Все войны русской армии против народов

[Урянхаец]

Скобелев считал, что после начала военных действий с Великобританией русский экспедиционный корпус должен быть выдвинут в сторону границ Британской Индии. Действия такого корпуса должны ограничиться занятием Северного Афганистана и Кабула с тем расчетом, чтобы использовать занятые территории для подготовки «армии вторжения», основу которой предполагалось сформировать из афганцев и кочевых племен приграничного с Индией пространства. В известном смысле, Скобелеев прелагал вернуться к историческому примеру всех известных походов на Индию от Александра Македонского до Бабаура и Надир-шаха - вторжение в Индию с севера. Для привлечения к походу племен Скобелев предлагал использовать их традиционные чувства вражды к британцам и привычку к грабежу (аламану или баранте) и легкой наживе - «… главное, организовать массы азиатской кавалерии, которую во имя крови и грабежа, направить в пределы Индии, в виде авангарда, возобновив времена Тимура». Относительно самого похода, действий русского экспедиционного корпуса за пределами Афганистана на территории Британской Индии, Скобелев считал, что определять такие действия «было бы гадательно».

http://www.risk.ru/users/clyde/14348/

[Урянхаец]

ПРИЁМ У ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Русское правительство интересовал район Синьцзяна, примыкавший к границам территорий Российской державы в Средней Азии. Эта область граничила с Тибетом, являлась как бы его преддверием и могла стать театром военных действий. Для русского Генерального штаба важно было знать все пути в этом регионе и вероятность их использования для переброски английских войск к границам владений российской короны. Император Александр II, прозванный Освободителем, специально приказал в сжатые сроки построить в Азии железную дорогу и отвести от неё ветки к горам для удобствадоставки в районы возможных боевых действий живой силы и боеприпасов.

Там же успешно работали экспедиции под командованием офицера Генерального штаба К. Козлова и под руководством известного путешественника И. Роборовского. Русское влияние в Азии постоянно и неуклонно возрастало. В 1902 году в Санкт-Петербурге, на самом высшем уровне, приняли решение направить в Тибет специальную секретную разведывательную миссию — русская военная разведка предполагала проникнуть в таинственный и запретный район Тибета с помощью служивших во Всевеликом Войске Донском калмыков, исповедовавших буддизм. Разведывательную группу возглавлял подъесаул Уланов, хорошо владевший тибетским наречием.

http://aganya.ru/Mify-i-tajny/Tajny-rossii-xx-veka.html

Считается, что в Анголе в период с 1975 по 1991 год в ходе боевых действий погибли и умерли 54 советских гражданина, в том числе 45 офицеров, 5 прапорщиков, 2 солдата срочной службы и двое служащих. За этот период были ранены 10 человек. Однако приведенные цифры - это официальные данные. Они не учитывают интенсивность боевых действий и степень вовлеченности в них советских советников и специалистов, а также потери гражданских специалистов. Они также гибли и попадали в плен наряду с военными – ангольская война не щадила никого. Тем более что многие раненые и погибшие в той войне оформлялись как «умершие от естественных причин» либо «заболевшие тропическими болезнями». Поэтому Вадим Сагачко уверенно заявляет: «Есть основания считать, что погибших советских граждан в тот период в Анголе было гораздо больше». Сколько? Это еще предстоит выяснить, так как архивы по военно-политическому сотрудничеству с Анголой до сих пор засекречены.

Война в Анголе была другой, нежели в Афганистане. В эту страну никогда не посылали регулярные советские войска, кроме личного состава периодически заходивших в порты Анголы боевых кораблей, в том числе и с морскими пехотинцами на борту. В Афгане наши войска и советники имели дело с моджахедами, вооруженными в основном легким стрелковым оружием, минометами и гранатометами. В Анголе же наши военнослужащие столкнулись с регулярными войсками самой сильной армии Африки – армии ЮАР, вооруженной дальнобойной артиллерией, новейшими по тем временам истребителями-бомбардировщиками «Мираж». Армия ЮАР применяла в Анголе и «умные» бомбы, зачастую начиненные запрещенными конвенцией ООН «шариками», и даже боевые отравляющие вещества.

Советские советники, ранее служившие «за речкой» и оказавшиеся потом в самом центре Африки под ураганным обстрелом мощных 155-мм южноафриканских гаубиц G-5, вспоминали: «Такого ада мы не видели даже в Афгане…»

Основная масса побывавших в Анголе советских военнослужащих – это офицеры и прапорщики, специалисты-практики по боевому применению и обслуживанию вооружения и боевой техники, летчики, штабные работники, командиры с опытом командования ротами, батальонами, полками и даже крупными соединениями, а также военные переводчики. Первая группа из 40 человек, состоявшая из специалистов по боевому применению и военных переводчиков, прибыла в Анголу сразу после провозглашения независимости страны 11 ноября 1975 года. Она имела карт-бланш на участие в боевых действиях: в пути из Москвы была получена телеграмма, которая «разрешала советским военным специалистам принимать участие в боевых действиях на стороне сил МПЛА и кубинских войск». Одним из первых главных военных советников в Анголе стал опытный генерал И. Пономаренко, командовавший в СССР гвардейской армией, развернутой по штатам военного времени. До сих пор в Анголе с теплотой вспоминают генерал-полковника К. Курочкина, который получил среди ангольцев и кубинцев известность как генерал Константин. Он приехал в Африку с должности заместителя командующего Воздушно-десантными войсками и имел опыт Великой Отечественной войны и боевых действий в Афганистане. В Воздушно-десантных войсках служил и генерал-полковник В. Беляев, бывший в 1988 - 1991 годах заместителем, а затем и главным военным советником в Анголе.

[Урянхаец]

ОКЕАНИЯ

«Ожидание русско-английской войны, - пишет ученый, - привело колониальные правительства в лихорадочное состояние». Н.Н.Миклухо-Маклай сообщает об опасениях перед высадкой русских в Австралии в случае войны и, переходя к анализу военных приготовлений, пытается раскрыть характер основных оборонительных мероприятий. Он пишет, какие пароходы были переоборудованы на военный лад и их тактико-технические данные. «Общее мнение компетентных людей здесь то, - делает вывод ученый, - что эти суда представят очень серьезных противников для военных судов средней величины и даже для таких, которые специально построены для цели «крейсерства»». Он сообщает о предложениях по усилению обороны австралийского побережья и создании новых угольных складов, сообщает об укреплении портов Сиднея, Мельбурна, Аделаиды посредством установки береговых батарей, призванных «парализовать деятельность русских крейсеров», приводит данные о составе австралийского и английского флота, который может быть использован для защиты австралийских берегов, и о возможной численности сухопутной австралийской армии. Сбор и систематизация военной информации осуществлены им небрежно и непрофессионально. Например, перечисляя переоборудованные корабли, он заканчивает их список словами «и другие, которых имени не припомню» или «и т.п.». То же происходит при рассказе о местах, где возможна организация добычи угля. Иногда сам информатор не уверен в достоверности своих сведений: «В Мельбурне находятся (кажется) 3 небольших броненосных судна, в Аделаиде – 1 или 2». Что касается на самом деле секретных данных, то русский ученый даже и не пытался их раскрыть.

Российские правящие круги, вполне реалистично оценивая возможности России, в конечном итоге отказались поддержать и предложения путешественника о создании российской сферы влияния в Океании. В декабре 1886 года Н.К. Гирс официально известил ученого об отклонении его планов создания в этом регионе русской колонии.

Им двигали, безусловно патриотические устремления и искреннее желание способствовать территориальным приобретениям и укреплению позиций России в южной части Тихого океана. Более того, русский ученый хотел, чтобы столь милые его сердцу коренные обитатели северного побережья Новой Гвинеи стали поддаными российской короны и были защищены от европейских авантюристов, в том числе, и охотников за золотом, которые часто вторгались в новые британские колонии, разрушая традиционный уклад жизни коренных племен. Заметим, что золото к тому времени на Новой Гвинее уже было найдено.

АФРИКА

Именно под Куито-Куанавале родились строки стихотворения «Вас там быть не могло», сложенные военным переводчиком Александром По-ливиным. Стихи о том, как воевали наши ребята под «ангольским Сталинградом» – так его окрестили участники сражения. Но о том, что в боях под Куито-Куанавале сражались и гибли наши военнослужащие, в советских газетах тогда не писали. Даже в 1989 году советский МИД, отвечая на обвинения в том, что военнослужащие Советского Союза принимали участие в боевых действиях в Африке, Азии и Латинской Америке, официально заявил, что «советские военные советники в боевых действиях за рубежом не участвуют». Такова была официальная позиция СССР, официально зафиксированная и в соответствующих соглашениях с зарубежными государствами.

На деле же случалось, как это было и в Анголе, по-иному. Под пули и cнаряды боевиков из антиправительственной группировки УНИТА попадали и наши военные советники, и специалисты, официально в боевых действиях не участвовавшие. Из отрытых в красной ангольской земле окопов и блиндажей раздавались бренчание гитары и песня на русском языке: «Куда нас, дружище, с тобой занесло…,/ Наверно, большое и нужное дело?/ А нам говорят: «Вас там быть не могло,/ И кровью российской Анголы земля не алела…»/

Председатель Союза ветеранов Анголы, объединяющего всех российских граждан, как военных, так и гражданских, в разное время выполнявших свой интернациональный долг в Анголе Вадим Сагачко свидетельствует: «Мы с боевыми товарищами были просто поражены, когда услышали в январе 1990 года по радио заявление советского дипломата с высокой трибуны ООН о том, что «не только советских военнослужащих, но и вообще советских граждан южнее 13 параллели в Анголе (линия отвода кубинских войск по соглашению между Анголой, ЮАР и Кубой. – С.К.) нет». Значит, мы, находясь в самом сердце Африки, в ангольской саванне официально просто… не существовали!».

Только по данным Главного управления международного военного сотрудничества Генерального штаба ВС СССР в 1975-1991 гг. в Анголе погибло и умерло 54 чел., в том числе 45 офицеров. Советские военные советники и специалисты наравне со своими ангольскими и кубинскими друзьями сражались не только под Куито-Куанавале, но и под Онджи-вой, Кувелаем, Каамой, Шангонго и Шибембой. Попадали в окружение на р. Лунге-Бунго, выполняли свой долг, находясь за пультами управления зенитных ракетных комплексов «Печора», «Волга», «Квадрат», защищая от налетов южноафриканской авиации города Намиб, Лубанго и Менонге – столицы южных ангольских провинций.

[Урянхаец]

Боевые действия в Трансваале, включая и партизанскую войну, велись не только на равнинах, но и в горных условиях, что вызывало повышенное внимание русских офицеров к военно-инженерной стороне дела. Для российского Военного министерства большой интерес представляло мнение опытных военных специалистов. В Трансвааль были направлены добровольцы - инженер саперного батальона М.А.Зигерн-Корн, фортификатор В.Щеглов, штабс-капитан минной роты А.Шульженко (сражался против англичан под Блюмфонтейном и Дорнкопом), выполнявшие роль военных советников. В их донесениях содержалось немало важных технических подробностей. “На военных инженерах возлежит изучение всех технических средств, применяемых при укреплении, обороне и атаке позиций”, - указывал в письме генерал-лейтенанту В.Сахарову военный министр А.Н.Куропаткин. Офицеры из России оказали существенное влияние на организацию артиллерийского дела буров, системы разведывательной службы, строительства оборонительных сооружений, восстановления железнодорожных коммуникаций. Их опыт положительным образом сказался на тактике применения бурами, не знакомыми с европейским военным искусством, современных образцов оружия.

Военные события в Южной Африке подробно изучались офицерами русской армии и флота. Правительство, заинтересованное в получении информации о характере военных действий в Трансваале из разных источников, не только не препятствовало, но всемерно содействовало широкому развитию добровольческого движения на юг Африки, куда с самого начала вооруженного конфликта в войска Великобритании и бурских республик были направлены в качестве наблюдателей официальные и тайные военные агенты с целью сбора разведывательных данных для Генерального штаба. Одновременно с отправкой военного агента полковника П.Стаховича в английские войска на юг Африки в качестве военного атташе в армию буров был командирован подполковник В.Ромейко-Гурко. О том, насколько важными представлялись российскому императору и военному министру сообщения с театра военных действий в Трансваале, свидетельствует циркулярное распоряжение генерал-лейтенанта А.Н.Куропаткина по Генеральному штабу от 30 ноября 1899 г.: “Сего числа высочайше повелено все донесения полковника Стаховича из Трансвааля немедленно предоставлять государю императору в подлинниках с особо назначенными фельдъегерями”. Российские военные наблюдатели, по существу являясь советниками при армии буров, способствовали и организации отечественного добровольческого движения в южноафриканских республиках.

http://statehistory.ru/360/Russkie-dobrovoltsy-na-YUge-Afriki-v-period-anglo-burskoy-voyny/

[Урянхаец]

Русские офицеры и казаки бывшей Царской армии, а именно они и составляли костяк русской эмиграции в Парагвае, также приняли в ней активное участие. Имевшие военное образование и практический опыт, русские офицеры занимали, как правило, командные посты в парагвайской армии – командовали дивизиями, полками, батальонами, ротами, батареями, трое из них были начальниками штабов армий. Двое из них – сам И.Т. Беляев и Николай Францевич Эрн занимали генеральские должности.

Заслугу русских в этой войне сложно переоценить. Именно во многом благодаря прекрасно организованной военной тактике командования и геройству своих солдат, действовавших в тяжелейших природных условиях, Парагваю удалось отстоять не только часть своей территории Чако, но и саму независимость страны. На фронтах Чако русские сражались не за деньги, а за независимость Парагвая – страны, которую хотели видеть своей второй родиной.

Их заслуги перед страной были высоко оценены парагвайским правительством. Сам И.Т. Беляев получил генеральский чин армии Парагвая. Правительство видело в русских не только храбрых и умелых воинов, но и высоко квалифицированных специалистов.

И.Т. Беляев, лелеявший не только «индейскую» мечту, но и идею о «патриотической эмиграции», был наделен от правительства Парагвая полномочиями по организации массовой русской эмиграции в Парагвай. Он надеялся создать очаг русского духа под эгидой монархической идеи, православия, самопожертвования перед Родиной и высоких моральных качеств. Почву этой идее И.Т. Беляева давало и то обстоятельство, что многие русские люди, попавшие под молот революции и гражданской войны в России, в поисках второй родины продолжали скитаться по миру. И.Т. Беляеву очень хотелось сохранить не только индейский, но и русский дух. Откликнувшись на его призывы в эмигрантской прессе, в Парагвай прибыли несколько групп русских эмигрантов из Европы. Вскоре переселенческое движение приобрело массовый характер. Для обустраиваемых русских поселений И.Т. Беляев лично пытался выбивать у парагвайских властей особые привилегии – создание национальных школ, сохранение казачьих обычаев, общинное владение выделяемой землей и многое другое.

На первых порах парагвайское правительство оказывало И.Т. Беляеву непосредственную поддержку в деле обустройства русских колоний-поселений на южноамериканской земле. Однако на деле правительственная поддержка из-за общего спада экономики страны после затяжной кровопролитной Чакской войны была минимальной. Переселенцы испытывали значительные трудности, и со временем перебирались в более благополучные соседние страны – в Аргентину, Уругвай, Бразилию. Отчасти этот фактор, отчасти разногласия в эмигрантской верхушке достаточно быстро привели к краху идеи И.Т. Беляева о «патриотической эмиграции».

ИТАЛИЯ 19 век

Поданных Российской Империи в рядах гарибальдийцев также насчитывалось не менее полусотни, среди них: Герман Лопатин, Андрей Красовский, Владимир Ковалевский, Анна Толиверова-Якоби, Николай Берг – попутно и автор первых русских корреспонденций во всех русских газетах о действиях героического итальянца. Географ и анархист Лев Мечников, например, опоздал на Сицилию – когда он туда прибыл, Гарибальди оказался уже в Неаполе. Но, этот русский пробился таки к генералу Гарибальди, стал его адъютантом и служил ему верой и правдой,

пока не получил тяжелое ранение, командуя артиллерийской батареей. Остался после этого инвалидом, но написал капитальный труд всей своей жизни - книгу "Цивилизация и великие исторические реки".

БАЛКАНЫ

В марте 1993 года в казачьих группах основательно поменялся состав. Старая смена уехала, приехала новая, также сроком на два месяца. Реально прибыло около тридцати, в основном "необстрелянных" добровольцев, лишь объединенных термином "казаки". Казаки недолюбливали "ненастоящих" казаков - "мужиков" (по их определению), поэтому произошло фактическое разделение отряда на три смены - казачью, "мужицкую" и смешанную.

В начале весны 93-го сербы в том районе провели ряд удачных наступательных операций, успехи которых были сведены на нет нехваткой сил и начавшимся мусульманским контрнаступлением. "Турки" в тот момент получили большое количество военного снаряжения с гу-манитарными конвоями ООН и повысили свою боеспособность. Вер-нувшийся из "отпуска" Ас в течение марта возглавлял сводный сербо-русский отряд, куда входили и все "казаки" второй смены. 30 марта Александр уехал в Россию, сопровождая тяжелораненого бойца. В дальнейшем Ас приезжал в Боснию, а в 1999 - в Косово.

12 апреля 1993-го именно этим русским пришлось участвовать в самом тяжелом бою - за высоту Заглавак. Тогда десяток русских добровольцев "мужицкой" смены и несколько сербов, защищая ключевую высоту, выдержали серию атак мусульман. В пелене снежной бури озверевшие от крови и близости победы моджахеды неоднократно бросались на позиции русских. Бой длился четыре часа. Обороняясь в полуокружении, добровольцы понесли самые тяжелые потери за всю войну (в рамках одного боя): трое бойцов было убито и еще трое получили тяжелые ранения. Впоследствии мусульмане признали гибель в ходе боя более семидесяти (!) своих бойцов, в том числе командира бригады. Около сотни "турок" получили ранения. По меркам той войны такие потери ударных подразделений считались серьезными. Так, в ходе боев за стратегически важную гряду Игман в июле 1993 года сербские ударные подразделения потеряли 64 человека убитыми и около двухсот ранеными.

ИНДОКИТАЙ

До конца войны СССР поставил Северному Вьетнаму 95 ЗРК С-75 «Двина» и более 7,5 тысяч ракет к ним.[12] Существуют утверждения о том, что Советский Союз был вовлечён во Вьетнамскую войну гораздо глубже, чем принято считать. В частности, американский журналист и бывший советский офицер Туркестанского военного округа Марк Штернберг писал о четырёх истребительных авиадивизиях СССР, будто бы принимавших участие в боях с американской авиацией[13]. Здесь можно привести слова Ильи Щербакова, советского посла в Демократической Республике Вьетнам в период войны

Помощь в отражении воздушной агрессии как раз и была главной задачей советских военспецов во Вьетнаме. Этим, по существу, ограничивалось их участие в боевых действиях. Хотя окружавший их ореол секретности давал пищу для многочисленных мифов. Рассказывали о русских парнях, бродящих с «калашниковыми» по вьетнамским джунглям и наводящих ужас на американцев, о советских асах, летающих на советских же МИГах под вьетнамскими именами, но во время поединков с «фантомами» отчаянно бранящихся самыми что ни на есть русскими выражениями. И мне, например, в отпуске приходилось убеждать друзей и знакомых, что всё это — анекдоты и россказни.

[Урянхаец]

ИСТОРИЯ РУССКОЙ АМЕРИКИ

С местными алеутами отношения первоначально складывались вполне мирно: частыми были взаимные визиты, подарки, торговля (алеуты приносили в обмен на рубашки, иголки, бусы и бисер, медные котлы и другие товары русских рыбу, съедобные клубни камчатской лилии — сарану, а также пушнину). Однако случаи грабежа и насилия со стороны некоторых промышленников положили [77] вскоре конец добрососедским отношениям. Терпение туземцев, очевидно, иссякло, и они предприняли попытку напасть на пришельцев в бухте, где находилось судно, но были отбиты ружейным огнем. Алеуты, вооруженные лишь легкими дротиками с костяными наконечниками, луками, каменными или костяными ножами, не могли, конечно, противостоять оружию русских — ружьям, пушкам, мушкетонам, стальным топорам и саблям (а некоторые промышленники имели к тому же железные кольчуги и шлемы). Башмаков и на этот раз отдал приказ о карательной акции против «вероломных» туземцев. Посланный им отряд промышленников перебил множество алеутов, разграбил и сжег их селение на о-ве Танага.

Летом «Св. Иоанн Устюжский» достиг Крысьих о-вов. Здесь его экипаж устроил настоящую вакханалию убийств и грабежей. Так, проезжая у о-ва Булдырь, голодные промышленники заметили заготовлявшиеся алеутами на берегу рыбу и мясо. Помощник Воробьева Василий Шошин тут же отправился с вооруженной группой на берег. Напрасно испуганные внезапным появлением незваных пришельцев алеуты умоляли не грабить и не убивать их — передовщик Шошин дал приказ открыть огонь. После того как от выстрелов погибли два алеута, остальные разбежались, и их запасы на зиму достались промышленникам. Последние позднее перебрались на соседний о-в Кыска. Местные алеуты после серии убийств своих сородичей скрылись от промышленников на голых неприступных скалах у берегов острова. Мучаясь там от жажды и голода, алеуты просили пощады у русских, обещая за это добывать для них каланов. Но Шошин был неумолим: впервые в практике покорения Алеутских о-вов он решил полностью истребить всех алеутов на острове, мотивируя это тем, что в таком случае промышленники не подвергнутся опасности внезапного нападения. Осуществив свой варварский замысел, он устроил еще ряд набегов на соседние острова и навел на оставшихся в живых алеутов такой панических страх, что, только завидев байдару Шошина, те с готовностью выносили и клали на берег каланьи шкурки и юколу, а сами тут же скрывались{322}. Алеутам, жившим на небольших голых безлесых островах, некуда было скрыться от озверевших промышленников, а шансов на победу в открытом бою над вооруженными огнестрельным оружием пришельцами у них практически не было.

Коровин со своими товарищами оказался осажденным алеутами в зимовье и с 10 декабря четыре дня днем и ночью отбивал ружейным огнем атаки островитян (со стороны промышленников погиб один русский и один камчадал, а со стороны алеутов — пять человек). После неудачного штурма алеуты целый месяц держали в осаде Коровина и его людей, среди которых начались голод и цинга. Русским все же удалось перебраться на стоявшее в заливе недалеко от зимовья судно. В конце апреля 1764 г. они отправились на нем на Умнак, надеясь получить помощь экипажа галиота «Св. Иоанн», уже уничтоженного полностью умнакцами за несколько месяцев до этого. Буря выбросила галиот Коровина на берег Умнака. Во время кораблекрушения погибло двое русских, а почти все взятые Коровиным с Уналашки аманаты разбежались. Едва промышленники успели построить на берегу временную хижину, как были атакованы сотней алеутских воинов. В результате боя было убито двое русских и трое оставшихся аманатов, а все остальные ранены. Лишь отчаянной вылазкой Коровину удалось отогнать умнакцев, убив двоих из них. Спустя день русские отбили еще одну атаку. Остатки судна на берегу были сожжены алеутами. Коровину и его спутникам, оставшимся в живых, через некоторое время с огромным трудом удалось построить байдару и на ней отправиться вдоль побережья острова, пока в августе 1764 г. они не встретили людей из команды С. Глотова, пришедшего в это время на Умнак{336}. Из экипажей трех судов уцелело только 6 русских и 6 камчадалов. [87]

Судьба команды галиота «Св. Николай» сложилась несколько иначе. Это судно, по данным И. Е. Вениаминова, находилось в одной из бухт п-ова Аляска недалеко от о-ва Унимак. Передовщик галиота, получив от своего толмача и алеутки-наложницы{337} сведения о том, что унимакцы хотят истребить русских, решил упредить их и сам вместе с отрядом промышленников отправился на Унимак. Здесь путем внезапных и вероломных нападений ему со своими людьми удалось полностью уничтожить четыре алеутских селения почти со всеми жителями. Однако алеуты пятого селения, выступив против русских, после короткого боя заставили их бежать к судну. Осажденные здесь промышленники почти все погибли в течение зимы (очевидно, 1764/65 г.) от голода и цинги, оставшихся в живых ослабевших русских добили алеуты, а судно сожгли (при этом от взрыва находившегося на нем пороха погибли несколько туземцев и было много раненых){338}. Иван Соловьев, находившийся на Уналашке, получил известие о гибели

В конце мая 1764 г. судно Глотова покинуло Кадьяк и отправилось к Лисьим о-вам{345}. Здесь он надеялся на дружеский прием уже знакомых ему умнакских алеутов. Однако, встретив со стороны туземцев враждебность и увидев следы уничтоженной артели русских [91] промышленников в своем старом зимовье, Глотов решил устроить карательный рейд. «Он, — писал И. Е. Вениаминов, — сколько под предлогом отомщения за смерть соотечественников своих, столько и за непокорность истребил без остатка все селения, бывшие на южной стороне Умнака, и жителей островов Самальи и Четырехсопочных»{346}. Некоторые небольшие острова после этого совсем обезлюдели. Через 25 лет капитан Г. А. Сарычев записал в своем журнале: «Жителей на Четырехсопошных островах прежде было много, но нонечи нет»{347}. Не меньше, чем от рук промышленников Глотова, погибло тогда алеутов — в основном женщин и детей — от голода и холода; их жилища были разрушены, а взрослые мужчины-кормильцы перебиты русскими{348}. Неудивительно, что, по словам самого Глотова, уже в 1765 г. напуганные алеуты «как скоро они приезд мой разсматривали, так скоро из жилищ своих убегали»{349}. Правда, по данным А.С. Полонского, опустошения и убийства умнакских алеутов производил не столько сам Глотов, сколько И. Коровин, спасшийся у него с остатками экипажей двух галиотов{350}. Некоторые из местных жителей даже приходили к Глотову для меновой торговли и платили ему ясак. Проведя еще одну зимовку на острове, летом 1766 г. Глотов покинул Умнак и в августе прибыл на Камчатку с промыслом на 68 тыс. руб., потеряв во время своего многолетнего вояжа 17 русских и двух камчадалов из экипажа «Св. Андреяна и Натальи»{351}.

[Урянхаец]

ИСТОРИЯ РУССКОЙ АМЕРИКИ

идя, что переговоры с Камеамеа не сулят ему особых успехов, Г. А. Шеффер решил не теряя времени следовать к о-ву Кауаи. 16 (28) мая 1816г. корабль «Открытие» бросил якорь у берегов этого острова. Началась самая удивительная и важная часть гавайской экспедиции доктора Шеффера. 21 мая (2 июня) 1816 г. Шеффер, казалось, достиг невероятного. В торжественной обстановке Каумуалии — «король островов Сандвичевских, лежащих в Тихом Северном океане, Атуваи и Нигау, урожденный принц островов Овагу и Мауви» — смиренно просил «е. в. государя императора Александра Павловича... принять его помянутые острова под свое покровительство» и обещал навсегда быть верным «российскому скипетру». В тот же «исторический» день было подписано еще одно соглашение, по которому Каумуалии обязался не только возвратить спасенную часть груза «Беринга», но и предоставить Российско-американской компании монополию на торговлю сандаловым деревом. Компания получила также право беспрепятственно учреждать во владениях Каумуалии свои фактории{1005}.

Утратив всякое чувство реального, Г. А. Шеффер 1 (13) июля 1816 г. заключил еще и «тайный трактат», по условиям которого Каумуалии выделял 500 человек для завоевания «ему принадлежавших и силою отнятых» о-вов Оаху, Ланаи, Науи, Малокаи «и прочие», а общее руководство экспедицией поручил бравому доктору медицины. «Король дает доктору Шефферу, — указывалось в трактате, — бланк на оную экспедицию и всякую помощь для строения крепостей на всех островах, в коих крепостях и будут русские [284] командиры, так, как в гавани Ганаруа (Гонолулу) на острове Вагу» (Оаху). Особо оговаривалось, что Российско-американская компания получила от короля «половинную часть» принадлежавшего ему Оаху, а также «все сандальное дерево» на этом острове. Каумуалии обязывался заплатить «за все, что он получил и еще получит, как-то: за арматуру и амуницию брига и шхуны и прочие реквизиции — сандальным деревом и откажет себе во всякой торговле с гражданами союзного штата Америки» (т. е. Соединенными Штатами). Со своей стороны, доктор Шеффер брал на себя обязательство «завести фабрики и лучшую экономию, через которую бы здешние жители просветились и обогатились»{1006}.

Главной причиной неожиданного успеха Шеффера на о-ве Кауаи явилась давняя вражда между двумя гавайскими королями. Опираясь на покровительство и помощь России, Каумуалии рассчитывал не только утвердить свою независимость от Камеамеа, но и отвоевать некоторые другие острова. В соответствии с данным обещанием Г. А. Шеффер купил для Каумуалии шхуну «Лидия», а также договорился о приобретении большого вооруженного корабля «Авон», принадлежавшего американцу И. Виттимору, за 200 тыс. пиастров, подлежащих оплате А.А. Барановым. В свою очередь, Каумуалии давал «свое королевское слово, что Российская Американская компания сверх трех грузов сандального дерева, что король и должен за полученные товары и судно по первому трактату, заключенному сего года мая 21 числа, обязуется платить пять лет кряду сколько можно Российской компании: всякий год нарубать сандального дерева для рекомпенсации компании без всякого другого платежа»{1007}.

6 (18?) сентября 1816 г. И. Уитмор на корабле «Авон» отплыл в Ново-Архангельск. На борту корабля находился сын А.А. Баранова Антипатр, с которым Шеффер отправил подлинники соглашений, заключенных с Каумуалии{1008}. Желая как можно скорее оповестить о своих успехах петербургское начальство, доктор Шеффер направил копии соглашений на другом американском судне в Кантон и далее через Западную Европу в С.-Петербург. Описывая свои сказочные достижения на Гавайских о-вах, Шеффер одновременно просил прислать из С.-Петербурга два хорошо вооруженных корабля с надежной командой. Военный фрегат, по мнению доктора, был бы весьма полезен для защиты интересов России у северо-западных берегов Америки

Не считаясь с реальными возможностями, Шеффер развернул [285] на Гавайских о-вах и, в первую очередь на о-ве Кауаи, кипучую деятельность. При «благоприязненном расположении» Каумуалии предприимчивый доктор «в продолжении 14 месяцев выстроил на Атувае с помощью данных от короля островитян в Вегмейской долине несколько домиков для фактории и завел сады, а для магазина король дал каменное строение; по его же приказанию старшины провинции, в которой гавань Ганнарей, торжественно сдали оную Шефферу с населяющими оную 30 семействами. Он осмотрел сию гавань, реку Вагмею, озера и все местоположение, заложил на трех возвышенностях крепости, назвав одну Александровской, другую Елизаветинской и третью именем Барклая, а долину Ганнарейскую по желанию короля наименовал по своему имени Шефферовой... К строению оных крепостей король давал своих людей. Сия провинция изобильна малыми речками, богатыми рыбами, поля, горы и вообще местоположение пленительное, почва же земли благонадежнейшая к насаждению винограда, хлопчатой бумаги, сахарного тростника, которых он несколько и насадил, заводя сады и огороды для многих нежных плодов. Урожай оных удостоверил Шеффера о великой пользе, которую сие место и вообще все острова приносить могут России, и даже вычислил интерес из то

[Урянхаец]

РУССКИЙ СПЕЦНАЗ В АФРИКЕ

Самыми крупными из региональных конфликтов, в которых участвовали советские военнослужащие были войны в Корее, Вьетнаме, на Ближнем востоке (Египет, Сирия, Ирак, Ливия, Северный и Южный Йемен). Были еще Алжир, Куба и Мозамбик, Индия, Никарагуа, Лаос, Камбоджа, Сомали, Эфиопия, Зимбабве, Бангладеш, Перу, Руанда и Чад. (Афганистан сознательно оставляю за рамками повествования, так как, там воевала регулярная армия. Однако и там был большой контингент наших советников, которые участвовали в боевых действиях!). Однако Ангола в этом списке занимает особое место.

В этом регионе, охваченном мощным антиколониальным и национально-освободительным движением, столкнулись интересы великих держав: СССР, США, Китая, многих стран Европы, белого расистского правительства ЮАР, т. н. «режима апартеида». Свои устремления и цели, правда, не всегда совпадавшие с интересами их могучих союзников, имели и лидеры национально-освободительных движений Анголы, Конго, Намибии, ЮАР, Мозамбика, Южной Родезии (Зимбабве). Размах конфронтации, как и количество вовлеченных в конфликт сил, вышли далеко за рамки какой-то одной страны и все нарастающими темпами превращали эту «горячую точку» планеты в масштабную зону нестабильности, грозящую превратиться в очаг глобального конфликта между ведущими ядерными державами.

Ключевой страной в этом конфликте, начиная с 1975 года, стала Ангола. Советское руководство, стремясь закрепить свое влияние на Юге Африки, «поставило» на одно из национально-освободительных движений Анголы - МПЛА и его лидера Агоштинью Нету. В страну широким потоком пошла военная, финансовая помощь, а самое главное, был направлен контингент советских военных советников. Один из самых больших, когда-либо побывавших в странах третьего мира.

У большинства советских военнослужащих, побывавших в Анголе, Мозамбике, Эфиопии, Гвинее Бисау и других странах, и по сей день в личных делах вместо записи о командировке в ту или иную страну, стоит неприметный штампик с номером воинской части, за которым скрывалось 10-е Главное управление Генерального штаба ВС СССР. В конце прошлого века в Генеральном штабе были разработаны приказы, которые регламентировали временные рамки участия наших военных в боевых действиях в горячих точках мира. Приказы эти во многом были нужны финансистам, которые определяли, кому и сколько платить «боевых», как начислять пенсии, льготы тем, кто выполнял «интернациональный долг» за рубежами нашей Родины. Они действует до сих пор.

Согласно действующему «Закону о ветеранах» выходит, что воевали наши советники и военные переводчики в Анголе только «с 1975 по 1979 гг.». Поэтому тысячи советских военнослужащих, прошедших Анголу формально не являются участниками боевых действий. А между тем, война в этой далекой африканской стране не прекращалась на протяжении почти четверти века ни на один день.

Наибольшее число погибших и раненых наших соотечественников в этой, до сих пор для многих неизвестной, войне приходится на вторую половину 80-х годов XX века. По официальным данным, которые естественно охватывают только «официальный» период, и далеки от реальности боевые потери советских военных в Анголе с ноября 1975 по ноябрь 1979 года составили 11 человек, среди них 7 офицеров и прапорщиков и 4 человека рядового состава. Поистине смехотворная цифра, если учитывать масштаб вовлеченности наших военных в «военные мероприятия». По другим, сведениям, но столь же далеким реальности, из почти 12 тысяч советских военнослужащих, прошедших Анголу погибло и умерло 54 человека. Но и эта цифра вряд ли соответствует действительности. Почти за 17 лет официального военно-политического сотрудничества с Анголой, которое окончилось с развалом Советского Союза, по оценкам автора, наши потери в ангольском конфликте до 1992 года составляют более ста человек только погибшими.

В эту цифру входят не только военнослужащие, а и другие категории «спецкомандированных»: гражданские летчики, техники, моряки, многие из которых наравне со своими коллегами в погонах работали на местную армию (ФАПЛА). Военнослужащих, умерших от страшных тропических болезней в Анголе статистика Генерального штаба также не причисляет к боевым потерям. Но, тем не менее, более двух десятков наших спецов, направленных в Анголу для выполнения «интернационального долга», и заметим, абсолютно здоровых к тому моменту (строжайшая военно-врачебная комиссия генштаба тому свидетельство), назад вернулись на Родину в цинковых гробах. Причиной стали: желтая лихорадка, малярия, укусы мухи це-це и еще десятка полтора экзотических неизлечимых местных болезней…

Десятки наших соотечественников погибли в этой африканской стране и после того, как в 1992 году между Россией и Анголой прекратилось военное сотрудничество на официальном межгосударственном уровне. Но этот период особый. Тогда многие наши военные, да и гражданские специалисты, вернувшиеся из Африки, вдруг обнаружили, что Родине они, по большому счету, не нужны. Война же в Анголе давала возможность не только применить свои знания и опыт, но и заработать на жизнь. И сотни граждан России, Украины, Белоруссии, Казахстана и других одуревших от свалившегося на их голову суверенитета республик бывшего СССР на свой страх и риск сели за штурвалы ангольских транспортных и боевых самолетов, рычаги танков и БТРов, ремонтировали технику, (а она на 100% советского производства), проводили работы по разминированию. Причем часто оказывались не только на стороне правительственных сил, но и в стане вооруженной оппозиции. Воевали и друг с другом. И такое бывало. Масштабы нашего вовлечения в ангольский конфликт как советского, так и российского периода до сих пор тайна за семью печатями. Как и точные данные о погибших в этой войне.

http://www.veteranangola.ru/main/vospominaniya/kolovnin2

[Урянхаец]

К концу 1886 г. количество желающих переселиться превысило две тысячи. Кто же были эти люди? Газетный репортер так описывал встречу Миклухо-Маклая с группой будущих колонистов: "К 6.30 часам вечера в субботу 21 [июня 1886 г.] временная квартира Н.Н. Миклухо-Маклая стала переполняться самой разнообразной, самой разношерстной публикой. Были видны и армейские и флотские мундиры, франтоватые жакеты и потертые пальто, белые галстуки и русские шитые сорочки". Наряду с петербуржцами, Миклухо-Маклай получал письма от желающих переселиться из Москвы, Польши, Литвы, Харькова и с Кавказа. Даже после того как проект Миклухо-Маклая не был принят царским правительством, интерес к нему оставался огромным. Когда в марте 1887 г. Миклухо-Маклай ехал на поезде из Москвы в Одессу, на многих станциях его окружали люди, которые стремились "разузнать о будущности русских колоний в Тихом океане". Отвечая на запрос специального комитета, организованного для обсуждения его проекта, Миклухо-Маклай отмечал, что среди подавших заявления было свыше ста офицеров, инженеры, медики. Большинство из них русские. Петербургский корреспондент "Сидней морнинг хералд" саркастически комментировал в своем репортаже, что подавшие заявления были не способны к физическому труду и не владели никаким ремеслом; большинство из них были "дворяне, потерявшие состояние, литераторы, не имевшие успеха, врачи, у которых не было пациентов". Но в следующем репортаже, после беседы с Миклухо-Маклаем, корреспондент отнесся к его проекту с большим уважением и сообщал, со слов путешественника, что среди желающих основать колонию были состоятельные лица, занимавшие видное положение в обществе, - дворяне, армейские офицеры, инженеры, студенты, медики и даже два монаха.

Историк Е.Вебстер, автор книги о Миклухо-Маклае на английском языке "Человек с Луны", пришла к выводу, что путешественник стремился создать республику для элиты. Русские газеты, напротив, насмехались над Миклухо-Маклаем, называя его папуасским королем, а его последователей авантюристами. В противовес к этим двум крайним мнениям я бы назвала его последователей демократами-романтиками. Их несомненно привлекали демократические принципы, на которых должна была основываться колония, и в то же время влекло ее местоположение - где-то на необитаемых островах в Южных морях, около Австралии. Точная география, как кажется, их совсем не волновала. Не удивительно, что в то время как наиболее вероятным местом колонии должен был стать Берег Маклая на северо-востоке Новой Гвинеи или прибрежные острова, газеты обсуждали проект под заголовками "Русская колонизация в Австралии". Очевидно, что Австралия выступала в восприятии русских в то время как синоним юго-западной части Тихого океана, как и в случае с проектом Каульбарса. Один из сторонников Миклухо-Маклая, профессор В.И. Модестов, объяснял неожиданный энтузиазм многочисленных русских отправиться на острова Тихого океана тем, что в России "непочатый край" отважных образованных людей, недовольных "своим положением в отечестве", что есть в ней "немало сил, ищущих себе не рутинного приложения, немало людей, рвущихся к новой жизни", к свободе. Те же мысли, но в более простой форме, выразил крестьянин Новгородской губернии И.А.Киселев, который писал Миклухо-Маклаю еще в 1882 году: "Для бедных, но честных и мыслящих тружеников, желающих устроить жизнь на новых началах, без золотого кумира, самое лучшее средство - это переселение хотя бы на необитаемые, но производительные острова Океании, где бы, прилагая тот же труд, что и в пресловутой Европе, возможно было сыто, приятно и независимо существовать... не убиваясь много о завтрашнем дне".

http://www.elena.id.au/Maclay.htm