Погребальные традиции

[Стас]

1. Обо не очень то связано с захоронением.

2. Онгон и обо разные вещи. Куда-то в сторону уходит тема.

[enhd]

1. Обо не очень то связано с захоронением.

2. Онгон и обо разные вещи. Куда-то в сторону уходит тема.

Конечно с вами согласен.

Не все обо - онгоны.

А я имел виду один из видов онгонов является обо.

Как сделается? Место хоронения шамана (поскольку тело уже сжигается, там нет хоронения в классическом смысле) сделают специальные церемонии освящения и например построят "обо". И этот "обо" является шаманским онгоном почитаемым.

В общем смысле "обо" есть признак-отмечание какого то значимого места например граница (как пограничные столбы), священные места, вершина, или какой то силач поднял тяжелую камень и поставил куда-то...

Шаманские онгоны бывают разными и туда ходят, освящяют потомки того шамана. То есть имел виду не все туда идут, и не все знают где этот место

[enhd]

Это именно шаманские и только ли дархатских?

Почему синий цвет?

Или вообще местность, гора, берег реки или животные лошадь например.

Это место не понял

"Фотки" - имел ввиду не современные фото. Старые, или зарисовки исследователей

Синий цвет это "хадак" - такое шелковые длинные полотна которые используют монголы в церемониях разных. Особенно любят повесить в разных местах куда попало .

Синий цвет - это самый почитаемый цвет монголов.

Насчет лошади я хотел объяснить о той традиции сделания "священных" животных.

Например лошадя, барана, козла сделает "священным" то есть животным которого использует только хозяин горы, реки или дух умершего шамана и пр.

Никто не рогает таких животных, они живут сами по себе и умрут по воле течения времени.

Это на монгольском называется "сэтэр", на тюркском "ыдык" на счет животных.

сэтэртэй мал - ыдык(тыг) мал - священное животное (домашнее)

[АксКерБорж]

В общем смысле "обо" есть признак-отмечание какого то значимого места например граница (как пограничные столбы), священные места, вершина, или какой то силач поднял тяжелую камень и поставил куда-то...

Синий цвет это "хадак" - такое шелковые длинные полотна которые используют монголы в церемониях разных. Особенно любят повесить в разных местах куда попало .

Синий цвет - это самый почитаемый цвет монголов.

Я так понял, что у вас нет ничего ответить на мои конкретные просьбы о наглядных примерах захоронений монголоязычных народов в земле, я так понял что захороений как таковых у монголов не существует, не зря Стас возмущается что тема уходит в сторону.

Ведь тема и вопрос стояли не про какие-то там онгоны или шаманов, для чего есть специальные темы.

А "Обо" у монголоязычных народов это заимствованное из общетюркского слово "Оба" - курганная насыпь (давно заметил, что монголоязычные народы в сравнении с казахами окают, йокают и причем съедают окончания слов).

А синий цвет - это цвет древний тотемический тюрков, напрямую связанный с почитанием Кок Тенгри - Голубого Неба в двух его ипостасях (имхо, у лесных народов никак не могло быть тотмического синего цвета).

[Rea3]

Не все обо - онгоны.

Вот также думал что "обо" и "онгон" совсем разные вещи

Уважаемый enhd что-то новенькое кинул

Уважаемые Стас и АКБ - вы правы

[enhd]

Вот также думал что "обо" и "онгон" совсем разные вещи

Уважаемый enhd что-то новенькое кинул

Уважаемые Стас и АКБ - вы правы

Как это совсем разные вещи?

Ведь же сказано что онгоном может и быть "обо"!

[enhd]

Я так понял, что у вас нет ничего ответить на мои конкретные просьбы о наглядных примерах захоронений монголоязычных народов в земле, я так понял что захороений как таковых у монголов не существует, не зря Стас возмущается что тема уходит в сторону...

Разве вы как знаток так и знаете что монголы бросают тело покойных где угодно, куда угодно на сьедание кому угодно. :lol:

Монголы хоронят, каждые племена (в старинности) илм аулы, наслег имеется место хоронения покойных. Такие места обычно выбирается подножие солнечной стороны горы или возвышенности. Там не должно быть низкое место где собирается дождевые или грунтовые воды.

Монголы не мусульмане и христиане которые собирают костей покойных на одном месте, т.е. имел виду внутри какого то помещения. А тело предают землю.

Вообще место хоронения покойных считается табу, туда так и не ходят. А нынешнее время люди стали ходить туда особенно в первый день весны, когда шевелится все уснувшие/зимовавшие под землей растения и животные, что является влиянием традиции китайских или европейских народов.

Если хочешь каких нибудь фото, то сам приезжай и сфотографируй вдоволь себе сколько угодно.

[Eitutmush]

Слышал, что у некоторых родов Тургайских казахов есть традиция "сүйек-сүйекке", то есть "кость к кости", согласно оной, в мазаре в самом центре стоит длинный стол и по бокам которого есть две ямы. Умершего не закапывают, а ложат на этот стол, до следующей смерти или до определенного времени (насколько, мне неизвестно)но когда приходит время останки кладут в ямы, что по бокам, если мужчина в одну, или женщина, то в другую. Слышал от журналистов "Хабара" ( , хотя оному каналу не очень доверяют), насколько правдоподобно такое, если так, откуда эти традиции?

Вот здесь, правда, на казахском языке

В статье написано о чем я и говорил, аул называется Екідің, там живут аргыны-толеки

[Tynych]

Кыргызы вели кочевой образ жизни и в основном жили в юртах. Поэтому можно говорить не о жилой, а о культовой архитектуре. К таким строениям можно отнести мавзолеи-кумбезы. В городах и селениях по всей территории Кыргызстана имеются многочисленные кумбезы прошлых веков.
Архитектура кумбезов уходит истоками в средневековье и содержит атрибуты исламской культуры с местными особенностями. В архитектуре нашли отражение национальные традиции, стиль, отмеченный внешней простотой и согласованностью форм. Большинство из них строились из сырцового кирпича, имели сферические купола, фронтонные колонны и узкие стрельчатые входы. Изредка у входа ставились каменные стелы с эпитафиями. Кумбезы строились
не только кыргызами, но по их заказу и приглашенными мастерами из сопредельных стран. Характерные мавзолеи XIX-XX в. сохранились по всему Кыргызстану.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

[Tynych]

 

Валиханов упоминал в своих трудах гумбез одного киргизского манапа Ногая из рода бугу. В следующем, 1857 г., этот гумбез посетил П. П. Семенов-Тян-Шанский, оставивший красочное его описание: «Взойдя на Тасму, мы увидели красивую могилу богинского батыря, по имени Ногая, умершего на этом месте в 1842 году. Памятник этот работы лучших кашгарских мастеров обошелся семейству Ногая довольно дорого: оно заплатило за него две ямбы серебром, двух верблюдов, пять коней и 300 баранов». Да, такие средства мог потратить только могущественный феодал, бедные слои населения обходились более скромными, но и менее долговечными надгробными сооружениями. Несмотря на то, что гумбез строили кашгарские мастера, возведен он по традициям киргизской архитектуры, свидетельством чего являются многочисленные последующие киргизские мавзолеи, некоторые из них сохранились до наших дней.
Гумбез имел, по словам П. П. Семенова, вид небольшого храма восточной архитектуры с куполом и башней. Помещение внутри мавзолея было восьмиугольным и высоким, метра четыре в диаметре. Саганы, или «саркофага», внутри не было. Купол мавзолея был расписан «чрезвычайно грубыми фресками», с изображением самого Ногая на коне, в руке — длинная пика, за ним — на коне его сын Чон-Карач, далее — все члены семейства Ногая и ряд вьючных верблюдов.

Мавзолей Ногая, судя по описанию, был центрическим восьмигранником. Купол украшали фрески. Значит, киргизы, кроме орнаментальной, владели еще и тематической живописью. В росписях— тематический сюжет (Ногай на коне и пр.) связан элементами пейзажа (хотя и фантастические, но деревья, цветы).
Окружающая действительность и анимистические представления киргизов служили питательной средой для примитивной жанровой живописи.
Как видим, ортодоксальный ислам с его запретами изображать все живое, особенно человека, не очень беспокоил древнего зодчего. Это говорит о том, что ислам в кочевой среде не пустил глубокие корни, и при сооружении памятников основное внимание киргизы старались уделить красоте — традиционной архитектуре в сочетании с живописью.

[Tynych]

 

В ходе экспедиционных работ были произведены раскопки одного разрушившегося гумбеза — Ниязбека в Чон-Кемине, где в свое время останавливался русский путешественник М. И. Венюков.

Развалины одного из подобных гумбезов были зачищены и раскопаны в зоне затопления Токтогульского водохранилища в 1973 г. В. Д. Горячевой. Это так называемый Чирак-Булак, расположенный на второй надпойменной террасе левого берега р. Нарын. По сообщению информатора Асаке Турапы (1918 г. рожд.), гумбез был построен неким киргизским ханом для себя и членов своего рода. Здесь он и был захоронен. Ко времени раскопок гумбез представлял собой оплывший четырехугольник, ориентированный приблизительно по сторонам света. Высота сохранившихся валов с остатками гребня кладки не превышала 1,5 м, ширина — 3—4 м. Разрез углового оплыва показал, что гумбез был фланкирован по углам четырьмя колоннами, кладка которых сохранилась лишь частично у основания. Диаметр у основания 1,5 м. Очевидно, как и стены, они сужались кверху. Судя по аналогии с сохранившимися киргизскими гумбезами XVII—XIX вв., колонны возвышались над стенами.

В ходе раскопок выяснилось, что мавзолей был возведен из небольших окатанных блоков глины (гуваляк), размером 12—20 см х 15—25 см, сложенных без раствора. Такой способ кладки стен широко применялся и в народной жилой архитектуре Средней Азии. Фундамента не было — стены возводились на поверхности почвы, свидетельство чему — слой зольника, обнаруженный непосредственно под основанием одной из колонн. Северо-восточная стена имела у основания толщину 1,5 м и несколько утончалась кверху. Северо-западная стена имела ширину у основания 95 см и 80 см по гребню. У входа, расположенного с северной стороны, стена образовывала уступ с внутренней стороны, но следов дверей не зафиксировано.

[Tynych]

Кыргызские мавзолеи и гумбезы

 

 

Гумбезы и мазары — надгробные мавзолеи киргизов — своими истоками уходят в бытовую архитектуру предшествующих времен. Архитектура эта почти не сохранилась, но она была. Была у народа, ставшего позже чисто кочевым. Эти памятники являются также наиболее веским доказательством занятости местного кочевого населения в далеком прошлом и земледелием, и горными разработками, и торговлей. С течением времени первоначальные формы гумбезов видоизменялись, приобретая черты типичного жилища кочевников — юрты, элементы которой можно проследить во всех без исключения киргизских гумбезах.
Предыстория. Отличительной чертой памятников XVI— XIX вв. является их плохая сохранность. Археология Киргизии знает немало памятников лучшей сохранности более древних времен и средневековья, в то время как более поздние памятники, сделанные из сырцового кирпича или набивных глиняных стен (дувалов), почти полностью разрушились. Представление о них можно составить лишь совмещением полевого метода раскопок с источниковедческим анализом сохранившихся архивных документов, а также чертежей путешественников и топографов рекогносцировочных военно-научных отрядов прошлого столетия.
Естественно, возникает вопрос, каково же назначение и отличие гумбеза от мазара? Гумбез — это обычное намогильное сооружение, построенное из сырцового или жженого кирпича, имеющее форму от небольшой ступенчатой саганы — надгробия — до большого мавзолея с мощным порталом, украшенным декоративными нишами или фигурной кладкой кирпича. Мазаром же считается надгробное сооружение, дерево или какой-либо водный источник, являющийся или являвшийся местом поклонения верующих. Не каждый мавзолей можно назвать мазаром, поэтому термин этот применим лишь к названиям надгробных сооружений, с которыми верующие связывают имена «святых».
Специальному исследованию киргизские гумбезы, архитектура и связанный с ними фольклор пока не подвергались. Но попутно и археологи, и историки, и архитекторы при возможности фиксировали эти памятники и старались их описать. Если придерживаться хронологии, то следует упомянуть знаменитого казахского ученого Ч. Ч. Валиханова, русских путешественников П. П. Семенова и М. И. Венюкова, известного советского археолога А. Н. Бернштама, архитектора В. Е. Нусова и историка В. М. Плоских. В оценке ими памятников такого рода было высказано множество различных точек зрения, однако, все эти исследователи отмечали глубокие народные традиции и богатое внутреннее содержание, вложенное в них искусными мастерами—историческое, археологическое, архитектурное, искусствоведческое и т. п.

 

 

Памятники среднеазиатской архитектуры, как справедливо подметил один из ведущих немецких искусствоведов Бурхард Брентьес, являются ценнейшим материалом для истории искусства. И не потому, что в Средней Азии не существовало в прошлом других видов искусства, а потому, что именно мечети, мавзолеи, дворцы и медресе являлись немыми свидетелями, несли на себе отпечаток нашествия монголов и ужасов террора господствующих классов против крестьянских восстаний. Некоторые из них дошли до наших дней лишь в виде руин, многие погребены под песками пустынь. Великолепные текстильные изделия уничтожены, резьба по дереву сожжена, многочисленные золотые и серебряные вещи переплавлены или разграблены. В небольшом количестве они сохранились в гробницах.
Единственными сравнительно неплохо сохранившимися до наших дней архитектурными памятниками Киргизии являются средневековые минареты Узгена и Баласагуна, мавзолеи Узгенского комплекса и многочисленные киргизские гумбезы XVIII—XIX вв.
Классификация. Еще в конце 40-х годов XX в. известный советский археолог, пионер археологических исследований в Киргизии А. Н. Бернштам справедливо заметил: «Совершенно незаслуженно забыты исследователями в Киргизстане мазары XVIII—XIX веков, чаще называемые гумбезами (буквально — куполами)». К сожалению, это замечание актуально и сегодня.
А. Н. Бернштам разделил мазары по конструктивным особенностям на следующие типы:
1 — центрический тип — гумбезы со сферическим или параболическим куполом (Кырк-Чороо в Кочкорской долине);
2 — портальный тип с куполами сферическими или конусовидными (распространены повсюду, характерны для окрестностей Нарына и Ат-Баши);
3 — портальный тип с трехчетвертными колоннами по сторонам, в основном — со сферическими куполами (Таласская долина).

 

 

Встречаются надгробные сооружения в виде четырехугольной ограды с башенками по углам, иногда имитирующими фонарики минаретов. Внутри такого мавзолея обычно стоит сложенная из кирпичей сагана — надгробие (преимущественно на Иссык-Куле). От него несколько отличаются мазары, где к порталу примыкает продолговатое помещение над саганой, перекрытое полуциркулярным сводом (Отук, Он-Арча).
Эта классификация была взята за рабочую основу при обследовании гумбезов в Центральном Тянь-Шане. И, надо сказать, она вполне себя оправдала и получила новое научное подтверждение.
Отличительной особенностью мавзолеев Центрального Тянь-Шаня является либо отсутствие внешнего декора, либо его крайняя незначительность. Гумбезы содержат в себе следующие элементы: ложные окна и двери в стенах; прямоугольные впадины по порталу; фризы в виде повернутых углами кирпичиков, одиночных и спаренных, положенных на ребро; «решетчатая» ажурная кладка ромбического узора; украшение портала трехчетвертными колоннами, башенками по углам, с фонариками и коническими завершениями.
Портал обычно штукатурился ганчем, фасад завершался четырьмя сквозными проемами или нишами, забранными узорными штуковыми решетками, по гребням стен тянулись тюльпановидные зубцы. Типичны угловые башенки из пустотелых ганчевых блоков. Они имитируют деревянную колонну с фонариком вместо капители.
Дополнительно отметим еще две особенности:

• Налепной киргизский орнамент на наружной стороне купола.
• Роспись стен внутри купола и на фронтонах (она названа А. Н. Бернштамом «исключением», хотя имела довольно большое распространение).

 

 

Из архитектурных конструкций, не отмеченных А. Н. Бернштамом, можно указать на «спаренные» гумбезы (Тайлака и Атантая) и «семейные» (когда под одним куполом две и более саганы). Кроме того, А. Н. Бернштам встречал и надписи на гумбезах и внутри них, а также иногда на портале, особенно на лицевой стороне у арки входа. Нам не удалось обнаружить ни одной такой надписи. Зато встречены единичные надгробные камни-валуны и обработанные памятные плиты с эпитафиями.
На сегодня культовые сооружения — наиболее распространенные архитектурные памятники дореволюционного прошлого на территории Киргизии. Большая часть их, а на севере исключительно все, связаны с надгробными сооружениями.
В своем дневнике во время путешествия по Иссык-Кулю в 1856 г. известный казахский ученый Ч. Ч. Валиханов отмечал, что «киргизы прошлого века непременно обязаны были место успокоения (упокоения — Б. Д.) какого-нибудь батыра ознаменовать потомству или большой земляной насыпью, или стеною в виде крепости, или уступчатой башней. Все это они делали, смотря по средствам, из жженого или земляного кирпича. Громадность— эмблема могущества покойника».
Путешественник посетил гумбез преждевременно умершего сына могущественного сарыбагышского манапа Джантая в устье р. Тюп и сделал его зарисовки. Получивший широкую известность, гумбез стал эталоном киргизских мавзолеев. За строительство этого гумбеза Джантай заплатил мастеру четыре «девятки скота» и сотню баранов. Причем девятки состояли: первая — из раба и восьми лошадей, вторая — из верблюда и восьми лошадей, третья — из лошади-бегунца и восьми лошадей, четвертая— из вола и восьми коров. Гумбез имел форму острокупольного сооружения с мощным порталом, украшенным сверху решетчатой кладкой кирпича и двумя минаретными фонариками, в стенах— воздушные решетчатые окна. Гумбез, по словам Ч. Ч. Валиханова, был выбелен «очень складно», внутри имелась роспись разными цветами «в восточном стиле».

 

 

Посетивший гумбез через год П. П. Семенов-Тян-Шанский отметил, что мавзолей имел купол и две башни, на передней стене красивые узорчатые амбразуры окон и двери с интересными украшениями сверху. Помещение внутри мавзолея было высоким, цилиндрическим. В центре находился «род саркофага». Кирпичи были слабого обжига, и гумбез уже начал разрушаться. В наши дни, естественно, от него не осталось никаких следов на местности, не сохранился он и в памяти народа.
Гумбезы имели свои особенности не только в зависимости от социального положения погребенного, но и по территориальному признаку. Мавзолеи Прииссыккулья и Центрального Тянь-Шаня в своей основе имеют вид от небольшой ступенчатой пирамиды и прямоугольной оградки до купольного сооружения, украшенного иногда порталом. Мавзолеи Чуйской, Таласской и Чаткальской долин, а также предгорной Ферганы — куполообразные, с хорошо развитым порталом, увенчанным двумя колоннами. На Сары-Джазе при возведении их использовали дерево.
По архитектонике все надгробные сооружения Киргизии можно разделить на несколько типов.

 

Самой простой и наиболее распространенной формой надмогильного сооружения у киргизов были каменные сооружения прямоугольной формы или земляные курганные насыпи до 1 м высотой. Одной из таких архаичных форм, встреченных нами в Центральном Тянь-Шане, оказался каменный курган XVIII или нач. XIX в., вершину которого венчало древнетюркское каменное изваяние. Не являясь по своей сути типичным, данный факт свидетельствует о живучести домусульманских традиций в киргизских обрядах захоронения, сохранившихся вплоть до XIX в., и как отмечалось выше, о некоторой преемственности надмогильного обряда — от каменных изваяний до гумбезов.
При традиционном обряде над захоронением рядового кочевника возводилось пирамидальное ступенчатое надгробие на прямоугольном основании высотой до двух метров — сагана.
Судя по простоте формы, легкости и дешевизне возведения, оба типа надмогильного сооружения были присущи беднейшим слоям населения — рядовым кочевникам-скотоводам.
К отдельной группе можно отнести гумбезы, построенные в виде оградки без купола, иногда с мощным порталом, украшенным декоративными нишами, фигурной кладкой кирпича, а иногда фланкированным по сторонам колоннами с минаретными фонариками. В прямоугольных оградках сказалась прямая преемственность от древних доисламских архитектурных форм. Появление же портала, к тому же украшенного колоннами с минаретными фонариками,— это уже несомненное влияние исламской культуры.
По архитектурному решению и декору мавзолеи весьма разнообразны. К памятникам сложного типа можно отнести гумбезы комплекса Тайлак на правом берегу р. Куртка при слиянии ее с р. Нарын, а также гумбезы у сел Ак-Моюн и Терек-Суу, в Ат-Баши, гумбез Тура-Суу на Иссык-Куле и многие другие. Такого типа мавзолеи характерны для Северной Киргизии, Центрального Тянь-Шаня и реже встречаются на юге.

 

 

К следующему типу намогильного сооружения можно отнести куполообразные мавзолеи непритязательной формы: от обыкновенной глинобитной «юрты» с навершием до сферически низкого купола, возводящегося прямо с земли при помощи тромпов, либо покоящегося на прямоугольном основании в виде оградки. Куполы выложены кольцевой кладкой, арочный дверной проем вписан в небольшой портал либо слегка возвышающуюся фасадную стенку. Фундамент, как правило, отсутствует. Это так называемые гумбезы. В украшении их применялись элементы в виде геометрического узора (ромбы, кресты, треугольники, прямоугольные решетки — формы, легко выкладываемые сырцовым кирпичом), восходящие к истокам традиционного киргизского орнамента.
Обследовав в 1945—1949 гг. попутно серию киргизских гумбезов Центрального Тянь-Шаня и отметив две их разновидности с преобладанием прямоугольных оградок и куполообразных с различной степенью развитости порталов, А. Н. Бернштам заключил: «Киргизские мавзолеи-гумбезы интересны тем, что в них ярче всего выступает тенденция строителя восстановить, воспроизвести в постройке идею круглого плана кибитки и ее сферического покрытия. Высота купола и его соотношение с корпусом здания повторяют основные пропорции высот, остова кибитки и ее покрытия».
Говоря о среднеазиатской архитектуре, Бурхард Брентьес отмечает, что хотя основные принципы возведения мечетей, медресе, мавзолеев должны были служить идеям ислама, они так глубоко коренились в архитектуре доисламского периода, что даже исламская архитектура определялась сложившимися в течение тысячелетий формами и возможностями строительства.

[Tynych]

Кыргызские мавзолеи и гумбезы

 

 

Это замечание еще более справедливо к поздним киргизским гумбезам, росписи которых не только далеки от ислама, но иногда и прямо противоречат ему. Мы имеем в виду сюжетные росписи куполов гумбезов со сценами животных и даже людей, что строго-настрого запрещалось канонами ислама.
При строительстве мавзолеев внутренность купола и стен иногда оштукатуривалась лессовым раствором, по которому изредка наносился орнамент. Верхняя часть стен мавзолея и оградки иногда выкладывалась геометрическим орнаментом. Яркое представление о них дают рисунки и фотографии мавзолеев. Один из первых рисунков киргизского гумбеза на р. Тюп в Прииссыккулье, как мы уже отметили, был сделан в 1856 г. казахским ученым Ч. Ч. Валихановым, заметившим, что «если у киргизов есть свое художество, архитектура, то это, нет сомнения, есть архитектура монументальная, архитектура могил».
По сообщению П. П. Семенова, подкрепленному другими исследователями, иссык-кульские киргизы при строительстве гумбезов употребляли иногда глазурованные кирпичи с более ранних средневековых развалин, в том числе подводных.
В росписях киргизских гумбезов (Ногая, Байтыка, также таласских) наличествует синий цвет. Еще Ч. Валиханов в дневниковых записях во время поездки по Иссык-Кулю, отмечал, что у киргизов синий цвет означает траур.
Со ссылкой на Г. А. Колпаковского академик В. В. Бартольд упоминает о двух киргизских гумбезах на Иссык-Куле, построенных из средневекового кирпича. Это — гумбезы Балбая, для строительства которого кирпич был взят около Койсу, и гумбез Тиль-Ахмета, построенный из койсаринского кирпича. Такой же гумбез встретил и сам ученый по дороге из Пржевальска в деревню Сливкино (совр. Покровка).

 

 

Мавзолеи-дворцы. К следующей группе памятников относятся мавзолеи, на первом плане которых выступает мощный портал с колоннами. Это преимущественно крупные гумбезы из самана или жженого кирпича с укоренившимися исламскими архитектурными традициями. Возводились они, как правило, в честь известных мусульманских деятелей данной местности. Наибольшее распространение такие мавзолеи получили на юге Киргизии, соседствующей с мусульманскими культовыми центрами Ферганы.
Характерным примером этой группы памятников является описанный В. Е. Нусовым мазар Ходжа Биала в Ошской области, сооруженный в конце XVII—нач. XVIII в. на могиле известного местного мистика. Мавзолей имеет форму прямоугольника (4,55 X 4,68 м), портал фланкирован колоннами, покрытыми цветным ганчем с геометрическим рисунком. Верх портала украшен по ганчу геометрическим орнаментом. Сферический купол увенчан керамической деталью кувшинообразной формы.
В 10-ти км южнее, в центре с. Уч-Курган, в конце XIX в. был возведен другой аналогичный мавзолей — мазар ишана Балхи. В плане — прямоугольник размером 7,72 X 5,70 м. Портал 6 м высотой также включал колонны. Он был украшен орнаментом, выполненным по цветному ганчу. Оба мавзолея сложены из пахсы и самана на лессовом растворе.
Архитектурная композиция рассмотренных типов намогильных культовых сооружений — своеобразное преломление жилой архитектуры в представлении народа, оригинальные произведения народного зодчества, в которых отчетливо видны местные национальные традиции. Историки и архитекторы приходят к выводу, что надгробные сооружения на киргизских кладбищах имеют совершенно необычные формы и основываются на свободном творчестве народных мастеров, не стесненных канонами, профессиональными традициями, существовавшими в «мусульманском» зодчестве.

 

 

В настоящее время подавляющее большинство надгробных сооружений XVII—XIX вв. либо совсем разрушено, либо находится в запущенном состоянии. Причина этого кроется как в недолговечности использованного строительного материала, низком уровне строительной техники, так и в предубежденности киргизов против ремонта поминальных культовых сооружений (перестройка и ремонт производились исключительно редко и то преимущественно на юге Киргизии).
Обследованные гумбезы дали ответы на многие вопросы, в частности, об архитектуре, формах, назначении, классификации. Вместе с тем возник целый ряд новых вопросов, которые можно решить лишь в комплексе, обобщив все материалы о киргизских гумбезах по всей территории Киргизии и сравнив их с другими среднеазиатскими мавзолеями. Многое еще не ясно. Необходимо выявить происхождение и истоки купольно-портальной киргизской архитектуры и орнамента, установить твердую датировку гумбезов, специфические национальные черты в архитектуре и декоре, их конкретную связь с историческими событиями, отраженными в легендах и фольклоре.
Впервые А. Н. Бернштам обратил внимание на киргизские гумбезы еще в ходе экспедиционных работ в Киргизии в 1938— 1940 гг., «которые,— по его словам,— в своей архитектуре несут следы воспоминаний построек среднеазиатского средневековья».
В Таласской долине у с. Орловка, а также в местности Беш-Таш и сейчас стоят, правда, с каждым годом приходящие во все большее разрушение, гумбезы с некогда оригинальными художественными росписями. Здесь и следы цветочного орнамента по всему куполу, и симметрично повторяющиеся геометрические мотивы, и изображение лошадей, верблюдов, собак, диких козлов и барсов, даже человеческие фигурки. Именно о таласских гумбезах А. Н. Бернштам восторженно писал: «Удивительная по выразительности фресковая роспись внутри них напоминает старые образцы, а изображение живых существ, столь запрещаемое исламом, прекрасно показывает происхождение художника из кочевой среды, далеко не являвшейся ревностным хранителем идей ислама. Руке такого художника, возможно, принадлежат и изображения техникой граффити людей лошадей, горных козлов, выгравированных иногда на скалах, иногда внутри гумбезов».

 

 

Мечети имелись в целом ряде киргизских поселений Ферганской долины (кишлаки Кара-Багыш, Булак-Баши и другие). До середины XX в. сохранялись интересные в своем архитектурном исполнении мечети и медресе XVIII—XIX вв. К ним от-носились две ныне отсутствующие ошские мечети, так называемая мечеть Сыдыкбая (XIX в.) и мечеть Мухаммеда Юсуфа-бай-ходжи (1909—1910 гг.), а также мечеть Рават Абдулла-хана, что у подножия горы Тахт-и Сулейман в городе Оше (XVII— XVIII вв.). После неоднократных перестроек архитектура последнего здания коренным образом видоизменена. Сейчас в нем размещается краеведческий музей.
Крупные медресе имелись в Узгене (медресе Араб-бая Науруз Байулу), в Карасу (медресе Алымкула) и в других крупных селах Южной Киргизии.
При строительстве медресе и мечетей еще в большей степени, чем в надгробных сооружениях, использовался богатый архитектурный декор, исполненный в духе глубоких народных традиций. Это прослеживается в резьбе по дереву и ганчу, орнаментальной кладке, нежной и яркой расцветке орнамента. В планировке и архитектурном ансамбле еще продолжали господствовать традиции ислама, но в них уже все отчетливее звучат местные мотивы.

 

 

«Каждый из элементов — купол, портал, резная терракота, создавших в сумме эту архитектуру,— более сложного происхождения, своими корнями уходящего к культуре кочевников, взаимодействовавших с оседлыми племенами Средней Азии,— писал в завершении своей книги об архитектурных памятниках Киргизстана А. Н. Бернштам. — Синтез этих явлений, давших новую страницу в истории архитектуры Востока, принадлежит народам древнего Киргизстана, сохранившим доныне замечательную повесть о древнем зодчестве в памятниках, расположенных у подножий Тянь-Шаня и Алая...». Не преувеличивая роли древней киргизской архитектуры в зодчестве Востока, мы, тем не менее, считаем, что совокупность таких культовых памят¬ников, как гумбезы, мечети, медресе, представляет важный объект для историко-архитектурного их изучения, которое в целом еще только начинается. Их обследование для «Свода памятников истории и культуры», проекты-реконструкции для сохранения и музейных экспозиций послужат делу не только научного, но и практического использования как памятников народного мастерства историко-культурного характера.

[құйрықит батыр]

08.06.2012 в 03:36, enhd сказал:

Разве вы как знаток так и знаете что монголы бросают тело покойных где угодно, куда угодно на сьедание кому угодно.

Монголы хоронят, каждые племена (в старинности) илм аулы, наслег имеется место хоронения покойных. Такие места обычно выбирается подножие солнечной стороны горы или возвышенности. Там не должно быть низкое место где собирается дождевые или грунтовые воды.

Монголы не мусульмане и христиане которые собирают костей покойных на одном месте, т.е. имел виду внутри какого то помещения. А тело предают землю.

Вообще место хоронения покойных считается табу, туда так и не ходят. А нынешнее время люди стали ходить туда особенно в первый день весны, когда шевелится все уснувшие/зимовавшие под землей растения и животные, что является влиянием традиции китайских или европейских народов.

Если хочешь каких нибудь фото, то сам приезжай и сфотографируй вдоволь себе сколько угодно.

При открытом захоронении покойник оставался на земле, а над его головой водружался шест, который венчался изображением древнего тотема – луны и солнца (Солнце в шаманской мифологии – мать, а месяц (луна) – отец) со стилизованным изображением огня, в знак того, что потомство его будет продолжаться. После принятия буддизма обряд открытого погребения усложнился. Вокруг покойника стали протягивать веревку с прикрепленными на ней бумажками или кусочками ткани с текстами молитв, устанавливались буддийские иконы, для усопшего оставляли пищу и чай. Место для покойников выбирали такое, чтобы в изголовье была гора, а в ногах – вода («ундур улыг дэрлулж, ургэн усыг ушгэлулэн худэлулэх» – положить в степи так, чтобы имел изголовьем высокую гору, а у ног – широкую воду).

В могилах хоронили только знатных людей, например Сецен-ханов, Дзасакту-ханов и Других князей Северной Монголии.

Применялось также вторичное погребение покойников, оставленных под открытым небом, через три года. Этот способ упоминается в старых китайских источниках и сохранялся до первых лет революции при захоронении шаманов. Такой обычай был известен у дархатов.

Иногда после сожжения трупа великого шамана закладывали пепел в вырубленную в стволе лиственницы нишу, которая потом закрывалась и зарастала наростом. Этот вид захоронения помнят монгольские и бурятские шаманы, он отмечен в этнографической литературе по шаманству бурят.

«Аранга» – так называли захоронение покойников на помосте, убитых ударом молнии или умерших от эпидемии черной оспы. Географические названия, например «Арангата», ведут свое происхождение от этого обычая.

И наконец, применяли мумифицирование – «шарил» (от санскритского «шарира») для захоронения ханов и высших представителей ламаистской церкви. На тибетском языке существует специальная литература о приготовлении мумий. Для них сооружались субурганы.

Опишем кратко традиционный похоронный обряд рядовых монголов. После смерти человека некоторое время никому не дозволялось прикасаться к телу. Его оставляли в том положении, в каком он умер. Из жилища выносили все вещи. Затем покойника укладывали на специальную подстилку в позе льва, т.е. большим пальцем правой руки закрывали нос, при этом голова лежала на кисти, а левую руку вытягивали параллельно телу. Левую ногу слегка сгибали в колене, правая же оставалась выпрямленной. Умершую женщину укладывали в восточной части жилища, мужчину – в западной. После этого закрывали верхнее отверстие, дверь юрты и произносили молитву. По истечении двух суток вновь произносили молитву, чтобы душа отделилась от тела и попала в рай. Затем можно было открыть верхнее отверстие юрты. В эти дни в жилище постоянно горели лампады, лицо умершего закрыто хадаком.

За день до похорон тело умершего завертывали в белую простыню и укладывали в белый мешок с травами и благовониями (можжевельник и другие ароматические растения). Существовала специальная книга, где указывалось, когда можно хоронить покойника (в зависимости от того, в какой год, день, час он умер). В этой книге также сказано о возрасте человека, который может впервые прикоснуться к телу умершего.

В день похорон рано утром к юрте, где находится покойник, подъезжают на телеге или приводят вьючное животное, и человек, который вправе прикоснуться к умершему, входит в юрту, засучивает рукава и переносит тело на телегу или на верблюда. На ладони этого человека должны быть написаны слова молитвы. Телегу с телом покойника ведет к месту похорон всадник на коне белой масти, остальные едут за ним с едой и чаем на подносе.

У места захоронения ставят на землю чай, хадак, деньги и острым концом рога антилопы чертят линию, внутри которой роют могилу и располагают тело умершего, подкладывая ему под голову белый камень. Закапывается также какая-нибудь драгоценность в знак уважения к земле, в которой будет похоронен умерший.

Потом читают молитву, разбрасывают зерно, как бы говоря: «Оставшиеся в живых да будут размножаться, как эти зерна...»

Участвующие в похоронах едут, не оглядываясь, назад уже по другой дороге. Подъехав к дому, проходят между двумя «очищающими» огнями, между двумя кострами из можжевельника, как это издревле было принято у монголов. Во время похорон оставшиеся люди переносят юрту на новое место. В новоустановленном жилище устраивают скромные поминки, угощают едой, но не дают вина. На 21-й день со дня захоронения покойника художники рисуют изображение бога, которого особенно почитал умерший. На 49-й день после похорон устраиваются поминки и произносятся молитвы. На этом заканчивается похоронный обряд.

В настоящее время от традиционного обряда остались лишь некоторые элементы, не связанные с религией. Навсегда забыты похороны без погребения в землю.

Теперь в городах из похоронного бюро получают все необходимые принадлежности для похорон. По желанию родных изготавливаются каменные стелы с надписью. Придерживаются также обычая хоронить покойника по нечетным дням недели (кроме воскресенья). Близкие, родные и товарищи, стоя у гроба, обтянутого красно-черными лептами, покрытого цветами и хадаком, провожают покойника в последний путь.

В заранее подготовленную могильную яму символически бросают зерна, раскрапывают молоко, водку, произносят прощальные слова. Покойника опускают в яму и засыпают землей. На могилу возлагают цветы, и похоронная процессия возвращается домой уже другой дорогой.

Людей, пришедших с похорон, ожидают дома с водой, полотенцем для умывания рук. Потом справляют поминки. По традиции, на 49-й день посещают могилу покойника, устанавливают чашку с рисом, разбрызгивают водку на могилу. Там же посетители символически угощаются рисом, опробывают водку, поправляют могилу, оплакивая, возносят дань уважения покойнику.

[АксКерБорж]

 

Монгольская традиция труповыставления: