Аюка-хан, современник Петра I История Произведения народного писателя республики Алексея Балакаева неразрывно связаны со временем, в котором он жил и созидал. Особое место в его творчестве занимают очерки о знаменитых наших земляках Аюке-хане, художнике Федоре Калмыке, адмирале Михаиле Сердюкове и других исторических личностях. Писатель намеревался посвятить им романы. Не успел. Остались также заметки, которые Алексей Гучинович назвал историческими этюдами. В них он описывает времена появления Великого степного уложения - Ик цааджин бичг - главного юридического документа ойратов, рождения Аюки, в течение 50 лет правившего калмыцким ханством. Немало страниц в заметках отведено самому Аюке-хану, человеку неординарному и уникальному во всех отношениях. Предлагаем отрывки из этих этюдов.
В 1642 году на Цаган сар - в первый месяц весны - у Пунцука родился сын. Его нарекли именем Аю - Медведь, а мать и отец ласково произносили - Аю-ка, Аюка - Медвежонок.
Воспитывал своего внука сам Эрдни-баатр хунтайджи, рано посадил на лошадь, часто брал на охоту и в поход. Нежили мало, закаляли на холоде и в жару, заставляли мчаться на лохматой лошади по долам, карабкаться по крутым отрогам Алтайских гор.
Аюка знал, что там, где садится дневное светило - солнце, есть великая река Волга и необъятная степь, населенная калмыками, подданными его деда Шукур-Дайчина. Бабушка Дара-Уснца, тетя Юм-Агас, мать Уролма, певуньи и сказочницы, пели ему протяжные и веселые песни, рассказывали волшебные и героические сказки о дальних и загадочных землях и странах, о смелых и храбрых батырах, о необыкновенных красавицах и мастерицах.
Дед Эрдни-баатр учил Аюку военному искусству, приглашал мудрецов и знатоков древностей, те под звуки домбры исполняли "Джангар" и ярко излагали историю Четырех Ойратов и Монголии давних времен. Аюка восхищался мужеством и любовью к Отечеству Алого Льва Хонгора, силой и справедливостью Тяжелорукого Савара, храбростью и преданностью Строгого Санала, красотой и талантом Мингияна, красноречием и смекалкой Ке-Джилгана и других богатырей Джангара.
Аюку все больше и больше интересовала новая родина деда Шукур-Дайчина и отца Пунцука. Он уже воочию видел обширные степи между Яиком и Доном, от Самарских возвышенностей до Кавказских гор, знал, что всю степь с севера на юг пересекает многоводная и великая река Волга и она впадает в Синее море. Его прадед Хо-Орлек, собираясь покинуть пределы Джунгарии, послал своих разведчиков на Волгу и Каспий.
"В устных преданиях торгутов еще и доныне сохранился тот отзыв послов Хо-Урлюка, который принесли они этому своему родоправителю о русском населении, живущем по берегам Волги, - пишет А. Позднеев. - "Там, - говорили они, - живет народ, у которого окот составляют свиньи, который строит свои дома из земли, у которого женщины ходят без штанов, который не утомляется от продолжительной езды и не стыдится, когда говорит ложь. Не стыдится он говорить ложь оттого, что имеет синие глаза; а не утомляется от продолжительной езды, потому что ездит на телегах".
Шукур-Дайчин, дед Аюки, ездил в Тибет на поклонение Далай-ламе. На обратном пути он заехал в Джунгарию и забрал с собою своего внука. Это было в 1654 году, Аюке исполнилось двенадцать лет.
В те далекие времена человека оценивали не только по его поступкам, но и по тому, какую речь он произнес. И сказанные им слова были на устах народа, передавались от одного к другому, от поколения к поколению. Не успел Шукур-Дайчин прибыть в Джунгарию, а о нем говорили: "Богдин гегян пожаловал Дайчину ханский титул и тииз-печать, но он, обратно возвращая все это Далай-ламе, сказал: "Подобных мне нойонов много, как я могу быть ханом?"
Этого было достаточно, чтобы Шукур-Дайчин еще больше прославился среди своего народа и стал примером скромности и добродетели в Калмыкии и Джунгарии, Халхе и Куку-Норе. Это было выше титула хана и позолоченной печати.
Путь от Джунгарии до Волги далек и неспокоен, надо пересечь степь Дашт-и Кипчак, где обитало три орды киргиз-кайсаков, перевалить через хребты Уральских гор. Шукур-Дайчина сопровождали самые отборные молодцы, вооруженные пиками и луками, белобородые старики-советники и бритоголовые гелюнги-астрологи.
На одном из продолжительных перевалов Шукур-Дайчин спросил у своего внука:
- Хочешь ли знать, как нойон должен управлять своим народом?
- Хочу, - ответил Аюка.
- Если хочешь быть нойоном, то должен знать время: во-первых, когда быть равным с подвластными, во-вторых, когда повелевать ими, и, в-третьих, когда призревать их, как мать свое дитя. Если усвоишь эти три правила, то можешь быть нойоном.
Это был великий урок жизни, проверенный на собственном опыте и проводимый в повседневном быту, преподнесенный двенадцатилетнему мальчику. Советы деда Аюка запомнил на всю жизнь и руководствовался ими в своей дальнейшей деятельности.
- Я хочу знать много-много! - горячо отозвался Аюка. - Дед хунтайджи говорил, что человек должен обладать девятью разнородными знаниями.
- Ты говоришь, что выказываешь желание один усвоить девять разнородных знаний, но знай, что твоя жизнь кратковременна, - внушал Шукур-Дайчин внуку. - Ты оказывай свою благосклонность девяти человекам, из которых каждый усвоил одно из этих девяти знаний: если будешь иметь при себе девять таких человек, то можешь уподобиться одному человеку, усвоившему девять знаний.
Беседа деда и внука продолжалась до глубокой ночи, при свете кизячного огня. Говорят: "Куй железо, пока горячо". Аюка, воспользовавшись расположением духа деда, спросил:
- Я много наслышан о прадеде. Хотелось бы знать о его последних днях.
- Уже поздно. Надо спать, утром вставать рано. Расскажу на следующем привале,- ответил Шукур-Дайчин.
После Тургая Шукур-Дайчин сделал большой привал на берегу Эмбы.
Когда четверть века тому назад он с отцом, братьями Гомбо-Ельденгом, Лоузаном, Санджином, Сюнкеем и Кирсаном и пятьюдесятью тысячами кибиток подданных пробивался к Волге, на Волгу, здесь обитала Ногайская орда. Тогда же они, Шукур-Дайчин и его сыновья, победили ногайских, едисанских, ембулуцких татар и кипчаков и подчинили их себе.
Обо всем этом Шукур-Дайчин рассказывал своему внуку по пути на Эмбу. Теперь, расположившись в долине пресноводной реки с обильными кормами для лошадей и верблюдов, он решил ответить на давний вопрос Аюки и поведал печальную и трагическую историю гибели отца, братьев, племянников и калмыцких воинов.
За Волгой, у Кавказских гор, жили единоверцы покоренных калмыками племен. Ногайцы и едисаны бежали туда. Хо-Орлек решил вернуть беженцев да еще нажиться за счет живущих там народов. Осенью 1643 года он послал туда своего сына Лоузана.
Лоузан, перебравшись через Волгу ниже Царицына, совершил набег на Кубань, разгромил улусы казыевского Карашеима-мурзы и, захватив большую добычу, вернулся на берега Яика. Хо-Орлек собрал десять тысяч калмыков и татар и решил пойти двумя группами, одну поручив своему внуку Даян-Эрке, сыну Шукур-Дайчина, а вторую возглавил сам.
Даян-Эрке переправился через Волгу в 70 верстах выше Астрахани и направился к Тереку с целью захвата ногайцев, которые ушли с Кейкуват-мурзой. Но оказалось, что ногайские татары бежали в горы. Даян-Эрке не стал нападать на Терский городок, он решил подождать, как договорились с дедом, возвращения войска Хо-Орлека.
4 января 1644 года Хо-Орлек намеревался напасть на горские аулы, но попал в засаду. Ногайцы, бежавшие в горы, видимо, предупредили своих единоверцев. На Хо-Орлека неожиданно совершили нападение кабардинские черкесы, горцы Малой Ногаи и татары Казыева улуса. Произошло страшное побоище - горские панцирники яростно рубили и кололи оказавшихся в ущелье калмыков. Погибли Хо-Орлек и его сыновья Сюнке и Кирсан, внуки - Церен, Бадма и Тугул, сыновья Ельденга Эргельдю, Архули, Калту и Чокту, сыновья Кирсана, из тайшей остался в живых только один Ельденг, сложили голова более четырех тысяч воинов, уцелело около тысячи человек.
В плен к горцам попали Мудалийко Аясунов и Баянг Семизкайлов из Хо-Орлекова улуса, Чайдайчко Аидактыев и Боджийко Мантуев из Даян-Эркенева улуса, Уюзетко Бойромов и Манджитайко Каагунов из Чинартиева рода.
Терский городок тем временем был хорошо укреплен, но главной его защитой было огненное оружие - бердянка, которой калмыки тогда сильно боялись. Поэтому Хо-Орлек наказал внуку Даян-Эрке подождать его с войском под городом, а он, Хо-Орлек, разгромив горцев, обещал присоединиться к коннице Даян-Эрке, и они вместе должны были разрушить Терскую крепость. А вышло наоборот.
Даян-Эрке, не дождавшись деда, решил пойти вслед за ним, но тут пришла печальная весть о гибели Хо-Орлека и его войска, и он повернул назад. У Волги его встретили астраханские ратные люди, но Даян-Эрке проявил военную хитрость: посыпав лед реки песком, быстро перебрался на левый берег и ушел в степь.
Гибель ахлачи тайши-предводителя и его храбрых сыновей и внуков вызвала среди калмыков глубокую печаль и решимость мести. Шукур-Дайчин снаряжал новые войска, калмыки каждый год совершали набеги на горцев и жестоко расправлялись с коварным противником по закону того времени. В одном из таких нападений калмыки взяли в плен жену и детей Шагин-мурзы.
Казыевские мурзы купили у черкесов тела Хо-Орлека, Сюнке, Кирсана, Церена и других. Шагин-мурза с братом, взяв урны с прахом калмыцких тайшей и нойонов, в сопровождении своих узденей поехали к калмыкам, чтобы выручить из неволи свою жену и детей. Но их постигла неудача, они сами попали в плен к астраханским ратным людям и угодили в тюрьму. Власти приговорили их к смертной казни, но горцев помиловал сам царь-государь.
Таким образом, кости Хо-Орлека попали в Астрахань. Кстати, А. Позднеев и другие авторы, не разобравшись в этом вопросе, пишут, что Хо-Орлек погиб при штурме Астрахани у стен ее Кремля, что не соответствует действительности.
Рассказ деда произвел на Аюку потрясающее впечатление, и он на всю жизнь запомнил, что власть - это война и кровь, сражения и смерть, но в то же время благополучие и процветание, слава и могущество народа - твоих подданных.
Ставка Шукур-Дайчина широко раскинулась у подножья горы Индеры, по-калмыцки Ондр. Приехали его отец Пунцук и мать Уролма, у него появились братья - Ики-Джамсо и Норбо-Джамсо. Съехались из дальних и близких ставок тайши и нойоны, зайсанги и тарханы, ламы и гелюнги, батыры и воины, среди которых были братья деда Лоузан и Санджин, брат отца Нам-Церен, двоюродный брат Манджи, сын Даян-Эрке. Как позже рассказывала бабушка, жизнь Даян-Эрке оборвалась трагически.
Степь была мало населена, и поэтому калмыки продвигались на запад почти беспрепятственно. По закону степной жизни они совершали набеги на русских и башкир, чувашей и марийцев, угоняли в большом количестве скот, брали в полон людей, продавали их на базарах Хивы и Бухары.
Русское правительство решило крепко наказать калмыков. Оно собрало большое войско, которое напало на них с двух сторон - со стороны Самары под командованием воеводы Л. Плещеева, со стороны Астрахани - под командованием воеводы Ф. Волконского. Поход был удачным, они захватили у калмыков много скота и пленных.
Больше всех пострадал Даян-Эрке. Обездоленные "улусные черные люди" требовали от своего тайши принять российское подданство, вернуть им скот и захваченных русскими людей. Даян-Эрке послал в Уфу послов, прося принять в "вековешное холопство" и обещая дать аманаты. Таким образом он вернул своим подданным и скот, и людей, но был жестоко наказан Лоузаном - он сначала хотел идти на племянника войною, но поступил более коварно - своему ламе приказал тайно отравить Даян-Эрке, что было сделано с подобострастием.
Аюке пришлась по душе земля деда и отца, широкая и привольная степь. Душистое и сочное, по пояс, разнотравье, высокое голубое небо, чистый и звонкий воздух, большие стада быстроногих сайгаков и могучие длиннокрылые орлы, величественные лебеди, гогот гусей, трели жаворонков и стрекотание цикад.
Алексей БАЛАКАЕВ,
народный писатель Калмыкии.
