Kuwaiti

Таким макаром можно все что угодно подвести. Мы вынужденны работать, жениться, рожать, учиться и тд. А в случае с Башкирией вынуждение было обаюдным. На южном Урале сложилась сложная ситуация: годод, разруха, междоусобиться. А Ивану 4 ничего не оставалось как обезопасить границы путем признания прав башкир, безпрецедентных для всей истории россии. Если упрощать, то фактически Иван грозный поставил капкан для следующих царей, где продвижение на восток сопровождалось большими потерями. Кровью и потом пробивая себе дорогу. А уж как это оценивать - другая история. И решайте теперь кто на сколько был вынужден в этой ситуации. По засекреченности каких-либо документов много всяких слухов, но как правило они не подтверждаются. А вот то что они часто горели в России переодичести - то больше похоже на правду, но только "похоже". Не более.

Версия полувековой давности. "Поделены" это когда их делят. А в нашем случае никаких предпосылок и, тем более, фактов дележа не было. Не та ситуация. Первое появление ногаев относится к концу 15 века, но власть свою закрепляют сравнительно поздно - 30-е гг. 16 века. Но и тогда Ногайская Башкирия не входила в классическую улусно-кряльевую систему Ногайской Орды, выделяясь в отдельное наместничество. Вкупе с этим рассматривайте и Сибирское ханство. Казанское ханство уж подавно ни на что не могла претендовать, да и нужды особой не было. Тука-тимуриды (правящая династия в Казани) в какой-то степени были продолжателями политики золотой орды, что осозновалось и башкирами. Решение земельных вопросов (возможно вотчинное право) и выдача тарханных ярлыков (прерогативы башкирской аристократии) довольно прочно скрепляли башкиро-казанские отношения. Так что никакого дележа (и уж тем более "законности") не было ни какими такими "татарскими" ханствами.

Добровольно присоединяються тогда когда это выгодно. Отбросьте всю прозаику, подумайте прогматичнее.

Праздник не отмечал, но считаю его нужным. Факт добровольно присоединения был. Нравиться на это или не нравиться. Обозвать и пинуть это даже дурак сможет. А вот понять и переосмыслить, к сожалению, способен не каждый. В наших общественных кругах совершенно противоположенные мнения по этим событиям. Кто-то даже откровенно поносит наших предков, называя их предателями. Самый легкий и примитивный подход. Реакция форума в принципе понятна. Не многие знают вообще о том что произошло в Урало-Поволжье во второй половине 16 века. Но уверяю, в самих событиях и идее их празднования очень много подводных камней. все это необходимо осмысливать и переоценивать, что к сожалению в полной мере сделанно не было. Но это уже другой разговор. Я считаю, что республика (и в частности башкирская интеллигенция) должна была в любом случае добиваться празднования этих событий. А за что Салават Юлаев? А за то что он и другие башкиры в течении 1,5 веков из поколения в поколение воевали и проливали кровь как раз за то, что произошло в 16 веке. Раз мы плюем на то что произошло 450 лет назад, значит мы делаем тоже самое по отношению к тем кто когда то за это положил свою голову. Я конечно утрирую, но тем не менее.

Больше похожа на один из вариантов "Дафтара..." нежели иное предание имеющие с ним пралелли. Вообще сюжет подданства и принятия от Чингисхана "даров", "ярлыков", "земель" и т.д. характерен для башкирских шежере: шежере усарганских башкир (Башкирские шежере. Уфа, 1960. С. 81-87; Хусаинов Г.Б. Усарган ырыуы шажараhе // Башкирские шежере. Уфа. 1985. 55. б.); шежере тангаурских башкир (Камалов А. Ете юл сатындагы ауыл // Ватандаш 2001. № 4. 121.б.); шежере сальютских башкир (Надергулов М.Х. Историко-функциональные жанры башкирской литературы. Уфа. «Китап», 2002. С. 8); шежере кара-табынских башкир (Сокорой Г. Шам яктыhы: шигырзар, тарихи язмалар, хаттар / Текстологик эштарзе башкорыусы, тозеусе, баш hуз языусы: Надерголов М.Х. Уфа, «Китап», 1995. С. 92-116); эпос «Муйтан бий» (Ватандаш №1, 2003. С. 97-102) и мн. др. Причем сюжет о завоевании практически отсутсвует, тогда как в исторических преданиях башкиро-монгольские отношения в большинстве случаев, описывается не иначе как военное протвостояние. Скорее всего шежере имело более функциональную роль в социально-правовой жизни общества. Как известно на основе шежере башкиры в 16-19 вв. подтверждали вотчинные права, сословный статус. Дафтар же здесь стоит особняком это не шежере и не историческое предание. Этот фрагмент в "Дафтаре..." весьма интересен. Ведь в подобной компановке (без привязки самого источника к конкретному роду/племени) сюжет о подданстве и т.д. терял свое значение.

Казакование

Я как раз подтверждал эти слова.

Принято считать, что он был сыном зятя хана Узбека, Иса-бека (Иса-гургана). в 1375 г. в русских летописях как "Князь Астроханьский Салчей" упоминается именно сын Амата-Салчы см. М. Усманов "Татарские исторические источники XV - XVII вв." С. 115.

Не встречал или просто таковых не помню. Может очередное открытие М. Ахметзянова? Вообще Майкы бий - персонаж генеологических преданий, а не фамильных шеджере характреных как раз для татар. Эти жанры еще М. Усманов разделил.

В планах перевести весь весь "Дафтар..." специально для интернет пользователей. Но думаю сяду за это еще не скоро.

Тест

Книга Чингиз хана Начнем с самого начала. Расскажем сначала как он родился. В прежние времена на Белом море был город, который звался Малта (Мэлтэ). Хана этого города звали Алтун хан, а ханшу – Курлэуеч. У этих двух падишахов родилась дочь, которую нарекли Гульмалек Курекле. Не показывали они ее ни луне, ни солнцу. Посадили на трон (букв перевод: кафедра в мечети) сорока саженей охватом. Однако Курекле была там. Как засмеется – жухлый лист с деревьев опадает, как ступит на землю – так трава вырастает, расчешет волосы – жемчуга сыпятся, плюнет – золото рассыпается. Но был на свете и еще хан. Перед ним было сорок слуг. Звали его Урда хан. В один из дней, повзрослев она сказала: «Эй, Урда хан! Когда ты выйдешь из дворца что ты увидишь?» спросила она «Неужели то, что называют «миром» - это этот дворец? Есть ли еще земля кроме этого дворца? Или только внутри этого дворца?». Урда хан же сказал: «То, что называется «миром» - большая вселенная снаружи». «Однако есть вещь, которая называется «день» - свет – один из его признков». Тогда Гульмалек Курекле сказала: «Ай, Урда хан! Покажи мне эти вещи!». Тогда хан сказал: «Если ты увидишь – ты можешь умереть». Снова Гульмалек Курекле сказала: «Если умру так умру – покажите» и открыли тогда окна дворца и дневной свет вошел в них. Гульмалек увидела это и упала без чувств. Слуги увидев это сказали: «Что же мы скажем хану?» - и сидели в плаче. Через день она пришла в себя. Слуги изможденные ждали. И спросили: «Что видела?» Тогда Гульмалек Курекле сказала: От увиденного света у меня в животе будет ребенок. Что вы отцу моему скажете?» Однако Алтун хан сам часто-часто заходил и проведывал ее. Однажды придя увидеть дочь, он увидел, что она беременна. И сказал дочери: «Ох дочь, на тебе лица нет, что случилось?» Снова он с с дочерью пришел домой. Сказал: «Ах Курлэуеч, благоверная! Спокон веков такого стыда не случалось. Беда случилась с нашей дочерью. Что делать?» Тогда Курлэуеч сказала: «Теперь ее уже на этой земле ни за кого не выдать. Для нее сын человеческий и дьявол – одно и то же. Много чего говорить станут». «Давай тогда отправим дочь на корабле к Ночному морю» После этого посторили корабль. С сорока девушками, голубями, полный золотом, соколом, нескончаемым запасом топлива и еды отправили золотой корабль к Ночному морю у горы Тора-таг. После этого прошло несколько дней. В это время сын Торомтай-сэсэна Тумауыл-мэргэн был сердит (зол) на отца. Сидел он в верховьях Иделя. И было с ним сорок человек. Среди них был один его охранник. Это был туркмен по прозвицу Шыпа Сукыр. На лбу его был один глаз. В один день сказал: «Ай, Тумауыл-мэргэн! Вдалеке что-то чернеется». Тот Шыпа Сукыр сказал: «Это корабль с золотом». «С черную гору величиной стоит драгоценности – насквозь вижу» «Прошу у тебя награды (хойонсо – награда за хорошую весть – прим. ЮГ) – внутренности пусть тебе будут, а что снаружи – то мне. Этот корабль очень вовремя пришел». Тогда Тумауыл-мэргэн сказал: «Хорошо, пусть будет так!» Кто там, куда путь держат – не знали. Тут туркмен Шыпа Сукыр сказал: «Ай, мэргэн! Не испорть выстрелив!» Тогда Тумауыл-мэргэн сказал: «Прямо ли выстрелить, на излет ли?» Шыпа Сукыр туркмен же сказал: «Если прямо выстрелишь – все повредишь прошьешь насквозь, стреляй на излет». «Хорошо, пусть будет так» - сказал он и положил стрелу и выстрелил. Пробил он доску у корабля. Теперь, за то, что смог повредить корабль, стреляя на излете прозвали его Кыят Тумауыл-мэргэн (стреляющий на излете Тумауыл-мэргэн). И они стали основой народа кыятов. После того, как он сломал корабль из него вышла Гульмалек Курекле. С сорока девушками, голубями, золотом, соколом – все это взял Тумауыл-мэргэн. Корабль же взял туркмен Шыпа Сукыр. После этого Тумауыл-мэргэн соорудив шатер вознамерился лечь с девушкой. Гульмалек Курекле тогда сказала: «Ай, мэргэн! Тебя нам послал бог. Когда захочешь – я твоя. Но потерпел бы несколько дней. В утробе у меня есть дите. Но ребенок этот не от человека, а от света, солнца». Тогда Тумауыл-мэргэн сказал: «Я не погляжу на этого ребенка, что лежит в утробе – возьму и лягу». Тогда Гульмалек Курекле говорит: «Ой ты мэргэн! Была я когда-то свободной белой птицей в небе. Присяду на вашу шею, подобную сосне. Вы мужчина. Долго перечить вам не получится». Тогда Тумауыл –мэргэн сказал: «Хорошо. Я не обижу тебя». После этого они в ночь они поставили шатер и достигли желаемого После этого Тумауыл-мэргэн сказал: «Ай, Гульмалек Курекле! То, что этот ребенок в утробе от солнца – правда. Если бы был человеческим – не была бы ты девой». Радости его не было предела. После того Гульмалек Курекле сказала: В жизни не видела мужского лика. Сегодня в ночь увидела тебя». Тогда Тумауыл-мэргэн сказал: «Сама беременная, сама дева! На счастье будет пусть». «Не спеши» - сказала после этого Гульмалек Курекле и сказала: «Мою судьбу знай хорошо». Тогда Тумауыл-мэргн сказал: «Ай, Гульмалек Курекле! В ознаменование моей радости: дерево мое – сосна, Шонкар – птица, что причесывает волосы – пусть это будет тамга». И появилась тамга «Кыят ачамай» После этого еще через несколько дней родился ребенок, что был в утробе. Считая его рождение долгом перед богами нарекли его Дуйын Байан (Дуйын – долг). Еще через несколько дней умер отец Тумауыл-мэргэнеа Торомтай-сэсэн. Тумауыл-мэргэн вернулся в родной юрт. Стал ханом. Восев на ханство от Гульмалек Курекле родил двоих сыновей. Первого звали Буданатай, второго Бильгутай. После того, как родились эти два сына на сердце Гульмалек Курекле стало плохо. Тогда Тумауыл-мэргэн сказал: «Ай, Гульмалек Курекле! Народ радуется, родив сына. От чего у тебя на сердце тяжело?». Тогда Гульмалек Курекле сказала: «Я за своего раннего сына беспокоюсь. Скажут ему: «Кто за оленем пойдет – в цветах нежится, кто за свиньей пойдет – в грязи измажется. Ты не ханский сын – не достоин юрта». Сами себя они знать не будут, глаза будут ненасытные. Будантай и Бильгутай недостойны будут юрта. «Я потомок льва, пришла к тебе и что вижу?» - скажу» - так она сказала она. Тогда Тумауыл-мэргэн сказал: «Хорошо, что предложишь?» Тогда Гульмалек Курекле сказала: «Как ты умрешь – юртом править будут Будантай и Бильгутай. Я же беспокоюсь о свете, солнце Дуйын-Байане. Оставь Будантая и Бильгутая». После этого двоим своим сыновьям Будантаю и Бильгутаю Тумауыл-мэргэн повелел остаться. И они держали там юрт. Отсюда начало всех калмыков: Будантай и Бильгутай (калмак – оставшийся). После того, как те двое ушли дуйын байану взяли дочь. Потомков Алтун-хана было семеро султанов. Из них меньший был Торлокле. Его дочь Алангу сосватали за Дуйын Байана. Снова у этого Дуйын Байана родилось трое сыновей. Одного звали Буданжар, второго – Кагинжар, третьего – Салжут (Салчут). И вот племя кыят из Буданжаров состоит, племя народа «хытай» из Кагинжара, племя салжутов от Салжута ведет начало. Двадцать лет правил Тумауыл-мэргэн. После него Дуйын Байан ханствовал девятнадцать лет. И умер Дуйын Байан. За три дня до смерти собрал он народ и сказал: «Ай-хай, сыновья народа калтак! Знайте: от смерти нам никак не избавиться. Судьбой если предписано, никакие лекарства и снадобья не помогут. Я сказал, что умру с женой своей Алагун. И вот пришел черед. Я умру, а вы остаетесь. И вам, мой народ я оставляю завет» - сказал. «Родившиеся от меня три сына Буданжар, Кагинжар, Салжут – не будут хороши для того, чтобы держать юрт. Также мой народ, я после смерти буду приходить во сне к Алангу. Тогда юрту будет достойный сын,» - сказал он. «Хай, сын народа! Также его ждите,» сказал. Также он сказал: «Знайте все: после смерти я буду светить днем, выходить волком. Меня оттуда узнаете». Сказав свой завет народу Дуйын Байан покинул этот мир. Однако после того, как Дуйын Байан покинул этот мир двое его братьев Будантай и Бильгутай услышав об этом сказали всем: «Наш брат Дуйын Байан умер, жена брата нашего Алангу осталась вдовой,» - и приехали проведать. С тридцатью нукерами узбеками расположились они. Также сказали они: «Жена нашего брата Алангун от тоски сердце полно печали,» - и сев на своих полных коней поскакали они на охоту. Поехали они к горе Буйыр (1: Яйыр) и ловили там зверя. Одного зверя захватили они живьем и привезли. Когда они возвращались из леса вышла группа людей. Подойдя спросили: «хай, откуда вы? Что за люди?» Они ответили: «Если спросишь о нас, то от города Хатай (1:Катай) мы идем». Они спросили: «Вы что за люди?» Эти говорят: «Мы вожди людей калмак Будантай и Биляутай». Они говорят: «Мы идем уже три месяца. Еда кончилась, мы голодны. Не соблаговолите ли дать нам что-нибудь?» Они говорят: «От вождя своего почему ушли? Очень голодны вы!. Они говорят: « Вожди наши угнетали, залимами были, не вытерпели – ушли». Эти гооврят: «Хорошо! Как бы то ни было мы этого зверя вам не дадим. Это для оставшейся вдовой и горюющей жены нашего брата. Ей везем для игры. Пусть сердце ее развеселится». Они говорят: «Если возможно – возьмите одного нашего сына, а оставьте нам этого зверя, да не умрем мы с голоду». Эти оставив им одну ногу барана взяли мальчика.. Будантай, Бильгетай скзали: «Для игры жены нашего брата это хорошо». Обрадовались. Этого мальчика, которого взяли зывали Ялын. Его отца звали Минкатай бей (1: Менкатай бей). От голода, жажды (1:безысходности) бей сына Ялына отдал за одну ляжку барана. Бильгутай, Будантай этого мальчика привезли. Сказали: «Для того, чтобы смотреть коней жены нашего брата и держать кумыс это хорошо». Ялына привезли и дали Аланге. Алангу хорошо за ним смотрела зная его происхождение. После этого Будантай, Бильгутай сказали: «О жена нашего брата, дозволь. Мы вернемся. Причина того: пришел к нам гонец из Тангута (1: Тангуттан). Плохая новость есть. Мы возвращаемся». Тогда Алангу сказала: «Ой, ой, кайнештарым Будантай, Бильгутай! Кабы вы потерпели несколько дней. Почему: мои сыновья Буданжар, Кагинжар, Салжут не знают своего народа. Угнетают, насильничают, слова моего не слушают. Дайте им наставления». Будантай, Бильгутай сказали: Ай, жена нашего брата! Наше наставление, наше разумение таково: эти братья тебе и своим бекам, также и сыновьям этой земли плохи будут. Хорошо держат. Пусть знают: знаком достойной земли будет это: от войн ваша земля много потеряет, остаток себе возьмут, окна и потолки будут высокими, противнику секретов не скажут, старших будут держать в почете, а молодых в службе. Также знайте: недостойной земли знаки: свою родину ругает, чужую родину хвалит, чужое дерево хвалит, старшие будут стоять, а младшие говорить; свой род будет ругать, а чужой род хвалить; отец будет стоять, а сын говорить; насмешником будет. Кто будет спрашивать совета у человека с красным ликом, сидящего на рыжей лошади – тот не будет достойно править юртом. Если страной правит человек без родины – эта страна не будет страной; если не пасший скота станет пастухом, скот будет пастись на стороне; не воспитавший птиц станет воспитывать, то скажет «Вороной добуду гуся»; не видавший кожи увидев кожу скажет «Кожаные сапоги одену»; не нашедший своего добра увидев добро скажет: «Не взвижу человека». В такое неожиданное время неимущие став имущими наших братьев собьют с пути». Также сказали: «Не знавшие да знаю, не научившиеся да научатся». (1: этому есть и подтверждение). «Тысячу вопросов задай – узнаешь ответ. У пекаря спросил, у кузнеца спросил. У мясника спросил. Кто что видел – тот скажет и продаст хлеб, который сам поднял. Пусть покается перед своим божеством! У старейшин и беков пусть спросит совета! На том весь мой совет, больше сказать нечего» - сказали они. Сказав эти слова Будантай и бильгутай вернулись в свои юрты. После того, как они вернулись эти трое сыновей: Буданжар, Кагинжар, Салжут не стали следовать наставлениям, мать свою ни во что не ставили. Не выдались. Год, день бекам, сынам и дочерям народа стали делать насилия. Начали захватывать себе верблюдов байский, скакунов, аргамаков, одежду батыров, дочерей хороших беков. Этого народ стерпеть не мог. Собрившись пришли они к Алангу и сказали: «Ах, Алангу! Наше мясо съели, кости только остались. Уже не осталось терпения». Тогда Алангу сказала: «Ах, ай, народ! Они не слушают моего слова, не знают почета вам». Тогда Алангу сказала: сыны народа! Разве не сказал вам мой муж Дуйын Байан: «Я после смерти явлюсь во сне?» Пришло это время. Если согласны, будет мужчина-сын». Тогда, услышав эти слова Алангу, возрадовался народ. После этого эти слова Алангу стали передаваться среди народа. «Когда же родится на свет?» - говорили они. Тогда трое сыновей алангу услышали эти слухи, рассердились, разозлились и собравшись пошли в один день к матери. Тогда Алангу сказала: «Дети мои! Куда идете?» Они сказали: «Пришли улсшав эти твои лживые слова». Тогда Алангу сказала: «почему же мои слова будут лживыми?» Они сказали: «Если не ложь, тогда что?! Сказала народу, что будет сын «В утробе моей один ребенок есть» и словно не считая нас за своих сыновей заставляешь народ ждать. Это ли не ложь?» «Разве ты воробей, чтобы забеременеть попив воды?! Разве птица Мани, чтобы забеременеть от подувшего ветра? Дыня или арбуз, чтобы без мужа стать тяжелой? Курица ли, повалявшись в золе класть яйца?! Волчица ли ты пены поев разродиться?! Твой муж умер. Говоря, что в утробе есть ребенок только разжигаешь народ», - сказали. «Или ты поигравшись с купленным за баранью ляжку Ялыном стала беременной?!» - сказали. Тогда Алангу сказала? «Ах, ай, народ! Эти слова их слова или ваши?». Тогда народ рассердившись (1: заплакав), расшумевшись сказал: «Это слова твоих сыновей». Тогда Алангу сказала: «О народ! Если не веришь, слово мое таково: один-два-три человека назначьте! Его признаки известны: как день светел и в обличье волка явится» - сказала она. После этого не давая знать об этом Алангу пришли трое человек. Имена этих троих таковы: «одного мужа звали Кыбчак (1: Кыпчак), второго – Колмохэмэд (1:Килмохэмэд), третьего Ороч (1: Урадж, 2: Ородж). Этих троих определили (назначили). К утру было. Из воздуха изошел яркий свет. Как увидели – так чувства потеряли. Через некоторое время они, придя в себя, начали расспрашивать друг-друга: «Что это было, явившееся как день?». «Давайте пока мы не пришли в себя распряжем наших коней и подождем. Если это волк – он выйдет». Тогда распрягли своих коней. Увидели же: величиной с коня вол вышел и оглядевшись назад окликнул: «Чинкиз (2:Жинкиз)! Чинкиз!» Удалился в лес. Эти трое сказали: «Ясно видели». Эти пойдя к Буданжару, Кагинжару, Салжуту сказали: «Что будт то будет, нашего не убудет». После этого Алангу родила одного сына. На плечах словно золото словно печать стояло имя ангела Джабраила. Плечи словно у валка, стать как у мужчины. После этого Чингиз вырос, повзрослел, народу был полезен и справедлив. Сыны народа возлюбили его и стали следовать за ним. Чингиза нарекали «самым хорошим ханом», «сыном хана» хвалили. Его старшие братья Буданжар, Кагинжар, салжут этого Чингиза не взвидели, завидовали. (2: называли его Курекле). Начали наговаривать: «Смотрите, наши нукеры, наш народ стал следовать за приблудком». «Убейте его, иначе не успокоимся» - говорили. После этого эти трое сыновей посоветовавшись собравшись однажды обратились к народу: «Чингиза убьем!» Тогда народ сказал: «Ай, Чингиз! Ты более достоит юрта, нежели эти трое. Более полезено народу. Не дадим вам убить Чингиза!» Сказали: «Если не хватает богатства – у матери своей отберите!» Сказали: «Если нет, то за него мы готовы умереть!» Тогда эти трое услышав слова сына народа (т.е. народа – прим ЮГ), испугались и не знали что делать. Но в душе сказали себе: «Народ Чингиза любит. Его просто так на виду не убьешь. Не показывая народу убьем». «Хорошо, если так, мы разделим богатство, оставшееся от отца», - сказали они и разделили отцовское имущество. Но у Дуйын Байана был один сундук с золотом и драгоценностями. Цены не знали ему. Решили не делить. «Пусть сундук достанется тому, кому мать поручит народ» - сказали они. После того, как взяли богатства, вышедшие на их долю, взяв сундук они направились к матери. Сказали ей: «О мать наша! Кому ты передашь ханство – тому сыну и владеть этим сундуком!» Тогда Алангу сказала: «О сыновья! Кто ает ругает свою родину – там выйдет война. Кто хает мать свою – тот в плен угодит. Кто своего человека хает – тот чужому будет предан. Вы, дети, будете ли следовать моему лову?» Эти трое сказали: «Так хорошо, сдержим». «Если вы собираетесь следовать моему слову, то положите свои платки на свет, что льется из окна! Чей платок колыхнется в его сторону (?глядя на него?) тот и будет ханом. Они одобрили слова Алангу. Сняв с поясов шитые золотом платки поглядели. Ни у одного из низ платок не колыхнулся. Только у Чингиза был шелковый платок. Он положил. Его платок обернулся и остановился. Они увидев это дело застыли. Все-таки разозлились и сказали: «Эта мать наша Алангу колдунья. Приворожила глаза наши». Тяжело стало у них на сердце. Но и раньше они ходили желая убить Чингиза. После этого молодой сын Чингиз сказал себе: «Эти братья моистали мне врагами. Убьют меня», - и взяв с собой одного-двух-троих джигитов в помощь поехал к матери своей Алангу. Сказал ей: «О мать! Я уйду с этой земли и этого юрта. В истоках этой воды Тикалек есть гора, которая зовется Курлян. На этой горе будет у меня юрт, птицу-зверя буду бить. Перья и шерсть убитой птицы буду бросать в воду – по плывущим перьям будешь ты знать, что мы живы! Буду заставлять медведя реветь, а льва бегать. Кто меня будет спрашивать – пусть не знают это», - сказал. Сами ушли, а мать осталась плакать. Наутро народ пришел увидется. Чингиза не увидели. И спросили: «Наш Чингиз хан где?» Не нашли. Плакали. После этого пошли к Алангу. Спросили у нее. Она и не сказала. После того, как Чингиз ушел в бега (в тексте «казак чыгып») Буданжар, Кагинжар, Салжут стали угнетать народ. Народ же не выдержал и пошел к Алангу и сказал: «Ах, алангу! Чем скрывать от нас своего сына Чингиза лучше бы взяла наши души не показывая его нам. Почему ты показала его нам и взяла наши души?» - сказали они в слезах. Там Алангу сказала: «Ах, ай, сыны народа! Если вы в своем уме (здравом уме), любите Чингиза, с утра пусть пять-шесть хороших человек из рода (ырыу) приходите! Покажу им след и дорогу», - сказала она. После этого с утра хорошие люди шести родов пришли. Спросили: «Где дорога?» Им Алангу сказала: «Хорошо, теперь станьте ближе к воде Тикалек! Весточка придет». Эти пошли на берег той воды и стали глядеть. Ничего не увидели. Только увидели кучу птичьих перьев. Снова вернулись. Тогда Алангу спросила: «Что видели?» Они ответили «Нет, ничего не видели. Только увидели кучу птичьих перьев на воде». Тогда Алангу сказала: «Эти перья, что вы видели – это весточка от сына моего Чингиза». «Вы ищите по вдоль этой воды Тикалек! (1: в верховьях воды Тикалек) на вершине горы курлэн (1: Кур-Курлэн) будет пять-шесть деревьев. «Вот на этом месте я обоснуюсь, птицу буду бить и перья ощипав по реке отправлят», - говорил он. Ищите по следу этих перьев!» - сказала. «Но у реки Тикалек одна старая особенность: днем она выходит из берегов, а ночью успокаивается» - сказала она. Тогда алангу снова сказала им: «Как только доберетесь вы до тех земель кого бы ни встретили, на вопрос: «Вы здесь что за люди?» - отвечайте: «Дуйын! Дуйын!». Однако моего сына узнаете: белая шуба, сизый конь, с золотым кольцом (1, 2: шапкой), золотое седло, мужественный, статный. Золотой камчой погонял он своего коня. Так его узнаете». Однако имена тех беков, которые пошли искать Чингиз хана таковы: сначла (1: сначала Уйшын) Майкы бей, второй Калдар бей (2: Калдур бей), третий Урдаж бей (2: Урауж бей), четвертый Кыпчак бей, пятый Тамьян бей, шестой Кирает бей, седьмой Юрыкта бей (1: Буртак бей; 2: Буркут бей), восьмой тимер Котлыг бей (1: Тимер Котло бей), девятый Муйтэн бей (1,2: Мутиэн бей), десятый Теленгут (1: Тангут) были. Эти десять беков посоветовавшись любя Чингиз хана его искать пошли. Но четверо беков не пожелали. Сказали: «Существующего хана похаяв не будем искать на стороне». Из них один Кунграт бей (2: Кунрат бей), второй Катай бей , третий Салжут бей (1: Салчут бей), четвертый был Кыят. Но эти Катак, Салжут, Кыят – трое были сыны народа. Кунграт бей был их доверенным человеком. Кунграт бей не пошел искать Чингиз хана. Упомянутые десять человек не поглядели на этого Кунграта, поехали. Но Уйшын Майкы бей не сказав остальным взял золотое кольцо Алангу. Потом пошли по воде Тикалек. За три месяца дошли. Трое взобравшись на крутую гору поглядели. За ней увидели один белый дворец, один синий дворец. Снова вернувшись снова немного проехали. В эти дворцы не заходили. Там была одна гора. Основались у подножия той горы. Одну неделю лежали. Никаких знаков не видели. Но через неделю пришел оклик. То ли ворона каркнула, то ли человек. Сходили поглядеть. Несколько людей пришли. «У подножия той горы обосновались люди – похоже на то» - сказали. Но (1: услышав их оклик притихли) они ни как не ответили на клич. В тот день ничего не узнали. Наутро медведь заревел, лев закричал. Узнали они: Чингиз хан вышел на охоту. Услышав его клич они сбежались туда. Увидели: в белой шубе, на сизом коне, с золотой шапкой, золотой упряжью, мужественный, статный Чингиз – узнали его. Этот Чингиз сказал: «кто вы, ходите беспокоите нас? Что за люди?» Эти ответили: «Дуйын! Дуйын!». Услышав это он исчез с глаз. Эти снова заплакав вернулись. В тот вечер они легли в печали. После этого на утро они бросили оран: «Ау туган, тутыяк, тутыяк, ак тилак!» Ничто не откликнулось. После этого еще два дня, три дня лежали. Снова в один день заревел медведь, закричал лев. Узнали: «Чингиз это! На охоту вышел». Обрадовались. Снова пошли увидеть. Ответил им человек. После этого сказал им Чингиз хан: «Эй, кто вы? Постоянно ходите нас беспокоите!». Эти сказали: «Дуйын! Дуйын!» На их плач заплакал и сам Чингиз хан. Снова: «Вы зачем сюда пришли?» - спросил он. Эти сказали: «За тобой следом идем». Тогда Чингиз хан сказал: «Кто научил вас прийти сюда?» Эти сказали: «Твоя мать соблаговолила приказать нам». Тогда Чингиз хан сказал: «Хорошо! Если вы пришли от матери моей, то есть ли у вас знак моей матери?» Беки просто стояли. Но Уйшын Макы бей с руки снял перстень Алангу и дал. Тогда Чингиз хан поглядев на кольцо узнал печать матери своей. Рассмеялся и сказал: «Эй Майкы! Если я хан, то бекство – твое!» «Если бы ты не принес этот знак матери моей, то не нашли бы вы меня и спутником бы вам я не стал». «Но и вы беки не принимайте близко к сердцу эти слова. Вы все для меня близкие души». «Давйте все вернемся в лагерь! Там посидим!» - сказал. Пошли во дворец. Немного поели, разных вин пили. Вдоволь наелись. После этого Чингиз хан снова говорит: «Давйте теперь посоветуемся!» «Кто вы такие, что пришли испрошать нас? Со скольки племенами (ырыу) вы?» Эти попросили дозволения встать и сказали: «О великий наш, наш хан! Если спросить, сколько нас пришло испросить тебя – десять человек от девяти родов». «Только Калдар бей сам по себе. Ваша мать алангу приказала нам». «Но Кунгарт вас не хотел испросить. Он сам и его род под руководством вашего брата». «Мы же желая вашего светлого лика за вами пришли. К вам присоединились и мы и наши роды. Мы ваши рабы». Услышав от них такие речи возрадовался Чингиз хан и сказал: «Мои бек, старейшины! Даю слово, что с этой поры вы мои, а я ваш». Тогда услышав эти слова Чингиз хана возрадовались они. Сказали: «Тебя нам послал бог. Поэтому в благодарность за это освободи ты лошадей, на которых приехали». Лошадей, на котоорых приехали отпустили, поскольку были они Чингиз хана. После этого Чингиз хан сказал им: «А меня как доставите?» Они ни знали как доставить. Но Калдар бей сказал: «Я одно придумал». Эти сказали: «Покажи!». Никто не знал. Сам он сделал одну телегу. Спросили кто будет вести «Калдыр бей, сын Ялын бея» - сказали. Тогда соорудив арбу после этого попросили Чингиз хана сесть в нее. Чингиз хан пришел и осмотрев телегу сказал: «Хорошо сделали» - похвалил Калдар бея. После этого посадили Чингиз хана в телегу. Поехавшие туда беки сами тянули эту телегу. Тогда Уйшын Майкы бей сказал: «О беки! Я не могу тянуть как вы. Ноги мои коротки» Тогда беки сказали: «И что ты будешь делать?» Тогда Майкы бей сказал: «Я попрошу у хана, Если будет дозволено – сяду вместе с ханом. Кто из вас не будет тянуть телегу хорошо – того буду бить палкой». Тогда эти сказали: «Хорошо,пусть будет так». Тогда он попросил у Чингиз хана. Сказал: « О хан. Ноги мои коротки. Тянуть телегу не могу. Если прикажешь, я сяду с тобой в телегу». Тогда хан сказал: «Хорошо, садись». После этого эти беки несколько дней шли и с Чингиз ханом дошли до города Алангу. Дошли до дворца Алангу. Там некоторые не смогли попасть внутрь за Чингиз ханом. Там Майкы бей сказал: «О хан! Кто имеет право войти за вами? Волы, что тянули телегу или владелец телеги?» Тогда хан сказал: «Разве войдут быки, а владелец не войдет?» Только сказал так, Майкы бей бегом прошел внутрь и сел по правую руку хана. Наутро Чингиз хан расправился с народом этого рода. В этой битве Буданжар, Кагинжар, Салжут были убиты без прощения, не верили им. Но в то время у Кунграт бея была одна сестренка. Звали ее Бурта Кучин. Та Бурта Кучин сказала: «В большой битве чтобы не погибли» - спрятала четверых мальчиков. Пряча растила их. Один был сыном Буданжара, второй – Кагинжара, а третий Салжута, четвертый Кунграт бея. Никому о том не сказала. Тогда народ возмутившись донес до Чингиз хана эту весть и Чингиз хан рассердился: «Кто прячет людей?» Стоявшие там беки сказали: «О хан! Сестренка Кунграт бея Бурта Кучин прячет». Тогда хан сказал: «Идите приведите ее быстро!» Пошли они к Бурта Кучин и сказали: «Вставай! Быстро! Тебя Чингиз хан зовет!». Тогда Бурта Кучин услышав это «Хорошо, пойдем» - сказала.

Наверное имел в виду "Дафтар-и-Чингис-наме". Ничего не слышал о полном электронном варианте этого источника. Правда слышал кто-то из уфимских выложил в инете первые главы.