Хунну - Сюнну - Гунны

[Гость Rust]

"Куянская долина" упомянута в "Цзычжи тунцзянь" и связывается с названием "Черных гор" на севере от Хуанхэ. И сейчас там же есть уезд Гуян к северу от ставки Южно-Уратского знамени и Баотоу во Внутренней Монголии.

По мнению Ю.А.Зуева "куян" - ху-янь - хо-янь - цзюй-янь - в переводе с древнетюркского и совр. тюркского (совр. кырг. "коён") "заяц" - ханский род у сюнну-гуннов и сяньби-сабиров.

Ю.А.Зуев. "Тамги лошадей из вассальных княжеств"// Труды ИИАЭ АН КазССР, 1960 - Том 8 - С.114

[Гость]

Друзья, коли речь зашла о фонетике древнекитайского языка, позвольте привлечь ваше внимание к одной забытой статье. Это небольшая, но весьма важная, на мой взгляд, работа Фан Чжуанюя «Исследование титулов государей сюнну» («Сюнну ванхао као») в 8 номере «Яньцзинского китаеведного журнала» за 1930 год. Автор статьи занимался фонологией доимперского периода и пришел к следующим выводам –

1. Титул «шаньюй» был впервые принят Маодунем.

2. До Маодуня правители сюнну использовали титул «юй».

3. Слова «юй», «хань», «гань» и «цзя» являются транскрипциями одного и того же слова.

4. «Маодунь шаньюй» - титул, имитировавший китайского Первого (буквально – Начального) императора («ши хуанди»).

5. «Чжичжоу шаньюй» - то же для Второго императора («Эрши хуанди»).

6. «Цзюйлиху шаньюй» - то же для обозначения Седьмой император.

Еще Пуллиблэнк убедительно показал, что шаньюй надежно восстанавливается как *tarqan. Более поздние транскрипции этого титула – дагань. Титул юй отдельно встречается при описании туцзюэ. Последнее возможно отражает какую-то (этническую?, государственную?, территориальную?) преемственность сюнну и туцзюэ.

Кстати, идентификация наименования рода Хуянь и тюркского диалектального Куян есть, насколько я помню, гипотеза покойного проф.Гумилева (быть может, впрочем, это идет от Дегиня или Хирта). Это предположение маловероятно, потому, что даже в сравнительно поздние ханьские времена переднеязычный сонорный в финалях типа –an или –yan устойчиво использовался для транскрипции иноязычных финалей на –r. Пример, тот же chanyu. Или даже для более позднего восточноханьского заимствования chan <- санскр. Dharma. Или, для того же времени, datan <- tatar.

С номадическим приветом,

Игорь

[Стас]

Решетов А.М. Расселение и классификация тунгусо-маньчжурских народов (состояние и проблемы изучения) // Культура народов Сибири. СПб., 1999.

Ученые порой высказывают довольно несхожие точки зрения об этнической и лингвистической принадлежности таких общностей, ка ксюнну (хуннов), дунху, ухуаней, сяньби. В первую очередь, это объясняется острым недостатком достоверных материалов, прежде всего языковых. Учитывая эту ситуацию, хотелось бы с большей определенностью высказать одно соображение. Мне представляется ошибочным рассматривать названия общностей - сюнну, дунху и ответвлений последних: ухуань и сяньби - как названия гомогенных общностей, говоривших на одном языке, как этнонимы, хотя на самом деле они представляли собой гетерогенные сообщества, отдельные группы их говорили на различных языках, а их названия фактически являлись в широком смысле политонимами - названиями союзов племен и других форм раннегосударственных образований."

[Гость Rust]

Уважаемый Игорь,

решил вновь обратится к Вашем выкладкам по отождествлению Кай и Цзе. Вот почему. Недавно прочитал статью Кляшторного С.Г. по поводу упоминаний в тюркских памятниках кангюйской этно-топонимики. (Кляшторный С.Г. Кангюйская этно-топонимика.//СЭ, 1951 - номер 3)

Так вот он отождествляет город Кангу Тарбан с Отраром, опираясь на другие названия последнего как Тарбад-Тарбанд-Турарбанд. Причем действительно в этом городе Кангу Тарбане находилась столица правителя области Шаш/Чач. Первая часть древнетюркского названия города переводится как "кангюйский", тюрки назвали кангюйцев - кa:nga:ra:s , т.е. кангарский.

Полагаю здесь будут уместны указанные Вами индоевропейские параллели - kank - "каменный". На сегодняшний день общепринятым считается отождествление средневекового племени КАНГЛЫ-КАНЛЫ с кангарскими/кангюйскими/печенежскими племенами (Толстов А.Н., Кляшторный С.Г.). Нет ли здесь какой либо связи цзе/кай с кангарами/канглами, ведь с древних времен областью Шаша управляли именно кангюйские кочевники (они по Кляшторному "курировали" оазисы Средней Сыр-дарьи). Тем более, что фамилия Цзеских правителей имела связь с областью Шаш.

[Гость]

Уважаемый Rust,

Я к сожалению не специалист в этих вопросах. Кроме того, поскольку я веду кочевой образ жизни, книги мне большей частью недоступны. Тем не менее, кое-чего я тут накопал, может быть Вам будет интересно. Если я в чем-то ошибусь, поправьте меня, ОК?

Отождествление канглов и Канцзюй (Кангюй в варварской, но привычной транскрипции о.Иакинфа), как известно, довольно давняя традиция. Кажется, идея выдвинута Н.А.Аристовым в «Заметках об этническом составе тюркских племен…» в еще 1897 году и специально поддержана Н.А.Бронниковым в статье «Кангюй, Канглы или Кан и Юэчжи» в 1914 году. С точки зрения археологии эту гипотезу поддерживал Бернштам в известном «Очерке истории гуннов».

Другой версией, идущей от В.В.Бартольда и П.В.Голубовского («Печенеги, половцы и торки до нашествия татар») является отождествление канглов и печенегов. И действительно, еще Порфирогенет писал о кангарах-печенегах. Известно, что сейчас канлинцы входят в состав преимущественно кыпчакских (или имеющих кычакское происхождение родов) народов, что, в общем, согласуется с известной нам политической историей печенегов. У казахов это – канглы в Старшем Жузе, у киргизов – канлы у ичкиликов, у узбеков и каракалпаков – канглы в племени кыпчак, у башкир, крымских татар и ногайцев – подразделения канлы.

Эта гипотеза имеет довольно много оснований. Кроме очевидного сходства этнонимов, можно привести и сходство тамг. Средневековые тамги есть у Кашгари (МК 1960, с.90) и Абу-л-Гази (см., например, А.Н.Кононов «Родословная туркмен» М., 1958, с.53), казахские (Н.И.Гродеков «Киргизы и каракиргизы Сыр-Дарьинской области» Ташкент, 1889, т.1, ногайские – Н.А.Баскаков «Ногайский язык и его диалекты» М., 1940, башкирские – Р.Г.Кузеев «Происхождение башкир», М., 1974, с.370) и т.д.

На самом деле, обе изложенных выше гипотезы друг другу не противоречат, поскольку Канцзюй по времени раньше, чем кангары Константина или канглин Сокровенного сказания. На вопрос, что было раньше, отвечает третья теория – о первоначальном ираноязычии Канцзюй. Наиболее полно ее описал Б.Г.Гафуров в «Таджики» М., 1972, где он выдвинул развернутую аргументацию довольно старой идеи об ираноязычности конфедерации Кангюй. Такой же гипотезы придерживается С.Г.Кляшторный в своей книжке 1964 года про рунические памятники.

Таким образом, мы имеем (восточно?-)иранские племена, подвергшиеся тюркской инфильтрации в сер. 1 тыс. н.э., или возможно, чуть раньше. Затем происходит сложение печенежской конфедерации, которая в свою очередь после военно-политического поражения вливается в кыпчакские племена.

То есть нам нужно проследить 1) происхождение этнонима кай, 2) возникновение стяжения понятий «скала» и «сильный» (ибо оно существовало для тюркского периода слова кай) и 3) возможные схождения для слов кай и канцзюй.

Прежде всего, нужно обратить внимание на Кухистан, страну Кух в Шах-Намэ. Кух – это Мавераннахр, страна, которую Кей-Кавус отдал Сиявушу, отцу Кей-Хосрова. Для кейянидов Кух – родина предков. Между прочим, это Туран, а для китайцев Канцзюй. Вообще, Кухистан - буквально «горная страна». Таким образом, сближение кух-кай вполне вероятно. Можно отметить и вероятные следы этого корня в монгольских. Например, горы Хухушили в районе Кукунора или гору Хан-Хухэй. Происхождение этого корня вряд ли иранское, уж очень он там неустойчив. Быть может это заимствованное общеалтайское (например, в рано изолировавшемся японском есть редкое слово кэнгай – «отвесная скала», ср. обычно скала по японски – «ива»), а возможно это что-нибудь совсем уж ностратическое.

С другой стороны, не может не заинтересовать в этой связи слово кей/кай в названии династии кейанидов. Это слово тоже не очень устойчиво в иранских. В Авесте это будет kawai/kawi, пехлеви qa:wa:n, согд. Kwys^t (Хорошая сводка в И.С.Брагинский «Из истории таджикской народной поэзии» М., 1956,с.211-212.) Обычное значение этого слова «гигант» и, возможно, его дериваты «сильный», «большой» и т.д. Так как кейаниды - люди доахеменидские (например, И.М.Дьяконов «Очерки истории древнего Ирана» с.61-62), то авестийское произношение конечно ближе к протоиранскому, который я предлагаю восстанавливать как *katН. Сомнительно иранское происхождение слова, поскольку единственная близкая др.-иран. основа kat/c^at имеет значение «покрывать», что в общем довольно далеко.

Тогда в тюркских (или шире, в алтайских) мы увидим сохранение слога (ибо это устойчивое СГС) или диссимиляцию финали и соответственно формы kat/kai. А в западноиранских поствокальную трансформацию типа t->l по типу афг. Pla:r- <-др.-ир. Pitar- «отец», sэl- <- sata- «сто» и т.д.

Действительно, мы имеем на востоке иранской зоны такое преобразование, например, в таджикском kalon «большой» (ср.обычное перс. bozorg). В истинных восточноиранских поствокальное t сохраняется, например, ягн. кatta «огромный, знатный, избранный, знаменитый», тоже (в фонетических вариантах) в шугнанском, и, видимо, как заимстования в хазарейском, тадж.-узбекском и т.д. Катта в том же значении есть и в тюркских в пределах Средней Азии и Синьцзяна. (Ср.также xs^art – «сила, победа» в осетинском). С другой стороны, у нас есть др.-тюрк. kat/kai «крепкий, сильный», kej «крепко, основательно» и т.д.

Таким образом, мы имеем слово с предположительным чтением *katH, относящееся к общему тюркско-иранскому репертуару. У нас есть основания выделить контаминацию двух корней kux/kai в значении «скала, гора» и kat/kai в значении «сильный». Поскольку даже авест. форма очень далека от рассматриваемого этнонима, то скорее всего этноним, независимо от происхождения, развился уже на тюркской почве.

Теперь об отождествлении кай-канцзюй. Вообще говоря, с фонетикой здесь не все в порядке. Основа kank-, как мы видели, не очень продуктивна. Мы можем лишь предположить, что информаторами китайцев (и для составителей 5 яшта Авесты, но не для Птолемея) были носители одного из тохарских языков. Тогда можно предположить, что Канцзюй мог быть калькой с Кухистан. Или оба эти слова были калькой с какого-то местного названия. Это вполне возможно, например, уйгуры Турфанского оазиса называют окружающие их горы и саму местность Кайтаг, что, между прочим, довольно близко к древнему чтению Канцзюй. Близко, конечно, не значит, что точно. Вполне разумным предположением является многократно отмеченная связь между Кангхой Авесты и Канцзюй китайских летописцев. В этой связи я бы рассматривал сопоставление кай и канглы как весьма продуктивную гипотезу. Забавно также, что канцзюй всегда выступал на стороне сюнну (собственно, считался «правой рукой» сюнну). Даже, если это было им невыгодно. Если предположить, что сюннуские цзе-кай были родственны *канг-кай Канцзюя, то отсутствие политического прагматизма можно как-то понять.

Наконец, разрешите привлечь Ваше внимание к надписям на хорезмийских монетах (см.например, Б.И.Вайнберг «Монеты Древнего Хорезма» - фотографии и прорисовки, А.Г.Мухамадиев «Древние монеты Поволжья» - транслитерация). Во-первых, там ясно читается этноним гуннов в словах hunoq, hununq, hunhq, топоним Туран в форме tryn (на монетах 2 в до н.э.- 6 в н.э.), а во-вторых, на более поздних монетах есть слово knu (где n заднеязычное и u с умляутом), которое запросто может быть аналогом kengu (на монетах с 6 в н.э.), как в Кенгу Тарбан.

Очень интересно отметить, что хорезмийский алфавит гораздо ближе по начертанию к д-т рунике, чем согдийский и, возможно, является основой для проторуники, предположительно существовавшей у сюнну. Раннее бытование руники может к тому же прояснить рунические знаки, восходящие к греческому алфавиту (через греко-бактрийское посредничество), которые в случае тюркютов не могут быть удовлетворительно объяснены.

Кстати, что-то вроде анекдота. Я тут провел несколько дней в бывшем имении акад.В.П.Васильева в поисках надгробной плиты с его могилы, которую раззорили местные архаровцы. Это место неподалеку от Казани, называется оно Горная сторона, упомянуто так еще в Казанском летописце, когда Казань брали - там стояли войска. Ясное дело, никаких гор тут нет, просто высокий правый берег Волги. Смешно то, что место это называется Каинки, то есть вроде как «гористое, скальное место».

Быть может, продуктивным будет также поиск соответствий кай и «народ змей». Например, у башкир есть очень древнее племя кайпан. Оно входит в состав т.н. нижнебельских (т.е. живущих в нижнем течении р.Белой) башкир. Там же живет племя с говорящим названием елан, которое видимо, тоже является одним из старейших в составе башкир. По крайней мере, еще Ибн-Фадлан упоминает, что башкиры поклонялись змеям. [Например, В.Г.Юсупов Введение в булгаро-татарскую эпиграфику. М.-Л. 1960, с.130] Надо отметить, что культ змей известен также у соседних волжских болгар (сюжет об основании города Биляра в шежере болгарского племени бурджан, обнаруженый Марджани, а также упоминания о неприкосновенности змей) и в особенности казанских татар (основание Булгар-ал-Джадид/Казани, легенды о Чертовом городище в Елабуге и т.д.). [Например, Н.Н.Поппе. Чуваши и их соседи. Чебоксары, 1927, или П.В.Денисов. Религиозные верования чуваш. Чебоксары, 1957, о татарах - масса литературы и свидетельств. Герб Казани, к примеру]. Священные .змеи в легендах булгар и татар (про башкир не могу вспомнить, может быть кто-то знает) живут как правило в большой горе.

В то же время башкирские елан живут в долине реки Белой рядом с племенами киргиз и канлы, тоже входящими в нижнебельскую группу. Микроэтнонимия, генеалогии и тамги этих племен чрезвычайно схожи и имеют кыпчакский характер.

Может быть, интересно будет и в этом направлении покопаться.

С уважением,

Игорь

[Гость Rust]

Уважаемый Игорь,

спасибо за информацию, в очередной раз поражаюсь разнообразию Ваших познаний . Совсем недавно попытался определить происхождение племени КАНГДЫ (КАНГЛЫ) у кыргызских ичкиликов - как только статью опубликуют - сразу же выложу ее на сайт. Буду только рад рад выслушать Ваше мнение по этому поводу. Теперь в планах и работа над происхождением племени КАЙ (сейчас штудирую по порядку кыпчакские племена - КАНГЛЫ, САРЫ и т.д.). Версия Ахинджанова С.М. о кимаках - кумохи/киданях мне кажеться несколько натянутой из-за того, что Прииртышье в те года по археологическим данным совсем не входило в ареал распространения монгольских народов, в том числе и киданей. В статье о цзе/кай мне понадобятся Ваши консультации - можно ли узнать Ваш е-мейл для контакта.

[Гость]

You are very welcome, dear Rust.

If you will have any problems regarding your research, please do not hesitate to reach me at sabir@imail.ru. I am planning to spend the next couple of months at Vatican Library so my time will probably be limited. Anyway, I am willing to help you any way I possibly could.

Dr.Achinzhanov' theory on kumoxi/kimak identification is surely wrong. I may find a lot of facts in Chinese sources to argue with this point some time later.

I do apologize for not using Russian - that is a keyboard problem.

Kindest regards,

Igor

[Гость Rust]

Признателен за предложение помощи,

в скором времени, думаю, обратиться к теме КАЙ, тогда и зашлю свои вопросы. По поводу кимаков буду рад выслушать Ваши соображения - сразу оговорюсь это не к спеху.

[Гость]

Уважаемый Rust,

Разрешите привести обещанные раньше фонетические выкладки по предполагаемому соответствию племени Цзе средневековых китайских хроник и племени Кай.

Современное литературное чтение jie в первом тоне. Рифма Шицзин – rэj (где э – долгая гласная, примерно соответствующая английскому британскому гласному в bed).

Существующие на сегодняшний день реконструкции -

Карлгрен – kai (где а – краткий) в Karlgren B., Grammata Serica Recensa, Bulletin of the Museum of Far Eastern Antiquities, N29, Stockholm, 1957;

ЛиЖун – kai (где а – йотированый, как «ое» в немецком чтении Roerich) в Цеюнь иньси, Бэйцзин, 1952;

Старостин – kэj (где э как в рифме Шицзина, но артикуляция более заднеязычная) в Старостин С.А. Реконструкция древнекитайской фонологической системы. Москва, 1989.

Другие монографии/словари дают чтения более ранние (обычно Шицзина 8-5 вв. до н.э.) или более поздние (обычно Цеюня 8 в. н.э.), например -

Тодо Акиясу – ker (с краткой е) в Канва дайдзитэн (Большой китайско-японский словарь иероглифов), Токио, 1969; (Это для диалекта ранних японских заимствований)

Дун Тунхэ – ked, в Шангу иньюнь бяогао (Объяснение фонетической таблицы эпохи ранней древности), Табэй, 1944; (Это для очень раннего периода надписей на каменных барабанах и чжоусских бронзах. У меня реконструкция вызывает сомнение).

Чжоу Фагао – krer – в Шангу иньюнь бяо (Фонетическая таблица эпохи ранней древности), Тайбэй, 1974. (Тоже очень ранний период, см. рифму Шицзина).

Переход инициали k-j в конце Хань и сразу же после нее хорошо показан у Пуллиблэнка на материале ранних буддийских переводов в Pulleyblank E.G. The Transcription of Sanskrit K and Kh in Chinese, Asia Major, vol.2, 1965.

Если К в раннесредневековом чтении цзе действительно соответствовал раннетюркскому kai, где k скорее всего заднеязычное, то ранее предложенное мною высказывание о связи города Кят и цзе нужно подвергнуть дополнительной проверке, ибо нужно будет предположить смягчение тюркского заднеязычного. Кроме того, видимо можно связывать Кят с несохранившимся восточноиранским (может быть парфянским) *kat - поселение. Например, есть армянский писатель 8 в. Моисей Каланкатуйский из села Калан Кат (собственно, Большое Селение). В западноиранских есть закономерное преобразование в форме kala – крепость (возможно под влиянием арабского). В любом случае связь цзе и Кят нужно рассматривать как слабо фундированную, но вероятную гипотезу.

В любом случае, можно констатировать то, что в 3-4 в. современное китайское jie имело чтение (возможно, идентичное или очень близкое) к чтению kai, донесенному позднее арабскими и тюркскими источниками, а также кай, широко зафиксированный в этномастиконе кыпчакских народов.

Это хорошо подтверждается собственно историческими источниками. Цзе появляются в Китае в период «пяти варварских племен», одним из которых собственно и были цзе, именно в 3-4 вв. Если бы они появились на политической арене Китая раньше, то для транскрипции был бы выбран другой иероглиф.

Происхождение самого слова kai весьма любопытно. Впрочем, это, видимо, не имеет отношения к рассматриваемому вопросу.

С филологическим приветом,

Игорь.

[Aryslan]

Кто-нибудь знает, где именно находится в Мюнхене (Германия) - памятник гуннскому вождю Аттиле?

[Гость Qasqyr]

В Мюнхене такого не видел, а вот в Будапеште есть скульптурная композиция на тему. Венгры всерьез считают себя потомками воинов Аттиллы и соответственно родственниками тюркоязычным народам.

Башкирам говорят, что произошли от них, а казахам, что от них. Такие вот угротюрки имеются.

[Aryslan]

8) В Башкортостане нашёлся один житель республики, который упорно настаивал на том, чтобы его записали гунном, вот такие курьёзы 8)

:?: Насколько верны толкования имён гуннов: Аттила - Итиль-хан (Рождённый на Волге), Эллак - сын Отчизны, Баламир - Малый князь, Денгизих - Рождённый у моря? :?:

[Гость Игорь]

Друзья, я тут натолкнулся на любопытную статью о сюннуском городе. Расположена она здесь http://big5.xinhuanet.com/gate/big5/news.x...tent_573022.htm ,там же и очень приличная фотография. Перевел я все буквально, без особой заботы о стилистике. Статья немного синофильская, да кто из нас без греха…

Игорь

Угловая башня высотой 31 метр вытянулась словно корабельная надстройка, различимая уже с расстояния 10 километров. Мощные, мерцающие едва различимым белым цветом руины города Тунваньчэн появились из глубин бескрайней пустыни Маоусу на севере Китая.

Это сюннуская столица, забывшаяся сном тысячу лет назад. Построенный в начале 5 века, этот город является наиболее полно сохранившейся внушительной и могучей столицей одного из малых народов китайской истории, а также единственной в своем роде столицей, где сохранились многочисленные остатки зданий и крепостных стен, оставшихся от сюнну. Более тысячи лет назад из-за непрекращающейся осады бесплодных песков город Тунваньчэн погрузился в пучины Маоусу, почти полностью исчезнув. Вследствие энергичной борьбы с песками, проводившейся в последние годы, древний город вновь обрел славу былых дней.

Профессор педагогического университета провинции Шэньси, президент Общества по изучению древних городов Чжу Шигуан, только что возвратившийся с раскопок Тунваньчэна, расположенного в уезде Цзингань провинции Шэньси, сообщил нашему корреспонденту, что дважды в этом году побывал в Тунваньчэне, обнаружив, что зыбучие пески в окрестностях столицы стабилизируются и превращаются в дюны, высажено много кустов и травы, а некоторые крестьяне посадили тополя, которые уже энергично растут. «Хотя Тунваньчэн еще не окончательно освободился от песчаного плена, однако местность уже покрыта зеленым покрывалом,»- сообщил он.

Этот специалист считает, что повторное открытие Тунваньчэна имеет большое значение не только для археологии, истории и иных аспектов жизни национальностей КНР, но и играет неоценимую роль для экологического похода и отношений людей и ландшафта в этом регионе. До 5 века очень немногие кочевые народы строили собственные столицы. Районы контактов земледельческой и кочевой цивилизации часто были ключевыми местами, где кочевники изучали у земледельцев технику мелиорации и строительства, а также районы, где проходил процесс перехода к земледельческой культуре.

Построенный в 419 году Тунваньчэн был столицей государства Да Ся, построенной вождем сюнну Хэлянь Бобо. Он состоит из трех частей – резиденции императора, внутреннего и внешнего районовЮ причем внутри императорской резиденции располагается дворец правителя, внутренний город был предназначен для чиновников и аристократии, а внешний город служил местом обитания обычных людей.

Не взирая на суровые удары стихии последних 15 веков, контуры остатков угловых башен и белых стен еще видны, по-прежнему высятся крепостные стены высотой от 2 до 10 метров, еще стоят разрушенные строения и смутно видно то, что было крепостным рвом.

Знаменитый археолог Дай Инсинь упомянул, что город Тунваньчэн был построен в соответствии с ландшафтом, с возвышением на севере и западе, и с понижением на юге и востоке, чтобы защититься от зимних ветров, использовались также воды реки, протекавшей к северу, для водоснабжения и наполнения крепостного рва – весьма остроумное решение. Стены города построены из утрамбованной смеси риса, выжженой белой глины, песка и гашеной извести, причем толщина западной стены достигает 16-30 метров. Хотя стены сооружены из земли, их резистентность и качество сравнимы с каменными. Кроме того, внутри стен нет складов для провизии и вооружения, а угловые башни, окружающие город, выше крепостных стен. Более того, юго-западная башня имеет высоту 31,62 метра, что крайне редко встречается в истории фортификационного искусства как в Китае, так и за его пределами.

Будучи доблестными кочевниками, искусными в стрельбе из лука, сюнну с 4 по 5 век непосредственно влияли на положение дел в обширных северных районах Китая, а также на устойчивость власти на Центральной равнине и в Западном крае, представляя особенную опасность для бесперебойного функционирования Шелкового пути. Следовательно, отношения с сюнну были важнейшей проблемой для китайских династий. Объединивший Китай Цинь Шихуан сумел направить в поход на расстояние более 700 километров генерала Мэн Тяня во главе 300 000 войска, а также начал восстановление Великой стены. Следующая династия Хань также вела с сюнну войны или заключала с ними мир. С учащением контактов сюнну тоже постепенно менялись, одна их часть, вторгаясь в китайские пределы, смешивалась или ассилировалась с ханьцами и другими народами. И хотя кровное родство продолжалось, в эпоху Южных и Северных династий этноним мало помалу исчез.

Дай Инсинь подчеркнул: «Хотя сюнну исчезли 15 веков назад, однако постройка стотысячной армией солдат и простых людей уникальной столицы в 6 (так в статье!-пер.) веке является исторической. Более 5 веков после строительства Тунваньчэн был политическим, экономическим и военным центром Ордосского плато. Город также был одним из стратегических центров, «защищавших» степной Шелковый путь, связывавший Восток и Запад. До сего дня остатки столицы являют собой твердыню, обнаруживающую доблесть и могущество сюнну.

Ранее Дай много раз проводил раскопки и обследования Тунваньчэна. «Город 5 века был расположен в богатом водой оазисе,» - говорит он. «Удинхэ, большой приток Хуанхэ на Ордосском плато, протекает к югу от города, а в ее верховьях было множество озер. Позже окружающий ландшафт изменился, в особенности вследствие влияния войн, засух и других антропогенных факторов. Так Тунваньчэн был постепенно погребен в песках.»

Находясь на стадии рабовладельческого общества, сюнну отставали от Китая в экономике, культуре и общественном развитии и должны были опираться на торговые связи с Китаем – торговля была средством развития общества и экономики, и годы войны здесь не были исключением. В то же время сюнну были под сильным влиянием ханьской культуры, в особенности в районах, прилегающих к Китаю. Китайский шелк и продукты ремесла постепенно становились важной частью повседневной жизни простого народа. Начало строительства также лежит в рамках процесса взаимодействия с ханьскими специалистами – планирование и строительство городов видимо производилось ханьскими ремесленниками. Вот и Тунваньчэн сооружался с непосредственной помощью ханьских специалистов.

Эксперт по истории Южных и Северных династий, начальник археологической комиссии провинции Шэньси Син Фулай сказал: «Данные аэрофотосъемки и археологические изыскания показывают, что уникальность и сохранность Тунваньчэна заслужила одобрение ученых всего мира, местное правительство также ведет работу по подготовке заявки на внесение (города) в список культурного наследия. С точки зрения мест, уже внесенных в такую заявку, Тунваньчэн является одним из наиболее значимых.»

Сейчас Син Фулай занят непосредственной работой на месте, руководя работами по химической консервации, чтобы подготовить крупномасштабные археологические раскопки в будущем. Он сказал: «Сюнну были народом, жившим на севере Китая более 10 веков и исчезнувшим 15 веков назад. И поскольку у нас по-существу нет подробных письменных источников по истории этого народа, то археология поможет приоткрыть завесу тайны сюнну.»

Ли Нань, Пин Го

Синьхуа, Новостной канал Шэньси

[Гость Василий]

Здраствуй Игорь!

Вы можете найти какие-нибудь упоминание о племени меркитов

или милиге в древнекитайских источниках?

Интересно, что вроде бы нет никаких известий о хуннах в самой

тюркской среде. В этой связи, хотелось бы сказать, у тувинцев,

оказывается хуннов отождествляют с изречением туматов:

Кун чуктун улусы бис - Мы народ восходящего солнца.

Подобное изречение есть у саха: Кун оркон улуустара.

Т.е. улусы восходящего солнца.

В олонхо "Кун оркон улуустара" воюют с верхним миром "Уосээ дойду". Улавливаете связь. С уважением.

[Гость Игорь]

Уважаемый Василий, добрый день.

Собственно в древнекитайских источниках (традиционно считается, что древность в Китае заканчивается в 220 г.) сведений о меркитах нет. Более того, даже в историях танского времени ничего про них не пишется – там есть мэнва шивэй и это, как полагают, есть первое упоминание монголов. Это, правда, ничего не значит, поскольку для древнего периода мы вправе ожидать другой транскрипции и, следовательно, других иероглифов. Возможно, мы просто не в состоянии провести такую идентификацию. В качестве примера, считается, что шивэй является другим написанием более раннего этнонима сяньбэй (у нас пишут сяньби) и это отражает изменения в среднекитайской фонетике. Ну, или этноним появился позднее, скажем между Сун и Цзинь – там меркиты, кажется, уже есть.

Вопрос о месте гуннов в общетюркском ( лучше – в евразийском) историческом контексте вообще еще не ставился. Собственно, роды или племена гун/хун/кун есть, например, у башкир. Скажем, есть полевые записи, сделанные в 20-30 годах прошлого века, когда респонденты прямо называют себя гунами (с одной –н, как и положено). Кстати, если забыть об огубленном гласном в солнце, то «Кун чуктун улусы бис» будет «мы – улус ушедшего гунна», что, согласитесь, странно звучит. Лучше вспомнить про Японию, они, вроде, тоже склоняются к восходящему солнцу Нихон.

Тем не менее, вопрос о месте древних гуннов (собственно концепта создания гигантского субъекта геополитической мощи) в политическом сознании кочевых народов остается открытым. Это важный вопрос, потому, что на севере Китая и в Туркестане на протяжении 15 веков одна за другой создаются государства фактически копирующие друга друга, а значит имеющие в своей основе какой-то неизвестный нам идеологический и политический конструкт. По существу, мы, с некоторой степенью вольности, можем рассматривать этот исторический континуум как единое целое, в разное время управлявшееся разными менеджерскими группами. Вопрос о месте гуннов в исторической памяти есть таким образом вопрос о способе передачи такой управленческой традиции и в какой-то мере вопрос о ее содержании.

К сожалению, насколько я знаю, такой вопрос никогда не ставился.

Игорь

[Гость Гыук]

Гм,у монгольских народов слово "хун" означает человек,так что мы все хунны

Бухы буряад-монгол улас нэгэдэл!

[Гость Игорь]

Перечитав еще раз заметку о гуннском городе, я подумал, что кой-какие комментарии не будут лишними.

Тунваньчэн – город уникальный. Особенность его не только в том, что он имеет редкостную степень сохранности, обещая в случае дальнейших раскопок важнейшие находки. Вопреки тому, что утверждается в статье, его архитектором не был китаец. Цз.130 из Цзиньшу ясно говорит:

«[Хэлянь] Бобо поручил Али из рода Чигань быть начальником-распорядителем работ по строительству.»

Далее в тексте говорится о драконовских методах, которыми упомянутый Али контролировал качество выполнения работ.

Наличие градостроительных традиций у северных кочевников никогда, в общем особо не оспаривалось. Впрочем, на эту тему не слишком распространялись. Сейчас, скажем, известно около полусотни только сюннуских поселений городского типа. У них есть одна особеннность – нет охватывающих стен. Как правило используется рельеф местности, а стена (частокол) возводится только там, где есть необходимость. Разумеется, такая концепция не позволяла китайцам называть такие поселения «городами». Потому как для китайцев город это место, имеющее внешние и внутренние стены.

Какова же была эта традиция и как она модифицировалась в районах, прилегающих к Китаю? Рассмотрим два хорошо известных случая – город Цзяохэ в Турфане и город Чанъань времен Суй-Тан.

Цзяохе – это современное название города Переднее Гуши (Цзюйши, Чеши). Находится он рядом с Турфаном и основан при сюнну. По-видимому и был сюннуским городом, поскольку тут же расположено крупное кладбище сюнну и масса отдельных могил. Принадлежал город племени Гуши. Цзяохэ при Старшей Хань был фокусом ханьско-гуннских отношений.

Архитектор Цзяохэ использовал местность – город не весь обнесен стеной, а только с юга, другие стороны защищены рекой (быть может, частично это был искусственный канал) и обрывистыми берегами. С востока находятся горы. Входы в город были со стороны горы и через южную стену.

Каждый квартал обнесен стеной – это, возможно, китайское влияние. Кварталы, однако, не одинаковы по форме или размеру (кроме двух). Кварталы хаотичные и не ориентированы по сторонам света, как положено у ханьцев.

Дерева в том районе немного, поэтому используются насыпные фундаменты и метод скользящей опалубки. Затем стену покрывали обмазкой или штукатуркой. Чтобы последняя держалась использовались деревянные гвозди. Затем клали деревянные балясины, на которые клались доски(?). Затем надстраивался второй этаж и т.д. Это коренное отличие от Китая, в Цзяохэ несущими конструкциями являются стены, а не деревянные колонны под стропила. Первый этаж вырывали в стилобате, а затем надстраивали другие этажи способом скользящей опалубки.

В Китае делали «парящие крыши», покрытые глиняной черепицей, чтобы уберечь стены от влажности и сырости. В пустыне этого не надо, поэтому крыши делали сводчатыми или безнаклонными (или с легким наклоном), на стропила клали солому, которую затем обмазывали глиной и затем засыпали землей. Стены самого города, как и стилобаты домов, делались из особым способом утрамбованной смеси, как в Тунваньчэне.

Чрезвычайно интересно деление Тунваньчэна на части, причем впервые в зонировании появляется административный квартал. Собственно, столица была не просто городом, но идеологическим символом, центром упорядоченного пространства, в котором пребывал истинный Сын Неба. Расположение и планировка столицы должны были отвечать разным символьным системам. Обсуждать эти системы здесь не место, однако нужно заметить, что город был гуннской столицей китайско-гуннского государства, то есть с сакральной точки зрения по крайней мере был синтезом или, возможно, способом сосуществования по крайней мере двух разных символьных систем.

И вот с этой точки зрения упомянутое деление Тунваньчэна на три части весьма показательно. Никогда раньше собственно китайские столицы не имели такого деления. Непосредственно в Китае такая схема была применена (повторена?) только при Суй в 583 году. Забавно, что строителем суйской, позже ставшей и танской, Чанъани, был Юйвэнь Кай, не китаец, а вовсе даже сяньби, а до этого южный сюнну. «Суйшу» предлагает нам детальный список всех его помощников и все они северные инородцы. Один, впрочем, носит зороастрийскую фамилию и, видимо, был сасанидским человеком.

Таким образом, Тунваньчэн это не просто город, построенный варваром как столица очередной эфемерной династии. Это попытка синтеза трех давних градостроительных традиций, сделанная во времена сложения новой этно-культурной ситуации.

С комментаторским приветом,

Игорь

[Гость Василий]

Здраствуй Игорь!

Все-таки по-вашему к кому относились хунну по языковой при-

надлежности. Точка зрения Пуллибланка и Дерфера о том, что

язык хуннов относится к мертвым языкам, возможно близкому к

енисейскому все-таки считается преобладающей в современной

не только в западной науке. Кляшторный С.Г. пришел к выводу,

что тюрки как таковые впервые обнаруживаются на окраине хуннского конглемерата. Таким образом, он делает различие между

ранними сюнну и поздним хуннским конглемератом, большую часть

которого уже составляли тюркоязычные кочевники.

В этой связи характерна гуннская проблема. Ведь по Приску гунны

имели два языка. Знать имела язык непонятный никому. А простой

народ говорил на другом языке. Отсюда возникает динлинская

проблема. Если динлины на самом деле предки енисейскоязычных

дене - человек по кеттски. То значит, они могли в позднее время

доминировать в хуннском обьединении. Ведь динлины в начале

н.э. разгромили в конце концов хуннов. Что касается монголов,

то у них свои не менее славные предки - дунху, от которых произошли

ухуани и сяньби. Поэтому чужие лавры им вроде не к чему.

Однако многие слова, оставшиеся в наследство от гуннов в Европе

действительно монгольского происхождения. Вроде солдат - сульде,

армия - аарыма, анты - анды и т.д. Еще насчет цзелу. Это же кулу -

т.е. рабы хуннов от всех народов: китайцев, динлин, тибетцев, воз-

можно среди них были потомки остроносых юэчжи. Вероятно, они

при таком разнообразии языков, говорили на языке своих господ.

С уважением.

[Гость Игорь]

Добрый день, Василий.

Не думаю, что точка зрения Пуллиблэнка является преобладающей. Кроме него самого никто, собственно, так не считает. Дерфер в специальной статье подверг мнение Пулиблэнка критике, поскольку сам он полагает, что язык сюнну принадлежал к неизвестной нам семье и впоследствии исчез без следа. К слову, Пуллиблэнк – действительно выдающийся синолог, занимавший кафедры в Лондоне и Кембридже, а сейчас emeritus в Ванкувере – не знает ни алтайских, не палеоазиатских языков. Хотите передам привет и скажу, что у него наконец есть последователь в России?

Строго говоря, не существует никакого вопроса о языковой принадлежности сюнну, по крайней мере их правящих родов, «титульной», так сказать, нации. Об этом нам во множестве говорят наши основные источники - китайские нормативные истории, энциклопедии, сочинения буддистов и паломников. Тюркютов они вообще не отличают от сюнну, про других, например уйгуров, говорят, что они потомки сюнну или отдельная ветвь сюнну. Вопрос о языковой принадлежности и тех, и других, как я понимаю, не возникает.

Единственным возражением против такой гуннско-тюркской связи является предполагаемая поверхностность знаний китайцев о северных варварах. Интересно отметить, что упреки в некомпетентности адресуются культуре, самое существование которой зависело от этих варваров, и которая соответственно оставила нам беспрецедентное количество систематически собранных сведений.

Тем не менее, этот контраргумент не работает по крайней мере в отношении соответствия сюнну-тюркюты. Дело в том, что отождествление тюркютов с сюнну относится к Танскому времени, хотя сделаны такие выводы на основании более ранних источников. История в Китае – дело императоров и проходит под строгим контролем царствующего дома. Так вот, танские императоры были смешанного китайско-сяньбийско-тюркского происхождения. Мама у Ли Юаня, основателя династии, была тюркютка, а его предки служили генералами в тобасском государстве Вэй и носили, к примеру, такие имена, как Чугуба или Майдэ. Женат Ли Юань был на девушке из могущественного клана Доу, из северных кочевников (прежде этот клан назывался Ходоулин, Доу – это сокращение в китайской среде). Ли Шиминь, сын этого брака и знаменитый император Тайцзун, имел обыкновение жить в юрте, о чем нам поведал поэт Ли Бо. Сам танский двор первое время был двуязычным. Ну, и так далее.

Эти люди имели а) точное понимание этнической ситуации на севере, б) располагали непосредственной информацией о представлениях самих этих народов о своем происхождении и в) были непосредственно (в общем-то, этнически) заинтересованы в фиксировании такой связи.

Поскольку связь тюркюты-сюнну мы устанавливаем из источников, то, очевидно, мы можем обратиться к глоссам языка сюнну, коих около четырех сотен. Детальное изложение будет, пожалуй, излишним. Кроме того, два года назад в одном восточноханьском погребении были найдены образцы письменности сюнну, которые, я надеюсь, все же начнут публиковать. Поэтому, чтобы не ходить далеко, обратимся к стишку, опубликованному в начале этой темы.

На современном языке в принятой русской транскрипции это звучит так –

Сючжи тилиган

Пугу туцюйдан,

Если восстановить по Карлгрену (что немного устарело, зато есть в библиотеках), то

Siôg tieg t’iei liэd kâng

B’uok kuk g’iu t’uk tâng

Заботливые китайцы дают нам перевод – «Армия выступает, захватывает пугу» и тут же перевод отдельных слов

Сючжи – армия,

Тилиган – выходить,

Пугу – хусский титул Лю Яо,

Туцюйдан – захватывать, схватывать.

Я, честно сказать, не вижу здесь особых проблем. Например, на древнетюркском

Sügïg tïlïtqan

Boqugig tutqan (g здесь как гамма), что будет как

Ты выводишь войско

Ты захватываешь пугу.

Пугу может быть bugu или вовсе bugra, как позже у караханидов, но этого мы не знаем и предположения строить не будем.

Кажется, получается слишком большой текст. Поэтому буду краток по остальным вопросам.

Различия между ранними и поздними сюнну возможны и были, но ни откуда это не следует. Мы знаем лишь, что изменился род, из которого рекрутировались шаньюи – был Сюйляньди (или Сюйлюаньди или Люаньди), а стал Дугу (ср. также тибетское Dru-gu – тюрк, хотя возможно это совпадение).

Я давно не читал С.Г.Кляшторного, он наверное пишет о тюркютах. Они, по их собственной генеалогии, оформились как обособленный род в Турфане. Это, в общем, окраина конечно. Однако, кем были тюркюты до обособления, если не тюрками в широком понимании? Кстати, в среде кочевников любое обособление, кроме прочего, это претензия на власть. Отделение рода возможно лишь в общей среде как жест вполне политического свойства. Если так рассуждать, то тюркюты и есть сюнну в новом генеалогическом обличье.

Ничего подобного у Приска я не помню. Ссылочкой не порадуете?

По поводу динлинов у Вас противоречие – «поздним хуннским конглемератом, большую часть которого уже составляли тюркоязычные кочевники» и «динлины на самом деле предки енисейскоязычных дене - человек по кеттски. То значит, они могли в позднее время

доминировать в хуннском обьединении». Поздние сюнну по Вашему тюрки или кеты?

О гуннских словах в ввропейских языках ничего сказать не могу – не компетентен.

Тезис о соответствии цзелу и кул Вы, видимо, почерпнули у Л.Н.Гумилева? Это в высшей степени сомнительная гипотеза. Цзелу – это и значит цзесский слуга. Такой термин зафиксирован только в обращениях. Там, где речь идет о происхождении, например, в биографиях цзесцев, используется исключительно слово цзе. Кроме того, для слога лу мы очень уверенно восстанавливаем инициаль r-, что само по себе делает реконструкцию *qul невероятной, потому что при траскрипции мы ожидали бы собственно l или d.

С уважением,

Игорь

[Гость Игорь]

Очевидно, серевер не поддерживает всякие буквеннные значки, поэтому я транслитерирую в обычной латинской раскладке. Насилие, конечно, над фонетикой, но разобраться можно.

Среднекитайский -

Siog tieg liэd kang

B’uok kuk g’iu t’uk tang

Древнетюркский –

Sugig tilitqan

Boqugig tutqan

Игорь

[Гость Василий]

Здраствуй Игорь!

Просто мы хотели бы обратить ваше внимание на якутский язык.

Ведь чувашский и якутский языки стоят особняком среди других

тюркских языков, можно сказать древнее других, при этом обнаружи-

вают между собой некоторые родственные черты. Если считать, что

чувашский язык в какой-то мере потомок западнохуннского, то выво-

ды в отношении якутского языка напрашиваются сами собой.

При этом специалисты утверждают, что якутский язык отделился

от общетюркского где-то до v века и восходит к прототюркскому

языку. Даже при поверхностном наблюдении можно найти гораздо

больше родственных слов между хуннскими словами и языком саха

чем те которые нашел Пуллибланк в енисейских.

Так хуннское слово оуто(погран.лагерь) - якутское отуу (травяная землянка).

Тун - улуу тунах ысыага т.е. праздник доения кобылиц.

И так называемые монгольские слова; аарыма, сульдэ, андагар -

клятва это коренные якутские слова, видимо заимствованные монголами от нас.

И т.д. т.п. Может вам заняться изучением соответствия между хуннс-

ким языком и якутским.

С уважением.

[Гость Игорь]

Добрый день, Василий.

«Тун - улуу тунах ысыага т.е. праздник доения кобылиц». Ага, это возможно. Вы, скорее всего, имеете ввиду слово дун (еще может писаться тун или чжун) «молоко», которое может аттестоваться как сюннуское. Может, потому, что оно впервые фиксируется в памятнике 4 в до н.э., который описывает события 8 в до н.э. Ясно, однако, что сюнну это слово употребляли, поскольку Сыма Цянь об этом недвусмысленно говорит.

Если быть точным, то дун употребляется (чрезвычайно редко) в значении не молоко, а скорее «что-то молочное». Словарь «Шовэнь цзецзы» ханьского времени дает странную дефиницию «молочный сок». Как бы то ни было есть вполне приличные соответствия. Например, в древнетюркском Tar – пахта (несколько смущает носовая финаль в китайском) или вот еще – была такая приправа tagna java – кислое молоко, заправленное соком из коры акации (камедью).

Василий, скажите, а слово ысыага это праздник?

Игорь

[Гость Василий]

Здраствуй Игорь!

В прошлый раз очень подробное письмо отправлял, видимо не

дошло, произошло отключение связи. Придется заново все писать.

Отрывок из книги А.И.Гоголева

Между тем в якутском языке есть слово тунах "пир, брызгание кумысом во время ысыаха; обилие молочных продуктов; "улуу тунах"

название молочной пищи весной... ".

Весенний якутский праздник ысыах также проводился в период "улуу

тунах сагана", т.е. в пору летнего молочного изобилия.

Еще там следует отрывок ИЗ Пуллибланка.

Статья Е.С.Сидорова Этюды по сравнительно-исторической лексикологии якутского языка. Советская тюркология.

N3. 1985. Сравнивает якутские слова с табгачскими и хуннскими.

Но востоковедческая подготовка представляет желать лучшего.

[Гость Василий]

Здраствуй Игорь!

К вам еще следующий вопрос. Вы можете найти и прокомментировать

китайский источник империи Цзинь приблизительно 1146 года о признании обьявления монголами создания своей империи с титулом

хуанди, некоего Аола-боцзиле. Еще вопрос. Есть ли в "Юаньши"

сведения о меркитах в XIII в., ведь они описываются Марком Поло

как обитатели страны Барга. Да и ранние сведения о меркитах

и их столкновениях с киданями и монголами, если есть, пожалуйста.

С уважением.

[Гость Игорь]

Добрый день, Василий. Я, к сожалению, не знаток монгольской истории, помочь следовательно не могу. Извините.

Я, кроме прочего, сделал перевод известного согдийского письма относительно гуннов. Писем, собственно, два, но второе вызывает у меня некоторые грамматические трудности. С первым полегче, хотя перевод, как вы наверняка заметите, черновой. Я, насколько это возможно, попытлся сохранить структуру текста. Некоторые слова, впрочем, мне так и не дались. Под "слитком", в частности, подразумевается какя-то денежная единица, я ее нигде не нашел.

Речь, как всем известно, идет о взятии Лояна в 311 году войсками Ши Лэ, цзесского воителя и де-факто владетеля Севреного Китая. Далее текст -

"И, господин, Армат-сах в Цзюцюань [в] безопасности [и] благополучии и Арсах в Гуцзане [в] безопасности [и] благополучии. И, господин, минуло три года с тех пор, как согдиец прибыл «изнутри» {т.е. из Китая}. Я устроил (?) Готам-саха и [он пребывает в] безопасности [и] благополучии. Он отбыл в KWRNK и ныне никто не прибывает оттуда, поэтому я мог бы написать Вам о согдийцах, которые отправились «вовнутрь», как они странствовали [и] каких стран они достигли. И, господин, последний владетель (Китая), так они говорят, бежал из Лояна из-за голода, и огню был предан дворец его и город, и дворец был сожжен и город [уничтожен]. Лояна нет больше, Е нет больше!

И того более, …гуны(?), и они … Чанъань, так, что захватили (?) его (?)… до NYN'YCH и до Е, эти гуны, что вчера были [поддаными] императора! И, господин, мы не знаем смогут ли оставшиеся ханьцы изгнать гунов [из] Чанъани, из Китая, или они (гунны) возьмут страну внизу (т.е. к югу от столицы). И … сто свободных из Самарканда … в … DRY’N есть сорок (согдийских) мужчин. И, господин, Ваш … три года с тех пор, как … «изнутри» … невыделанная (материя?). И от Дуньхуана до Цзиньчэна в … чтобы продать, полотно идет (т.е. хорошо продается?) и кто бы ни владел невыделанной (материей?) или raghzak не принесенной (?), не взятой (?), продает ее (всю?)… И, господин, что до нас, кто бы ни жил [в районе] от Цзи[ньчэна] до Дуньхуана, мы [лишь] сдерживаем дыхание до тех пор… жизни, и без семей (?), оба стары и на острие смерти. Если бы не это, не готов [был бы] написать, как мы существуем. И, господин, если бы я описал Вам все как путешествовал по Китаю, [то это было бы] вне (границ) скорби – нет выгоды. [которую] Вы могли бы там [обрести]. И, господин, восемь лет тому, как я послал Саграка и Фарнагата «вовнутрь» и три года, как я получил оттуда ответ. Они были устроены … ныне, со времени последнего несчастья, я [не] получаю ответа [о том], как они путешествовали. И того более, четыре года назад я послал другого человека именем Артиху-вандак. Когда караван отправился из Гуцзана, Вакхуш … был там, и когда они достигли Лояна, оба … и индийцы, и согдийцы там умерли от голода. [Я] послал Насиана в Дуньхуан, и он уехал «вовне» и прибыл в Дуньхуан. Ныне же он уехал без моего соизволения, и его (настигла) кара великая и был он ударен до смерти в …

Господин Варзакк, величайшая надежда моя [в руках] Вашего превосходительства (весьма условный перевод)! Песакк [сын] Друвасп-вандака получил от меня 5 … 4 слитков (?) и он положил их на хранение (?), да не передадут их [никому другому], и Вам надлежит хранить [их] запечатанными с сегодняшнего [дня], чтобы без позволения… Друвасп-ван[дак]…

[Господин] Нанай-твар, вам надлежит напомнить Варзакку, что он должен изъять (?) этот днпозит (?), и вы [оба] должны пересчитать [его], и если последний будет держать его (депозит), то вы [оба] должны добавить (?) проценты к деньгам и записать это в сопроводительном документе, и вы (Нанай-твар) должны отдать его также Варзакку. А если вы [оба] думаете, что не должно последнему содержать их (деньги), то вам [обоим] следует взять их и отдать тому, кто, как вы думаете подойдет, чтобы эти деньги могли сделаться больше. И, внимание, некий сирота … зависим(?) от этого дохода (?), и если он будет жить и достигнет [зрелых] лет, и у него нет надежды (ни на что), кроме этих денег, то, Нанай-твар, (когда) будет услышано, что Такут (отправился) к богам – боги и душа отца моего да будут поддержкой (?) тебе – и когда Таксих-вандак станет большим, то дай ему жену и не отсылай от себя. Смертное (?) удовлетворение (?) отошло (?) от нас (?) в …, потому что день [за] днем мы ожидаем убийства (?) и ограбления. А когда вы [двое будете] нуждаться в деньгах, то Вы (Нанай-твар) должны взять 1000 или 2000 слитков (?) из этих денег. И Ван-размак послал для меня в Дуньхуан 32 (пакета) мускуса, принадлежащего Такуту, чтобы он доставил их Вам. Когда их передадут, вам надлежит сделать пять частей, и оттуда Таксих-вандак должен взять три доли, и Песак одну долю, и Вы одну долю."