Археология Бурятии

[Урянхаец]

В личку пишу если так надо.

[povodok]

Урянхаец

Надо! Не так много активных годков осталось чтоб отступаться от задуманного!

[Урянхаец]

Наука все более потверждает китайское происхождение хуннов и бурят-монголов...

Исследования бурятского ученого Баира Дашибалова шокируют

Негоже ли кочевнику разводить свиней и собак? Современные ученые постепенно отходят от романтизма истории номадов Великой степи

Оказывается, предки монголов и бурят, начиная от грозных «крушителей Рима» — гуннов и заканчивая непобедимыми воинами Чингисхана, завоевавшими для него империю, простирающуюся «от восхода до заката», отнюдь не всегда жили в экстремальных условиях степи. Не всегда они вели и кочевой образ, проявляя известную всем воинственность, обозначавшуюся модным 50 лет назад словом «пассионарность». Но обо всем по порядку.

Начал с оседлости

Авторитетный бурятский археолог Баир Дашибалов тридцать лет «копает» на территории республики памятники «курумчинской культуры». Так в своем специальном лексиконе «копатели древностей» условно обозначили археологическую культуру, существовавшую здесь приблизительно с V по XIV век. Последние несколько лет ученый всерьез занялся и более ранним периодом — хуннскими памятниками, которые местные археологи называют «нашей античностью».

«Докопался» ученый до того, что два года назад на одной из научных сессий в Бурятском научном центре СО РАН шокировал своим докладом под названием «Оседлость, земледелие, свиноводство: к проблеме историзма бурятского фольклора» не только своих коллег-археологов, но и часть интеллектуальной элиты бурятского общества.

Само название доклада тогда вызвало вопросы, — рассказывает доктор исторических наук Баир Дашибалов. — Люди подходили и спрашивали: может быть, овцеводство, а не свиноводство? Я им говорил: да нет, именно свиноводство, которое является признаком оседлости!

Предшественники Дашибалова почти прошли мимо обширного пласта оседлой культуры предков современных бурят, о которой свидетельствовали многочисленные артефакты, найденные в ходе их же изысканий. Сегодня археологически установлено, но членораздельно не объяснено наличие в этих памятниках земледельческих орудий труда, которыми пользовались «кочевники» — «курумчинцы» и хунну (гунны), — плугов, мелехов, рисунков, изображающих пашущих на плугах «курумчинцев», сохранившихся зерен культурных растений (пшеницы, проса, ячменя).

На хуннском памятнике «Иволгинское городище» ленинградский археолог Антонина Давыдова, за всю свою многолетнюю работу «раскопавшая» только одну треть территории памятника, обнаружила не менее странные вещи. Кроме глиняных «хуннских сосудов» высотой в метр, в которых хранились зерна культур, и пароварок (хунну тоже баловались позами? — С.Б.), здесь нашли многочисленные кости свиней и собак. Причем в процентном соотношении по числу откопанных особей домашних животных свиней было найдено 15,9%, то есть столько же, сколько коров и быков. Больше всех было обнаружено костей собак (29,5%) и овец (22,7%). Поскольку известно, что хунну были кочевниками, ученые тут же объяснили обилие костей свиней тем, что в крепостях хунну жили пленные китайцы. Они якобы и занимались земледелием, свиноводством, собаководством и жили в этих домах-землянках «восточно-азиатского типа» с такой же отопительной системой, как в традиционных жилищах китайцев, корейцев и японцев. Однако некоторые ученые задумались: а где же в этих городищах жили сами хунну? И вот тут началось самое интересное.

Продолжил свиньей

— Были и другие мнения о том, что всем этим занимались никакие не китайцы, а сами гунны, — говорит Баир Дашибалов. — Мне пришла в голову идея: ну не может быть, чтобы этот большой пласт материальной культуры не сохранился в языке местных жителей! Тогда я занялся фольклором, посмотрел работы Валентина Рассадина (выдающийся ученый, знаток монгольской и центрально­азиатской культуры. — С.Б.). И, к своему удивлению, обнаружил здесь многочисленные свидетельства того, что предки современных бурят хорошо знали свинью! Конечно, современное свиноводство у бурят было заимствовано у русских. Однако есть серьезные основания говорить о том, что в древности предки бурят сами занимались свиноводством, но потом, став кочевниками, забыли это занятие. Во-первых, само слово «гахай» (свинья) не заимствованное, а собственно монгольское. Во-вторых, в бурятском и монгольском языках имеется широкий лексикон, обозначающий возрастные отличия не только лошадей, коров, но и свиней тоже. Помимо заимствованного из русского языка слова «поршоонхо», есть и собственно монгольское «торой» (поросенок). Сегодня буряты говорят о домашних животных в целом такой формулой «гахай нохой» (свиньи и собаки). То есть в языке кочевого народа большое место занимает животное совершенно другого мира. И, наконец, в эпосе бурят в каждой из десяти бытовых сказок и во многих пословицах, поговорках, загадках присутствует свинья. А фольклор является «памятью народа»!

Среди того, что «раскопал» Баир Дашибалов в бурятском фольклоре, есть действительно сильные примеры. По мнению ученого, пословица «Гахан мяхан амтатай, газар гэр дулаахан» («Мясо свиньи вкусное, землянка теплая») напрямую связана с образом жизни древних хунну, обитателей Иволгинского городища. Среди пословиц есть и сугубо практические — «Газар дуулаг, гахай шагнаг» («Земля слышит, свинья слушает», русский аналог «И у стен есть уши») и философские — «Гахай тэнгэрийн шарай харадаггуй» («Свинья не смотрит на небо»).

По мнению археолога Баира Дашибалова, из его изысканий можно установить и «хронологию фольклора». Археолог утверждает, что фольклор сохранил в народной памяти вещи, которым не менее двух тысяч лет. Хуннские памятники датируются именно этим временем.

Закончил собакой

Употребляли ли древние предки монголов и бурят в пищу собак? Этот щепетильный вопрос ученые, изучавшие городища гуннов, всегда обходили стороной. Сегодня выведена новая порода собак — хотошоо (бурят-монгольский волкодав), распространяется информация о том, что эти боевые собаки-охранники якобы служили даже в войсках Чингисхана. Но додуматься до того, чтобы вольные кочевники поедали этих благородных животных и чтобы «властители мира» вдруг превратились в «презренных собакоедов», чандалов (санскритское — «собакоед»), не решились даже самые отпетые скептики.

Но факты — упрямая вещь. Среди костей особей домашних животных на Иволгинском гуннском городище собак больше всего. Причем найдены они не в захоронениях, а в хозяйственных ямах, вперемешку с костями тех, кого древние гунны уже точно поедали, — овец, коз, быков, верблюдов и яков.

— Этот вопрос раньше не стоял, и его необходимо более внимательно исследовать. Для этого нужно посмотреть собачьи кости и установить, есть ли на них следы обработки, — осторожно отвечает на прямой вопрос археолог Баир Дашибалов. — Если собак ели, то на их костях должны остаться следы. Хотя то, что эти кости лежат в хозяйственных ямах, то есть в отбросах, о многом говорит. В древних китайских летописях, где монголов называют мэньу или мэньва, говорится так: «В качестве домашних животных у них годятся собаки и свиньи, их откармливают и поедают». Марко Поло тоже писал о монголах в том же духе. В принципе любое блюдо культурно обусловлено, а какая разница между овцой и собакой. Одни едят собак, другие лягушек.

От пытливого взгляда археолога не укрылось и то обстоятельство, что в языке бурят есть заметный сегмент, связанный с морскими животными, рыболовством и мореходными терминами. Это довод в пользу того, что предки бурят, возможно, не только были оседлыми, но и даже жили на берегах моря.

http://www.infpol.ru/newspaper/number.php?ELEMENT_ID=17304

[povodok]

Опять побывал на юге Бурятии! Просто потрясает количество древних захоронений , если смотреть "широко открытыми глазами"! Подъезжаешь к любой приметной точке на ландшафте и внимательно присматриваешься - вот тебе круглые оградки , вот квадратные! Степь - не лес , и даже не ковыльное поле! Ничего не скрывает!

[Урянхаец]

Конечно. Если не определили еще где и какую культуру оставили меркиты

Да хорошо что степь...

[povodok]

Но следов археологов я там точно не обнаружил!

[Урянхаец]

Они же сидят в лаборатории... работают над нашей монографией.

Летом американцы понаедут.

[Стас]

А зачем копать?

[Яворская Галина Николаевна]

Я от трудностей только злее становлюсь!

Надо установить связь с кем-нибудь из бурятских археологов. Нет рекомендаций?

Я попробую помочь.

Извините, что вклинилась, очень все у вас интересно.

[povodok]

Галина Николаевна!

Буду признателен за любую информацию!

После нынешней поездки , интерес к этой теме только усилился. Уж больно сведения научные зыбки и расплывчаты! Не думаю , что кто-то скрывает информацию , просто информации той недостаточно или тема в глобальном масштабе не очень интересная.

[Урянхаец]

А зачем копать?

Надо копать для научных целей, для статьи и выступления на конференции

Но интерпретация археологических памятников желает оставлять лучшего.

В многих случаях археологи отличные знатоки топографии и составления отчетов,

мало сведущие в алтайских языках и этнографии народов Сибири.

Другое дело иркутские ученые и Ю.С.Худяков. Это люди достойные уважения

всех здрамыслящих тюрков мира, во всем разбираются :kz1:

Обнаружив те же пазырыкские погребения с конем наши археологи начинают

толковать о индийских или пуштунских традициях почитания коней, или самодийских

генах, начисто забыв о тюрках. Или находят корейцев в территории Бурятии...

Раньше их же считали якутами. Корея - ХОРи ИМХО. близкие родственники.

[Стас]

Ну, вот, значит и не нужно копать, целее будет.

[Урянхаец]

Раньше вот археологи прекрасно знали и язык, и этнографию и историю и фольклор.

Академик А.П.Окладников был мастер на все руки

Нынешние ни в чем не разбираются и сразу начинают крушить авторитеты!

Открытый лист надо давать лицам, сдавшим экзамен по этнографии и истории региона

[povodok]

Лучше уж пусть археологи копают , больно много разворошенных херексуров. Правда , свежих раскопов не находил , все , примерно , советских времен.

[Стас]

Ну, вот, значит и не нужно копать, целее будет.

Не надо копать - это принцип современной археологии. Только колонизаторы продолжают разграбление наследия наших детей.

[povodok]

Подскажите , где можно посмотреть рисунки или фото археологических материалов по "плиточникам" и "херексурам"?

[Урянхаец]

http://archaeology.itcwin.com/articles/A76.htm

Как где, здесь? И зачем тебе сдались херехсуры?

Хочешь найти прародину украинцев?

[povodok]

Это я читал. Хотелось бы побольше илюстраций. Доложны же быть какие-то атласы или приложения.

Когда родился первый тюрк , его пеленки уже были обкаканы первым украинцем!

[povodok]

http://www.kronk.narod.ru/library/davydova-minyaev-1987.htm

Для кого-то само собой разумеющееся , а для меня все еще неразрешимая загадка! Сюнну и скифский стиль.

[Гордий]

http://kronk.narod.ru/library/kovychev-ev-1982.htm

Е.В. Ковычев

К вопросу о древних связях племён Восточного Забайкалья с тюркоязычными соседями в I тыс. н.э.

// Археология Северной Азии. Новосибирск: 1982. С. 148-156.

Первое тысячелетие нашей эры в истории Центральной Азии отмечено бурными политическими событиями, начало которым было положено разгромом в конце I в. н.э. северо-

(148/149)

хуннской державы. Влияние хуннов на окружающие народы на протяжении более чем трёх веков повсеместно подтверждается археологическими источниками. Традиционно хуннов считали тюркоязычными племенами в отличие от монголоязычных сяньби и ухуань. [1] Однако в последнее время исследователи указывают на сложный этнический состав хуннского политического объединения, в который вошли как тюркоязычные, так и монголоязычные элементы. [2]

Восточное Забайкалье, по-видимому, не входило в состав хуннской державы, являясь её пограничным районом, в котором проживали враждебные хуннам племена сяньби. [3] Тем не менее хуннское влияние прослеживается и в этом районе. Не случайно поэтому в некоторых памятниках Восточного Забайкалья встречается хуннская сероглиняная керамика, выполненная на гончарном круге, и типично хуннские формы наконечников стрел: костяные с раздвоенным черешковым насадом и железные трёхпёрые ярусного типа. [4] Об этом же можно судить и по нескольким погребениям, исследованным в окрестностях пос. Агинского, ст. Оловянной (падь Соцал) и у с. Кункур. [5] Такие черты погребального обряда, как захоронение умерших на спине, в вытянутом положении, головой на север, общие для всех трёх погребений, наличие в них деревянных гробов (Кункур), каменных ящиков (Соцал, № 7), или деревянного гроба, обставленного по сторонам каменными плитами (Агинское), находят прямые аналогии в хуннских памятниках Западного Забайкалья и Монголии. [6] Объединяют их с хуннскими погребениями также форма наружных каменных выкладок и обычай помещения в могилу жертвенных животных.

Инвентарь рассмотренных погребений также близок инвентарю хуннских памятников, причём особо следует выделить наконечники стрел, роговую пряжку «тюркского» типа и пояс, составленный из перламутровых нашивок, воспроизводящих раковину каури. [7] Наличие таких погребений на территории Восточного Забайкалья свидетельствует о проникновении хуннов в эти районы и об их участии в этногенезе местных племён.

Письменные источники указывают, во всяком случае, что в 93 г. н.э., после поражения северных хуннов, значительная часть их населения вошла в состав сяньбийского племенного союза и приняла «народное имя сяньби». [8] С этого времени изменился не только этнический состав племен сяньби, но и произошли изменения в их языке. [9] В зону же расселения сяньбийских племён, как считают многие исследователи, входила практически вся южная часть Восточного Забайкалья до р. Шилки включительно. [10]

Вполне вероятно поэтому, что некоторые из известных в настоящее время памятников Восточного Забайкалья, обряд и инвентарь которых близки хуннским (и прежде всего погре-

(149/150)

бение в пос. Агинском), могли принадлежать той части хуннов, которая была ассимилирована сяньбийцами. Важно отметить при этом, что наряду с данными памятниками в Восточном Забайкалье существовали и другие, отличные от первых и по обряду, и по инвентарю, но относящиеся к этой же эпохе.

Таково, например, погребение у с. Чиндант, исследованное сотрудниками Дальневосточной археологической экспедиции в 1966 г. [11] Под мощной каменной выкладкой здесь был обнаружен костяк человека, лежавший на правом боку, в сильно скорченном положении, головой на З. В изголовье погребенного с левой стороны были найдены: железный нож с кольцевым навершием на рукояти, выпуклая железная пуговица с планкой для крепления и костяной трубчатый игольник, заткнутый с одной стороны костяным стерженьком (рис. 1, 5-7).

Рядом с указанным курганом были зафиксированы остатки ещё нескольких, видимо, одновременных и аналогичных по типу погребений, разрушенных оврагом. В одном из них сохранился костяной черешковый наконечник стрелы с выемкой в основании.

Вероятно, подобные погребения не были единичны в данном районе, поскольку для последующего периода мы фиксируем уже десятки погребений со скорченными костяками.

Памятники послехуннского времени свидетельствуют о значительном расширении культурных связей местного населения с окружающим тюркоязычным миром. Развитие этих связей шло, очевидно, не только по линии мирных, культурных или торговых контактов, но и по линии прямой военной экспансии тюрков в эти районы. Источники сообщают, что в период наибольшего могущества тюркской империи тюркскому кагану подчинялись племена, обитавшие в бассейнах рек Орхон, Селенга, Тола, а также кидане, татабы и шивэйцы, жившие дальше на востоке. [12]

В долине р. Онон известны небольшая группа памятников типа «херексуров» и уникальное сооружение в виде каменных плит-стел и длинного ряда вертикальных плит, напоминающих ряды балбалов в захоронениях вождей орхонских тюрков на севере Монголии. [13] Здесь же исследована группа ложных курганов-кенотафов, содержавших отдельные предметы погребального культа, в том числе сосуды с просверленными в днищах отверстиями и предметы вооружения. [14] Особо среди них следует отметить железный черешковый кинжал из погребения-кенотафа № 2, аналогичный такому же кинжалу из тюркского кургана-кенотафа в Туве (VII-VIII вв.). [15] Известно также погребение воина из с. Кунгур (исследовано в 1972 г.), в котором были найдены железные наконечники стрел типично тюркских форм: трёхлопастные листовидные и трапециевидные, с характерными отверстиями в нижней части лопастей, плоские ромбические и фигурнолистные, а также остатки сбруй-

(150/151)

(151/152)

Рис. 1. Инвентарь памятников ингодинской группы:

1, 2, 15 — Александровна, № 14, Лукия I, № 5; 4 — Новоселиха, № 4; 5-7 — Чиндант IV; 8, 10, 11 — Дарасун; 3, 9 — Новоселиха, № 2; 12 — Александровка, № 14; 13 — Амоголон I, № 1; 14, 17 — Тополевка, № 2; 16 — Ломы, № 1; 18 — Ононск I, № 14; 79 — Ононск I, № 9; 20 — Новоселнха, № 7; 1, 8, 10, 11 — бронза; 2-4, 6, 7, 13-17 — железо; 5 — кость; 9, 12, 18-20 — керамика.

(Открыть Рис. 1 в новом окне)

Рис. 2. Инвентарь памятников ингодинской группы.

1 — Новоселиха, № 4; 2, 3, 7-9 — Ломы, № 1; 4, 5 — Новоселиха, № 8; 10 — Тополевка, № 2; 11, 15 — Ломы, № 1; 12, 17 — Дарасун, № 6; 13-16 —Дарасун, № 3; 18 — Дарасун, № 1; 19-25 — Александровна, № 14; 26 — Ломы, № 1; 27, 28, 31-35 — Лукия І, № 5; 2, 9 — Лукия ІІ, № 1; 30 — Лукия І, № 4; 1-3, 6-18, 26-30 — бронза; 4, 5 — золото; 19-25 — железо.

(Открыть Рис. 2 в новом окне)

(152/153)

ных ремней, богато украшенных бронзовыми бляшками и накладками. Здесь же находились железные стремена с петельчатыми ушками на стержне. Форма большинства этих изделий находит аналогии в материале памятников кудыргинского типа на Алтае (VII-VIII вв.). [16]

Влияние тюрков и их культуры на местное население устойчиво прослеживается на протяжении почти всей второй половины I тыс. н.э. Подтверждение этому дают памятники бурхотуйской культуры Восточного Забайкалья, которые предоставляют в наше распоряжение целую серию различных предметов, имеющих «тюркский» облик: костяные подпружные пряжки, удила с пластинчатыми и эсовидными псалиями, бронзовые пряжки со щитками и без них, украшения узды и сбруи, накладки на ремни, концевые бляхи, серьги с висюльками, крючки от колчанов, а также железные и костяные наконечники стрел (рис. 1, 2).

Примечательно, что этот «тюркский» по своему характеру комплекс вещей, наряду с керамикой и предметами украшений, сближает бурхотуйские погребения одновременно и с погребениями амурских племён мохэ, в материальной культуре которых также выявлен мощный тюркский пласт. [17] Вместе с тем анализ известных в настоящее время восточнозабайкальских памятников I тыс. н.э. показывает, что наиболее часто тюркские вещи встречаются в погребениях, в которых костяки лежат скорченно, на левом или правом боку, головой на ССВ. Эти погребения отличаются от остальных бурхотуйских памятников и рядом других особенностей. К ним относятся, в частности, слабое надмогильное перекрытие погребений, неглубокие могильные ямы и отсутствие в погребениях целых глиняных сосудов. Обломки сосудов встречаются обычно или среди камней перекрытия или в засыпке могильных ям. Лишь в трёх случаях сосуды были найдены вместе с костяками. Важно отметить при этом, что большая часть сосудов, извлечённых из погребений со скорченными костяками, существенно отличалась от остальной бурхотуйской керамики (сравните рис. 1, 18-20). Ближайшие аналогии им находятся не на востоке (хотя часть сосудов и имеет ярко выраженные «мохэские» и «бурхотуйские» черты), а на западе — в Туве, на Алтае и даже в Средней Азии. [18]

Это обстоятельство ещё более подчёркивает обособленность данной группы памятников и позволяет предположить, что они были оставлены иной, чем остальные погребения, этнической группой.

В настоящее время можно считать доказанным, что основная масса бурхотуйских памятников принадлежала группе племён, известной в письменных источниках под именем «шивэй». [19] Среди всей огромной массы шивэйских племён были и такие, которые говорили на языке, близком языку кумоси

(153/154)

и киданей (т.е. были монголоязычными), а также племена, родственные тунгусоязычным мохэ. Были и племена, располагавшиеся на крайних северо-западных границах шивэйского мира. Последние значительно отличались от остальных языковыми особенностями. Источники называют эти племена «большими шивэй» и помещают их в значительном удалении к западу от «шеньмохын-шивэй» (получивших название от реки). [20]

Л.Л. Викторова предполагает, что племена шеньмохын-шивэй обитали в районе Шилки. [21] В настоящее время здесь известна большая группа погребений бурхотуйского типа и несколько одновременных им городищ, которые, таким образом, можно связывать с данной группой шивэй. При этом наиболее распространены погребения, в которых костяки лежат на спине, в вытянутом положении, головой на ЗСЗ. Зато погребения со скорченными костяками распространены к З от Шилки: в низовьях р. Онона и Аги и в бассейне Ингоды. Имеются они и далее к З, в районе Еравненских озер, а также в бассейнах рек Хилок и Чикой. [22]

Археологические источники, таким образом, дают возможность очертить условные границы обитания двух больших этнических групп. Одна из них, судя по памятникам, занимала территорию в бассейне Ингоды и её притоков, частично в низовьях Онона; другая, наиболее многочисленная, — земли в бассейнах Шилки и Онона. Первая группа была связана тесными контактами с Племенами орхоно-селенгинских тюрок и уйгуров, вторая группа — с тунгусоязычными племенами амурских мохэ, а затем чжурчжэней. В материале исследованных памятников поэтому преобладают или тюркские, или амурские черты.

Нельзя не отметить и ряд общих черт, сближающих погребения друг с другом: одинаковую форму каменных кладок при существенных различиях в их структуре; практику разведения на могилах поминальных кострищ; принесение в жертву отдельных частей животных и, наконец, близкий по характеру состав погребального инвентаря. Однако различий при этом оказывается намного больше, чем сходства, что объясняется, очевидно, различной этнической принадлежностью данных памятников.

Следовательно, археологические источники дают основания для выделения среди восточнозабайкальских памятников I тыс. н.э. ещё одного локального варианта, отличного от собственно бурхотуйского. Условно выделенная группа памятников может быть названа Ингодинской, поскольку в бассейне р. Ингоды указанный тип погребений распространён наиболее широко. В этническом плане они могут быть связаны с теми племенами, которые были указаны выше.

(154/155)

Так выглядит в целом проблема культурно-исторических связей племён Восточного Забайкалья I тыс. н.э. с древними тюркоязычными племенами, господствовавшими в это время на просторах Центральной Азии.

[Тунген]

.....

Изменено 24 июля, 2010 пользователем Тунген

[Тунген]

Наука все более потверждает китайское происхождение хуннов и бурят-монголов... Исследования бурятского ученого Баира Дашибалова шокируют http://www.infpol.ru/newspaper/number.php?ELEMENT_ID=17304

И где это Дашибалов говорит о китайском происхождении бурят-монголов? Очевидно там, где говорят о великом китайском полководце Чингисхане?

[Erchis]

http://ez.chita.ru/encycl/person/?id=1859

 

БУРХОТУЙСКАЯ КУЛЬТУРА, археол. культура. Относится к эпохе средневековья в Вост. Заб. Выделена в 1960 А.П. Окладниковым по могильникам Бурхотуй и Соцал на р. Онон и погребению с устья р. Урдюкан, притока р. Шилка. А. П. Окладников датировал культуру 2–8 вв. и этнически соотносил с древнемонгольскими племенами су-моалами («речными монголами»), известными по кит. источникам и запискам западно-европейских послов (П. Карпини и В. Рубрука). Широкие раскопки могильников Б. к. проводились в 1960–90-х Верхнеамурской археологической экспедицией под рук. И.И. Кириллова и Е.В. Ковычева, а также Ю.С. Орловым. Выявлено более 100 могильников в бас. рр. Ингода, Шилка, Онон, Аргунь, уточнены хронологические рамки и культурная принадлежность памятников Б. к. Их датируют 4–9 вв. и связывают с древнемонгольскими племенами шивэй (по кит. хроникам) или отуз-татар (по тюрк. надписям на погребальных памятниках). Наиболее крупные могильники (Маминган, Кунга, Голый Мыс, Подгорная, Кангил-1 и др. в бас. р. Шилка) включают от 50 до 150 погребений; в остальных их 10–15, реже 20–25. Погребения имеют каменные куполообразные выкладки размерами от 3 до 5 м. Умершие погребались на спине, в вытянутом положении, реже на боку, головой на зап. – сев.-зап. В изголовье обычно ставился глиняный сосуд с жертвенной пищей. Из сопроводительного инвентаря выделяются костяные и железные наконечники стрел, костяные обкладки луков, железные ножи, пряжки и предметы украшений, в т.ч. бронзовые браслеты, кольца, серьги, бронзовые и золотые нагрудные гривны – символы власти и особого положения в обществе. Социальная и имущественная дифференциация в бурхотуйском обществе была незначительной. Ведущую роль занимало скотоводство, население занималось также охотой, рыбной ловлей. В бас. р. Шилка, в местах расположения шивэйских городков, имело место земледелие.

 

Лит.: Окладников А. П. Бурхотуйская культура железного века в Юго-Зап. Заб. // Тр. Бур. комплексного НИИ. – Улан-Удэ, 1960. – Вып. 3; Орлов Ю. С. Поздние кочевники Верх. Амура // Вопр. краеведения Заб. – Чита, 1973. – Вып. 1; Асеев И. В., Кириллов И. И., Ковычев Е. В. Кочевники Заб. в эпоху средневековья: (По материалам погребений). – Новосибирск, 1984; Ковычев Е. В. История Заб. (I – сер. II тыс. н. э.): учеб. пособие. – Иркутск, 1984.

Ковычев Е.В.

[Erchis]

Бурятия в древности

Несколько тюркизированный облик раннемонгольских погребений хойцегорского этапа УН-Х вв. хорошо согласуется с беспокойным временем падения одних кочевых держав и возвышением других, о чем ярко свидетельствует политическая история Центральной Азии в I тысячелетии н. э. Уже подчеркивалось, что уход с политической арены того или иного этноса вовсе не означал его физического исчезновения. И это убедительно подтверждают раннемонгольские погребения. Возвышение на политической арене Центральной Азии после падения Жужаньского каганата в середине VI века сначала тюркоязычных племен тугю, затем уйгуров, кыргызов вовсе не означал исчезновения с этнической карты Центральной Азии монголоязычных племен. Они по-прежнему жили в степях Монголии и Забайкалья, но уже под властью I и II Тюркского каганатов в У1-У1П вв. и Уйгурского каганата в УШ-1Х вв. Монголоязычное население степей Центральной Азии в это время испытывало на себе сильное тюркское, в том числе культурное и этническое, влияние. Об этом свидетельствует несколько тюркизированный облик инвентаря раннемонгольских погребений хойцегорского этапа. Сказалось и прямое этническое влияние тюрок, о чем свидетельствует значительная европеоидная примесь в черепах некоторых раннемонгольских захоронений, например могильника Баин-Улан II на границе Бурятии и Монголии. И, что примечательно, в этом же погребении костяк сопровождался золотыми ременными обкладками тюркского облика.

Большинство раскопанных на территории Бурятии средневековых курганов относится к раннемонгольской культуре. Но наряду с ними здесь имеется несколько могильников с захоронениями тюркского культурного облика: на сопке Тапхар недалеко от Улан-Удэ, в районе еравнинских озер Исинга и Харга, в местности Хукшол в Баргузинской долине (рис. 52). Их малочисленность свидетельствует, видимо, о монголоязычности основного населения края в эпоху тюркских каганатов и о незначительном присутствии здесь собственно тюркского населения.

 

http://www.istmira.com/istdr/buryatiya-v-drevnosti/page/60/

[Erchis]

http://www.protown.ru/information/hide/6513.html

Неолитическая культура Якутии формировалась в тесном контакте с остальными культурами Северной Азии и Европы. Особенно близко

сходство неолита Якутии с прибайкальскими культурами. Оно прослеживается начиная с древнейших этапов. Об этом свидетельствует прежде всего керамика. Почти на всем протяжении Лены вплоть до Жиганска, а может быть, и севернее распространяется характерная для Прибайкалья круглодонная керамика, покрытая отпечатками сетки-плетенки и украшенная по краю венчика круглыми вдавлениями. Облик поселений также находит ближайшие аналогии в таежном Прибайкалье и резко отличен от поселений бассейна Амура и Приморья.

Якутские неолитические племена связывают с районами Центральной и Восточной Азии шахматно-шашечная керамика и ступенчатые тесла южноазиатских типов. О другом направлении культурных связей, на этот раз с далеким западом, северными областями Европы, рассказывают уолбинские наконечники стрел. Замечательно, что аналогичные уолбинским по форме и технике изготовления пластинчатые наконечники имеются в инвентаре погребений неолитического могильника на Южном Оленьем острове Онежского озера, в Скандинавии и в соседних странах Западной Европы. Наконечники такого типа относятся в Европе к раннему времени, ко времени могил с ходами, около 2800—1500 гг. до н. э., а может быть, и ранее. Есть в Европе исходные с уолбинскими трехгранные наконечники стрел в виде напильника. Они появляются на севере Европы в памятниках типа одиночных захоронений в каменных ящиках, датируемых временем около 1500 г. до н. э.

Такое совпадение резко локальных для Северной Азии наконечников стрел с наконечниками из Северной Европы не является случайностью или результатом независимого, конвергентного развития. Здесь нужно видеть следы древнейших культурных связей племен европейского Севера с арктическими племенами Якутии и соседних с ней областей азиатской Арктики. В пользу такого предположения свидетельствует сходство погребального обряда уолбинских захоронений с оленеостровскими (красная охра), а также наличие на якутских поселениях изделий, похожих на североевропейские (полулунные ножи, отбойники из цилиндрических галек).

Несмотря на свою отдаленность от других племен эпохи неолита, обитатели крайнего севера Якутии не были, следовательно, от них целиком изолированы.