Peacemaker

Может не Букатай,а Бумбутай?

На бурята очень похож.

Ансамбль Борджигин .г.Чойр.Говьсүмбэр аймаг.

Ансамбль Борджигин.г.Чойр.Говьсүмбэр аймак.

Генерал Айткали Исенгулов: «Марал Томпиев – ойратовед или ойратофил?» В одном из недавних номеров Central Asia Monitor было опубликовано интервью с Маралом Томпиевым, который изложил свое видение истории казахско-джунгарских войн. Публикация «Дыхание героической эпохи» вызвала большой читательский интерес: только на сайте газеты количество просмотров превысило цифру 34 тысячи. В то же время, по мнению некоторых наших читателей, точка зрения Томпиева вызывает множество вопросов. Именно об этом сегодня размышляет генерал Айткали Исенгулов. Начну с того, что признаю право Марала Томпиева (на фото) излагать свой взгляд на историю джунгарско-казахских войн, как и вообще право профессиональных историков или историков-любителей на попытки докопаться до истины. Тем более если они, эти попытки, основаны на каких-то новых материалах и не догматизируют старые штампы, которые были присущи советской историографии. Историческую науку во все времена приспосабливали для обслуживания интересов власти. Интерпретация тех или иных событий прошлого подгонялась под требования текущего политического момента. И, как следствие, зачастую история просто искажалась. Поэтому я отчасти согласен с М.Томпиевым в том, что советская историография неправильно подавала многие моменты казахской истории. Я сам по образованию историк и хорошо помню, что в университете на курс по истории Казахстана на заочном отделении отводился лишь один (!) семестр. Как можно уложить летопись государственности казахов в столь краткий курс? В прошлом году мы отметили 550-летие Казахского ханства. Но следует помнить, что оно не возникло из ничего. Ему предшествовала другая форма государственности – ханство Абулхаира (государство кочевых узбеков), когда его ставка из Тюмени была перенесена в Улытау. Если исходить из принципа исторической преемственности, то история нашей государственности уходит в глубь веков. И такой подход вовсе не оригинален. Например, отсчет российской государственности ведут со времен Киевской Руси. Поэтому с точки зрения формальной логики казахская государственность насчитывает гораздо больше, чем 550 лет. А если говорить об истории происхождения этнонима «казах», то процесс этногенеза еще древнее. Сегодня мне хотелось бы высказать соображения, которые вызваны спорными, с моей точки зрения, моментами интервью М. Томпиева. Например, он считает неверным утверждение, что казахи в тяжелый период своей истории обратились с просьбой о подданстве к Российской империи. Я же полагаю, что такое развитие событий исключать все же нельзя. Почему? Потому что даже после принятия подданства России Младшим и Средним жузами, джунгарское нашествие на казахские земли продолжалось. Хан Абулмамбет, султан Барак и часть казахских батыров были вынуждены признать свою вассальную зависимость от джунгар и прислали в качестве аманатов своих отпрысков. Теперь о тезисе М.Томпиева, что между казахами и Российской империей не было общей границы. Но из истории известно, что первый этап джунгарского нашествия начался еще в 1643 году, то есть в середине 17-го века. А переселение части калмыков на российскую территорию пришлось на начало того же столетия. Поэтому я не совсем согласен с этим выводом. Вызывает сомнение и оценка М. Томпиевым хронологии и принципов образования казахских жузов. Он утверждает, что их оформление произошло только к середине 19-го века. А как же тогда быть со всеказахским курултаем 1726 года на Ордабасы? Ведь уже в тот период существовало четкое разделение казахов на жузы. Да, возможно, такое деление было сформировано еще не до конца, но оно уже существовало. Не согласен я и с утверждением, что жузовое деление было обусловлено древней тюркской традицией построения войска. При этом М.Томпиев полностью игнорирует этнический принцип организации казахской нации. Мне представляется, что он имеет весьма отдаленное представление о такой науке, как этнография, которая дает ясное понимание того, откуда берутся корни казахских родов и племен. В качестве иллюстрации своей мысли приведу несколько этнографичес­ких зарисовок. Например, знает ли господин Томпиев, почему в Старшем жузе за дастарханом голову барана преподносят сначала представителям рода жалаир? Потому что название этого рода фигурировало в истории еще раньше, чем этноним «казах». А почему в Среднем жузе такое же первенство признается за представителями рода таракты? Хотя по численности они уступают аргынам и найманам. Потому что, согласно историческим преданиям, таракты произошли от старшей сестры аргынов. К тому же их родовая тамга идентична тамге чингизидов. Именно поэтому, когда за дастарханом нет чингизидов, право старшинства принадлежит представителям этого рода. В Младшем жузе подобное же право закреплено за табынами. Таковы любопытные нюансы процесса этногенеза казахов, свидетельствующие о глубоких корнях этнических переплетений. Поэтому мне не совсем понятна некоторая категоричность суждений в этом вопросе Марала Томпиева. Как мне представляется, он несколько вольно обращается с известными историческими датами. Например, набеги калмыков на Мангыстау произошли намного позднее, чем он это обозначает. А как быть с его утверждением, что в эпоху джунгарских нашествий политонима «қазақ» как такового не существовало?! На самом деле он появился гораздо раньше. Некорректно обращается М. Томпиев и с исторической статистикой. Так, он утверждает, что в годы «Ақтабан шубырынды» «численность казахов времени упала до четверти миллиона человек с прежнего полумиллиона». В действительности же казахов было гораздо больше. Согласно некоторым источникам, в эти годы они потеряли почти до 40% своей численности, что в абсолютных цифрах составляет около миллиона человек. Думаю, путем несложных подсчетов можно вычислить, какова была примерная численность казахов до «Ақтабан шубырынды». Еще одно статистическое «открытие» господина Томпиева: «Численность самих джунгар составляла около миллиона человек, а их подданных – порядка 25 миллионов». Считаю, что такая численность населения на столь огромной территории по тем временам просто нереальна. А как видятся ему процессы этногенеза? Он утверждает: «Мы ассимилировали ираноязычные племена, издавна жившие на нашей территории. А ойраты смешались с тунгусами, халха-монголами, маньчжурами и даже китайцами. Отсюда различия в генотипе». И, если я правильно уловил, в языке тоже. Но ведь ираноязычные племена говорят на языке, который совершенно отличается от казахского. Тут же он утверждает: до этого мы с джунгарами имели практически один язык, однако вследствие того, что мы ассимилировали ираноязычные племена, наши языки стали различаться. Но даже из существующего на сегодняшний день словарного запаса казахского языка можно сделать вывод, что к ираноязычию мы имеем очень отдаленное отношение. Наш язык ближе скорее к тувинскому, чем к персидскому. Подозреваю наличие у самого Марала Томпиева джунгарских корней. Только этим могу объяснить его своеобразную трактовку истории казахско-джунгарских войн. Вероятно, это обстоятельство отчасти и объясняет тот факт, почему именно его восприняли как единственного «ойратоведа» в Центральной Азии и предоставили слово на научном форуме в Монголии. Какой он «ойратовед», судить не берусь, но его трактовка казахской истории – и политической, и этнической – вызывает множество недоуменных вопросов, явно отдает легковесностью и отсутствием научной глубины. В чем я соглашусь с М. Томпиевым, так это в оценке исторической роли Абулхаира, хана Младшего жуза, и батыров – выходцев из «қара сүйек». Имена этих батыров увековечены в названиях улиц, им поставлены памятники, в их честь проводятся самые разные мероприятия, и это справедливо. А вот имя Абулхаира, хотя и не предано забвению, почему-то остается несколько в стороне. Улиц, названных его именем, нет, а единственный памятник установлен в Актобе на постаменте, на котором когда-то возвышался памятник вождю мирового пролетариата. И выглядит это почти как глумление над памятью нашего великого пращура. Уверен, исторический масштаб личности Абулхаира заслуживает большего и время для восстановления справедливости в его отношении наступило давно. Еще одно странное утверждение Томпиева: «вся материальная часть истории джунгар находится на территории Казахстана, все их земли, все их столицы». Никак не могу с этим согласиться. Когда появился этноним «қазақ»? Когда образовалось казахское ханство? И когда на нас стали нападать ойраты? Получается, что наши предки на протяжении двух столетий терпели бы захватчиков на своей земле? Очень несуразная постановка вопроса. Выходит, что ойраты хозяйничали на этих землях в эпоху хана Абулхаира? Тогда странно, что он решил перенести столицу своего государства из Тюмени в Улытау, в самое пекло, где хозяйничали захватчики-ойраты. Какой-то проходной двор получается, а не казахские земли. Не в качестве совета, но все же рекомендовал бы Маралу Томпиеву начать изучать казахскую историю с вопросов этнографии – вместо того, чтобы заниматься вольной интерпретацией каких-то спорных статей про историю Великой степи. А все эти восхищения по поводу единственного «ойратоведа» вызывают, мягко говоря, некоторое недоумение. Может, это связано с необходимостью поиска элементов «сенсационности», но, что уж точно, наукой здесь и не пахнет. Что же касается того, что его признали в Монголии «единственным «ойратоведом», то в этом мало удивительного. Как же не признать такого, с позволения сказать, «ойратофила» (так будет точнее)? Потому что его позиция – сугубо «проджунгарская», но никак не казахская. Подвергать сомнению отдельные аспекты оте­чественной истории, наверное, можно. Но огульно переписывать ее, выстраивая сомнительные конструкции, которые базируются на еще более сомнительных утверждениях, на мой взгляд, непозволительно. Автор: Мади Алимов

http://tatargen.ru/timerbek/003.html

Сайнэры из Внутренной Монголии. Өвөрлөгч түмний сайн эрчүүд http://dorgio.mn/p/50799 https://translate.google.com/

Сказочник.

Никогда не поздно изучать другие языки.Как я знаю ,АКБ изучает карататарский язык Чингисхана в течений 6 лет.Но видимо пока мало успехов.. А почему бы вам потомкам найманов не изучать язык свойх предков? Что вам мешают? Кто доказал,что керей это нирун?

сайн эр Ганган Төгс из сартаулского хошуна Засагтханского аймака/ 19-20 век/.Он предпочитал грабить восновном китайских торговцев со свойми 12 нукерами.. Его кодекс чести -никогда не грабить монгола, а у китайца отнять все имущество. Он жил в пещере у горы Хасагтхайрхан больше 30 лет. http://www.zaluu.com/read/69hg88g

Сайнэры – Робин Гуды степей Во многих регионах, населенных монголами, помнят выражение сайн эр, которое приблизительно можно перевести как «добрый молодец», «удалец». Однако в традициях разных монгольских народов деятельность сайнэров интерпретируется по разному.Наиболее изучены сайнэры Халха-Монголии, обширный пласт народных преданий о которых давно стал объектом внимания фольклористов. В Халхе используются и другие обозначения для этой традиции, например, сайн хулгайч ах «добрый брат-вор». Однако феномен сайнэрства шире обычного воровства или скотокрадства, в Халхе сайнэры стали выразителями идеи социального протеста. В многочисленных преданиях о них подчеркивается, что братство «добрых воров» никогда не претендовало на имущество бедняков, а воровало скот у монгольских феодалов, лам и чиновников. Сайнэры халхаского фольклора предстают в облике бескорыстных степных робингудов своего времени, раздававших награбленное добро беднякам. Можно не сомневаться, что далеко не все сайнэры были такими, какими в целом этот феномен запомнился народу, но есть основания полагать, что это уникальное для степных кочевников движение несло в себе определенный заряд социального протеста. По одной из легенд первые девять сайнэров принесли свою клятву на горе Шилин Богд, что на восточной границе Халхи, именно в годы бегства халхаских феодалов к маньчжурскому императору. Не желая присягать чужеродному правителю, они отстали от войск своих ханов-изменников и поклялись стать изгоями, живущими разбоем. С той поры, согласно преданию, все сайнэры Монголии стали приносить клятву на горе Шилин Богд и жить согласно завету первых девяти названных братьев. Понять, что конкретно обещали степные разбойники духу горы, поможет бурятское предание. Один молодой малоимущий бурят, - рассказывается в нем, - видя как его возлюбленную сватает богатый нойон, решил быстро разбогатеть, занимаясь контрабандой. Неоднократно переходя границу, он познакомился с монгольскими сайнэрами, которые обучили его тактике скотокрадства, в том числе – умению на всем скаку схватить и удержать барана. Некоторое время он промышлял вместе с сайнэрами, затем отделился и стал орудовать по обе стороны границы, сочетая разбой с контрабандой. Он разбогател, вернулся в свои края, женился и стал жить хорошей жизнью, только изредка выходя на ночной промысел для поддержания разбойничьих навыков. Однажды ночью он проснулся, почуяв неладное, и обнаружил, что его табун угнан. Поехав по следам, он вскоре наткнулся на стоянку похитителей, которые поджидали его. К своему удивлению он увидел, что это его бывшие товарищи, сайнэры. Выслушав его упреки, сайнэры в свою очередь заявили ему, что он не имеет права оставлять себе ворованный скот более трех коней, не должен жить на одном месте, не должен торговать. Такова клятва сайнэра, заключили они, но поскольку бурят не успел ее принести, они позволили ему жить, как он хочет, но предупредили, чтобы отныне не занимался скотокрадством. В бурятском предании, бытующем в наши дни в южных районах Бурятии, отчетливо видно различное восприятие сайнэрства. Для монголов это не просто разбой, для бурята – средство обогащения. Еще более ярко это различие заметно в преданиях бурят юго-восточного приграничья. Населенные хоринцами районы довольно долго сохраняли старинный обычай, по которому старший сын наследует от отца только его панцирь и саблю. В прежние времена это означало военную стезю, но к середине 18 века буряты потеряли остатки самостоятельности и не могли предпринимать походы на соседей. Между тем обычай, хотя и ограниченный случаями внезапной смерти отца, был подтвержден документально в своде хоринского права уже в 19 веке, тем самым создавая социальный дисбаланс. В преданиях агинских хоринцев даже отмечается специальный термин для обозначения прослойки оказавшихся на обочине социума старших сыновей, в Аге их именовали YЛYY ХYБYYД «лишние парни». Распространение буддизма в Бурятии смягчало старые нравы, часть «лишних» уходила в монастыри, другие нанимались в работники, кто-то уходил на прииски, но какой-то процент пополнял ряды контрабандистов и картежников, причем эта среда была тесно связана и с выродившимися в криминал обычаями баранты. Распространенная почти среди всех степных кочевников вплоть до башкиров на Урале, баранта, традиция экономической мести путем угона скота, в Монголии со времен Чингисхана была поставлена вне закона и беспощадно преследовалась. На периферии монгольского мира, в Бурятии и в Туве, она сохранялась до начала 20 века. Тувинских барантачей называли кайгалами, бурятские же именовали сами себя сайнэрами (в бурятском произношении hайн эрэ), также как и те, кто приносил клятву на горе Шилин Богд. Таким образом, бурятская традиция напрямую идет от родового права, тогда как на Шилин Богд была сформирован, внешне похожий на бурятский, но в генезисе совершенно иной феномен. В пограничных районах, на стыках расселения разных этносов баранта часто приобретала вполне традиционные черты. Так происходило в зоне соприкосновения ойратов и казахов в Джунгарии, монголов и тибетцев в Амдо, бурят разных групп в Куде. В Джунгарии конец многолетним набегам казахов положил знаменитый Джа-лама, вернувшись из рейда в Казахстан с мешками отрезанных ушей. В Тибете сложился симбиоз монголо-тибетского населения, породив феномен нголоков, разбойников, наводивших ужас на караваны торговцев и путешественников. У казахов тоже были сайнэры?

Са́йнэры (монг. сайн эр; бур. hайн эрэ) — конокрады в Халхе, Бурятии и Внутренней Монголии, занимавшиеся раздачей своей добычи бедным семьям в XVIII — начале XX века. Содержание 1 Именование 2 Образ жизни 3 В искусстве 4 См. также 5 Примечания 6 Ссылки Именование Дословно сайн эр переводится с монгольского как «добрый молодец», «удалец». Согласно легенде, первые девять сайнэров Халхи принесли клятву о том, что они, не подчиняясь маньчжурской власти, будут грабить богатых и раздавать их имущество беднякам, на вершине горы Шилийн-Богд-Уул (современный аймак Сухэ-Батор в Монголии) в конце XVII века, во время массового бегства халхаских феодалов в Китай[1] от джунгарского хана Галдан-Бошогту. С названием этой горы связано одно из их монгольских наименований — шилийн сайн эр, наряду с сайн хулгайч ах («добрый дядя-вор») и другими. В Бурятии, однако, именование hайн эрэ применялось и к конокрадам, не занимавшимся раздачей награбленного беднякам. Распространённым эпитетом по отношению к сайнэрам было выражение төрийн бөөс — «вошь, [сосущая кровь] государства»[2]. Образ жизни Фольклор приписывает сайнэрам необыкновенное мастерство в ловле скота, особое искусство рукопашного боя, а также специфический «кодекс чести»: например, никогда не грабить только ради собственной наживы, воздерживаться от убийств, не воровать у соседей, не заниматься торговлей, охранять простой народ от давления маньчжурской администрации. В связи с этим, жертвами сайнэров становились богатые князья, зажиточные семейства и китайские торговцы. Чаще всего они угоняли у них лошадей, однако забирали и другой скот, а также прочее имущество. Большинство сайнэров имело собственные прозвища, образованные из какой-либо его отличительной особенности или внешности: например, Хэрлэн-Жамьян («Джамьян-Керулен», из-за того, что он однажды переплыл широко разлившийся Керулен[3]), Исгэрдэг-Дамба («Дамба-Свистун», из-за своего очень громкого свиста[4]), Арын-Будуун-Хар («Чёрный Толстяк с севера», из-за внешности[5]) и т. п. В сайнэрской среде, которая пополнялась в том числе и за счёт выходцев из буддийских монастырей (например, таковым был известнейший сайнэр из Дариганги Торой-Банди), существовал обычай чтить некоторых буддийских божеств как особых покровителей своего дела, например, Далха или Шалши-Гомбо (четырёхликого Махакалу)[6]. Зачастую сайнэры не имели собственной юрты и ночевали, где придётся, большую часть жизни оставаясь неженатыми, однако некоторые из них всё-таки заводили жён, особенно на склоне «карьеры». Сайнэрами были прадед и дед вождя народной революции Сухэ-Батора по отцовской линии[7]. После народной революции Служба внутренней охраны Монголии начала активно использовать сайнэров, посылая их в разведывательные миссии во Внутреннюю Монголию[4]. В 1930-е годы, с ликвидацией в МНР класса феодалов и образованием коллективных скотоводческих хозяйств, социальная база для сайнэрства исчезла. В искусстве Из широкого пласта устных преданий, сказок и «протяжных песен» о знаменитых сайнэрах их образ перешёл в монгольскую художественную литературу, где в социалистический период пользовался особой симпатией как образ борца с социальной несправедливостью. Рассказы о самых известных из них, таких как Торой-Банди, Хулгар-Нацаг, Тогос-Цултэм, Цахиур-Тумэр, Хангай-Базар, Улаан-Дама, явились основой для создания образа сайнэров в таких произведениях, как пьеса О. Жамбалжамца «Торой-банди» (1957)[8], романы «Прозрачный Тамир» (образ сайнэра Тумэра, экранизирован в 1970—1973 годах) и «На Алтае» Ч. Лодойдамбы. В Дариганге, на горе Гангын-Цагаан-Овоо установлен памятник Торою-Банди. https://ru.wikipedia.org/wiki/Сайнэры

гора Алтан-Овоо.Дариганга сомон.Сухэбаторский аймак. Здесь конокрады-сайн эры дали клятву.

памятник Торой банди/настоящее имя Нанзад/ чахар-найманского. Халхаские ханы его называли төрийн бөөс /вошь государства/. Ар халхын шилийн сайн эрчүүд https://www.internom.mn/ном/ар-халхын-шилийн-сайн-эрчүүд-i-ар-халхын-шилийн-сайн-эрчүүд

Дамба-Свистун — конокрад на службе у народной власти Дамба-Свистун, или Лхаагийн Дамба, родился в 1890-х годах в местности Шар-Бурд на территории нынешнего сомона Онгон Сухэ-Баторского аймака. Только войдя во взрослые года, он начал угонять лошадей и скотину у зажиточных князей и феодалов как в южных, так и в северных хошунах и раздавать их старикам и беднякам, чем снискал уважение в родном хошуне. Даже в самую тёмную ночь он метко накидывал укрюк на лошадиные головы, отлично знал местность и умел превосходно свистеть, — по сей день вспоминают о нём старики. Наш сайнэр был отцом троих детей; два его сына, Ойгонбаяр и Оюун, до недавнего времени работали в Сухэ-Баторском аймаке шофёрами. У Дамбы была родная старшая сестра, Цэрэнлхам. После Цэрэнлхам так вспоминала о своём младшем брате: «Если брат по нескольку дней отсутствовал, я очень беспокоилась, ждала его день и ночь. А узнавала я о том, что он вот-вот прибудет, по его особому свисту. Вечером голоса особенно хорошо слышны. Обычно братнин свист до меня доносился, когда я доила кобыл. Чуть услышав его, я шла заваривать чай, и сидела, пока он закипал — в это время брат и заходил в юрту. Свист его был слышен за пол-уртона — вот каким был мой брат искусным свистуном». Обычно Дамба-Свистун ходил в хошуны сунитов, баргутов и узумчинов во Внутренней Монголии, и приводил оттуда скот. С некоторыми из внутреннемонгольских сайнэров он водил близкую дружбу, а с некоторыми, бывало, и дрался, и ташуром охаживал. После народной революции его поймали и привезли в город. Поскольку его взяли не по делу государственной важности, а за кражу скота, то сразу же бросили в тюрьму. Но на этом дело не кончилось, поскольку в то время в МВО был заведён обычай отправлять сайнэров разведчиками на юг, — сперва сотрудники министерства, обвиняя их в угоне скота и разбое, держали их некоторое время в заключении, а потом предлагали освобождение в обмен на то, чтобы они «верой и правдой послужили родине». Сайнэры, которым степь была домом, а косогор постелью, сразу же соглашались. На самом же деле, и чекисты в то время частенько проникали к южанам под видом сайнэров или спекулянтов. В тридцатые годы знаменитый чекист Балдан-гуай провернул одну такую операцию, и позже вспоминал: «Как-то раз мы отправились на очередное задание с одним сексотом, выделенным аймачным даргой Агваном, под видом скотоугонщиков. Мы так вошли в роль — ни дать ни взять, настоящие сайнэры, с какой стороны ни посмотри. Была осень, начинались заморозки. Темнота стояла, хоть глаз выколи. И вот настало время выдвигаться на задание. Осторожно, примечая важное, проезжая по чужим местам, от селения до селения, аккуратно миновав хошунные караулы, крадучись как кошки, добрались мы до крупного склада горючего. Охрана повсюду. Рассудили, что перед самым утром она, должно быть, подрёмывает. Вдалеке лают собаки, то и дело вспыхивают прожекторы — словом, дело опасное. Мы было решили кинуть спичку в бочку с бензином, что стояла в стороне. Но, подумав, что и нас вместе с ней разорвёт, не стали. Тогда, сняв сапоги, мы порвали свои портянки на узенькие полоски и, связав их между собой, пропитали бензином. Потом, протягивая её за собой, отползли назад к своим лошадям. Тогда мы спичкой подожгли один конец нашей тряпки, красная полоска огня быстро, как пуля, метнулась к горловине бочки, и прогремел взрыв, выбросив в ночное небо столб дыма и пламени. Враги, не поняв, что произошло, в растерянности голые сновали туда-сюда, и в свете пожара все были у нас как на ладони. Тогда, полюбовавшись немного на результат нашей работы, мы вскочили на коней и ускакали в безопасное место. Так, чтобы выполнить задание, мы сперва проводили разведку, затем объединяли достоверные сведения и в итоге приходили к верному решению. И впоследствии мы, рискуя жизнью, без ахов и охов выполняли и другие задания родины. Для этой цели оборачивались сайнэрами». Так он рассказывал однажды. Однако когда чекисты в образе конокрадов ходили в разведку — это одно, а когда настоящие сайнэры, в своём подлинном облике, получали разведывательные задания от властей — совсем другое. Другое потому, что успевших уже так или иначе отметиться во Внутренней Монголии Жалху-Коротышку или Дамбу-Свистуна китайцы никогда не подозревали в шпионаже, и, увидав их и думая, что они вновь явились за добычей, пытались только лишь получше сторожить свой скот. Вот почему так выгодно было отправлять в разведывательные миссии именно сайнэров. Так что хоть Дамбу-Свистуна тогда и схватили ни с того ни с сего, продержав в заключении в городе три месяца, потом он вернулся домой — с телескопическим биноклем и прочими шпионскими принадлежностями. Съездив на порученное ему разведывательное задание, он возвратился в город с докладом, и после того случая ещё несколько раз пропадал где-то, никому ничего не говоря, что лишь доказывает его особые таланты и пополняет копилку его заслуг перед народом. Ойдов Б. Ар Халхын шилийн сайн эрчууд. II дэвтэр. — Улаанбаатар, 2011. — 106-109 тал.

Бумбутай Борджигин - монгольская бабушка императора Канси «Мать династии Цин», бабушка императора Канси, императрица Сяочжуан Вэнь была монголкой, причем потомком чингизидов. Полное имя императрицы Сяочжуан Вэнь - Бумбутай Борджигин. Борджигин - название клана Чингисхана, одного из хорчин-монголов. Ее отец, Зайсан, был «бээлом» (властелин административной единицы) хорчин-монголов и потомком Хасара, младшего брата Чингисхана.Бумбутай стала наложницей Хун Тайджи, второго правителя династии Маньчжурской Цин и была матерью императора Шуньчжи и бабушкой императора Канси . Канси (4 мая 1654 — 20 декабря 1722), маньчжурский император из династии Цин (с 7 февраля 1661, эра Канси с 18 февраля 1662 по 4 февраля 1723, см. Китайский календарь). Четвёртый представитель маньчжурской династии, правивший всем Китаем, входившим в империю Цин. Канси или Сюанье вступил на престол в 6-летнем возрасте и стал править под девизом «Канси» (Процветающее и лучезарное). 61 год его правления — рекордно длинный срок в китайской истории. Эпоха Канси стала символом благополучия, «золотым веком» на Китайской земле. Кровный враг ойрат-монголов. Бумбутай была любимой женой у Хун Тайджи. У Хун Тайджи было пять основных жен, и все они были из клана Боржигит, относящегося к самым ранним монгольским союзникам маньчжуров. Две супруги (Бумбутай и Харджол) были сестрами, обе были племянницами Жере или Жержер, которая стала женой Хун Тайджи в 1614 году, а в 1636 году стала императрицей. Бумбутай родила Хун Тайджи троих дочерей и сына между 1629 и 1638 годами и имела сильное влияние на императорский двор Цин. Ее очень уважали за ее политическую мудрость и понимание. Бумбутай было всего 32 года, когда Хун Тайцзи умер, а ее шестилетний сын Фу Линь, возведенный на престол императора Шуньчжи, унаследовал трон. В период правления императора Шуньджи Бумбутай держалась в стороне от политики. Император Шуньчжи или Айсиньгёро Фулинь умер в 1661 году. На престол императора Канси был возведен его сын Сюанье. Айсиньгёро Фулинь (15 марта 1638 — 18 февраля 1661) - третий маньчжурский император династии Цин с девизом правления «Шуньчжи» (Благоприятное правление) (1643—1661), личное имя — Фулинь, посмертное храмовое имя — «Ши-цзу». Поскольку император Канси был несовершеннолетним во время его восхождения на престол (всего восемь лет), четыре регента императора Канси (назначенные его отцом Императором Шуньчжи) правили от его имени, пока он не повзрослел. Будучи бабушкой правящего императора, Бумбутай была удостоена чести именоваться Великой Императрицей. Бумбутай взяла на себя ответственность за воспитание Императора после смерти его матери, в трудные и опасные времена отправила своего внука учиться у регентов. На протяжении всей своей жизни Бумбутай не любила жить в Запретном городе, несмотря на его роскошные условия. Она также, как известно, отказывалась проводить любые празднования дня рождения, поскольку чувствовала, что это будет слишком дорого. Бумбутай заболела осенью 1687 года и император Канси лично позаботился о своей бабушке. Она умерла в возрасте 75 лет в 1688 году и была похоронена в мавзолее Чжаосилин в Шеньяне, за пределами Восточного мавзолея династии Цин. Ее биография - отражение замысловатых связей с императором Канси и престолом династии Цин. Императрица Сяочжуан Вэнь родила императора Шунджи, который родил императора Канси, она помогла своему внуку Императору Канси стать одним из величайших маньчжурских императоров Китая. Позднее он стал врагом ойрат-монголов.

В Монголии арестовали 4 конокрадов из Тывы Гражданам России грозят реальный тюремный срок и денежные штрафы. Житель восьмого Баг (самая наименьшая административно-территориальная единица Монголии) сомона Ногооннуур Баян-Өлгий аймака заявил в полицию о пропаже лошади. Отдел полиции Ногооннуур сомона и пограничники провели поисковую операцию. Благодаря оперативным действиям, в местности Асгат на территории восьмого Баг были арестованы 4 гражданина России. Жители Тывы незаконно пересекли границы обеих стран и украли лошадь у гражданина Монголии. Древние монгольские законодательства рассматривали конокрадство как кражу квалифицированную. По Их Засаг Монгольской Империи конокрадство влекло за собой смертной казни. Ногооннуур (монг. Ногооннуур — зелёное озеро) — сомон аймака Баян-Өлгий, Монголия. Центр сомона — посёлок Ногооннуур — расположен в 150 километрах от города Өлгий и в 1700 километрах от столицы страны Улан-Батора. Сомон граничит с Россией. На севере гранчит с Тывой, на западе с Республикой Алтай. Здесь развита сфера обслуживания, имеются школа и больница. Есть перевалочная база Цагааннуур, на основе которой создаётся свободная экономическая зона.

нагыз казахи

Алтай-Саянские нагыз тюрки..

По мне калмыки больше похожи на лесных тюрков -алтайцев,хакасов,тувинцев и казахстанских нагыз казахов..И конешно на адай-урянхатов.