Казаки в Кыргызстане

Книга доктора исторических наук Александра Яркова "Казаки в Кыргызстане" представляет большой познавательный интерес в изучении кыргызско-российских связей, истории Кыргызстана и России.

Первые кыргызские делегации в Россию, первые казаки на этой территории, исторические и культурные связи народов Центральной Азии – все это нашло отражение в данной работе. Такие термины как "казах" и "казак" имеют тюркские корни. Казак – удалец, вольный человек.

Разные страницы были в истории взаимоотношений тюрков и славян, но ведь лучше помнить о том хорошем, искреннем и вечном, что объединяет, чем о том, что разделяет. В этом отношении наши предки демонстрировали прекрасные примеры дружбы и взаимовыгодной помощи, которые не грех использовать и потомкам.

Особый интерес у меня, уроженца старейшего села Кыргызстана – Беловодского, которому в этом году исполняется 135 лет, вызывают страницы о возникновении первых казачьих постов и поселений. Еще в 1864 г. на место моего села возник казачий пикет – на тракте Ташкент - Верный (Алматы). Казаки внесли значительный вклад в развитие нашей страны.

Сейчас в Беловодском и в других селах Московского и Сокулукского района, интересы которых я представляю в Жогорку Кенеше, проживает немало потомственных казаков – выходцев с Дона, Кубани, Сибири, да и наших – семиреков.

В этой связи могу назвать такие фамилии, как Тютюнник, Бабичевы, Трофимовы, Недвигины, Подлесные и многие другие. Федор Гаврилович Тютюнник, например, ветеран войны и труда, который многое сделал в развитии Беловодского и всего района.

Хорошо в нашем районе знают ветерана труда, педагога Раису Петровну Недвигину – кубанскую казачку, которая знает и любит рассказывать об обычаях и традициях казачества. Известен среди сельчан Заслуженный ветеринарный врач КР оренбургский казак Николай Петрович Вьюшков. Гордятся своими корнями выходцы с великого Дона Валерий Константинович Бабичев – спортсмен разрядник, мастер рукопашного боя и Владимир Александрович Трофимов – краевед, журналист, поэт.

В начале 1990 гг. начался процесс возрождения казачества – возникли организации в наших районах. В беловодской церкви св. Михаила Архангела, которой исполняется 120 лет (в ней крестили М.В.Фрунзе – будущего выдающегося полководца, государственного деятеля) стали проводить торжественные ритуалы приема в казаки. Казачество стало играть существенную роль в жизни наших сел и районов.

Казачий культурно экономический центр занялся и культурно просветительной работой среди населения; проводятся занятия с молодыми казаками по истории и этике казачества, приобщая молодежь к основам православия. В.К.Бабичев стал проводить с казачатами занятия по рукопашному бою, что способствовало подготовки казаков к службе в Вооруженных силах Кыргызстана. Учатся наши казачата и в высших учебных заведениях, набираясь знаний для того, чтобы в будущем более эффективно развивать экономику, науку и культуру республики.

Несколько лет назад при беловодской школе был создан казачий хор "Станица", художественным руководителем которого является Ольга Николаевна Лазаренко, который стал лауреатом нескольких конкурсов и смотров художественной самодеятельности. Сотник Николай Григорьевич Орлов – солист этого хора, сочиняет и исполняет песни о родном селе и Кыргызстане. Хранят в коллективе память и другом замечательном музыканте – Удовиченко.

Существенную помощь оказывает казачеству Посольство Российской Федерации в КР. Это и материальная помощь ветеранам войны и труда, организация лечения бывших фронтовиков в ведущих лечебных учреждениях, выделение учебников для школ, организация летнего отдыха детей в России, что вселяет уверенность – Матушка Россия помнит о соотечественниках.

Считаю, что казачество и в дальнейшем будет играть существенную роль в жизни нашей страны, как и в укреплении традиционно дружественных отношений с Российской Федерацией и другими странами, где живут потомки казаков.

Желаю каждому из читателей этой книги здоровья, счастья, успехов!

Всегда ваш,

депутат Законодательного Собрания Жогорку Кенеша

Кыргызской Республики

по Ак Суйскому избирательному округу № 41

Эркин Булекбаев

14 июля, 2006

К читателю

Казаки, как известно, вдохновляли многих поэтов и писателей: А.Пушкина, М.Лермонтова, Л.Толстого, М.Шолохова; художников и скульпторов: В.Виллевальде, М.Грекова, М.Рубо, Е.Лансере; композиторов Ц.Кюи и А.Троплина.

С разных сторон подходят к этой проблем ученые – в науке не первый год идет дискуссия: что такое казачество? – народ, сословие, субэтнос...

В периодической печати обсуждались причины его появления, исчезновения и возрождения. Тяжелые воспоминания о трагическом 1916 г., как и долгие 70 лет советской власти (когда казачество олицетворялось с чем то "старорежимным" и "реакционным"), приводили к высказываниям в печати и в такой категоричной форме: "В Кыргызстане казачеству не бывать!"

Время всегда лечит. Оно снизило накал страстей. Выяснилось: теперешние казаки шашкой не машут, а землю пашут; границы стерегут, а когда нужно и грудью ее защищают; связи с Россией налаживают. Многие поняли, что история казаков в Кыргызстане нерасторжима как с историей казачества в целом, так и с судьбой этого горного края.

Не ставя целью оправдать или очернить казачество, предпримем попытку показать его непростую историю, как и проблему взаимоотношений казаков с остальным населением, в т.ч. кыргызами в различные годы. История казаков предполагает и задачу раскрытия своеобразия их культуры во всем многообразии проявлений.

Эта книга шла к читателю более десяти лет: сначала ее боялись опубликовать из-за страха перед национал-радикалами; затем текст потерял один из "казаков", вызвавшийся стать спонсором; потом ее пытался издать под своим именем один из тогдашних руководителей казачьего движения. Долго не находились средства и в последние годы, пока депутат ЗС ЖК КР Эркин Булекбаев и Конфедерация работодателей КР не нашли возможности для публикации, за что приносим им глубочайшую признательность.

Значительна помощь в создании данной работы и одного из старейших историков республики – Владимира Яковлевича Галицкого, предоставившего часть материалов, собранных им по этой теме в течение ряда лет.

14 июля, 2006

"Слава тебе, господи, что мы казаки"

Есть такие слова в молитве православных казаков, что звучали в прошлом и на земле Кыргызстана. Между тем, среди казачества всегда были люди разного происхождения и вероисповедания. И не всегда их путь в казачестве был прямым…

Примером служит история семьи Николая Михайловича Пржевальского, происходящего из старинного дворянского рода. Его основатель, запорожский казак Корнелий Паровальский, поступил на службу польских королей в ХVII в. Он отличился на полях битвы, был награжден дворянским достоинством, жалован поместьями в Витебской губернии и в польской транскрипции стал наименоваться Пржевальским. После возврата белорусских земель России род Пржевальских обрусел вновь, войдя в число дворянких родов Тверской губернии и возвратясь в православие. В 1867 г. Н.М. Пржевальский встречается с выдающимся ученым – П.П.Семеновым-Тян-Шанским и получает поддержку в стремлении изучить Центральную Азию. Здесь судьба свела Пржевальского с казаками – верными спутниками в научных путешествиях, которые проводили его и в последний путь.

Надо отметить, что память о казаке – великом путешественнике довольно щедро осталась в республике: названа вершина на хребте Терскей Ала-Тоо; с 1957 г. существует мемориальный музей около могилы на Пристани Пржевальск. Был путешественник и в числе героев искусства – кыргызский поэт С.Урмамбетов еще в 1965 г. написал о нем поэму. Не только именем Пржевальского отмечена "казачья" топонимика республики – на Иссык-Куле есть Казачий затон, было село Озерно-Фальбаумовское, а в Чуйской долине – айыл Ак-Бекет.

Сместились и перепутались в современной жизни многие взаимоисключающие ранее образы и стереотипы. Весьма распространены, например, у кыргызов фамилии Казакбаев, Казаков. Вместе живут в бывших станицах кыргызы, уйгуры, дунгане и потомки казаков. Конной, как и горнолыжной, подготовкой занимаются под руководством казачьего есаула (принят во время работы в Москве) Идила Молдалиева юные казаки Кыргызстана.

Немало выходцев из казаков служило вместе с кыргызами в Пограничной Группе Федеральной пограничной службы Российской Федерации (ПГ ФПС), что охраняли границы Кыргызстана, как и их далекие предки сто лет назад. Продолжают они совместную службу и во вновь создаваемых пограничных частях Кыргызстана.

Исчезло и известное ранее по истории противостояние казаков и евреев. Любопытно происхождение фамилии "Казаковы" у ряда местных евреев, которое напоминает о тщедушном Рувиме, который однажды похвастался, что будет защищать свою веру "как козак!" Жители еврейского местечка посмеялись над незадачливым Рувимом, обозвав его и потомков Казаковыми. Скульптор Владимир Зухин – еврей по отцу, донской казак – по матери, в равной степени принадлежал не только "материнской" и "отцовской" культурам, но и всей культуре Кыргызстана, достойно представляя ее на международных выставках.

Можно перечислить много имен потомков казаков, немало сделавших для экономики, культуры, науки республики. Главное в другом – они делали и делают это искренне, считая Кыргызстан своей Родиной.

* * * * *

Само происхождение слова "казак" связано с той посреднической ролью, что играли казаки во взаимоотношениях "Востока" и "Запада" в широком значении этих образов и понятий. Казак, вполне возможно, слово тюркского происхождения и обозначает "удалец", "мятежник" и даже "разбойник". "В области распространения тюркских наречий, – отмечал востоковед Василий Радлов, – это слово отмечалось уже в IХ в. При Тимуридах "казаком" называли ложного претендента на ханский престол. "Казак" – это и бессемейный конный воин, который как храбрец, шел первым – в арьергарде войск, нес разведывательную и сторожевую службу.

Захириддин (Сехир Эддин) Мохамед (Мухаммад) Бабур, одно время живший в Оше, а позднее основавший империю Великих Моголов в Индии, поэт и историк, в начале ХVI в. в своей генеалогии часто упоминал на джагатайском наречии свободного, неподвластного воина "казаклык", "казаламык". С того же времени известно о существовании казаков – служилых людей тюркского происхождения на крымско-турецкой службе. Их "наследники" – т.н. воровские казаки – члены шайки степных разбойников различного происхождения.

Хотя достоверного этимологического значения термина нет, в трудах ученых содержатся его трактовки. Так, учившийся вместе с казаками в Омском кадетском корпусе, деливший с ними в совместных походах и экспедициях (в т.ч. и по Кыргызстану) хлеб и кров Чокан Валиханов не мог не заинтересоваться созвучием "казак–казах". Вот что он писал: "Степные предания говорили о стремлении казахов знать свое "народоначало", откуда они пошли и почему называются казахами". За собранными сказаниями и легендами ученому открывался сложный и богатый мир носителей "пограничной" культуры, вынужденных искать спасения от наступающей власти государства в степи, тайге, горах.

Очевидно, что культура казаков активно контактировала с духовным миром кочевников и горцев, немало восприняв в языке (атаман – ата мен / мой отец – тюрк.), ментальности (казачья вольность – качество не крепостных людей), общественном устройстве (казачий Круг – отражение вечевого идеала, присущего и Востоку), общинной модели хозяйствования, где есть общий надел земли – юрт (возможно, что этимология этого слова связана с тюркским "джурт" – народ).

Известный тюрколог Владимир Бартольд также отвечал, что словом "казаки" обозначалась часть народа, отделившаяся от своих государей и соплеменников. Отсюда, якобы, и современное название казахского народа.

Существует также мнение, что слово "казак" произошло от имени древнего кавказского туранского племени "касог" (кос-сака, ка-сака), упоминавшегося в русских летописях с 965 г. Есть утверждение, что казаки, как народность, сложились еще в начале новой эры в результате связей "касогов" с приазовскими славянам, месото-кайсаров с некоторой примесью аланов-асов или танаитов (донцов).

По половецки (кипчакски) "каз" – белый гусь, что служит основанием для других выводов, романтично уводящих в просторы восточно-европейских и азиатских степей. Кстати сказать, райцентр Казарман по названию также имеет отношение только к гусям, но ни как не к казакам. Как, впрочем, и бывший пригород Бишкека – Чала-Казаки (ныне Кызыл-Аскер) обозначал селившихся там недавних кочевников и нес уничижительную характеристику.

Безусловно, имеются и славянские корни у понятий "казачество", "казак". По крайней мере, уже упомянутый Валиханов выписал из "Собрания Государственных грамот и договоров" следующие фразы: "Казаком кочует на поле", "Будучи на поле живучи казаком".

Бежавшие от крепостной зависимости, непосильных налогов физически сильные и храбрые воины, владеющие различными видами оружия и славянского единоборства (ратоборство) как "казаки, живущие по окраинам русских земель" упоминаются в государственных источниках с 1380 г.

Поселения "вольных" (независимых или полузависимых) казаков временного и, реже, постоянного характера располагались по берегам Днепра (Запорожская Сечь), Дона (Чиганаки), Урала (Яицкий городок) и выполняли функцию базового лагеря, откуда отправлялись "казаковать" – в набеги на торговые караваны, поселения земледельцев и ремесленников, кочевья. Позже казачьи городки стали называть станицами – от старославянского слова "стан" – сторожевая застава на приграничных землях.

Историки и писатели интересовались превращением скопища беглого люда в прочно организованное т.н. служилое казачество, которое просуществовало до начала ХVIII в., а затем преобразовано в ходе реформ Петра I.

Н.В.Гоголь, в частности, называл казачество народом, сложившимся из разных наций, но по вере – православным, а по образу жизни, обычаям, костюмам – совершенно азиатским. Гоголя увлекла возможность исторического сопоставления кочевника-степняка и русского приграничного жителя. Он написал в черновом наброске: "Привольные и обширные степи киргизские, как Украина для Руси, сделались местом стечения беглых удальцов и батыров, искавших свободу и богатство в добычах ... русские казаки, запорожские и донские очень скоро составили отдельную характерную народность, более или менее различную от великорусского населения". Точка зрения Н.В.Гоголя на казачество весьма спорна, но традиционна. К ней еще вернемся, а пока продолжим исторический экскурс.

От "казакования" страдали все – царские воеводы, персидские и индийские купцы, кочевники. И вот уже в 1549 г. к Ивану Грозному прибывает купец от ногайского князя Юсуфа с жалобой на донцов: "Ваши казаки-севрюки, которые на Дону стоят, пришли на них (купцов-ногайцев. – авт.) и куны их взяли". Но при этом всякая попытка наказать грабителей, вернуть помещикам беглых крепостных, заканчивалась гордым казачьим ответом: "С Дона выдачи нет!"

Постепенно шло формирование казачества, вышедшего из своеобычных социальных условий позднесредневековой Руси и располагавшегося на пограничных территориях – стыке Европы и Азии. Следы этого "пограничья" сказывались и на антропологическом типе некоторых казаков. Пример тому – явно монголоидный тип лица и разрез глаз, небольшой рост сибирца Лавра Корнилова – "Спасителя России в 1917 г.", о котором еще будет речь.

Азиатский регион всегда имел в жизни славян гораздо большее значение, чем простое любопытство: "У нас, на Руси, изучение Востока, – отмечал ученый И.П.Минаев, – никогда не имело и не могло иметь отвлеченного характера. Мы слишком близки к Востоку для того, чтобы интересоваться им только отвлечено... Восток для русского ученого не может быть мертвым, исключительно книжным объектом научной пытливости".

Волей исторической судьбы казакам часто приходилось первыми открывать неизведанный мир. И часто не по своему желанию... В летописях сохранилось предание, как один золотоордынский хан подарил своему азиатскому падишаху сразу 30 тыс. русских воинов, набранных на службу в Золотую Орду. Их завели в глубь Малой Азии и на пути, вблизи Багдада, окружив войсками, заставили принять ислам, совершив обрезание, переодеться в восточные одежды и в таком виде предстать перед властителем". Таким же образом славян, в т.ч. казаков, посылали на службу в глубь Средней Азии и даже в Китай. Известно, что в ряде городов Средней Азии гарнизоны состояли из русских пленников и рекрутов, в т.ч. казаков. Остатки таких невольных переселенцев и встретил в 1860 гг. в Северном Афганистане венгерский путешественник А.Вамбери под именем хезаре, хазаре.

Шло время, изменялись социально-экономические условия и политическая обстановка в России и на ее азиатских окраинах. Не только на Востоке, но и на ее азиатских окраинах казаки все чаще вставали под стяги властителей как наемные воины. На Руси, как справедливо отмечалось В.Зубковым: "...казак был, пожалуй, единственной фигурой, которой выпало счастье быть хозяином своего труда", поскольку ему удавалось счастливо совмещать в себе работника земли и ее охранителя.

Казак не отстранялся от проблем российского общества – в ХVII-ХVIII вв. во всех народных выступлениях против господ верховодили казаки – самая социально неспокойная и вместе с тем опытная в военном отношении часть населения. После разгрома восстания Е.Пугачева (1772-74 гг.) монархия решила использовать казачество в своих целях, т.е. огосударствить. Самодержавие пыталось сделать казаков особым, сугубо военным сословием. В результате и крестьянство осталось без "актива" в своей борьбе с властью.

Царская власть на окраинах государства заключала договоры с атаманами, обеспечивая собственную безопасность и охрану границ. В результате случилась парадоксальная ситуация, тонко подмеченная философом Н. Лосским: "Грандиозная территория Российской империи сложилась отчасти потому, что вольнолюбивые русские люди бежали от своего государства. Но когда они заселяли новые земли, государство настигало их".

Для казаков на первых порах система гарантий со стороны все более укрепляющегося самодержавного государства обеспечивала надежный тыл – некий протекторат при сохранении относительной самостоятельности и на-родной демократии (примем условность этого термина для обозначения особенностей казачьего образа жизни, безусловно, не имеющего ничего общего с современным понятием "демократия"). К тому же в ХIХ в. некоторые институты казачьей демократии утрачивались, заменяясь на структуры воинского единоначалия. Казачьими войсками фактически стали командовать назначенные властью наказные атаманы. И не всегда ими могли оказаться казаки по рождению. Так, в 1887 г. военным губернатором Семиречья и одновременно наказным атаманом был назначен немец генерал Фриде, а после него - фон Таубе. Немцем был и другой атаман – М.А.Фольбаум, в 1916 г., ввиду идущей войны с Германией ставший ... Соколово-Соколинским.

Власть заинтересовывала казака освобождением от налогов и крепостной зависимости. К тому же земля – основная казачья привилегия, влияла на закрепления союза с государством. Пожизненно выделяемый казаку по достижению 17 лет земельный пай (не путать с наделом, который доставался по жребию и периодически перераспределялся) расширялся с увеличением числа мужчин в семье. Взамен же власть требовала постоянной воинской готовности и боевой выучки, беззаветной смелости, верности присяге.

Еще больше укрепилось положение казачества в ХIХ в., когда оно стало частью аппарата управления государством и активной стратегической силой армии. Вот, например, что писал М.И.Кутузов атаману М.И.Платову: "Почтение мое войску Донскому и благодарность к подвигам их в течении компании 1812 года, которые были главенствующей причиной к истреблению неприятеля (...) сие чувствование завещаю я и потомству моему". Любопытно, что в походе на Париж участвовали Тептярьский и Башкирский казачьи полки из татар, калмыков, башкир, казахов, а Оренбургским казачьим полком командовал казах Яков (Жакуп) Беляков.

Участвовали казаки и в других военных сражениях, отстаивая политические интересы России. Но в том и состоит историческая трагедия казачества, что его стали использовать не только против внешних, но и внутренних врагов власти, для колонизации новых территорий. Эта политика во многом формировала своеобразный нравственный и социальный облик казака, что и дает право выделить казачество, в т.ч. и в Кыргызстане, из числа крестьянского населения. При этом рождался миф, что казачество – одно из особых сословий и достояний Российской империи. В действительности же казачество не являлось отдельным сословием – в нем были также войсковые дворяне, духовенство, торговые и приписные казаки. Не было оно ни частью русского народа, ни субэтнической группой, ни конфессиональной группой. К примеру, в составе расквартированных в Кыргызстане уральских и оренбургских казачьих соединений были татары, башкиры, казахи, калмыки из мусульман, буддистов и крещенных в христианство. Это не удивительно, если знать, что в области Уральского и Оренбургского казачьих войск были татарские станицы, а представителей живших там этнографических групп – нагайбаков, тептярей, кряшенов, всегда было легко выделить в казачьем строю по антропологическим признакам.

Историк сибирского войска Г.Е.Катанаев писал: "Сибирское «служилое» казачество комплектовалось ... не только нарядом потребных людей, но прямо ссылкой в Сибирь, как преступников, так и всякого рода пленных «черкас» (малоросов и запорожцев), «литвы» (поляков) и «немцев» ... «францужан» включительно". За отдельные заслуги могли принять в казаки евреев, как это произошло с Пейросом и Гурфейном, которых приняли в уральцы: первого – инженера за военные изобретения; второго – за храбрость.

Еще будет возможность рассказать, каким образом причастны уральские и сибирские казаки к формированию Семиреченского войска, но здесь подчеркнем – каждый из представителей различных народов и социальных групп сохранял те особенности материальной и духовной культуры, языка, психологии, самосознания, что ныне определяется понятием "менталитет". Казакам из числа мусульман, католиков, протестантов, буддистов, язычников не надо было отказываться от своей веры. Тем более, что немалая часть казачества состояла из староверов, а среди донцов в конце ХVIII в. были случаи принятия иудаизма.

Более того, основатель российского движения христиан евангельской веры Н.И.Черкасов (И.Е.Воронаев), принял крещение, служа в Ташкенте в Оренбургской казачьей сотне, а поскольку это учение считало недопустимым воинскую службу, то Черкасов дезертировал и попал под суд.

Безусловно, костяк казачества составляли русские и украинцы. Поэтому необходимо различать собственно русское и российское казачество. А при всем многообразии этноконфессиональных различий отметим: казакам была присуща некая социокультурная программа, направленная на самоотделение, изоляционизм (даже на уровне сохранения мифа об особом предназначении казачества). Не утихают споры о казачестве и в настоящее время.

И все же ни данные этимологии, ни исторические изыскания не могут до конца прояснить сути казачества как самобытного явления. Указ Президента РФ от 15 июня 1992 г. "О мерах по реализации Закона «О реабилитации репрессированных народов» в отношении казачества" признал его исторически сложившейся культурно-этнической общностью людей.

Казачество Кыргызстана, вышедшее из этой общности, является также составным элемент сообщества народов Кыргызстана, но объединившихся в особую социальную группу на основе общей исторической памяти и самосознания.

14 июля, 2006

Казаки в посольских и торгово-экономических контактах

В начале ХIХ в. взоры политиков Российской империи переместились с Запада на Восток, что, в принципе, в первую очередь отвечало интересам отечественного капитала. В этом отношении Россия ничем не отличалась от других колониальных стран – Англии, Франции или Германии.

Первые сведения о кыргызах и Кыргызстане аккумулировались на казачьих сторожевых заставах – в опросных листах послов, купцов, военнопленных и, конечно, сопровождавших караваны конвойных казаков. Примером являются материалы, собранные в 1749 г. казачьим чиновником и исследователем П.И.Рычковым для своего бывшего начальника по Оренбургской экспедиции историка В.Н.Татищева "Краткое известие о татарах и о нынешнем состоянии тех народов, которые в Европе под именем татар разумеются..." Это сочинение стояло у истоков научного кыргызоведения, поскольку содержало систематизированные сведения о народе. Важнее для нас другой аспект – автор констатировал, что знакомство с тюркским миром казаки начали много раньше ученых.

В деле исследования, а затем и присоединения новых земель, именно казачеству отводилась заметная роль в силу его мобильности, выносливости, знания языка, традиций и обычаев тюркских народов, с которыми казаки издавна соседствовали. Логично поэтому, что на долю казаков, особенно Сибирского, а уж затем Уральского и Оренбургского войск, выпала миссия сопровождения в глубь Азии купеческих караванов, посольств, а позднее и военно-научных экспедиций.

Возможно, что первым из казаков, вступивших на землю Кыргызстана, был томич Емельян Вершинин, совершивший "со товарищи" в 1639-42 гг. путешествие по Азии. Полагают, что их маршрут из Самарканда к Великой Китайской стене пролегал через Чуйскую долину и Прииссыккулье. Среди сопровождавших (через Прииссыккулье в Джунгарию) посла Петра I – капитана И.Унковского в 1722 г. был и казак – Степан Григорьев. Отметим, что в то время казачьи вольности были урезаны, а сами казачьи области переданы в 1721 г. из Министерства иностранных дел в военное ведомство.

Неизвестно, были ли казаки здесь в последующие годы ХVIII в., но в 1797 г. атаман Телятников (по возвращении из Ташкента) сообщал о кочующих кыргызах.

Из всех казачьих войск больше всех причастны к "открытию" Кыргызстана сибирцы. Они сопровождали торговые караваны по Западной Сибири в Северо-западный Китай. Они же в первой четверти ХIХ в. обеспечивали безопасность кыргызских депутатов из Прииссыккулья (изъявивших желание принять подданство России) к западносибирским властям. Казаки также сопровождали послов Кокандского хана в Западную Сибирь и обратно через кочевья казахов и кыргызов.

Сибирское войско, на долю которого выпала значительная часть российско-азиатских контактов, само не было продуктом вольной крестьянской колонизации, а "образовалось всецело почином самого русского правительства, заселившего новую обширную страну воинскими людьми принудительно". У сибирцев имелся богатый опыт взаимоуважительного отношения к казахам, населявшим соседствующие с Омском (центром казачьего войска) Барабинские степи. Хотя не обходилось без своеволия, грабежей, вандализма, за что командиры наказывали виновных по всей строгости казачьих установлений – мир с кочевниками стоил того!

Многие казаки-сибирцы знали языки, обычаи, традиции тюркских народов. В Омском кадетском корпусе воспитывались не только славяне, но и татары, казахи. Вместе там, например, учились известные впоследствии ученые – Г.Н.Потанин и Ч.Ч.Валиханов, внесшие значительный вклад в исследование Кыргызстана. Изучению тюркских языков в кадетском корпусе и в созданной в Омске еще в 1789 г. Азиатской школе (где готовились переводчики-толмачи) придавалось исключительно важное значение. Сибиряки-офицеры выполняли не только роль командиров, топографов, переводчиков, но и сами выступали авторами интересных и содержательных записок о регионе. Очевидцами неоднократно отмечалось – сибирский казачий офицер в сравнении с донцами и оренбуржцами в несколько раз образованнее. Не случайно в табели о производстве рядовых казаков-сибирцев в офицерское звание указывалось: "российской грамоте писать и читать умеют, по-киргизски говорят".

Полузабытые тропы Великого Шелкового пути в начале ХIХ в. вновь привлекли купцов. Опираясь на поддержку властей Западной Сибири, татарин Абдулгазы Омаров (Гумаров) в 1811 г. снарядил торговый караван с товарами на сумму 110 тыс. рублей. Его уполномочили в сопровождении казаков разведать торговый путь в Кульджу, Кашгар, Бухару, Коканд, Тибет.

К сожалению, дальнейшая судьба этого каравана по источникам не прослеживается в отличие от каравана, отправившегося через год по этому пути при поддержке казачьего конвоя. Тогда пять татарских купцов, которых начальник Сибирской пограничной линии Г.И.Глазенап – организатор "нового торгового пути" заверил в вознаграждении в случае неудачи, под защитой казаков сотника Старкова двинулись в путь. Достигнув кочевий кыргызского рода бугу, купцы и казаки были доброжелательно встречены биями Шералы и Шапаком. Сопровождающие конвой казаки расстались здесь с караваном, и зря – купцов ограбили... Из прошений о возмещении убытков стало известно, что привлекло внимание кыргызских биев, отбиравших для себя "подарки": текстиль, посуда, зеркала, топоры и т.п. предметы общей стоимостью в 5692 лисьих шкуры (деньгами они служили исправно – аршин ситца стоил 2 лисицы!)

Тем не менее, ограбленный биями племени саяк караван двинулся дальше – через перевалы в Восточный Туркестан. Велико было изумление китайских таможенников, которые узнали о неизвестном им торговом пути. В себя они "пришли", получив взятку в пять тысяч рублей. В Кашгаре товары успешно продали, а купцы повернули обратно.

Получив от купцов отчет, подсчитав плюсы и минусы, западносибирские власти снаряжают новый караван под командованием того же сотника Старкова при переводчике А.Л.Бубенове из 6 урядников и 40 казаков. Надо заметить, что идущая в России война с Наполеоном затронула и тех сибирцев, что не попали в Действующую армию – все казаки с 17 до 60 лет были призваны на службу. Так что возраст шедших с Бубеновым казаков был разным.

Предприятие закончилось для купцов не только без убытков, но и принесло баснословную прибыль – если в Кашгар было привезено товаров на 321 тыс. рублей, то обратно ревеня, чая, шалей индийских, парчи и "многих редких азиатских произведений" уже на миллион.

На этот раз экспедиция Старкова имела на руках письмо с просьбой об охране караванов, в котором "...в особенности прошены были о сем самые отдаленные киргизсцы, называемые дикими или каменными". Просьба к кыргызам подкреплялась и тем обстоятельством, что, достигнув 31 октября Иссык-Куля, Старков и Бубенов заручились личной поддержкой местных биев. Оставив в кочевьях Шапака и Шералы большую часть отряда, Бубенов, Старков, два урядника, десять казаков и сын Шералы Аджибек обогнули озеро и на Джеты-Огузе разбили бивуак. Там они очаровались открывшимся видом: "лесу талого и сенокосных мест довольно, а также хлебопахотных мест".

Известный казаковед Г.Е.Катанаев так оценил вклад экспедиции Старкова: "Это были первые из русских людей, переваливших снежный хребет Тянь-Шаня в самых высоких их перевалах восточнее озера Иссык-Куль вдоль его берега ... самый южный перевал хр.Кок-Шаал, через кой перешли смельчаки, едва дыша в холодных мертвенно-пустынных громадах скал был, по-видимому Бедель. Круто спустившись отсюда к пикету Уй-Тал, караван остановился для таможенного осмотра, а Старков с частью казаков, чтобы закончить возложенное на него поручение, проследовал еще дальше на Турфан и вдоль берега р.Ак-Су до самого города того же названия".

По возвращении в базовый лагерь – в кыргызские кочевья, отряд вновь разделился: Старков с двумя урядниками и 20 казаками остался ждать возвращения купеческого каравана, а Бубенов с остальными казаками и кыргызскими депутатами Качыбеком и Джакыпом отправились в Семипалатинск (куда прибыли 5 апреля 1814 г.) и Тобольск – центр Сибирского генерал-губернаторства – просить "о покровительстве". Вскоре на российскую землю вернулась и остальная команда Старкова с купцами.

Именно благодаря этой экспедиции установились прочные посольские отношения между северо-восточными кыргызскими родами и Россией. Недаром за описание пути и отличное выполнение поручений Бубенову был пожалован очередной чин и вознаграждение. Чем отмечены заслуги рядовых казаков – неизвестно. Скорее всего, ничем – это была их служба, растянутая на 25 лет!

При общей скудности исторических сведений о тогдашнем положении в Кыргызстане привлекают внимание не раз издававшиеся записки переводчика Отдельного Сибирского корпуса, выпускника Азиатской школы казака Ф.М.Назарова о его путешествии из Петропавловска в Кокандское ханство в 1813-14 гг. Представляются важными его сведения о соседстве кыргызов (в тексте они именуются "черными", "закаменными киргизами" в отличие от казахов - "киргизов") с Кокандом. Ош фигурирует там как крупный центр транзитной торговли и религиозный центр.

С 1814 г. по уже налаженному пути отправляются новые караваны. В сопровождении казаков до кыргызских кочевий едет по "высочайшему повелению" из Петербурга в Тибет надворный советник М.Рафаилов. Спустя год грузинский дворянин Р.Данибегашвили (Данибегов) также с казачьей охраной следует через кыргызские кочевья. Затем он еще раз прошел по этому пути в Индию в сопровождении особого охранного отряда из казаков.

В 1820 г. хорунжий Мокин во главе казачьего отряда провел из Семипалатинска до верховьев Нарына и перевала Бедель уже упомянутого М.Рафаилова. Спустя год казачий отряд под командованием Н.Лещева сопровождал купеческий караван Ф.Сейфуллина.

В источниках не встречалось фактов неприязненных отношений кочевников и казаков. Ровность отношений поддерживалась строгими инструкциями. Казаки – люди воинского долга и дисциплины понимали (а командиры убеждали), что от их поведения зависит судьба интересов России в этом крае, а за нарушение крепко накажут.

В 1825 г. в гостях у "дикокаменных киргизов" побывал отряд хорунжего Тимофея Нюхалова, сопровождавший в обратный путь послов из племени бугу, обращавшихся к западносибирским властям с просьбой о принятии в российское подданство. Известно, как торжественно были встречены казаки, т.к. в письме объявлялось, что Россия принимает кыргызские племена под свое покровительство, предлагает примириться в своих распрях, и просит, чтобы они препровождали купеческие караваны, охраняя их от грабежей и набегов. И это упоминание было не случайным, т.к. уже по прибытии казаки предотвратили кровопролитие сарыбагышей и бугинцев.

В составе отряда из 50 человек при трех сотенных атаманах оказался лекарь Ф.К.Зибберштейн, который в записках (опубликованных в 1936 г. в "Историческом архиве") рассказал о событиях апреля 1825 г.: "В сопровождении многих почетных биев и киргиз, мы отправились в аулы бия Улжабая, где положено было сделать народное собрание для исполнения известного поручения... В собрании том с достоинством и важностью отданы были письма и объявлены самые обстоятельства, для которых отряд был к ним послан".

В кыргызских кочевьях казаков радушно встретили, угощали, устраивали народные увеселения. Подчеркнем, что перед поездкой, зная особенности восточного гостеприимства, генерал-губернатор Западной Сибири П.М.Капцевич дал казакам наказ "назначить призы, состоящие из приличных подарков".

Особенно дружеское уважение было высказано кыргызским родом джельден под началом бия Епалака (Джапалака) в устье реки Джуука: "Отряд был принят с хорошим уважением и дружбою". Но в том и состоит парадокс истории, что спустя почти 100 лет бежавшие туда из-под Верного (от советской власти) казачьи семьи были встречены с противоположными чувствами тем же родом. "Виноваты" в этом оказались события 1916 г.

Приезд казачьего отряда Нюхалова совпал с прибытием посольства от кокандского хана Мадали с требованием признания его власти. Бугинцы ответили отказом, заявив, что отныне они с Россией.

За успешную экспедицию по принятию в подданство иссык-кульских кыргызов Т.Нюхалов был удостоен ордена Анны III степени. Но общая ситуация в мире не благоприятствовала дальнейшим шагам в этом направлении. Тем не менее, переводчику А.Л.Бубенову поручили доставить в кыргызские кочевья письма российских властей о покровительстве и награды биям. Поручалось Бубенову, сотенному атаману Сальникову, уряднику Романовскому, казаку Харламову, купеческому приказчику Файзуллину и "секретная миссия" – выяснить обстановку в Восточном Туркестане. Поэтому от разведывательной экспедиции отстранили и наблюдательного Ф.К.Зибберштейна, мотивируя "незнания им ни одного из восточных языков".

30 марта 1827 г., спустя 14 лет, А.Л.Бубенов вновь ступил на землю Кыргызстана. Проведя три с половиной месяца среди кочевников, казаки собрали достаточно полные сведения о происходивших в крае событиях.

Историки раскрыли немало любопытных сведений об участии казаков в научном освоении края. Так, сведения о кыргызах времени их подчинения Кокандскому ханству содержатся в "Записках..." хорунжего Н.Потанина, сопровождавшего в 1829 г. кокандских посланников из Омска в столицу ханства.

Большое значение в деле продвижения российских интересов вглубь Средней Азии имела Оренбургская крепость как форпост российской государственности и центр Оренбургского казачьего войска. Именно в Оренбурге долгое время занимался сбором сведений историко-географического и экономического характера о жизни среднеазиатских народов Г.Ф.Генс – первый директор Неплюевского кадетского корпуса при Оренбургском казачьем войске, председатель Оренбургской пограничной комиссии Азиатского департамента Министерства иностранных дел. Содержание многих личных и служебных записок Генса показывают, что он имел довольно ясное представление о кыргызах.

Собирали материал о народах Средней Азии и казачьи чиновники Осмоловский и Казанцев, хотя они много беднее по своему содержанию и значению материалов Г.Ф.Генса.

Подобно тому, как данные собирались в центре Оренбургского казачьего войска, так и в Омске они накапливались при штабе Отдельного Сибирского корпуса. Так, в 1841 г. там были составлены две примечательные записки с краткими расспросными сведениями о Северном Кыргызстане и его обитателях. В одной из них – "Взгляд на северную часть Кокандского ханства с присовокуплением сведений о сношении России с его владетелем и правителем Ташкинии" отмечалось, что кыргызы обитают в богатых еловым лесом горах Ала-Тоо, пограничных с Ташкентским вилайетом. Там же приводятся сведения о меновой торговле и тяжелом налоговом гнете.

Важные материалы собирались также на таможенных и пограничных постах, стоящих на границах российских владений, основная часть которых состояла из казаков. Перед поездкой географа и дипломата Е.П.Ковалевского в 1851 г. ему были "представлены дорожная карта, составленная Нифатьевым, и столь возможно более полные сведения о путях, ведущих в кочевья Дикокаменной орды и через них в Кашгарию и Кокандское ханство, собранные знатоками – подполковником Карбышевым, старшиной Абакумовым и майором Перемышльским".

Интересно, что самое раннее письменное упоминание о современной столице Кыргызстана тоже принадлежит казакам – есаул Абакумов в 1847 г. в докладе начальству упомянул "ташкентский курган (крепость) Бишкек".

Заслуживают внимания показания российским властям, снятые с сибирцев Максимова, Милюшина, Батарышкина и др., оказавшихся в кокандском плену. Так, Максимов поведал о кочевьях кыргызов в окрестностях Оша и его значении во внешнеторговых связях; о паломничестве мусульман к святыне – горе "Тахти-Сулейман"; о богатом месторождении соли на хребте Таз-Тау и др. Милюшин и Батарышкин поведали о борьбе между правящими верхами преимущественно оседлого населения и кочевниками - кыргызами, чему сами оказались свидетелями.

"Путешествия поневоле" казаков были все-таки исключением из правил: взаимовыручка, боевой опыт редко вырывали казаков из сплоченного строя. Поэтому казаков-пленников было мало в кыргызских кочевьях.

Подобные кратковременные контакты определяли первый уровень межкоммуникационных связей, нередко приводящих впоследствии к диалогу народов и культур.

Более значимыми оказались события второй половины ХIХ в. В присоединении Кыргызстана к России казачеству выпала активная роль. Отзываясь на просьбы предводителей северо-кыргызских племен о российском покровительстве, на Иссык-Куль был направлен отряд хорунжего Лутшева. В сентябре 1855 г. он достиг озера и с помощью кыргызов срыл поставленное на берегу кокандское земляное укрепление, из которого вояки сбежали еще до приближения казаков. Лутшев подтвердил достоверность сведений Зибберштейна о бугинцах, их хозяйственных занятиях и природе Восточного Прииссыккулья. Здесь надо отметить, что появлению казачьего отряда предшествовало письмо кыргызского манапа Боромбая, обеспокоенного участившимися набегами не только кокандцев, но и казахских феодалов, а также сторонников другого манапа – Ормона. Боромбай писал российским властям: "Мы покорнейше просим поставить курган (т.е. укрепленный пост. – авт.) на наше озеро, на солнечную сторону гор, без чего нельзя. В третьем году, в первой нашей просьбе, мы писали об этом. Теперь мы, склонив свои шеи, сделались подданными великого государства".

Лутшеву удалось также уладить отношения между соседями – казахами и кыргызами, но Кокандское ханство, заинтересованное в этом стратегическом районе, попыталось вновь разжечь пламя междоусобной войны. Для более надежной защиты бугинцев – подданных Российской империи, было решено поставить крепость. И вновь казакам отводилась в этом вопросе важная роль. Весной 1856 г. на озеро пришла первая российская военно-научная экспедиция, состоявшая из казаков и джигитов нескольких казахских султанов и биев. Ее сопровождали несколько кыргызов-проводников, а в составе экспедиции оказался ротмистр Ч.Ч.Валиханов.

Начальник экспедиции – полковник Михаил Хоментовский, командир бригады Сибирского казачьего войска, увидел колебания манапов, боявшихся реального подданства "белому падишаху". Поэтому он решил ограничиться разведывательно-топографическими работами, оставив для этого поручика Яновского и 40 казаков, которые, кстати, не встретили со стороны кыргызов враждебного отношения.

Сам М.Хоментовский, будучи очень наблюдательным человеком, заметил, что в лексике казаков немало казахских и кыргызских слов, а сами они принимали активное участие в изучении их преданий и языка.

Только научные цели преследовал отправившийся в сентябре того же года небольшой экспедиционный отряд (из 10 конвойных казаков, 2 бессрочноотпускных, т.е. в запасе, казаков, 2 кыргызов, слуги и капитана Обуха) под руководством П.П.Семенова. Им было совершено две экспедиции: сначала к восточной оконечности Иссык-Куля – Тюпскому заливу; а затем на северо-западное побережье. Примечательно, что путешественник и его спутники-казаки выступали не только пытливыми исследователями, но и удачливыми посредниками между враждующими кыргызскими племенами, искренними поборниками дружественных отношений между народами России.

Летом 1857 г. П.П.Семенов, позже удостоенный права носить приставку Тян-Шанский (исчезновению мягкого знака ученый обязан Николаю II, не знавшему Тянь-Шань), вместе с томским художником П.М.Кошаровым ("верным спутником" Семенова), 12 кыргызами-проводниками и полусотней казаков предпринял новое путешествие к истокам реки Нарын – легендарного Яксарта античных авторов. И сегодня непросто повторить тот маршрут, а в ХIХ в., в условиях неспокойной обстановки немыслимо тяжело. Одного заболевшего казака путешественник вынужден был оставить на попечение кыргызов, которые вылечили служивого.

Без помощи кочевников, усердия помощников и отваги казачьего конвоя ученому пришлось бы испытать гораздо больше трудностей. Материалы, собранные П.П.Семеновым с помощью казаков и кыргызов в той экспедиции, существенно обогатили отечественную и мировую науку, а зарисовки П.М.Кошарова необычно их дополнили. Не случайно работы П.М.Кошарова на Всероссийской выставке 1867 г. были отмечены бронзовой медалью.

Говоря о вкладе ученых, состоявших в экспедициях под охраной казаков, невозможно обойтись без упоминания ротмистра Ч.Ч.Валиханова, которого, кстати, казаки не раз выручали в сложных ситуациях. Однажды такой случай произошел, когда Валиханов возвращался из Кашгара. В кочевьях прококандски настроенного манапа Торогельди его задерживали до тех пор, пока не пришел на выручку казачий отряд.

Не менее важно подчеркнуть, что разностороннее образование, полученное Валихановым в Омском кадетском корпусе при Сибирском казачьем войске, позволило внести существенный вклад в изучение истории, фольклора кыргызов, природы горного края, а также в искусство. Достаточно сказать, что отметки "искусством рисования рашкулем и кистью знает" встречаются довольно часто в табелях о выпуске офицеров. Валиханов техникой рисования владел прекрасно – известен его рисунок, изображающий казачий бивуак на Иссык-Куле.

Добавим, что в ходе своего путешествия 1869-70 гг. другой художник – известный баталист В.В.Верещагин зарисовал, а на персональной выставке 1874 г. в Петербурге показал свою работу "Казачье укрепление Нарын".

И в последующие годы казаки сопровождали отечественных ученых, но с экспедиций 1850-60 гг. начался новый этап – уже планомерного казачьего освоения Кыргызстана: в неспокойном мире нужна была хорошо организованная сила – для стабилизации внутреннего положения и для охраны границы. Других людей для поселения в непривычные природно-климатические условия взять было неоткуда...

14 июля, 2006

Казачество и присоединение Кыргызстана к России

Можно долго спорить о том, что произошло с Кыргызстаном в ХIХ в. – было это добровольным вхождением, насильственным завоеванием или взаимовыгодным альянсом. Несомненно, что этот процесс был сложным, неоднозначным, противоречивым. Естественно, что и казачество участвовало в нем, исходя из задач, стоящих в том или ином регионе в соответствии с особенностями эпохи.

Процесс присоединения был сложным уже потому, что желание правителей ряда кыргызских родов покончить с междоусобицей и встать под защиту более могущественного соседа – России иногда сопрягалось с экспансионистскими притязаниями царской администрации, а порой и жестоким (в случае сопротивления) обращением российских военных отрядов с мирными жителями.

Еще только шло постепенное распространение российского влияния, а военный губернатор Западной Сибири Г.Х.Гасфорд уже писал М.Хоментовскому 12 октября 1856 г.: "Нам, прежде всего, нужно упрочить наши казачьи водворения в Заилийском крае и привязать к себе разные колена дикокаменных киргизов, поддерживая в них неудовольствие и враждебный дух против кокандцев".

Отзываясь на просьбы предводителей ряда кыргызских родов 5 февраля 1860 г. начальник Алатавского округа Г.А.Колпаковский отправил из Верного в Прииссыккулье два отряда. Один – в 70 казаков с двумя ракетными станками и двухмесячным запасом продовольствия под командованием сотника Жеребятьева спустя 10 дней достиг озера. Сам Жеребятьев, неоднократно бывавший здесь, и переводчик хорунжий Бородин, знали кыргызский язык и поэтому легко установили контакт с местными жителями.

Инструкции, которые получил от Колпаковского командир второго отряда (и всей экспедиции) М.И.Венюков – известный этнограф и географ, специально оговаривали: "Экспедиция эта не должна иметь враждебного характера ... следует строго не допускать солдат, а в особенности казаков, ни к каким населениям бесплатными поборами и обидам дикокаменных киргизов..." Эта оговорка, думаем, была к месту – Колпаковский знал некоторые "слабости" казаков, склонных иной раз к подобным поступкам.

Появление группы российских войск под командованием Венюкова перевесило чашу весов – многие манапы Прииссыккулья отказались от прококандской ориентации, и военных столкновений с кочевниками не было. В Чуйской долине ситуация была сложнее – там находилось несколько мощных укреплений. Достаточно сказать, что еще в 1856 г. Колпаковский отмечал: "Каждый год наши киргизы более или менее подвергаются нападениям ташкентского отряда, находящегося в Пишпеке и до тех пор, пока Пишпек не будет в наших руках, Большая Орда не будет спокойна".

Поэтому в Чуйскую долину был отправлен большой отряд полковника Генерального штаба И.Э.Циммермана, нежели прежняя экспедиция Венюкова. 26 августа 1860 г., взяв кокандскую крепость Токмак, Циммерман двинул свой отряд на Пишпек. Оцепив крепость казачьими пикетами и разъездами, отряд занял исходные позиции. Артиллерийские обстрелы разрушили крепостную стену и осажденные запросили пощады. Падение стратегически важной крепости изменило отношение сомневающихся манапов, показав слабость Кокандского ханства и мощь вооруженных сил России.

Отметим, что часто вместе с казаками и солдатами на штурм кокандских крепостей Токмак и Пишпек шли аскеры – добровольцы из числа кыргызов и казахов, а среди оборонявшихся были узбеки, кыргызы, казахи, беглые русские солдаты. Были жертвы с той и другой стороны: таковы грубые реалии тех времен и нет никакой необходимости скрывать или акцентировать эти моменты – история уже давно все расставила на свои места. Колонизаторская политика Российской империи не может быть приравнена к роли рядовых участников тех событий, в т.ч. и казаков.

Между тем отряд Циммермана ушел дальше, а кокандцы вновь отстроили пишпекскую крепость. Это подвигло Г.А.Колпаковского самого взяться за дело – в апреле-мае 1862 г. с двумя казачьими сотнями он прошел с рекогносцировкой всю Чуйскую долину, определяя места будущих российских укреплений. К тому времени поднявшие против Кокандского ханства восстание кыргызы племени солто во главе с манапом Байтиком попытались взять штурмом крепость Пишпек, но безуспешно. Тогда восставшие обратились за помощью в Верный, откуда прибыл 1,5-тыс. отряд Колпаковского (пехота, казаки и артиллерия). Отряд и завершил вместе с повстанцами начатое двумя годами раньше дело – крепость была взята 24 октября 1862 г. Об этом событии в донесении командира Сибирского корпуса на имя министра иностранных дел сказано так: "Манап Байтик во время осады охотно доставлял для наших войск порционный скот, юрты и лошадей для разъездов, а по взятии крепости много содействовал в разрушении ее, высылая для этого ежедневно по 500 киргизов". После взятия Пишпека Байтик-батыр участвовал во главе 200 джигитов во взятии кокандских крепостей Мерке, Аулие-Ата, Чимкент. Позже Байтик был удостоен звания капитана и награжден Большой золотой медалью на Анненской ленте и ордена Станислава III степени. Самого Колпаковского за отличия в боях удостоили ордена святого Георгия 4-й степени и звания генерал-майора.

Летом 1863 г. капитан Проценко во главе отряда из 90 верховых стрелков и 97 казаков при одном орудии и ракетном станке прошел вглубь Центрального Тянь-Шаня, укрепляя влияние России на кочевавшие там кыргызские племена.

При продвижении отряда М.Черняева в июне 1863 г. оставляется пикет около кокандской крепости Пишпек, а осенью генерал-губернатор Западной Сибири дал следующее указание Г.А.Колпаковскому: "Я утверждаю сделанное Вами распоряжение зимовать на Иссык-Куле одной роте пехоты, 50 казакам и взводу горной артиллерии и постройки для них средствами отряда временного укрепления и помещения". Так было заложено первое постоянное укрепление – Ак-Суйское.

Вообще нередко история ряда городов и селений на севере Кыргызстана начинается с подобных "казачьих" страниц. Например, село Беловодское началось с казачьего пикета на пересечении Ташкентского тракта с рекою Ключевою из 12 человек, зимовавших здесь в том же 1864 г.

В связи с выяснившимся непрочным положением кокандцев в Семиречье и общей слабостью ханства в Пишпеке предполагалось организовать уже не как передовой, а как один из промежуточных военных постов на пути из Верного в Аулие-Ата. Казачий пикет (что неравнозначно "военному поселению", как ошибочно утверждал Е.Г.Писарской) в Пишпеке обеспечивал связь авангарда с военными тылами. Под защитой казачьего пикета образовался базар, и стали оседать жители будущего города.

Порой казакам ложно приписывается честь создания поселений. Так произошло с В.В.Радловым, который в своем дневнике записал: "...достигли русского селения Теплоключенка ... Это небольшое казацкое поселение..." По всей вероятности Радлова – уроженца Германии, мало знающего семиреченскую действительность, смутили казаки из временного укрепления, составлявшего основную часть его населения. Аналогичная история произошла с Д.Мамырбаевой, писавшей, что в 1874 г. в селе Карабалтинском было 100 дворов крестьян-казаков. Хотя, безусловно, казаки принимали активное участие в появлении этих поселений, как, впрочем, и в основании в 1869 г. города Каракола (в 1889-1921 и 1939-1989 гг. – Пржевальска). Под началом капитана Генерального Штаба А.В.Каульбарса действительно заложили город 6 казаков во главе с урядником Кокориным.

Г.А.Колпаковский в своей деятельности в качестве начальника округа руководствовался многими директивными документами, в том числе касающимися казаков. Так, в положении Сибирского комитета по образованию Алатавского округа, в которую входила часть районов Северного Кыргызстана (1862 г.) определялся порядок административного управления, где, в частности, оговаривалось – как казаки, так и торговые и промышленные люди из русских и азиатцев, иностранные гости и разночинцы находятся в полном ведении начальника округа, который также должен беспокоится об исправном содержании всех казенных зданий и учреждений. Это, безусловно вносило коррективы в планы казачьего освоения края.

Сложно шел процесс присоединения Южного Кыргызстана, хотя еще в феврале 1865 г. один из манапов обратился к начальнику передовой – Новококандской линии, где просил: "О присылке ему сотни казаков для утверждения киргиз за собой". Не гнушался пользоваться защитой казаков и один из последних кокандских ханов Худояр, который 22 июля 1875 г. захватив казну, со всем семейством, гаремом и придворными под прикрытием остатков своих войск и казачьего взвода бежал из Коканда в Ходжент от гнева восставших узбеков, кыргызов, таджиков, кипчаков.

Значителен вклад казаков в присоединение Памиро-Алая. Очевидец событий 1875-76 гг. рассказывал: "Народ повсеместно ликует, узнав о присоединении к России... По дороге жители кишлаков встречали (российские войска. – авт.) радостно, везде достархан. Командование казачьих подразделений, шедших в авангарде российских войск к намеченным новым границам, было кровно заинтересовано в хороших отношениях с местными жителями.

Не везде присоединение проходило мирно. Вот что писал туркестанский генерал-губернатор К.П. фон Кауфман: "Война в Коканде вывела из строя нашего гораздо более офицеров и нижних чинов, чем Хивинская экспедиция 1873 г. Война в 1875 г. проходила не с ханами и эмирами, а с народными страстями".

Как бы то ни было, уже весной 1876 г. более 600 кибиток кыргызов обосновались вблизи крепостного укрепления Гульча, в котором всегда стояли казаки. Казаки же обучили окрестных кочевников сенокошению. Это не было альтруизмом – у кыргызов стали закупать провиант, сено, арендовали лошадей. Кыргызов нанимали для выполнения каких-либо работ. Т.е. соседство казаков и кыргызов определяло и характер их взаимовыгодного сотрудничества. Более того, в кризисных ситуациях кыргызы получали существенную помощь от казаков. Известно, например, что во время голода 1899-1900 гг. "нижние чины добровольно отказывались от пайков в пользу киргизов, и многие семьи последних ежедневно кормились и обогревались на постах отрядов". Поэтому в течение почти 50 лет кыргызы и не думали уходить из-под прикрытия казаков, находя это для себя выгодным и безопасным.

В 1885 г. на правом берегу реки Кызыл-Суу возводится и пограничное укрепление Эркечтам, в котором, сменяясь, всегда находился взвод казаков. Сохранилось описание и фотографии укрепления – в плане это обширный прямоугольник, обнесенный высокой стеной с бойницами и редутом в виде широкой башни, где располагались и казармы для казаков. Эркечтам запирал ущелье, прикрывая расположенный ниже таможенный пост № 399, который успешно боролся с контрабандой. Любопытно, что расположенное в районе с исключительно коренным населением, это укрепление с 1886 г. стало постоянным местопребыванием волостного правителя.

Казаки находились не только в стационарных укреплениях. На одной из старинных фотографий, запечатлевших походный лагерь на Алае, ясно различаются ряды уральских казаков – у них приметные высокие черные папахи и окладистые бороды – напоминание о старообрядческом происхождении.

Кроме уральцев (6 сотен), оренбуржцев (8 сотен и батарея) и сибирцев принимали участие в присоединении Южного Кыргызстана, становлении новых государственных границ уже и свои – семиреченские казаки. Вместе с казаками кыргызские добровольцы под командованием манапа Шабдана Джантаева участвовали в присоединении Южного Кыргызстана, одинаково заинтересованные в стабильности положения в крае.

Надо отдать должное: и спустя годы казаки сохраняли память о былых походах – на похоронах войскового старшины милиции Шабдана в 1912 г. был выстроен почетный караул из полусотни сибирцев, а от уральцев выделены средства. Уездный начальник, казачий войсковой старшина П.Н.Затинщиков нес гроб манапа.

14 июля, 2006

Семиреки

Базой для создания Семиреченского войска стали два полка (9 и 10) Сибирского казачьего войска, переселенные на вновь присоединенные к России территории. Но первая станица в Семиречье (на севере) – Сергиопольская была основана сибиряками еще в 1847 г.

Прежде, чем перейдем к освещению вопроса о создании Семиреченского войска, необходимо понять – почему только здесь (в отличие от других территорий Средней Азии) было создано войско? Если мысленно выстроить на карте Российской империи всю цепь казачьих земель, то за исключением Донского (внутри страны) и Семиреченского они располагались либо на естественных рубежах исторических "русских" территорий страны, либо на границе кочевого мира. Семиреченское войско стало искусственным барьером между китайскими землями и кочевниками Средней Азии, в неспокойном мире которой царской власти нужна была постоянная опора для стабилизации положения и охраны внешних границ. Крестьян для переселения в столь далекий край было трудно организовать – нет железных дорог. А без них пустыни продолжали неизменно собирать свой "урожай" – человеческие жизни.

Выход виделся в казачьей колонизации, основой которой должны были стать сибирцы, уже бывавшие в этих краях, знающие язык и традиции коренного населения. Военный министр России Милютин предложил селить в Зачуйском крае исключительно казаков Сибирского войска, и, в крайнем случае – Оренбургского "но только не по жребию или назначению, а охотников..." Этот план не вызвал энтузиазма у сибирцев, которых все-таки направляли в Семиречье по жребию и назначению.

Но протестовать они не могли. Не могли и игнорировать установления казачьей службы, где: первые три года казак находился в "приготовительном разряде" (2 – в станице, а 1 – в лагерях); последующие 12 лет – в строевом разряде (первые 4 года несли действительную службу в районах, предписанных военным ведомством; следующие 4 года состояли в частях 2-й очереди, а затем – в войсках 3-й очереди в станицах). Находясь в частях 2-й очереди, они ежегодно отправлялись в лагеря, а в частях 3-й очереди проходили один лагерный сбор.

По Положению 1835 г. на казачьей территории запрещали селиться людям иного происхождения, но из-за недостатка кадров в новое войско зачисляли также крестьян, бессрочноотпускных солдат, мещан, а также китайских эмигрантов (солонья, манчжуров и калмыков). Планы заселения "илийскими" казаками предусматривали и территорию Кыргызстана – в 1860 гг. предполагалось поселить в Пишпеке 50 семейств, в Токмаке – 25, а линию казачьих поселений продлить до Иссык-Куля и Нарынского края.

Интересно, что предусматривалось выделение земель под казачьи выселки (хутора) или пикеты в Джумгале (на 50 дворов), в Кочкоре (50 дворов), в Куртке (100 дворов) и для оренбургских казаков.

Поневоле стали осваивать с 1875 г. полупустыню и берега Аму-Дарьи 2,5 тыс. уральских казаков-старобрядцев. Это были те, кто отказался подчиниться новому положению о всеобщей воинской повинности, был перечислен в мещане (но не лишен права вернуться в казачье сословие) и с семьей выслан в Туркестан. Казаков, отказавшихся подписать воинскую присягу (старообрядческая традиция не допускала письменной клятвы) стали называть "уходцами", хотя они не уходили, а шли под конвоем. В 1881 г. 500 из "уходцев" были прощены и возвращены в казачье сословие, иногда повторно отправляясь в Туркестан уже в качестве служивого или перечисленного в семиреченцы.

Противником дальнейшего расширения казачьей колонизации в Семиречье оказался... генерал-губернатор Туркестана К.П. фон Кауфман, писавший: "Казакам отведены лучшие ... земли, без всякого внимания к правам и нуждам киргиз". Его сторонником был, как ни странно, Г.А.Колпаковский – первый наказной атаман Семиреченского войска. Колпаковский со знанием дела говорил о казачестве как о силе, не способной противостоять серьезному врагу, а кочевники же не нападали на линейные казачьи поселения.

Точка зрения двух генералов совпала с общим изменением характера, стратегии и тактики военных действий в мире. Казаки потеряли первоначальное значение и в Средней Азии как боевой авангард. Это не значит, что казачество "приказало долго жить". 13 июля 1867 г. военный министр Милютин подписал "Основные начала положения о Семиреченском казачьем войске", что фактически можно считать точкой отсчета его истории, как и истории наказных атаманов войска.

Первой крупной акцией, которую предприняло новое войско (вместе с сибирцами) под командованием Колпаковского, стал Кульджинский поход 1871 г. Кульджа была вторым по величине городом Илийской провинции, располагаясь на выгодных торговых путях во внутренние районы Китая. В 1871-81 гг. этот край находился под протекторатом России, а позже здесь обосновалось русское консульство, действовала школа военных переводчиков, отделение Русско-китайского банка. В самом городе было много русских магазинов, мельниц и даже небольшая больница. Впоследствии Кульджа сыграет важную роль в судьбе семиреков.

Сам Герасим Алексеевич Колпаковский был личностью, безусловно, неординарной. Потомственный дворянин с 16 лет служил в армии, пройдя путь от рядового вольноопределяющегося до генерала. С 1867 г. Г.А. Колпаковский в течение 15 лет управлял Семиреченской областью и одноименным казачьим войском. С одной стороны, он был активным проводником царской политики в Центральной Азии, а с другой – выступая патриотом России, ратовал за развитие дружественных отношений между местными жителями и переселенцами. Вот что писал очевидец – пишпекский врач и общественный деятель Ф.В.Поярков: "Это был не только военный человек, а администратор и организатор в лучшем значении этого слова, сердцу которого одинаково близки и дороги как экономическое положение обитателей, населяющих Семиреченскую область, так и прочие условиях их быта. Он старался всесторонне понять и изучить как жизнь полудикого кочевника, так и пришлого населения, чтобы одинаково быть полезным и всегда быть готовым прийти на помощь, как тому, так и другому". Известно, что Колпаковский подарил колодки с пчелами жителям села Покровки, после чего там развилось промышленное пчеловодство.

Конечно, Колпаковский – сын своего времени, условностей и порядков общества, к которому принадлежал. Но нельзя в оценке исторических личностей исходить только из их социального положения и происхождения. Тем более что Колпаковский был не только администратором, но и исследователем. Его сообщение "О древних постройках, найденных в озере Иссык-Куль" опубликовали в Петербурге в 1870 г., родив у властей мечту о приобретении в Европе водолазного костюма для их изучения.

Немало способствовал Г.Колпаковский ученым, а те в знак благодарности назвали его именем ледник хребта Кыргызского Ала-Тоо и один из видов тюльпанов. После смерти члена Военного совета империи Г.А.Колпаковского пишпекцы решили поставить ему памятник и даже пригласили в 1896 г. для этого архитектора Поля Базиля Гурдэ. Как свидетельствуют архивные документы, памятник этот общество желало бы иметь следующий: "чугунный бюст Его Высокопревосходительства в натуральную величину, поставленный на гранитный пьедестал, на котором должна быть металлическая доска с надписью "Генерал от инфантерии Герасим Алексеевич Колпаковский, покоритель кокандской крепости Пишпек и основатель города Пишпека".

У Г.А.Колпаковского были не только друзья, но и влиятельные враги. Поэтому, рассматривая просьбу, приемник Колпаковского – новый военный губернатор Семиречья В. фон Таубе указал, что Пишпек имеет более важную из общественных нужд, чем памятник Колпаковскому – расширение существующей церкви. Позже все-таки было принято решение о присвоении имени Колпаковского Первому Семиреченскому полку (находящемуся на постоянной, действительной службе), с которым он участвовал: в 1871 г. в Кульджинском походе, в 1873 г. – в Хивинском; в 1875-76 гг. – в завоевании Ферганской долины.

Отметим, что за исключением военного времени и периода массовых беспорядков Второй и Третий Семиреченские полки находились на льготе, т.е. в запасе. Кроме того, с 1906 г. станичники призывались в Гвардейский Семиреченский взвод, который входил в 3-ю (сводную) сотню Лейб-гвардии сводного Казачьего полка, охранявшего в Санкт-Петербурге императора Николая II. Служили семиреки вместе сибирцами в Кульдже, Чугучаке и в Кашгаре – в охранных сотнях при российских консулах.

Необходимо отметить, что рост семиреченского казачества шел медленно – через 20 лет после создания войска, указывал историк С.Бегалиев: "…в самых населенных казаками Копальском и Верненском уездах насчитывалось соответственно 520 и 876 дворов, разбросанных в станицах, выселках и пикетах". Но С.Бегалиев ошибался, когда утверждал, что "В Пишпекском же и Иссык-Кульском уездах, включенных в Семиреченскую область, не только не было казачьих поселений, но и не планировалось".

Сменившие Кауфмана и Колпаковского администраторы не только вынашивали планы увеличения численности семиреков за счет переселения сюда казаков из привычных к горам Кубанского, Терского и малоземельного Донского войск, но и мечтали создать особые полки из казахов, кыргызов, дунган, уйгур под командованием казаков. А чтобы защитить свое "Памирское золотопромышленное товарищество" предприниматель А.В.Козелл-Поклевский даже предлагал в 1912 г. туркестанскому генерал-губернатору А.Самсонову создать особое Алайское казачье войско, хотя тамошние условия не очень подходили для этого.

На территории Кыргызстана казачьи поселения появились, но только в начале ХХ в. Несколько особняком стоит история выселка Охотничьего (Нарын-кола) на реке Текес, который одно время числился в Иссык-Кульском уезде, но затем был отнесен к Джаркентскому уезду (современная территория Казахстана). Жители этого выселка находились на передовых рубежах России – до китайской границы 3 км. Не только воинскими качествами выделялись казаки из Охотничьего: сотник А.Ф.Берников активно интересовался древностями края, собирал их; казак Шайкин построил дорогу, существенно сокращавшую трудный путь по горам.

Со второй волной переселения в Кыргызстане увеличилось количество населенных пунктов (к 1914 г. до 200), в т.ч. станиц. И почти в каждой из них, построенных вдоль дорог или на берегах водоемов, оформлялся духовный центр – с православной церковью или молитвенным домом и, как правило, с небольшим садом из фруктовых деревьев.

В семиреченских станицах на 1 января 1914 г. насчитывалось 54340 чел. обоего пола. Это немного на фоне остальных казачьих областей, где в общей сложности проживало 4,5 млн. чел. Но нужно исходить из того, что европейское население Кыргызстана составляло всего лишь 1/10 от численности коренного – 700 тыс. чел. Поэтому 2,5-3 тыс. казаков и членов их семей в нескольких поселениях Кыргызстана вполне заслуживают отдельного анализа. Тем более что их положение сильно разнилось от экономического статуса прочих переселенцев и естественно, от положения кыргызов, казахов... Казаки имели одно немаловажное преимущество – большой земельный надел (до 50 десятин). Если же учесть, что казачество Семиречья в силу постоянной занятости по службе (служили с 18 до 36 лет) засевали всего лишь 18,9% площадей, а буквально накануне войны 1914 г. получили новые земельные наделы, то можно представить – с каким вожделением смотрели на эти наделы поздние переселенцы (т.н. самовольцы), бедствовавшие без земли и крыши над головой (некоторые жили в юртах).

Некоторые казаки были не очень усердными земледельцами: "Казаки либо по неумению, либо по нехотению, не использовали новые усовершенствованные орудия труда, а везли с собою во вновь освоенные земли тяжелую сибирскую соху, которой пользовались в течение нескольких десятилетий". "Семиреченские областные ведомости" с горечью сообщали, что: "Обработка земли велась ими без учета агрокультуры: не использовались травосеяние, севооборот, минеральные удобрения вообще не применялись. Навоз, естественное удобрение, либо попусту сжигался, либо бесхозно разбрасывался по территории станиц".

В 1907 г. на берегу Тюпского залива в 28 км. от уездного Пржевальска была создана первая станица – Никольская (Николаевская, ныне Николаевка). Первым делом, хотя насчитывалось в станице всего 20 дворов, казаки поставили вполне приличную деревянную церковь, на которую, как принято, был выделен земельный участок.

Станичники жили основательно – благодатная земля почти не требовала полива, мягкий климат, обилие речной и озерной рыбы, пасеки, тучные пастбища. Правда, землицы было по казачьим представлениям все-таки маловато – в 1911 г. даже начались волнения среди мобилизованных казаков, которые были встревожены намерением властей – взыскать все долги из мобилизационного пособия и пособия по случаю недавнего землетрясения, а средств от дохода с хозяйства хватило не всем станичникам. Здесь надо уточнить, что по данным Первого (строевого) Семиреченского полка на 1 сентября 1910 г. 19% казаков не имели лошадей для службы. Это заставляло казачью администрацию организовать выдачу пособий неимущим для приобретения коня и обмундирования. Если учесть, что каждый мужчина старше 17 лет должен был иметь верховую не упряжную лошадь (но такими были фактически только 80% выставляемых призывниками), то становится понятно – у малоимущих все пособие уходило на приобретение коня. И, конечно, попытка местной администрации решить проблему долгов, урезая и без того недостаточную для призывника сумму, вызывала возмущение. Явиться на службу станичнику без коня – опозорить всю семью (где уже в 4 года посвящали в казаки, когда, собрав родню, отец выстригал сыну волосы, давал в ручонки шашку и сажал на коня!)

Жители Николаевской не отгородились от остальных жителей. Они охотно приезжали в уездный центр в храмовый праздник. "В храме Пресвятой Троицы в Пржевальске, – вспоминала старожил М.Н.Любимова, – он выделялся на фоне других: изобилие зелени, выстроенные стройными рядами гимназисты и гимназистки, гарнизонные офицеры (и три «полных» генерала, живших здесь в отставке), чиновники, гости из окрестных сел и ближайшей к городу казачьей станицы Николаевской, гарцующие невдалеке любопытные кочевники придавали необычную торжественность и живописность празднику".

Самой большой (904 чел.) и зажиточной в Кыргызстане была станица Самсоновская (ныне Бурулдай) на правом берегу реки Чу в местности Малая Кемень, основанная в 1910 г. как раз накануне печально знаменитого Кеминского землетрясения. Очевидец основания станицы иеромонах Харитон отмечал, что жители всю зиму кормились только вареными зернами пшеницы. И все-таки за короткий срок Самсоновская успела обустроиться – центр станицы даже выделял казачий плац (площадь), на которой, по традиции, молодые казаки обучались строевой подготовке и джигитовке.

В станице были: начальная школа и правление, почтово-телеграфная станция. Быстро вставшие на ноги станичники, подчас сдававшие свои наделы (до 30 десятин на душу, т.е. 100-150 десятин на семью) в аренду, даже смогли создать Кредитное товарищество, подотчетное Государственному банку России.

Создание Самсоновской проходило болезненно – она возникла на землях кыргызов Сарыбагышской волости, у которых (вместе с двумя переселенческими селами) в 1909 г. отняли 48 тыс. десятин. Это, конечно, вызвало недовольство и протест, затронув земельные и имущественные интересы семьи манапа Шабдана – соратника казаков времен "покорения Ферганы".

Друг Шабдана – казак-учитель В.П.Ровнягин (приписанный к станице Самсоновской, хотя и не жил в ней) был уважаемой личностью. Именно он: создал около Токмака первую приходскую школу (реорганизованную в 1895 г. русско-туземную); инициировал открытие известного в крае курорта "Иссык-Ата" и стал его заведующим; сотрудничал с Русским Географическим обществом; организовал обучение взрослых (бесплатно) грамоте, географии, истории. Подвижническая деятельность В.П.Ровнягина вызывала огромный авторитет у населения и настороженность властей.

Кроме двух станиц в Кыргызстане был еще выселок Занарынский (Куланак), расположенный в глубине Тянь-Шаня – в 400 км от теперешней столицы. Этот выселок тоже создавался с превеликими трудностями, поскольку вызвало возмущение у кыргызов, у которых в 1906-07 гг. в урочищах Джамбулак и Куланак отобрали "зимовочные места, орошаемые их трудом под крестьянско-казацкие поселения". Но для властей было важнее это стратегическое, хотя и немногочисленное, казачье поселение – оно перекрывало дорогу контрабандистам. К тому же оно обеспечивало безопасность кочующим скотоводом, способствовало благосостоянию торгового местечка и оседлых жителей. И хотя в лучшем случае здесь жило сто с лишним казаков с семьями, это были надежные, выносливые люди, хорошо знающие местные горы, язык, традиции. Естественно, что у тамошних казаков легче проходила адаптация к высокогорью, да и расстояние до границы, места службы, ближе. Эти обстоятельства подвигли областное начальство расширить опыт Занарынского выселка.

Сохранилась фотография, на которой занарынские казаки пасут лошадей – удивительная идиллия исходит от нее, если не знать, что занятые неимоверно по службе казаки пустили свое крестьянство фактически на самотек. Посетивший казачьи поселения наказной атаман М.А.Фольбаум (в честь которого в Пишпекском и Иссык-Кульском уездах назвали два населенных пункта) был недоволен тем, что: "сельское хозяйство казаков, несмотря на все благоприятные условия для его процветания, повсюду в области на низком сравнительном уровне".

При всем при том семиреки давали большой выход зерновой продукции. Но это часто происходило не из-за умелой агротехники, а потому, что свои наделы казаки отдавали в аренду поздним переселенцам и переходящим на оседлость недавним кочевникам.

Тем не менее, по воле властей после подавления восстания 1916 г. появились новые станицы: Мариинская (около Пржевальска), Кегетинская (около Токмака) и ряд иных поселений, не успевших развернуться в связи с начавшейся революцией.

14 июля, 2006

О казачьей культуре

Однажды среди студентов повстречалась девушка из семьи бывших куланакских казаков, которая по-кыргызски говорила много лучше, чем по-русски. Условия совместной жизни наложили отпечаток на менталитет потомков казаков и даже их бытовую культуру, кухню. И это неудивительно, если знать, что еще в середине ХIХ в. о сибирцах (из которых вышли семиреки) говорили, что для них "тюркский язык, что французский для господ офицеров".

Естественно, оказавшись в гуще тюркских языков, казаки совершенствовались в нем. В уже упомянутой экспедиции М.И.Венюкова был сарыбагышский акын, собиравший каждый вечер вокруг себя слушателей (в т.ч. казаков), которые удивлялись его рассказам и песням. Кстати сказать, звуки русской походной песни, которую пели осенью 1856 г. шедшие на Иссык-Куль сибирские казаки (из отряда П.П.Семенова-Тян-Шанского), испугали разбойничью шайку, грабившую купеческий караван.

Поскольку на службе нужны были грамотные казаки, еще в 1867 г. Г.А.Колпаковский приказом по войску приказал обучать всех казачат. Поэтому в каждой станице Кыргызстана (имевших, в общем-то, короткую историю) имелись школы. В них преподавали хорошие учителя, включая самсоновца А.В.Русикова, пользовавшегося авторитетом среди станичников. У его наставника – В.П.Ровнягина в школе вместе учились казачата и узбеки, русские, татары, кыргызы, включая детей манапа Шабдана.

Безусловно, не всегда отношения казаков к учителям были уважительными, ведь часто они были не казаками – иногородними. Например, более 10 лет из педагогического стажа А.С.Лобанова приходилось на дореволюционную службу в станичной школе. И все это время учитель подвергался пуб- личной травле со стороны станичного атамана за то, что возразил на попытку продать школе по завышенной цене развалюху родственников атамана.

Служилые казаки, особенно в первые годы после присоединения края к России, выступали искусными строителями колесных дорог и телеграфных линий до пограничных постов, казарм (сохранились до настоящего времени в Бишкеке и Нарыне), конно-почтовых станций с "помещениями для господ приезжих". Позже они были устроителями своих станиц и усадеб, а казачье укрепление Нарын, которое зарисовал в свое время В.В.Верещагин, выросло в город.

Относительно солдат казаки были грамотнее. Поэтому не случайно на время Алайской военно-научной экспедиции 1876 г. натуралист В.Ф.Ошанин взял в качестве препаратора оренбургского казака Алексея Свиридова. Имен но казаки вели в Гульче в 1881-82 гг., а в Эркечтаме – в 1889-1917 гг. метеорологические наблюдения. Казачий урядник из Забайкалья бурят Д.Иринчинов был деятельным помощником Н.М.Пржевальского в походах по Азии, в т.ч. по Кыргызстану. Пржевальский, кстати, особо подчеркивал, что без казачьего конвоя ему бы не обойтись. Такого же мнения придерживались и другие путешественники по Центральной Азии: П.П.Семенов-Тян-Шанский, П.К.Козлов, В.И.Роборовский и др. Выносливые, приспособленные к местным условиям, знатоки тюркских языков, они не только терпеливо несли свой крест, но и с энтузиазмом участвовали в научных опытах.

Казаки сопровождали, кстати, не только отечественных, но и иностранных ученых. Так, казак, входивший в 1900 г. в экспедицию венгерского исследователя Д.Алмаши предостерег его от путешествия по Китаю и сославшись на беспорядки и смуту с китайской стороны (началось боксерское восстание), отказался составлять сопроводительные документы. Алмаши вернулся с границы в Пржевальск.

Нередко среди казаков по происхождению появлялись крупные исследователи. Начнем с того, что честь присвоения леднику имени Колпаковского принадлежит географу А.Н.Краснову, который также собрал любопытные этнографические материалы, в частности отметив: "Несмотря на то, что в нравственном отношении казаки несравненно ниже, нежели поселенцы-крестьяне, несмотря на то, что они главным образом и являются эксплуататорами кочующего населения ... они пользуются у киргиз, безусловно, большей симпатией, нежели крестьяне… Великорос казак чужд сепаратизма, прекрасно по большей части владея языком, знакомый с правами туземца, не имея никаких предрассудков, он приятный гость в юрте киргиза". Посетив в 1885 году Каракол А.Н.Краснов писал: «При всей разнокалиберности населения, состоящего из сартов, татар, киргиз, таранчей, русских и дунган, все народности здесь подделываются под русские порядки».

Брат А.Н.Краснова – П.Н.Краснов (затем последний атаман Донского войска) командовал расквартированным в Джаркенте, Пишпеке и Кульдже Первым Сибирским казачьим Ермака Тимофеева полком.

П.Н.Краснов был известен и как военный писатель. В книге "На рубеже Китая" он приводит любопытный эпизод из службы казаков полка: "Когда разведчики вернулись, Первушин (войсковой старшина) пришел ко мне с докладом и почему-то привел с собою и командовавшего 1-й сотней сотника Анненкова (будущего последнего атамана семиреков. – авт.), ездившего с разведчиками своей сотни.

– Господин полковник, во время поездки разведчиков 1-й, 4-й и 6-й сотен вверенного вам полка происшествий никаких не случилось... Только... Об этом вам доложит сотник Анненков.

– Что же случилось, Борис Владимирович? – спросил я.

– Сущие пустяки, господин полковник... Когда мы шли вдоль границы, шел я в левой заставе. Мы увидали на границе посты – белая башенка с зубцами по верху, над нею дымок вьется, – развязно и наигранно беспечно докладывал мне Анненков. – Казаки и говорят мне: «Ваше благородие, давайте посмотрим, какой такой Китай?» – я думаю, – чем мы рискуем? Мы поехали на пост. Ну, какой же это был пост! Там и всего-то был один человек. Он, значит, часовой, он и начальник поста, он сам себе и смена. Маленькая комнатушка у него, солома как в хлеву накидана, на стене висит прелестный новенький Маузер. Игрушка – не карабин. Манза нам кланяется, улыбается, просто не знает, как любезнее нас принять. «Покажи, – говорим ему, – твое ружье». Он подает. Взяли мы Маузер, зарядили, выстрелили. Хорошо бьет. Потом по лестнице поднялись на крышу башенки, там зубцы поделаны из глины. Солдатов, вы его, господин полковник, наверно, помните, первый силач в сотне, говорит мне: «Дозвольте, ваше благородие, я руками всю их крепость повалю». «Дуй, – говорю, – в мою голову». Он знаете, понатужился и свалил зубец... Манза испугался, разахался, завздыхал: «ах» да «ах»... Мы его, как могли, ублаготворили, угостили, чем могли и, дружески простившись, поехали дальше. Он нас еще с полверсты провожал пешком. Вот, господин полковник, и все".

"Шалость" Анненкова обернулась тяжбой с МИДом. Полгода пришлось писать П.Н.Краснову десятки рапортов, отвечая на запросы Петербурга, пока командующий войсками Туркестанского округа генерал А.В.Самсонов волевым решением не прекратил этого дела.

Геологическое изучение Средней Азии значительно продвинуто труда- ми донца И.В.Мушкетова. Горный инженер Мушкетов в 1875, 1877 и 1887 гг. предпринял путешествия по Южному Кыргызстану, которые легли в основу созданной вместе с Г.Д.Романовским геологической карты края – лучшей за ее дореволюционный период. Мушкетов предложил основать в ряде пунктов Туркестана после Андижанского землетрясения 1901 г. сейсмостанции.

Интересные заметки о периоде присоединения Южного Кыргызстана к России составил уральский казак, полковник А.П.Хорошхин (автор истории казачьих войск России), погибший под Махрамом.

Сибирский казак, выпускник Академии Генерального штаба и полиглот (знал не только английский, хинди, китайский, но и таджикский, на котором писал стихи) Л.Г.Корнилов в конце ХIХ-начале ХХ вв. совершил в сопровождении казаков несколько военно-рекогносцировочных походов по Центральной Азии и Китаю, неизменно возвращаясь в Ош. Осенью 1910 г. уже после выполнения дипломатической миссии в Пекине, через весь Китай Л.Г.Корнилов вновь приезжает в этот город, где расформировывает экспедицию из казаков, которая проехала от Калгана "исключительно верхом 5720 верст".

Свою лепту в изучение древностей и сбор коллекций внес уже упомянутый В.П.Ровнягин. Другой семирек – офицер Н.С.Созонтов занимался сбором материалов и даже составил в 1912 г. "Грамматику киргизского языка".

Как уже отмечалось – казачество сильно принципами народной демократии – в выборе атамана; в обсуждении на Кругу – общем собрании казаков (только совершеннолетних мужчин) военно-политических, хозяйственных, нравственно-правовых и иных вопросов с индивидуальным правом голосования. Отметим, что и свободолюбие – непременная черта казачества. Это не значит, что казаки отличались полным неприятием правовых норм и анархизмом. Казачья демократия включала все три атрибута власти: законодательную, исполнительную, судебную. Так, по положению 1891 г. "Станичное управление в каждом станичном обществе составляют: 1) станичный сбор, 2) станичный атаман, 3) станичное правление и станичный суд".

У казаков существовало неписаное правило, сходное с адатом у кыргызов – не только в силу письменной нефиксированности, но и потому, что ревностными хранителями и носителями нравственной судебной власти являлись старики, которые выступали также в качестве совещательного органа.

Многие сферы культуры казаков еще являются terra incognito и нуждаются в дополнительном изучении.

Власть стремилась поддержать религиозность казаков, дополнительно выделяя на каждую станичную церковь земельный надел. Но не всегда обустройство церкви совпадало с организацией станицы. Иеромонах Харитон по пути в Самсоновскую чуть не замерз на перевале, ночуя с походной церковью под открытым небом. Прибыв в станицу, он жаловался: "Служить пришлось в крестьянской избушке. Изба так тесна, что при стечении народа дышать нечем … В довершении всего певчих и чтеца не было, некому было пропеть даже «Господи, помилуй», сам я все пел и читал".

Православная Церковь вынуждена была мириться с тем, что в Семиреченском войске были и не христиане (в 1880 г. 3,3%). Более того, Г.Колпаковский писал: "По случаю наступающего праздника у мусульман Ураза-айт, я имею честь покорнейше просить господ начальников частей чинов мусульманского вероисповедания освободить от служебных обязанностей и приказать им для совершения намаза ходить в мечеть".

Среди казаков было немало старообрядцев. Ими были 17800 уральцев – "уходцев", которые жили на Аму-Дарье в 1882 г. Количеством земли и характером трудовых занятий они не отличались от православных крестьян-переселенцев, а вот особенное – казачье самосознание и старообрядческую традицию отделения от "проклятых сторонников патриарха Никона" сохранили. Более того, они по-прежнему отличались непримиримостью – в 1891 г. наказной атаман уральцев в связи с 300-летним юбилеем войска решил ходатайствовать о возвращении "уходцев". Император согласился при условии, что ссыльные раскаются, но те гордо отказались, считая, что заповеди дедов и отцов дороже монаршей милости.

В свое время быт казаков, живших на территории Сыр-Дарьинской области (куда входили и северо-западные регионы Кыргызстана) хорошо описал этнограф и литератор В.Лапин.

Отметим, что постепенно "уходцы" осваивали и соседние регионы, к 1917 г. появившись и в Прииссыккулье. В местах проживания они бережно сохраняли свои традиции и обычаи. Между тем, это часто были реликты более древней культуры, поскольку сами уральцы были, по сути, поморами с Севера, где (как считают многие исследователи) в наибольшем виде сохранились нетленными древние истоки русской культуры – поскольку там не было татаро-монгольского ига.

Эта позиция нам кажется несостоятельной уже потому, что абсолютно "чистой" от иноэтнического воздействия культуры не существует. К тому же среди немногих казаков, оказавшихся здесь в 1897 г. (т.е. до появления станиц), кроме русских насчитывалось 14 украинцев, 9 кыргызов (один был горожанином).

Неизвестно, как бы обстояло дело с взаимообогащением казачьей и кыргызской культуры, если бы количество казаков-кыргызов увеличилось. В 1902 г. большая группа кочевников из Толкановской волости Пишпекского уезда обратилась с просьбой о записи их в казачье сословие. Однако из-за противодействия манапов, опасавшихся потери власти и подданных, эта попытка была сорвана, а два кыргыза – инициатора обращения были отданы под суд по ложному обвинению.

Не смотря на чинимые препятствия, процесс взаимодействия культур шел естественным путем. Вполне возможно, что кыргызская национальная игра "тыйын энмей" заимствована у казаков. Иные из них, как Н.В.Ровнягин, отличались на спортивных соревнованиях, имея звание "Ямбаатчи" за меткую стрельбу. Более того, один из дореволюционных исследователей Туркестана обнаружил, что среди поселившихся на берегах Чу семей казаков-семиреков и мещан Аулие-Аты есть случаи породнения с местными жителями: "Некоторые из этих семей (казак Сергей Светличный и др.) выдали дочерей за киргизов, взяли киргизок в жены и по своему образу жизни почти слились с местным населением". Более того, известно, что среди казаков и крестьян Семиречья распространился обычай взятия калыма.

В большинстве своем казаки все-таки женились на казачках – их ментальность отличалась даже от русских поселенцев. Тот же В.П.Ровнягин, которого собственная мать считала "плохим казаком" (т.к. с малых лет тянулся к не казачьему делу – учебе), после окончания в 1885 г. Ташкентской учительской семинарии все-таки женился на своей – казачке.

Понятно, что во многом духовная жизнь несла отпечаток военизированного казачьего быта. Достаточно сказать, что Устав о воинской повинности включал пункт о защите увечных и погибших, т.е. гарантировал заботу и опеку. Тем не менее, из материалов статистики явствует, что естественный прирост населения семиреченских казаков был меньше, чем у остального переселенческого европейского населения.

Управляемые не только в военном, но и в административном отношении – в соответствии со специальным положением (с 1910 г.) казачьим отделом Генерального штаба казачьи территории (и жизнь на них) подчинялись воинским порядкам. Но казачья жизнь не могла быть полностью изолированной от окружающего мира, тем более что по данным 1913 г. в семиреченских станицах насчитывалось до 44% лиц вневойскового звания, в т.ч. и коренных жителей. А это, в свою очередь, вело к активному взаимодействию и взаимообогащению культур. Известны и случаи, когда в строю семиреков, проникаясь там казачьими порядками, служили и не станичники по рождению. В ноябре 1911 г. дунганина Магазы Масанчина переводят в казачий полк и отправляют служить на персидскую границу. Казачья выучка позже пригодилась Масанчину... В 1916 г. среди станичников Николаевской появились и белорусы, переселенные из села Дархан.

Но, конечно, основная часть местного казачества все-таки состояла из русских. Соответственно это отражалось во всех сферах культуры. Известно, что казачий фольклор – наиболее стойкая форма народной культуры, существовавшей и в Кыргызстане. Выходцы из различных казачьих земель пели здесь свои – "войсковые". Бывший донской казак Барамыка, живший в Сокулуке, в праздники, надев штаны с лампасами и фуражку с красным околышем, приняв чарку-другую, любил петь на завалинке дома протяжные донские песни на два голоса со своей бабкой. Из дневника участника Аулие-Атинского похода 1864 г. художника М.С.Знаменского явствует, что он услышал здесь казачьи песни. Кого заинтересует данная страница музыкальной культуры семиреков, адресуем к диссертации исследовательницы М.Богузбаевой, посвященной их фольклору.

В.П.Ровнягин, будучи атеистом, не только любил петь сам в храме, но и руководил церковным хором. А на все провокационные вопросы отвечал: "Пою, но не молюсь". Хор, кстати, за пределами храма пел не только церковные, но и русские, украинские песни.

Добавим, что песни уральцев звучали в Кыргызстане. Наверняка слышали местные жители от уральцев и их "песенный автопортрет":

Утро, солнышко сияет,

Сотня в поле выезжает,

Хоть всю сотню обскачи,

Всюду в ней бородачи...

"Автопортрет" отражает их старообрядческую природу, которой были верны служивые и ссыльные уральские казаки.

Своеобразным отличием казаков было и семейное воспитание. Существует предубеждение, что все семиреки были ленивыми и нехозяйственными в силу большой занятости. Конечно, так случилось, что только-только осевшие на земле Кыргызстана казаки часто вызывались для несения службы на границу, затем оказались на фронтах Первой мировой и гражданской войны. Но безделье – не характерное качество семиреков. В.П.Ровнягин прививал собственным детям и ученикам любовь к труду и любознательность. К тому побуждала и скромная зарплата – на семью в одиннадцать человек приходилось 30 рублей оклада (дети ходили босиком). Летом учитель с детьми разводил пасеку в горах и разведывал полезные ископаемые, попутно обследуя памятники христианской (несторианской) религии в крае.

Известно, что казачье происхождение считается по мужской линии (передавался станичный пай земли от отца к сыну). Поэтому в силу длительной оторванности мужчин от семьи именно на казачек выпала миссия воспитания в сыновьях казачьего "духа". Живший в детстве в донской станице и на Иссык-Куле Коля Лященко упросил свою мать-казачку нашить лампасы на штаны, мечтая так же лихо рубить шашкой на учебном плацу прутья. Поскольку по отцу (не казаку) не имел такого права, то был жестоко выпорот сверстниками. Прошло время, детская обида забылась, но до конца своих дней Герой Советского Союза генерал армии Н.Г.Лященко сохранил воспоминания о казачьей жизни, воинской храбрости.

Еще многое предстоит исследовать в различных сферах духовного производства казаков, выявить черты сходства и отличия от других народов, а пока попробуем воедино собрать разрозненные сведения о представителях различных казачьих войск, волей судьбы оказавшихся в Кыргызстане.

14 июля, 2006

Казак вне станицы

Принцип комплектования казачьего подразделения – территориальный. Это было гарантией крепкой в строю и дружной в походном быту массы, к тому же под командованием своих – станичных офицеров. Каждый случай нерадивого отношения к оружию или коню, трусости или лжи, становился известен землякам – горе было проштрафившемуся и его родственникам. Дедовщина в казачьих подразделениях наблюдалась редко. Подчас в казачьих подразделениях вместе служили братья. Нередко во время летних сборов туда же приходил служить отец, а во время военных действий там мог оказаться и дед! Молодым же казакам служба всегда тяжеловата поначалу.

Но жизнь есть жизнь и не всегда после службы казак возвращался в родную станицу. Тем более что полного надела могло и не быть, а скромные (например, 4-5 десятин на Дону или 10-15 десятин в Сибири) участки земли гарантировали и скромное существование. Это и объясняет тот факт, что иные из оренбургских, сибирских, уральских, кубанских, терских, астраханских казаков, отслужив действительную (4 года) в Туркестане, оставались здесь, полюбив природу и людей края. Именно так поступил казак-сибиряк с "горькой линии" Дмитрий Баталов, служивший в Токмаке в 1870 гг. и мн. др.

Конечно, они (как и "проштрафившиеся" перед царской властью "уходцы") лишались многих казачьих привилегий, если не перечислялись в местное, семиреченское казачество. В частности, они выполняли все обязанности и повинности, как обычные граждане, но при этом из казачьего сословия выйти не могли и были обязаны явиться на службу со своей верховой лошадью, обмундированием, снаряжением, холодным оружием. Оренбургский казак М.П.Булавин арендовал около 50 десятин земли на заимках Кайрак и Арпа, где выращивал хороший урожай клевера и картофеля. Попутно казак варил деготь и продавал его в окрестных селениях, приговаривая: "Не толочено, не молочено – кому деготь?"

Иные, как бывший донец Барамыка, ставший почтальоном, вообще забрасывали работу на земле. Он не был здесь единственным представителем традиционного казачьего центра – Области Войска Донского. Переселялись в Кыргызстан и целыми кланами. Ими, в частности, были основаны села Ново-Донское и Каменка.

В первый период освоения края горожанин мало, чем отличался от горожанина, порой объединяя все в одном лице. Например, в 1876 г. среди первых 58 пишпекцев была и семья отставного казака, который вел полугородской-полукрестьянский образ жизни.

Родословные многих казаков (Солодовниковых, Лукьяновых и др.) начинаются с осевших здесь по выходе в отставку в 1860-70 гг. предков: уральцев, оренбуржцев, сибирцев. Рядовым и младшим чинам - семирекам приходилось труднее – известно, что станичные атаманы могли и не разрешить отлучку из станицы даже на заработки. Живя в Кыргызстане, многие из них были приписаны к станицам в Казахстане, куда обязывались явиться по первому требованию. Иных переписывали к вновь созданным станицам, где оставался их земельный пай. Н.В.Ровнягин, например, служил уездным агентом компании "Зингер", в глаза не видя того надела, что причитался ему в станице Самсоновской. Но когда он пошел на службу, то в счет аренды за этот надел он получил полную экипировку и коня.

Казачьим чиновникам и офицерам предоставлялась большая свобода в передвижениях. Дело в том, что им полагалась особая льгота – надел, который не перераспределялся. Достаточно сказать, что ко времени появления Семиреченского войска 607565 десятин составляли общественные земли, 6255 – войсковой запас, а 5065 – выделялось офицерам и чиновникам, которые могли сдать наделы в аренду. В ряде случаев надел заменялся пенсией. Это позволяло им свободно перемещаться и за пределами казачьих земель (к тому же земли казаков-дворян являлись потомственной собственностью). Так, войсковой старшина П.Н.Затинщиков постоянно жил в Пишпеке, став известным садоводом (славились сорта груш и яблок, отмеченные на выставке в Верном); отставной вахмистр С.Дмитриев основал в поселке Новодмитриевском (Кутмалды) первый конезавод, сыгравший известную роль в улучшении местной породы скакунов; семирек Н.Матвеев содержал почтовую станцию в 16 верстах от Пишпека.

Известно, что один из казаков, живших отдельно от остальных станичников, даже был избран кыргызами мировым судьей. Они отдали должное его порядочности и отсутствию корыстолюбия, предпочтя биям и казиям. Казаки, в этом убеждались кыргызы, были разными.

Собранные разрозненные данные позволяют судить об общем количестве дисперсно расселившихся по Кыргызстану казаков – в 1897 г., например, по семиреченским и приферганским районам их насчитывалось 441 чел. Сложно их подсчитать в г.Ош, где льготные казаки (т.е. находящиеся в запасе) учитывались вместе с прочими нижними чинами и членами их семей. В "Обзорах Сыр-Дарьинской области" служивые, отставные казаки учитывались вместе с "уходцами", но трудно их вычленить по регионам. Хотя известно – в 1914 г. в селениях Аулие-Атинского уезда Сыр-Дарьинской области (отошедших затем к Кыргызстану), насчитывалось 46 семей переселенцев из области Войска Донского. Кто из них был казаком, а кто иногородним, пока не установлено.

По материалам статистики можно проследить изменение численности казаков только по Пишпекскому и Пржевальскому уездам в течение 40 лет, где, напомним – только в начале ХХ в. появились первые казачьи поселения.

В целом есть основание утверждать, что накануне Первой мировой войны численность казаков в Кыргызстане составляла 2,5-3 тыс. чел. обоего пола. Примерно столько же, если не больше, здесь насчитывалось служащих в казачьих войсках. Только в Караколе в 1872 г. среди расквартированных войск были: батальон пехоты, горная батарея и две сотни казаков. В состав Памирского отряда входили: батальон пехоты, 3 казачьи сотни и 4 орудия. То есть казаки составляли ядро подобных воинских соединений и гарнизонов. Казачьи подразделения были оперативным резервом командования, которые могли пополняться за счет мобилизованных из станиц. Так, по случаю начавшихся в Китае боксерского восстания в 1900 г. все три полка Семиреченского войска были быстро развернуты, как, впрочем, и в 1905 г.

К тому времени, как казачьи части появились в кыргызских пределах, на территории Российской империи исторически и административно сложились почти все казачьи военно-территориальные объединения – войска. К 1917 г. таких областей было 11, а их общим атаманом по традиции считался наследник престола.

Во всех уездных городах Кыргызстана и в крупных волостных центрах стояли казачьи подразделения, на которых возложили не только охрану: до 1868 г. они осуществляли почтово-пассажирские перевозки. Возможно, что напоминанием о прежнем казачьем пикете служит название айыла в Кеминском районе – Ак-Бекет.

14 июля, 2006

Революция

Российская империя в Центральной Азии до тех пор расширяла территорию, пока не сталкивалась с непреодолимым сопротивлением Великобритании, Китая, а военные действия с ними оказывались неудачным вариантом. Окончательно границы России в Средней Азии оформились только в конце ХIХ в. и в этом тоже значительна заслуга казаков. Так, для предотвращения английского проникновения летом 1891 г. был сформирован рекогносцировочный отряд, которым командовал полковник М.Е.Ионов (впоследствии – генерал-лейтенант, наказной атаман Семиреченского войска), куда входило и 33 казака – охотничья команда Шестого Оренбургского полка. Отваги им было не занимать – полк был сформирован в Туркестане еще в 1873 г., но успел отличиться в 1877-78 гг. на русско-турецкой войне. У казаков сложились нормальные отношения с местными жителями – в результате старшина кыргызов Курум-Чубек пообещал: "выставить для отряда юрты и продовольствие в тех пунктах, где это будет необходимо". С того времени присутствие казаков стало иметь для кыргызов экономический интерес.

Памирский отряд имел целью, как отмечалось в документах: "охранение наших киргизских кочевников и вообще, наших интересов в Памирском крае и обеспечение спокойствия и безопасности юго-восточных пределов Ферганской области". Через год, как умелый администратор, Ионов был назначен начальником Алайского резерва и войск, расположенных "за Алаем и на Памирах".

Долгое время отношения казаков с коренными жителями были прекрасными. Они строились на взаимовыгодных началах. Это отражало вполне утилитарные потребности друг в друге. В области, близкой двум группам контактеров – коневодстве – существовал обмен производителями: недаром отложилось это у кыргызов в пословицу – "Казак орустун атындай эле ойноктойт" ("Резв, как казачий конь"). К тому же в Верном для улучшения казачьего коневодства было размещено 10 производителей англо-арабской породы, которыми заинтересовались и кыргызы, тем более что позже породистые кони были разосланы по местным станицам.

Со времени первого использования казаков в подавлении антиправительственных выступлений – сразу после присоединения Кыргызстана к России, станичники не переставали выполнять охранительные, а то и полицейские функции. Разумеется, можно осуждать эту миссию казачества. Но жестокая реальность состоит в том, что связанные воинской присягой и получавшие за исполнение обязанностей льготы, казаки были вынуждены выполнять приказы. Иной раз карательные усилия казаков направлялись против целых айылов, недовольных собственными баями. Так было в июне 1879 г. в Базар-Курганской волости Андижанского уезда, когда участковый пристав вызвал казаков для усмирения. Повстанцы были разгромлены, а пять человек увлекли за собой казаков, бросившись со скалы высотой в 300 сажен. Они предпочли смерть пленению и каторге.

В 1898 г. казаков использовали при разгроме Андижанского восстания, а осужденного акына Токтогула Сатылганова (смертную казнь заменили на каторгу) вместе с другими в кандалах и под казачьей охраной отправили в Сибирь.

На казачество, как главную карательную силу, рассчитывала государственная власть. Не случайно в структуре населенных пунктов казачьи казармы располагались всегда в центре – по указанию и.о. туркестанского генерал-губернатора, чтобы "в случае каких-то смут ... быть опорным пунктом". В 1907 г., например, даже после урезки земли, деревянные казармы (в которых ныне располагаются подразделения Национальной гвардии) с площадью-плацем занимали в центре Пишпека 8 десятин 755 кв. сажен.

Возникала необходимость, и мобильные казачьи подразделения перебрасывались для поддержания порядка в Джумгал и Нырын, Джалал-Абад и Талас. Это не прибавило "теплоты" во взаимоотношениях служивых и местных жителей – кыргызов, казахов, узбеков, калмыков. Известно, что казачеством устрашали и баи – в 1898 г. один волостной старшина пригрозил "донести казакам" при отказе соплеменников от трудовой повинности.

В 1899 г. в Кетмень-Тюбинскую долину отправился военный губернатор области в сопровождении казаков, которые и арестовали 37 "зачинщиков беспорядков", после чего местный пристав П.Резник размечтался о том, чтобы в этой редконаселенной местности постоянно держали сотню. Другой представитель власти считал: "Пребывание на Тогуз-Тороу сотни должно произвести воздействие". Во время выборов Ат-Башинскому участковому начальнику был придан постоянный конвой-охрана из 4 казаков.

У казаков складывались напряженные отношения не только с коренным населением. Неслучайно одним из редких общественных требований, выдвинутых в 1905 г. пишпекцами, было требование о выводе из города квартировавшей сотни. На что областные власти при поддержке городских уполномоченных ответили оригинально: не только не вывели, но и еще направили в город казаков из Джаркента. Это было высмеяно в одной из революционных прокламаций.

Казачество было самой надежной силой в борьбе с "инакомыслием". Не зря в Туркестане постоянно держали под "ружьем" 7,5 тыс. казаков (а всего здесь на 1 января 1905 г. находилось 63 тыс. военнослужащих), перебрасывая их из одного региона в другой.

Ситуация накалилась в ходе событий 1905-07 гг., когда все семиреченские казачьи подразделения были отмобилизованы (вызваны из запаса) и направлены в "горячие точки". Уже в январе-феврале 1906 г. на нефтепромыслах "Чимион" казаки арестовали зачинщиков забастовки – рабочих. 22 февраля 1906 г. командир сотни в Пишпеке получил телеграфное распоряжение выслать по первому требованию Аулие-Атинского уездного начальника 50 служивых для подавления "аграрных беспорядков" в селе Карабаевка. В апреле того же года 50 казаков из Гульчинской крепости подавляли беспорядки в местности Акбаса Ошского уезда.

Будем справедливы – казачество находилось и по другую сторону "баррикад". Иначе чем объяснить, что в 1907 г. прокламации и нелегальная литература (13 экземпляров) были найдены в Пишпеке – в казармах Первого Сибирского казачьего Ермака Тимофеева полка – одного из старейших (с 1850 г.) и надежных подразделений, к которым приложимы строки казачьего поэта Алексея Ачаира:

Казачья правда, мужество и вольность –

Девиз России в рыцарском гербе.

Вся наша жизнь – одной тебе достойной,

Вся наша честь, Империя, тебе.

Известие о крамоле приводило командование в тревогу, что и было отражено в отчете "О положении преступной пропаганды в частях и управлениях Семиреченской области" за 1907 г. В результате военный губернатор (и одновременно наказной атаман семиреченцев) для исправления ситуации получил от Туркестанского генерал-губернатора Н.И.Гродекова особые права. Генерал от инфантерии Гродеков хорошо представлял сложность ситуации потому, что ранее уже служил в Туркестане, а с особенностями казачьей жизни был знаком, будучи атаманом Приамурских казачьих войск.

Несмотря на все усилия царских властей оградить казаков от "крамолы", дух свободомыслия проникал к ним. 25 декабря 1908 г. в пишпекских казармах 5-й сотни Второго Сибирского казачьего полка (полк служил "верой и правдой" царю с 1808 г.) был задержан за революционную пропаганду кузнец А.В.Путьковский, который убеждал станичников, что для России нужен не царь, а избранный народом президент, для чего необходимо "устроить бунт". Надо сказать, что Путьковский в пропаганде умело использовал желание казаков вернуться пораньше к сельскому труду, апеллируя к их мечте служить поменьше – года три, для чего "необходимо забастовать".

Революционная пропаганда шла и в станицах – в Николаевской ее проводил учитель А.В.Русиков, знавший бедственное положение тамошних казаков. К революционной работе проявляют интерес и сами семиреки. И это были не просто волнения, какими оказалось выступление николаевских казаков. В мае 1907 г. у семирека А.П.Березовского, работавшего в Прииссыккулье переводчиком топографа Переселенческого управления, было обнаружено 30 пропагандистских изданий, в т.ч. работа В.И.Ленина. Владевший тюркскими языками, он проводил революционную работу среди кыргызов и казахов. Казак был осужден на пожизненную каторгу.

В Токмаке "либеральничал" В.П.Ровнягин. "Следует отметить, – вспоминал его сын, – что еще в 1905 году и позднее революционная молодежь группировалась около отца. В основном это были молодые учителя". Нередко их собрания посещали люди с "волчьими билетами" (по которым запрещалось на данной территории находиться больше 24 часов), а в доме учителя имелось "много литературы в красной обложке". Одно время у Ровнягиных жил (в качестве нанятого сапожника) беспаспортный революционер. Он учил не только шить сапоги, но и петь революционные песни. Поразительно, но пристав (!) Кутуков – бывший артиллерийский офицер пел их вместе со всеми. Поскольку он был не городским, а волостным приставом, то, узнав от коллег о предстоящих акциях, предупреждал о намерениях властей, и обыски результатов не давали.

Сын и дочь пишпекца – войскового атамана П.Н.Затинщикова принимали активное участие в революционном движении в Верном и в Москве (вместе с М.В.Фрунзе) в 1905-08 гг.

В основной массе казачество все-таки оставалось законопослушным и верным присяге, а лозунг "За веру, царя и Отечество" – незыблемым. В ноябре 1905 г. казачий есаул из Нарынского гарнизона убил военного ветеринара лишь за то, что тот пел революционные песни. По военному суду есаула, как верного присяге – "бороться с врагами государства", оправдали.

В подавлении беспорядков и недовольства казаки нередко "усердствовали", что, в конечном итоге, наложило отпечаток на взаимоотношения не только с кыргызами, казахами, узбеками, таджиками, но и с русскими, украинскими крестьянами и ремесленниками, не говоря уже о рабочих (которых, кстати, здесь было мало).

Фольклор, безусловно, во многом – правдивое зеркало реальной жизни. И уже приведенная пословица "казак орустун атындай эле ойноктойт" отражает, уверены, не только лошадиные качества и характер наездников, но и тогдашнее отношение к казакам многих кыргызов. Казаков выделяли на фоне остального европейского населения, дав определения "казак орус" и "кыргыз орус", говорящие сами за себя.

Порой отношения казаков и кыргызов накалялись – виной были и мародерские наклонности некоторых станичников. Так, начальник Эркечтамского гарнизона сотник Новокрещенов со своими подчиненными отбирал у окрестных кыргызов масло, сено и баранов, а в случае отказа – жестоко расправлялся. Плата за доставленный фураж занижалась, а лошади (которых казаки брали для разъездов) – загонялись. Естественно, это вызывало не только недовольство кыргызов, но и желание откочевать от греха подальше.

Казаки, как уже отмечалось, использовались не только против кыргызов. Когда на пишпекском мобилизационном пункте в июле 1914 г. возникли волнения, уездный начальник просил военного губернатора немедленно откомандировать сотню.

Начавшаяся Первая мировая война и последующие события существенно перевернули представления многих семиреков, ушедших на фронт, как и оставшихся в станицах и выселках…

* * * * *

Вот мы с вами, читатель, и подошли к сюжету: "1916 год и казачество". Понимаем, насколько трудно и ответственно браться за эту сложную тему. Отголоски тех трагических событий стучатся в сердцах потомков и спустя многие годы.

Причины восстания, ход его развития и подавления освещен в многочисленных научных трудах и публицистике. Поэтому остановимся только на "казачьем" аспекте этой темы, тем более что она нередко отражает парадоксальность ситуации. Так, например, в результате изъятия земли под станичные участки сельская община кыргызов № 211 Атекинской волости арендовала бывшие собственные пастбища у самсоновцев. Добавим, что в пользовании казаков в Пишпекском уезде находилось 78357 десятин, а в Пржевальском – 56669.

Военных и полицейских сил для подавления очагов восстания (как отмечали власти) не хватало, как, впрочем, и оружия – в 1915 г. было собрано в Семиречье и отправлено на фронт 7500 винтовок. Крестьяне из первопоселенцев не имели воинской подготовки: "Русское население не вооружено и не воинственно. Все родившееся в Туркестане со времени его завоевания освобождены от воинской повинности". Из более поздних переселенцев только из Пржевальского и Пишпекского уездов было призвано на фронт 4700 чел. "Тяжело было смотреть, – отмечал генерал-губернатор Туркестана, как население, имеющее до 2000 душ беззащитных русских, охраняются 15 нижними чинами".

Обезлюдили и станицы – из насчитывавшего 45 тыс. населения Семиреченского войска (обоего пола, включая детей и стариков) мужчины призывного возраста (3,5 тыс.) были призваны на фронт – в Персию и на Кавказский фронт, где составили три полка и несколько отдельных сотен. Несколько сотен, как и до войны, находились в Кульдже, Чугучаке и Кашгаре при российских консулах.

Как отмечал военный губернатор и наказной атаман Семиреченского казачьего войска М.А.Фольбаум: "Тяжелый период мятежа до 20 августа выдерживал на всем протяжении области всего 12 ротами и одной сотней без артиллерии". Вряд ли можно считать силой "случайные казачьи и обывательские формирования" из добровольцев, поскольку они состояли из пожилых людей и нестроевых казаков – больных и увечных. К тому же в станицах не только верховые, но и рабочие лошади отбирались для армии. Без мужчин-казаков и тягловой силы станицы не могли дать ни прежнего урожая, ни скота для действующей армии.

Чтобы поправить ситуацию власти требовали от каждой волости командировать в станицы "рабочих для распашки, бороньбы, посева, уборки и обмолота". Обращение, особенно в Самсоновской, свидетельствовал очевидец: "было до того скверно, что даже администрации иногда приходилось солдаток убеждать, что они хотя бы должны кормить этих добровольных рабочих".

Конечно, положение в кыргызских кочевьях тоже было не лучшим: давили налоги, не хватало пастбищ, не давали земли желающим перейти на оседлость, забирали мужчин на тыловые работы в непривычные климатические зоны. В результате подогреваемые баями и манапами, усложненная тяготами войны основная масса коренного населения края восстала, направляя гнев против царской власти и на европейское население края. Страдали от восстания все.

Нельзя ни одну из сторон оправдывать за бессмысленные убийства, жестокость, мародерства, грабежи и убийства. Нет оправдания для повстанцев, обрушившихся на беззащитные села и станицы, уничтожавших храмы, жилища, заимки, пасеки... Не может быть признана справедливой месть казаков в отношении непричастных к событиям кочевников, о которых один из карателей спрашивал у своего начальства: "Истреблять их всех или же часть, которая сопротивляется?", хотя еще 11 августа 1916 г. генерал-губернатор Туркестанского края А.Н.Куропаткин (бывший военный министр) предупреждал о недопустимости жестокости и грабежей. Но его подчиненный – М.А.Фольбаум был другого мнения: у убитого сотника Величкина (начальника карательного отряда, освобождавшего Самсоновскую) было обнаружено предписание губернатора Семиреченской области о поголовном истреблении всего мужского населения Атекинской и Сарыбагышской волостей.

После того, как с фронта были отозваны для подавления восстания два семиреченских полка, казаки стали "поспевать" всюду: на Памиро-Алае и в Фергане, в Тогуз-Тороу и в Чуйской долине. А когда из Ташкента было прислано еще подкрепление в пять сотен, казаки стали препятствовать и уходу кыргызов в Китай. Фальбаум просил: "Казачьи сотни целиком нужны для принудительных отрядов", после чего ему разрешили сформировать еще четыре сотни казачьего ополчения.

События восстания дают богатую пищу для выводов. Так, например, один и тот же человек мог иметь "два лица": казачий хорунжий фон Берг привел в Пржевальск беззащитное население трех переселенческих, осажденных повстанцами, сел, а спустя 10 дней – в конце августа уничтожил 900 повстанцев и отбил у кочевников огромное количество скота. В Пржевальск перебралось и почти все население Охотничьего выселка.

Примеры героизма: в течение нескольких дней горстка станичников из Самсоновской оборонялась от сил, превосходивших в несколько десятков раз; прибывший на выручку с 20 казаками из Ат-Баши участковый начальник Хахалев вывел в Чуйскую долину жителей села Столыпина (Кочкор), прорвав кольцо из пяти тыс. повстанцев.

Примеры жестокости не менее показательны: около 1,5 тыс. восставших овладели расположенной в Джумгале станицей Белоцарской, а затем сожгли ее, уничтожив жителей. С другой стороны, станичный атаман Бедарев из Николаевской возглавил самосуд над 90 беззащитными узбекскими купцами и членами их семей, более того – помогавшими ранее оборонять от повстанцев Сазановку. А циничности прибывшего из Верного отряда подъесаула И.В.Бакуревича, то спокойно лицезревшего, как кыргызки бросались со скал на глазах казаков, то "шутливо" топивших "по ошибке" заложников, пугалось и местное начальство.

С.Бегалиев приводит сведения, что именно этим отрядом было расстреляно у Шамсинского перевала 1,5 тыс. кыргызов, "в основном женщины, дети и старики". Участвовали в разгроме восстания две сотни Шестого Оренбургского, сотня Четвертого Оренбургского, Седьмой Оренбургский, Восьмой Сибирский (с двумя пулеметными командами) казачьи полки и Оренбургская казачья батарея. А всего в край было направлено 14 армейских батальонов и 33 сотни, вооруженных 42 орудиями и 69 пулеметами, один из которых был поставлен на автомобиль.

Не все казачество в те горькие дни можно красить в один цвет. Уральский казак – опытный конезаводчик Петр Автономович Овчинников (его лошади использовались и при императорском дворе) оказался в Прииссыккулье в составе мобилизационной комиссии по отбору лошадей для действующей армии. Растерявшиеся власти Пржевальска (при четырех генералах) не смогли взять ситуацию под контроль. Отставной урядник Овчинников не только показал себя опытным командиром, но и храбрым воином. Пока не подошла помощь, жестко подавлял внутренние распорядки в городе, в т.ч. мародерство и самосуд горожан, спас до 5 тысяч крестьян-переселенцев. Не зря подвиг Овчинникова был отмечен Георгиевским крестом, а его руки не обагрены кровью безвинных людей.

Сочувственно относился к кыргызам, пострадавшим в 1916 г., В.П. Ровнягин, проклиная "русских кулаков и пр. зверей, нагло, открыто обиравших киргизов, пользуясь их беззащитностью и своей безнаказанностью". Но отметим и то, что казаками иногда "прикрывались" собственные мародеры – от имени полковника Шестого Оренбургского казачьего полка таким выступал суусамырский волостной управитель К.Раимбеков.

Остается по-прежнему острым вопрос: если по данным генерал-губернатора в Северный Кыргызстан для подавления восстания были посланы войска, где казаки составляли меньшую часть, то почему именно о казаках сохранилось на долгое время среди кыргызов предубеждение? Причина – в характере действий именно казаков, которых с 1905 г. государственная власть целенаправленно стала использовать для подавления внутренних беспорядков (между тем военно-полевые суды действовали не только при казачьих сотнях, но и среди ополченческих дружин, стрелковых и полицейских команд). Казаки и в предшествующей мирной жизни проявляли воинственность, были всегда вооружены. А уж во время восстания часть казаков открыто мародерствовала – на действия самсоновцев, угнавших из степи у кочевников 600 баранов и 20 коров, были вынуждены подать рапорта офицеры Денель и Копытовский.

Поэтому естественно, что под влиянием подобных ситуаций именно к казакам кыргызы стали проявлять холодность и недоверчивость. Даже после 1916 г. в Прииссыккулье кыргызы отделяли "казак орус" от "кыргыз орус".

Любопытно, что в самый разгар волнений, связанных с призывом коренных жителей края на тыловые работы, у них возник "проект просить о зачислении киргиз в казачьи войска с предоставлением им права на казачий надел и на такие же обязанности к войне, как у русских".

Жертвы, которые понесли участники событий 1916 г. в т.ч. станичники и кочевники, несоизмеримы по численности. Но дело не в количестве, а вообще в безнравственности подобных подсчетов и оценок (а каково было казакам из кыргызов, казахов, калмыков, татар?) И с той, и с другой стороны гибли не только мужчины с оружием в руках, но старики, женщины, дети... А горе, беда, смерть не имеют национальности!

Еще не одно поколение историков и публицистов будет изучать события 1916 г. и роль в них казачества.

Известно, что началось восстание в Фергане, но наиболее кровавые его события связаны с Семиречьем, где земельный вопрос был самым острым, а страсти накаленней. Этому способствовало и наличие огромных земельных наделов первопоселенцев и казаков, что вызывало зависть не только у коренных жителей, но и у соплеменников – поздних переселенцев.

Восстание подтолкнуло царское правительство к идее увеличения здесь численности казаков и, соответственно – к созданию новых станиц на отобранных у кочевников землях. Уже 16 октября 1916 г. совещание при туркестанском генерал-губернаторе решило создать на территории Кыргызстана 5 казачьих станиц по 60 дворов: в урочище Урюкты, Курумды, на месте бывшего дунганского села Мариинское, вблизи села Григорьевка и на Улахоле.

Главный "усмиритель" восстания А.Н.Куропаткин буквально накануне событий в Петрограде – 22 февраля 1917 г. обратился с рапортом-просьбой к царю – утвердить планы казачьей колонизации в Пржевальской и Нарынской уездах с выделением в каждом из них по 150 тыс. десятин. Особо оговаривалась необходимость создания двух станиц в плодородной местности Тогуз-Тороу – для охраны главных путей в Фергану. Предполагалось переселение в эти места оренбургских, сибирских и семиреченских (из Верненского и Лепсинского уездов) казаков.

Но где их взять в разгар идущей войны?. Тут и вспомнили о ссыльных уральских казаках, которым при "изъявлении покорности" вместе с желающими перейти в казачье сословие крестьянами обещали полные земельные наделы. А.Н.Куропаткин приезжал в Казалинск и обещал "уходцам" наделы в Пржевальском уезде. Более того, ходоки из уральцев уже отправились на новые земли. В казаки были причислены и белорусские крестьяне из села Дархан, переселенные в Николаевскую станицу. В разоренном дунганском селе Мариинское (ставшей станицей) обосновались служивые казаки, но в основном без семей. Редко иные, как переселенный из-под Верного в том году А.Н.Ещенко, смогли перевезти в Прииссыккулье жену и детей.

Предполагалось расширить и малочисленный Занарынский выселок (станицу Белоцарскую), а "на Атайке либо поставить казачий пост, либо предложить переселенцам перейти в казаки". Но планам казачьей колонизации положила конец Февральская революция.

Принимая слова присяги "служить царю и Отечеству" синонимично, казаки слишком долго считали себя оплотом самодержавия, особенно на окраинах империи. Не зря в августе 1915 г. крестьяне села Барскаун оттузили казака Лазарева, ратовавшего за продолжение войны и за царя.

В ходе затяжной и кровопролитной войны ситуация изменялась. По крайней мере, в мае 1916 г. в Пржевальске было найдено 16 прокламаций, обращенных к солдатам и трудовому казачеству. Возможно, их собирались использовать для распространения среди окрестных казаков. Власти были обеспокоены, когда в декабре 1916 г. неподалеку от Токмакской конно-почтовой станции под одобрительные возгласы солдат и казаков прапорщик В.И.Голенко сказал: "...на войне солдат считают хуже мух".

Плохо казакам приходилось не только на фронте: скудные пайки вызвали недовольство Гульчинского гарнизона, где всегда стояли казаки.

Так или иначе, "протрезвление" казаков шло по нарастающей – постепенно и неотвратимо. Уже с конца 1916 г. казаки Второй Туркестанской казачьей дивизии отказались усмирять смуту в одной из пехотных частей. Еще быстрее революционизировались казаки, оторванные от традиционной среды. Ученику Ровнягина Я.И.Харитонову хорошо запомнился день, когда в Токмак пришла весть о свержении царского самодержавия: "Василий Петрович, радостно возбужденный, вошел в класс и по-мальчишески, озорно присвистнув, бросил вверх шапку". Тогда же он направил восторженные письма в Персию сыновьям – казачьим офицерам.

Уже в марте 1917 г. в Пишпекском Совете правом решающего голоса обладали представители расквартированных в городе сотен. В Оше в это время в Совете солдатских депутатов из 16 офицеров рядовых было два представителя стоявшей там Уральской особой сотни и, более того, урядник Елизаров даже председательствовал в нем.

Участвовали казаки и в демонстрации войск под красными знаменами. В Семиреченской области впервые был не назначен, а выбран войсковой атаман – Н.С.Щербаков (бывший председатель войскового правления) и проведен Войсковой Круг, где были восстановлены основные принципы казачьей демократии. При этом командование стремилось все-таки изолировать казаков от "выходившей из берегов" общественной жизни. Об этом свидетельствует телеграмма командиру расквартированного в Кыргызстане Третьего Семиреченского казачьего полка от войскового старшины Щербакова.

Как только некоторые из лозунгов стали осуществляться, интересы казаков-землевладельцев и остального населения начали расходиться: летом 1917 г. безземельные и малоземельные крестьяне захватили землю станичников – самсоновцев и николаевцев. Те стали роптать.

Получив приглашение вернуться на Урал и поняв бесперспективность жизни на земле, которую им обещали, но не дали (власть переменилась), многие "уходцы" тронулись на родину (где их сразу втянули в гражданскую войну). Кое-кто из уральцев все же остался в Кыргызстане. Конечно, из сосланных в Туркестан в 1875 г. к тому времени почти никого уже не осталось в живых, но потомки считали себя по-прежнему казаками-уральцами и старообрядцами.

И новая власть нуждалась в аппарате подавления недовольства и беспорядков – Временное правительство стало активно использовать прежний "опыт" казаков. Как вспоминал прибывший с фронта в конце июля 1917 г. Г.Н.Швец-Базарный – весь Пишпек был наводнен казаками, охранявшими не только общественные учреждения, но и купеческие, казенные магазины. Начальником гарнизона Пишпека тогда оказался "казачий полковник Пяткин". В одной из телеграмм, направленных в Верный пржевальским уездным комиссаром, содержалась настоятельная просьба прислать сотню для поддержания порядка. По городам, селам, кочевьям и станицам вновь зацокали копыта карательных казачьих отрядов, которые, как признавался Комитет общественной безопасности: "не останавливались перед насильственными мерами". Служившие здесь оренбургские и семиреченские казаки направлялись и для подавления восстания в Ташкент.

Но не для всех ситуация была благоприятной. Иногда она заставляла бывших участников карательных отрядов подобру-поздорову уносить ноги и голову от мест, связанных с событиями 1916 г. Вскоре после поездки в Кульджу войсковой атаман П.В.Бычков еще некоторое время служил в Пржевальске, а потом уехал в Верный. Любопытно, что с собой он захватил конюха Ю.Абдрахманова, "пристроив" затем в областное статуправление. Позже Абрахманов стал председателем Совнаркома республики, но, конечно, не благодаря казакам и их выучке.

Предчувствуя опасность, объединялись трудно сочетаемые ранее слои общества. Так, решение Семиреченского мусульманского съезда рекомендовало выдвигать делегатов в Учредительное Собрание совместно с казаками. И надо отметить – на выборах этот блок выиграл, набрал 53% голосов. К тому же, кроме доверия, это объединение имело организованную силу – вооруженные отряды алаш-ордынцев обучали казачьи офицеры. Но было поздно – "случилась" Октябрьская революция.

Уже на второй день после ее установления в Ташкенте казачий Круг в Верном объявил, что берет власть в Семиречье в свои руки и "не допустит здесь Советов". С казачеством приходилось считаться – в области под ружьем находилось 2,5 тыс. казаков и солдат, а Войсковому Кругу подчинялись фактически все местные власти. В Пишпеке 2-я Семиреченская казачья сотня целиком контролировала ситуацию, а полковник Пяткин и урядник Елизаров выступали ярыми противниками большевизации. Расквартированные в Пишпеке, Пржевальске (1-я Особая казачья сотня) и в других населенных пунктах казачьи части заявили в январе 1918 г., что не признают сепаратного мира с Германией и "никогда не продадут Англию, Францию и других доблестных союзников России".

Между тем, революционные события уже раскачали неустойчивый кораблик казачьей диктатуры – в конце 1917-начале 18 г. власть перешла в руки советской власти сначала в Пишпеке, а затем по всему Семиречью. Определенную роль в этом сыграл семирек А.П.Березовский, успевший вернуться из "вечной ссылки" и встретиться с В.И.Лениным (книги которого он пропагандировал в Кыргызстане еще до революции). Но сила была еще на стороне белоказаков и красного казака А.П.Березовского расстреляли.

Войсковой Круг пытался изменить ситуацию, послав из Верного в Пишпек казаков, но те оказались "наполовину красными" – пишпекские большевики во главе с Я.Логвиненко легко их распропагандировали – казаки повернули назад.

В установлении советской власти в Верном, а затем и в Пржевальске, принимал участие Второй Семиреченский казачий полк, прибывший из Персии. Показательно, что командир этого полка войсковой старшина Бакуревич не смог сопротивляться большевизации части, расписался в собственном бессилии, побрил в Ташкенте голову и усы и вернулся через Пишпек в Верный частным человеком.

В полку служили: ветеринарный врач М.С.Воскресенский – организатор кружка либералов Пишпека в 1905 г.; иссыккулец П.Д.Гречко, сыгравший важную роль в событиях гражданской войны в Верном и Пржевальске; большевик-самсоновец В.Скрыпников, успевший принять участие в штурме Зимнего дворца. Интересно, что командиром 3-й сотни в полку был Н.В.Ровнягин – сын токмакского вольнодумца-учителя. Поскольку земельного надела из семьи Ровнягиных не имел никто, а либеральными и революционными идеями они жили давно, то и надежд на восстановление монархии не питали. Сложнее было с послеоктябрьскими событиями. Собираясь домой, демобилизованный сотник Николай и его брат Владимир (только окончивший школу прапорщиков) почувствовали опасность, исходившую от былого неприятеля отца – казака Завалишина, в прошлом содержателя публичного дома. Как случалось в те годы, Завалишин сделался большим революционером и членом ревкома. В результате Ровнягиных посадили в тюрьму по обвинению в поддержке восставших в Талгарской станице. Тут начался очередной бело-казачий мятеж, который закончился неудачей, но братьев Ровнягиных повстанцы успели освободить и увести с собой в Кульджу.

Разбираться: кто виноват или прав за давностью лет уже нет возможности. Будем воспринимать факты такими, каковы они были на самом деле. Братья Ровнягины оказались в эмиграции, а их отец каждый день ждал обещанного Завалишиным (успел вернуться в Токмак) расстрела…

Но в целом в работе с казачеством большевики были осторожны, особенно в первые годы советской власти. Если декретом ВЦИК от 10 ноября 1917 г. сословия мещан, дворян и т.д. были ликвидированы, то казачество "забыли" упомянуть. Слишком опасно было тревожить нестабильную казачью массу. Нужно было найти компромисс, тем более что вся последующая история гражданской войны в крае свидетельствует: настроение казачества было нестабильным и подобно маятнику колебалось от власти – к власти.

Остававшаяся до начала 1918 г. в Оше полусотня уральских казаков была индифферентна к новой власти, а ее командир – подъесаул М.И.Щапов даже являлся начальником всего гарнизона, который вместо молитвы на Пасху у церкви пел "Отречемся от старого мира".

Позже всего советская власть пришла в Пржевальск, т.к. предпринятая в марте 1918 г. попытка оказалась временным успехом – представитель Пржевальского Совета крестьянских депутатов все же успел телеграфировать, что Второй казачий полк разоружил белоказаков, вооружив горожан. Но уже через 3 дня ревком, революционные части были распущены и заменены казаками из ближайших станиц Мариинской (Мариновской) и Николаевской, а гарнизон Пржевальска до июня 1918 г. возглавлял сотник Попелявский. Только приход красногвардейского отряда П.Н.Павлова положил конец казачьей власти – станичники, опасаясь расстрелов, бежали по родным куреням, а некоторые и за границу – в Учтурфан.

Впервые белоказаки и сторонники советской власти в открытом бою столкнулись еще в период разгрома правительства провозглашенной Кокандской автономии, которое пыталось перетянуть на свою сторону семиреков, уральцев и оренбуржцев, возвращавшихся с Кавказского фронта и из Персии. В феврале 1918 г. с Кокандской автономией с помощью шахтерского отряда из Кызыл-Кии под командованием казака В.Я.Хрипченко было покончено, но это оказалось только началом братоубийственной гражданской войны...

В Кыргызстане в марте 1918 г. казаки и органы советской власти столкнулись в остром конфликте, когда станичники Кегетинской отняли у кыргызов на берегу Чу несколько тысяч баранов: "Мотивом ограбления казаки считали то, что они в 1916 г. были на фронте, а здесь мол, восставшие киргизы ограбили их семьи, забрали скот, пожгли хлеба…" Это событие активный участник борьбы с казачеством Г.И.Швец-Базарный назвал "пробным походом", потому, что казаки были хорошо вооружены стрелковым оружием, а красногвардейцы только берданами. Увещевания, что "киргизы в 1916 г. пострадали еще сильнее русских, что бараны не одного бая, а целого аула", как и ультиматум пишпекского Совдепа они проигнорировали: "мы, казаки, и подчиняемся только полковнику-атаману и казачьему кругу, находящемуся в городе Верном". Только появление вооруженного красногвардейского отряда поставило все на свои места – стадо вернули.

Той же весной явственно проявилось и массовое расслоение казачества, не уступая по накалу страстей событиям на Дону, Урале, Кубани... Так, некоторые из казаков Самсоновской, узнав о восстании против советской власти в станицах вокруг Верного, ринулись туда, но большая часть осталась дома, сдала оружие и признала советскую власть. В этом была заслуга местного казака-большевика В.Скрыпникова.

В чем причина такого раскола? Известно, что советская власть декретом СНК от 31 мая 1918 г. оставила казачьи вольности, в т.ч. и в Семиречье. Но, сохранив традиционное самоуправление, казачьи наделы доводили до усредненных норм. Земли рядовых казаков по закону вообще не подлежали конфискации. Естественно, что средние слои казачества решили отсидеться. А вот зажиточным станичникам было, что терять – только весной 1918 г. в Пишпекском и Пржевальском уездах было изъято у зажиточных баев, переселенцев, казаков около 5 тыс. десятин земли. Периодически производилось изъятие запасов хлеба у казаков. Так, в мае 1919 г. населению Токмака и Пишпека было выделено 2500 пудов, реквизированных у богатых станичников. Конечно, на такие акции власти казачья верхушка везде реагировала вполне определенно – из богатых "уходцев" в Хорезме была сформирована честновская сотня, отличавшаяся особой жестокостью в борьбе с большевиками и сочувствующими.

Семиреки воевали по разные стороны не только на Семиреченском фронте и в Фергане, но и на Урале, в Сибири, других регионах страны. В вышедших в 1939 г. в Париже воспоминаниях Атаман Всевеликого войска Донского П.Н.Краснов отзывался о семиреках и их боевых качествах одобрительно. А на суде в Семипалатинске в 1927 г. Б.В.Анненков признавался, что еще в начале гражданской войны зрели планы оказачивания всего Семиречья. "Отказников" обещали выслать в Сибирь – видимо, стратегически важен был этот край для противников советской власти.

С другой стороны, среди казачества в Кыргызстане было немало недовольных старыми порядками – за "Советы" воевали уроженцы разных казачьих территорий. Происхождением из оренбургской станицы Изобильной В.Я.Хрипченко после демобилизации в 1917 г. приехал в шахтерский поселок Кызыл-Кия и работал счетоводом. Но когда война пришла в дом, красный казак возглавил кавалерийский отряд шахтеров, который наносил ощутимые удары по армии Кокандской автономии и Крестьянской армии Монстрова, в которых тоже были казаки.

Через Среднюю Азию ушел в Персию уралец П.Овчинников, спасший в Прииссыккулье немало жизней в 1916 г., но в годы гражданской войны выступивший против советской власти. В басмаческой группе Хал-ходжи, свирепствовавшей в Ошском уезде, военным советником был оренбуржец из Шестого (Орского) полка. В августе-сентябре 1919 г. басмачи подступили к Ошу, гарнизон которого возглавлял командующий войсками Ферганской группы, бывший казачий офицер и крупный землевладелец Алексей Ситняковский, подписавший договор о сдаче города и оружия. Советская власть была разогнана, но вскоре подошедший Казанский Советский полк обратил басмачей и белогвардейцев в бегство – по направлению к Гульчинскому укреплению. Оттуда они ушли через Памир в Персию и Китай.

Тогда же выяснилось, что контрреволюционная Туркестанская военная организация имела ошский филиал, куда кроме А.Ситнянского входили и другие бывшие казачьи офицеры: Михаил Тырсин (член РКП/б/ и сотрудник Особого отдела) и Плотников – командир Памирского погранотряда. В это время большую организаторскую работу против белогвардейцев и басмачей проводил председатель РВС Ферганского фронта коммунист Д.И.Спасибов – также казак по происхождению. В Фергане же отличалась в боях команда из 15 красных оренбургских казаков Козодуба. Судьба могла их столкнуть с бывшим командующим казачьими частями в Хиве И.Зайцевым, состоявшем военным специалистом у крупного басмача Иргаша.

Любопытно, что в отряде Мамонтова-Кихтенко в должности помощника командира эскадрона участвовал в боях с белоказаками на Семиреченском фронте Ю.Абдрахманов, о котором уже рассказывалось в связи с предреволюционными событиями.

Казачество надеялись перетянуть на свою сторону все, поскольку это была отлаженная, хорошо организованная военная сила. Как манну небесную ждали подхода оренбургских казаков восставшие против советской власти крестьяне села Беловодского, организуя свои подразделения по казачьему образцу. Им на помощь сибирский атаман и командующий Степным кавалерийским корпусом Б.В.Анненков (потомок известного офицера-декабриста) прислал двух урядников. А против беловодских мятежников воевал казак М.П.Булавин.

Устав от бесконечных потрясений из-под Верного в разгар гражданской войны в село Дархан перебрались 20 казачьих семей. Они не скрывали враждебного отношения к советской власти, но и не хотели войны. Отношения с местными жителями у них тоже не сложились – память о событиях 1916 г. была слишком жива, а казаки между тем оружия не снимали.

Гражданская война в Кыргызстане проходила, как и везде, не только по городам и селам, но и по семьям разграничительной линией. В то время как трое сыновей (два из них офицеры) находились среди белоказаков, В.П.Ровнягин предложил устроить в школе казарму для красноармейцев. В "Токмакском вестнике" 19 сентября 1919 г. им опубликована статья, где были такие строчки: "Конечная цель коммунизма – общее довольство и счастье всего человечества здесь на земле, а не там где-то на небесах. Справедливость, братство, равенство – основа, фундамент коммунизма … Все за одного и один за всех! Поменьше думы о своей судьбе и благополучии, а побольше заботы о всех людях. Да здравствует святое братство всех народов! Вперед, к коммунизму!" А в это время "неутомимый революционер" Завалишин продолжал проводить обыски в доме учителя, добивался его ареста и расстрела. Конечно, деятельность учителя в Токмаке была широко известна. Горожане, да и сами власти, не давали семью Ровнягиных на растерзание.

У Бедарева – бывшего станичного атамана Николаевской, "отличившегося" при подавлении восстания 1916 г., была своя трагедия: родной брат стал красным командиром и принимал участие в борьбе с белоказаками, прорвавшимися в июле 1919 г. через перевал Сан-Таш из Кульджи в Прииссыккулье.

Тюпский мятеж был одной из попыток казаков вернуться к своим куреням и нетронутым земельным наделам, но было уже поздно – земли начали перераспределяться. Попытка возвращения в результате сопровождалась кровопролитием, от которого все, включая семиреков, безмерно устали. Старожилы иссыккульских сел вспоминали, каким страхом наполнялись их сердца в 1919 г., когда по улицам с гиканьем проносились казаки... Тогда к белоказакам примкнули зажиточные крестьяне из Тюпа (Преображенского) и Ак-Суу (Теплоключенки). Богатые казаки из Николаевской встречали "освободителей" хлебом-солью. Пришедший из Китая отряд Демченко в 50 казаков в результате увеличился и составил внушительную силу – 600 сабель. Приступив к Пржевальску, который обороняли 60 человек при одном орудии и двух пулеметах, белоказаки в течение 5 суток безуспешно его штурмовали. Подоспевшие с Северного фронта красноармейские отряды заставили станичников отступить в горы или сдаться в плен.

Так судьба сыграла с казаками вновь "злую шутку": основанный с их помощью в 1869 г.; названный в 1889 г. именем потомственного казака, там похороненного; спасенный ими в 1916 г.; в 1918 г. попеременно провозглашавший то власть "белых", то "красных" казаков, город Пржевальск в 1919 г. определенно встал на сторону советской власти.

Казаки еще несколько раз пытались прорваться к Пржевальску, но широкой поддержки не получили и были вынуждены вернутся в китайскую провинцию Синьцзянь, где при бывшем царском консуле Люба сосредотачивались антисоветские силы. Пользуясь поддержкой синьцзянских властей, Люба оказывал материальную помощь белому движению, поставлял новобранцев из числа русских, проживавших в Илийском районе. Именно там находился бывший начальник Пржевальского гарнизона сотник Попелявский (приписанный к Марииновской станице), выступавший представителем семиреченского войскового атамана. Об этом советская контрразведка узнала, перехватив отправленное к матери – в Пржевальск письмо Попелявского.

Казаки в эти годы фактически "поменялись" местами с кыргызами, узбеками, таджиками, казахами, дунганами, бежавшими в Китай от геноцида 1916 г., орудием которого часто выступали карательные казачьи отряды. Интересно, что с казаками в Китай бежала их бывший "классовый враг" – А.Ф.Пиккель, проводившая еще до Первой мировой войны революционную пропаганду в Пржевальске против царской власти. Теперь позиции бывшей социал-демократки и "столпов самодержавия" сблизились перед опасностью "красного террора".

Советская власть, "нахлебавшись" казачьего непостоянства, решила взяться за них основательно – в сентябре 1919 г. в Верном был проведен Первый съезд красных казаков Семиречья, а в ноябре 1919 г. при ТурЦИКе под руководством С.П.Решетникова был создан казачий отдел, на который возложили: содействие военным властям в мобилизации казачества; создание красных казачьих частей; организацию в станицах и подразделениях большевистских ячеек; переустройство казачьего самоуправления.

Казачий отдел послал в станицы Прииссыккулья представителей – Решетникова и Ионова, которые смогли уставших от войны станичников успокоить и нейтрализовать недовольных. В районах проживания оставшихся "уходцев" вели работу Легостаев, Телегин и Бобылев.

2 марта 1920 г. командующий Туркестанским фронтом М.В.Фрунзе, хорошо знавший условия жизни семиреченского казачества, обратился к ним с воззванием, в котором объявлял об амнистии и призывал вернуться к мирной жизни. В результате пропагандистской работы и других акций советской власти казаки пошли служить, в т.ч. в три Семиреченских кавалерийских полка, где их опыт был кстати. В то время был сформирован и Семиреченский дунганский полк под командованием "дунганского" казака Магазы Масанчина. Более того, в марте 1920 г. он во главе отряда в 160 человек приходил в Прииссыккулье. Возможно, что судьба столкнула его здесь с бывшими сослуживцами по казачьему полку.

В верненском мятеже в июне 1920 г. (о котором хорошо рассказал в романе Д.И.Фурманов) принимали участие и казаки из Кыргызстана, хотя напрямую мятеж не затронул эту территорию, за исключением того, что пришедший из Сибири 482 стрелковый полк по пути "прочесал" прииссыккульские станицы в поисках мятежников и сочувствующих им.

Совместными усилиями Центра и местных Советов война в Семиречье в том году была окончена. Бывших белоказаков, раскаявшихся в прошлом, отправили на Ферганский фронт на борьбу с басмачеством, где они пробыли до 1922 г. Другая часть была переведена в Трудовую Армию, восстанавливавшую разрушенной войной.

Драматичные события проходили в противоположном лагере: расстреляв около 2 тыс. казаков, не пожелавших уходить в Китай, анненковцы и дутовцы – остатки всех бело-казачьих войск (семиреки, сибирцы, оренбуржцы, уральцы, воевавшие в Семиречье) и части 4-го пехотного корпуса под командованием адмирала Бакича скрылись за границей и были почти полностью разоружены. В течение 1920 г. там собралось более 18 тыс. противников советской власти, значительную часть которых составляли казаки.

В самом Семиречье еще продолжалось глухое сопротивление казачества – летом 1920 г. в Пишпеке была ликвидирована подпольная эсеровская группа, прибывшая из Верного и Узун-Агача. Куланакские (занарынские) казаки частично принимали участие в Нарынском мятеже в ноябре 1920 г. Но эта последняя вооруженная попытка свергнуть советскую власть уже не имела никакого значения. Перевес сил был явно не в пользу восставших.

Любопытен очередной поворот казачьей судьбы: служившие вместе иррегулярный Туркменский дивизион и семиреки долгое время были надежным оплотом самодержавия. Но в 1916 г. казаки подавляли восстание турмен на границе с Персией, а в 1920 г. в подавлении Нарынского мятежа отличился Туркменский полк.

Советская власть, окрепнув в центре и на местах, принялась за "социально неустойчивых" – на Первом Всероссийском съезде трудового казачества была принята резолюция: "Казачество отнюдь не является особой народностью или нацией, а составляет часть русского народа".

Читатель, надеемся, уже понял, насколько пестрым в национальном составе было казачество. Но долгое время советская наука в его определении исходила из трактовки В.И.Ленина – "привилегированное крестьянское сословие", заинтересованное в сохранении существующего порядка. В то же время утверждалось, что казачество неоднородно из-за имущественного неравенства. К тому же известно, что к казакам относили и дворян и купцов.

Противоречивость данной оценки объясняется одноплановостью подхода к истории как к борьбе классов без учета социально-экономического положения, групповых и личных интересов в конкретных исторических условиях. Между тем общество развивается на основе статичных и динамичных законов, находящихся в непрестанном взаимодействии.

Так что историю казачества (как, впрочем, и иных групп населения) в Кыргызстане нужно рассматривать, не исходя из заранее составленных схем.

В действительности казачество до 1917 г. было уникальным и хорошо организованным социокультурным сообществом, носителем и охранителем общегосударственной идеи. Но советская власть не могла оставить это сообщество, грозившее неприятностями. 25 марта 1920 г. на Семиречье распространяется действие положения, согласно которому были унифицированы все местные органы самоуправления и, соответственно, ликвидированы казачьи сходы. В этот период появляются первые перегибы – в частности, кто-то запретил местным казакам "отправление церковных служб, служб с колокольным звоном, празднование Пасхи и т.п. Это их озлобило".

Осталось последним отличием большое казачье землевладение, но и оно было ликвидировано – в сентябре 1920 г. Пятый съезд Компартии Туркестана и Девятый краевой съезд Советов постановили: "Провести ликвидацию нетрудовых кулацких и манапских хозяйств и захваченных ими у крестьянской бедноты земель". Основная масса казаков все-таки относилась к зажиточным, открыв список репрессированных в советское время народов и социальных групп.

Земельная реформа 1921-22 гг. подорвала экономическую базу казаков. И хотя это вызывало возмущение – известны жалоба схода жителей Самсоновской (Бурулдая) об ущемлении их интересов и протест выселенных из Дархана казаков, сила была на стороне советской власти.

Национально-территориальное размежевание Средней Азии в 1924 г. стало большим ударом по семирекам – их разделили две советские республики – Казахстан и Киргизия, став дополнительным препятствием на пути сохранения казачьего единства.

Между тем в Киргизскую ССР самостоятельно приезжали и направлялись многие из тех специалистов, кто был казаком по происхождению, но воспитанным уже в совершенно ином духе – советском. В 1931 г. во Фрунзе собственным корреспондентом двух центральных газет был направлен журналист и писатель В.Светличный, помнивший еще с детских лет висевший в отчем доме прадедовский мултук, привезенный запорожцами из Турецкого похода.

Репрессии приводили к массовому рецидиву страха, когда казаки стали бояться упоминать о своем происхождении. Тем более что стали "вспоминать" казакам прошлые грехи – в 1920-28 гг. 12 раз арестовывали Ф.Серикова за участие в подавлении восстания 1916 г. Иссык-кульский казак А.Н.Ещенко "самораскулачился", отдав лошадей, коров, овец в создающееся коллективное хозяйство. Сам отправился на шахту. И таких примеров – сотни.

Кто мог, тот бежал через границу в Кульджу и Кашгар.

14 июля, 2006

О зарубежном казачестве

В начале 1923 г. статистики с тревогой сообщали, что из-за военных действий, неурожаев и эпидемий население Пишпекского и Пржевальского уездов сократилось на 10-20%, но не упомянули одну из причин уменьшения численности – эмиграцию в соседний Китай и в Маньчжурию.

Иногда переход границы осуществлялся в сговоре (за деньги) с пограничной охраной – последний атаман станицы Карабулакской Федор Сериков заплатил по 5 рублей золотом за каждого члена семьи заместителю начальника Джаркентского ОГПУ Хадрикову. В результате все прошло гладко и якобы незаметно, хотя через границу прошел принадлежавший беглецам табун лошадей и стадо коров.

За границу бежали не только враги советской власти. Туда бежали казачьи офицеры Николай и Владимир Ровнягины – сыновья известного токмакского учителя-демократа. В Кульдже их мобилизовало Временное сибирское правительство, направив в Первый Алатавский полк 3-й дивизии. В марте 1920 г. Ровнягины перешли на сторону Красной Армии и были отправлены на Ферганский фронт, где проявили себя и стали красными командирами. К тому времени причину их бегства в Китай – мародера и хапугу Завалишина Токмакское ВЧК расстреляло.

В Китае казачество разъедала коррозия. Объявленная советской властью амнистия и присланные делегации порождали у станичников иллюзии в прощении – многие ушли на родину. Оставались недоверчивые, семейные и те, у кого "руки по локоть в крови".

Из донесений советской агентуры было известно о внутреннем положении казачьей колонии. Оно было весьма противоречивым: начатая еще в Отечестве "грызня" за власть между оренбургским атаманом А.И.Дутовым (его отец до революции командовал конвойной сотней в Кашгаре) и сибирским атаманом Б.В.Анненковым продолжилась и в Китае. Объединяла их только ненависть к советской власти. В Кульдже оба атамана представляли ... Семиречье, поскольку Дутову в свое время передали гражданское правление областью (где он даже мечтал создать самостоятельное казачье государство), а Анненков сам себя назвал атаманом семиреченских казаков, аргументируя это, видимо, прошлой службой в Джаркенте.

Недолюбливая друг друга, атаманы устраивали поочередно нападения на советскую территорию. Но 6 февраля 1921 г. (по официальной версии) при попытке перейти советскую границу Дутов был убит. На самом деле в обмен на переданное красным командиром Раздобреевым серебро было организовано убийство в Сайдуне, а голова атамана Дутова доставлена агентом ЧК в Джаркент. Оренбургские казаки, оставшись без атамана, потихоньку стали перебегать советскую границу в надежде добраться до родных станиц, а частью ушли в Маньчжурию, где в них нуждались антисоветские силы.

В 1920 гг. в Кульдже все-таки оставалось около 900 казаков из оренбургско-уральской группы. В основном это были офицеры, зажиточные семейные казаки и депутаты Войскового Круга. Они создали свое землячество, а затем попытались воссоздать всю структуру войска, что было в условиях Китая совсем бессмысленной затеей.

Анненковцы (сибирцы и семиреки) "кочевали" по Китаю: полгода они находились в пограничном районе Боро-Тала на положении интернированных, а весной 1921 г. решили оказать давление на губернатора Синьцзяня Ян Цесина, придя в центр провинции – Урумчи. Анненков к тому же ввязался в вооруженный конфликт с гарнизоном города Гучен. Отряд разоружили, а самого атамана ... посадили в зиндан на три года. Только при помощи английского консула униженного Анненкова освободили, но вновь объединить казаков ему было не суждено.

Конечно, ощущения сибирцев и семиреков в Кульдже были разными – семиреки были почти дома: Кульджа в 1871-81 гг. была под протекторатом России; позже они здесь служили в охране российского консульства; сопровождали сюда дипломатические миссии, путешественников, торговые караваны. Были и родственники в русских колониях, а родное Семиречье видно было невооруженным глазом. Семья Усатовых, например, поселилась у самой границы, откуда были видны родные горы. Семиреков тянуло домой, но возвращались немногие. Ведь в Кульдже действовало не только казачье самоуправление, но и воинские порядки.

В казачьих поселениях существовали станичные правления, станичные школы, отмечались все праздники, сохранялись и реликвии, подобные одной из ценнейших икон, взятых оренбуржцами с собой. Среди беженцев оказалось 16 священников. Они вместе с паствой молились в православных храмах, находившихся в подчинении Русской Православной Церкви за Рубежом, созданной церковной эмиграцией в 1921 г. Некоторое время выпускались: своя газета и даже привычная по Семиречью водка "Пугасовка" (по имени заводчика).

В Урумчи – центре Кашгара, также существовала русская колония, но казаков-семиреков там было меньше. Возле южных ворот Урумчи располагался "русский" квартал, где в центре обосновалось советское консульство, на территории которого оказалась ... церковь. Ситуация, что и говорить – уникальная, поскольку земля консульства являлась советской территорией, а в СССР религия была объявлена опиумом народа. В начале 1920 гг. советское консульство решило переделать церковь под клуб, но этому резко воспротивились не только верующие, но и китайский губернатор – все осталось по старому.

Власти Китая, формально разоружив, не прочь были использовать казаков в своих интересах. А если уж казаки от "избытка энергии" досаждали китайцам, те могли обратиться за помощью к "Советам". На этот случай военный губернатор Синьцзяня вступил в переписку с органами советской власти в Семиречье, хотя дипломатические отношения между двумя странами еще не были установлены: "Мы гарантируем, что разбитым и разоруженным бандам не будет разрешено вновь организоваться и напасть на советскую территорию со стороны Илийского округа". В ряде случаев губернатор посылал шифротелеграммы, подобные этой: "Анненков с войсками около 10 тыс. человек из казаков силой хочет проехать из Кульджи в Джаркент. Послал войска для усиления границы. Будьте осторожны..."

Большую опасность для "Советов" представлял не разоруженный 12-тыс. корпус адмирала Бакича, которому управляющий Чугучакского отделения Русско-азиатского банка передал около 1 млн. золотых рублей. Когда уж совсем "прижало" – осенью 1921 г. войска Туркестанского фронта объединились с китайскими войсками для разгрома корпуса адмирала Бакича, состоявшего из "уральских казаков, сибирских частей и пр."(Любопытно, что спустя 30 лет участники тех событий – советский полковник Сашин и майор Национально-освободительной армии Китая Ли Вин встретились во Фрунзе).

Навоевавшись, поняв бесперспективность попыток свергнуть вооруженным путем советскую власть на родине, "кульджинские" казаки занялись обустройством собственной жизни в Китае. Что уж тут говорить о рядовых, если Б.В.Анненков отказался от предложения Великого князя Николая Николаевича (Романова) возглавить объединенные вооруженные силы России на Дальнем Востоке. Командовать несуществующими войсками Анненков не стал, хотя силы там действительно накапливались. Между тем его подчиненные стали собираться около Харбина, где, сформировав три сотни (под громким названием Анненковская дивизия), участвовали в боях в Приморье против Красной Армии до осени 1922 г., после чего их интернировали в Маньчжурии. Известно, что в середине 1930 гг. в предместьях Шанхая была целая станица семиреченских казаков, переехавших ранее из глубинного Китая.

Бывали, конечно, истории и с более счастливым исходом. Одна из них имеет почти детективную канву. В Прииссыккулье всегда бытовало множество легенд о спрятанных со времен Чингисхана сокровищах. Одна из легенд ожила в ... Кульдже в эмигрантских кругах. Некий священник, умирая, завещал план "кладовой" казаку Успенскому. Дождавшись очередной амнистии, Успенский вернулся на Иссык-Куль. Освоившись, в 1927 г. он получил разрешение на поиски, нашел единомышленников. Отряд в 14 человек провел обследование верховьев Тюпа и Курментов, пока не нашел: "...слой земли чередовался со слоем рогов, затем снова земля и человеческие кости. Дошли до мощных плит с надписью. Затем нашли золотой и серебряный молоток. Перед завершающим этапом раскопок решили отдохнуть". Но тут произошел обвал. Раскопки прекратили, а вскоре и запретили. Власти сами предприняли попытки, но безрезультатно.

Эту историю можно было бы отнести к легендам, не случись через три года событие – один из искателей сдал в пржевальский "Золотоснаб" золотой молоток. Счастливый конец у истории, связанной с семиреком, вернувшимся из эмиграции домой.

А в Китае вышедший из тюрьмы атаман Анненков купил в Ланчжоу участок и занялся вместе с губернатором разведением скакунов и сельским хозяйством. Эксперимент не удался и (по советской версии истории) Анненкова обуяла ностальгия (якобы даже выписывал советские газеты и журналы). Измученный тоской по родине и скитаниями на чужбине, последний (хотя и самозванный) семиреченский атаман Анненков и начальник его штаба полковник Денисов перешли в 1926 г. границу и сдались советской власти.

По другой версии Анненков вместе с Денисовым принял приглашение генерала Фын Юй-сана приехать в Калган, чтобы обсудить вопрос о создании русской наемной армии. В Калгане Анненкову оказали воинские почести и представили советскому советнику Примакову (донскому казаку по происхождению), который предложил атаману высокий пост в монгольской армии. Через несколько дней Анненков, Денисов и Примаков выехали в Монголию. Там обманутого советской контрразведкой атамана арестовали и переправили в СССР.

Не думаем, что сказанные 12 августа 1927 г. на последнем заседании выездной Военной коллегии Верховного Суда СССР в Семипалатинске Анненковым слова были добыты под пытками. Он сказал: "Я ухожу из этой жизни раскаявшимся преступником, и я хочу думать, что я уйду из этой жизни со снятым с меня проклятием, с моего имени и фамилии". Видимо, груз грехов перевесил значимость идеи, которую он считал святой – борьбу с советской властью. Горькие, но гордые слова Анненкова, признавшего расстрел достойной карой за зверства и злодеяния, которые действительно совершали его войска против мирных жителей и тех казаков, кто не разделял его идей.

Печальный конец Анненкова не вдохновил живших в Илийской долине 25 тыс. эмигрантов, в основном сибирцев и семиреков, мечтавших о другом возвращении на родину. К тому же многих из казаков заставили служить в армиях соперничавших китайских "вождей", пригрозив репатриацией в СССР. Так, в 1932 г. в Урумчи было сформировано 3 кавалерийских полка численностью в 1800 человек, которым выдали китайское военное обмундирование, но со знаками отличия и званиями как в царской армии. Военные действия были кровопролитными – казачьи могилы "щедро" разбросаны по северо-западному Китаю, а в Урумчи до сих пор стоит памятник погибшим в междоусобных сражениях казакам.

Сохранились свидетельства, что некоторые из нанявшихся на воинскую службу казаков, уверовавших, что отныне Китай стал их Родиной (не забыв происхождения), приветствовали на самом главном православном празднике друг друга нестандартно: "Христос воскрес и Синьцзянь воскрес!"

Используя опыт ХIХ в. по созданию станиц Семиреченского казачьего войска вдоль российско-китайской границы, во второй половине 1930 гг. китайские власти предприняли попытку создания цепи казачьих поселений вдоль реки Манас для защиты от набегов кочевников, но безрезультатно.

Самое любопытное и парадоксальное состоит в том, что заходившие на китайскую территорию советские экспедиционные войска нередко выступали боевыми соратниками с частями китайской армии, сформированными из бывших белоказаков. Да и вообще политика советизации Синьцзяня и его казачьего населения в 1930-40 гг. заслуживает отдельного анализа. Тогда СССР постепенно распространял свое влияние через: просоветское воспитание молодого поколения соотечественников (в школы поставлялись советские учебники, а в клубы – советские фильмы); экспансию дешевых советских товаров (хотя в Семиречье свирепствовали голод – продовольственный и товарный); либеральное отношение к бывшим "классовым врагам" (окажись на родине, исход у них был бы один – "к стенке").

Конечно, существовали в Синьцзяне и непримиримые противники "Советов", которые не разделяли взглядов "помирившихся", а своих детей обучали в гимназиях, построенных на дореволюционной системе.

Отметим, что после 1934 г. на каждого демобилизованного из китайской армии казака было выделено по 10 га орошаемой земли, а семьям погибших и увечных выделены пенсии. Поселки Тигурак, Аблаш, Нилка стали походить на российские станицы – настолько много там ходило казаков в форме. Казаки нередко имели по 50 коров и 200 овец. Семирек Федор Хлыновский, например, арендовал у тамошних кыргызов 60 дойных коров и полученную продукцию делил с владельцами. Еще на территории дореволюционного Кыргызстана такая система – уртачество была широко распространена, а в Китае она приобрела новый вид.

Обосновались семиреки не только в Китае. Воевавший в 1920 гг. с басмачами А.А.Сивухин рассказывал, что видел по ту сторону советско-иранской границы своих земляков-семиреков в выгоревших гимнастерках с приметными малиновыми погонами с литерой "См" и в шароварах с лампасами. Из источников известно, что казаков нанимали на шахскую службу, но немногие остались в 1930 гг., а уехали на Запад.

Возможно, что часть этих казаков нелегкая судьба свела с кыргызами в ... Италии в ... 1944 г. По крайней мере, известно, что вместе с отступавшими немецко-фашистскими войсками ушли казачьи части, сформированные на донских, терских, кубанских землях, а также из тех казаков, кто оказался в Европе еще в довоенные годы и мечтал уничтожить советскую власть. Вместе с казаками ушли и представители народов Северного Кавказа, а также "туркмены, калмыки, киргизы". Доверять или опровергать эту информацию не можем, но допускаем, что, возможно, это были люди, выселенные на Украину из Кыргызстана в ходе борьбы с манапами и баями в конце 1920-начале 30 гг. Известно, что казакам и беженцам (около 60 тыс.) была выделена территория в Северной Италии.

После капитуляции Италии все эти люди ушли в Австрию, где их интернировали англичане. 28 мая 1945 г. 7 тыс. человек были выданы советской стороне, где ими занялась военная контрразведка, откуда путь лежал не только в ГУЛАГ – для иных выдача советской власти означала скорую смерть как расплату за события гражданской войны. Примером является судьба бывшего командира Первого Сибирского казачьего полка (расквартированного в Семиречье) П.Н.Краснова. С 1920 г. он находился в эмиграции, выступал как писатель. Во время Второй мировой войны поступил на службу фашистской Германии – стал начальником Главного казачьего управления. В мае 1945 г. был выдан союзниками советским властям, а 19 января 1946 г. казнен в Москве.

* * * * *

Конечно, большая часть зарубежных семиреков все-таки осталась по ту сторону тянь-шанских гор. По китайским данным границу Синьцзяна в 1920 г. перешло около 60 тыс. беженцев из России, часть которых осела в этой провинции, заняв пустующие ниши в его экономике – с помощью квалифицированных кадров из беженцев началась добыча нефти и золота.

Жизнь казаков в Китае шла своим чередом до 1940 гг., когда был создан ведавший "русскими делами" шанзунат, в ведении которого оказались свои суды, школы, клубы... В созданной в 1944 г. Восточно-Туркестанской республике казаки также играли определенную роль: оренбургский казак генерал-майор А.Полинов (в 1937 г. выдан китайскими властями СССР, а после отсидки в ГУЛАГе возвращен обратно) был назначен министром обороны; семирек А.Сериков командовал саперными частями, а один из иссык-кульских казаков – Полтавский (принявший ислам) работал в отделе снабжения штаба армии. Известно, что, выступая на стороне революционных сил Восточного Туркестана против гоминьдановских войск, казаки принимали присягу в присутствии православного священника, а отправляясь на фронт в храме присутствовали на богослужении.

Казаки активно участвовали в жизни Восточно-Туркестанской республики до 1950 г., когда с ее автономией было покончено, а Народно-Освободительная армия Китая уже больше не нуждалась в военном опыте казаков. Часть их переселилась в 1955-58 гг. в СССР, в т.ч. и в Киргизскую ССР, а многие стали уезжать в Австралию и в США, где живут и доныне.

До культурной революции 1960 гг., рассказывали очевидцы, по малолюдным "русским" поселкам Синьцзяна еще ходили старые казаки в выгоревших гимнастерках, но уже без погон. В семьях еще праздновали с пельменями, блинами, пампушками Пасху, Рождество, а по Родительским дням ходили на православное кладбище, где, как и в церкви, вспоминали молитвы.

Дальнейшая политика культурной революции и насильственной китаизации затронули многих из потомков казаков, оставшихся жить в Синьцзяне: там нет русских школ, не доходят книги и пресса на русском языке. И хотя у них сохраняются некоторые святыни православия, а Китайская Православная Церковь еще в 1957 г. получила автономию и имущество РПЦ в Китае, вследствие жесткой политики властей и отсутствия священников в Кульдже, Чугучаке и Урумчи православие осталось на уровне традиции и семейного предания.

Тем не менее, еще по-русски говорят эти люди в семье и на базарах с челноками из СНГ, выступая посредниками в торговых операциях.

Ситуация с "китайскими" казаками не является исключительной. Ученые уже давно дали ответ: "Личность действует в окружении себе подобных – в обществе, которое выступает как совокупная личность. Но общество формирует не только и не столько личности, сколько малые группы, в которых личность себя идентифицирует...: социальной, национально-этнической, культурной, религиозной, профессиональной и т.п."

14 июля, 2006

Казачество в годы советской власти

В.П.Ровнягин – токмакский учитель, ставший одновременно заведующим кустарным отделом Совнархоза, дожил до возвращения сыновей из эмиграции. Обрадованный отец написал им в Красную Армию: "…хлеба вам дадим, а вы дайте нам мир, разгромив всю буржуазную сволочь и мировой империализм. Я не сомневаюсь, что человечество победно обновит свою жизнь, и сгинут произвол, ложь, лицемерие и прочая гниль, которая была фундаментом капиталистического строя".

Простим В.П.Ровнягину идеализм – жизнь показала, что ошибался не только он! Мечтатель писал: "Расцветет же коммунизм тогда, когда человеческие умы просветятся истинным светом учения и все население будет сознательным…"

Ровнягин пользовался огромным авторитетом и уважением у горожан и учеников, также ставших учителями – А.Русикова, И.Пономарева, А.Архиповой, С.Треногина, которые писали: "Вы всегда шли впереди нас и давали достойный пример труда, честности и непоколебимой веры в достижение светлого будущего". Самое удивительное, что "пропагандируя социализм и коммунизм, Ровнягин до смерти продолжал руководить церковным хором – за это его прозвали «православным социалистом»".

Жизнь "мугалима Василия" (как его звали знакомые кыргызы) очень точно подтверждает ту непреложную истину, что нельзя однозначно оценивать человека, исходя только из его происхождения. И казаки бывали разные, и отношение к кыргызам складывалось у них не только через прицел винтовок и при блеске шашек. Вот что писал В.П.Ровнягин в конце жизни: "Киргизы меня «эксплуатируют» вовсю и судить я их не могу. Уж очень это был несчастный народ, голодный, исковерканный. Для них началась сейчас новая эра. Восстанавливаются энергично их хозяйства с возвратом изъятых земель, пополняются инвентарем, и сами они переходят на оседлое состояние. Везде кипит работа!"

Между тем официальная советская история "опускала" казачьи "страницы и строчки", хотя органы ГПУ-НКВД помнили об этом. Казаков по происхождению активно "подгребали" в годы репрессий, о чем сохранились свидетельства – дела в архиве КГБ-СНБ республики.

Судьбы раскулаченных переселенцев, как и направленных для подъема экономики специалистов, воссоединенных семей привели в Кыргызстан потомков казаков из всех 11 дореволюционных войск. Кто-то помнил свою родословную, кто-то "специально забыл", другие тщательно, даже от близких, скрывали фото, документы, награды предков. Родившийся в Токмаке Г.А.Рудов (впоследствии Чрезвычайный и Полномочный посол РФ в Кыргызской Республике, Почетный семиреченский казак) тем не менее, знал, что по деду он донской казак, а по матери – семирек. Помнил, что он по происхождению терской казак (дед имел надел в 25 десятин) В.П.Шубриков – Первый секретарь Киробкома ВКП/б/ в 1927-29 гг. Спасало то, что отец был пролетарием – кондитером, а сам он рано ушел в революцию.

Конечно, казачество не было единой массой. В свое время еще командующий Туркфронтом М.В.Фрунзе подписал приказ "О создании благоприятных условий государственному коневодству", во исполнение которого первый директор Иссык-Кульского конезавода Леонид Львович Рапопорт стал разводить породистых скакунов. А ведь в предшествующие годы гражданской войны еврей Л.Рапопорт "в неполные двадцать лет сражался в рядах легендарной дивизии Киквидзе, был комиссаром, командиром Первого казачьего трудового полка". За храбрость казак-еврей Рапопорт был награжден не только именным оружием, но и двумя орденами Красного Знамени (что в принципе сопоставимо с награждением в более позднее время двумя звездами Героя Советского Союза). Будучи директором конезавода Л.Л.Рапопорт очень много внимания уделял и благоустройству – заложил аллею серебристых тополей, которую до сих пор по праву называют его именем. Так что аллею Рапопорта можно отнести к "казачьим достопримечательностям" края.

Жизнь казаков складывалась в те годы по-разному. Так, бывший казачий есаул-семирек Фаддей Кекин, еще в годы гражданской войны выполнявший задание советской разведки в стане белогвардейцев, в середине 1920 гг. стал начальником Кара-Киргизского областного ОГПУ, членом исполнительного бюро Киробкома ВКП/б/. По убеждениям и по должности он не щадил казаков, чье взгляды отличались антисоветизмом. Зажиточных станичников с его помощью власть доконала коллективизацией и раскулачиванием. Вместе с семиреком А.Колесниковым, сибирцем В.Крухмалевым, оренбуржцем М.Ильиным колесо репрессий прокатилось по судьбам многих казаков. Порой то колесо цепляло и людей, немало сделавших для победы власти, так жестоко обошедшейся с ними. Уже упомянутый Михаил Семенович Воскресенский – сын священника, всю мировую войну был ветврачом в Семиреченском казачьем полку. Еще раньше он организовал в Пишпеке либеральный кружок, а в 1918 г. свергал бело-казачью диктатуру в Верном. Позднее Воскресенский верой и правдой служил советской власти, пока в январе 1937 г. его не арестовали по стандартному обвинению – "враг народа". Мученический конец, но во многом и характерный для представителя революционно настроенной российской интеллигенции, шедшей даже к "царским опричникам" – казакам разъяснять социалистические лозунги.

Пострадали в те годы М.Масанчин и Л.Рапопорт – "дунганский" и "еврейский" казаки: НКВД не смотрело на их прошлые заслуги.

Иных казаков судьба миловала. Кызыл-кийский шахтер В.Я.Хрипченко, не вступая в партию, был искренне убежден в правоте защищаемой им в гражданскую войну власти (однажды он спас от пожара бюст В.И.Ленина и, самостоятельно отреставрировав, хранил до смерти дома). Сокулукский почтарь Барамыка и в 1930 гг., одев казачью фуражку, любил петь на завалинке протяжные донские казачьи песни.

Между тем проблемы казачества долгое время как бы и не существовало: о них молчали ученые и статистики, "забывали местные органы советской власти и уж, конечно, всесильная коммунистическая партия, видя в этой группе населения представителей старорежимного сословия, "царских сатрапов" и "душителей свободы".

Но было исключение: можно было говорить об этнографическом комплексе – фольклоре, костюмах, быте. Поэтому экспедиции фольклористов, изредка "забредавшие" в бывшие станицы Кыргызстана, фиксировали казачьи песни, прибаутки, пословицы, осевшие в памяти станичников (которых можно было называть только сельчанами и колхозниками) с детства.

Этот феномен удалось наблюдать и автору несколько лет назад, когда за одним столом с современными казаками оказались два пожилых человека, запевших на два голоса старинную казачью песню. Судьба ранее не сводила этих людей. Оказалось, что оба – потомки белоказаков. Но один родился под Харбином, уехав в 1940 гг. фермерствовать в Австралию. Другой появился на свет в Германии, воюя против нее в годы Второй мировой войны на стороне Великобритании. После жизнь его забросила в Норвегию, где стал предпринимателем. Но оба сохранили казачье самосознание и фольклор, так как заложенное с детства в казачьей семье не утрачено.

Именно эти стороны казачьего самосознания оказались живучими даже в 1930 гг., когда вспоминать о казачьем происхождении было нельзя (только с 1936 г. казаков разрешили брать в армию – ВЦИК отменил ограничения на их призыв). Но казаки оставались казаками, даже в годы сталинизма. Уроженец Кемина, Герой Советского Союза И.С.Немцев вспоминал о том, как лихо скакали станичники на свадьбах – искусство джигитовки (хоть и не на своих, а колхозных конях) сохранилось в крови; как задушевно пели они казачьи песни.

Перед войной попали в Среднюю Азию – в качестве переселенцев и высланных корейцы и китайцы, входившие еще перед Первой мировой войной в состав Уссурийского войска. До сих пор помнит свое казачье происхождение один из потомков тех казаков – профессор, доктор физико-математических наук Б.Б.Чен.

Казаки по происхождению перед Великой Отечественной войной могли попасть в создаваемые казачьи дивизии. В годы войны в Советской Армии сражалось вообще множество уроженцев казачьих земель. Отличился умелым командованием в боях донской казак по рождению, выросший на Иссык-Куле Н.Г.Лященко, позднее удостоенный звания Героя Советского Союза. Из станичников было сформировано 3 конных казачьих корпуса, а также несколько дивизий и отдельных бригад. Воевала в одной из них Н.П.Голубева – прирожденная казачка, впоследствии – известный педагог республики. В казачьих подразделениях воевали и кыргызы. Так, под командованием генерал-лейтенанта Н.Я.Кириченко в должности комразведдивизиона служил А.Огонбаев.

Иссык-кульский казак А.Н.Ещенко, скрывавший происхождение в довоенные годы, храбрость проявил в войну. Он дошел старшиной до Кенигсберга, был награжден медалью "За отвагу". Б.С.Беспалый – уроженец кубанской станицы Менгрельской, был в составе одного из знаменитых "спортивных" партизанских отрядов, сформированных на второй день Великой Отечественной войны из студентов Ленинградского физкультурного института имени Лесгафта. Пять раз Б.С.Беспалый переходил линию фронта. Война для него закончилась в апреле 1945 г. в Австрии, недалеко от городка Линца, где были уничтожены остатки бело-казачьего корпуса генерала П.Н.Краснова. Все годы после окончания войны сержанта в отставке, кавалера казачьей медали "Защитник Отечества", мастера спорта, заслуженного тренера и судьи всесоюзной категории Б.С.Беспалова были связаны с Кыргызстаном, где его воспитанники установили немало рекордов в различных видах спорта.

Проживший до 93 лет уссурийский казак С.В.Козлов также входил в состав Совета стариков. Ему было что рассказать (сохранились его воспоминания) о том, какими страданиями наполнены были советские годы в истории казачества, прошедшего через унижения и сталинские лагеря, но сохранившего казачье самосознание и гордость.

Хорошо известна среди ученых-аграриев республики семья выходцев из бывшей Самсоновской станицы Холодковых, также прошедших сложный жизненный путь.

Казачье воспитание чувствуется не только среди мужчин – уроженка станицы Николаевской, многолетний председатель колхоза, удостоенная звания Героя Социалистического труда Анна Юматова на себе испытала тяготы труда в военные и послевоенные годы.

14 июля, 2006

Чем жив казак?

На фоне проанализированного исторического прошлого интересно выявить – чем вызвана "реанимация" казачества в конце 1980-начале 90 гг. Конечно, не только "фольклорным" интересом к казачеству как славному прошлому, окутанному романтическим туманом. Для перестройки – очередного "смутного времени" характерен поиск частью общества идеала в прошлом, откат к однажды найденным культурным образцам. А для многих русскоязычных граждан Кыргызстана казачество стало потенциальной надеждой на защиту в период нагнетания межнациональной напряженности радикал-патриотами, считавших казаков воплощением зла. Поэтому казачье движение и возникло не в исторически оправданных регионах прежнего проживания казачества – сельской местности, а в столице – среди европейской городской интеллигенции. Врачи, инженеры, работники искусства стояли в 1991 г. у истоков первой – Бишкекской станицы.

Тут наступил развал СССР, больно ударив по только начавшему консолидироваться казачеству, которое оказалось, как и многие соотечественники, разделенным по различным суверенным государствам. События 1991-92 гг. вызвали рост эмиграционных настроений среди части казаков, ставших объединяться для выезда в Россию. Они обосновывались в различных регионах, в т.ч. и в "не казачьих" районах, но пытались жить там по-казачьи: "Цель – для наведения порядка, для того, чтобы возродить обычаи и традиции отцов", – утверждал в 1992 г. юрист зарегистрированной в Курской области производственно-фермерской ассоциации М.Литвинов.

Нередки среди руководителей подобных объединений под казачьими лозунгами были люди, стремившиеся нажиться на желании казаков выехать на историческую родину. Отмечались факты обмана российских организаций и благотворительных фондов теми, кто под маркой помощи казакам преследовал личные корыстные интересы.

Трудно проходил процесс становления казачества в Кыргызстане, хотя к лету 1992 г. насчитывалось 26 станиц. Опубликованный в газете "Славянские вести" Устав Союза семиреченских казаков вызвал бурю возмущений со стороны тех, кто увидел за этим движением причину межнациональной вражды. Появились и заказные газетные статьи, "обосновывавшие" идею, что здесь казачество не имеет исторических корней.

Приглашали и автора этих строк выступить с подобным утверждением. На что пришлось опубликовать серию статей, где предпринималась попытка объективно рассмотреть историю казачества в Кыргызстане. Это обернулось серией неприятностей и обвинений в "казачьем происхождении" (знали бы обвинители, что после выйдут книги и статьи о татарах, немцах, поляках, евреях, живущих здесь!).

Конечно, среди казачества и их руководителей встречались авантюристы, ура-патриоты, как и люди, склонные к личному лидерству, мало связанные с традициями казачества, Отсюда известный парадокс – появление самопровозглашенного второго атамана Семиреченского войска, присвоившего себе высокий воинский чин. Бытовал и "казачий экстремизм" (идейно-близкий родственник национал-радикализму), "оправдывающий" поступок Г.П. – есаула по идеологии, отправившего от имени казаков республики поздравительную телеграмму в адрес ГКЧП, ратовавший за восстановление порушенного "порядка".

Политические ориентации казачества тоже были разнообразны. Первый атаман О.Бардыдым утверждал, что он по убеждениям – монархист. Встречались и факты деловой непорядочности отдельных людей, пытавшихся извлечь личную выгоду, "примазываясь" к казачеству: В.В., занимавший солидный пост в движении, истово обещал: и сшить костюмы хору, и издать историю казачества Кыргызстана – нет ни костюмов, ни исчезнувшей рукописи. Ныне орбита деятельности этого "лжеказака" проходит вдали от казачества – корысть взяла верх над совестью.

Наряду с группой "опереточных казаков", показно демонстрировавших воинственность, к движению стали присоединяться казаки из числа селян, правда, очень редко из исконно казачьих земель. Как правило, у них не существовало языковых проблем (в сельской местности распространен русско-кыргызский билингвизм), не было и стремления к экстремизму. Их интересовали экономические программы, построенные на исконно казачьих занятиях – земледелии, рыболовстве, охоте.

Это совпало с периодом, когда известная "болезнь роста" была преодолена не только в Кыргызстане, но и на пространстве бывшего СССР. Тогда к руководству движением пришла группа людей во главе с Михаилом Ивановичем Бучневым – потомственным казаком и отставным офицером. Была сформирована структура (охватывавшая не только Чуйскую долину, но и Иссык-Куль, Нарын), определены перспективы развития, утверждены Положение и Устав Казачьего Культурно-Экономического Центра, не противоречащие законодательству Кыргызской Республики как суверенного государства. В 1995 г. (как и позже – в 2001 г.) представители казачества Кыргызстана приняли участие в съезде соотечественников в Москве.

В это время окрепли контакты местного казачества не только с Союзом казаков России, но и с российскими пограничниками, размешавшимися в республике. Учитывая исторические особенности развития казачества в Кыргызстане, а также тот факт, что Пограничная Групп Федеральных Пограничных Сил России находилась на территории суверенного государства, взаимодействие с казачеством в деле охраны границы определялось нормативно-правовыми актами Кыргызстана. В связи с этим было решено, что пограничники окажут помощь казакам в подготовке молодежи к службе в Пограничных войсках, а казаки – содействие в воспитании пограничников из числа казаков.

В Управлении ПГ ФПС приказом Командующего летом 1995 г. была создана группа по взаимодействию с казачеством. Так, члены военно-патриотического клуба "Юный пограничник" неоднократно знакомились с жизнью и бытом служащих, в т.ч. бывших воспитанников клуба: Сергея Кашкова, Владимира Лисина, Александра Петренко. В 1998 г. на заставах Кыргызстана служило около 50 казаков.

Ситуация изменилась, когда летом 1999 г. подразделения ПГ ФПС РФ были выведены из Кыргызстана и местные казаки лишились серьезной поддержки своей деятельности, а казачья молодежь – возможности служить здесь в российских войсках.

Путь иных в казачество довольно извилист и, как отмечал бывший атаман семиреченских казаков Кыргызстана, участник Великой Отечественной войны М.И.Бучнев: "Среди многих проблем ... основная – это возрождение духовности. За прошедшие годы из душ казаков выскребли все, что там было ценного, хорошего, доброго... Мы стали забывать наши корни, традиции и обычаи. По возрасту мне давно пора лежать у телевизора на диване, да нянчить внуков... Но я благодарю Бога за то, что такая беспокойная старость досталась: болеть и охать некогда. Самое главное - я нужен людям".

Спортсменом-разрядником являлся потомственный семирек В.И.Лукьянов, руководивший до своего отъезда в США военно-патриотическим клубом. В орбите его интересов часто оказывались т.н. трудные подростки, из которых он пытался (и ему удавалось!) воспитать целеустремленных, порядочных людей. По мнению В.И.Лукьянова: "Для того чтобы считаться казаком, только родства с казачеством по крови недостаточно и оно даже необязательно, ибо сказано: казак – это состояние духа. Это образ мышления и норма жизни".

С точки зрения Лукьянова в повседневной жизни казак должен строго придерживаться Кодекса Чести и Правил Поведения. Надо отметить, что эти установления по своему характеру очень близки известным 10 христианским заповедям, а также включают такие требования, как приобретение "национальной одежды", обязательное посещение в "первое воскресенье месяца" церковной службы, законопослушание и т.д.

По роду занятий пересекался В.И.Лукьянов с другим казаком – генерал-майором В.В.Косенко, который до занятия должности заместителя командующего ПГ ФПС большую часть своей жизни прослужил в родном Прииссыккулье, охраняя границы СССР, а после его распада создавал структуру охраны границ Кыргызстана на протяжении всех его 1111 километров. При этом кадровый военный никогда не расставался с гитарой и записной книжкой. Неоднократно слышавшие стихи и песни В.В.Косенко отмечали, что они пронизаны искренней болью и тревогой за судьбу Родины.

С именем В.В.Косенко, бывшего в течение 1999-2001 гг. атаманом семиреченских казаков в Кыргызстане, связаны определенные успехи в укреплении внутреннего единства и дисциплины, налаживании связей с исторической родиной, возрождение культурных традиций. Благодаря Косенко укрепились связи с Посольством РФ в Кыргызстане, Кыргызско-Российским Славянским университетом (где учится немало детей казаков), другими организациями. Но по семейным причинам В.В.Косенко пришлось уехать в Россию, а последующий год в жизни местных казаков был весьма критическим – борьба за власть привела к расколу.

По одну его сторону оказались люди, нарушившие клятву, данную на Казачьем Кругу и даже неправомерно делегировавшие двум самозванным "казачьим вождям" право говорить от имени 600 тыс. членов российской диаспоры. Один из бывших руководителей казаков – М.Б. был даже уличен в том, что оскорбил священника, окормляющего казаков. Нарушать заповеди казачества нельзя никому, в т.ч. и тем, кто имеет заслуги в прошлом. По настоянию священника Митрополит Бишкекский и Среднеазиатский Владимир предложил отлучить М.Б от Церкви…

Один из героев – самозванный атаман М.Д. пытался издать лежащую перед вами рукопись под своим именем вкупе с дилетантскими стихами. Обижаться на подобных людей – время тратить. В таких случаях в народе говорят: "Бог им судья!"

Значительно больше казаков пошло по пути строгого соблюдения Устава и норм жизни, опробованных временем. С избранием в марте 2002 г. на Казачьем Кругу (в присутствии священника) атаманом Е.П.Казаринова (вошедшего в Совет соотечественников при Государственной Думе России) казачье движение обрело новое наполнение: в приходе молодых сил, умеющих и знающих, куда их направить. С одним из них – казаком Олегом Кузьменко автор познакомился, когда тот еще был студентом Национального университета и отличался набожностью, не чуждаясь диспутов о смысле бытия. Некоторое время Кузьменко жил в России, а затем вновь вернулся в Кыргызстан, где сочетает научную и преподавательскую работу в медакадемии и пение в Казачьем хоре. Во время Баткенских событий О.Кузьменко был на передовой, как и десятки казаков, призванных в строй – доказавшие, что они могут защищать суверенный Кыргызстан – свою родину.

Казачьи хоры есть не только в Бишкеке. Они хорошо известны в республике, выступая с концертами в различных его уголках, исполняя и старинные казачьи песни, и современные мелодии. Эти коллективы – непременные участники торжественных акций, связанных с принятием казачьей присяги, традиционно проходящих в День Победы. Пытаются эти коллективы собирать и популяризировать фольклор семиреченского казачества. В течение 10 лет, возглавляя оргкомитет республиканского Праздника славянской письменности и культуры, автор этих строк смог убедиться, что этим музыкальным коллективам по плечу участие и в более масштабных праздниках.

Современная ситуация в Общественном объединении "Семиреченские казаки" неоднозначна. Может случиться, что те, кто сегодня числится казаками, завтра таковыми не окажутся. Ведь иные, в т.ч. уже ряд бывших руководителей казачьего движения, переселись не только в Россию (что было бы понято и оправдано оставшимися), но и в США, Германию, Израиль, Австралию и, что самое удивительное – после принятия ими другой, не православной веры...

Не собираемся отнимать право, дарованной демократией, но логичен вопрос – решение о принятии другой веры и эмиграции зрели и укреплялись у них не в то ли время, когда принимали они казачью присягу перед иконой? И еще вопрос – сохранят ли они там, вдали от Кыргызстана и России, казачье самосознание? Ведь нередко отторжение от материковой культуры настолько захватывает отдельных людей, что они готовы забыть родной язык, отчий дом, традиции и обычаи, стараясь поскорее стать "своими" в новом обществе. Бывает, и наоборот – существуют в различных частях света казачьи объединения – из потомков эмигрантов первой и второй волны, включающие и семиреков.

В настоящее время в Кыргызстане входящие в состав станиц (как объединений, а не населенных пунктов) казаки заняты самыми различными видами деятельности: учебой; службой в государственных организациях, Вооруженных Силах Кыргызской Республики, Национальной Гвардии; работой в сельхозкооперативах и на промышленных предприятиях; предпринимательством или промыслами.

Что же касается современного положения бывших казачьих станиц, то показательна ситуация в Николаевке (Николаевской), где только 15 % процентов ее населения являются русскими или украинцами по происхождению, среди которых только малая часть считает себя казаками. Обучение в школе, кстати, ведется на кыргызском языке, а в бывшей церкви устроен клуб…

Надо отметить, что одной из существенных проблем в деятельности Общественного объединения "Семиреченские казаки" является нехватка средств. Многие из разработанных программ рассчитаны на финансовую и материальную поддержку от российских властных структур: собственные усилия казаков-предпринимателей не всегда дают ожидаемого для развития эффекта.

Пусть не покажется пестрой панорама лиц, связанных с современным казачеством – это многообразие есть его характерная черта. Занимаясь историей казачества в Кыргызстане, автор много раз был свидетелем парадоксальных ситуаций, когда казачьи корни оказывались: у оппонентов в научном споре, у конфликтующих в суде сторон, у супругов с различными характерами и интеллектуальными возможностями...

Поэтому трудно вычленить черты современного казачьего характера. Да и мир во второй половине XX в. сильно изменился. Его конструкция покоится на индивидуальности личности, а воплощенная ранее в казачестве коллективистская, общинная модель ныне явно не будет работать. Хотя отдельные рудименты казачьей, архаичной культурной программы не преодолены и сегодня: при всем уважении казаков к женщине – матери, сестре, жене, – казачки фактически лишены права голоса.

Былые конфликты и трагические страницы истории взаимоотношений кыргызов и казаков уже не так явственно отражаются в современной жизни, как десять лет назад. Хотя у современных казаков по-прежнему сложная ситуация не только в силу оторванности от материковой культуры в пространстве – определенной изолированности от воссоздающегося в России казачьего движения, но и во времени – в силу незнания исторической базы.

Многое приходится восстанавливать, опираясь на известные в прошлом социальные институты, но мало связанные с современными реалиями. Так, известно, что казачья система самоуправления включала все три атрибута власти – законодательную, исполнительную и судебную (вряд ли можно назвать их демократическими, поскольку были встроены в организм самодержавной государственной власти и подчинялись специфическому аппарату управления – колониальной администрации в крае). Ныне у местных казаков восстановлен один из реликтов прошлого – Совет Стариков (только как совещательный орган).

Сложно, неодномерно и многозначно российское казачество как явление. До конца XIX в., оно выполняло миссию стабилизатора положения и охранителя. Затем, на следующем этапе – в XX в. оно пыталось противостоять развалу Отечества: как самая организованная сила из всех слоев общества (в начале века) и как носительница государственно-организующего сознания (в его конце). Но это в России.

В Кыргызстане роль казачества была и есть совершенно иная. Современное казачество Кыргызстана, как всякое другое сложное политическое, социальное, культурное явление, вполне заслуживает тщательного анализа. В нем отражены противоречия эпохи и индивидуальные судьбы. Анализ самобытной казачьей жизни может послужить "ключом" к пониманию многих проблем в прошлом и настоящем, и даже поможет прогнозировать судьбы казачества в Кыргызстане – независимом суверенном государстве.

14 июля, 2006

Литература и источники

1. Абдрахманов Ю. Дневники. Письма к Сталину. – Ф., 1991.

2. Абрамзон С.М., Антипина К.И., Васильева Г.П. и др. Быт колхозников киргизских селений Дархан и Чичкан. – М., 1958.

3. Аверьянов Ю. Кто такие казаки // Станица. – 1992. – № 1.

4. Айтмамбетов Д.О. Культура киргизского народа второй половины Х1Х-начала ХХ вв. – Ф., 1960.

5. Барашков С.Ф. Знакомые с детства названия. – М., 1982.

6. Бартольд В.В. Избранное. Т.4. – М., 1968.

7. Басханов М.К. Генерал Лавр Корнилов. – London, 2000.

8. Баутдинов Г. Казаки в Италии // Новое время. – 1992. – ноябрь (№ 45).

9. Бегалиев С. Атаманы свистают казаков. Кого услаждает этот свист? // Слово Кыргызстана. – 1992. – 24 октября.

10. Боевой путь войск Туркестанского военного округа. – М., 1959.

11. Большая Советская энциклопедия. Т.19.

12. Валиханов Ч.Ч. Собр. соч. Т.5. – А.-Ата., 1985.

13. Волошин А. Наши казаки в Курске // Славянские вести. – 1992. – апрель (№ 8).

14. Воспоминания участников революционных событий и гражданской войны в Киргизии. –

Ф., 1957.

15. Восстание 1916 г. в Средней Азии и Казахстане. Сб. док. – М., 1960.

16. Восстание киргизов и казахов в 1916 г. – Б., 1993.

17. Галицкий В.Я. История города Пишпека. 1878-1917. – Ф., 1980.

18. Галицкий В., Ярков А. Гуляет в Бишкеке казак молодой // Вечерний Бишкек. – 1991. – 30 ноября.

19. Галицкий В., Ярков А. Россия и Киргизстан: история взаимоотношений

// Южный курьер. – 1994. – 11 ноября.

20. Галицкий В., Ярков А. Семиреченское казачество в Киргизстане

// Южный курьер. – 1994. – 10 сентября.

21. Галицкий В., Ярков А. Славяне в Киргизстане // Южный курьер. – 1994. – 6 мая.

22. Галузо П.Г. Аграрные отношения на юге Казахстана в 1867-1914 гг. – А-Ата., 1965.

23. Горячева А.А., Фришман Л.С. Заря над Семиречьем (Из истории родного края). – А.-Ата., 1987.

24. Далевский А.Н. Пишпек // Семиреченские ведомости. – 1910. – № 81.

25. Джамгерчинов Б. Присоединение Киргизстана к России. – М., 1959.

26. Дядюченко Л. Серебряный глобус. – Ф., 1973.

27. Законы о поземельном устройстве казачьих станиц. – СПб., 1911.

28. Зима А.Г. Советы в Киргизии в 1917 г. – Ф., 1962.

29. Зубков В. Казачество перед лицом истории // Известия. – 1992. – 22 мая.

30. Жантуаров С.Б. Гражданская война в Киргизии (1918-1920). – Ф., 1963.

31. Из воспоминаний Киричкова А.И.

32. Из воспоминаний Козлова С.В.

33. Из воспоминаний Лукьянова И.И.

34. Из воспоминаний Любимой М.Н.

35. Из воспоминаний Лян Л.

36. Из воспоминаний Ровнягина Н.В.

37. Из воспоминаний Сивухина А.А.

38. Из воспоминаний Солодовникова В.

39. Из воспоминаний Чен Б.Б.

40. Иссык-Куль. Нарын: Энциклопедия. – Б., 1993.

41. История СССР. Эпоха социализма. – М., 1977.

42. История Киргизской ССР. в 5 т. – Ф., 1984-88.

43. Казанский А. Киргизский народ в Великой Отечественной войне. – Ф., 1954.

44. Казачьи войска. Краткая хроника. Репринтное издание 1912 г. – М., 1992.

45. Катанаев Г.Е. Западно-Сибирское служилое казачество и его роль в обследовании и занятии русскими Сибири и Средней Азии. – СПб., 1908.

46. Катанаев Г.Е. Н.Потанин и его предшественники по разведкам в киргизских степях и Средней Азии // Записки Западно-сибирского отделения РГО. Т.ХХХУШ. – Омск. – 1916.

47. Кетмень-Тюбе: археология и история. – Ф., 1976.

48. Киргизия в трех российских революциях. – Ф., 1987.

49. Киргизско-русский словарь. – М., 1965.

50. Краснов П. Н. На рубеже Китая. – Париж, 1939.

51. Кунин А.И. Под алым стягом Октября. – Ф., 1987.

52. Леденев Н.З. История Семиреченского казачьего войска. – Верный, 1908.

53. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.13.

54. Лященко Н.Г. Годы в шинели. Т.1. – Ф., 1974.

55. Лященко Н.Г. "Проникся уважением к казакам..." // Казачьи ведомости. – 1992. – № 4.

56. М.В.Фрунзе в Туркестане (1919-1920): Сб. док. – Ф., 1984.

57. Мамырбаева Д.К. Город Кара-Балта. – Ф., 1981.

58. Манкевич Ю. Откуда есть пошла Семиреченская земля. Рукопись.

59. Масянов Л. Гибель Уральского казачьего войска // Казачий Круг. Альманах. – № 1.

60. Материалы по киргизскому землепользованию района реки Чу и низовьев Таласа Черняевского и Аулие-Атинского уездов Сыр-Дарьинской области. – Ташкент, 1915.

61. Медведев И.Г. Боевые будни // Страницы героического прошлого: сб. восп. – Челябинск, 1958.

62. Мировое политическое развитие: век ХХ. Пособие. – М., 1995.

63. Н.М.Пржевальский – великий русский путешественник и географ. – Ф., 1989.

64. Назаров Ф. Записки о некоторых народах и землях Средней Азии Филиппа Назарова, отдельного сибирского корпуса переводчика, посланного в Кокант в 1813 и 1814 годах. – СПб., 1821.

65. Н.П. Пишпек и Аламедин // Туркестанские ведомости. – 1876. – № 22.

66. Недзвицкий В.Е. Памятная книжка и адрес-календарь Семиреченской области. – Верный, 1905.

67. Немцы Сибири: история и культура. – Омск, 1993.

68. Ошская область: энциклопедия. – Ф., 1987.

69. Паршиков В. Нарынское дело. – Ф., 1959.

70. Петров П.П. От Волги до Тихого океана в руках белых (1918-1922). – Рига, 1930.

71. Писарской Е.Г. Город становится краше. – Ф., 1971.

72. Плоских В.М. Иссык-Куль: путешествие в историю. – Ф., 1981.

73. Плоских В.М. Первые киргизско-русские посольские связи (1784-1824 гг.) – Ф., 1970.

74. Покровский С.Н. Победа Советской власти в Семиречье. – А.-Ата., 1981.

75. Потанин Н. Записки о Кокандском ханстве хорунжего Потанина (1830 г.)

// Вестник РГО. – 1856. Ч.18. – № 6.

76. Радлов В.В. Из Сибири. Страницы дневника. – М., 1989.

77. Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. Т.2. – СПб., 1908.

78. Рерих Ю.Н. Казачество в Средней Азии // Сибирский казак. Сб. – Харбин, 1934.

79. Родная Россия, ты наш утренний век. Сб. – Ф., 1964.

80. Рудов Г.А. Я сердцем русский, духом евразиец. – Б., 2002.

81. Русские путешественники и исследователи о киргизах. – Ф., 1973.

82. Рыскулов Т. У истоков г.Каракола // Известия АН Кыргызской Республики. – 1992. – № 1.

83. Семенов Тян-Шанский П.П. Путешествие в Тянь-Шань. – М., 1958.

84. Советская историческая энциклопедия. Т.6.

85. Стрелкова И.И. Валиханов (ЖЗЛ). – М., 1983.

86. Тураева В. Молодо-зелено // На дальнем пограничье. – 1997. – 25 апреля.

87. Умурзаков С. С четырех сторон горизонта. – Ф., 1983.

88. Урашев С. О разных качествах казачества // Казахстанская правда. – 1996. – 8 июня.

89. Усенбаев К. Общественно-экономические отношения в Киргизии

(вторая половина ХIХ-начало ХХ в. – Ф. 1980.

90. Харламов В.А. Историческая справка. // Памятка казака. – Ставрополь, 1991.

91. Хвостов Н.А. Борьба большевиков за трудовое казачество на востоке страны (1917-1920). – Красноярск, 1991.

92. ЦГА Каз.: Ф.И-77, оп. 1, д.38; Ф.19, оп 1, д.1147;

93. ЦГА Узб.: Ф.1, оп.12, д.6; Ф.И-1, оп.19, д.1011; Ф.И-19, оп.1, д.5291; Ф.715, оп.1, д.26-в.

94. ЦГВИА (Центральный государственный военно-исторический архив) РФ: Ф.ВАУ, д.19251; Ф.414, кол., д.413; Ф.366, оп.1, д.27.; Ф.1396, оп.3, дд.37, 38; Ф.1449, оп.1, д.10.

95. Чекменев Н. Семиречье. Т.2. – Ф., 1982.

96. Юсупов И. Верный солдат революции. Исторический очерк. – Ф., 1969.

97. Ярков А., Галицкий В. "Мугалим Василий Ровнягин. Из казаков…" // Южный курьер. – 1994. –19 ноября.

98. Ярков А.П. Казак и в Киргизии казак // Россияне в Кыргызстане. Сб. ст. – Б., 1998.

99. Yarkov A. Cossacks // The Central Asian Post. – 1999. – 25 January.

http://siteistok.host.net.kg/bibl/Yarkov_Kazaki/00.htm

Племя БУГУ · 17 февраля, 2010

Казаки России и Кыргызстана решили объединиться в борьбе за здоровье молодого поколения

15.02.2010 14:48 Региональные новости

Пон, 2010-02-15 14:48

КАБАР, 15 февраля 2010 года. Казаки России и Кыргызстана решили объединиться в борьбе за здоровье молодого поколения, пишет в пятницу еженедельная газета «Чуйские известия».

Для воплощения этого решения в жизнь на совместном сходе атаманского правления Союза казаков Семиречья в Кыргызстане и Совета атаманов станиц было подписано специальное соглашение с Международным казачьим центром по борьбе с наркоманией и наркобизнесом. Согласно указанному документу, отныне казаки двух государств на их территории будут обеспечивать консолидацию и координацию усилий правоохранительных органов и казачьих организаций в противостоянии наркозависимости и наркотрафику.

Также принято решение активно заниматься профилактикой наркомании среди молодежи. Помимо пропаганды в молодежной среде здорового образа жизни, казаки планируют создать приют для беспризорников - самой уязвимой категории представителей подрастающего поколения.

http://kabar.kg/news/2010/02/15/27342.html

asan-kaygy · 24 апреля, 2017

Есть ли еще ссылки на работы по кыргызским казакам?

Казаки в Кыргызстане

Рекомендуемые сообщения

Гость Эльтебер

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Гость Эльтебер

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Гость Эльтебер

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Гость Эльтебер

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Гость Эльтебер

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Гость Эльтебер

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Гость Эльтебер

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Гость Эльтебер

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Гость Эльтебер

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Гость Эльтебер

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Гость Эльтебер

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Гость Эльтебер

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Гость Эльтебер

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Гость Эльтебер

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Племя БУГУ

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

asan-kaygy

Ссылка на комментарий

Поделиться на другие сайты

Для публикации сообщений создайте учётную запись или авторизуйтесь

Создать аккаунт

Войти

Разделы

Обзор

Активность