Погребальные обряды кочевников Евразии

[Курсант]

16 минут назад, mechenosec сказал:

Ну тогда давайте соревноваться дальними родичами? Йу хуууу! Кидаю в вас бумерангом австралийских аборигенов, к сожалению не могу станцевать Хака- маори 

я не говорю что они чжуржени ( турок, арабы),  имели общих предков 

у каждого своя судьба , кто чжурженем стал , кто турком или арабом 

[mechenosec]

5 минут назад, Курсант сказал:

я не говорю что они чжуржени ( турок, арабы),  имели общих предков 

у каждого своя судьба , кто чжурженем стал , кто турком или арабом 

Ровно это я и имел ввиду.

[АксКерБорж]

16 часов назад, mechenosec сказал:

ну не стоит всё же так сторониться ,стыдиться манджуров  

 

Это вы стыдитесь, а я нисколько.

Я только горжусь, что по днк я кровный и близкий родич золотого рода Нурхация (предположительно чингизида), перед которым трепетали все монголоязычные народы и китайцы. 

 

[arkuk]

Этот пост Ашины Шени  из темы    " Песнь Теле  - тюркское стихотворение  6 века" я скопировал сюда.

•  
• Опубликовано: 22 октября 2017

 

 

  6 hours ago, АксКерБорж said:

Эта традиция существовала тоже почти до начала 20 века. Наверно вы что-то путаете. Лицо ножом не резали. Казашки в знак скорби и траура царапали себе лицо до крови.

Это видимо у казахов смягчился обычай. На деле издревле у тюрок был обычай именно резать лицо ножом, чтобы кровь смешивалась со слезами:

Иордан, сообщая о похоронных обрядах гуннов, говорит, что после известия о смерти Аттилы гунны в соответствии с их обычаем выдергивали волосы на голове и обезображивали лица глубокими ранами. Объяснялось это тем, что прославленный воин должен оплакивать усопшего царя не женоподобными стенаниями и слезами, а мужской кровью.

[The Gothic History of Jordanes in English version, with introduction and commentary by Charles Mierow. New York, 1960 - XLIX]

Менандр Протектор упоминает следующий факт: в 576 году некий Валентинос был послан к тюркскому хагану Турксанфу, сыну Дизабула. Хаган сказал ему и сопровождающим его лицам: “Так как вы, приехав сюда, нашли меня в глубокой скорби, ибо недавно умер отец мой Дилзивул, то должно вам, римляне, царапать себе лицо ножом, следуя существующему у нас по усопшим обычаю”. Тогда Валентинос и его люди так и сделали. 

http://krotov.info/acts/05/marsel/ist_viz_06.htm#_ftn513 отрывок 45

Согласно китайскому историческому труду “Тан шу”, погребение у тукю(тюрок) происходило следующим образом: "Тело покойника полагают в палатке. Сыновья, внуки и родственники обоего пола закалывают лошадей и овец и, разложив перед палаткою, приносят в жертву; семь раз объезжают вокруг палатки на верховых лошадях, потом перед входом в палатку ножем надрезывают себе лица и производят плач; кровь и слезы совокупно льются. Таким образом поступают семь раз и оканчивают. <...> В день похорон, так же как и в день кончины, родные предлагают жертву, скачут на лошадях и надрезывают лица".

[Бичурин "Собрание сведений..." Т. I. C. 230]

Скорбящий тюрк. Деталь росписи VI-VII вв. "Народы мира оплакивают Будду". Кызыл, Мингой, пещера Майи [Grünwedel, 1912. S.180. Fig.415].

Здесь четко показано, что тюрк, оплакивая Будду, режет себе лоб ножом. 

 

[АксКерБорж]

 

 

Н.Я. Бичурин "Китайские известия о народах Центральной и Средней Азии в древнейшие времена". Москва, 1955 г.

 

Описывает похоронный обряд тюрков в эпоху Первого Тюркского каганата:

 

"... Тело покойного ложат в палатке. Сыновья, внуки и родственники обоего пола закалывают лошадей и овец и, разложив перед палаткой, приносят в жертву; семь раз объезжают вокруг палатки на верховых лошадях, потом перед входом в палатку ножом надрезывают себе лицо и производят плач; кровь и слезы совокупно льются. Таким образом поступают семь раз и оканчивают.

... Потом, в избранный день, берут лошадь, на которой покойник ездил, и вещи, которые он употреблял, вместе с покойником сжигают; собирают пепел и зарывают в определенное время года в могилу. Умершего весною и летом хоронят, когда лист на деревьях и растениях начинает желтеть или опадать; умершего осенью или зимой хоронят тогда, когда цветы начинают развертываться. В день похорон, так же как и в день кончины, родные предлагают жертву, скачут на лошадях и надрезают лицо.

... В здании, построенном при могиле, ставят нарисованный облик покойника и описание сражений, в которых он находился в продолжении жизни. Обыкновенно, если он убил одного человека, то ставят один камень. У иных число таких камней простирается до ста и даже тысячи. По принесении овец и лошадей в жертву до единой, вывешивают их головы на вехах."

 

[АксКерБорж]

 

"Мэн-да Бэй-лу" про татар (которых многие ошибочно считают монголами):

 

"... Когда умирают [у них] отец или мать, то [они] ножом изрезывают себе лицо и плачут. Каждый раз, когда [я, Хун], проезжая рядом с ними, встречал таких, которые были недурной наружности и с рубцами от ножевых порезов на лице, и спрашивал, не белые ли [они] татары, [они всегда] отвечали утвердительно. Во всех случаях, когда [раньше они] захватывали в плен сыновей и дочерей Китая, [пленные китайцы] с успехом просвещали и делали [их] мягче. [Поэтому] белые татары в общении с людьми душевны. Ныне [они] являются потомками тех племен."

 

[АксКерБорж]

 

Даже в этой детали татары Чингизхана сродни с тюрками, хуннами и казахами.

Потому что монголоязычным народам этот обычай незнаком.

 

[Rust]

1 час назад, АксКерБорж сказал:

 

"Мэн-да Бэй-лу" про татар (которых многие ошибочно считают монголами):

 

"... Когда умирают [у них] отец или мать, то [они] ножом изрезывают себе лицо и плачут. Каждый раз, когда [я, Хун], проезжая рядом с ними, встречал таких, которые были недурной наружности и с рубцами от ножевых порезов на лице, и спрашивал, не белые ли [они] татары, [они всегда] отвечали утвердительно. Во всех случаях, когда [раньше они] захватывали в плен сыновей и дочерей Китая, [пленные китайцы] с успехом просвещали и делали [их] мягче. [Поэтому] белые татары в общении с людьми душевны. Ныне [они] являются потомками тех племен."

 

Белые татары, и вам это известно, это онгуты. Монголов именовали черными татарами. Так что как обычно мимо.

[башгирд]

10 часов назад, Rust сказал:

Белые татары, и вам это известно, это онгуты. Монголов именовали черными татарами. Так что как обычно мимо.

Онгуты

Oнгут, онкут (монг. Онгуд, Онход) — монгольское племя

Так монголы черные или белые?

[Rust]

1 час назад, башгирд сказал:

Онгуты

Oнгут, онкут (монг. Онгуд, Онход) — монгольское племя

Так монголы черные или белые?

Монголов ЧХ китайцы именовали черными татарами. 

[АксКерБорж]

15 часов назад, Rust сказал:

Белые татары, и вам это известно, это онгуты. Монголов именовали черными татарами. Так что как обычно мимо.

 

3 часа назад, Rust сказал:

Монголов ЧХ китайцы именовали черными татарами. 

 

Автор хроники китаец Хун утверждает, что все татары происходят из тюрков "шато".

Что у татар имеется 3 рода - черные, белые и дикие. Судя по смыслу рассказа, разделение это по различиям в хозяйственном укладе и культуре.

Но этнически или по языку он их не отличает друг от друга и даже объединяет их всех в единое "Татарское государство".

 

[башгирд]

1 час назад, АксКерБорж сказал:

у татар имеется 3 рода - черные, белые и дикие. Судя по смыслу рассказа, разделение это по различиям в хозяйственном укладе и культуре.

Разные упоминания этих терминов в литературе приводят к одному автору XIII века - Мэн-да Бэй-лу:

Цитата

Их имеются три рода: черные, белые и дикие. Так называемые белые татары несколько более тонкой наружности, вежливы и почитают родителей… Во всех случаях, когда [раньше они] захватывали в плен сыновей и дочерей Китая, [пленные китайцы] с успехом просвещали и делали [их] мягче. [Поэтому] белые татары в общении с людьми душевны… Так называемые дикие татары весьма бедны да еще примитивны и не обладают никакими способностями. [Они] только и знают что скакать на лошадях вслед за всеми [другими]. Нынешний император Чингис, а также все [его] полководцы, министры и сановники являются черными татарами.

Можно понять, что белыми называли молодых с «тонкой наружности, вежливы и почитают родителей», а старшие – «полководцы, министры и сановники являются черными татарами». Что не совпадает с бытующим мнением: белые это элита, а черные – подчиненные. 

Цитата

дикие татары весьма бедны

Это, например,пастухи, которые примитивны и ... знают что скакать на лошадях или это подчиняющаяся часть, не самостоятельная скакать на лошадях вслед за всеми [другими]

Судя по смыслу рассказа, разделение это по различиям в возрасте, социальном укладе. (и культуре.)

Подробнее в теме "белые и черные народы"

[АксКерБорж]

 

19.07.2018 в 00:20, mechenosec сказал:

Разве европейские путешественники не отмечали у монголов в юртах идолов-онгонов? 

Ну чем казахи до 20 века не были татарами? Хочешь идолы, хочешь лицо в кровь. Любой халхасец или калмык обзавидуется таким чингизо-татарским традициям.

 

Г.И. Спасский "Киргиз-Кайсаки Большой, Средней и Малой Орды". Сибирский вестник, 1820 год:

 

"... По окончании похорон внутри юрты ставят болвана, наряженного в лучшее платье и имеющего сверх оного панцирь или кольчугу, а на голове шлем. Перед сим болваном мать, жены и дочери покойного, кроме мужчин, каждое утро и вечер при захождении солнца, стоя на коленях, оплакивают покойника, вспоминая и выхваляя добродетели его, храбрость, рукоделия и домовитость. Причем жена более всех прочих его любившая, исцарапывает ногтями все лицо свое и повторяет то при всяком почти приезде стороннего человека."

 

[Курсант]

ВЭЙ ШУ

(гл. 100, л. 12б-13а)

Шивейцы

Владение шивэйцев находится в 1000 ли к северу от [владения] уцзи и в 6 тыс. ли от Ло (Лоян). Выехав из Хэлуна  на север и проехав более 1000 ли, вступаешь во владение киданей. Еще через 10 дней пути на север подъезжаешь к р. Чошуй  Еще через три дня пути на север течет р. Пайшуй  Еще через три дня пути на север находится гора Дуляо. Это высокая и большая гора, имеющая в окружности более 300 ли. Еще через три дня пути на север течет большая река, называемая Цюйли . Еще через три дня пути на север подъезжаешь к р. Жэньшуй. Еще через пять дней пути на север прибываешь в их владение (владение шивэйцев. — В. Т.).

[В их владении] имеется большая река, текущая с севера, шириною более 4 ли, называемая Нашуй . Земли во владении низкие и сырые . Язык такой же, как и во владениях кумоси, киданей и доумолоу . Очень много щетинника (setaria italica — щетинник итальянский. — В. Т.), пшеницы и проса (panicum miliaceum — просо посевное. — В. Т.) . Питаются свининой и рыбой, разводят крупный рогатый скот и лошадей, но по обычаю не имеют овец. Летом живут в городах , а зимой [переселяются], отыскивая воду и траву. Много соболиного меха. Взрослые мужчины заплетают волосы в косы. Употребляют роговые луки, стрелы к которым очень длинные. Девушки и женщины связывают волосы, сплетенные в косички, в узел. В их владении мало случаев воровства. За украденное взимается в тройном размере. С убившего человека взыскивается 300 лошадей . Все мужчины и женщины носят короткие куртки и штаны из белой оленьей кожи. Пользуются дрожжами для закваски вина. По обычаю любят красные бусинки, из них делают украшения для женщин, которые вешают на шею, причем, чем больше бусинок, тем почетнее. Доходит до того что девушки, не имеющие подобного украшения, не выходят замуж. В случае смерти отца или матери сыновья и дочери оплакивают их в течение трех лет; труп умершего кладут на дерево в лесу.

[Курсант]

31.07.2018 в 17:36, АксКерБорж сказал:

 

 

Н.Я. Бичурин "Китайские известия о народах Центральной и Средней Азии в древнейшие времена". Москва, 1955 г.

 

Описывает похоронный обряд тюрков в эпоху Первого Тюркского каганата:

 

"... Тело покойного ложат в палатке. Сыновья, внуки и родственники обоего пола закалывают лошадей и овец и, разложив перед палаткой, приносят в жертву; семь раз объезжают вокруг палатки на верховых лошадях, потом перед входом в палатку ножом надрезывают себе лицо и производят плач; кровь и слезы совокупно льются. Таким образом поступают семь раз и оканчивают.

... Потом, в избранный день, берут лошадь, на которой покойник ездил, и вещи, которые он употреблял, вместе с покойником сжигают; собирают пепел и зарывают в определенное время года в могилу. Умершего весною и летом хоронят, когда лист на деревьях и растениях начинает желтеть или опадать; умершего осенью или зимой хоронят тогда, когда цветы начинают развертываться. В день похорон, так же как и в день кончины, родные предлагают жертву, скачут на лошадях и надрезают лицо.

... В здании, построенном при могиле, ставят нарисованный облик покойника и описание сражений, в которых он находился в продолжении жизни. Обыкновенно, если он убил одного человека, то ставят один камень. У иных число таких камней простирается до ста и даже тысячи. По принесении овец и лошадей в жертву до единой, вывешивают их головы на вехах."

 

таких погребении описываемых источником еще не находили и раннетюрские могилы  ,  вопрос о погребальных обрядах тукюэсцев остается дискуссионным , как отмечают исследователи 

П.С могилу Чх также не нашли ,'видимо захоронен он был , по раннетюрскому обряду 

[Курсант]

31.07.2018 в 17:42, АксКерБорж сказал:

 

"Мэн-да Бэй-лу" про татар (которых многие ошибочно считают монголами):

 

"... Когда умирают [у них] отец или мать, то [они] ножом изрезывают себе лицо и плачут. Каждый раз, когда [я, Хун], проезжая рядом с ними, встречал таких, которые были недурной наружности и с рубцами от ножевых порезов на лице, и спрашивал, не белые ли [они] татары, [они всегда] отвечали утвердительно. Во всех случаях, когда [раньше они] захватывали в плен сыновей и дочерей Китая, [пленные китайцы] с успехом просвещали и делали [их] мягче. [Поэтому] белые татары в общении с людьми душевны. Ныне [они] являются потомками тех племен."

 

По описаниям китайских средневековых летописей, обряд погребения у тюрок совершался в три этапа. Сначала родственники умершего укладывали его тело в особой палатке, приносили жертвы лошадьми и овцами, с магическими целями объезжали на конях траурную палатку, царапали себе лица ножами и т.д. Затем в избранный день тело умершего, его любимого коня и вещи сжигали на погребальном костре и захоранивали в могиле [ Вопрос о кремации тюрками умерших остается дискуссионным, поскольку ни одного древнетюркского захоронения по обряду трупосожжения пока не обнаружено. Этот обряд был характерен для тюркских каганатов и для кыргызов Южной Сибири. ]. И наконец, через некоторое время строили в честь погребённого особый памятник, на котором производили сложные поминальные церемонии 

«Княжеские могилы» в Хушо-Цайдаме были сооружены в 30-х гг. VIII в. в честь известных государственных деятелей второго Восточнотюркского каганата — Бильге-кагана и его младшего брата полководца Кюль-тегина. Как сообщается в китайской летописи, «в 19-е лето, 731 г., Кюэ Дэлэ (Кюль-тегин) умер. Отправлены [из Китая] военачальник Чжан Кюй-и (Чжан Цюй-и) и сановник Люй Сян (Лю Сян) с манифестом за государственной печатью утешить [родственников и тюркский народ] и принести жертву. Император приказал иссечь надпись на каменном памятнике и поставить статую его; на всех четырёх стенах [поминального храма] написать виды сражений. Указано отправить шесть превосходных художников расписать всё отличной работой, чего в дулгаском [тюркском] государстве не бывало. Могилянь (Бильге-каган) с сокрушением смотрел на этот памятник» . Строительство его длилось почти два года и закончилось в конце 733 г. 

 

[Курсант]

ЭДУАРД ПАРКЕР

История киргизов ясно прослеживается с самого своего начала. По-видимому, они постоянно, на протяжении 2000 лет, занимали туже территорию, когда шаньюй Чжичжи покорил их и сделал их орду одной из своих столиц. Они никогда не поддерживали взаимоотношений с Китаем до тех пор, пока не стали известны под названием «киргизы». До этого они носили различные названия, более или менее схожие с этим и, возможно, отражавшие различные диалекты. Слово «киргиз»—это искаженное уйгурское слово, означающее «загорелые лица». Первоначально этот народ называли «керкур». Китайские географические описания так скудны и туманны, что нам сейчас трудно установить истинное местоположение киргизских владений. Судя по всему, северными соседями киргизов были орочи, тупо и другие тунгусские племена. Различные детали их образа жизни, как то: строительство домов из березовой коры, сани с шестами, охота на соболей при помощи снегоступов, употребление в пищу луковиц по причине нехватки зерна, помещение тел покойных в ящики и развешивание их на деревьях — все это указывает на тунгусский уклад. 
 

[Курсант]

Рассказ Жана де Жуанвиля о похоронах знатного кумана

В «Книге благочестивых речений и добрых деяний нашего святого короля Людовика», написанной в 1309 г. сенешалом Шампани Жаном де Жуанвилем (1225-1317), есть два эпизода, касающиеся куманов[1]. Жуанвиль рассказывает их со слов рыцаря Филиппа де Туси, вернувшегося из Константинополя в Кесарею (Палестина), где с мая 1251 по май 1252 г. пребывал освобожденный из мусульманского плена король Людовик IX [Ле Гофф, 2001: 148-153, 156-157

. Несмотря на обилие археологических коннотаций, описание похорон знатного кумана до сих пор практически обходили стороной все отечественные специалисты по позднекочевническим древностям. Вероятно, это было связано с отсутствием перевода на русский язык книги Жана де Жуанвиля. Сегодня это препятствие устранено [Жан де Жуанвиль, 2007: § 497-498]:

 Кроме того, он (Филипп де Туси. — Ю.Г.) рассказал нам о великой диковине, которую видел во время пребывания в их войске: когда помер один знатный рыцарь, ему вырыли в земле огромную и широкую могилу, усадили его на стул и преблагородно украсили; и с ним положили наилучшую лошадь, какая у него была, и самого лучшего его воина, живого. Воин, прежде чем его опустили в могилу с его сеньором, простился с королем куманов и остальными знатными сеньорами; и пока он прощался с ними, в его суму сыпали много золота и серебра и говорили ему: «Когда я приду в мир иной, ты вернешь мне то, что я тебе даю». И он отвечал: «Исполню это с большой охотой».

 Великий король куманов передал ему послание, обращенное к их первому королю, в котором сообщал, что сей достойный человек очень достойно прожил и хорошо прослужил ему, и просил короля вознаградить воина за его службу. Когда это было исполнено, они опустили воина в яму с его господином и живой лошадью; а потом закрыли отверстие могилы плотно сбитыми досками, и все войско бросилось за камнями и землей; и прежде, чем лечь спать, они в память о тех, кого погребли, возвели над ними высокий холм.

 Археологи давно обратили внимание на то, что у средневековых кочевников восточноевропейских степей использование камня при сооружении курганной насыпи распространяется только со второй половины XI в. [Плетнева, 1958: 173; Федоров-Давыдов, 1966: 120-123; Атавин, 2008: 75, 87-88]. Г.А.Федоров-Давыдов предполагал, что эту обрядовую черту половцы унаследовали от кипчаков Казахстана и кимаков верховьев Иртыша, у которых значительный процент насыпей сплошь состоит из камней или содержит в себе камни и каменные обкладки [Федоров-Давыдов, 1966: 122-123]

[Курсант]

ИОРДАН О ПОГРЕБЕНИИ АТТИЛЫ

«Ко времени своей кончины он, как передает историк Приск, взял себе в супруги — после бесчисленных жен, как это в обычае у того народа, — девушку замечательной красоты по имени Ильдико. Ослабевший на свадьбе от великого ею наслаждения и отяжеленный вином и сном, он лежал, плавая в крови, которая обыкновенно шла у него из ноздрей, но теперь была задержана в своем обычном ходе и, изливаясь по смертоносному пути через горло, задушила его. На следующий день, когда миновала уже большая его часть, королевские прислужники, подозревая что-то печальное, после самого громкого зова взламывают двери и обнаруживают Аттилу, умершего без какого бы то ни было ранения, но от излияния крови, а также плачущую девушку с опущенным лицом под покрывалом. Тогда, следуя обычаю того племени, они отрезают себе часть волос и обезображивают уродливые лица свои глубокими ранами, чтобы превосходный воин был оплакан не воплями и слезами женщин, но кровью мужей.Среди степей в шелковом шатре поместили труп его, и это представляло поразительное и торжественное зрелище. Отборнейшие всадники всего гуннского племени объезжали кругом, наподобие цирковых ристаний, то место, где был он положен; при этом они в погребальных песнопениях  поминали подвиги его

Ночью, тайно труп предают земле, накрепко заключив его в [три] гроба — первый из золота, второй из серебра, третий из крепкого железа. Следующим рассуждением разъясняли они, почему все это подобает могущественнейшему королю: железо — потому что он покорил племена, золото и серебро — потому что он принял орнат обеих империй. Сюда же присоединяют оружие, добытое в битвах с врагами, драгоценные фалеры, сияющие многоцветным блеском камней, и всякого рода украшения, каковыми отмечается убранство дворца. Для того же, чтобы предотвратить человеческое любопытство перед столь великими богатствами, они убили всех, кому поручено было это дело, отвратительно, таким образом, вознаградив их; мгновенная смерть постигла погребавших так же, как постигла она и погребенного» (Иордан. О происхождении и деяниях гетов. / Пер. Е. Ч. Скржинской. Спб.: Алетейя, 1997).

[Курсант]

КАРПИНИ О ПОГРЕБАЛЬНЫХ ОБЫЧАЯХ «МОНГОЛО-ТАТАР»

«Когда же он умрет, то, если он из знатных лиц, его хоронят тайно в поле, где им будет угодно, хоронят же его с его ставкой, именно сидящего посредине ее, и перед ним ставят стол и корыто, полное мяса, и чашу с кобыльим молоком, и вместе с ним хоронят кобылу с жеребенком и коня с уздечкой и седлом, а другого коня съедают и набивают кожу соломой и ставят ее повыше на двух или четырех деревяшках, чтобы у него была в другом мире ставка, где жить, кобыла, чтобы получать от нее молоко и даже иметь возможность умножать себе коней, и кони, на коих он мог бы ездить, а кости того коня, которого они съедают за упокой его души, они сожигают. И часто также женщины собираются для сожжения костей за упокой душ людей, как это мы видели собственными глазами и узнали там же от других. Мы видели также, что Оккодай-хан, отец нынешнего императора, посадил куст за упокой своей души, вследствие этого он предписал, чтобы никто там ничего не срезал, если же кто срезал какой-нибудь прут, то, как мы сами видели, подвергался бичеванию; снятию одежды и злым побоям. И, хотя мы сильно нуждались подогнать коня, мы не смели срезать ни одного прута. Золото и серебро они хоронят таким же образом вместе с ним. Повозку, на которой везут его, ломают, а ставку его разрушают, и никто вплоть до третьего поколения не дерзает называть умершего его собственным именем.

Иной также способ существует для погребения некоторых знатных лиц. Они идут тайком в поле, удаляют там траву с корнем и делают большую яму и с боку этой ямы делают яму под землею и кладут под покойника того раба, который считается его любимцем. Раб лежит под ним так долго, что начинает как бы впадать в агонию, а затем его вытаскивают, чтобы он мог вздохнуть, и так поступают трижды; и если он уцелеет, то впоследствии становится свободным, делает все, что ему будет угодно, и считается великим в ставке и в среде родственников усопшего. Мертвого же кладут в яму, которая сделана сбоку, вместе с теми вещами, о которых сказано выше, затем зарывают яму, которая находится перед его ямой, и сверху кладут траву, как было раньше, с той целью, чтобы впредь нельзя было найти это место. В остальном они поступают так, как о том сказано выше, но наружную его палатку оставляют на поле. В их земле существуют два кладбища. Одно, на котором хоронят императоров, князей и всех вельмож, и, где бы они ни умерли, их переносят туда, если это можно удобно сделать, а вместе с ними хоронят много золота и серебра. Другое — то, на котором похоронены те, кто был убит в Венгрии, ибо там были умерщвлены многие. К этим кладбищам не дерзает подойти никто, кроме сторожей, которые приставлены там для охраны, а если кто подойдет, то его хватают, обнажают, бичуют и подвергают очень злым побоям. Поэтому мы сами по неведению вошли в пределы кладбища тех, кто был убит в Венгрии, и сторожа пошли на нас, желая перестрелять, но так как мы были послами и не знали обычая страны, то они дали нам уйти беспрепятственно.Родственников же [усопшего] и всех тех, кто пребывает в его ставках, надлежит очистить огнем; это очищение делается следующим образом. Устраивают два огня и рядом с огнями ставят два копья с веревкой на верхушке копий, и над этой веревкой привязывают какие-то обрезки из букарана; под этой веревкой и привязками между упомянутых двух огней проходят люди, животные и ставки. И присутствуют две женщины, одна отсюда, другая оттуда, прыскающие воду и произносящие какие-то заклинания, и если там сломаются какие-нибудь повозки или даже там упадут какие-нибудь вещи, это получают колдуны. И если кого-нибудь убьет громом, то всем людям, которые пребывают в тех ставках, надлежит пройти вышесказанным способом чрез огонь. Ставка, постель, повозки, войлоки и все, что у них будет тому подобного, не подлежат чьему-либо прикосновению, но отвергаются всеми как нечистое» (Джиованни дель Плано Карпини. История монгалов. / Пер. А. И. Малеина. М., 1957).

 

[Курсант]

Археологические памятники кимаков на Иртыше.

Кимакская принадлежность памятников конца I тыс. н. э. на территории Восточного Казахстана (Верхнее Прииртышье) ни у кого из исследователей, занимавшихся этим вопросом (С.С. Черников, Ф.Х. Арсланова, Е.И. Агеева, А.Г. Максимова и др.), сомнения не вызывала. В 1973 г. Д.Г Савиновым было предложено идентифицировать с кимаками (в широком этнокультурном значении термина) памятники сросткинской культуры Северного Алтая и прилегающих районов юго-западной Сибири.

Близость восточно-казахстанских и северо-алтайских материалов подтвердилась раскопками аналогичных памятников на Западном Алтае, соединивших в единый ареал зону распространения культурных традиций, центр сложения которых находился, по всей вероятности, на Иртыше.

Наиболее крупные археологические исследования на Иртыше были произведены С.С. Черниковым (могильники Пчела, Кызыл-Ту, Славянка, Юпитер), Е.И. Агеевой и А.Г Максимовой (могильники Трофимовка, Подстепное, Совхоз 499 и др.), Ф.Х. Арслановой (могильники Зевакинский, Орловский, Бобровский и др.). В последние годы самые значительные раскопки средневековых погребений в Прииртышье были произведены в зоне затопления Шульбинской ГЭС С.М. Ахинжановым, Ю.И. Трифоновым. Материалы раскопок могильников Джартас, Измайловка, Акчий II, Карашат полностью опубликованы. Всего здесь исследовано более 100 погребений конца I тыс. н. э., датировка которых определяется в пределах IX—X вв., реже IX—XI вв. Имеющиеся материалы говорят о значительной концентрации памятников в районе Верхнего Прииртышья, бывшего, очевидно, центром государства кимаков.

Ранний этап формирования археологической культуры кимаков (середина VII — середина IX вв.), известен еще мало. Из погребений VII—VIII вв. можно выделить впускное захоронение с конем в Чиликты (С.С. Черникова) и разрушенное погребение в с. Подстепное (Ф.Х. Арсланова). В подстепном найден пояс с гладкими бляхами-оправами, а в Чиликтах — трехперые наконечники стрел, срединные накладки лука, пряжка, удила и предмет для развязывания узлов.

Сопровождение погребенных конями сближает погребения кимаков с погребениями алтайских тюрок VI—VIII вв.

К VIII — IX вв. относится курган I Орловского могильника, в котором найдено погребение подростка в колоде; с восточной ориентировкой и богатым инвентарем. Выше колоды находились разрозненные кости мужского скелета, а рядом, на приступке с южной стороны, — кости трех лошадей и скелет собаки.(Прим.сяньбииская традиция) По обряду погребения (основное захоронение в колоде, сопровождающее захоронение трех коней с конюшим в южной части могилы) Орловский курган напоминает богатые погребения Курайского могильника в Горном Алтае. Однако в целом количество погребений этого времени на территории Прииртышья остается немногочисленным.

Ко второму (середина — вторая половина IX в.) и третьему (X — начало XI вв.) этапам относится подавляющее большинство погребений прииртышских кимаков. Учитывая их широкое распространение в бассейне Иртыша, очевидно, уже на современном этапе изучения целесообразно выделять здесь, по крайней мере, два локальных варианта археологической культуры кимаков — верхнеиртышский и павлодарский. В перспективе можно говорить и о выделении омского варианта, смыкающегося с новосибирским вариантом сросткинской культуры.

Верхнеиртышский вариант. Памятники середины IX — начала XI вв. на территории Восточного Казахстана отражают культуру кимако-кыпчакских племен в центральном районе созданного ими объединения. Погребения отличаются разнообразием форм погребального обряда и богатством инвентаря. Так, в курганах, раскопанных С.С. Черниковым, представлены: захоронения одиночные, с конем, шкурой коня или предметами конской упряжи; кенотафы; захоронения в деревянных гробах, в подбоях, с конем или предметами конской упряжи. Для 3евакинского могильника, раскопанного Ф.Х. Арслановой, характерны одиночные захоронения и с конем на приступке, реже с собакой; иногда под одной курганной насыпью располагается несколько погребений. Наиболее показательна сложная картина погребальной обрядности по материалам курганов, раскопанных в зоне затопления Шульбинской ГЭС. В качестве отличительных признаков здесь выделяются: четырехугольные ограды из плоско положенных плит, иногда с вертикально установленными стелами; овальной формы грунтовые ямы, ямы с приступкой или подбоями; погребения одиночные, парные, коллективные; погребения с сопроводительным захоронением коня на приступке, шкуры коня или предметов конского убранства в ногах погребенных; внутримогильные сооружения в виде деревянных рам, колод, каменных ящиков. Особую группу памятников составляют так называемые «длинные курганы», включающие от 2-3 до 8 и более пристроенных друг к другу оград с взрослыми и детскими захоронениями.

Преимущественная ориентировка всех погребенных — восточная и северо-восточная.Таким образом, погребальный обряд восточно-казахстанских кимаков отличается значительным разнообразием и соответствует сложному процессу образования кимако-кыпчакской общности. Вместе с тем, независимо от особенностей погребального обряда, в погребениях Восточного Казахстана найден взаимосвязанный комплекс предметов, в целом характеризующий верхнеиртышский вариант археологической культуры кимаков. Это палаши с прямым перекрестием; удила с 8-образным окончанием звеньев и большими внешними кольцами; S-овидные псалии, железные с «сапожком» и костяные с окончанием в виде «рыбьего хвоста». Наконечники стрел трехперые, плоские и ланцетовидные; срединные накладки луков и костяные обкладки колчанов с циркульным орнаментом; стремена петельчатые и с невысокой невыделенной пластиной; бронзовые и костяные пряжки с острым носиком; многочисленные детали поясных и уздечных наборов; длинные наконечники ремней, бляшки с петлей; наконечники в виде рыб; серьги с круглой подвеской-шариком, украшения в ажурном стиле и др. Многие детали поясных и уздечных наборов позолочены и украшены богатым растительным, реже геометрическим, орнаментом. Встреченные изображения фантастических животных (грифонов, крылатых львов) из драгоценных металлов свидетельствуют о культурных связях с оседлыми центрами Казахстана и Средней Азии.

Сложность этнической «стратиграфии» археологических памятников кимаков на Верхнем Иртыше объясняется появлением здесь в относительно короткий срок и дальнейшим совместным проживанием разных групп населения, со своими традициями погребальной обрядности и складывающейся общей культурой в рамках нового кимакского объединения.

Павлодарский вариант. Наиболее крупным памятником VII — IX вв. на территории Павлодарского Прииртышья является Бобровский могильник, исследованный Ф.Х. Арслановой. Для него характерны одиночные погребения, трупосожжения в сочетании с сопроводительным захоронением коней, могильные ямы с подбоем, деревянные рамы, широкое использование бересты при сооружении внутримогильных конструкций. В других могильниках Павлодарского Прииртышья встречаются захоронения черепов и конечностей коня, погребения в овальных могильных ямах с перекрытием из березовых бревен, захоронения в «деревянных ящиках», расположение нескольких могил под одной курганной насыпью, керамика и кости животных в насыпях курганов. В Павлодарском Прииртышье нет квадратных оград из горизонтально уложенных плит с вертикально стоящими стелами, «длинных курганов» и погребений в каменных ящиках.

Набор предметов сопроводительного инвентаря близок верхнеиртышскому. Здесь, однако, не найдены палаши. Среди украшений встречаются ажурные бронзовые подвески. Следует отметить случаи находки керамики. Так, в курганах Бобровского могильника было найдено 44 сосуда. Некоторые материалы (орнаментальные ромбические узоры на керамике и ланцетовидные наконечники стрел) из бобровских погребений сопоставимы с теми, которые Л.Р. Кызласов отметил на территории Тувы. Такое сочетание различных по происхождению культурных элементов в пределах одних и тех же комплексов показывает, что на территории Павлодарского Прииртышья процессы этнической и культурной ассимиляции проходили в сложной обстановке взаимодействия населения смежных областей — Восточного Казахстана, Саяно-Алтая и Западной Сибири.

Следы кимаков прослеживаются вплоть до Приуралья. Особенно показателен в этом отношении комплекс курганов у оз. Синеглазово, многие вещи из которых аналогичны кимакским. По мнению опубликовавшего эти материалы С.Г Павлова, «комплексы Синеглазовского типа, вероятно, отражают динамику проникновения кимако-кыпчакских кочевников в среду населения Южного Приуралья и Прикамья».

Отдельные находки и погребения такого же облика встречаются в Джетысу, что соответствует сведениям письменных источников о продвижении сюда кимаков во второй половине VIII — начале IX вв. Наибольший интерес среди них вызывает богатый комплекс предметов сопроводительного инвентаря из разрушенного погребения в г.Текели в предгорьях Джунгарского Алатау. Захоронения с конем и близкими формами предметов сопроводительного инвентаря открыты на могильниках Кызыл-Кайнар и Айна-Булак. Некоторые материалы из этих погребений исследователи относят к карлукам. На Верхнем Иртыше и в Жетысу были распространены своеобразные каменные изваяния в виде антропоморфных стел с сосудом в двух руках.

В других районах распространения культуры кимаков, в том числе на территории сросткинской культуры — на Северном Алтае и на юге Западной Сибири, подобные изваяния неизвестны.

.

[Курсант]

Археологические памятники кыпчаков.

Памятники кыпчаков как до вхождения их в кимако-кыпчакское объединение, так и в период нахождения в составе государства кимаков, остаются не выявленными. Вместе с тем совершенно очевидно, что среди многочисленных погребений Восточного Казахстана, Северного и Западного Алтая и прилегающих районов Западной Сибири, относящихся к этому времени, есть и кыпчакские захоронения; однако отсутствие дифференцирующих признаков не дает возможности говорить о выделении кыпчакского культурного комплекса.

Один из путей выделения археологических памятников кыпчаков в Центральной Азии и Южной Сибири — поиск аналогий в материалах восточноевропейских кочевников, которые соотносятся с кыпчаками-половцами. Однако сходство с памятниками восточно-европейских кочевников, которые в свою очередь требуют специального обоснования их этнодифференцирующих признаков, носит весьма общий характер, хотя отдельные сросткинские (кыпчакские ?) элементы в них присутствуют. То же самое касается хорошо исследованных памятников кыпчаков на Южном Урале, которые по обряду погребения (конструкции наземных и могильных сооружений, подбои, сопроводительное захоронение коня или «шкуры» коня) достаточно близки сросткинским, но предметный комплекс из них имеет общекочевнический характер, получивший в начале II тыс. н. э. чрезвычайно широкое распространение. В качестве этнически показательных вещей могут быть названы только серьги в виде «знака вопроса», получившие наименование кыпчакских, и орнаментированные костяные накладки колчанов, аналогичные найденным в Казахстане, где в это время господствовали кыпчаки. По обряду погребения наиболее вероятна принадлежность к кыпчакам захоронений с черепом и костями конечностей лошадей.

Необходимо отметить, что кыпчаки в период вхождения их в состав кимако-кыпчакского этносоциального объединения, судя по данным письменных источников, не представляли собой единого этноса, а состояли из девяти племен. Поэтому вполне вероятно предположить существование в их среде разных культурных традиций, а следовательно, и различных форм погребальной обрядности и форм предметов материального комплекса. Не исключено и чересполосное проживание кыпчаков среди иноэтнических групп населения, в том числе и кимаков, что еще больше усложняет проблему выделения археологической культуры кыпчаков.

Могильники и одиночные погребения кыпчаков обнаружены и обследованы в Семиречье и Центральном Казахстане.

Одно из таких погребений раскопано неподалеку от г. Джамбула. Под насыпью, диаметр которой 9 м и высота 0,4 м, находилась могильная яма длиной 2,5 м, шириной 1,15 м. Яма длинной стороной ориентирована с северо-запада на юго-восток. Покойник лежал на спине головой на северо-запад в деревянном гробу, истлевшие остатки которого найдены в заполнении ямы. Рядом с черепом найдены серебряные подвески, у плечевых костей стоял серебряный сосуд. Тут же обнаружены остатки ткани, бронзовая и золотая пластинки. На бронзовой пластинке изображен цветок. Видимо, кусок ткани и пластинки являются остатками головного убора. От пояса сохранились две массивные бляхи в виде восьмилепестковых розеток, в центре которых изображены фантастические животные. К поясу относится найденная здесь же железная пряжка.

Справа от погребенного лежал колчан, сделанный из бересты и украшенный с лицевой стороны костяными накладками. В колчане находились стрелы с черешковыми наконечниками плоской и удлиненно-ромбической формы. С левой стороны скелета лежала железная сабля с прямоугольным перекрестием. От деревянных ножен остались куски тлена и серебряная пластина с гравированным изображением лани. У левой ноги обнаружен железный однолезвийный нож с костяной рукояткой. На костях ног сохранились остатки кожаных бескаблучных сапог, голенища которых были расшиты бронзовыми нитями.

В ногах погребенного лежали узда и седельный набор — это железные стремена с широкой подножкой, прямоугольные пряжки от подпружных ремней и кольчатые удила. В могиле найдены кости коровы — остатки ритуальной пищи, а в насыпи глиняный горшочек. Две монеты, обнаруженные в погребении и отчеканенные в конце XIII — XIV вв., твердо датируют погребение, которое, по мнению исследователей, принадлежит воину-кипчаку, занимавшему высокое положение в обществе.

В Центральном Казахстане обнаружены два погребения XIV века. Одно из них раскопано в долине реки Нуры, в 46 км западнее г. Караганды в Жартасском могильнике. Курган имел диаметр 12 м и высоту насыпи 1 м. Могильная яма, прямоугольного очертания, ориентирована длинной стороной с запада на восток. Размеры ее 2×1,5 м. Покойник был положен на спину с вытянутыми руками и ногами на глубине 1,8 м. Сверху могила перекрыта березовой корой. Под березовым тленом обнаружены остатки узорчатой шелковой ткани золотисто-желтого цвета с орнаментом из ромбов.

В области таза и на длинных костях останков человека сохранились куски меховых (овчинных) штанов и кожаных сапог, от которых остались небольшие фрагменты истлевшей кожи. Справа, у самого бока, лежал железный однолезвийный нож с прямым клинком. На конце рукояти имелось пуговицевидное навершие. У левого бока — длинный берестяной колчан, верхняя часть которого находилась у локтя левой руки, нижняя — на уровне колена левой ноги. Длина колчана 60 см, ширина 12-15 см. Бортик его окантован шнурком желтого цвета. Колчан заполнен стрелами. На колчане лежал лук. От него остались куски дерева. Сохранились здесь остатки кожаного ремня с наременными железными бляхами, украшенными орнаментом.

В ногах погребенного были положены узда и седельный набор. От них осталась бесформенная масса железа и дерева. Железные стремена имеют овальную форму с широкой подножкой и петелькой для ремня, удила — двусоставные с подвижным язычком. В могиле была найдена серебряная чаша и прямоугольный мешочек с тремя серебряными монетами, которые были отчеканены в первой половине XIV века.

Еще один курган с аналогичным обрядом погребения раскопан в могильнике Тасмола 4 в 50 км северо-западнее г. Экибастуза. Диаметр кургана 14 м, высота 1,2 м. В центре под насыпью находилась грунтовая яма подпрямоугольной формы, ориентированная длинной стороной с севера на юг. Размеры ее 2,4×1,1 м, глубина 1,6 м. Погребение сверху перекрыто деревянным сооружением типа «ящика» без дна.

Покойник в могиле был ориентирован головой на север. На черепе с левой стороны лежала серебряная серьга в виде вопросительного знака. У кисти левой руки обнаружен железный нож и железное кресало. У восточной стены ямы лежал берестяной колчан, из которого торчали шесть наконечников железных стрел. Длина колчана 68 см, ширина внизу 19 см, вверху — 11 см. Лицевая сторона колчана украшена тремя полосами костяных окрашенных в красный цвет накладок с геометрическим орнаментом. Наконечники стрел плоские, черешковые; пять из них ромбовидные в сечении, шестой — подпрямоугольный. Рядом с колчаном найдены два звена железных удил с подвижными внешними кольцами. Между костями ног скелета лежали железные стремена с широкой подножкой и отверстием для ремня.

В погребении были найдены две монеты, одна из которых была положена в рот покойнику, другая лежала у кисти левой руки. Датируется погребение первой половиной XIV в.Опираясь на имеющиеся материалы, можно представить, как выглядел знатный кыпчакский воин.

Одежда его состояла из овчинных штанов, заправленных в кожаные сапоги, расшитые узором из цветных ниток, и шелковой рубашки. Сверху надевался халат из шелковой ткани ярких золотистых или красноватых тонов, с широким кожаным поясом, с железной пряжкой, украшенный железными бляхами и привесками. На поясе висели железная сабля, кинжал (нож). Слева на боку витязь носил прикрепленный к поясу большой берестяной колчан, обтянутый кожей и украшенный инкрустацией из разноцветных кусочков бересты. Бортик и швы колчана украшал кант в виде цветного шнурка. Колчан был заполнен стрелами длиной 0,7 — 0,8 м с наконечниками разных типов: ромбовидными, треугольными, конусовидными, плосколопастными. К ремню прикреплялась сумочка, на пряжке которой типичный кыпчакский орнамент — завитки бараньих рогов.

По остаткам конской сбруи, положенной в могилу, можно представить, как смотрелся взнузданный кыпчакский конь. Седло, сделанное из деревянных частей, скрепленных железными скобами, сверху было обтянуто кожей.Железные стремена — с широкой нижней частью, плоской прорезной подложкой и с петлей наверху для ремня.

[Курсант]

 Сюнну

Единственная хорошо изученная сфера ритуальной жизни сюнну — это погребальный обряд. Впрочем, китайские авторы описывают его достаточно скупо и, возможно, не вполне точно. Сыма Цянь рассказывает:

«Для похорон [у них] есть внутренний и внешний гроб, [с покойником кладут] золото и серебро, одежду и шубы, но [они] не насыпают могильных холмов, не обсаживают могилы деревьями и не носят траурных одежд. Когда умирает правитель, то вместе с умершим хоронят его любимых слуг и наложниц, их число достигает нескольких сотен или тысяч человек».

Считается, что историк сильно преувеличил кровожадность сюнну. Археологам известны скромные захоронения, которые тянутся вдоль сюннуских «царских» курганов, но максимальное их количество не превышает 27 — столько могил было найдено рядом с большим курганом некрополя Гол Мод в Монголии. Могилы здесь идут плотным рядом, причем социальный статус погребенных меняется с севера к югу, — вероятно, структура цепочки могил была продумана и создана единовременно. И это наводит на мысль о жертвоприношении. В Забайкалье в Дырестуйском могильнике возле крупного кургана был захоронен ребенок 10-12 лет, который, судя по отверстию в черепе, был убит ударом острого предмета. На ногах подростка, найденного у другой крупной гробницы, в Ильмовой пади, обнаружены остатки железной цепочки, которой, видимо, были связаны ноги.

Описание похорон императора Ши Лэ и его матери сохранил Фан Сюаньлин. Оба они были похоронены тайно. Это дало комментаторам основания предположить, что «своих покойников цзесцы хоронили так, чтобы место погребения оставалось неизвестным». Но авторы настоящей книги рискуют высказать еще одно предположение по поводу тайных похорон Ши Лэ и его матери. Дело в том, что перед тем, как Ши Лэ стал императором, ему довелось увидеть, как мятежник Цзинь Чжунь, захватив власть, расправился с могилами своих предшественников. «Могилы Лю Юаньхая и Лю Цуна были разрыты, а их храм предков сожженн». Когда узурпатор был свергнут, Ши Лэ приказал «восстановить могилы Лю Юаньхая и Лю Цуна, подобрать более ста трупов, в том числе труп Лю Цаня, и похоронить их». Но вероятно, он понимал, что после его собственной смерти его могилу может ожидать подобная участь. И тайные похороны могли быть не старой цзеской традицией, а предосторожностью императора, который не был уверен в долговечности своей династии и в гуманности своих преемников.

[Peacemaker]

[Duwa-Soqor]

‎01‎.‎08‎.‎2018 в 14:48, АксКерБорж сказал:

Ну чем казахи до 20 века не были татарами? Хочешь идолы, хочешь лицо в кровь. Любой халхасец или калмык обзавидуется таким чингизо-татарским традициям.

Г.И. Спасский "Киргиз-Кайсаки Большой, Средней и Малой Орды". Сибирский вестник, 1820 год:

"... По окончании похорон внутри юрты ставят болвана, наряженного в лучшее платье и имеющего сверх оного панцирь или кольчугу, а на голове шлем. Перед сим болваном мать, жены и дочери покойного, кроме мужчин, каждое утро и вечер при захождении солнца, стоя на коленях, оплакивают покойника, вспоминая и выхваляя добродетели его, храбрость, рукоделия и домовитость. Причем жена более всех прочих его любившая, исцарапывает ногтями все лицо свое и повторяет то при всяком почти приезде стороннего человека."

 

Вы уж определитесь кто там чем себе лицо царапает ногтями или ножом. В начале говорили что до 20 в. казашки царапали себе лицо до крови знак скорби, то теперь поменяли мнение в угоду своей теории о заговорах и оказывается ножом себя резали. Как у вас всё просто оказывается, рраз и поменял традицию на "нужную" в данный момент. Да монголы так не делали, вы где видели в источниках чтобы во времена ЧХ и с тех пор монголы (монголки) оплакивали своих ханов уродуя ножом при этом свои лица?