Калмыцкое ханство

[Ronin1]

Продвижение Русского государства по Волжскому пути привело к возникновению разносторонних связей с ногайцами, где доминирующими для России, как мы отмечали выше, были политические. Вступив в вассальные отношения с Россией к середине 50-х гг. XVI в., Орда затем раскололась, и часть ее попала под влияние Крымского ханства и Турции. Это подталкивало Россию к укреплению своего влияния на Большую Ногайскую Орду, однако внутри Большой Орды шла ожесточенная междоусобная борьба феодалов, ослаблявшая ногайцев.

Таково было положение в Нижнем Поволжье в степях к востоку от Волги, когда здесь появляются калмыки. Калмыками в русских источниках стали называть ойратов, пришедших к границам России из глубинных районов Азии. Первое упоминание о них мы встречаем в указе Ивана IV от 30 мая 1574 г. на имя Строгановых. Продвигаясь на запад и расселяясь (кочуя) по Приволжью, калмыки пытались (и небезуспешно) взять под свой контроль торговые пути между Русским государством и Средней Азией. Расселение калмыков на берегах Волги открыло для них путь на Северный Кавказ, где они пришли в тесное соприкосновение с адыгским этносом, обитавшим на равнинных и в предгорных районах Центрального Кавказа. В родословном списке торгоутовских нойонов сказано: «В 1623 г. (русское летосчисление) Хо-Орлек с шестью сыновьями своими прибыл на берега широкой матушки-реки Ичжил (Волга) и поселился».

Первая документально зафиксированная встреча кабардинцев с калмыками произошла в начале 1632 г. в Москве. Здесь 25 января кабардинские князья Келемет Куденетович, Бурук и Тонжечан Араслановы, Каншов Битемрюков, а также калмыцкие послы Тайгуш, Угурлы, Тайзи и Шони «государю челом ударили лошадьми. И по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Руси указу те лошади, которыми государю царевичу князю Олексею Михайловичу челом ударили черкасские мурзы и калмыцкие послы, на аргамачье конюшне ценены».

К тому времени относится усиление давления калмыков на Ногайскую Орду. Под натиском калмыков ногайцы вынуждены были откатываться на правый берег Волги. Московское правительство опасалось, что уход их лишит окраинные уезды России столь необходимого заслона. Оно предпринимает меры к тому, чтобы вернуть ногайцев на Левобережье Волги. Встреча русского царя в январе 1632 г. с калмыцкими послами затрагивала этот важный вопрос. Однако пребывание Ногайской Орды на Левобережье Волги не устраивало калмыков. Остро нуждаясь в кочевьях и пастбищных территориях, они все больше теснили ногайцев, принуждая их к переселению в западном направлении. Не чувствуя себя в безопасности даже на Правобережье Волги, некоторые из них откочевали на Дон.

В начале 1644 г. отряды калмыков перешли Волгу и продвинулись на юго-запад. Часть их войска подошла к Теркам, а основные силы перешли реку Терек и вступили на территорию Кабарды. Но кабардинцы и ногайцы, собрав значительные силы, разбили калмыков. По этому поводу терский воевода М. Волынский «отписывал» в Посольский приказ: «Кабардинские и ногайские мурзы, с ратными своими людьми калмыцких людей побили. А убили-де, государь, у калмыцких людей начальных их людей большово Урлюка-тайсу да детей ево Гирейсана-тайсу да Иргентень-тайсу да Жельдень-тайсу, да в полон в языцех взяли живых дву тайс – Илгердея-тайсу, а другому имени не упомнит, а с ними в языцех калмыцких и етисанских людей взяли больше тысячи человек. А было-де с теми тайсами калмыцких людей и етисанских и янбуйлутцких мурз и улусных их воинских людей 10 500 человек, а ушли-де, государь, с того бою от черкас и от Малово Ногаю тысячи с полторы или з две врозь пеши, а лошади и животину всю у них отбили кабардинские и Малово Ногаю улусные люди».

Взаимоотношения кабардинцев с калмыками, как видим, начались с военных столкновений. Следует отметить, что кабардинский князь Муцал Сунчалеевич Черкасский, несший службу в Терках, преследуя калмыков, отступавших к Астрахани, захватил несколько пленных. От них он узнал, что калмыки после победы над кабардинцами и ногайцами намеревались двинуться на помощь своему другому отряду, находившемуся в районе Терского города. Таким образом, разгром калмыков в Кабарде предотвратил их нападение на Терский город. В сражении с калмыками кабардинские князья выступили вместе, и в этом одна из причин их победы. Роль Муцала Черкасского в разгроме калмыцкого войска, неожиданно напавшего на Кабарду и угрожавшего Терскому городу, в Москве была по достоинству оценена. Грамота об утверждении его князем над «нерусским» населением Терского города, которую он добивался с 1636 г., наконец, была ему прислана в 1645 г.

Начиная с этого времени район Пятигорья становится опасным из-за нападений крымских татар, ногайцев и калмыков. Их частые набеги вынуждали кабардинцев держаться ближе к горам, в случае опасности они скрывались в ущельях («в крепкие места»). В 1647 г. Алегуко Шогенуков и Хатохшоко Казиев обращаются с грамотой к царю с просьбой об освобождении из тюрьмы в Астрахани ногайца Шагин-мурзу. Из этого послания узнаем, что калмыки вновь напали на Кабарду в период между 1645–1647 гг. Вместе с калмыками были кумыкский владетель Казаналп и князья Малой Кабарды (это первое документальное упоминание названия Малая Кабарда). «Казаналп с калмыки соединился и ссылался послы и гонцы, чтоб с ними заодно животишка наши пограбить и нас побити и детей наших и жон в полон поймать. И большою милостью, и вашим государевым счастьем и бережением, тех недругов мы побили». Отступая, калмыки увели с собой женщин, детей и скот, который успели захватить. Среди пленных оказались жена и дети ногайского мурзы Шагина. «И он для жены и детей и сам поехал в Калмыки, да на другой год те ж калмыки пришли опять войною, а Шагин-мурзу привели с собою ж. И мы большею милостью и вашим государским счастьем тех калмыков побили. А ныне тот Шагин-мурза з братом и с уздени в Астрахани в тюрьме. Пожалуй, государь, вели их для нашего челобитья из тюрьмы освободить и дать их нам».

Калмыки несмотря на разгром в 1644 г., не все ушли за Волгу, а в течение последующих лет продолжали нападать на Кабарду и уже не одни, а со своими кавказскими союзниками – кумыкскими и малокабардинскими феодалами.

Князья Талостановы (Эльдар и Келемет Ибаковы), враждуя с Казыевой Кабардой, в своей междоусобной войне вступают в союз с появившимися на Северном Кавказе калмыками, с помощью которых они пытаются захватить владения Алегуко и Хатохшоко (Казыеву Кабарду). Калмыки также были заинтересованы в контактах с кабардинскими князьями, имевшими тогда на Северном Кавказе значительное влияние. Русское правительство неодобрительно относилось к передвижениям калмыков в западном направлении и установлению их военных связей с отдельными северокавказскими владельцами. Из Москвы неоднократно поступали в Астрахань указы, запрещавшие калмыкам кочевать в междуречье Волги и Яика, а ходатайства калмыцких властей – о разрешении кочевать по Волге около Астрахани – неизменно отклонялись русскими властями. В ответной грамоте из Москвы Алегуко Шогенукову и Хатохшоко Казиеву царь объявлял, что за их службу: «жалуем, милостиво похваляем». Насчет Шагин-мурзы вопрос также был решен, он был переведен из тюрьмы на аманатный двор, однако сообщалось, что он «с калмыками ссылался и мирился, что он повез было из Казыевой Кабарды в калмыки тайшины Урлюковы да Киресановы да Серсиевы кости и пепел».

Общий курс политики царского правительства по отношению к калмыкам в 20-х – 40-х гг. XVII в. был жестким. Это заставило калмыков в начале 50-х гг. XVII в. брать «шертные» обязательства «кочевать бы им, калмыцким людям, с улусы своими в летнее и зимнее время за рекою Яиком в прежних своих дальних кочевных местах, и на Ногайскую степь через Яик и к реке Волге к твоей государевой отчине к Астрахани во ближние места без твоего государева указа кочевать не ходить».

В 1655–1657 гг. правительство резко изменяет позицию по вопросу о кочевьях. Это было связано с рядом переговоров с калмыками и окончательным оформлением перехода тайшей в русское подданство. В шертной записи от 4 февраля 1655 г., калмыцкие послы Дурхан-Тархан, тайша Серен и Чокула от имени тайши Дайгина [сын тайши Хо-Орлека – Урлюка] брали на себя обязательства: «... 1. Быть у Великого государя в вечном послушании... 6. Государевых городов, сел, деревень и улусов не жечь... 7. Где Государь укажет, быть тайшам и улусным людям на государевой службе вместе с государевыми ратными людьми... 8. Государевых людей Русской, Татарской и Черкасской полон и их животы, которых в прошлом и в нынешнем (1655) взяли мы, калмыцкие люди, и изменники Ногайские и Едисанские и Енбулуцкие татары под Астраханью и под Темниками и под иными государевыми городами, собрать всех и отдать в Астрахань... 11. Государевых людей русских и татар и черкас полонянников присылать тайшам из улусов своих всех в Астрахань».

Весной 1655 г. из Москвы воеводам поволжских городов Астрахани, Казани и других были отправлены грамоты, где указывалось: «улусам их велено кочевать по Волге по Ногайской стороне, и по Алтубе, и по Белужью или близко наших городов, где они кочевать похотят». Наконец, в царской грамоте от 6 июля 1657 г. пределы кочевий калмыков были определены следующим образом: «Кочевать по Крымской стороне до Царицына, а по Ногайской стороне – по Самару».

При дипломатическом посредничестве кабардинского князя Касбулата Муцаловича Черкасского 8 июня 1661 г. был подписан договор между Россией и калмыцкими тайшами. Первый пункт «шерти», которую калмыки дали в шатре «пред» дьяком Иваном Гороховым и князем Касбулатом Черкасским, гласил: «Идти войною ратным нашим калмыцким людям нынешнего (1661) г. с 11 июня на Крымские улусы и с Крымским ханом в миру и соединении не быть, а Великого Государя с людьми быть в вечном миру и соединении и вспомощения им везде чинить неоплошно». В пятом пункте этого документа прямо сказано, что: «Великого Государя люди лиха нам чинити не станут и в том, по договору верился нам Касбулат, мурза Черкасский». Значит, калмыки видели в Касбулате Муцаловиче гаранта выполнения условий договора, что говорит о большом авторитете у них этого кабардинского князя. Большие надежды в связях с калмыками, которые русским правительством возлагались на князя Касбулата Муцаловича Черкасского и его родного дядю воеводу Григория (Сунчалея) Сунчалеевича Черкасского, оправдались. Отметим и тот факт, что родная сестра Касбулата, а Григория Сунчалеевича племянница Абайхан Муцаловна, была замужем за тайшой Аюкой (впоследствии первый калмыцкий хан в 1673–1724 гг.– К. Д.).

Эти родственные отношения и известность Касбулата Черкасского среди калмыков были учтены царским правительством. «К. М. Черкасский в рассматриваемое время неизменно выступал посредником между русскими властями и калмыцкими тайшами. Он ревностно и последовательно проводил в жизнь получаемые от правительства указания. Участие К. М. Черкасского в ведении посольских дел с калмыками всегда приносило русской стороне положительные результаты». Авторитет Касбулата среди князей и мурз Северного Кавказа, а также терских и астраханских воевод был огромен. Его хорошо знали не только на Кавказе, в Астрахани, на Дону, в Поволжье и Крыму, но и в Москве – как в Посольском приказе, так и при царском дворе. Вот выдержка одной из грамот царя Алексея Михайловича Касбулату по поводу очередного удачного похода на неприятеля: «А служба твоя и радение у нас, великого государя ... никогда забвенны не будут». Почти за десять лет до того, как Степан Разин возглавил восстание, в 1661 г. Касбулат Черкасский вместе с ним был у калмыков с дипломатической миссией – они вели переговоры о совместном походе на крымского хана.

Если при принесении калмыками шерти в июне 1661 г., как мы уже знаем, одну из главных ролей со стороны русского правительства исполнял кабардинский князь Касбулат Муцалович Черкасский, то в декабре того же года, когда калмыцкий первенствующий тайша Шукур-Дайчин (сын Урлюка, погибшего в Кабарде в 1644 г.) и его сын Пунцук (Манчак), отец первого калмыцкого хана Аюки, вновь шертовали России – присягу у них принимал младший брат отца Касбулата, боярин и первый воевода Астрахани князь Григорий (Сунчалей) Сунчалеевич Черкасский. «В году темур-укер [1661] Дайчин с сыном Пунцуком отправился в поход и вместе с русскими войсками воевал крымских татар. Взятую в этом походе добычу (олзо) он обещал отправить Цаган-Хану (Белому хану, или Царю), в чем при астраханском воеводе князе Бековиче [имеется в виду Григорий Сунчалеевич Черкасский] дал шерть Пунцук». Так вот, в шертной записи, сделанной 9 декабря 1661 г., говорится: «На съездах и на урочище Берекете [около Астрахани] с боярином и воеводою князем Григорием Сунчалеевичем Черкасским Бековичем договорился Пунцук в следующем...» и далее идут статьи договора.

Шерти, данные в 1661 г. в июле и декабре калмыками, еще более укрепили их позиции в районе Волги. Русское правительство в свою очередь сделало шаг в разрешении проблемы кочевий для калмыков. Для них открываются степи Придонья. Здесь, на наш взгляд, вновь большую роль сыграли дядя и племянник Черкасские. Ведь Григорий Сунчалеевич, будучи первым воеводой в Астрахани,– самом южном тогда русском городе,– оказывал большое влияние на политику в этом регионе. Роль же Касбулата Муцаловича заключалась в том, что будучи широко известным на Дону и в Москве он мог повлиять на принятие такого решения с учетом того, что этот регион был объектом непрекращающихся нападений крымских татар, и донцам не всегда удавалось их сдерживать. Поэтому разрешение кочевать здесь воинственным калмыкам должно было преследовать и оборонительные цели охраны южных границ Российского государства. В то время цели русского правительства, донских казаков, а также кабардинцев, на которых часто нападали крымские татары, совпадали.

Уже со следующего года калмыки начинают кочевать по обоим берегам Дона. Из отписки астраханского воеводы князя Г. С. Черкасского видно, что царские власти не ограничивались пассивной ролью в вопросе о кочевьях для калмыков. Разрешение кочевать им там или здесь сменяются теперь настойчивыми призывами, обращенными к калмыкам, чтобы они кочевали именно на правой, обращенной к Крыму, стороне Волги. Эти документальные сведения подтверждают наши выводы, что Россия была заинтересована в появлении между Астраханью и Доном калмыков, располагавших мощным войском. Военные походы в Крым и оборонительные мероприятия намного удобней было проводить из приволжских и придонских степей, чем из-за Волги. И не случайно в декабре 1664 г. тайша Мончак получил царскую грамоту, которая «похваляла» калмыков за то, что они перешли на «нагорную сторону Волги». По этому поводу П. С. Преображенская писала: «Размещение калмыцких кочевий на Правобережье Волги создавало заградительный кордон от нападений с юга на русские пределы».

Согласно росписи, подписанной 16 июня 1661 г. Мончаком на основании шерти от 8 июня, тайша Дайчин должен был отправить в поход на крымского хана 5 тысяч человек. Мончак, Маншик и Дара вели отряды по одной тысяче человек, а остальные тайши по 500 человек. Это значило, что Русское государство в лице калмыков получает сильного союзника на юге, способного оградить от нападений крымских татар и при необходимости способного нанести по Крыму молниеносное нападение силами многотысячной конницы. Еще в конце 1660 г. астраханский воевода Г. С. Черкасский сообщал в Посольский приказ, что «по многие посылки» «помня, они тайши [Дайчин, Мончак и Маншик] твой, великого государя, указ и повеление и по наговору Касбулата-мурзы Черкасского отправили свои войска на Крым, Азов, Темрюки, Табан, Больших и Малых ногаев, на всех на тех, которые к крымскому хану голдуют». Зимний поход на Крым калмыков, о котором сообщал Г. С. Черкасский, был удачным; только у ногайского мурзы Навруза «четыре тысячи языря взяли».

Согласовывали свои действия с калмыками через посредство астраханского воеводы Григория Черкасского и донские казаки. Так, в марте 1661 г. к калмыкам были отправлены Федор Бузан и Степан Разин. Посланцы донского атамана Корнилы Яковлева обговаривали с калмыками конкретный план похода против крымских и ногайских мурз. И в мае Григорий Сунчалеевич получает согласие калмыков на совместный поход на ногайских мурз Каракасая, Салтанаша, Ислама, намеревавшихся перейти кочевать в Крым. Это стало возможным благодаря совместным усилиям донских казаков во главе со Степаном Разиным и Касбулата Черкасского. Уже в начале августа 1661 г. Касбулат Муцалович прибывает в Астрахань с тысячью калмыками. 13 августа объединенные калмыцкие, кабардинские и казачьи отряды во главе с Касбулатом Черкасским отправились на Терек.

Таким образом, калмыки в интересах России проводят целый ряд активных военных выступлений. Русское правительство начиная с 60-х гг. XVII в., уже доверительно относится к калмыцким тайшам и признает их заслуги, в знак чего в 1664 г. им отправляется русское военное знамя. Это значит, что калмыцкое войско признается составной частью русской армии. Выдающуюся роль в налаживании русско-калмыцких отношений и начале их совместного боевого сотрудничества сыграли, как мы уже отмечали выше, кабардинские князья, находившиеся на русской службе: боярин и воевода Астрахани Григорий Сунчалеевич Черкасский и его родной племянник, князь над «нерусским» населением Терской крепости Касбулат Муцалович Черкасский, являвшийся особым представителем правительства России для связи со ставкой калмыцкого правителя.

Астраханский воевода Григорий Черкасский тесно был связан с авторитетным калмыцким тайшой Мончаком. Это он, когда в Калмыкию прикочевала большая группировка Конделека-Убаши и Даяна-Омбо, имел с ними и с Мончаком встречу у Сарпинских озер и настоял на объединении прибывших улусов с улусами Мончака под непосредственным его управлением и властью. Мончак (Пунцук) «умер около 1664 г., поруча по себе правление калмыцкого народа старшему своему сыну Аюке».

Аюка продолжил политику своего отца, став союзником России, как и отец. В период восстания Степана Разина часть калмыков примкнула к нему. В мае – июне 1670 г. пришли под Самару «многие воинские люди, калмыки и изменники башкиры ... и под городом дальние надолбы разгромили». В середине июня «объявились изменники башкирцы и калмыки и в Казанском уезде». Надо отметить, что во время разинского восстания часть калмыков (до 15 тысяч кибиток) бежала из калмыцких улусов к Астрахани, но на них напали Казыевы ногайцы и увели с собой на Кубань в подданство крымского хана. «Тогда калмыцкий хан Аюка сам двинулся через Большую Кабарду к верховьям Кубани, разгромил Казыевы улусы, собрал с них дань, а бежавших калмыков увел обратно на Волгу. Касбулат со своими подвластными узденями и уорками помогал калмыцкому хану».

После этого «в 1672 г. на Касбулата обрушились все сторонники крымской ориентации. Причиной было то, что Касбулат поддерживал калмыцкого хана Аюку». Касбулат Муцалович Черкасский призвал к себе «калмыков хана Аюки и вместе с терскими казаками опустошил владения своих противников», которые убили его брата Кантемира. В 1673 г. по приказу Касбулата Черкасского отряд его узденей совместно с калмыками «промышляли» под Азовом. Калмыки приняли участие в октябрьской осаде Азова и Каланчинских башен (вместе с ними были и кабардинцы, посланные Касбулатом).

«В это время,– пишет О. Л. Опрышко,– сам князь с калмыцким тайшою Аюкой находился в походе на ногайского мурзу Каракасая, потому что он [Каракасай-мурза] беспрестанно приходит под Терек, русских людей и князь Казбулатовых узденей бьет и берет в полон многих». Касбулат Муцалович и Аюка нанесли тогда значительный урон агрессивному мурзе, надолго отбив у него охоту нападать на терские земли.

Летом 1674 г. по указанию из Посольского приказа Касбулат Муцалович занялся организацией похода в Приазовье. Сопровождаемый отрядом в сто пятьдесят узденей, он прибыл к хану Аюке. «В калмыцкие улусы приехал июня в 24-й день. И по твоему ... указу, я холоп твой, Аюкаю-тайше говорил многожды с великим прилежанием, чтоб, он Аюкай-тайша, служа тебе, великому государю, твоему царскому величеству, сам и с иными тайши и с улусными людьми шел на твою, великого государя, [службу] на турские войска и на крымские юрты нынешним летним временем».

Семь тысяч воинов выделил тогда под командование кабардинского князя Касбулата Черкасского хан Аюка. Около двух тысяч калмыков были направлены к Перекопу, а остальных через степи Касбулат привел к донским казакам. Вместе с атаманом Корнилой Яковлевым Касбулат Муцалович в Черкасском казачьем городке обсудили план совместных действий против крымцев, в котором принимали участие и регулярные войска полковника Григория Косагова. «А в том походе [на Азов] было с князем Касбулатом Муцаловичем узденей ево 150 человек, калмыков 5000, великого государя ратных людей и донских казаков 3000 человек». Этот совместный поход казаков, кабардинцев и калмыков был успешным. Вместе с кабардинским князем Касбулатом в том походе участвовал знаменитый калмыцкий найон Мазан-батыр.

В марте 1675 г. Касбулату Черкасскому была отправлена грамота из Посольского приказа с предписанием договориться с калмыками о совместном походе против Крыма. Грамота призывала «нашего величества подданному князь Касбулату Муцаловичу Черкасскому, нам, великому государю послужить, собрався с уздени своими и с окоцкими и едисанскими мурзы и с татары и з гребенскими казаки и взяв из Астрахани наших, великого государя, ратных людей, с Терки ити к калмыцкому Аюкаю и к Солом-Сереню тайшам в улусы и по прежнему и по сему нашему, великого государя, указу, наговоря их о том накрепко... [для] промыслу под Азов». Касбулат к этому времени «с поспешанием» двигался к Москве. Через Казань, Владимир он в июне прибыл в Москву, где состоялись его переговоры в посольском приказе о предполагавшемся походе против Крыма. В августе Касбулат Черкасский двинулся с небольшим отрядом на Крым, и 23 сентября объединенные силы кабардинской конницы, калмыков и казаков перешли Гнилое море и ворвались в Крым.

В этом походе принимал участие Мазан-батыр «с которым было 1000 человек разных улусных калмыков; он хотя и был в малолетстве; однако ж, служа Великому Государю, перелез через Дон и вместе с князем Касбулатом Черкасским, с атаманом Серком Иваном и с запорожским войском ходил для промыслы на крымские юрты через Гнилое море за Перекоп. В этом походе были они у Каменного моста, сбили заставы, которые были поставлены крымскими салтанами, побили многих крымcких людей, пожгли села и деревни и взяли шатры и бунчики, а на обратном пути на Перекопе был у них бой с 3 салтанами, искавшими пресечь их дорогу; тогда они взяли в плен Батыршу-мурзу Мансурова и иных татар».

В похвальной грамоте о службе калмыков того времени говорилось: «Калмыки в прежних походах с боярином и воеводами всегда бывали вместе до схода с неприятелями и до удара, а в отводе от неприятелей и до совершении службы никогда и не бывали». И в дальнейшем кабардинцы и представители других народов Северного Кавказа вместе с калмыками принимали активное участие в войнах, которые вела Россия. В 1676 г. Касбулату Черкасскому вновь поручается двинуться с калмыками к Киеву на помощь Запорожскому войску, которое вело тяжелые бои против нашествия турецко-крымских войск.

Касбулат Муцалович сражался с турецкими янычарами и крымской конницей под Киевом, в Запорожье, у Чигирина и Чугуева. Объединенный отряд Касбулата Муцаловича, куда входили русские, кабардинцы, калмыки, окочане-ингуши, ногайцы, кумыки, астраханские и терские татары, показал себя в этой кампании грозной силой, наводившей страх на турок и крымцев.

Стараясь установить контроль над внешнеполитическими связями калмыков, Россия требует от них новой шерти. Аюка ее дал в январе 1677 г., однако он не всегда относился строго к принятым на себя обязательствам, как его отец, и нарушал их. Бывали случаи, когда он с калмыками совместно, с крымскими и азовскими мурзами совершал набеги на русские окраины и города. Например, в 1680 г. был совершен такой набег на Пензу. Совершал он набеги и на Дон, и на населенные пункты по Волге. Все это встревожило русское правительство. Боясь, что Аюка пойдет на союз с крымским ханом, оно вновь прибегло к посреднической помощи Касбулата Черкасского. Кабардинскому князю удалось убедить Аюку сохранить верность России и не прельщаться на посулы со стороны турецкого султана, крымского хана и азовского паши. Об этом князь Черкасский сообщил в Посольский приказ в 1681 г. Тогда Аюка сообщил в Москву, что он продолжает сохранять данную им шерть и не склонен мириться с крымцами. Это была последняя встреча Касбулата со своим давним и испытанным соратником по многочисленным походам калмыцким ханом Аюкой.

[Ronin1]

В период правления Аюки в Калмыкии повысился авторитет ханской власти, хотя возникали и междоусобные смуты. Случались и бегства улусных людей, что было связано с усилением феодальной эксплуатации. Это способствовало образованию калмыцких поселений на Харьковщине, Дону и в других местах. Донские атаманы, хорошо зная о высоких боевых качествах калмыков, и сами привлекали их на Дон. В 1694 г. в донском войске насчитывалось около 600 калмыков. Во время комплектования армии для второго Азовского похода в 1696 г., она была пополнена как донскими казаками, так и калмыками. Хан Аюка послал под Азов «ратных людей три тысячи человек в большой полк к боярину и воеводе к Алексею Семеновичу Шеину».

В многолетней Северной войне (1700–1721) калмыки принимали самое активное участие в составе русской армии.

В 1711 г. в Кабарду была направлена грамота Петра I, который, зная о многолетних дружеских, родственных и военных связях Кабарды с Калмыкией, предлагает кабардинцам: «И ежели будете у нас в подданстве, то не токмо с вас никаких податей требовать не будем, но и погодное вам жалование давать определим, как то получает от нас подданной наш Аюка-хан и как вы прежде сего бывали у предков наших в подданстве и получали у них жалование; и укажем вам вспомогать ему, Аюке-хану, с калмыки и донским и яицким и гребенским казакам».

Кабардинские князья в своей постоянной борьбе с крымскими и «кубанскими» татарами, часто просили помощи у калмыцких феодалов. В донесении кабардинских владельцев о победе над войском Нурадина-султана в сентябре 1712 г., они писали Петру I: «Ныне просим у вас, великого государя, милости, буде крымцы или кубанские татары, такие и иные недруги наши станут нам какие озлобления и обиды чинить, или на нас войною учнут приходить, чтоб здесь в стороне Аюка-хан с калмыки своими и терские казаки нам в такое время всякое воспомощение чинили».

По поручению кабардинских князей Султан-Али Абашев, посол к царю, в 1712 г. по пути в русскую столицу заезжал к калмыцкому хану Аюке с целью выяснения судьбы капитана лейб-гвардии Александра Бековича-Черкасского, «и он, Султан, у Аюкия-хана был и видел ево, и спрашивал о Бековиче; и Аюкай-хан ответствовал, что он об нем никаково известия не имеет, жив ли или убит. И уже трижды посылал он, Аюкай-хан, в Хиву посланцев своих, но ни от которых известия никакого не имел».

Офицер лейб-гвардии Преображенского полка, активный участник Северной войны, кабардинский князь Александр Бекович-Черкасский был хорошо знаком с ханом Аюкой. Еще в 1711 г., когда он по заданию Петра I следовал на Кавказ для привлечения горцев к борьбе с кубанскими татарами, он заезжал к калмыцкому хану и вел с ним переговоры об участии его отрядов в походе против ногайцев.

Кабардинский посол Абашев в Посольском приказе при распросных речах сообщал и о калмыках: «О калмыках слышно было князьям кабардинским, что Чандершап [сын Аюки] с войском своим идет во многом собрании, желая соединиться с [кубанским султаном] Бахты-Гиреем и напасть на городы российские. И приехал было до Гумы (Кума.– К. Д.) реки и кабардинские князи выслали к нему, Чандершапу, для разговору из кабардинских князей, Исламбега (Ислам Мисостов – старший князь Кабарды, умер в 1732 г.– К. Д.)... И он, Исламбег, сказал ему, Чандершапу, что ежели он соединится с кубанцы и з Бахты-Гиреем, то они, черкасские князья, будут на него писать к его царскому величеству... А ежели он, Чандершап желает ехать для разорения кубанцев, то и они, черкасские князья, будут ему в том помогать и пойдут с ним вместе. И он, Чандершап, выслушав такие Исламбековы речи, ничего не сказал и, не доехав на Кубань, возвратился назад».

Это вызвало временное недоверие со стороны Петра I и русского правительства к Аюке, хотя совсем скоро, во время организации Персидского похода царь уже предусматривал активно использовать калмыков. С этой целью укреплялись не только политические, но и экономические связи России и Калмыкии. Были отменены пошлины на калмыцкие товары и т. д. Петр I по пути следования в Астрахань в июне 1722 г. недалеко от Саратова встречался с ханом Аюкой, где даже вручил ему почетную золотую саблю. Калмыки снарядили конное войско, которое так же как и кабардинская конница, принимало участие в Персидском походе Петра I.

Академик П. Г. Бутков в своих «Материалах» писал: «От хана Аюки, с коим государь лично виделся в Саратове, в проезд свой к Астрахани, взято было 7 тыс. калмыков». К этому времени хан Аюка закрепляет свои родственные связи с кабардинской феодальной знатью, женив своего внука Дондук-Омбо на сестре Магомеда Кургокина (Атажукина), являвшегося троюродным братом лейб-гвардии капитана Александра Бековича-Черкасского и Асланбека Кайтукина. В период встречи Петра I и Аюки в Саратове в свите царя был и недавно произведенный в поручики Эльмурза Черкасский –младший брат Александра Бековича-Черкасского. Дондук-Омбо, встретившись в Саратове со своим «сродственником» Эльмурзой, одарил его луком со стрелами, шелковым халатом и обещал помогать кабардинцам «в обороне» от крымского хана. «Кабардинские владельцы ознаменовали преданность свою к государю тем, что два владельца их, один Большой Кабарды, князь Эльмурза Черкасский (меньшой брат князя Александра Бековича, рода Жамбулатова, фамилии Бекмурзиной) и Малой Кабарды, Таусултанова рода Асламбек Кемметов [Келеметов] добровольно предстали к государю 6 августа с людьми своими и служили».

На карте Персидского похода, опубликованной в шестом томе «Советской Военной Энциклопедии», вышедшем в 1989 г., стрелками указан путь кабардинских отрядов, и надпись «Арслан-бек мурза Черкасский» (вне всякого сомнения это глава Кашкатавской партии, двоюродный брат Эльмурзы Черкасского – Асланбек Кайтукин *). Он, как старший по возрасту, видимо, возглавил объединенные отряды из Малой и Большой Кабарды. Имя еще одного участника Персидского похода называет в своей книге «Заметки о путешествиях в южные наместничества Российского Государства в 1793 и 1974 гг.» русский академик Петр-Симон Паллас, побывавший в Кабарде. В составленной им генеалогии кабардинских князей, он отметил против фамилии Касая Атажукина следующее: «... Касай служил при Петре Великом во время его Персидской кампании». Находясь уже на Сулаке, Петр I издал указ об оказании помощи кабардинскому князю Асланбеку Кайтукину. Указы в связи с этим были направлены калмыцкому хану Аюке и донским казакам, что вызывалось просьбой, высказанной Кайтукиным при его личной встрече с Петром I.

После смерти Аюки обстановка в Калмыцком ханстве осложнилась. Между претендентами на ханский престол развернулась борьба, за каждым из которых стояли группировки феодалов. Например, вдова Аюки, Дармабала, в чьих руках временно оказалась фактическая власть, решила сделать ханом Дондук-Омбо – внука и воспитанника Аюки, за которого она собиралась выйти замуж (ханше Дондук-Омбо родственником не приходился). В то же время Дондук-Омбо, добивавшийся ханства, намеревался, в случае провала своих планов, откочевать на Кубань, ближе к родственникам по жене – кабардинцам.

Наместником Калмыцкого ханства русское правительство провозгласило Черен-Дондука (сына Аюки). Все недовольные стали группироваться вокруг Дондук-Омбо, который не оставил надежды добиться для себя ханства. В 1731 г. императрица Анна Иоанновна пожаловала Черен-Дондука в ханы. После этого Дондук-Омбо стал готовиться к вооруженной борьбе с ханом. В ноябре 1731 г. его 10-тысячная армия разбила ханское войско и захватила 15 тысяч кибиток. Правительство вступилось за хана, и тогда Дондук-Омбо ушел на Кубань с 11 тысячами кибиток.

В этот период случалось, что отдельные отряды калмыков нападали на Кабарду вместе с кубанскими татарами. Об этом кабардинцы сообщали в Петербург и в связи с этим 6 сентября 1732 г. последовала грамота императрицы калмыцкому хану Черен-Дондуку, где говорилось: «Понеже известно нам, великой государыне, учинилось, что подданные наши калмыки, з Бакты-Гирей солтановыми братьями соединясь, приходят на кабардинцев, сего ради, мы, великая государыня, наше императорское величество тебе, подданному нашему, повелеваем, дабы ты, поддан наш, всем калмыцким владельцам и зайсангам учинил заказ крепкой, чтоб никто из них, калмык с крымцами и кубанцами и сами одни, на оных кабардинцов не ходили и обид им никаких отнюдь не чинили».

Из Петербурга последовали претензии к Турции ввиду того, что «изменника калмыцкого владельца Дондук-Омбо с Кубани в наши земли не высылает». Имелось в виду – выслать Дондук-Омбо с Кубани, куда он ушел после столкновений с русской администрацией, поддержавшей Черен-Дондука. Ведь он стал опасен России, так как теперь часто действовал вместе с крымцами. «В июле 1733 г. русского войска с Дону, с сыном Краснощекова шло 1650 человек, в одном дне пути от дундукова улуса Крымского хана сын, шедший тогда с Сулаку, отогнавши аулы с Некрасовым, проведав о Краснощекове, поехал против него с некрасовцами и туда же явился с 10 тысячами человек Дондук-Омбо и с крымцами соединился, имев с собой и пушки. Осадив Краснощекова повыше Можара, бились с ним 2 суток, на третьи пришел кабардинский владелец Мамбет [Бомат] с 4 тысячами человек и стал говорить, что русское войско идет на Сулак, а не на тебя, и ежели ты за татар станешь драться, то я за русских. Дондук отошел, и крымцы тоже». Следует вспомнить, что Бомат (Магомед) Кургокин был шурином Дондук-Омбо и тот выполнил его требования.

К кочевавшему на Кубани Дондук-Омбо бежали многие калмыки из различных улусов, подвластных хану Черен-Дондуку. Силы Дондук-Омбо за счет этого постоянно росли. В то время назревал вооруженный конфликт между Россией и Турцией и русское правительство нуждалось в калмыцкой военной силе. Но ее можно было использовать только тогда, когда во главе ханства встанет сильный и авторитетный правитель. В связи с этим в Петербурге возникло решение: во главе Калмыкии поставить Дондук-Омбо. Хан Черен-Дондук был заменен энергичным и наделенным способностями военачальника Дондук-Омбо. В ноябре 1735 г. он принес присягу на верность России.

Неоднократные вторжения крымских отрядов в районы Северного Кавказа и вопрос о подданстве Кабарды вскоре стали непосредственным поводом к русско-турецкой войне 1735–1739 гг. В ноте от 12 апреля 1736 г. вице-канцлер А. И. Остерман извещал верховного визиря Турции о том, что крымцы и турки совершали постоянные нападения на кабардинцев и на «российский народ». Во время этой войны кабардинские князья остались верными России и принимали активное участие в военных действиях.

Русское правительство в полной мере использовало в начавшейся войне вооруженную силу калмыков и отборные отряды кабардинцев. Когда началась война, кабардинцы решительно стали на сторону России и действовали против «кубанских» татар вместе с донскими и терскими казаками и сорокатысячным отрядом кочевых калмыков под начальством Дондук-Омбо. Часть же кабардинцев Баксанской партии и малокабардинцы во главе с князьями Магомедом Кургокиным и Кельчуко Талостановым принимали участие в осаде и взятии крепости Азова в июне 1736 г. «Но главной заслугой кабардинцев в эту войну было то, что кабардинцы оберегали весь кизлярский край и сообщение между Кизляром и Астраханью от набегов кубанцев».

Дондук-Омбо выдвинул на татар 20 тысяч своих воинов, нанеся поражение им и Малому Ногаю. Затем калмыки с подошедшими отрядами кабардинских князей, терских и донских казаков зажали в горах остатки татарских войск и заставили их сдаться. «10 тысяч кибиток» Малого Ногая приняли тогда российское подданство. Все эти мероприятия лишили азовских турок возможности получать подкрепления с Кубани, так как дорога к Азову была наглухо перекрыта калмыками, кабардинцами и казаками. За свои заслуги Дондук-Омбо был щедро одарен, а в марте 1737 г. его пожаловали ханским титулом.

В походах 1736 г. Дондук-Омбо имел большой успех и взятая им добыча была неимоверно большой: «Калмыки на свою часть достали 20 тысяч лошадей, сверх рогатого скота и овец». Активно содействовали калмыкам в этой кампании терские казаки и кабардинская конница. Вот что по этому поводу писал П. Г. Бутков: «Да еще двоекратно те же казаки на Кубани доходили до черных лесов под командою князя Эльмурзы Черкасского. Тогда и оставшихся на Кубани татар разорили и их конские табуны все взяты были».

Вплоть до заключения Белградского мира кабардинцы вместе с казаками, а также с калмыками Дондук-Омбо многократно несли и «пикетную службу и сторожевую службу», очень важную в тот период. В этих событиях, как свидетельствует документ, участвовало 1500 человек из Баксанской партии и 500 человек из Кашкатавской во главе с Асланбеком Кайтукиным (Кашкатавская партия) и Магомедом (Боматом) Кургокиным – шурином Дондук-Омбо. Участниками их были так же Батоко и Кайсин Бековичи – братья Александра Бековича и Эльмурзы Черкасских.

Летом 1736 г. к осажденному Азову подошли «баксанской партии рода Атажукина, старшего владельца сын Бомат Мисостов и Малой Кабарды Таусултанова рода, владелец Кильчук с своими узденями. Все они находились при взятии Азова».Таким образом в русско-турецкой войне 1736–1739 гг. принимала участие многотысячная калмыцкая конница и отборная дворянская кабардинская конница. Эта грозная кавалерия внесла существенную лепту в победу России в этой кампании.

О действиях калмыков на Кубани мы уже сказали, и когда «на Кубани мало оставалось дела, то 4 тысячи калмыков под начальством сына Галдан-Норма 30 июня присоединились к армии графа Лесси, которая вошедши в Крым по переправе на плотах чрез Генический канал и вброд чрез Сиваш 25 июля овладела Карасубазаром, опустошила знатную часть Крыма». Что касается кабардинцев, то «весь период войны, да и позже на протяжении нескольких десятилетий кабардинцы несли сторожевую службу очень важную и этим оказывали большую помощь русским войскам». Академик П. Г. Бутков в своих материалах писал: «Служба их, не безважная, состояла в том, что весь кизлярский край и лежащая между Астраханью и Кизляром дорога никакими набегами обеспокоена не была, поелику кабардинцы не допускали неприятеля проходить чрез те места».

Несмотря на полыхавшую русско-турецкую войну, междоусобная борьба среди кабардинских феодалов продолжалась, и калмыцкому хану Дондук-Омбо, имевшему большое влияние на кабардинских князей, часто приходилось вмешиваться и мирить их. В 1737 г. он помирил двух наиболее могущественных князей Большой Кабарды – своего шурина Магомеда Кургокина и Асланбека Кайтукина. Важным событием 1738 г. было возвращение абазинцев в Кабарду, насильственно переселенных еще в 1721–1722 гг. ханом Саадат-Гиреем. В ходе этой акции два кабардинских князя – Магомед Кургокин и Кара-Мурза Алеев – «вместе з Дондук-Омбо купно следовали на Кубань, Мусу-Мурзу и абазинских черкес завоевали... Итако о сем да будет вам известно, ибо служим мы Ея Императорскому Величеству с Дондук-Омбо вместе...».

Весной 1739 г. кабардинцы с добровольно к ним присоединившимися калмыками совершили поход на Кубань. Ими руководил Асланбек Кайтукин. В декабре он сообщал в Петербург, что с «калмыцким ханом» Омбо «ходили за реку Лабу. И на вершину реки Хевз ходили. Пять тысяч безлайских аулов да бегбайских две тысячи аулов взяли...». Летом того же года, когда крымцы, неожиданно напав на Кабарду, угнали большое количество скота и захватили многих пленных, на помощь кабардинцам вновь пришли калмыки. 20 августа 1739 г. А. Кайтукин повел объединенные силы кабардинцев и калмыков на противника, который был настигнут на реке Лабе и разбит.

Женой Дондук-Омбо (второй), как мы уже отмечали, была кабардинская княжна – Джан (Жан) Кургокина, сестра одного из авторитетнейших князей Кабарды Магомеда Кургокина – Атажукина. Ханша Джан сыграла довольно заметную роль в калмыцкой истории 30–40-х гг. XVIII в.Хан Дондук-Омбо умер в 1741 г., и сразу же в Калмыкии начинается борьба за ханскую власть. Ханша Джан намеревалась посадить на престол своего сына Рандула. Вдова Аюки Дармабала также включилась в борьбу, пытаясь провести в ханы своего сына Галдан-Данжина. Русское правительство поддержало наиболее желанного для него кандидата на ханский престол – внука Аюки Дондук-Даши. Междоусобица была кровопролитная. Джан при помощи командующего ханским войском тайши Бодонга разгромила улус Галдан-Данжина, а его и некоторых приближенных по ее приказу убили. Для прекращения междоусобной борьбы в Калмыцкую степь был введен русский отряд, взявший под защиту улусы Дармабалы и ее убитого сына. Джан так и не смогла захватить их владения. Усобицы продолжались.

Дондук-Даши с этого времени становится самым сильным из калмыцких тайшей претендентом на власть, и если бы ему удалось захватить богатые улусы Джан, тогда ему не был бы страшен ни один из калмыцких владельцев. В сентябре 1741 г. русским правительством в лице астраханского губернатора он провозглашается наместником Калмыцкого ханства. Ханша Джан выступила против, и тогда правительство распорядилось ее арестовать. По этому поводу у П. Г. Буткова читаем «при всем том вдова Дондук-Омбо, ханша Джан... по беспокойству своему и несогласию с некоторыми владельцами в начале 1742 г. с частью улуса мужа ея отъехала в Кабарду».

В декабре 1742 г. вице-канцлер российского правительства А. П. Бестужев-Рюмин предложил кабардинскому послу Магомеду Атажукину отправить нарочного к кабардинским владельцам с требованием выдать в Кизляр скрывавшихся в Кабарде калмыков, оставленных там ханшей Джан для переговоров с персидскими представителями.

1 июня 1743 г. Магомед Атажукин представил в Коллегию иностранных дел ответ кабардинских владельцев. Магомед Кургокин (брат ханши Джан) и Касай Атажукин от имени кабардинских князей за «верные службы и исполнение по указу отдачею калмыцкого хана Дондук-Омбина двух сыновей, и просят, дабы за службы отца их, ханши Джан вины отпущены и со всеми детьми ее в отечество отпущены и собственные улусы хана Дондук-Омбина им пожалованы были». Князья также просили дать охрану ханше Джан и ее сыновьям. В связи с тем, что Джан не удалось вовлечь в борьбу за власть в Калмыкии кабардинских феодалов и учитывая заслуги их и их предков перед Россией, просьба князей была удовлетворена.

В конце 1743 г. ханша Джан Кургокина вместе с детьми была отправлена в Петербург, где, приняв «святое крещение», стала Верой Дондуковой. От нее и ее детей вела свою родословную известная российская фамилия Дондуковых-Корсаковых. Сыновья Джан после крещения получили имена – Алексей, Иона, Петр и Филипп. Императрица Елизавета Петровна подарила ей особняк на Фонтанке. С этого времени Петербург (правительство) взял твердую линию на ограничение ханской власти в Калмыкии.

Русское правительство, не желая каких либо осложнений между калмыками и кабардинцами в связи с деятельностью ханши Джан, посылает через подполковника Спицына грамоту Дондук-Даши. Суть ее была в том, чтобы запретить нападение на Кабарду калмыков и отгон отсюда скота. Спицын же обращался к Дондук-Даши с просьбой – если к нему по пути домой заедет кабардинский посол князь Магомед Атажукин, быть с ним «поласковее». Дондук-Даши отвечал, что «с кабардинцами он, наместник, в миру и согласии быть желает, и калмык с ними ни до каких ссор под жестоким штрафом допускать запретил, а ежели-де кабардинской владелец Магомед Атажукин ко мне заедет, то оной так мною принят будет, как и напредь сего жили с ним и в дружбе, ибо-де оного владельца отец и другие сродники всегда бывали при деде и отце моих».

Встреча Дондук-Даши с Магомедом Атажукиным состоялась в апреле 1744 г. Прошла она в дружественной обстановке и все недоразумения между калмыками и кабардинцами были устранены. Это была важная встреча для русского правительства и ее удачное завершение отвечало политическим интересам России, так как «калмыки простирались от Волги до Калауса, все прочее пространство до реки Кубани и Азовского моря было в руках или кабардинцев, или крымских подданных». Однако жесткие рамки, в которые был поставлен правительством Дондук-Даши, вызвали недовольство калмыков, за которым последовали их набеги на русские поселения, самовольное перекочевывание за Волгу на ее восточный берег. Полковник Спицын по этому поводу доносил в Коллегию иностранных дел, что часть феодалов калмыцких во главе с наместником находятся «во вредительских замыслах». В результате подобных политических осложнений, Дондук-Даши ханом был утвержден только в 1758 г. А начиналось его наместничество в очень хороших отношениях с русскими властями, которые, собственно говоря, и выдвинули его из многих претендентов.

Калмыцкие наместники в первой половине XVIII столетия пользовались у русского правительства большим доверием, особенно это доказывается тем, что «кабардинские владельцы и князья других горских народов очень часто прибегали к ним с просьбами о заступничестве», и по другим важным для них проблемам. Например, калмыцкий наместник Дондук-Даши в грамоте к астраханскому губернатору Брилкину писал: «Меня просит [Асланбек Кайтукин], чтоб я у Вас исходотайствовал, того ради Вас и прошу: «Из подданных Ея Императорского Величества единомерных людей ежели одному велеть на прежнем, лучшем месте быть, а таковому же его родственнику в худом месте жить, то может один за недовольство почитать. Прежде Татищева не в равной мере обои содержаны были, имели несогласие и что оное бесполезно, к Татищеву многократно я писал, а ныне мое мнение о них обоих в равной мере содержать, надеюся, что полезнее быть может».

Эта грамота показывает, что Дондук-Даши был в курсе всех кабардинских дел и всегда старался повлиять на них в критические моменты. Главное в его политике было стремление примирить враждующие стороны. Калмыцкому наместнику, а затем и хану Дондук-Даши и после смерти Асланбека Кайтукина, последовавшей в 1746 г., неоднократно приходилось общаться с кабардинцами. Так, в «Актах, относящихся к истории Войска Донского» читаем: «От наместника ханства Калмыцкого Дондук-Даши посланы были в Большую Кабарду с бывшим у него тогда кабардинским владельцем Хан-мурзою Арсланбековым (сыном Асланбека Кайтукина.– К. Д.) от 40 до 50 человек калмык».

В 1761 г. умер Дондук-Даши и наместник ханства, малолетний его сын Убаши, вступил в управление над калмыцкими улусами. Его права попытался оспорить Цебек-Дорджи, сын Галдан-Нормо, внук Дондук-Омбо, но поняв бесполезность своих притязаний, решил вернуть дедовские улусы. Однако его опередила ханша Джан – Вера Дондукова, которая добилась подтверждения передачи Богуцохуровского улуса из бывших владений Дондук-Омбо своим детям и разрешения им вернуться в степь. Это событие произошло в самом начале царствования Екатерины II. Она «возвратила улус и титул хана» Алексею Дондуковичу – самому старшему из сыновей Дондук-Омбо и ханши Джан. В 1762 г. он приехал в Поволжье и на протяжении двадцати лет вплоть до своей кончины правил улусом Богу-Цохур; Ионе уже не довелось стать калмыцким ханом...».

Воцарение Екатерины II резко изменило внешнюю политику России по отношению к Кавказу. При ней русское правительство, заручившись, если не прямой поддержкой, то согласием Европы, приступило к выработке внешнеполитической колониально-завоевательной концепции, после чего вплотную приступило к осуществлению планов покорения Кавказа. В тот период определенная роль отводилась калмыкам, которые приняли участие в русско-турецкой войне 1768–1774 гг., особенно на первом ее этапе. Следует отметить и то, что уже в основанном в 1763 г. Моздоке калмыки находились в «охранном войске» – «причем, в 1766 г. находилась здесь драгунская команда и 1 тыс. калмыков».

Начиная с этого года Моздок усиленно укреплялся, так как в предстоявшей войне с Турцией он должен был играть ключевую роль на Северном Кавказе в силу своего стратегического положения. В той войне окончательно решалась и судьба Большой и Малой Кабарды, являвшихся «нейтральными землями» по условиям Белградского договора 1739 г. В самой же Кабарде часть феодалов ориентировалась на Турцию, другая – на Россию. Спустя годы, В. А. Потто писал: «С самого начала правления Екатерины II царский двор показал, что Россия намерена очень серьезно заняться Кавказом и спешные работы в Моздоке были только началом той великой программы, на выполнение которой потребовалось целое столетие и миллионы материальных жертв».

С началом войны с Турцией на Кавказе действовали два корпуса – «один в Грузии под командованием графа Тотлебена, другой на Кубани, под командою генерал-майора Медема». В первом корпусе было 300 калмыков, но их главные силы находились у генерала де Медема и состояли из всего калмыцкого войска при наместнике Убаши. На другом участке фронта находились также калмыцкие воины – под командою «генерал-аншефа графа Румянцева двадцать тысяч калмыков».

Весной 1769 г., выполняя приказ об активизации военных действий на Кавказе, калмыцкие войска Убаши в количестве 20 тысяч всадников вместе с казаками перекрыли все подступы к Моздоку. Небольшой отряд кабардинцев – противников возведения Моздокской крепости и имевший цель напасть на нее, наткнулся на это войско и вступил с ним в бой. Большинство из них погибло в той неравной схватке.

После боя основные силы генерала Медема соединились с калмыцким наместником и стали лагерем у горы Бештау, на территории Кабарды. 6 июня 1769 г. он отправил против кабардинцев Волжский казачий полк атамана Савельева, эскадрон гусар и три тысячи калмыков с двумя орудиями под общим командованием князя Ратиева. В районе реки Эшкакон, выше нынешнего Кисловодска, завязался жестокий бой. Вот что по этому бою рапортовал де Медем: «Кабардинцы дрались отважно... Только один князь Мисост Боматов (сын Магомеда Кургокина и родной племянник калмыцкой ханши Джан.– К. Д.), младший из всех князей по летам, скрылся в горах и успел собрать вокруг себя значительную партию».

Излишнюю инициативу проявил в то лето калмыцкий наместник Убаши под давлением своего воинства, уже привыкшего к захвату добычи: не согласовав свои действия с Медемом, он совершил набег на Кубань. Генерал сделал ему резкий выговор за своеволие. Наместник ханства «осерчал» и увел свое войско на Волгу, а затем, в начале 1771 г., и подвластные ему «28 тыс. кибиток» перекочевали в Китай.

Разлад с калмыками генерал Медем почувствовал сразу. Лишившись столь мощной поддержки в лице калмыцкой конницы, временами доходившей до 40 тысяч, русские войска вынуждены были перейти к оборонительным действиям. Конфликт Убаши с Медемом был лишь поводом, а причины ухода основной массы калмыков в Китай лежали намного глубже. Усиливалась российская колонизация в Нижнем Поволжье. Начиная с первых десятилетий XVIII в., в этот регион устремляются русские поселенцы в связи с усилением крепостнического гнета.

В первой половине XVIII в. устраивается Царицынская оборонительная линия. Для ее охраны в 1731–1732 гг. сюда переселяются более двух тысяч семей донских казаков, положивших начало Волжскому войску». В Калмыцкой степи были поставлены и другие форпосты, предназначенные для обороны от набегов кочевников и вместе с тем ставшие возможными очагами калмыцкой оседлости. Все это облегчало царским войскам колонизацию Правобережья Волги.

В создании этих форпостов в Калмыцкой степи участвовал и российский канцлер, князь Алексей Михайлович Черкасский. В 1742 г. он дал распоряжения о постройке выше Астрахани Енотаевской крепости, которую в том же году стали возводить.

Астраханский губернатор В. Н. Татищев еще в 1743 г. представил правительству проект создания системы городов, населенных казаками, для охраны движения по Волге и содействия мерам по распространению оседлости среди калмыков. Проект этот претворить полностью не удалось, но тем не менее он вызвал недовольство у верхушки калмыцкой знати. Калмыки уже видели, что Россия разворачивает широкий план колонизации степи, что и подтолкнуло их выступить против мер, ограничивавших их передвижение, права и свободу. Следствием этого и стало то, что в 1771 г. (как уже отмечалось нами) большая часть калмыков покинула Поволжье и откочевала в Россию.

19 октября 1771 г. Екатерина II издала указ о ликвидации Калмыцкого ханства. А после подавления Пугачевского восстания, в котором участвовала часть оставшихся калмыков, Калмыкия была превращена в одну из внутренних провинций Российской империи.

Касболат Дзамихов, доктор исторических наук, профессор кафедры Истории Отечества Кабардино-Балкарского госуниверситета.

Из монографии "Адыги (черкесы) в политике России на Кавказе"

[Ronin1]

Вывод: причину кочевъя ойратов на Волгу и Кук-нурский район объяснять только на одном оснований что вроде чоросы хотели подмять всех а они убежали кто-куда - это не обоснованный, односторонний и неправильный подход.

Хочу отметить, что территория на Волге, которую заняли калмыки - это была отличнейшая земля, с богатыми пастбищами. И отбить ее оказалось, довольно таки, легко.

[Ronin1]

Калмыки относятся к монголоязычным народам. Сформировавшийся в XV в. ойратский союз, в целом этнически однородный, распался в силу ряда причин (междоусобные и родовые распри) на несколько групп, каждая из которых в поисках новой жизни направилась в разные стороны. Калмыки являются той частью ойратов, которая обосновалась на Волге. Маршруты передвижения ойрат-калмыков на запад общеизвестны. Поэтому можно говорить, видимо, о поздних контактах с башкирами, казахами, ногайцами и другими племенами. Постепенное продвижение ойратов к Волге, по свидетельству ученых-этнографов, «усложнило этнический состав калмыцкого народа» /Эрдниев, 1974. С. 77/. Встречающийся среди калмыков казахский род (хасыг арван) свидетельствует об их длительных контактах. Среди казахов много людей, пишет этнограф У.Э. Эрдниев, считающих себя потомками калмыков, т.е. калмыцкими «зе» - родственниками по материнской линии (там же, с. 78). О контактах подтверждает значительный тюркоязычный пласт не только в калмыцкой нарицательной лексике, но и в антропонимике и топонимике. Взаимоотношения ойратов в 17-19 вв. с географически близкими народностями Северного Кавказа, крымскими татарами, башкирами способствовали проникновению в калмыцкую среду небольших групп татар (ма:н:гыд), башкир (иштык), ногайцев (ногай), туркмен (турхмен), которые ассимилировались среди ойратов.

Территория Калмыкии относится к зоне интенсивных межэтнических контактов. Об этом свидетельствуют такие мелкие этнические группы, как шеркш арв «черкесский десяток». Они давно рассеялись в калмыцкой языковой среде. Известный этнолог Г.О Авляев, рассматривая расселение, состав и происхождение торгоутовских улусов Калмыцкого ханства, пишет: «хайчины (этноним) является тюркского происхождения от кипчак, кипсак» (Авляев, с. 116), которые ассимилировались среди калмыков Эркетеневского улуса. Таких этнонимов в калмыцком языке предостаточно. Например, хашкнр, теленгуд (теленгуты), сохад и др., проникновение которых относится ко времени существования Ойратского союза, а также, как ма:н:гд «татарин», шапсук и др., перечисленные выше, являются продуктом более поздних контактов.

То же самое происходило с отдельными этническими группами ойрат-калмыков. Так, «в южной и восточной Башкирии в родоплеменной этнонимии башкир, - как отмечает Р.Г. Кузеев, - появляются названия калмак, калмык...» /Кузеев, с. 20, Арсланов, с. 113./, какая-то часть уральских крещеных казаков-калмыков была ассимилирована русскими (Назаров, с. 104.).

Освоение ойратами правобережья Волги относится ко второй половине XVII в. Под давлением превосходящих сил калмыков, - пишет Г.О. Авляев, - ногайские группировки откатывались на правый берег Волги, а в дальнейшем ушли под Азов и в Кабарду, лишь отдельные группы ногаев подчинились торгоутовским тайшам и стали с ними совместно кочевать (Авляев, с. 232; Бембеев, с. 59-73).

В исследованиях Б.Я. Владимирцова, Ц-Д. Номинханова, У.Э. Эрдниева, Э.Ч. Бардаева, С.С. Харьковой, Н.Б. Бадгаева и др., отмечаются тюркские элементы в калмыцком языке, проникновение которых связано с длительными контактами с тюркскоязычными народами, начиная с верховьев реки Енисея и Приангарья (Эрдниев, с. 24). Однако большинство тюркских лексических единиц, усвоение которых относится к началу - середине XVII в., касались той части апеллятивной лексики, которая была связана с новыми понятиями и явлениями. Например, нарицательная лексика, касающаяся рыболовства, земледелия и других сфер жизни, проникла в калмыцкий язык в более поздний период.

После того, как ойраты обосновались на Волге, с тюркоязычными народами контактировали в основном терские, кумские, оренбургские, донские, астраханские калмыки, в лексике которых обнаруживается значительное количество заимствований. Калмыцкие элементы зафиксированы в языке юртовских, алабугабских татар и карагашей. К ним относятся: батхн «муха», балдр «метис», «помесь», альхн «ладонь», ботаха «судак», баара «карась», зурмн «суслик», хустг «спички», сав:н «мыло» и многие другие (Арсланов, с. 116-118). Эти контакты не исчезли бесследно. Так, в своих исследованиях Н.Н. Чебоксаров пишет: «европеоидные примеси калмыков Западного улуса объясняются их географической близостью и активным взаимодействием с ногайцами, местными (кундровскими) татарами и туркменами, которые неоднократно оказывались в контакте с калмыками, нередко заключали с ними браки» (Цит. по: Эрдниев, с. 64). В работе Н.Н. Чебоксарова речь идет об антропологических изменениях у калмыков (форма носа, рост и др.) в условиях иной географической среды и изоляции их от других родственных монголоязычных народов. Однако эти контакты, как пишет профессор У.Э. Эрдниев, «не оказали сколько-нибудь заметного влияния на антропологические особенности калмыцкого населения» (Эрдниев, с. 64). Вместе с тем необходимо заметить, что становление современного калмыцкого антропологического типа продолжается и оно во многом зависит от степени адаптации и митизации (метисации?), о которой упоминается в работе Л.Н. Гумилева (с. 246)».

О смешении калмыков с тюркоязычным населением свидетельствует не только территориальная близость (Эрдниев, с. 26), но также и такой немаловажный факт, как установление родственных связей с некоторыми народами Северного Кавказа. Например, известно, что Аюка-хан, как отмечает историк М.М. Батмаев, всячески поддерживал «политические, торговые и культурно-религиозные связи с рядом соседних и дальних народов и государств» (Батмаев, с. 189). Несмотря на отдельные столкновения с крымскими татарами, ногайцами, кабардинцами, он старался установить с ними нормальные отношения, которые во многом зависели от ряда военно-политических обстоятельств и ситуаций, складывавшихся на юге России, но в большей степени от взаимоотношений России с Крымским ханством и Турцией, «все более активно претендовавших на Северный Кавказ» (Темирова, с. 94). В период непрекращавшихся междоусобных распрей как внутри Калмыцкого ханства, так и за его пределами, Аюка-хан женился на родной сестре кабардинского князя К.М. Черкасского - Айбахан Муцаловне. Известно также, что он выдал свою родственницу за сына крымского хана (1692 г.). А Дондок Омбо - внук Аюки-хана - женился на кабардинке Джан.

Языковые контакты в целом положительно сказались на словарном составе калмыцкого языка, в котором можно отметить значительное количество заимствований из тюркских языков, фонетически приближенных к нормам произношения калмыков. Определенный интерес вызывают калмыцкие элементы в языках народов Северного Кавказа. В своей работе К.М. Мусаев пишет, что «большой интерес для истории карачаево-балкарского языка представляет исследование в нем нетюркских элементов» (Мусаев, с. 21), на которые в свое время обратил внимание А. Самойлович. В этой связи он писал: «Напрашивается догадка, не имеют ли балкарцы и карачаевцы какого-нибудь отношения к тем монголам, которые оставили по себе след в языке кайтаков XVII в. ... Возможно также - продолжает А. Самойлович, - влияние на балкаров и карачаевцев ставропольских калмыков. Наличие монгольских элементов в говоре (т.е. языке - К.М.) балкаров и карачаевцев должно побудить тюркологов обратить внимание на говор отуреченых калмыков, живущих в ауле Кучерли среди ставропольских туркменов и известных под именами Кызылар» (Цит. по: Мусаев, с. 21). К монголизмам А. Самойлович относит а:жыр «жеребец», отрицательную частицу охай/огай, эмеген «злая старуха в фольклоре», «людоедка» (там же, с. 22). К общекалмыцко-караимским заимствованиям можно причислить следующие лексические единицы: калм. керм «крепость», кар. кермен; калм. бий «тело», «туловище», кар. бой; калм. х:ар:у «ответ», кар. карув; калм. д:ор:у д:орвн «четыре», кар. дерт; калм. с:ав:ур «метла», кар. сибиртки; калм. машк, мис «кошка», кар. мачи, маши; калм. бичг «письмо», кар. битик и др. В калмыцкий язык проникли: культ «фуфайка»; суль «овес», бишмд «бешмет». У черкасов и абазин получило широкое распространение понятие къалмык шай «калм. чай».

Тесные исторические, культурные и этнические связи в большей степени отражаются в антропонимии и топонимии, являющейся особым разрядом лексики с присущей ей семантико-функциональными особенностями. Необходимо отметить, что в языках, во многом сходных по своей структуре и внутренней форме, выявить отличительные признаки представляется весьма трудной задачей.

В топонимии Калмыкии немало иноязычных географических названий, среди которых можно выделить тюркский пласт и их освоение происходило по нормам калмыцкого языка. К примеру, Саратов - сара тау «желтые горы» - Шарту, Айдархан - Астрахань - :А:адрхн, Царицын - А:гш, Итель - Итель – И:жл, Маныч - Манц; некоторые из них передавались буквальным переводом (калькированием): Аксай - Цаган усн букв. Белая вода, Таш Муран - Чолун хамр букв. Каменный нос; многие тюркские географические названия остались без изменения: Джанбаш, Яшкуль, Алабуга, Якшва, Соста, Бурун, Лола, Калаус и др., сохраняя свои звуковые особенности.

Исследуя топонимию Карачаево-Черкесии, Р. Темирова считает, что такое название, как Дундукаль «крепость Дундука» связано с именем калмыцкого хана Дондук-Омбо, гидроним Хасаут восходит к этнониму хошоут, Инжыг (Инджыдж) - к личному имени калмыцкого владельца Индыка (Яндыка). Этноним калмык и личное имя Аюка дали фамилии Къялмыкяхэ «Калмыковы» (например, Калмыков Бетал Эдыкович - крупный общественно-политический деятель Кабардино-Балкарии), Айекъухэ «Айековы», речки Большая и Малая калмычки (Темирова, с. 65-97). Как видим, в данном регионе достаточно четко просматривается калмыцкий след в топонимии, фольклоре, оставленный им после многократных контактов. На территории современной Калмыкии можно привести название возвышенности Эргени, которая ранее, до прихода ойратов, называлась Уулка (от уул «горы»).

Вследствие этнокультурных связей с народами Северного Кавказа в калмыцкий язык проникли личные имена тюркского происхождения, при характеристике которых автор придерживается определенных критериев выделения. К ним можно отнести: Ахмад, Кадыр, Мамыш, Паша, Папу, Замира, Мамай, Гирей, Аппа, Шавали, Дада, Джан, Иса, Бегали, Осван, Гани, Мамут, Идрис и многие другие. В свою очередь в антропонимии кабардинцев, татар, ногайцев, кумыков, балкарцев и др. можно обнаружить ряд калмыцких (монгольских) личных имен. Скажем, Бурхан, Ногай, Шарап, Чингиз, Мерген, Батыр, Шарав. Перечисленные онимы имеют непосредственное отношение к истории и этнографии калмыцкого народа, сформировавшегося в самостоятельную нацию в низовьях Волги.

Анализ материала показал, что многолетние контакты калмыков с тюркоязычными народами Северного Кавказа способствовали взаимопроникновению апеллятивной и в первую очередь онимической лексики. Видимо, влиянием тюркских языков и народов, окружающих калмыков, можно объяснить «мягкость произношения», которую отмечал А.М. Позднеев (с.71), появление геминантов, а также то обстоятельство, что ударение в калмыцком языке падает на последний слог. И, наконец, национально-смешанные браки, думается, в какой-то степени влияют на формирование аитропологического типа современных калмыков.

Таковы некоторые наблюдения в области этнолингвокультурных связей калмыков с тюркоязычными народами.

http://hamagmongol.narod.ru/library/monraev_2004_r.htm

[huarang]

Повесть о нашествии калмыков. Междоусобия князей и война с татарами и калмыками. Князь Шалох Толостанов. Набег калмыков и татар на Кабарду.

Много лет прошло после междоусобной войны в мире и спокойствии. Кабардинский народ забыл свои бедствия и поправился от разорения. Вдруг появились неожиданно около кабардинских границ тургуты (праотцы или однородцы нынешних калмыков), с многочисленным войском и с тарковскими татарами. Князья Бшиапшоко Берсланович, Кидиршоко Татлостанов, узнав наверное о приближении тургутов, собрали значительное войско в ожидании нападения; но не зная, с которой стороны неприятель перейдет границу, послали молодых князей: Кидиршоко, Тепсоруко и Шлахестана с 1000 отборными всадниками для наблюдения за неприятелем. Им поручено было высмотреть число и направление неприятелей и немедленно известить о том кабардинцев. Отправив наблюдательный отряд, кабардинцы занялись обеспечением своего имущества и народа. На другой же день получено было сведение о числе тургутов и об их направлении. Кабардинцы тотчас же отправили весь скот, конские табуны и семейства для безопасности в горы, а на третий день выступили и сошлись с тургутами при соединении реки Малки с Тереком, на переправе, где ныне горского казачьего полка Екатериноградская станица. Через реку завязалась перестрелка, во время которой многочисленные толпы тургутов и татар, переправившись через реку в разных местах, окружили и опрокинули кабардинцев, которые на этом месте не могли устоять и принуждены были отступать к горам. Дошедши до реки Псигонпсу [1], они стали на позиции, отделив половину своего войска на р. Баксан для лучшего охранения края.

Тургуты, перейдя через Малку, начали жечь опустелые аулы и, разъезжая малыми толпами для отыскания оставшегося скота, вещей и прочего, стали ловить птицу, бить собак и кошек на пищу. Кровь убитого животного была для них самым приятным напитком. Кабардинцы, заметив их оплошность, начали нападать и истреблять их малыми частями. Видя это, тургуты соединились и выступили к реке Псигонпсу, где на укрепленной позиции стояли наши войска. Подпустив неприятеля на близкое расстояние, кабардинцы бросились на него с яростью. Загорелась жестокая битва, и кровь полилась ручьями. Но и на этот раз кабардинцы не могли одолеть неприятеля и принуждены были отступить к самым вершинам гор. На другой день тургуты пошли за ними и нашли их на позиции в весьма крепком ущелье, где снова завязалось упорное дело, продолжавшееся несколько дней и лишившее обе стороны множества людей. Из кабардинских князей убиты: Бшиапшоко, Кидиршоко, Коншоко, Пушт и Каломет. Один из молодых князей, выскочив из-за скалы к мосту, который кабардинцы уничтожили, погиб в пропасти; князья Шалох и Галахстан были ранены. Кабардинцы были в опасном и ужасном положении, имея мало надежды на спасение, но через день неожиданно подоспела к ним помощь, состоявшая с лишком из 2000 людей, собранных из разных горских племен. Подкрепленные свежими войсками, кабардинцы начали действовать наступательно; они бросились с таким остервенением на врагов, что заставили их отступить и преследовали да переправы через Малку, беспрестанно сражаясь с отступающим неприятелем. Скоро тургуты удалились от пределов нашей земли, оставив в ней множество пленных, потомки которых и доныне находятся у нас в холопском состоянии. Кабардинцы прозвали, их нашку, т. е. «узкий глаз».

Место последнего сражения сохранило название Каш-Катау, т. е. «беги в горы». С того времени сущест вует поговорка: когда бранятся, то говорят в виде злого обета: ипорипих уыхо, т. е. «чтоб ты попал туда, где нас режут».

После этой победы кабардинцы поселились опять на прежних местах. Это сказание подтверждается следующей песней : «Льется кровь ручьями в нашем Каш-Катау и нет места развернуться нашим доблестным наездникам и храбрым витязям в узком ущелье. Из всех князей доблестнейший герой князь Кидиршоко погиб в Каш-Катау. А молодой Тебсоруко при разрушении моста свалился в пропасть. Богатым налокотникам, валявшимся на земле, завидовал и сам шамхал. Уцелевшие от поражения < воины > наши пришли к Казы Бшиапшоковичу с печальными вестями. Князь поскакал на помощь к своим войскам на пегом коне своем, столь быстро, что лопнули новые путлица на его седле. Отличный конь этот пасется на горах с дикими тиграми и львами. Могучему князю срубить голову с богатырских плеч — легкая забава; левой ли или правой рукой удар его нанесен, он равно силен, лишь бы было надежно древко копья; никогда он не выезжал из битвы с целым копьем. Кидиримурзовский конь борется с быстрой волной, а седок его, храбрый Богдидар Коголукин, уже много поломал копий. Ейдаровы двое сыновей на рыжих конях сражаются с неприятелем и, защищая друг друга, в жестоком бою пали эти храбрые витязи в Каш-Катау. Тахтабиев сын Баташа, оборотясь, пустил стрелу, которой пробил двух знаменщиков. Золотые их латы в кустах валяются. Лук у сына Шоганова Маршанкуло два человека не могли натянуть, а пущенная им стрела пробивает разом трех человек. Так знаменит был Ханцов сын Берд, что когда он на сером коне своем настигал неприятелей, то они впадали в робость, а сподвижники получали бодрость от его присутствия. Ночью Ардашао, сын Шипшева, не заботится о покое; все его попечения обращены на войско. Стрела его, поражая врага, издавала звук, подобный звуку молота».

Адыхейские князья, к общему вреду своего народа, управляли каждый своим участком независимо. Они вели войны то между собой, то с соседними народами: с татарами и < калмыками >, причем, однако же, они всегда руководствовались беспристрастием и справедливостью

Один из князей, Шалох Таусултанов, пожелал разделиться со своими двоюродными братьями, но условия его не были ими приняты. После этого он несколько лет скитался у разных народов; наконец, в досаде за несоседние племена, угоняя табуны и отбивая скот, а нередко даже уводил людей в плен и раздавал их уоркам, участвовавшим в его предприятиях. Сверх того гордый и беспокойный князь Шалох несколько раз сеял семена раздора и заводил возмущения в народе. Приверженные ему уорки подговаривали некоторых старшин и советовали им разделить Кабарду. Несколько старшин на то согласились, и, не ведя о том переговоров, без согласия владельцев, со своими аулами внезапно отделились в пользу Таусултанова поколения, и князь Шалох увел их за реку Терек и поселил на правом ее берегу. Обстоятельство это совершилось без всякого сопротивления со стороны прочих князей. Земля этих переселенцев и доныне носит название Малой Кабарды или Таусултании.

Мы уже говорили о том, каким образом разделился адыхейский народ на разные племена, получившие наименование по месту жительства или по имени князя, вначале властвовавшего над ними. Причиной тому всегда была взаимная зависть, доведшая до ужасных бедствий и породившая глубокое ослепление. Ненавидя друг друга, каждый искал ограбить ближайшего соседа, отчего весь адыхейский народ начал забывать и, наконец, совсем изменил древние обычаи и нравы, основанные на братской любви. Потомки египетских князей утвердились между кабардинцами, бесленеевцами и кемиргойцами, а прочие племена, у коих они не могли укорениться, сохранили древние обычаи в полной чистоте. У них управляют старшины, и если кто-нибудь совершит преступление, то по всенародному суду наказывается смертью: с накладенными за рубашку и в исподнее платье камнями его бросают в воду. Для маловажных преступлений и измены есть другие, определенные обычаем наказания.

Между шапсугами существует в полном смысле взаимная любовь и братское согласие. Один другому зла не делает, а готов оказать всевозможную помощь. Главная их выгода состоит в том, что они никогда не разделялись на малые владения или княжества, а потому и живут всегда в общем союзе.

Но возвратимся к князю Шалоху Толостанову (из поколения князя Таусултана). Он начал властвовать в Малой Кабарде, а потомки князя Кайтуки Жанхотова и князя Тохтамыша и сыновья князя Идара остались в Большой Кабарде .

В XIII веке, внезапно и совершенно неожиданно, калмыки и татары, в числе около 3000 человек, сделали набег на Кабарду: сожгли хутора, отбили табуны и забрали много людей в плен. На другой день кабардинцы, узнав об этом происшествии, тотчас собрали до 1000 человек отборных наездников из Большой Кабарды и до 500 человек из Малой Кабарды, начальство над которыми поручили гордому князю Шалоху. Князь этот, отправившись в погоню за неприятельской партией, через два дня настиг ее на привале близ урочища, называемого Маджарами [2].. Князь Шалох бросился на хищников с ужасным криком. Испуганные калмыки в беспорядке пустились бежать, покидая добычу и все свое имущество. Князь Шалох отрядил 500 человек с добычей обратно в Кабарду, а сам с 1000 человек продолжал преследовать хищников, которых вторично нагнал в обширных < степях , где завязал с ними жестокую битву и побил у них множество людей. Через несколько дней после того калмыки, подкрепленные новыми толпами, окружили кабардинцев и большую часть из них положили на месте, в том числе и князя Шалоха. Спасшиеся от побоища возвратились в Кабарду. Некоторые говорят, что князь Шалох взят в плен в этом сражении и после выкуплен, другие же утверждают, что он пал на месте битвы.

Через несколько лет после описанного нами происшествия возобновились ссоры и смуты между князьями Большой Кабарды. Наконец потомки Тохтамыша начали поступать гордо с народом, грабить и притеснять соседей и обнаружили злонамеренность и корыстолюбие в отношении к прочим князьям.

Дурное поведение их возбудило двоюродных братьев составить заговор для истребления этого беспокойного и хищного дома; но князь Кайтуко Тохтамышев, сведав как-то о тайном умысле братьев, немедленно бежал к реке Малке, где и скрылся в прибрежном лесе. Братья же его пали жертвами заговора. Скрываясь в глуши лесов, он питался звериной охотой. Несчастная княгиня приготовляла сама пищу, жила в бедном шалаше и претерпевала все лишения в продолжение нескольких месяцев, отчаиваясь даже когда-либо увидеться с народом. Через охотников, ездивших в тот же лес, народ узнал, что князь Кайтуко находится на реке Малке, скрываясь в густоте леса, и обитает в шалаше. Кабардинцы послали к нему 500 человек с предложением возвратиться и быть по-прежнему в своей земле князем, но с тем, чтобы ему быть с князьями и народом обходительным, благосклонным, учтивым и никого не обижать. Посланным было приказано, если он на эти предложения не согласится и окажет сопротивление, то его лишить жизни, а княгиню привезти домой. Посланные отыскали его в лесу, где ему немедленно было объявлено предложение народа. Князь Кайтуко принял его и заключил условие, которое подтвердил клятвой: что если он впредь будет поступать дерзко и беззаконно, то пусть его лишат княжества. И так его взяли из лесу и с честью проводили на родину. Место, где он скрывался, и доныне называется Кайтуко. Через несколько лет он добровольно отказался от княжества, почему ныне дом Кайтуков считается между первостепенными узденями. С того времени этот род потерял право жениться на княжнах и может брать в супружество только узденских дочерей.

http://hghltd.yandex.net/yandbtm?url=http%...FB%EA%E8%20%EF%

[Джамука]

Калмыковы (къалмыкъ) — адыгский род (кабардинского субэтноса) происходящий от кабардинской княжны (совр.с. Заюково КБР) выданной замуж за калмыцкого хана. Происхождение фамилии связано с ее возвращением после смерти мужа на родину с тремя детьми. Родовым селом данного рода является село Атажукино (совр. с. Куба КБР), часть потомков данного рода проживает на территории Карачаево-Черкесской республики, в результате отселения части кабардинцев в период Кавказской войны. В настоящее время представители данного рода называют себя кабардинцами, черкесами, адыгами, но по сути являются одним родом, на что указывает и общая родовая тамга. В настоящее время потомки данного рода проживают на территории России в г. Москва, г. Волгоград, КЧР, КБР, Краснодарском и Ставропольском крае, несколько семей проживают на Кипре, Испании, США, Иордании, Сирии. Известными представителями данного рода были Бетал Эдыкович Калмыков, Юрий Хамзатович Калмыков, едор Батырбекович Калмыков,Тамара Батырбековна Калмыкова.

[Duwa-Soqor]

Весной 1739 г. кабардинцы с добровольно к ним присоединившимися калмыками совершили поход на Кубань. Ими руководил Асланбек Кайтукин. В декабре он сообщал в Петербург, что с «калмыцким ханом» Омбо «ходили за реку Лабу. И на вершину реки Хевз ходили. Пять тысяч безлайских аулов да бегбайских две тысячи аулов взяли...»

 

История народов Северного Кавказа с древнейших времени до конца XVIII в. М., 1988. С. 432.; АВПРИ, ф. Кабардинские дела, 1739 г., д. 1, л. 15.

[asan-kaygy]

http://kigiran.com/sites/default/files/tepkeev_oiraty.pdf

В.Т. Тепкеев
ОЙРАТЫ
В НАЧАЛЕ XVII ВЕКА

[asan-kaygy]

Калмыки в Северном Прикаспии во второй трети XVII века: проблемы политических взаимоотношений. Элиста: НПП «Джангар», 2014. 448 с.

 

 

Автор(ы): Тепкеев В.Т.

Электронный вариант где-то гулял в интернете

[asan-kaygy]

Вышла в свет книга «Аюка хан и его время»

Завершён 10-летний труд. Вышла в свет новая книга Владимира Тепкеева «Аюка хан и его время». Автор работал с различными научными источниками и архивами. http://amp.gs/d6nh

[jambacalmouk]

 

[jambacalmouk]

 

[mechenosec]

15.06.2019 в 19:36, asan-kaygy сказал:

Вышла в свет книга «Аюка хан и его время»

Завершён 10-летний труд. Вышла в свет новая книга Владимира Тепкеева «Аюка хан и его время». Автор работал с различными научными источниками и архивами. http://amp.gs/d6nh

УВ Асан- Кайгы, к вам вопрос не по теме, если вы смотрели ролик доктора наук Куксина, выложенный ув Степмэном в Чингисхан-2 , там говорится что на Калке ,куда убегали Джэбэ и Субэдэй их ждало подкрепление, кто это был? Не думаю что доктор наук мог выдумывать.

[asan-kaygy]

11 минут назад, mechenosec сказал:

УВ Асан- Кайгы, к вам вопрос не по теме, если вы смотрели ролик доктора наук Куксина, выложенный ув Степмэном в Чингисхан-2 , там говорится что на Калке ,куда убегали Джэбэ и Субэдэй их ждало подкрепление, кто это был? Не думаю что доктор наук мог выдумывать.

почитайте статью Радика Темиргалиева по Джучи

[asan-kaygy]

Если не трудно ссылку скиньте сюда

[mechenosec]

Только что, asan-kaygy сказал:

почитайте статью Радика Темиргалиева по Джучи

Обязательно почитаю, но ваш посыл понял, вы про тумены Джучи? Там есть одно крупное,  Но ,Волга не Керулен, вброд не перейдешь,и держась за гриву коня не переплыть. Удивляюсь ув Куксину ,сказал А ,говори и Б. Но теория ув Башгирда про обдуманное отступление трещит по швам ,доктор наук сказал что это было не отступление а паническое бегство, и я вполне понимаю Джэбэ и Субэдэя ,надо быть полным дураком чтобы вступать в бой в таких условиях ,при всём уважении к храброму но глупому Китбуге- нойону. И даже с этим подкреплением ,после Калки осталось менее 5000 монголов, по словам Куксина Джэбэ погиб в арьергарде, прикрывая отступление от булгар.

[mechenosec]

12 минут назад, asan-kaygy сказал:

Если не трудно ссылку скиньте сюда

Ролик выложенный ув Степмэном на днях, да Куксин всё преподносит с лёгкой иронией, я его понимаю, говорит простым понятным для обывателей языком.

[mechenosec]

14 минут назад, asan-kaygy сказал:

Если не трудно ссылку скиньте сюда

Это я к тому что ув Башгирд пытался представить что у монголов всё как у немцев было запланированно : ...эрсте колоннэ маршиерт, цвайтэ колоннэ маршиерт...,но не было такого.

[asan-kaygy]

14 минут назад, mechenosec сказал:

Обязательно почитаю, но ваш посыл понял, вы про тумены Джучи? Там есть одно крупное,  Но ,Волга не Керулен, вброд не перейдешь,и держась за гриву коня не переплыть. Удивляюсь ув Куксину ,сказал А ,говори и Б. Но теория ув Башгирда про обдуманное отступление трещит по швам ,доктор наук сказал что это было не отступление а паническое бегство, и я вполне понимаю Джэбэ и Субэдэя ,надо быть полным дураком чтобы вступать в бой в таких условиях ,при всём уважении к храброму но глупому Китбуге- нойону. И даже с этим подкреплением ,после Калки осталось менее 5000 монголов, по словам Куксина Джэбэ погиб в арьергарде, прикрывая отступление от булгар.

Почитайте статью

[asan-kaygy]

12 минут назад, mechenosec сказал:

Ролик выложенный ув Степмэном на днях, да Куксин всё преподносит с лёгкой иронией, я его понимаю, говорит простым понятным для обывателей языком.

Видео не статья на нее трудно сослаться

[asan-kaygy]

9 минут назад, mechenosec сказал:

Это я к тому что ув Башгирд пытался представить что у монголов всё как у немцев было запланированно : ...эрсте колоннэ маршиерт, цвайтэ колоннэ маршиерт...,но не было такого.

Реки переходить они умели

[mechenosec]

9 часов назад, asan-kaygy сказал:

Почитайте статью

Спасибо, прочитал.

[mechenosec]

9 часов назад, asan-kaygy сказал:

Видео не статья на нее трудно сослаться

Врядли видео от доктора наук отличается от его взглядов. Жаль что он не сказал в этом видео, кто же был этими загадочными свежими силами, хотя у Темиргалиева вроде всё логично, возможно Джэбэ и Субэдэй сообщались с Джучи с помощью гонцов? Потому и удирали 12 дней ,знали что тумены Джучи на подходе? Но тут опять есть пара слабых мест ,как Джучи переправился через Волгу? Я видел Сыр-Дарью, уверен что вы видели Волгу, они несопоставимы. И потом ,говориться ведь что после Калки у монголов были огромные потери ,уцелело всего менее половины тумена  После Калки  монголы едва потащили ноги, и были разбиты булгарами, погиб Джэбэ..Понятно что 20 тыщ не могут победить 80 тыщ без подкрепления, но куда тогда делось это подкрепление после битвы?  

[mechenosec]

10 часов назад, asan-kaygy сказал:

Реки переходить они умели

Не знаю, не уверен ,смотря какие реки?  Батый перед вторжением на Русь  например ждал когда замерзнут реки . В  1771г незамерзшая Волга стала непреодолимым барьером для западных калмыцких улусов ,читал что калмыки подошли к Волге, но она не замерзла. Убаши -хан не стал ждать, благодаря этому и есть республика Калмыкия в России, иначе бы ушли все.

[Steppe Man]

Субедей баатар победил  и булгаров.