Старые проблемы новой узбекской историографии, - Н.Мингбаев, Ш.Норбоев
17:42 22.02.2016
СТАРЫЕ ПРОБЛЕМЫ НОВОЙ УЗБЕКСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
После покорения Средней Азии российские авторы и этнографы часто описывали этническую историю данного региона более искренне с различных точек зрения. Это объясняется тем, что, как признал С. Абашин, в царский период в историографии Средней Азии "…принимали участие силы, которые говорили от имени государства, но вовсе не имели на него монополию. Имперская власть Российской империи была неоднородной, в ней самой были представлены разные интересы и рассматривались разные проекты будущего…".
Предлагаем отрывок А. П. Хорошхина из Сборника статей, касающихся Туркестанского края, опубликованного в 1876 году в Петербурге:
"Какъ известно, узбеки были основателями преобладающихъ народностей Средней Азiи… Узбекъ разныхъ коленъ хозяйничалъ въ Азiи и въ Европе под руководствомъ: Чингиза, Чагатая, Тамерлана, Тохтамыша, Батыя, Мамая и другихъ въ XIII, XIV, XV и XVI столетiяхъ и оставилъ намъ свой следъ въ татарахъ: на Литве, въ Крыму, на Кавказе и на Волге… Подъ разными названiями онъ произвелъ все перевороты въ Азiи и въ Европе, приписываемые иными ничемъ невиновнымъ монголамъ, народу съ другимъ языкомъ. Правда, что и узбекъ сильно "отаджился", если можно такъ выразиться, но все-таки онъ далъ исторiи Чингиза и Тамерлана… Узбекскiя колена перемешаны не только между собою, но и съ таджиками. Темъ не менее, они зовутъ себя по коленамъ или родамъ и поколенямъ или тайфа.
Огромное сходство речи нашихъ татаръ и киргизовъ съ речью туркменъ, сартовъ и всехъ узбекскихъ коленъ окрестностей Самарканда, сходство наружности, обычаевъ, песенъ, несмотря на варiанты, неизбежные после каждой перемены народомъ местности, все это убеждаеть въ единстве происхожденiи названныхъ нацiональностей, кажущихся издалека, благодаря ихъ различнымъ кличкамъ, каким-то особыми и совсемъ непохожими другъ на друга народами. Такъ это вошло и въ наши учебники географiи. Но параллели быта и языка узбекскихъ народностей, проведенныя опытною рукою, покажутъ единство ихъ происхожденiя, а потому, оставивъ вопросъ этотъ на долю спецiалистовъ, я держу пока мое скромное мненiе, основанное на народныхъ преданiяхъ и а личныхъ беседахъ съ представителями каждаго изъ названныхъ выше узбекскихъ коленъ".
Однако в советский период история была политизирована, что наглядно видно из работ А. Ю. Якубовского:
"Советская историография вдребезги разбила миф о единстве тюркского мира. Пантюркизм – реакционное политическое направление, которое преследует лишь захватнические цели и ничего общего с исторической наукой не имеет. Народы Средней Азии, говорящие на языке тюркской системы, имеющие свою конкретную историю, свой конкретный этногенез, представляют собой каждый в отдельности самостоятельное историческое образование с целым рядом своеобразных черт.
Принимая все это во внимание, мы можем сказать с полной убежденностью, что узбеки, говорящие на языке тюркской системы, во много раз ближе стоят к таджикам, хотя и говорящим на языке иранской системы, чем к другим тюркоязычным народам Средней Азии, связанным с турками-османами лишь принадлежностью к одной языковой системе. Народы тюркской системы не представляют, как учат реакционеры пантюркисты, единого целого мира, а каждый из них являет сложное своеобразное историческое образование, отличное от другого в этносе, языке и культуре. Узбеки ближе к таджикам, чем к туркам, хотя у узбеков с турками имеется общая принадлежность к одной языковой системе.
Если учесть достижения советской историографии по вопросам этногенеза народов Средней Азии, то картина может представится в следующем виде. Таджики и узбеки – наиболее древние из культурных народов Средней Азии, их история связана с Согдом, Хорезмом, Бактрией, Ферганой, Шашем, на территории которых находились очаги богатой в древности цивилизации".
Древние цивилизации Средней Азии, которые были созданы индоиранскими народами, действительно сильно волновали российскую власть. Уже к концу 19 века, "в целях научного обоснования своего вторжения и для легитимации присутствия войск Российской империи в землях независимых государств Туркестана, имперская власть начала использовать арийскую теорию" (Статья "Идея фикс на службе империи. Легитимация колониальной политики" – Шухрат Барлас).
Так, В. В. Бартольд в своей работе "Задачи русского востоковедения в Туркестане", опубликованной в 1915 году, отмечает следующее:
"В 1885 г. при открытии в Туркестанском крае местного археологического кружка высшим представителем русской власти в крае кружку была предложена задача изучить древнюю арийскую культуру края, уничтоженную варварами – тюрками и подлежащую восстановлению при господстве других арийцев – русских".
Из речи генерал-губернатора Туркестанского края А. Б. Вревского на первом заседании кружка любителей археологии:
"Я очень рад, что на мою долю выпала честь открыть здесь действия Туркестанского кружка любителей археологии, которому предстоит важная научная задача. До сих пор история располагает скудными сведениями о древних обитателях Туркестанского края, и задача нашего кружка – собрать как можно больше материала для освещения древнего периода среднеазиатской истории. Принято думать, что Средняя Азия, – разумею теперешний Афганистан, Балх, Мерв и другие соседние местности, – была колыбелью великой арийской расы.
Древние арийцы, культура которых для своего времени могла считаться высокоразвитой, вынуждены были прибегнуть к переселению, чтобы найти места для более привольной жизни. Далее, по тем же местам прошли дикие полчища народов Крайнего Востока и стерли следы арийской культуры, а наши предки расселились в Европе. В настоящее время судьба привела нас – арийцев, в те места, откуда когда-то вышли наши предки, а потому на нас лежит священная обязанность собрать и сохранить исторические памятники тех мест, где некогда процветала арийская культура, которую ныне мы призваны восстановить".
3 июня 1896 года на втором заседании Туркестанского кружка любителей археологии было оглашено послание В. В. Бартольда "Несколько слов об арийской культуре в Средней Азии", в котором он сообщал, что "насколько мы можем проследить историю Средней Азии, оседлое население ее всегда принадлежало к арийскому племени, именно к иранской группе арийских народов".
Вице-председатель правления кружка Н. П. Остроумов, известный своей миссионерской деятельностью, отмечал, что "кружок в настоящее время имеет дело пока с последним историческим наслоением, под которым находятся следы тюркского влияния на коренное арийское наследие страны, составляющее цель наших стремлений". Н. П. Остроумов привел еще один аргумент: "сарты – это не просто "дети", которым нужна опека, это "дети" общего с нами (русскими) арийского корня".
Наш современник С. Абашин, который разделяет взгляды Бартольда и Остроумова, по сути продолжает их дело, в своей работе "Сарты – народ с будущим", однако, признает, что:
"Отдельные российские чиновники и ученые действительно в своем административной и научном воображении создали народность под именем "сарты". "Сарты" так и остались в той этнографической классификации, которую пытались придумать чиновники и ученые, незавершенной, неоднозначной и не вполне легитимной категорией. Во-вторых, представители колонизируемого общества, к которому был прилеплен ярлык "сарты", не оставались совершенно безмолвной стороной в дискуссиях об этнографии Средней Азии. Постепенное сознание туземными элитами важности национального вопроса заставило их внимательно следить за этими дебатами и делать попытку участвовать в них на равных с русскими экспертами. Последние, в свою очередь, вынуждены были все больше считаться с мнением туземцев и думать о необходимости согласовывать свои интересы с интересами среднеазиатских элит. Неудача планов по созданию сартовской народности обнаружила и обострила противоречия между разными социальными силами, в том числе способствовала осознанию границы между колонизаторами и колонизируемыми, показала слабость первых и возможности влияния вторых.
Особенно заинтересовал тема "сартов" одного из самых влиятельных джадидов – самарканца Махмуд-ходжа Бехбуди. Он родился в 1874 г. в семье религиозного деятеля, получил традиционное мусульманское образование и после длительного путешествия за границей стал активным пропагандистом реформаторских идей в Туркестане и у себя в родном Самарканде. В татароязычной оренбургской газете "Слово "сарт" неизвестно". Он писал, вольно или невольно повторяя аргументы Серали Лапина (российского чиновника казахского происхождения), что происхождения этого слова непонятно, что сами себя сартами среднеазиатские местные жители не называют, что так прозвали их северные соседи – казахи и татары и что у последних это имя заимствовали русские. Махмуд-ходжу Бехбуди поддержал его друг Бака-ходжа, который в большой статье "Слово "сарт" ненастоящее" в той же газете и в том же году отрицал существование народа "сарт": "…Жители Туркестана […> являются, с точки зрения расы и национальности, по преимуществу тюрками и таджиками…", "…прозвание узбеко-тюркского населения пяти областей русского Туркестана и ханств Бухары и Хивы "сартами" неправомерно, навязано […> оно является громадной ошибкой…".
В 1912 г. в "Туркестанских ведомостях" М.В.Гаврилов, ученик Самойловича, более чутко отнесся к туземной позиции и опубликовал перевод письма кокандского жителя Мухаммад-Амина Мухаммад-джанова в газету "Вакт" (Время), где говорилось в виде обращения к татарам – издателям газеты: "…Да будет известно, что слово "сарт" не является названием нации, оно дано нам русскими и лишено всякого основания…". Кокандец посчитал необходимым называть свой народ именем "турк", ссылаясь на оскорбительность термина "сарт". Гаврилов резюмировал: "…Поистине письмо не лишенное всестороннего интереса…". На эту заметку тут же откликнулся Остроумов. Он повторил собственные выводы, уже неоднократно опубликованные: слово "сарт" "ничего обидного для туземцев не включает в себе, так как означает горожанина […> или торговца", русские же "не выдумывали этого названия, а нашли его готовыми при занятии Туркестанкого края". Остроумов резко выступил против названия "турк", увещевая "туземцев", что им надо подчеркивать свою индивидуальность и отличие от османских турков".
Национальные вопросы вышли на свою кульминацию после октябрьской революции 1917 года в связи с объявлением большевиками об образовании для каждого народа своей отдельной национальной республики. Национальное размежевание, кстати, было ответом большевиков на набирающую мощь пантюркизм и панисламизм, а также на восстание басмачей. Поэтому этот процесс был осуществлен по принципу "разделяй и властвуй", натравливая одни народы Азии на другие. Арне Хоуген, взгляды которого в целом близки к точке зрения советских авторов и С. Абашина, в своей работе "Установление национальных республик в советской Средней Азии" частично восстановил события, происходившие в 20-е годы XX века. Вот что он пишет:
"Казахи и узбеки обсуждали различные этнические группы населения под другими названиями, в целях установления, к какой национальности принадлежали эти группы.
Примеры таких групп были кураминцы, тюрки, кашгарцы, кыпчаки и в некоторой степени сарты. Из этих групп кураминцы были особенно важными из-за своей численности, и кураминский вопрос привел к интенсивному обсуждению в территориальном комитете между узбекскими и казахскими сторонами.
Тем не менее, я не нашел ни одного кураминского голоса. Кроме того, не было обнаружено таких реакций и в дискурсе более крупных групп (таких, как сартов). Если бы такие противоречия [между узбеками и сартами] присутствовали, то, я считаю, непременно их бы услышали.
В любом случае, такое случилось в случае с кашгарцами (или уйгурами, таким было самоназвание этой группы). Как в случае с курама, как узбеки, так и казахи утверждали, что кашгарцы/уйгуры принадлежали к их национальностям. В этом случае, однако, узбекские и казахские претензии не остались без ответа. Среднеазиатское бюро получило ряд писем от кашгарских советских или партийных работников, в которых уйгуры выразили недовольство в связи с тем, что становятся пешками в процессе борьбы между другими группами.
Не было голосов от сартов требующих представлять "сартский" народ. Тем не менее, сартский вопрос обсуждался во время размежевания в контексте борьбы между узбекскими и казахскими сторонами. Узбеки утверждали, что сарты и узбеки одно и то же, в то время как казахи, очевидно, боясь образования сильной узбекской политической единицы, этому протестовали.
Не было ни единого заявление от сартов по поводу их целостности как отдельной группы, или относительно различия между ними и узбеками. В самом деле, все звучавшие во время дискуссий аргументы по поводу различия между сартами и узбеками исходили от "третьей стороны", в частности от казахов.
Ингеборг Балдхауф заявила, что термин "сарт", используемый русскими этнографами, историками и специалистами, был признан как неправильное название теми, в отношении которых этот термин был применен. Это соответствует позиции узбекских националистов во время размежевания, как это было представлено Файзуллой Ходжаевым в Центрально-азиатском бюро в апреле 1924 года:
"Я слышал, что появляется новая нация – сарты. Когда я спросил у ученых о происхождении этого термина, мне сказали, что это слово появилось вместе с русскими, и что оно означает: "желтая собака". Следовательно, сарты не могут считаться нацией".
Тем не менее, интересен характер аргументов, использовавшихся казахской стороной. В ходе обсуждения идентичностей казахи часто утверждали, что внешние силы вынудили людей скрыть свою истинную идентичность и зарегистрироваться в качестве узбеков из страха или для удобства. Согласно казахской стороне, такой случай был с казахами в Бухарской республике, а также с несколькими другими группами. В письме в ЦК члены казахского комитета Бухары жаловались, что "до сегодняшнего дня киргизы [казахи] отказывали называть себя своим именем из-за страха быть подтвержденными репрессиям". В ряде случаев казахская сторона охотно отмечала внешние факторы, которые могут привести к изменению самоназвания, особенно если это увеличивало бы количество узбеков.
Отсутствие подобных утверждений в случае "сартов" в глазах казахов не было особенно важным. Здесь никаких особых причин не было указано для изменения самоназвания. Вместо этого казахи утверждали, что идентификация "сартов" с узбеками не соответствует историческим реалиям, и в этом смысле подобное явление является искусственным. Самое главное, казахская сторона пыталась доказать свою правоту, сосредоточив свое внимание на историю. В территориальном комитете они утверждали следующее:
"Однозначного узбекского народа не существует. Не все те, которые называют себя узбеками, являются таковыми в реальности… Узбеки это сельские жители, в то время как городские элементы были названы сартами. До 1920 года городские элементы не были идентифицированы узбеками, но примерно в то время городские жители начали использовать обозначение узбек… Следовательно, узбекского народа не существует, это только название. Есть два национальности – сарты и узбеки".
Узбекская сторона утверждала, что сарты и узбеки теперь неотличимы:
"Наша работа не копаться в истории. Теперь совершенно невозможно различать "сартов" как отдельная национальность. Кем бы себя люди не называли в прошлом, в настоящее время они считают себя узбеками. Некоторые говорят, что мы должны позволить сартам быть сартами и узбекам быть узбеками. Однако было бы бессмысленным и невозможным отделить сартов от узбеков".
Казахская сторона во многом подтвердила суть аргументов узбеков. Казахи не отрицали, что этнические группы, которые ранее были определены как сарты, начали называть себя узбеками. Главная точка зрения казахов была "кем бы себя сарты не называли, они остаются сартами".
Читая аргументы тогдашних казахов, можно увидеть, откуда растут корни нынешних споров и позиция таких казахских авторов, как Азимбай Гали.
Вышеприведенные дискуссии, имевшие место и в царский, и советский период в конце XIX века и начале XX века, опровергают устоявшееся мнение о том, что название узбек было дано узбекам советами при национально-территориальном размежевании. Наоборот, тогдашние дискуссии указывают на навязывание некоторыми русскими/советскими чиновниками (и отдельными казахскими националистами) названия "сарт" предкам современных узбеков.
Причины отказа узбеков от данного экзоэтнонима как самоназвания являются не только "бранные и срамные значения слова сарт", как это отметил Алихан Аман в своей статье "Об этимологии, значениях и истории слова сарт". Основная причина отказа заключается в том, что под названием "сарт" скрывается зловещий смысл. Название сарт, хоть и использовалось русскими авторами в отношении тюркозычного народа, оно означало и означает по сути "иранца", "не тюрка" или "фальшивого тюрка". Узбеки и их лидеры не приняли такое название. Наличие могущественных тюркских династий (например, Караханидов, Хорезмшахов, Тимуридов, Шейбанидов, Узбекских ханств), построивших в Мавераннахре централизованные государства, как и обладание населением региона оседлой культурой, являлись важными факторами, обеспечившими консолидацию различных тюркоязычных этносов, говорящих на диалектах кипчакской, карлукской и огузской групп в единый узбекский суперэтнос, и данный этнос вовсе не хотел упоминаться под именем "сартов", навязанным извне.
Таким образом, вскоре после установления советской власти термин сарт полностью вышел из употребления. Образована Узбекская ССР, официально объявлено об образовании узбекского языка и узбекской социалистической нации. Несмотря на официальное тюркское название нации, советская версия происхождения узбеков основана на идее, выработанной досоветскими авторами, в частности, Бартольдом и Остроумовым. В соответствие с советской историографией, узбеки были объявлены потомками древних иранцев – согдийцев, бактрийцев и сако-массагетов, а все тюркские династии, властвовавшие в Средней Азии, и исторические тюркские этносы, обитавшие в Средней Азии сотни лет, были названы варварами, ассимилировавшими древних индоиранских насельников края, и по сути были приравнены к иностранным захватчикам и эксплуататорам. Согласно авторам советских книг, приход советской власти положил конец "тирании" и освободил угнетенных потомков древних цивилизаций от варваров-тюрков. Поэтому в годы советской власти образ Тимура и наследие узбеков-шейбанидов были подвергнуты чернению и забвению.
В советской книге "История народов Узбекистана" профессор А. Якубовский отмечает следующее:
"Узбеки пришли на землю Узбекистана в XV–XVI вв., однако это были узбеки-кочевники, которые в составе узбекского народа представляют лишь одно из слагаемых. Узбекский народ формировался как тюркоязычный народ на территории Узбекистана за много веков до появления в оседлых районах Средней Азии кочевников-узбеков, хотя и носил их имени. Таким образом, вся история тюркского населения Мавераннахра, а в древности Согда, Хорезма, Ферганы, Шаша (Ташкентской области), есть история узбекского народа. Причем узбеки в течение долгих веков упоминались в источниках под именем тюрков".
Если дальше читать Якубовского, то этот тюркоязычный народ, живший на территории Узбекистана за много веков до появления в Средней Азии узбеков-кочевников и соответственно тимуридов, окажется никто иной, как древний иранский народ, перешедший на тюркский язык.
А. Якубовский продолжает:
"…в ряде районов и областей (в долине верхнего и нижнего Зарафшана, Кашкадарьи, Сурхандарьи и нижнего течения Амударьи) намечалось отюрчение согдийского и хорезмийского населения, в составе которого были не только карлуки, чигили, ягма, гузы и кипчаки, но также значительная часть ираноязычного населения Согда и Хорезма, потерявшего свой прежний язык. Это тюркоязычное оседлое население и вошло в качестве весьма важного слагаемого в состав современного узбекского народа. Не все вопросы узбекского этногенеза решены, они только выдвинуты советской наукой, многое еще неясно, однако путь решения намечен правильно".
Этот путь был намечен еще в царский период Н. Остроумовым, который дал предкам узбеков следующее описание: "последнее историческое наслоение, под которым находятся следы тюркского влияния на коренное арийское наследие страны".
Приписывание узбекам древних иранцев имело важное значение в советской историографии, поскольку таким способом можно было объявить весь дореволюционный период, в течение которых властвовали тюркские династии, темным периодом, а приход большевистской партии к власти преподнести как национальное и социальное освобождение многострадального индоиранского народа (перешедшего на тюркский язык) старшим братом – русскими от "иноземных тюрко-монгольских захватчиков-ассимиляторов". Так воспитывали туземцев в духе признательности и благодарности освободителю – советской власти.
Советская власть рухнула после 70 лет, однако ее идеи о древнем, то есть иранском происхождении узбеков укоренились не только в постсоветских республиках, но и в самом Узбекистане. Теперь в список "захватчиков и эксплуататоров узбеков" внесены в том числе Российская империя и Советский союз. Однако советская версия истории сохранила свою структуру после независимости Узбекистана. Она была слегка видоизменена и приспособлена к современным реалиям. Согласно ей, предки узбеков с древних времен обитали здесь. Их постоянно завоевывали иностранные захватчики. Такими захватчиками были персы-ахемениды, греки, арабы, монголы и, наконец, русские. Все время предки узбеков защищали свою родину от захватчиков. Именно поэтому в ранг национальных героев Узбекистана были возведены только те исторические лица, которые боролись за свободу. Это древние сакские герои Томирис, Ширак, Спитамен (боролись с персами и греками в античности), Муканна (восстал против арабов), Джалалиддин Мангуберди Хорезмшах (сражался с "монгольскими захватчиками"), Амир Тимур ("освободил от монголов"), Дукчи Ишан, "басмачи" и джадиды (боролись против русских). И только благодаря независимости в 1991 году узбеки во главе своего президента наконец обрели свободу. Цель данной парадигмы – патриотическое воспитание молодого поколения в духе любви к родине и готовности к ее защите от будущих врагов. Такова суть учебников, выпущенных за последние 20 лет.
Кроме советской трактовки существует западная точка зрения об узбекской истории, наиболее активно поддержанной американским ученым Эдвардом Оллвортом.
Уэйн С. Вучинич, профессор Стэнфордского университета, пишет следующее о работе Э. Оллворта:
"Профессор Оллворт утверждает, что основу истории узбеков, которая зафиксирована документами, можно проследить только с конца четырнадцатого века. Он бросает вызов популярным тезисам советских ученых, которые отнесли начало узбекского общества и политики к древним и средневековым цивилизациям и историческим событиям Средней Азии, таким, как Ахмениды, Бактрия, Согдиана и Тохаристан, завоеваниям А. Македонского, Селевкидам и так далее. В течение многих лет, при официальной поддержке и направлении, советские ученые уделяли большое внимание изучению предшественников узбеков в Средней Азии и узбекского этногенеза. Охватывание многочисленных увлекательных археологических материалов предыдущих цивилизаций действительно впечатляет. Однако в интерпретации этих и других данных советские историки полагались на марксистскую доктрину, широко используя идеологические диктаты исторического материализма и приписывая слишком широкие и неосторожные значения доступным историческим источникам. По мнению Олворта, историки затруднялись оценить узбекский вклад в цивилизации ранних насельников региона. В конце пятнадцатого века крупная масса узбеков смешивается с различными группами. Этническая неоднородность узбеков положила конец расовым и кровным связям как эффективным способам определения или изучения идентичности этнической группы.
Критика советского исторического метода профессором Оллвортом сделана посредством осторожных и критических рассмотрений источников и исходя из логики исторических процессов. В последнее время советские историки, относясь менее критично и более положительно к взглядам Оллворта на узбекскую историю, начали сомневаться в достоверности точки зрения советской марксистской истории Средней Азии. Современные советские историки не согласны со всеми рассуждениями в книге Оллворта "Современные узбеки", но они, несомненно признают научность книги и принимают многое из его интерпретаций".
В частности, Э. Оллворт в своей известной книге пишет:
"В менталитете узбеков, когда они вторглись в Мавераннахр, сохранились в памяти их над племенные групповые названия. В их коллективном сознании народный эпос Алпамыш занимал центральное место. Здесь герой отождествлялся с народом – узбеками. И по-видимому многие стихи и поэмы, вошедшие в него были составлены еще до вторжения узбекской конфедерации в Мавераннахр. Алпамыша у тимуридов не было. Были и языковые различия. Кыпчакский диалект кочевых узбеков отличался от огузского варианта узбекского языка конгратов, проживавших в Хорезме и изысканного разговорного тюркского языка Ферганской долины и Восточного Туркестана. В то же время в таких городах как Бухара, Самарканд и Худжанд господствовал аристократический фарси. Это привело к языковому отчуждению разных групп узбеков, которое сохранялось вплоть до советских времен.
Хотя узбеки были рассредоточены и этнически неоднородны, они сделали эстетический вклад в культуру всей Средней Азии. После четырех с половиной столетий доминирования в регионе над остальными узбеки были подчинены другой имперской власти (русскими). Это не только изменило их взгляд на мир, но и вызвало разительные перемены в отношении к обществу и лидерству. Между 1863 и 1876 годами, когда русские войска взяли власть из рук местных правителей во всем южной и восточной Центральной Азии (за исключением Афганистана и Кашгара), узбекские политические деятели в правительстве и обществе оказались в новых для себя условиях. Это само по себе не представляло резкое политическое или технологическое изменение в регионе, но это событие породило важные элементы данного процесса.
Лидеры Москвы почувствовали, что ослаблением узбекского влияния управление Центрально-Азиатским регионом станет легче и резко увеличиваются шансы контролировать людей всех этнических групп. Поэтому, изоляция узбеков от других народов стала краеугольным камнем советской кампании по разделению Центральной Азии на шесть административных единиц вместо трех ранее существовавших.
Когда коммунистическая политика разделения Центральной Азии требовала создание современного Узбекистана, чтобы заменить понятия Туркестан, Бухара и Хива в середине 1920-х годов, российские чиновники культуроведения искали логическую базу для языка. Они скоро стандартизировали советский узбекский язык для своих писателей на основе чистой, наиболее отличительной, самой узбекской версии языка.
Идеологи установили иранизированный, неслаженный ташкентский диалект в качестве базового официального языка и изменили латинской алфавит, который представлял собой сингармоничный язык.
Уменьшение количества гласных в языке впредь отличало узбекский язык от остальных тюркских языков, в том числе от уйгурского, туркменского, турецкого, казахского и азербайджанского. Этот шаг, сделанный в языковом вопросе, также разорвал связь со старым кыпчакско-узбекским (с языком Абулхайр-хана и Шейбани-хана), который способствовал возникновению исторической идентичности у современных узбеков.
Советские идеологи, выступающие в качестве историков, утверждают, что узбекская миграция в регион не оказала существенное влияние на Среднюю Азию, что, наоборот, приход узбеков привел к печальным последствиям. Тем не менее, западная интерпретация узбекской истории предполагает, что миграция Шейбани-хана и его многочисленных соплеменников в южную часть Центральной Азии значительно изменила жизнь региона начиная с 1500 года. Несмотря на плохую репутацию, созданную тимуридами и сефевидами, узбеки через инструменты своего названия, посредством стиля руководства, ценностей, взглядов, языка и другого вклада, должно быть, коснулись воображения и чувства людей и социальных институтов на юге Центральной Азии. В свое время, новые переселенцы изменили ментальную картину населения, в том числе и литературу.
Советское учение отрицает важность хронологии и самоидентификации и в соответствии с принципами марксизма-ленинизма о национальностях утверждает, что "узбекская народность возникла в древнейшее время на территории Средней Азии".
В отличие от интерпретации исторических событий, описанных в главе 7 этой книги ("Современные узбеки"), советские ученые утверждали, что:
"Узбекская народность состоит не из недавно прибывших кочевых узбеков шестнадцатого века из кыпчакских равнин, а древних жителей Согдианы, Хорезма и Ферганы. С самых отдаленных времен они вели оседлый образ жизни и занимались земледельчеством".
Еще в середине 1970-х годов сельские люди – консерваторы еще жили среди названий, напоминающих о племенном прошлом в топонимах во всех сельских и деревенских районах. Чиновники, проводившие обзор, узнали, что очень многие узбеки по-прежнему сохраняют сильную племенную идентичность после раздела Центральной Азии. По этим и другим причинам местное руководство УзССР считало необходимым популяризацию новых названий среди людей в административно-территориальных единицах. Введение иностранных названий в Узбекистане началось с 1930-х годов и стремительно усилилось после Второй Мировой войны. Вычеркивая эти топонимы с карты, параллельно отрицали существование ранних культур в истории региона и игнорировали вину политиков, совершающих эти проступки. Позднее менее образованные среднеазиаты могли еще сохранить воспоминания о тех временах, когда они приняли другие названия, отличительные от узбекских. Тем не менее, традиционные обозначения малых городов и поселений сохранились в очень многих местах, и, что более существенно, имена, полученные из племенных генеалогий, сохранились прочно в этот же период, несмотря на толкование советских антропологов о том, что племена потеряли свое значение в Средней Азии. Такое представление о происхождении узбеков сформулировано, как это было в 1940 году, для того, чтобы отрицать значение узбеков и их название в пользу биологической идентификации людей с определенной территорией. Идеологи коммунистической партии таким же образом произвели многие другие реформы и выдвинули лозунги, которые появились в регионе с 1920 года".
Недавно усопший Гога Хидоятов о книге Э. Оллворта "Современные узбеки":
"Работы Э. Оллворта, Д. Монтгомери, Ю. Брегеля, И. Сиртаутас, Д. Бодрогилетти открыли для американского народа прекрасную историю нашего народа со всеми яркими событиями, подчеркивая тот огромный вклад, который внес узбекский народ в мировую историю и общечеловеческую цивилизацию.
Жаль, что у нас не было своих шекспиров и вальтерскоттов, которые могли бы дать свою психоаналитическую характеристику своих макбетов, ричардов, лиров, йорков и ланкастеров. История является бесценным сокровищем духовной жизни нации. Она требует бережного отношения. Книга Э.Оллворта показывает каким неоценимым сокровищем мы обладаем. История является важнейшим источником воспитания национального достоинства и национального сознания".
К сожалению, в независимом Узбекистане книга Эдварда Оллворта не получила достойную оценку. Узбекские историки почти в неизмененном виде приняли трактовку "Истории народов Узбекистана", в которой приход узбеков описан в мрачном тоне:
"В результате узбекского завоевания обширные культурные земли были захвачены под пастбища. Вклинившиеся в оазис кочевые скотоводческие хозяйства нарушали течение его экономической жизни. Многолюдное кочевое население, не находившее в скотоводстве удовлетворение всех своих хозяйственных потребностей, стремилось удовлетворять их внеэкономическим путем – грабежом торговых караванов и земледельческих районов. При таких условиях производительные силы страны не могли получить должного развития".
Примерно в таком духе были сформулированы исторические события, имевшие место на территории Узбекистана после тимуридов в работах таких узбекских авторов, как Ахмадали Аскаров, Пиримкул Кадыров и др.
Конечно, не все советские авторы однобоко описывали узбекскую историю. Например, советский автор В. С. Батраков в своей работе, опубликованной в 1955 году, так описывает исторические события:
"Приведенные факты позволяют сделать ряд важных для истории Узбекистана выводов. Первый вывод заключается в том, что хотя кочевники-узбеки являлись в Фергану в качестве завоевателей, но они вели себя на ее территории совсем иначе, чем те воинственные завоеватели, какими обычно представляют себе всех без разбора кочевников буржуазные ученые. Поскольку дело касалось не феодально-аристократической верхушки узбекских племен, захватившей власть в завоеванной стране и чинившей в ней произвол и насилия, а масс простого трудящегося народа, то они вели себя после завоевания в значительной части скорее как мирные колонисты-переселенцы, озабоченные тем, чтобы найти свободные места для своего поселения, но возможности не затрагивая интересов своих предшественников. Будучи вынуждены оседать, они точно также поступили и с ранее их осевшим населением, используя лишь те возможности для поселения, которые остались на их долю.
Второй вывод заключается в том, что кочевники различных тюркоязычных племен, как пришедшие в Фергану до XVI в., так и после этого, не только не являлись сюда в роли разрушителей земледельческой культуры, но и сами сыграли в дальнейшем развитии этой культуры большую роль, продолжив и завершив дело, начатое раньше древними согдийцами и их потомками таджиками.
Все сказанное выше в одинаковой мере относится не только к Ферганской долине, но также ко всем древним оазисам Средней Азии".
Однако в целом исторические работы, опубликованные в советский период, были тенденциозны, история в них искажена и политизирована.
Сегодня в Узбекистане все еще видны следы советской историографии, причем заметны они не только в исторических трудах и школьных учебниках. Президент Узбекистана в своем выступлении на тему "Без исторической памяти нет будущего" еще в 1999 году обращает внимание на формирование узбекского народа. В частности, президент подверг критике советские взгляды, перепутав их с точками зрения западных авторов. Вот его речь:
"Когда появилось именование "узбеки"? Как пишут советские историки, именование "узбеки" появилось где-то в XVI веке, после захвата наших земель ханами Кипчакской степи. Но ведь и до того в Мавероуннахре на территории между двух рек жил народ. Или этот народ принадлежал к другой нации? Где же здесь логика? Если мы примем оставшуюся от советской эпохи эту версию, то последует неверный вывод, что история нашей нации началась с периода этих очередных захватчиков. Тогда где же наша многовековая история? Раз и Самарканд, и Бухара, и Хива принадлежат узбекам, раз здесь было узбекское государство, почему мы должны начинать свою историю с XVI века, с того периода, когда чужеземцы, побывав на наших землях, оставили свои имена? Кто бы не наступал, например, монголы, которые господствовали с 20-х годов XIII века до 70-х годов XIV века, происходило взаимовлияние культур, и все же основной оставалась культура местного народа, преобладала именно она.
На протяжении всей нашей истории на территорию Мавероуннахра какие только завоеватели ни вступали в течение многих лет, а может и столетий, какие только династии чужестранцев ни господствовали на нашей земле. Одним словом, разве немало тех, кто на протяжении тысячелетий побывал на наших землях? Из Ирана – Ахминиды, из Греции – Александр, из Аравии – Кутейба, из Монголии – Чингизхан, пришли русские завоеватели. Но народ то остался. В чем же здесь тайна? Каким образом, благодаря каким внутренним силам народ смог сохранить самого себя, свою сущность? Не потому ли, что издревле вел оседлый образ жизни, стремился к знаниям, обладал богатой культурой, считал священными свои обычаи и традиции?
Я хочу обратиться к ученым-специалистам, которые трудятся в области истории: создайте правдивую историю нашей нации, дабы она одарила наш народ духовной силой, возродила нашу былую гордость. Если мы хотим поднять наш край на новый уровень, новый высокий рубеж, для этого нам необходима светлая идея. В основе этой идеи лежит возрождение самосознания нашего народа. Невозможно осознать себя без знания правдивой истории.
В связи с этим хочу напомнить одну мысль, высказанную мною пять лет назад: чем выше здание, тем глубже его фундамент. Если мы поставили цель построит великое государство, то наряду с современными, политическими, экономическими, научно-техническими, духовными возможностями у нас есть историческая основа – великое прошлое, государственность, насчитывающая 2700 лет".
В этом выступлении Ислам Каримов называет шейбанидских узбеков, от которых происходит название современных узбеков, "чужеземцами, лишь побывавшими на наших землях". Эта речь, скорее всего, была подготовлена узбекским историком А. Аскаровым или его идейными братьями. Сам Ахмадали Аскаров, который недавно выпустил свою книгу на эту тему, является потомком этих "чужеземцев", но предпочитает быть родней древних иранцев Средней Азии. Узбекская интеллигенция, сформированная в Советском союзе, претендует на очень стародавнюю древность. Хочет быть самым древним народом, прямым потомком всех народов региона, начиная со времен Кушанов или Согдианы.
Пора переосмыслить свои взгляды на прошлое. Как неоднократно отметил Ислам Каримов восстановление правдивой истории народа имеет важное значение в процессе роста национального самосознания.
При восстановлении объективной и правдивой истории важно сформировать национальную концепцию, не базирующуюся на советской или западной трактовке, а основанную на народной исторической памяти и лингвистических данных.
Необходимо отказаться от истории, навязанной извне. В первую очередь от "наследия" древних идолопоклонников, говоривших на давно умерших иранских языках. Узбеки не имели представление об античных народах, обитавших в глубокой древности в этих землях. Среди древних исторических лиц народ помнил лишь Чингисхана, Тимура, сохранил память о Шейбани-хане, Абдулла-хане II и других узбекских ханах. Знали пророка Мухаммеда и некоторых святых. А память о древнеиранских героях и прочих античных народах была внушена советскими авторами. Причем она была внушена не для того, чтобы удревнить историю узбеков, а чтобы порвать родственную связь между узбеками и другими тюркскими народами, приписав узбекам иранское происхождение. Одновременно такая индоиранская память должна была бы вызвать у младшего брата (у узбеков) преданность и благосклонность к своему старшему индоевропейскому брату, колонизировавшего его.
Узбекский народ в нынешнем виде, то есть как оседлый тюркский мусульманский народ, говорящий на диалектах языка Хаканиййа, начал формироваться в XI веке при Караханидах. От караханидского через карлукско-хорезмийский к чагатайскому языку прослеживается непрерывная линия развития. Карлуки (Караханиды) дали первые основы языка современных узбеков (хаканский) и создали первые основы государственности с мусульманской верой. Чагатаи и тимуриды дали литературный язык и литературу, а шейбаниды окончательно укрепили тюркский компонент и дали название народу.
Необходимо подчеркивать тюркский фактор в узбекском этногенезе. Не стоит обращать столь большое внимание на иранский пласт. Часто европеоидность узбеков приводит к ложным обобщениям и ассоциации их с таджиками. Во-первых, чисто европеоидные типажи не преобладают среди узбеков, в особенности среди сельских. Во-вторых, это обусловлено процессами метисации в регионе на протяжении многих веков, а не только ассимиляцией таджикского населения. Соседние тюркские народы, которые считают себя чистокровными тюрками, тоже не стояли на стороне ассимиляции и метисации с массой окружающего иноязычного населения. Они тоже перемешались со своими соседями, например, с ойротами и калмыками или другими монгольскими народами, но это не мешает им считать себя аутентичными тюрками. У узбеков тюркского самосознания и этничности не меньше, чем у них, а уж вклада в копилку тюркской истории – еще больше.
Узбекистан был центром тюркизма вплоть до середины XX века. Наша Родина является наследником материально-духовной культуры тюркских государств, образовавшихся на территории Узбекистана. Наша страна является правопреемником последних трех узбекских государств. Это – Бухарский эмират, Кокандское ханство и Хорезмское (Хивинское) ханство.
К концу XIX века большинство тюркских государств было завоевано и присоединено к более могущим европейским государствам. Из многочисленных средневековых тюркских империй к этому времени остались независимыми лишь Османская империя (Турция) и узбекские ханства в Средней Азии. Не зря Арминий Вамбери, венгерский путешественник и разведчик, описывал узбеков и узбекские государства в 1863 году следующим образом:
"Название Узбек не имеет этнического значения. Тюркские элементы Бухары, Хивы и Балха приняли это название в начале XVI столетия, после того как Шейбани Мегемед-хан с тюркской армией поднялся с нижнего Яксарта (Сыр-Дарьи) и разбил власть тимуридов, уже близкую к падению. Эти узбеки, принадлежащие к разным племенам, нашли других тюрков в землях Оксуса и из слияния с ними и произошли нынешние узбеки. Они живут на обширном пространстве от южной оконечности Аральского моря до Камула (40 дней пути от Хивы) и считаются преобладающей народностью в трех ханствах… После настоящего Османа это второй житель Востока, из которого еще что-то могло бы получиться. Анатолийцы, азербайджанцы, туркмены, узбеки, киргизы (казахи) и татары – вот те отдельные части, из которых мог бы возникнуть великий тюркский колосс, который, конечно, померялся бы силами со своим северным противником куда лучше, чем сегодняшняя Турция".
Исламу Каримову пора рассказать народу о разделении Туркестана: как из узбеков делали меньшинство; как отчуждались от Узбекистана земли узбеков, а не о пресловутом унижении "захватчиками". Причем большинство этих "захватчиков", например, Чингисхан и Шейбани-хан, играли огромную, если не решающую, роль в превращении Средней Азии в тюркскую страну, в Туркестан. Очернение Чингисхана, Тамерлана и шейбанидов начиналось в советский период. Досоветский автор В. Наливкин в 70-е годы 19 века отметил, что "Ни одинъ туземецъ не скажетъ вамъ, что Чингизъ был Монголомъ". Другой автор Е. Л. Марков в 1901 году в своей работе "Россия в Средней Азии" подтверждал его слова сообщив, что "Сарт и киргиз никогда не скажут, что Чингисхан был монгол". Также узбекских ханов народ вспоминал с почтением. Под предводительством "захватчиков", начиная с XIII века вплоть до XVII века, последовали тюркские волны в Среднюю Азию, которые привели к увеличению местного тюркского компонента и уменьшению нетюркского. Без этих тюркских волн сегодня территория современного Узбекистана, вероятнее всего, напоминала бы Афганистан, где две трети населения парсиваны и пуштуны, которые подвергают угнетению и ассимиляции тюркское меньшинство. Наконец, без этих волн не было бы ни Тимура, ни Бабура, ни Алишера Навои. Не было бы никаких средневековых исторических памятников в Самарканде, Бухаре и Хиве, подавляющее большинство которых было построено под руководством узбекских династий – шейбанидами и аштарханидами после XVI века. Надо отдать должное им и признать огромную роль политической мощи средневековых узбеков в усилении этнической консолидации и интеграции предков сегодняшних узбеков. Именно при узбекских ханах с XVI века происходит этническая консолидация и интеграция узбекского народа.
Роль кыпчакских диалектов в формировании и развитии узбекского литературного языка также велика.
Как отметил Худайберды Данияров, "из трех форм настоящего времени на -япти, -мокда и -етир, которые бытуют в современном узбекском литературном языке, две последние взяты из кыпчакских диалектов; из двух параллельных аффиксов степени сравнения –дай/-дек, первый, из кыпчакских диалектов; из трех форм имени действия на мок, - ув/-в, -иш/-ш – последние две – из кыпчакских диалектов.
Кыпчакские элементы встречаются не только в староузбекском и современном узбекском литературном языках, но и в городских говорах. Например, выпадение звука л в середине слова, которое присуще только кыпчакским диалектам, встречаются в ташкентском, андижанском, ферганском, кокандском, джизакском и других приближенных к ним говорах. Примеры: оса ‘если он возьмет’ (лит. олса), кеса ‘если он придет’ лит. келса, боса ‘если он станет’, ‘если он будет’ лит. бўлса и т.д.
Кыпчакский вариант показателя винительного падежа –ди встречается во всех городских и остальных говорах (включая даже самаркандский, бухарский и ленинабадско-узбекский).
Таким образом, наши исследования показывают, что кыпчакские говоры сыграли и играют большую роль в становлении и развитии как староузбекского, так и современного узбекского литературного языка. Они также имеют влияние на городские говоры, и естественно, сами испытывают их влияние. Названные особенности кыпчакских говоров дают основание ставит их в один ряд с ташкентско-андижанским говором и считать их одним из опорных диалектов узбекского национального языка".
После независимости Узбекистана реабилитировано только имя Амира Тимура, но многие влиятельные лица средневековой узбекской истории так и остались забытыми. Они были игнорированы узким кругом придворных историков, которые оказались некомпетентными в своей области и обманули узбекский народ, ограничившись лишь косметическим ремонтом советской историографии.
Нельзя ограничивать себя одним только Тимуром и тимуридами. Амир Тимур – создатель самой великой монархии в истории Средней Азии. Кроме тимуридов имеются еще десятки правителей и полководцев узбекской истории, которым нужно поставить памятники. Вот некоторые из них:
ШЕЙБАНИ-ХАН (1451–1510) – основатель узбекского государства. Подполковник Пославский в "Сборнике материалов по Азии", опубликованной в 1891 году так описывает его: "Личность Шейбани, впрочемъ, и тогда была исключенiемъ: это былъ образованнейшiй человекъ своего времени, самъ писатель, покровитель и поклонникъ ученыхъ, между которыми, преобладали богословы".
АБУЛ МАНСУР ИЛЬБАРС-ХАН (1456–1518) и его брат БЕЙБАРС – отцы-основатели Хивинского ханства. При правлении Ильбарс-хана Хорезм стал независимым от сефевидского Ирана.
УБАЙДУЛЛА-ХАН (1487–1540) – внук Шейбани-хана, освободивший Мавераннахр от сефевидских захватчиков и окончательно сформировавший Бухарское ханство.
АБДУЛЛА-ХАН II (1534–1598) – предпоследний шейбанид, собиратель узбекских земель и строитель огромного количества средневековых памятников, дошедших до нас, последний культовый герой узбекского фольклора после Тимура и Шейбани-хана. И. Л. Яворский справедливо называет Абдулла-хана II "хаканомъ Бухарiи", а также "великим строителем средневековой Бухарiи". В частности, в своем дневнике он пишет:
"Съ именемъ этого государя въ устахъ среднеазiатца связаны все позднейшiя более или менее замечательныя сооруженiя, находявщiся въ странахъ, прилегающихъ къ Аму-Дарье. "Кто провелъ такой-то большой оросительный каналъ?" спросите вы туземца – и получите ответъ: Абдулла-Ханъ. "Кто построилъ эти караванъ-сараи и сердобы (колодцы, питаемые дождевой водой) въ песчаной пустыне?" – Абдулла-Ханъ… А такiя постройки щедрой рукой великаго "хакана" разсеяны почти по всемъ дорогамъ и караваннымъ трактамъ Средней Азiи".
Пославский подтверждает эти описания в своей работе, выпущенной в 1891 году:
"Абдулла-Ханъ, имя котораго известно и до сихъ поръ каждому простолюдину Средней Азiи и вспоминается съ уваженiемъ. Съ самаго начало своей деятельности ему пришлось очищать страну отъ наводнившихъ ее съ севера калмыковъ и "киргизъ", занявшихъ было уже Бухару и Самаркандъ, т.е. начинать почти все сначала и, однако, онъ успелъ не только возстановить старыя границы имперiи Шейбани, но и раздвинуть ихъ во все стороны далее, чемъ удавалось предшественникамъ. Абдулла-Ханъ также, то въ качестве главноначальствующаго армiей и регента, то какъ самодержавный государь, правилъ въ Мавераннегре более, чемъ сорокъ летъ и, хотя ему всю жизнь пришлось воевать и хотя слава его къ концу жизни была помрачена многими неудачами, но подвластныя ему страны давно уже такъ не процветали: торговля, земледелiе и науки находили въ немъ возведено большое количество монументальныхъ сооруженiй, все важнейшiя дороги были снабжены помильными столбами (ташъ), сообщенiе производилось совершенно безопасно и проч. Нужно удивляться, какъ Абдулла-Ханъ находилъ время столько заботиться о процветанiи культуры и о счастье своихъ подданыхъ. По справедливости онъ заслужилъ свою популярность и названiе ‘благодетеля своего народа’".
ИМАМКУЛИ-ХАН (1582–1644) – последний узбекский правитель-завоеватель, победивший всех своих врагов – кочевников с севера, кызылбашей с юга.
ЯЛАНГТУШБИЙ (1576–1656) – полководец и правитель Самарканда, защитник узбекского Бухарского ханства от соседних кочевников и персидских кызылбашей. При нем знаменитая площадь Регистана в Самарканде приобрела свой характерный вид. Два из трех зданий этого ансамбля были построены именно под предводительством Ялангтушбия. А. П. Хорошхин в 1876 году писал о нем следующее:
"Мне говорили, что Тилла-кари и Ширдаръ построены более 200 летъ тому назадъ правителемъ Самарканда Iаланг-бiемъ или Iалангъ Ташъ-бахадуромъ на деньги и сокровища, награбленныя имъ въ г.Машадъ, въ Персiи. Iалангъ-Ташъ (гладкiй каменъ) былъ родомъ узбекъ изъ колена Алчинъ. Скромная могила некогда громкаго воителя и бича персiянъ, Iалангъ-Таша-бахадура, бывшаго будто бы одно время независимымъ владетелемъ Самарканда, находится въ ногахъ могилы святаго Махзума-Агзама, его патрона и современника, в деревенъ Дагбидъ, въ 13 или 14 верстахъ отъ Самарканда".
АБУЛЬГАЗЫ БАХАРДУР-ХАН (1603–1663) – правитель Хивы. Усмирил туркменов, забравших власть в ханстве. Так описывал его И. Веселовский в своем очерке о Хивинском ханстве: "Туркмены были обезсилены походами на нихъ Абуль-Гази и не могли иметь большаго влiянiя въ Хиве, какъ надолго не имели они его и после". Также Абульгазы был одним из величайших узбекских историографов и крупным политическим деятелем, который, в частности, провел административно-племенную реформу среди узбеков Хивы.
ШАХРУХ БИЙ II (1680–1722) - основатель Кокандского ханства и первый правитель из узбекской династии мингов.
ШИРГАЗИ-ХАН (годы правления: 1715–1728) – правитель Хивы. Отразил хивинский поход Петра I в 1717 году. И. Веселовский сообщает об этой событии следующее:
"Въ 1715 году вступилъ на ханство въ Хиве Ширгазы, изъ Бухары. Въ самомъ начале ханствованiя Ширгазы-хану предстояло столкновенiе съ Россiей, которое разрешилось походомъ на Хиву въ 1717 году. Именнымъ указомъ въ сенатъ, отъ 14-го февраля 1716 года, Петръ I объявилъ о назначенiи экспедицiи въ Хиву. Въ тоже время Бековичъ получилъ отъ Государя собственноручную инструкцiю, заключавшую въ себе 13 пунктовъ, которыми Бевовичу повелевалось: построить, тайно отъ Хивинцевъ, при бывшемъ устье Аму-Дарьи, крепость на тысячу человекъ; уговорить Хивинскаго хана покориться Россiи и обещать ему за то упроченiе наследства въ его фамилiи и лейбъ-гвардiю изъ русскихъ войскъ, которыхъ содержать ханъ долженъ на свой счетъ; во время пребыванiя въ Хиве собрать сведенiя – нельзя ли и Бухарсакаго хана побудить признать себя подданымъ Россiи".
Отряд Бековича был ликвидирован Шергази-ханом отчасти хитростью, отчасти силой оружия. И. Веселовский так продолжал о гибели экспедиции: "Вернувшiйся съ трiумфомъ въ столицу, ханъ велелъ выставить на площади, набитыя сеномъ, головы Симонова и Экономова, а голову князя Бековича послалъ бухарскому хану въ Бухару".
Если бы Шергази-хан принял тогда подданство русского царя, то вероятно Хива и Бухара еще в начале XVIII века стали бы вассалами Российской империи, а не в конце XIX в.
ЭМИР ШАХМУРАД (1749–1803) – последний выдающийся правитель Бухары. Досоветский автор Пославский оставил следующие сведения об этой личности:
"На престолъ Бухары вступила династiя Мангитъ в лице Шахъ Мурада, принявшаго по этому случаю названiе Эмиръ Маасумъ Гази изъ желанiя придать правленiю своему характеръ религiозный. Воспоминанiя объ этой личности настолько еще свежи въ г. Бухаре, и сама она столько типична и замечательна, что мы остановимся на ней более подробно... Семейство его жило во дворце, самъ же онъ помещался въ одной голой комнатке, куда входъ былъ открытъ всякому, во всякое время дня. Всемъ этимъ внушилъ онъ къ себе такое благоговейное уваженiе, что народъ считалъ его за человека вдохновленного свыше, чуть не за пророка и повиновался беспрекословно и безропотно всякой его воле. Въ походахъ он жилъ въ маленькой, дурнаго вида, палатке, елъ изъ одной чашки со своимъ нищимъ, полуслепымъ поваромъ. За всемъ темъ въ своихъ военныхъ предприятияхъ онъ пользовался почти всегда успехомъ, въ политике заслужилъ репутацiю искушнейшаго дипломата, а такъ какъ и счастiе его не покидало, то онъ успелъ раздвинуть границы своего государства, унаследованнаго отъ Аштарханидовъ въ очень плохимъ состоянiи, во все стороны доставилъ ему относительное благоденствiе и съумелъ сохранить въ народе воспоминанiе не только о необыкновенной религiозной строгости, но и мягкости и справедливости своего управленiя. Шахъ Мурадъ былъ вернымъ олицетворенiемъ высшихъ стремленiй своей эпохи. Онъ умеръ въ 1803 году".
НОРБУТА-БИЙ (1749–1798) – положил начало расширению Кокандского ханства и объединил воедино близлежащие области и по праву считается одним из основателем Кокандского ханства. Как отметил Н.Петровский Норбута-бий "постепенно покорилъ Андиджанъ, Наманганъ, Ушъ, Ходжентъ и другiя, прилегавшiя къ его владенiю, местности, составлявшiя въ то время отделныя и независимыя области". Норбута-бий установил мирные отношения с бухарским эмиром Шахмурадом. Оставил после себя Мадраса-и Мир. Продолжил его дело его сын АЛИМ-ХАН (1787–1822) – первый из правителей Кокандского ханства, принявший титул Хана, которому удалось присоединить Ташкент, представлявший перед этим самостоятельное владение.
УМАР-ХАН (1787–1822) – величайший кокандский правитель из династии Мингов, умер еще молодым, но при нем Кокандское ханство превращается в одно из крупнейших государств Средней Азии. В Обозрении Кокандского ханства, выпушенного в 1849 году так описывается его правление:
"Около тогоже времени, военачальникъ Омаръ-хана, Раджа-Бекъ-Датха овладелъ Азретомъ и другими небольшими городками на северъ отъ Ташкинiи. Последнiй потомокъ Киргизскихъ хановъ, завоевавшихъ эту страну и владевшихъ некогда даже самымъ Ташкентомъ, Тогай-Ханъ несмотря на мужественное сопротивленiе, былъ принужденъ спасаться бегствомъ, и после многихъ приключенiй нашелъ убежище у Миръ-Хайдара, владельца Бухарiи. Онъ былъ застреленъ изъ ружья въ смятенiи, сопровождавшемъ восшествiе на престолъ нынешнаго хана. Прiобретенiе Азрета было полезно для Коканiи темъ, что доставило ей съ северной стороны естественную границу, то есть прислонило ее къ широкой полосъ степи, совершенно безплодной и затруднительной для перехода не только войскъ, но и самихъ Киргизовъ. В последствiи времени, Омаръ-Ханъ построилъ на этой границе несколько укрепленiй, населивъ ихъ Кокандскими солдатами".
Н.Петровский об Умар-хане оставил следующее описание:
"Во время правленiя этого хана была завоевана, между прочимъ, туркестанская область съ ея священнымъ у мусульманъ городомъ Азретомъ (Туркестаномъ). Омаръ-ханъ, умершiй въ 1822 г., какъ кажется, былъ одинъ изъ любимыхъ народомъ хановъ. Мне помнилосъ одно, очень распространенное въ Кокане, двустишiе, въ которомъ съ особенною теплотою и любовiю говорится объ Омаръ-хане".
Также Умар-хан подчинил кокандской власти обширный горный район верховьев Нарына, с проживавшим здесь киргизским населением, нарушающее торговые сношения между Ферганой и Кашгарией. Ферганские историки, начиная с Мухаммед Хакима, изображают время правления Умар-хана как одно из блестящих царствований. С ними солидаризируется и В. П. Наливкин, который отмечает, что при Умар-хане "Кокандское ханство по наружности обратилось в настоящее государство и стало одним из наиболее видных в Туране".
МУХАММЕД РАХИМ-ХАН I ФИРУЗ (1775–1825) – правитель-реформатор Хивинского ханства. При его правлении влияние Хивы на северных и южных кочевников (казахов и туркменов) заметно усилилось, также он покровительствовал культуре и науке. Фируз также является одним из крупнейших узбекских поэтов своего времени. И. Веселовский оставил о нем следующее описание: "Хивинцы смотрели на хана своего, какъ на ученаго и образованнаго человека: "О! нашъ ханъ мулла человекъ! Онъ подобенъ знанiями ахунду, онъ прямой ахундъ!" говорили они. Мухаммедъ-Рахимъ кроме природнаго языка говорилъ и писалъ по арабски и персидски, имелъ некоторыя понятiя объ астрологiи и врачебномъ искустве".
ИБРАГИМБЕК (1889–1931) – "Наполеон из Лакая" или "Лакайский Родин Гуд", лидер басмаческого движения. Это имя более десяти лет держало в напряжении Красную Армию по всей Средней Азии. Долгие годы фактически в одиночку воевал с непобедимой Красной Армией. В итоге Ибрагимбек был схвачен и расстрелян.
Итак, отчет истории узбекского народа нужно начинать с Тюркского каганата:
период Тюркского каганата (VI–VIII вв.) – общетюркская история;
период от Карлукского каганата, далее Караханидов вплоть до Чагатайского улуса (IX–XIII вв.) – период общей истории предков узбеков и уйгуров;
период тимуридов (XIV–XV вв.) – начало выделения тюрков Маверауннахра в отдельную этнокультурную, этноязыковую и этнополитическую единицу;
период шейбанидов, аштарханидов (XVI–XVIII вв.) – формирование узбекской народности в современном состоянии;
конец XIX века, начало XX века – проникновение в регион понятия о национализме и формирование современных наций региона.
авторы: Нурали Мингбаев и Шавкат Норбоев
Источник - ЦентрАзия
Постоянный адрес статьи - http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1456152120
