Ашина Шэни

Насчет китайцев процитирую Тишина в отношении древних тюрок «Таким образом, китайские историки, имеющие преимущество по сравнению с учеными из других стран в том, что обладают прямым доступом к китайским письменным источникам, а также к археологическим материалам, тем не менее, в пока еще недостаточной степени могут реализовать его на несколько отличном от источниковедческого (эти работы мы не затрагиваем) аналитическом уровне. Китайская историческая наука о тюрках переживает период не-которого переосмысления методологических аспектов».

Собственно по аварам титул каган это один из ключевых аргументов в пользу их жужаньского происхождения. Этому титулу просто нет прецедентов в Европе, корни его уходят в Монголию и северный Китай.

У китайцев в основном народ к монголоязычию склоняется. Я сам китайцев не читал по понятным причинам, знаю это дело со слов Сабирова и Ди Космо: “Обсуждая этническую принадлежность хуннов, китайские ученые, как и их западные коллеги, также высказывались о возможности тюркской, монгольской, финно-угорской или индоевропейской принадлежности. Мнение большинства склоняется к тому, что хунны были монголами, но эта точка зрения остается противоречивой. Монгольские ученые издавна настаивают на том, что хунны были прото-монгольским народом, и отслеживают происхождение исторических монголов от них”.[Di Cosmo, Nicola. Ancient China and Its Enemies: The Rise of Nomadic Power in East Asian History - Cambridge University Press, 2004 - p.166] Но как таковых сильных работ именно по языку хуннов у китайцев нет. Да, преимущество китайцев в лучшем доступе к источникам, но у них просто школа слабоватая именно в плане глубины анализа и скептицизма. Разбирал как-то с Сабировым сиро-тюркскую надпись одну, изданную Ню Жуцзи. Мистер Ню решил, что там слово куплуг это просто ошибка от кутлуг, но Сабиров мне разобрал, как этот куплуг можно с тюркских позиций истолковать

Я честно сам не уверен, о танском триумфе только у Скаффа и узнал Но вряд ли тут отсылка к предкам-варварам Тан, так как триумф идет еще со времен Чжоу. Может, генерал символично носил одежды побежденных варваров как эдакий трофей?

ПАРАЛЛЕЛИ МЕЖДУ ТАНСКИМИ И ДРЕВНЕТЮРКСКИМИ ОБЫЧАЯМИ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ ПРЕДКАМ Джонатан Карам Скафф Казнь военнопленного была заключительным этапом триумфа, самого пиршественного и грандиозного военного ритуала в империи Тан. Типичная для ранней и средней эпохи Тан, церемония заключалась в том, что победоносный генерал приводил пленных обратно в столицу. Самыми ценными заключенными были иностранные монархи, в том числе мятежные внешние клиенты. Хотя большинство исторических источников преуменьшают подношение заключенных из-за антивоенной предвзятости конфуцианских грамотеев, великие шествия через столицу создавали подлинно грандиозный спектакль для всех присутствовавших. Архетипический парад состоял из двух военных оркестров, игравших боевую музыку впереди процессии, победоносного генерала, одетого в «варварскую одежду», сидящего на лошади, членов его армии и пленных в самом конце. Процессия направлялась сначала в императорский дворец, а затем в храм предков. Перед собранием гражданских и военных чиновников и «варварских монархов» император объявлял о победе своим предкам, рассматривал и награждал войска, а затем угощал их на банкете. Ритуальное подношение военнопленных духам предков было древней традицией восточной Чжоу, связанной с поклонением предкам династии. Танские триумфы, кажется, функционально сопоставимы с триумфами в Римской и Византийской империях, в ходе которых «отмечалась и подтверждалась победоносная власть императора» и которые включали в качестве свидетелей иностранных послов. Подношение пленных в имперском Храме предков было отличием китайских триумфов от западных. Необычным и важным примером мятежного клиента является Ашина Хэлу, последний каган Западно-Тюркского каганата, восставший после смерти Тайцзуна. Хэлу якобы сделал следующий запрос после своего пленения: «Я побежденный и уничтоженный военнопленный, вот и все! Прежний император [Тайцзун] относился ко мне с щедростью, но я предал его. Мое нынешнее поражение есть ярость Неба против меня. Ранее я слышал, что ханьский закон гласит, что казнь мужчин имеет место на городском рынке. Когда мы прибудем в столицу, я прошу дать мне возможность отправиться в Чжаолинскую [гробницу Тайцзуна, чтобы быть казненным там], чтобы искупить мои преступления перед прежним императором. Таково мое искреннее желание» (Старая история династии Тан, глава 194b). По мнению Хэлу, его преступление было предательством щедрого патримониального господина, и он объяснял свое падение как возмездие Неба. Благодаря своим предыдущим взаимодействиям с империей Тан, он был знаком с элементами имперского закона. Самое интересное то, что его просьба быть казненным в качестве военнопленного в гробнице умершего монарха, возможно, связана с тюркской традицией подношения балбалов мертвым. Гаоцзун был доволен такой просьбой и обсудил её со своими экспертами по ритуалу. Сюй Цзинцзун упомянул, что в древние времена триумфальные армии возвращались в храм предков, но он никогда не слышал о подношении пленных в гробнице императора. Тем не менее, Сюй предположил, что эта модификация обряда была приемлемой при условии, что также состоится второе подношение пленника в Храме предков, поскольку сыновняя почтительность Гаоцзуна к его покойному отцу соответствовала духу конфуцианского ритуала. Гаоцзун решил последовать совету Сюй Цзинцзуна. Хэлу доставили в гробницу Тайцзуна на окраине столицы, где Гаоцзун великодушно пощадил мятежного клиента. Затем процессия продолжилась традиционным образом, двумя днями позже прибыв в Храме предков. Такая становка в Чжаолине была повторена, по крайней мере, еще один раз в царствование Гаоцзуна после завоевания Когурё в 666 году. Таким образом, две величайшие военные победы Гаоцзуна - над западными коктюрками и над Когурё - завершились триумфами, которые включали в себя остановки у гробницы его отца. Идея этой инновации возникла у мятежного тюркского клиента. Этот случай является потрясающей иллюстрацией многополярного правления, в котором Гаоцзун сыграл роль культурного посредника между коктюркским воином и конфуцианским ритуальным экспертом. Гаоцзун был восприимчив к просьбе Хэлу, потому что бывший тюркский каган, предлагавший подчинение в соответствии с его собственными обычаями, еще больше узаконивал власть Тан над тюрко-монгольскими народами и в более общем плане способствовал прославлению империи. С другой стороны, Гаоцзун должен был учитывать пожелания своих конфуцианских бюрократов, и поэтому он согласился с предложением Сюй Цзинцзуна провести второе подношение пленника в храме предков. Компромисс был возможен частично из-за того, что император был заинтересован в резонировании со всеми элементами его многонациональной империи, но также и потому, что расстояние между танскими и тюркскими традициями было не так велико. Обе культуры разделяли мнение о том, что военнопленных следует подносить духам правителей-предков - вероятно, связанных с общей верой в поклонение предкам, - но не соглашались на том, должно ли место подношение быть храмом или гробницей. Гаоцзун был готов объединить конфуцианскую и тюркскую традиции, потому что он стремился управлять плюралистической империей. Ритуальное нововведение позволило ему одновременно спроецировать образ почтительного к родителям конфуцианского сына и боевого повелителя мятежных подданных. По иронии судьбы это привело к невольному возрождению ранее отвергнутой китайской традиции, потому что подношение военнопленных в гробнице повторяло церемонию династии Шан, которая была предана забвению во времена восточной Чжоу. [Skaff, Jonathan Karam. Sui-Tang China and Its Turko-Mongol Neighbors. Culture, Power and Connections, 580-800. Oxford University Press, 2012 - p.284-285]

Баргуты тут наверняка могут быть замешаны.

Верно, у шатосцев был немалый согдийский компонент. Да и вообще онгуты как раз формировались там, где прежде были значительные колонии согдийцев - Ганьсу, «шесть округов ху» в Ордосе и конезаводы согдийцев в Шэньси. Восстание Ань Лушаня и беспорядки в Китае 10 века конечно подкосили их, но не загубили окончательно У меня после прочтения до конца «Истории согдийских торговцев» серьезно укрепляются мысли насчет согдийского, а точнее тюрко-согдийского происхождения аргынов. Как там писал Аристов, аргын - смешанный? Страна Аргу/Органум потому так и названа видимо - смешанная тюрко-согдийская популяция. Этих же «смешанных» видимо и запечатлели среди онгутов хроники Ляо (烏兒古 уэргу/орко) и Марко Поло (аргун). Если еще и вспомнить, что в танские времена в Ордосе жили цзаху «смешанные варвары», потомки южных хуннов и всяких среднеазиатов Надо бы покопать этот вопрос.

Спасибо большое, Ермолаев Я это перевод этого сочинения среди новых работ не видел увы.

В "Житии Александра Невского" в уста Бату-хана вкладываются следующие слова: «Александре, веси ли, яко Богъ покори ми многы языкы. Ты ли един не хощещи покорити ми сяе. Но аще хощеши съблюсти землю свою, то приеди скоро къ мне и видиши честь царства моего». "Александр, знаешь ли, что Бог покорил мне многие народы? Что же — один ты не хочешь мне покориться? Но если хочешь сохранить землю свою, то приезжай скорее ко мне и увидешь славу царства моего". http://www.osh.ru/pedia/history/east/bizant/Jitie-Al-Nevskago.shtml см. абзац 33

Попытался примерно прочертить границы татар по Синьчуаню:

Ли Синьчуань, Цзянь-янь илай чао-е цзи «И о границах татар: на востоке [они] находятся рядом с округом Линьхуанфу1, на западе они соседи с государством тангутов2, на юге - доходят до округа Цзинчжоу3, на севере - примыкают к государству больших людей4». Комментарий Романа Храпачевского: 臨潢府 Линь-хуан-фу. Линьхуан - это город, существовавший севернее р. Хуан (она же - р. Сира-мурэн), он был Верхней столицей Ляо. Сейчас известны его развалины, под монгольским названием Боро-хотон. В тексте 夏國 Ся го, т.е. государство Си Ся (Тангут). Танский округ, находился в районе современного уезда Ванцансянь в провинции Сычуань в КНР. В тексте 大人國 Дажэнь го. Мифическая страна «больших людей» в китайской древней и средневековой картографии, помещаемая на дальнем (для китайцев) севере, где также помещалась «страна песьеголовых». [Храпачевский, Р.П. "Татары", "монголы" и "монголо-татары" IX-XII вв. по китайским источникам - Москва: Перо, 2015 - с.59] Прекрасный источник однако этот Синьчуань Не считая неясных «больших людей», в остальном даны довольно точные ориентиры. Где тангуты мы знаем - Ганьсуйский коридор. Линьхуанфу, Шанцзин 上景 «верхняя столица» Ляо находилась вот здесь: Ванцансянь в Сычуань: Интересно, что по Синьчуаню татары растянуты чуть ли не на весь северный Китай.

КАМПАНИЯ СУ ДИНФАНА 657 ГОДА И ПАДЕНИЕ ЗАПАДНО-ТЮРКСКОГО КАГАНАТАДжонатан Карам СкаффКампания 657 года, возглавленная Су Динфаном, сумела победить западно-коктюркского Ашину Хэлу-кагана. Это была самая впечатляющая центральноазиатская экспедиция династии Тан и одна из величайших в китайской военной истории. Из танских кампаний обычно наибольшее внимание привлекает победа императора Тайцзуна над Сели (Иллиг) каганом (620-630) восточных коктюрок в 630 году, но этот ослабленный соперник было побежден относительно небольшим количеством войск, которым не понадобилось далеко идти.В западной кампании Су продемонстрировал искусное понимание требований северной пограничной войны с точки зрения тактики и дипломатии. Су был уроженцем южно-центрального Хэбэй, чья военная карьера началась со службы в армии военачальника во время гражданской войны в конце династии Суй. Присоединившись к династии Тан, он стал делать чисто военную карьеру, которая включала в себя центральноазиатский опыт. До западно-коктюркской кампании его самым заметным достижением было руководство стремительного кавалерийского нападения, которое победило восточных коктюрок в 630 году.В хода экспедиции 657 года Су командовал основными силами, состоявшими из 10,000 кавалеристов из числа союзных уйгурских кочевников, вероятно из Монголии, и неизвестного числа танской пехоты и конницы. Отдельное подразделение союзников из западных коктюрок во главе с Ашиной Мише и Ашиной Бучжэнем, которые были личными врагами Хэлу, пошло по «южному пути», но не участвовало в первых боях.Основные силы Су прошли от северного Ордоса во Внутренней Монголии до района к северу от Алтайских гор (Цзиньшань) в западной Монголии. Упоминание северного Алтая в источниках расплывчато, но в любом случае такой маршрут занял бы от 1000 до 2000 километров через пустыни и степи. По мере продвижения экспедиции силы Су получили дополнительные войска от племен, ранее подчиненных Хэлу. После того, как Су победил чумукуней, их начальник и более 10,000 семей сдались. Танские источники описывают Су как «умиротворившего» (фу) чумукуней, чтобы получить их согласие на включение 1000из числа их всадников в состав уйгурской конницы.Другое племя, нишу, также было включено в состав войск Тан. Ранее Хэлу захватывала их жен и детей, но войска Тан отобрали их у Хэлу в ходе кампании. Люди нишу присоединились к войскам Тан после того, как их женщины и дети были возвращены им вместе с дополнительными дарами. При танском дворе Сюэ Жэньгуэй продвигал эту политику в отношении нишу, потому что «эти люди будут идти на смерть и не останавливаться на достигнутом» из-за благодарности империи Тан. Эта стратегия позволила силам Тан вырасти за счет западных коктюрок.Решающее сражение произошло на реке Иртыш (Еси), идущей параллельно южному склону горной цепи Алтая. Повторяя тактику Ашины Шэни в 648 году, Су Динфан отправил контингент-приманку из 10 000 «танских и уйгурских» солдат, чтобы напасть на 100,000 всадников Хэлу. Когда этот контингент отступил, он заманил войска Хэлу в ловушку между плотными рядами танской пехоты с длинными копьями на юге и «ханьской» кавалерией под командованием Су на севере. Пехота выдержала, когда силы Хэлу трижды пытались прорваться. Кавалерия Су напала и разгромила Хэлу. Источники Тан утверждают, что несколько десятков тысяч всадников были убиты или попали в плен.На следующий день племена, которые были последователями Хэлу, сдались Су. Хэлу отступил далеко на запад с несколькими сотнями всадников в Чач (современный Ташкент). Объединенные силы Су Динфана, Ашины Мише и Ашины Бучжэнь пустились вслед за Хэлу, нанесли окончательное поражение его войскам и схватили его. Победа консолидировала танскую власть над большей частью современного Синьцзяна и позволила династии установить временный сюзеренитет над регионом дальше на запад.[Skaff, J.K. Tang Military Culture and Its Inner Asian Influences //Nicola Di Cosmo, ed., Military Culture in Imperial China, Cambridge, MA: Harvard University Press, 2009 - p.183-184]

СТЕПНАЯ ТАКТИКА ВЕДЕНИЯ БОЯ В ИМПЕРИИ ТАН: ПРИМЕР КАМПАНИИ 648 ГОДА ПРОТИВ КУЧИ В 648 году состоялась танская кампания против оазисного государства Куча (Цюцы), которое оставалось вассалом западных коктюрок после завоевания империй Тан государства Гаочан в 640 году. О тесных связях между западными коктюрками и правителем Кучи свидетельствует его брак с представительницей коктюркского правившего клана, Ашина. Покорение Кучи представляло потенциальные трудности, поскольку оно включало в себя две разные тактические задачи: сдерживание кочевых конных армий в открытом поле и осаду города, окруженного стенами. Ашина Шэни, командующий экспедиционной армией, был членом коктюркского правившего клана, который сдался Тан в 635 году. Ретроспективно кажется, что он был лучшим выбором для этой кампании. Он уже имел опыт в этом регионе, поскольку он занимал Бешбалык (Бэйтин) и Гаочан в качестве независимого тюркского правителя с 630 по 635 годы. Позднее, будучи генералом Тан, он служил в экспедиции против Гаочана в 640 году. Таким образом он обладал необходимой квалификацией для того, чтобы возглавить в основном кавалерийские силы, состоявшие из тринадцати кочевых племен теле, и 100 000 коктюркских кавалеристов. В нападении на Кучу тактика Шэни демонстрирует элементы, подходящие для реалий войны в Центральной Азии. Когда войска Тан двинулись на запад через каменистую пустыню, Шэни разделил свои силы на пять широко отделенных друг от друга колонн (дао). Решающая битва между войсками империи Тан и Кучи включала в себя притворное отступление, типичный элемент степной войны. Когда авангард Тан из 1000 кавалеристов приблизился к Куче, правитель, возможно, ошибочно полагая, что маленький передовой контингент представлял все силы Тан, вывел 50,000 солдат на битву. Танский авангард отступил и соединился с остальной армией. Началась отчаянная битва, в которой войска Тан победили кучаские силы. Правитель Куси бежал на запад в Аксу (Дабохуань), преследуемый основными силами Тан. После сорокадневной осады правитель и его последователи сдались 19 января 649 года, позволив империи Тан установить уверенный контроль над северным бассейном Тарима. Для укрепления власти над регионом была необходима дипломатия. Поэтому Шэни отправил офицера, чтобы «проинструктировать вождей о несчастьях [от сопротивления] и преимуществах [от капитуляции]» (Синь Таншу, цзюань 110). Официальные истории Тан утверждают, что эти переговоры увенчались громким успехом. Даже если это и преувеличение, мы можем предположить, что Шэни поручил своему посланнику использовать тот же тип дипломатических аргументов, что Шэни использовал бы в своей прошлой карьере степного вождя ради наращивания числа сторонников. [Skaff, J.K. Tang Military Culture and Its Inner Asian Influences //Nicola Di Cosmo, ed., Military Culture in Imperial China, Cambridge, MA: Harvard University Press, 2009 - p.181-183]

Открываю тему, чтобы отдельно разместить кой-какие материалы по танским военным кампаниям в Центральной Азии

МЕЖДУ ТЮРКСКИМ КАГАНАТОМ И ИМПЕРИЙ ТАН: КАРЛУКИ В 7-8 ВЕКАХ Джонатан Карам Скафф Примечательным случаем многополярных отношений являются уч-карлуки, союз племен Алтайского горного региона, которые жили на периферии восточных коктюрок, западных коктюрок и империи Тан, и в разное время подчинялись каждой из этих сил на протяжении столетия. После краха западно-коктюркского Ашины Хэлу в 657 году империя Тан впервые получила власть над карлуками и создала три вассальных префектуры с карлукскими вождями в качестве главнокомандующих. Позже империя Тан утратила контроль над карлуками, поскольку к 690-м годам восточно-коктюркский Капаган-каган стал их владыкой. Когда власть Капагана начала шататься, уч-карлуки снова предложили верность империи Тан в 714 году. В 718 году новый коктюркский лидер Бильге-каган вновь подчинил карлуков и заменил тех вождей, что ранее связали свою судьбу с Тан. В течение следующих двух десятилетий карлуки находились вне власти Тан. К 740-м и 750-м годам у уч-карлуков, возможно, стали развиваться расходившиеся интересы, аналогично фракциям у тогонцев. Какая-то часть карлуков была втянута в политические образования в Монголии, в то время как другая были вовлечена в сотрудничество и конфликты с империей Тан на Алтае и в Джунгарском бассейне. В Монголии карлуки объединились с басмылами и уйгурами, и вместе они уничтожили Второй Тюркский каганат в 742 году. Басмылский правитель стал новым каганом Монголии, и он назначил правителей карлуков и уйгуров в качестве подчиненных джабгу. Два года спустя уйгуры перехватили власть. Басмылы и карлуки стали внешними «рабскими» племенами с надзиравшими над ними уйгурскими наместниками. Им пришлось нести тяжелую службу в качестве авангарда в военных кампаниях. К середине 740-х годов эта часть карлуков бежала из Монголии на запад к тюргешам, которые, в свою очередь, находились под властью империи Тан. Другая часть карлуков видимо ранее оставалась на Алтае и в Джунгарии. Танский двор дал их лидеру тюркский титул джабгу. Карлуки, что бежали из Монголии в середине 740-х годов, по-видимому, присоединились к этому джабгу. Карлукские войска, участвовавшие в знаменитой танской кампании против арабского халифата Аббасидов на Таласе в 751 году, напали на танские силы в разгар битвы, что привело к поражению Тан. Не похоже, что это навредило отношениям между империей Тан и карлуками, поскольку их джабгу отправил две дипломатические миссии к танскому двору в 752 году. Похоже, что карлукское сближение с Тан было связано с их безуспешными попытками объединиться с басмылами и свергнуть власть уйгуров, что обернулось яростными войнами с 752 по 754 год. В то время, как продолжались войны, карлукские вожди официально приняли назначения в качестве танских вассальных чиновников в 753 году. Обе стороны сблизились после того, как карлуки схватили беглого танского генерала тюркского происхождения, Абуза-джабгу, в конце 753 года. В награду джабгу карлуков, Тун Бильге, был повышен в звании до «кагана тюргешей» и получил благородное танское звание принца управления. Дополнительные почести были оказаны 130 племенным вождям, которые отправились к танскому двору, где они были назначены на официальные должности и получили вознаграждение. Предположительно, император также согласился со всеми их «специальными просьбами». Тем не менее, восстание Ань Лушаня 755 года привело к тому, что карлуки вновь ушли из-под вассалитета Тан. Они мигрировали на запад в регион вокруг Суяба и Таласа в современных Кыргызстане и юго-восточном Казахстане. С середины седьмого по середину восьмого века различные элементы карлуков преследовали политические возможности и искали защиты, мигрируя по Монгольскому плато, Алтайским горам и регионам к югу и западу. Когда возникала опасность или появлялись возможности, карлукские джабгу постоянно корректировали свои политико-дипломатические ориентации, чтобы стать клиентами новых господ. Ни танские императоры, ни коктюркские правители не имели достаточно эффективных военных или дипломатических рычагов для удерживания карлуков в качестве долгосрочных клиентов. Карлуки были относительно независимы из-за их мобильности и расстояния от великих сил, которые конкурировали за их услуги. [Skaff, Jonathan Karam. Sui-Tang China and Its Turko-Mongol Neighbors. Culture, Power and Connections, 580-800. Oxford University Press, 2012 - p.281-283]

СОГДИЙСКОЕ НАСЛЕДИЕ У ТЮРОК СЕМИРЕЧЬЯ В 10-13 ВЕКАХ: О СТРАНЕ АРГУ У МАХМУДА КАШГАРИ Этьен де ла Вэссьер В контексте постоянного взаимодействия с Согдианой, находившейся в процессе исчезновения в мусульманском культурном пространстве, вопрос ассимиляции согдийских колоний Семиречья состоит лишь в темпе и разнице по сравнению с метрополией. На сей счет у нас есть несколько источников, которые можно подкрепить эпиграфическими и археологическими находками, сравнение которых позволит уточнить лингвистические условия этой ассимиляции. Махмуд Кашгари дает драгоценные сведения по ассимиляции согдийских популяций Семиречья. Он пишет следующее: «Самыми красноречивыми и изящными в выражении являются те, кто знает лишь один язык, не смешивается с персами и не перенимает чужие обычаи. У тех, кто говорит на двух языках и смешивается с городским населением, речь становится ломаной, как, например, у Сугдак, Канжак и Аргу. [...] Население Баласагуна говорит на согдийском и тюркском так же, как и население Тираза (Таласа) и Мадинат ал-Байда (Исбижаба). На всех землях Аргу от Исбижаба до Баласагуна у людей ломаный (рикка) язык». Затем: «Сугдак. Народ, осевший в Баласагуне, происхождением из Сугда, что располагается между Бухарой и Самаркандом. Однако они одеваются и ведут себя так же, как тюрки». Таким образом, в середине 11 века согдийский все еще является разговорным языком в Семиречье, но билингвизм - фатальное состояние для языков, находящихся в упадке, - уже присутствует везде (см. Лившиц, 1981 и Krippes, 1991). Эпиграфические и археологические свидетельства в равной степени демонстрируют это. Как и согдийские караванщики в Гилгите, их наследники в Семиречье оставили граффити в теснинах, образованных правыми притоками реки Талас на южной стороне кыргызского Алатау (Терек сай, Кулан сай), - язык этих надписей согдийский, письменность близка к позднему согдийскому курсиву, но имена в них тюркские. Небольшое число надписей иногда имеют датировку по эре последнего сасанидского монарха Йездегерда III и идут с начала 10 века по начало 11 века: последняя написана в сентябре 1025 года. С другой стороны, у нас есть определенное число керамических изделий с согдийскими надписями с поздним стилем почерка, возможно 11 века (по этим надписям см. Лившиц, 1981, с.80-83). Через два века после того, как Махмуд Кашгари собрал эти сведения, францисканский монах Гильом де Рубрук, посол Людовика Святого ко двору великого хана Мункэ, совершил долгое путешествие через степь в Каракорум и провел в Кайлакк время с 18 по 30 ноября 1253 года: «Мы нашли там большой город по имени Кайлак, в котором был базар, и его посещали многие купцы. [...] Земля эта прежде называлась Органум, и жители ее имели собственный язык и собственные письмена. Но теперь она была вся занята Туркоманами. Этими письменами и на этом языке несториане из тех стран прежде даже справляли службу и писали книги». Кайлак, Кайалыг персидских источников (см. Barthold, 1968, с.403 и Байпаков, 1986, с.36), старая столица карлуков, располагался к востоку/юго-востоку от озера Балхаш (карта и план раскопок в Байпаков, 1986, с.130-131), в зоне сильного согдийского присутствия. Поскольку Рубрук проходил через степь между Балхашом и этими старыми согдийскими городами, он не увидел эту центральную зону согдийской колонизации. Согдийское присутствие тем не менее подтверждается по меньшей мере именем, данным в Худуд ал-Алам, которое соответствует этапу, предшествующему Кайлаку в маршруте Рубрука: Equis, латинская передача Iki-ögüz, который в Hudud, p.95, дан в согдианизированной форме Īrgūzgūkath. Пелльо использует свою огромную эрудицию, когда пытается связать имя Органум с древней столицей Хорезма - Ургенчем (Pelliot, 1973, p.115-117). Без сомнения, здесь нужно другое решение и найти его можно у Махмуда Кашгари. Органум это определенно страна Аргу, которая по Махмуду расположена прямо к югу и вдоль которой следовал Гильом де Рубрук. Не хорезмийский, как предлагает Пелльо, - хорезмийский никогда не был разноворным на этих землях, как и не был несторианским литургическим языком, - а согдийский, замещенный тюркскими диалектами, был старым литургическим несторианским языком и старым исчезнувшим языком этих земель. Присутствие многочисленных согдийских несторианских терминов в несторианских эпитафиях Семиречья подтверждает это (Лившиц, 1981, с.78. Кляшторный, 1964, с.130-131 проводит схожий анализ). Начиная с времен Махмуда Кашгари, имела место явная ассимиляция согдийских популяций, но память о них сохранилась до 13 века. К северу от саманидской империи, в других политических и культурных условиях, страна Аргу оставалась тюрко-согдийским бастионом, источником торговли тюркскими рабами и матрицей, из которой родилось караханидское государство. Библиография Barthold, W., Turkestan down to the Mongol Invasion, 3rd ed. revised by C. E. Bosworth, London, 1968 (1st ed. 1900) Krippes, K., “Sociolinguistic Notes on the Turcification of the Sogdians”, Central Asiatic Journal, XXXV/12, 1991, pp. 67–80. Minorsky, V. (trans., comm.), Hudud al-'Alam. “The Regions of the World.” A Persian Geography 372 A.H.–982 A.D., (Gibb Memorial Series, XI), 2nd ed., London, 1970 Pelliot, P., «Recherches sur les Chrétiens d’Asie Centrale et d’Extrême-Orient» (Исследования о христианах Центральной Азии и Дальнего Востока), œuvre posthume, Dauvillier, J. (ed.), Paris: Imprimerie Nationale, 1973 Байпаков, К.М, «Средневековая городская культура Южного Казахстана и Семиречья (VI - начало XIII в.)», Алма-Ата: Наука, 1986 Кляшторный, С.Г., «Древнетюркские рунические памятники как источник по истории Средней Азии», Москва: «Наука», 1964 Лившиц, В.А., «Согдийцы в Семиречье: лингвистические и эпиграфичесие свидетельства», Письменные памятники и проблемы истории и культуры народов Востока, Москва, 1981, с.76-84 [De la Vaissière, Étienne. Histoire des marchands sogdiens - Paris, 2002 - p.329-331]

Может быть. У нас ведь и в Синь Юань ши есть следующие данные: 汪古部乃白達達十五部之一，本為布而古特，亦曰貝而忽特，遼人稱為烏而古 “Племя Вангу 汪古 было одним из 15 племен Белых Татар. Изначально оно [звалось] Бу'эргутэ 布而古特 или также Бэй'эрхутэ 貝而忽特; Ляо звали их У'эргу 烏而古” Мне тут ранее Ермолаев писал, что Уэргу 烏而古 не может передавать Аргу, потому что в среднекитайском это звучало примерно как онико. Но в эпоху Ляо мы в общем-то не знаем, как толком звучал китайский. Знаем лишь позлний среднекитайский 8-9 веков и юаньский китайский 13-14 веков. Ляосский - где-то посередине В юаньском же Уэргу 烏而古 звучало примерно как орко.

Только деловые документы и религиозные тексты. По крайней мере я исторических текстов не встречал

В оригинале именно цзубу стоит: 西至可敦城，駐北庭都護府，會威武、崇德、會蕃、新、大林、柴河、駝等七州及大黃室韋、敵剌、王紀剌、茶赤剌、也喜、鼻古德、尼剌、達剌乖、達密里、密兒紀、合主、烏古里、阻卜、普速完、唐古、忽母思、奚的、糾而畢. Си чжи Кэдунь чэн, чжу бэйтин духу фу, хуэй Вэй, У, Чундэ, Хуэйфань, Синь, Далинь, Синьхэ, То ци чжоу цзи да хуан шивэй, дила, ванцзила, чачила, еси, бигудэ, нила, далагуай, дамили, миэрцзи, хэчжу, угули, цзубо, пусувань, тангу, хумусы, сидэ, цзюэрби.

Не, цзубу это как я понял до-чингисова тема.