятого века, с блестящих достижений тюрко-монголов или прото-монголов (таких же как "монголы" Чингис хана, вероятно, которые были все тюркоговорящими? - A.) - народа киданей в создании новых форм власти их пасторального кочевого государства. Эта экстраординарная история следует далее... с.42 4-я строка снизу: ... В 925 г. младший брат Абаодзы (правителя киданей и основателя династии - A.) Диела, по-видимому сыграл важную роль в изобретении новой письменности. Истории Ляо пишет: "Делегация Uighur прибыла, и не было никого, кто бы мог понять их язык. Императрица сказала Императору Тайзу: "Диелу, который очень умен, можно использовать для этого." Его послали сопровождать делегацию. После двадцати дней в их компании он выучил их их речь и их письмо, после чего он разработал киданьское малое письмо, которое имело меньшее число букв, но в то же время было исчерпывающим... Genghis Khan and Mongol Rule (Greenwood Guides to Historic Events of the Medieval World) (Hardcover) by George Lane Greenwood Press, Westport, Connecticut - London, 2004 p. 78, ref.8 Qara-Khiitai (p.66) - A Turkic Central Asian people originally from northeastern China. Перевод: По поводу ссылки 8 на с.66: с. 78 - Кара-китаи - тюркский центрально-азиатский народ происхождением из северо-восточного Китая.

Conqueror of the World - The Life of Genghis Khan, by Rene Grousset - New York, The Viking Press, 1972 p.95 ...Buyruq was on the banks of the Soghoq, which is the upper part of the River Kondo, on the northeast slope of the "Great Mountain" (Ulugh-tagh)2... 2 [This Turkish name, in the text of the Mongol Secret History, tends to confir us in our assumption that the NAYMANS WERE TURKISH IN ORIGIN, NOT MONGOL.]... Перевод: Буйрук находился на берегах Согока который является правой частью реки Кондо - на северо-восточном склоне "Великих Гор" (Улы-тау) 2... сссылка 2 - Это тюркское название в тексте ССМ подтверждает наше утверждение что НАЙМАНЫ БЫЛИ ТЮРКАМИ ПО ПРОИСХОЖДЕНИЮ, А НЕ МОНГОЛАМИ... p.95...The Naymans, it will be remembered, were probably of TURKISH DESCENT and inhabited Western Mongolia... с.95...Найманы, как мы помним, были вероятно ТЮРКСКСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ, и населяли западную Монголию...

Казахстанские ученые утверждают, что у 80% европейцев имеются корни в Центральной Азии 10:38 03.08.2013 ДНК народов Евразии исследуют казахстанские ученые Казахстанские специалисты намерены изучить ДНК народов Евразийского континента, передает корреспондент Tengrinews.kz. Ученые Жаксылык Сабитов и Нурбол Баймуханов утверждают, что по результатам ДНК-теста можно составить генеалогическое древо человека. По словам Баймуханова, идея исследовать генетику народов Евразии пришла после изучения происхождения казахов, их генеалогии (шежире). Он отметил, что в Казахстане проживает множество национальностей и задача ученых - собрать информацию об их предках и предоставить возможность составить генеалогическое древо для представителя каждого этноса. Также изучение народов Евразии необходимо для пополнения всемирной базы ДНК, которая помогает определять родственные связи. Баймуханов добавил, что исследователи планируют сотрудничать с коллегами из Европы, США, России и стран ближнего зарубежья. Интересно, что генетика порой открывает новые неизвестные факты. Ученый-историк Жаксылык Сабитов рассказал о недавних тестах ДНК в Европе. Они показали, что у 80 процентов европейцев имеются корни в Центральной Азии, на территории современного Казахстана, частично в России. Это историк объясняет тем, что народы никогда не стояли на месте и мигрировали, а выходцы из Центральной Азии, приручив лошадей, начали двигаться в сторону современной Европы. У этого открытия есть и обратная сторона - в ДНК казахов содержится небольшая часть европейских генов. "Начинается новая эпоха генографических открытий, когда через ДНК людей, через этногенезы, через генетические пласты мы можем, словно сев в машину времени, узнать весь процесс эволюции в ходе человеческой истории", - заключили ученые. Как сообщалось ранее, в Казахстане уже существует небольшая база ДНК. Ученые протестировали более 300 этнических казахов в коммерческой лаборатории. Подобный тест обошелся каждому примерно в 20 тысяч тенге. Дмитрий Хегай Источник - Tengrinews.kz Постоянный адрес статьи - http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1375511880

Происхождение народа Найман (часть первая) http://www.altyn-orda.kz/zvezda/proisxozhdenie-naroda-najman-chast-pervaya/comment-page-2/

АКАДЕМИЯ НАУК СССР Сибирское отделение Институт истории, филологии и философии Горно-Алтайский научно-исследовательский институт истории языка и литературы Л.П.ПОТАПОВ Этнический состав и происхождение алтайцев ИСТОРИКО-ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ Очерк ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА» ^ ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ Ленинград 1969 Ответственный редактор А.П. Окладников http://rudocs.exdat.com/docs/index-100002.html

Алаш: всплеск казахского духа Автор Айгуль ТУЛЕМБАЕВА http://camonitor.com/archives/6393

Б. Исакеев КИРГИЗСКОЕ ВОССТАНИЕ 1916 ГОДА Доклад на собрании рабочих "Интергельпо" и "Железнодорожников", в связи с 15-ти летием восстания 1916 года КИРГОСИЗДАТ 1932 г. http://www.centrasia.ru/news.php?st=1369427580

Двенадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии В.Бартольд с.28 ...В эпоху влияния буддизма к туркам приезжали не только индийские миссионеры, но и индийские купцы. Отголоском этой эпохи является слово сарт, первоначально употреблявшееся турками в смысле 'торговец' и еще в XI в. имевшее только это значение; теперь доказано, что это слово перешло к туркам из Индии — очевид- но, в то время, когда приезжавшие к туркам торговцы •были преимущественно индийского происхождения. По- степенно торговля с турками переходила от индийцев к иранцам, но только в мусульманскую эпоху, притом после XI в., слово сарт получило у турок и монголов этнографическое значение и стало обозначать тех средне- азиатских иранцев, на которых турки, очевидно, смотрели как на народ купцов... с.97 ...Монголы заимствовали от турок слово сарт в смысле 'купец', от сарт было образовано слово сартак (как согдак от Согд), и это слово сделалосьу монголов названием того народа, из которого в Мон- голию преимущественно приходили куіщы, т. е. иранцев-мусульман. K народным названиям монголы, для обозначения принадлежащих к данному народу мужчин ,прибавляли слог -тай; так образовалось слово сартак- тай, 'мужчина из народа сартаков, или сартов'. O xaрактере деятельности людей иранско-мусульманской культуры в Монголии свидетельствуют монгольские предания o богатыре Сартактае как искусном строителе, воздвигавшем чудесные плотины на больших реках и озерах; очевидно, мусульмане знакомили монголов с системой искусственного орошения. Сартаки, или сартактаи, были для монголов не столько людьми опреде- ленной национальности, сколько лгодьми определенного культурного типа; Чингиз-хан называл сартактаем пер- вого из подчинившихся ему мусульманских владетелей, карлукского Арслан-хана, в северной части Джетысуй- ской области, хотя карлуки были по языку, конечно, не иранцами, a турками. От того же корня сарт монголами было еще образовано слово сартагул, или сартаул, так же встречающееся еще при Чингиз-хане. Впоследствии Рашид ад-дин переводил слово сартаул словом «таджик», Ибн ал-Муханна — словом «мусульмане». Предания o Сартактае, в связи с полным отсутствием сведений o религиозной пропаганде, наглядно показыва- ют, что деятельность мусульманских купцов в Монголии в то время столь же мало была связана с распростране- нием ислама, как теперь успехи европейской торговли с распространением христианства... с.185 ...Самым западным из турецких владений в Средней Азии был Хорезм. Население его состояло, кроме узбеков, из сартов и туркмен. При узбеках слово сарт уже не употреблялось, как при Тимуридах, в значении 'иранец', в противоположность слову 'турок'; в Хорезме в это время сартами называли городских жителей, говоривших, как и узбеки, на турецком языке, но резко отличавшихся от них в бытовом и культурном отношении. Узбеки, например у Абулгази, противополагаются сартам не употреблялось, как при Тимуридах, в значении 'ира- (пробел) -довой строй, но и как сельские жители, земледельцы. В военной и политической истории Хорезма сарты в это время не играли роли; ... с.189 ...В Фергане, где турецкий элемент еще в монгольскую эпоху проник и в города, в эпоху кокандских ханов таджики также были оттеснены в горы. Зато здесь, как в Хорезме, от узбеков и таджиков отличались сарты, как, по-видимому, называли и там в это время говорившее по-турецки городское население. Сарты в Фергане представляли даже политическую силу и вели вооруженную борьбу с узбеками, особенно с захватившим на некоторое время власть родом кипчак. В ином значении, вероятно, употреблялось слово сарт казаками; в их поговорках постоянно сопоставляются слова казак в смысле 'кочевник' и сарт в смысле 'оседлый житель' городской и сельский, на каком бы языке он ни говорил. Кокандские ханы XIX в. увеличили культурную площадь Ферганы грандиозными оросительными работами, содействовавшими развитию городской жизни; кроме того, они вели войну с Бухарой и с успехом распространяли свои владения на северо-запад, вниз по Сыр-Дарье, и на северо-восток в Джетысуйской области. Для этого они старались подчинить себе кочевников — казахов и киргизов...

Собака на вершине холма Статья о казахской породе собак Тобет. Журнал Nomad Kazakhstan. http://kazakh.ru/news/articles/?a=1817

Калмыки Отто Долля ("Polonia Christiana", Польша) Анджей Соляк (Andrzej Solak) http://www.inosmi.ru/world/20130421/208299650.html http://www.inosmi.ru/world/20130421/208299650.html#ixzz2RgyZYlZB

Энциклопедия Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890 - 1916гг.)Чеченцы — кавказская народность восточно-горской группы, занимавшая до войны территорию между реками Аксаем, Сунжей и Кавказским хребтом. Ныне они живут смешанно с русскими и кумыками в Терской области, к востоку от осетин, между Тереком и южной границей области, от Дарьяла до истока реки Акташ. Река Сунжа разделяет чрезвычайно плодородную страну Чеченцы на две части: Большую Чечню (возвышенную) и Малую (низменную). Кроме собственно Чеченцы (в Грозненском округе), делящихся на несколько разноименных племен, к ним причисляются: кисты (по ущельям Макалдона и Аргуна), ингуши (см.), галгаи, карабулаки (по Ассе и Сунже; самое враждебное нам племя, целиком выселившееся в Турцию) и ичкеринцы (в Веденском округе). Всех Чеченцы, не считая ингушей, числилось в 1887 г. 195 тысяч. Название Чеченцы ведет свое начало от названия аула Большой Чечень (на Аргуни), служившего некогда центральным пунктом для всех собраний, на которых обсуждались военные планы против России. Сами Чеченцы себя называют нахчой (люди, народ). Ближайшие соседи Чеченцы называют их мисджегами (лезгинцы и кумуки) и кистами (грузины). О древнейших судьбах Чеченцы племени не имеется никаких данных, кроме фантастических легенд о чужеземцах (арабах), основателях этого народа. Начиная с XVI в. Чеченцы последовательно вели борьбу с ногайцами, калмыками, кабардинцами, кумуками и, наконец, с русскими (с начала XVII столетия). В наших исторических актах имя Чеченцы встречается впервые в договоре калмыцкого хана Аюки с астраханским губернатором Апраксиным (1708).До 1840 г. отношение Чеченцы к России было более или менее мирное, но в этом году они изменили своему нейтралитету и, озлобленные требованием со стороны русских о выдаче оружия, перешли на сторону известного Шамиля (см.), под предводительством которого в течение почти 20 лет вели отчаянную борьбу против России, стоившую последней огромных жертв. Борьба окончилась массовой эмиграцией одной части Чеченцы в Турцию и переселением остальных из гор на равнину. Несмотря на страшные бедствия, постигшие первых выходцев, эмиграция не прекратилась. Чеченцы высокого роста и хорошо сложены. Женщины отличаются красотой. В антропологическом отношении Чеченцы представляют тип смешанный. Цвет глаз, например, варьирует (в равной пропорции) от черного до более или менее темно-карего и от голубого до более или менее светло-зеленого. В цвете волос также замечаются переходы от черного к более или менее темно-русому. Нос часто вздернутый и вогнутый. Лицевой указатель — 76,72 (ингуши) и 75,26 (чеченцы). В сравнении с другими кавказскими народностями чеченская группа отличается наибольшей долихоцефалией. У собственно Чеченцы встречается, однако, не только много субрахицефалов, но и немало чистых брахицефалов с головным указателем от 84 и даже до 87,62. Чеченцы считаются людьми веселыми, остроумными ("французы Кавказа"), впечатлительными, но пользуются меньшими симпатиями, чем черкесы, вследствие их подозрительности, склонности к коварству и суровости, выработавшихся, вероятно, во время вековой борьбы. Неукротимость, храбрость, ловкость, выносливость, спокойствие вборьбе — черты Чеченцы, давно признанные всеми, даже их врагами. В обыкновенное время идеал Чеченцы — грабеж. Угнать скот, увести женщин и детей, хотя бы для этого пришлось ползти поземле десятки верст и при нападении рисковать своей жизнью, — любимое дело чеченца. Самый ужасный упрек, который может сделать девушка молодому человеку, это сказать ему: "убирайся, ты даже не способен угнать барана!" Чеченцы никогда не бьют своих детей, но не из особенной сентиментальности, а из страха сделать их трусами. Трогательна глубокая привязанность Чеченцы к родине; их песни изгнания ("О птички, летите в Малую Чечню, несите ее обитателям привет и скажите: заслышав крик в лесу, думайте о нас, скитающихся среди чужих без надежды на исход!" и т. д.) полны трагической поэзии. Одежда мужчин — обычная одежда горцев Кавказа: чекмень из желтого или серого сукна домашнего приготовления, бешметы или архалуки разных цветов, летом преимущественно белого, суконные ноговицы и чирики (род башмаков без подошв). Нарядное платье обшивается позументом. Женский костюм ничем не отличается от живописного костюма татарок. Оружие — то же, что у черкесов, на украшение его обращается особое внимание. В противоположность черкесам, живущим изолированно, Чеченцы живут селениями — аулами. Дома — турлучные, внутри опрятные и светлые, у горных Чеченцы дома каменные и менее опрятные. Окна без рам, но со ставнями для защиты от холода и ветра. Со стороны входа — навес для защиты от дождя и жары. Для отопления — камины; хлеб пекут в особо устроенных на дворе круглых печах. В каждом домекунакская из нескольких комнат, где хозяин проводит целый день и только к вечеру возвращается к семье. При доме двор, обнесенный плетнем. В пище Чеченцы умеренны, довольствуясь уреком, пшеничной похлебкой, шашлыком и кукурузной кашей. Главные занятия Чеченцы — скотоводство, пчеловодство, охота и хлебопашество. На женщинах, положение которых лучше, чем у лезгин, лежат все хозяйственные заботы: они ткут сукна, приготовляют ковры, войлоки, бурки, шьют платье и обувь. Во время своей независимости Чеченцы, в противоположностьчеркесам, не знали феодального устройства и сословных разделений. В их самостоятельных общинах, управлявшихся народными собраниями, все были абсолютно равны. Мы все "уздени" (т. е. свободные, равные), говорят теперь Чеченцы У немногих только племен были ханы, наследственная власть которых ведет свое начало от эпохи магометанского нашествия. Этой социальной организацией (отсутствие аристократии и равенство) объясняется та беспримерная стойкость Чеченцы в долголетней борьбе с русскими, которая прославила их геройскую гибель. Единственным неравноправным элементом среди Чеченцы были военнопленные, бывшие на положении личных рабов. Они делились на лаев и ясиров; последние могли быть выкуплены и возвратиться на родину. Юридический строй представляет обычные черты родового быта. Кровная месть еще недавно была в полной силе. В конце XII или начале XIII вв. между Чеченцы стало распространяться христианство. Следы его и теперь видны в развалинах храмов, в праздниках: кистины и ингуши празднуют новый год, день пророка св. Илии и Троицын день. Во многих местах они приносятв жертву баранов в честь св. Девы, св. Георгия и св. Марины. В начале XVIII в. Чеченцы приняли ислам по суннитскому толку. В своих религиозных обычаях, кроме элементов христианских и магометанских, Чеченцы сохранили много элементов первобытного язычества, между прочим и фаллического культа. Находимые часто в стране маленькие бронзовые голые приапические статуэтки пользуются поклонением мужчин, как охранители стад, и женщин, которые их обнимают, вымаливая детей мужеского пола. У кистов и галгаев находим еще более интересный обычай. Бездетная женщина отправляется в избушку с двумя выходами, в которой сидит в одной рубашке священник, представитель матсель (матери Божией) и просит его о даровании детей, после чего удаляется через другой выход, все время обращенная лицом к священнику. Ср. Берже, "Чечения и чеченцы" (Тифлис, 1859); барон Услар, "Tschetschenzisches und Awarisches" (в "Бюллетене Академии Наук", 1864, т. VIII); Шифнер, "Tschetschenzische Studien" ("Мемуары Акад. Наук", 1884, т. VII, № 5); Schantre, "Recherches anthropologiques dans le Caucase" (П. и Лион, 1885-1887). Л. Ш.

Алихан всего Алаша http://www.caravan.kz/article/59911

http://mk-kz.kz/article/2013/03/26/831294-kazhdomu-narodu-po-attile.html