Кумысная посуда

[Урянхаец]

http://sheishool.narod.ru/UPM.htm

[Sartuul Mongol]

Виды кумысных сосудов и их названий у тюрков и их подражателей!

Xөxүүр- in mongolian language

[Урянхаец]

Слова сабар, туяс которые применяются к кумысной посуде у тюрков интересны нам.

[Урянхаец]

Среди наиболее известных гипотез, В.А.Кисель опубликовавший статью о якутских чоронах и их происхождении, выделяет две точки зрения. По А.П.Окладникову, чороны «возникли в результате своеобразного скрещения местных форм круглодонных сосудов, покрытых зональным орнаментом из выпуклых валиков, и заимствованной формы скифского котла с его высоким коническим поддоном». В то же время он утверждает, что чороны «представляют исключительное достояние материальной культуры якутов. Таких сосудов нет сейчас ни у одного другого народа в мире». Местную основу чоронов он видел в их форме, и в их орнаментике.

Первоначально чороны появились, по предположениям А.П.Окладникова, в конце бронзового или начале железного века. Т.е. это могло произойти задолго до образования якутского народа и его культуры в их современном виде. При этом И.А.Потапов утверждает о том, что племена бронзового века Якутии имели культурные связи со степными областями Южной Сибири, Забайкалья, а также Китая. По его словам, об этом свидетельствуют найденные на территории Якутии обычные «скифские» бронзовые котлы.

По мнению И.А.Потапова, «скифские» котлы послужили прототипом не самим чоронам, а лишь деревянным котлообразным кубкам на конической подставке-ножке. Кубки же явились настоящими родоначальниками нового типа посуды. Их полусферическая форма была механически соединена с конусовидными очертаниями деревянных или берестяных кумысных соседов, что и привело к появлению чоронов.

Дополняя высказывание И.А.Потапова, В.А.Кисель высказывает сомнение в том, что чороны происходят от «скифских котлов». Прежде всего, чороны по внешнему виду и характеру декора близки керамическим, берестяным и деревянным сосудам самих якутов и некоторых других сибирских народов. Это служит определенным указанием на генетическую связь чоронов с более простыми архаичными типами местной посуды. Вместе с тем наличие высокого поддона позволяет формально сопоставлять их с бронзовыми котлами, бытовавшими среди степного и лесостепного населения Евразии в скифское, гунно-сарматское и древнетюркское время. Но котлы обычно снабжались вертикальными, редко горизонтальными, ручками-скобами или кольцами, которые никогда не встречались на чоронах. К тому же «скифские» котлы, напоминавшие полусферу или горизонтальный эллипсоид, не имели венчиков, что по форме отличает их от чоронов. Также и орнаментика обеих типов сосудов принципиальна различна. Им также утверждается сходство чоронов с хунно-гуннскими котлами: котлы кочевников, датируемые II-V вв. н.э., имели цилиндрическое тулово с венчиком, что в какой-то мере напоминает отдельные чороны; в декоре тех и других встречаются сходные геометрические узоры. Согласно Л.Н.Ермоленко, древние тюрки творчески переработали образ «скифского» котла, получив кубок на высокой конусовидной ножке.

В.А.Кисель считает, что возводить чороны со стилизованными лошадиными ногами к скифо-сибирскому миру явно преждевременно. Причиной этого, он считает отсутствие промежуточных форм у степного и лесостепного населения гуннской и древнетюркской эпохи. Поэтому он считает, что нельзя безоговорочно отвергнуть мнение о самостоятельном изобретении якутами столь оригинальных предметов. Подчеркнем все эти любопытные утверждения. Отсюда он приходит к выводу, что чороны, возникли как деревянная имитация драгоценных кубков на ножках, распространенных у кочевников тюркской и ордынской эпохи. Появление образцов посуды на трех ножках он представляет отголоском триподов и их модификаций, широко известных со времен неолита и бронзового века в Китае, Монголии и Забайкалье. Чороны на стилизованных лошадиных ногах, он считает продолжением скифо-сибирской традиции, или самостоятельным якутским изобретением, созданным на базе древних трехногих сосудов.

Чороны повторяют в дереве не только формы, но и орнаменты древних горшков. На чоронах, по определению И.А. Потапова, кроме налепных валиков имеются узоры, называемые "тоногос ойуу" - "позвоночник-узор" (рассеченный валик, по археологической терминологии), "ураса-ойуу"(зигзаг), "илим-харага" - "ячейка сети" (шахматно-шашечный орнамент), "тынгырах ойуу" - "ноготь-узор" (ногтевой защип) и др. В керамике позднего неолита, эпохи бронзы и раннего железного века Якутии можно найти аналогии многим типам существующих на чоронах узоров. Единственное, что отличает чороны от древних глиняных сосудов, это наличие ножек или поддона. Формы трехногих керамических сосудов могли быть перенесены на деревянные изделия, которые и стали называться "чоронами". Можно также допустить, что ножки у чоронов вообще появились в позднее время, в процессе эволюции сосудов. Например, И.А. Потапов привел факты существования деревянных чоронов со вставными ножками. При этом он считал такие чороны древними типами и предполагал, что в период архаики чороны со вставными ножками были довольно обычным явлением [1972, с. 79]. Иначе говоря, архаичные деревянные чороны существовали некогда в двух типах: без ножек и со вставными ножками. Об этом косвенно свидетельствует и замечание Я.И. Линденау, описавшего в 1741 - 1745 гг. якутские чороны как конусообразные деревянные сосуды без ножек [1983, с. 30]. В XIX в. Р.К. Маак [1887] так писал чороны: "Сосуды (кружки) для питья носят название атахтах чорон, т.е. чорон на ножках". Из этого можно заключить, что в ту пору бытовали чороны как без ножек, так и с ножками.

И.А.Потапов отмечал некую семантическую трансформацию и в терминологии культовых сосудов для кумыса [Потапов, 1972, с. 48 - 51]. В архаически возвышенных оборотах речи сосуды для кумыса обозначались как "айах" и "ымыйа". Можно предполагать, что в древности они, как и у многих тюркоязычных народов, имели вид обычных деревянных чаш с плоским дном и конструктивно разительно отличались от чорона. Возможно, "айах" и "ымыйа" имели вид богато орнаментированных серебряных или медных ваз, наподобие тех, что изображены в руках некоторых "каменных баб" - поминальных памятников древних тюрков. Новая конструкция и обозначение ритуальных кумысных сосудов в условиях ассимиляционных процессов быстро и прочно укоренились в сознании народа. При этом основой чорона стали местные типоморфы древних глиняных сосудов.

Литература:

В.А.Кисель, «Якутские чороны и их происхождение», Этногр.обозрение, 2003, N 6.

[Урянхаец]

И.А.Потапов о происхождении якутского чорона.

Вполне возможно, что якутские чороны возникли в результате своеобразного скрещения местных форм круглодонных сосудов, покрытых зональным орнаментом из выпуклых валиков, и заимствованной формы скифского котла с его высоким коническим поддоном. Это, всего вероятнее, могло произойти в конце бронзового или начале железного века. Т.е. это могло произойти задолго до образования якутского народа и его культуры в их современном виде».

А.П.Окладниковым обьяснен лишь один из путей формирования якутских чоронов. Дело в том, что одновременно могла существовать и другая линия, истоки которой обнаруживаются в древнейших разновидностях местной деревянной и берестяной посуды самих якутов. Форма деревянного котелкообразного кубка, в основу которого была положена идея подражания бронзовому «скифскому» котлу, могла быть соединена с формой деревянной кумысной ымый”а или же берестяного бедра ыагас, применявшегося для хранения кумыса.

Вначале слияние форм сосудов происходило, по всей вероятности, механически, в результате чего они выглядели эклектичными, лишенными необходимой цельности и гармонии. В этой связи надо сказать, что тулово архаических чоронов посередине обязательно имело довольно крупный заостренный пояс, функция которого была, скорее всего, конструктивная; это была линия стыка верхней и нижней частей сосуда. Характерно и то, что у большинства архаических чоронов этот средний разделительный поясок оформлен орнаментом «позвонок-узор» (тоно±ос ойуу).

Можно сказать, что истоки якутского чорона на поддоне лежат, в одном случае, в обобщении форм «скифского» котла и древнейшей якутской деревянной, берестяной посуды, в другом – форм «скифского» котла и местной керамической посуды эпохи бронзы и раннего железа. Обе эти линии могли развиваться параллельно, тем более, что общим между ними был не только «скифский» элемент, но и единые в своем облике древние формы глиняной, берестяной и деревянной посуды Якутии.

Что касается треногих чоронов, то их тулово в своей основе подражает форме тулова чоронов на поддоне, только оно более приземистое и соответственно имеет меньшее количество зональных поясков: не более пяти. Похоже на то, что эти чороны возникли позже. Среди памятников XVIII века они встречаются реже, чем чороны на поддоне. XVII век таких чоронов не знает.

В старину основная часть церемонии открытия Ысыаха проходила непосредственно в самой урасе, в большей нарядной «могуол урасе», служившей своего рода храмом. Церемония начиналась в присутствии избранных лиц, которые выбирались исключительно из числа мужчин. Второй этап церемонии праздника проходил уже вне урасы – на тюсюлгэ, на этот раз в притсутствии всех собравшихся. Самые ранние сведения об этой церемонии оставил нам И.Гмелин в своем обширном описании Ысыаха, состоявшегося 31 мая (по старому стилю) 1737 года в 40 км к югу от Якутска. В частности, им зафиксирован интересующий нас сейчас ритуал «держания вверх кубка «айах» (айах тутуута) в урасе, который занимал центральное место во всей церемонии открытия праздника.

Чороны повторяют в дереве не только формы, но и орнаменты древних горшков. На чоронах, кроме налепных валиков имеются узоры, называемые "тоногос ойуу" - "позвоночник-узор" (рассеченный валик, по археологической терминологии), "ураса-ойуу"(зигзаг), "илим-харага" - "ячейка сети" (шахматно-шашечный орнамент), "тынгырах ойуу" - "ноготь-узор" (ногтевой защип) и др. В керамике позднего неолита, эпохи бронзы и раннего железного века Якутии можно найти аналогии многим типам существующих на чоронах узоров. Единственное, что отличает чороны от древних глиняных сосудов, это наличие ножек или поддона. Формы трехногих керамических сосудов могли быть перенесены на деревянные изделия, которые и стали называться "чоронами".

Среди архаичных треногих чоронов рассматриваемого типа встречаются экземпляры со вставными ножками. В период архаики это, по-видимому, было довольно обычным явлением. В отличие от этого мастера XIX века вырезали и ножки, и тулово чорона из цельного куска дерева. Причем ножки начинались сразу от низа тулова или же от низа тулова с небольшим захватом боковой округлости сосуда. Иногда низ тулова предварительно снабжали разделительным круглым диском, от которого и начинались ножки. Во всех этих случаях мастера умело, с большим тактом решали как форму самих ножек, так и пространство между ними.

Иначе говоря, архаичные деревянные чороны существовали некогда в двух типах: без ножек и со вставными ножками. Об этом косвенно свидетельствует и замечание Я.И. Линденау, описавшего в 1741 - 1745 гг. якутские чороны как конусообразные деревянные сосуды без ножек [1983, с. 30]. В XIX в. Р.К. Маак [1887] так писал чороны: "Сосуды (кружки) для питья носят название атахтах чорон, т.е. чорон на ножках". Из этого можно заключить, что в ту пору бытовали чороны как без ножек, так и с ножками.

На дне некоторых чоронов можно заметить нарезные знаки, составленные из одной или нескольких зарубок, точек, фигуры, напоминающие буквы «Ж», и изображений, которые в пиктографии якутов известны под названиями «гусиная лапка», «ураса», «след куропатки». Аналогичные знаки мы находим среди ленских наскальных росписей, деревянных календарей и счетных палочек, бытовавших в глухих местах Якутии вплоть до сравнительно недавнего времени. До революции у местногь населения нередко были в ходу личные и родовые тамги, у которых начертание такое же, как у вышеприведенных пиктографических памятников. Как видно из материалов, собранных в свое время А.А.Саввиным, личные тамги закреплялись за их владельцами навсегда. И если после смерти хозяина его личные вещи переходили к другому лицу, последний становился также наследником тамги покойного. Тем самым наследник обладал двумя тамгами. К сожалению, мы слишком поздно обратили внимание на знаки, нанесенные на чоронах – а они, несомненно, могут сыграть некоторую роль при попытке наметить принадлежность целого ряда чоронов их владельцам, и что важнее – авторам-создателям.

Чороны XIX века знаменуют собой одну из самых ярких страниц в истории якутского народного прикладного искусства. И как все крупные явления в культуре любого народа, они имеют свою непроходящую художественную ценность. Их очертания В.Серошевскому напоминали этрусские вазы, а присущее им художественное совершенство позволило советскому искусствоведу Н.И.Каплан вспомнить античную вазу.

Видно что Кисель и Алексеев пользовались трудом искусствоведа И.А.Потапова.